Санкт-Питербурх (Жданов)/ДО

Санкт-Питербурх
авторъ Лев Григорьевич Жданов

Опубл.: 1903. Источникъ: az.lib.ru • Историческая пьеса в 5-ти действиях, 10-ти картинах.

САНКТ-ПИТЕРБУРХЪ

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПЬЕСА ВЪ ПЯТИ АКТАХЪ И ДЕСЯТИ КАРТИНАХЪ Л. Г. ЖДАНОВА.

".........тяжкій млатъ,

Дробя стекло, куетъ булатъ!"
А. Пушкинъ.

ПРИЛОЖЕНІЕ КЪ ЖУРНАЛУ "ИСТОРИЧЕСКІЙ ВѢСТНИКЪ".

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ТИПОГРАФІЯ А. С. СУВОРИНА. ЭРТЕЛЕВЪ ПЕР., Д. 13
1903

САНКТ-ПИТЕРБУРХЪ.

Историческая пьеса въ 5-ти дѣйствіяхъ, 10-ти картинахъ, Л. Г. Жданова, рекомендованная особой комиссіей при академіи наукъ для постановки на сценѣ народнаго дома императора Николая II.

Представлена въ 1-й разъ въ юбилейный спектакль 18-го мая 1908 года въ память основанія С.-Петербурга (1703 — 1903).

1-я карт. — августъ 1702 г., У Студенаго моря. Карт. 2-я — май 1702 г. Въ Варшавѣ. Карт. 3-я — іюнь 1702 г. Лагерь Карла XII близъ Гродна. Карт. 4-я — 3-го сентября 1702 г. Станъ у Сермаксы. Карт. 5-я — 15-го сентября 1702 г. Въ дремучемъ бору. Карт. 6-я -- 4-го декабря 1702 г. Тронный залъ въ Кремлѣ. Карт. 7-я -- 1-е мая 1703 г. Штурмъ Ніеншанца. Карт. 8-я -- 8-го мая 1703 г. Первая морская побѣда. Карт. 9-я -- ноябрь 1703 г. Крѣпость Петра и Павла. Каръ 10-я -- Вѣщій сонъ.-- Апоѳозъ.

«Санкт-Питербурхъ» — такъ съ самаго основанія столицы и до своей смерти называлъ великій строитель Руси, императоръ Петръ I, свой «парадизъ», свой «рай земной», любимый уголокъ во всемъ обширномъ царствѣ, гдѣ могъ государь, уйдя изъ обагренней кровью стрѣльцовъ Москвы, мечтать о будущемъ величіи царства и приводить почти немедленно въ исполненіе исполинскія мечты при помощи исполинскихъ силъ своего генія и труда народнаго.

Давно было задумано основаніе приморскаго города Преобразователемъ Россіи. Даже, вѣрнѣе, давно онъ рѣшилъ выполнить планъ, созданный Иваномъ IV, грознымъ, но могучимъ но уму, царемъ, провидѣвшимъ еще за 160 лѣтъ до того, что прежде всего нужно для юнаго государства Московскаго. Нужно ему было обезопасить для себя выходъ въ открытое, незамерзающее море… Въ царствованіе Грознаго затѣя не удалась, хотя этотъ царь такъ горячо стоялъ за свои планы, что изъ-за нихъ, главнымъ образомъ, разошелся съ Сильвестромъ и Адашевымъ, двумя самыми добрыми, но не далекими изъ своихъ слугъ. И Петръ, только что водворивъ миръ внутри царства, едва успѣвъ заключить мирные договоры съ внѣшними, далекими врагами, Османами, началъ приводить въ исполненіе завѣтную мысль. Война со шведами явилась испытаніемъ силъ государства Московскаго, она же дала возможность скорѣе добиться выхода въ Балтійское открытое море, хотя бы и чрезъ рѣку Неву.

Борьба, широко раскинувшаяся по Лифляндіи, Финляндіи и въ другихъ земляхъ, около 1702 года, сосредоточилась въ Ингріи, теперешнемъ Петербургскомъ округѣ.

Незамѣтно, осторожно подходилъ Петръ къ мѣсту, которое давно намѣтилъ для основанія «приморскаго гафена», къ Ніенсканцу. Еще зимой 1701 года начались широкія приготовленія къ осадамъ крѣпостей, защищавшихъ намѣченный для завоеванія край. Чтобы все продѣлать незамѣтнѣе, черезъ далекій Архангельскъ направлены были и отряды войскъ, и суда, и корабли, и запасы боевые съ пушками.

Волокомъ, старинной варяжской и славянской сноровкой, по топямъ и болотамъ, перетаскивали не только грузы, но и цѣлые баркасы, фрегаты, шкуны. Этотъ легкій флотъ долженъ былъ защитить нападающихъ русскихъ отъ десанта шведовъ, который тѣ могли высадить на Невѣ. Другая часть арміи шла отъ Новгорода и Пскова. Первый ударъ предназначался противъ Нотебурга — древняго Орѣшка, переименованнаго Петромъ послѣ взятія въ «Шлиссельбурхъ».

Эти моменты и взяты для первыхъ картинъ пьесы. Задача Петра осложнялась тѣмъ, что союзники его, какъ, напримѣръ, Августъ Саксонскій, король польскій, были слабы, нерѣшительны и ненадежны, а врагъ — Карлъ XII, представлялъ собою огромную силу, какъ полководецъ, тактикъ и человѣкъ съ могучей волей, съ непреклоннымъ характеромъ. Среди окружающихъ Петръ тоже далеко не встрѣчалъ достаточнаго сочувствія или ревностнаго служенія и выполненія его предначертаній. Узкіе, неразвитые, жадные, по большей части, и честолюбивые люди, составлявшіе тогда толпу пособниковъ, при помощи которыхъ только и могъ Преобразователь провести въ жизнь народа свои благотворныя начинанія, — эти всѣ слуги Петровы, за немногими исключеніями, думали и помнили о себѣ раньше всего, а Россія и Петръ съ его свѣтлыми планами были имъ нужны настолько, насколько давали имъ дохода всѣ начинанія и новизны, вводимыя на Руси.

Все же, съ помощью истинно русскихъ людей, сыновъ земли, готовыхъ для родины не щадить жизни и силъ, съ помощью своей арміи, дѣлавшей положительно чудеса храбрости, не по днямъ, а по часамъ совершенствовавшейся въ военной, незнакомой дотолѣ москвичамъ, наукѣ, — Петръ все одолѣлъ. Враги были откинуты, и вмѣсто «свейскаго Ніенсканца» рядомъ съ нимъ на Люстъ-Эйландѣ сталъ быстро создаваться и рости русскій «Санкт-Питербурхъ», непреложно русскій, несмотря на его голландское, не совсѣмъ правильное даже, названіе.

Тѣмъ чудеснѣе и удивительнѣе дѣло созданія такого города, что Петръ сразу, за двѣ сотни лѣтъ, провидѣлъ значеніе города и окрестилъ его новой столицей государства Московскаго, принявшаго скоро названіе имперіи Россійской — и вполнѣ по заслугамъ.

За короткій срокъ неполной человѣческой жизни геніальный Петръ оторвалъ Русь отъ Востока, долго державшаго въ своихъ путахъ народъ и царей, ввелъ Россію въ семью образованныхъ, западныхъ народовъ… Ввелъ, правда, какъ ученицу, но ученицу царственной крови, равную всѣмъ своимъ учителямъ по сану, превосходящую всѣхъ по размаху и смѣлости духа. Вчера — нестройныя, московскія орды «служилыхъ» людей, однодворцевъ, боярскихъ дѣтей и дворянъ — нѣчто, напоминающее татарскія орды или современныя намъ китайскія рати и полки боксеровъ… Сегодня — стройная армія, настоящая, съ артиллеріей, съ инженерами, въ 30—40—100 тысячъ солдатъ. А послѣзавтра эта, какъ волшебствомъ, созданная сила разбиваетъ лучшія въ Европѣ войска — шведскія, руководимыя первымъ полководцемъ своего времени — Карломъ.

Если геніаленъ былъ волшебникъ, вызвавшій изъ-подъ земли силы, невѣдомыя до той поры міру, невѣдомыя даже самому народу, изъ котораго хлынула такая мощь, то велики были и всѣ дремавшія способности, крѣпка была эта земская сила, если такъ внезапно и такъ ярко проявилась и развернулась она въ чудную пору весны всероссійскаго царства, въ годы Петра.

Эта-то пора, съ 1702 по 1704 годъ, и выведена въ моей пьесѣ, для которой взятъ рядъ особенно яркихъ моментовъ, исторически точно рисующихъ, какъ основался первый морской портъ и новая столица Россійской имперіи, городъ «Санкт-Питербурхъ».

Л. Ж.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Петръ I.

Царевичъ Алексѣй, 12-ти лѣтъ.

Наталья Алексѣевна.

Карлъ XII, шведскій король.

Августъ II, курфюрстъ саксонскій и польскій король.

Екатерина [Марта Скавронская, плѣнная литвника].

Аврора фонъ-Кенигсмаркъ, подруга Августа.

Меншиковъ, Александръ Даниловичъ, поручикъ гвардіи.

Паткуль, Іоганнъ-Рейнгольдъ, тайн. совѣтникъ Петра.

Головинъ, Артамонъ Матвѣевичъ, генералъ-адмиралъ.

Шереметевъ, Б. П., бояринъ, мальтійскій кавалеръ.

Михаилъ Шереметевъ, сержантъ.

Апраксинъ, князь Петръ, генералъ.

Ромодановскій, Ѳ. Ю., князь-кесарь.

Ламбертъ, генералъ-инженеръ.

Лефортъ, А. Ф., юноша.

Памберхъ, Питеръ, капитанъ корабля (изъ «волонтеровъ»),

Гюйсенъ, Гендрикъ, воспитатель Алексѣя.

Стрѣшневъ, генералъ.

Фонъ-Кенигеекъ, полковникъ.

Шембекъ, Собѣскій, послы польскіе.

Липскій, Криспинъ, Огинскій, гетманъ послы польскіе.

Виніусъ, Андрей Андреичъ, думный дьякъ, надзиратель артиллеріи, инспекторъ Сибири.

Шафировъ, Петръ, секретарь и переводчикъ Петра.

Мышецкій, князь.

Щепотьевъ, Михаилъ, сержантъ.

Реесъ, шаут-бей-нахтъ (2-й адмиралъ).

Матюринъ, купецъ.

Бѣляевъ, пѣвчій Петра.

Странникъ-монахъ.

Черкасскій, М. А., князь.

Фицтумъ, фонъ-Экштадтъ, камергеръ

Августа.

Реншильдъ, Левенгауптъ, Розэ, Де-ла-Гарди, вожди Карла XII.

Бялозоръ, ксендзъ.

Опаловъ (Аполевъ), комендантъ Ніена.

Мустафа-Ага, посолъ турецкій.

Ганнибалъ, негритенокъ.

Виббсъ, шкиперъ-фрисландецъ.

Новицкій, шутъ московскій, изъ свиты Петра.

Тургеневъ и Кокошкинъ, шуты.

Финнъ, старикъ-знахарь.

Юллэ, внукъ его, л. 17.

Солдаты, матросы, землекопы, народъ московскій, крестьяне, горожане и т. д. Подробно лица по картинамъ. Время съ 1702 до 1704 года.

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

КАРТИНА I. Августъ 1702 года. У Студенаго моря. Лица:

Петръ I, капитанъ бомбардирской роты.

Царевичъ Алексѣй.

Меншиковъ.

Паткуль. Росту выше средняго. Очень тученъ. Наглый, свирѣпый, тяжелый взглядъ. Брови — нависли. Лицо — квадратное.

Гюйсенъ, воспитатель Алексѣя, генералъ-аудиторъ.

Щепотьевъ, Михайло, сержантъ-преображенецъ.

Памберхъ, Питеръ, валентиръ [волонтеръ], капитанъ карабля, л. 25.

Ламбертъ, генералъ-инженеръ.

Бѣляевъ, пѣвчій Петра.

Лефортъ, Андрей, юноша-сержантъ.

Странникъ, соловецкій монахъ.

Матюринъ, купецъ.

Мышецкій, князь, новгородецъ.

Пѣхотинецъ.

Поморъ.

Мужикъ-олончанинъ.

Часовой.

Крѣпость Ново-Двинка, въ устьяхъ Двины, на Бѣломъ морѣ. Направо, угломъ, идетъ крѣпостной валъ, крытый дерномъ, на которомъ — палисадъ новый, въ видѣ частокола, въ амбразуры котораго глядятъ жерла небольшихъ орудій. Тамъ же виденъ часовой съ мушкетомъ. Внизу, у вала — тоже часовой. Но откосу вала — тропинка ведетъ къ палисаду, въ которомъ дверца оставлена. Налѣво — спереди полуразрушенная, простая часовенка, какую строятъ поморы на своихъ становищахъ. Дальше — бараки новые для людей и для храненія всякихъ припасовъ. Прямо — даль морская. У берега нѣсколько шнякъ, съ которыхъ сгружаютъ мѣшки съ припасами, орудія, бревна. Выносятъ ядра и складываютъ горками. Тяжести изъ шнякъ поднимаютъ блоками. За валомъ раздаются мѣрные удары чугунной бабы: это забиваютъ послѣднія сваи… Вечерѣетъ. Вдали видны паруса рыбацкихъ лодокъ и каботажей… Шумъ, говоръ. Изъ-за вала, гдѣ бьютъ сваю, доносится пѣсня:

Ой, дубинушка, ухнемъ!..

Ой, зеленая, сама пойдетъ!…

Дернемъ, подернемъ…

Еще разикъ, еще два…

И ухнемъ, да ухнемъ…

Зеленая сама пошла… Эхъ-ма!..

[Сообразно съ ходомъ акта, пѣсня то крѣпнетъ, то затихаетъ, а черезъ нѣсколько времени совсѣмъ прекращается]. [Издали доносятся рѣдкіе удары послѣобѣденнаго благовѣста. Странникъ, сидя на крылечкѣ полуобрушенной часовни, глядитъ изъ-подъ руки на небо и вздыхаетъ]. СТРАНИКЪ.

Охо-хо! Господи, Владыко живота моего! Послѣднія времена, видать, пришли!..

ПѢХОТИНЕЦЪ [безъ мундира, глядитъ за тѣмъ, какъ переносятъ пушки на валъ, и самъ помогаетъ порою. Услыхавъ слова странника, остановился, отираетъ потъ].

Послѣднія?.. Вона! Почему жъ бы такъ? А? Лепортуй!

СТРАННИКЪ [передразнивая].

«Лепортуй!»… Залепортуешь самъ, гляди!.. Кто ты мнѣ есть] А? Отецъ игуменъ? Али твое низенькоблагородіе?.. Командеръ, тоже! Вонъ, сиволапыми командуй… А я и самъ въ святцы умѣю глядѣть…

ПѢХОТИНЕЦЪ.

Глядѣть да потѣть, вотъ и вся твоя грамота! Вы, долгогривые, не больно еще учены… Васъ бы нашему бомбардеру… Онъ бы васъ… Да, еще придетъ чередъ, погодите!

СТРАННИКЪ.

А зась не хочешь?… Руки коротки. Мы ничьи! Мы — Божьи да патріаршьи. Насъ не замай!… Не то, почище стрѣлецкой, кашу заваримъ…

ПѢХОТИНЕЦЪ.

Ой ли? А ты слыхалъ ли, что телѣги съ тѣми стрѣльцами казненными недавно и прибраны съ дорогъ… Долго стояли, всему люду на поученіе… Такъ лучше помолчи… При мнѣ бомбардера нашего не порочь!.. Я присягу прималъ… Понимаешь, козелъ бородатый?..

СТРАННИКЪ [струся].

Да что ты? Что ты, крупка любезная!.. Я и не думалъ… Просто, такъ, къ слову говорю: послѣднія пришли времена, молъ… Вонъ, благовѣстъ зачали… А охальники за валомъ вонъ пѣсню орутъ… Слышь: чу, ругаются?!… Когда то было слыхано? Въ тишинѣ жили, во благочестіи… И людей-то здѣсь, на Поморьѣ, не видно было, не то снаряду воинскаго… Однѣ бѣлухи да моржи играли на просторѣ… Вотъ къ чему словеса мои были изречены… А не то, что…

ПѢХОТИНЕЦЪ.

То-то — не то что… Мы сами съ усами… Разумѣемъ, что знаемъ… [Къ толпѣ, которая собралась, вокругъ, послушать разговоръ]. Вы что набѣжали, словно воронье на дохлаго шведа насѣли? Али дѣла не хватаетъ про ваши ручки бѣлыя?… А? Такъ я за палку возьмусь, указку въ ходъ пущу еловую…

ПОМОРЪ [крупный, пожилой мужикъ]-

Подожди маненько. Дай духъ-то перевесть… Съ устатку всего ломитъ… Ужъ, на што я робить здоровъ… А замаяли меня ваши дудки чортовы… Стрѣльбище это аграматное… И кого вы изъ ихъ палить думаете? Ошшо бы кита, оно бы такъ… А то на людей, гляди, все сготовлено?…

ПѢХОТИНЕЦЪ.

Вѣстимо, не на чертей… На шведовъ… Супротивъ враговъ его царскаго величества государя Петра Алексѣича и всей Рассейской амперіи…

МУЖИКЪ [олончанинъ, помоложе, бойко].

Я знаю… Я видалъ… Прошлымъ лѣтомъ подплывали они, свей, почитай што къ самому городу.. Мы съ обозомъ тута были… олонецкіе… И, значитъ, сичасъ палить стали… Вотъ изъ энтакихъ же пищалей аграматныхъ… И двѣ шняки свейскихъ аграматныхъ на мель нанесло… И они, свей, значитъ, запалили свои карбасы, а сами на третьемъ, на утёку… А наши изъ городу вышли… На лодки — и въ погонь!… Много ихняго брата перебито тогды… И какія посудины не догорѣли, ихъ взяли на канатахъ и приволокли къ городу самому… Баальшущія днища… У насъ и не видали такихъ… Только чужаки, гости торговые, галанцы да агличане и жалуютъ, прихаживаютъ на энтакихъ аграматныхъ шкутахъ… Вотъ… я все видѣлъ!…

ПѢХОТИНЕЦЪ.

Твое счастье… А отколь они шли?

МУЖИКЪ [показывая рукой направо, за валъ].

Такъ вота, оно, скажемъ, какъ по-за-валомъ… Тольки, не по энтому устью… а по серёднему… по самому главному… А не знали, что здѣся поглыбже… А что тамо — мели супротивъ городу…

ПѢХОТИНЕЦЪ.

Вотъ оно съ чего здѣсь такъ и крѣпость крѣпить сталъ нашъ отецъ бомбардеръ… Теперя и я понялъ… Ну, за дѣло!… Скорѣй… Уроку еще не кончено… Много сгрузить осталось… Живо… Отдохнули, и буде…

ПОМОРЪ [который прилегъ у стѣны часовни].

Ну, кто тамъ какъ… Кому любо — работайте… А я не пойду… Вонъ, и свайщики пріумолкли… Пошабашили, знать… А мы — каторжные, што ли? И то, почитай, силомъ на работу сгоняли… Поденщина-то велика ли? Два алтына въ день… на своемъ харчу… Погодитъ грузка. И завтра день великъ… Сгрузимъ по холодочку…

ПѢХОТИНЕЦЪ.

Да ты, что? И впрямь народъ мутишь? Такъ, гляди… [Подымаетъ съ земли хворостину].

ПОМОРЪ [вскочилъ и тоже хватаетъ дубинку].

Эй, гляди: не больно грозно! Самъ сдачи дамъ…

ПѢХОТИНЕЦЪ [отступая].

Ахъ, ты, косолапый… Я тебя окрещу, керженца проклятаго…

[Кидается къ мѣсту, гдѣ оставленъ его мундиръ и тесакъ, хватаетъ оружіе и обнажаетъ его]. ГОЛОСА [помору].

Бѣги, дядя… Башку раскроитъ!..

ПОМОРЪ [изготовясь].

Ой-ли? Я самъ артикулу ученъ… Кабы его казанъ не треснулъ ранѣ… [Отбиваетъ нападеніе пѣхотинца].

ГОЛОСА [изъ толпы].

Ишь… Гляди… Увертливъ дядя… Ловко…

ПОМОРЪ [наступая].

Я те по-нашенски… по-монастырски!..

ПѢХОТИНЕЦЪ [уклоняясь отъ удара, самъ старается достать противника].

Ахъ, ты, лапотникъ… Хамово отродье… Гляди, держись, сиволапый…

ЧАСОВОЙ [сверху].

Смирно! Капитанъ!..

ЧАСОВОЙ [внизу, заглядѣвшійся на драку, вытягивается въ струну].

Смирно, собаки!.. Капитанъ!..

ВСѢ [кидаются по мѣстамъ, берутся за работу]. ПѢХОТИНЕЦЪ [быстро напяливъ мундиръ, стоитъ и ждетъ]. СТРАННИКЪ.

Капитанъ? Самъ осударь, значитъ? Да рази онъ не въ монастырѣ, на Соловкахъ? Мнѣ сказывали…

ПѢХОТИНЕЦЪ [отмахиваясь рукой].

Прочь поди! Вернулся нынче…

ПЕТРЪ. [Сходитъ по тропинкѣ внизъ, за нимъ Алексѣй, одѣтый, какъ и отецъ, въ форму Преображенскаго полка, за ними вся свита. Петръ быстро сходитъ внизъ, дѣлая знакъ часовымъ, взявшимъ на. караулъ. Тѣ снова становятся попрежнему. Петръ обращается къ Пѣхотинцу, стоящему на вытяжку].

Ты чего застылъ? Не знаешь: работа къ артикулу равняется… Дѣлай свое… А я свое стану дѣлать…

ПѢХОТИНЕЦЪ [отходитъ и наблюдаетъ за выгрузкой]. ПЕТРЪ [сыну].

Ну, видѣлъ все?.. Кончается работа…

Послѣднее орудіе на валъ

Они несутъ…

АЛЕКСѢЙ.

Зачѣмъ тамъ сваи били?

ПЕТРЪ.

Чтобъ старымъ устьемъ врагъ не подошелъ.

Мурманское то устье называютъ?

Кто знаетъ? Эй?..

МЕНШИКОВЪ [быстро].

Мурманскимъ, капитанъ…

ШАФИРОВЪ [тихо Паткулю].

Пудожемскимъ доселѣ называли…

ПАТКУЛЬ [пожимаетъ снисходительно плечами]. ПЕТРЪ [смотрѣвшій въ даль въ трубу].

Вонъ… погляди… Чуть виденъ вдалекѣ

И монастырь, гдѣ были мы съ тобою…

АЛЕКСѢЙ [беретъ трубу и смотритъ]. ПЕТРЪ [Бѣляеву].

Въ Апостолѣ тебя я обошелъ…

Какъ скажешь, Вася?..

БѢЛЯЕВЪ [октавой].

Мы читать горазды…

За то какъ я ужъ грянулъ: «Исполати!»…

Посыпались и старцы всѣ съ полати…

Хо-хо-хо!.. [Хохочетъ].

ВСѢ [смѣются]. ПЕТРЪ [улыбаясь].

Вѣстимо, басъ…

БѢЛЯЕВЪ.

Ты тоже, баютъ, ба-асъ…

ПЕТРЪ.

На корабельной палубѣ, пріятель.

Я — басъ простой… Ты — генеральный басъ

На крылосѣ… [Сыну]. Что, малый, разглядѣлъ?

АЛЕКСѢЙ.

Есть, батюшка… И корабли мнѣ видно.

Заморскіе, что къ устью подошли…

Ихъ сколько тамъ?

ПЕТРЪ.

Да, почитай, что сотня?

Какъ, Алексаша?

МЕНШИКОВЪ.

Всѣхъ девять десятъ…

Голландскіе и аглицкіе шкуты…

Три корабля военныхъ на конвой…

ШАФИРОВЪ.

Какъ рано заглянули, капитанъ,

Къ намъ иноземцы… Чуютъ, что нападки

Здѣсь не грозитъ отъ свейскихъ кораблей…

ПЕТРЪ.

Да, рано… Да!.. Ужъ лѣто отошло

У насъ, поди. Чуть малость поюжнѣе,

И осенью запахло золотою…

А здѣсь — приходитъ первый караванъ…

И рады мы: какъ рано прикатили!

Ни лѣта здѣсь не знаютъ, ни весны…

Великъ просторъ, да толку мало въ немъ:

Одѣто льдомъ полгода это море…

ПАТКУЛЬ.

А мы, гляди, къ иному подойдемъ…

Тамъ — холода, и люди мягче много…

ПЕТРЪ [поглядѣвъ на него].

Не бойся, другъ, суровости людской.

Кто мягко стелетъ — жестко спать бываетъ…

Слыхалъ ли ты?…

ПАТКУЛЬ [улыбаясь].

Отъ Августа къ тебѣ,

Отъ «добраго» къ «суровому» я прибылъ…

ПЕТРЪ.

Вотъ то и есть… [Сыну]. Да ты куда глядишь?

При солнцѣ — звѣзды, вижу я, считаешь?

АЛЕКСѢЙ [грустно].

Какъ, правда, жаль, что звѣзды до утра

На небесахъ видны… А я желаю…

ПЕТРЪ.

Что? Цѣлый вѣкъ на звѣзды проглядѣть?

Эй, проглядишь и тронъ за этимъ дѣломъ…

[Гюйсену]. Вамъ, генералъ, забота предстоитъ

Немалая… Мой малый — своенравенъ…

Со мною схожъ… Жаль, смѣтной не беретъ…

И не работникъ… больше звѣздочетъ…

Ну, вотъ, опять задумался… Пріятель,

Скажи: О чемъ? [Нахмурясь]. Молчишь?! Ну, говори!

АЛЕКСІЙ.

Вы, батюшка, не любите… Я знаю…

ПЕТРЪ.

Я не люблю, чтобъ крылись предо мной…

А на прямки, хоть бей обухомъ въ темя, —

Я не погнусь… И сердцемъ буду тихъ.

О чемъ ты думалъ? Говори!..

АЛЕКСѢЙ [робко].

О… мамѣ…

Ее давно, давно я не видалъ…

Здѣсь — тихо такъ… И ей бы я сказалъ…

ПЕТРЪ [рѣзко].

Ну!.. хорошо… довольно!.. Уведите

Его домой…

ГЮЙСЕНЪ.

Пойдемте, государь!

Родителя не гнѣвайте…

АЛЕКСѢЙ [несмѣло отцу].

Простите!

Я не хотѣлъ… Такъ, дума подошла

Негаданно… И сердце защемило…

Простите, государь!..

ПЕТРЪ [овладѣвъ собой, мягче].

Ступай, Алеша…

Неправъ ли я, иль ты невиноватъ, —

Разсудитъ Богъ… Ступай….

АЛЕКСѢЙ И ГЮЙСЕНЪ [уходятъ]. ПЕТРЪ [начиная ходить].

И такъ, вотъ, вѣчно!..

Живымъ укоромъ ходитъ онъ за мной…

Глупецъ… дитя… Ему порой толкую,

Что для Руси я жертвую собой…

Что нужно намъ царицу не такую…

Не терема, — большіе корабли

Настроилъ я во всѣхъ концахъ земли…

И не боярыню, не крашеную куклу, —

Ищу подругу сильную себѣ,

Чтобъ помогать могла въ моей борьбѣ…

Все говорю: что вижу впереди…

Какое счастье дать хочу народу!..

Какъ покорить стремлюсь норой природу,

Какъ суевѣрья грубой старины

Предъ свѣточемъ познанья пасть должны…

А онъ глядитъ, какъ шалый, да упрямо

Одно, знай, шепчетъ: «мама… мама… мама!»..

