РУССКІЕ РАСКОЛЬНИКИ И АНГЛІЙСКІЕ ДИСИДЕНТЫ.
правитьВопросъ о предоставленіи нашимъ раскольникахъ общихъ гражданскихъ правъ столько разъ возбуждался и въ правительствѣ, и въ печати, что трудно сказать объ этомъ предметѣ что нибудь новое. Если собрать все, что писано за и противъ предоставленія раскольникамъ гражданской полноправности, то составится цѣлая библіотека изъ произведеній печати и цѣлый архивъ изъ произведеній канцелярій. Не одинъ разъ вопросъ приближался, повидимому, къ радикальному разрѣшенію; но вдругъ встрѣчались неожиданныя препятствія и все дѣло оканчивалось частными мѣропріятіями, не имѣющими большаго значенія и неудовлетворявшими ни сторонниковъ, ни противниковъ раскола. Впрочемъ, положа руку на сердце, раскольники должны сказать, что положеніе ихъ мало-по-малу, съ измѣненіемъ понятій и нравовъ общества и самихъ раскольниковъ, улучшается, а не ухудшается. Правда также, что это улучшеніе совершается весьма медленно и могло бы совершаться скорѣе; но это зависитъ отъ весьма многихъ, трудно преодолимыхъ обстоятельствъ.
Мы не думаемъ излагать исторіи нашего раскола, а желаемъ только сказать нѣсколько словъ о послѣднихъ фазисахъ развитія вопроса о предоставленіи раскольникамъ общихъ гражданскихъ правъ.
Въ 1864 году учрежденъ былъ особый временной комитетъ по дѣламъ о раскольникахъ, который, въ видахъ улучшенія положенія раскольниковъ, нашелъ возможнымъ раздѣлить всѣ секты и толки раскольничьи на болѣе или менѣе вредные и, сообразно съ этимъ дѣленіемъ, предоставлять раскольникамъ извѣстныя облегченія въ исповѣданіи своей вѣры и гражданскія права.
Сектами болѣе вредными признаны тѣ, которыя не признаютъ пришествія въ міръ Сына Божія, никакихъ таинствъ и никакой власти богопоставленной, допускаютъ человѣкообожаніе, посягаютъ на оскопленіе себя и другихъ, отвергаютъ молитву за царя и бракъ.
Въ 1875 году, при министерствѣ внутреннихъ дѣлъ учреждена особая комисія для всесторонняго обсужденія и разработки предположеній этого комитета. Она приняла въ руководство признаки вредности сектъ, указанные комитетомъ, и, основываясь на свѣдѣніяхъ, имѣющихся въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, пришла къ тому заключенію, что къ болѣе вреднымъ сектамъ должны быть отнесены: 1) секты іудействующихъ, которыя не признаютъ пришествія въ міръ Сына Божія; 2) секты молоканъ, духоборцевъ, общихъ, прыгунковъ, штундистовъ, которые не признаютъ никакихъ таинствъ и не считаютъ власть богодоставленною; 8) хлыстовъ, которые допускаютъ при наружномъ общеніи съ церковью человѣкообожаніе; 4) скопцовъ, скакуновъ и шелапутовъ, которые сверхъ того, что признаютъ хлысты, посягаютъ на оскопленіе себя и другихъ; 5) всѣ многочисленные толки безпоповщинской секты, какъ-то: федосѣевскій, самокрещенскій, спасова согласія, странническій, сопѣлковскій (бѣгуны) и другіе, отвергающіе молитву за царя и бракъ, и, наконецъ, 6) поповщинской секти лужковское согласіе, и раздорники или противоокружники, не молящіеся за царя.
Послѣ этого перечисленія вредныхъ сектъ, по мнѣнію комисіи, менѣе вредными сектами оставалось бы признать только раскольниковъ поповщинскаго согласія, извѣстныхъ подъ названіемъ окружниковъ, которые составляютъ самую незначительную часть раскольниковъ. Такимъ образомъ цѣль правительства, урегулированіемъ ихъ быта достигнуть умиротворенія и возможнаго ослабленія раскола, едва-ли могла бы осуществиться, тѣмъ болѣе, что по офиціальнымъ свѣдѣніямъ, записныхъ раскольниковъ числится въ имперіи нѣсколько болѣе миліона; незаписныхъ же, считаемыхъ православными, т. е. такихъ, которыхъ предполагаемыя преобразованія ни въ какомъ случаѣ не могутъ касаться, — до 12.000,000.
Чтобы распространить благо ожидаемыхъ преобразованій на возможно большую массу раскольниковъ, комисія обратилась въ оцѣнкѣ признаковъ вредности или безвредности секты, указанныхъ комитетомъ 1864 года. При этомъ она нашла, что первые три признака: непризнаніе пришествія Сына Божія, таинствъ и допущеніе человѣкообожанія, относясь къ сферѣ религіозной, догматической, могли бы быть не принимаемы въ основаніе при раздѣленіи сектъ на болѣе или менѣе вредныя, такъ какъ послѣдователи ученій, охарактеризованныхъ означенными признаками, не вреднѣе терпимыхъ нашимъ законодательствомъ язычниковъ, магометанъ, евреевъ и т. п.
Молоканы, отвергающіе всякую внѣшнюю обрядность, представлялись бы съ церковной точки зрѣнія вреднѣйшею сектою, болѣе вредною, чѣмъ сопѣлковское согласіе (странники, бѣгуны), между тѣмъ какъ послѣдователи этой секты, избѣгая всякаго труда и общественныхъ обязанностей, не могутъ быть и сравниваемы съ молоканами съ точки зрѣнія гражданской. Послѣдователи же спасова согласія, безпоповщинской секты, совершая таинства крещенія и брака въ православныхъ церквахъ и тѣмъ представляясь не столь вредными съ церковной точки зрѣнія, принимаютъ эти таинства только для полученія гражданскихъ правъ, чѣмъ самымъ болѣе вредны въ гражданскомъ отношеніи, какъ обманщики.
Изъ трекъ послѣднихъ признаковъ вредности сектъ, по мнѣнію комисіи, отверженіе брака и оскопленіе не возбуждаютъ сомнѣнія, выраженіе же — «отвергаютъ молитву за царя» представляется несовсѣмъ точнымъ. Въ православной церкви молитва за царя произносится въ общественномъ богослуженіи, котораго не имѣютъ раскольники и сектанты, и не считается обязательною въ домашней молитвѣ. Поэтому, по мнѣнію комисіи, точнѣе и опредѣленнѣе была бы выражена мысль, еслибы вмѣсто словъ: молитва за царя, употреблены были слова: признаніе царской власти.
Предположивъ сдѣлать новую класифинацію раскольническихъ толковъ и сектъ, на основаніи этихъ видоизмѣненныхъ признаковъ, комисія пожелала воспользоваться для опредѣленія свойствъ сектъ и степени вреда каждой изъ нихъ, кромѣ офиціальныхъ данныхъ, бывшихъ у нея подъ рукой, изслѣдованіями по расколу и частныхъ людей, извѣстныхъ своею опытностью. Для этого, въ качествѣ эксперта, былъ приглашенъ въ комисію извѣстный писатель г. Мельниковъ, болѣе 20-ти лѣтъ изучающій расколъ.
Г. Мельниковъ сообщилъ комисіи слѣдующія интересныя свѣдѣнія:
1) Сектъ, непризнающихъ государственной власти и верховнаго представителя ея, государя императора, не существуетъ. Тикая секта была бы совершенно не сообразна съ духомъ русскаго народа, для котораго Россія безъ царя немыслима. Если же нѣкоторымъ раскольникамъ приписывалось, что они отвергаютъ власть, то это произошло по недоразумѣнію. Доказательствомъ можетъ служить то, что федосѣевцы и другіе толки, которые признавались отвергающими власть, на дѣлѣ оказывались вполнѣ искренними вѣрноподданными; такъ напр" въ 1863 году они вооружились противъ польскихъ мятежниковъ въ Западномъ краѣ, хватали и представляли правительству людей, стремившихся распространять въ народѣ возмутительныя прокламаціи, такъ называемыя золотыя грамоты, и вообще во всѣхъ подобныхъ случаяхъ не словами, а дѣломъ заявляли свою преданность престолу. Когда заграничные эмигранты указывали на раскольниковъ, какъ на удобную будто бы почву для возмущенія въ имперіи, то раскольники отвѣтили на это анаѳемой, провозглашенной въ извѣстномъ архипастырскомъ посланіи 24 февраля 1863 г. (напечатанномъ въ Яссахъ) Герцену и всякому, кто будетъ находиться съ нимъ въ сношеніяхъ.
2) По отзыву г. Мельникова, молоканы и духоборцы оказывались на дѣлѣ всегда искренними вѣрноподданными и лучшими изъ обывателей имперіи по ихъ трудолюбію и трезвости. Если молоканы не приносятъ молитвы за царя въ ихъ общественномъ богослуженіи, то исключительно потому, что обрядная сторона богослуженія ихъ упрощена до того, что они ограничиваются употребленіемъ молитвы Господней и немногихъ другихъ молитвъ. Уклоненіе ихъ отъ произнесенія присяги объясняется отнюдь не въ смыслѣ непризнанія ими властей, а исключительно по несогласію ихъ съ самою формулою присяги, которая требуетъ клятвы Всемогущимъ Богомъ.
3) Предположеніе о томъ, что молоканы, федосѣевцы и др. не признаютъ власти богопоставленной должно быть пригнано за недоумѣніе, которое установилось со времени Петра Великаго. Реформы этого царствованія привели раскольниковъ въ ожесточеніе и вызвали съ ихъ стороны противодѣйствіе власти, которое потомъ исчезло, такъ какъ существеннѣйшею стороною характера русскаго населенія всегда была преданность государственному строю и монархическому началу. Между тѣмъ однажды павшее на раскольниковъ подозрѣніе въ тонъ, что они не признаютъ власти, постоянно поддергивалось не только невозможностью дѣйствительнаго изученія раскола, но и нѣкоторыми изъ лжевѣрованій раскольниковъ, недостаточно понятыхъ. Такъ, понятіе раскольниковъ объ антихристѣ, какъ о существѣ, имѣющемъ явиться въ міръ или уже явившемся, могло дать поводъ полагать, что раскольники считаютъ антихристомъ правительственныя власти, т. е. не признаютъ властей. Между тѣмъ выраженіе «антихристъ» употребляется раскольниками въ символическомъ смыслѣ; именно, антихристомъ они считаютъ все, что несогласно съ ихъ будто бы истинно христіанскимъ ученіемъ, т. е. все то, что не принадлежитъ въ ихъ сектѣ. Отсюда становится яснымъ, что именно послужило поводомъ считать раскольниковъ непризнающими никакой власти богопоставленной, т. е. что они, называя антихристомъ все непринаддежащее въ ихъ сектѣ, распространяли это наименованіе и на власти. Мнѣніе о томъ, что раскольники не признаютъ власти, умышленно поддерживалось и распространялось эмигрантами, а равно и нѣкоторыми писателями о расколѣ.
4) Изъ всѣхъ раскольническихъ сектъ только двѣ отвергаютъ бракъ: скопцы и хлысты. Обѣ эти секты, по сильной пропагандѣ безбрачія, а первая изъ нихъ и по уродованію человѣческаго тѣла, должны быть признаны вредными. Что касается до раскольниковъ-безпоповцевъ, которыхъ многіе считаютъ не признающими брачнаго союза, то въ отношеніи ихъ существуетъ недоразумѣніе. И федосѣевцы, и остатки нѣкогда многочисленной филиповщины, и другіе безпоповцы признаютъ браки de facto, не признавая ихъ de jure, такъ какъ, по ихъ ученію, со временъ патріарха Никона благодать взята на небо и не стало руки освящающей, которая могла бы совершать таинства. Брака освятить некому, поэтому церковнаго брака у нихъ и нѣтъ; но бракъ не церковный существуетъ. Каждый безпоповецъ имѣетъ одну постоянную сожительницу, съ которою сходится безъ всякихъ обрядовъ, считая употребленіе молитвъ при совершеніи такого брака грѣхомъ, ибо это, по понятіямъ безпоповцевъ, не бракъ, но блудное сожитіе, хотя и грѣховное, но допускаемое, терпимое немощи ради человѣческой. Поэтому безпоповцевъ нельзя признать отвергающими бракъ: они не имѣютъ освященнаго, церковнаго обрядоваго брака, сожительство же ихъ имѣетъ вполнѣ характеръ твердаго, прочнаго и нерасторжимаго гражданскаго союза, хотя, по ихъ понятіямъ, и грѣховнаго.
