Русскій писатель въ Венгріи, Александръ Васильевичъ Духновичъ.
правитьРусская народность простирается гораздо дальше чѣмъ русская имперія, и если мы привыкли думать, что титулъ «государь всея великія, малыя и бѣлыя Россія» обнимаетъ собою всѣ русскія земли, то это лишь дипломатическое предубѣжденіе. Есть еще Русь — самая старая, искони принадлежавшая роду Рюриковичей, — Русь Червонная, входившая въ составъ владѣній еще Владиміра святаго. Эта Русь лежитъ по восточному склону Карпатскихъ горъ и, перейдя по наслѣдству къ польскимъ королямъ, вошла потомъ, послѣ паденія Польши, въ составъ Австрійской имперіи. Она-то составляла нѣкогда Галицко-Русское королевство; она-то извѣстна въ наше время упорною борьбой ея населенія за свою народность. Но и здѣсь еще не конецъ русскаго міра. За этою Русью существуетъ другая — Закарпатская, иначе Русь Угорская. Тамъ, на сѣверо-восточныхъ окраинахъ Венгерскаго королевства, живетъ до 600.000 человѣкъ русскаго происхожденія, греко-восточнаго исповѣданія, но уніатскаго обряда. Они насѣдаютъ 13 большихъ «столицъ», или комитатовъ Венгріи и дѣлятся между двумя уніатскими епархіями: мукачевскою и пряшевскою. Въ XIV столѣтіи они имѣли своего администратора въ лицѣ князя Ѳеодора Коріатовича, переселившагося изъ русско-литовскаго княжества въ 1331) году. Тогда Угорская Русь имѣла богатые монастыри, православвую іерархію и нѣкоторыя льготы какъ по церковному, такъ и по гражданскому управленію. Но въ ХУI вѣкѣ обнаруживаются первыя попытки привлечь Карпато-Руссовъ къ уніи съ Римомъ, которая и утверждается тамъ нѣсколько ранѣе своего появленія въ юго-западной Россіи. Съ тѣхъ поръ въ Угорской Руси начинаетъ преобладать латинское образованіе, а съ тридцатыхъ годовъ нынѣшняго столѣтія усиливается мадьяризяція всего края. Нѣкоторыя селенія еще въ прежніе вѣка забыли русскій языкъ, и къ удивленію Мадьяръ, среди нихъ появляется населеніе, говорящее на мадьярскомъ языкѣ, но сохраняющее въ своихъ церквахъ богослуженіе на языкѣ славянскомъ. Со стороны Карпято-Руссовъ начинается борьба за сохраненіе своей народности и эта борьба сосредоточивается въ шкодахъ, въ литературѣ и въ церкви.
Мало по малу появляются небольшія изданія на русскомъ языкѣ, а въ послѣднее время и газеты. Объ одномъ изъ главныхъ дѣятелей въ этой борьбѣ, объ одномъ изъ защитниковъ русской народности по ту сторону Карпатъ я намѣренъ говорить здѣсь.
Александръ Васильевичъ Духновичъ родился 24 апрѣля 1803 года подъ Бескидомъ, въ селеніи Тополѣ, Земплинской столицы; отецъ его Василій Дмитріевичъ былъ священникомъ въ Тополѣ; мать называлась Марья Ивановна, по фамиліи Берберова. Въ семьѣ сохранялось преданіе, что родъ Духновичей вышелъ въ Венгрію изъ Москвы. Александру Духновичу это преданіе было передано его дѣдомъ въ 1816 году, когда Александръ лишился своего отца. Старикъ говорилъ своему внуку: «отецъ твой умеръ, а мнѣ уже 70 лѣтъ; не зною, увижу ли тебя когда ты вернешься изъ училища, и я долженъ теперь передать тебѣ, что отецъ и дядя мой завѣщали мнѣ передать наслѣдникамъ касательно нашего рода. Предокъ нашъ происходилъ изъ Москвы и не назывался Духновичемъ онъ былъ изъ фамиліи Черкасскихъ. Когда царствовалъ Императоръ Петръ Великій, то во время отсутствія его изъ имперіи, насталъ тамъ бунтъ и мятежъ, которымъ предводила его сестра Софья. Зачинщиками бунта были стрѣльцы, и въ числѣ капитановъ ихъ былъ нашъ предокъ, Черкасскій. Мятежъ кончился несчастливо; царь Петръ побѣдилъ бунтовщиковъ и схваченныхъ наказывалъ смертію. Нашъ предокъ, спасъ свою жизнь бѣгствомъ и съ нѣсколькими товарищами, въ томъ числѣ съ Брыллою и Герберомъ, ушелъ чрезъ Польшу въ Угорщину и явился въ Тополу уже съ именемъ Духновича. Здѣсь онъ получилъ должность