О двухъ братьяхъ
Шемякинъ судъ
Смирный мужикъ и драчливая жена
Курочка
О двухъ братьяхъ.
правитьЖили-были два брата. Старшій Семенъ, былъ лѣнтяй. Иванъ же былъ хорошій, прилежный парень, но только привыкъ во всемъ слушаться старшаго брата и изъ этого ничего хорошаго не выходило. Хозяйство свое они довели до того, что у нихъ не только не было ни лошади ни коровы, но на дворѣ не осталось даже ни единой курицы. Нужда началась такая, что хоть по міру иди.
— Пойду-ка я да наймусь въ батраки, говоритъ Иванъ Семену. — По крайней мѣрѣ, сытъ буду.
— Ты-то будешь сытъ, а я-то какъ же? — спрашиваетъ его Семенъ.
— И ты наймись, — отвѣчаетъ ему Иванъ.
— Была охота! Я и самъ не пойду въ батраки да и тебя не пущу. Пойдемъ мы лучше на большую дорогу да ограбимъ какого-нибудь купца. Такъ-то будетъ лучше.
— Нѣтъ, грабить я не пойду, — сказалъ Иванъ.
— А пойдешь! — крикнулъ Семенъ. — Сядемъ мы у дороги, я лошадей остановлю, а ты сѣдока огрѣй дубиной, а ужъ я потомъ раздѣлаюсь по-своему.
Долго Иванъ упрашивалъ и умаливалъ не брать его на грабежъ, но Семенъ и слышать не хотѣлъ и притащилъ его на большую дорогу и посадилъ рядомъ съ собою въ кусты.
Вотъ сидѣли они, сидѣли, вдругъ услыхали почтовый колокольчикъ. То ѣхалъ богатый купецъ. Семенъ выскочилъ, остановилъ лошадей и крикнулъ:
— Ну, братъ, начинай!
А братъ-то, вмѣсто того, чтобы выбѣгать на дорогу, убѣжалъ въ лѣсъ.
А ямщикъ и купецъ тѣмъ временемъ соскочили да такъ избили Семена, что у него еле душа въ тѣлѣ осталась, избили да на дорогѣ и бросили. Отлежался Семенъ и пошелъ въ лѣсъ искать брата. Нашелъ онъ Ивана и началъ онъ его бранить и такъ сердился, что выкололъ ему глаза и бросилъ его въ лѣсу, а самъ ушелъ домой.
Долго лежалъ бѣдный слѣпой Иванъ подъ деревомъ. Итти никуда не можетъ — ничего не видитъ, такъ подъ деревомъ и приготовился умереть. Лежалъ онъ, лежалъ и вдругъ слышитъ, что прилетѣли вороны и сѣли надъ нимъ на дерево.
— Каръ! каръ! каръ! — прокричала одна изъ нихъ. — Каръ! А я знаю, какъ глаза вылѣчить! каръ! надо промыть утренней росой.
— Каръ! каръ! каръ! — прокричала другая. — Каръ! А я знаю, какъ разбогатѣть. Надо пойти на полуденное солнышко, тамъ будетъ городъ и въ городѣ вода пропала. А у входа въ городъ стоитъ избушка одной вдовы, и передъ окнами растетъ береза, такъ подъ этой березой есть источникъ воды.
— Каръ! каръ! каръ! — закричала третья ворона. — Каръ! А я знаю, какъ вылѣчить царевну. Надо у нея въ комнатѣ въ правомъ углу поймать въ норѣ мышь, разрѣзать ее и вынуть кусочекъ хлѣбца, который она съѣла вмѣсто царевны, и дать его съѣсть больной.
Вороны покаркали-покаркали и улетѣли.
Иванъ утромъ, на зарѣ, собралъ росу и только что вымылъ ею глаза, какъ тотчасъ же сталъ видѣть еще лучше прежняго. Радостно пошелъ онъ на полуденное солнце. Много-много дней шелъ онъ и вотъ подошелъ къ городу. Жара стояла нестерпимая и въ городѣ не было ни травинки, и деревья стояли сухія, какъ вѣники. По улицамъ еле двигались блѣдные, печальные люди. Иванъ зашелъ къ бабушкѣ-задворенкѣ и просилъ у нея позволенія переночевать.
— Не на радость ты пришелъ сюда, — сказала ему бабушка-задворенка. — Видишь, какая у насъ бѣда въ городѣ.
— А что же у васъ такое? — спросилъ Иванъ.
— Вода пропала. Народъ мретъ какъ мухи. Не знаетъ, что и дѣлать, — отвѣчала бабушка-задворенка.
— А я знаю что дѣлать, — сказалъ Иванъ. — Поди, объяви народу, что я могу достать воду.
— Смотри, Иванъ, не говори глупостей. Вѣдь если не добудешь воды, то тебя разорвутъ.
— Если не добуду, такъ и пускай разорвутъ. Туда, значитъ, молъ, и дорога.
Старуха выбѣжала на улицу и закричала на весь честной народъ, что къ ней пришелъ такой человѣкъ, который берется добыть воду.
Всѣ, кто еще держался на ногахъ, высыпали на улицу и пошли съ Иваномъ.
Иванъ прошелъ къ самому краю города. Спросилъ, чья крайняя избушка, и, узнавъ, что она принадлежитъ вдовѣ, онъ приказалъ начать выкапывать засохшую березу. Работа закипѣла, березу выкопали, но никакихъ слѣдовъ не только воды, но даже сырости не оказалось. На Ивана стали посматривать косо и начали даже задѣвать его. У Ивана душа въ пятки ушла. «Ну, — думаетъ, — конецъ мой пришелъ». Но онъ виду не показалъ и принялся копать еще усерднѣе. Вдругъ заступъ ударился о что-то твердое. Смотритъ — камень.
