— Опыты въ стихахъ Ивана Бороздны. Съ эпиграфомъ: о Poésie! que ta offres de moyens de bonheur ou de malheur à tes amans, les plus favorisés! Дюсисъ. M. 1828 г. въ т. С. Селивановскаго, in 8, IV и 170 стр.
Г-нъ Бороздна собралъ въ сей книгѣ свои стихотворенія, которыя были напечатаны въ разныхъ Журналахъ и Альманахахъ, присовокупивъ къ нимъ многія пьесы, донынѣ нигдѣ непечатанныя. Половину стихотвореніи его составляютъ переводы и подражанія сочиненіямъ Кюнингама, Т. Мура, Байрона, Жильберта, Парни, Милльвуа, Гервея, Проперція, Геснера, и особенно Ламартина и Оссіяна. Въ примѣчаніяхъ къ пьесамъ, заимствованнымъ изъ сочиненія сего послѣдняго, Г-нъ Бороздна говоритъ о миѳологіи Каледонянъ и пѣсняхъ Оссіана, какъ историческихъ фактахъ. Но теперь уже не подвержено сомнѣнію, что все это были выдумки Макферсона. Барды и герои Каледонскіе могутъ входить въ область поэзія; но въ области прозы, они не имѣютъ уже голоса и не могутъ быть поводомъ ни къ какимъ догадкамъ и разысканіямъ, о коихъ говорится на стр. 169 и 170.
— Пѣсни Золотого Рожка. Отысканная рукопись неизвѣстнаго Сочинителя. М. 1828 г. въ т. Авг. Семена, in 8, 87 и II стр.
Издатель сего собранія стихотвореній, Г-нъ Новиковъ, говорятъ въ Предисловіь, что это «тетрадь сочиненій, найденная имъ въ бумагахъ одного изъ друзей его, уѣхавшаго за границу.» «Желая, чтобы предпріятіе его выдать въ свѣтъ произведеніе неизвѣстнаго пера, заслужило одобреніе соотечественниковъ, онъ обѣщаетъ съ удовольствіемъ издать и другія стихотворенія того-же Автора, если нынѣ издаваемыя доставятъ нѣсколько пріятныхъ минутъ просвѣщенной публикѣ.» — Для ознакомленія публики съ авторомъ Пѣсенъ Золотаго Рожка, напечатаны были пьесы изъ сего собранія въ Московскомъ Вѣстникѣ, Атенеѣ, Славянинѣ и Телеграфѣ.
— Лирическія поэмы Николая Невѣдомскаго. СПб. 1828 г. въ т. Воспит. Дома, in 8, 76 стр.
Здѣсь найдутъ читатели двѣ поэмы. Первая: Русскій Орелъ, въ пяти пѣсняхъ; поэтъ описываетъ, что сдѣлалъ донынѣ орелъ вообще и частно Русскій Орелъ. Лучше всего правится намъ тутъ начало 4-й пѣсни, когда орелъ схватываетъ съ Рифея Сибирскую зиму кохтями и бросаетъ въ врогговъ; каждый Рускій взмахи творитъ; съ высоты падаетъ чугунъ; подкова деретъ знамена; на головы и рамена злодѣевъ падаетъ булатная стѣна; другая стѣна изъ штыковъ вонзается въ нихъ; смерть, насытившись, устаетъ, и только убѣгаютъ враги нестоющіе гнѣва.
Другая поэма: Наполеонъ, въ двухъ пѣсняхъ. Душа Наполеонова, «какъ гіенна, проситъ труповъ.» Поэтъ совѣтуетъ Наполеону сѣсть на коня, прянуть въ океанъ и ругать пучину. Такъ отмщаеть поэзія Наполеону, который, по словамъ Г-на Невѣдомскаго —
Бывъ гнетомъ міра, срамомъ сталъ!
— Fables de mr. J. Krylof. Traduites do Russe, d’après l'édition complète de 1835. Par H. Masclet (Басни И. А. Крылова. Перев. съ Русскаго Ипп. Маскле) М. 1838 г., въ т. Ав. Семена, in 8, V и 370 стр.
Со всею скромностію человѣка съ талантомъ, Г-нъ Маскле говоритъ, что онъ можетъ быть не рѣшился-бы на обширный, совершенный имъ нынѣ трудъ, если-бы зналъ, что въ Парижѣ, по прозаическому переводу Графа Орлова, отличнѣйшіе поэты Французскіе занимаются переводомъ Басенъ Крылова. Увидѣвъ-же сіи Переводы, онъ не рѣшился оставить труда своего, ибо нашелъ, что въ Парижѣ болѣе подражали Крылову, нежели переводили его. Теперь Г-нъ Маскле предлагаетъ публикѣ настоящій переводъ Басенъ Крылова. Число всѣхъ переведенныхъ басенъ простирается до 141.
Благодаря Г-на Переводчика за стараніе его, какъ можно ближе показать иностранцамъ дарованія Крылова, мы должны прибавишь, что новый переводъ отличается вѣрностію, не смотря на трудность перевода многихъ изъ Басенъ Крылова. Самыя, кажется, не-переводимыя басни (какова Демьянова уха) передалъ Г-нъ Маскле съ большимъ умѣньемъ. Не смѣемъ судить о достоинствѣ стиховъ его и выписываемъ здѣсь безъ выбора одну басню, для примѣра: Les Oies (Гуси).
D’une très leugne gaule, où flouaient des courroies,
Un villageois s'étant armé
Ainsi que le bonhomme était accoutumé-,
A la rille racine allait vendre ses oies,
Et par calcul ayant pris un jour de marché,
Le troupeau brusquement te voyait dépêché.
Pour le moindre intérêt, tous autant que nous tommes,
Noos ne ménageons rien. C’est peu des animaux,
Noos sommes prêts encore à maltraiter les hommes,
Comme ce villageois maltraita ses oiseaux.
