РОКОВАЯ ТАЙНА
или
ОТЕЦЪ и СЫНЪ.
править
Валентина Волгина.
правитьИзданіе книгопродавца И. Д. Сытина и Ко.
ГЛАВА I.
Неожиданная встрѣча.
править
Въ глухую осень 1554 года; дремучимъ лѣсомъ, простирающимся чуть-ли не на 30 верстъ, узенькой спутанной тропинкой, поросшей густой болотистой травой, ѣхалъ всадникъ. Достаточно было взглянуть одинъ разъ, чтобы убѣдиться, что всадникъ этотъ путешествуетъ не одну и не двѣ недѣли: его когда то роскошный бархатный кафтанъ былъ теперь забрызганъ грязью и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ даже разорванъ; высокая, барашковая шапка была смята и смочена дождемъ; высокіе сафьяновые сапоги порыжѣли и разлопались, но все таки и при настоящемъ положеніи, хотя и плачевномъ, костюмъ всадника носилъ отпечатокъ богатства и роскоши, что свидѣтельствовали большія серебряныя съ чернѣтью пуговицы на инфтянѣ, такой же поясъ, позолоченая на шелковомъ снуркѣ фляжка съ виномъ и прелестная, вся отдѣланная золотомъ и серебромъ, закинутая за спину винтовка. Конь всадника чистой арабской крови и теперь весь мокрый, въ грязи и въ расцарапанными объ хворостъ и пни ногами, былъ все еще бодръ и могучъ и, глядя на него, невольно думалось, что много, много нужно проѣхать этому коню верстъ, чтобъ онъ окончательно утомился: точно вылитый изъ стали, съ огненными глазами, широкой грудью и шеей, гордо и смѣло шагалъ онъ, не обращая вниманія на колючія вѣтки столѣтнихъ деревьевъ и какъ будто съ презрѣніемъ ломая грудью перепутанный кустарникъ, заграждающій путь. Самъ всадникъ былъ молодой человѣкъ, лѣтъ 25-ти. Черные вьющіеся волосы какъ нельзя болѣе шли къ его нѣсколько блѣдному лицу. Большіе темные глаза были теперь задумчивы и мечтательны, а небольшіе русые усики придавали много прелести этому выразительному въ общемъ лицу. Красивый станъ, граціозная посадка, гордый и мужественный видъ всадника сразу давали знать, что онъ не какой нибудь простолюдинъ.
— Ну, Толькафъ, говорилъ всадникъ своему коню, трепля его по шеѣ рукою, потерпи еще не много и мы славно съ тобой отдохнемъ послѣ нашего дальняго путешествія. Вотъ, кажется, ужь проклятый этотъ лѣсъ кончается, по которому мы съ тобой чуть-ли не третій день кружимся. Да что это и за лѣсъ, продолжалъ разсуждать молодой человѣкъ, видно здѣсь никогда никто и не ѣздитъ, или быть можетъ я сбился съ дороги, только вотъ уже сколько времени конь мой вязнетъ въ болотѣ и я царапаю себѣ въ этой дьявольской чащѣ лицо и руки. Ужь не чертъ-ли меня водитъ? улыбнулся онъ. Помнится мнѣ, какъ будучи еще ребенкомъ, няня разсказывала о нечистой силѣ, живущей въ непроходимыхъ лѣсахъ и губящей многихъ людей, которые рѣшались отправиться въ такіе лѣса, но я, слава Богу, вотъ уже который день ѣду, а ни разу не встрѣчалъ ни лѣшихъ, не водяныхъ, ни русалокъ, только услышишь развѣ ревъ медвѣдя, да вой волковъ; ну да я впрочемъ не изъ трусливыхъ, прибавилъ путешественникъ, — врядъ ли кого испугаюсь, въ моей винтовкѣ пули очень мѣтки, а кинжалъ насквозь прочитанъ ядомъ, и никакъ не хуже зубовъ какого нибудь чудовища, живущаго въ этомъ проклятомъ лѣсу.
Начинало смеркаться. Проѣхавъ еще нѣсколько верстъ густой чащи лѣса, всадникъ выѣхалъ на широкую поляну. Онъ пришпорилъ своего коня, взмахнулъ по воздуху казацкой нагайкой и вихремъ поскакалъ впередъ. Было уже совсѣмъ темно, когда онъ замѣтилъ мелькавшіе вдали огоньки.
— Слава Богу, должно быть деревня, проговорилъ путникъ, и мнѣ можно будетъ нѣсколько подкрѣпить свои силы. Ну, ну милый Толькафъ, прибавилъ онъ своему коню, скоро и ты, бѣдный, отдохнешь и поѣшь вколю хорошаго Овса. И Толькафъ, словно понимая слова своего господина, еще быстрѣе поскакалъ перепрыгивая чрезъ овраги и ручьи.
Не прошло и четверти часа, какъ всадникъ остановился у большаго деревяннаго дома, обнесеннаго высокимъ заборомъ. Большія, съ желѣзными запорами ворота были отворены. Всадникъ въѣхалъ во дворъ, соскочилъ съ коня и сталъ привязывать его къ крыльцу. Въ это время не вдалекѣ гдѣ то заржала лошадь. Толькафъ ей откликнулся.
— О, да ужь не знакомецъ ли какой твой очутился здѣсь, проговорилъ молодой человѣкъ обращаясь къ своему коню, ты что-то очень ужь радостно заржалъ ему въ отвѣтъ. онъ сталъ оглядываться; нѣсколько въ сторонѣ былъ привязанъ такъ-же статный засѣдланный конь и, кусая удила, рылъ копытомъ землю.
— Что это, постоялый дворъ, что-ли, думалъ нашъ путникъ, оглядываясь кругомъ. Одинъ только домъ, а то все какіе то сараи и амбары, а кругомъ густой лѣсъ; ужь не разбойничье-ли жилище? Ну, посмотримъ, проговорилъ онъ и, войдя на крыльцо, хотѣлъ отворить дверь, но она была заперта. Молодой человѣкъ сталъ сильно стучаться.
— Кто тутъ? спросилъ грубый голосъ изъ нутри комнатъ.
— Я, путешественникъ, отвѣчалъ всадникъ, пустите немного отдохнуть и я за все вамъ щедро заплачу.
Замокъ щелкнулъ, дверь отворилась и на порогѣ обрисовалась громадная фигура мужчины пожилыхъ лѣтъ. Въ одной рукѣ онъ держалъ зажженную лучину, другою же отодвигалъ желѣзные запоры отъ двери.
— Милости просимъ, проговорилъ онъ, пожалуйте добрый господинъ, рады всякому гостю, нарочно домикъ этотъ построенъ здѣсь, чтобъ дать пріютъ путникамъ, вишь здѣсь какое мѣсто то пустынное, почитай на 20 верстъ кругомъ жилья никакого нѣтъ, прибавилъ онъ.
— Спасибо, спасибо хозяинъ, отвѣчалъ путникъ, я и отдохну у тебя эту ночь и заплачу тебѣ, а теперь пока ты дай моему коню хорошую мѣру овса, а потомъ приходи ко мнѣ по толковать, да разсказать мнѣ дорогу до Помѣстья боярина Шатровскаго, которое, кажется, ужь не далеко отсюда.
— Какъ-же «бабурскую лощину» боярина Шатровскаго не знать, отсели почитай не болѣе 20 верстъ, проговорилъ мужикъ, я вамъ разскажу какъ ѣхать и ужь, не бойсь, не заплутаешься.