— Ну, ребята, давай поднимать его! — крикнулъ Иванъ. Камень мигомъ своротили въ сторону и всѣ они едва успѣли выскочить изъ ямы, потому что изъ-подъ камня метнулась струя прозрачной холодной воды. Весь народъ крикнулъ въ одинъ голосъ. Кто пилъ самъ, кто тащилъ ведерко воды домой, чтобы напоить больныхъ домашнихъ. А вода, между тѣмъ, такъ и хлестала и наполнила всѣ канавки, всѣ колодцы, всѣ пруды.
Вышелъ Иванъ отъ бабушки-задворенки бѣднымъ человѣкомъ, а вернулся богачомъ, — такъ щедро наградилъ его городъ.
Переночевалъ онъ у нея, разспросилъ, гдѣ живетъ больная царевна, и пошелъ по указанной дорогѣ. Шелъ онъ, долго ли, коротко ли, и, наконецъ, дошелъ до богатаго города. Остановился у другой бабушки-задворенки и попросился у нея ночевать.
— Ахъ, молодецъ, — сказала ему старушка, — не во-время пришелъ ты къ намъ въ городъ.
— А что такъ? — спросилъ Иванъ.
— Да у насъ царевна очень больна. Можно сказать, что при смерти.
— А вѣдь я могъ бы вылѣчить ее.
— Ой ли? Да что ты говоришь? Вѣдь царь отдастъ ее замужъ за того, кто ее вылѣчитъ, и отдастъ полцарства.
— Поди, бабушка, завтра утромъ къ царю и скажи, что царевну я могу вылѣчить.
Старуха только что встала, такъ и побѣжала къ царю сказать, что пришелъ человѣкъ, который вызывается вылѣчить царевну.
Царь очень обрадовался, и Ивана повели во дворецъ. Дорогой онъ зашелъ въ лавку, купилъ мышеловку. Придя въ комнату больной царевны, онъ поставилъ въ правомъ углу мышеловку. Очень скоро мышеловка захлопнулась, Иванъ досталъ изъ пойманной мышки кусочекъ хлѣба и далъ его съѣсть царевнѣ.
Въ тотъ же день царевнѣ стало лучше, а на слѣдующій день она уже встала съ постели и вышла изъ своей комнаты. Царь былъ безконечно радъ, и когда царевна совершенно поправилась, то онъ выдалъ ее замужъ и отдалъ Ивану полцарства.
Молодые стали жить да поживать, но Ивану очень хотѣлось хоть на время съѣздить домой. Онъ и сталъ звать царевну — поѣдемъ да поѣдемъ! Царевна согласилась. Вотъ наложили они цѣлый обозъ всякаго добра и поѣхали къ себѣ.
Нанялъ Иванъ дома что ни на есть самую лучшую избу и сталъ поживать. А Семенъ чуть что не по міру ходилъ. Приходитъ къ нему Иванъ, а Семенъ и не узнаетъ его. Такой онъ сталъ красивый да нарядный.
— Неужели ты, братъ, не узнаешь меня? — спрашиваетъ его Иванъ. — Я братъ твой.
— Нѣтъ, братъ мой слѣпой и его давно волки съѣли, — отвѣчаетъ Семенъ.
— Нѣтъ, я вижу хорошо, хоть ты и выкололъ мнѣ глаза, и волки меня не съѣли.
Иванъ ушелъ отъ него, не сказавъ ему ничего больше.
На другой день къ Семену приходитъ Иванова жена-царевна и проситъ: нѣтъ ли у него четверика.
— Брату твоему Ивану, — говоритъ она, — нужно мѣрить серебро, золото и самоцвѣтные камни.
Семенъ далъ четверикъ да и говоритъ:
— Этакіе ты пустяки говоришь. Вотъ и видно, что языкъ-то у тебя безъ костей.
Царевна взяла четверикъ и вскорѣ принесла его обратно.
Какъ Семенъ посмотрѣлъ, такъ и ахнулъ. Въ щелкахъ четверика вездѣ остались и серебро, и золото, и самоцвѣтные камни.
Онъ тотчасъ же собрался и пошелъ къ брату. У брата-то изба была убрана, что хоромы, даже стѣны завѣшаны коврами.
Иванъ угостилъ брата и разсказалъ ему, какъ вороны научили его выпутаться изъ бѣды. Не даетъ зависть Семену покоя.
— Выколи ты мнѣ глаза, братъ, — пристаетъ онъ къ Ивану ежедневно.
Иванъ просто отдѣлаться отъ него не могъ. Свелъ онъ его въ лѣсъ и выкололъ ему глаза. Вотъ и лежитъ Семенъ подъ деревомъ и слышитъ, какъ прилетѣла первая ворона и каркнула.
— Я здѣсь! — крикнулъ ей въ отвѣтъ Семенъ.
Ворона испугалась и улетѣла. Прилетѣла вторая ворона и тоже каркнула.
— Я здѣсь! — отвѣтилъ ей Семенъ.
Вторая ворона испугалась и тоже улетѣла.
Прилетѣла третья ворона и тоже каркнула.
— Я здѣсь! — крикнулъ Семенъ.
Третья ворона тоже улетѣла.