пѣвца при деревянной церкви; но отличаясь свѣдѣніями, обратилъ на себя вниманіе сосѣднихъ священниковъ, и тѣ убѣдили его жениться и принять званіе іерея. Онъ женился на дочери однаго изъ этихъ священниковъ, отправился въ въ Мукачевскій монастырь, къ владыкѣ, и безъ всякаго препятствія посвященъ въ іереи; ему данъ былъ приходъ въ Тополѣ и его потомки занимали послѣ него тоже мѣсто. Сынъ мой! не забывай Бога, молись Ему и люби свой русскій родъ, и хоть не будешь чрезъ то богатъ, но будешь счастливъ.» Разсказъ весьма вѣроятный, ибо и послѣ являлись иногда въ Угорскую Русь выходцы изъ великой Россіи. Припомнимъ то чрезвычайно характеристическое извѣстіе, которое сообщено было въ засѣданіи Славянскаго Благотворительнаго комитета 9-го декабря 1868 года однимъ изъ его Карпато-Русскихъ кореспондентовъ. Говоря о русской жизни въ Ужгородѣ, главномъ мѣстѣ Мукачевской епархіи, онъ писалъ комитету: «мы такъ счастливы что можемъ слышать въ нашей кафедральной церкви, въ Ужгородѣ, произведенія Бортнянскаго и Львова, и это по слѣдующему обстоятельству. Десятки лѣтъ тому назадъ пришелъ въ Ужгородъ Русскій изъ Россіи, вѣроятно эмигрантъ, называя себя Матезонскимъ. Бывшій епископъ Поповичъ далъ ему пріютъ, и онъ, будучи отличнымъ знатокомъ пѣнія и нотъ, взялся управлять хоромъ, состоявшимъ изъ молодежи семинарской и гимназіальной. Дѣло успѣло прекрасно: пѣніе въ русской церкви сталось извѣстно и люди за 80 верстъ приходили и приходятъ слушать русскую литургію. Матезонскій умеръ, во духъ его и теперь разливается каждое воскресенье въ хорѣ, который онъ устроилъ.» Но подобныя связи Карпато-Руссовъ съ Россіей были случайны. Напротивъ, Угорская Русь не такъ часто получала духовную помощь изъ Россіи, какъ сама высылала своихъ лучшихъ дѣятелей на русскую службу. Припомнимъ Орлая, Балудянскаго (Балутьявскаго), Венелина и имъ подобныхъ.
Карпато-Руссы нуждались въ людяхъ съ твердымъ характеромъ и душою преданною русской народности, такимъ былъ Духновичъ. Его краткая біографія можетъ дать нѣкоторое понятіе о томъ образѣ жизни, который выпадаетъ на долю Карпато-Русской интеллигенціи. Тамъ народное просвѣщеніе и народная жизнь находятся въ рукахъ и подъ защитою духовенства, ибо дворянство давно омадьярилось, и русской народности остались вѣрными лишь нѣсколько мелкопомѣстныхъ землевладѣльцевъ. Духновичъ началъ учиться на сельмомъ году своей жизни; его посадили за букварь и учили по старой русской системѣ, по псалтырю и часослову. На девятомъ году его отправили въ Ужгородъ, гдѣ онъ и учился до 1822 года. Слѣдующіе два года онъ учился философіи въ Кошицахъ, и оттуда, уже будучи посвященнымъ въ стихарь, переведенъ въ ужгородскую семинарію, гдѣ и изучалъ богословію до 1827 года. Окончивъ свое образованіе, Духновичъ поступилъ въ епархіальную канцелярію города Пряшева по приглашенію тогдашняго епископа Григорія Тарковича и занимался тамъ подъ руководствомъ епископскаго секретаря и епархіальнаго нотаріуса Василія Поповича, впослѣдствіи замѣчательнѣйшаго между русскими епископами въ Венгріи; но за труды свои онъ ничего не получалъ, много терпѣлъ отъ взыскательнаго Тарковича и наконецъ долженъ былъ оставить канцелярію и перейти въ домъ къ вице-жупану ужгородской столицы, Стефану Петроваю, въ качествѣ воспитателя его дѣтей. Пробывъ на этомъ мѣстѣ около двухъ лѣтъ, Духновичъ снова поступилъ въ канцелярію епископа; затѣмъ въ 1833 году, назначенъ былъ приходскимъ священникомъ въ село Комлюши, а въ слѣдующемъ году переведенъ въ село Бѣловѣжи. Въ 1838 году, его сдѣлали нотаріусомъ ужгородской консисторіи, а въ 1843-мъ году Василій Поповичъ, бывшій тогда уже пряшевскимъ епископомъ, перезвалъ его къ себѣ и назначилъ протоіереемъ въ пряшевскій соборъ.
