Роксолана(*).
править(*) Историческій отрывокъ изъ Робертсона: The History of the reign of the Emperior Charles V, Book XI.
Солиманъ II, Императоръ Оттоманскій, не смотря на многія отличныя качества, помрачившія славу большей части его предшественниковъ, обладаемъ былъ всѣми страстями, свойственными сему воинственному и высокомѣрному народу; — властолюбивъ, опрометчивъ и неукротимъ во гнѣвѣ, способенъ ко всему сумазбродству любви, господствующей на Востокѣ, часто производящей тамъ ужасныя, пагубнѣйшія дѣйствія. Любимая наложница его была отличной красоты Черкашенка, отъ которой имѣлъ онъ сына Мустафу, назначеннаго какъ по праву первородства, такъ и по отличнымъ его достоинствамъ, въ наслѣдники Оттоманскаго престола. Роксолана, плѣнная Россіянка, скоро заступила мѣсто Черкашенки, и совершенно овладѣла Салимановымъ сердцемъ. Она умѣла держать въ своей власти столь важное приобрѣтеніе, долгое время была единственнымъ предметомъ любви Монарха и принесла ему нѣсколькихъ сыновей и дочь; не смотря на то, ея счастіе — плодъ неограниченной власти надъ сердцемъ Солимана, могуществомъ своимъ заставлявшаго трепетать полсвѣта, было непрестанно отравляемо воспоминаніемъ о Мустафѣ, наслѣдникѣ трона, и мыслію несомнѣнной погибели сыновей ея, которые, согласно съ варварскою политикой Typковъ, принесены будутъ въ жертву безопасности новаго Монарха. Всегда погружена будучи въ сихъ горестныхъ размышленіяхъ, она привыкла взирать на Мустафу, какъ на врага дѣтей своихъ, и возненавидѣла его болѣе, нежели мачиха можетъ ненавидѣть. Сія причина побудила ее изыскивать всѣ возможныя средства къ его погубленію и къ тому что бы доставили назначенной ему престолъ одному изъ собственныхъ сыновей своихъ. Она имѣла довольно честолюбія, чтобы покуситься на столь важное предприятіе, и была довольно умна для исполненія онаго. Убѣдивъ Государя отдать единственную дочь свою за Великаго Визиря Рустама, она сообщила планъ свой сему хитрому царедворцу, который, зная, сколь для него выгодно было споспѣшествовать ея намѣренію, съ величайшимъ удовольствіемъ обѣщалъ ей стараться о возвышеніи отрасли Императорской фамиліи, съ которою онъ былъ соединенъ столь тѣсными узами.
Условившись въ дѣйствіяхъ съ хитрымъ своимъ повѣреннымъ, Роксолана начала оказывать пламенную ревность къ Магометанской религій, которой Солиманъ былъ преданъ до суевѣрія; объявила о своемъ намѣреніи соорудить великолѣпную мечеть. На сіе потребна была большая сумма денегъ, но подобныя предприятія почитались у Турковъ благочестивымъ и похвальнѣйшимъ подвигомъ Муфти, съ которымъ она совѣтовалась о семъ дѣлѣ, чрезвычайно хвалилъ ея набожной подвигъ; но въ то же время, будучи подкупленъ и наставленъ Рустаномъ, сказалъ ей, что какъ она невольница Султана, то вся слава сего святаго дѣла будетъ принадлежать Солимапу, ея властелину. Сіи слова казалось, сильно поразили ее и повергли въ глубочайшую горесть, такъ что жизнь и всѣ наслажденія содѣлались для нее несносными. Солиманъ, находившійся въ сіе время съ войскомъ въ походѣ, узнавъ о печали и причинѣ, отъ которой она происходила, со всею убѣдительностію нѣжнаго любовника просилъ Роксолану успокоиться, и въ то же время собственноручнымъ письмомъ объявилъ ее свободною. По полученіи сего письма, горесть Роксоланы мгновенно исчезла, и она немедленно начала строить мечеть. Когда же Солиманъ, возвратясь въ Константиноноль, по обыкновенію сераля, послалъ за нею евнуха; то она, съ притворною печалію рѣшительно отказалась за нимъ слѣдовать говоря, «что прежде дѣлало ей честь, какъ невольницѣ; то было бы теперь для нее какъ для свободной женщины, преступленіемъ, и столь явнымъ нарушеніемъ закона Пророкова она не хотѣла ни сама содѣлаться виновною, ни вовлечь Султана