М. АРЦЫБАШЕВЪ.
правитьРЕВНОСТЬ.
правитьСергѣй Петровичъ.
Елена Николаевна, его жена.
Андрей Ивановичъ.
Клавдія Михайловна.
Семенъ Семеновичъ, ея мужъ.
Князь Дарбельяни.
Студентъ Сережа.
Гимназистка Соня.
Поручикъ Ивановъ.
Военный докторъ Коваленко.
Лакей Петръ.
Грузины-музыканты.
ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.
правитьПостепенно темнѣетъ, и изъ-за горъ показывается полная свѣтлая луна.
Сергѣй Петровичъ (доктору, продолжая начатый разговоръ). Нѣтъ, докторъ, какъ бы тамъ ни было, а человѣческіе чувства и поступки зависятъ не столько отъ характера даннаго человѣка, а отъ цѣлой сѣти почти неуловимыхъ деталей и комбинацій, и ни одинъ человѣкъ не можетъ поручиться за то, какъ онъ поступитъ въ томъ или иномъ случаѣ.
Докторъ. Какъ это ни странно, а, пожалуй, что и такъ.
Андрей Ивановичъ. Ну, а я этого не понимаю: каждый человѣкъ долженъ ясно отдавать себѣ отчетъ во всемъ. Не имѣетъ человѣкъ права быть дуракомъ!..
Сережа (басомъ). Поручикъ, у васъ спички имѣются?
Поручикъ. А папиросу дадите?.. Я портсигаръ забылъ.
Сережа. Это можно. Чего-чего, а папиросъ у меня всегда запасъ солидный.
Соня. Вы ужасно много курите, Сережа!
Сережа. Ничего не подѣлаешь: привычка!.. Я вѣдь съ семи лѣтъ курю. Мой организмъ отравленъ алкоголемъ… то-бишь, никотиномъ. Въ гимназіи я за куреніе каждую недѣлю аккуратно въ карцерѣ сидѣлъ.
Князь. И, навѣрное, гораздо аккуратнѣе, чѣмъ на лекціяхъ.
Сережа. Не острите, князь!.. Вамъ это совсѣмъ не идетъ. Вы должны загадочно молчать и презрительно усмѣхаться: всѣ Хаджи-Мураты и Аммалатъ-Беки загадочно молчатъ и презрительно усмѣхаются. И, притомъ, въ гимназіяхъ лекцій не полагается, да будетъ вамъ сіе извѣстно.
Сережа. Ну, вотъ!.. Это я понимаю!.. А то — остроты!.. Стиль, стиль надо выдерживать, князь!.. Въ стилѣ все дѣло.
Елена Николаевна. А хорошо здѣсь!.. Вы знаете, я только теперь начала привыкать къ Кавказу и понимать всю его громадность и красоту, а сначала я просто немножко боялась его. Какъ жаль, что мы скоро уѣзжаемъ.
Поручикъ. А вы оставайтесь, Елена Николаевна!
Соня. Конечно, оставайтесь!.. Милая, голубушка, Елена Николаевна, оставайтесь!.. Ну, что вамъ стоитъ?.. А мнѣ вѣдь еще цѣлый мѣсяцъ здѣсь быть: докторъ сказалъ, что ни за что раньше не отпуститъ.
Докторъ (издали). Опять вѣдь кашлять начнете!.. Надо хорошенько поправиться.
Соня. Все равно, не поправлюсь!
Поручикъ. А то остались бы, Елена Николаевна? Я вамъ прекрасную лошадь досталъ… Въ горы будемъ ѣздить!
Елена Николаевна. Я бы осталась!.. Сергѣю нельзя надолго оставить газету.
Поручикъ. Ну, пусть Сергѣй Петровичъ и ѣдетъ, а вы оставайтесь съ нами.
Князь (язвительно). Елена Николаевна, какъ вѣрная жена, никакъ не можетъ жить безъ своего мужа!
Елена Николаевна. Вы думаете?
Князь. Что? Что вы — вѣрнѣйшая изъ женъ?.. О, смѣю ли я въ этомъ сомнѣваться!..
Сережа. А князя, кажется, чрезвычайно огорчаетъ это непредвидѣнное обстоятельство!
Князь. Не остроумно!
Елена Николаевна. Чего ты смѣешься, противная Блонда?
Клавдія Михайловна. Такъ, смѣшно!.. Вѣрныхъ женъ не бываетъ, князь!
Князь. Какъ не бываетъ? Да вотъ, Елена Николаевна — первая.
Соня. Какая вы милая!..
Клавдія Михайловна. Ну, Елена Николаевна!.. О присутствующихъ не говорятъ, князь. Это — во-первыхъ, а во-вторыхъ — мы всѣ невинны отъ рожденья!.. Всѣ вѣрны до поры до времени! Зарубите это себѣ на носу!
Елена Николаевна (оглядываясь въ сторону мужа). Блонда, не говори глупостей.
Андрей Ивановичъ (оборачиваясь). Меня всегда удивляло одно: каждый мужчина, даже если онъ и неуменъ, и некрасивъ, и вовсе неинтересенъ, въ теченіе своей жизни имѣетъ по нѣскольку связей съ замужними женщинами, а такъ какъ замужнихъ женщинъ, конечно, меньше, чѣмъ мужчинъ, то простой ариѳметическій расчетъ показываетъ, что каждая замужняя женщина должна хоть разъ измѣнить своему мужу.
Сергѣй Петровичъ. А, можетъ быть, нѣкоторыя измѣняютъ по многу разъ и этимъ возстанавливаютъ равновѣсіе.
Сережа. Все-таки это наводитъ на нѣкоторыя размышленія. Ни за что не женился бы!..
Клавдія Михайловна. Всѣ мальчики такъ говорятъ. Ну, а если бы вы встрѣтили такую женщину…
Сережа (перебивая, грубо). На васъ-то я, во всякомъ случаѣ, не женился бы!
Клавдія Михайловна. Что это… дерзость?
Сережа. А это какъ вамъ угодно.
Елена Николаевна. Сережа, вы невыносимы со своими рѣзкостями!
Елена Николаевна. А все-таки не хочется уѣзжать!.. Въ Москвѣ мы пробудемъ недолго, а потомъ опять на всю зиму въ противный Харьковъ. Ахъ, если бы вы знали, какъ онъ мнѣ надоѣлъ!.. (И а у за). Мнѣ все почему-то кажется, что больше я изъ него не выберусь. Должно быть, я скоро умру! (Смѣется).
Поручикъ. Ну, вотъ видите!.. А вы хотите уѣхать!.. Хоть передъ смертью побудьте съ нами подольше.
Елена Николаевна. Увы, не могу!.. Впрочемъ, вѣдь мы всѣ земляки, скоро увидимся.
Соня. Не всѣ.
Князь. Я пріѣду къ вамъ въ Харьковъ.
Сережа (какъ бы про себя). Его тамъ поставятъ на огородѣ воронъ пугать!
Князь. Что?
Сережа. Ничего!
Елена Николаевна. Сережа!..
Сережа. Да я ничего, Елена Николаевна!.. Ей-Богу, ничего. Я пошутилъ.
Князь. Я не люблю шутокъ, господинъ студентъ.
Сережа (мгновенно вспыхнувъ). Ого!.. Ужъ и «господинъ»?.. Ну, а я люблю шутить, когда мнѣ вздумается, господинъ князь!
Елена Николаевна. Да перестаньте же, господа!.. Что это такое!.. Князь, я васъ прошу!..
Князь. Вы можете приказывать, Елена Николаевна.
Елена Николаевна (кокетливо). Ну, я приказываю!.. Слышите? Я приказываю.
Князь. Повинуюсь.
Семенъ Семеновичъ. Господа, что же это такое: никто ничего не пьетъ!.. Какой же это пикникъ?
Клавдія Михайловна. Зато ты, кажется, пьешь за всѣхъ!
Семенъ Семеновичъ (конфузливо хихикая). Ну, гдѣ же за всѣхъ!.. Нельзя, Клавочка: вечеръ ужъ больно хорошъ!
Клавдія Михайловна (сухо). Хорошій вечеръ не предлогъ, чтобы напиться.
Елена Николаевна. А вотъ я, кажется, сегодня и въ самомъ дѣлѣ буду пьяна! Князь, вы видѣли меня когда-нибудь пьяной?.. Я тогда васъ всѣхъ закручу! Буду пѣть, танцовать… (Неожиданно). Какой вечеръ!.. Такого вечера уже не будетъ въ моей жизни!..
Соня. Зачѣмъ вы это говорите!.. Такъ грустно!..
Докторъ. Да, грустно!.. У меня вотъ трое тяжело больныхъ, а я здѣсь торчу… Вотъ это грустно!
Андрей Ивановичъ. Надоѣли вы мнѣ, докторъ, со своими больными!.. Я же не ною, что у меня неоконченная статья вторую недѣлю лежитъ.
Сергѣй Петровичъ. Больные и безъ васъ умрутъ, докторъ. Отъ этого имъ только легче умирать будетъ.
Семенъ Семеновичъ. Сережа, поручикъ, вина?
Клавдія Михайловна. Въ самомъ дѣлѣ, давайте лучше пить, господа. Идемте, Сережа!.. Когда русскіе люди долго сидятъ вмѣстѣ, не пьютъ и въ карты не играютъ, они непремѣнно начинаютъ говорить или о литературѣ или о смерти… Скучно!..
Сергѣй Петровичъ. Наблюденіе довольно вѣрное!
Семенъ Семеновичъ (весь расцвѣтая). О, моя Клавочка — умница!.. Вы ея еще не знаете!.. Одинъ разъ она…
Клавдія Михайловна (стоя на колѣняхъ и наливая вино). Перестань, Семенъ Семеновичъ, а то я еще одно вѣрное наблюденіе скажу: когда мужъ въ восторгѣ отъ своей жены, то или онъ дуракъ…
Докторъ. Или она?
Клавдія Михайловна. Нѣтъ, или она очень ловко его обманываетъ!.. (Смѣется). А что, господа, пойдемъ мы сегодня къ водопаду или нѣтъ?
Соня (вскакивая). Конечно, пойдемъ!.. Сережа, подымайтесь!
Сережа (лѣниво встаетъ). А что тамъ любопытнаго?.. Водопадъ какъ водопадъ! Вода льется. Пойти лучше чаю выпить, что ли!
Поручикъ. Къ водопаду надо попозднѣе, когда луна взойдетъ.
Елена Николаевна. Поручикъ, принесите мнѣ вина. Мнѣ такъ хорошо, что даже пошевельнуться лѣнь!
Поручикъ (срываясь съ мѣста). Слушаю-съ!.. Вамъ какого?
Елена Николаевна. Все равно.
Князь. Вы довольны моимъ послушаніемъ, Елена Николаевна?.. Признаюсь, этотъ мальчишка мнѣ такъ надоѣлъ, что если бы не ваше приказаніе…
Елена Николаевна. Вы — пай мальчикъ!..
Князь. Неужели вы уѣдете?
Елена Николаевна. Увы!..
Князь. Останьтесь!
Елена Николаевна. Для чего?
Князь. Для чего?.. Нѣтъ, для кого!
Елена Николаевна. Для кого же?
Князь. Для меня.
Елена Николаевна. Для васъ?..
Поручикъ. Извольте, Елена Николаевна!
— Князь, а вы что же ничего не пьете?
Князь. Когда я пью вино, я способенъ на большія глупости.
Елена Николаевна. Вотъ, какъ!.. (Смѣется).
Поручикъ. Браво!.. Въ такой вечеръ, въ присутствіи такой женщины, какъ Елена Николаевна, и безъ вина можно глупостей натворить!
Сережа (подходя). И ты, Брутъ!
Поручикъ. Почему — Брутъ?
Сережа. А это есть такія папиросы — «Брутъ»… десять штукъ — шесть копеекъ.
Поручикъ. При чемъ тутъ папиросы?
Сережа. Рѣшительно не при чемъ!
Елена Николаевна. Сережа, опять?
Клавдія Михайловна (издали). Князь, идите сюда, я хочу съ вами на брудершафтъ выпить!
Семенъ Семеновичъ (укоризненно). Клавочка!
Клавдія Михайловна. Я шучу… Это Семенъ Семеновичъ хочетъ выпить!
Князь. Я никогда не пью на брудершафтъ!
Клавдія Михайловна. Не хотите?.. Ну, такъ я съ Сережей выпью. Сережа, хотите со мною на ты выпить?
Сережа (хмуро). Нѣтъ, ужъ меня-то вы, пожалуйста, оставьте въ покоѣ.
Клавдія Михайловна. Все равно вы будете со мною на ты!
Сережа. Почему же?
Клавдія Михайловна. Такъ мнѣ кажется!.. (Смѣете я).
Сережа. А вы перекреститесь, чтобы не казалось.
Елена Николаевна. Ну, опять!.. Что съ вами, Сережа?.. Ко всѣмъ придираетесь, всѣмъ говорите дерзости!
Сережа. Не могу я видѣть, Елена Николаевна, когда васъ окружаютъ такіе пошлые и глупые люди!.. Не понимаю, какъ вы можете находить удовольствіе въ обществѣ подобныхъ господъ?.. По-моему, вы ужъ слишкомъ снисходительны.
Елена Николаевна. Ахъ, Сережа!.. Вы еще молоды, и потому — непримиримы. Въ сущности, все это немного смѣшные, но простые и милые люди. Нельзя быть такимъ требовательнымъ.
Сережа. А, Господи!.. Мало ли съ какой дрянью я самъ возился!.. Но ихъ общество унижаетъ васъ, дѣлаетъ васъ похожей на всѣхъ!
Елена Николаевна. Сережа, да я и есть такая же, какъ всѣ!
Сережа (съ юношескимъ восторгомъ). Нѣтъ, вы не такая!.. Вы, можетъ быть, и хотите быть такою, но это вамъ не удается!
Елена Николаевна. Я не понимаю, Сережа… Вы очень милый мальчикъ, но что такое вы находите во мнѣ? Увѣряю васъ, что я — самая обыкновенная женщина, жена своего мужа, и больше ничего!
Сережа. Вы сами не знаете, Елена Николаевна, какая вы!..
Елена Николаевна. Просто, вы восторженный мальчикъ, Сережа!.. Я, наконецъ, подумаю, что вы влюблены въ меня!
Сережа. Зачѣмъ вы это говорите?.. Влюбленъ!.. Это пошлое слово!.. Это поручикъ — влюбленъ, князь — влюбленъ!..
Елена Николаевна. Ну, простите, я пошутила!
Сережа. Вы необыкновенная!.. Рядомъ съ вами все кажется какимъ-то скучнымъ, пошлымъ… Я вамъ все могу сказать… До сихъ поръ мнѣ казалось, что я люблю Соню, а теперь мнѣ только жаль ее… она какая-то скучная, незамѣтная… Ахъ, если бы вы знали, какъ мнѣ больно, что въ вашихъ глазахъ я только мальчишка!..
Елена Николаевна (оставляя его руку, загадочно и медленно). Почемъ вы знаете, Сережа!..
Сережа (быстро). Что вы хотите сказать, Елена Николаевна?.. Не можетъ же быть…
Сергѣй Петровичъ (подходя). Лена, напрасно ты сидишь на камнѣ. Простудиться можно. О чемъ это вы тутъ такъ горячо разсуждаете, Сережа?
Сережа (смутившись). Такъ, ни о чемъ…
Елена Николаевна (быстро). Жалуется мнѣ на князя!.. А, въ самомъ дѣлѣ, холодно стало!.. Дай руку… Знаешь, я много пила сегодня… Это нехорошо.
Сергѣй Петровичъ (помогая ей встать). Ты бы чаю выпила.
Елена Николаевна. И правда… Пойдемъ.
Клавдія Михайловна (подходя и садясь на мѣсто Елены Николаевны). Ничего не имѣете противъ моего присутствія?
Сережа (очнувшись). А?.. Все равно.
Клавдія Михайловна. Любезно!.. Скажите, Сережа, почему вы меня такъ ненавидите?
Сережа. Изъ чего вы это заключаете?
Клавдія Михайловна. Ну, еще бы!.. Вы всегда такъ свирѣпо смотрите на меня, говорите мнѣ дерзости, придираетесь къ каждому моему слову… Развѣ ужъ я вамъ такъ противна?
Сережа (грубо). Да.
Клавдія Михайловна (болѣзненно улыбаясь). Это, по крайней мѣрѣ, откровенно!
Сережа (смутившись). Зачѣмъ же вы спрашиваете?
Клавдія Михайловна. Нѣтъ, что жъ… Правда такъ правда!.. Мнѣ именно и нравится, что вы такой прямой и… грубый!.. Въ сущности, вы очень милый и добрый мальчикъ… и совсѣмъ еще невинный!
Сережа. Это вамъ больше всего и нравится?
Клавдія Михайловна (невесело смѣется). А что жъ… это любопытно!..
Сережа. Очень?
Клавдія Михайловна. Да, очень. И если бы вы не были такъ безнадежно влюблены въ Лену…
Сережа. Что за глупости!
Клавдія Михайловна. Ну, полно… Вѣдь это же всѣ видятъ!.. Да и что тутъ такого?.. Вы еще молоды, а Лена очень хорошенькая и пикантная женщина… Это естественно. Хотите, я вамъ подамъ одинъ совѣтъ?
Сережа. Нѣтъ, ужъ избавьте меня отъ вашихъ совѣтовъ!
Клавдія Михайловна. Не хотите?.. Напрасно. Вѣдь я же лучше знаю женщинъ, чѣмъ вы? Вотъ вы, конечно, считаете святотатствомъ даже взглянуть на Лену, какъ на женщину, а ей, какъ и всѣмъ, только это и нужно!
Сережа. Вы не смѣете говорить о Еленѣ Николаевнѣ такія пошлости!
Клавдія Михайловна. А почему нѣтъ?.. Лена такая же женщина, какъ и всѣ мы грѣшныя. Она, конечно, очень любитъ своего мужа, но вѣчно одно и то же, вѣчно одно и то же — скучно!.. А на вашей сторонѣ — молодость, нерастраченныя силы… Вѣдь вы еще никого не любили?.. Вы думаете, ей не любопытно?.. А въ женщинѣ, прежде всего, надо возбудить любопытство… Вы будьте немножко понахальнѣе, смѣлѣе…
Сережа. Я запрещаю вамъ въ моемъ присутствіи говорить такимъ тономъ о Еленѣ Николаевнѣ!
Клавдія Михайловна (съ нарочитымъ еврейскимъ акцентомъ). Черезъ почему?.. Запомните, Сережа, что женщины не цѣнятъ тѣхъ, кто на нихъ молится! Женщина, конечно, очень любитъ поклоненіе, но отдается только тому, кто ее немножко презираетъ. За ваше самоотверженное обожаніе Лена васъ немножко приласкаетъ, а какой-нибудь князь преспокойно вырветъ ее у васъ изъ-подъ носа!
Сережа. Если вы не перестанете!..
Клавдія Михайловна. Ну, хорошо, не буду… Обожайте и поклоняйтесь, Богъ съ вами!.. А знаете, Сережа, когда вы сердитесь, вы становитесь совсѣмъ интереснымъ мужчиной!.. Мнѣ бы хотѣлось знать, какой вы съ женщиной?.. Если бы вы были моимъ любовникомъ, я нарочно злила бы васъ и мучила ревностью… Вы, навѣрное, ужасно ревнивы, Сережа!.. Вы бы меня били.
Сережа. И больно билъ бы… только не изъ ревности.
Клавдія Михайловна. Это интересно!.. Меня еще никто не билъ. Ахъ, какъ жаль, что вы не мой любовникъ!..