Уже съ тридцатыхъ годовъ Духновичъ сталъ заниматься литературою, на сколько это возможно Карпато-Руссу при тѣхъ бѣдныхъ средствахъ, какими владѣетъ его родина. Онъ писалъ много, и большая часть его сочиненій напечатана въ разныхъ сборникахъ, журналахъ и мѣсяцесловахъ. Первымъ трудомъ его былъ" Букварь" для школьныхъ дѣтей, нѣсколько разъ изданный; за тѣмъ молитвенникъ «Хлѣбъ души.» Далѣе, «Короткій землеписъ», "Литургическій катихизисъ, " альманахъ: «Поздравленіе Русиновъ на 1851 и 1852 года»; драма: «Добродѣтель превышаетъ богатства;» «Народная педагогія», "Сокращенная грамматика письменнаго русскаго языка, " и мѣсяцесловы на 1850, 1851, 1854 и 1857 года. Кромѣ того онъ принималъ дѣятельное участіе въ «Вѣстникѣ» во время редакторства И. Ѳ. Головацкаго и «Церковной Газетѣ» И. Раковскаго.
Конечно васъ должно удивлять, почему въ числѣ изданій Духновича упоминаются даже и такія, какъ буквари и молитвенники. Но вотъ что было сказано въ газетѣ, издававшейся въ Будинѣ, «Церковный вѣстникъ для Русиновъ австрійской державы» (за 1858 г., № 3.): "При семъ не можемъ мы молчаніемъ пройти, что у насъ супруги и дѣвицы нашихъ священниковъ предпочитаютъ молитися изъ молитвенниковъ мадьярскихъ, нежели изъ нашихъ русскихъ, не смотря на то что у насъ въ настоящую пору суть довольно хорошія изданія молитвенниковъ на вашемъ языкѣ. Мы никакъ не можемъ простить красавицамъ нашимъ таковаго презрѣнія къ вашему языку и богопочитанію, а потому просимъ ихъ чтобы онѣ, покинувъ сей обычай пользоватися мадьярскими или польскими молитвенниками, покупали себѣ русскіе молитвенники, изданные частію въ Галиціи, частію же въ Венгріи. Именно у насъ въ Венгріи заслуживаютъ всего вниманія молитвенныя книжки, изданныя нашимъ неутомимымъ дѣлателемъ на нивѣ словесности, его высокопреподобіемъ г. Александромъ Духновичемъ. Принявъ во вниманіе, что дѣвицы нашихъ священниковъ въ нынѣшнихъ обстоятельствахъ нигдѣ не могутъ получать воспитаніе, сообразное ихъ будущему званію, мы весьма нужнымъ считаемъ чтобы у насъ чѣмъ скорѣе учреждено было учебное заведеніе для дѣвицъ нашихъ священниковъ, " — желаніе до сихъ поръ неисполнившееся!
Карпато-Руссы долго не имѣли необходимыхъ средствъ и для воспитанія мальчиковъ. Дѣти духовныхъ лицъ учились въ двухъ семинаріяхъ; во тотъ кто желалъ получить болѣе энциклопедическое образованіе, долженъ былъ поступать въ ужгородскую гимназію, которая не была вполнѣ русскою. Эта гимназія преобразована была въ 1775 году изъ іезуитскаго училища по волѣ Маріи-Терезіи, предъ которой ходатайствовалъ о томъ мукачевскій епископъ Андрей Бачинскій, соединявшій тогда въ своихъ рукахъ церковное управленіе всѣми Карпато-Руссами обѣихъ епархій. Бачинскій вообще былъ человѣкомъ, положившимъ начало возрожденію русской народности за Карпатами. Управленіе его продолжалось 37 лѣтъ, и такъ какъ онъ пользовался нѣкоторымъ вліяніемъ при дворѣ, то и успѣлъ оказать большія услуги своему народу; въ 1783-мъ онъ уже вполнѣ устроилъ зависѣвшую отъ него гимназію; во преподаваніе въ ней большею частію производилось на латинскомъ языкѣ. При Іосифѣ И заведена была нѣмецкая система преподаванія; но послѣ его смерти снова возвратились въ латинскому языку и только въ нисшихъ классахъ преподавали немногія науки по русски, или по мадьярски. Духновичъ одинъ изъ первыхъ сталъ заботиться о распространеніи