И это — сынъ мой… Сядетъ онъ на тронъ…

И снова Русь, быть можетъ, поворотитъ

На черный путь былыхъ ея временъ…

[Отъ волненія лицо начинаетъ подергиваться].

И это — сынъ мой… это…

ЩЕПОТЬЕВЪ [въ это время показался и толковалъ съ Меншиковымъ]. МЕНШИКОВЪ [поговоривъ съ Щепотьевымъ, быстро Петру].

Капитанъ!

Щепотьевъ къ намъ… съ хорошими вѣстями…

ПЕТРЪ [просіявъ].

Мишуха, ты? Здорово!. Я давно

Выглядывалъ тебя… Ну, что?..

ЩЕПОТЬЕВЪ.

Пути готовы…

ПЕТРЪ.

Не шутишь ты?

ЩЕПОТЬЕВЪ.

Чай, стоятъ головы

Такія шутки?..

ПЕТРЪ.

Правда!.. Ну, спасибо! [Обнялъ его].

Скорѣе все мнѣ толкомъ разскажи…

ЩЕПОТЬЕВЪ.

Что говорить? Народъ мы всполошили…

Всѣхъ подняли… Взбулгачили сумчанъ…

Отъ Кёми шли… Крестьянъ я соловецкихъ,

Монастыря оброчниковъ, подбилъ…

За деньги кто не станетъ на работу?

Хлѣба — плохи… Индѣ — неурожай…

А мнѣ и ладно: дешевы лопаты…

И съ лошадьми, съ телѣгами пришли…

Гдѣ болота — на лодкахъ подплывали…

Копали, рыли, деревй валили

Такія — страсть!.. Къ вершинѣ поглядѣть —

И валится сама на землю шапка…

ПЕТРЪ.

Такъ, такъ, такъ, такъ!.. На мачты эти сосны

Мы приберемъ…

ЩЕПОТЬЕВЪ.

Годятся, капитанъ…

Не то, что здѣсь: голо и безпріютно…

На сотни верстъ тамъ темный боръ стоитъ!

Одна бѣда: съ полупути — болота,

Сплошная топь да мшистый кочкарнякъ…

ПЕТРЪ.

Ну, какъ же ты?

ЩЕПОТЬЕВЪ.

Болота загатили…

Мостами — рѣчки, рѣки перешли…

Къ Пуловеру отъ Ніохчи — въ колымагѣ

Хоть бабъ возить, и то бы хорошо!

У Повѣнца — похуже… Да, сойдетъ,

Такъ думаю…

ПЕТРЪ.

Сойдетъ навѣрно, парень!..

Спасибо, другъ. Теперь награды жди.

ЩЕПОТЬЕВЪ [низко кланяясь].

Я награжденъ однимъ твоимъ привѣтомъ!

По гробъ — твой рабъ вѣрнѣйшій, государь!..

[Отходитъ. Свита обступила, поздравляютъ]. ПЕТРЪ [ударяя по плечу Паткуля].

Два слова, генералъ!

[Идетъ къ часовнѣ, хочетъ опуститься на ступени, замѣчаетъ Странника, прикурнувшаго у стѣны].

Что за фигура?

Ты что здѣсь, козодой? Бездѣльничаешь? А?

СТРАННИКЪ [падая въ ноги].

Царь осударь! Помилуй, не гнѣвися…

По обѣщанью много дней ходилъ…

Сѣлъ отдохнуть… И вотъ Господь сподобилъ,

Далъ увидать пресвѣтлый ликъ даря!

ПЕТРЪ.

Твой красный ликъ съ того не станетъ краше.

Съ Ивашкою Хмельницкимъ, чай, знакомъ?..

СТРАННИКЪ.

Коль добрый человѣкъ, — вѣстимо, знаю…

Когда жъ лихой, — и вѣкъ бы не знавать!

ПЕТРЪ.

По сулеямъ живетъ онъ, въ кабачарахъ…

Съ нимъ воевалъ нерѣдко, чай, старикъ?

Я по носу сужу…

СТРАННИКЪ [сообразивъ, радостно].

Творецъ-Создатель!

Изволишь про хмельное говорить?..

Не пью, отецъ, совсѣмъ не потребляю…

Великъ зарокъ положенъ много лѣтъ… [Отплевывается].

Чуръ, чуръ меня…

ПЕТРЪ.

Вотъ, я и замѣчаю:

Не пьешъ ты, старче? За воротъ, чай, льешь?

Ну, слушай, ты сначала потрудися…

А тамъ Тебѣ Я чару поднесу! [Пѣхотинцу].

Землякъ, гляди!.. Возьми-ка козодоя…

Вамъ помогать онъ станетъ… Поскорѣй

Управитесь… На утро выступаемъ!..

ПѢХОТИНЕЦЪ [беретъ Странника и уводитъ на работу]. ПАТКУЛЬ.

На утро въ путь? Везъ шутокъ, капитанъ?

ПЕТРЪ.

Я не шучу… Пути мы только ждали…

Здѣсь все свершить мнѣ быстро удалось…

На Ингрію прорѣзали мы путь…

Ты слышалъ самъ Щепотьева разсказы.

Мы тоже не дремали, погляди:

Въ тылу Двину изрядно укрѣпили…

И съ нами Богъ! Пусть будетъ, что ни будь!..

ПАТКУЛЬ.

Побѣда васъ и слава ожидаютъ.

ПЕТРЪ.

И Шлиппенбахъ съ Кронгьортомъ впереди…

ПАТКУЛЬ.

Апраксинъ, Шереметевъ, воевода,

На нихъ пошли…

ПЕТРЪ.

Да, выступили въ бой…

Здорово ли придутъ? Въ сраженіяхъ уроки

У шведовъ мы беремъ еще, пока…

И тяжела учителей рука…

Сознаться надо, какъ оно ни больно.

ПАТКУЛЬ.

Но учатся прилежно русаки

И славные ученики!

А царь во всемъ для нихъ примѣромъ служитъ.

ПЕТРЪ.

Нѣтъ, другъ, постой… О дѣлѣ говори…

Какъ мыслишь ты: куда теперь съ отрядомъ,

Четыре тыщи багинетовъ всѣхъ,

Куда теперь ударить съ мѣста намъ?

ПАТКУЛЬ.

На Нотебургъ…

ПЕТРЪ.

Такъ думалъ я и самъ…

Ну, а потомъ?..

ПАТКУЛЬ.

Чередъ и за Наровой…

Та цитадель — позиціи всей ключъ!

Владѣешь ею — овладѣлъ страною…

ПЕТРЪ.

Все это — такъ… Да, не уйдетъ отъ насъ

Ни Нарва, ни Двина — наслѣдье дорогое

Ивана Грознаго, Великаго!.. Другое

Задумалъ я пока… Карлъ Свейскій пріумолкъ…

Про хворь его… про смерть упорный ходитъ толкъ…

А мнѣ изъ Нарвы шлютъ неложныя извѣстья…

ПАТКУЛЬ.

Отъ Гуммерта?..

ПЕТРЪ [взглянулъ, но не отвѣтилъ].

Вамъ, генералъ, прочесть я

Хочу реляцію… [Достаетъ письмо].

Она — не коротка…

Я главное вамъ передамъ пока. [Читаетъ].

«Вашего величества сила-войско есть неописаное и не токмо съ однимъ непріятелемъ — съ двумя, тремя бы поуправились. Воеводы ваши трусоваты и тунеядны… Издали бы имъ ядрами города брать, а не прямымъ приступленіемъ въ багинеты и шпаги… А безъ того нельзя. И войска мало обучены… Не дѣлаютъ высшіе люди ничего, обманываютъ лишь ваше величество смрадною ложью… А для удачи военной подобаетъ три главныхъ вещи устроить: войско въ добромъ порядкѣ и обученіи содержать и добрыми начальниками, свое дѣло знающими, снабдить. Второе: прилежно развѣдать на мѣстѣ, гдѣ баталія предстоитъ. Третье: при осадахъ не медлить, не тянуть, не давая съ духомъ и силами врагу собраться… А то начальники подъ Нарвой не шанцы копали, а погреба строили для провіантовъ своихъ, туда навезенныхъ… Оттого и неуспѣхъ былъ… Успѣли шведы и пушекъ настановить, гдѣ ихъ не было, и всего… Теперь же слѣдуетъ приступъ повести зимой… Лучше — по первому снѣгу… и безо всякихъ большихъ сборовъ. Лучше — съ Ижорской стороны… Тамъ караулу не держатъ… Надо просто по дорогѣ, сани за санями, проѣхать въ городскія ворота, въ будни, когда ихъ не закрываютъ… Офицерамъ — безъ пикъ, съ добрыми шпагами на саняхъ же сидѣть?.. и крику свирѣпаго не поднимать. Крикъ не поможетъ… Знаменъ не надобно. Пушекъ — тоже… Овладѣвъ воротами, чего и сомнѣваться нельзя, — если биться честно, — за одинъ тяжелый день сто веселыхъ получатъ ваши воины. Прійти въ полдень. Въ Ивань-городъ 300—400 довольно, Тамъ всего — 100 караульныхъ шведовъ сидитъ… Если не Нарву, такъ Ивань-городъ получите… Только бы наши съ поселянами и дворами городскими не воевали, какъ они привыкли, но съ воинами только… Ради Іисуса Христа молю паки, чтобы крикъ и вовсе оставили… Подойдя къ мѣсту, безъ крику всѣ вошли бы вдругъ… Здѣшніе люди русскій народъ варварскимъ выкликаютъ. „Лучше, говорятъ, у турокъ быть въ плѣну. Меньше пытки!“… И оттого отчаянно бьются съ нами. Пусть ваше величество о томъ разсудитъ… На Ижорскую сторону надо много войска и мужества употребить. Въ Корелахъ, Ніенсканцѣ и Нотебургѣ гарнизоны усилены. Орѣшекъ той, Нотебургъ самый, — середь рѣки, на острову… Его не взять.. А взять ранѣй Канцы и на Выборгъ итти… Но главное — Нарва. Зимою конница не потребна, да и ни къ чему наша не годна. Меня шведы здѣсь мучили много. Только, какъ пріѣхали купцы и сказали, что моя персона на висѣлицѣ въ Москвѣ, передъ домомъ виситъ, а жена и дѣти всего лишены отъ вашего царскаго величества, — повѣрили мнѣ немного, и легче стало»… [Сворачиваетъ письмо]. Ну, вотъ теперь скажите ваше мнѣнье.

ПАТКУЛЬ.

И самъ бы я иначе не писалъ.

Прекрасный планъ…

ПЕТРЪ.

Пусть такъ. Но измѣненье

Въ него я внесъ… Съ Орѣшка мы начнемъ…

Нельзя въ тылу, оставить постъ опасный.

ПАТКУЛЬ.

Согласенъ я съ поправкою прекрасной…

А далѣе?…

ПЕТРЪ.

Мы выйдемъ на Неву!

Давно единой мыслью я живу:

Стать твердою ногою у залива…

ПАТКУЛЬ [поспѣшно].

У Финскаго?..

ПЕТРЪ.

У Финскаго пока…

Что хмуришься? Вѣдь, Рига далека,

И не пройдутъ туда татары и казаки

Ни для разгрома, ни для драки…

ПАТКУЛЬ.

Вы угадали страхъ невольный мой…

Я много разъ мѣнялъ и службу, и присягу…

Но къ родинѣ пылалъ любовію нѣмой…

Не продаю ее, какъ продавалъ я шпагу…

И вотъ теперь… боюсь… невольно трепещу…

Простите, государь…

ПЕТРЪ.

Скажи! Я не взыщу…

ПАТКУЛЬ.

Я не скажу… Слова напомню тѣ,

Что мнѣ прочли вы на листѣ…

«Отъ русскихъ западъ ждетъ, какъ отъ орды,

Насилій, звѣрства и бѣды!»..

Я видѣлъ самъ: гдѣ мчались ураганомъ

Сквадроны ваши… гдѣ стояли станомъ, —

Пустыней мертвою лежали города

И села тамъ…

ПЕТРЪ.

Случалось иногда,

И намъ подарками такими же сосѣди

Платили… Все-таки мы, знаешь, не медвѣди…

Научимся по-западному жить…

Старайся честно намъ служить

И просвѣтить мнѣ помогай народы,

Врученные намъ Господомъ… Бѣда,

Что ничего не сдѣлать безъ труда…

Не избалованы мы ласками природы…

Подъ небомъ-сѣвернымъ сначала Русь росла,

И потому досель не расцвѣла

Ей свойственнымъ, блестящимъ цвѣтомъ…

Ужъ прадѣдъ мой, Иванъ… онъ помышлялъ объ этомъ…

Итоги я къ его задачамъ подобью,

Всю жизнь на то отдамъ свою…

Иванъ писалъ въ державномъ завѣщаньѣ:

«Все надо знать, все испытать царю!»

Какъ онъ училъ, ты видишь, я творю…

Нѣтъ ремесла, какого эти руки

Не перевѣдали… Увы! намъ не даны

Искусства многія и высшія науки.

Но наши ихъ извѣдаютъ сыны!..

Я просвѣщеніе введу, исправлю нравы…

Вѣрь: для земли тружусь я, не для славы!

Немало мной уже учинено…

Съ Европою пойдемъ мы за одно

Не бороды однѣ, — подрѣжу предразсудки,

И перестанемъ мы тогда

Плясать подъ свистъ наемной дудки,

Какъ пляшемъ нынѣ иногда…

Свои наставники найдутся…

Свой флотъ, войска, науку создадимъ

И безъ стыда на Западъ поглядимъ.

Ну, а пока приходится погнуться…

Да, и краснѣть случается не разъ,

Внимая укоризны гласъ…

Такъ ты за родину, мой генералъ, не трусь:

Не скоро въ Ригу путь направитъ Русь…

ПАТКУЛЬ.

Но, все-таки, направитъ… Мнѣ ужъ видно…

Что жъ!.. Предъ судьбой склониться не обидно,

Когда ея великіе сыны

Совершать велѣнья высшія должны… [Кланяется].

ПЕТРЪ [живо].

Меня ты понялъ… Да! Судьбы приказу

Покорствую… Не самъ мои стези

Я намѣчалъ… Все вижу тутъ въ связи:

Часы печальные, и войны, и заразу,

И голодовки Русь перенесла…

Отпоръ монгольскимъ полчищамъ дала…

И, какъ цвѣтокъ на тонкой ости,

Позадержалась въ пышномъ ростѣ…

На почву добрую я цвѣтъ пересажу,

Я новый путь народу укажу…

Моя земля — могуча и сильна,

Но ей нужны познанья сѣмена…

Насъ поносилъ несправедливо

Твой Западъ, ждалъ отъ насъ бѣды

И много сотенъ лѣтъ ревниво

Онъ охранялъ всѣ лучшіе плоды

Ума и знанія отъ нашего народа…

Теперь — не то… Теперь у насъ свобода!

Свободны рубежи… не забраны стѣною…

Кто хочетъ — уѣзжай… Кто вздумалъ — приходи…

Одна еще преграда предо мною…

Есть мысль еще одна завѣтная въ груди…

ПАТКУЛЬ.

Какая, государь? Скажи, когда не тайна?

ПЕТРЪ.

Она пришла на умъ мнѣ не случайно…

Давно задумалъ я… на вольномъ рубежѣ…

На лукоморьѣ, тамъ, гдѣ насъ никто не давитъ,

Поставить городъ на морской межѣ…

Мой юный флотъ… оттоль онъ путь направитъ

Во всѣ моря, во всѣ концы,

И эти мощные гонцы

Къ успѣху царство поведутъ,

Намъ новый блескъ, успѣхъ дадутъ,

Какъ ихъ даютъ повсюду и вездѣ.

Русь съ Западомъ хочу я на водѣ

Соединить… И пусть отнынѣ дружно

Они впередъ пойдутъ, какъ Богу нужно…

ПАТКУЛЬ.

Великій планъ… Одно сказать могу…

А… на какомъ рѣшили берегу

Сей новый портъ устроить, государь?

ПЕТРЪ.

У насъ онъ былъ когда-то, встарь…

Отъ Новгорода корабли

На Ладогу товаръ везли…

Когда-то сильная Ганза

Хранила путь свой, какъ глаза…

На многоводной на Невѣ

Стояли крѣпбстцы тамъ двѣ…

Широкій путь, просторъ морской

Открытъ за этою рѣкой…

Враги украли этотъ кладъ…

Теперь верну его назадъ.

Ты что жъ молчишь?

ПАТКУЛЬ.

Что я сказать могу?

Вамъ поклонялся, какъ врагу…

Теперь — я вашъ, и всей душой,

Какъ рабъ, какъ другъ… какъ братъ меньшой…

Клянусь: народу и царю

Служить весь вѣкъ…

ПЕТРЪ [жметъ ему руку].

Благодарю… [Шафирову].

Что надо, тезка?..

ШАФИРОВЪ [которому солдатъ, спустившись по валу, что-то шепталъ передъ этимъ].

Время отплывать

Матюрину… купчишкѣ… Самъ ужъ знаешь…

Не будетъ ли наказу, государь,

Послѣдняго?..

ПЕТРЪ.

А гдѣ онъ?

ШАФИРОВЪ.

Недалече…

ПЕТРЪ.

Сюда его… Гдѣ Мышецкій, князекъ?

МЫШЕЦКІЙ [выступая].

Здѣсь, капитанъ… Приказу дожидаюсь…

ПЕТРЪ.

Со мной сбирайся. Выступимъ съ утра.

Ты проводи нашъ сикурсъ подъ Орѣшекъ…

Ходъ знаешь ли?

МЫШЕЦКІЙ.

Оттуда родомъ самъ!

До рубежа отъ нашихъ селъ не болѣ,

Какъ восемь верстъ, считая прямикомъ…

ПЕТРЪ.

А крѣпко ли стоитъ теперь Орѣшекъ?

Онъ какъ великъ? Народу много въ немъ?

МЫШЕЦКІЙ.

Весь каменный, на Ладогу похожій.

Хоть Нотенбурхомъ назвали его,

А все глядитъ на нашу стать, родную…

Самъ Опалёвъ, ихъ, свейскій, командантъ,

Изъ нашихъ же дворянъ новогородскихъ…

Ихъ подъ Орѣшекъ земли отошли,

Такъ и они присягу принимали

И къ Свейскому на службу перешли…

Тотъ Опалевъ теперь начальникъ въ Канцахъ.

ПЕТРЪ.

Такъ, можетъ быть?..

МЕНШИКОВЪ [понявшій мысль царя].

Да, да… мы попытаемъ…

ПЕТРЪ [Мышецкому].

Ну, далѣ говори…

МЫШЕЦКІЙ.

Я чаю: мало

Въ Орѣшкѣ гварнизону — сотни двѣ,

Аль, може, три… Строеній за стѣнами,

Гляди, и нѣтъ.. Большія двѣ избы,

Двѣ караулки… И протокъ широкій,

Глубокъ и быстръ отъ нашей стороны…

По немъ плывутъ… Другимъ Невы протокомъ

И ходу нѣтъ… А верстъ десятка два

Пониже плыть — пойдутъ опять пороги…

Не велики: ихъ можно перейти,

Коль знатцы есть…

ПЕТРЪ.

Ты плавалъ?

МЫШЕЦКІЙ.

Довелось!..

ПЕТРЪ.

Пойдешь со мной — и до конца похода…

МЫШЕЦКІЙ [по знаку Петра кланяется и отступаетъ]. МАТЮРИНЪ въ это время пришелъ въ сопровожденіи вѣстового, котораго посылалъ Шафировъ. Стоитъ и низко кланяется царю]. ПЕТРЪ [увидавъ].

А! ты, купецъ? Ну, подойди. Здорово!

МАТЮРИНЪ.

Челомъ тебѣ, великій осударь!

ПЕТРЪ.

Оставь! Земли вы не пробьете лбами.

Сказалъ: поклонъ! — и ладно… Ты готовъ?

МАТЮРИНЪ.

Весь, осударь, какъ ты велѣлъ, съ товаромъ!..

Тамъ пушнина… и сало… взялъ медку…

До Стёкольна доправлюсь я, до Свей,

Какъ будто къ Данскимъ ѣду пристанямъ…

ПЕТРЪ.

А нѣмцемъ выдавать себя умѣешь?

МАТЮРИНЪ.

Отъ малыхъ лѣтъ въ Кокуѣ, знай, и жилъ…

Ихъ разговоръ, повадку всю я знаю…

И бороды давно ужъ не ношу…

Самъ погляди…

ПЕТРЪ.

И ладно… Пусть двойная

Намъ будетъ тайна для твоихъ вѣстей.

Вотъ азбука цифирная… Ни другу,

Ни недругу ея не отдавай.

По ней пиши и письма посылай…

Ты знаешь — какъ?

МАТЮРИНЪ.

На Амстердамъ!.. Я знаю…

ПЕТРЪ.

А затвердилъ ли имя?

МАТЮРИНЪ.

Фанъ-деръ-Круй…

ПАТКУЛЬ [дѣлаетъ движеніе]. ПЕТРЪ.

Такъ, молодецъ… [манитъ его поближе].

Возьми цидулку эту…

Что въ ней пишу, исполни… и сожги…

Чернилами пиши про торгъ, про цѣны…

А этимъ вотъ [даетъ флаконъ]

иное, поважнѣй…

Написано, а не видать, что было…

Я получу и все здѣсь разберу.

МАТЮРИНЪ.

Исполню, осударь… Дѣла знакомы…

Случалось такъ сударушкамъ писать,

Мамзелямъ ихъ нѣмецкимъ, на Кокуѣ…

ПЕТРЪ.

Аль погулялъ?

МАТЮРИНЪ [ухмыляясь].

Для русскихъ хороши

Нѣмецкія пухлявенькія бабы…

ПЕТРЪ.

Ты, малый, плутъ!.. Ну, съ Богомъ! Въ добрый часъ!

На Господа надѣйся и на насъ!..

[Даетъ ему поцѣловать руку и отпускаетъ]. ПАТКУЛЬ.

Позволишь ли спросить?

ПЕТРЪ.

Что, генералъ?

ПАТКУЛЬ.

Купчишка

По имени фанъ-Круи называлъ…

Не герцоговъ ли родичъ?

ПЕТРЪ [нахмурясь].

Можетъ, дальній…

А то, скорѣй, и вовсе никакой… [Глядя въ лицо Паткулю],

Ты въ Ревелѣ?.. ты старика тамъ видѣлъ?

ПАТКУЛЬ [потупясь].

Нѣтъ, не видалъ… Совсѣмъ не довелось…

ПЕТРЪ [глухо].

Не довелось… Инъ, такъ!.. Меня, я чаю,

Ты бережешь?.. Напрасно… Говори,

Все говори, что видѣлъ…

ПАТКУЛЬ.

Повторяю:

Я не видалъ…

ПЕТРЪ.

Кто хочетъ быть прямѣй?

Про герцога кто вѣсти намъ разскажетъ?

КЕНИГСЕКЪ [толковавшій съ Меншиковымъ].

Я разскажу, что видѣлъ, капитанъ…

ПЕТРЪ.

Вотъ, другъ прямой, не робкій и не льстивый.

Мы слушаемъ…

КЕНИГСЕКЪ.

Въ капеллу Сантъ-Никласа

Я заглянулъ… Хотѣлось увидать:

Солгали мнѣ, иль правду толковали,

Что въ Ревелѣ обычай есть такой:

Кто умираетъ, долгъ не уплативши, —

Его въ «Капеллу мертвыхъ должниковъ»

Перенесутъ, и здѣсь, непогребенный,

Онъ сверхъ земли, всѣмъ на показъ лежитъ…

И день, и два, и годъ.. Заимодавцы

Долгъ не простятъ… Не выкупитъ никто —

Вѣкъ пролежитъ поверхъ земли несчастный…

За герцогомъ осталися долги…

И онъ лежитъ въ гробу, на катафалкѣ,

Стеклянной крышкой наглухо закрытъ…

Парикъ на немъ… Мундиръ весь генеральскій…

И ордена, и звѣзды, и кресты…

Какъ мумія, онъ высохъ… И пусты

Изъ-подъ бровей чернѣли мнѣ глазницы…

Вотъ и сейчасъ ихъ вижу предъ собой!… [Глубокое молчаніе].

ПЕТРЪ [снявъ шляпу].

Я виноватъ, мой герцогъ, предъ тобой!.. [Оглядываясь].

Я знаю, всѣ въ душѣ вы осудили…

Я знаю, всѣ… Миръ праху храбреца… [Надѣвъ шляпу].

Я за него въ его долгахъ порукой…

Но какъ же быть?.. Мнѣ 33 полка

Пришлось создать въ 2 года… Горожане,

Крестьяне дали все, что дать могли…

Нѣтъ ничего тяжелѣ для земли,

Какъ гнетъ военный… Голодно живымъ…

Пустѣютъ села… Сиротѣютъ нивы…

Онъ видитъ тамъ… И онъ меня не судитъ.

Я уплачу, когда полегче будетъ…

Освобожу героя-мертвеца

Изъ жадныхъ лапъ ростовщика-купца,

А послѣ денежной еще расплата будетъ!..

ШАФИРОВЪ [тихо Меншикову].

Какъ хорошо, что въ Ревелѣ намъ жить

Не доведется…

ПЕТРЪ [передохнувъ].

Кто изъ васъ не знаетъ,

Какъ собиралъ я деньги, чтобъ послать

Ихъ брату, крулю Августу, въ Варшаву?..

Мнѣ занимать пришлося самому…

МЕНШИКОВЪ [улыбаясь].

Опять ко мнѣ, коль надо, приходите,

Я дамъ еще, какъ разъ ужъ выручалъ…

ПЕТРЪ [сердито].

Эй, ты бы лучше помолчалъ…

Я рѣчь веду не о пустяшномъ дѣлѣ…

За честь свою, за царскую стою…

А ты, щенокъ… Постой, что тамъ за крики?

[За валомъ слышны проклятія, два голоса: Ламберта и Памберха]. ЛАМБЕРТЪ [за сценой].

А, sacré-nom!.. Мольшать, я каварю…

ПАМБЕРХЪ.

Самъ замолчи, проклятая скотина!..

[Выбѣгаетъ. Ламбертъ, за нимъ Памберхъ, который на дорожкѣ опережаетъ его и первый подходитъ къ Петру]. ПАМБЕРХЪ [сильно навеселѣ, возбужденъ].

Вотъ, разсуди.. Вотъ, самъ ты разсуди

Меня и стараго каналью генерала…

ЛАМБЕРТЪ [возмущенный].

Помилуй, кэптенъ! Фуй! Того не доставаль?!

На твой глаза меня поноситъ пьяній.

Вели мольшать…

ПЕТРЪ [грозя дубинкой].

Эй, капитанъ, смирись!

Коль захмелѣлъ, ступай да спать ложись…

ПАМБЕРХЪ.

Нѣтъ, погоди… Меня онъ не уложитъ…

Подсыпался къ дѣвченкѣ тутъ одной…

Да, нѣтъ, шалишь… Она — давно за мной…

Ахъ, старый плутъ…

ЛАМБЕРТЪ.

Подобный разкаворъ

Я слушать не желай…

ПЕТРЪ [грозно].

Молчи!..

ПАМБЕРХЪ [не слыша].

Ты — старый воръ!..

Ты — казнокрадъ…

ПЕТРЪ [взмахнувъ дубинкой].

Молчать!..

ПАМБЕРХЪ [увернулся].

Ну, нѣтъ, того не будетъ. [Хватая за бортъ Ламберта].

Расправлюсь раньше съ нимъ!..