Сережа. А скажите, Клавдія Михайловна, много ли среди вашихъ знакомыхъ мужчинъ такихъ, которые еще не удостоились этой чести?
Клавдія Михайловна. Да вы первый!..
Клавдія Михайловна. Ахъ, Сережа, Сережа, напрасно вы ужъ такъ меня презираете!.. Ей-Богу, я не хуже другихъ женщинъ. Я только не скрываю того, что онѣ всѣ дѣлаютъ исподтишка, да и чего вы хотите отъ меня? Чтобы я была вѣрна своему Семену Семеновичу?.. Да вы посмотрите на него!.. А вѣдь я молода и красива… этого вы не будете отрицать?.. Мнѣ тоже хочется жизни, любви, красивыхъ моментовъ!..
Сережа. Нечего сказать: красивые моменты!.. Отдаваться всѣмъ и каждому!
Клавдія Михайловна. Ну, отдаваться!.. Дѣло не въ этомъ. Это уже только неизбѣжный конецъ, котораго вы же, мужчины, и требуете… А я вамъ скажу, милый мой, что женщина только тогда и бываетъ интересной, живой и остроумной, когда ее окружаетъ атмосфера влюбленности… Иначе она закисаетъ, тупѣетъ, становится просто глупой, толстой бабой!.. Терпѣть не могу толстыхъ, глупыхъ бабъ!..
Сережа. Почему же непремѣнно толстой?.. И почему мужчины могутъ жить и внѣ этой пошлой атмосферы?
Клавдія Михайловна. Это совсѣмъ другое дѣло!.. У мужчинъ есть много и другихъ интересовъ — общественная дѣятельность, искусство, литература… А у насъ что?.. Ну, что я, напримѣръ, буду дѣлать, если засяду возлѣ своего Семена Семеновича, который по три часа послѣ обѣда спитъ, храпитъ и въ карты играетъ по цѣлымъ вечерамъ?..
Сережа. И для женщины есть много дѣла!
Клавдія Михайловна. Какого?.. Дѣтей рожать?.. Полы мыть?..
Сережа. Почему же непремѣнно полы…
Клавдія Михайловна. Ахъ, Сережа! Была я на курсахъ, читала рефераты, бѣгала по лекціямъ и сходкамъ… Все это — одно притворство!.. Для мужчины это цѣлый міръ, который онъ самъ создалъ и въ которомъ онъ свой… Для настоящей мужской жизни нужны и умъ, и талантъ, и сила воли, и крѣпкіе мускулы… Когда женщина лѣзетъ въ мужскую дѣятельность, она только смѣшна и безпомощна!.. До сихъ поръ женщина еще ни одной самостоятельной мыслишки не выдумала, гдѣ же ей бороться съ вами!.. Когда-нибудь, лѣтъ черезъ триста, когда вся жизнь измѣнится и женщина станетъ совсѣмъ другой, тогда, можетъ быть, и она найдетъ свое собственное дѣло и мужчины станутъ на нее смотрѣть иначе, а теперь…
Сережа. А теперь, по-моему, лучше, въ самомъ дѣлѣ, полы мыть, чѣмъ…
Клавдія Михайловна. Ну, это уже изъ прописей!.. Вы попробуйте сами полы мыть, а тогда и поговоримъ!.. Хороша бы я была съ тряпкой и шваброй!..
Сережа. Во всякомъ случаѣ, лучше, чѣмъ теперь!..
Клавдія Михайловна. Почему же вы не влюбились въ нашу кухарку Феклу? Она превосходно полы моетъ!.. Лена вѣдь тоже палецъ о палецъ не ударила никогда!.. Оставьте, пожалуйста, ваши проповѣди!.. Лучше посмотрите на меня!.. Хорошенько!..
Сережа. Ну, смотрю.
Клавдія Михайловна. И ничего не видите, конечно?
Сережа. Ну, вижу, что вы — довольно красивая женщина… Что же изъ этого?
Клавдія Михайловна. Глупый вы мальчикъ!.. Совсѣмъ еще глупый!.. Знаете, я на васъ такъ зла, что готова вамъ на шею броситься.
Сережа. Нѣтъ, зачѣмъ же!..
Клавдія Михайловна. А чтобы доказать вамъ, что всѣ ваши прекрасныя слова — только книжный вздоръ, а вамъ, какъ и всѣмъ, нужна просто хорошенькая женщина!.. Мнѣ бы хотѣлось такъ васъ закрутить, чтобы вы ползкомъ за мной ползали!..
Сережа. Благодарю покорно!..
Клавдія Михайловна. А потому я хочу вамъ принадлежать… Слышите?
Сережа. Вы, кажется, просто хотите меня своимъ цинизмомъ удивить. Напрасно, въ наше время этимъ никого не удивишь!
Клавдія Михайловна (наклоняясь къ нему всѣмъ тѣломъ). Никого я не хочу удивить, а просто мнѣ такъ хочется!.. Это мой капризъ!.. Знаете, завтра вечеромъ я буду одна, Семенъ Семеновичъ играетъ въ клубѣ… Приходите!.. У меня есть совсѣмъ прозрачный красный капотъ, я въ немъ очень интересна!.. Я его надѣну для васъ, слышите?.. Вѣдь вы еще не видѣли меня?.. Я гораздо красивѣе вашей Елены Николаевны. Приходите, я буду ждать!
Сережа. Нѣтъ… я не приду…
Клавдія Михайловна. Не придете?..
Сережа. Нѣтъ…
Клавдія Михайловна (наклоняясь еще ближе и заглядывая въ глаза страннымъ, почти страшнымъ взглядомъ). Придете!..
Сережа (взволнованно и растерянно). Зачѣмъ я вамъ?..
Елена Николаевна (подходитъ, обнявшись съ Соней). О чемъ вы тутъ спорите все?..
Соня. Сережа становится невыносимымъ спорщикомъ!..
Сережа. Это пусть Клавдія Михайловна сама разскажетъ, что она мнѣ предлагала!..
Елена Николаевна. Блонда!..
Сережа. Чортъ знаетъ что такое!.. (Отходитъ).
Соня (оставляя Елену Николаевну, бѣжитъ за нимъ, тревожно). Что случилось, Сережа?..
Сережа. Ничего… Вы, Соня, еще дѣвочка и многаго не знаете… А когда узнаете, сами станете такой же!.. (Машетъ рукой).
Соня (плачущимъ голосомъ). Не понимаю, Сережа!..
Елена Николаевна. Ну, это уже некрасиво, Блонда!..
Клавдія Михайловна. Что?
Елена Николаевна. Хоть Сережу ты могла бы оставить въ покоѣ!
Клавдія Михайловна. А ты ревнуешь?
Елена Николаевна. Кого, къ кому?.. Сережу къ тебѣ?.. Ты съ ума сошла, Блонда!..
Клавдія Михайловна. Ну, да… я сумасшедшая, развратная, а вы всѣ — ангелы чистоты и непорочности!.. Ну, и оставьте меня въ покоѣ!.. Не прикидывайся, пожалуйста, такой оскорбленной невинностью! Этимъ ты можешь обманывать своихъ поклонниковъ, а меня не проведешь!..
Елена Николаевна. Ты съ ума сошла!
Семенъ Семеновичъ (подходя съ тарелочкой). Клавочка, ты бы скушала что-нибудь!
Клавдія Михайловна (отталкивая и нечаянно выбивая тарелочку изъ рукъ). Ахъ, убирайтесь вы къ чорту!.. Вы мнѣ надоѣли!..
Семенъ Семеновичъ. Клавочка… да я… Клавочка!.. Вы не знаете, что съ ней такое?.. Можетъ, я что-нибудь?.. Если бы вы знали, какъ у нея послѣднее время нервы разстроены!.. Я ей предлагаю серьезно полѣчиться, а она сердится… Я, говоритъ, здорова. А какое здорова!.. Сами видите, что съ ней дѣлается. И вотъ такъ всегда: неизвѣстно почему! Ну, вотъ… смотрите!.. Вѣдь упадетъ!.. Клавочка!.. Просто ума не приложу, что съ ней дѣлать!
Андрей Ивановичъ. А ты попробуй ее поколотить хорошенько!
Семенъ Семеновичъ. Какъ поколотить?.. Что это ты,
Андрей Ивановичъ?.. Я тебя попросилъ бы быть осторожнѣе въ выраженіяхъ… Ты не имѣешь права!.. Я тебя очень прошу!..
Андрей Ивановичъ. Ну, радуйтесь!.. Да я пошутилъ!
Семенъ Семеновичъ. Нѣтъ, я тебя убѣдительно прошу!.. Я не могу позволить, чтобы въ такихъ выраженіяхъ… Какъ ты хочешь, а ты долженъ извиниться передъ Клавочкой!
Андрей Ивановичъ. Здравствуйте!.. Новое дѣло!..
Семенъ Семеновичъ. Моя жена — превосходная, трогательная женщина!.. Она больная, у нея нервы… но ты не смѣешь…
Сергѣй Петровичъ. Да бросьте, Семенъ Семеновичъ!.. Точно вы Андрея не знаете!
Соня (съ обрыва). Смотрите, луна, луна!..
Елена Николаевна. Какъ красиво!..
Докторъ. Да, красиво!.. У меня трое больныхъ, а я сижу здѣсь и на луну смотрю!.. Какъ это ни странно, а въ сущности — большое свинство!
Соня. Забудьте вы, докторъ, о своихъ больныхъ!.. Я вѣдь тоже больная?.. Ну, значитъ, вы находитесь при исполненіи своихъ обязанностей!.. Лучше смотрите, какъ хорошо!.. А у насъ, въ Малороссіи, сегодня черезъ костры прыгаютъ!
Сергѣй Петровичъ. Давайте и мы костеръ устроимъ" Я люблю костры въ лунную ночь: странно какъ-то — вокругъ огня тѣни мечутся, дымъ, суета, тревога какая-то, а подымешь глаза вверхъ, тамъ такая спокойная, величавая тишина. И всегда мнѣ грустно становится, что наше слово такъ бѣдно, что и передать этого нельзя!..
Елена Николаевна (перебивая). Знаете, что… Давайте и мы будемъ прыгать черезъ костеръ!
Соня (бѣжитъ съ обрыва, радостно). Давайте, давайте!.. Елена Николаевна, милая, давайте!.. Сережа, вы будете прыгать черезъ костеръ?..
Сережа (подходя). А почему нѣтъ?
Елена Николаевна. А вы, поручикъ, будете?..
Поручикъ. Для васъ я не то что черезъ огонь, а и въ огонь прыгну!
Сережа. И притомъ въ полной парадной формѣ!
Елена Николаевна. Вотъ какъ!.. (Беретъ поручика подъ руку и на мгновеніе легко прижимается къ нему). Я не знала, что вы такой рыцарь!.. Князь, а вы прыгнули бы въ огонь ради меня?.. Давайте прыгнемъ и сгоримъ!..
Князь. Вмѣстѣ?
Елена Николаевна. Вмѣстѣ!..
Князь. Я готовъ.
Сережа. Князь не будетъ черезъ костеръ прыгать: какъ же — Хаджи-Муратъ и вдругъ черезъ костеръ!.. Не подобаетъ!..
Князь. Прыгать, можетъ быть, и не буду, а бросить кого-нибудь въ костеръ могу!
Сережа. Ахъ, какъ страшно!..
Князь. Тамъ ужъ страшно или не страшно, а кому-то я сегодня уши надеру!
Сережа. Что?
Сергѣй Петровичъ. Господа, довольно!..
Сережа. Нахалъ!..
Сергѣй Петровичъ. Вы сами виноваты: нельзя же цѣлый день безнаказанно приставать къ человѣку. Сережа. Я ему въ морду дамъ!
Сергѣй Петровичъ. Ничего вы не дадите, за это я вамъ ручаюсь… И что это съ вами дѣлается сегодня?..
Клавдія Михайловна (издали, ядовито). Ревнуетъ!
Елена Николаевна (поспѣшно). Господа, пойдемъ мы сегодня къ водопаду или нѣтъ?
Сергѣй Петровичъ (холодно). Какъ хотите. Поручикъ. Надо бы пойти. Луна взошла, тамъ теперь чудный видъ!.. Клавдія Михайловна, вы идете?
Клавдія Михайловна. Конечно, иду!.. А вы будете моимъ кавалеромъ?.. (Встаетъ и идетъ къ нимъ). Поручикъ. Съ наслажденіемъ!
Семенъ Семеновичъ. Да наберите побольше дровъ въ лѣсу. Я вамъ такой шашлыкъ изжарю, какого у самого Ахметки не найдете!
Сережа. Ладно.
Елена Николаевна (неискренно). А ты пойдешь, Сергѣй?
Сергѣй Петровичъ. Пойдемъ, если хочешь.
Елена Николаевна (ласкаясь). Что ты такой скучный?
Сергѣй Петровичъ. Такъ.
Елена Николаевна. Ты мною недоволенъ?
Сергѣй Петровичъ. Чего ради… нѣтъ.
Елена Николаевна. Ну, то то!.. А то я вѣдь заплакать могу!..
Сергѣй Петровичъ (невольно улыбаясь). Ребенокъ ты!.. На тебя развѣ можно серьезно сердиться?..
Елена Николаевна. И не надо!.. Развѣ можно сердиться на такую хорошенькую женщину, какъ я!..
Сергѣй Петровичъ. А, въ самомъ дѣлѣ, ты сегодня хорошенькая!.. Ты у меня кокетка, Ленусенокъ!.. Любишь, когда за тобой ухаживаютъ!..
Елена Николаевна. Вотъ глупости!.. Очень нужно!.. Просто мнѣ весело!.. (Игриво заглядывая въ глаза). Такъ я сегодня интересная?.. А ты меня поцѣловать не хочешь?..
Сергѣй Петровичъ. Даже очень хочу!..
Елена Николаевна (прижимаясь къ нему, выразительно). Уйдемъ въ лѣсъ… подальше… Хочешь?..
Семенъ Семеновичъ. А вы не пойдете?
Докторъ. Чего я тамъ не видалъ?.. Я ужъ лучше тутъ посижу. Что мнѣ — водопадъ? Я его уже сто разъ видѣлъ… Да и вообще, какъ это ни странно, сорокъ восемь лѣтъ смотрю на красоты природы, и надоѣли онѣ мнѣ страшно.
Семенъ Семеновичъ. Старики мы съ тобою, докторъ!.. А ты что, Андрей Ивановичъ, такой скучный сегодня?
Андрей Ивановичъ. Раздражаетъ меня все это! Не пикникъ, а какое-то сплошное вожделѣніе. Не понимаю я Елены Николаевны!
Докторъ. Гдѣ женщина, тамъ и вожделѣніе!.. Таковъ законъ природы, и вольтерьянцы напрасно ропщутъ. Вы говорите, не понимаете Елены Николаевны!.. Я вотъ самъ себя не понимаю: у меня трое больныхъ, мое мѣсто тамъ, а я вотъ здѣсь торчу. И чего торчу — самъ не знаю.
Андрей Ивановичъ. Вы тоже, докторъ, влюблены немножко!
Докторъ. Нѣтъ, гдѣ ужъ тутъ!.. Мнѣ влюбляться поздно. Да и просто я смотрю на эти вещи: красивая баба, ну и тянетъ!.. Глупо то, что вѣдь знаю же я, что я старый холостякъ, отъ котораго, по выраженію моей кухарки Анисьи, уже псиной пахнетъ, знаю, что ничего не добьюсь, да и добиваться не намѣренъ, а вотъ таскаюсь за нею, сижу, молчу… дуракъ дуракомъ!.. Въ сущности говоря, большое свинство!
Андрей Ивановичъ. А я вотъ чего не понимаю… Если мужчина ухаживаетъ за женщиной, такъ съ опредѣленной цѣлью… значитъ, женщина ему нравится, нужна ему… А женщина завлекаетъ, кокетничаетъ, разжигаетъ чувственность даже и тогда, когда мужчина ей совсѣмъ не нуженъ и не интересенъ!.. Нравится ей быть объектомъ вожделѣнія, и больше ничего!.. Ей льститъ, когда ея «хотятъ»!.. Казалось бы, что тутъ такого лестнаго и любопытнаго? А вѣдь для того, чтобы мужчины съ ума сходили по ея тѣлу, женщина на все готова!
Докторъ. Но объ этомъ — ни слова!.. Эхъ, а что у женщины есть, кромѣ ея тѣла?.. Ни чорта!.. Вы возьмите, къ примѣру, меня: я человѣкъ отжившій, опустившійся, конченный человѣкъ, у меня уже давно ничего святого въ душѣ не осталось, а все-таки я помню, что у меня есть мои больные и это меня мучитъ… Ну, а женщина живетъ только собою. Ея тѣло — смыслъ всей ея жизни. Если, скажемъ, у женщины плечи хороши, она главнымъ достоинствомъ человѣка признаетъ красивыя плечи, и въ нихъ будетъ видѣть оправданіе всего своего существованія… Была у меня одна знакомая дама, лѣтъ, этакъ, шестидесяти, такъ та все увѣряла меня, что у нея спина еще совсѣмъ молодая. И это утѣшало ее во всѣхъ скорбяхъ… Да!
Андрей Ивановичъ. То-то и есть!.. А мы все еще ищемъ какихъ-то Лауръ и Беатриче, не замѣчая, что ихъ нѣтъ и быть не можетъ, потому что это только воплощеніе нашей же мужской фантазіи. Женщина не только не можетъ быть Лаурой, она и придумать эту Лауру не въ состояніи. Мы сами своихъ грязныхъ глупыхъ коровницъ, силою своего творческаго воображенія, пересоздаемъ въ прекрасныхъ Дульциней, и, какъ истые Донъ-Кихоты, приносимъ имъ въ жертву всѣ силы своего ума и чувствъ!.. А для женщины всѣ эти богатства вздоръ!.. Она вся на землѣ, въ чувственныхъ наслажденіяхъ, въ мелочахъ, въ ощущеніяхъ своего тѣла и ей нужно не сокровища ума и сердца, а просто…
Семенъ Семеновичъ. Противно слушать!.. Люди вы умные, интеллигентные, современные люди, а говорите о женщинѣ такъ, что уши вянутъ!.. Нѣтъ, я вотъ былъ женатъ три раза: первая жена меня бросила, вторая ушла съ инженеромъ…
Андрей Ивановичъ. Первая бросила, а вторая ушла.. Въ чемъ же разница?
Семенъ Семеновичъ. Разница?.. Разницы, пожалуй, нѣтъ… Да я не о томъ! Ты не перебивай! Что за манера?.. Я хотѣлъ сказать, что вотъ первая жена меня бросила, вторая… ну, тоже бросила… а все-таки я люблю и уважаю женщину, потому что она вноситъ въ нашу жизнь красоту и поэзію, облагораживаетъ, смягчаетъ жизнь!
Докторъ. Не мели ты, Семенъ Семеновичъ!..
Семенъ Семеновичъ. Нѣтъ, правда!.. Женщина, это такой великолѣпный, чуткій инструментъ, что на немъ всякій можетъ сыграть все, что хочетъ и можетъ. Конечно, какой-нибудь Бетховенъ на рояли сонаты разыгрываетъ, а бездарный таперъ на немъ ничего, кромѣ пошлой польки, и выколотить не можетъ, но кто же въ томъ виноватъ, что мы всѣ не Бетховены?.. Сами мы бездарные, тупые таперы, а злимся на рояль, что изъ него ничего не выходитъ!.. Нѣтъ, вы неправы, господа: женщина чутка, воспріимчива, нѣжна, поэтична… Богъ далъ намъ женщину, чтобы она украшала нашу жизнь, а мы ее сами испортили, а потомъ и жалуемся!