Иванъ, видя, что Семенъ не вернулся, пошелъ въ лѣсъ и научилъ его вымыться росой.
Иванъ оставилъ все, что привезъ съ собой, своему брату, а самъ уѣхалъ съ царевной къ царю и сталъ жить да поживать да добро наживать.
Шемякинъ судъ.
правитьВъ одномъ селѣ жили два брата. Одинъ братъ былъ богатый, а другой — бѣдный. Приходитъ однажды бѣдный братъ къ богатому и проситъ у него лошадь, чтобы въ лѣсъ за дровами съѣздить. Богатый далъ ему лошадь, а бѣдный ужъ и хомутъ проситъ.
Разсердился богатый и закричалъ:
— Если будешь еще выпрашивать, то и лошадь назадъ отберу!
Привелъ бѣдный лошадь. Какъ быть безъ хомута? Надумалъ онъ привязать лошадь къ дровнямъ за хвостъ.
Поѣхалъ въ лѣсъ, нарубилъ дровъ полный возъ и привезъ ихъ къ своему двору, отворилъ ворота, а подворотню забылъ вынуть. Лошадь бросилась черезъ подворотню и оторвала себѣ хвостъ. Привелъ бѣдный братъ лошадь къ богатому, а богатый говоритъ ему:
— Я тебѣ давалъ лошадь съ хвостомъ, а ты мнѣ привелъ безхвостую. Отдай мнѣ за нее деньги, а то я пойду въ городъ къ судьѣ на тебя жаловаться.
Негдѣ бѣдному денегъ взять.
Пошелъ богатый въ городъ къ судьѣ Шемякѣ; бѣдный вслѣдъ за братомъ туда же.
Идетъ бѣдный по мосту и думаетъ:
«Засудитъ меня судья, братъ богатъ, а я бѣдный, что я судьѣ на поклонъ понесу?»
Думалъ-думалъ, да и бросился съ моста, чтобы о ледъ до смерти ушибиться.
А. въ это время изъ-подъ моста выѣхали сынъ съ отцомъ. Упалъ бѣдный прямо въ сани и убилъ отца до смерти.
Схватилъ сынъ бѣдняка, посадилъ въ сани и повезъ къ судьѣ.
Пріѣхали къ судьѣ, вылѣзли изъ саней; увидалъ бѣднякъ, что у крыльца камень лежитъ, взялъ его, завязалъ въ платокъ и спряталъ за пазуху.
Привели бѣдняка къ судьѣ, а ужъ братъ его тамъ стоитъ и судьѣ разсказываетъ, какъ бѣдный у его коня хвостъ выдернулъ.
Стадъ бѣдный позади богатаго брата, а какъ судья спросилъ у него, правду ли богатый показываетъ, бѣднякъ вынулъ изъ-за пазухи платокъ съ камнемъ и показалъ судьѣ.
Судья думалъ, что въ платкѣ деньги, и говоритъ богатому:
— Если ты не хочешь брать лошадь безъ хвоста, то пусть она живетъ у твоего брата до тѣхъ поръ, пока у нея хвостъ отрастетъ.
Отошелъ богатый въ сторону, а на его мѣсто сталъ сынъ, у котораго бѣдный отца пришибъ.
Сталъ онъ разсказывать, какъ дѣло было, а бѣднякъ за его спиною узелокъ съ камнемъ судьѣ показываетъ.
Подумалъ судья, что бѣднякъ ему еще денегъ обѣщаетъ, и говоритъ сыну убитаго мужика:
— Дѣло твое правое: какъ онъ ушибъ твоего отца, такъ и ты ушиби его. Пусть твой обидчикъ станетъ подъ мостъ, а ты съ моста на него кинься.
Вышли изъ суда. Бѣдный и говоритъ богатому:
— Ну, братъ, давай мнѣ свою лошадь, пока у нея хвостъ отрастетъ — такъ судья рѣшилъ.
Стало жаль богатому отдавать лошадь и началъ онъ просить бѣднаго, чтобы тотъ лошадь назадъ ему отдалъ.
Бѣдный согласился, только съ тѣмъ уговоромъ, что богатый денегъ дастъ ему пять рублей да козу на придачу.
Взялъ богатый свою лошадь и поѣхалъ домой, а бѣдный подошелъ къ сыну убитаго имъ старика и говоритъ ему:
— Какъ судья рѣшилъ, такъ и быть должно. Пойдемъ вмѣстѣ: я стану подъ мостомъ, а ты съ моста бросайся на меня и задави меня до смерти.
«Либо задавишь его, либо нѣтъ, а самѣто, навѣрное, ушибешься», подумалъ сынъ и началъ съ бѣднякомъ мириться.
Толковали они, толковали и помирились на томъ, что сынъ убитаго старика далъ бѣдняку 50 рублей да лошадь съ хомутомъ и со всею сбруею.
Сталъ бѣднякъ домой собираться, а къ нему посолъ отъ судьи.
— Давай, — говоритъ ему, — то, что судьѣ Шемякѣ обѣщалъ.
Развязалъ бѣднякъ платокъ, вынулъ камень и даетъ его посланному.
— На что мнѣ этотъ камень? — спросилъ тотъ.
— Отдай судьѣ. Я этотъ камень для того взялъ и судьѣ показывалъ, чтобы онъ рѣшилъ въ мою пользу, а не то я убилъ бы его этимъ камнемъ.
Узналъ объ этомъ судья и сказалъ:
— Ну, хорошо, что я рѣшилъ въ его пользу, а то не быть бы мнѣ живымъ! Пришелъ бѣднякъ домой и съ деньгами и съ лошадью.