5) Раскольниковъ же, принимающихъ бракъ, какъ срочное супружеское сопряженіе, въ дѣйствительности не существуетъ.
На основаніи этихъ свѣдѣній, комисія (въ лицѣ предсѣдателя и 7 членовъ, два же члена остались при особыхъ мнѣніяхъ) опредѣлила, что къ числу болѣе вредныхъ сектъ должны быть отнесены только скопцы и хлысты, а всѣ прочія извѣстныя нынѣ секты должны быть признаны менѣе вредными.
Послѣдователямъ менѣе вредныхъ сектъ комисія предположила предоставить, между прочимъ, слѣдующія права и льготы:
1) Разрѣшить выдачу паспортовъ на отлучки, какъ внутри имперіи, такъ и заграницу.
2) Дозволить въѣзжать въ Россію заграничнымъ раскольникамъ.
5) Не установлять никакихъ ограниченій въ правахъ промышленныхъ и торговыхъ.
4) Разрѣшить допускать въ иконописные цехи.
5) Предоставить права общественной службы.
6) Разрѣшить учреждать школы грамотности для преподаванія чтенія, письма и ариѳметики.
7) Отмѣнить правило, изданное для Архангельской и Олонецкой губерній, о посылкѣ губернаторами чиновниковъ для осмотра жилищъ раскольниковъ.
8) Отмѣнить особый сборъ съ раскольниковъ въ пользу православныхъ приходскихъ церквей, запрещеніе молоканамъ нанимать въ услуженіе и на работы православныхъ и самимъ наниматься въ православнымъ, имѣть въ своемъ владѣніи земли далѣе 30 верстъ отъ мѣста ихъ водворенія, пріобрѣтать населенныя имѣнія въ Прибалтійскомъ краѣ и проч.
Касательно отправленія раскольниками богослуженія по ихъ обрядамъ, комисія проектировала слѣдующія правила для сектъ менѣе вредныхъ:
1) Дозволить имъ творить общественную молитву, исполнять требы и совершать богослуженіе по ихъ обрядамъ, какъ въ домахъ, такъ и въ особыхъ молитвенныхъ зданіяхъ и на кладбищахъ; но чтобы при этомъ не было публичнаго соблазнительнаго для православныхъ оказательства раскола, т. е. крестныхъ ходовъ и публичныхъ процесій въ церковныхъ облаченіяхъ; публичнаго ношенія иконъ, раскольничьяго пѣнія на улицахъ и площадяхъ, употребленія внѣ домовъ и молеленъ церковнаго, монашескаго и священно-служительскаго одѣянія.
2) На кладбищахъ дозволить при погребеніи творить молитву по принятымъ у раскольниковъ обрядамъ съ пѣніемъ, но безъ употребленія церковнаго облаченія.
3) Допускать исправленіе ветхихъ часовенъ и другихъ молитвенныхъ зданій съ особаго на каждый разъ разрѣшенія начальника губерніи, но съ тѣмъ условіемъ, чтобы внѣшній видъ исправленнаго зданія не былъ ни въ чемъ измѣняемъ, и чтобы не было снаружи зданія ни крестовъ, ни колоколовъ.
4) дозволить распечатаніе закрытыхъ молитвенныхъ домовъ съ особаго разрѣшенія министра внутреннихъ дѣлъ и по согласію губернатора съ архіереемъ, и съ тѣмъ условіемъ, чтобы распечатаніе производилось безъ всякаго торжества; но монастыри и скиты раскольничьи отнюдь не распечатывать.
5) Допустить устройство новыхъ молитвенныхъ домовъ также съ разрѣшенія министра и по согласію губернатора съ архіереемъ, но съ тѣмъ условіемъ, чтобы эти зданія по внутреннему и внѣшнему устройству не имѣли вида православныхъ храмовъ.
6) Лицъ, исполняющихъ духовныя требы у раскольниковъ, не подвергать за это преслѣдованіямъ или стѣсненіямъ, но не признавать за ними духовнаго званія или сана, а считать принадлежащими въ тѣмъ сословіямъ, въ которыхъ они состоятъ.
Что касается до сектъ болѣе вредныхъ, то не предоставлять имъ никакихъ облегченій и не допускать открытыхъ сходбищъ для молитвы, но не запрещать сходбищъ въ домахъ, если эти сходбища не соединены съ преступными дѣйствіями, или противозаконнымъ умысломъ, достаточно обнаруженнымъ, и не подвергать такихъ сходбищъ преслѣдованіямъ, если ими не нарушены общія правила благочинія и общественнаго порядка. Уставщиковъ и наставниковъ этихъ сектъ передавать суду только въ случаѣ распространенія ими заблужденій или преступленій, предусмотрѣнныхъ въ законѣ.
Всякій непредубѣжденный читатель отдастъ должную дань уваженія предположеніямъ комисіи, выработаннымъ съ большою осторожностью, осмотрительностью и возможнымъ безпристрастіемъ, изъ тѣхъ матеріаловъ, которые были у нея подъ рукою. Но у насъ, кромѣ г. Мельникова, есть и другіе спеціалисты по части раскола. Чтобы избѣжать односторонности въ сужденіи о такомъ важномъ дѣлѣ, необходимо принять въ соображеніе и другія мнѣнія. Вѣроученія многихъ раскольническихъ толковъ извѣстны только спеціалистамъ, потому что раскольническая литература, въ большинствѣ своихъ произведеній, составляетъ секретъ для публики. Извѣстно, что раскольническихъ типографій у насъ не существуетъ, и большая часть ихъ произведеній печатается или въ заграничныхъ типографіяхъ, или существуетъ только въ рукописяхъ. Многіе же раскольническіе толки и сами не имѣютъ точно формулированныхъ вѣроученій и приходится ихъ узнавать и формулировать изъ слѣдственныхъ дѣлъ, производимыхъ надъ раскольниками. Нѣкоторые же толки такъ раздробились и видоизмѣнились, въ сравненіи съ первоначальнымъ ихъ существованіемъ, что только люди, спеціально имъ посвятившіе свои наблюденія и изслѣдованія, могутъ дать болѣе или менѣе точное опредѣленіе. Поэтому, еще разъ повторимъ, мнѣнія спеціалистовъ, изучающихъ нашъ расколъ, должны имѣть большое значеніе при рѣшеніи вопроса: какія права могутъ быть предоставлены государствомъ разнымъ раскольническимъ сектамъ.
Нѣкоторые спеціалисты представляютъ слѣдующія возраженія:
Прежде всего, комисія, по ихъ млѣнію, поступила неправильно, "войдя въ оцѣнку признаковъ для раздѣленія сектъ на болѣе или менѣе вредныя. Признаки эти уже были установлены комитетомъ 1864 года, и комисія 1875 года должна была строго ихъ придерживаться и раздѣлить секты именно по этимъ признакамъ. Между тѣмъ, она изъ шести признаковъ оставила только два и признала вредными только скопцевъ и хлыстовъ, всѣ же прочіе толки и секты отнесла къ менѣе вреднымъ. Кромѣ того, спеціалисты говорятъ, что, если-бы комисія 1875 года удержала и всѣ шесть признаковъ вреда разныхъ сектъ, то предполагаемыми облегченіями воспользовались бы не одни окружники, но значительное количество и другихъ сектантовъ. Въ двумъ значительнымъ безпоповщинскимъ сектамъ, поморской и спасова согласія, совершенно неправильно комисія приложила признаки вредныхъ сектъ, такъ какъ обѣ онѣ пріемлютъ браки и употребляютъ въ общественныхъ моленіяхъ молитву за царя. Точно также, по мнѣнію спеціалистовъ, всѣ поповщинскія секты, за исключеніемъ окружниковъ, комисіею неправильно признаны немолящимися за царя; напротивъ, у всѣхъ вообще поповцевъ молитва за царя употребляется въ ихъ общественныхъ богослуженіяхъ, съ тѣмъ только различіемъ, что одни поминаютъ имя государя на эктеніяхъ, въ тропаряхъ и стихирахъ, гдѣ положено, а другіе (собственно окружники) приносятъ за государя особую просфору на проскомидіи.
Такимъ образомъ, даже при строгомъ примѣненіи установленныхъ комитетомъ 1864 года признаковъ, въ числѣ менѣе вредныхъ сектъ оказались бы не только всѣ поповцы, но и изъ безпоповцевъ — раскольники поморской секты и спасова согласія. А такъ какъ, по свидѣтельству лицъ, близко знакомыхъ съ расколомъ (каковы: игуменъ московскаго единовѣрческаго монастыря Павелъ и професоръ духовной академіи Суботинъ), поповцы въ Россіи нынѣ гораздо многочисленнѣе, нежели безпоповцы во всѣхъ ихъ сектахъ, то съ присоединеніемъ къ нимъ еще двухъ большихъ безпоповщинскихъ сектъ, могущихъ воспользоваться предполагаемыми льготами, общее число всѣхъ раскольниковъ, которые могли бы воспользоваться этими льготами, составило бы большую половину всѣхъ раскольниковъ. Спеціалисты не допускаютъ, чтобы число всѣхъ раскольниковъ въ Россіи было такъ велико, какъ предполагаетъ комисія. По ихъ мнѣнію, въ этомъ можно убѣдиться простымъ наблюденіемъ. Если-бы раскольниковъ было 10—12 миліоновъ и, слѣдовательно, составляло бы ⅛ часть всего народонаселенія, то на 6 или на 7 человѣкъ православныхъ русскихъ приходилось бы встрѣчать одного раскольника; но этого на самомъ дѣлѣ не случается.
Не можемъ оставить безъ вниманія это возраженіе спеціалистовъ. Оно намъ кажется крайне наивнымъ. По какимъ примѣтамъ можно было бы отличать раскольниковъ среди другихъ русскихъ, вамъ встрѣчающихся? Вѣдь у нихъ нѣтъ ни особыхъ раскольническихъ костюмовъ, ни физіономій. Въ сердцахъ людей могутъ читать только сердцевѣдцы. Они только и могли бы сказать, кто чему вѣруетъ; обыкновенные же смертные этого дара не имѣютъ и не могутъ угадывать, сколько находится раскольниковъ въ числѣ людей, съ нами встрѣчающихся. Комисія опредѣлила число записныхъ раскольниковъ около 1 миліона. Этихъ раскольниковъ, пожалуй, еще можно отличать среди православныхъ, хотя и то далеко не всегда. Но все-таки нѣкоторые изъ нихъ отличаются своею внѣшностью отъ православныхъ: они носятъ старинный костюмъ, имѣютъ извѣстныя манеры и даже физіономіи. Но какъ отличить людей, которые старательно скрываютъ свои религіозныя убѣжденія? Можно еще по нѣкоторымъ характеристическимъ признакамъ догадываться о скопцѣ. Но какъ вы догадаетесь, что предъ вами находится какой нибудь молоканъ, шалапутъ или бѣгунъ? Въ томъ-то наша и бѣда, что масса народа, числящагося православнымъ, давно уже отпала отъ православной церкви и ушла къ сектантамъ, тщательно скрывая свое отпаденіе или расплачиваясь за него деньгами съ тѣми людьми, которые поставлены наблюдать за ними. Кому же это неизвѣстно?
По словамъ спеціалистовъ, въ Великой Россіи есть множество городовъ и селеній, гдѣ раскольническій элементъ совершенно не замѣтенъ въ массѣ православнаго населенія; Малороссія же, за исключеніемъ извѣстныхъ мѣстностей, и совсѣмъ не имѣетъ раскольниковъ.