ЛАМБЕРТЪ [обнаживъ кортикъ].

Пусть Богъ насъ судитъ!

[Наноситъ ударъ. Памберхъ падаетъ. Его подхватываютъ и быстро уносятъ со сцены. Остаются: Петръ, Паткуль, Кенигсекъ и Ламбертъ. Съ вала пушечный выстрѣлъ. Слышно: бьютъ зорю. Народъ, кончивъ выгрузку, расходится. Молчаніе]. ЛАМБЕРТЪ [отеревъ лезвее о мѣшокъ, тутъ же стоящій, протягиваетъ оружіе Петру].

Суди… суди теперь…

ПЕТРЪ [непринимая].

Я разсудилъ… Я видѣлъ…

Обиженъ былъ ты слишкомъ жестоко…

[Лефорту, который поспѣшно возвращается].

Что? Умеръ онъ?..

ЛЕФОРТЪ.

Нѣтъ… живъ… Но умираетъ…

ПЕТРЪ [снимая шляпу].

Какъ быстро насъ порою рокъ караетъ!..

[Надѣлъ шляпу. Даетъ знакъ].

Ступайте всѣ… И я сейчасъ приду…

Проститься надо съ храбрымъ валентиромъ…

Хотя онъ самъ простился съ нашимъ міромъ

И не умно!.. [Всѣ уходятъ].

ПЕТРЪ [одинъ, въ раздумьѣ].

Такой хорошій день

Закончился печальною развязкой…

Ужель вся жизнь моя пройдетъ нескладной сказкой?

Все спутано, все перевито въ ней…

Что дальше шагъ, то впереди темнѣй…

Какъ будто бы надъ черной бездной

Иду я трепетной ногой…

Не самъ иду… Меня другой

Ведетъ рукой своей желѣзной…

Мы съ нимъ вдвоемъ… Вокругъ — толпа,

Себялюбива и глупа,

Жадна, груба, неблагодарна…

Какъ тварь послѣдняя, продажна и коварна…

И средь толпы я одинокъ…

Нѣтъ… двое насъ… со мной мой рокъ…

Ведетъ и учитъ онъ, глаза мнѣ раскрывая…

И въ даль, и въ вѣчность прозрѣвая,

Я вижу многое, чего понять нельзя…

Такъ мореходъ, надъ бездной водъ скользя,

Порой морскія видитъ чуда,

Не зная: ждать добра, иль худа?..

Но твердо вѣрю я въ одно:

Русь воскресить мнѣ къ жизни суждено…

Быть можетъ, я держу бразды мои жестоко,

Но отвращу все царство отъ востока,

Гдѣ косность… лѣнь… гдѣ похоть и застой…

Пойдетъ за мною людъ простой…

Охотой не хотятъ — заставлю силой…

Бояре?… Ихъ ужъ нѣтъ… И новый родъ служилый

Не даромъ создалъ я на службу всей землѣ…

Пусть злое прошлое сокроется во мглѣ…

Пусть смѣло, радостно навстрѣчу знанью, свѣту,

Какъ міръ летитъ навстрѣчу лѣту, —

Пойдетъ моя земля… Когда жъ меня не будетъ,

Пусть судъ исторіи съ землей меня разсудитъ!..

А что сейчасъ кричать? — мнѣ, право, все равно…

Пусть буду одинокъ, коль такъ ужъ суждено…

[Смотритъ въ даль].

Какой просторъ! Какая гладь нѣмая…

Чуть плещетъ, море, землю обнимая…

Но здѣсь земля угрюма, холодна…

Не мать родная — мачеха она…

Нѣтъ! Я направлю Русь къ инымъ удѣламъ,

На Югъ, на Западъ поскорѣй…

Къ цвѣтущимъ пажитямъ… Къ предѣламъ

Незамерзающихъ морей!.. [Быстро идетъ назадъ].

[Занавѣсъ].

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА II. Май 1702 года. Въ Варшавѣ. Лица.

Августъ II-й.

Аврора Кенигсмаркъ.

Фицтумъ фонъ-Экштадтъ, камергеръ.

Лакеи.

Будуаръ Авроры. Вечеръ. АВРОРА [въ волненіи ходитъ по комнатѣ, прислушивается къ каждому звуку за дверьми. Вдругъ бросается на кушетку, беретъ вѣеръ и начинаетъ обвѣваться. За дверью стукъ].

Войти!…

ЛАКЕЙ [входитъ].

Его величество король.

АВРОРА.

Просить… Вино и фрукты здѣсь?

ЛАКЕЙ [указывая на столикъ въ сторонѣ].

Готово все.

АВРОРА.

Ступайте!..

[Лакей ушелъ. Она идетъ навстрѣчу Августу. Августъ и Фицтумъ за нимъ]. АВГУСТЪ [полный, добродушный и мѣшковатый на видъ].

Привѣтъ мой вамъ, графиня! [Цѣлуетъ руку, она его въ лобъ].

АВРОРА [кланяясь Фицтуму].

Въ добрый часъ! [Королю].

Вы не одни?.. Весь день ждала я васъ…

ФИЦТУМЪ [очень почтительно поклонившись Аврорѣ].

Безъ результатовъ сейма не хотѣлось

Тревожить васъ…

АВРОРА.

Я знаю: рѣшено

Послать войска изъ Польши противъ шведа.

АВГУСТЪ.

Да… Можетъ быть, насъ ждетъ побѣда…

АВРОРА.

Да, можетъ быть… А… можетъ и не быть…

Прошу васъ это не забыть…

Карлъ боленъ былъ… И всѣ мы отдыхали…

АВГУСТЪ.

А поживились больше всѣхъ москали…

АВРОРА.

Такъ и пойдетъ впередъ… И безъ конца…

Не кончились тяжелые уроны,

И вы — не только польскаго вѣнца —

Лишитесь вашей, родовой короны…

Саксонію отымутъ москали,

Покуда въ Дрезденъ, въ Краковъ не вошли

Драбанты Карла… Смѣлъ московскій царь…

Уклончивъ и хитеръ… Прямой дикарь!

Чего, чего онъ вамъ не обѣщалъ?

Сулилъ войска и горы золотыя…

А голяковъ, пиратовъ вамъ прислалъ

И суммы денегъ самыя пустыя…

Кормить вамъ нечѣмъ скоро ужъ полки…

А Петръ смѣется, знай, изъ-подъ руки…

И думаетъ: «Пускай грызутъ другъ друга!»..

Вотъ вся предъ вами царская заслуга!..

АВГУСТЪ [разводя руками].

Самъ сознаю, что правы вы вполнѣ…

Графиня, что же дѣлать мнѣ?..

АВРОРА [указывая на Фицтума].

Дать волю дѣйствовать, какъ съ графомъ мы рѣшили.

ФИЦТУМЪ.

Да, мы за этимъ лишь сюда и поспѣшили…

Сегодня же пошлемъ извѣстіе къ царю,

Что польскія войска пойдутъ врагамъ навстрѣчу…

Чтобъ онъ грознѣе началъ сѣчу,

Что новыхъ дней встрѣчаемъ мы зарю…

Чтобъ только онъ смѣлѣй сталъ и щедрѣе

И… выслалъ денегъ поскорѣе…

АВРОРА.

Все хорошо… А — дальше?..

ФИЦТУМЪ.

Часть свою

Я всю вамъ изложилъ.

АВРОРА.

А я на томъ стою,

Чтобъ съ Карломъ намъ немедленно вступить

Въ переговоры, миръ — уступками купить,

Пока не поздно…

АВГУСТЪ.

Ангелъ мой, Аврора!

Какъ женщина, вы все рѣшили скоро!..

Во-первыхъ, нѣтъ опасности такой…

Повсюду въ Польшѣ — миръ, покой…

И милости просить у мальчугана,

По-моему, намъ слишкомъ рано…

[Наливаетъ себѣ бокалъ вина, садится рядомъ съ Авророй и пьетъ глотками]. АВРОРА [улыбаясь].

Не поздно ли? Я знаю: двѣ попытки

Не удались…

АВГУСТЪ [быстро ставитъ бокалъ].

Вы знали? Адъ и пытки

Предателю…

АВРОРА.

Предатель этотъ — вы…

Здѣсь у меня забыли сами какъ-то

Два очень важныхъ тайныхъ акта…

И все узнала я… И похвалила васъ…

И потому сказать рѣшаюсь вамъ сейчасъ:

Какъ начато секретно и умѣло, —

Пусть также довершится дѣло!..

Мнѣ донесли… Откуда? — все равно:

Познанскій воевода, князь Лещинскій,

Сошелся съ примасомъ великимъ за одно…

Они опередятъ… Имъ шведская корона

Даруетъ миръ. А васъ сведутъ они со трона.

Того ли ждете вы?..

АВГУСТЪ.

Я жду судьбы удара…

Карлъ отказалъ посламъ…

АВРОРА.

Послы!.. Какъ это старо?!

Сама поѣду я… И миръ вамъ заключу…

АВГУСТЪ.

Аврора, что вы! Нѣтъ! О, нѣтъ!

АВРОРА.

Я такъ хочу!..

Но успокойтесь, другъ… Я ѣду не одна.

Мужская помощь мнѣ нужна.

Я графа попрошу быть спутникомъ. Согласны?

ФИЦТУНЪ.

Графиня, вы умны не меньше, чѣмъ прекрасны,

И я готовъ… готовъ — за вами въ самый адъ…

АВГУСТЪ [вздыхая].

Пусть будетъ такъ, хоть я совсѣмъ не радъ…

Но что вы скажете? Какъ приметесь за дѣло?

АВРОРА.

Какъ другъ вашъ вѣрный, тонко и умѣло…

Мы попадемъ случайно въ плѣнъ…

Я разыграю рядъ невинныхъ, милыхъ сценъ…

Медвѣдя юнаго совсѣмъ обворожу

И къ вамъ его потомъ, какъ друга, привожу…

Каковъ мой планъ?

ФИЦТУМЪ.

Великъ… И васъ вполнѣ достоинъ.

АВРОРА [Августу].

Молчите вы, мой другъ?

АВГУСТЪ.

Не дипломатъ я… Воинъ…

Такимъ оружіемъ сражаться не привыкъ.

По-моему, рискованъ планъ и дикъ…

Но вы хотите такъ? — противиться не смѣю…

Я слишкомъ сильно васъ люблю…

[Горько улыбаясь].

Вы эту для меня придумали затѣю,

И остается мнѣ одно: благодарить…

АВРОРА.

Вотъ, вотъ! А не глядѣть такъ грустно, не корить…

И, сиръ, сейчасъ же я на словѣ васъ ловлю…

Намъ подорожную скорѣе подпишите…

Расходовъ — никакихъ… Пока, иного дня

Для счетовъ подождемъ… Есть деньги у меня,

А вы одной любовью мнѣ платите!..

[Подвигаетъ столикъ съ бумагой и приборомъ]. АВГУСТЪ [растроганъ].

Вы — ангелъ… взбалмошный, причудливый немного,

Но ангелъ — вы, посланникъ свѣтлый Бога!..

[Нѣжно цѣлуетъ ее въ лобъ, потомъ пишетъ бумагу]. АВРОРА [тихо Фицтуму].

Не это ли тебѣ, глупецъ, я говорила?

А ты не вѣрить смѣлъ?!…

ФИЦТУМЪ [крѣпко цѣлуя ей руку у локтя, шепотомъ].

Молчу и вижу: сила!

АВГУСТЪ [дописавъ].

Вотъ подорожная. Проставьте имена…

Я не отмѣтилъ ихъ…

Аврора [беретъ].

Такая и нужна…

Графъ, завтра на зарѣ пускаемся мы въ путь…

Такъ не забудьте что нибудь…

ФИЦТУМЪ [съ поклономъ].

Все будетъ сдѣлано… Примите увѣренье…

Сиръ… Вашъ слуга…

АВГУСТЪ [отпуская его жестомъ].

Да, да… мое почтенье.

ФИЦТУМЪ [быстро уходитъ]. АВРОРА [весело кидаясь къ Августу на грудь].

Ну, а теперь тоску, сомнѣнья, думы прочь…

Аврора вся твоя… Ты мой… Предъ нами ночь…

ЗАНАВѢСЪ. КАРТИНА III. Іюнь 1702 года.

Лагерь Карла ХІІ-го близъ Гродно.

Лица.

Карлъ ХІІ-й [одѣтъ въ коллетъ и рейтузы лосиной кожи. Сверху сѣрый суконный кафтанъ, не застегнутъ. Воротникъ отложной, небольшой. Изъ-подъ него виденъ воротъ мягкой рубахи, шея — повязана черной косынкой. Ботфорты. Лицо удлиненное, худощавое, съ круглымъ, выдающимся подбородкомъ и рѣзко очерченными скулами. Губы — полныя, чувственныя. Нижняя — выдается. Носъ — толстоватый, орлиный, нависъ надъ губой. Брови — съ изломомъ, тонкія, густыя, глаза — открытые, смѣлые. Лобъ — очень высокій и крутой, лысый, несмотря на молодость. Волосы — короткіе, слегка вьются и стоятъ ежомъ. Насмѣшливая улыбка часто скользить на губахъ].

Аврора Кенигсмаркъ.

Фицтумъ-фонъ-Экштадтъ.

Шембекъ, референдаръ короны польской, Собѣсскій, Александръ, Липскій, воевода калишскій, Криспинъ, воевода витебскій, Князь Вишневецкій, Огинскій, гетманъ, польскіе послы.

Розэ, Де-ла-Гарди, Ренншильдъ, Левенгауптъ, шведскіе вожди.

Драбанты Карла.

Большой походный шатеръ Карла, противъ входа раздѣленный полотняной стѣнкой на два отдѣленія. Большой, простой деревянный столъ заваленъ книгами, хартіями и планами. На стѣнѣ — Распятіе. На другомъ столѣ, поменьше — толстый фоліантъ, Библія. Два-три табурета. Постель — во второмъ отдѣленіи, за опускной стѣнкой. Вечеръ. Два большихъ факела освѣщаютъ палатку. На столѣ — масляная лампа.

Карлъ [стоить у стола. За нимъ] Розэ, Де-ла-Гарди, Ренншильдъ, Левенгауптъ и еще вожди.
Шембекъ, Огинекій, Липскій, Вишневецкій, Криспинъ и Собѣсскій [въ богатыхъ нарядахъ, стоятъ передъ нимъ]. [Въ раскрытыя полы палатки видны огни ночного лагеря, невнятный говоръ, шумъ, перекличка караульныхъ на валахъ окоповъ].
Два драбанта [съ обнаженными палашами на часахъ у входа]. Два другихъ [съ мушкетами, видны съ наружной стороны].

КАРЛЪ.

Привѣтъ посольству Рѣчи Посполитой.

Послушаю: что скажете вы мнѣ?

ШЕМБЕКЪ.

Вельможный, славный круль! По челобитьѣ

Мы отъ земли несемъ тебѣ привѣтъ,

Отъ Посполитой Рѣчи всей… Въ недоумѣньѣ

Теперь земля… Извѣстно стало намъ,

Что примасу писалъ ты, кардиналу,

Объ Августѣ, о нашемъ королѣ…

КАРЛЪ.

Все можетъ быть. Чего же вы хотите?

ШЕМБЕКЪ.

Мы знаемъ: ты благочестивъ, панъ круль…

И потому отвѣтъ земля по чести

Тебѣ даетъ… Вотъ сейма приговоръ.

[Развертываетъ и читаетъ].

«Великій сеймъ Литовскій и Польскій симъ постановляетъ: Примо: объявить Карлу, что напрасно писалъ онъ Рѣчи Посполитой о сверженіи короля Августа. Рѣчь Посполитая никогда такого безчестія не дѣлала, думать о томъ не хочетъ и готова за короля кровь свою пролить. Секундо: дивно есть Рѣчи Посполитой, что Карлъ вступилъ въ Курляндію и Литву, нарушивъ мирные договоры, а ихъ же Рѣчь Посполитая не нарушала. Даже отъ короля своего Августа вынудила, чтобы, согласно договорамъ, онъ вывелъ свои саксонскіе полки изъ польскихъ предѣловъ, что по доброй совѣсти теперь исполнено нашимъ крулемъ Августомъ… Терціо: Рѣчь Посполитая неотмѣнно полагаетъ, что слѣдуетъ Карлу, крулю свейскому, вывести немедленно же полки свои изъ предѣловъ Польши; земли нашей къ оборонѣ и напрасному пролитію крови не принуждать, а также всѣ убытки, причиненные разореніемъ отъ свейскаго постоя и побранія городовъ, честно возмѣстить, какъ арбитры присудятъ»…

И подписи тутъ слѣдуютъ… Взгляни!..

КАРЛЪ [съ улыбкой кинувъ взглядъ].

Здѣсь вижу я два имени… И странно:

Какъ рядомъ стать тѣ имена могли —

И не подраться?.. Я глазамъ не вѣрю…

Огинскій Александръ… Сапѣга Якубъ… Ха-ха-ха!..

ШЕМВЕКЪ [удерживая Липскаго, который рвался заговорить].

Такъ, ты не слышалъ, круль, южъ замирились

Огинскіе съ Сапѣгами… Нашъ круль

Самъ ихъ мирилъ… И пиръ потомъ веселый

Надъ Вислой грянулъ въ добрый часъ!..

КАРЛЪ.

Вашъ Августъ молодецъ… На всѣ онъ руки:

И сводитъ, и миритъ… и… предаетъ…

ЛИПСКІЙ [выступая].

Послушай, круль!..

ШЕМВЕКЪ И СОБѢССКХЙ [оттираютъего].

Да, что ты? Одурѣлъ?

КАРЛЪ [повышая голосъ].

Мнѣ показалось: кто-то усомнился

Въ словахъ моихъ? Предатель онъ и трусъ,

Вашъ Августъ, круль… И знаете вы сами…

Давно ли онъ предъ нашими полками

Далъ дважды тылъ?.. Я съ горстью шелъ людей…

Онъ велъ въ десятки тысячъ ополченье…

Но это все пустое. Не хвалюсь…

Такъ Богъ хотѣлъ… Все имени Его:

Не намъ, не намъ всѣ славныя побѣды…

Но Августъ вашъ — предатель, говорю…

А вотъ улики… [даетъ письмо]. Мы перехватили

Давно посланье это у гонца

Отъ Августа къ Петру… Два равныхъ друга

Ихъ собралось, по росту, по дѣламъ

И по измѣнамъ злымъ и многократнымъ…

Ну, что прочли?..

ШЕМВЕКЪ [прочелъ и передалъ дальше].

Ахъ, Іезусъ!.. И глазамъ

Не вѣрится… Раздѣлъ онъ предлагаетъ…

Насъ москалямъ невѣрнымъ отдаетъ…

И цесарю… и Даніи лукавой…

ПАНЫ [прочитавъ волнуются].

Ахъ, сто чертей… Проклятье!.. Песъ поганый!

Собачья кровь!..

ЛИПСКІЙ [сильно].

Постойте-ка, паны!

Мы не затѣмъ явились, чтобы при шведахъ,

Родной земли всѣ язвы обнажать…

Вамъ хорошо!.. Лишь Калишъ да Познань

Наводнены, какъ саранчой, врагами…

И требовать отъ шведа мы должны,

Чтобъ уходилъ онъ тою же дорогой,

Какой пришелъ. А съ Августомъ потомъ

Поговоримъ спокойно, на досугѣ…

КАРЛЪ

Ого-го-го! Ты боекъ на языкъ…

ЛИПСКІЙ.

Будь мы не здѣсь, послами, ты узналъ бы,

Что и мечомъ владѣю я легко…

КАРЛЪ [хмурясь].

Что жъ, поглядимъ… Вѣдь, я еще изъ края

Не ухожу… А вамъ подамъ совѣтъ!

Смѣните Августа… Тогда мы потолкуемъ…

Везъ сейма онъ завелъ со мной войну…

И Петръ за нимъ. Не рыцарски, — лукаво

Вели войну, обычьемъ воровскимъ…

Съ моимъ посломъ про прелести Авроры

Распутный Августъ утромъ толковалъ,

А вечеромъ велѣлъ въ мои предѣлы

Вступить полкамъ… Не братъ онъ, не король,

А кондотьери жалкій, неудачный…

Про москвичей ужъ я не говорю…

ЛИПСКІЙ.

Такъ и трави москалей и саксонца,

А насъ оставь въ покоѣ… Эй, гляди…

Не то и мы свои оскалимъ зубы…

КАРЛЪ [багровѣя].

Вы этого зачѣмъ съ собою взяли?

Чтобы травить и раздражать меня?

Съ сарматскими я не жилъ дикарями…

Хоть вы послы, но я не погляжу!..

ВИШНЕВЕЦКІЙ.

Панъ Липскій, правда, ты бы удержался.

Дай людямъ мирно дѣло говорить…

ЛИПСКІЙ.

Молчи ты самъ… ты, прихвостень саксонскій!

Я знаю васъ: и землю и себя,

Дѣтей и женъ, за грошъ вы продаете…

А у меня маентки и земля

Въ повѣтѣ — все разорено врагами,

Собаками въ треухахъ на башкѣ…

Такъ я могу…

ВИШНЕВЕЦКІЙ.

Довольно, будетъ, пане…

Зазнался ты… Въ посольствѣ — мы равны…

А ты кричишь, какъ будто на мальчишку..

Поносишь насъ… Гляди…

ЛИПСКІЙ.

Ахъ, ты, пся кревъ!..

Да я тебя… [Обнажаетъ саблю].

ВИШНЕВЕЦКІЙ [тоже].

Ну, старый песъ, держись!..

КАРЛЪ [драбантамъ].

Остановите ихъ, остановите…

Пускай уйдугъ… Ихъ видѣть не хочу!…

[Быстро уходитъ въ другую часть шатра. Драбанты кинулись было разнимать. Послы успѣли ужъ раньше остановить обоихъ]. ОГИНСКІЙ.

Одумайтесь! Что дѣлаете, паны?!..

КРИСПИНЪ [хватаясь за голову].

Безуміе!..

ШЕМБЕКЪ.

Вотъ покаралъ Господь!.. [Съ говоромъ, съ шумомъ уходятъ изъ шатра].

РЕННШИЛЬДЪ.

Ну, съ этими задирами — не страшно…

Пока на нихъ ударимъ мы, гляди,

Они и сами всѣ передерутся…

РОЗЭ.

Навѣрно, ужъ не выйдетъ государь?

Покойной ночи, сиръ!.. [Кланяется и уходитъ].

ВСѢ [тоже кланяются туда, гдѣ Карлъ].

Покойной ночи!..

КАРЛЪ [появляясь на порогѣ].

И вамъ желаю доброй ночи я…

Сейчасъ пойду взглянуть на караулы.

Дежурный — здѣсь?

ГОЛОСЪ [за шатромъ].

На мѣстѣ, государь…

КАРЛЪ [глядя въ дверь палатки].

Такъ предаетъ Господь своимъ сынамъ

Сильнѣйшія дружины нечестивыхъ…

Богъ — справедливъ и справедливость чтитъ…

Вотъ почему въ побѣдѣ я увѣренъ!

[Сѣлъ, раскрылъ толстый фоліантъ и задумался].

Какъ ночь тиха!.. Тяжелымъ дышитъ зноемъ,

О чемъ-то позабытомъ говоритъ…

Волнуетъ кровь какою-то отравой

И сладкую тоску душѣ дарить… [Съ испугомъ]

Избавь отъ искушеній, Боже правый!

[Читаетъ. Прогремѣлъ выстрѣлъ вдали, другой, третій… Шумъ, голоса… Карлъ кидается изъ шатра].

Что за тревога?.. Тише… Погодите…

Узнать сперва… [Голосъ его удаляется].

За шатромъ нѣкоторое время — говоръ и шумъ, изрѣдка Часовые перекликаются:

Слу-шай!..

КАРЛЪ [за шатромъ].

Ее — ко мнѣ… А этотъ подождетъ…

Я прикажу еще по караулу…

[Драбантъ вводитъ Аврору и самъ удаляется]. АВРОРА [оглядывается].

Такъ вотъ гдѣ онъ живетъ, воитель и герой,

Онъ, неизмѣнный баловень побѣды,

Гонитель страсти нѣжной, врагъ любви…

Осмотримся… Какъ пусто все, сурово…

Распятіе… А зеркала и нѣтъ…

Но гдѣ жъ его постель? Должно быть, тамъ?

[Заглядываетъ за перегородку и трогаетъ рукой].

Мой Боже!..

Ай-ай-ай-ай!.. Доска… простое одѣяло…

Ему, какъ видно, надо очень мало!..

Всю бодрость начинаю я терять…

Что привлекло меня? Не только любопытство…

Надежда смутная… Подъ Августомъ ужъ тронъ

Совсѣмъ колеблется… Меня и любитъ онъ…

Но… дѣло не въ любви… А если не удастся?..

Что жъ… значитъ, не судьба! И спорить съ ней — смѣшно!

Шаги?.. Идетъ?.. Нѣтъ, это мимо…

Но, все-таки, за дѣло поскорѣй…

[Достаетъ небольшое зеркальце, сбрасываетъ плащъ, въ которомъ была закутана, слегка приводитъ въ безпорядокъ костюмъ и волосы, садится у стола].

Вотъ… такъ, пожалуй, будетъ хорошо…

У ворота еще раскрою складки…

Идетъ… Ну, выручай меня, моя судьба!..

[Облокотилась на столъ, словно въ обморокѣ]. КАРЛЪ [быстро входитъ].

Прошу, сударыня… Да гдѣ она?… Создатель!

Никакъ, мертва?.. Нѣтъ, дышитъ… Но блѣдна…

Устала, испугалась ли она —

Не легче мнѣ… За лѣкаремъ послать бы!..

Нѣтъ… Вотъ она раскрыла и глаза…

Красавица, вамъ дурно?

АВРОРА.

Что, жива я?..

Я такъ слаба… Мнѣ надо бы прилечь…

КАРЛЪ.

Ахъ, чортъ возьми… Что дѣлать! Вотъ ложитесь!

Мою постель могу вамъ уступить

На полчаса…

АВРОРА.

Какъ я вамъ благодарна,

Мой Добрый Сиръ!.. [ложится].

КАРЛЪ.

Вы знаете меня?..

АВРОРА.

Въ Европѣ кто не знаетъ

Героя-короля? Васъ любитъ міръ и чтитъ…

КАРЛЪ.

А больше, думаю, за нравъ крутой ругаетъ…

Но вы? Что надо вамъ? И кто же сами вы?..

АВРОРА.

Аврора Кенигсмаркъ несчастная, увы!

КАРЛЪ [отступаетъ].

Аврора — вы? [Смотритъ на нее нѣсколько мгновеній].

Зачѣмъ же вы явились?

Что надо здѣсь Аврорѣ Кенигсмаркъ?

АВРОРА [задѣтая презрительнымъ тономъ и взоромъ, садится на постели].

Я вѣстницей пришла съ зеленой вѣткой мира,

Зарею радости для родины хочу

Смѣнить печальный мракъ кроваваго раздора…

Пусть люди говорятъ: «Графиня Кенигсмаркъ

Была, воистину, намъ счастія Аврора!»

КАРЛЪ [разражается громкимъ, презрительнымъ хохотомъ]. АВРОРА [вскочивъ].

Однако, сиръ!.. Что значитъ этотъ смѣхъ?..

КАРЛЪ.

Всего я ожидалъ, но не такого хода!

Аврора Кенигсмаркъ — посланница народа?!

Аврора Кенигсмаркъ, какъ новая Юдиѳь,

Является ко мнѣ, чтобъ обольстить, смягчить,

А, можетъ, и убить?..