Проговоря что, онъ ввелъ молодаго путника въ широкую уставленную лавками комнату. На одной изъ лавокъ, въ углу растянувшись во весь ростъ спалъ какой-то человѣкъ въ кафтанѣ и высокихъ сапогахъ. Рядомъ съ нимъ лежала длинная винтовка. Человѣкъ, повернувшись лицомъ къ стѣнѣ, Храпѣлъ страшнымъ образомъ поперемѣнно издавалъ своимъ храпомъ то свистъ, то какое-то шипѣнье.
— Вотъ тоже какой то молодецъ даве утромъ заблудился здѣсь въ лѣсу и до сихъ поръ еще не можетъ хорошенько выспаться, отдыхая у меня, сказалъ хозяинъ, указывая на спящаго.
— Ну, Богъ съ нимъ, пусть спитъ, я не помѣшаю ему, отвѣчалъ молодой человѣкъ, вотъ ты дашь овса моей лошади, да приготовишь мнѣ чего нибудь закусить, такъ и я усну какъ убитый послѣ такого чертовскаго скитанья въ вашемъ лѣсу.
Хозяинъ, молча, поклонился и вышелъ на дворъ, а молодой путникъ снялъ свою фляжку съ ни немъ и хотѣлъ проглотить нѣсколько глотковъ вина, какъ вдругъ спящій на лавкѣ человѣкъ проснулся и всталъ.
— Батюшка, бояринъ Матвѣй Никитичъ! вотъ гдѣ встрѣтились-то! вы ли это, васъ ли я вижу?! вскричалъ онъ, подбѣгая къ нашему путнику, который глядѣлъ на него во всѣ глава и наконецъ радостно обнялъ его.
— Ба, да это Бирюкъ! Здравствуй, здравствуй дорогой мой слуга, вотъ гдѣ Богъ привелъ намъ съ тобой встрѣтиться, какъ ты попалъ сюда? говорилъ молодой человѣкъ, хлопая по плечу его.
— Ахъ, батюшка бояринъ, да это для меня такая радость, что я васъ встрѣтилъ, вѣдь какъ уѣхалъ отъ васъ изъ Москвы въ Польшу такъ и не видалъ васъ, вотъ ужь почитай три года есть, какъ мы, бояринъ, съ тобою разстались. А вотъ какъ стало мнѣ свободно, такъ я и надумалъ къ тебѣ ѣхать и служить тебѣ по гробъ своей жизни за всѣ твои благодѣянія, какія ты мнѣ дѣлалъ, когда мы съ тобой били ляховъ. Я какъ далъ тебѣ тогда слово добывать у тебя, такъ вотъ теперь и хочу дополнить это, да вотъ плутаюсь почитай больше мѣсяца, а помѣстья твоего сыскать не могу. А ты, бояринъ, куда и откуда?
— Я, братъ, любезный Бирюкъ, ѣду тоже домой изъ Москвы и тоже все плутался, да вотъ наконецъ наткнулся на это жилище, а то бы быть можетъ и погибнуть пришлось въ этихъ проклятыхъ здѣшнихъ лѣсахъ, отвѣчалъ ему Матвѣй Никитичъ.
— Вотъ и отлично, что встрѣтились, говорилъ Бирюкъ, отлично, теперь доѣдемъ съ тобой, бояринъ, и я ужь на вѣки твой слуга буду.
— Спасибо, добрый Бирюкъ, за твою любовь ко мнѣ, я самъ хорошо помню, какъ ты мнѣ много оказывалъ помощи и не одинъ разъ спасалъ меня отъ сабли ляха.
— Э, бояринъ, гдѣ мнѣ съ тобою считаться, я никогда не забуду какъ мы разъ съ казаками были окружены ляхами и перебили бы они насъ какъ щенятъ, Но ты съ своими лихими стрѣльцами налетѣлъ, разбилъ ихъ всѣхъ и меня чуть-ли не изъ-подъ сабли вытащилъ отъ разбойника ляха. Да, бояринъ, если бы тогда не ты, моя голова валялась бы на землѣ польской.
— Ну, ну полно вспоминать, добрый Бирюкъ, старое, а главное теперь мы съ тобой вмѣстѣ и буду я тебя просить служить мнѣ, а я тебя не оставлю.
— Во всю жизнь мою не оставлю тебя, бояринъ, говорилъ Бирюкъ, низко кланяясь молодому человѣку, нашему знакомому путнику, который былъ на самомъ дѣлѣ бояринъ Матвѣй Никитичъ Шатровскій.
Долго еще разговаривали старые знакомые, изъ которыхъ одинъ былъ бояринъ, другой же простой казанъ, но не смотря на это они дружески, какъ братья, бесѣдовали до полуночи, забывъ свою усталость.
Хозяинъ же постоялаго двора, поставивъ путникамъ на столъ ужинъ, вышелъ въ другую комнату, гдѣ сидѣло человѣкъ пять его работниковъ.
Бояринъ Матвѣй казакъ Бирюкъ, закусивъ и наговорившись вполнѣ, заснули крѣпкимъ сномъ.
ГЛАВА II
Страшное видѣніе.
править
Бояринъ Матвѣй Никитичъ Шатровскій ѣхалъ изъ Москвы къ своему отцу боярину Никитѣ Святославовичу Щатровскому въ помѣстье «бабурскую лощину». Бояринъ Матвѣй съ дѣтства жилъ въ Москвѣ со своимъ отцемъ, но послѣдній, вотъ уже 15 лѣтъ, надъ уѣхалъ оттуда и теперь постоянно жилъ въ своей «лощинѣ», а сынъ его служилъ все это время въ стрѣлецкомъ войскѣ и былъ даже на войнѣ съ полянами, гдѣ и встрѣтился съ знакомымъ уже читателю казакомъ Бирюкомъ, гдѣ дѣйствительно молодой Шатровскій спасъ его отъ смерти. Бирюкъ, какъ говорится, души не чаялъ, въ своемъ любимомъ бояринѣ и только и ждалъ случая, чтобы какъ-нибудь услужить Шатровскому. Долго они почти вмѣстѣ жили въ Польшѣ и при разставаньи бояринъ Матвѣй велѣлъ ему пріѣзжать къ ребѣ въ услуженіе въ помѣстье свое, гдѣ тоже думалъ поселиться съ старикомъ отцемъ. Бирюкъ несказанно былъ этому радъ и далъ слово, какъ только отслужитъ свою службу казачью, сейчасъ же пріѣхать къ Шатровскому и быть его вѣчнымъ слугой. Въ настоящее время Шатровскій ѣхалъ къ своему отцу просить благословенья, бракъ его съ дочерью одного московскаго боярина. Бояринъ Матвѣй былъ страстно влюбленъ въ свою красавицу невѣсту и для нее-то онъ рѣшился отправиться за нѣсколько сотъ верстъ къ своему отцу за благословеньемъ, которое вполнѣ надѣялся получить отъ любящаго его отца, потомъ сейчасъ-же вернуться въ Москву, устроить свои дѣла и возвратиться съ своей женой къ себѣ въ деревню. Такимъ то образомъ произошла встрѣча его съ казакомъ Бирюкомъ.
Теперь Шатровскій спалъ крѣпкимъ сномъ, мечтая о своей дорогой невѣстѣ боярышнѣ Еленѣ, которая дѣйствительно была чудно хороша.
— Бояринъ здѣсь не ладно, услыхалъ онъ надъ ухомъ голосъ и кто-то тихонько толкалъ его, какъ-бы стараясь разбудить.