О незамѣтности раскольническаго элемента въ Великой Россіи не стоитъ и говорить послѣ того, какъ мы сказали, что на раскольникахъ нѣтъ особыхъ примѣтъ, по которымъ бы можно ихъ отличать отъ православныхъ. О Малороссіи же теперь и сами спеціалисты вѣроятно не рѣшатся сказать, что въ ней, за исключеніемъ извѣстныхъ мѣстностей, совершенно нѣтъ раскольниковъ. Извѣстно, что штундизмъ теперь широкимъ потокомъ разливается въ Малороссіи.
Спеціалисты опровергаютъ мысль комисіи, что признаніе -большей или меньшей вредности сектъ должно основываться на вредѣ ихъ въ гражданскомъ, государственномъ отношеніи, а не на признакахъ религіозныхъ, догматическихъ, каковы, напримѣръ, непризнаніе пришествія въ міръ Сына Божія, таинствъ, власти богопоставленной, и допущеніе человѣкобожанія. Комисія, устраняя эти признаки, по словамъ спеціалистовъ, вноситъ начало совершеннаго разграниченія или раздѣленія между церковью и государствомъ, между интересами и сферою дѣятельности первой и послѣдняго.
Но такое начало, по ихъ мнѣнію, противно и основнымъ нашимъ законамъ, по которымъ государь есть первый сынъ и покровитель православной церкви, и всей исторической жизни русскаго государства, въ которой церковь православная всегда является могучею силою государства, и сила государства зиждется на союзѣ съ церковью. Въ подкрѣпленіе этой мысли приводятъ наши народныя бѣдствія, отъ которыхъ насъ всегда спасала православная церковь, какъ, напримѣръ, во времена междуцарствія мужественно боролся народъ во имя вѣры съ врагами отечества и какъ смѣло, во имя православія, очистилъ онъ русскій престолъ отъ заподозрѣннаго въ латинствѣ самозванца. Поэтому спеціалисты; говорятъ, что нѣтъ нужды доказывать, можетъ ли государство русское считать интересы православія для себя безразличными и признавать для себя безвреднымъ то, что вредно церкви православной, и затѣмъ едва-ли возможно допустить и мысль объ обособленіи у насъ церкви и государства и, въ силу этой ложной мысли, не давая никакого значенія (?) церковнымъ интересамъ при обсужденіи вопроса о раздѣленіи сектъ, оставлять церковную точку зрѣнія. Признавая же тѣсную, неразрывную связь между церковью и государствомъ въ Россіи и что все вредное церкви вредно и государству, необходимо признать, что всѣ существующія въ Россіи секты болѣе или менѣе вредны для сего послѣдняго, хотя однѣ изъ нихъ вредны и церкви православной, и непосредственно государству, другія же приносятъ вредъ государству посредственный или косвенный чрезъ тотъ вредъ, который причиняютъ православной церкви.
При такой постановкѣ вопроса мы по необходимости должны коснуться области исторіи и политики. Во всѣ времена религія была первымъ факторомъ цивилизаціи; потомъ уже постепенно являлись военная и гражданская администраціи съ верховною властью въ той или другой формѣ, представительныя собранія, печать, какъ выраженіе общественнаго мнѣнія, и наука. Исторія всѣхъ народовъ начинается съ ѳеократіи и доходитъ до самыхъ высшихъ формъ развитія государственнаго и общественнаго быта. Всѣ внѣшніе и внутренніе перевороты у народовъ, стоящихъ на низшихъ ступеняхъ цивилизаціи, совершались подъ вліяніемъ идей религіозныхъ, потому что прочіе факторы государственной и общественной жизни были еще слабы. И въ настоящее время есть государство вблизи насъ, которое во внѣшней и внутренней своей политикѣ руководствуется главнымъ образомъ религіозными догматами — это Турція. Тамъ нѣтъ разграниченія между областью религіи и областью политики; интересы ихъ тождественны. Турція можетъ сказать и дѣйствительно всегда говорила и говоритъ, что она всѣмъ своимъ историческимъ существованіемъ обязана исламу, который она исповѣдуетъ; онъ спасалъ ее въ самыя тяжкія годины бѣдствій и способствовалъ развитію ея могущества во времена благопріятныя. Точно также были времена, когда папство, отвергая всѣ пріобрѣтенія человѣческаго разума и свободы, хотѣло утвердить все государственное и общественное устройство на своемъ вѣроисповѣдномъ началѣ и доходило до того, что церковь поглощала государство. Тогда совершались во имя религіи всевозможныя насилія надъ свободою и разумомъ человѣка и за все воздавалась хвала Богу. Папство пріобрѣло всемірное владычество, заставляя исповѣдывать свою вѣру. Интересы этой церкви были тождественны съ интересами государства или, лучше сказать, церковь сдѣлалась государствомъ. Послѣдствія этого сліянія началъ божественнаго и мірскаго очень хорошо извѣстны всякому изъ всеобщей исторіи. Духъ человѣческій, которому Христосъ указалъ великое назначеніе людей — свободу чадъ Божіихъ, освободившись отъ ѳеократіи жрецовъ, былъ порабощенъ ѳеократіею папъ. Прошли вѣка, прежде чѣмъ ему наконецъ удалось сбросить съ себя это иго и сознать указанную ему Христомъ свободу чадъ Божіихъ. Тогда-то явилось ясно изложенное ученіе о необходимости отдѣлять кесарево отъ Божьяго, мірское владычество отъ владычества небеснаго. Области церкви и государства начали получать надлежащее опредѣленіе и разграниченіе. Этому трудному дѣлу на западѣ Европы по, святили свои силы великіе мыслители, историки, политики, богословы. Ихъ идеи въ послѣднее время начали осуществляться въ основныхъ законахъ разныхъ государствъ и въ конкордатахъ. Для обращика, какъ понимается это дѣло современными западными богословами, приведемъ отрывовъ изъ разсужденія одного знаменитаго французскаго проповѣдника на слова Спасителя: Божіе — Богу, кесарево — кесарю[1].
"Область государства — это настоящая жизнь и интересы чисто временные. Государство должно обезпечить каждому гражданину пользованіе его правами и вольностями. Оно можетъ, кромѣ того, имѣть въ виду обезпеченіе для всѣхъ наибольшей суммы благосостоянія. Его высшій идеалъ — справедливость. Съ этой стороны оно встрѣчается съ нравственностью. Общественная нравственность не должна дѣлать насилія индивидуальной совѣсти, но должна требовать отъ всѣхъ подчиненія и даже, "ели нужно, самопожертвованія.
"Но государство встрѣчается съ нравственностью только въ ея общественныхъ примѣненіяхъ. Оно умѣетъ и можетъ образовать гражданина, но у него нѣтъ и не должно быть поползновенія овладѣть всѣмъ человѣкомъ. Оно должно остановиться на порогѣ религіознаго сознанія. Встрѣчаясь съ ученіями, оно не можетъ и не должно судить ихъ иначе, какъ по ихъ плодамъ. Оно не должно доискиваться въ нравственности ни ея происхожденія, ни цѣли. Если я, исполняя всѣ обязанности гражданина, въ то же время вѣрю въ высшую святость моего поведенія, то это не касается до государства. Безъ сомнѣнія, оно не можетъ оставаться равнодушнымъ къ религіозному ученію, сообщаемому различными церквами молодому поколѣнію. Если это ученіе прямо возстаетъ противъ законовъ, если оно проповѣдуетъ презрѣніе въ властямъ или сословную ненависть, если оно посягаетъ даже на принципы гражданской нравственности, то правительство можетъ вмѣшаться. Но если это ученіе трактуетъ о Богѣ, о человѣческой душѣ и о религіозныхъ вліяніяхъ, дѣйствующихъ на человѣка, о надеждѣ на будущую жизнь, то государство должно признать себя некомпетентнымъ даже предъ тѣмъ, что ему кажется нелѣпымъ и суевѣрнымъ. Новѣйшее государство нейтрально между различными вѣрованіями и его характеръ является тѣмъ болѣе возвышеннымъ, чѣмъ болѣе оно становится защитникомъ совѣсти и религіозныхъ правъ всѣхъ, а не отдѣльной какой нибудь вѣры. Всякій разъ, какъ государство переступало за предѣлы этихъ естественныхъ своихъ правъ, вмѣшивалось въ вопросы о религіозныхъ ученіяхъ и становилось на сторону какого нибудь отдѣльнаго богословія, его роль становилась странною и даже ненавистною. Припомните религіозныя распри въ Византіи, гдѣ офиціальныя судьбы православія часто зависѣли отъ каприза женщины. Припомните мрачный деспотизмъ Филиппа испанскаго или происходившіе въ XVIII столѣтіи безконечные споры по неводу римскаго ученія объ оправданіи, навязаннаго услужливою полиціею двухъ развратныхъ нечестивцевъ, которые именовались регентомъ и кардиналомъ Дюбуа. Прискорбно было бы возобновленіе подобныхъ фактовъ. За то всякая мѣра, направленная къ тому, чтобы изъять у государства священную область совѣсти, будетъ содѣйствовать осуществленію истинной мысли Іисуса Христа.
"Церковь и государство различаются между собою не только кругомъ, но и способами дѣйствія. Орудіе государства — въ силѣ; оно имѣетъ силу и право матеріальнымъ принужденіемъ уничтожить всякое сопротивленіе его законамъ. Орудіе церкви — въ словѣ. Церковь не можетъ и не должна навязывать никакого вѣрованія. «Оружія воинствованія нашего неплотскія» (2 Кор. X, 4), сказалъ величайшій завоеватель душъ, какого когда либо знала церковь. Въ теоріи всѣ допускаютъ это различіе. Нѣтъ ни одного защитника христіанства, который бы не выставлялъ на удивленіе міру величественнаго зрѣлища апостоловъ, торжествующихъ надъ нимъ однимъ лишь могуществомъ убѣжденія и примѣромъ святости. Нѣтъ ни одного, который бы не указалъ на контрастъ между Христомъ, добровольно отдавшимся на распятіе, и Магометомъ, распространявшимъ коранъ силою меча. Но на самомъ дѣлѣ и сама церковь, къ прискорбію, отступала отъ этихъ великихъ принциповъ. Трудно выразить то страшное зло, какое причинило дѣлу религіи употребленіе насилій. Скажутъ, что насилія нерѣдко оправдывались успѣхомъ. Дѣйствительно, сила иногда торжествовала надъ совѣстью. Есть страны, въ которыхъ религія была навязана грубымъ насиліемъ, затѣмъ удержалась на цѣлыя столѣтія и сдѣлалась національною. Но подобные успѣхи были куплены слишкомъ дорогою цѣною и нерѣдко вызывали страшную реакцію. Варѳоломеевская ночь, по справедливому замѣчанію Бекона, произвела болѣе атеистовъ, чѣмъ всѣ сочиненія Лукреція, такъ что въ итогѣ естественное развитіе христіанства на долгое время было задержано этими видимыми побѣдами. Фактъ этотъ сдѣлался очевиднымъ лишь спустя долгое время. Скажу еще разъ: принципъ, положенный Христомъ и принятый апостолами, заключается чисто въ духовномъ свойствѣ царства Божія и присущихъ ему орудій. Государству принадлежитъ одна только задача — обезпеченіе всѣмъ свободы совѣсти, хотя бы даже силою, если это окажется необходимымъ. Въ этомъ его право и обязанность, и церковь можетъ отъ него требовать этого. Но церковь не можетъ распространять хранимую ею истину иначе, какъ только чрезъ поученіе и убѣжденіе. Мечъ ея — слово Божіе! Духъ, ее проникающій, изображается въ видѣ голубя. Если-бы истина была въ какой либо мѣрѣ обязана своимъ торжествомъ силѣ, то зачѣмъ Богъ попустилъ распять ее на крестѣ въ лицѣ своего Сына? И какой смыслъ имѣло бы тогда евангеліе?