Смирный мужикъ и драчливая жена.
правитьЖили-были мужикъ съ бабой. Жили они очень бѣдно. Мужика жена ругала и била за всякую бездѣлицу, а мужъ былъ черезчуръ смирный и боялся ея.
По бѣдности жена выпросила у сосѣда ржи на хлѣбъ. Сосѣдъ отсыпалъ ржи на одинъ хлѣбецъ, и жена послала мужа на мельницу смолоть эту рожь. Мельникъ сжалился надъ бѣднымъ мужикомъ и смололъ ему рожь. Идетъ мужикъ домой и несетъ муку въ чашкѣ. Вдругъ поднялся вѣтеръ да какъ дунетъ, такъ вся мука изъ чашки и разлетѣлась. Какъ узнала объ этомъ жена, бросилась на мужа она съ вѣникомъ и прогнала его вонъ изъ избы.
— Да куда же я пойду? — взмолился мужикъ.
— Иди къ вѣтру, проси у него муки! — крикнула ему жена, хлопнувъ дверью.
Поплелся мужикъ куда глаза глядятъ, идетъ да горько планетъ. Дошелъ онъ до лѣса дремучаго. Попадается ему старушка.
— Здравствуй, бабушка, — говоритъ ей мужикъ.
— Здравствуй, добрый человѣкъ. Куда идешь? — спрашиваетъ она мужика. — Куда держишь путь и какъ это тебя занесло въ эту сторонку? Вѣдь сюда и птица не залетаетъ и звѣрь не забѣгаетъ!
— Завела меня, бабушка, сюда неволя, — отвѣчаетъ мужикъ. — Послала меня моя баба на мельницу рожь смолоть. Несу я муку домой и вдругъ поднялся такой вѣтеръ, что сдулъ у меня всю муку. Какъ услыхала объ этомъ моя баба, прибила меня, выгнала и послала искать вѣтра, чтобы просить у него муки. Вотъ я и хожу да вѣтра ищу. А гдѣ его найдешь?
— Такъ пойдемъ со мной, — сказала старуха, — вѣдь я мать вѣтровъ. У меня четыре сынка: первый сынокъ у меня вѣтеръ восточный, второй — вѣтеръ полуденный, третій — вѣтеръ западный, а четвертый — Сиверка, холодный вѣтеръ. Теперь ты мнѣ скажи, который же вѣтеръ сдулъ у тебя муку?
— Полуденный, бабушка, — отвѣчалъ мужикъ.
Вотъ пошелъ мужикъ за старухой, привела она его къ избушкѣ и сказала:
— Вотъ здѣсь я живу. А ты, мужичокъ, полѣзай на печку да хорошенько закутайся, потому что дѣти мои скоро вернутся. А сынъ мой Сиверка шутить не любитъ, какъ разъ заморозитъ.
Тутъ старухины дѣти стали собираться. Когда пришелъ полуденный вѣтеръ, старуха кликнула съ печи мужика и сказала своему сыну:
— Послушай, полуденный вѣтеръ, на тебя вѣдь есть жалоба.
— А что такое? — спросилъ вѣтеръ.
— Зачѣмъ ты бѣдныхъ людей обижаешь? Вотъ этотъ мужичокъ несъ въ чашкѣ муку, а ты ее развѣялъ. Теперь отдай ему муку или заплати ему, какъ знаешь.
— Хорошо, матушка, я ему заплачу, — отвѣчалъ вѣтеръ и, обратившись къ мужику, прибавилъ: — Вотъ мужичокъ, возьми себѣ этотъ ларчикъ, въ немъ ты все найдешь. Чего бы ты ни пожелалъ: денегъ ли, ѣды ли, питья ли, скота ли, все-все можешь спросить у него. Скажи только: ларчикъ, дай мнѣ то-то! и ты сейчасъ все получишь. Вотъ я тебѣ и заплатилъ за муку.
Мужикъ поблагодарилъ вѣтра за ларчикъ и пошелъ домой. Пришелъ онъ къ сердитой женѣ и отдалъ ей ларчикъ.
— На тебѣ, жена, ларчикъ, — сказалъ онъ, — ты въ немъ найдешь все, чего захочешь, только попроси у него.
Баба взяла ларчикъ и сказала ему:
— Ларчикъ! ларчикъ! дай мнѣ муки на хлѣбъ!
На столѣ у нея появилась тотчасъ же мука.
Старуха попросила еще чего-то и тотчасъ же получила. Она осталась очень довольна и перестала бранить и бить мужа.
Черезъ нѣсколько дней случилось помѣщику проѣзжать мимо ихъ избы. Взбеленилась баба.
— Поди, — кричитъ она мужу, — зови его къ намъ въ гости! а не позовешь, такъ изобью тебя до полусмерти.
Испугался мужикъ бабы и побѣжалъ звать знатнаго помѣщика къ себѣ въ гости. А баба между тѣмъ напросила у ларчика всякихъ кушаній и заморскихъ винъ и все наставила на столъ. Помѣщикъ же, услыхавъ приглашеніе, только посмѣялся и послалъ къ мужику на пиръ своихъ слугъ, чтобы тѣ разсказали ему объ угощеньи.
