Свирѣпость Али-Паши Янинскаго.
правитьПодъ симъ заглавіемъ, въ концѣ истекшаго года, вышла въ Парижѣ весьма любопытная книга. Сочинитель ея, Ибрагимъ Манзуръ, не отличается чистотою и исправностію слога: но за то сообщаетъ весьма любопытныя подробности. Бродяга и ренегатъ, подобно Графу Бонневалю удалой памяти, Ибрагимъ долго жилъ съ тѣми племенами, о которыхъ составилъ сіи Записки. Онъ знаетъ совершенно ихъ правы и обычаи. Бывъ при свирѣпомъ Али-Пашѣ въ должности Инженера, онъ былъ очевидцемъ ужасныхъ жестокостей, коими сей варваръ угнеталъ своихъ подданныхъ и побѣжденныхъ имъ враговъ. Душа возмущается отъ раскатовъ о тѣхъ страшныхъ дѣлахъ, кои ознаменовали существованіе и власть сего тирана. Нельзя читать безъ негодованія, что одно изъ величайшихъ удовольствій Али состояло въ томъ, чтобы видѣть несчастнаго человѣка, осужденнаго весьма часто по неосновательному подозрѣнію — въ желѣзной клѣткѣ, запертаго съ тигромъ необыкновенной величины. Нетерпѣливый въ своемъ звѣрствѣ, Али приказывалъ окружавшимъ его клевретамъ дразнить звѣря длинными окованными желѣзомъ палками. Тогда тигръ приходилъ въ ярость и раздиралъ несчастливца, брошеннаго ему на жертву.
"Однажды, " раскалываетъ Ибрагимъ: «тигръ не слушался палачей Али-Паши, и легъ въ клѣткѣ почти у ногъ запертаго съ нимъ человѣка. Или сонъ его сильно клонилъ, или на ту минуту потерялъ онъ свою звѣрскую наклонность — только онъ какъ бы упорствовалъ въ томъ, чтобъ оставить въ живыхъ осужденнаго. Раздраженный Паша требовалъ, чтобы тигра разсердили — и сотни копій впивались ему въ бока и спину; но тигръ не трогался съ мѣста. Тогда вся злоба тирана обратилась на осужденнаго имъ человѣка, и прислужники Паши, оставивъ по приказанію его звѣря, принялись колоть несчастнаго сего человѣка, крича ему, чтобъ онъ сразился съ тигромъ. Долго терпѣлъ онъ; наконецъ мученія переодолѣли его и онъ закричалъ: „вы хотите моей смерти; упейтесь же моею кровію!“ и бросился на звѣря, который, чувствуя, что его крѣпко давятъ, царапнулъ по-кошачьи лапою, и снова легъ спокойно. Хотя это движеніе и было только защитительное, но кровь по многимъ мѣстамъ брызнула изъ несчастливца. Тигра еще болѣе начали бить и колоть: ничто не выводило его изъ безчувствія. Воины Паши закричали тогда запертому человѣку, что онъ прощенъ, и выпустили его изъ клѣтки. Уже онъ благодарилъ небо, спасшее его отъ мучительной смерти; но по знаку Али, голова съ него покатилась, когда уста его лепетали еще благодарственную молитву. Что касается до тигра, виновника злобы Паши — онъ былъ признанъ недостойнымъ служить къ увеселенію звѣрскаго своего властелина, и его отправили въ одинъ увеселительный домъ Али-Паши.»
Среди всѣхъ такихъ свирѣпостей, мы находимъ въ этомъ сочиненіи точныя свѣдѣнія о характерѣ Албанцевъ; они въ Запискахъ Ибрагима Манзура облечены въ расказы о убійствахъ, пыткахъ и т. п.; но, чтобы узнать Исторію Восточныхъ народовъ, должно съ терпѣніемъ прочитывать всѣ сіи бѣдствія, всѣ ужасы безчеловѣчія, кои варварство человѣка изобрѣтаетъ подъ небомъ пламеннымъ. Сіе скорбное чувствованіе, пробуждаемое чтеніемъ Записокъ, распространяется и на самого ихъ Сочинителя. Проживъ долгое время въ странѣ, столь часто обагряемой кровію человѣческою, онъ снова увидѣлъ отчизну свою, Францію, но, нѣсколько тому дней назадъ (12 Декабря н. ст.), застрѣлился въ одной Парижской гостинницѣ. Съ Фр….