Р. Григорьевъ, «На ущербѣ». Романъ С.-Петербургъ, 1913 г. Цѣна 1 руб. 50 коп.
правитьНа ущербѣ соціалъ-демократическаго движенія въ періодъ перваго междудумья и послѣдующихъ годовъ, — таково содержаніе романа. Авторъ видимо близко знакомъ съ жизнью, которую онъ изображаетъ, и для ея пониманія читатель найдетъ въ романѣ факты и краски, которыхъ не дадутъ ему ни партійныя газеты, ни протоколы партійныхъ съѣздовъ, ни судебные отчеты. Когда движеніе росло, въ него шли самые различные люди, — и художникъ Галимскій, и «барышня, играющая въ революцію», ищущая объясненій въ любви и ведущая имъ точный счетъ, Лидія, и многіе другіе, по духу столь же ему чуждые; когда движеніе оказалось на ущербѣ, эти люди отъ него отходятъ. Движеніе на ущербѣ, но оно не разбито, не уничтожено, да и «ущербъ» скорѣе кажущійся, оказывающійся лишь въ внѣшнихъ симптомахъ.
— Вы оторваны отъ движенія, товарищъ. Мы вовсе не разбиты. Мы всѣ ушли отъ насъ. Но за эти тяжелые годы мы (т. е. рабочіе) сами поднялись. У насъ молодежь выросла за это время!
Такую оцѣнку текущаго политическаго момента даетъ устами одного рабочаго самъ авторъ (стр. 294). Едва ли, однако, она вполнѣ соотвѣтствуетъ дѣйствительности, — по крайней мѣрѣ въ томъ же романѣ нѣтъ недостатка въ фактахъ, свидѣтельствующихъ о разбродѣ и упадкѣ духа въ рабочей средѣ.
— Мы вынесли изъ опыта движенія тяжелое убѣжденіе, чти не оказались на должной высотѣ (стр. 274). Въ такихъ словахъ другого героя, произносимымъ послѣ освобожденія изъ тюрьмы, авторъ даетъ свою оцѣнку прошедшему историческому моменту, — и эти слова романа, какъ и многія другія его мѣста, интересно сопоставить съ соотвѣтственными мѣстами совсѣмъ другого литературнаго произведенія, относящагося къ другой исторической эпохѣ, именно романа «Die von Hohenstein» Шпильгагена (русскіе переводы подъ заглавіемъ «Гогенштейны» и «Два поколѣнія»), въ которомъ авторъ устами своихъ героевъ объясняетъ причины неудачи революціи 1848 года.
Едва ли не наиболѣе интересной стороной романа Григорьева является изображеніе имъ той прошвуположности, если не въ стремленіяхъ, то въ психологіи революціоннаго пролетаріата и революціонной интеллигенціи, которые, несмотря на тождество политическаго и соціальнаго міросозерцанія, на полную однородность задачъ и стремленій, все-таки, какъ показываетъ авторъ, относятся другъ къ другу по большей части съ недовѣріемъ и раздражаніемъ. Для недовѣрія, по свидѣтельству автора, имѣются достаточныя основанія съ одной стороны въ невысокой культурности рабочихъ, даже стоящихъ во главѣ движенія, съ другой — въ недостаточной глубинѣ, въ поверхностности революціонныхъ увлеченій многихъ, хотя далеко не всѣхъ, интеллигентовъ. Пьяная пирушка у одного изъ наиболѣе развитыхъ рабочихъ, заканчивающаяся дракой, принадлежитъ къ лучшимъ картинамъ романа. Въ ней авторъ счастливо избѣжалъ и дворянско-черносотеннаго презрѣнія къ народу и сантиментальной идеализаціи рабочаго, свойственной какъ многимъ народническимъ, такъ и многимъ соціалъ-демократическимъ писателямъ. Въ противовѣсъ ей авторъ изображаетъ постепенное охлажденіе и измѣну дѣлу революціи многихъ интеллигентовъ, и изображаетъ психологически очень вѣрно. Впрочемъ, и рабочіе не всегда оказываются достаточно твердыми въ своихъ соціалъ-демократическихъ убѣжденіяхъ; подъ вліяніемъ неудачъ они начинаютъ думать о нелѣпѣйшихъ экспропріаціяхъ или совершать нелѣпѣйшіе террористическіе акты, которые не въ меньшей степени противорѣчатъ ихъ вчерашнимъ убѣжденіямъ и настроенію, чѣмъ эстетизмъ или свѣтская жизнь, въ которую бросаются ушедшіе отъ революціи интеллигенты.
Романъ страдаетъ многими недостатками; въ немъ слишкомъ много лицъ, и нѣкоторыя изъ нихъ безъ нужды замедляютъ развитіе фабулы. Въ то же время многое не договорено, взаимныя отношенія героевъ не всегда ясны. «Барышня, играющая въ революцію» — одна изъ главныхъ героинь романа — одновременно ведетъ двѣ любовныя интриги, и читатель узнаетъ о второй изъ нихъ только въ концѣ романа вмѣстѣ съ обманутымъ ею любовникомъ, при чемъ для него такъ же, какъ и для героя романа, остается тайной, кто второй возлюбленный Лидіи. Этимъ грубо нарушается "цѣльность и отчетливость художественнаго впечатлѣнія читателя, для котораго весь образъ Лидіи дѣлается неполнымъ, незаконченнымъ.
Такихъ дефектовъ въ романѣ довольно много. Чувствуется, что авторъ нсшггчекъ въ литературѣ, и что онъ недостаточно поработалъ надъ своимъ произведеніемъ. Тѣмъ не менѣе оно прочтется съ интересомъ, такъ какъ у автора есть запасъ живыхъ, интересныхъ наблюденій, есть способность къ психологическому анализу. Пусть только онъ больше обрабатываетъ и дольше вынашиваетъ свои произведенія.