Вотъ пришли слуги къ мужику, усѣлись за столъ и надивиться не могутъ, что въ такой бѣдной избѣ и такое заморское угощеніе. И видятъ они, что за всѣмъ, что нужно, баба обращается къ ларчику. Они сейчасъ и смекнули, въ чемъ дѣло. Одинъ изъ нихъ вышелъ изъ-за стола и побѣжалъ скорѣе сдѣлать точно такой же ларчикъ. Ларчикъ скоро принесли, и слуги устроили такъ, что когда баба вышла изъ избы, они подмѣнили ларчикъ и ушли къ барину.
Баба стала убирать со стола и всѣ остатки выбросила, а вечеромъ обратилась къ ларчику и приказала ему подать ужинъ, но никакого ужина ларчикъ ей не подалъ.
— Что за притча такая! — крикнула баба мужику. — Видно, ларчикъ-то служилъ только на время. Иди сейчасъ же къ вѣтру и требуй отъ него мнѣ муки на хлѣбы, а не то я такъ тебя изобью, что ты и свѣта не взвидишь.
Заплакалъ мужикъ отъ обиды и пошелъ опять въ лѣсъ искать вѣтра. Старуху онъ нашелъ въ избушкѣ и разсказалъ ей про свое горе.
— Ну, подожди моего сына, — отвѣчала она, — онъ теперь скоро будетъ.
Пришелъ скоро полуденный вѣтеръ, и мужикъ разсказалъ ему о своемъ горѣ.
— Жаль мнѣ, что ты мужикъ такой смирный, а жена у тебя такая злая. Подожди, я тебѣ помогу и жена тебя больше бить не будетъ, — сказалъ ему вѣтеръ. — Возьми вотъ этотъ боченокъ. Если жена твоя вздумаетъ бить тебя, то ты только скажи: пятеро изъ бочки, бейте мою жену! а какъ они ее достаточно поколотятъ, то скажи только: пятеро, опять въ бочку!
Мужикъ поблагодарилъ вѣтра и пошелъ домой.
— Ну, вотъ тебѣ, — сказалъ онъ своей бабѣ, — боченокъ вмѣсто ларчика.
— Ну, что мнѣ въ твоей бочкѣ! — крикнула ему въ отвѣтъ жена, разсердилась, схватила ухватъ и хотѣла бить мужа.
Мужикъ подскочилъ къ боченку и сказалъ:
— Пятеро изъ бочки, бейте мою жену хорошенько!
Изъ боченка выскочило пять молодцовъ и принялись бить бабу. Мужикъ, видя, что бабѣ его досталось и что она проситъ у него пощады, сказалъ:
— Пятеро, опять въ бочку!
Пятеро убрались въ боченокъ, и баба послѣ этого стала посмирнѣе. Мужикъ между тѣмъ вспомнилъ о ларчикѣ и сталъ подозрѣвать, что помѣщичьи слуги украли его. Сказалъ онъ объ этомъ женѣ и стали они совѣтоваться, какъ бы имъ обратно получить ларчикъ.
— Да ничего легче быть не можетъ, — сказала ему жена, — разъ у тебя есть такой удивительный боченокъ, такъ ты справиться можешь съ кѣмъ угодно. Поди къ помѣщику да и вытребуй у него свой ларчикъ.
Совѣтъ этотъ мужику понравился. Онъ тотчасъ же пошелъ къ помѣщику и вызвалъ его на кулачный бой. «А не то, — говоритъ, — подавай ларчикъ»
Помѣщикъ разсердился: какъ это мужикъ смѣетъ вызывать его на бой, и захотѣлъ наказать его. Онъ послалъ его въ поле и сказалъ, что сейчасъ и самъ придетъ.
Мужикъ взялъ свой боченокъ и вышелъ въ поле. А помѣщикъ собралъ свою дворню, выѣхалъ къ мужику и, въ видѣ шутки, приказалъ дворовымъ помять ему бока. Мужикъ, видя, что шутки эти плохи, разсердился и крикнулъ:
— Эй, баринъ, слушай! Вели отдать мой ларчикъ, а не то всѣмъ вамъ плохо будетъ!
Но дворня не унималась. Тутъ мужикъ закричалъ:
— Вылѣзайте изъ боченка по пяти на каждаго и бейте нещадно!
Изъ боченка повыскакали молодцы и стали бить всѣхъ нещадно. Помѣщикъ испугался, что его убьютъ наповалъ, и закричалъ что было мочи:
— Мужичокъ! Родимый! Перестань бить сейчасъ ларчикъ твой отдамъ.
Услыхавъ это, мужикъ приказалъ своимъ молодцамъ уйти въ боченокъ, а помѣщикъ послалъ скорѣй за ларчикомъ и отдалъ его мужику.
Мужичокъ взялъ свой ларчикъ и боченокъ и ушелъ домой. Съ тѣхъ поръ стали мужикъ съ бабой мирно жить-поживать и добро наживать.
Курочка.
правитьЖилъ-былъ мужикъ съ бабой и были у нихъ два сына-подростка, такъ что работать они еще не могли. Пошелъ мужикъ на заработки и заработалъ всего на все двугривенный. Попадается ему навстрѣчу пьянчужка съ курицей въ рукахъ.
— Купи, братъ, курицу, — говоритъ ему пьянчужка.
— А что хочешь?
— Давай рубль-цѣлковый.
— Только двугривенный и за душой, — отвѣчаетъ мужикъ. — Да тебѣ вѣдь только и надо. На косушку достанетъ.
Подумалъ-подумалъ пьянчужка и отдалъ курицу: очень ужъ ему выпить хотѣлось. Мужикъ курицу взялъ подъ мышку и — домой. Баба съ дѣтьми голодная ждетъ его. А мужикъ, вмѣсто денегъ, курицу принесъ.