русскаго языка въ мѣстныхъ школахъ. Имѣя громадное вліяніе на своихъ соплеменниковъ, онъ безпрестанно склонялъ ихъ къ пожертвованіямъ на патріотическія цѣли и въ томъ числѣ на училища. Въ сороковыхъ годамъ уже не мало насчитывалось вельскихъ школъ въ Угорской Руси. Событія 1848 и 1849-годовъ еще сильнѣе подняли народное чувство и сознаніе между Карпато-Руссами. Въ то время какъ остальные Славяне восточные, западные и южные боролись противъ Мадьяръ, прикрывавшихъ либеральными рѣчами весьма ясную попытку подчинить себѣ остальныя народности, въ то время какъ сосѣднія съ Угорскою Русью Словаки взялись за оружіе и обнародовали воззваніе къ этой Руси, а въ Галиціи уже дѣйствовала русская народная рада, Карпато-Руссамъ нельзя было оставаться безмолвными свидѣтелями совершавшихся кругомъ ихъ событій. Конечно, они не могли дѣйствовать наступательно противъ Мадьяръ: ихъ было не много и лучшіе патріоты принадлежали къ духовному званію, а сельское населеніе, дѣлившееся на Верховинцевъ, Долинцевъ и словакизованныхъ Русиновъ, не умѣло еще сознавать свое единство, а тѣмъ менѣе понять родство съ остальными Славянами. Несмотря на то нѣсколько небольшихъ отрядовъ изъ Карпато-Руссовъ присоединились сперва къ Словакамъ, а потомъ къ нашимъ войскамъ. Тогда-то Духновичъ написалъ свой «Русскій маршъ.» Становясь подъ знамена обще-славянской силы противъ Мадьяръ, Карпато-Руссы распѣвали со словъ Духновича:
Русски дѣти вамъ свѣтаетъ,
Ужъ зорничко всходитъ вамъ,
Слава мати васъ витаетъ
И зоветъ къ своимъ рядамъ;
Ноже хлопцы въ разъ
Поставайте въ Божій часъ.
Ноже хлопцы въ имя Боже
Станемъ храбри съ горы въ долъ;
Братня сила намъ поможе
Защищать Славы престолъ.
Ноже хлопцы въ разъ, и пр.
Но еще большее вниманіе чѣмъ на войну обратили въ это время Карпато-Русскіе патріоты на народное образованіе. Почти во всѣхъ школахъ своего края имъ удалось ввести русскій языкъ. Но для дальнѣйшаго успѣха этаго дѣла имъ, съ одной стороны, недоставало хорошихъ учебниковъ, съ другой, не только народъ, но и духовенство было слишкомъ бѣдно для того чтобы воспитывать на свои средства все молодое поколѣніе. Пришла съ разомъ удовлетворять обѣимъ потребностямъ, и Духновичъ не отстать въ этомъ отношеніи отъ другихъ. Дѣятельность его была тѣмъ полезнѣе, что въ это время нѣмецкое вліяніе смѣнило собою мадьярское. Кромѣ уже названныхъ мною учебниковъ, онъ издалъ сочиненія другихъ карпато-русскихъ писателей: 1), « Маленькая Библія съ картинками, или изображеніе Ветхаго и Новаго Завѣта» (ц. 6 кр.) 2), "Библіотека для дѣтей, " соч. Петра Сановича (ц. 20 кр.) 3)."Проповѣди надгробныя и торжественныя, " соч. г. Стефана Мустянонича, въ двухъ томахъ (ц. 2 гульд.), 4) "Исторія церковная, " соч. Андрея Балудянскаго въ трехъ томахъ (ц. 3 гульд.). Но наибольшую услугу оказала его «Народная педагогія въ пользу училищъ и учителей сельскихъ», изданная во Львовѣ въ двухъ частяхъ. Въ первой части изложена была общая педагогія, въ которой авторъ указывалъ, какимъ образомъ должны поступать съ дѣтьми учителя и родители; во второй части, или спеціальной педагогіи, онъ излагалъ правила примѣненія теоріи къ отдѣльнымъ случаямъ. Какъ велико было значеніе этого изданія для Карпато-Руссовъ легко видѣть изъ рецензіи, помѣщенной въ ихъ «Церковной газетѣ» (Л* 46 за 1857 г.). Вотъ что сказано было въ этомъ отзывѣ о книгѣ Духновича.
