РѢЧЬ П. П. СЕМЕНОВА.
Рѣчь П. П. Семенова, вице-предсѣдателя Императорскаго русскаго географическаго общества, по поводу трехсотлѣтія Сибири, читанная въ засѣданіи 8-го декабря, о которой мы упоминали въ прошломъ No, помѣщена въ настоящее время въ № 278 «Правительственнаго Вѣстника». Для неимѣющихъ возможности познакомиться съ нею въ цѣломъ, приводимъ здѣсь только нѣкоторыя выдержки.
«Императорское русское географическое общество, въ теченіи своего почти 40-ка-лѣтняго существованія, посвятившее, совмѣстно съ двумя своими отдѣлами, восточно и западно-сибирскимъ, столько трудовъ и усилій на изученіе необъятной площади Сибири и странъ, съ нею сопредѣльныхъ, и обязанное именно этому изученію значительной долей своей извѣстности, не можетъ конечно не выразить своего горя чаю сочувствія трехсотъ-лѣтнему юбилею русской Сибири.
«Вспомнимъ, что 26-го октября 1581 года, въ знаменитой битвѣ подъ стѣнами Искера, на Иртышѣ, Ермакъ съ своею дружиною сокрушилъ татарское царство Кучума: что въ послѣдующія 70 лѣтъ энергическіе піонеры русской колонизаціи основали одинъ за другимъ города Тару, Томскъ, Кузнецкъ. Енисейскъ, Красноярскъ, Канскъ, Удипскъ, Баргузинъ, Якутскъ, Нерчинскъ, Албазивъ и т. д., а казаки Буза и Дежневъ достигли въ тоже время до крайнихъ предѣловъ Сибири: устья Яны и Берингова пролива.
«Съ паденіемъ Искера вся Сибирь стала открытою для русскихъ піонеровъ, и въ этомъ смыслѣ подвигъ Ермака былъ дѣйствительно открытіемъ для русскихъ, завоеваніемъ для Россіи всей Сибири. Мы уже видѣли, съ какою неимовѣрною быстротою, несмотря на всѣ препятствія природы и климата, піонеры русской колонизаціи дорвались до самой восточной оконечности Стараго Свѣта, а оттуда перебрались и на Новый Свѣтъ, въ Америку. Что же влекло русскую вольницу такъ далеко на востокъ? Разумѣется, то экстенсивное собираніе богатствъ сѣверныхъ странъ съ громадныхъ пространствъ, которое пока представляется для человѣчества всѣхъ народностей, исключительною формою эксплуатаціи странъ, лежащихъ къ сѣверу отъ изотермы 0°. Но конечно не вся Сибирь относится къ охарактеризованному нами типу. Юго-западная часть и южная полоса Тобольской губерніи, средняя часть Томской и прекрасныя долины Алтая въ южной, южные округа Енисейской губерніи, значительная часть Иркутской, глубокія и хорошо защищенныя долины Забайкальской области, южная приамурская часть Амурской области и почти весь Уссурійскій край представляютъ несомнѣнныя удобства для осѣдлой жизни, основанныя на земледѣліи и сельскихъ промыслахъ.
«Но тяжелую борьбу пришлось вывести слабымъ зачаткамъ русской колонизаціи въ Сибири не только во все продолженіе XVII вѣка, но и въ первую половину XVIII. Кочевыя племена Средней Азіи, своими опустошительными набѣгами дѣлали развитіе гражданственности въ Сибири почти невозможнымъ, до тѣхъ поръ пока проведеніе Правительствомъ укрѣпленной ишимско-иртышской линіи не оградило наконецъ русской колонизаціи въ южной Сибири отъ постоянныхъ разорительныхъ набѣговъ кочевниковъ. Тогда киргизскія племена и; орды, одни за другими искали защиты у русскихъ и вступали въ русское подданство. Огражденіе этихъ новыхъ русскихъ подданныхъ выдвигало русскіе форпосты и русскую границу все далѣе и далѣе на югъ и ставило новыхъ нашихъ сосѣдей кочевниковъ въ подобныя уже упомянутымъ отношенія къ Россіи, такъ что этотъ процессъ присоединенія все новыхъ и новыхъ областей, не въ силу какой-либо предвзятой мысли или завоевательныхъ побужденій, а въ силу совершенной необходимости, долженъ былъ неминуемо продолжаться до тѣхъ поръ, пока наконецъ русская территорія не достигала твердой границы какого бы то ни было, хотя бы сколько нибудь благоустроеннаго государства. Такимъ государствомъ на всей южной сторонѣ Сибири, отъ меридіана озера Зайсана до меридіана сліянія Ніилки съ Аргунью, представлялась Китайская имперія и здѣсь граница русской Сибири, опредѣленная трактатами и обозначенная прочными каменными столбами, уже очень рано окаменѣла.