Шатровскій приподнялъ голову и съ просонокъ на силу узналъ, что предъ нимъ стоятъ Бирюкъ.
— Это ты, Бирюкъ? что такое случилось? недоумѣвалъ бояринъ Матвѣй.
— Не ладно здѣсь, повторилъ казакъ, что-то творится такое удивительное, въ хорошій ли домъ мы попали, бояринъ, шепталъ онъ.
— Да что случилось? ужь не во снѣ-ли ты кого увидалъ и со страху разбудилъ меня, улыбнулся бояринъ?
— Нѣтъ, бояринъ, не испугаюсь я никакого сна, да и теперь-то не испугался, а только хочу тебя предостеречь, худа бы какого не было. Посмотри въ тотъ уголъ, что возлѣ печки, тогда повѣришь мнѣ, что не напрасно разбудилъ я тебя.
Шатровскій приподнялъ голову и посмотрѣлъ въ тотъ уголъ, куда указывалъ ему Бирюкъ. Долго и пристально смотрѣлъ онъ, но ничего не видя, сказалъ;
— Ну, братъ, Бирюкъ, ничего не вижу, хоть убей! только и вижу лаханку да кадку у печки, право, братецъ, тебѣ приводилось.
— Божусь тебѣ, бояринъ, что я своими глазами видѣлъ, какъ полъ въ углу приподымался и кто-то въ бѣломъ выглядывалъ оттуда.
— Ну, пусть его выглядываетъ, отвѣчалъ Шатровскій, а мы съ тобой давай спать, вѣдь намъ завтра предстоитъ порядочно-таки ѣхать, бояться же намъ нечего: у тебя и у меня есть славныя винтовки и отличные кинжалы.
— Да я и не испугался, а такъ только чудно мнѣ показалось. Да ужъ дѣйствительно не померещилось-ли мнѣ, говорилъ Бирюкъ, отходя къ себѣ на лавку и ложась.
Не успѣлъ еще хорошенько Бирюкъ улечься, какъ вдругъ бояринъ Шатровсній громко закричалъ:
— Кто тутъ? Что за чертъ водится у васъ?
— Бояринъ, кому ты говоришь? спросилъ его казакъ, берясь за свою винтовку.
— Да, братъ, теперь и я вижу какого то черта, который выглядываетъ изъ угла.
Но вотъ вдругъ бояринъ и казакъ поблѣднѣли: въ углу у печки нѣсколько половинъ приподнялись и страшное лицо мертвеца въ бѣломъ саванѣ, съ синими костлявыми руками появилось изъ подъ подпола. Какъ не былъ храбръ и смѣлъ бояринъ Шатровскій и казакъ Бирюкъ, но въ эту минуту невольно они почувствовали страхъ и дрожь. Въ этотъ моментѣ они забыли даже про свое оружіе и молча наблюдали происходившее предъ ихъ глазами. И вотъ мертвецъ, съ виду какъ будто уже начинавшій разлагаться, при свѣтѣ луны свѣтившей блѣднымъ свѣтомъ въ окно, сталъ вылѣзать и слышно было, какъ кости его стучали объ половицы. Наконецъ онъ вышелъ весь и, колыхаясь въ своемъ саванѣ, медленно сталъ подвигаться къ лежащимъ въ ужасѣ боярину и казаку.
— Да воскреснетъ Богъ и расточатся враги его! заговорилъ первый Бирюкъ, а Шатровскій всталъ и, прицѣлившись изъ винтовки, громко закричалъ:
— Прочь гадина! ни съ мѣста, или я раздроблю тебѣ твой черепъ!
Но мертвецъ, какъ будто ничего не слыша, продолжалъ тихо подвигаться впередъ. Раздался выстрѣлъ. Когда дымъ разсѣялся, бояринъ увидалъ мертвеца въ томъ же положеніи, приближавшагося къ нему.
— Я промахнулся! закричалъ Шатровскій Бирюку, стрѣляй же, братъ, теперь и ты, но мѣть вѣрнѣе.
Бирюкъ все еще находясь въ трепетѣ, сталъ такъ же прицѣливаться въ мертвеца. Но вотъ раздался выстрѣлъ нивъ винтовки казака, а вслѣдъ за выстрѣломъ они оба услыхали страшный стонъ — мертвецъ же находился отъ нихъ ближе и ближе. Бояринъ схватился за кинжалъ. Когда дымъ отъ двухъ ружейныхъ выстрѣловъ разсѣялся вполнѣ, путники увидали какъ изъ того же угла, изъ котораго вышелъ мертвецъ, стали показываться мертвецы еще одинъ другаго страшнѣе и безобразнѣе. Всѣ они были въ саванахъ и всѣ медленно подвигались къ находившимся въ ужасѣ путникамъ. Бирюкъ и бояринъ стояли рядомъ и, нѣсколько оправившись, держали первый винтовку, а второй кинжалъ.
Въ это время мертвецъ протянулъ руки, чтобы схватить за горло боярина, во Бирюкъ такъ ловко свистнулъ прикладомъ своей винтовки во головѣ мертвеца, что тотъ съ хрипѣньемъ повалился на полъ. Увидя это, другіе мертвецы быстро бросились на казана и Шатровскаго, при чемъ изъ за савановъ у нихъ блестнули топоры. Началась ожесточенная битва. Но мертвецы не знали силу Бирюка и ловкость Шатровскаго. Бирюкъ ломалъ подковы и подымалъ на спину 25 пудовъ.
Онъ однимъ ударомъ своего кулака уложилъ двухъ мертвецовъ, а бояринъ съ ловкостью тигра наносилъ удары имъ своимъ пропитаннымъ ядомъ кинжаломъ. Но вотъ Шатровскій почувствовалъ страшную боль въ плечѣ и, будучи не въ силахъ удержаться на ногахъ, медленно опустился на лавку, роняя изъ руки свой кинжалъ и въ то время видѣлъ, какъ одинъ изъ мертвецовъ занесъ надъ его головой острый топоръ. Но не успѣлъ топоръ опуститься на голову боярина, какъ мертвецъ съ раздробленной головой повалился на полъ. Это Бирюкъ, схватя въ руки дубовую лавку, съ нечеловѣческою силою нанесъ ею ему ударъ. Но вотъ изъ пяти мертвецовъ остался только въ живыхъ одинъ. Тогда Бирюкъ, схватя его за шиворотъ и приподнявъ на воздухѣ, бросилъ какъ щепку на полъ.
— Родные мои, мы хотѣли убить васъ, но видно Богъ не допустилъ, отпустите хотя мнѣ душу на покаяніе, вы убили всѣхъ моихъ товарищей, но хоть меня оставьте, все, все вамъ разскажу, только не убивайте, жалобно молилъ мертвецъ, котораго Бирюкъ такъ ловко бросилъ на полъ.
— Ага, такъ вотъ вы какіе мертвецы, закричалъ казакъ, беря его за воротъ савана, изъ подъ котораго виднѣлась пестрядиная рубаха.
— Ну, покажу же я вамъ себя, прибавилъ онъ, тряся мнимаго мертвеца.
— Боже мой, что съ тобой, бояринъ, проговорилъ Бирюкъ, подходя къ Шатровскому, который лежалъ на лавкѣ и слегка стоналъ, придерживая правую руку, на плечѣ которой, сочилась кровь.