— Ну, не олухъ ли ты! — набросилась на него баба. — Мы голодные, безъ хлѣба, а ты принесъ намъ курицу!
— Ну, баба, не кричи! Курочка снесетъ яички и цыплятъ высидитъ! — отвѣчалъ мужикъ и пустилъ курочку подъ печь.
На слѣдующій день курочка закудахтала — значитъ яичко снесла. Полѣзъ мужикъ подъ печь и вынулъ оттуда не яичко, а камень самоцвѣтный.
— Ну, баба, — говоритъ женѣ мужикъ, — у людей куры несутъ яйца, а у насъ камни.
Посмотрѣла баба на камень да и говоритъ мужу:
— Иди въ городъ да попробуй продать камень-то.
Баба была жадная, нехорошая.
Пошелъ мужикъ въ городъ на базаръ и показалъ свой камешекъ. Собрались купцы съ разныхъ сторонъ, стали камешекъ разсматривать и дали мужику пятьсотъ рублей.
Сталъ мужикъ послѣ этого каждый день носить въ городъ камни самоцвѣтные и такъ разбогатѣлъ, что записался въ купцы, завелъ лавки и сталъ торговать за моремъ, а мальчиковъ отдалъ въ школу учиться. Для городской торговли онъ нанялъ старшаго приказчика. Уѣзжая однажды за море, купецъ и говоритъ своей женѣ:
— Смотри, баба, береги курочку пуще глаза. Если что съ ней приключится, голову съ тебя снесу.
Уѣхалъ купецъ, а къ купчихѣ подъѣхалъ приказчикъ и сталъ у нея разспрашивать, откуда хозяинъ беретъ такіе чудесные самоцвѣтные камни.
Долго отнѣкивалась купчиха, но наконецъ разсказала, что у нихъ есть такая чудесная курочка.
— Покажи да покажи! — приставалъ приказчикъ.
Нечего дѣлать, показала купчиха курочку.
Сталъ ее приказчикъ разсматривать и видитъ у нея подъ крыломъ надпись золотомъ:
«Кто голову съѣстъ, тотъ царемъ будетъ, а кто потроха съѣстъ, тотъ золотомъ будетъ харкать».
У приказчика и голова кругомъ пошла. Сталъ онъ мелкимъ бѣсомъ передъ купчихой извиваться и просить ее зажарить для него курицу.
— Да вѣдь мужъ мнѣ голову снесетъ, — отговаривалась купчиха.
— И не узнаетъ.
Приказчикъ такъ присталъ, что позвала купчиха повара и приказала ему курочку зажарить съ головой и потрохами.
Поваръ поставилъ курочку въ печь, а самъ куда-то вышелъ. Въ это время пришли изъ школы купеческіе сынки и отправились въ печь посмотрѣть, не найдутъ ли чего поѣсть. Увидавъ курицу, одинъ съѣлъ голову, а другой — потроха.
Пришло время обѣдать. Сѣли всѣ за столъ. Вотъ подаютъ курицу. Какъ увидалъ приказчикъ, что ни головы ни потроховъ нѣтъ, такъ вскочилъ и домой. Купчиха за нимъ, а онъ съ ней и говорить не хочетъ. Она и туда и сюда, а онъ только одно и твердитъ:
— Изведи дѣтей, вынь изъ нихъ голову и потроха и дай мнѣ ихъ съѣсть.
Вотъ призываетъ купчиха повара и говоритъ ему:
— Сведи моихъ сыновей въ лѣсъ, зарѣжь ихъ и вынь у нихъ изъ живота голову и потроха куриные.
Привелъ поваръ юношей въ лѣсъ и сталъ точить ножъ.
— Зачѣмъ ты точишь ножъ? Что ты хочешь дѣлать? — спрашиваютъ они.
— Хозяйка приказала мнѣ васъ зарѣзать, достать голову и потроха и подать ихъ на ужинъ приказчику, — отвѣчалъ поваръ
— Не рѣжь насъ, мы тебѣ дадимъ золота сколько хочешь, — взмолились братья.
Поваръ подумалъ-подумалъ да и говоритъ:
— Ну, давайте!
Вотъ и началъ второй братъ плевать ему въ полу и наплевалъ столько золота, что тотъ едва унесъ. Дома у него были щенки. Зарѣзавъ ихъ, онъ вынулъ печенку и мозги и зажарилъ къ ужину. Приказчикъ съѣлъ, но тѣмъ же негодяемъ и остался.
А братья вышли изъ лѣса на большую дорогу и пошли куда глаза глядятъ. Шли они, шли и увидали, что дорога распалась надвое и на углу стоитъ столбъ, и на томъ столбѣ написано:
«Кто пойдетъ направо, тотъ царемъ будетъ, а кто пойдетъ налѣво, тотъ много горя приметъ, но зато женится на прекрасной царевнѣ!»
Поговорили братья, погадали и рѣшили такъ, что старшій пойдетъ, чтобы царемъ сдѣлаться, а младшій пойдетъ на горе-горькое, чтобы жениться на прекрасной царевнѣ.
Вотъ и пошелъ старшій направо. Шелъ-шелъ и пришелъ въ столичный городъ. Жителей въ городѣ многое множество, только всѣ ходятъ повѣся носъ и о чемъ-то плачутъ. Сталъ юноша проситься ночевать къ одной старухѣ, а та и говоритъ:
— Куда мнѣ тебя пустить, и безъ тебя тѣсно.