АВРОРА.

Ищи, я безоружна!..

[Раскрываетъ платье на груди]. КАРЛЪ [махая руками].

Нѣтъ, Боже мой… Прошу… Не нужно!..

Такъ, значитъ, Августъ самъ такъ дерзокъ, или… старъ,

Что шлетъ любовницу свою, какъ лучшій даръ,

Для подкупа… за миръ… въ задатокъ…

Но въ станѣ у меня довольно есть солдатокъ,

И не торгую я ни миромъ, ни войной…

Не купитъ ничего подобной онъ цѣной!

Теперь идите прочь!..

АВРОРА [при оскорбленіи вскрикнула и закрыла лицо руками, негодуя].

Не рыцарь… не король…

Ты конюхъ… ты лакей… мальчишка извращенный…

КАРЛЪ [грозно].

Молчать прошу! Я знаю: утонченный

У куртизанокъ есть словарь…

Идите прочь!..

АВРОРА [переломивъ себя].

Одно мгновенье, государь!

Все вынести отъ васъ безропотно готова…

Сказать мнѣ дайте только слово!..

КАРЛЪ.

Я знаю все, что можешь ты сказать,

Далила… Но меня словами не связать!

Господь — мой щитъ! Я — чистъ передъ Іеговой…

АВРОРА.

Вотъ, вотъ языкъ, желанный мнѣ и новый…

Всѣ ласки ждутъ… За взглядъ мой на позоръ,

На разореніе готовы… Я же тайно

О томъ мечтала только, чтобъ случайно

Героя видѣть, чистаго душой,

Блестящаго умомъ, нетронутаго тѣломъ,

Аскета-мудреца, прославленнаго Смѣлымъ!..

Я знаю: я грѣшна… Мнѣ тяжекъ мой позоръ

Съ тѣхъ поръ, какъ на тебѣ остановила взоръ…

И если въ думахъ я, въ мечтахъ тебя любила,

То страсть мою теперь сокроетъ лишь могила

[кидаясь на колѣни, прижимается къ его ногамъ].

За всѣ часы стыда, позора и растлѣнья

Мнѣ будетъ этотъ мигъ минутой искупленья!

Все высказала я… И замолчу теперь…

Но ты… ты сжалишься… Ты человѣкъ, не звѣрь!

КАРЛЪ. [Съ трудомъ вырывается изъ ея рукъ, встаетъ, и переходитъ къ столику, гдѣ книга, касается ея рукой, вдругъ, будто вспомнивъ, раскрываетъ и читаетъ].

"И сталъ Сампсонъ ослабѣвать…

«И отступила отъ Назорея сила его»…

[Проведя рукой по лбу, стараясь не глядѣть на Аврору, идетъ къ дверямъ палатки].

Эй, кто тамъ есть?…

ОФИЦЕРЪ [входить]. КАРЛЪ.

Саксонца мнѣ зовите…

А даму до ея кареты проводите.

Пусть въ ней пробудетъ до утра.

[Мимо Авроры идетъ въ спальню]. АВРОРА [съ мольбой].

Мой государь…

КАРЛЪ.

Простите, мнѣ пора…

[Скрылся]. АВРОРА [топнувъ ногой, приводитъ въ порядокъ туалетъ, беретъ плащъ]. ОФИЦЕРЪ [въ это время говоритъ за шатромъ].

Саксонца позовите… [Къ Аврорѣ]. Госпожа…

АВРОРА.

Сейчасъ… Ты видишь: я же не готова…

ФИЦТУМЪ [подъ охраной драбанта, который его ввелъ и уходитъ]. АВРОРА [офицеру, который ей помогалъ].

Благодарю… [идетъ мимо Фицтума].

ФИЦТУМЪ [тихо].

Ну, какъ?

Чѣмъ кончилось? Къ несчастью, я не слышалъ,

Что было тутъ у васъ?

АВРОРА [тихо].

Ко мнѣ онъ и не вышелъ!..

[Съ надменнымъ видомъ уходить. Офицеръ за ней]. ФИЦТУМЪ.

«Не вышелъ», — говоритъ… Саксонца продала

Графиня Карлу?.. Или неудача?..

Посмотримъ… Вотъ и онъ… [почтительно кланяется].

КАРЛЪ [выглянувъ, убѣдился, что Фицтумъ одинъ, и выходитъ совсѣмъ].

Привѣтъ. Съ кѣмъ говорю?

ФИЦТУМЪ.

Графъ Фицтумъ фонъ-Экштадтъ, другъ Августа Второго,

Саксонскій дворянинъ и камергеръ двора.

КАРЛЪ.

Я слушаю. Со мной вы говорить хотѣли?

Отъ имени чьего?

ФИЦТУМЪ [подавая письмо].

Письмо вамъ объяснитъ,

Мой добрый сиръ!..

КАРЛЪ [быстро раскрылъ, подходитъ къ лампѣ и читаетъ].

Такъ… такъ… [киваетъ головой].

И проситъ… и грозитъ… и льститъ въ надеждѣ мира…

И даже Паткуля самъ выдать мнѣ сулитъ!..

На куклу старую наброшена порфира

Саксоніи и Польши… Жалкія видъ!..

[Опустивъ письмо, задумался]. ФИЦТУМЪ.

Задумался… То добрый знакъ… И можно

Мнѣ къ дѣлу приступить… но осторожно…

[Вкрадчиво]. Великій государь… Могу ли я сказать?

Ужели вамъ борьбу вести не надоѣло?

Душа болитъ… Лишенья терпитъ тѣло…

Вѣдь, не однимъ врагамъ губительна война, —

Родная ваша сторона

И обезлюдѣла, гляди, и обѣднѣла?..

Не правъ ли я? Скажите, государь!..

Такъ порѣшите все!.. Моментъ благопріятенъ

Для васъ еще пока…

КАРЛЪ [безучастно слушавшій, теперь поднялъ голову гордо].

Пока?!.

ФИЦТУМЪ [осторожно].

Вѣдь, рокъ превратенъ,

Увы!.. Вотъ были вы больны…

И… сами знаете: державца лишены,

Герои шведскіе терпѣли пораженье

За пораженіемъ… Но… ваше положенье —

Теперь блестящее… Все искупили вы

Побѣдою послѣдней…

КАРЛЪ.

Полагаю…

ФИЦТУМЪ.

Хотя и дорого, по мнѣнію молвы,

Побѣда та досталась вамъ…

КАРЛЪ.

А, знаю!

Хотите вы сказать, что скоро безъ полковъ

Остаться долженъ я… Ошиблись… 20.000

Ко мнѣ плыветъ изъ Швеціи людей…

ФИЦТУМЪ.

Не сомнѣваюсь я: войска еще придутъ…

Увѣренъ: васъ побѣды снова ждутъ…

Но… вы въ чужомъ краю родную льете кровь…

И каждый разъ придется вновь

Вамъ для побѣдъ кровавыхъ призывать

Сыновъ родной земли воинственную рать…

А мы въ своемъ краю, гдѣ каждый уголокъ —

Защита и пріютъ, — мы можемъ безъ помѣхи

Вамъ портить лучшіе успѣхи,

Платя урокомъ за урокъ…

Препятствій много будетъ тутъ!

Не лавры васъ одни, — и рѣки крови ждутъ!..

КАРЛЪ [нерѣшительно].

Быть можетъ, правы вы… Но, вѣруя въ судьбу,

Не отступлю… Не кину я борьбу!

ФИЦТУМЪ.

Зачѣмъ ее бросать? На Русь… на Русь идите!

Съ Саксоніей и съ Полыней заодно

Вы новую имперью создадите.

Русь осадить пора давно…

Европѣ Русь издавна врагъ жестокій…

Она лежитъ громадой на Востокѣ,

Такъ молчалива и грозна

И не понятна Западу она…

Въ суровомъ Петръ нуждается урокѣ…

Онъ слишкомъ далеко шагнулъ…

Народъ свой подъ пяту желѣзную согнулъ,

Какъ дикаго коня, взнуздалъ своей рукою

И гонитъ все впередъ… Съ опасностью такою

Бороться Западу пришелъ послѣдній часъ,

Не то поглотитъ Русь, поработитъ всѣхъ насъ!..

КАРЛЪ.

Быть можетъ, правы вы… Теперь, пока, ступайте…

Я здѣсь подумаю… Скажу вамъ поутру…

ФИЦТУМЪ.

О, если бы Господь наставилъ васъ къ добру?

Еще васъ попрошу: приказъ отдайте

Арестовать меня, чуть выйду къ экипажу.

КАРЛЪ [сначала поглядѣлъ съ удивленіемъ, потомъ улыбнулся].

А, понялъ… Хорошо… Сейчасъ же я велю…

Прощайте… Я такихъ люблю…

ФИЦТУМЪ.

Слуга покорный, сиръ… [Кланяется].

КАРЛЪ.

Эй!.. [Входящему офицеру]. Взять его подъ стражу…

И накормить… и отвести ночлегъ…

[Фицтума уводятъ]. КАРЛЪ [грозя въ пространство].

Ну, Русь, остановись… Я задержу твой бѣгъ!

ЗАНАВѢСЪ. КАРТИНА IV.

Станъ у Сермаксы.

З-е сентября 1702 года. Большая поляна въ дремучемъ сосновымъ бору, на берегу Ладожскаго озера, близъ устья Свири. Въ самой глубинѣ, вдоль озера тянется дорога, замощенная бревнами. Изъ карбасовъ, стоящихъ у берега, вылѣзаютъ преображенцы, выносятъ аммуницію и провіантъ, складываютъ въ телѣги и на рукахъ тоже уносятъ направо. Порой тяжело проѣзжаетъ съ лѣвой стороны — орудіе, при чемъ люди помогаютъ лошадямъ. Налѣво виденъ фасъ барака, сложеннаго изъ свѣжихъ бревенъ, съ крыльцомъ и оконцемъ сбоку. Передъ окномъ столъ, нѣсколько чурбановъ вмѣсто сидѣній. Догораетъ тихій осенній день. Лица.

Петръ.

Екатерина (Марта Самуилова Скавронская).

Меншиковъ.

Михаилъ Шереметевъ.

Паткуль.

Шафировъ.

Ганнибалъ, негритенокъ, лѣтъ 12-ти.

Щепотьевъ.

Андрей Лефортъ.

Новицкій.

Мышецкій, князь, и другіе изъ свиты.

Войска.

ПЕТРЪ [идетъ отъ глубины къ бараку].

И долго ждать?

ЩЕПОТЬЕВЪ [идетъ за нимъ].

Мосты, вишь, поразмыло

Отъ поводка осенняго. Дня три

Позадержу. Ты на меня не сѣтуй…

ПЕТРЪ.

На Бога, братъ, не станешь нарекать.

Онъ посылаетъ ведро и ненастье.

При чемъ же ты?.. Ты, парень, молодецъ…

Испытанный слуга мнѣ, неизмѣнный…

Ну, торопись… Чини твои мосты!..

ЩЕПОТЬЕВЪ.

Тебѣ бы, капитанъ, въ моемъ баракѣ

Поотдохнуть… Шафировъ, Паткуль тамъ…

И для тебя оставлено мѣстечко…

ПЕТРЪ.

Да, отдохну… Я за день такъ усталъ!..

[Уходитъ въ баракъ]. НОВИЦКІЙ [который съ Андреемъ сидитъ за столомъ и играетъ въ кости].

Щепотка, эй!.. послушай… Эй, хозяинъ!..

Глянь: столъ пустой… Я такъ, вѣдь, не привыкъ…

ЩЕПОТЬЕВЪ [подходя].

Простое пиво есть… Въ сѣняхъ стоитъ корчага.

На праздники рабочимъ приберегъ.

Черпни и пей… А ренскаго, пожалуй,

Ужъ не взыщи: шуту не припасли…

НОВИЦКІЙ.

Ты — шутъ двойной… Шучу я поневолѣ…

Въ побасенкахъ моихъ — немало крупной соли…

Ты — шутъ и валентиръ… Живешь въ норѣ свинной…

Весь вѣкъ рычишь, какъ песъ цѣпной…

Какъ волъ въ ярмѣ, работаешь, безъ толку…

Блудишь, какъ обезьяна, втихомолку…

Куда пошлютъ — летаешь соколомъ…

А кончишь жизнь оселъ-осломъ!..

Такъ, зрѣлище сіе кого не позабавитъ?..

ЩЕПОТЬЕВЪ [махнувъ рукой].

Уйду я по-добру… Еще не такъ ославитъ!..

[Плюнулъ и ушелъ]. НОВИЦКІЙ.

Что? Не понравилось?.. Коль случай подойдетъ,

Прибавлю я еще… За мной не пропадетъ…

ЛЕФОРТЪ [смѣясь].

Уважилъ ужъ и такъ… Не язычекъ, а шило…

Изъ-за чего тебя въ шуты поставить было?

Ты, право, многихъ здѣсь умнѣй…

НОВИЦКІЙ.

Изъ зависти… изъ зависти… Ей-ей!..

Знай: доли нѣтъ печальнѣе моей.

«Самъ» сватаетъ для сына королевну

Австрицкую… А я и подвернись…

Конечно, гдѣ тому, мальчишкѣ,

Хоть онъ — и царскій сынъ!.. Пошли у насъ интрижки…

Такъ, что бы думалъ ты? Насильно оженили

Меня съ богатою галанскою княжной…

Взялъ на сто тыщъ я рухляди одной!..

А все жъ австрицкіе мельоны сплыли!

ЛЕФОРТЪ.

И врать же ты здоровъ…

НОВИЦКІЙ.

Ворона!.. Эти врутъ,

Что, не напившись, дрыхнутъ тутъ:

Шафирка съ Паткулёмъ… А, ну-ка, ты взгляни:

Что дѣлаютъ въ избѣ они?..

ЛЕФОРТЪ [заглянувъ въ окно].

Сюда идутъ…

НОВИЦКІЙ.

Такъ, слышь: за лѣсомъ деревеньку

Видалъ я. До нея дойдемъ мы помаленьку…

Навѣрно: бабы есть… Пусть пѣсни намъ орутъ…

Не то съ тоски подохнемъ!

ЛЕФОРТЪ [идетъ за нимъ].

Ладно, шутъ!..

[Ушли]. [Петръ, Паткуль и Шафировъ выходятъ на крыльцо]. ПЕТРЪ [опускаясь на ступени].

Какой тамъ сонъ? Темно и духота

Въ Щепотьевой избенкѣ. Здѣсь — привольно.

[Паткулю]. Ну, говори: о чемъ тамъ начиналъ?

ПАТКУЛЬ.

Я удивленъ, какъ ясно все и точно

Предвидѣли вы дѣло напередъ…

Ни сватовства я съ мѣста не подвинулъ,

Ни договора мирнаго… Одно,

Что я узналъ, о немъ вамъ говорилъ:

Нашъ Августъ шашни съ Карломъ затѣваетъ…

Но все-таки ему не сдобровать…

Второй король ужъ избранъ: панъ Лещинскій,

И цесарь руку держитъ за него.

ПЕТРЪ.

Такъ, значитъ, скоро поляки и шведы

Пойдутъ на насъ? Что дѣлать… Поглядимъ:

Что дастъ намъ Богъ? Позоръ или побѣды?

Мы безъ друзей сумѣемъ обойтись…

Особенно, безъ этихъ, безъ продажныхъ!

ПАТКУЛЬ.

Не вся еще потеряна надежда

На Австрію… Немало обѣщалъ

Я Кауницу… А кое-что и прямо,

Съ рукъ на руки передалъ…

ПЕТРЪ.

Самъ онъ бралъ?

ПАТКУЛЬ.

Помилуй Богъ… Всѣ въ Вѣнѣ неприступны,

Всѣ неподкупны… кромѣ ихнихъ женъ!..

Вотъ тѣ берутъ, да такъ, что просто любо…

ПЕТРЪ [смѣясь].

Не по-московскому: ученый все народъ.

А вотъ у насъ — такъ прямо: тотъ беретъ,

Кто голова. Своя рука — владыка…

[Въ это время люди хлопочутъ около большой пушки, одно колесо которой застряло въ грязи, между бревенъ]. ГОЛОСА.

Постой… Хлещи коней… — Ну, да, хлещи… Не тянутъ… — Чаво хлестать-то… Надорвешь скотину!.. — Ну, самъ запрягайся… — Эй, братцы… берись за гужи… Помогай конямъ… — А вы, задніе… нукася… — Колами подъ лафетъ подпирай… — Слегу — подъ колесо… Ну, дернемъ… подернемъ… — Разомъ… Подымай…

ОДИНЪ.

Не больно подымешь… Чижало…

ВТОРОЙ.

Эхъ, ты… команда слабосильная… Навались…

ПЕТРЪ [глядитъ туда].

Опять застряли… Вотъ дурачье… Свѣтло, а лѣзутъ въ самую провалину… въ капканъ… [Идетъ туда]. Пусти, ребята… Дай, помогу… [Подкладывая жердь подъ колесо]. Ну, разомъ навались… Дружнѣе! Вы, трое, — сзади… Тамъ поднимайте лафетъ… Ты — сюда… [Помогаетъ. Пушка двигается съ мѣста]. Ну, разомъ! Ну, еще немножко… Пошла!

ГОНЕЦЪ [верхомъ, изъ правой кулисы, выѣзжаетъ съ окрикомъ].

Эй, сторонись!.. Царь?.. Гдѣ царь? Къ нему цыдула отъ князя-кесаря… Здѣсь, сказываютъ, царь.

ПЕТРЪ [выступая].

Давай сюда письмо…

ГОНЕЦЪ.

Ты что за птица?.. Ай, не слыхалъ? Царю — отъ князя-кесаря, отъ Ромодановскаго, Ѳедора Юрьича. Какъ же я тебѣ цыдулію отдамъ?.. Сказано: въ руки!

ПЕТРЪ.

Да, я руками и беру…

ГОНЕЦЪ.

Грязны больно… Мнѣ въ царскія сказано…

ШАФЕРОВЪ [подойдя].

Дубина! Да вѣдь съ тобою царь и говоритъ!..

ГОНЕЦЪ [Шафирову].

Ты — государь?.. [Соскакиваетъ съ копя и, ставъ на колѣно, подаетъ Шафирову пакетъ].

ШАФИРОВЪ.

Не я… Вотъ — государь…

ГОНЕЦЪ [повернувшись моментально къ царю].

И въ правду — ты?!.. Помилуй… Не прикажи казнить!.. [Бьетъ челомъ]. Вотъ ужъ не чаялъ… Бери цыдулку, милости прошу… Да не казни за грубыя рѣчи мои… Не вѣдалъ я… не чаялъ…

ПЕТРЪ.

Что у царя могутъ быть рабочія руки? Вѣрю, вѣрю — и не сержусь… Ступай… Вонъ, тамъ, въ избѣ скажи моему арапченку… Онъ покормитъ и напоитъ тебя, если найдется чѣмъ…

ГОНЕЦЪ [опять кланяясь].

Много благодарны твоей милостью… [Уходитъ въ баракъ].

ПЕТРЪ [вскрылъ пакетъ. Изъ него выпадаетъ другой]. ШАФИРОВЪ [подхватилъ и подалъ]. ПАТКУЛЬ [разглядѣвъ на лету].

Письмо отъ Августа…

ПЕТРЪ [читавшій первое письмо].

Отъ Августа?.. [Глядитъ на конвертъ]. Да, да, его печати… [Разрываетъ второй конвертъ]. Эка, пишетъ, нѣмецъ… Словно курица бродила… И не разобрать ничего… Петровичъ, гляди и читай, что онъ тутъ пишетъ?..

ШАФИРОВЪ [читаетъ].

"По куплиментѣ… Съ превеликою радостью извѣщаю ваше царское величество, брата и друга нашего, что на сенатскомъ совѣтѣ рѣшеніе послѣдовало: съ Божьей помочью на шведа выставитъ коронное войско, елико силы хватитъ, а тако же и литовскіе полки. А посему прошу и вторую часть жалованья, какъ по Бирженскому договору: 200.000 русскихъ серебряныхъ рублевъ, — высылать, ибо великая нужда въ деньгахъ. А еще прошу Бога для… не забывайте дружбы нашей, какъ мы клятвы сильныя давали… Толкуютъ злосшиватели различные, будто ваше величество покинуть меня задумали.

"И по видимости такъ оно схоже. Вотъ шведы врываются въ Польшу, а вы тихо сидите сколько времени… Не заставьте меня такимъ родомъ сдѣлать что либо противное союзу, но ударьте всею силою на шведа, а я съ другой стороны. И еще толки, будто войска, какія вы прислали, хотите взять у насъ и отдать цесарю противъ французскаго короля… Того не дѣлайте, хотя и учитъ васъ врагъ мой прямой, Паткуль, кто и всѣмъ врагъ, хотя бы друзья были ему… И если онъ вамъ сказалъ что либо про моего камергера, Фицтума, тоже не правда. Посланъ былъ онъ отъ меня въ Данію, а по пути, неосторожности его ради, былъ схваченъ шведами и отвезенъ къ королю Карлу… За то я не отвѣчаю… А, что правда, такъ одна есть: Карлъ перехватилъ мое письмо, какое я писалъ къ вашему величеству, насчетъ раздѣла Польши. Оттого и взбѣсились поляки у меня, и въ Варшавѣ, и въ Краковѣ… И другого короля себѣ ищутъ. Такъ вы не оставьте меня… А что западные государи не позволяютъ своимъ хорошимъ генераламъ ѣхать въ Россію, армію обучать, — я этому помочь не могу же. Только, кого у меня захотите, вамъ вышлю безъ замедленія. Еще разъ прошу: ударьте на шведа, спасите Литву, которая такъ храбро боронилась отъ нихъ и ваши земли боронила.

"Августусъ, Рексъ".

Все, государь.

ПЕТРЪ [усмѣхаясь].

Немного…

ПАТКУЛЬ.

Даже слишкомъ мало: ни единаго слова правды…

ПЕТРЪ.

Да, правда и не ночевала близко… [Шафирову]. Тезка, пиши…

[Начинаетъ, ходя, диктовать].

Готовъ, государь.

ШАФИРОВЪ [присѣлъ къ столу, досталъ карандашъ и записную книжку]. ПЕТРЪ.

Пиши… "По куплиментѣ… Любезнѣйшій государь, братъ, другъ и сосѣдъ!..

«Зѣло напрасную рѣчь въ письмѣ я вашемъ видѣлъ, будто вы оставлены мною… Дѣла не въ такомъ положеніи. Надѣюсь, даже всей Европѣ извѣстно, какъ я Лифлянты и другія непріятельскія земли разорилъ. Для этой же цѣли нашъ нонѣшній генеральный походъ въ Лифлянты и въ Ингрію, и вскорѣ о насъ услышатъ, съ Божьей помощью. Даруй, Боже, счастье. Мы нынѣ близъ непріятельской границы обрѣтаемся и не праздны быть чаемъ. Нельзя же забыть великой клятвы, какую дали мы другъ другу. Пусть та клятва всею тяжестью падетъ на разрушителя. Я же ее не нарушу! То было бы безчестно и пагубно для души. Злыхъ доносителей не извольте слушать, какъ я же не слушаю. Ихъ обѣщанія писаны вилами на водѣ. А вы увидите, кто другъ вамъ истинный. Денегъ по договору на плату Литовскому войску послано уже, и для сенаторовъ польскихъ, съ патеромъ Бялозоромъ — всего 40.000 ефимковъ. Пребываю вашъ братъ и другъ Петрусъ, царь».

Что, записалъ?

ШАФИРОВЪ.

Готово, государь.

ПЕТРЪ.

Перебѣли. Потомъ я прочитаю и подпишу…

ШАФИРОВЪ [уходитъ]. ПЕТРЪ [Паткулю].

Хоть добрый человѣкъ нашъ братъ любезный, Августъ, а, видно, и его запутали враги домашніе, запазушные… Не сдобровать ему… Жаль… Моя была дума — честно съ нимъ дружить…

ПАТКУЛЬ.

И я то же говорилъ королю. Но онъ не вѣритъ мнѣ…

ПЕТРЪ.

Видно, что ты не въ фаворѣ у брата нашего. Что? Али съ метреской не поладилъ? Съ графинюшкой?

ПАТКУЛЬ.

Безпутная сорока, а не графиня. Продажна и жадна… Кто ей не платитъ, тотъ и врагъ…

ПЕТРЪ.

А ты бъ не поскупился. Конечно, если не даромъ, и денегъ не жаль ей дать…

ПАТКУЛЬ.

Даромъ, государь. Со всѣхъ беретъ. Гдѣ ей всѣ интересы соблюсти?… Свои одни и знаетъ. Землю и своимъ вельможамъ, и чужимъ потентатамъ продаетъ и предаетъ…

ПЕТРЪ [хмурясь].

Жаль, жаль его… [Оглядывается]. Вотъ стало затихать… День скоро кончится. Въ бору еще скорѣе проходитъ день… И дѣла-то такого не подыщу, чтобъ захватило духъ… Жаль, Алексаши нѣтъ… Ужъ онъ нашелъ бы, чѣмъ повеселить меня… Постой… Что тамъ за барка?.. Какъ торопко гребутъ, вода вскипаетъ подъ веслами… Военный вѣетъ флагъ… Изъ нашихъ кто нибудь… Эй, Ганнибалъ! Дай трубку мнѣ подзорную скорѣе!..

ГАННИБАЛЪ [выбѣгая изъ барака].

Вотъ подзорная трубка. Гляди… Да мнѣ дай… Я тоже хочу видѣть… Что тамъ? Скорѣй скажи: чего тамъ увидалъ?

ПЕТРЪ.

Брысь, чертенокъ. Что подъ ногами вьешься? Раздавлю, гляди, ненарокомъ… [Смотритъ на озеро]. Господи?.. Вотъ легокъ на поминѣ… Алексаша. Вотъ не чаялъ… И народу сколько съ нимъ… Должно, что съ добрыми вѣстями, коли такъ спѣшитъ… Эй, караулъ сюда собрать… Построить ихъ въ ряды… И встрѣчу, встрѣчу поручику мы устроимъ… Ты, чертенокъ, слышалъ?..

ГАННИБАЛЪ.

Бѣгу, бѣгу… Мнѣ Алексашка другъ. Его люблю я очень…

[Убѣгаетъ. Скоро раздается дробь барабана. Сбѣгаются солдаты и строятся въ ряды у берега]. ПЕТРЪ [машетъ портупеей, которую снялъ съ себя].

Меня замѣтилъ онъ… Мнѣ шляпой машетъ… Сюда, сюда, скорѣй, сердешный другъ… Ола… Ого…

МЕНШИКОВЪ [издали].

Ого-го-го. [Эхо отдается].

ПЕТРЪ [Паткулю].

Да, чѣмъ его мы станемъ угощать? Трущоба здѣсь… И хлѣбъ печенъ съ корою…

ПАТКУЛЬ.

Навѣрно у поручика, по его обычаю, запасено съ собою… кой-что.

ПЕТРЪ.

Правда, правда… А все-таки… Ну, да тамъ… поищемъ, поглядимъ… Сюда, прямѣй… Между баркасовъ, прямо такъ и правь… Здѣсь сходни есть. Здорово, другъ… Сюда, скорѣй… Здорово, мой сердешный…

[Показывается изъ-за баркасовъ лодка. Въ ней — Меншиковъ, Михаилъ Шереметевъ, Екатерина въ нарядѣ преображенца, гребцы, гайдуки Шереметева]. ПЕТРЪ [ставъ во главѣ солдатъ].

Мушкетъ передъ себя!.. [Обнажаетъ свой тесакъ]. Мушкетъ на караулъ! [Отдаетъ честь].