— Ничего, Богъ милостивъ, пройдетъ, проговорилъ бояринъ, это какой то мерзавецъ меня топоромъ ударилъ, на ударъ пришелся должно быть вскользь такъ какъ у меня только большой ушибъ и царапина на плечѣ, иначе если бы ударъ былъ направленъ вѣрнѣе, то руки моей не существовало бы теперь.
— Ну, мерзавецъ, задамъ же я тебѣ перцу, попробуешь ты казацкой нагайки, обратился Бирюкъ къ лежащему мертвецу разбойнику. Ну, гадина, говори что вы за люди? прибавилъ казакъ, грозно махая нагайкой.
— Кормилецъ, пощади, вопилъ разбойникъ, все скажу, только не губи. Насъ здѣсь было шесть человѣкъ, началъ онъ свой разсказъ, и всѣ мы промышляли разбоемъ. Атаманъ нашъ, это хозяинъ, здѣшняго дома, который встрѣчалъ васъ и выдавалъ вамъ себя за содержателя постоялаго двора, онъ теперь уѣхалъ верстъ за пять, въ лѣсъ брать имущество какого-то купца, котораго третьяго дня убилъ тамъ. А сегодня ночью собираясь ѣхать, онъ и велѣлъ намъ убить васъ, догадываясь, что бояринъ-то съ деньгами.
— За чѣмъ же вы, бездѣльнику, мертвецами, то явились? спросилъ его Шатровскій.
— Батюшка бояринъ, у насъ, всегда такой обычай, сначала напугать, а потомъ ужь какъ струсятъ порядкомъ и убить, а то вѣдь съ разу то набросишься, непремѣнно и себѣ попадетъ, — каждый имѣетъ что-нибудь у себя: либо ружье, либо топоръ и прямо безъ бою не отдастся. А вотъ какъ мы вырядимся мертвецами то, да напугаемъ хорошенько, тогда и души ихъ сколько хочешь — не до обороны ужь имъ. Вотъ кажись 15 лѣтъ грабимъ и убиваемъ, а такихъ храбрыхъ, какъ вы, не видали: вить васъ только двое, а насъ пятерыхъ укакошили, да еще даве ночью хозяинъ и пули то у васъ изъ ружей вынулъ.
— Такъ вотъ отчего мы дали съ бояриномъ промахъ, сказалъ Бирюкъ, ахъ вы, канальи анафемскіе! Ну, ты теперь, чертова перечница, лежи смирно, а если хоть пошевелишься, то башка твоя будетъ такая же, какъ и у пріятелей твоихъ, прибавилъ онъ, указывая на прочихъ четырехъ разбойниковъ, распростертыхъ на полу въ окровавленныхъ саванахъ.
— Ну, бояринъ, обратился казакъ къ Шатровскому, теперь я перевяжу твою рану, да давай поджидать самаго набольшаго, небось скоро явится.
И перевязавъ рану боярину, которая оказалась незначительною, они вмѣстѣ стали смотрѣть въ окно. Шатровскій хотя чувствовалъ довольно сильную боль въ плечѣ, но теперь оправился и былъ совершенно бодръ.
— Спасибо, братъ Бирюкъ, проговорилъ онъ казаку, ты спасъ меня сегодня отъ смерти: не поспѣши ты давече ко мнѣ, моя голова была бы размозжена топоромъ разбойника.
— Э, полно, бояринъ, нечего намъ съ тобой считаться, надо теперь думать какъ бы поскорѣй выбраться отсюда. Вдругъ въ это время кто то въѣхалъ на дворъ. Бирюкъ осторожно взглянулъ въ окно и увидалъ самаго хозяина.
— Ну, бояринъ, проговорилъ казакъ, вотъ пожаловалъ и самъ набольшій, надо его хорошенько встрѣтить.
— Что ты хочешь дѣлать? спросилъ Шатровскій.
— А вотъ сейчасъ увидишь, бояринъ, и съ этимъ словомъ Бирюкъ поспѣшно зарядилъ винтовку и тихо подошелъ къ двери. И вотъ, когда дверь отворилась и на порогѣ появился самъ хозяинъ — атаманъ, раздался выстрѣлъ и разбойникъ, шипя, повалился на полъ, но въ тоже время разбойникъ, лежащій на полу, поспѣшно вскочилъ и, схватя топоръ, хотѣлъ ударить имъ Бирюка, но Шатровскій лѣвою рукою ловко всадилъ ему свой кинжалъ по самую рукоятку прямо въ сердце. Тотъ не пикнувши, свалился. Послѣ этого путники наши живо вышли на дворъ, вскочили на своихъ коней и что есть духу поскакали отъ разбойничьяго гнѣзда.
ГЛАВА III.
Безобразный черепъ.
править
Долго скакали путники и уже снова почувствовали усталость какъ сами, такъ и ихъ лихіе кони. Но вотъ они подъѣхали къ громадному дому, обнесенному желѣзной оградой: это былъ домъ старика боярина Шатровскаго и какъ слыло это помѣстье подъ названіемъ «бабурская лощина»'. Самый домъ, всѣ службы, громадный запущенный садъ, все было какъ то мрачно, и не даромъ никто изъ сосѣдей не любилъ посѣщать старика Шатровскаго. Да впрочемъ онъ и самъ никого не принималъ, точно такъ не ѣздя и не посѣщая никого и самъ. Это былъ старикъ лѣтъ 50 ты. Кто бы не взглянулъ на него, всякій бы невольно почувствовалъ трепетъ: глаза его блестѣли какъ у волка, нахмуренный вѣчно лобъ носилъ отпечатокъ страстной жестокости.
— Батюшка, здравствуйте! весело говорилъ молодой Шатровскій, входя въ кабинетъ отца и съ жаромъ поцѣловавъ руку его.
— Ба, сынокъ любезный, какими судьбами! воскликнулъ старикъ, нѣжно обнимая сына, и его звѣрское лицо приняло доброту и нѣжносгь.
— Батюшка, я разскажу вамъ все и буду просить васъ исполнить мою просьбу, для которой я все забылъ и поскакалъ къ вамъ, въ надеждѣ, что вы не откажете мнѣ о чемъ я буду просить васъ.
— Хорошо, хорошо, мой любезный сынъ, постараюсь исполнить твою просьбу говори въ чемъ дѣло, и видно было что этотъ человѣкъ, имѣвшій такой суровый и черствый видъ, для сына своего готовъ исполнить не одну просьбу: глаза его съ любовью и нѣжностью смотрѣли на сына — послѣднюю отрасль рода Шатровскихъ. Сынъ тоже питалъ къ своему отцу большую любовь и теперь съ жаромъ началъ разсказывать ему о своей невѣстѣ, съ увлеченіемъ описывая красоту. Онъ подробно передалъ отцу какъ познакомился съ боярышней Еленой, какъ полюбилъ ее всею душою на столько сильно, что жизнь безъ нея ему будетъ въ тягость. Отецъ со вниманіемъ слушалъ его и когда сынъ окончилъ свой разсказъ, старикъ Горячо поцѣловалъ его въ голову и сказалъ:
— Вполнѣ надѣюсь, дорогой мой сынъ, что твой выборъ хорошъ и я заранѣе уже полюбилъ твою будущую супругу. Потомъ онъ снялъ образъ и благословилъ имъ сына, который со слезами цѣловалъ руки отца. Послѣ этого, молодой Шатровскій разсказалъ отцу про происшествіе у разбойниковъ и какъ Бирюкъ спасъ его отъ смерти. Слушая это, старикъ бояринъ сильно поблѣднѣлъ, задрожалъ всѣмъ тѣломъ и, не говоря ни слова, поцѣловалъ сына и вышелъ изъ комнаты.