Андрей Ивановичъ. Это ты-то испортилъ?
Семенъ Семеновичъ (приподымаясь на колѣнкахъ, съ жаромъ). А ты что думаешь?.. И я!.. Скажемъ, Клавочка… Развѣ я не понимаю, что я уже старъ, глупъ, все перезабылъ, что зналъ, ничѣмъ не интересуюсь, кромѣ водки, службы да картъ?.. Мнѣ бы давно устраниться съ ея дороги, а я вотъ живу, прозябаю, и ее — молодую и прекрасную — заставляю прозябать съ собою!.. Я, какъ жаба какая-то, лопаю прекрасную розу!.. И послѣ этого, скажите по совѣсти, развѣ я имѣю право удивляться, что у нея портится характеръ, что она становится раздражительной, мелочной, и отъ скуки можетъ натворить такого, въ чемъ она сама будетъ потомъ раскаиваться?.. Нѣтъ, я все это понимаю и жалѣю свою Клавочку!.. Она мнѣ даетъ свою молодость, красоту, а что я ей могу дать?
Андрей Ивановичъ. Ну, ты-то, пожалуй, что и ничего!
Семенъ Семеновичъ (прислушиваясь). Вотъ вы ругаете женщину, требуете отъ нея чего-то, а зачѣмъ?.. Вы только любуйтесь ею!.. Нѣтъ, какъ хотите, а, вотъ, когда я слышу такой голосокъ, у меня слезы отъ радости выступаютъ… Потому — красота, музыка, и больше ничего!.. (Голосокъ Сони ближе). Вотъ, слышите?.. Какъ свирѣль звенитъ!.. Милая дѣвушка!
Андрей Ивановичъ. Да, милая!.. А потомъ выйдетъ замужъ и станетъ такой же пошлой бабой, какъ и всѣ!.. Гдѣ-то я читалъ про молодую дѣвушку, которая постоянно напѣвала: я — принцесса, я — принцесса!.. Всѣ молодыя дѣвушки — принцессы, а вотъ королевъ что-то не видно!.. Изъ всѣхъ принцессъ выходятъ только глупыя, мелочныя, вздорныя бабы, да невѣрныя жены!..
Семенъ Семеновичъ. Ишь ты!.. А среди васъ — много ли королей?.. Нѣтъ, Богъ далъ намъ прекрасную, нѣжную женщину, а мы ее испортили, да еще и грязью поливаемъ!.. И вообще, противно слушать!.. Сидите вы тутъ, какъ жабы въ болотѣ, и квакаете на Божью красоту!.. (Безнадежно машетъ рукой и встаетъ). Пора шашлыкъ жарить. Гопъ, гопъ!..
Семенъ Семеновичъ (идя навстрѣчу). Гопъ, гопъ!..
Соня (совсѣмъ близко). Ау!
Семенъ Семеновичъ. Идите скорѣй!.. Пора шашлыкъ жа-рить!..
Андрей Ивановичъ. Вотъ образецъ мужа!.. Жена его имѣла любовниковъ больше, чѣмъ у него волосъ на лысинѣ… самъ онъ — давно мишень для остротъ всего города, а вотъ, подите, вѣритъ въ женщину, жену свою обожаетъ! Что за гипнозъ такой!.. Чѣмъ женщина беретъ насъ?.. Знаетъ ли онъ, по крайней мѣрѣ, хоть отчасти, что такое представляетъ изъ себя его жена, и какую роль онъ при ней играетъ?
Докторъ. Гдѣ ему!.. Не знаетъ и никогда не узнаетъ. А и узнаетъ, не повѣритъ!..
Андрей Ивановичъ. Когда у меня былъ романъ съ Клавдіей, и я не приходилъ на свиданія, она всю злость вымещала на бѣдномъ Семенѣ Семеновичѣ и закатывала ему страшныя сцены, а онъ страдалъ и меня же, какъ лучшаго друга, просилъ уговорить ее полѣчиться отъ нервовъ. Я очень тяготился этой связью, и мнѣ было очень больно его обманывать: онъ вѣдь, въ сущности, прекрасный человѣкъ, съ доброй и мягкой, большой душой… Но проклятая баба грозила, что если я ее брошу, она чортъ знаетъ что надѣлаетъ. И изъ жалости къ нему приходилось какъ можно тщательнѣе его же обманывать!.. А она такъ даже почти и не стѣснялась!.. Какъ онъ ничего не замѣтилъ, я до сихъ поръ постичь не могу!..
Докторъ. Потому — дуракъ, и больше ничего!
Андрей Ивановичъ. Нѣтъ, тутъ не въ глупости дѣло!.. Мало ли мы знаемъ и большихъ, громаднаго ума и наблюдательности, людей, которыхъ, какъ ребятъ, обманывали ихъ жены!.. Тутъ дѣло въ томъ, что есть у женщины одна такая омерзительная черта. Эта черта — ложь, особая, половая ложь!.. Женщина лжетъ такъ, какъ мужчина: и не хочетъ и не можетъ лгать!.. Что слова? Словамъ никто не вѣритъ!.. Женщина всѣмъ существомъ своимъ лжетъ!.. Когда мужчина измѣнитъ, онъ сейчасъ же и охладѣетъ и уже тѣмъ выдастъ себя. Только круглая дура этого не замѣтитъ. Женщина же именно изъ чужихъ объятій придетъ особенно страстная, любящая, нѣжная… Должно быть сладострастіе грѣха особенно ее разжигаетъ!.. Притомъ, самый порочный мужчина все-таки Стыдится обмана, и это мѣшаетъ ему лгать какъ слѣдуетъ. Женщина же совершенно искренно считаетъ за собой право на обманъ Она думаетъ, что обманъ не только не унижаетъ ее, а, напротивъ, дѣлаетъ ее даже интереснѣе!.. Какъ-то была у меня связь съ замужней женщиной, и вотъ, однажды, въ моментъ самыхъ интимныхъ ласкъ, я спросилъ ее: не догадывается ли мужъ?.. И знаете, что она мнѣ отвѣтила?..
Докторъ. Что?
Андрей Ивановичъ. Она даже обидѣлась и возразила: мужъ слишкомъ хорошо меня знаетъ, чтобы допустить что-нибудь подобное!!..
Семенъ Семеновичъ (возвращаясь). А вотъ и наши!..
Соня. Музыканты! Музыканты!.. Сейчасъ танцовать будемъ!.. Вотъ весело!
Поручикъ. Елена Николаевна, вы обѣщали съ княземъ протанцовать лезгинку!
Князь. Угодно?
Соня (радостно хлопая въ ладоши). Елена Николаевна, милая, голубушка, протанцуйте!..
Елена Николаевна. Я давно не танцовала… забыла.
Поручикъ. Но вы же обѣщали!..
Сергѣй Петровичъ. Протанцуй, Леночка! Ну, что тебѣ стоитъ!
Клавдія Михайловна. Не ломайся, Ленка!..
Елена Николаевна. Ну, хорошо… Поручикъ, возьмите шляпу.
(Трое бродячихъ грузинъ-музыкантовъ, въ оборванныхъ черкескахъ, безстрастно усаживаются на краю лужайки надъ обрывомъ. Князь о чемъ-то тихо съ ними переговаривается. Старшій грузинъ важно киваетъ головой. Князь выходитъ на средину и подаетъ знакъ. Начинается дикая, нестройная музыка. Елена Николаевна и князь танцуютъ. Всѣ въ тактъ хлопаютъ въ ладоши. Семенъ Семеновичъ держитъ надъ головой обѣ свѣчи. Танецъ кончаете я).
Всѣ. Браво, браво!.. Бисъ!.. Еще!..
Елена Николаевна (съ странной, блуждающей улыбкой). Устала…
Всѣ. Браво! Браво!.. Бисъ, бисъ!.. Еще!.. Голубушка, Елена Николаевна, еще!.. Молодецъ, князь!..
Сергѣй Петровичъ (незамѣтно, какъ бы проходя мимо). Лена!..
ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.
правитьЕлена Николаевна. Какъ вы не понимаете, Сережа!.. Я вовсе не хочу, чтобы вы уходили!.. Мнѣ только досадно, что такъ вышло!.. Я чувствую себя точно виноватой въ чемъ-то!
Сережа. При чемъ тутъ вы?..
Елена Николаевна. Нѣтъ, я знаю, что я всему причиной!.. Я боюсь, Сережа, что этимъ не кончится, и у васъ съ княземъ выйдетъ что-нибудь ужасное! Ахъ, если бы я знала!.. Вѣдь я виновата, Сережа, да?.. Ну, конечно!.. Я ужасно вѣтрена, Сережа!..
Сережа. Чего вы такъ волнуетесь?.. Ничего не будетъ. Уйду, и все. До свиданія!
Елена Николаевна (беря его за руку). Но вы на меня не сердитесь, Сережа?
Сережа. Какое я имѣю право сердиться на васъ?.. Да и не могу я на васъ сердиться!.. Я самъ виноватъ: нельзя было распускаться до такой степени!..
Елена Николаевна (заглядывая ему въ глаза). Значитъ, не сердитесь? Нѣтъ?
Сережа. А вамъ не все равно?
Елена Николаевна. Милый, простите!.. Я виновата передъ вами: я должна была знать, чѣмъ все это кончится. Но я, ей-Богу, не думала, что это такъ серьезно!
Сережа. Я самъ не думалъ! Ну, да все это чепуха!.. Надо взять себя въ руки и больше ничего!
Елена Николаевна. Но мы съ вами еще увидимся, Сережа?.. Вы придете ко мнѣ въ Харьковѣ?
Сережа (глухо). Мнѣ съ вами лучше не встрѣчаться, Елена Николаевна!
Елена Николаевна. Почему?
Сережа. Потому, что для меня это слишкомъ тяжело выходитъ, а вамъ — ни къ чему!
Елена Николаевна. Я васъ очень люблю, Сережа!
Сережа. Ну, да!.. Какъ игрушку, которая васъ забавляетъ!..
Елена Николаевна. Совсѣмъ нѣтъ, Сережа!.. Зачѣмъ вы такъ дурно думаете обо мнѣ?
Сережа. Не могу же я допустить, что вы… что я могу значить для васъ что-нибудь!
Елена Николаевна. Ахъ, Сережа!.. Развѣ я знаю!. Если бы вы знали, какое я странное и дикое существо! Я сама себя иногда не понимаю!.. Вѣдь я прекрасно знала, къ чему все это поведетъ, и не должна была допускать до этого… Но иногда у меня бываетъ такое глупое настроеніе!.. Вотъ и сейчасъ: вы на меня сердитесь, я виновата передъ вами, все это надо прекратить сразу, а мнѣ чего-то жаль и хочется васъ приласкать… Нѣжно, нѣжно… Вотъ такъ!.. (Прижимаетъ руку Сережи къ щекѣ и внезапно умолкаетъ, странно и загадочно глядя ему въ глаза).
Соня (быстро подходя къ нимъ). Елена Николаевна, васъ зовутъ!
Елена Николаевна (выпуская руку Сережи). Кто?
Соня. Тамъ… всѣ… Сережа, мнѣ надо вамъ сказать что-то!
Елена Николаевна (фальшиво). А я вотъ никакъ не могу успокоить его! Хоть бы вы повліяли на него, Сонечка!
Соня (холодно). Вы это можете сдѣлать лучше меня.
Елена Николаевна (быстро взглянувъ на нее). Вы такъ думаете?.. Хорошо. Я попробую!.. (Неестественно смѣется). Такъ я имѣю на васъ большое вліяніе, Сережа?..
Соня. Васъ ждутъ, Елена Николаевна.
Елена Николаевна. Сейчасъ!.. Такъ вы не сердитесь, Сережа?.. Ну, смотрите же, приходите ко мнѣ въ Харьковѣ… Я буду васъ ждать. Непремѣнно! А пока до свиданья!..
Соня. Какъ вамъ не стыдно, Сережа!
Сережа. Чего ради?
Соня. Неужели вы не видите, что она просто играетъ вами!
Сережа. Ну, положимъ!.. Вы еще дѣвочка, Соня, и многаго не понимаете!
Соня (со слезами въ голосѣ). Я все понимаю!.. Я уже не дѣвочка, я тоже женщина!.. Развѣ я не вижу, что она кокетничаетъ и съ вами, и съ княземъ, и съ поручикомъ? Ей просто хочется, чтобы всѣ были въ нее влюблены!.. Мнѣ обидно за васъ, Сережа!
Сережа (смущенно). И совершенно напрасно. Я самъ все это прекрасно вижу и не придаю никакого значенія… Все это пустяки, и больше ничего!
Соня. Правда?
Сережа. Ну, конечно. Неужели вы думаете, что я могу серьезно увлечься? Соперничать съ какимъ-то княземъ? Слуга покорный!.. Я еще не такъ глупъ!
Соня. А что у васъ вышло съ этимъ княземъ?
Сережа. Да ничего, чепуха!.. Просто мнѣ стало противно, что такая женщина, какъ Елена Николаевна, можетъ интересоваться такимъ идіотомъ. Я надъ нимъ подтрунивалъ, а онъ отвѣтилъ дерзостью… Ну, я сказалъ, что дамъ ему въ морду, а онъ, какъ истый Хаджи-Муратъ, схватился за кинжалъ… Чепуха!.. Меня только злитъ, что Елена Николаевна…
Соня. Вы любите ее, Сережа!
Сережа. Ерунда!.. Никого я не люблю. Все это отъ бездѣлья. Вотъ завтра она уѣдетъ, и все кончится.
Соня (печально и настойчиво). Вы любите ее, Сережа!
Сережа (съ досадой). Перестаньте, Соня, глупости говорить!.. Это, наконецъ, раздражаетъ!.. Да и какое вамъ дѣло?.. Ну, люблю… ну не люблю… Вамъ-то — что?.. Это касается одного меня, и никто не имѣетъ права вмѣшиваться!
Соня. Сережа!
Сережа (сконфузившись). Ну, простите, Сонечка! Я не хотѣлъ васъ обидѣть. Только зачѣмъ же вы пристаете… Ну, вотъ… теперь вы плачете!.. Соня!.. Чортъ знаетъ что такое!.. Я вамъ говорю, что ничего тутъ серьезнаго нѣтъ и быть не можетъ, чего же еще?.. Перестаньте, Соня!.. Ахъ, какъ мнѣ это все надоѣло! А тутъ еще эта Клавдія лѣзетъ… Нѣтъ, надо все это прекратить разъ и навсегда!.. Я пойду. До свиданья, Соня.
Соня. Прощайте.
Сережа. Такъ чего же вы плачете?.. Ахъ, какая вы!.. Ну, ей-Богу! (Машетъ рукой и уходитъ).
Соня. Сережа!
Андрей Ивановичъ. Выпить, что ли?
Докторъ. Да, какъ это ни странно, а дѣлать больше нечего.
Андрей Ивановичъ. О чемъ вы тутъ мечтаете, Соня?
Соня. Такъ, ни о чемъ. (Опустивъ голову, задумчиво водитъ однимъ пальцемъ по краю тарелки).
Докторъ. Кто-то платокъ потерялъ. (Поднимаетъ на дорожкѣ носовой платокъ и кидаетъ на скамью).
Андрей Ивановичъ. Это Елены Николаевны. Докторъ. Такъ кончился пиръ нашъ бѣдою. Хоть бы они скорѣе уѣзжали, а то и въ самомъ дѣлѣ какая-нибудь трагедія разыграется.
Андрей Ивановичъ. Противно все это!.. Мнѣ, главнымъ образомъ, Сергѣя жаль. (Спохватившись). Соня, вина хотите?
Соня (встрепенувшись). Нѣтъ… я домой пойду.
Андрей Ивановичъ. Что такъ рано?
Соня. Гдѣ же рано? Уже первый часъ.
Докторъ. Вамъ бы давно надо было въ постели лежать. Вы опять кашлять начали. Температуру сегодня мѣрили?
Соня. Нѣтъ.
Докторъ. То-то, что нѣтъ!.. Этакъ, какъ это ни странно, вы и умереть можете. Идите-ка вы, въ самомъ дѣлѣ, домой да ложитесь спать. Нечего вамъ тутъ дѣлать.
Соня. Да, я пойду.
Елена Николаевна. А вы уже уходите, Соня?
Соня. Да, у меня голова болитъ.
Елена Николаевна. Бѣдная дѣвочка! Ну, идите, идите!.. (Хочетъ поцѣловаться съ нею, но Соня неловко дѣлаетъ видъ, что не замѣтила, и, торопливо попрощавшись съ остальными, уходитъ черезъ домъ).
Семенъ Семеновичъ. Хорошо бы теперь кофейку выпить, да и по домамъ. Вамъ вѣдь завтра рано вставать. Автомобили когда уходятъ?
Сергѣй Петровичъ. Въ десять.
Семенъ Семеновичъ. Ну, вотъ. Вамъ заснуть передъ дорогой хорошо!
Елена Николаевна. Все равно не засну. Я никогда не сплю передъ отъѣздомъ.
Клавдія Михайловна (отойдя въ сторону). Лена, поди сюда… Мнѣ надо тебѣ сказать два слова… (Тихо). Слушай, уйми ты своего князя! Онъ сейчасъ о чемъ-то переговаривался съ поручикомъ. Я боюсь, чтобы это не кончилось дуэлью.
Елена Николаевна. Ну, глупости какія!
Клавдія Михайловна. Ладно, сама заварила кашу, теперь и расхлебывай!
Елена Николаевна. При чемъ тутъ я?
Клавдія Михайловна. Ну, хорошо, знаемъ, знаемъ!.. Не притворяйся, пожалуйста!..
Поручикъ. О чемъ вы тутъ такъ таинственно бесѣдуете?
Клавдія Михайловна. А вамъ надо знать?.. Такъ ты поговори… Такъ ты поговори… Князь, идите сюда, Лена хочетъ вамъ что-то сказать.
Князь. Къ вашимъ услугамъ, Елена Николаевна.
Клавдія Михайловна. А мы съ поручикомъ пойдемъ гулять… Не знаете, поручикъ, почему это, когда я вижу темную аллею въ саду, мнѣ всегда цѣловаться хочется?
Поручикъ. Съ кѣмъ?
Клавдія Михайловна. Все равно съ кѣмъ… Хоть съ вами!
Поручикъ. Я готовъ!
Семенъ Семеновичъ. Куда вы?.. Клавочка!
Клавдія Михайловна (изъ темноты). Мы сейчасъ вернемся!..
Семенъ Семеновичъ. Куда они пошли? Сыро уже, простудиться можно!
Андрей Ивановичъ. Не бойся, не простудятся. Давай лучше выпьемъ съ горя.
Семенъ Семеновичъ. Почему съ горя? У меня никакого горя нѣтъ!
Андрей Ивановичъ. Ты думаешь?.. Ну, все равно, выпьемъ съ радости!
Семенъ Семеновичъ. А ты что пьешь?.. Кварели?..
Сергѣй Петровичъ (незамѣтно оглядываясь на жену и князя). Попробуйте этого. Превосходная штука!
Князь. Ну, что же вы хотѣли мнѣ сказать, Елена Николаевна?
Елена Николаевна. Ничего особеннаго… Вы когда-то сказали, что я могу вамъ приказывать?
Князь. Все, что въ моихъ силахъ!
Елена Николаевна. Ну, такъ я приказываю вамъ, чтобы эта глупая исторія съ Сережей не имѣла никакихъ послѣдствій… Слышите?