"Будучи различны по сферѣ своей дѣятельности и по средствамъ, ими употребляемымъ, церковь и гражданское общество во взаимныхъ отношеніяхъ своихъ должны тщательно оберегать свою независимость. Эта независимость можетъ быть нарушена двоякимъ образомъ: или чрезъ ѳеократію, подчиняющую государство церкви, или чрезъ тѣ ложныя системы, которыя подчиняютъ церковь государству. Первая опасность миновала; современныя общества, испытавъ гнетъ папизма, уже не подчинятъ болѣе государство церкви. Но теперь предстоитъ опасность другаго рода. Существуетъ понятіе о государствѣ, служащее угрозою для церкви. Это то понятіе, которое сливаетъ церковь съ гражданскимъ обществомъ, такъ что первая теряется во второмъ и въ религіи усматривается только одна изъ функцій общественнаго организма. Эта теорія извѣстна въ исторіи подъ именемъ эрастіанизма, отъ имени богослова Эраста, который первый возвелъ ее въ систему. Cujus regio, illius religio.
"Сходя на практическую почву, мы должны сказать, что крайне опасно и несправедливо связывать церковь съ какою нибудь формою правленія. Церковь должна быть покровительницей всякой свободы: все, возвышающее человѣческое достоинство и нравственную свободу должно быть ей сочувственно; но она никогда не должна быть связываема съ какою нибудь политическою партіею. Христіанство — врагъ всякаго угнетенія, откуда бы оно ни происходило: отъ демократіи, аристократіи или монархіи.
"Церковь ставить насъ предъ лицомъ вѣчности. Она смотритъ на вопросъ не съ точки зрѣнія одного дня или часа, она господствуетъ надъ временемъ и всѣми нашими преходящими спорами. Чѣмъ болѣе расширяются жизненные вопросы и требованія, тѣмъ выше жизни должны мы признавать дѣйствительность невидимую и непреходящую.
"Не вмѣшивайте церковь въ борьбу партій, которой она должна быть чужда. Јя величіе и сила состоитъ въ томъ, чтобы быть голосомъ вѣчнаго права и справедливости ко всѣмъ.
"Не смѣшйвайте того, что раздѣлилъ Спаситель, и въ обѣихъ сферахъ дѣлайте только то, что вы обязаны дѣлать. Воздайте кесарево кесарю и Божіе Богу.
«Кесарь есть олицетвореніе гражданскаго общества. Въ настоящее время онъ пересталъ быть тѣмъ, чѣмъ былъ во времена I. Христа, — чуждою и деспотическою властью, подавлявшею евреевъ. Напротивъ, онъ есть и долженъ быть государствомъ, признающимъ и покровительствующимъ права каждаго; націей, управляющей своими дѣлами; обществомъ, уважающимъ совѣсть и не требующимъ отъ личности ничего, кромѣ того, что она должна дать обществу, часть котораго составляетъ, какъ напр. дань жизнью или деньгами, повиновеніе законамъ, пожертвованіе своимъ временемъ или силами для общаго блага. Нѣкогда доля кесаря была безмѣрна: онъ былъ верховнымъ собственникомъ и неограниченнымъ властелиномъ; отъ него все истекало. Съ развитіемъ прогреса область его съузилась, а область личности разширилась. Государство болѣе и болѣе стремится сдѣлаться обществомъ. И такъ, этому обществу всѣ граждане должны доставлять разумное, честное и самоотверженное содѣйствіе».
Вотъ какъ смотрятъ западные богословы на взаимныя отношенія церкви, государства и общества.
Конечно, западные богословы не могутъ составлять для нашихъ богослововъ непререкаемыхъ авторитетовъ; но все-таки мысли ихъ объ отдѣленіи церкви отъ государства заслуживаютъ уваженія каждаго здравомыслящаго человѣка и понятны всякому по своей ясности и простотѣ. Мы лично не желаемъ входить въ словопренія съ нашими спеціалистами по такому щекотливому вопросу.
По нашему скромному мнѣнію, сліяніе церкви съ государствомъ находится въ противорѣчіи со всѣмъ ученіемъ Христа и можетъ имѣть самыя печальныя послѣдствія: исчезновеніе духа религіи и замѣну его однѣми формами, религіозный индиферентизмъ и чистѣйшій атеизмъ; церковь не должна быть ни служанкой, ни союзницей государства: царство ея не отъ міра сего. Она должна быть провозвѣстницей истинъ вѣчныхъ, небесныхъ; нравятся ли онѣ государству или нѣтъ, это не ея дѣло. Было время, когда такія отношенія церкви къ государству не нравились сему послѣднему и церковь подвергалась гоненіямъ. Но именно тогда-то она и стояла на высотѣ своего призванія. Потомъ церковь вошла въ союзъ съ государствомъ и сама начала преслѣдовать другихъ за религіозныя разномыслія. Плоды этихъ преслѣдованій всѣмъ хорошо извѣстны. Мало того, церковь достигла даже до того, что совершенно поглотила государство и общество. Плоды и такого состоянія церкви также извѣстны. Теперь всѣ мыслящіе люди считаютъ необходимымъ, чтобы церковь и государство не сливались и не зависѣли, другъ отъ друга. Это желаніе осуществляется даже въ основныхъ законахъ разныхъ государствъ, гдѣ прямо провозглашается: свободная церковь въ свободномъ государствѣ.
Мы вышли изъ младенческаго состоянія цивилизаціи и, имѣя уже и прочное правительство, и правильно организованную администрацію, и войско, и представительныя собранія, и школу, и печать, не можемъ уже сравниваться съ турками и ограничиваться тѣмъ, что наше государство только и крѣпко господствующей государственной религіей. Кромѣ православныхъ жителей въ Россіи теперь почти половина иновѣрцевъ, которые такъ же дорожатъ ея интересами, какъ и православные, и связуются въ одинъ крѣпкій государственный организмъ не православіемъ, а верховною властью, администраціей, центральной и мѣстной, наукой, литературой, общностью интересовъ, любовью въ родинѣ и т. д., такъ что никакъ нельзя такъ односторонне говорить, какъ говорятъ нѣкоторые, что сила нашего государства зиждется на союзѣ съ церковью. Сила государства зиждется на хорошихъ учрежденіяхъ и хорошихъ нравахъ. Эти послѣдніе зависятъ отъ религіи, но не отъ одной только православной, а отъ всѣхъ религій. Но для этой цѣли не будетъ же государство входить въ союзъ со всѣми религіями, въ какомъ оно, по словамъ нѣкоторыхъ, должно находиться съ православіемъ. Довольно того, что оно ограждаетъ ихъ свободу и безопасность.
Послѣ всего нами сказаннаго мы думаемъ, что комисія, принявъ гражданскіе, а не церковные признаки вреда сектъ, поступила болѣе правильно, чѣмъ поступаютъ обвиняющіе ее спеціалисты раскола. Секты вредныя въ государственномъ отношеніи, но опредѣленію комисіи, суть, скопцы и хлысты. Противъ нихъ государство и должно принимать свои мѣры, состоящія въ ограниченіи правъ и разныхъ наказаніяхъ. Какой вредъ эти секты приносятъ церкви? Одинъ только тотъ, что совращаютъ православныхъ въ свою вѣру. Но, во 1-хъ, всякій человѣкъ, какъ существо нравственно свободное, какъ говорилъ еще Фридрихъ Великій, вправѣ выбирать себѣ тотъ путь въ царство небесное, какой ему кажется лучше; если этотъ путь окажется вреденъ государству, то оно приметъ для этого свои мѣры. Во 2-хъ, совращать можно только людей маловѣрующихъ и малосвѣдущихъ въ вѣрѣ. Если сектанты совращаютъ православныхъ, значитъ у первыхъ болѣе убѣжденій и знанія вѣры, чѣмъ у православныхъ. Такое состояніе православной паствы зависитъ отъ пастырей, и совращеніе только и вредно для нихъ, уменьшая ихъ паству. Государство тутъ рѣшительно ни причемъ. Пусть берегутъ свои стада сами пастыри, не надѣясь на постороннюю помощь. Это сдѣлаетъ ихъ гораздо заботливѣе, бдительнѣе и дѣятельнѣе.
Спеціалисты по части раскола крѣпко налегаютъ на обвиненіи комисіи, что она изъ 6-ти признаковъ вреда сектъ приняла только три, да изъ нихъ въ одномъ нашла неточность выраженія. Принявъ за признаки вреда секты, оскопленіе и отверженіе молитвы за царя и бракъ, комисія нашла, что выраженіе «молитва за царя» не точно и должно быть замѣнено выраженіемъ «признаніе царской власти» и что существованіе сектъ, непризнающихъ царской власти, не доказано. Спеціалисты, съ своей стороны находятъ, что выраженіе «молитва за царя» какъ нельзя лучше выражаетъ и признаніе царской власти и безвредность секты, употребляющей эту молитву. Они говорятъ: какимъ образомъ узнать внутреннія убѣжденія раскольниковъ касательно царской власти? Они могутъ даже и повиноваться ей изъ страха, или изъ-за выгодъ, но въ душѣ ее не признавать. Если же они молятся за царя и за вся, иже во власти суть, то этимъ самымъ они доказываютъ, что они признаютъ эти власти, уважаютъ и желаютъ имъ прочности и силы. Молитва раскольниковъ за предержащія власти, по мнѣнію спеціалистовъ, есть удобнѣйшее и лучшее доказательство признанія ими существующаго государственнаго порядка и православной государственной власти.
Насъ невольно поражаетъ въ этомъ возраженіи нѣкоторое легкомысліе, чтобы не сказать болѣе, людей, повидимому, самыхъ серьезныхъ. Съ одной стороны, они хотятъ читать въ сердцахъ преданность правительству, не довольствуясь внѣшними выраженіями покорности; съ другой — въ молитвѣ видятъ лучшее вырареніе этой преданности, какъ будто молитва не можетъ быть притворная, какъ и другія выраженія преданности; наконецъ, съ третьей стороны, наталкиваютъ раскольниковъ на обманъ и кощунство совершеніемъ молитвы, которую будто бы правительство при* знаетъ за лучшее выраженіе преданности съ ихъ стороны
Что за молитвой въ общественныхъ собраніяхъ раскольниковъ усмотрѣть легко, а читать въ ихъ сердцахъ, преданы ли они правительству или нѣтъ, гораздо труднѣе, въ этомъ мы согласны съ спеціалистами. Но чтобы изъ-за этого удобства заставлять раскольниковъ обманывать и Бога, и царя, мы никакъ не можемъ согласиться. Мы думаемъ, что признаніе царской власти легко можетъ доказываться исполненіемъ законовъ, издаваемыхъ правительствомъ. А искренне, или неискренне повинуются имъ раскольники, это ни до кого не касается, кромѣ ихъ собственной совѣсти и отчета предъ Богомъ — сердцевѣдцемъ. Одинъ Онъ знаетъ и судитъ наши сокровенныя мысли и чувства. Можетъ быть и не раскольники повинуются многимъ законамъ, изъ одного страха наказанія за неповиновеніе. Кому же до этого какое дѣло? Порядокъ государственнаго управленія не нарушается, и больше ничего не вправѣ требовать никакое, даже самое непрочное правительство. Его дѣло судить о своихъ подданныхъ по ихъ поступкамъ, а не по ихъ сокровеннымъ мыслямъ и чувствамъ. Раскольники могутъ не сочувствовать ему, вслѣдствіе своихъ религіозныхъ понятій, положимъ ошибочныхъ и нелѣпыхъ, точно такъ же, какъ самые образованные люди, вслѣдствіе своихъ политическихъ понятій, тоже, можетъ быть, самыхъ безошибочныхъ. Но и тѣ, и другіе, должны безпрекословно повиноваться существующимъ законамъ. Больше ничего отъ нихъ не требуется самымъ подозрительнымъ правительствомъ. Требовать отъ нихъ еще благожеланій и молитвъ, не будетъ ли насиліемъ? Своимъ повиновеніемъ законамъ они признаютъ правительство и за это пользуются его охраною и покровительствомъ. Если установлена молитва за царя во всѣхъ церквахъ православныхъ и иновѣрческихъ, то это потому, что эти церкви признаны правительствомъ и пользуются его покровительствомъ. Раскольничьи же общественныя богослуженія не признаются закономъ и совершаются тайкомъ.