МЕНШИКОВЪ [первый выскакивая на берегъ].

Желаю здравствовать на много лѣтъ господину капитану!..

ПЕТРЪ [салютуя].

Желаю здравствовать господину поручику! [Прячетъ оружіе]. Мушкетъ передъ себя… Мушкетъ на плечо!.. Поворотъ на правую руку, плутонгъ шагомъ ма-а-ршъ!.. [Солдаты уходятъ]. Алексаша!.. Другъ сердешненькій! А ужъ какъ я скучалъ по тебѣ!

[Горячо обнимаютъ другъ друга]. МЕНШИКОВЪ.

То-то я и почуялъ, господинъ капитанъ. Изъ писемъ увидалъ. Вотъ и здѣсь, какъ видишь… Да, не одинъ… Съ добрымъ вѣстовщикомъ, гляди!..

ПЕТРЪ [кивая ласково Шереметеву].

Вижу, вижу! Славный сынъ славнаго отца… Здорово, сержантъ… Здравствуй, Миша, на многіе годы…

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Да здравствуетъ нашъ капитанъ, мой добрый государь и шведовъ побѣдитель! Съ новой викторіей поздравляю тебя, государь!..

ПЕТРЪ.

Чуяло мое сердце… Значитъ, сызнова твой батюшка, нашъ славный фельдмаршалъ, отличился, какъ при Эрестферѣ?.. Говори, говори… Гдѣ была баталія?..

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Не про одного отца говорить придется. Апраксинъ подарочекъ тоже тебѣ прислалъ… Эй, сюда!..

[Два солдата подходятъ съ двумя старыми, изодранными шведскими знаменами и кладутъ ихъ къ ногамъ царя]. ПЕТРЪ [поднялъ и держитъ передъ собой].

Два свейскихъ знамени… Вотъ удружилъ!.. Спасибо!.. [Раскрываетъ руки]. Поди сюда… Дай обниму отъ сердца за добрую вѣсть… [Обнимаетъ и цѣлуетъ Шереметева]. Гдѣ взяты?.. Когда была баталія?..

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Батюшкина баталія совершилась подъ Гуммельсгофеномъ, недѣли три назадъ. Жаль, вотъ не знали мы раньше, гдѣ разыскать тебя… Черезъ Москву я поѣхалъ… А дѣло было совсѣмъ, какъ и раньше у моего же батюшки, фельдмаршала, при Ерестофѣ. Какъ провѣдалъ батюшка, что Шлиппенбахъ за рѣченкой одной, за Эмбахомъ, поблизу Гуммельсгофа, сейчасъ онъ все войско сталъ собирать… Тысячъ 30 вышло у насъ съ драгунами, съ пѣхотой… И рейтары были, и гусары, и копейщики… Казаки, татаре да калмыки — не въ счетъ… Они догонять да бить горазды, а не въ бой ходить… Передовыхъ-то Шлиппеновыхъ мы съ мѣста вздули. Онъ самъ — и на утекъ… Да у Гуммельсгофа батюшка настигъ его. Хоть и не всѣмъ войскомъ, а ходу не дали… Жестоко бились шведы. Наши назадъ побѣжали; да старымъ обычаемъ заманули ихъ на самое ядро арміи… Пѣхота и навалилась… Что жъ бы ты думалъ? Отбились шведы… Пушекъ у насъ забрать успѣли и давай насъ же ими жарить. Дрогнули полки… Отступать почали… Батюшка самъ на сикурсъ пошелъ… Остановилъ нашихъ трусовъ… Тутъ артиллерія вся останная прибыла наша… Въ пухъ разметали Шлиппена… Наши драгуны да гусары пѣхоту свейскую, эту стѣну желѣзную, опрокинули, смяли… Въ рукопашную пошли. Однѣми шпагами работали… Всю въ капусту ее изрубили… пѣхоту… До ночи сѣкли… Почитай, ни одного и въ плѣнъ не попало… А самъ Шлиппенъ со своими конными еле-еле ноги унесъ. Въ Пернау стрекача далъ… Мы — за нимъ! И пушекъ, и оружія, и обозу — всего набрали вдоволь… [Достаетъ изъ-за пазухи]. Вотъ и отъ батюшки тебѣ подарочекъ: самого генерала Шлиппенбаха знамя… Остальныхъ — не привезъ. Больно ихъ много… 15 штукъ, кромѣ этого… Пушекъ столько же… 300 плѣнныхъ… А мертвыхъ…

ПЕТРЪ.

Мертвыхъ?..

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Болѣ 6 тысячъ… [Вздохнулъ].

ПЕТРЪ [снимая шляпу].

Помяни, Господи… [Шепчетъ молитву].Постой… А… [хмурясь] а съ нашими… съ тѣми, которые струсили… побѣжали?.. Которыхъ пришлось фельдмаршалу самому въ бой ворочать? Съ ними какъ поступлено?

ШЕРЕМЕТЕВЪ [потупясъ].

Извѣстно какъ… Для острастки… тридцатаго — на сукъ…

ПЕТРЪ.

И много было?..

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Всего до сорока… [Быстро, мѣняя рѣчь]. Вотъ и поѣхалъ я съ реляціей… Къ Апраксину сначала… А онъ и самъ тебѣ постарался. Августа 13-го дня, на Кронгіорта подъ Ижорой наскочилъ, да нашимъ же манеромъ такъ его потрепалъ, что тотъ въ Канцы сначала, а тамъ и вовсе въ Финлянды ушелъ…

ПЕТРЪ.

Хвала Господу!.. Научились и мы шведовъ колотить. Рапино, Ерестофъ, Гуммельсгофъ и Плюры… четыре побѣды за короткій срокъ!.. Лифлянты разорены въ конецъ… Теперь мы за Нарву, за нашъ позоръ, расквитались… и мои всѣ дѣла легче наладятся… Ну, господинъ сержантъ, поздравляю васъ поручикомъ, а на добрыхъ вѣстяхъ да на изрядной реляціи о бывшемъ белагрѣ благодарю…

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Твой слуга, государь…

ПЕТРЪ.

А батюшкѣ твоему, фельдмаршалу, самъ отпишу. Ужъ, чѣмъ и награждать его, не знаю… Да придется ему къ намъ же, подъ Нотебурхъ, поспѣшать… Время теперь — зѣло горячее… Безъ него каши не сваримъ… А теперь вспрыснуть бы вѣсти добрыя… Такъ у насъ бѣднота… И не знаю даже…

МЕНШИКОВЪ.

Да ты не печалься, государь мой, господинъ капитанъ. Оглянись…

ПЕТРЪ. [Оглянулся. Столъ покрытъ скатертью и уставленъ богато. Екатерина съ помощью двухъ гайдуковъ все приготовила, когда ей изъ лодки принесли посуду и припасы].

Тьфу ты… Навожденіе… Совсѣмъ, какъ у Франца моего, друга милаго… въ Кокуѣ… когда еще живъ былъ Лефортъ старина… И анисовая… и приборъ весь мой… Ну, спасибо!.. Ай, да, Алексаша…

МЕНШИКОВЪ.

Это — не я… Денщикъ мой новый… [Екатеринѣ]. Ну-ка, лови фортуну! Ступай, первый угости царя, поднеси чарку да съ побѣдой поздравляй… [Смѣется].

ЕКАТЕРИНА [налила и подноситъ].

Съ великими побѣдами, на много лѣтъ здравствуй, великій государь. Выкушать, капитанъ, прошу!..

ПЕТРЪ.

Благодарствуй, малый… [Пьетъ, достаетъ рубль и даетъ Екатеринѣ]. Возьми на угощенье… [Она, принимая деньги, цѣлуетъ ему горячо руку. Онъ хватаетъ ея пальцы и разглядываетъ]. Стой… Алексашка, плутъ… Да… это… баба?!. Ахъ, ты собака!.. [Хохочетъ]. Вотъ такъ денщиковъ завелъ… И названье-то неподходящее… «Денщикъ»… [Треплетъ по щекѣ Екатерину]. Откуда сама, востроглазая?..

ЕКАТЕРИНА [съ легкимъ нерусскимъ выговоромъ].

Я — изъ Маріенбурха… Литвинка плѣнная… Зовутъ Марта Васильева Скавронская.

ПЕТРЪ.

У Шереметева, значитъ, была… Какъ же къ Алексашкѣ попала?.. Впрочемъ, знаю я его: подъ землей изрядную красотку выищетъ… Ну, поцѣлуй же меня, какъ слѣдъ, по-русски, если угощаешь… Или ты не знаешь нашихъ обычаевъ?

ЕКАТЕРИНА.

Тебя, государь, я безо всякаго обычая цѣловать готова. Ишь, какой ты пригожій да статный… Лучше ихъ всѣхъ… Хоть и царемъ бы не былъ, а лучше ихъ всѣхъ… [Обняла и поцѣловала Петра]

ПЕТРЪ.

Ухъ, обожгла!.. Что за денщикъ у друга… А что, скажи: ты всѣхъ цѣлуешь также охотно и горячо?.. А?..

ЕКАТЕРИНА [указавъ на Меншикова].

Спроси его.

МЕНШИКОВЪ.

Ни-ни, господинъ капитанъ… Смѣяться, балагурить — насъ на это взять… А пойдешь на штурму, — и терпишь зѣло постыдную конфузію… Даже съ ударами!.. [на ухо ему]. Самъ испыталъ…

ПЕТРЪ.

Ну, молодецъ ты, Катя… Сдается мнѣ, мы съ тобой друзьями станемъ… Мнѣ и то скучно было безъ вашей сестры… Теперь — за столъ, скорѣе… Только ужъ, господа офицеры, потѣснитесь!.. и денщику мѣстечко дайте.

ВСѢ.

Найдется… найдется… [Садятся].

ЕКАТЕРИНА [робѣя].

Помилуй,.государь… Я не свободная… я плѣнница… Шляхтянка я простая… И смѣю ль я?..

ПЕТРЪ.

Не ты, — я смѣю здѣсь все, что хочу…

ЕКАТЕРИНА [близко подойдя, глядитъ ему въ глаза].

Такъ… выкупи меня… Совсѣмъ себѣ возьми… Чтобъ я и знала, что я твоя… И больше ужъ ничья…

ПЕТРЪ.

Ого… Что больно скоро?… А если я объявлюсь господиномъ не весьма кроткимъ?..

ЕКАТЕРИНА.

Да, откуда жъ тебѣ и кротости взять? Вонъ воеводы твои и то какъ землю нашу опустошили… Грозою прошли… Какъ же ты долженъ быть грозенъ да великъ!.. А гдѣ гроза — тамъ и милость. Большая гроза, — и милость будетъ немалая. Такъ я смекаю…

ПЕТРЪ.

Колдунья ты… Ты змѣйка… Словно въ душу мнѣ глядишь своими бойкими очами… Такъ, ты не сердишься на русскихъ за погромъ?

ЕКАТЕРИНА.

Кто, государь, сердится, если надъ его нивой гроза проходитъ? Богу молятся люди… А войны государей для насъ, простыхъ людей, — Божьи грозы… Возьми меня, государь. Вѣдь я не дорого дана… [Улыбается]. Пять-шесть алтынъ, — вся и цѣна литовской плѣнницѣ. А я вѣрно стану тебѣ служить.

ПЕТРЪ.

Шесть алтынъ? Не дорого… Правда…

ЕКАТЕРИНА.

А за мужиковъ и гривны не давали… Столько людей навоевали да полонили твои воеводы! Что же, государь?.. Возьмешь? Откупишь?..

ПЕТРЪ [ласково].

Возьму, возьму, и больше не отдамъ ужъ никому.

ЕКАТЕРИНА [горячо].

Спасибо… Теперь и я могу сѣсть за столъ. Твоя слуга — я всѣмъ имъ ровня!.. [Идетъ къ столу].

ПЕТРЪ [глядитъ ей вслѣдъ].

Красавица! И какъ смѣла, умна…

Мнѣ въ душу сразу забралась она…

МЕНШИКОВЪ [по дорогѣ привлекая Екатерину].

Ступай, садись со мной…

ЕКАТЕРИНА [вырываясь].

Оставьте, я не ваша…

МЕНШИКОВЪ [вскочилъ].

Ахъ, дерзкая…

ПЕТРЪ [быстро].

Послушай, Алексаша…

Оставь ее… Она моя…

МЕНШИКОВЪ.

Служанки, капитанъ, не подарилъ вамъ я…

Такъ вы меня оставьте съ нею

Распоряжаться, какъ умѣю…

ПЕТРЪ.

Сердечный другъ, прошу тебя, уважь…

МЕНШИКОВЪ.

Нѣтъ. На задоръ пошло… Да какъ она посмѣла?..

Въ башку какая влѣзла блажь?..

ЕКАТЕРИНА.

Мой господинъ, навѣрно позабылъ:

Ты за гроши мой трудъ и тѣло

Рабыни-плѣнницы купилъ…

Души моей тебѣ не продавали…

Да и купить ее едва ли

Кому удастся? Не тая,

Скажу: его… или ничья!..

[Хватаетъ ножъ со стола].

Ей, отпусти къ нему… Иначе жить не стану…

МЕНШИКОВЪ.

Стой, дѣвушка! Сдурѣла ты, ей-ей…

Не нужно мнѣ души твоей.

Имъ, доставайся капитану!

Совѣтъ вамъ да любовь…

А у меня, что было, — будетъ вновь! [Сѣлъ].

ПЕТРЪ [кинулся было отнять ножъ]

Ты не поранилась?.. Садись сюда, со мною…

[Меншикову].

А ты, сердешный другъ, утѣшишься съ иною.

МЕНШИКОВЪ.

Вѣстимо, такъ… Что жъ, дружно, господа!

Попьемъ, какъ пили наши дѣды.

Подымемте стаканы за побѣды

Минувшія, грядущія впередъ…

Здоровье капитана!.. [Поднимаетъ стаканъ].

ПЕТРЪ.

Стойте! Раньше [поднимаетъ стаканъ]

Я пью здоровье смуглой «капитанши»!..

ВСѢ.

Здоровье «капитанши»! Ха-ха-ха! Здоровье «капитанши»!..

[Пьютъ шумно]. ЗАНАВѢСЪ.

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

КАРТИНА V. 15-е октября 1702 года.

Въ дремучемъ бору.

Лица.

Петръ.

Меншиковъ.

Мышецкій.

Щепотьевъ.

Старикъ-финнъ.

Юллэ, его внукъ лѣтъ 17.

Конюхъ.

Поляна въ дремучемъ бору. Нева просвѣчиваетъ между стволами. Правая половина сцены занята мшистой избой финна. Передняя стѣна избы раскрыта, и зрителю видна внутренность рыбацкой хаты, съ большимъ очагомъ изъ камней. Стѣны увѣшаны сѣтями и рыболовными снастями. Вѣтви деревъ свѣсились надъ крышей избы. Время — послѣ обѣда. СТАРИКЪ. [Сидитъ за столомъ и читаетъ книгу, листы которой, изъ береста, покрыты руническими знаками. Огонь потрескиваетъ въ очагѣ. Свѣтецъ съ лучиной — еще не зажженъ]. ЮЛЛЭ [слѣва, вбѣгаетъ на крылечко и входитъ въ избу].

Ну, дѣдушка, плохія вѣсти я развѣдалъ. Русскія-то пушки не даромъ громыхали… Двѣ недѣли покою не давали намъ… Сдался Нотебурхъ врагамъ. Шлютенбурхомъ прозвали ужъ его… Я самъ тамъ побывалъ… И царя ихняго видѣлъ. Длинный такой… Тебя повыше… Блѣдный лицомъ! Самъ ключъ городской прибилъ на стѣнѣ… А господа наши прежніе, шведы, забрали, что имъ позволилъ врагъ, и внизъ по Невѣ, къ Ніенсканцу поплыли на русскихъ же баркасахъ…

СТАРИКЪ [закрывая книгу].

Я знаю… [Кладетъ руку на голову внуку].

ЮЛЛЭ.

Ахъ, ты видѣлъ, какъ они тутъ проплывали?.. А что въ крѣпости было?!… Страхъ, что было… Понимаешь: дыры пробили въ стѣнахъ и на приступъ пошли… Много ихъ… Говорятъ, тысячъ 20 русскихъ пришло. А нашихъ немного…

СТАРИКЪ.

Да, мало было храбрецовъ… И старика полковника мнѣ жалко. Давно я знаю Шлиппенбаховъ… весь ихній родъ, отважный, гордый… Дорого стоило старику отдать царю ключи отъ замка!..

ЮЛЛЭ.

Да, да… онъ самъ и отдавалъ… Ты какъ былъ при этомъ?…

СТАРИКЪ.

Да, я и былъ, мой Юллэ… Глазами духа видѣлъ все…

ЮЛЛЭ.

Послушай, дѣдушка: когда же и меня начнешь учить ты странной этой книгѣ? Ужъ сколько разъ мнѣ обѣщалъ… Я хочу, чтобы и мнѣ она говорила про все, что дѣлается на свѣтѣ. Это такъ хорошо и страшно…

СТАРИКЪ.

Очень страшно, Юллэ! Вотъ почему я и не тороплюсь тебѣ открыть тайну… Придетъ пора мнѣ умереть — все узнаешь… А умереть я долженъ скоро…

ЮЛЛЭ.

Ну, вотъ! Я не хочу. Ты — одинъ у меня… И зачѣмъ тебѣ умирать? Съ чего это ты взялъ?

СТАРИКЪ.

Моя книга мнѣ сказала: «Когда придутъ сильные люди съ высокимъ, блѣднымъ царемъ, — старому Вайне часъ пробьетъ»…Они пришли… А я ужъ старъ, я очень старъ…

ВНУКЪ.

Сколько же лѣтъ тебѣ, дѣдушка?

СТАРИКЪ.

Да много больше ста!..

ЮЛЛЭ.

Ну, это еще не много… Живи еще… А русскимъ я отомщу… Я знаю: они увели и отца и мать у меня… когда я еще ребеекомъ былъ… Ихъ царь приказалъ, — они пришли и весь нашъ край разорили… Такъ я… [хватаясь за ножъ у пояса] я подкрадусь и самаго главнаго у нихъ убью…

СТАРИКЪ.

Нѣтъ, внучекъ мой… нѣтъ, Юллэ… Намъ не справиться съ этимъ царемъ. Его охраняютъ незримыя, могучія силы… И только, если онъ прольетъ свою, родную ему кровь… тогда его покинутъ защитники, которыхъ даже имя не смѣю я назвать…

ЮЛЛЭ [робѣя].

Вотъ онъ какой!.. [Вздрогнувъ]. Да, нѣтъ! Его я не испугаюсь… Я и медвѣдей не боялся. Помнишь, какъ одинъ-на-одинъ я Мишку ножомъ моимъ укладывалъ на снѣжный сугробъ?.. Такъ и всякаго уложу… Я его видѣлъ… Я его знаю… высокій, плечистый… а нарядъ на немъ совсѣмъ простой…

СТАРИКЪ.

Брось вздоръ молоть… Вотъ лучше… Что-то я хотѣлъ тебѣ сказать… Да, да… возьми ты эти снасти и рыбы налови… Теперь, какъ разъ пора…

ЮЛЛЭ.

Хорошо, дѣдушка… Я знаю одно мѣстечко.. Везъ твоихъ приманокъ кучу наловлю… на недѣлю…

[Беретъ удочки, морды, ведерко изъ береста]. СТАРИКЪ.

Иди, иди… Храни тебя, Бальдуръ!

[Провожаетъ внука на крыльцо]. ЮЛЛЭ.

До свиданья, дѣдушка!.. [Скрывается за избу].

СТАРИКЪ.

Пусть Торъ пошлетъ тебѣ обильную ловитву! [Слѣва слышны голоса]. Идутъ… Я во-время малаго услалъ… [Возвращается въ избу, зажигаетъ свѣтецъ и снова погружается въ чтеніе книги. Петръ, Меншиковъ, Щепотьевъ и Конюхъ верхами выѣзжаютъ на поляну].

ПЕТРЪ [Мышецкому].

Все такъ вѣрно, какъ ты намъ говорилъ… Часть сикурсу подъ Ніенсканцы Невой, а часть здѣсь, лѣсомъ пойдетъ… Но я не поѣду сейчасъ дальше… Неможется что-то… Отъ радости, что Орѣшекъ раскусили мы этотъ крѣпкій, что вернули опять старое владѣнье наше… Или усталъ?.. Или пробрало меня въ траншеяхъ, на болотѣ… Ломитъ всего. Вы поѣзжайте еще, какъ возможно… чтобы только на шведскіе разъѣзды не напасть… А я здѣсь отдохну… Вонъ избушка рыбачья… Тутъ меня и найдете…

МЕНШИКОВЪ.

Слушаемъ, государь, господинъ капитанъ… Только и вы поопасайтесь… Не попасть бы вамъ въ непріятную негоцію… Не понавѣдаться ли мнѣ ранѣе: поглядѣть, кто тутъ, да что тутъ?..

ПЕТРЪ.

Что за вздоръ такой! Поѣзжайте, какъ говорю… Я и самъ не малёяекъ… Вонъ, Ивашка останется со мною… [Киваетъ на конюха].

МЕНШИКОВЪ.

Какъ прикажешь… Такъ, впередъ, господа-коллеги. [Уѣзжаетъ направо].

ПЕТРЪ [соскочивъ съ коня, бросаетъ поводья конюху].

Ты здѣсь побудь при коняхъ. А если что заслышишь, такъ свистни позвончѣй…

КОНЮХЪ.

И муравья не прогляжу!..

ПЕТРЪ [быстро идетъ въ избу, Старикъ при его появленіи въ избѣ поднимается и низко кланяется].

Здорово, старикъ…

СТАРИКЪ.

Здорово, государь…

ПЕТРЪ.

Обмолвился старикъ, должно быть? Хотѣлъ сказать: «здорово, господинъ»?

СТАРИКЪ.

Я что хотѣлъ сказать, то и сказалъ: здорово, царь и государь великій!

ПЕТРЪ [отступая].

Меня ты знаешь?… Но я тебя не видѣлъ никогда… ни одного, ни средь толпы народной… Послѣдняго холопа, кого я въ жизни разъ видалъ, сейчасъ опять признаю, когда увижу снова. Тебя же?… Нѣтъ… тебя я не видалъ и позабыть не могъ бы такого старика. Скорѣй вельможей ты выглядишь, чѣмъ рыбакомъ простымъ.

СТАРИКЪ.

Я — не простой рыбакъ, ты угадалъ, государь. И видѣлъ я тебя давно, хотя самъ тебѣ не показывался… И жду тебя вотъ ужъ вторую недѣлю… Какъ ты задумалъ внизъ по рѣкѣ мѣста узнавать, такъ и подали мнѣ вѣсть мои слуги…

ПЕТРЪ.

Что-то мудрено ты говоришь. Не шпіонилъ же ты за мной… Тогда не сказалъ бы мнѣ про свои дѣла… Кто же ты? Кто твои слуги?..

СТАРИКЪ.

Я слуга жребія, котораго сами боги мои трепещутъ… Онъ ихъ такъ же можетъ измять, какъ мнетъ смертныхъ людей… А слуги мои?.. Воздухъ и вѣтеръ! И птицы… И звѣри… [Раскрываетъ дверь]. Вѣстникъ мой вѣрный, лети сюда!..

[Большой, черный воронъ влетаетъ и садится на очагъ]. ПЕТРЪ [въ страхѣ].

Кудесникъ ты!.. Спаси, Господь, помилуй… Ивашка, эй!..

СТАРИКЪ.

Не стоитъ звать… Гляди! [Въ раскрытую дверь указываетъ на конюха, который, сидя въ сѣдлѣ, держа поводъ второго коня, сидитъ, какъ окаменѣлый, и спитъ].

ПЕТРЪ.

Онъ околдованъ?

СТАРИКЪ.

Онъ уснулъ…

ПЕТРЪ.

Ты усыпилъ его?..

СТАРИКЪ.

Онъ спитъ… О чемъ и толковать, не понимаю. Самъ Рокъ привелъ тебя ко мнѣ… Я долженъ сдѣлать все, чего ни пожелаешь… Приказывай… Открыть тебѣ судьбу могу, какъ ты давно хотѣлъ…

ПЕТРЪ.

Да, я желалъ… Ты и про это знаешь?

СТАРИКЪ.

Я знаю все… Я духомъ былъ съ тобой

Всѣ дни, покуда длился бой…

И видѣлъ я, какъ, блѣдный, ты глядѣлъ

У стѣнъ разрушенныхъ на груду мертвыхъ тѣлъ

И спрашивалъ себя: «удастся ли до цѣли

Тебѣ дойти по трупамъ?»… Двѣ недѣли

Я всюду былъ съ тобою… И жалость и сомнѣнья

Въ твоей душѣ, какъ въ книгѣ, я читалъ…

И знаю все, о чемъ мечталъ,

Чего просилъ, о чемъ молился…

Рокъ приказалъ, — ты самъ ко мнѣ явился…

Грядущее открою я тебѣ.

Желаешь стать лицомъ къ лицу Судьбѣ?…

ПЕТРЪ [неувѣренно].

Ты думаешь: робѣю я?..

СТАРИКЪ.

Нѣтъ, вижу,

Не думаю!.. Что жъ, набирайся силъ…

ПЕТРЪ.

Старикъ! Ты прямъ, ты не морочишь

Меня. Такъ, дѣлай все, что хочешь…

СТАРИКЪ.

Мнѣ надлежало ждать, чтобы самъ ты попросилъ

Открыть тебѣ судьбу…

[Кладетъ руку на раскрытую книгу].

Полки нездѣшнихъ силъ,

Слетайтеся сюда… Его обвѣйте снами…

Сокрытое во мглѣ откройте передъ нами!

[Лучина тухнетъ. Старикъ бросаетъ въ пламя очага вѣтви можжевельника. Вспыхиваютъ языки пламени. Потомъ настаетъ темнота. Петръ стоитъ неподвижный, словно статуя]. СТАРИКЪ [У очага].

Возстань, грядущее!…

[Сильный свѣтъ озаряетъ избу. Задняя стѣна исчезла. Вмѣсто нея колеблется туманъ]. ГОЛОСА.

Грядущее идетъ… Идетъ Грядущее… Грядущее идетъ!…

ЭХО [вдали].

И…детъ… Гря…дущее!…

[Звуки побѣднаго марша приближаются издалека. Туманъ раскрывается. Панорама: Юрьевъ, современный Петру, взятъ русскими. Бургомистры несутъ ключи. Эстонцы, финны въ своихъ нарядахъ]. СЛАВА. [является надъ картиной, какъ ее изображали тогда, въ туникѣ, съ длинной трубой въ рукѣ].

Древній Юрьевъ палъ!

Слава царю-побѣдителю,

Смѣлому слава воителю…

Слава Петру!…

[Новая картина: сдача Нарвы и Иваньгорода, двухъ смежныхъ крѣпостей]. СЛАВА.

Нарва пала!…

Слава Петру, побѣдителю…

Смѣлому духомъ воителю,

Вѣчная слава царю!..

[Взятіе Ревеля].

Ревель палъ!

Слава Петру побѣдителю…

Сильныхъ враговъ покорителю…

Слава Петру!…

[Взятіе Риги].

Рига пала!… Литва и Польша Русью стала!

[Картина Полтавскаго боя].

Гремитъ грозой военною Полтава!

Карлъ пораженъ. Петру — и честь, и слава!…

Слава Петру… Слава ему, побѣдителю…

Славныхъ царей прародителю…

Русской земли просвѣтителю,

Слава ему…

[Внезапно военный маршъ и фанфары смѣняются печальнымъ, похороннымъ. Панорама городовъ исчезаетъ. Виденъ богатый катафалкъ, на немъ гробъ подъ тяжелымъ, глазетовымъ покровомъ, въ гробу лежитъ царевичъ Алексѣй]. ПЕТРЪ [дѣлая сильное движеніе].