— Ну, дружище Бирюкъ, поздравь меня женихомъ одной красавицы боярышни, которую ты вскорѣ увидишь, а теперь мы съ тобой хорошенько отдохнемъ отъ нашего долгаго путешествія, а тамъ Богъ дастъ денька черезъ три отправимся съ тобой въ Москву къ моей невѣстѣ, и вернувшись назадъ, заживемъ здѣсь въ спокойствіи.
— Поздравляю, батюшка бояринъ, говорилъ Бирюкъ, низко кланяясь, и желаю тебѣ много лѣтъ жить съ молодой супругой, а ужь служить и тебѣ буду какъ вѣрный песъ: во всю жизнь не оставлю, куда ты, туда и я.
Потолковавъ еще нѣсколько времени, казакъ ушелъ въ людскую комнату, гдѣ и заснулъ богатырскимъ сномъ, бояринъ же Матвѣй отправился въ верхнія комнаты, куда бывало еще ребенкомъ сильно боялся входить, — такъ были мрачны тамъ комнаты. Вскорѣ онъ, раздѣвшись, легъ спать.
Но вотъ когда молодой бояринъ уже сталъ засыпать, онъ вдругъ замѣтилъ что-то странное въ противу по ложной стѣнѣ точно человѣческое лицо выглядывало оттуда. Шатровскаго это заинтересовало и онъ поспѣшно подошелъ туда. И что же? Въ стѣнѣ былъ задѣланъ человѣческій черепъ и, страшно оскаля зубы, точно насмѣшливо глядѣлъ на Шатровскаго.
Молодой человѣкъ невольно вздрогнулъ и сталъ рукою ощупывать его. Онъ старался вынуть черепъ изъ отверстія въ стѣнѣ, въ которое онъ былъ вставленъ, какъ вдругъ на этомъ мѣстѣ отворилась дверь: черепъ былъ скобкой къ двери въ потайную комнату.
ГЛАВА IV.
Безпокойство молодаго боярина
править
Сдѣлавъ шага два впередъ, Шатровскій очутился въ довольно большой комнатѣ, но до того темной и мрачной, что онъ рѣшительно не могъ ничего разглядѣть, хотя былъ еще день. Молодой человѣкъ вернулся назадъ, досталъ фитиль и отправился снова въ эту таинственную комнату. Когда зажженный фитиль освѣтилъ ея мрачные своды, то Шатровскій увидалъ всѣ стѣны увѣшенныя оружіемъ. Тутъ были ружья, сабли, пистолеты, разнокалиберные кинжалы, рогатины, кистени, топоры, бердыши, но что всего болѣе удивило Шатровскаго это — кровь почти на каждой саблѣ и кинжалахъ. На полу во всѣхъ углахъ лежали равныя одежды, узлы, сундуки и все это было покрыто запекшеюся кровью.
— Что за чудо я вижу передъ собою, говорилъ молодой человѣкъ, оглядываясь кругомъ, откуда появилась эта комната? Я помню, Что прежде здѣсь ничего подобнаго не было, и откуда появилось это оружіе и эта ужасная кровь?..
И онъ съ замираніемъ сердца сталъ осматривать все находившееся тутъ. Вотъ синій бархатный кафтанъ вышитый золотомъ, во многихъ мѣстахъ разорванный и на которомъ тутъ и тамъ виднѣлась бурая запекшаяся кровь; вотъ медвѣжья шуба тоже вся въ крови, вотъ кованный желѣзомъ сундукъ, разрубленный пополамъ, на днѣ котораго лежала переломанная и въ крови сабля а рядомъ стояли мѣшки съ порохомъ и мѣшки, наполненные пулями. Все это зрѣлище несказанно удивило боярина Матвѣя и произвело на него чрезвычайное впечатлѣніе. Онъ сейчасъ же хотѣлъ идти къ отцу за разъясненіемъ этой странной обстановки таинственной комнаты, но было уже поздно и онъ пожалѣлъ будить среди ночи старика Отца. Съ твердымъ намѣреніемъ узнать завтрашній день все подробно обо всемъ видѣнномъ, онъ возвратился въ свою комнату и легъ въ постель. Но долго не спалось боярину, ему до сихъ поръ мерещились окрававленныя сабли и ружья. Какъ ни старался онъ объяснить себѣ существованіе такой страшной комнаты, сердце его при чемъ болѣзненно ныло, какъ бы предчувствуя что-то ужасное, онъ не могъ понять рѣшительно ничего.
Уже дневной свѣтъ проникъ въ окна, когда Шатровскій, утомленный тяжелыми размышленіями, заснулъ тревожнымъ сномъ.
Проснувшись довольно поздно онъ сейчасъ же отправился на половину своего отца.
Когда молодой Шатровскій вошелъ въ комнату своего отца, тотъ, оперши руками голову, сидѣлъ какъ-бы занятый глубокими размышленіями и когда сынъ его окликнулъ, онъ только тогда быстро поднялъ голову. На глазахъ старика въ эту минуту блестѣли слезы.
— Батюшка, началъ дрожащимъ голосомъ Матвѣй, объясните мнѣ что такое у васъ на верху за комната съ потайною дверью и съ черепомъ вмѣсто скобки, я вчера случайно открылъ дверь и этотъ видъ оправленнаго оружія страшно, удивилъ и испугалъ меня.
— Какъ! вскричалъ старикъ, ты съумѣлъ отворить дверь въ оружейную?
— Батюшка, отвѣчалъ сынъ, я совершенно случайно и…
— Не пугайся, другъ, перебилъ его отецъ, ты знаешь, что въ нашихъ лѣсахъ страшно много водится медвѣдей и волковъ, которые проходу не даютъ ни кому, не только пѣшимъ, но часто терзаютъ и лошадей и вотъ я завелъ себѣ охоту, накупилъ много ружей, сабель и почти каждый день отправляюсь истреблять вредныхъ враговъ человѣка. Вотъ почему у меня появилась комната съ потайной дверью, увѣшенная оружіемъ, кровь на которыхъ я рѣдко мою. Если хочешь, я покажу тебѣ много шкуръ медвѣжьихъ, волчьихъ, а также у меня и сегодня ты найдешь убитыхъ лосей. У меня Много хорошо обученныхъ охотниковъ, съ которыми я уже не одну сотню перевелъ разнаго звѣря.
— Такъ вотъ какъ, батюшка! Воскликнулъ Матвѣй, вы стала охотникомъ, а я по правдѣ сказать не зналъ на что и подумать, зная, что прежде вы терпѣть не могли охотиться. Но что у васъ за желаніе было вставить въ стѣнѣ человѣческій черепъ?
— Другъ мой, отвѣчалъ старикъ, это черепъ моего вѣрнаго слуги, съѣденнаго пять лѣтъ тому назадъ волками.
— Этотъ слуга мой былъ любимый и я на память, нашедши черепъ его въ лѣсу, оставилъ его у себя.
Молодой Шатровскій вполнѣ успокоенный словами отца, отправился навѣстить своего вѣрнаго Бирюка.
ГЛАВА V.
Кладъ у разбойниковъ.