— Да что ты, бабушка, много ли такому простому человѣку, какъ я, нужно? Гдѣ-нибудь въ уголочкѣ переночую.,
Старуха сжалилась и пустила его. Стали они разговаривать.
— Скажи ты мнѣ, бабушка, отчего это у васъ въ городѣ такъ тѣсно и такъ много народа и о чемъ всѣ такъ горюютъ?
— Царь у насъ померъ, родной мой, — отвѣчаетъ старуха, — ну вотъ бояре-то по царству и кликнули кличъ Всѣхъ, и стараго и малаго, собираютъ въ столицу и всякому даютъ по свѣчѣ. Съ этою свѣчой всякъ идетъ въ соборъ и у кого сама свѣча загорится, тотъ царемъ и будетъ!
Утромъ юноша всталъ, какъ слѣдуетъ вымылся, помолился Богу, поблагодарилъ старушку за теплую постель, за хлѣбъ, за соль и пошелъ въ соборъ. Народа тамъ тьма-тьмущая. У паперти всѣмъ свѣчи раздаютъ. Только что взялъ онъ свѣчу въ руки, какъ она и загорѣлась. Всѣ на него бросились, чтобы затушить свѣчу, да не тутъ-то было: свѣча горитъ все ярче и ярче. Нечего дѣлать: провозгласили его царемъ, одѣли въ парчевую одежду и повели во дворецъ.
Меньшой же братъ между тѣмъ услыхалъ, что въ такой-то далекой странѣ живетъ царевна неописанной красоты, только ужасно жадная до денегъ и завистливая. Царевна эта пустила по царству своему такую вѣсть, что пойдетъ она замужъ за такого богача, который прокормитъ войско ея цѣлыхъ три года. Ну, что же, нашему молодцу золота не занимать стать, онъ и пошелъ попытать счастья. Идетъ онъ путемъ-дорогой, да и плюетъ въ мѣшокъ, чтобы не прійти совсѣмъ нищимъ. Ну, вотъ пришелъ онъ во дворецъ съ полнымъ мѣшкомъ золота и говоритъ тамъ придворнымъ, что желалъ бы исполнить задачу царевны.
Доложили объ этомъ жадной царевнѣ, и съ той поры сталъ нашъ молодецъ содержать царевнино войско, одѣвать, поить, кормить его. Мудрено ли ему было? Какъ увидитъ, что деньги на исходѣ, сейчасъ поплюетъ, и наплюетъ цѣлый мѣшокъ золота. Прокормивъ три года, сталъ онъ требовать, чтобы царевна назначила свадьбу, а царевна держитъ на умѣ совсѣмъ другое. Она всякими правдами и неправдами разузнала, откуда женихъ доставалъ деньги, потомъ задала пиръ и угощала всѣхъ на славу. Только въ кушанье жениха она подсыпала рвотнаго и когда онъ выплюнулъ куриные потроха, она схватила ихъ и проглотила. Съ той минуты она стала плевать золотомъ и была очень довольна.
— Не знаю, что мнѣ съ этимъ дуракомъ дѣлать, — говорила царевна своимъ приближеннымъ боярамъ: — вѣдь втемяшилъ же себѣ въ голову этакую блажь! Жениться хочетъ на мнѣ! Что бы намъ съ нимъ сдѣлать?
— Казнить его! повѣсить! — кричали бояре.
Но царевна убивать его не захотѣла, а велѣла спустить его въ помойную яму.
Молодецъ нашъ едва-едва выбрался и такъ былъ золъ, что только и думалъ о томъ, какъ бы отомстить царевнѣ. Выбравшись изъ ямы, онъ ушелъ изъ города и придя въ лѣсъ, увидалъ, что какіе-то три человѣка спорятъ, ссорятся и дерутся между собой.
— О чемъ это вы спорите? — спросилъ ихъ юноша.
— Да вотъ, добрый человѣкъ, разсуди насъ, — отвѣчали ему. — Нашли мы три находки: боченокъ такой, что стоитъ въ него постучать и тотчасъ же изъ него выйдетъ цѣлое войско, коверъ-самолетъ, на которомъ можно полетѣть куда хочешь, и кнутъ-самобой, только стегни имъ дѣвку и скажи: была дѣвицей, а будь кобылицей, — сейчасъ кобылицей и сдѣлается. Вотъ эти-то три вещи мы никакъ не можемъ между собою раздѣлить.
— Раздѣлить, конечно, не легко, — отвѣчаетъ имъ юноша, — но все же можно. Вотъ что я сдѣлаю. Я сейчасъ вырѣжу лукъ и стрѣлу и пущу стрѣлу вонъ въ ту сторону, то вы бѣгите что есть мочщ кто первый стрѣлу возьметъ, то ему пусть достанется боченокъ, кто добѣжитъ вторымъ, тотъ возьметъ коверъ-самолетъ, а третій получитъ кнутъ-самобой. Согласны?
— Ладно, согласны! пускай стрѣлу
Пустилъ молодецъ стрѣлу далеко-далеко.
Всѣ трое и пустились бѣжать безъ оглядки, а молодецъ-то въ это время взялъ боченокъ да кнутъ-самобой, сѣлъ на коверъ, тряхнулъ за одинъ конецъ и поднялся такъ высоко, что изъ глазъ скрылся. Летѣлъ, летѣлъ и прилетѣлъ, куда захотѣлъ, къ самому царевненому саду и началъ поколачивать въ боченокъ. Войско вышло изъ боченка несмѣтное и съ пушками и со всякими снарядами. Какъ увидала царевна, что войско объѣзжаетъ полководецъ, сидя на конѣ, и готовится напасть на городъ, такъ поскорѣе и выслала бояръ просить мира. Молодецъ велѣлъ схватить пословъ и больно-больно наказать ихъ.