Князь. Это пожалуй что и выше моихъ силъ!.. Тутъ были посторонніе, а мальчишка совершенно забылся… Меня еще никто не смѣлъ оскорблять безнаказанно. Вы требуете невозможнаго, Елена Николаевна.
Елена Николаевна. Ну, вотъ вы и докажите, что для меня и невозможное — возможно!
Князь. Гм… А какая мнѣ будетъ награда?
Елена Николаевна. Тамъ увидимъ!
Князь. А если я тоже потребую «невозможнаго»?..
Елена Николаевна (кокетливо). Я надѣюсь, что вы не будете слишкомъ требовательны.
Князь. Какъ знать!.. Предупреждаю васъ, что я ничего даромъ не дѣлаю, а для женщинъ въ особенности.
Елена Николаевна. Вы меня пугаете!.. Но, во всякомъ случаѣ, моя просьба будетъ исполнена?
Князь. Если вы этого требуете?
Елена Николаевна. Требую!
Князь. Ну, что же… противиться не могу! Это даетъ и мнѣ право требовать!
Елена Николаевна. Однако! Вы настойчивы!
Князь. О, да!..
Сергѣй Петровичъ. Леночка, нельзя ли, въ самомъ дѣлѣ, кофе?
Елена Николаевна (возвращаясь къ столу). Кофе подадутъ въ комнату. Тутъ становится сыро.
Докторъ. Да, ночи теперь прохладныя. Въ Россіи еще весна… А давно я не видѣлъ ни настоящей весны, ни осени… На этомъ проклятомъ Кавказѣ даже времени года не разберешь!.. А мнѣ бы къ лицу была настоящая русская осень: дождь, слякоть, мокрые заборы, мокрыя вороны…
Семенъ Семеновичъ. Гдѣ же это Клавочка пропала?.. Клавочка!
Андрей Ивановичъ. Ты громче!
Семенъ Семеновичъ. Почему?.. Развѣ они могли далеко зайти?
Андрей Ивановичъ (смѣется). Ну, этого, братъ, не угадаешь!..
Сергѣй Петровичъ. Да вы не безпокойтесь, Семенъ Семеновичъ! Придутъ!.. Они, должно быть, на шоссе вышли. Тамъ теперь луна свѣтитъ.
Елена Николаевна. Пойдемъ и мы гулять на шоссе. Я люблю лунную ночь на шоссе: такъ свѣтло, воздушно, и дорога такая бѣлая-бѣлая…
Сергѣй Петровичъ. Что жъ, пойдемъ. Надо, въ самомъ дѣлѣ, попрощаться съ Кавказомъ. Завтра мы уже будемъ въ поѣздѣ, а тамъ опять городъ, пыль, жара, духота, редакція!..
Докторъ. Ну, вы идите, а я ужъ лучше тутъ посижу. Мнѣ это шоссе надоѣло, какъ чорту рѣдька.
Князь. А развѣ черти ѣдятъ рѣдьку?
Докторъ. А чортъ ихъ знаетъ, что они ѣдятъ… Я чертей только разъ и видѣлъ, да и то, какъ это ни странно, въ пьяномъ видѣ. Но тогда они ничего не ѣли.
Семенъ Семеновичъ. Неужели до бѣлой горячки допился? А еще докторъ!
Докторъ. Я такой же докторъ, какъ ты султанская туфля… Впрочемъ, на туфлю ты все-таки больше похожъ!..
Семенъ Семеновичъ. Все остритъ!.. Шутникъ ты, докторъ! А посмотрѣть на тебя — настоящій палачъ!
Елена Николаевна. Такъ идемъ, господа?
Князь. Позвольте предложить вамъ руку.
Елена Николаевна (съ мальчишескимъ задоромъ). Идетъ!.. (Хватаетъ его подъ руку). Сергѣй, идёмъ!.. Андрей Ивановичъ!
Андрей Ивановичъ. Сейчасъ. (Допиваетъ вино и догоняетъ ихъ).
Докторъ. Тэкъ-съ!.. (Тычетъ вилкой въ какую-то рыбу, но бросаетъ и возвращается на мѣсто. На скамьѣ попрежнему лежитъ платокъ Елены Николаевны. Докторъ до я то смотритъ на него, потомъ беретъ, осторожно подноситъ къ носу и нюхаетъ, закрывъ г лаза. Ивдругъ со злобой швыряетъ платокъ въ траву).
Докторъ. Обалдѣлъ на старости лѣтъ!.. Тьфу… (Садится на скамью и-закуриваетъ). Проклятая баба!..
Клавдія Михайловна. А гдѣ же наши?
Докторъ. Пошли гулять по шоссе. А вы гдѣ же это пропадать изволили? Тутъ Семенъ Семеновичъ все безпокоился, какъ бы не зашли слишкомъ далеко! (Клавдія Михайловна смѣется, закинувъ голову и болтая ногой. Поручикъ притворяется, что не слышитъ и, преувеличенно громко щелкнувъ портсигаромъ, закуриваетъ). Къ тому же и трава теперь сырая!
Клавдія Михайловна. Развѣ?.. А я и не замѣтила! Докторъ. Ну, что же… довольны вы своей прогулкой, поручикъ?
Поручикъ (нарочито развязно). О, да!..
Клавдія Михайловна. Да?.. (Смѣется).
Поручикъ (смутившись). А Елена Николаевна… тоже пошла гулять?
Клавдія Михайловна. Ну, это уже неделикатно, поручикъ! Хоть сегодня вы могли бы не вспоминать о вашей Еленѣ Николаевнѣ! все-таки мнѣ немного обидно.
Поручикъ. Pardon!
Клавдія Михайловна. А мой Отелло гдѣ?
Докторъ. Не оскорбляйте тѣнь благороднаго венеціанскаго мавра, легкомысленная женщина! Вашъ Семенъ Семеновичъ не Отелло, а всего только членъ уѣздной земской управы и старый башмакъ!.. Какъ это ни странно, но онъ тоже пошелъ гулять.
Клавдія Михайловна. У васъ злой языкъ, докторъ! Сами вы — старый башмакъ, да еще и стоптанный!.. Ухъ, какъ я растрепалась!.. Это вы виноваты, поручикъ!
Поручикъ. Никогда себѣ не прощу!..
Клавдія Михайловна (смѣется). Вы великолѣпны, поручикъ!.. Пойду причешусь, а то и въ самомъ дѣлѣ можно подумать, будто мы съ вами цѣловались! (Xохочетъ, вскакиваетъ и убѣгаетъ въ домъ).
Докторъ. Ну?
Поручикъ. Что — ну?
Докторъ. Да ужъ извѣстно, что! Ничего, батенька, не смущайтесь: всѣ тамъ были!
Поручикъ (самодовольно смѣясь, треплетъ доктора по плечу). Развѣ? Неужели и вы, докторъ?
Докторъ (хладнокровно). А знаете, господинъ офицеръ, я хотя и плохой докторъ, но, какъ это ни странно, терпѣть не могу фамильярностей!
Поручикъ. Какъ?
Докторъ. Да, пожалуй, что и никакъ.
Поручикъ. Странно.
Докторъ. Да, это бываетъ.
Клавдія Михайловна (съ балкона). Господа, кто хочетъ кофе?.. Поручикъ, идите сюда.
Поручикъ. Сію минуту! (Уходитъ, возмущенно оглядываясь на доктора).
Докторъ. А!.. Насладились?
Сергѣй Петровичъ. Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, хорошо. Напрасно вы не пошли.
Докторъ. А ну его!
Елена Николаевна. Кофе подали, докторъ? Докторъ. Сейчасъ Клавдія Михайловна звала. Семенъ Семеновичъ. Развѣ Клавочка уже вернулась? Докторъ. Даже до странности просто!
Семенъ Семеновичъ. То-есть, какъ?
Докторъ. А какъ-будто бы нигдѣ и не была.
Семенъ Семеновичъ. Все ты какой-то вздоръ несешь! Намеки, что ли, какіе? Тебя не поймешь. Ты, просто, злой человѣкъ, докторъ!
Докторъ. А ты — глупый человѣкъ. Что лучше, я ужъ и не знаю.
Сергѣй Петровичъ. Ну, что жъ, идемъ кофе пить. Елена Николаевна. Идите, я сейчасъ.
Елена Николаевна. Я тутъ свой платокъ забыла… Вы
не видали, докторъ?
Докторъ (нагибаясь подъ скамью). Вотъ.
Елена Николаевна. Merci. Какъ онъ туда попалъ?
Докторъ. Я его бросилъ.
Елена Николаевна. Вы?.. Зачѣмъ?
Докторъ. Я сначала хотѣлъ поцѣловать его, а потомъ понюхалъ и бросилъ.
Елена Николаевна (удивленно). Почему? Развѣ мои духи такъ дурно пахнутъ?
Докторъ. Нѣтъ, я въ духахъ ничего не смыслю. Я даже и не замѣтилъ, что это духи… Я думалъ, это вашъ запахъ.
Елена Николаевна. Потому и бросили?
Докторъ. Потому и бросилъ.
Елена. Николаевна. Ничего не понимаю!.. (Нюхаетъ платокъ, потомъ опускаетъ его и смотритъ на доктора). Въ чемъ дѣло?
Докторъ. Ерунда!.. Итакъ, вы завтра уѣзжаете, Елена Николаевна?.. Побудьте со мной минутку. Мнѣ бы хотѣлось на прощанье поговорить съ вами по душамъ.
Елена Николаевна. Извольте. (Садится въ кресло). Я слушаю.
Докторъ (закуривая папиросу и не глядя). Видите ли, Елена Николаевна… Я старый, отжившій человѣкъ… все это очень глупо, но дѣло въ томъ, что, какъ это ни странно, я люблю васъ.
Елена Николаевна. Вы?
Докторъ. Ну, да, я… Смѣшно?.. Мнѣ самому смѣшно!.. А, впрочемъ, нѣтъ… вру!.. Это только со стороны старческая любовь смѣшна, а мнѣ вовсе не до смѣху. (Пауза). Слушайте, Елена Николаевна… Мы съ вами, можетъ быть, никогда больше не увидимся.. Скажите, что руководило вами въ тѣ дни… помните?
Елена Николаевна. Что?.. Ничего. Капризъ!.. (Хочетъ встать).
Докторъ. Постойте еще минутку… Такъ капризъ?.. Такъ. Ну, видите ли, а мнѣ сдуру показалось, что это нѣчто большее, чѣмъ простой капризъ. Теперь я понимаю, вамъ просто стало жаль меня, жаль одинокаго, никому ненужнаго, забытаго человѣка… Разсказалъ я вамъ про свои скитанія, одиночество, нужду, безпросвѣтное пьянство, про постепенное умираніе всего того хорошаго, что когда-то было у меня и что постепенно загасила человѣческая пошлость… разсказъ не изъ веселыхъ!.. Ну, и жаль стало!.. Ничего на свѣтѣ нѣтъ сострадательнѣе, отзывчивѣе, мягче и нѣжнѣе женскаго сердца, но зато нѣтъ ничего и непостояннѣе, эгоистичнѣе, легкомысленнѣе!.. Вы меня приласкали, какъ старую бродячую собаку, а когда я поддался на вашу ласку и поползъ за вами, виляя хвостомъ, вамъ стало скучно… И уже не жаль, что еще разъ…
Елена Николаевна. Вотъ, странно… Неужели я и передъ вами виновата?
Докторъ. Скажите, неужели вы не могли" видѣть даже и такого стараго чудака, какъ я, чтобы не влюбить въ себя?.. Зачѣмъ это вамъ было нужно?.. Хотѣлось посмотрѣть, что изъ этого выйдетъ?.. Да?.. А вамъ не приходило въ голову, что это немножко жестоко?
Елена Николаевна. Я не хотѣла этого.
Докторъ. Можетъ быть! Можетъ быть, вы это дѣлаете и безсознательно, вотъ, какъ кошка безсознательно ловитъ лапкой все, что движется возлѣ нея… Однако, былъ моментъ, когда…
Елена Николаевна (вставая, нетерпѣливо). Мнѣ просто жаль васъ стало!.. Вы должны были это понять и не придавать такого значенія!
Докторъ. А теперь — не жаль?
Елена Николаевна (какъ-бы не слыша вопроса). У меня было глупое настроеніе!
Докторъ. Глупое настроеніе?.. Такъ. И больше ничего?.. Теперь оно прошло?
Елена Николаевна (смущенно). Конечно, прошло!
Докторъ. Ну, и баста!.. Въ сущности я самъ зналъ, что не зачѣмъ и начинать этотъ разговоръ. Конечно, все это вздоръ и глупое настроеніе!.. Прощайте, Елена Николаевна. Я пойду… Мнѣ еще одного больного навѣстить нужно. Умираетъ человѣкъ!.. Прощайте.
Елена Николаевна. Прощайте.
Докторъ. И еще я вамъ хотѣлъ сказать… А впрочемъ… (Перебивая самъ себя). Вы знаете, что Клавдія Михайловна сошлась съ поручикомъ?
Елена Николаевна. Не можетъ быть!.. Какая гадость!.. Бѣдный Семенъ Семеновичъ!..
Докторъ. Дуракъ, и больше ничего!.. Всѣ мы дураки, какъ это ни странно. Ну, еще разъ, прощайте!
Елена Николаевна. Прощайте.
Докторъ (съ кривой усмѣшкой). А руку мнѣ на прощанье не дадите?
Елена Николаевна. Зачѣмъ это?
Докторъ (выпуская руку). Вамъ непріятно?.. Ну, не надо.
Поручикъ (съ крыльца). Елена Николаевна!
Докторъ. А, господинъ офицеръ!.. Честь имѣю кланяться.
Поручикъ. Уже уходите?
Докторъ. Представьте себѣ!.. Какъ это ни странно, ухожу. Аддіо!..
Поручикъ (подходя къ задумавшейся Еленѣ Николаевнѣ). О чемъ вы такъ задумались, Елена Николаевна?
Елена Николаевна (вздрогнувъ). Что?
Поручикъ. Что это вамъ докторъ тутъ нашепталъ?
Елена Николаевна (проводя рукой полбу и вставая). Такъ, ничего… Жалкій онъ!
Поручикъ. Непріятный человѣкъ!.. Вы ужъ слишкомъ снисходительны, Елена Николаевна!.. Грубый и невоспитанный человѣкъ!.. Итакъ, завтра вы насъ покидаете?
Елена Николаевна (съ гадливой и презрительной усмѣшкой). Да, но зато Блонда остается!
Поручикъ (въ н съ). Ну, Блонда!..
Елена Николаевна. Какъ презрительно!.. Вы неблагодарны, поручикъ!
Поручикъ (смѣшавшись). Какъ?
Елена Николаевна. Мнѣ кажется, что вы не имѣете права такъ отзываться о Блондѣ!
Поручикъ (овладѣвъ собою, нагло). А я думаю, что имѣю!
Елена Николаевна. Ну, я васъ не поздравляю!.. Скажите, вы и о каждой женщинѣ, съ которой… такъ говорите?
Поручикъ. Нельзя равнять всѣхъ женщинъ, Елена Николаевна!.. Есть женщины и женщины!.. Вы говорите: я неблагодаренъ!.. Я ничего не сказалъ, но если бы между мною и Клавдіею Михайловной и было бы что-нибудь, то, ей-Богу, не стоитъ благодарности то, что такъ легко дается!
Елена Николаевна (насмѣшливо). Да?.. Ну, вотъ!.. А меня вы упрекали въ неприступности!.. Значитъ, если бы я, какъ вы выражались, уступила вашимъ мольбамъ, вы бы и обо мнѣ говорили такъ же?
Поручикъ. Елена Николаевна!.. Вы и она!..
Елена Николаевна. Какая разница? Обѣ мы женщины!
Поручикъ. Вы — прелестная, чудная женщина!.. Если бы вы захотѣли…
Елена Николаевна (издѣваясь). А, вѣдь, я чуть было не захотѣла!.. Но теперь, послѣ вашего отзыва о бѣдной Блондѣ, конечно…
Поручикъ. Забудьте о ней, Елена Николаевна!.. Это не то! Это совсѣмъ не то!
Елена Николаевна. А что же?
Поручикъ. Васъ я люблю!
Елена Николаевна. Будто?
Поручикъ. И вы сомнѣваетесь!.. О, чудная!..
Елена Николаевна (кончиками пальцевъ бьетъ его по рукѣ). Вы пьяны!
Поручикъ. Да, пьянъ… вами!..
Елена Николаевна (жестко). Нѣтъ, просто — пьяны!.. Отъ вина или водки!
Поручикъ. Какъ вы жестоки!
Елена Николаевна. А вы, просто, глупы!..
Поручикъ (оскорбленно). Елена Николаевна, вы меня оскорбляете!.. Вы знаете, что.дѣлаютъ съ женщинами въ такихъ случаяхъ?
Елена Николаевна. Цѣлуютъ?.. Попробуйте!
Поручикъ (отступая, злобно). Значитъ, вы издѣвались надо мною?
Елена Николаевна. А вы до сихъ поръ не поняли?
Поручикъ. А, хорошо!.. Прекрасно!.. Очень хорошо!..
Елена Николаевна. Ну, тѣмъ лучше!.. А теперь пойдемте въ комнаты. Мнѣ холодно!..
Поручикъ. Нѣтъ, ужъ это извините!.. Я не могу позволить…
Елена Николаевна. Князь!
Князь (спускаясь къ нимъ). Что же вы насъ совсѣмъ покинули, Елена Николаевна?
Елена Николаевна. Поручикъ мнѣ смѣшныя исторіи разсказываетъ.
Князь. А, я и не зналъ, что вы такой юмористъ!
Поручикъ (злобно). Это Елена Николаевна — юмористка, а не я.
Поручикъ. Да, смѣйтесь, смѣйтесь!.. Смѣется тотъ, кто смѣется послѣдній!
Князь (холодно и выразительно). Ну, вамъ-то врядъ ли придется смѣяться.
Поручикъ. Посмотримъ!..
Князь (такъ-же холодно, чуть-чуть надвигаясь на него). Посмотримъ. А теперь… васъ ждетъ Клавдія Михайловна!
Поручикъ. Честь и мѣсто!..
Князь. Что?!
Поручикъ. Ничего!..
Князь. Что между вами произошло, Елена Николаевна?.. Имѣйте въ виду, что я всегда къ вашимъ услугамъ. Елена Николаевна. Я знаю!
Елена Николаевна. Что вы!..
Князь (измѣнившимся голосомъ). Одинъ поцѣлуй!..
Елена Николаевна. Вы съ ума сошли?.. Насъ могутъ увидѣть!.. Пустите!.. Вы сумасшедшій!..
Князь. Ну, да: я сумасшедшій, а на сумасшедшихъ не сердятся!..
Сергѣй Петровичъ (спускаясь съ балкона). Лена!.. Гдѣ ты?
Елена Николаевна. Я здѣсь… Князь уходитъ.
Сергѣй Петровичъ. Уходите, князь?.. А кофе?
Князь. Благодарю васъ. Поздно.
Елена Николаевна (быстро). Вообрази, Сергѣй, князь мнѣ сейчасъ сообщилъ удивительную новость: Блонда сошлась съ поручикомъ!.. (Сергѣй Петровичъ молчитъ). И вообрази, весь романъ произошелъ, пока мы гуляли на шоссе!.. Правда, князь?
Князь (удивленно). Да… конечно.
Елена Николаевна. Какая смѣшная эта Блонда!.. Сергѣй Петровичъ (машинально). Смѣшная? Князь. Мужъ хорошъ!..
Сергѣй Петровичъ. Да, мужъ… (Опомнившись). Впрочемъ, можетъ быть, это только сплетня?.. Значитъ, вы уходите, князь?