Мнѣніе спеціалистовъ о раскольничьемъ богослуженіи не сходятся съ мнѣніемъ комисіи. Комисія говоритъ, что у нихъ собственно нѣтъ общественнаго богослуженія, потому что оно не дозволено, а въ домашнемъ молиться за царя не обязательно. Спеціалисты же возражаютъ, что и въ домашнихъ молитвахъ молитва за царя обязательна, такъ какъ она помѣщена въ православныхъ молитвословахъ въ концѣ вечернихъ молитвъ; общественное же богослуженіе у раскольниковъ хотя и запрещено, но все-таки совершается. Слѣдовательно, и молитва за царя, ужъ если не въ домашнемъ, то въ этомъ богуслуженіи обязательна.
Говорятъ, что нѣкоторыя секты въ принципѣ не признаютъ православнаго царя и не стали бы за него молиться, еслибы даже имъ было предоставлено и общественное богослуженіе, потому что для нихъ царь есть олицетвореніе антихриста, понимаемаго въ фигуральномъ смыслѣ. Стали бы, или не стали бы молиться раскольники, если-бы дано было имъ право наравнѣ съ язычниками, евреями и мусульманами, отправлять публично свое богослуженіе, это еще вопросъ, на который отвѣтъ могутъ дать не спеціалисты, а сами факты. Вѣдь массу раскольниковъ никто объ этомъ не спрашивалъ, а спрашивали ихъ противниковъ, благодаря тонкостямъ которыхъ и расколъ-то принялъ такіе широкіе размѣры. Но предположимъ даже, хотя это невѣроятно, что нѣкоторыя секты не стали бы молиться за царя, даже если-бы предоставили имъ право общественнаго богослуженія. Какая же бѣда для государства могла бы изъ этого выйти? Молитесь, или не молитесь, а подати платите и исполняйте всѣ другія обязанности гражданъ, вотъ что могло бы имъ сказать правительство. За русскаго царя такъ много благодарнаго народу молится отъ полноты души, что не было бы никакой бѣды, если-бы какая нибудь горсть фанатиковъ и изувѣровъ считала его антихристомъ. Такія раскольничьи понятія ничего другого, кромѣ смѣха, не могутъ возбуждать ни въ одномъ здравомыслящемъ человѣкѣ, даже самомъ необразованномъ. Мало-л и есть не только у насъ, но даже въ самыхъ образованныхъ государствахъ, нелѣпѣйшихъ сектъ, и ничего кромѣ улыбки или сожалѣнія онѣ не вызываютъ. Секты же вредныя въ гражданскомъ отношеніи, какъ наши скопцы и хлысты, преслѣдуются законами въ самыхъ свободныхъ странахъ, какъ напр., мормоны въ Америкѣ.
Комисія пришла къ убѣжденію, что существованіе раскольниковъ, отвергающихъ верховную власть, не доказано. Спеціалисты же говорятъ, что это не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію. Они соглашаются, что въ принципѣ раскольники признаютъ необходимость верховной власти, признаютъ даже іерархію и всѣ таинства, т. е. если-бы можно было возвратиться ко временамъ до патріаршества Никона, имѣть древлеправославнаго царя и іерархію; но такъ какъ это, по ихъ мнѣнію, невозможно и потому не возможно признавать ихъ въ настоящее время и слѣдуетъ повиноваться имъ, только уступая силѣ. Такъ именно и поступаютъ ѳеодосѣевцы, филиповцы и нѣкоторыя другія безпоповщинскія секты, неупотребляющія молитвы за царя. По ихъ убѣжденіямъ, въ русской церкви и государствѣ царствуетъ антихристъ, который по своимъ свойствамъ и дѣйствіямъ значительно отличается отъ антихристовъ въ общемъ смыслѣ, который, какъ духъ богопротивнаго отступленія, живетъ и дѣйствуетъ во всѣхъ православныхъ, преимущественно же въ лицахъ правительственныхъ, духовныхъ и свѣтскихъ и особенно въ лицѣ православнаго государя. Хотя при этомъ нѣкоторыя секты безпоповщинскія съ понятіемъ антихриста отождествляютъ реформы Петра: подушное, перемѣну новаго года, измѣненіе лѣтосчисленія, ревизію, уничтоженіе патріаршества и подъ антихристомъ разумѣютъ преемственный рядъ царствующихъ лицъ, а подчиненіемъ антихристу считаютъ подчиненіе неблагочестивымъ властямъ, но огромное большинство этихъ сектъ, проповѣдуя ученіе объ антихристѣ мысленномъ, опредѣляя его въ смыслѣ всеобщаго отступленія, знаменіе его видитъ въ предметахъ религіозныхъ: въ трехперстномъ сложеніи крестнаго знаменія, именословномъ благословеніи, въ имени Іисусъ и т. п., и потому представительницею антихристовой власти считаетъ власть церковную. Царь и существующія власти при этомъ являются слугами и чтителями антихриста, такъ какъ они держатся ученія православной церкви, покровительствуютъ ей и проч., поэтому, по мнѣнію нѣкоторыхъ, выраженіе антихристъ у раскольниковъ не есть фигуральное или символическое, какъ полагаетъ комисія, а напротивъ, собственное, составляющее точный догматъ и всегда способно возбуждать враждебныя фанатическія чувства не только въ отношеніи къ церкви, но и къ государству; оно не то значитъ, что власти нынѣшняго времени не принадлежатъ къ сектѣ безпоповцевъ, а прямо то, что онѣ вѣруютъ, служатъ и покланяются антихристу. Между тѣмъ всѣ поповцы и иновѣрцы, населяющіе Россію, хотя не признаютъ наше правительство принадлежащимъ въ ихъ сектѣ, но не имѣютъ при этомъ мысли, что оно антихристіанское.
Во всей этой запугивающей рѣчи невольно поражаетъ каждаго спокойнаго человѣка то обстоятельство, что говорящіе ее всячески стараются связать дѣло церкви съ дѣломъ гражданскаго правительства. Имъ кажется недостаточно обвинять раскольниковъ въ томъ, что они церковное правительство считаютъ антихристовымъ, они усиливаются доказать, что и гражданское правительство, по мнѣнію раскольниковъ, есть антихристово. Это усиліе невольно наводитъ на мысль, что нѣкоторые и доселѣ желаютъ дѣйствовать на расколъ не силою христіанскаго убѣжденія, а силою принужденія. Если-бы они думали иначе, то и боролись бы съ расколомъ сами, не вмѣшивая въ эту борьбу свѣтское правительство. Зачѣмъ прибѣгать къ насилію въ дѣлѣ вѣры? Вѣдь это насиліе и произвело и поддерживаетъ расколъ. Съ этимъ въ душѣ несомнѣнно согласятся и противники раскола; но видя н(Явственную слабость духовенства, они стараются привлечь къ нему на помощь полицію, чтобы по крайней мѣрѣ остановить пропаганду. Думаютъ достигнуть этого, запугивая правительство тѣмъ, что расколъ вреденъ и опасенъ не только церкви православной, но и правительству. Въ какихъ тяжкихъ преступленіяхъ не обвиняютъ раскольниковъ? Между тѣмъ во все нынѣшнее царствованіе ни въ одномъ политическомъ процессѣ не попался ни одинъ раскольникъ. Если уже они такъ ненавидятъ наше правительство, какъ воплощеніе антихриста, то какъ-бы имъ не примкнуть въ тайнымъ обществамъ революціонеровъ, поставившихъ своею задачею низвергнуть весь существующій порядокъ въ государствѣ? Повидимому, это для нихъ было бы выгодно во всѣхъ отношеніяхъ: не достигли цѣли — они считали бы себя мучениками за вѣру; достигли цѣли — уничтожили бы царство антихриста. Что же за причина, что они не участвовали ни въ одномъ политическомъ процесѣ, а, напротивъ, во время польскаго мятежа ловили мятежниковъ?
Другой причины мы не можемъ допустить, кромѣ той, что намъ ихъ представляютъ невѣрно; что они не враги ни церкви, ни государству, а просто люди, увлекающіеся религіозными идеями, которыя они понимаютъ и толкуютъ по-своему. Многія ихъ понятія смѣшны, нелѣпы, но изъ этого не слѣдуетъ считать ихъ преступниками. Это люди заблуждающіеся, пожалуй даже иногда помѣшанные, которыхъ слѣдуетъ не наказывать, а наставлять и вразумлять, исключая сектъ, проповѣдующихъ ученіе безнравственное и противообщественное, каковы скопцы и хлысты. Кто же обязанъ это дѣлать? Духовенство, а не правительство. Между тѣмъ духовенство, иногда мало дѣлая для ихъ вразумленія, запугиваетъ правительство, чтобы оно пришло къ нему на помощь своими принудительными мѣрами. Полиція принимаетъ на себя обязанности духовенства. Что можетъ выдти отъ такого смѣшенія понятій и вмѣшательства правительства въ дѣла церкви? Духовенство будетъ ронять авторитетъ церкви въ глазахъ вѣрующихъ, не умѣя справляться съ расколомъ. Оно хе будетъ ронять авторитетъ правительства, вмѣшивая его въ борьбу съ расколомъ, въ которой свѣтская власть можетъ успѣть меньше духовной. Кромѣ того, духовенство сдѣлаетъ правительство нелюбимымъ въ глазахъ раскольниковъ, которые дѣйствительно будутъ повиноваться ему только за страхъ, а не за совѣсть.
На людей отсутствующихъ, или не могущихъ говорить, можно взводить всякія обвиненія; но слѣдуетъ ли это дѣлать? Спеціалисты вѣдь знаютъ расколъ только изъ слѣдственныхъ дѣлъ, да, можно сказать, немногихъ раскольническихъ сочиненій. Между тѣмъ въ немъ богословствующая мысль безпрестанно движется впередъ. Если-бы у него была своя безцензурная пресса, то мы могли бы знать и судить о расколѣ безъошибочно. Но теперь мы объ его вѣроученіи почти ничего не знаемъ, кромѣ того, что намъ сообщаютъ его противники, которые не могутъ быть безпристрастными судьями въ этомъ дѣлѣ. Они представляютъ сторону заинтересованную.
Намъ кажется малодушнымъ весь способъ обращенія нѣкоторыхъ съ жалобами на расколъ къ правительству. Это напоминаетъ* жалобы школьниковъ учителю, или дѣтей родителямъ. Неужели наше духовенство еще не вышло изъ отрочества и не можетъ стоять само на своихъ ногахъ, не опираясь на чужую помощь, въ борьбѣ съ расколомъ? Странна жалоба, что всѣ иновѣрцы живущіе въ Россіи, въ томъ числѣ даже и раскольники-поповцы, хотя не признаютъ нашего правительства своимъ по вѣрѣ, но по крайней мѣрѣ и не считаютъ его антихристіанскимъ, а безпоповцы считаютъ его именно такимъ. Что за дѣтскія обвиненія? Очень нужно нашему правительству знать, считаютъ ли его евреи, шаманы, буряты и прочіе инородцы, христіанскимъ. Не велика честь отъ этого признанія. До какихъ мелкихъ обвиненій могутъ доходить люди, старающіеся во что бы то ни стало насолить своему противнику. Развѣ жидъ или шаманъ потому повинуется нашему правительству, что оно христіанское, а не потому, что оно его оберегаетъ, а въ случаѣ неповиновенія можетъ его насильно заставить повиноваться?