— Скажите своей царевнѣ, — крикнулъ онъ имъ, — чтобы она сама явилась сюда просить мира, а иначе я городъ возьму.
Ну, что же дѣлать! царевна пріѣхала сама, вышла изъ кареты и подошла къ генералу и какъ взглянула на него, такъ и обомлѣла. Узнала она своего жениха.
А женихъ взялъ кнутъ-самобой, стегнулъ царевну по спинѣ и сказалъ:
— Была ты дѣвицей, а теперь будь кобылицей!
Превратилась царевна въ кобылицу неописанной красоты. Взнуздалъ и осѣдлалъ ее нашъ молодецъ и поѣхалъ на ней передъ своимъ полкомъ и направился прямо въ царство своего брата. Ѣхалъ онъ со своей силой несмѣтной долго и наконецъ въѣхалъ въ братнину столицу, но только въѣхалъ ужъ безъ войска, которое еще за городомъ собралъ все въ боченокъ. Какъ увидалъ царь изъ своихъ оконъ, что какой-то молодецъ ѣдетъ на такой кобылицѣ, то такъ и ахнулъ.
— Что за кобылица! Этакой лошади я никогда и не видывалъ! — закричалъ царь и послалъ узнать, не продастъ ли ее пріѣзжій витязь.
— Вишь, какой царь-то у васъ завистливый! — говоритъ молодецъ въ отвѣтъ. — На чужое добро нечего зариться.
Подъѣхалъ молодецъ къ крыльцу и вошелъ во дворецъ.
— Ну, здравствуй, братецъ! — сказалъ онъ.
— Такъ это ты, братъ? — а вѣдь я тебя и не узналъ! — отвѣчалъ царь.
И стали братья обниматься, цѣловаться и радоваться.
— Что это у тебя за боченокъ, братецъ? — спросилъ царь.
— Какъ же въ дорогѣ безъ боченка быть? — отвѣчаетъ младшій братъ. — Для питья надо.
— А коверъ этотъ зачѣмъ?
— А вотъ какъ сядешь на него, такъ и узнаешь.
Сѣли братья на коверъ, тряхнулъ младшій за уголъ и поднялись они выше лѣсу стоячаго, ниже облака ходячаго. Летѣли-летѣли и прилетѣли къ себѣ на родину.
Пошли они по городу и наняли квартиру въ домѣ отца, не сказавшись родителямъ, кто они такіе. Поселившись въ домѣ, вздумали они новоселье справлять и задали пиръ на весь крещеный міръ. Пировали на этомъ пиру три дня. Вотъ въ концѣ третьяго дня младшій братъ и говоритъ:
— Ну, разсказывайте, кто что умѣетъ? Разсказывайте какую-нибудь исторію.
— Никакой исторіи мы не знаемъ, — отвѣчаютъ гости. — А ты ужъ самъ разскажи что-нибудь.
— Ну, что же, я могу разсказать, — говоритъ меньшой братъ: — только чуръ меня не перебивать. Кто три раза меня перебьетъ, того безъ жалости казнить. Согласны?
Гости согласились, и началъ меньшой братъ разсказывать, какъ жилъ мужикъ съ бабой, какъ мужикъ принесъ курочку, какъ курочка несла самоцвѣтные камешки, какъ разбогатѣлъ мужикъ и вышелъ въ купцы и какъ купчиха послушалась приказчика и согласилась курочку ему показать.
— Ну, что ты врешь! — крикнула старуха.
А сынъ продолжаетъ разсказывать, какъ приказчикъ захотѣлъ съѣсть курочку и она велѣла ее зарѣзать.
— Экъ вретъ-то! — во второй разъ перебила его старуха.
А сынъ продолжаетъ разсказывать, какъ приказчикъ разсердился, что ни головы ни потроховъ у курочки не оказалось и какъ онъ уговорилъ купчиху извести дѣтей и та приказала повару отвести ихъ въ лѣсъ и зарѣзать.
— Вотъ вретъ-то! — въ третій разъ перебила его старуха. — Ну, можетъ ли это быть, чтобы мать погубила своихъ дѣтей!
— Отчего же не можетъ быть? — сказали сыновья. — Ты посмотри-ка на насъ хорошенько, вотъ и увидишь, что мы твои дѣти, которыхъ ты велѣла зарѣзать.
Тутъ все открылось. Купецъ приказалъ изрѣзать свою жену на мелкіе кусочки, а приказчика приказалъ привязать къ хвостамъ лошадей, чтобы они разнесли его по полямъ.
Самъ же старикъ-купецъ раздалъ все свое имущество бѣднымъ и уѣхалъ жить къ своему старшему сыну, царю.
А младшій братъ ударилъ свою кобылицу кнутомъ-самобоемъ да и говоритъ:
— Была кобылицей, а теперь будь дѣвицей.
Кобылица превратилась въ прекрасную царевну. Тутъ они помирились, наказанная царевна исправилась, другу-недругу заказавъ хитрить и лукавить. Свадьба ихъ была веселая и парадная и всѣ мы на ней были, медъ, пиво пили, по усамъ нашимъ текло, да въ ротъ не попало.