Князь. Да, поздно ужъ… Позвольте пожелать вамъ спокойной ночи и счастливаго пути.
Елена Николаевна. Развѣ вы не пріѣдете насъ проводить?
Князь. Едва ли я успѣю. На всякій случай, позвольте съ вами проститься теперь. Я скоро буду въ Харьковѣ. Вы позволите быть у васъ?
Елена Николаевна. Конечно. Мы будемъ очень рады! Непремѣнно!
Князь. Благодарю васъ. Сочту своимъ долгомъ. Покойной ночи.
Елена Николаевна. До свиданья.
Елена Николаевна (вслѣдъ). Луна зашла… вамъ темно будетъ итти!
Князь (изъ темноты). Ничего… на шоссе свѣтло. Покойной ночи!
Елена Николаевна. Покойной ночи".
Елена Николаевна. Устала я!.. Надоѣли они мнѣ всѣ!.. Слава Богу, что мы, наконецъ, уѣзжаемъ!..
Сергѣй Петровичъ (оглядывается на нее такимъ страннымъ взглядомъ, точно видитъ въ первый разъ). Да?
Елена Николаевна. За это послѣднее время мы почти не оставались вдвоемъ! Я даже соскучилась по тебѣ!.. (Ласкается). Поцѣлуй.
Елена Николаевна. Что ты такъ странно смотришь? Что съ тобой?
Сергѣй Петровичъ. Ничего
Елена Николаевна. Но я же вижу, что ты чѣмъ-то недоволенъ!
Сергѣй Петровичъ. Что такое было между вами?
Елена Николаевна. Когда?.. Съ кѣмъ?
Сергѣй Петровичъ. Когда я подошелъ, вы оба смутились… какой-то вздоръ несли…
Елена Николаевна. Это тебѣ показалось!
Сергѣй Петровичъ. Не лги!.. Я не такъ глупъ, какъ тебѣ хотѣлось бы!
Елена Николаевна. Ты, кажется, ревнуешь?
Сергѣй Петровичъ. Я не ревную, но я хочу знать, въ чемъ дѣло?
Елена Николаевна. Я не понимаю, что ты говоришь!.. Какое дѣло?.. Въ чемъ?
Сергѣй Петровичъ. Лена!..
Елена Николаевна (быстро взглянувъ ему въ лицо). Ну, хорошо… Не раздражайся, пожалуйста!.. Я тебѣ все скажу… Я не хотѣла говорить, чтобы не разстраивать тебя по пустякамъ.
Сергѣй Петровичъ. Въ чемъ же дѣло? Что такое?
Елена Николаевна. Да глупости! Не стоитъ говорить… А какова Блонда? Вотъ ужасъ!
Сергѣй Петровичъ (отстраняя ее). Оставь Блонду!.. Я жду!
Елена Николаевна (какъ-будто не замѣчая его движенія). Какой ты смѣшной, когда ревнуешь! Ревнивецъ, ревнивецъ!
Сергѣй Петровичъ (бѣшено). Да говори же!
Елена Николаевна (отшатываясь и хватаясь за високъ). Чего ты кричишь? Что тебѣ нужно?
Сергѣй Петровичъ. Я хочу знать, что произошло между тобою и княземъ.
Елена Николаевна. Да ничего… Ну… ну, этотъ дуракъ объяснился мнѣ въ любви… Вотъ и все!.. Видишь, я тебѣ все сказала.
Сергѣй Петровичъ. Спасибо!
Елена Николаевна (притворяясь обиженной). Ну, вотъ, такъ я и знала!.. Тебѣ ничего нельзя сказать. Я больше никогда не буду тебѣ разсказывать! (Возвращаясь, съ нѣжной лаской). Ну, милый!.. Не разстраивайся!.. Это пустяки!.. Каждой хорошенькой женщинѣ объясняются въ любви… Вѣдь, не могу же я запретить влюбляться въ себя!
Сергѣй Петровичъ. Запретить — да, но и поощрять это…
Елена Николаевна. Развѣ я поощряла?
Сергѣй Петровичъ. Слушай, Лена… я давно хотѣлъ тебѣ сказать… Я слишкомъ уважаю и тебя и себя, чтобы ревновать, но я вовсе не хочу, чтобы моя жена служила объектомъ для любовныхъ вожделѣній какого-то князя!.. Неужели ты не понимаешь, въ какое положеніе ставишь меня?
Елена Николаевна. Охота же тебѣ обращать вниманіе на такіе пустяки. Вѣдь, тутъ же ничего серьезнаго нѣтъ!
Сергѣй Петровичъ. Лена, если бы я думалъ иначе, я не говорилъ бы съ тобою, а просто ушелъ бы отъ тебя!.. Въ томъ-то и дѣло, что все это вздоръ и тебѣ даже совсѣмъ и не нужно, а положеніе создается нелѣпое и унизительное для меня!.. Вѣдь, не могу же я не понимать, чего хотятъ отъ тебя всѣ эти господа? Каждый изъ нихъ является къ намъ только въ надеждѣ наставить мнѣ рога, или, по крайней мѣрѣ, подразнить свою чувственность тобою, а я долженъ притворяться, что ничего не вижу, любезно улыбаться и жать имъ руку, чтобы они не подумали, будто я и въ самомъ дѣлѣ могу ревновать тебя къ нимъ!..
Елена Николаевна. Развѣ они смѣютъ думать что-нибудь подобное!
Сергѣй Петровичъ. Почему же нѣтъ? Ты принимаешь ихъ ухаживанія, кокетничаешь съ ними… Да развѣ тотъ же князь посмѣлъ бы объясняться въ любви, если бы зналъ, что ты сейчасъ же мнѣ все разскажешь?.. Нѣтъ, онъ былъ увѣренъ, что ты скроешь, а значитъ, уже будешь обманывать меня съ нимъ!
Елена Николаевна. Вовсе онъ не былъ увѣренъ!
Сергѣй Петровичъ. Я отнять повторяю, что я слишкомъ люблю и уважаю тебя, чтобы ревновать, но самая мысль о томъ, что эти пошляки могутъ смотрѣть на насъ, какъ на кандидатовъ въ невѣрныя жены и обманутые мужья, для меня унизительна, нестерпима!..
Елена Николаевна. Ну, не сердись!.. (Обнимаетъ его). Ты правъ!.. Я больше не буду!
Сергѣй Петровичъ. Я не сержусь, а только мнѣ противно все это!.. Противно уже то, что пришлось говорить съ тобою объ этомъ.
Елена Николаевна. Не буду, не буду!.. Прости!.. Теперь, когда мужчины будутъ подходить ко мнѣ, я буду дѣлать вотъ такъ!.. (Дѣлаетъ забавную и уродливую гримаску). Хорошо?..
Сергѣй Петровичъ. Не паясничай, Лена!.. Все это гораздо серьезнѣе, чѣмъ ты думаешь!.. Неужели тебѣ, все-таки, кажется все это пустяками?.. Какъ же мало ты уважаешь меня!
Елена Николаевна. Ну, довольно!.. Ты сказалъ, и кончено!.. Я не знала, что это тебѣ такъ непріятно"!.. (Сергѣй Петровичъ дѣлаетъ безнадежное движеніе). Ну, да… ну, да… я понимаю!.. Конечно, это было гадко!.. Но, вѣдь я больше не буду!. Ну, не сёрдись!.. Поцѣлуй меня!..
Сергѣй Петровичъ. Ахъ, Лена, Лена!.. Ты все-таки не понимаешь!.. Неужели мы говоримъ на разныхъ языкахъ, и ты не можешь понять, какъ все это грязно и пошло?
Андрей Ивановичъ (съ балкона). Сергѣй!.. Мы уходимъ!..
ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.
правитьСергѣй Петровичъ. Значитъ, Соня поправляется?.. Я радъ. Она милая дѣвочка! А вы, что жъ такъ рѣдко къ намъ заходите, Сережа?
Сережа. Да я все собирался…
Сергѣй Петровичъ. Долго же вы собираетесь!.. Ну, Лена, ты занимай пока гостя, а я пойду… работать надо!..
Елена Николаевна. Иди, иди… Мы тебѣ мѣшать не будемъ.
Сергѣй Петровичъ. Вы разрѣшаете, Сережа?
Сережа. Пожалуйста, не стѣсняйтесь. Если я мѣшаю, я могу и уйти. Ваша работа поважнѣе моего визита!
Сергѣй Петровичъ. Нѣтъ, чѣмъ же вы -мнѣ можете помѣшать? Посидите съ Леной, а то она у меня скучаетъ: я, вѣдь, постоянно, за работой, а юна все одна да одна… Ну, я скоро приду, а пока…
Сережа. Что такое теперь пишетъ Сергѣй Петровичъ?
Елена Николаевна. Ей-Богу, не знаю… Разсказъ какой-то.
Сережа. Счастливая вы, Елена Николаевна!
Елена Николаевна. Чѣмъ?
Сережа. Ну, какъ же!.. Быть женой такого талантливаго, интереснаго человѣка!
Елена Николаевна. Ахъ, Сережа!.. Писатели гораздо интереснѣе въ книгахъ, чѣмъ въ жизни… Скажите лучше, почему вы, въ самомъ дѣлѣ, стали такъ рѣдко показываться?
Сережа (вставая и начиная ходить по комнатѣ). Такъ.
Елена Николаевна. Что значитъ — такъ?
Сережа (глухо). Я говорилъ вамъ, Елена Николаевна, что мнѣ лучше съ вами поменьше встрѣчаться.
Елена Николаевна. Но почему? Мы были такими друзьями!
Сережа. Какая тамъ дружба!..
Елена Николаевна. А отчего же нѣтъ?
Сережа (не глядя). Вы сами знаете, отчего!
Елена Николаевна (смѣясь). Ну, хорошо, допустимъ, что знаю… Но это еще не причина, чтобы намъ ссориться, Сережа!
Сережа. Я и не ссорюсь. Только мнѣ тяжело!
Елена Николаевна. А вы не дѣлайте изъ этого трагедію! Смотрите на жизнь веселѣе!
Сережа. Да, вамъ хорошо говорить!.. Вамъ смѣшно! Елена Николаевна. Ничуть мнѣ не смѣшно. Напротивъ, мнѣ очень жаль васъ!
Сережа (грубо). Благодарю! Я въ жалости не нуждаюсь!
Елена Николаевна. Меня сегодня съ утра ломаетъ всю… Должно быть, простудилась!.. Сережа!..
Сережа. Что?
Елена Николаевна. Идите сюда. Что вы все ходите?.. Садитесь тутъ… вотъ, сюда!.. (Закрываетъ глаза и опять потягивается).
Сережа (садясь у нея въ ногахъ и украдкой разглядывая ее всю). Сѣлъ… А дальше?
Елена Николаевна (раскрывая притворно удивленные глаза). А дальше — ничего!.. Развѣ, непремѣнно, что-нибудь должно быть дальше?
Сережа (стараясь быть наглымъ). Я думаю.
Елена Николаевна. Чего же вы хотите?.. Ну, разскажите мнѣ, что вы подѣлывали это время… Какъ ваши занятія?
Сережа. Это не интересно!
Елена Николаевна. А что же — интересно?
Сережа. Вы сами знаете, что…
Елена Николаевна. Нѣтъ, не знаю.
Сережа. Знаете!
Елена Николаевна. Да, ей-Богу, нѣтъ!.. Скажите, тогда и буду знать!
Сережа. Такія вещи не говорятся.
Елена Николаевна. Значитъ, это что-нибудь стыдное?.. Ну, ничего, говорите!.. Не скажете?.. Такъ я никогда и не узнаю!.. (Театрально вздыхаетъ). Жаль!
Сережа (черезъ силу). Чего вообще хотятъ… отъ женщины.
Елена Николаевна (чуть улыбаясь). А чего хотятъ отъ женщины?
Сережа (вставая съ досадой). Вы, просто, играете со мною, какъ кошка!
Елена Николаевна. Развѣ я похожа на кошку?
Сережа (злясь). Какъ двѣ капли воды!
Елена Николаевна. Это хорошо!.. Я очень люблю кошекъ… Онѣ такія граціозныя!.. Сядьте!
Сережа. Не хочу.
Елена Николаевна. А я говорю: сядьте!.. Что это за неповиновеніе!..
Сережа. Ну, сѣлъ.
Елена Николаевна. А знаете, Сережа, что я вамъ скажу…
Сережа. Что?
Елена Николаевна. Вы ужасно смѣшной!.. Ну, сидите, сидите!.. Я шучу!..
Сережа. Мнѣ не до шутокъ, Елена Николаевна!
Елена Николаевна. Да?.. Ну, хорошо, я буду серьезна… страшно серьезна!.. А какъ вы думаете, Сережа, могу я быть серьезной?
Сережа. А я почемъ знаю!
Елена Николаевна. Скажите, какой злой!.. Идите сюда!
Сережа. Куда?
Елена Николаевна. Сюда, ближе… А теперь скажите: значитъ, я вамъ нравлюсь, какъ женщина? Очень?
Сережа. Очень.
Елена Николаевна. А вы бы хотѣли, чтобы я васъ поцѣловала?
Сережа (смутившись до слезъ). Да…
Елена Николаевна. Къ сожалѣнію, это невозможно!.. Куда вы?.. Сидите же!
Сережа (страдальчески). Мнѣ неудобно!
Елена Николаевна. Неудобно? Ну, сядьте удобнѣе!.. Вотъ такъ!.. (Быстро приподымается и, спустивъ ноги, садится рядомъ, вплотную прижавшись къ нему, и лукаво, искоса заглядывая въ лицо). Теперь хорошо?
Сережа. Елена Николаевна!
Елена Николаевна. И такъ не хорошо?.. Ну, я ужъ и не знаю, какъ лучше!
Сережа (съ рѣшимостью отчаянія). Вотъ такъ!.. (Неловко обнимаетъ ее за талію).
Елена Николаевна. Ого!.. Нѣтъ, такъ будетъ, пожалуй, слишкомъ ужъ хорошо!
Елена Николаевна (притворяясь возмущенной и оскорбленной). Этого я отъ васъ не ожидала, Сережа!.. Это пошло!
Сережа (окончательно уничтоженный). Зачѣмъ вы меня мучите!
Елена Николаевна. Развѣ я васъ мучаю?
Сережа. Вы смѣетесь надо мною!..
Елена Николаевна (съ жестомъ стыда и досады). Ахъ!.. (Встаетъ). Этого только недоставало!.. Ахъ!..
Сережа (робко и глуповато). Можетъ, мнѣ уйти, Елена Николаевна?
Елена Николаевна (съ досадой). Чего ради?.. Чтобы окончательно подчеркнуть, что между нами и въ самомъ дѣлѣ было Богъ знаетъ что?.. Сидите!
Сережа. Ну, что?
Елена Николаевна (какъ-будто только вспомнивъ о немъ, останавливается и долго смотритъ на него. Лицо ея принимаетъ выраженіе злобы, презрѣнія и отвращенія). Гдѣ — что?
Сережа (робко). Какъ Сергѣй Петровичъ?
Елена Николаевна (злобно). Сергѣй Петровичъ?.. Если бы вы знали, какъ все это мнѣ надоѣло!..
Сережа. Елена Николаевна!
Елена Николаевна. Что — Елена Николаевна?.. Ну, что?.. Говорите же?.. Ну? Что вамъ нужно отъ меня?
Сережа (подымаясь, оскорбленно). Мнѣ ничего не нужно… Я думалъ…
Елена Николаевна (ядовито смѣясь). Ахъ, Да!.. Вы меня любите!.. Влюблены! Скажите, пожалуйста!.. Очень мнѣ нужна ваша любовь!.. Вы еще мальчишка, вамъ не о любви, а объ урокахъ думать надо!..
Сережа (въ дикомъ изумленіи, не узнавая е я). Елена Николаевна!
Елена Николаевна (немного опомнившись). Ахъ, не до васъ мнѣ!..
Клавдія Михайловна. Сережа!.. Вотъ, встрѣча!.. Куда же вы?.. Гдѣ Лена?
Сережа. Не знаю… тамъ…
Клавдія Михайловна. Гдѣ — тамъ?.. Что съ вами? Отчего у васъ такой нелѣпый видъ?
Сережа. Такъ… До свиданья.
Клавдія Михайловна. Какъ, вы уже уходите?.. Нѣтъ, я васъ не пущу!.. Посидите же со мною. Мы такъ давно съ вами не видались. Развѣ вы не рады меня видѣть? Сережа. Ужасно!..
Клавдія Михайловна. Ну, вотъ, и хорошо!.. Сядьте!.. (Отнимаетъ фуражку и силой усаживаетъ его рядомъ съ собой на диванъ). А вы поправились, Сережа! Совсѣмъ интереснымъ мужчиной выглядите!.. Ну, какъ ваши дѣла съ Леной?
Сережа (съ внезапнымъ порывомъ). Скажите, Клавдія Михайловна, неужели всѣ женщины — такія, какъ вы и Елена Николаевна?
Клавдія Михайловна. То-есть, какія?.. Давно ли вы стали сравнивать меня съ Леной?.. Вѣдь Лена же «необыкновенная» женщина!..
Сережа (глухо). Хоть вы-то не смѣйтесь надо мной!..
Клавдія Михайловна (внимательно вглядывается въ него и вдругъ нѣжно, и о-дружески обнимаетъ за плечи)). Сережа, что случилось?.. Лена чѣмъ-нибудь васъ обидѣла?
Сережа. Ничего не случилось и никто меня не обижалъ, а только… я самъ себя обидѣлъ!.. Пустите!..
Клавдія Михайловна (удерживая его). Постойте, не волнуйтесь такъ!.. Я понимаю!.. Бѣдный мальчикъ!.. Я говорила вамъ, что Лена — такая же пустая, какъ и всѣ мы!.. Такія разочарованія всегда бываютъ въ ваши годы… Я понимаю, что это должно быть мучительно. Но надо же быть мужчиной!..
Елена Николаевна (входя съ успокоеннымъ и довольнымъ лицомъ). А, Блонда! Что это вы тутъ такъ разнѣжились?
Клавдія Михайловка. А ты зачѣмъ Сережу обидѣла?..
Елена Николаевна. Я васъ обидѣла, Сережа?.. Ну, глупости какія!..
Елена Николаевна. Уходите?.. Почему?.. Перестаньте, Сережа!.. Вѣдь я же не виновата, что такъ вышло!..
Клавдія Михайловна. Да что случилось?
Елена Николаевна. Ничего, глупости… Помиримся, Сережа!
Сережа. Я съ вами не ссорился… Только я теперь понялъ, какъ я былъ глупъ и смѣшонъ… Прощайте! Елена Николаевна. Но это же глупо, Сережа! Сережа. Можетъ быть… До свиданья, Клавдія Михайловна.
Елена Николаевна (холодно и презрительно). Ну, какъ хотите… Не смѣю васъ удерживать!
Клавдія Михайловна. Подождите, Сережа, я съ вами. Сережа. Пожалуйста.
Елена Николаевна (насмѣшливо). Однако! Что это вы такъ, вдругъ, собрались оба.
Клавдія Михайловна. Ты его обидѣла… должна же я, какъ добрая подруга, утѣшить!..
Елена Николаевна. Ну, желаю тебѣ удачи!.. (Смѣете я).