«Иное явленіе мы видимъ въ Балхашской и Амурской рѣчныхъ I областяхъ, гдѣ владычество Китая надъ кочевыми и бродячими племенами не имѣло опредѣленной границы. Здѣсь отсутствіе фактическаго владычества Китая надъ туземцами ставило ихъ въ вышеохарактеризоваппыя отношенія къ Россіи, имѣвшія послѣдствіемъ постоянное увеличеніе русской территоріи. Въ Семирѣченскомъ краѣ на нашихъ глазахъ русская колонизація и русское владычество захватывали только земли, поимѣвшія осѣдлаго населенія и останавливалась тамъ, гдѣ, какъ напр. въ Чугучакѣ и Кульджниской области, встрѣчала осѣдлыя китайскія поселенія. Случилось, что китайцы, вслѣдствіе мѣстной революціи, были вытѣснены изъ этой провинціи и анархическое состояніе образовавшагося государства, немогшаго удержать своихъ кочевниковъ отъ разорительныхъ набѣговъ на русскихъ подданныхъ, вынудило Россію занять и Кульджинскую область, съ такою неимовѣрною легкостью уступленную китайцамъ, какъ только они вздумали вернуться въ брошенный ими западный край.
«На отдаленномъ востокѣ Сибири, ни Амурѣ, неопредѣленность предѣловъ владычества двухъ колоссальныхъ государствъ — Русскаго и Китайскаго, произвела еще въ концѣ XVII вѣка столкновеніе, кончившееся въ то время паденіемъ Албазина и нерчинскимъ трактатомъ, въ силу котораго вся Амурская область до малоизвѣстнаго Становаго хребта осталась за Китаемъ. Нерчинскій договоръ положилъ болѣе, чѣмъ на полтора вѣка, искусственный предѣлъ распространенію русской колонизаціи накрайнемъ востокѣ. Къ счастію Россіи, и Китайское государство фактически не заняло признанныя за нимъ этимъ трактатомъ области — Амурскаго и Уссурійскаго края. Это обстоятельство и дало возможность Россіи, какъ разъ въ половинѣ нынѣшняго вѣка, занять фактически никому непринадлежавшее устье и низовье Амура, и вслѣдъ за тѣмъ открыть необходимыя сообщенія съ малодоступными, вслѣдствіе климатическихъ условій, съ морской стороны нашими поселеніями по теченію этой рѣки. Айгунскій трактатъ 1857 г. и блестящій Пекинскій 1860 г. закрѣпили за Россіей ея захваты.
«По сдѣланному нами приблизительному разсчету, во всей Западной Сибири съ Степнымъ и Туркестанскимъ генералъ-губернаторствомъ, Закаспійскою областью и Зауральскою частью Пермской губ., едва найдется 750,000 кн. верстъ, способныхъ къ осѣдлому обитанію и земледѣльческой эксплуатаціи. Эта цифра составляетъ немного болѣе 16 % о всего ея пространства (4.860,000 кв. пер.). Въ Восточной Сибири, съ Амурскою и Приморскою областями, такое же исчисленіе дало намъ никакъ не болѣе 1 1/2 мил. кв. вер., т. е. тоже 16 % всего пространства (9 мил. кв. вер.).
«На этомъ необъятномъ протяженіи уже обитаетъ нынѣ 9 1/4 мил. жителей. Замѣчательно, что въ Западной Сибири въ тѣсномъ смыслѣ (губерніяхъ Тобольской и Томской), съ Зауральскою частью Пермской губ., населеніе русское, осѣдлое земледѣльческое, совершенно почти стерло съ лица земли, отчасти разумѣется ассимилировавъ туземное инородческое, такъ что на 3 1/2 мил. населеніи приходится немного болѣе 100 тыс. инородцевъ, обитающихъ на крайнемъ Сѣверѣ, на пограничной полисѣ съ киргизскою степью и въ тѣснинахъ Алтая. Если принять въ соображеніе множество неблагопріятныхъ обстоятельствъ, препятствовавшихъ развитію русской колонизаціи въ Западной Сибири, то нужно еще удивляться, что населеніе ея достигло до такой значительной цифры и что вся Западная Сибирь сдѣлалась болѣе русскою страшно, чѣмъ многія изъ нашихъ восточныхъ губерній. Совершенно иной характеръ представляетъ русское владычество въ Степномъ, генералъ губернаторствѣ. Здѣсь, при населеніи до 2 милліоновъ жителей, русскихъ не болѣе 300 тыс., остальное населеніе состоитъ исключительно изъ кочевниковъ-киргизовъ, которыхъ русскіе не могли ни вытѣснить, ни ассимилировать. Еще иную картину представляетъ туркестанское генералъ-губернаторство Здѣсь уже на 2-хъ-милліонное населеніе, состоящее только отчасти изъ кочевниковъ, а еще болѣе изъ осѣдлыхъ жителей, издавна запавшихъ, и притомъ съ достаточною густотйой, всѣ оазисы, численность русскихъ не превосходитъ нѣсколькихъ десятковъ тысячъ.