править
Прошло пять дней съ тѣхъ поръ, какъ молодой бояринъ прибылъ въ домъ своего отца. Какъ не хотѣлось ему еще пробыть нѣсколько дней съ любимымъ отцомъ, но влюбленный молодой человѣкъ не могъ болѣе ждать, чтобъ не видѣть свою невѣсту, и вотъ, велѣвъ засѣдлать Толькафа, онъ сталъ готовиться къ путешествію въ Москву. Само собою разумѣется вѣрный его Бирюкъ уже былъ совсѣмъ готовъ къ отъѣзду и теперь весело хлопалъ уже засѣдланнаго своего коня по шеѣ, давая ему разныя нѣжныя названія.
Бирюкъ не любилъ по своей натурѣ сидячую жизнь и онъ всякій разъ, когда предстояло ему отправиться куда нибудь въ долгое путешествіе, былъ несказанно радъ.
Вотъ бояринъ Матвѣй вышелъ въ сопровожденіи своего отца на крыльцо и горячо поцѣловавшись съ нимъ, лихо вскочилъ на своего дорогаго коня, который, почувствовавъ на своей спинѣ хозяина, весело заржалъ. Рѣдкій былъ конь у Матвѣя! точно собака онъ понималъ и слушался своего господина. Бывало Шатровскій выйдетъ въ поле, гдѣ гарцуетъ его аргамакъ, свистнетъ ему и онъ какъ птица, несется къ хозяину. Хорошъ также конь былъ и у Бирюка, которому онъ далъ названіе Вихорь. Это была маленькая казацкая лошадка, выносливая, не утомимая и тоже привязанная къ своему хозяину, какъ собака.
— Прощай, батюшка, говорилъ, сидя на своемъ Тольнафѣ молодой Шатровскій, скоро, Богъ милостивъ, возвращусь къ тебѣ съ молодой женою, чтобы ужь никогда не разставаться съ тобой.
Старикъ грустно смотрѣлъ и утиралъ невольно катившіяся по морщинистымъ щекамъ слезы, давая ему разныя напутственныя благословенія. Старикъ въ настоящее время чувствовалъ себя не совсѣмъ здоровымъ и не могъ сопровождать сына въ Москву и присутствовать на его бракѣ. Рѣшено было, что Матвѣй, обвѣнчавшись съ Еленой и не дѣлая въ Москвѣ никакихъ пиршествъ, сейчасъ же отправится обратно къ своему отцу и въ своемъ родномъ домѣ отпразднуетъ свою свадьбу.
Поклонившись еще разъ своему отцу Шатровскій съ Бирюкомъ, какъ птицы, поскакали на лихихъ коняхъ и не прошло и десяти минутъ какъ они уже далеко были отъ «бабурской лощины». Проѣхавъ верстъ тридцать, путники опять увидали то разбойничѣе гнѣздо, гдѣ они такъ не давно чуть не были убиты. Еще издали подъѣзжая къ этому мѣсту, они замѣтили дымъ, а когда же поровнявшись съ разбойничьимъ жилищемъ, они увидали, что домъ стоялъ обуглившійся и только каменныя, почернѣлыя отъ дыма трубы мрачно возвышались надъ остатками когда-то большаго дома. Какъ видно огонь мало пощадилъ его и только кой гдѣ тлѣлись обгорѣлыя бревна.
— Что за чудо, говорилъ Бирюкъ, оглядываясь крутомъ, кто могъ зажечь этотъ проклятый домъ?
— Ужь не было-ли у нихъ еще сообщниковъ, отвѣчалъ Шатровскій, которые, можетъ быть вернувшись откуда нибудь и увидя своихъ товарищей мертвыми, не захотѣли-ли совсѣмъ уничтожить это гнѣздо, боясь появленія войска. Ну, дружище, прибавилъ онъ, однако же здѣсь и мѣсто, — нужно держать ухо востро, а то живо попадешь подъ топоръ какого нибудь бездѣльника.
— Ничего, бояринъ, Богъ милостивъ, одинъ разъ мы управились съ пятерыми, а теперь не побоимся и десятерыхъ, мы стали по опытнѣе въ этихъ дѣлахъ.
— Ну, этого сказать нельзя, не всякій же разъ намъ будетъ такое счастье. Ахъ Бирюкъ! воскликнулъ молодой человѣкъ, неужели я буду убитъ и не удастся мнѣ больше увидѣть мою дорогую Елену?
— Не бойся, бояринъ, не дадимся въ руки мерзавцамъ, сами изрубимъ ихъ, весело отвѣчалъ Бирюкъ. Затѣмъ соскочивши съ своего коня, онъ сталъ внимательно осматривать обгорѣлые остатки страшнаго жилища. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ ему попадались обуглившіяся человѣческія кости разбойниковъ, убитыхъ имъ. Бояринъ же, сидя на своемъ конѣ, грустно смотрѣлъ на все.
— Вотъ думалъ онъ, судьба злыхъ людей, желающихъ грѣшными дѣлами нажить себѣ богатство.
Бѣдныя, несчастныя люди, идя ложнымъ путемъ къ наживѣ денегъ, они забывали всю отвѣтственность, какую они дадутъ передъ Богомъ за свои злодѣйскіе поступки. Боже мой! продолжалъ разсуждать Шатровскій, сколько вѣроятно погубили они христіанскихъ душъ, разбойничая много лѣтъ.
— Бояринъ, помоги! вскричалъ въ это время Бирюкъ, и Шатровскій, оглянувшись назадъ, увидалъ какъ въ нѣсколькихъ шагахъ казанъ провалился въ какую-то яму, ходя между обгорѣлыми бревнами. Матвѣй быстро соскочилъ съ коня и подбѣжалъ къ тому мѣсту: передъ нимъ была грамадная яма, откуда только была видна одна голова Бирюка, который карапкался тамъ, стараясь вылѣзть.
— Я провалился должно быть въ какой-то погребъ, кричалъ оттуда казакъ. Шатровскій заглянулъ туда. Тамъ было темно, какъ въ гробу.
Онъ поспѣшно вынулъ изъ кардана трутъ, высѣкъ огня и, зажегши фитиль, соскочилъ туда. Когда огонь освѣтилъ эту мрачную пещеру, то они оба увидали на полу ея какіе-то огромные котлы, плотно закупоренные.
— Ты ушибся, Бирюкъ?
— Нѣтъ, бояринъ, но я такъ неожиданно провалился въ эту проклятую пропасть.
— Что это тутъ, котлы что ли какіе, говорилъ Шатровскій, толкая ногой чугунныя ящики?
— А вотъ я сейчасъ посмотрю, отвѣчалъ Бирюкъ и съ этимъ словомъ, размахнувшись своей казацкой саблей, ударилъ по одному изъ нихъ. Крышка съ звономъ свалилась и изъ ящика посыпались блестящіе червонцы…
— Бояринъ, деньги! вскричалъ Бирюкъ радостнымъ и вмѣстѣ удивленнымъ голосомъ, смотря на наполненный ящикъ червонцами.
— Ба, да мы съ тобой попали туда, гдѣ разбойники прятали свое награбленное богатство, говорилъ Матвѣй, беря нѣсколько червонцевъ въ руку.
— Да, бояринъ, вѣрно такъ, посмотри сколько здѣсь этихъ ящиковъ, ну-ка я посмотрю съ деньгами-ли они всѣ; говоря это Бирюкъ постепенно сбивалъ саблею крышки съ желѣзныхъ ящиковъ, которые дѣйствительно были наполнены всѣ золотомъ и серебромъ.
— Бояринъ, мы теперь богаты съ тобой, радостно говорилъ казакъ, съ восхищеніемъ кладя червонцы въ карманъ. Шатровскій ничего на это не отвѣчалъ; онъ съ грустью смотрѣлъ на все это богатство.
