Жив-був соби казак, у его була жинка и еще був сын Грицько. Грицько ходыв в степу за вивцями. От дид з бабою змовляются:
— Стара! Треба нам Грицька оженить.
— Як женить, так женить! — послали воны за Грицьком.
Приходе наймит да и каже:
— Здоров був, паноче! Батько звилив тобе иты до господив.
Прийшов до дому, устричают його батько и мате:
— Здоров був, сынку! Як соби маешь?
— Слава Богу, тато и мамо! Помаленьку. А чого-це вы мене до дому звалы?
А батько каже:
— Та вже-ж я — старый и мати твоя — стара, так треба тебе оженить.
— Не хочу! Пиду собе у степ.
— Почекай лышинь трохи (погоди ещё немного), мы порадамось (посоветуемся) з добрыми людьми, як воны скажуть.
— Ну, добре!
От добри люди присовитовалы, щоб даты йому борошня (зерно, хлеб) мишкив шесть и послаты на базар, та-й звилить йому, щоб вин не продавав ни евреям, ни купцям, ни старым бабам, а продавав дивчатам и молодыцям и просыв бы з их за борошно ебелки. Прийшов старый до дому та й каже:
— Сынку! Бери пару волив, запрягай у виз и йидь на базар, та вези шесть мишкив борошня; тилко не продавай евреям, купцям и старым бабам, а продавай дивчатам та молодыцям.
От вин узяв пару волив, заприг, наклав на виз борошня и повиз у мисто. Пидъихав к базару, устречае його еврей:
— Здоров був, паноче! Що таке у вас е продажне?
— Ничего нема, бисив еврей!
Подходит купец:
— Що таке, паноче, продаете?
— Ничего нема!
Оце подходе к йому молодыця и пытае:
— Що таке продажне?
Вин каже:
— Борошно.
— А скилько е?
— Шисть мешкив.
— А що просите за його?
— Та дай ебелки!
Вина подывилась на парубка и каже:
— Чи не можно меньше узять?
— Ни, не возьму; як дасы ебелку, так оддам.
— Везы ж за мною.
Вин зараз: «Гей! Гей!» — и прийихав до ней на двир и пытае:
— Куды же мене зносыть?
Вина показала йому, а сама пишла, прыготовыла меду и паляниць, та и говорить:
— Иди сюда, паноче!
Вин прийшов у хату.
— Здоров був, паноче! Сидись та йижь ебелку.
Вин сив и зачав опиздячивать, найився и каже:
— Спасыби за ебелку!
Вна отвичае:
— Богу святому дякуй.
Прийихав до дому, батько и мате пытают:
— А що, сынку, продав борошня?
— Продав.
— А за шо продав?
— За ебелку.
— А що, сынку, гарна ебелка?
— Та така солодка, що и сказать не можно.
— Ну, сынку, женысь, и у твоей жинци буде!
— Колы так, то й женить мене!
— Ну, старая,— говорит батько, — слава Богу! Наш Грицько жениться захотив. Послалы воны сваху к богатому мужику. Прийшла сваха:
— Помогай Бог!
— Здорова була, бабуся! А що ты нам скажешь хорошее? — Та у вас е товар, а у мене е купец.
От и сосватала за Грицька дивчину Гапку. Тутычки выбралы дружку и бояр, созвалы пойизд, пойихалы до церквы и повенчалы, та й началы гулять, веселицця. От вже ж треба молодых в весты спать до коморы. Дружко и каже:
— Ну, гляды-ж, Грицько! Чи знаешь, де ебелка?
А вин:
— Як не знать! — А де?
— Та на столе.
— Та ни, ты шукай — де волосья — там и ебелка.
— Добре.
Положилы йих спаты, а самы пийшлы гуляты. Довго лежав Грицько з Гапкою, и захотилось йому ебелки. Начав вин шукать по кошелям и полкам — нигде нема; а в тий же каморе стояла соха, а вверху на сохи було пидоткнуто кущем волосьив. Вин увидел те полосы и полез на соху, просунув руку и щупае: чи нема там ебелки! Та вже слизты с сохи боицця. Прийшов дружко пидниматы молодых, стучить:
— Добры день, молодый Грицько!
А вин сыдыть на сохе и каже:
— Здоров був!
— А що, Грицько, найшов волосья?
— Найшов.
— И влиз?
— Влиз, то оце лихо — не злизу.
— Валысь набик.