Нѣтъ… нѣтъ… не можетъ быть… [Очень сильно]. Того не будетъ!…

[Все исчезаетъ. Стѣна на мѣстѣ. Горитъ свѣтецъ]. ПЕТРЪ [хватаетъ за руку финна].

Всевышнимъ заклинаю! Слышишь, старый!

Скажи: то истина? Иль только были чары?

Что значатъ эти сны?

СТАРИКЪ.

Жизнь дастъ тебѣ отвѣтъ.

ПЕТРЪ.

Куда жъ исчезло все?…

СТАРИКЪ.

Чего ужъ нѣтъ… того ужъ больше нѣтъ!…

[ЗАНАВѢСЪ быстро]. КАРТИНА VI. 4-е декабря 1702 года.

Тронный залъ въ кремлевскомъ дворцѣ.

Лица.

Петръ.

Царевичъ Алексѣй.

Наталья Алексѣевна.

Меншиковъ, комендантъ Шлиссельбурга.

Шереметевъ, Б. П.

Марѳа, Анна, Татьяна, сестры Меншикова.

Апраксинъ.

Рейсъ.

Фадемрехтъ, Елена.

Кикинъ, А.

Екатерина.

Мустафа-Ага-

Шафировъ.

Ромодановскій, Ѳ. А., князь-кесарь, въ усахъ.

Головинъ, Ф. А.

Бялозоръ, ксендзъ.

Гюйсенъ.

Тургеневъ, Кокошкинъ, шуты.

Варвара, Дарья, сестры Арсеньевы.

Черкасскій, князь Михаилъ Алегуковичъ, лѣтъ 80, съ большой бородой, въ русской одеждѣ.
Стрѣшневъ, Тихонъ Николаевичъ, тоже съ бородой и въ боярской шубѣ.
Негры, пажи, нѣмецкія дамы изъ слободы Кокуя, бояре, гайдуки, свита посла турецкаго, придворные.
Большой залъ во дворцѣ. Противъ зрителя — тронъ подъ роскошнымъ балдахиномъ. По сторонамъ — два мѣста: для царевича и Натальи Алексѣевны. Столъ подъ золотой скатертью. Залъ полнъ народа. Польскіе паны, украинскіе гетманы, кучка бояръ жмется налѣво, на переднемъ планѣ, Направо, съ краю — дамы, свита Натальи и иноземки изъ «Нѣмецкой» слободы, изъ Кокуя.
«Петровцы» въ европейскихъ, богатыхъ кафтанахъ, въ орденахъ и регаліяхъ. Преображенцы, семеновцы.

Всѣ разбились по кружкамъ. Въ залѣ — говоръ. Два шута, Кокошкинъ и Тургеневъ, шнырятъ вездѣ. Оба одѣты по-боярски. Кокошкинъ — совсѣмъ кариктурно: въ горлатной высокой шапкѣ, въ шубѣ съ высокимъ воротникомъ; ходитъ и спесивится, дразнитъ кучку бояръ. Тургеневъ держитъ себя сдержанно, но тоже трется около нихъ. Бялозоръ, польскій догатъ, виденъ то здѣсь, то тамъ, больше въ обществѣ дамскомъ. Мягкой походкой приближается къ разнымъ группамъ и слушаетъ, что толкуютъ. КОКОШКИНЪ. [прохаживаясь передъ боярами, отираетъ потъ со лба, обвѣвается и пыхтитъ].

Ухъ, морозъ… У-ухъ, какой морозъ… Холодно въ палатахъ у царя Детрушеньки, у мово… Эй, вы, слуги мои вѣрные! Давайте шубу еще, тащите охабни… У-гу-гу!… Зубъ на зубъ не попадетъ…

ТУРГЕНЕВЪ [притворно обозлясь].

Кшш… Машка, прочь поди. Не трогай народъ православный, бояръ честныхъ. Вонъ, кокуйскія дыцарки… Съ ними поди, забавляйся…

КОКОШКИНЪ.

Ништо. Ихъ чередъ еще впереди. А у меня своя насѣдка есть: Петруша, свѣтъ Алексѣичъ! [подражая насѣдкѣ] Ко-ко-ко-ко!.. Нынче новое яичко Петруша, пѣтушокъ мой черненькій, новенькое яичко снесъ. Орѣшкомъ прозывается, Нотенбурхомъ по-бусурменскому. Ко-ко-ко!.. Много ихъ, яичекъ такихъ… И еще будетъ… А изъ тѣхъ яичекъ и цыплята, гляди, повылупятся: все друзья сердечные, тараканы запечные, мастера заплечные… Станутъ бояръ обтесывать, шапки снимать, шеи съ головой укорачивать, станутъ бороды брить, до плечей подбородки срѣзывать… Ко-ко-ко!.. [ходитъ гоголемъ].

ЧЕРКАССКІЙ [Стрѣшневу].

Вотъ ужъ какъ пошло! Палачами намъ грозятъ за бороду за отцовскую, за обычай дѣдовскій…

СТРѢШНЕВЪ [со вздохомъ].

Не любитъ царь бородачей… Кажись, не хуже служимъ ему тѣхъ антихристовыхъ пособниковъ, голобородыхъ распутниковъ! А все не жалуетъ!..

ТУРГЕНЕВЪ [степенно, приглаживая привязную бороду].

Да что и глядѣть на шута? Вотъ я ему!.. Брысь, Машка, не замай!.. Раньше ката голову тебѣ сверну!

КОКОШКИНЪ.

А, ну, тронь! А, ну, тронь? Ко-ко-ко! [Наскакиваетъ на того по-пѣтушиному].

ТУРГЕНЕВЪ [сбивая шапку].

Вотъ тебѣ разъ!

КОКОШКИНЪ [не обороняясь, а все подскакивая].

А, ну, тронь еще!..

ТУРГЕНЕВЪ [хватая его за шиворотъ, стянулъ шубу].

Вотъ тебѣ два!..

КОКОШКИНЪ.

А, ну, еще, еще, еще…

ТУРГЕНЕВЪ [постепенно срываетъ съ него кафтанъ, ферязь, зипунъ, тянетъ сорочку]. ДАМЫ.

Ай, пфуй… Шанде… — Ахти, господи… Бояре, што-жъ, глядите?..

ТУРГЕНЕВЪ.

Вотъ тебѣ — 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9… Фу, руки устали!.. [Тянетъ съ него шаровары].

ДАМЫ.

Ай, ай!..

КОКОШКИНЪ [оставя все въ рукахъ Тургенева, стоитъ въ нѣмецкомъ платьѣ, которое было внизу на немъ].

Вотъ и вышла ты дура, Катька!.. Мнѣ жарко было, ходить тяжело, а ты раздѣлъ меня… Волю далъ… Такъ и Петруша мой со всей Русью сдѣлаетъ! Знай нашихъ! Ко-ко-ко-ко!..

ВСѢ [хохочутъ].

Ловко!.. Забавная интермедія…

БОЯРИНЪ [пожилой].

Господи, стыдъ головушкѣ! И какъ позволяетъ государь!..

СТРѢШНЕВЪ.

Ты вновѣ у насъ… Погоди, обтерпишься… Ничего подѣлать нельзя!..

БОЯРИНЪ [сурово].

Сами виноваты, слабодухи! А я на плаху пойду скорѣй, — бороды стричь не дамъ!

ТУРГЕНЕВЪ [вкрадчиво].

Развѣ можно, бояринъ? Столько лѣтъ ростили… И вдругъ — чикъ? Я своей тоже дешево не уступлю.

БОЯРИНЪ.

Уходи, шутъ… Не съ тобой толкуютъ…

ТУРГЕНЕВЪ.

Э! Вотъ и не ладно. Я же за васъ… Друга Катьку осрамить хотѣлъ… Хитеръ, чортъ: изготовился!.. А ты меня гонишь…

БОЯРИНЪ.

Шутъ васъ разберетъ! Все не по-людски здѣся. Можетъ, и добрый ты человѣкъ, а, може, и плутъ. А я ужъ не молодчикъ, чтобы лясы точить съ шутами.

ТУРГЕНЕВЪ.

Охо-хо!.. Ужъ тутъ такой обычай… [Ему тихо]. Тутъ, бояринъ, не разбираютъ! Молодъ — чикъ! Старъ — чикъ! Этакъ, знаешь, бороды всѣмъ: чикъ! [неожиданно изъ рукава вынулъ ножницы и отхватилъ бороду боярину, самъ убѣгаетъ].

БОЯРИНЪ [сначала остолбенѣлъ].

Го… Господи, помилуй!.. Да я тебя!.. [съ кулаками хочетъ броситься на шута].

РОМОДАНОВСКІЙ [удерживая его].

Оставь, друже. Ничего не подѣлаешь! Пуще только осрамятъ!.. [Направо смѣются].

БОЯРИНЪ [поднялъ бороду, со слезами].

Стыдъ головушкѣ! Какъ женѣ покажусь? Что дѣтямъ скажу?!. Борода ты моя, честная, многолѣтняя… Сняли тебя! [Цѣлуетъ бороду]. Въ гробъ съ собой положу… Такъ и къ престолу Божію съ ней въ рукахъ предстану.

ТУРГЕНЕВЪ [издали].

Не горюй, бояринъ… За то, что опечалилъ тебя, гляди, свою бороденку съ корнемъ своими руками рву! [Срываетъ подвязную бороду]. У насъ только двоимъ и ходить съ бородами: ему [указываетъ на Черкасскаго] да ему! [на Стрѣшнева] Они откупилися…

ЧЕРКАССКІЙ.

Лжешь, шутъ. Не откупался я…

СТРѢШНЕВЪ.

Ни я!..

ТУРГЕНЕВЪ.

Анъ откупились… князь — годами… Стрѣшневъ — трудами… [Мотая прядью волосъ, которая осталась у него изъ бороды]. А Я за боярскую бороду отъ Петруши получу рублишко на чаишко. Помяните мое слово!

РЕЙСЪ [направо].

Да, теперь мы съ государемъ въ четвертое море собираемся выпускать корабли собственной работы. Новая верфь у Ладоги надиво устроена… Къ веснѣ 20 большихъ фрегатовъ и 60 мелкихъ кораблей спустимъ на Неву. Отгонимъ Нумерса отъ береговъ Ингріи. Сами выйдемъ на просторъ. Царь спитъ и видитъ: съ моря баталіи повести…

АПРАКСИНЪ.

Не бывало еще того на Руси никогда… При Олегѣ только за море и хаживали… да при Святославѣ… Не нажечься бы на водѣ-то!

БЯЛОЗОРЪ [мягко].

Государь же любитъ потѣшны огни… Пусть забавится…

АПРАКСИНЪ.

Дорого забава можетъ стоить…

БЯЛОЗОРЪ.

Такъ, не ему же, а его вѣрноподданнымъ… А не слыхали, правда то есть, что весной къ Ніенсканцамъ походъ?

[Ему не отвѣчаютъ. Онъ отходить. Меншиковы, три сестры, и Екатерина входятъ и занимаютъ мѣста близъ группы дамъ]. ДАРЬЯ И ВАРЯ АРСЕНЬЕВЫ [спѣша имъ навстрѣчу].

Ну, вотъ… наконецъ-то… А мы ужъ боялись: опоздаете…

[Цѣлуются]. ФАДЕМРЕХТЪ [скосивъ глаза на Екатерину, сосѣдкѣ].

Вотъ она, новая пассія нашего капитана…

I-я ДАМА.

Ахъ, вотъ она какая… Совсѣмъ уродецъ!

II-я ДАМА.

Правду, значитъ, толкуютъ, что Аннушка Монцева совсѣмъ брошена?

ФАДЕМРЕХТЪ.

Сама виновата… Не только съ пруссакомъ Кизерлингомъ въ негоцію вошла, но даже замужъ за него собирается…

ДАМА.

Ну, ужъ, тогда, конечно… Кому пріятно?.. [Сосѣдкѣ] Пойти куплиментъ сдѣлать или не надо?

ІІ-я ДАМА.

Подождемъ еще. Мало ли, что врутъ…

БЯЛОЗОРЪ [кланяясь привѣтливо Екатеринѣ].

Радъ видѣть дочь нашей святой церкви въ добромъ здравіи.

ЕКАТЕРИНА.

Пошли и вамъ Господь много лѣтъ, ойче!.. [Цѣлуетъ ему руку. Онъ ее благословляетъ].

ДАМА [сосѣдкѣ].

Она еретичка?..

ІІ-я ДАМА.

Видно, не крещена еще…

[За окнами слышенъ шумъ, топотъ, хлопанье бичей, трубы]. ТУРГЕНЕВЪ [у окна].

Турка привезли… А забавный онъ… Куда насъ забавнѣе!.. [Бялозору, который тоже подошелъ къ окну и теперь любезно слушаетъ шута]. Понимаешь, ойче: князь-кесарь пріѣхалъ къ нему на пріѣздѣ здравствовать, а онъ лежитъ, толстый, глупый, лупоглазый… И не всталъ. «Я, говоритъ, за султана у васъ. А нашъ султанъ ни для кого не встаетъ съ подушекъ»… И такъ ужъ чванится, такъ кичится… Совсѣмъ индюкъ на току… или бояринъ въ своемъ приказѣ…

БЯЛОЗОРЪ [подавая тавлинку шуту].

Прошу… А не знаете ли, мой остроумный другъ, почему такого дурня намъ прислали?

ТУРГЕНЕВЪ [нюхая].

Родичъ онъ визирю ихнему… новому… Чхи!.. Да бакшишь далъ здоровый… У нихъ, что у насъ: за деньги козла на воеводство пошлютъ… А-чхи!..

БЯЛОЗОРЪ [качая головой].

Ц-ц-ц… И съ такимъ важнымъ порученіемъ… Такіе секретны трактаты… Ай-ай…

ТУРГЕНЕВЪ [съ любопытствомъ].

Какіе жъ секреты? — не слыхалъ…

БЯЛОЗОРЪ [таинственно].

Говорятъ: дѣло не въ томъ, чтобы успокоить царя насчетъ крымцевъ и возобновить пакты… А будто испугался новый салтанъ флоту царскаго въ Воронежѣ, и теперь Ахметъ предлагаетъ на выборъ; флотъ весь пожечь, Азовъ и Таганъ-Рогъ и все море Азовское назадъ ему вернуть… Не то, — благо, занятъ государь шведами, — всю Русскую землю съ юга хочетъ повоевать…

ТУРГЕНЕВЪ.

Не слыхалъ я того… Пойду, повызнаю…

БЯЛОЗОРЪ [глядя вслѣдъ шуту].

Глупый… А еще шутъ! Ничего не знаетъ. Ничего никогда не выпытаешь отъ лайдаковъ…

ДЬЯКЪ [изъ дверей въ глубинѣ, направо].

Ея царское высочество: царевна Наталья Алексѣевна, съ его царскимъ высочествомъ, царевичемъ Алексѣемъ Петровичемъ!.. [Всѣ устремляются навстрѣчу, отдаютъ низкіе поклоны. Алексѣй въ сопровожденіи Гюйсена и Кикина прошелъ и сѣлъ на свое мѣсто, дамы встрѣчаютъ Наталью, Меншиковы впереди, Екатерина за Меньшиковыми].

НАТАЛЬЯ [цѣлуя сестеръ Меншиковыхъ].

Марѳуша… Аннушка… Здравствуй, Таня… А я съ братцемъ государемъ — въ Преображенскомъ и не видала васъ долго. Катюша, поди, поцѣлую и тебя…

ЕКАТЕРИНА [подходитъ, низко кланяется и цѣлуется съ Натальей]. ДАМЫ [заволновались ].

Смотрите… смотрите… Плѣнную литвинку цѣлуетъ… словно ровню… — И ее, и царевну, хитрая обошла!..

НАТАЛЬЯ [садится на мѣсто]. ДАМЫ [окружая Екатерину, на-перебой кланяются и говорятъ].

Какъ вы въ своемъ здоровьѣ, госпожа дорогая?.. — Какъ счастлива и рада я видѣть васъ въ красотѣ цвѣтущей… Слуга ваша, Арсеньева, Варька… Не запамятуйте… — Не откажите обнять себя позволить… и т. д.

ЕКАТЕРИНА [ласково и весело].

Сама рада… Я люблю съ подругами время проводить… [Продолжаютъ разговоръ].

РОМОДАНОВСКІЙ [Стрѣшневу].

Какъ невеселъ цесаревичъ!

СТРЕШНЕВЪ.

Слабый онъ, тѣломъ не крѣпкій… И духомъ мягокъ. Матушку все поминаетъ, царицу… Самому тоже тяжело по отцовской дудкѣ плясать… «Учись!» — велятъ… А мы на это тупы…

[Трубы, музыка, барабаны]. ГОЛОВИНЪ [изъ глубины, направо].

Его царское величество! [Пажи входятъ].

ВСѢ встрѣчаютъ рядами съ низкимъ поклономъ царя. КАРАУЛЪ входитъ съ обнаженными шпагами и становится по обѣ стороны трона, а также — шпалерой до дверей налѣво, на авансценѣ, откуда выйдетъ Мустафа. ГОЛОВИНЪ ушелъ въ эту дверь. Шереметевъ, Шафировъ и Меншиковъ вышли за Петромъ. ПЕТРЪ [стоя подъ балдахиномъ, въ суконномъ французскомъ кафтанѣ васильковаго цвѣта, съ лентами и кружевомъ, въ камзолѣ, въ бархатныхъ панталонахъ и туфляхъ, отвѣчаетъ на поклонъ].

Радъ видѣть всѣхъ!

ГОЛОВИНЪ [входитъ].

Посолъ его султанскаго величества, Ахмета III-го, Мустафа-Ага, высокородный министръ Оттоманской имперіи, съ грамотой султана.

[Музыка, трубы. Входятъ негры, скороходы, двое несутъ на зеленой подушкѣ грамоту въ зеленой шелковой обложкѣ. За ними — посолъ. Затѣмъ — снова свита]. МУСТАФА-АГА толстый, съ бычачьимъ взглядомъ турокъ, надменно оглядывается, словно собирается сѣсть. ТУРГЕНЕВЪ.

Усталъ, голубчикъ… Креслица ищетъ. Подожми ножки и садись!..

ГОЛОВИНЪ [грозя ему].

Шутъ, будутъ палки…

ТУРГЕНЕВЪ.

Ай-ай… У турка брюхо лопнетъ… Глаза ужъ на лобъ вылѣзли… [Многіе сдержанно смѣются].

ПЕТРЪ.

Убрать шута!..

ТУРГЕНЕВЪ.

Не уйду… Занятно поглядѣть: что онъ станетъ дѣлать?..

ДЬЯКЪ [подходитъ къ Тургеневу].

Уходи!..

ТУРГЕНЕВЪ.

Лягу — и не встану… какъ энтотъ идолъ. Несите меня! [Ложится].

ДЬЯКЪ [даетъ знакъ двумъ приставамъ, тѣ уносятъ шута]. МУСТАФА [стоитъ, какъ изваяніе, словно не замѣчая всей сцены и смѣха у окружающихъ ГОЛОВИНЪ.

Посолъ, царь ждетъ тебя… Исполни приказъ и порученіе его величества, султана, твоего повелителя…

МУСТАФА.

Плохо встрѣчаете вы того, кто замѣняетъ здѣсь самого султана, тѣнь Аллаха на землѣ, да будетъ благословенно имя его… [Медленно, неохотно подходитъ къ трону].

ПЕТРЪ [вставая].

Братъ мой любезный, салтанъ Ахметъ, подобру-ль, поздорову?

МУСТАФА [дѣлая селямъ].

Когда я уѣзжалъ изъ Стамбула, тѣнь Аллаха сіяла на всю вселенную!..

ШАФИРОВЪ [подойдя къ Мустафѣ].

Что же ты не отдашь здорованья государю? Спросить надо: здоровъ ли нашъ царь.

МУСТАФА.

Мой повелитель ничего мнѣ не говорилъ про то…

ЧЕРКАССКІЙ [негромко].

Дуракъ дурака прислалъ!..

ПЕТРЪ.

Намъ — все равно. Пускай творитъ посолъ то, за чѣмъ посланъ

МУСТАФА [беретъ съ подушки грамоту, цѣлуетъ ее, прижимаетъ ко лбу и къ сердцу и протягиваетъ Петру].

Султанъ Ахметъ, вступивъ недавно на престолъ, въ этой грамотѣ извѣщаетъ твое царское величество о такомъ счастливомъ для міра событіи и пишетъ, на какихъ условіяхъ можетъ даровать тебѣ дружбу м миръ твоей землѣ. [Ждетъ, чтобы царь взялъ свертокъ).

ПЕТРЪ (протягиваетъ концы пальцевъ и опять отнимаетъ руку]. ШАФИРОВЪ [подходя].

Грамота принята царемъ. Давай ее сюда.

МУСТАФА [хмурясь].

Царь не коснулся даже до печати, до священнаго знака, наложеннаго на грамоту самимъ падишахомъ. Я, кромѣ царя, никому грамоты не отдамъ…

ПЕТРЪ.

Ну, что за перекоры… Давай сюда… [Дѣлаетъ видъ, что хочетъ взять].

ШАФИРОВЪ [понявъ мысль царя, выхватываетъ свертокъ изъ рукъ Мустафы].

Царь принялъ, видишь…

МУСТАФА [сдерживая ярость].

Я вижу… вижу… [хочетъ уйти].

МЕНШИКОВЪ [заступая ему дорогу].

Стой, посолъ, еще не все!… Поклонъ государю!

ПЕТРЪ.

Да, еще не все. Не приказывалъ ли на словахъ что нибудь братъ нашъ, падишахъ?

МУСТАФА [угрюмо].

Ничего.

ШАФИРОВЪ.

Ну, такъ откланяйся царю…

МУСТАФА.

Въ нашемъ законѣ поклоны не живутъ…

ПЕТРЪ.

Сдается мнѣ: тебѣ законъ не писанъ… Пускай идетъ!..

ШАФИРОВЪ [словно нечаянно, роняетъ къ ногамъ Петра грамоту].

Ахти, Создатель!.. [Нарочно не поднимаетъ].

МУСТАФА [въ ужасѣ].

Алла!.. Алла!.. [Кидается и поднимаетъ благоговѣйно свертокъ].

ШАФИРОВЪ [въ то же время].

Посолъ султанскій челомъ бьетъ тебѣ, великій государь!..

[Общій сдержанный смѣхъ, Мустафа въ ярости кладетъ грамоту на столъ и быстро покидаетъ залъ, свита его — за нимъ]. ПЕТРЪ [тоже разсмѣялся].

Молодецъ, тезка! Выручилъ наше величество!.. Мы этого молодца продержимъ съ полгода или годикъ безъ отвѣта… Въ наши кампаменты повеземъ, пусть посмотритъ: страшны ли теперь намъ оттоманы?!.. Уходится…

МЕНШИКОВЪ.

Уходится, государь!

ПЕТРЪ [снова принимая серьезный видъ].

Генералъ-адмиралъ Апраксинъ… Фельдмаршалъ Шереметевъ, подойдите..! [тѣ оба подходятъ]. Въ неизреченной милости своей Господь послалъ намъ дивныя побѣды руками вашими и трудами и стараніями, купно со всей арміей. Награждать васъ чѣмъ? — ужъ и не знаю… Всѣ ордена у васъ, всѣ орнаменты… Одно могу сказать: спасибо отъ души… Отъ всей земли родной мое и царское, и дружеское сцасибо… Дайте обнять васъ. [Обнимаетъ поочередно].

АПРАКСИНЪ.

За что такая честь?

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Видишь самъ, государь, отъ слезъ говорить не могу…

ПЕТРЪ.

И не надо. Ты славно дѣлаешь дѣла… И вотъ тебѣ отъ друга и царя на память — персона наша, въ оправѣ золотой съ брилліантами. Они не такъ свѣтлы, какъ доблести твои… [Шереметевъ на колѣняхъ принимаетъ и цѣлуетъ руку Петра]. А тебѣ, Апраксинъ, тавлинку самъ я смастерилъ. Я знаю, нюхать ты охочъ… Изъ дерева, простая. Одинъ въ середкѣ изумрудъ. Ужъ не взыщи…

АПРАКСИНЪ.

Цѣны нѣтъ дару твоему!.. [Также на колѣняхъ цѣлуетъ руку].

ПЕТРЪ [сходя съ возвышенія].

Ну, вотъ и кончены всѣ церемоніи… Слава Господу… Вечеромъ, господа, прошу не забыть, иллюминація въ честь нашихъ генераловъ и ихъ викторій… И огни потѣшные будутъ… Виніусъ расщедрился… Пороху, говоритъ, на 5 тыщъ отпустилъ… Пусть народъ привыкаетъ къ потѣшнымъ огнямъ… И настоящихъ не побоится послѣ… на полѣ брани… А затѣмъ ко мнѣ на ассамблею милости прошу… всѣхъ… И станемъ веселиться до утра… Дѣлу — время, да и потѣхѣ — часъ! Покорнѣйше прошу всѣхъ… А покуда до свиданія! [Отвѣтилъ на общій поклонъ и быстро уходитъ].

Музыка, барабаны. ЗАНАВЪСЪ.

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

КАРТИНА VII. 1-е мая 1703 года.

Штурмъ Ніеншанца.

Въ глубинѣ, слѣва, доходя до средины сцены, видна на валу часть крѣпостной стѣны, полуобрушенная отъ канонады. Въ стѣнѣ — ворота съ подъемнымъ мостомъ. Небольшой валъ вокругъ этой самой стѣны, на который опускается и край моста, отмѣчаетъ берега рва, идущаго вокругъ крѣпости. За стѣной краснѣютъ островерхія, черепичныя крыши зданій, шпицъ кирки, куполъ церкви. Густой дымъ стоитъ надъ крѣпостью: тамъ — пожаръ. Правѣе крѣпости проблескиваетъ Нева. Справа и слѣва, такъ на 3-мъ планѣ, спускаются на сцену два отлогихъ холма. Это — второй высокій валъ, которымъ хотѣли обвести крѣпость, но не успѣли сомкнуть концы насыпи. На верху этихъ насыпей по одной русской пушкѣ, которыя замаскированы фашинами, турами и мѣшками съ пескомъ. По сю сторону вала, къ зрителю, врыты въ землю мортиры, наклоненныя къ крѣпости. Справа, примкнутый къ холму, навѣсъ, гдѣ стоитъ высокій барабанъ вмѣсто стола и брошены зарядные ящики и мѣшки съ пескомъ для сидѣнія. Это — штабъ-квартира Петра. Старая сосна, стволъ которой срѣзанъ на половину ядрами, стоитъ тутъ же, осѣняя навѣсъ своими нижними вѣтвями. Майская, бѣлая ночь, часа за полтора до свѣта. Лица.

Петръ.

Шереметевъ, В. П.

Апраксинъ.

Паткуль.

Мышецкій.

Меншиковъ.

Виніусъ.

Шафировъ.

Женщины, дѣти, горожане, шведы, русскіе солдаты и офицеры. Подъ навѣсомъ здоровый преображенецъ, денщикъ Петра, лежитъ ницъ лицомъ, головой къ публикѣ. Вдоль раины, на шинели, положивъ голову за спинуденщика, дремлетъ Петръ. Паткуль и Шафировъ стоятъ подъ прикрытіемъ вала и въ подзорныя трубы смотрятъ на крѣпость. Изрѣдка оттуда доносятся выстрѣлы. Отъ Невы слышна русская канонада. Видны свѣтящіеся снаряды, которые падаютъ въ городъ. Порой трещитъ ружейная пальба. ПАТКУЛЬ [негромко].