«Кто незнаетъ сколь трудно написать хорошій учебникъ, долженствующій служить руководствомъ учителю и ученикамъ? Конечно, это задача одна изъ самыхъ труднѣйшихъ. Надъ рѣшеніемъ ея и до сихъ поръ трудятся ученые самыхъ просвѣщеннѣйшихъ народовъ и будутъ трудиться пока лишь будетъ существовать родъ человѣческій: ибо чтобы издаваемые учебники соотвѣтствовали цѣли своей, они должны соображаться съ условіями, зависящими отъ измѣняющагося во вся, кое время направленія умовъ человѣческихъ, отъ успѣвающаго развитія наукъ, отъ новыхъ открытій, обнаруживающихся въ области духовной и промышленной жизни. Не говоримъ о томъ, что они должны быть примѣняемы также и къ нравамъ, обычаямъ и степени образованія того народа, въ пользу котораго издаются. Намъ, начинающимъ только теперь размышлять о народномъ образованіи, не остается иное какъ взять въ образецъ учебники, находящіеся у иныхъ просвѣщенныхъ народовъ. Мы едва (ли) въ состояніи самостоятельно издать хорошіе учебники. А потому достохвальными считаемъ труды тѣхъ, которые стараются при пособіи учебниковъ, изданныхъ у иныхъ народовъ, споспѣшествовать потребностямъ нашего народнаго образованія. Изъ сихъ народовъ безъ сомнѣнія всѣхъ ближе къ намъ Нѣмцы, не только потому что они въ отношеніи народнаго образованія превзошли почти всѣ народы, но и потому что государственное правленіе у насъ теперь нѣмецкое. Высочайше утвержденная система для учебныхъ заведеній. по необходимости заставляетъ насъ обратить вниманіе наше на существующіе нѣмецкіе учебники…. Но такъ какъ народъ Германскій по образованности своей далеко предупредилъ насъ, то само собою разумѣется, что не всѣ его учебники могутъ быть удобно употребляемы у народа нашего. Особенно сюда относятся сочиненія педагогическаго и методическаго направленія. Содержащіеся въ сихъ сочиненіяхъ примѣры, взятые изъ общежитія нѣмецкаго, по большей части не понятны для нашихъ сельскихъ дѣтей. Нѣмецкому мальчику уже издѣтства извѣстны разныя произведенія промышленности, фабрикъ, мануфактуръ, искуственные обороты торговли и средства общенія, между тѣмъ какъ нашъ сельскій мальчикъ не имѣетъ о нихъ ни какихъ понятій. А потому, чтобы упомянутые нѣмецкіе учебники могли быть употреблены съ пользою въ нашихъ сельскихъ училищахъ; должны быть переработываемы и приспособляемы къ степени образованія нашего народа. Между прочимъ мы думаемъ, что въ отношеніи семъ писатели наши могли бы воспользоваться также и учебниками, издаваемыми въ Россіи, гдѣ сельскій народъ находится почти на той же степени образованіи, на которой нашъ. Притомъ же единоплеменность и единообразіе нравовъ много способствуютъ понятію и употребленію упомянутыхъ сочиненій. Но здѣсь представляется, намъ иная затруднительность. Именно полученіе книгъ изъ за границы соединено со многими препятствіями. Поэтому мы, и въ семъ отношеніи, принуждены прибѣгнуть къ учебникамъ, издаваемымъ въ нашей имперіи. На основаніи таковыхъ сочиненій и общеупотребляеныхъ въ нашихъ педагогическихъ институтахъ издана г. Александромъ Духновичемъ вышеприведенная „Педагогія“, содержащая въ себѣ общія правила воспитанія и общую методику. Не взирая на нѣкоторые недостатки, безъ которыхъ у насъ ничто не можетъ быть издано, потому что мы не успѣли еще присвоить себѣ чистоту и правильность русскаго языка, это сочиненіе въ настоящихъ обстоятельствахъ нашихъ соотвѣтствуютъ цѣли своей. А потому мы рекомендуемъ учителямъ и ученикамъ пріобрѣсть себѣ оное.»