Говорятъ, что большинство безпоповщинскихъ сектъ, содержа ученіе объ антихристѣ, стремится провести его въ жизнь и практику. Въ церковной сферѣ оно проявляется отрицаніемъ молитвы за царя, которая признается ими грѣховною, потому что царь — антихристъ; въ общественной гражданской жизни безпоповцы стремятся уклониться отъ обязанностей вѣрноподданнаго и только, благодаря твердой организаціи государственнаго и общественнаго быта и по своимъ разсчетамъ, не осуществляютъ вполнѣ этихъ стремленій. Болѣе ревностные изъ нихъ основали особую секту странниковъ или бѣгуновъ, которая ученіе о царѣ-антихристѣ со всею строгостью прилагаетъ къ гражданской и общественной жизни. Странники уклоняются отъ военной и всякой другой государственной и общественной службы, отъ записи въ ревизіи, отъ уплаты податей, полученія паспортовъ, и. т. д., потому что все это, по ихъ мнѣнію, виды служенія и подчиненія антихристу. А какъ бороться съ нимъ невозможно, то они считаютъ необходимымъ для вѣчнаго спасенія бѣгать отъ антихристова владычества, бросая дома и семейства, и странствовать, скрываться въ лѣсахъ и пустынныхъ мѣстахъ. Нѣкоторые отвергаютъ въ безпоповцахъ даже патріотизмъ. Что раскольники — безпоповцы ловили польскихъ мятежниковъ, это они, объясняютъ не преданностью правительству, а матеріальными разсчетами, надеждою на возможность грабежа имѣній польскихъ помѣщиковъ и на вознагражденіе со стороны правительства. При другихъ обстоятельствахъ представители безпоповщины — федосѣевцы, говорятъ они, поступили совершенно иначе: при вступленіи Наполеона въ Москву они выслѣди къ нему депутацію съ изъявленіемъ покорности.
Вообще нѣкоторые не вѣрятъ ни одному выраженію чувства преданности безпоповцевъ къ верховной власти, считая всѣ ихъ адресы основанными на обманѣ и лицемѣріи, которые, съ ихъ точки зрѣнія, вполнѣ дозволительны въ сношеніяхъ съ еретическою антихристіанскою властью.
Какъ же, скажемъ мы отъ себя спеціалистамъ, вѣрить въ такомъ случаѣ ихъ молитвамъ за царя, если-бы даже они употребляли ее въ своихъ общественныхъ и домашнихъ богослуженіяхъ? Какимъ образомъ можно считать ее за самый вѣрный признавъ преданности правительству, когда она точно также, какъ и все ихъ поведеніе по отношенію къ правительству, можетъ быть основана единственно на обманѣ и лицемѣріи? Неужели спеціалисты хотятъ непремѣнно отъ раскольниковъ хотя лицемѣрной молитвы за царя?
Что раскольники проклинали русскихъ революціонеровъ въ 1863 г. въ своихъ архипастырскихъ посланіяхъ, то эти произведенія принадлежатъ половцамъ, неотвергающимъ молитвы за царя и признающимъ верховную власть. Въ нихъ спеціалистами допускается и патріотическое чувство. Но за то они тѣмъ сильнѣе ратуютъ противъ молоканъ и духоборцевъ, о которыхъ свѣтская пресса, и наша, и даже заграничная, отзывается не иначе, какъ съ величайшимъ сочувствіемъ и похвалой, какъ о людяхъ чрезвычайно трудолюбивыхъ и хорошей нравственности. Ихъ противники трактуютъ ихъ какъ секту вредную и разрушительную. Кромѣ отрицанія таинствъ и обрядовъ, они не признаютъ, по ихъ словамъ, никакой власти, ни гражданской, ни церковной, на томъ основаніи, что всѣ люди равны, всѣ цари и іереи Богу. Если исправно платятъ подати и исполняютъ государственныя обязанности, то не потому, что признаютъ правительство, а по необходимости и невозможности противодѣйствовать или укрыться отъ исполненія этихъ обязанностей. Но гдѣ открывается эта возможность, они ею пользуются, напр. уклоняются отъ воинской повинности, принимаютъ и скрываютъ дезертировъ и вообще даютъ пріютъ всякому убѣгающему отъ преслѣдованія законныхъ властей или уклоняющемуся отъ подчиненія имъ. Это они считаютъ добродѣтелью. Еще въ царствованіе Екатерины II молокане наравнѣ съ духоборцами подвергались за свое противное государственнымъ и гражданскимъ законамъ ученіе мѣрамъ строгости. Въ царствованіе Павла у нихъ начали появляться такъ называемые обрядники, въ которыхъ излагалось вѣроученіе ихъ въ смыслѣ повиновенія верховной власти, но не смотря на всѣ ихъ увѣренія, что они признаютъ верховную власть богопоставленною и приносятъ моленія за царя, въ 1814 г. они были лишены права на выборы въ общественныя должности, а въ 1820 г. признаны сектантами болѣе вредными и поставлены наряду съ раскольниками, не молящимися за царя, съ духоборцами и даже скопцами. Такъ они трактовались и во всѣхъ послѣдующихъ узаконеніяхъ. Церковное управленіе въ 1842 году, на запросъ министра внутреннихъ дѣлъ о молоканахъ, отозвалось, что хотя они повидимому держатся си писанія, но берутъ изъ него только то, что нравится, не признаютъ присяги, не уважаютъ вѣрности никакой власти, не признаютъ ее богопоставленною, повинуются только, поколику нельзя противиться, — секта разрушительная. Но трудолюбія ихъ не отвергаютъ и сами противники, только это трудолюбіе не имѣетъ, по ихъ словамъ, никакого отношенія къ вопросу о признаніи или отрицаніи ими власти и является не выраженіемъ ихъ покорности закону, а основывается на ихъ стремленіи въ благосостоянію и на ихъ убѣжденіи, что нужно не только святить день суботній, но и шесть дней недѣли дѣлать, т. е. работать усердно.
Хорошо, если-бы такія убѣжденія о трудѣ были у всего народа и онъ достигъ бы такого же благосостоянія, какимъ пользуются молоканы. Винятъ ихъ въ ученіи вредномъ для государства и общества, называютъ ихъ сектою разрушительною, а между тѣмъ ни одинъ членъ этого многочисленнаго религіознаго общества не замѣшанъ ни въ одномъ политическомъ процесѣ. Послѣ этого трудно вѣрить всему тому, что объ нихъ говорится дурнаго ихъ противниками можетъ быть только по невѣдѣнію. Сами молоканы защищаться не могутъ. Это въ соединеніи съ ихъ трудолюбіемъ, трезвостью и честностью, невольно будетъ привлекать къ нимъ всеобщее сочувствіе, какимъ они и пользуются.
Нѣкоторые опровергаютъ мысль комисіи, что изъ всѣхъ сектъ и толковъ раскольническихъ только хлысты и скопцы отвергаютъ бракъ. Отверженіе брака составляетъ одинъ изъ существенныхъ пунктовъ ученія федосѣевцевъ, какъ и большей части безпоповщинскихъ толковъ. По ихъ убѣжденію, нынѣ, когда царствуетъ антихристъ, нѣтъ болѣе православныхъ священниковъ, которые могли бы совершать и освящать брачные союзы, и потому всѣ истинные христіане, т. е. принадлежащіе въ ихъ сектѣ, обязаны жить дѣвственно, внѣ брака. Но крайняя распущенность, возникшая вслѣдствіе этого противоестественнаго требованія, заставила нѣкоторыхъ изъ нихъ въ половинѣ прошлаго столѣтія искать средства въ превращенію зла, въ отверженіи Самого ученія о безбрачіи. Вслѣдствіе этого явились между ними секты, принимающія бракъ, каковы: поморская, нѣтовщина или спасово согласіе. Поморцы вѣнчаются у своихъ наставниковъ, спасовцы даже въ православныхъ церквахъ; федосѣевцы, филиповцы и странники также начали допускать бракъ, иногда даже съ совершеніемъ религіознаго обряда; но бракъ ихъ среди истыхъ сектантовъ считается блуднымъ сожитіемъ, союзомъ грѣховнымъ; ихъ не допускаютъ даже въ свои часовни, а позволяютъ, какъ тяжкимъ грѣшникамъ, стоять только въ притворѣ. Съ этими прочіе члены семейства не должны имѣть общенія ни въ пищѣ, ни въ питьѣ. Если же федосѣевцы, особенно въ послѣднее время, стали снисходительнѣе смотрѣть на своихъ брачныхъ членовъ, такъ называемыхъ новоженовъ и староженовъ, то это они дѣлаютъ только для того, чтобы прикрыть свое вредное въ гражданскомъ отношеніи бракоборное согласіе, и показаться передъ правительствомъ и обществомъ людьми, какъ-бы признающими бракъ, а также и изъ опасенія, чтобы брачные федосѣевцы не перешли въ поморство или православіе. Только нѣтовцы и поморцы смотрятъ на свои брачные союзы, не какъ на блудное сожитіе, а какъ на бракъ вѣчный и неразрывный. Федосѣевцы же, филиповцы и странники, вопреки правиламъ своей секты, такъ или иначе вступающіе въ браки, рано или поздно ихъ расторгаютъ, чтобы не быть подъ постояннымъ отлученіемъ въ своемъ обществѣ, и избавиться укоровъ совѣсти за 45лудъ, или переходятъ въ поморство или православіе.
Спеціалисты соглашаются, что въ принципѣ всѣ вообще безпоповцы не отвергаютъ брака, подобно тому, какъ они признаютъ въ принципѣ и верховную власть, но на самомъ дѣлѣ всѣ они, за исключеніемъ поморцевъ и спасовцевъ, не признаютъ нынѣшнихъ браковъ и властей законными.
Нѣкоторые говорятъ, что нѣтъ никакихъ основаній въ измѣненію принятыхъ комитетомъ 1864 года признаковъ для раздѣленія сектъ на болѣе и менѣе вредныя, и относятъ къ болѣе вреднымъ:
1) Іудействующихъ (они же суботники или жидовствующіе), отвергающихъ пришествіе Іисуса Христа.
2) Духоборцевъ, молоканъ, прыгунковъ или скакуновъ и штундистовъ, которые не признаютъ никакихъ таинствъ и въ ученіи которыхъ заключаются задатки противообщественныхъ стремленій.
3) Хлыстовъ, шалапутовъ и другія отрасли хлыстовщины (люди Божіи, духовные христіане), которые проповѣдуютъ перевоплощеніе, признаютъ человѣкообожаніе и отвергаютъ бракъ, какъ скверну.
4) Скопцовъ, которые, допуская наравнѣ съ хлыстами человѣкообожаніе, посягаютъ сверхъ того на оскопленіе себя и другихъ.
5) Самокрещенцевъ, признающихъ царствованіе антихриста, въ лицѣ предержащей власти; странниковъ, иначе сопѣлковцевъ или бѣгуновъ, содержащихъ то же ученіе объ антихристѣ и сверхъ того требующихъ бѣгства изъ общества, во избѣжаніе подчиненія антихристову владычеству; странно-пріимцевъ, входящихъ въ составъ бѣгунской секты, дающихъ пріютъ своимъ безпаспортнымъ единовѣрцамъ; федосѣевцевъ, филиповцевъ, проповѣдующихъ ученіе о царствованіи антихриста мысленнаго, заключающагося въ мнимыхъ ересяхъ православной церкви, и другіе мелкіе безпоповщинскіе толки, примыкающіе своимъ ученіемъ то къ федосѣевцамъ, то къ филиповцамъ, каковы: аристовщина, аароновщина. Всѣ эти секты, въ силу ихъ ученія о царствованіи антихриста, отвергаютъ молитву за царя и бракъ.
6) Тѣхъ раскольниковъ-поморцевъ, которые принимая молитву за царя, не признаютъ брака.
Менѣе вредными, по мнѣнію спеціалистовъ, должны быть признаны:
1) Всѣ толки поповщинскіе подъ разными названіями.
2) Изъ безпоповщинскихъ толковъ поморцы, принимающіе молитву за царя и бракъ, и нѣтовцы или спасово согласіе, принимающіе таинства крещенія и брака въ православной церкви. Здѣсь поименованы только секты болѣе или менѣе извѣстныя и обслѣдованныя. Поэтому каждая вновь появляющаяся секта, по мнѣнію спеціалистовъ, должна быть изслѣдована и, по соглашенію съ церковнымъ правительствомъ, относима къ тому или другому отдѣлу сектъ, т. е. болѣе или менѣе вредныхъ, тѣмъ порядкомъ, который будетъ указанъ закономъ.