— Послушай, Бирюкъ, проговорилъ онъ, хорошо-ли будетъ если мы воспользуемся награбленнымъ золотомъ, навѣрно изъ за котораго погубленъ не одинъ человѣкъ, не упрекнетъ-ли насъ совѣсть веселиться и жить на такія деньги? по-моему лучше довольствоваться своимъ собственнымъ имѣніемъ, т. е. что имѣешь, чѣмъ разбогатѣть Богѣ знаетъ на какія деньги, а по этому не лучше ли будетъ если мы, донеся обо всемъ этомъ начальству, пожертвуемъ это золото хоть на Божій храмъ и на раздачу нищимъ.
— Правда твоя, бояринъ, тебѣ спасибо, что надоумилъ меня, отвѣчалъ Бирюкъ, съ презрѣніемъ кидая на землю червонцы; Богъ съ нимъ и съ богатствомъ, конечно лучше пусть пойдутъ эти деньги на Божій храмъ, а намъ отъ такихъ денегъ пользы не будетъ.
Выпрыгнувши изъ ямы, Шатровскій и Бирюкъ рѣшили сдѣлать такъ: пока закопать всѣ ящики и по пріѣздѣ въ Москву, донести обо всемъ начальству, и потомъ деньги всѣ пожертвовать на построеніе храма на этомъ мѣстѣ.
ГЛАВА VI.
Въ Москвѣ.
править
Проѣхавъ еще нѣсколько дней, бояринъ и Бирюкъ очутились въ бѣлокаменной. Шатровскій конечно сейчасъ же отправился въ домъ своего будущаго тестя. Придя къ своей невѣстѣ, бояринъ съ любовью поцѣловалъ ее и сталъ разсказывать о всемъ съ нимъ случившемся, о согласіи отца на бракъ ихъ, о нападеніи на нихъ разбойниковъ, о кладѣ и о томъ, какъ онъ скупалъ все время безъ своей несравненной Елены, которая дѣйствительно была красавица: высокая ростомъ, съ большими ясными голубыми глазами, съ нѣжнымъ румянцемъ, съ привѣтливой улыбкой, она готова была обворожить каждаго; Мы не будемъ описывать всего счастія молодаго Шатровскаго, пользующагося взаимною любовью такой прекрасной дѣвушки, скажемъ только, что онъ и не замѣтилъ, какъ прошла недѣля, въ которую онъ уже успѣлъ обвѣнчаться съ своею Еленою.
Пробывъ еще нѣсколько дней въ Москвѣ, Шатровскій сталъ собираться въ Бабурскую лощину. Хорошо вооружившись и взявъ съ собою нѣсколько человѣкъ слугъ для безопасности, хорошо помня недавнія нападенія разбойниковъ. И вотъ, въ одинъ прекрасный зимній день, со двора боярина Сомищева — такъ звали отца Елены, — выѣхала колымага, въ которой сидѣли Шатровскій и Елена. Колымагу окружали вооруженные всадники, которыхъ было человѣкъ семь, между которыми находился и Бирюкъ, сидя верхомъ на Толькафѣ, отдавъ своего Вихря другому слугѣ. И вотъ когда путники наши проѣзжали чрезъ Красную площадь, Шатровскій замѣтилъ выстроившееся войско человѣкъ въ 200, которые были въ походной формѣ и какъ видно молились Богу, чтобъ отправиться куда-то въ походъ. Передъ войскомъ стояло нѣсколько человѣкъ бояръ — начальниковъ, давая стрѣльцамъ разныя приказанія:
Матвѣя очень заинтересовало все это и онъ, думая, что не съ поляками-ли опять начинается война, выглянулъ изъ колымаги и, позвавъ Бирюка, приказалъ ему узнать, что это за войско, куда оно собирается.
— Бояринъ, подошелъ съ отвѣтомъ Бирюкъ, это войско отправляется завтрашній день въ наши мѣста истреблять злодѣевъ, о которыхъ ты доносилъ Окольничему боярину.
— Помоги имъ, Боже, избавить землю русскую отъ злыхъ людей и не дай имъ погибнуть въ битвѣ съ супостатами, набожно проговорилъ Матвѣй.
ГЛАВА VII.
Роковая тайна.
править
Много прошло времени, какъ выѣхалъ бояринъ съ своей молодой женою изъ Москвы, но все еще не было видно Бабурской лощины, которую онъ съ нетерпѣніемъ ожидалъ.
Дорога теперь шла большею частію густымъ дремучимъ лѣсомъ. Приключеній съ нашими путниками въ эти дни, кромѣ нападеній стаи волковъ, которыхъ смѣлые слуги Шатровскаго перестрѣляли всѣхъ изъ своихъ карабиновъ, не было.
Бирюкъ весело ѣхалъ впереди, иногда подъѣзжая къ колымагѣ и говоря боярину:
— Слава Богу, батюшка Матвѣй Никитичъ, кажись больше половины дороги проѣхали, еще нѣсколько дней и мы будемъ въ лощинѣ.
— Да, отвѣчалъ Шатровскій, только бы благополучно намъ доѣхать, хотя я и не трушу нападенія разбойниковъ, но я боюсь за Елену, она бѣдная и при видѣ такого страшнаго лѣса уже чувствуетъ страхъ.
— Милый мой, отвѣчала Елена, Богъ милостивъ, Онъ избавитъ насъ отъ злыхъ людей. Мнѣ еще въ первый разъ въ жизни приходится совершать такое долгое путешествіе и сердце мое невольно чувствуетъ какой-то страхъ, какъ бы предчувствуя что-то.
— Дорогая моя, теперь насъ много, и врядъ ли кто захочетъ напасть на насъ, видя оружіе нашихъ слугъ, говорилъ Матвѣй, крѣпко прижимая къ себѣ свою молодую красавицу жену.
Начинало смеркаться, когда они въѣхали въ непроходимый почти лѣсъ. Когда стало уже совсѣмъ темно, лошади вдругъ остановились.
— Бояринъ, говорилъ ямщикъ, что намъ дѣлать? мы, кажись, заблудились, ни впередъ, ни назадъ, проклятая чаща не пропускаетъ ѣхать. Шатровскій поспѣшно вышелъ изъ колымаги и ступивши на снѣгъ, увязъ въ немъ чуть ли не по поясъ. Лошади тоже по брюхо стояли въ снѣгу, фыркая и тяжело дыша. Слуги тоже всѣ въ снѣгу стояли около своихъ измученныхъ коней.
— Бояринъ, кажись, здѣсь намъ придется ночевать, а завтра съ разсвѣтомъ Богъ дастъ и дорогу найдемъ, а теперь гляди какая тьма, эти не видно, говорилъ Бирюкъ, подходя къ Шатровскому.
Вдругъ въ это время раздался пронзительный свистъ. Всѣ наши путники невольно вздрогнули, предчувствуя, что-то не доброе. Ночная мгла уже совсѣмъ легла надъ лѣсомъ и начинала подыматься мятель и сквозь вой и шумъ вѣтра слышно было какъ свистки продолжались все больше и больше. Уже были слышны человѣческія крики и гагайканья, какъ наши всадники, вскочивъ на своихъ коней, снимали свои винтовки. Но вотъ, только что Шатровскій хотѣлъ что-то сказать, какъ услышалъ съ правой и съ лѣвой стороны крики.
— Деньги или всѣмъ вамъ смерть!