въ проступокъ.» Отказъ и притворное цѣломудріе усилили страсть въ Солиманѣ, которой немедленно потребовалъ у Муфтія въ семъ случаѣ совѣта. Послѣдній отвѣчалъ ему что упорство Роксоланы, по точному смыслу Корана, было основательно; но въ то же время искуснымъ образомъ далъ онъ знать, что Султанъ могъ уничтожить сіи препятства, вступивъ съ нею въ супружество. Влюбленный Солиманъ принялъ сіе предложеніе весьма охотно, и торжественно сочетался бракомъ съ Роксоланою, хотя симъ поступкомъ и нарушилъ политическое правило, священное для всѣхъ преемниковъ Баязета I. Со временъ сего Монарха ни одинъ изъ Оттоманскихъ Императоровъ не вступалъ въ бракъ; ибо когда Боязетъ былъ побѣжденъ и взятъ въ плѣнъ Тамерланомъ, то супруга его поноснѣйшимъ образомъ обезчещена была Татарами. И такъ, дабы предохранить впредь отъ подобнаго оскорбленія родъ Оттомановъ, Султаны съ того времени наполняли гаремъ свой наложницами; ибо безчестіе сихъ послѣднихъ не нанесло бы столь великаго поношенія имени Оттоманскому; но чѣмъ важнѣе былъ шагъ сей, тѣмъ болѣе онъ увѣрилъ Роксолану въ неограниченной власти ея надъ сердцемъ Султана, тѣмъ болѣе обнадежилъ ее въ успѣхѣ намѣренія погубить наслѣдника престола.
По обыкновенію того времени, юный Принцъ сей получилъ отъ отца своего въ управленіе Діарбекиръ (древнюю Месопотамію), въ послѣдвюю войну Солиманомъ отторгнутый отъ Персіи и присоединенный къ Турецкой Имперіи. Во всѣхъ случаяхъ, касательно управленія ввѣренной Мустафѣ области, его поведеніе было столь благоразумно, что онъ неподалъ Султану ни малѣйшей причины къ неудовольствію; сверхъ того онъ управлялъ провинціей съ толикою кротостію и правосудіемъ, оказалъ столь чрезвычайное мужество и великодушіе, что въ скоромъ времени учинился любимцем народа и войска.
Всѣ сіи обстоятельства были въ пользу Мустафы, а потому нельзя бы, кажется, думать объ оклеветаніи Принца передъ Султаномъ, его родителемъ; но хитрая злоба Роксоланы преодолѣла всѣ препятства. Она обратила противъ Мустафм собственное его оружіе, и содѣлала самыя добродѣтели его орудіемъ его погибели. Она часто говорила въ присутствіи Солимана объ отличныхъ достоинствахъ его сына, прославляла его необыкновенное мужество, удивлялась искусству его приобрѣтать любовь народную. Какъ же скоро примѣтила, что Султанъ сіи столь часто ею повторяемыя похвалы слушалъ съ примѣтнымъ неудовольствіемъ, что прежнее уваженіе его къ Мустафѣ мало по малу уменьшалось отъ возраждающихся подозрѣній и что наконецъ удалось ей возбудить въ душѣ его опасеніе и ревность, то, будто безъ умысла, завела разговоръ о возмущеніи отца его Ceлима противъ его дѣда Баязета; потомъ упомянула о храбрости старыхъ войскъ, находящихся подъ начальствомъ Мустафы, о близости къ Діарбекиру владѣній Персидскаго Софи, непримиримаго врага Солиманова: симъ способомъ она истребила въ Султанѣ и остатокъ родительской нѣжности къ Мустафѣ; возбудила въ немъ страхъ столь сильной, что онъ почиталъ злобныя внушенія нетокмо вѣроятными, но даже неподверженными сомнѣнію. За подозрѣніемъ и недовѣрчивостію къ поступкамъ Мустафы, вселилась въ душу Солиманову непримиримая къ нему ненависть. Монархъ окружилъ его шпіонами, которыя долженствовали доносить подробно о всѣхъ словахъ и поступкахъ Принца, и онъ боялся уже Мустафы какъ опаснѣйшаго врага своего.
Изгнавъ такимъ образомъ Мустафу изъ сердца Солиманова, Роксалана еще не совершенно удовлетворила свое честолюбіе; она начала просить Султана, чтобъ сыновьямъ ея позволилъ являться у Двора, надѣясь, что имѣя къ отцу своему свободный доступъ и показавъ себя достойными любви его, они займутъ въ сердцѣ его мѣсто Мустафы. Хотя ея требованіе было противно обычаямъ Оттоманскаго двора; но, послушный волѣ ея Монархъ исполнилъ оное.