Je ne le juge pas, mais ceux-ci pins sévères,
S’adressant à Tun des passans,
Dans les plaintes les plus amères,
Tous le maudissaient en ce sens:
— Plus grande que la nôtre est-il une infortune!
Il nous maltraite Ici, ce manant, ce rustaut,
Comme si noos étions d’origine commune.
Oui, c’est un franc ignare. Il ne sait pas, le sot,
Qu'à ses respecta fan a des droits incontestables;
Ne descendons-nous pas de ces oiseaux notables,
A qui Borne autrefois dut son propre salut?
Pour en célébrer la mémoire,
On décréta pur un statut,
Quil serait établi des fêtes à leur gloire.
— Et vous, reprit le voyageur,
Qui se riait de leur clameur,
Aux respects, aux honneurs, dites-moi, je vous prie,
Quels sont vos droits ? — Mais nos aïeux…
— Je sais… oui, j’ai tout lu; mais vous, dans votre vie
Qu’avez-vous fait d’utile ou bien de glorieux?
— Mais nos aïeux ont sauvé Rome.
— Oui i tout cela, vous dis-je, est fort bon en effet,
Je n’en disconviens pas j mils voue antres, en somme,
Dites-moi donc quavez-vous fait?
— Nous rien. — Rien! en ce cas, quel est votre mérite?
Laisses vos aïeux en repos;
Ce fat, certes f trés en propos
Que la gloire devint le pris de leur conduite,
Mais vous, je vous le dis, sans craindre on démenti,
Vôus n'étés bonnes, vous, qu'à servir de roti
On pourrait pins an long expliquer cette fable;
Mais on sait quc tonte oie a l’humeur irritable.
— Къ Эрасту. Сатира на игроковъ. Соч. Ив. Великопольскаго. М. 1828 г. въ т. Авг. Семена, in 4, 24 стр. съ загл. гр. листкомъ и картинкою.
Видя, какъ преслѣдуются въ гражданскихъ обществахъ разбойники и воры, что сказалъ-бы какой нибудь дикій Американецъ, узнавши кортежныхъ игроковъ? Повѣрилъ-ли бы онъ, что есть люди, которые только и думаютъ о томъ, какъ-бы кого нибудь обмануть, обокрасть, ограбишь; что эти люди извѣстны (частно), какъ величайшіе разбойники; извѣстно, чѣмъ они разбойничаютъ, и что за всѣмъ тѣмъ, они не изгоняются изъ общества, какъ язва?
Странно, въ самомъ дѣлѣ! Картежный игрокъ не есть-ли вредный членѣ общества, отъявленный воръ, губитель собственной чести, хищникъ совѣсти, чуждаго благосостоянія и виновникъ бѣдствія ближнихъ? Правительство не можетъ истребить того, что кроется отъ его глазъ: безчестіе и наказаніе постигаютъ открытое преступленіе. Но просвѣщенное общество принимаетъ игрока, наряду съ другими; отъ игроковъ не бѣгаютъ; ихъ не толкаютъ съ презрѣніемъ изъ домовъ честныхъ людей. Чудовище-игрокъ, упившійся слезами разоренныхъ имъ, ѣдетъ въ богатой каретѣ, принимается учтиво, видѣть у себя посѣтителями членовъ лучшаго общества, и заразительнымъ дыханіемъ отравляешь воздухъ, утучнясь богатствами отъ жертвъ своихъ.
Почему картежный игрокъ, это нелѣпое твореніе общественнаго хладнокровія, вредное, и достойное презрѣнія, не можетъ быть предметомъ Сатиры? Не одно смѣшное: все порочное въ обществѣ можетъ преслѣдовать Сатира. Пусть Сатирикъ срываетъ маску съ игрока, укоряетъ вмѣстѣ съ тѣмъ. жалкія предразсудокъ свѣта, терпящій и ободряющія записныхъ игроковъ; предостерегаетъ, какъ отъ гремучей змѣи, отъ карточнаго стола, и показываетъ вполнѣ мерзость преступленія запаснаго картежника. Намъ кажется, что именно —
Могущему пороку — брань,
Безсильному — презрѣнье!
Что смѣяться надъ слабостью риѳмача, надъ влюбчивостью старика, надъ румянами старухи, неловкостью провинціала, педантствомъ полуученаго? Могущимъ порокамъ громъ Сатиры! Пусть изобразятъ намъ уваженіе большаго свѣта къ картежнику; къ судьѣ взяточнику; подрядчику, откупщику; обманывающимъ и правительство и людей; пусть покажутъ мертвящій эгоизмъ, обладающій душами многихъ свѣтскихъ людей, и т. п. Тогда Сатирикъ исполнитъ свою гражданскую должность, принесетъ пользу и будетъ достоинъ истинной благодарности во всѣхъ отношеніяхъ. Его твореніе не будетъ имѣть жалкой цѣли только развеселить, позабавить праздность.
Мы отступили далеко отъ Сатиры Г-на Великопольскаго. Обращаясь къ ней, скажемъ, что искренно хвалимъ намѣреніе и цѣль Сочинителя, которая можетъ извинять въ глазахъ нашихъ всѣ поэтическіе недостатки.
Изданіе книги прекрасно. Картинка представляющая игрока, рисована Г-мъ Гампельномъ; она, и заглавный листъ, гравированы Г-мъ Флоровымъ. Виньетка на загл. листѣ изобрѣтена весьма хорошо: благовидная маска спала и открыла ужасную голову фуріи; кинжалъ, деньги и карты окружаютъ ее: истинное изображеніе чудовищъ, которые влачатъ существованіе, заклейменные отвратительнымъ названіемъ: картежный игрокъ!