«Наконецъ, въ Восточной Сибири изъ Р, милліона жителей, на долю русскихъ придется 1.200,000, т.-е. вдвое болѣе противъ инородцевъ, которые не могли быть ассимилированы и поглощены здѣсь въ такой мѣрѣ, какъ въ Западной Сибири, какъ потому, что русская колонизація при слишкомъ большомъ отдаленіи края не могла имѣть той интенсивности, какъ въ Западной Сибири, такъ и потому, что инородцы занимаютъ въ Восточной Сибири нерѣдко обширныя сплошныя пространства, вовсе неудобныя для русской культуры и осѣдлости. Къ сожалѣнію, организація правильной колонизаціи значительныхъ массъ русскихъ переселенцевъ въ Восточной Сибири возможна только въ болѣе или менѣе отдаленномъ будущемъ. Громадныя разстоянія и неудобства путей сообщеніи затрудняютъ колонизацію большихъ массъ въ Восточной Сибири въ одинъ переѣздъ.
«Во всякомъ случаѣ, можно смѣло сказать, что въ теченіи трехсотлѣтняго обладанія Сибирью, въ отношеніи къ заселенію ея и водворенію въ ней культуры и гражданственности. Россія сдѣлала все, что могла. Она выслала въ предѣлы Сибири весь тотъ избытокъ населенія Европейской Россіи, которымъ только могла располагать; Западную Сибирь она превратила въ болѣе русскую страну, чѣмъ, напримѣръ, губерніи Казанская, Уфимская, Оренбургская и даже Вятская и Пермская; въ Стейномъ генералъ-губернаторствѣ заняла большую часть оазисовъ и подгорьевъ, способныхъ для осѣдлой жизни и культуры; даже въ отдаленной Восточной Сибири водворила русское населеніе, вдвое превосходящее численностью инородческое и постепенно его ассимилирующее, не истребляя его, какъ европейская колонизація истребляла туземныя племена Сѣверной Америки. Притомъ же Россія поставила своего переселенца въ Сибири даже въ лучшія условія, чѣмъ въ центрѣ Россіи, широко надѣливъ его принадлежащими Государству землями и угодьями: она не стѣснила его свободы и не водворила въ Сибири крѣпостнаго права, несомнѣнно задерживавшаго народное развитіе въ центральныхъ частяхъ Европейской Россіи.
«И если посмотрѣть внимательно на бытъ русскаго крестьянина въ Сибири, то легко убѣдиться, что онъ не только не утратилъ дорогихъ для русскаго патріота чертъ русской народности, а напротивъ развилъ ихъ, вслѣдствіе той вѣковой свободы, которою онъ умѣлъ съ достоинствомъ пользоваться; той, направленной на подчиненіе себѣ свободныхъ силъ природы, самостоятельной дѣятельности, которую онъ долженъ былъ проявлять съ самаго дня своего водворенія въ чуждомъ для него краѣ. Сибирскій крестьянинъ но только зажиточнѣе, но даже развитѣе, многостороннѣе и до послѣдняго 10-лѣтія былъ грамотнѣе крестьянъ тѣхъ губерній, изъ которыхъ онъ вышелъ и иногда не безъ удивленія смотритъ на отсталость, неразвитость прибывающихъ къ нему новопоселенцевъ, которыхъ охотно учитъ всему тому, чему его научила свободная, вѣковая разносторонняя борьба съ дикими силами природы, но въ свою очередь охотно принимаетъ отъ нихъ тѣ дорогія русскому народу преданія старины и вѣрованія, которыя новопоселенецъ, никогда не выходя изъ мѣстностей, служившихъ колыбелью этихъ преданій и вѣрованій, сохранилъ во всей ихъ первобытной архаичности. Однимъ словомъ, всякій безпристрастный наблюдатель, посѣтившій Сибирь въ самые послѣдніе годы существованія отжившаго въ Россіи крѣпостнаго права, не могъ не вынести впечатлѣнія, что по крайней мѣрѣ въ то время Россія для своей восточной отдаленной окраины, сдѣлала, несмотря на нѣкоторые частные недостатки и неустройства, не только не менѣе, по даже болѣе, чѣмъ для самой себя, въ самыхъ коренныхъ своихъ центрахъ.