Рустанъ въ продолженіе сего времени также неоставался въ бездѣйствіи; хитрымъ вымысломъ онъ довершилъ ослѣпленіе Султана и увеличилъ страхъ въ душѣ его. Паши сосѣдственныхъ съ Діарбекиромъ областей, по тайному повелѣнію, должны были увѣдомлять его подробно о всѣхъ поступкахъ Мустафы по части правленіи; Рустанъ требовалъ притомъ, показывая усердіе къ ихъ собственнымъ пользамъ, что Султану ничего неможетъ быть приятнѣе выгодныхъ извѣстій о сынѣ, назначаемомъ къ поддержанію славы Оттоманскаго имени,
Паши, не зная злодѣйскихъ умысловъ и желая угодить своему Государю, наполняли донесенія свои ревностями, но пагубными для Мустафы похвалами: они описывали его Принцемъ, достойнымъ наслѣдовать толь знаменитому родителю, одареннымъ качествами, предвѣщающими въ немъ соревнователя и даже соперника въ славѣ Солиману. Сіи донесенія были Рустаномъ, показаны Султану въ такое время, когда они долженствовали произвести въ немъ весьма сильное впечатлѣніе. Каждое слово, содержащее въ себѣ похвалу Мустафѣ, наносило смертельный ударъ Солиманову сердцу; онъ подозрѣвалъ уже знтатнѣйшихъ вельможъ Имперіи въ готовности содѣйствовать, дерзновеннымъ предприятіямъ Принца, коего достоинства они столь ревностно прославляли; и воображая, что уже скоро увидитъ сихъ бунтовщиковъ, предводительствующихъ арміями и стремящихся низвергнуть его съ трона, онъ рѣшился, пока было еще въ его власти, предупредить ударъ сей и смертію сына отвратить грозящую опасность.
Съ симъ намѣреніемъ, подъ предлогомъ возобновленія войны съ Персіею, онъ повелѣлъ Рустану отправиться съ многочисленною арміей къ Діарбекиру и освободить его отъ сына; коего жизнь подвергала опасности собственную жизнь его; но коварный Царедворецъ, страшась содѣлаться предметомъ народной ненависти, по прибытіи своемъ въ Сирію, увѣдомилъ Султана, что близкая опасность требовала необходимо собственнаго его присутствія; что станъ былъ наполненъ шпіонами Мустафы; что многіе: солдаты имъ подкуплены и вообще все войско расположено въ пользу Принца; что онъ узналъ о намѣреніи Мустафы вступитъ въ бракъ со дщерію Персидскаго Софи, и что онъ, Рустанъ, находя умъ и власть свою слишкомъ слабыми для столь затруднительныхъ обстоятельствъ, почитаетъ одного только Султана, по свойственной ему прозорливости, способнымъ опредѣлить мѣры, которыя надлежало принять въ семъ случаѣ и своею неограниченною властію привесть ихъ въ исполненіе. Роксолана и Рустанъ употребили напослѣдокъ въ пользу свою обвиненіе Мустафы въ мнимомъ исканіи дружбы Софіевой, — клевету сильнѣйшую и ядовитую, и въ самомъ дѣлѣ она произвела все то дѣйствіе, котораго они ожидали отъ закоренѣлой ненависти Султана къ Персамъ, и возбудила въ немъ жесточайшую ярость. Немедленно отправился онъ въ Сирію; поспѣшилъ туда со всею нетерпѣливостію человѣка, побуждаемаго страхомъ и пылающаго мщеніемъ. Прибывъ къ своей арміи, расположенной неподалеку отъ Алеппо, онъ (по совѣту Рустана) послалъ къ своему сыну Чауша (придворнаго чиновника) съ повелѣніемъ явиться въ станъ свой. Хотя Мустафа зналъ о проискахъ мачихи, о злобѣ Рустана и вспыльчивомъ нравѣ отца своего, но увѣренъ будучи твердо въ своей невинности и надѣясь скорымъ повиновеніемъ опровергнуть обвиненія враговъ своихъ, онъ незамедлилъ отправиться въ Алеппо. По прибытіи въ станъ Мустафа былъ введенъ въ наметъ Султановъ. При входѣ онъ не примѣтилъ ничего такого, что могло бы устрашить его — ни необыкновенной толпы слушателей, ни вооруженной стражи. Былъ тотъ же порядокъ и безмолвіе, какое всегда наблюдается въ жилищѣ Султановъ. Но чрезъ нѣсколько минутъ показались нѣмые, при видѣ которыхъ Мустафа, узнавъ ожидающую ею участь, воскликнулъ отчаяннымъ голосомъ: «я погибъ!» и бросился изъ намета. Нѣмые устремялись за нимъ и хотѣли схватить его; но Принцъ мужественно защищался, требуя съ жаромъ видѣть Султана. Отчаяніе и вмѣстѣ надежда на помощь солдатъ, когда бы ему удалось выскочить изъ намета, вдохнули въ него столь необыкновенную силу, что онъ нѣсколько времени съ успѣхомъ отражалъ палачей своихъ; Солиманъ, который слышалъ крикъ Мустафы и шумъ произведенный его сопротивленіемъ, алкая скорѣйшаго мщенія и ужасаясь мысли о бѣгствѣ Принца, отдернулъ занавѣсъ намета, показавшись устремилъ на нѣмыхъ яростный взоръ и знаками угрозъ по видимому укорялъ ихъ въ малодушіи и робости.