Помогая Карпато-Русскимъ учителямъ, Духновичъ столь же усердно дѣйствовалъ въ тѣхъ случаяхъ, когда нужно было помогать ученикамъ. Онъ былъ однимъ изъ главныхъ дѣятелей при основаніи Воспитательнаго Общества Іоанна Крестителя, въ Пряшевѣ. Цѣлію этого Общества призвана была помощь бѣднымъ ученикамъ пряшевской гимназіи, преимущественно «дѣтямъ честныхъ и трудолюбивыхъ Русскихъ.» Помощь состоитъ въ томъ, что бѣднымъ гимназистамъ не только дается квартира со столомъ, но и учебныя пособія. Подобное же Общество, не отказывающееся впрочемъ и отъ литературныхъ предпріятій, было основано и въ Ужгородѣ подъ именемъ Общества Василія Великаго. Съ самаго основанія пряшевскаго Общества предсѣдателемъ его распорядительнаго комитета былъ Духновичъ. Благодаря этимъ двумъ Обществамъ, Угорская Русь въ настоящее время имѣетъ свою интеллигенцію и опытныхъ учителей какъ въ среднихъ, такъ и низшихъ училищахъ. Обѣ гимназіи, какъ ужгородская, такъ и пряшевская, возникшая позднѣе, состоятъ изъ 8 классовъ и, до введенія въ австрійскую государственную политику системы дуализма, преподаваніе въ нихъ было смѣшанное, большею частію нѣмецкое теперь мадъярскій языкъ взялъ перевѣсъ, — а между тѣмъ русскихъ учениковъ въ обѣихъ гимназіяхъ насчитывается болѣе 400 человѣкъ. Какъ членъ пряшевской консисторіи, Духновичъ много содѣйствовалъ устройству въ ней сельскихъ школъ. Въ послѣдніе годы своей жизни этотъ замѣчательный человѣкъ былъ твердымъ оплотомъ для народныхъ стремленій, усиливающихся въ этихъ далекихъ соплеменникахъ нашихъ съ каждымъ годомъ. Не приписывая исключительно Духновичу успѣхи, сдѣланныя русскою народностію по ту сторону Карпатъ, указывая за него, какъ на одного изъ мѣстныхъ дѣятелей, число которыхъ теперь умножилось, я считаю нелишнимъ сообщить здѣсь нѣсколько цифръ о состояніи обѣихъ Карпато-Русскихъ епархій. Мукачевская епархія, съ мѣстопребываніемъ епископа въ Ужгородѣ, имѣетъ 44 соборныхъ храма, 372 главныхъ прихода и.1628 приписныхъ, 498 церквей и 5 монастырей. Русское населеніе, принадлежащее къ этой епархіи, достигло въ настоящее время до 400,000 душъ, а въ школахъ ея насчитывается до 25,000 учениковъ, т.-е. 16 % всего населенія. Пряшевская епархія имѣетъ 18 соборовъ, 187 главныхъ приходовъ и 1012 приписныхъ, церквей же 294. Русское населеніе ея доходитъ до 170,000 душъ, а учениковъ въ ея школахъ болѣе 11,000; тотъ же самый процентъ относительно общаго населенія. Довольно большое число церквей указываетъ на. преобладаніе духовенства въ народѣ. Это сословіе является тамъ хранителемъ русской народности. Оно же дѣйствуетъ въ литературѣ и въ общественной жизни. Но не мѣшаетъ замѣтить здѣсь, что въ Угорской Руси духовенство не составляетъ замкнутаго сословія. Вотъ почему Духновичъ, принадлежавшій къ этому сословіи", отличался въ литературѣ довольно многостороннимъ направленіемъ.
Большая часть его прозаическихъ сочиненій, какъ мы видѣли, имѣетъ ученое или учебное содержаніе. Кромѣ того онъ издавалъ занимательныя книжки, доступныя по своей цѣнѣ для простаго народа, въ томъ числѣ альманахи и первые на русскомъ языкѣ въ Венгріи мѣсяцесловы. Нынѣшній "Карпато-Русскій Календарь, " выходящій ежегодно въ Ужгородѣ и всегда сообщающій нѣсколько статей о самой Угорской Руси, служитъ только продолженіемъ дѣла начатаго Духновичемъ. Но какъ прежде, такъ и теперь еще литературный языкъ Карпато-Руссовъ не опредѣлился. Ихъ мѣстное нарѣчіе никогда не было подъ вліяніемъ польскаго языка, и этимъ отличается отъ малорусскаго, употребляемаго въ Галиціи и на Украйнѣ; вліяніе же мадьярскаго языка было ничтожное, и потому разговоръ Карпато-Руссовъ отличается весьма замѣтнымъ книжнымъ оттѣнкомъ, и наоборотъ, литературное произведеніе, касающееся высокихъ предметовъ, нерѣдко испещрено простонародными выраженіями, нѣсколько грубыми для непривычнаго уха. Приведу три примѣра изъ сочиненій Духновича.