Мы не думаемъ, чтобы этимъ мнѣніемъ выражались большія надежды на бюрократическій способъ веденія дѣлъ о раскольникахъ.
О предоставленіи раскольникамъ извѣстныхъ гражданскихъ правъ, нѣкоторые разсуждаютъ такъ:
При установленіи на прочныхъ началахъ общественныхъ и религіозныхъ правъ раскольниковъ, нужно имѣть въ виду, чтобы постановленія и распоряженія правительства не имѣли ничего похожаго ни на преслѣдованіе раскола, ни на послабленіе, тѣмъ паче покровительство ему. Если преслѣдованіе раскольниковъ, какъ показалъ опытъ, возбуждая ихъ фанатизмъ, можетъ скорѣе вести въ усиленію и распространенію раскола, нежели къ его совращенію и прекращенію, то съ другой стороны исторія и характеръ раскола несомнѣнно убѣждаютъ въ несостоятельности мнѣнія, что будто бы предоставленіемъ наибольшей свободы расколу всего легче достигнуть его ослабленія и совершеннаго паденія. Исторія свидѣтельствуетъ, что въ царствованіе Екатерины II и Александра I, когда раскольникамъ были дарованы самыя широкія гражданскія и общественныя права, расколъ не ослабѣлъ, а усилился, окрѣпъ и разширился. Въ то время въ самой Москвѣ возникали такія общины, какъ знаменитыя до сихъ поръ Преображенское и рогожское кладбища; устроились разныя раскольническія учрежденія и въ другихъ городахъ.
Въ то время болѣе всего явилось у раскольниковъ бѣглыхъ поповъ, бросившихъ православную церковь. Ихъ вначалѣ настоящаго столѣтія было болѣе 200 человѣкъ. Вотъ куда повела предоставленная раскольникамъ свобода. Въ Пермской губерніи въ 1820 г., расколоучители и бѣглые попы совращали цѣлыя селенія въ свою секту и заставляли опасаться за опустѣніе православныхъ церквей. Вообще всякое послабленіе расколу раскольники умѣютъ обращать въ средство для его распространенія. Это явленіе основывается главнымъ образомъ на глубокомъ уваженіи народа къ верховной власти, которая въ его понятіяхъ соединена съ представленіемъ величія и безусловнаго авторитета. Отсюда происходитъ, что народъ, вслѣдствіе своей неразвитости, гуманность, снисходительность законной власти смѣшиваетъ съ одобреніемъ. Рядовые сектанты, даже и при недовѣрчивомъ взглядѣ на власть существующую, въ силу національнаго чувства, не могутъ отрѣшиться отъ подобнаго представленія и почти всегда въ одномъ лишь благосклонномъ и милосердомъ отношеніи власти думаютъ видѣть ея сочувствіе къ самымъ ихъ убѣжденіямъ, выраженіе правоты этихъ убѣжденій. Вожаки же и пропагандисты раскола, хорошо понимая это свойство народнаго духа, въ интересахъ своего дѣла, даже распространяютъ ложные указы о свободѣ раскола, и слова государя, исполненныя благоволенія къ своимъ подданнымъ, стараются истолковать въ смыслѣ юридическаго покровительства расколу. Они создавали изъ нихъ такъ называемыя золотыя грамоты, которыя въ значительномъ числѣ распространялись въ послѣднія 10—15 лѣтъ. Поэтому, по мнѣнію нѣкоторыхъ, главная задача и цѣль законодательства, по отношенію въ расколу, должна заключаться въ томъ, чтобы: 1) дать сектантамъ такое внѣшнее положеніе, которое, устраняя мысль о преслѣдованіи, не давало бы основанія для заключенія о правотѣ ихъ убѣжденій, и 2) всемѣрно охранять православный народъ отъ соблазна и пропаганды со стороны раскола. Необходимо, чтобы мѣропріятія въ пользу раскольниковъ не нарушали законныхъ правъ и интересовъ господствующей церкви.
Намъ непонятно, почему нѣкоторые думаютъ, что снисхожденіе правительства раскольники считаютъ за одобреніе своихъ вѣроученій? Говорятъ, что это происходитъ отъ коренной черты народнаго духа преданности и благоговѣнія передъ властью. Но почему же эта покорность власти не заставляетъ ихъ принимать, ученія православной церкви, къ которой принадлежитъ сама эта власть? На самомъ дѣлѣ выходитъ, что раскольники такіе покорные и преданные власти, являются самыми упорными ея противниками, когда она хочетъ ихъ обратить въ православіе. Ихъ обвинители очевидно противорѣчатъ сами себѣ, путаясь въ измышляемыхъ ими софизмахъ. Раскольники, по ихъ описаніямъ, являются врагами общества и правительства, между тѣмъ, вамъ по природѣ они благоговѣютъ передъ верховною властью. И эти самыя благоговѣйныя чувства они обращаютъ во вредъ этой же самой власти, принимая ея снисходительность къ своимъ заблужденіямъ за ихъ одобреніе.
Тутъ выходитъ такая запутанная аргументація, которой никакъ себѣ не уяснишь. Яснымъ выходитъ только одно, что не довернется раскольникъ — его обвиняютъ, и перевернется — тоже обвиняютъ. Не хочетъ онъ мѣнять своей вѣры, его тѣснятъ, представляютъ врагомъ государства и Общества. Принимаетъ онъ съ благодарностью милость правительства къ своимъ религіознымъ мнѣніямъ, онъ и тутъ оказывается виноватымъ, потому что не такъ ее понимаетъ, какъ хочется другимъ. Онъ долженъ принимать ее за нисхожденіе къ своимъ заблужденіямъ, а не за одобреніе ихъ. Нѣкоторыя изъ заключеній комисіи о представленіи извѣстныхъ правъ гражданскихъ и касающихся отправленія богослуженія, по мнѣнію нѣкоторыхъ спеціалистовъ, не согласны съ постановленіями комитета 1864 года. Такъ они не одобряютъ:
1) Разрѣшенія въѣзда въ имперію заграничныхъ раскольниковъ, хотя-бы принадлежащихъ въ сектамъ и менѣе вреднымъ, ибо это, по ихъ мнѣніямъ, усилитъ расколъ приливомъ новыхъ силъ.
2) Не желаютъ, чтобы раскольникамъ всѣхъ сектъ позволено было записываться въ иконописные цехи, а только менѣе вредныхъ сектъ, для огражденія православныхъ отъ распространенія иконъ съ намѣренно-искаженными и даже неприличными изображеніями.
3) Желаютъ, чтобы въ служебныхъ правахъ раскольники даже менѣе вредныхъ сектъ были подвергнуты нѣкоторымъ ограниченіямъ, какъ-то: безусловному лишенію ихъ права избранія въ городскіе головы, а къ занятію должностей сельскихъ старостъ, добросовѣстныхъ, волостныхъ старшинъ, сборщиковъ податей и др., допускать только въ тѣхъ обществахъ, гдѣ раскольниковъ болѣе, нежели православныхъ и съ тѣмъ условіемъ, чтобы тамъ, гдѣ волостнымъ старшиною будетъ раскольникъ, помощникъ его всегда былъ изъ православныхъ.
Можетъ показаться, что безмѣрно ослабѣла церковь, если она хочетъ такъ сильно опираться на внѣшнюю силу, чтобы сохранить свою паству.
Но, въ оправданіе этихъ мѣръ, говоритъ, что раскольники, жалуясь на стѣсненія и домогаясь свободы для себя, менѣе всего способны терпѣть свободу убѣжденій въ другихъ. Отъ этого тамъ, гдѣ они чувствуютъ свою силу и пользуются свободою, они и теперь стремятся оказывать матеріальное вліяніе на православныхъ и нерѣдко прибѣгаютъ къ насилію, особенно по отношенію къ тѣмъ, которые оставляютъ свои раскольническія убѣжденія. Раскольническіе богачи всячески притѣсняютъ православныхъ, находящихся отъ нихъ въ зависимости; въ тѣхъ селахъ, гдѣ преобладаетъ раскольническое населеніе, православные жалуются на обиды со стороны раскольниковъ. Эти притѣсненія увеличатся въ ущербъ православія, если предоставить раскольникамъ право общественной службы на общемъ основаніи.
4) Желаютъ сохраненія правилъ о недопущеніи перехода къ раскольникамъ поповщинской секты священно-служителей православной церкви, съ отпаденіемъ отъ православія и предоставленія раскольникамъ менѣе вредныхъ сектъ облегченія лишь тѣмъ, которые сами будутъ о томъ просить.
Въ числѣ облегченій для раскольниковъ, менѣе вредныхъ сектъ, комисіей предположено: въ мѣстахъ, гдѣ уничтожены прежнія молельни, допустить, съ разрѣшенія министра внутреннихъ дѣлъ по предварительномъ сношеніи начальника губерніи съ мѣстнымъ епархіальнымъ начальствомъ, обращеніе на этотъ предметъ жилыхъ зданій.
Нѣкоторые говорятъ, что хотя повидимому примѣненіе этого постановленія ограждено отъ злоупотребленій тѣмъ самымъ, что должно происходить только по полученіи разрѣшенія въ высшихъ правительственныхъ инстанціяхъ и касается лишь мѣстъ, гдѣ уничтожены прежнія молельни; тѣмъ не менѣе однако, необозначеніе точнаго количества раскольниковъ, которое давало бы право на обращеніе жилыхъ зданій въ молельни (или что тоже на постройку молеленъ), раскольники безъ особеннаго труда могутъ достигнуть того, что въ одномъ православномъ приходѣ будетъ устроено по нѣскольку раскольническихъ моленныхъ и преимущественно въ деревняхъ, гдѣ православныхъ церквей не существуетъ. Раскольники не преминутъ объяснять православнымъ, что пользуются большею свободою въ устроеніи молитвенныхъ зданій, нежели православные, что, значитъ, само правительство признаетъ ихъ молитвенные домы болѣе нужными для народа, нежели православные храмы. Понятно, что это въ простомъ народѣ можетъ произвести смущеніе. Кромѣ того, по приглашенію раскольниковъ, нѣкоторые, а потомъ и многіе изъ православныхъ будутъ ходить въ моленныя, сначала изъ любопытства, затѣмъ по привычкѣ, а наконецъ подъ вліяніемъ раскольниковъ и по рѣшительному предпочтенію ихъ православнымъ церквамъ, т. е. по причинѣ окончательнаго совращенія въ расколъ. Поэтому необходимо опредѣлить, какое именно количество раскольниковъ имѣетъ право на открытіе новыхъ моленныхъ и чтобы при этомъ не были нарушены законныя права и интересы господствующей церкви.
Неужели такъ разсуждающіе не видятъ, что совращеніе въ расколъ также удобно и при одной часовнѣ или молельнѣ, какъ и при десяти, если расколъ такъ соблазнителенъ для простаго народа? Вѣрно въ немъ есть какая нибудь внутренняя сила, съ которою и слѣдовало бы бороться нашему духовенству, а не побуждать правительство на репресивныя мѣры, отталкивающія отъ него самыхъ преданныхъ ему людей. Между тѣмъ церковная власть, сколько намъ извѣстно, иногда сообщала гражданскимъ властямъ, что послѣдователи даже болѣе вредныхъ раскольническихъ сектъ нерѣдко совершаютъ открыто свои религіозные обряды, къ соблазну православныхъ, а раскольничьи уставщики, подъ предлогомъ разъѣздовъ по частнымъ дѣламъ, пропагандируютъ свое ученіе, совращая въ оное послѣдователей святой церкви, и просила, въ предотвращеніе указаннаго соблазна, возложить на полицію соотвѣтственныя мѣропріятія.
Вопросъ о предоставленіи раскольникамъ извѣстныхъ гражданскихъ правъ на время пріостановился. По рано ли, поздно ли, онъ несомнѣнно рѣшится въ смыслѣ благопріятномъ для свободы совѣсти. Не распространяясь болѣе объ этомъ предметѣ, мы считаемъ нелишнимъ привести коротенькое описаніе современнаго положенія англійскихъ дисидентовъ, т. е. такихъ же раскольниковъ, въ Англіи, заимствуя это описаніе у французскаго писателя Ложеля въ его сочиненіи «L’Angleterre politique et sociale», 1873.