При видѣ грознаго, разъяреннаго отца Мустафа изнемогъ въ силахъ и мужества его исчезло; нѣмые, пользуясь временемъ, накинули ему на шею роковой снурокъ и въ одно мгновеніе лишили его жизни.
По совершеніи сего варварскаго поступка трупъ несчастнаго Мустафы былъ выставленъ предъ ставкою Султана. Солдаты, взирая на сей печальный предметъ съ удивленіемъ и горестію, были готовы предаться всѣмъ дѣйствіямъ ярости, еслибъ только имѣли отважнаго предводителя въ сію рѣшительную минуту. — Съ горестію въ душѣ разошлись они по шатрамъ, и втайнѣ оплакивали бѣдственную участь своего любимца. Но весь остатокъ дня сего ни одинъ изъ нихъ не вспомнилъ о пищѣ. На другой день та же пустота и безмолвіе царствовали въ многолюдномъ станѣ. Солиманъ, страшась, чтобъ за обманчивой тишиною не послѣдовала сильная буря, для успокоенія раздраженнаго войска лишилъ Рустана Визирскаго досстоинства, повелѣлъ ему немедленно удалиться изъ стана и возвелъ на сію высокую степень Ахмета, храбраго и любимаго арміей воина. Перемѣна сія была произведена Солиманомъ по совѣту самаго Рустана, которой почиталъ оную единственнымъ средствомъ спасти свою жизнь и Солиманову. Но по прошествіи нѣсколькихъ мѣсяцовъ, когда негодованіе войска укротилось и имя Мустафы начало приходить въ забвеніе, Ахметъ по велѣнію Султана, лишенъ былъ жизни, Рустану возвращено его достоинство. Вошедъ въ прежнюю силу, онъ вознамѣрился непремѣнно привести въ исполненіе звѣрскій планъ свой — истребить потомство несчастнаго Принца. Страшась, чтобъ единственный сынъ Мустафы не сталъ помышлять объ отмщеніи за смерть своего отца, враги усугубили свою дѣятельность, употребили противъ него то же оружіе, коимъ дѣйствовали и противъ отца его, внушили Солиману столь же сильное опасеніе и достигли до того, что онъ наконецъ повелѣлъ умертвитъ сего юнаго, невиннаго Принца. Жестокое повелѣніе было съ варварскою ревностію исполнено евнухомъ, посланнымъ въ Бурсу, мѣсто пребыванія молодаго Принца. Такимъ образомъ не осталось ни одного соперника, который былъ бы въ состояніи оспорить у дѣтей Роксоланы тронъ Оттоманской.
Подобныя сему трагическія происшествія, ужасающія чувствительнаго человѣка, не рѣдко встрѣчаются въ исторіи сильныхъ Восточныхъ Монархій; ибо климатъ имѣетъ въ знойныхъ странахъ сихъ столь сильное вліяніе на страсти, что онѣ дѣйствуютъ со всею свойственною имъ силою, и трудно, очень трудно положить препону стремительнымъ ихъ порывамъ.
Робертсон У. Роксолана / Исторический отрывок из Робертсона: The History of the reign of the emperor Charles V. Book XI: С англ. М.Плмин // Вестн. Европы. — 1818. — Ч. 97, N 4. — С. 240-252.