Какое безуміе! Начать штурмъ крѣпости, когда не подвезли достаточно снарядовъ.

ШАФИРОВЪ.

Ему не терпѣлось… Войска ужъ подошли. Нельзя было ждать… И взяточникъ Виніусъ крѣпко обѣщалъ, что снарядовъ будетъ вволю, еще ко вчерашнему дню… А ихъ едва хватаетъ… Если шведы продержатся еще день-два, придется съ позоромъ уйти.

ПАТКУЛЬ.

Онъ надѣялся, что участь Нотебурга устрашитъ Ніеншанцъ?.. Или думалъ купить Опалева?.. Онъ всегда такъ остороженъ…

ШАФИРОВЪ.

И сейчасъ мы подошли хорошо: 20.000 противу 1.000 человѣкъ враговъ. Да и тѣхъ не будетъ въ гарнизонѣ, какъ полагаютъ… Должно быть, у нихъ тоже не все ладно. Стрѣляютъ такъ тихо и рѣдко, что нашъ капитанъ, гляди, и выспаться успѣетъ подъ ихнюю музыку…

ПАТКУЛЬ.

Дивиться нечего: онъ сутки не спалъ! Какой богатырь…

ШАФИРОВЪ.

Да, и тѣломъ, и духомъ!.. Сколько времени у васъ?

ПАТКУЛЬ [посмотрѣлъ].

Часъ ровно. Правда, что послали за Виніусомъ?

ШАФИРОВЪ.

Да. Ему — не сдобровать. Особенно, если мы отступимъ. Ничего въ мірѣ царь такъ не желалъ, какъ овладѣть этой «первой морской гаванью имперіи»…

ПАТКУЛЬ.

Ребенокъ пойметъ, что онъ правъ. Здѣсь стать прочной ногой, а не съ жалкимъ, тысячнымъ гарнизономъ, въ старомъ замкѣ, и Нева навѣки заперта для всѣхъ, кромѣ Россіи… Онъ дивно прозорливъ, нашъ капитанъ. Однако, генералъ, вы замѣчаете? Часа два — ни одного выстрѣла въ эту сторону.

ШАФИРОВЪ.

Я приказалъ отсюда не тревожить города. Здѣсь — топь… Шведы не боятся нападенія и всѣ силы сосредоточили со стороны рѣки и вверхъ по теченію… Оттуда ведутъ траншеи генералъ Ламбертъ съ Апраксинымъ и Брюсомъ.

ПАТКУЛЬ.

А кто сторожитъ устье внизу?

ШАФИРОВЪ.

Меншиковъ и Головинъ.

ПАТКУЛЬ.

Что же? Все — хорошо.

ШАФИРОВЪ.

Не хватаетъ пустяковъ: пороху и зарядовъ.

ПАТКУЛЬ.

Пороху?.. И пороху не хватаетъ?

ШАФИРОВЪ.

Негодяй Виніусъ дѣлалъ его по-хозяйски: горитъ, да не взрываетъ… Селитры пожалѣлъ… Еле ядра доноситъ до крѣ… Стойте… Кто-то крадется отъ города черезъ топь… [На полянѣ показывается Мышецкій, который ползетъ на четверенькахъ].

ЧАСОВОЙ [появляясь на валу изъ-за мѣшковъ].

Стой, кто идетъ?

МЫШЕЦКІЙ [молча проползаетъ и скрывается за валомъ]. ЧАСОВОЙ.

Стой… Въ третье: стой!.. [Стрѣляетъ].

МЫШЕЦКІЙ [совсѣмъ близко].

Тише… Свой… Не ори!..

ПЕТРЪ [вскочилъ].

Что? Вылазка? Бейте сборъ! Въ атаку… Багинетами ихъ!.

ШАФИРОВЪ [останавливая барабанщика, который стоитъ въ сторонѣ наготовѣ].

Стой… Успокойтесь, государь… Это — свой человѣкъ… Князь Мышецкій… Онъ лѣзетъ на валъ.

ПЕТРЪ [потягиваясь и протирая глаза].

А мнѣ снилось, что Канцы взяты… что тутъ у насъ чудесная крѣпость… И на этомъ непріятельскомъ валу, который такъ хорошо укрываетъ насъ отъ самихъ шведовъ, я устроилъ веселую пирушку… Но гдѣ же Мышецкій?

МЫШЕЦКІЙ [появляясь изъ-за вала, весь въ тинѣ].

Здѣсь, капитанъ… Готовьтесь… Сюда будетъ вылазка. Опалёвъ думаетъ, что вы понадѣялись на топь, никого не приготовили въ этомъ углу. Они сейчасъ спустятъ мостъ, выйдутъ всей силой… Тропинку знаютъ ихъ люди… Прямо черезъ топь — сюда… Я искалъ ее, чуть не увязъ въ тинѣ… А выбрался изъ крѣпости черезъ проломъ.

ПЕТРЪ.

Великъ проломъ? Много ли ихъ?

МЫШЕЦКІЙ.

Да, стѣны — старыя… Кругомъ пообвалились… Къ тому, снарядовъ мало въ запасѣ у старика Опалева…

ПЕТРЪ.

А, видно, свейскіе интенданты не хуже моего Виніуса воры и мошенники?… Не привезли мнѣ еще его?

ШАФИРОВЪ.

Не видно, государь…

ПЕТРЪ.

Поди, узнай… Не можетъ быть… Онъ прячется… Сыскать мнѣ Виніуса… представить… А ты [ординарцу] скачи… Сюда сбирай всѣ роты… мои, и Зотова, и нарышкинцевъ… Тихо пусть подходятъ и лежатъ за валомъ. Бомбардиры — у орудій?

ЛЮДИ [словно изъ земли выросли, каждый — при своей пушкѣ].

Здѣсь, капитанъ…

ПЕТРЪ [ударивъ по жерлу ближней мортиры].

А я — тоже при своей голубушкѣ… Прячьтесь опять… Вонъ ворота, какъ будто, раскрываютъ…

ПАТКУЛЬ [смотрѣвшій въ трубу].

Вы правы, капитанъ… И на башнѣ появились люди… Должно быть, хотятъ артиллерійскимъ огнемъ прикрыть вылазку?..

ПЕТРЪ [схвативъ трубку].

Милости просимъ!.. [Смотритъ]. [Звучитъ шведскій сигналъ. Опускается мостъ. Появляются шведы, все больше и больше… Вытягиваются колонной и начинаютъ подвигаться впередъ].

МЫШЕЦКІЙ.

Ишь, канальи! Гдѣ я тонулъ, — они по-суху идутъ. Теперь посвѣтлѣе. Видно тропочку…

ПЕТРЪ.

Молчи… [Барабанщику]. Изготовься… Бей сигналъ!.. [Барабанъ ударяетъ. Сразу на валахъ появились солдаты. Начинается пальба. Петръ поджигаетъ мортиру. Выстрѣлы со всѣхъ сторонъ].

ШВЕДЫ [въ ужасѣ, съ криками].

Измѣна!.. [бросаются обратно въ крѣпость и запираютъ ворота].

ПЕТРЪ [громовымъ голосомъ].

Охотники — впередъ!.. Видѣли — тропинка тутъ есть… Кто успѣетъ занять второй валъ?..

ЧЕЛОВѢКЪ 20 [съ криками].

Съ нами Богъ!.. [исчезаютъ за валомъ. Видно, что они подбираются къ самой крѣпости].

ПЕТРЪ.

Стрѣляйте безъ отдыху! Они испугались. Не надо давать врагу опомниться…

[Канонада все сильнѣе]. ПЕТРЪ [Мышецкому].

Скачи… Возьми внизу коня… Вели съ той стороны стрѣлять почаще… Пока хватитъ ядеръ. Пусть явится Виніусъ — я выстрѣлю въ Ніенсканцъ его головой!..

МЫШЕЦКІЙ [убѣгая].

Исполню, капитанъ!..

МЕНШИКОВЪ [быстро входитъ].

Капитанъ! съ моря доносятъ, что адмиралъ Нумерсъ идетъ на сикурсъ Ніенсканцу… Къ утру будетъ здѣсь…

ПЕТРЪ [топнувъ ногой].

Молчи! Не смѣй того говорить! Мы до утра должны быть въ Ніенсканцѣ!.. Пусть Головинъ не пускаетъ вверхъ по рѣкѣ никого!.. Виніуса мнѣ… Гдѣ предатель?..

ВИНІУСЪ [вбѣгаетъ, полумертвый, въ сопровожденіи Шафирова и двухъ солдатъ].

Здѣсь рабъ твой, государь… Помилуй!.. [Кидается къ ногамъ, цѣлуетъ колѣни].

ПЕТРЪ [съ искаженнымъ отъ бѣшенства лицомъ, отшвырнулъ его].

А… Здѣсь?.. Ты — предатель!.. Изъ-за твоей наживы вся имперія теперь стоитъ на картѣ… И эту карту могутъ бить!.. [ударяетъ его]. Бить! Понимаешь? Гдѣ бомбы? Гдѣ порохъ? Гдѣ орудія, которыя долженъ былъ изготовить и сюда доставить? Деньги воруешь… Торгуешь жизнью и кровью этихъ людей, которые мнѣ и родинѣ служатъ до послѣдней капли крови?!.. [Канонирамъ]. Стрѣляйте чаще!.. [Виніусу]. Молчишь?.. Бездѣльникъ! Даже не имѣешь оправданій себѣ!..

ВИНІУСЪ [трепеща].

Ты посылалъ на слѣдствіе свѣтлѣйшаго князя… друга своего… Александра Даниловича… И онъ видѣлъ… Онъ самъ далъ письмо мнѣ… Вотъ… прочти, государь… Выслушай… Рабочіе, знаешь, наши — всѣ пьяницы… Не поспѣваютъ съ дѣломъ… Подручные воруютъ припасы изъ-подъ рукъ и пропиваютъ же… И селитру и сѣру… А я самъ разорился на службѣ твоей, государь, не то, что нажился…

ПЕТРЪ.

Разорился?.. Письмо? [просмотрѣлъ] Правда: писано здѣсь, будто ты правъ. Но дѣла твои громче кричатъ, что ты воръ и измѣнникъ!.. И лжетъ тотъ, кто далъ тебѣ оправданіе на письмѣ… Ты лжешь, Данилычъ!..

МЕНШИКОВЪ [робѣя].

Истинно: солгалъ, государь!.. Онъ задарилъ меня… Вотъ золота далъ 5.000 рублей… И на векселѣ столько же обѣщано… Все верну тебѣ, государь. А меня прости!.. [Кланяется].

ПЕТРЪ [грозно Виніусу].

Такъ ты мало, что плутъ, не раскаянная еще душа?! Въ винѣ не сознаешься, друзей моихъ подкупомъ берешь?! Ну, добро! Гей, ты землякъ! Петлю приладь здѣсь… на соснѣ… Повыше! [Солдатъ лѣзетъ исполнять]. И въ петлю сейчасъ же измѣнника!..

ВИНІУСЪ [ползая въ ногахъ].

Помилуй, государь… Я такъ долго и вѣрно служу тебѣ… Такъ люблю… Государь… сжалься…

ПЕТРЪ.

Стрѣлять почаще… Лучше наводи!.. Готова петля?..

ВИНІУСЪ [въ отчаяніи].

Все отдамъ.. Всѣ деньги и дома… Все отними, государь, жизнь только оставь… У меня семья… дѣти…

ПЕТРЪ [глядѣлъ въ трубу на крѣпость].

Ловко! Вонъ снова вспыхнулъ у нихъ пожаръ… Стрѣляй… стрѣляй!.. Вонъ солнышко восходитъ… Задайте маёвку врагамъ! Первое мая нынче… [Оглянулся]. Готова петля?..

СОЛДАТЪ [слѣзая съ сосны].

Готова, капитанъ!

ПЕТРЪ.

Вздернуть мерзавца!..

[Двое хватаютъ Виніуса]. ВИНІУСЪ [отбиваясь].

Сжалься, государь!..

[Онъ уже водъ петлей. Со стѣны крѣпости раздается дробь барабановъ]. МЕНШИКОВЪ [очень громко, радостно].

Бьютъ шамадъ! Они сдаются, государь!..

ВИНІУСЪ [вырвался у солдатъ].

Государь! Съ побѣдой поздравляю… Помилуй, государь!..

ПЕТРЪ [увидавъ бѣлый флагъ на стѣнахъ].

И то сдаются! Да… [Снимая шляпу]. Ну, Господу хвала!..

ВИНІУСЪ [у ногъ его].

Мой государь…

ПЕТРЪ.

Оставьте гада… Пусть живетъ… Поставлю въ палки вора и 10.000 штрафу донесешь…

ВИНІУСЪ.

Спасибо, государь!.. [Быстро скрывается].

ШЕРЕМЕТЕВЪ [быстро входитъ].

Капитанъ, съ побѣдою новой поздравляю… Я шведамъ выходъ далъ свободный къ Нарвѣ, и въ крѣпость мы войдемъ тотчасъ же!..

ПЕТРЪ.

Спасибо, генералъ!.. [Цѣлуетъ его].

[Русскія войска выходятъ и строятся на валу и на авансценѣ. Шведы со знаменами и оружіемъ выходятъ изъ воротъ крѣпости и проходить направо… Фанфары]… ВОЙСКА.

Виватъ царю… Слава Петру Алексѣичу, батюшкѣ нашему!.. Виватъ!..

[Занавѣсъ]. КАРТИНА VIII. 8-е мая 1703 года.

Первая морская побѣда.

Лица. ТѢ ЖЕ, ЧТО И ВЪ 7-Й КАРТИНѢ. Видъ Ніешанца, теперь названнаго Шлотбургомъ, но со стороны Невы. Широкій лугъ съ естественной пристанью при впаденіи Охты. Флотилія лодокъ на Невѣ. Видны палатки русскаго лагеря и вагенбургъ. Посреди луга большой шатеръ, походная часовня. На башняхъ Шлотебурха вѣютъ русскія знамена. Ясное раннее утро. Толпы разодѣтыхъ горожанъ снуютъ на берегу, входятъ въ городъ и появляются оттуда. Со всѣхъ сторонъ гремятъ барабаны, звучатъ трубы. Отряды сходятся и становятся полукругомъ съ обѣихъ сторонъ часовни. ГОРОЖАНЕ [переговариваются межъ собой].

Что опять случилось?..

ГОРОЖАНКА.

Чудеса толкуютъ! Будто русскіе съ берега крючками захватили 10 шведскихъ кораблей, притянули ихъ къ берегу… Людей забрали, а корабли сожгли…

ГОРОЖАНИНЪ.

Глупо, сударыня… Гдѣ такіе длинные крючки взять? Они сами съ берега вплавь бросились и взяли приступомъ корабли..

ГОРОЖАНКА.

Ахъ, стыдъ какой… Какъ же они дрались безъ… безъ… понимаете?.. На чемъ шпаги у нихъ были?

ГОРОЖАНИНЪ.

Ну, какъ не догадаться? Перевязи они все-таки надѣли…

ГОЛОСА.

Удивительно!.. [Занимаютъ мѣста за войсками на телѣгахъ, на лафетахъ, на городскомъ валу]…

ЕКАТЕРИНА [въ нарядѣ преображенца, входитъ съ нѣсколькими солдатами. Тѣ несутъ высокія жерди и перекладины, увитыя гирляндами дубовыхъ вѣтвей].

Сюда, сюда… гдѣ причалить должны наши герои… Царь батюшка, капитанъ нашъ, соколъ ясный… И землячки всѣ… Вотъ… Вставляйте въ ямы… Такъ… Засыпайте… Прибейте землю… А ты, мальчуганъ, полегче будешь… Лѣзь наверхъ… Перекладину крѣпи… Стань на плечи вотъ тому, высокому… Такъ… А вы подавайте… Вотъ и отлично… А вы двое съ другой стороны… Теперь вѣнокъ… Посрединѣ надо… Ровненько… Такъ…

[Устраиваютъ тріумфальную импровизированную арку. Шереметевъ, Апраксинъ и все офицерство за ними показались изъ крѣпости, подходятъ къ пристани. Два гайдука несутъ большой ящикъ. Ганнибалъ съ двумя бархатными подушками подъ мышкой, важно выступаетъ со всѣми]. ШЕРЕМЕТЕВЪ [съ орденской цѣпью на шеѣ]. Хлопочешь, матка, Екатерина Васильевна? Хочешь порадовать капитана нашего? Хлопочи… Онъ и то не устаетъ радовать насъ… Но нынче и мы ему подарочекъ изготовили… ЕКАТЕРИНА.

Что такое? Скажи, батюшка… Не потаи, господинъ фельдмаршалъ…

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Нѣтъ! Ранѣе сроку выболтаешь… Все тщаніе пропадетъ. Тутъ въ ненарокѣ сила… [Съ Невы слышны выстрѣлы изъ небольшихъ орудій]. Чу! подходятъ… Господа офицеры и прочіе по мѣстамъ! [Занимаетъ мѣсто противъ арки. Свита за нимъ. Низшіе офицеры — у своихъ взводовъ и батальоновъ].

ГОЛОСА [горожанъ, которые устроились повыше, на валу].

Два судна шведскихъ… — Какіе шведскіе? Не видишь флаговъ? Русскіе флаги… — А судна все-таки шведскія… Я ужъ знаю… Ишь, какъ летятъ… По вѣтру, на всѣхъ парусахъ… Противъ теченія такъ и рѣжутъ… — Ходко идутъ…

[Показывается небольшой фрегатъ, на палубѣ котораго Петръ, Меншиковъ и солдаты]. [Шведскіе вымпела полуопущены, и сверху рѣетъ на мачтахъ русскій флагъ. Солдаты быстро спускаютъ паруса и пристаютъ къ берегу] ¹).

¹) Если сцена мала, можно изобразить, что пристань — направо, за кулисами, не видна зрителю.

ШЕРЕМЕТЕВЪ [салютуя].

Виватъ капитану Петру Михайлову, побѣдителю, государю нашему!.. Виватъ!

[Всѣ подхватили. Троекратное «виватъ» перекатывается по рядамъ]. ШЕРЕМЕТЕВЪ [также].

Поручику и губернатору Шлютенбурха и Шлотебурха, графу Меншикову виватъ!..

[Войска подхватили, но слабѣе]. ПЕТРЪ [подошелъ къ фельдмаршалу, салютуя].

Извѣстіе вашей милости, господинъ фельдмаршалъ, дать имѣю, что взятые мною въ плѣнъ въ первой морской баталіи адмиральскій ботъ «Годамъ» при 10 пушкахъ и шняву «Астрель» при 14 пушкахъ я привелъ къ порту новой нашей крѣпости Шлотенбурха въ полной сохранности. Людей на нихъ было 77 человѣкъ. Изъ того числа побито 68. Въ плѣнъ взято — 19. Они доносили, что везли письма къ коменданту, бывшему въ Шлотенбурхѣ, Опалеву, и то правда. Вотъ письма… (Передаетъ). А плѣнные при семъ предстоятъ! [Указываетъ на 19 человѣкъ шведовъ, которые сошли съ корабля и подведены ближе. Они всѣ изранены, съ повязками, въ изорванной одеждѣ]. По ихъ несчастливому положенію просилъ бы немедленно отвести въ крѣпостныя помѣщенія, дать помощь врачебную и покормить хорошо…

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Храбрость и великодушіе неразлучны въ великой душѣ. (Офицеру). Исполнить просьбу капитана!

[Офицеръ салютуетъ и уводить плѣнныхъ]. ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Скажите же намъ, какъ одержана была побѣда.

ПЕТРЪ.

Дѣло просто. На 30 лодкахъ ночью вышли мы позавчера. Ночь — свѣтлая, хоть макъ собирай… Два полка съ нами… Пушекъ не было. Мушкеты да гранаты ручныя. На устье рѣки поздно пришли. Скрылись за островомъ, за небольшимъ. Какъ свѣтла ночь очень была, и посему никакой негоціи невозможно было начинать. Увидали бы насъ враги и могли уйти въ море. Но, къ счастью, туча съ дождемъ вдругъ набѣжала… «Пора!» — говоритъ поручикъ… Я далъ знакъ… Раздѣлились надвое. Плывемъ тихою греблею возлѣ Васильевскаго острова, подъ стѣною лѣса. Въ тѣни его насъ и не видать. Поручикъ — съ верху… я съ моря заѣзжаю… Вотъ ужъ чернѣютъ борта вражьихъ судовъ… И поручикъ, вижу я, людей повелъ… И жестокая сѣча у нихъ началась…

МЕНШИКОВЪ.

Я перебью капитана… Слышать не въ моготу… «Поручикъ… поручикъ»… А капитанъ гдѣ былъ?.. Все не такъ… Я ужъ говорю: «не повернуть ли намъ?»… А капитанъ на отвѣтъ: «Поворота нѣтъ больше, иначе, какъ на врага!»… И пошли… Съ моря капитановы лодки первыя и напали. Говорить нечего: на очахъ капитана люди наши жестоко бились! Одинъ за 10… Непріятель сыпать сталъ со всѣхъ четырехъ бортовъ пулями и картечью… Но мы такъ быстро подходили, что не тронули насъ снаряды, ни пули. Паруса поднялъ непріятель… Лавировать вздумалъ… Не тутъ-то было… Нашъ капитанъ первый стоялъ на носу передовой лодки… Первый велѣлъ сцѣпиться съ «Геданомъ». Ранѣе всѣхъ вскочилъ на фрегатъ, съ гранатой въ рукѣ, за нимъ лавой со всѣхъ сторонъ и мы ринулись, чтобы защитить его отъ вреда… Послѣдній бой пошелъ… Глупы шведы… Тогда ужъ пардону стали просить, когда наши голову потеряли… Еле мы отстояли послѣднихъ два десятка… И тѣхъ бы наши молодцы прикололи… Такъ вотъ какъ дѣло было… А не то, что «поручикъ да поручикъ»…

ЕКАТЕРИНА [подходитъ].

Позволь, господинъ поручикъ, за правду твою поцѣловать тебя… Ужъ не взыщи… Чай, капитанъ, не осерчаетъ?..

ПЕТРЪ.

Самъ еще прибавлю…

[Послѣ Екатерины обнялъ и цѣлуетъ его]. ОФИЦЕРЫ И ВОЙСКА.

Виватъ!.. Виватъ!..

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Да слышатъ всѣ! За сію никогда прежде небывалую морскую викторію принесемъ благодаренію Господу Богу… Отдать салютъ побѣдѣ!

[Раздается троекратный ружейный и пушечный залпъ]. ШЕРЕМЕТЕВЪ [когда стихли клики и залпы].

Господа командиры партій, кои на простыхъ лодкахъ взяли на абордажъ непріятельскіе корабли и побѣду учинили: капитанъ Петръ Михайловъ и поручикъ Александръ Меншиковъ, приблизьтесь!..

[Петръ и Меншиковъ подошли. Ганнибалъ уже наготовѣ. На подушкѣ — у него цѣпь орденская. Вторую подушку съ цѣпью взяла и держитъ Екатерина]. ШЕРЕМЕТЕВЪ.

За вашу неслыханную доблесть вы оба, по рѣшенію высшаго военнаго магистрата, награждаетесь первѣйшимъ въ имперіи орденомъ. [Петръ склоняетъ колѣно. Шереметевъ взялъ у Екатерины орденъ и возлагаетъ]. Съ Божьей помощью носи на славу землѣ и себѣ!

[Залпъ. Клики: виватъ!] ПЕТРЪ [встаетъ, цѣлуетъ Шереметева].

Хотя и недостойнымъ считаю себя, но съ радостью принимаю великое отличіе такое… [Отошелъ. Меншиковъ преклоняетъ колѣно].

ШЕРЕМЕТЕВЪ [возлагая орденъ].

Служи такъ же вѣрно и сильно, какъ донынѣ!;. [Подымаетъ и цѣлуетъ его].

МЕНШИКОВЪ.

Словъ не имѣю благодарить за высокую почесть, мнѣ оказанную… [Залпъ].

ШЕРЕМЕТЕВЪ.

Всѣ офицеры получатъ золотыя медали на таковыхъ же цѣпяхъ… И солдаты будутъ съ медалями! [Съ вала проносится ударъ пушки. Изъ воротъ показываются бургомистръ и депутаты съ хлѣбомъ-солью. Пѣвчіе, пасторъ и др.]. Пушка полдень била… Пора за трапезу и намъ, и людямъ… Но раньше принесемъ благодареніе Богу за побѣды… Стройся на молитву…

ОФИЦЕРЫ [по своимъ частямъ командуютъ].

На молитву стройся!.. Мушкетъ передъ себя!.. Мушкетъ къ ногѣ!..

[Солдаты исполняютъ, обнажаютъ головы. Доносится звонъ небольшихъ, серебристыхъ колоколовъ]. ЗАНАВѢСЪ.

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

КАРТИНА IX. Ноябрь 1703 года.

Крѣпость Петра и Павла.

Площадка Петропавловской крѣпости между Невой и Кронверкскимъ каналомъ. Противъ зрителя рабочіе возводятъ деревянную крѣпостную стѣну, оставляя пролетъ для воротъ, въ который видна вода и даль. Направо стѣна готова. На высокой Государевой башнѣ (бастіонѣ) вѣетъ желтый штандартъ съ орломъ. Съ лѣвой стороны, на второмъ планѣ — фасъ Домика Петра съ крыльцомъ. Среди сцены — два дома, раздѣленные переулочкомъ. Одинъ — дворецъ губернатора Меншикова, второй — «Австерія четырехъ фрегатовъ». Здѣсь все время движеніе посѣтителей. Направо у стѣны свалены бревна для построекъ, кирпичъ и т. п. Время передъ полуднемъ. Тутъ и каменщики, и плотники, и землекопы. Работа кипитъ. Тащатъ бревна, кладутъ новыя стѣны. Въ глубинѣ, направо — нѣсколько землянокъ для рабочихъ. Лица.

Петръ.

Меншиковъ.

Шафировъ.

Екатерина.

Юллэ.

Виббсъ, шкиперъ-фрисландецъ.

Зотовъ.

Ганнибалъ.

Ламбертъ, инженеръ.

Рабочіе, народъ, матросы. ПЛОТНИКЪ [молодой, веселый парень, обтесывая бревно, напѣваетъ].

И на Веселомъ острову

Безъ заботушки живу!

Не покладывая рукъ,

Топоришкомъ тюкъ да тюкъ!

Денегъ нѣтъ — бѣгу въ кабакъ:

Буду пьянъ, гляди и такъ..

КАМЕНЩИКЪ [угрюмый мужикъ, мѣшаетъ растворъ].

Да, держи карманъ ширяй! Раззявай губу-то!.. Мимо не пролилось бы…

ПЛОТНИКЪ.

Не прольется. Кабатчикъ насъ знаетъ. Почитай, всю получку ему, другу милому, на сохранъ отношу. На томъ свѣту угольками сочтемся. А ино и самъ государь жалуетъ.. Хозяйкѣ своей прикажетъ — она поштуетъ.. Али въ астервію, вонъ къ нѣмцу заведетъ и угощаетъ.

КАМЕНЩИКЪ.

Не доводилось мнѣ ошшо… Пятый день, какъ пригнали только на энто чортово болото. Одно званіе, что городъ. Спать — и то половину въ водѣ приходится… А ужъ за цѣлый день — въ канавахъ, гдѣ фундаментъ ведемъ, такъ вымокнешь, нитки сухой на тебѣ нѣтъ… А дни-то теперя не лѣтніе…

ПЛОТНИКЪ.