«Сибирь имѣетъ всѣ задатки для развитія самостоятельной фабричной промышленности. Задатки эти заключаются въ совмѣщеніи, какъ напр. Кузнецкомъ бассейнѣ Алтайскаго округа, громадныхъ запасовъ желѣза, топлива и сырыхъ произведеній. Но конечно до сихъ поръ фабричная промышленность въ Сибири еще мало развита, главнымъ образомъ вслѣдствіе отсутствія удобныхъ путей сбыта, достаточныхъ капиталовъ и достаточныхъ знаній. Сибирскія фабрики, не считая многочисленныхъ заводовъ, находящихся въ Зауральской части Пермской губерніи, производятъ всего только на сумму 10 милліоновъ рублей, при 10 тысячахъ рабочихъ. Между тѣмъ сибирская промышленность имѣетъ свою несомнѣнную будущность.
«Два фазиса уже пережила исторія отношеній Россіи къ Сибири въ теченіи истекшаго трехсотлѣтія. Въ первые полтора вѣка русскій человѣкъ явился въ Сибирь, какъ древніе новгородцы, для экстенсивнаго собиранія, при помощи поисковыхъ партій и туземнаго населенія, тѣхъ естественныхъ богатствъ, которыя, какъ предметы охоты, рыболовства и даже наиболѣе легко добываемыя минеральныя богатства, распространены на необъятной поверхности недоступной, подобно всѣмъ странамъ крайняго сѣвера, культурной осѣдлости. Во вторыя полтора столѣтія русскій человѣкъ, замѣтивъ и облюбивъ тѣ меньшія части Сибири, которыя, по удобствамъ климата и почвы, Предназначены природой къ земледѣльческой осѣдлости, колонизировалъ эти части Сибири, ассимилировавъ обитавшихъ на нихъ туземцевъ, усвоилъ себѣ родной для насъ, симпатичный и вполнѣ русскій типъ сибиряка, сдѣлавшись съ одной стороны полезнымъ производителемъ сырыхъ произведеній земледѣлія и скотоводства, снабжающимъ не только промышленные округи Урала, по и фабрики и заводы Европейской Россіи, а съ другой потребителемъ произведеній этихъ фабрикъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, прошедшій черезъ Сибирь важный транзитный путь для торговыхъ сношеній съ Китаемъ и Среднею Азіею и развитіе горнаго промысла въ Алтаѣ дополняетъ для Россіи значеніе Сибири.
«Теперь, по истеченіи трехсотлѣтія, исторія сибирской части Россіи вступаетъ въ свой новый фазисъ. Какъ скромные представители русскаго ученаго общества, посвятившаго 40 лѣтъ своей дѣятельности изученію Сибири, пошлемъ же нашимъ зауральскимъ соотечественникамъ, русскимъ сибирякамъ, вслѣдъ за милостивымъ Царскимъ Словомъ и свой горячій привѣтъ въ день воспоминанія одного изъ величайшихъ событій русской исторіи. Для дальнѣйшаго экономическаго развитія Сибири необходимы и во второмъ трехсотлѣтіи ея исторической жизни доблестные піонеры, но уже нелюди отваги и силы, подобные Ермаку и его сподвижникамъ, а люди познанія, которые со свѣточемъ пауки займутся изслѣдованіемъ производительныхъ силъ необъятной территоріи Сибири и способовъ пользованія ими. Этихъ піонеровъ доставитъ Сибири вся Россія, но несомнѣнно, что они въ значительной мѣрѣ выростутъ и изъ быстро развивающихся образованныхъ слоевъ сибирскаго общества. И пусть эти послѣдніе будутъ проникнуты тою трогательною любовью къ своей родинѣ, которая характеризуетъ сибиряка, но пусть они сберегутъ какъ святыню самую доблестную черту своихъ предковъ — свою вѣрность русской породности, свою преданность Русскому Престолу и Государству, которое несомнѣнно и въ слѣдующее трехсотлѣтіе достойно выполнитъ свои государственныя, обще-русскія задачи но отношенію къ своей полной свѣжихъ силъ и будущности зауральской колоніи».