Сергѣй Петровичъ. Ты одна?.. А гдѣ же твой Сережа?.. (Елена Николаевна молча разворачиваетъ ноты и начинаетъ играть что-то бравурное. Сергѣй Петровичъ пожимаетъ плечами и ходитъ по комнатѣ, видимо волнуясь. Потомъ нерѣшительно подходитъ къ ней и цѣлуетъ ее въ шею). Ну, не сердись, Леночка!.. (Елена Николаевна продолжаетъ играть). Лена!.. (Останавливаетъ ея руку на клавишахъ. Елена Николаевна молчитъ и, какъ каменная, смотритъ мимо него въ ноты). Вѣдь это же глупо, Лена!.. Ты сама виновата и ты же сердишься!.. Странное дѣло!.. Ну, перестань же!.. Тебѣ вовсе не идетъ, когда ты злишься!.. Ну!.. Посмотри на меня!.. (Теребитъ ее, видимо, насильственно стараясь быть веселымъ).
Елена Николаевна. Оставь меня въ покоѣ!..
Сергѣй Петровичъ. Да будетъ тебѣ!.. Это скучно, наконецъ!
Елена Николаевна. Скучно?.. А мнѣ не скучно, когда ты на каждомъ шагу дѣлаешь мнѣ гадости?
Сергѣй Петровичъ. Побойся ты Бога! Какія я тебѣ гадости дѣлаю?
Елена Николаевна. Конечно, гадости!.. Все ты меня въ чемъ-то подозрѣваешь, ловишь… ставишь въ неловкое положеніе передъ какимъ-то Мальчишкой!.. Ты своей глупой ревностью мнѣ жить не даешь!.. Я не могу больше!.. (Плачетъ).
Сергѣй Петровичъ. Но согласись сама, что это было странно! Почему же ты такъ растерялась, когда я вошелъ?..
Елена Николаевна. Ну, да, конечно!.. Я тебѣ измѣнила, цѣловалась… отдалась ему, вотъ, тутъ, у двери!..
Сергѣй Петровичъ. Я не говорю этого… Но почему же ты такъ отскочила отъ него?
Елена Николаевна. Никуда я не отскакивала, а просто ты меня испугалъ… Ты же знаешь, какъ у меня нервы разстроены!.. Ну, а когда ты разыгралъ эту глупую сцену, конечно, намъ обоимъ стало неловко!.. Удивительно остроумно!.. Тебѣ, кажется, очень хочется, чтобы этотъ мальчишка, въ самомъ дѣлѣ, вообразилъ, что ты ревнуешь меня къ нему!..
Сергѣй Петровичъ. Ну, хорошо… я виноватъ!.. Мнѣ показалось… Ну, и будетъ! Засмѣйся!.. Смѣйся!..
Елена Николаевна. Перестань! Я разсержусь!.. Ты мнѣ прическу испортишь!
Сергѣй Петровичъ. Ну, вотъ!.. Давно бы такъ!.. Пойдемъ, лучше, посидимъ на диванѣ!.. (Подымаетъ ее и ведетъ къ дивану).
Елена Николаевна (дѣтски обиженнымъ голосомъ). А все-таки, ты меня обидѣлъ! И за это ты долженъ, во-первыхъ, попросить прощенія, а во-вторыхъ, купить мнѣ новую шляпу!..
Сергѣй Петровичъ. Вотъ тебѣ и разъ!.. Совсѣмъ неожиданный финалъ!..
Елена Николаевна. Но вѣдь ты же меня обидѣлъ? Долженъ же ты загладить свою вину?
Сергѣй Петровичъ. Ну, хорошо! Пусть будетъ по твоему!..
Сергѣй Петровичъ. А я сегодня все утро писалъ… усталъ. Ничего не выходитъ. Удивительно, какъ прежде легко и просто работалось, а теперь, съ каждымъ годомъ, все труднѣе и труднѣе!.. Должно быть, старъ становлюсь! Впрочемъ, въ послѣднее время, со всѣми этими нашими недоразумѣніями, у меня голова не въ порядкѣ.
Елена Николаевна. А ты зачѣмъ дѣлаешь драму изъ всякаго пустяка!
Сергѣй Петровичъ. Это не пустяки, Лена!..
— Что это?
Елена Николаевна. Гдѣ — что?..
Сергѣй Петровичъ. Отъ кого это письмо?
Елена Николаевна. А тебѣ какое дѣло?.. Отъ любовника, конечно!..
Сергѣй Петровичъ. Дай сюда!
Елена Николаевна. Не дамъ!.. Какъ ты смѣешь читать чужія письма?
Сергѣй Петровичъ. Если ты не покажешь…
Елена Николаевна (трусливо). Да на, на!.. Возьми, пожалуйста!.. Уже загорѣлся!.. Даже побѣлѣлъ весь отъ злости!..
Сергѣй Петровичъ (читаетъ письмо, какъ бы не понимая ничего). Кто это — «твой Д.»?..
Елена Николаевна. Это такъ… Я тебѣ сейчасъ все объясню… Ты не сердись! Видишь ли… Это отъ князя… Того… помнишь… въ Кисловодскѣ?
Сергѣй Петровичъ. Почему же на «ты»?
Елена Николаевна. Ну, опять!.. Господи, какъ мнѣ все это надоѣло!.. Я съ ума сойду, наконецъ, отъ твоей дикой ревности!.. Неужели ты не понимаешь?.. Обыкновенное объясненіе въ любви… Я же тебѣ говорила, что этотъ дуракъ въ меня влюбился!
Сергѣй Петровичъ. Но почему же «твой»?
Елена Николаевна. А это ты ужъ его спроси!.. Должно быть, для пущей убѣдительности… поэтическій паѳосъ!.. Да ты не бѣсись, пожалуйста! Я ему, все равно, не отвѣтила… Пишетъ дуракъ, ну и пусть пишетъ!
Сергѣй Петровичъ. Значитъ, это уже не первое письмо?
Елена Николаевна. Нѣтъ… Онъ нѣсколько разъ писалъ… Все въ такомъ же духѣ!.. Ужасно глупо!..
Сергѣй Петровичъ (съ неестественнымъ спокойствіемъ). Покажи мнѣ эти письма.
Елена Николаевна. Я ихъ порвала.
Сергѣй Петровичъ. Почему? Разъ ничего нѣтъ, зачѣмъ же ты ихъ уничтожила?
Елена Николаевна. А зачѣмъ они мнѣ?.. Прочла и порвала!.. Подумаешь, какая драгоцѣнность!
Сергѣй Петровичъ. А это?
Елена Николаевна. Просто, забыла! Положила въ книгу и забыла. Поэтому ты и можешь судить, какъ мало я придаю этому значенія. И потомъ, мнѣ и самой непріятно. Я уже просила его оставить меня въ покоѣ, а онъ все не унимается!
Сергѣй Петровичъ. Какъ, просила? Ты же говоришь, что не отвѣчала на письма?
Елена Николаевна. Конечно, не отвѣчала… Я, просто, по телефону сказала…
Сергѣй Петровичъ. Какъ? Развѣ онъ здѣсь?
Елена Николаевна. Ну, да… Чего ты такъ всполохнулся? Вѣдь онъ же самъ говорилъ тебѣ, что у него тутъ дѣла…
Сергѣй Петровичъ. И ты съ нимъ видѣлась?
Елена Николаевна. Нѣтъ… Я совершенно случайно встрѣтила по на Садовой.
Сергѣй Петровичъ. Не видѣлась! Случайно встрѣтилась!.. Зачѣмъ ты лжешь, Лена!.. (Встаетъ внѣ себя).
Елена Николаевна. Конечно, случайно!.. Я даже и не знала, что онъ здѣсь!.. И притомъ, я была не одна, а съ Блондой!..
Сергѣй Петровичъ. Лжешь!.. Какъ все это отвратительно!.. Зачѣмъ эта ложь, зачѣмъ эти увертки?
Елена Николаевна. А развѣ я могу съ тобой говорить откровенно, когда ты вѣчно изъ мухи слона дѣлаешь?.. Тутъ ничего такого не было… Онъ даже просилъ у меня позволенія прійти къ намъ, и только я сама не захотѣла.
Сергѣй Петровичъ. Если между вами ничего не было, то почему же?
Елена Николаевна. А зачѣмъ?.. Развѣ тебѣ было бы пріятно видѣть его, когда ты знаешь, что онъ за мной ухаживаетъ?.. Вѣдь, ты знаешь, этотъ дуракъ только ради меня и пріѣхалъ!
Сергѣй Петровичъ. И это тебѣ льститъ?
Елена Николаевна. Удивительно!.. Чѣмъ же это можетъ мнѣ льстить?.. Ты думаешь, что для меня это такая новость?.. За мной столько мужчинъ всегда бѣгало, что я давно къ этому привыкла!.. И запомни ты, разъ навсегда, что если бы я дѣйствительно полюбила кого-нибудь, я не стала бы лгать и обманывать, а просто пришла бы и сказала тебѣ!.. Развѣ мы связаны?.. И потомъ, онъ скоро уѣдетъ, видѣться я съ нимъ не буду, и все кончится… Я люблю тебя и мнѣ больше никого не надо!..
Сергѣй Петровичъ. Да?.. (Съ силой, почти съ отчаяніемъ). Я уже не вѣрю тебѣ, Лена!.. Зачѣмъ это?.. Что ты сдѣлала съ нашей любовью?.. (Быстро поворачивается и уходитъ).
ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
правитьЕлена Николаевна. Какъ же это случилось? Засталъ ихъ Семенъ Семеновичъ, что ли?
Андрей Ивановичъ. Должно быть!.. Вѣдь эта особа не стѣснялась и все продѣлывала чуть ли не на лысинѣ у него!.. А я его вчера встрѣтилъ: постарѣлъ, согнулся, даже посѣдѣлъ. Сильно его потрясло! Вотъ проклятая баба!.. И что она нашла въ этомъ мальчишкѣ.
Елена Николаевна. Ну, положимъ, Сережа — очень интересный мальчикъ!
Андрей Ивановичъ. Не знаю, чѣмъ онъ, тамъ, такъ интересенъ съ женской точки зрѣнія, но* во всякомъ случаѣ, все это въ достаточной мѣрѣ гадко! Развратная баба, и больше ничего! Съ кѣмъ только она ни путалась, одному Богу извѣстно!
Елена Николаевна. Я и не оправдываю Блонду. Она всегда вела себя отвратительно. Я только думаю, что надо же войти и въ ея положеніе: всю жизнь, вѣчно жить съ такимъ неинтереснымъ, пошлымъ, глупымъ человѣкомъ, какъ Семенъ Семеновичъ, вѣдь это же ужасно!
Андрей Ивановичъ. Ахъ, оставьте, пожалуйста! Что такое — глупый, пошлый. А сама Блонда, что такое изъ себя представляетъ? Подумаешь, какая замѣчательная, оригинальная женщина!
Елена Николаевна. Блонда, по крайней мѣрѣ, молода и красива!
Андрей Ивановичъ. Мало ли проститутокъ и молодыхъ, и красивыхъ.
Елена Николаевна. При чемъ тутъ проститутки? Блонда молода: ей хочется жить и любить.
Андрей Ивановичъ. Хороша — любовь! Нечего сказать!
Елена Николаевна (не слушая). А развѣ можно любить такого человѣка, какъ Семенъ Семеновичъ? Онъ, конечно, очень милый и добрый, но, вѣдь, этого же мало.
Андрей Ивановичъ (злорадно). Вотъ, вотъ! Можно быть какимъ угодно замѣчательнымъ человѣкомъ, обладать геніальнымъ умомъ и прекрасной душой, но если нѣтъ при этомъ пріятной наружности, женщинѣ плевать и на умъ и на душу!..
Елена Николаевна (раздражаясь). Скажите, пожалуйста!.. А у васъ не то же самое?.. Вы только любите говорить разныя красивыя слова о любви, вѣрности и духовной близости, а если ваша любовница состарѣлась и перестала возбуждать вашу чувственность, вы ее бросаете для первой попавшейся дѣвчонки, только потому, что у нея тѣло посвѣжѣе!
Андрей Ивановичъ. Можетъ быть, но мужчина, по крайней мѣрѣ, не дѣлаетъ изъ этого цѣль своей жизни, а женщина только этимъ и живетъ!
Елена Николаевна. А если женщина такъ ничтожна, то чего ради вы пристаете къ ней? Значитъ, вамъ самимъ только это и нужно!.. Вы поносите женщину, какъ послѣднюю тварь, а стоитъ мало-мальски хорошенькой женщинѣ васъ пальцемъ поманить, такъ вы забудете все свое презрѣніе и ползкомъ за ней поползете!.. Почему же вы такъ любите эту тварь, почему ревнуете, съ ума сходите по ней?
Андрей Ивановичъ. Ну, да, къ сожалѣнію, чувственная власть женщины надъ мужчиной громадна, но, вѣдь, зато женщина ничего другого и не желаетъ! Ей совершенно достаточно власти тѣла, потому что тѣло для нея — все! Да и полно, такъ ли ужъ мы виноваты? Не сама ли женщина всѣ силы ума и души своей прилагаетъ только къ тому, чтобы сдѣлать изъ себя великолѣпную приманку для чувственности?.. Говорятъ, что когда женщина сходится съ мужчиной, она ему «отдается»! Не отдается она, а ловитъ его!.. Ну, скажите по совѣсти, что, какъ не самое беззастѣнчивое заманиваніе, всѣ эти обтягивающія платья, всѣ эти декольтэ, ажурные чулки и прочее?.. Женщина всѣмъ своимъ видомъ только и говоритъ: ахъ, какъ я хороша!.. Какія наслажденія я могу дать!.. Вотъ, взгляните на этотъ кусочекъ тѣла, который я показываю маленькимъ, скромнымъ, таинственнымъ декольтэ!.. А если бы вы знали, какая я вся!..
Елена Николаевна. Вы говорите пошлости, и больше ничего!.. Даже противно!
Андрей Ивановичъ. А, противно?.. А выставлять себя напоказъ — не противно?
Елена Николаевна. Кто же выставляетъ? Кокотки?
Андрей Ивановичъ. Ахъ, Елена Николаевна!.. Какія, тутъ, кокотки?.. Это дѣлаютъ всѣ женщины, начиная съ герцогинь и кончая простой крестьянской дѣвкой!.. Взгляните въ зеркало!
Елена Николаевна (и въ самомъ дѣлѣ, машинально оглядываясь на зеркало). Ну, однако! Вы уже начинаете дерзости говорить!
Андрей Ивановичъ (спохватившись). Почему — дерзости?.. Мы, просто, споримъ!
Елена Николаевна. Не хочу я съ вами спорить! Вы говорите пошлости и глупости!.. Ну, и оставайтесь при своемъ миломъ убѣжденіи, что всѣ женщины — проститутки!.. Вамъ же хуже!.. А по-моему, просто, васъ какая-то женщина здорово обидѣла, вотъ вы и злитесь!.. Ну, мнѣ пора… Вы идете, Соня?
Соня. Да, я пойду.
Андрей Ивановичъ. А вы, Соня, тоже несогласны со мною?
Соня. Въ чемъ?.. (Тихо). Нѣтъ, я согласна.
Андрей Ивановичъ. Жаль, что вы уходите, Елена Николаевна… Я нарочно зашелъ къ вамъ, когда Сергѣя нѣтъ дома…
Елена Николаевна (насмѣшливо). Ужъ не думали ли вы мнѣ въ любви объясниться?.. (Смѣется). Это было бы очень кстати, послѣ нашего разговора. Вотъ я была бы рада!..
Андрей Ивановичъ. О, нѣтъ!.. Въ этомъ отношеніи вы можете быть совершенно спокойны!
Елена Николаевна (кокетливо). Ну, не ручайтесь!
Андрей Ивановичъ. Мнѣ, просто, нужно было поговорить съ вами кое о чемъ.
Елена Николаевна. Въ другой разъ. Мнѣ надо итти. Андрей Ивановичъ. Куда?
Елена Николаевна. А вамъ какое дѣло?
Андрей Ивановичъ. Такъ… Интересно…
Елена Николаевна (быстро взглядываетъ на него и сейчасъ же отворачивается). Съ какихъ это поръ вы стали мной интересоваться?.. Охъ, смотрите, Андрей Ивановичъ! Не забывайте, что вы другъ Сергѣя!
Андрей Ивановичъ. Вотъ именно потому, что я — другъ Сергѣя, я и хотѣлъ поговорить съ вами.
Елена Николаевна (на мгновеніе пріостанавливается, до половины воткнувъ въ шляпу длинную булавку). А!.. Ну, я догадываюсь, въ чемъ секретъ!.. Но, во-первыхъ, это не ваше дѣло, а во-вторыхъ, какое вы имѣете право вмѣшиваться?.. (Втыкаетъ булавку). Я никому отчета давать не обязана!
Андрей Ивановичъ. Вы сами сказали, что я — другъ Сергѣя.
Елена Николаевна (оскорбительно). Развѣ дружба обязываетъ къ шпіонству?
Андрей Ивановичъ. Можетъ быть!
Елена Николаевна. Съ чѣмъ васъ и поздравляю!.. Ну, я готова. Идемте, Соня.
Андрей Ивановичъ. Я только хотѣлъ предупредить васъ, но если вамъ неугодно меня слушать, какъ хотите! Я знаю, что мнѣ дѣлать!
Елена Николаевна. Вы, кажется, грозите мнѣ?
Андрей Ивановичъ (уклончиво). Чѣмъ же я вамъ могу грозить?
Елена Николаевна (презрительно пожимая плечами). Мало ли чѣмъ! Почемъ я знаю!.. Можетъ быть, дружескимъ доносомъ!
Андрей Ивановичъ. А вы боитесь доноса?
Елена Николаевна (гордо). Я никого и ничего не боюсь! А тѣмъ болѣе — васъ!
Андрей Ивановичъ. Тѣмъ хуже!
Елена Николаевна. Для кого?
Андрей Ивановичъ (неопредѣленно). Можетъ быть, для Сергѣя… Можетъ быть, для васъ!
Елена Николаевна. Мы, кажется, оба съ ума сошли, Андрей Ивановичъ! Какіе-то намеки, угроза!.. Это становится страшно, какъ въ романѣ! Лучше перестаньте дуться и говорить вздоръ. Вы идете съ нами или подождете Сергѣя?
Андрей Ивановичъ. Нѣтъ. Мнѣ еще надо кое-куда забѣжать. Можетъ быть, я его встрѣчу.
Елена Николаевна. Ну, такъ выйдемъ Noмѣстѣ… Allons!..
Елена Николаевна. Вотъ неожиданный гость!.. Какими судьбами?
Сережа. Я на минутку… Мнѣ только нѣсколько словъ…
Елена Николаевна. Повезло же мнѣ сегодня на интимные разговоры!.. Въ другой разъ, Сережа: мы уходимъ. Что же вы не здороваетесь?
Сережа. Виноватъ!.. (Торопливо здоровается съ нею и съ Андреемъ Ивановичемъ). Елена Николаевна. А съ Соней?
Сережа. Ахъ, я и не замѣтилъ!.. Здравствуйте, Сонечка… Какъ поживаете?
Андрей Ивановичъ. Ну, а я пойду, Елена Николаевна. До свиданія! (Дѣлаетъ общій шутливый поклонъ и уходитъ).
Елена Николаевна. А который теперь часъ?
Соня (посмотрѣвъ на свои маленькіе часики). Скоро два.
Елена Николаевна. Какъ поздно!.. Не можете ли вы, Сережа, отложить свои «нѣсколько словъ» до завтра? Ей-Богу, мнѣ некогда.
Сережа. Вы могли бы удѣлить мнѣ хоть пять минутъ, Елена Николаевна.
Елена Николаевна. Но мнѣ же надо итти!.. Завтра, Сережа!
Сережа. Какъ хотите… Только завтра я уже ничего вамъ не скажу.