Вѣстимо, осень… Толкуютъ: пошабашимъ скоро. Только морозы бы ударили… Такъ, вѣдь, не мы съ тобой только и маемся… Народу-то сюды, сказывали 40 тыщъ нагнато. И еще гонятъ… Вонъ, со всѣхъ тюремъ — воровъ… Ничѣмъ ихъ въ Сибирь на каторгу — сюды велѣно сгонять…

КАМЕНЩИКЪ.

Подѣломъ вору и мука… Сказано… А мы-то чего маемся?

ПЛОТНИКЪ.

Хозяйское дѣло… Царю лучше знать… Онъ и самъ — не лучше нашего… Намеднись воды вѣтромъ нагнало страсть!.. Такъ ёнъ самъ съ хозяйкой со своей на чердакъ перебрался… Такъ ужъ намъ — что?.. И Богъ велѣлъ терпѣть…

КАМЕНЩИКЪ.

Ну, конешно, ежели самъ, — тогда не обидно…

ПЛОТНИКЪ.

Вотъ ты такъ разсудилъ. А господа, ежели которые… изъ главныхъ, — такъ на канатахъ ихъ «самъ» -то не притянетъ сюда… Одинъ захворалъ… у другого жонка, дѣти больны… Потѣха… Слыхалъ я: арапъ царскій, парнишко, тутъ сказывалъ…

КАМЕНЩИКЪ.

Имъ — что? Они — извѣстно… Ихъ дѣло барское. Не больно и царя слушаютъ…

ПЛОТНИКЪ.

М-да… Оно такъ-то, такъ… Слышь, ты парень славный… Пока старшихъ нѣтъ, пойдемъ, чкнёмъ-куликнёмъ… Завалялся у меня гдѣ-то алтынъ… А?..

КАМЕНЩИКЪ.

Идемъ… Дѣло доброе… Отчего не выпить! [бросаетъ веселку].

ЮЛЛЭ [вошелъ давно, оглядывается].

А, скажите, люди добрые, гдѣ я здѣсь царя могу видѣть?

КАМЕНЩИКЪ.

Царя?.. А на что онъ тебѣ, чухна красноглазая?

ЮЛЛЭ.

Работать надо… Работы нѣтъ… А онъ беретъ народъ, сказывали…

ПЛОТНИКЪ.

Беретъ, беретъ… Вотъ домикъ-то… Здѣсь государево жилье. А то къ десятнику ступай… И онъ могитъ принять… Людей всякихъ берутъ…

ЮЛЛЭ.

Нѣтъ, я бы лучше къ самому… царю…

ПЛОТНИКЪ.

Можно… И такъ можно… Государь — простой у насъ, добрый… Да больно ты молодъ, паренекъ, какъ погляжу… А ужъ въ кабалу задаешься… Сирота, што ль?

ЮЛЛЭ.

Сирота… Былъ дѣдъ… Враги пришли и его отняли: убили старика. А отца съ матерью еще раньше увели…

ПЛОТНИКЪ.

Враги? шведы, значится? Э-эхъ, горькій ты парнишка, какъ подумаешь… То-то волчонкомъ и глядишь. Ну, что жъ, дождись царя… Высокій онъ такой… Всѣхъ выше! Добей ему челомъ… Можетъ, на сиротство пожалуетъ чѣмъ добрымъ… А у насъ — дѣла… [Уходятъ].

ЮЛЛЭ.

Да, я дождусь… Я такъ не уйду… [Услыхавъ голоса, прячется за бревна и кирпичи].

[Ганнибалъ выходитъ на крыльцо и отчищаетъ ботфорты Петра, изъ-за которыхъ мальчишку почти не видно]. [Шафировъ появляется изъ середины. За нимъ — человѣкъ 20 арестантовъ подъ конвоемъ четырехъ драгунъ]. ШАФИРОВЪ [замѣтивъ Ганнибала].

Эй, сапоги! Дома государь?

ГАННИБАЛЪ [выставивъ рожицу изъ-за сапогъ].

А тебѣ на что, чернильница?

ШАФИРОВЪ.

Но не дерзить… Вздую… [Грозитъ тростью]. Балуетъ васъ государь… Ну, Я самъ пройду… [Отираетъ ноги на крыльцѣ и входитъ въ домикъ].

ГАННИБАЛЪ [подошелъ, смотритъ на воровъ, — къ конвойному].

Что это за люди?

КОНВОЙНЫЙ.

Воры… каторжные…

ГАННИБАЛЪ.

Во… воры?.. [Поспѣшно хватаетъ сапоги и скрывается].

ГОЛОСА [въ толпѣ арестантовъ].

Испугалась аблизьяна-то… Убѣжала!.. — И сапоги унесъ! — Боится: подметки бы не срѣзали… [Смѣхъ].

КОНВОИРЪ.

Тише, галманы!.. Царь идетъ!…

[Всѣ падаютъ ницъ]. ПЕТРЪ, ЛАМБЕРТЪ, ШАФИРОВЪ [изъ домика]. ПЕТРЪ.

Гдѣ же они?.. А!… Встаньте, встаньте… Богу такъ надо кланяться… Его надо чтить… Ну, погодите… [Ламберту]. Значитъ, Кроншлотомъ все и завершится! На Котлинѣ поставимъ батареи сильнѣйшія… Конецъ — дѣлу вѣнецъ… «Кроншлотъ» и выйдетъ! Въ ту пору ни одному чорту не пройти вверхъ по Невѣ, сквозь тройной поясъ ситаделей…

ЛАМБЕРТЪ.

Да, и сомнѣвай нильзя въ томъ, государь… А съ канали ошибка моя простите!..

ПЕТРЪ.

Досадно, генералъ… Столько труда людского… Столько денегъ и жизней трачу я на мой будущій Парадизъ… Думаю, и силой и торговлей всѣ приморскіе города онъ долженъ затмить… Такъ надо же и сдѣлать все не по-плохому… Ну, да это еще терпитъ… Теперь переправляйтесь на ту сторону, посмотрите мѣсто, которое я для верфа облюбовалъ. Вамъ покажутъ. Въ добрый часъ!.. [Ламбертъ кланяется и уходитъ].

ШАФИРОВЪ.

Теперь, государь, не взглянете ли на сотниковъ моихъ, на арестантскихъ?..

ПЕТРЪ.

Ждалъ, ждалъ давно… [Конвою]. Ступайте. Скажите начальнику, что я этихъ людей себѣ на поруки взялъ… [Солдаты уходятъ].

КОЛОДНИКИ [снова падая въ ноги].

Отецъ ты нашъ…

ПЕТРЪ.

Ну, что за причитанья?!… Встань… [Тѣ вскочили]. Вы что же старосты артельные, арестантскіе?

ОДИНЪ.

Сотники мы… Отъ сотни по человѣку выбраны. Міромъ, значитъ…

ПЕТРЪ.

Ладно. И сколько же васъ? [Окинулъ глазомъ]. 20 будетъ?

ОДИНЪ.

Ровно два десятка…

ПЕТРЪ.

Значитъ, всѣхъ 2.000 васъ мнѣ прислали изъ тюремнаго да сибирскаго приказу?.. Добро. Видно, много воровъ въ моемъ царствѣ. Чего ни спрошу, все сполна не даютъ… А тутъ, сколько заказывалъ, столько и пришло. И за то спасибо!.. Чудны дѣла Твои, Господи… Слушайте же мой приказъ… Другъ у друга воруйте, сколько влѣзетъ… У чужихъ — ни-ни!.. Всѣ за одного отвѣчаютъ… За первую вину — вотъ этимъ… [грозитъ дубинкой своей]. За вторую въ кнуты… За третью — на висѣлицу! Мое слово — твердо!.. Дальше. Кормить будутъ васъ досыта, поить въ праздникъ — до-пьяна… Работать заставятъ до полусмерти!.. Такъ и знайте.

ГОЛОСА.

Государь ты нашъ… Отецъ родной! Да съ чего же и грѣшимъ болѣ, какъ не съ голоду?.. А сыты, — такъ и робить станемъ по душѣ… по совѣсти…

ПЕТРЪ.

Вотъ и хорошо, Уговоръ дороже денегъ!.. Не забывайте! [Къ первому]. Ты за что посаженъ?.. Скажи, борода:

ПЕРВЫЙ [чешетъ въ затылкѣ].

Я-то?

ПЕТРЪ.

Ты-то…

ПЕРВЫЙ.

Съ тещей не поладилъ… Обидѣлъ старуху малость… не наророкомъ… Погладить ее хотѣлъ, да захребетье-то ей и перешибъ…

ПЕТРЪ.

Пришибъ — велика-ль бѣда? За это не сажаютъ…

ПЕРВЫЙ.

Да… хитрая она… злая баба… На зло мнѣ, взяла да и…

ПЕТРЪ.

Ну?..

ПЕРВЫЙ.

Померла въ тотъ же день… Околѣла… на зло, государь…

ПЕТРЪ.

Да?!… Тогда иное дѣло… Однако, время идетъ… Ступайте въ свои казармы… А я для васъ прикажу на той сторонѣ и бараки складывать… Съ Богомъ!..

ВСѢ [тепло].

Храни тя Господь, батюшка-царь!..

[Уходятъ]. ПЕТРЪ.

Ну, тезка, другъ, еще какія вѣсти припасъ ты для меня?

ШАФИРОВЪ.

Есть, государь… Только не вѣсти, а «Вѣдомости», сирѣчь: «Юрналъ» завтрашній… Проглядѣть не изволишь ли, какъ обычно?.. Тутъ и доношенья послѣднія о сдачѣ Яма да Копорья…

ПЕТРЪ [доставая карандашъ].

Давай, давай… [Просматриваетъ, присѣвъ на поручни крылечка]. Печатный дворъ у насъ больно не казистъ. Гораздо недостаточенъ… Вотъ ужъ англинскому — не чета… Да и «куранты» -то наши зѣло не полны… [Треплетъ листокъ]. Табаку четвертку не завернешь! А у иностранныхъ потентатовъ — простыни цѣлыя…

ШАФИРОВЪ.

Исправимся, государь… За то у нихъ земель да народу — на одну понюшку… А у насъ?!. И-и!..

ПЕТРЪ.

То-то, и я думаю… Ишь, Мишутка-то Безпалый подлецъ… [Правитъ корректуру]. Какъ азы собиралъ?! Гдѣ «нашъ» — онъ «мыслѣте» всюду тычетъ!

ШАФИРОВЪ.

Гораздъ мыслѣте писать, государь! Самъ знаешь… Вчера зашибши былъ… Нонѣ и не работалось печатнику нашему…

ПЕТРЪ [грозя дубинкой].

Ладно ужъ… Я ихъ подберу!.. Ну, да что мы тутъ стоимъ?.. Зайдемъ въ хибарку… [Пушка бьетъ полдень). Слышь, пушка ударила… Ко щамъ пора…

ШАФИРОВЪ.

Спасибо на чести, государь… Твой гость!

ПЕТРЪ [сторонясь].

Такъ проходи, тезка!..

ШАФИРОВЪ.

Тебѣ бы впередъ, государь…

ПЕТРЪ [нетерпѣливо].

Ну, не ломайся, тезка… Время даромъ не губи… Время дорого!..

ШАФИРОВЪ [поднимаясь на крылечко].

Не прекословлю, государь!..

ПЕТРЪ [зоветъ].

Катюша! Гостя веду!..

[Меншиковъ съ Виббсомъ и 5—6 матросами-фрисландцами вошелъ и завидѣлъ Петра]. МЕНШИКОВЪ [громко].

Капитанъ… государь мой, погоди малость!.. Гостей дорогихъ, давно жданныхъ, веду къ тебѣ…

ПЕТРЪ [живо обернулся, идетъ навстрѣчу].

Милости просимъ, гости дорогіе… Кто такіе будутъ?

МЕНШИКОВЪ.

А вотъ изволь куплименты учинить! Карлушка Выбесъ, шхиперъ «Амаліи»…

ВИББСЪ [важно].

Шена мой — Амалія… и флитботъ мой — «Амалія».

МЕНШИКОВЪ.

Вотъ слыхалъ, капитанъ? Съ флиботомъ изъ Фризовъ къ намъ зашелъ. Вина и соли грузъ… Первый «купецъ» морской въ нашемъ морскомъ и невскомъ гафенѣ…

ПЕТРЪ [сильно обрадованъ].

Помилуй, Богъ!.. Спасибо за вѣсть… За гостя спасибо, Алексаша… Милости просимъ, гости дорогіе… Какъ тебя, другъ-шхиперъ, надоумило заглянуть къ намъ?

ВИББСЪ.

Я узлихалъ: нови портъ… Снаю, что перви кость — сами лучши кости… И паѣхаль… Думай: льготъ какой подушить… Я снай, царь вашъ — не глупи малыникъ… И на галански ясикъ снаитъ… И на нашъ маниръ шиветъ… Качу вашъ царь позмотрить…

ПЕТРЪ.

Покажемъ… покажемъ… и царя… и царицу… и съ царятами… всѣхъ… А теперь скажи: чего бы ты хотѣлъ на льготу себѣ, у насъ, въ нашемъ порту?

ВИББСЪ.

Пустой дѣль… Тольки што бы я одна мохъ соль и вино торговать… ну, будимъ наварить, не много… 10 лѣтъ…

ПЕТРЪ.

А выкусить не хочешь ли?.. Жирно ѣшь, подурнѣешь… Обѣщалъ я какъ-то, что первому судну 600 золотыхъ — капитану… по 30 золотыхъ матросамъ… Алексаша: не много ихъ?

МЕНШИКОВЪ.

Шестеро, государь мой…

ПЕТРЪ.

Это еще живетъ… Вотъ это и получишь… И другихъ двое кораблей изъ первыхъ, кто по тебѣ придетъ, тоже получатъ субсидію… Такъ и говори у себя…

ЕКАТЕРИНА [выходя].

Что за шумъ, бою нѣтъ? Гдѣ же гости, что сулилъ, государь? Шти стынутъ… Торопись, государь!…

ВИББСЪ.

Какой глюпи разкаворъ у ваши женщинъ: на мужъ «государь» каварить…

МЕНШИКОВЪ.

Ты глупъ, нѣмецъ… Это же нашъ государь и есть! Самъ Петръ Алексѣевичъ!..

ВИББСЪ [тычетъ пальцемъ].

Этта? Въ такой кафтанъ?.. [Застылъ въ недоумѣніи].

ПЕТРЪ.

Видишь, Катюша, сколько ихъ подвалило?!. Не влѣзутъ къ намъ въ покои… Въ австерію мы съ ними пойдемъ и за милую душу…

ЕКАТЕРИНА.

Охъ, нѣтъ, герцинька!.. Не такъ здоровъ ты у насъ нынче… Бери главнаго… Вонъ, что, ротъ разиня, стоитъ, веди его съ Данилычемъ… И Петрушу къ намъ. А тѣхъ пошли съ кѣмъ нибудь угощаться… Да вонъ князь-папа бредетъ… Онъ съ радостью, чай…

ПЕТРЪ.

И то… Ей, Зотовъ!.. Князь папѣйшій?.. Живѣе ползи!..

ЗОТОВЪ [толстый, красный, типъ «питуха»].

Не къ спѣху… Не на чарку зовешь… На распеканцію, чай… [Пыхтя, подходитъ].

ПЕТРЪ.

Вотъ, и не угадалъ… хотя за опозданіе въ постройкѣ бастіона твоего стоишь палокъ, а не чарокъ… Да, видно, Богъ за тебя… Вотъ этихъ молодцовъ споить некому!.. Ступай къ «Четыремъ фрегатамъ», намочи ихъ хорошенько.

ЗОТОВЪ [сразу ожилъ, сталъ подвиженъ].

Выкупаю, выстираю… Три дни сохнуть станутъ, — не высохнутъ! Вы, акулы земноводныя, кромѣ морской воды, что больше всего пьете?.. Молчатъ… Видно, не понимаютъ по-нашему… Такъ я имъ на знакахъ покажу… Выставлю батарею бутылокъ… Сами себѣ по орудію выберутъ… Пущай! [Хлопая себя по галстуху]. Идемъ! Шнапсъ!.. Поняли?

МАТРОСЫ [радостно кивая головами].

Шнапсъ… я! я!

ЗОТОВЪ.

Ишь, какъ шнапсъ, и по-русски заговорили: я! я!.. И ты… и ты… Всѣ! Ну, идемъ!.. [Уходитъ съ ними въ австерію].

ПЕТРЪ [Шафирову].

Тезка! Гляди, не забудь… Нѣтъ… Я самъ припишу въ курантахъ: «Новембрія, пятаго дня… Первые, молъ, корабли купеческіе въ гафенъ Санкт-Питербурхъ припожаловали»!.. (Радостно потирая руки). Ха, ха, ха!.. Вотъ это такъ вѣсточка!.. [Меньшикову и Виббсу]. А теперь милости прошу! Ко мнѣ, въ горницу! [Меншиковъ беретъ и уводитъ ошадѣдаго шкипера. Екатерина за ними].

ЗАНАВѢСЪ. КАРТИНА X.

Вѣщій сонъ.

Лица тѣ же, что и въ прошлой картинѣ. Вечеръ того же дня. Обширный, невысокій покой въ домикѣ Петра. Потолокъ на дубовыхъ балкахъ. Гладкій, бѣлый подъ, штукатуренныя стѣны. Окна широкія, съ частымъ, свинцовымъ переплетомъ, въ который вставлены небольшія квадратныя стекла. Двери направо и налѣво. Рядомъ съ дверьми, на стѣнѣ — полки съ посудой, съ часами, тутъ и глобусъ. И ларцы небольшіе, и кубки, и трубка подзорная, и книги. Вдоль задней стѣны, у оконъ скамья. Дальше длинный столъ, покрытый бѣлой скатертью. На немъ слѣды пирушки. Простые, лакированные табуреты. Шкапчикъ въ углу. Комодъ у стѣны. Небольшой буфетъ съ другой стороны. Тафтяныя занавѣски на окнахъ отдернуты и пропускаютъ послѣдніе лучи заката. Екатерина хлопочетъ у стола, прибирая, относя посуду на мѣсто и пр. Петръ, стоя спиной къ выходной двери, которая въ правой стѣнѣ, держитъ въ одной рукѣ кувшинъ, въ другой кубокъ. ШАФИРОВЪ, МЕНШИКОВЪ, ВИББСЪ, ЗОТОВЪ [стоятъ передъ нимъ и кланяются].

Много благодарны, хозяинъ ласковый, на угощеньѣ. До дому пора… И то засидѣлись…

ПЕТРЪ.

Посошокъ на дорогу. Безъ того нельзя! [Налилъ].

ЗОТОВЪ [протягивая руку].

Подопрусь, давай!.. [Пьетъ].

МЕНШИКОВЪ.

Тебѣ бы, папѣйшій, и дубинку не мѣшало…

ПЕТРЪ.

И очень даже…

ЗОТОВЪ [совсѣмъ пьяный].

Ну, вотъ оговариваете человѣка… И посошокъ не въ то горло попалъ. [Кашляетъ]. Кха… Кха… Плесни еще, государь…

ПЕТРЪ [наливая].

Не жаль… Гляди: самъ не расплещись по пути…

ЗОТОВЪ [пьетъ].

Ни… ничего… Я съ Данилычемъ пойду… Онъ меня соблюдетъ… А я его со… блю… ду…

МЕНШИКОВЪ.

То-то… Блю… блю… Иди ужъ на свѣжій воздухъ, пусть тебя обвѣетъ!.

ЗОТОВЪ.

И пойду… И никому дѣло… И ушелъ… [Нетвердыми шагами уходитъ].

МЕНШИКОВЪ [принявъ кубокъ].

За твое здоровье!.. [Пьетъ]. Счастливо оставаться, хозяюшка ласковая. Прости, капитанъ, другъ ты мой…

ПЕТРЪ.

Съ Богомъ, герценкиндинька… Завтра, въ 4 утра, не забудь, приходи съ Головинымъ… Я его къ цесарю шлю.

МЕНШИКОВЪ.

Буду, государь!.. [Уходитъ].

ШАФИРОВЪ.

Ну, шхиперъ! Пей разгонную, кланяйся и пойдемъ.

ВИББСЪ [еле языкомъ ворочаетъ].

Пі… омъ… (Высасываетъ кубокъ). П… п… пппай… домъ… [Беретъ подъ руку Шафирова].

ШАФИРОВЪ [одной рукой принявъ кубокъ].

Благодарствую на угощеньѣ! Счастливо оставаться!.. Доброй ночи. [Уводитъ Виббса].

ПЕТРЪ [обернувшись къ дверямъ].

Счастливаго пути! [Ставитъ кубокъ и кувшинъ на полку, тутъ же. Оперся на нее, стоитъ спиной къ двери и задумался].

ЕКАТЕРИНА [черезъ плечо поглядѣвъ на него].

Что не веселъ, Петрушенька? Кажись, все по-твоему нынче было…

ПЕТРЪ.

Нынче?.. Да!.. Вчера?.. Тоже… Завтра можетъ быть? А тамъ что будетъ?.. Что насъ ждетъ? Меня и царство?

ЕКАТЕРИНА.

Что Богъ дастъ, Петрушенька…

ПЕТРЪ [съ легкой досадой].

Молчи! Умна ты, да по-бабьи. Такое дѣло великое передъ тобой творится… Царство могучее… Народъ многомилліонный я на новый путь задумалъ повести… Вѣками то дѣло мѣряется… Десятками вѣковъ… А ты… [подражая ей] «Что Богъ дастъ!»… Меня Онъ далъ Россіи! Такъ и взыскано будетъ съ меня… Судить потомъ еще каждый мой шагъ сколько поколѣній… сколько людей станетъ… И строго учнутъ судить… Не по пріязни, по совѣсти… Что-то скажутъ? Какъ присудятъ?.. Вотъ что душу томитъ мнѣ порой…

ЕКАТЕРИНА [полуобернувшись къ нему отъ стола, ласково].

Вижу… знаю, другъ ты мой сердешненькій. А ты на Бога положись… Далъ онъ тебя царству — значитъ, и все другое Его же волей творится. И ты, мы… А-а!.. [Съ громкимъ крикомъ ужаса кидается между Петромъ и Юллэ, который съ ножомъ въ рукѣ выкрался изъ двери и готовъ поразить въ спину Петра. Екатерина, сильно рванувъ въ сторону Петра, отталкиваетъ Юллэ. Тотъ падаетъ на одно колѣно].

ПЕТРЪ [быстро обернувшись, понялъ все].

Стой, предатель!.. [Хватаетъ и обезоруживаетъ ІОлла]. Катюша, онъ онъ не ранилъ тебя?..

ЕКАТЕРИНА [упавшая на табуретъ у дверей].

Нѣтъ… Пустое… Оцарапала руку… сама объ ножъ… Держи, чтобъ злодѣй не ушелъ, государь!..

ПЕТРЪ [посмотрѣвъ на уничтоженнаго Юллэ].

Не уйдетъ. Мальчикъ совсѣмъ… безумный, вѣрно… Стоитъ, дрожитъ, словно въ ознобѣ!.. Кто ты? Зачѣмъ сюда пришелъ? Знаешь ли, кто я? Тебя я не знаю.

ЮЛЛЭ.

Ты — русскій… А русскіе — мнѣ враги… Вы дѣда убили. И я рѣшился мстить…

ПЕТРЪ.

Мстить?.. Ты хочешь мстить за то, что творится по волѣ судебъ?.. Жалкій, глупый ребенокъ! [Взявъ его за плечи, поворачиваетъ къ дверямъ]. Ступай… Иди съ миромъ… Помни, что здѣсь было, и не искушай Всемогущаго… [Слегка толкаетъ его къ дверямъ].

ЮЛЛЭ [съ рыданіемъ вдругъ опускается къ ногамъ Петра].

Добрый человѣкъ… великій человѣкъ… прости меня!.. [Цѣлуетъ руку Петра и быстро уходитъ].

ПЕТРЪ [подошелъ къ окну и глядитъ на затихающій городъ]. ЕКАТЕРИНА [подойдя и прильнувъ къ нему головой].

А хорошо, что ты отпустилъ мальчика…

ПЕТРЪ [грустно].

Пусть такъ же Господь отпуститъ мнѣ мои всѣ грѣхи вольные и невольные…

ЕКАТЕРИНА.

Ну, я иду на покой… устала… А ты?..

ПЕТРЪ.

Я побуду еще здѣсь… Вонъ огни загораются въ домахъ моего городка. Что-то съ нимъ? Что-то съ людьми этими будетъ?.. Что меня ждетъ?..

ЕКАТЕРИНА [подвигая большое, клеенкой обитое кресло къ окну].

Ну, хоть садись… Гляди себѣ… Все-таки поспокойнѣе… И ты за день намаялся… [Цѣлуетъ его въ щеку]. Доброй ночи!

ПЕТРЪ.

Усни спокойно, Катюша!.. [Цѣлуетъ ее въ лобъ].

[Екатерина уходитъ налѣво]. ПЕТРЪ.

Вонъ, и на рѣкѣ огоньки загорѣлись разноцвѣтные… Сторожевые… Чу?.. Оклики часовыхъ начались… Городъ живетъ… Крѣпость строится… Что-то будетъ потомъ? Зерно молодое, свѣжее въ борозду кинуто?.. Какой цвѣтъ… Какіе плоды оно дастъ? Господи! просвѣти! Разрѣши сомнѣнія… [Затихъ, задумался и засыпаетъ въ креслѣ].

[Темнота полная. Задняя стѣна исчезаетъ. Передъ зрителемъ Петербургъ въ 1903 году съ птичьяго полета, до самаго устья Невы]. ФИННЪ. [Тѣнь старика, появляясь въ красныхъ лучахъ за кресломъ Петра, указываетъ ему на картину].

На жаркій зовъ души я откликъ далъ душою.

Гляди и не тоскуй… Работай и твори!

Дни злые, добрые проходятъ чередою…

Такому жребію — подвластны и цари…

[Видна площадь Исаакія съ памятникомъ Петра. Парадъ. Представители всѣхъ народовъ, населяющихъ Россію, привѣтствуютъ молодого царя, объѣзжающаго ряды. Во время этой картины музыка и звонъ колоколовъ]. ФИННЪ [дѣлаетъ знакъ. Звуки умолкаютъ].

Могучій! На свое великое творенье

Любуйся… Минуло два вѣка… Сталъ царить

Праправнукъ твой… За все благодаренье

Онъ шлетъ… Но думаетъ міръ мирно покорить!

Ты рушилъ косность, гналъ покой

И твердой, мощною рукой

Держалъ кормило. На просторъ

Рвался твой духъ, стремился взоръ.

Усилья кормчаго вели

Корабль родной его земли

Къ великимъ цѣлямъ, по пути,

Гдѣ только геній могъ пройти.

А мощь души, она цѣнна

Во всѣ вѣка и времена!

[Дѣлаетъ знакъ. Картина снова мѣняется. Виденъ современный Петербургъ, панорама съ птичьяго полета, но уже ночью. Улицы залиты электрическимъ свѣтомъ. Освѣщенныя окна домовъ — словно звѣзды, искрятся и отражаются въ водѣ. Луна сіяетъ въ темномъ небѣ и горятъ звѣзды… Тихая музыка]. ЗАНАВѢСЪ. АПОѲЕОЗЪ. Во всю сцену устроенъ полуглобусъ, на которомъ, нанесены границы теперешней Россіи. Всѣ народы и племена, населяющіе это пространство, въ группахъ, братски обнявшись, стоятъ на полуглобусѣ.

"Историческій Вѣстникъ", тт. 93—94, 1893