Грицько зваливсь набик, ударивсь об землю и разбив собе голову до крови. Дружко пытае:
— А що, зваливсь?
— Зваливсь.
— А що, до крови?
— Та вже ж, до крови! Отчиняйте ж двери.
Одчинилы. Грицько зараз выскочыв и побиг у степ, к своим вивцям. Бижить биля попова двора, удруг наскочылы на його собаки; вин начав обороняцця, пятывся и влиз у самую церковь, а се было у нидилю (воскресенье). Вин подивився та й каже:
— Ишь, бисови собаки, скилько нагналы сюда людей!
И дывно йому, що людей багацько, а уси мовчат, тилько помаленьку шепчуть да кланяюцця; мабуть воны кого просят, щоб их до дому довив? А дали побачив вин попа в золотий свыти, що ходить меж людей та все кланяецця; от иде вин и до Грицька. Грицько думае:
— Що се таке? Несе вин якусь торбынку и на людей огонь кидае (речь идёт о кадиле).
Поп блыжче, а Грицько йому каже:
— Помало, батько, очи не выпечи!
А поп усе махае та махае. Як Грицько свисне ёого по голове, аж вин упав; тут люди, мабуть, чоловиков пятьдесят буде, учинылысь за дурня; вин усих йих вытащив с церквы и сам пишов у степ:
— Ну, бисовы люды, кажить мини спасыби, а то бы вы тутычки и заночувалы!
А Гапка скучае соби без чоловика и плаче. От научилы йии, щоб вона пишла до Грицька у степ; як буде вин стояты з ватагою биля воды, то щоб вона спытала у йоrо:
— А що, чоловиче, чи не можно тут скупатыся?
А вин скаже: — Чому ж неможно? Можно.
— Та може тут глыбоко? Полезай сам перши у воду.
От так дило и здилаицця! Пишла Гапка у степ, приходит, а вин стоит коло става (пруда):
— Здоров був, паноче!
— Здорова була!
— А що, чоловиче, чи можно тут скупатыся?
— Чому ж неможно?
— Та може глыбоко, покажи мене.
Вин зараз скинув сорочку и штаны, влиз у воду и каже:
— Бачишь, по колини.
Вона и соби влизла у воду, побачила у ёого хуй и пытае:
— Що се таке?
А вин каже:
— Се табака.
— На що ж вона? Що ты робыщь з нею?
— Сцю.
— А чим ты йии годуешь (кормишь)?
— Та ничим.
— Ото-то вона и худа!
А Грицько побачив у Гапки пизду, да й пытае:
— А у тебе що се тако?
— Поцька.
— А на що вона тоби?
— Табаку годовать. Хай твоя табака пойисть поцьки.
— Э, щоб вона мене укусыла! Хай йий бис!
— Ни, ни укусыть.
Грнцько узяв свою гирлыгу (овчарская палка) и зачав пробувать: чи ни укусить? А потим согласився погодовать свою табаку. Надрочила вона йому и направила хуй в пизду, та и придерживае. Любо стало Грицьку, бросив вин степ и прибежав до дому, и кричить:
— Тату, мамо? Де моя жинка?
— На що вона тоби?
— Ебать хочу.
— Зараз прийде.
А жинка тому и рада, а сама каже:
— Пидожды до обида, мати галушки варыла.
А вин:
— Ничего не хочу, ходим годовать табаку.
И зачав йии ебать, а вона зачала пирдить; трудно йии стало, скочила и охота. Вона и говорыть:
— Я, чоловиче, вже не вздужаю.
— Що ж робыты?
— Та мини добры люди казалы, щоб нашего сусида вил полизав мини сраку, то може я и поправлюся. Пиды попроси вола!
Пийшов вин до сусида:
— Нехай ваш вил моей жиньци сраку полиже?
— Нехай!
Воротився да жинке, та и каже:
— Иды! Вже пригнав вола.
От Гапка задрала хвист, уставила сраку у викно, Грицько йии придерживае; а сусидский Ивашка (бо вона з ным наперед зговорылась) як почав Гапку через сраку чесать, аж йии лыхорадка забира.
— Ну що? — каже Грицько.
— Та мало полегчило!
А потом и сам Грицько заболив и каже:
— Жинка, пиды, попросы сусидова вола, щоб мини сраку полизав.
Вина пийшла и выпросыла вола:
— Ну уставай, иды до викна!
От вин спустыв штаны и выпятив у викно сраку, а вил як вдарить його по тий сраци, аж через голову вин перевернулся!