Англо-саксонская раса любитъ заниматься богословскими вопросами. Англичанинъ, угрюмый, пытливый, энергическій, стремился и въ области вѣры добиться истины своими собственными усиліями, не подчиняясь никакому человѣческому авторитету, тѣмъ болѣе авторитету человѣка, чуждаго и далекаго отъ Англіи — папы.
Съ древнѣйшихъ временъ Англія въ дѣлѣ вѣры признавала владычество одного Бога, слушала и старалась понять одно божественное слово. Вотъ почему она не могла оставаться католическою и сдѣлалась протестантскою. Но эта побѣда свободы изслѣдованія въ области религіи надъ авторитетомъ церкви досталась нелегко. Пролиты были цѣлые ручьи человѣческой крови. Извѣстно, какъ безпощадна и въ то же время изобрѣтательна была латинская церковь въ преслѣдованіи еретиковъ. Все это Англія должна была испытать на себѣ, особенно во времена Стюартовъ; все это главнымъ образомъ и было причиною революціи 1668 года. Она была результатомъ не философскихъ ученій, какъ во Франціи революція 1792 года, а стремленій англійскаго характера освободиться отъ господства папизма. Къ борьбѣ за религіозную свободу присоединилась борьба за политическія права. Поэтому то эта борьба, затронувшая самые глубокіе интересы всѣхъ классовъ народа, была такъ упорна и продолжительна и оставила такіе глубокіе слѣды во всемъ строѣ англійской жизни. Англія вышла изъ этой борьбы болѣе могущественной, богатой, свободной, страшной и славной, чѣмъ прежде. Идеи англійской революціи были понятны и близки не только образованнымъ классамъ, но и простому народу.
Вслѣдъ за политическою и религіозною свободою, въ Англіи начало появляться множество религіозныхъ сектъ. Секты эти вызываются живымъ религіознымъ чувствомъ, наполняющимъ все англійское общество. Религія въ Англіи встрѣчается вездѣ, входитъ всюду, овладѣваетъ всѣми. Невѣрные (это имя дается тѣмъ, кто осмѣливается отвергать религіозный авторитетъ даже св. писанія) составляютъ маленькую разбросанную, робкую кучку, безъ связи съ народомъ. Насмѣшка надъ вещами священными не дозволяется. Имъ покровительствуетъ безмолвное согласіе всѣхъ вѣроисповѣданій. Можно сказать, что по всей странѣ царитъ плотная религіозная атмосфера, которая покрываетъ все, облекаетъ политику, законодательство, литературу, филантропію, воспитаніе, нравы.
Библія и доселѣ есть настольная книга каждаго семьянина и каждое воскресенье онъ читаетъ ее своему семейству. Не наука или философія безпрестанно исправляетъ и совершенствуетъ нравственный идеалъ націи, а религія. Тотъ не знаетъ англійской націи, кто причину ея могущества видитъ только въ англійской конституціи. Конституція — это видимое для всѣхъ покрывало, истасканное вѣками, старыя лохмотья, которыя прикрываютъ душу, а эта душа — свобода, не философская, основанная на разумѣ, но свобода религіозная. Эта свобода была родоначальницею всѣхъ другихъ видовъ свободы.
Но не вдругъ утвердилась и религіозная свобода. Долго еще продолжалась борьба между протестантствомъ и католичествомъ. Потомъ началось высокомѣрное отношеніе господствующей государственной религіи ко всѣмъ сектахъ, возникшимъ вслѣдъ за политическою и религіозною свободою. Сектантовъ уже не мучили, но лишали разныхъ гражданскихъ правъ, пока, съ развитіемъ просвѣщенія и лучшаго пониманія духа христіанства, наступила пора полной и дѣйствительной, а не номинальной вѣротерпимости.
Ложель слѣдующимъ образомъ описываетъ современное положеніе дисидентскихъ церквей въ Англіи. Дисидентскія церкви, возникшія изъ живаго религіознаго чувства, сдѣлались школами гражданъ. Извѣстно, что религіозное чувство человѣка есть самая устойчивая сила въ борьбѣ его съ природнымъ эгоизмомъ. Соприкосновеніе и свободное соперничество разныхъ церквей способствуютъ гражданскимъ добродѣтелямъ, ибо эти церкви наблюдаютъ одна за другою и обуздываютъ другъ друга. Хотя всѣ онѣ болѣе заботятся о томъ, чтобы образовать христіанъ и людей, чѣмъ гражданъ, но гражданскія добродѣтели выходятъ изъ религіозныхъ посѣвовъ. Религіозная свобода сливается съ гражданскою: та и другая налагаютъ обязанности и дѣлаютъ изъ жизни постоянный трудъ.
«Такимъ образомъ Англія имѣетъ въ одно и то же время выгоды религіи государственной и полной свободы вѣроисповѣданій. Обѣ церкви, государственная и дисидентская, съ точки зрѣнія религіозной, служатъ чѣмъ-то въ родѣ эквивалентовъ палаты лордовъ и палаты общинъ. Одна представляетъ прошедшее, неподвижныя воспоминанія, другая — страсти и тревоги настоящаго. Обѣ вмѣстѣ служатъ прочнымъ нравственнымъ фундаментомъ для политическаго зданія Англіи».
Ложель, сравнивая свое отечество съ Англіей, весьма остроумно замѣчаетъ, что французской политикѣ всегда не достаетъ протестантскаго духа, который не есть ни духъ возмущенія, ни рабство. Протестантство, какъ извѣстно, съ давнихъ временъ едва прозябаетъ на французской почвѣ. Между тѣмъ, если-бы эти дисиденты не были гонимы и изгнаны изъ Франціи, то, весьма вѣроятно, не произошло бы тѣхъ страшныхъ явленій, которыя произвела французская революція. Старая партія гугенотовъ своею строгою нравственностью и независимостью своихъ мнѣній была бы опорою для ослабѣвшей королевской власти, укоромъ для развращенной и хищнической придворной партіи и предметомъ народныхъ симпатій. Такимъ образомъ Франція могла бы двигаться впередъ безъ кровавыхъ потрясеній. Но, къ несчастію, Варѳоломеевская ночь, посягнувши на свободу совѣсти и вздумавши задушить въ зародышѣ всякую независимую мысль даже въ области вѣры, въ отдаленномъ будущемъ произвела страшное потрясеніе всѣхъ основъ общества и государства. Варѳоломеевская ночь оказалась союзницею французской революціи и родоначальницею современнаго религіознаго индиферентизма и атеизма во Франціи.
Всѣ религіозныя общества или секты въ Англіи имѣютъ свои правила, законы, дисциплину, исповѣданія вѣры. Великая національная англійская церковь живетъ подъ ревнивымъ взоромъ церквей дисидентскихъ, которыя на половину свѣтскія и которыя ее обязываютъ безпрестанно выходить изъ ея вѣковаго спокойствія и вмѣшиваться въ дѣла земныя. Она не можетъ сохранить своей власти надъ душами иначе, какъ подъ условіемъ не оставаться нечувствительною къ тому, что ихъ волнуетъ. Она подходитъ въ политическимъ заботамъ какъ-бы издали и съ высокомѣріемъ, но она не игнорируетъ ихъ и не презираетъ. Она изъ своего могущества дѣлаетъ поддержку старому порядку вещей, но вмѣстѣ съ тѣмъ и всѣмъ необходимымъ нововведеніямъ, которыя вызываются прогресомъ. Она смѣшивается съ народомъ: ее видятъ въ школѣ, въ общинѣ, на скамьяхъ судовъ. Всюду она распространяетъ лучи свѣта и теплоты. Высокая церковь имѣетъ двухъ архіепископовъ, 26 епископовъ и кромѣ того каждая епархія имѣетъ своихъ архидіаконовъ, діаконовъ, канониковъ, подканониковъ, декановъ капитуловъ, деревень, провинцій, университетскихъ колегій и т. д. Англиканское духовенство обладаетъ громадными матеріальными средствами.
Но рядомъ съ этою богатою и безчисленною іерархіею дисидентскія церкви имѣютъ свою: онѣ имѣютъ свои церкви, свои имущества, свои синоды, свои ежегодные парламенты. Методисты Веслея имѣютъ болѣе 7,000 капеллъ, первоначальные методисты — 3,000 капеллъ. Индепенденты и баптисты имѣютъ болѣе 8,000 капеллъ. Масса сектъ живетъ уединенно, смиренно, но свободно: друзья, унитары, моравскіе братья, новые веслейцы, библейскіе христіане, святые послѣдняго дня, англійскіе пресвитеріане, соединенные пресвитеріане, и проч., и проч. Многія изъ этихъ сектъ, по своему ученію, имѣютъ большое сходство съ нашими раскольниками. Самыя странныя и даже повидимому нелѣпыя ученія находятъ своихъ послѣдователей даже въ такой просвѣщенной странѣ, какъ Англія. Но нѣтъ только такихъ изувѣрскихъ ученій, какъ у нашихъ скопцовъ. Эти наши сектанты приближаются къ изувѣрамъ, встрѣчающимся только въ Индіи. Пламенный востокъ всегда производилъ пламенныхъ фанатиковъ и изувѣровъ.
Кромѣ множества разныхъ мелкихъ сектъ въ Англіи уцѣлѣлъ и католицизмъ. Католики имѣютъ свои монастыри, школы, церкви, благотворительныя заведенія.
Всѣ эти церкви, будучи свободны, стараются управляться сами собою. Онѣ требуютъ отъ своихъ членовъ денежныхъ приношеній, безкорыстныхъ усилій. Эти члены добровольно подчиняются ихъ дисциплинѣ. Чѣмъ болѣе церковь принижена, тѣмъ болѣе отъ своихъ членовъ она требуетъ времени, горячности, преданности. Въ портовыхъ и большихъ мануфактурныхъ городахъ буржуазія, возрастая въ тѣни сектъ, долгое время презираемыхъ, считаетъ за честь быть щедрою. Она дорого платятъ за краснорѣчіе своихъ проповѣдниковъ и наполнила бы храмъ богатствами, если-бы этому не препятствовала сама ея вѣра.
Дисиденты имѣютъ видное положеніе въ парламентѣ. Они вносятъ въ политику ту устойчивость, тотъ духъ пропаганды, которые характеризуютъ секты. Они знаютъ, какъ дѣйствовать на народныя массы, какими путями достигнуть до ихъ инстинктовъ, самыхъ молчаливыхъ и скрытныхъ. Они служатъ сразу и авангардомъ и аріергардомъ либеральной партіи и всегда принимаютъ и наносятъ послѣдніе удары.
Соціальные вопросы въ конституціонныхъ странахъ занимаютъ преобладающее положеніе: религіозныя страсти, христіанство, филантропія составляютъ, такъ сказать, подпочву парламента.
Высокая церковь, низкая евангелическая церковь и всѣ другія церкви оспариваютъ вліяніе одна у другой. Онѣ добиваются вліять на законодательство нравственнымъ путемъ. Онѣ не могутъ, какъ политики, заискивающіе расположеніе черни, льстить ея низкимъ страстямъ. Онѣ обязаны говорить съ ней въ одно и то же время строгимъ языкомъ нравственности и бодрствовать надъ ея нуждами. Такимъ образомъ онѣ сообщаютъ христіанскую окраску законамъ о благотворительности, объ общественномъ воспитаніи, о регламентаціи рабочихъ часовъ, объ оздоровленіи жилищъ, о гигіенѣ, даже о законахъ фискальныхъ.
Такимъ образомъ врожденная въ англійскую расу любовь къ свободнымъ изслѣдованіямъ въ области вѣры произвела тысячи различныхъ органовъ для своего проявленія, какъ въ церкви офиціальной, такъ и среди сектъ. Всѣ эти органы при полной свободѣ своихъ отправленій не приносятъ ни малѣйшаго вреда ни обществу, ни государству.
Москва.
1 января.
- ↑ Нѣмецкое заглавіе сочиненія: Predigten von Pastor Bersier. Bremen-Müller.