Вотъ отрывокъ изъ прозаической статьи подъ заглавіемъ «Жизнь», который я привожу для того чтобы дать понятіе, какимъ языкомъ пишутъ Карпато-Русскіе литераторы:
«Говорятъ, что жизнь состоитъ въ дѣятельности. Есть ли то такъ есть, тогда безработной и лѣнухи не живутъ. Жизнь человѣческая подобна есть отрокамъ въ огородѣ гуляющимъ, коихъ одни работаютъ, другіе цвѣты Срываютъ, третьи полютъ, — иные поливаютъ, — иные раззоряютъ, разломываютъ, портятъ, а иные уныло смотрятъ на все и ничего не дѣйствуютъ. Весна жизни есть цвѣтъ скоро увядающій. Кто, подобно пчелѣ, изъ цвѣта этого высосетъ сокъ, то примѣтить долженъ, что осень ранѣе ему настанетъ. А кто цвѣтъ свой скрываетъ, тотъ никогда овощей не получитъ; которое дерево весною очень рано цвѣтетъ, то мало плода приноситъ, ибо ранній цвѣтъ обыкновенно померзаетъ. То самое случается съ рано разцвѣтыми отроками»….
«Добродѣтель всегда съ заздростью ходятъ, никогда не безопасна бываетъ добродѣтель отъ преслѣдованій. Про то многозаслуженному человѣку непрестанно сражаться нужно съ худою заздростью, которая на всякое доброе дѣло напрягаетъ острыя свои стрѣлы. Нѣтъ злобы надъ злобою клеветнаго человѣка. Клеветникъ я въ самомъ солнцѣ всегда пятно замѣчаетъ. Добродѣтель какъ благовонная роза терніемъ окружается. Тернія ей суть: заздрость и клевета; но она и посреди тѣхъ весело процвѣтаетъ. Счастливѣе есть человѣкъ, имѣя враговъ, паче не имѣющихъ, ибо воръ тамъ крадетъ, гдѣ не пусто; такъ пустому глупцу никто не завидитъ его глупости и дурачества. Вопрошали меня украшенные ордёрами (чинами) друзья, почему мнѣ не пожаловано чина во время мятежа 1849, толико претерпѣвшему, и вѣрностію къ государству отличившемуся. Отвѣчалъ я: мнѣ вопросъ той честнѣе нежели бы спросили меня: для чего пожалованъ я чиномъ.»
Изъ стихотворныхъ произведеній Духновича можно было бы указать на многія, но они большею частію разсыпаны по разнымъ сборникамъ и газетамъ и никогда не были собраны. Онъ пробовалъ свои авторскія силы во многихъ родахъ поэзіи. Такъ, къ одамъ можно отнести его стихотвореніе: «Надежда въ Bora», а также два стихотворенія, имъ коихъ одно посвящено солнцу, другое мѣсяцу, у которыхъ онъ выпрашиваетъ милости для Русскаго народа. Онъ много написалъ басонъ; изъ нихъ замѣчательна по мысли «Противъ стыдящихся своей народности». Изъ его сатиръ и юмористическихъ сочиненій особенно интересны «Критикъ» и «Надгробное вепрю». Онъ также любилъ писать думы, изъ коихъ лично къ нему относится дума на шестидесятилѣтній день, гдѣ онъ между прочимъ сѣтуетъ о протекшей молодости:
«Юность моя веселая
Куда ея подѣла?
Якъ ласточка крылатая
Куда полетѣла?»
Но болѣе всего между стихотвореніями Духновича стали извѣстными на его родинѣ подражанія народнымъ пѣснямъ и стихотворенія патріотическія. Для образца я приведу здѣсь одну изъ его простонародныхъ пѣсенъ, изъ которой отчасти можно видѣть какой простотой и наивностью отличается обстановка домашней жизни Карпато-Руссовъ. Вотъ эта пѣснь:
Прійди ты до насъ
Хоть на малый часъ;
Хочешь вечеръ, хочешь рано,
Хочь убрано, хочь подрано, —
Прійди ты до насъ!
Не пойду до васъ
Ни на малый часъ,
Ани вечеръ, ани рано,
На убрано, ни подрано,
Не пойду до васъ.
Прійди ты до насъ
Хоть на малый часъ;
Даме ты мясной сметанки
Навариме ты стеранки, —
Прійди же до насъ!
Не пойду до васъ
Ни на малый часъ.
Не хочу вашу сметанку,
Не хочу вашу стеранку,
Бо то все вамъ квасъ.
Прійди ты до насъ
Хоть на малый часъ;
Даме ти сыра жентицы,
Избіемъ ты яечницы, —
Прійди же до насъ!
Не пойду до васъ
Ни на малый часъ.
Не хочу вашу жентицу,
Ни сыра, ни яечницу, —
Не пойду до васъ.
Прійди ты до насъ
Хоть на малый часъ;
Навариме ти пироги
Съ сыромъ, масломъ о три роги, —
Прійди же до насъ!