Елена Николаевна (внимательно посмотрѣвъ на него). Ахъ, какой вы!.. Ну, что жъ съ вами дѣлать. Говорите!
Сережа. Мнѣ бы хотѣлось наединѣ…
Соня (вставая). Я подожду васъ въ комнатѣ, Елена Николаевна.
Елена Николаевна. Хорошо… Впрочемъ, вы можете и итти, Соня. Намъ вѣдь, все равно, не по дорогѣ.
Соня. Ничего, я подожду. (Уходитъ направо).
Елена Николаевна (не снимая шляпы, садится на диванъ). Ну, что же вы мнѣ хотѣли сказать, Сережа?
Сережа. Я скажу.
Елена Николаевна. Какое у васъ странное лицо. Вы не больны?
Сережа. Нѣтъ, я здоровъ… (Преувеличенно развязно). Просто, я пьянъ.
Елена Николаевна. Сережа!
Сережа (нагло). Вамъ не нравится?.. Что жъ дѣлать! Мало ли что мнѣ не нравится!
Елена Николаевна. Какой тонъ!.. Что произошло у васъ съ Семенъ Семеновичемъ?
Сережа. Ничего особеннаго. Просто, засталъ меня въ объятіяхъ своей жены… Дѣло житейское!..
Елена Николаевна. Сережа, я васъ не узнаю!
Сережа. Я самъ себя не узнаю!.. Наплевать!.. Не въ томъ дѣло.
Елена Николаевна. Но какъ же это могло случиться? Вы всегда такъ третировали Блонду.
Сережа. А, не все ли равно! Блонда такъ Блонда! Чѣмъ она хуже всякой другой?..
Елена Николаевна. Да, конечно… Что же это — любовь?
Сережа. Какая тамъ любовь! Просто, нужна была женщина!
Елена Николаевна. Но это гадко, Сережа!..
Сережа (ломаясь). Нѣтъ, ничего! Она оказалась препикантная!.. (Вдругъ падая духомъ). Все равно!.. Я пропалъ, Елена Николаевна!.. (Садится въ первое попавшееся кресло и закрываетъ лицо руками).
Елена Николаевна. Ну, Сережа! Къ чему такой трагизмъ?.. (Кладетъ ему руку на плечо). И что это съ вами сдѣлалось, Сережа?.. Вы были такой милый, чистый мальчикъ!
Сережа (глухо). Все равно!
Елена Николаевна. Совсѣмъ не все равно!
Сережа (поднимая голову, ухарски). Наплевать!.. Недорого эта чистота стоитъ!.. Однимъ дуракомъ на свѣтѣ меньше будетъ, вотъ и все!
Елена Николаевна (тревожно). Что вы хотите дѣлать, Сережа?
Сережа (упрямо, глядя передъ собою въ одну точку). Я знаю, что!
Елена Николаевна (хватая его за руку). Сережа, глупости!.. Вы меня нарочно пугаете!.. Развѣ можно придавать этому такое значеніе?.. Все пройдетъ, и вы опять будете прежнимъ милымъ, славнымъ Сережей!
Сережа (уныло). Нѣтъ, это не пройдетъ!.. Я уже не могу быть прежнимъ.. У меня все въ душѣ загажено, заплевано!.. Я самъ себѣ противенъ!.. Мнѣ стыдно смотрѣть на васъ, стыдно Сони… всѣхъ!.. Развѣ я не понимаю, какая это пошлость и грязь?.. Развѣ я не вижу, что я противенъ вамъ теперь!
Елена Николаевна. Что вы выдумываете, Сережа!.. Ничуть вы мнѣ не противны! Мнѣ досадно, что вы сошлись съ Блондой, потому что Блонда не для такихъ, какъ вы, но мнѣ только жаль васъ.
Сережа (вырывая руку, злобно). Да, теперь вамъ жаль!.. Зачѣмъ вы притворяетесь, Елена Николаевна?.. Никогда вамъ не было жаль меня!
Елена Николаевна. Напрасно вы такъ думаете, Сережа!.. Я всегда относилась къ вамъ хорошо… Но, вѣдь, не могла же я…
Сережа. А развѣ я чего-нибудь требовалъ?.. Я только любилъ васъ, и больше ничего!.. Вѣдь я и теперь люблю васъ!.. Я и съ Блондой сошелся только потому, что любилъ васъ… назло!.. Я былъ какъ сумасшедшій! А вы… неужели вы не видѣли, что дѣлается со мною?.. Вы все смѣялись надо мною!.. Неужели вамъ такъ нравилось мучить меня?.. Что я вамъ сдѣлалъ?.. Ну, пусть, я мальчишка… пусть, это было смѣшно, но, вѣдь, я любилъ васъ!.. Почему же вы сразу не прогнали меня? Зачѣмъ вы играли со мною? Зачѣмъ?..
Елена Николаевна (безпомощно). Я не понимаю, Сережа, въ чемъ я виновата?
Сережа. Ну да… вы не понимаете! Вы никогда не поймете, потому что у васъ сердца нѣтъ!.. Вамъ только нравится, когда люди увлекаются вами, когда они васъ любятъ, а сами вы никого и никогда, кромѣ самой себя, не любили!.. Для васъ это была забава, а я… (Неожиданно падаетъ лицомъ на ручку кресла плачетъ).
Елена Николаевна. Сережа! Сережа!.. Что вы?.. Не надо!.. Нельзя же такъ! Сережа!.. Ну, перестаньте!.. Соня!..
Соня (входя). Что тутъ такое?.. Зачѣмъ я вамъ?
Елена Николаевна. Посмотрите, что съ нимъ дѣлается!.. Онъ пьянъ!.. Сережа! Ахъ, какой!.. Ну, перестаньте же!.. Соня!.. Помогите мнѣ!..
Соня. Съ какой стати?
Елена Николаевна. Сережа!.. Ну, полно же!.. Соня, что же это такое?
Соня. Оставьте меня въ покоѣ!..
Елена Николаевна (удивленно). Что?.. Что съ Вами?..
Соня. Со мною? Ничего.
Елена Николаевна. Вы съ ума сошли?
Соня (съ ненавистью). Я не сошла съ ума, но я давно хотѣла сказать… я васъ ненавижу, презираю!..
Елена Николаевна. Соня!
Соня (не обращая на нее вниманія, подходитъ къ Сережѣ и старается поднять его). Сережа, идемте отсюда!.. Какъ вы смѣете плакать!.. Я не хочу, чтобы вы унижались передъ нею!.. Развѣ вы не знаете, что она потомъ съ гордостью будетъ разсказывать, что вы плакали у ея ногъ!.. (Сережа подымаетъ голову и дико смотритъ на нее). Вѣдь въ этомъ вся ея гордость, все ея счастье!.. Я не позволю, чтобы вы унижали себя ей на потѣху!.. (Дергаетъ его за руку, почти силой подымая съ кресла). Идите отсюда!.. Слышите?.. Идите!.. Или я не знаю, что сдѣлаю! Боже, какъ это все гадко, подло!
Соня (на мгновеніе останавливаясь въ дверяхъ и поворачиваясь къ ней). Смѣйтесь, смѣйтесь!.. Вамъ ничего другого не остается!.. (Уходитъ).
Нѣкоторое время пусто и тихо. Потомъ въ прихожей слышны голоса, дверь отворяется, и входятъ Сергѣй Петровичъ, Семенъ Семеновичъ и Андрей Ивановичъ).
Сергѣй Петровичъ. Самое лучшее, если вы немного поживете у меня… Тутъ, по крайней мѣрѣ, вы будете не одинъ.
Семенъ Семеновичъ. Что жъ, спасибо… Мнѣ все равно. (Садится на диванъ и озабоченно третъ лысину).
Сергѣй Петровичъ. Можетъ быть, вы хотите отдохнуть, Семенъ Семеновичъ? Вы не стѣсняйтесь!
Семенъ Семеновичъ. Все равно.
Андрей Ивановичъ (съ досадой пожимая плечами). И чего ты такъ огорчаешься, Семенъ Семеновичъ?.. Не стоитъ она, чтобы изъ-за нея впадать въ такое отчаяніе!
Семенъ Семеновичъ. Я и не впадаю… Что жъ!.. Самъ виноватъ!.. Ты не думай, я Клавочку не обвиняю!..
Сергѣй Петровичъ. Ну, полно!.. Въ чемъ вы виноваты?
Семенъ Семеновичъ. Какъ въ чемъ?.. Вы посмотрите на меня, голубчикъ!.. Хорошъ?.. Старый, лысый!.. Что во мнѣ есть?.. Я скучный, пошлый человѣкъ, Сергѣй Петровичъ… а у женщины душа тонкая, чувствующая, поэтическая!.. Возьмите вы самую прекрасную розу, Сергѣй Петровичъ, и поставьте ее, безъ воды и воздуха, рядомъ съ какимъ-нибудь кулемъ муки… И роза завянетъ, Сергѣй Петровичъ!.. Нѣтъ, голубчикъ!.. Мнѣ, конечно, и горько, и больно… я, вѣдь, любилъ Клавочку!.. Тяжело на старости лѣтъ оставаться одному… Кому я нуженъ теперь? Никому!.. Но Клавочку я не виню!.. Она молода, это естественно… Что жъ, я не препятствую… пусть!.. Я ужъ какъ-нибудь…
Андрей Ивановичъ. Что же она думаетъ дѣлать?.. Этотъ «интересный» Сережа вѣдь завтра же дастъ ей по шеѣ!.. Въ кокотки, что ли, пойдетъ?
Семенъ Семеновичъ. Что ты, Господь съ тобою, Андрей Ивановичъ!.. Мнѣ даже очень обидно, что ты такъ о Клавочкѣ можешь думать!.. Зачѣмъ — въ кокотки?.. Можетъ быть, этотъ молодой человѣкъ дѣйствительно любитъ ее… Да ее и нельзя не любить!.. Ты ее, просто, не знаешь, Андрей Ивановичъ!.. И потомъ, конечно, не можешь же ты думать, что я такъ -и брошу Клавочку безъ всякой помощи!.. Конечно, я человѣкъ небогатый, но сто рублей въ мѣсяцъ для меня не такъ ужъ трудно… Ну, и обстановку нашу… Она вѣдь привыкла къ ней, а мнѣ — зачѣмъ?.. Я бы, конечно, могъ и больше, но она сама не возьметъ… Она въ этихъ дѣлахъ очень щепетильна, Андрей Ивановичъ.
Андрей Ивановичъ (съ досадой). Ну, братъ, ты совсѣмъ дуракъ!
Сергѣй Петровичъ. Андрей!..
Семенъ Семеновичъ. Ну, да… я дуракъ, а ты умный… Ты умнѣйшій человѣкъ, Андрей Ивановичъ, даже прямо скажу — замѣчательный человѣкъ, но у тебя сердца нѣтъ!.. Ты ужъ извини, что я такъ прямо говорю… (Помолчавъ). А какъ вы думаете, Сергѣй Петровичъ… если поговорить съ Клавочкой?.. Можетъ быть, она еще одумается?..
Андрей Ивановичъ (съ веселой злостью). Что жъ, поговори! Она съ удовольствіемъ тебя проститъ… И еще съ полсотни роговъ тебѣ наставитъ!..
Семенъ Семеновичъ. Ты ея не любишь, Андрей Ивановичъ!.. А Клавочка — превосходный, рѣдкій человѣкъ!.. Я самъ виноватъ: надо было больше заботиться о ней, а я цѣлые вечера въ клубѣ просиживалъ…
Андрей Ивановичъ. Да она сама тебя въ клубъ спроваживала, чтобы ты не мѣшалъ ей любовниковъ принимать!
Сергѣй Петровичъ. Перестань, Андрей!..
Семенъ Семеновичъ. Ты клевещешь на Клавочку, Андрей Ивановичъ!.. Никакихъ любовниковъ у нея не было!
Андрей Ивановичъ. Ну, если хочешь знать, такъ я самъ…
Сергѣй Петровичъ. Это, наконецъ, возмутительно, Андрей!..
Андрей Ивановичъ (злобно). Ахъ, оставь, пожалуйста!.. Долженъ же онъ хоть когда-нибудь узнать правду!..
Сергѣй Петровичъ (перебивая его). Вы его не
слушайте, Семенъ Семеновичъ, онъ со злости самъ не знаетъ, что говоритъ!.. Если ты не перестанешь, Андрей, мы съ тобой поссоримся, наконецъ!
Андрей Ивановичъ. Сдѣлай одолженіе!.. (Отворачивается).
Сергѣй Петровичъ. Вы бы лучше отдохнули, Семенъ Семеновичъ. Вѣдь вы, навѣрное, всю ночь не спали.
Семенъ Семеновичъ. Не спалъ!.. Тяжело, все-таки, знаете!.. Человѣкъ я стараго закала… это глупо, конечно… у меня устарѣлыя понятія, а все-таки… Вѣдь весь городъ смѣется!..
Сергѣй Петровичъ. Никто надъ вами не смѣется, Семенъ Семеновичъ, а напротивъ, всѣ васъ жалѣютъ. Развѣ это ваша вина, что Клавдія Михайловна поступила такъ… легкомысленно? Это — позоръ для нея, а не для васъ!.. Пойдемте, Семенъ Семеновичъ.
Сергѣй Петровичъ. Слушай, Андрей… Нельзя же такъ!.. У человѣка вся душа исковеркана, а ты лѣзешь съ какими-то непрошенными разоблаченіями! Это грубо и жестоко!..
Андрей Ивановичъ (упрямо). Пусть знаетъ правду!..
Сергѣй Петровичъ. Зачѣмъ?.. Чему это поможетъ? Андрей Ивановичъ. Все равно!.. Не могу я видѣть, когда человѣкъ до такой степени попадаетъ подъ вліяніе какой-то дрянной бабы, что уже ничего не видитъ и не понимаетъ!.. Что за дряблость душевная!..
Сергѣй Петровичъ (какъ-бы смутившись). Ты никогда не любилъ, Андрей!
Андрей Ивановичъ. Ну, и слава Богу!..
Сергѣй Петровичъ. Можетъ быть. Но только тогда ты и права не имѣешь судить тамъ, гдѣ все построено на любви.
Андрей Ивановичъ. При чемъ тутъ — любовь?.. Какъ бы я ни любилъ, я не долженъ быть слѣпымъ!..
Сергѣй Петровичъ (не подымая глазъ). Это не слѣпота… Когда человѣкъ любитъ настоящей большой любовью, для него невыносима самая мысль объ измѣнѣ… Онъ не женщинѣ вѣритъ, онъ своему ужасу передъ возможной правдой вѣритъ.
Сергѣй Петровичъ (какъ бы отвѣчая какимъ-то своимъ мыслямъ). Правда!.. А если правда слишкомъ ужасна?..
Андрей Ивановичъ. Все равно!
Андрей Ивановичъ (не глядя и продолжая ходить). Ну, хорошо… Ты говоришь, грубо и жестоко… Такъ. Но скажи, пожалуйста, почему, если мы видимъ, что близкому человѣку угрожаетъ смертельная опасность, мы считаемъ своимъ долгомъ крикнуть, предостеречь, открыть глаза, а если того же человѣка обманываетъ любимая женщина, если топчется въ грязь то, что для него дороже жизни: его любовь, вѣра, счастье, мы должны молчать?
Сергѣй Петровичъ. Я этого не говорю.
Андрей Ивановичъ (страшно волнуясь). Вообрази себѣ, что ты долгіе годы былъ другомъ человѣка, котораго любилъ и уважалъ всей душой… (Сергѣй Петровичъ вдругъ подымаетъ голову, но Андрей Ивановичъ не смотритъ на него) и вотъ, ты видишь, что этого человѣка подло и грязно обманываютъ, дѣлаютъ его всеобщимъ посмѣшищемъ… Что ты долженъ дѣлать?.. Притворяться, будто ничего не видишь, и, слѣдовательно, тоже обманывать его?.. Какъ бы ты самъ поступилъ въ такомъ случаѣ?
Сергѣй Петровичъ (не спуская съ него глазъ). Сказалъ бы правду.
Андрей Ивановичъ. Да?.. Сказалъ бы?..
Сергѣй Петровичъ. Да.
Андрей Ивановичъ. Въ такомъ случаѣ… (Внезапно слабѣя) почему же ты меня обвиняешь въ грубости и жестокости по отношенію къ Семену Семеновичу?
Сергѣй Петровичъ (странно и упорно глядя на него). Развѣ Семенъ Семеновичъ такой другъ твой?
Андрей Ивановичъ (смутившись). Это все равно… Я только беру крайній случай.
Сергѣй Петровичъ (медленно). Андрей!
Андрей Ивановичъ. Что?
Сергѣй Петровичъ (такъ же медленно и странно). Вѣдь это ты обо мнѣ говорилъ?
Андрей Ивановичъ (съ нелѣпымъ смѣшкомъ). Ну, вотъ!.. Здравствуйте!.. При чемъ тутъ ты?.. Мнѣ, просто, хотѣлось знать твое мнѣніе и доказать, что какъ бы это ни было грубо и жестоко, но есть такія обстоятельства…
Сергѣй Петровичъ (перебивая). Ты говорилъ обо мнѣ!
Андрей Ивановичъ (вдругъ останавливаясь и поворачиваясь къ нему). Ну, а если бы и такъ?
Сергѣй Петровичъ (дрогнувшимъ голосомъ). Значитъ, это правда?
Андрей Ивановичъ. Допустимъ.
Сергѣй Петровичъ (съ страннымъ спокойствіемъ). Хорошо… Но, скажи, пожалуйста, какія основанія дали тебѣ право на это?.. Вѣдь ты понимаешь, что ты говоришь?
Андрей Ивановичъ. Да, понимаю!.. Я не знаю, измѣнила ли тебѣ Елена Николаевна, но думаю, что — да.
Андрей Ивановичъ (съ внезапнымъ порывомъ). Слушай, Сергѣй!.. Я знаю тебя уже давно, мы много пережили вмѣстѣ, и за это время я научился цѣнить и уважать тебя!.. Повѣрь же, что, прежде чѣмъ заговорить объ этомъ, я долго мучился… Я сотни разъ спрашивалъ себя, что дѣлать? И если я, наконецъ, рѣшился, то ты долженъ видѣть, какъ это мнѣ тяжело!
Сергѣй Петровичъ. Можетъ быть.
Андрей Ивановичъ (быстро и пристально взглянувъ на него). Ну, да… Я знаю, что въ эту минуту ставлю на карту всѣ наши отношенія, которыми я такъ дорожу, но, все-таки, я скажу тебѣ правду!.. А тамъ, какъ хочешь. Я не могу доказать, но это и безъ доказательствъ бросается въ глаза…
Сергѣй Петровичъ. Что?
Андрей Ивановичъ. То, что Елена Николаевна ведетъ себя ужасно!.. Она живетъ только въ атмосферѣ флирта, окружаетъ себя только мужчинами и сама ищетъ ихъ!.. Когда ты уѣзжалъ изъ Кисловодска въ Москву, князь не отходилъ отъ нея… Я не знаю, что именно было между ними, но знаю, что Елена Николаевна бывала у него, и объ этомъ говорили всѣ!.. Мнѣ извѣстно, что между ними была переписка и что въ настоящее время онъ здѣсь, и они видятся тайкомъ отъ тебя… Да и помимо его! Опять-таки повторяю: я не могу представить доказательствъ, потому что для этого надо быть сыщикомъ, но я убѣжденъ, что Елена Николаевна измѣняла тебѣ… и не разъ!..
Сергѣй Петровичъ. Такъ… Ты не знаешь ничего, но съ легкимъ сердцемъ рѣшаешься забрасывать Лену грязью…
Андрей Ивановичъ (съ тоской). Сергѣй!..