Вслѣдъ за этими криками колымагу окружили нѣсколько человѣкъ разбойниковъ, съ саблями, ружьями и кинжалами. Затѣмъ раздался выстрѣлъ, потомъ другой и третій. Все это такъ быстро произошло, что Шатровскій, не успѣвшій ничего сообразить, съ испугомъ держалъ въ объятіяхъ свою Елену, которая была безъ чувствъ отъ страха.
Выстрѣлы и крики все продолжались. Но вотъ какая-то звѣрская рожа, держа въ рукѣ кинжалъ, заглянула въ колымагу и громко закричала:
— Деньги подавай! Смерть вамъ! Матвѣй быстро выхватилъ пистолетъ и въ упоръ выстрѣлилъ въ разбойника. Кровь брызнула ему въ лицо. Затѣмъ Шатровскій съ саблею въ рукѣ выскочилъ изъ колымаги, съ храбростію сталъ махать ею, стараясь защищать колымагу, гдѣ безчувственная его Елена. Разбойники дрались, какъ звѣри, и Шатровскій съ ужасомъ видѣлъ, какъ половина его слугъ лежали мертвыми. Вдругъ кто-то схватилъ его за горло и повалилъ въ снѣгъ. Онъ силился освободиться, но напрасно: костлявые пальцы, какъ клещи, давили ему шею и онъ уже началъ чувствовать какъ въ глазахъ его потемнѣло.
Но вотъ раздался выстрѣлъ и тяжело тѣло опустилось на него, обливая его кровью…
— Бояринъ, живъ-ли ты, услыхалъ Матвѣй голосъ Бирюка.
— Ахъ, это ты Бирюкъ, проговорилъ слабымъ голосомъ Матвѣй, Бога ради, спаси Елену, гдѣ она? что съ нею? Я готовъ все отдать, лишь бы спасли ее.
— Она будетъ спасена, твердо отвѣчалъ Бирюкъ.
А кругомъ раздавались стоны, крики, выстрелы и ржаніе лошадей. Бирюкъ помогъ встать Шатровскому, скинувъ съ него трупъ разбойника. Кругомъ была страшная тьма и бояринъ насилу отыскалъ около себя колымагу. Съ трепетнымъ сердцемъ онъ вскочилъ въ нее: Елена лежала на рукахъ одного изъ слугъ, своихъ, который саблею отмахивался отъ нападавшихъ разбойниковъ, Шатровскій и Бирюкъ бросились на разбойниковъ, и благодаря ловкости и силѣ ихъ, злодѣи были отражены, а нѣкоторые убиты. Но вотъ вдали послышались звонъ сабель и крики:
— Держи, лови ихъ! Бей ихъ, бездѣльниковъ, вяжи ихъ!
Это шло московское войско.
Когда Шатровскій оглянулся, стрѣльцы были уже около его и не прошло часа, какъ разбойники были перевязаны, а нѣкоторые убиты. Ихъ оказалось человѣкъ двадцать.
Когда дневной свѣтъ освѣтилъ э, ту страшную картину, стрѣльцы окружили боярина и, снявши шапки, почтительно спрашивали его: здоровъ ли онъ и его жена боярыня Елена! Шатровскій со слезами на глазахъ благодарилъ ихъ, говоря что щедро наградитъ ихъ.
Бояринъ Матвѣй былъ легко раненъ въ ногу и, сидя въ колымагѣ, ласкалъ свою жену, которая только что пришла въ себя отъ страха и ужаса. Пять человѣкъ изъ слугъ боярина были убиты, а остальные двое ранены. Бирюкъ, съ разсѣченнымъ саблею лицомъ хлопоталъ около колымаги, не обращая никакого вниманія на свою рану. Шатровскій глядѣлъ кругомъ и видѣлъ обезображенные трупы разбойниковъ и своихъ слугъ. Вдругъ взоръ его упалъ на убитаго старика, лежащаго не въ далекъ отъ него. Бояринъ Матвѣй поблѣднѣлъ, какъ мертвецъ, задрожалъ и воскликнулъ:
— Боже праведный, укрѣпи меня! Убитый разбойникъ старикъ былъ… отецъ его!
Бирюкъ тоже увидалъ его и его глаза встрѣтились съ глазами Матвѣя. Теперь Шатровскому ясно припомнилась таинственная отцовская потайная комната, увѣшанная оружіемъ, потомъ эти въ крови сундуки и одежда, онъ съ разу теперь понялъ все! Онъ понялъ значеніе трепета отца, когда онъ ему говорилъ, что нашелъ потайную дверь въ таинственную комнату и теперь ясно ему стало какою охотою занимался его отецъ… Онъ горько зарыдалъ, подымая взоры къ небу, какъ бы моля Бога о грѣшной душѣ отца.
Елена съ удивленіемъ смотрѣла на рыдающаго своего мужа, не понимая ничего.
— Боже мой, что случилось, говорила она, съ любовью смотря на мужа, который, какъ ребе новъ закрывши лицо руками, рыдалъ.
— Послѣ, послѣ, моя дорогая, я все разскажу тебѣ, отвѣчалъ онъ, а теперь я не въ силахъ говорить.
Мы не будемъ описывать всего страшнаго горя молодаго боярина, узнавшаго въ одномъ изъ разбойниковъ, а какъ видно атаманъ ихъ, своего любимаго отца; скажемъ только, что онъ рыдалъ и былъ какъ помѣшанный отъ душевныхъ страданій. Онъ постоянно шепталъ:
— Боже мой, прости его согрѣшенія! и слезы одна за другою капали по его блѣдному лицу, на которое стоило только взглянуть, чтобъ понять какія мученія тоски и горя испытывалъ онъ въ эти минуты.
ГЛАВА VIII.
Заключеніе.
править
На другой день наши путники, въ сопровожденіи стрѣльцовъ, были въ «Бабурской лощинѣ». Пять человѣкъ разбойниковъ связанныхъ, были привезены туда. Теперь они раскаявшись во всемъ, просили помиловать ихъ. Они подробно разсказали, какъ подъ предводительствомъ атамана ихъ боярина Никиты Шатровскаго разбойничали уже пятнадцать лѣтъ, какъ грабили и убивали всѣхъ кто попадался имъ въ лѣсу, въ который они отправлялись каждую ночь. Они разсказали про подвалы, гдѣ было зарыто атаманомъ награбленное богатство. Слушая все это, бояринъ Матвѣй рыдалъ все больше и больше, говоря:
— Бѣдный батюшка, вѣрно злой духъ погубилъ тебя и ты пошелъ страшной дорогой, которая губитъ христіанскую душу. Боже мой, продолжалъ онъ, что заставило отца рѣшиться на подобное злодѣяніе? Неужели ему было мало своего собственнаго богатства? И вотъ онъ теперь получитъ наказаніе отъ Бога за свой грѣхъ, тяжкій и великій! Онъ лежитъ теперь убитый, какъ злодѣй, какъ преступникъ, какъ злое исчадіе ада! Онъ измѣнилъ своему отечеству, измѣнилъ своему Царю, сдѣлалъ меня сыномъ преступника! Боже прости его грѣхи!
Молодой человѣкъ упалъ на колѣни передъ образамъ и горячо сталъ молиться о спасеніи души своего грѣшника отца…
Прошло много лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ случилось описанное нами происшествіе. Все свое имущество Шатровскій отдалъ на построеніе Божіихъ храмовъ. На томъ мѣстѣ, гдѣ былъ убитъ его отецъ, теперь красовался большой монастырь, въ который почти каждый день ѣздилъ молиться бояринъ Матвѣй съ женою своею Еленой.