Не пойду до васъ
Ни на малый часъ.
Не хочу ваши пироги
Хоть бы были о сто роги, —
Не пойду ни разъ.
Прійди ты до насъ
Хоть на малый часъ;
Ради будутъ тебѣ наши
Наварятъ ты съ медомъ каши, —
Ой приди сейчасъ!
Не пойду до васъ
Ни на малый часъ.
Не хочу гостины ваши
Ани меду, ани каши, —
Не пойду до васъ.
Прійди ты до насъ
Хоть на малый часъ;
Даме ты доброй горѣлки
Вина, пива и медувки, —
Погостимся въ разъ.
Не пойду до васъ
Ни на малый часъ.
Не хочу вашу горѣлку,
Вино, пиво, ни медувку
Не хочу ни разъ.
Прійди ты до насъ
Хоть на малый часъ;
Даме ты гружки, орѣхи,
Сливокъ, яблокъ и два мѣхи
Понесешь отъ насъ.
Не пойду до васъ
Ни на малый часъ,
Бо у мене зубы лихи,
Я не кусаю орѣхи, —
Не пойду до васъ.
Прійди же до насъ,
Ой пожалуй васъ;
Напечеме ти баники,
Капустники, сыровники, —
Погостишься въ насъ.
Не пойду до васъ
Ни на малый часъ.
Не хочу я капустники,
Сыровники, маковники,
Не хочу отъ васъ.
Прійди же до насъ,
Ой послухай насъ;
Даме ти красну Оленку
Чернобрыву и бѣленьку, —
Прійди же сейчасъ!
Такъ лечу до васъ
И на вѣчный часъ.
Про мою милу Оленку,
Чернобрыву и бѣленьку
Пойду я сто разъ.
Наконецъ у Духновича есть стихотвореніе, извѣстное каждому Русскому, живущему въ Венгріи; оно составляетъ своего рода патріотическій катихизисъ Карпато-Руссовъ и называется народною русскою пѣснію. Вотъ оно:
Я Русинъ былъ, есмь и буду;
Я родился Русиномъ,
Честный родъ мой не забуду
Останусь его сыномъ.
Русинъ былъ рой отецъ, мати,
Русская вся родина,
Русины сестры и браты,
И широка дружина.
Великій мой родъ и главный,
Міру есть современный,
Духомъ и силою славный,
Вѣрою неизмѣнный.
Я свѣтъ узрѣлъ подъ Бескидомъ,
Русскій воздухъ я сосалъ,
Я кормился русскимъ хлѣбомъ,
Русинъ мене колысалъ.
Коль первый разъ отворилъ ротъ,
Русское слово прорекъ,
На Азъ-Буцѣ первый мой потъ
Съ молодого чела текъ.
Русскимъ потомъ я питанъ былъ,
Русскимъ иду расходомъ
Въ широкій свѣтъ; но не забылъ
Съ своимъ знатися родомъ.
И теперь кто питаетъ мя,
Кто любитъ, кто мя держитъ?
Одно русское племя
Годность мою содержитъ.
Про то тебѣ, о роде мой,
Кленуся живымъ Богомъ,
За печальный трудъ и любовь,
Повинуюся долгомъ,
По всей жизни почесть праву
Мой духъ тебѣ принесетъ,
Отъ всей души, силы славу
Духъ мой твою вознесетъ.
О я тебе не забуду!
Отъ всѣхъ сердечныхъ утробъ
Возлюблю тя, твоимъ буду,
Сыномъ, другомъ ажъ по гробъ.
Таковы были простая жизнь и неустанная дѣятельность одного изъ недавнихъ представителей русской народности, населяющей западный склонъ Карпатскихъ горъ. 18-го марта 4865 года Угорская Русь лишилась въ покойномъ Духновичѣ одного изъ лучшихъ сыновъ своихъ. Въ первомъ же вышедшемъ по его смерти народномъ календарѣ сказаны были о немъ слѣдующія теплыя слова: «Духновичъ?… кому изъ русскихъ сыновъ неизвѣстно имя сіе? Имя мужа, который изъ вѣковаго сна возбудилъ насъ къ дѣланію на родимой нивѣ въ русской словесности! Онъ зажегъ свѣтильникъ и сталъ проводникомъ, пока и самъ не угасъ…. Имя Духновича не только что эпоху составляетъ въ литературѣ Угорскихъ Русиновъ, но безъ сомнѣнія есть основателемъ развивающейся молодой еще словесности нашей. Посвятимте же памяти его нѣсколько минутъ, и размышляя о земной его жизни, примемъ назиданіе для самихъ себе.»
6-го апрѣля 1870 года.