Сергѣй Петровичъ (съ возрастающимъ гнѣвомъ). Ну, а я долженъ тебѣ сказать, что все, о чемъ ты говоришь, мнѣ давно извѣстно со словъ самой Елены Николаевны!.. Я знаю, что князь въ нее влюбленъ, знаю, что онъ писалъ ей… даже читалъ его письмо… знаю, что онъ здѣсь.
Андрей Ивановичъ. Да? И она сама тебѣ объ этомъ разсказывала?.. Ну, я не знаю, чего здѣсь больше: увѣренности въ твоей любви или нахальства!
Сергѣй Петровичъ. Я понимаю, что дружба ко мнѣ могла тебя заставить все преувеличить… Конечно, самый обыкновенный легкомысленный женскій флиртъ, при желаніи, можно раздуть до чего угодно…
Андрей Ивановичъ. Сергѣй! Ты или слѣпъ, или одураченъ, или самъ себя стараешься увѣрить въ этомъ изъ страха передъ правдой!..
Сергѣй Петровичъ (въ слѣпой ярости). А ты стараешься облить грязью мою жену изъ слѣпой безсмысленной ненависти!.. Ты въ послѣднее время взялъ на себя эффектную роль женоненавистника и добросовѣстно ее выполняешь, не замѣчая, что въ своемъ увлеченіи переходишь границы дозволеннаго!..
Андрей Ивановичъ. Значить, ты мнѣ не вѣришь?
Сергѣй Петровичъ. Чему же я долженъ вѣрить?.. Ты ничего не сказалъ такого, чего бы я не зналъ самъ!.. Ты все основываешь на догадкахъ и предположеніяхъ, на бабьихъ сплетняхъ, и хочешь, чтобы на этихъ основаніяхъ я оттолкнулъ отъ себя женщину, съ которой прожилъ шесть лѣтъ, которую люблю и уважаю!..
Андрей Ивановичъ. Догадки, предположенія и бабьи сплетни?.. Хорошо!.. Пусть такъ!.. Блаженъ, кто вѣруетъ!.. Хорошо. Я знаю, что вмѣшиваться въ отношенія мужа и жены считается подлымъ и грязнымъ дѣломъ… Знаю, что послѣ этого разговора прежнихъ отношеній между нами быть не можетъ… Я думалъ, что ты станешь выше ложнаго самолюбія, но теперь вижу, что это не такъ!.. Конечно, ты никогда не простишь мнѣ, что я могъ даже мысль допустить о твоемъ униженіи, о томъ, что ты, просто, смѣшонъ!.. Хорошо, пусть такъ. Я не сказалъ ничего, я все налгалъ! Тѣмъ лучше для тебя!.. Мнѣ было больно и стыдно видѣть, что человѣкъ, котораго я ставилъ такъ высоко, котораго такъ любилъ, находится въ глупомъ и смѣшномъ положеніи. Но ты этого не видишь? Хорошо. Живи, люби женщину, которая волочитъ по грязи твое имя, которая дѣлаетъ тебя всеобщимъ посмѣшищемъ, которая подло и грязно…
Сергѣй Петровичъ (дѣлая быстрое движеніе къ нему). Андрей!
Андрей Ивановичъ. Ты ей вѣришь?.. Вѣрь!.. Вѣрь до конца, вѣрь, когда она будетъ смѣяться надъ тобой со своимъ любовникомъ… вѣрь, когда послѣ его ласкъ она прійдетъ къ тебѣ, увѣряя въ своей страстной и нѣжной любви… Вѣрь!.. (Въ дверяхъ показывается обезпокоенный Семенъ Семеновичъ). А я, дуракъ!.. Какое мнѣ дѣло!.. Развѣ я не знаю, что въ такихъ случаяхъ не вѣрятъ даже собственному разуму, не вѣрятъ своимъ глазамъ!.. Развѣ я не знаю, что женщина умѣетъ лгать такъ, какъ намъ и не снилось!.. Ну, чортъ съ тобой!.. На прощанье я скажу тебѣ только одно: ты самъ, рано или поздно, узнаешь правду, а мнѣ слишкомъ тяжело и гадко смотрѣть и на нее и на тебя. Прощай.
Сергѣй Петровичъ. Андрей!..
Семенъ Семеновичъ (робко). Что такое случилось, голубчикъ?.. Поссорились вы, что ли?
Сергѣй Петровичъ (вздрогнувъ, оглядывается на него, съ минуту смотритъ неподвижно, потомъ, вдругъ, быстро хватаетъ за плечи). Семенъ Семеновичъ!..
Семенъ Семеновичъ. Что, голубчикъ?.. Что съ вами?
Сергѣй Петровичъ. Скажите мнѣ правду, Семенъ Семеновичъ!
Семенъ Семеновичъ. Какую правду?.. Господь съ вами!
Сергѣй Петровичъ. Я никого не спросилъ бы объ этомъ!.. Но вы такой же несчастный человѣкъ, какъ и я… съ вами мнѣ не стыдно говорить!.. Вы должны знать… скажите: какое отношеніе имѣетъ князь Дарбельяни къ моей женѣ?
Семенъ Семеновичъ (испуганно). Что вы, голубчикъ!.. развѣ я знаю!.. Самое обыкновенное отношеніе!
Сергѣй Петровичъ. То-есть, что же?.. Она его любовница?
Семенъ Семеновичъ. Что вы, что вы!.. Какъ вы можете это думать, не то что говорить!.. Развѣ это возможно!.. Елена Николаевна такая прекрасная, милая женщина… и вы такой замѣчательный, умнѣйшій, добрѣйшій человѣкъ… Да развѣ можно допустить что-нибудь подобное!..
Сергѣй Петровичъ. Отчего же нѣтъ?.. Вѣдь измѣнила же вамъ Клавдія Михайловна!..
Семенъ Семеновичъ (вдругъ сгорбившись и озабоченно потирая лысину). Клавочка измѣнила мнѣ… Это правда… Но то — совсѣмъ другое дѣло, Сергѣй Петровичъ! Совсѣмъ другое!..
Сергѣй Петровичъ. Почему?.. Развѣ Клавдія Михайловна не такая же женщина, какъ и Елена?
Семенъ Семеновичъ. Клавочка — замѣчательная, необыкновенная женщина… но она несчастная… Вы не знаете, Сергѣй Петровичъ… я никому не говорилъ… Я думаю, что она больная!
Сергѣй Петровичъ (съ отвращеніемъ). Всѣ онѣ больныя!.. Больны пустотой, ничтожествомъ души, разнузданной неудержимой чувственностью!.. (Машетъ рукой и отходитъ къ столу).
Семенъ Семеновичъ (съ ужасомъ). Елена Николаевна!.. Да вы, Сергѣй Петровичъ, и думать объ этомъ права не имѣете!.. Что вы это?.. Своимъ подозрѣніемъ вы ее оскорбляете, Сергѣй Петровичъ!.. Нехорошо даже!.. Вы простите меня, но это неблагородно съ вашей стороны, Сергѣй Петровичъ!..
Сергѣй Петровичъ (садится за столъ и опускаетъ голову на руки). Не знаю… ничего не знаю!..
Семенъ Семеновичъ. Вѣдь вы же благородный человѣкъ, Сергѣй Петровичъ! Какъ же можетъ благородный человѣкъ заподозрѣть другого въ такой подлости?..
Сергѣй Петровичъ (подымая голову и глядя на него съ горькой усмѣшкой). Я былъ благороднымъ человѣкомъ!.. Я вѣрилъ своей женѣ, любилъ ее, не допускалъ мысли объ обманѣ… Я думалъ, что никогда не унижусь до чувства ревности!.. Но теперь не то!.. Я запутался, потерялъ вѣру, уваженіе къ самому себѣ, все!.. Я испачкался, исподличался въ этой паутинѣ постоянной лжи, сплетенъ и притворства!.. У меня уже нѣтъ ни вѣры, ни гордости!.. Знаете ли вы, что я дошелъ до того, что выспрашиваю прислугу!.. Я научился слѣдить, подсматривать, подслушивать, неожиданно входить въ комнату, ловить на словахъ, замѣчать взгляды и улыбки…
Семенъ Семеновичъ. Сергѣй Петровичъ, голубчикъ! Что вы говорите?.. Да и не повѣрю я никогда!..
Сергѣй Петровичъ (криво усмѣхаясь). Къ сожалѣнію, это правда!.. Вы думаете, я не повѣрилъ Андрею?.. Я только изъ гордости притворился, что не вѣрю, а каждое его слово горитъ у меня въ мозгу!.. Какая ужасная вещь — любовь!.. Я знаю все, мнѣ кричитъ объ этомъ каждый ея жестъ, каждое движеніе, а я все-таки не вѣрю, не могу повѣрить!.. Я боюсь повѣрить!.. Если бы я могъ узнать все до конца!.. Мнѣ было бы легче застать ее въ объятіяхъ любовника, потому что я узналъ бы тогда правду, ушелъ бы, поборолъ бы свою любовь… А въ этой лжи, въ этой путаницѣ я долженъ жить и любить, безъ вѣры, безъ уваженія, презирая и себя и ее!..
Семенъ Семеновичъ (со слезами). Сергѣй Петровичъ, побойтесь вы Бога!..
Сергѣй Петровичъ. Почему же другіе не боятся его?..
Елена Николаевна. А вотъ и я!.. Здравствуйте, Семенъ Семеновичъ! Ты давно дома, Сергѣй?..
Сергѣй Петровичъ (вдругъ что-то хитро соображая). Нѣтъ, мы только что пришли.
Елена Николаевна (передъ зеркаломъ снимая шляпу, бросая ее на стулъ и беззаботно поправляя волосы). А я только что вышла купить одеколону… у меня весь вышелъ. (Садится на ручку кресла Сергѣя Петровича). Я ужасно рада, что ты дома!.. Я думала, что ты до вечера не придешь сегодня (Трется, какъ кошка, щекой о его щеку). А ты радъ? Если бы ты зналъ, какъ скучно безъ тебя!.. Что вы на меня такъ смотрите, Семенъ Семеновичъ?.. Это ничего, что мы въ вашемъ присутствіи нѣжничаемъ?
Семенъ Семеновичъ (умиленно). Спасибо, что не стѣсняетесь меня!.. Я радъ. Видите, Сергѣй Петровичъ?
Сергѣй Петровичъ (страннымъ голосомъ). Да… теперь вижу!..
Елена Николаевна. Въ чемъ дѣло?
Семенъ Семеновичъ (поспѣшно). Такъ… Разговоръ, тутъ, у насъ былъ… съ Андреемъ Ивановичемъ.
Елена Николаевна (чутъ-чуть отодвигаясь отъ мужа и испытующе глядя на обоихъ). Съ Андреемъ Ивановичемъ?.. Какой разговоръ?..
Семенъ Семеновичъ (озабоченно потирая лысину). Такъ, ничего… пустяки… Просто глупый разговоръ!..
ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.
правитьЕлена Николаевна (за сценой). Катя!..
Лакей. Кати нѣтъ-съ. Это я, Петръ.
Елена Николаевна (выходитъ, съ распущенными волосами, въ нарядномъ мягкомъ капотѣ, съ широкими, легко спадающими рукавами. Капотъ небрежно распахнутъ. Она подходитъ къ зеркалу и обѣими руками сзади подбрасываетъ волосы, чтобы распустить ихъ). Этой Кати никогда нѣтъ!.. Я три раза звонила. Баринъ еще не вернулся? Лакей. Никакъ нѣтъ.
Елена Николаевна (разсматривая себя въ зеркало). Слушайте, Петръ… вы сейчасъ пойдете съ запиской въ Грандъ-Отель, къ князю Дарбельяни. Лакей. Слушаю.
Елена Николаевна (не подымая глазъ). Это письмо вы отдадите непремѣнно самому князю въ руки и подождете отвѣта.
Лакей. А если ихъ дома не будетъ?
Елена Николаевна. Тогда принесите письмо обратно. Только не отдавайте его мнѣ при… комъ-нибудь. Лакей. Понимаю-съ.
Елена Николаевна. Вы узнайте тамъ, когда князь будетъ дома, и тогда опять пойдете… Слышите?
Елена Николаевна. Ну, вотъ… (Строго). Сейчасъ же идите.
Лакей. Слушаю-съ. (Почтительно кланяется и уходитъ).
(Елена Николаевна опять становится передъ зеркаломъ и, закинувъ руки за голову, любуется собою, чему-то улыбаясь, напѣвая что-то игривое и покачиваясь. Въ дверяхъ появляется князь. Елена Николаевна томно и сильно потягивается всѣмъ тѣломъ, заломивъ пальцы и высоко надъ головой вытянувъ руки, вдругъ замѣчаетъ въ зеркало князя, быстро опускаетъ руки, оборачивается и инстинктивно закутывается въ свои кружева).
Елена Николаевна. Сюда нельзя!.. Нельзя!.. Я не одѣта!..
Князь (игриво и хищно). Тѣмъ лучше!
Елена Николаевна (кокетливо смѣется). Мало ли что!.. Какъ вы сюда попали?
Князь. Лакей сказалъ мнѣ, что вы однѣ и отдалъ ваше письмо.
Елена Николаевна. Но я не одѣта!.. Уходите, уходите!.. Я сейчасъ!
Князь. Побудьте со мною… такъ!..
Елена Николаевна. Что за глупости!.. Убирайтесь!
Князь. А если не уберусь?
Елена Николаевна (отступая передъ его руками, высокомѣрно). Вы забываетесь, князь! Позвольте мнѣ пройти.
Князь. Ни за что!..
Елена Николаевна. Вы съ ума сошли?.. Сейчасъ вернется Сергѣй!
Князь. Тѣмъ хуже для него!.. Вы прелестны такъ!
Елена Николаевна. Да уйдите же!
Князь. И не подумаю.
Елена Николаевна. Но это же Богъ знаетъ что!.. Развѣ я дала вамъ поводъ? Такъ обращаются только съ горничными!
Князь (нагло). И съ женщинами, которымъ это нравится!
Елена Николаевна. Мнѣ нравится?.. Ступайте вонъ!
Князь. Не уйду!.. Мнѣ ваши увертки надоѣли, Елена Николаевна!.. Что-нибудь одно: или я вамъ нравлюсь, или вы играли со мною отъ скуки. Вы двадцать разъ обѣщали быть у меня и всегда обманывали. Вчера я ждалъ васъ цѣлый день!.. Можетъ быть, васъ это и забавляетъ, но я не привыкъ быть забавой для женщины, и докажу вамъ это!.. Я самъ шелъ къ вамъ, чтобы объясниться, когда встрѣтилъ ваше письмо… Вы пишете, что любите мужа, и просите оставить васъ въ покоѣ!.. Послѣ всего, что было между нами, я, наконецъ, не понимаю ничего: кого вы любите, въ самомъ дѣлѣ, и что такое я для васъ?
Елена Николаевна (насмѣшливо). Ничто!
Князь (вспыхнувъ). А, такъ?.. Хорошо. Значитъ, все это была игра?.. Прекрасно: игра такъ игра!.. Но я васъ предупреждалъ, Елена Николаевна, что я съ женщинами играю только навѣрняка!.. Я никому не позволю шутить со мною!.. Я не уйду отсюда до тѣхъ поръ, пока вы не будете моею!
Елена Николаевна (испуганно). Но чего вы хотите?
Князь (хладнокровно). Васъ!
Елена Николаевна (насмѣшливо, но неувѣренно). Надо признаться, что вы необыкновенно удачно выбрали мѣсто и время для этого!
Князь. Что дѣлать?.. Вы сами виноваты: не надо было обманывать!.. А теперь я не уйду, пока не добьюсь своего!
Елена Николаевна. Вы съ ума сошли!
Князь. Я это уже слышалъ.
Елена Николаевна. Убирайтесь вонъ!..
Князь. Не раньше, чѣмъ вы будете мнѣ принадлежать!.. Я сказалъ?!.
Елена Николаевна (гордо). Ну, это мы посмотримъ!..
Князь. Посмотримъ… (Хватаетъ ее за руку).
Елена Николаевна (теряясь). Что вы дѣлаете?.. Сюда могутъ войти!.. (Борется съ его объятіями), Это-то… ни-ког-да… не бу-детъ!..
Князь. Нѣтъ, будетъ!..
Елена Николаевна. Оставьте меня!.. Я не хочу!.. (Съ животной злобой, упираясь руками ему въ грудь), Оставьте меня!.. Нахалъ!.. Я не хочу!.. Вы мнѣ противны!..
Князь. Противенъ?.. Развѣ?.. А прежде?..
Елена Николаевна. То было прежде, а теперь… я не хочу!.. Слышите! Я не хочу!.. (Князь грубо тащитъ ее къ дивану). Я закричу!.. Я буду кричать!..
Князь. Если хотите скандала?.. Кричите!..
Елена Николаевна. Петръ!.. (Князь бросаетъ ее на диванъ). Что вы дѣлаете! (Цѣпляясь за его руки). Пустите!..
Князь. Не могу!..
Елена Николаевна. Пустите!.. Милый!.. Пустите!.. Ну, хорошо… я согласна… потомъ!.. Я одѣнусь и мы поѣдемъ къ вамъ… сейчасъ!..
Князь. Не вѣрю!
Елена Николаевна. Потомъ!.. Ради Бога!.. Ахъ!..
Сергѣй Петровичъ. Что это?.. Лена!..
Князь. Ахъ… Такъ?..
Лакей. Не извольте безпокоиться… я самъ… (Выталкиваетъ князя въ прихожую и закрываетъ за собой дверь. Слышенъ шумъ борьбы и голосъ князя: Хамъ!.. Какъ ты смѣешь!.. Потомъ стукъ двери и все стихаетъ. Лакей возвращается, очень довольный собою).
Лакей. Удалилъ!.. Будетъ помнить!..
Сергѣй Петровичъ (съ минуту безсмысленно смотритъ на него). Идите вонъ!
Лакей. Я-съ…
Сергѣй Петровичъ. Вонъ!..
Елена Николаевна. Сергѣй!..
Елена Николаевна. Сергѣй!.. (Робко протягиваетъ руку и дотрогивается до него).
Сергѣй Петровичъ (бѣшено отшвыривая ея руку, такъ что она падаетъ руками на полъ). Уйди!.. (Снова закрываетъ лицо руками).
Елена Николаевна (подымаясь на колѣна и умоляюще протягивая руку, боясь прикоснуться къ нему). Сергѣй!.. Я не виновата!.. Выслушай меня!.. Я тебѣ все объясню… Это не то, что ты думаешь!..
Сергѣй Петровичъ (дѣлая движеніе опять броситься на нее). Уйди, или я тебя убью! (Принимаетъ прежнюю позу).
Елена Николаевна (на мгновеніе отшатнувшись, снова подползаетъ къ нему). Но выслушай же меня, Сергѣй!.. Клянусь тебѣ всѣмъ, что есть у меня святого, я не виновата ни въ чемъ!.. Я не измѣнила тебѣ!.. Сергѣй!.. Вѣдь, я же люблю тебя!.. Ну, хорошо… если ты хочешь, я уйду… совсѣмъ… но выслушай меня!.. Онъ все время меня преслѣдовалъ! Я просила его оставить меня въ покоѣ, не принимала его, не (встрѣчалась… Я даже хотѣла сказать тебѣ, но боялась. Неужели ты думаешь, что я могла измѣнить тебѣ съ нимъ?.. Сергѣй!.. Ты слушаешь? Я не виновата: онъ прослѣдилъ, когда тебя не будетъ дома, ворвался сюда, увидѣлъ меня полуодѣтую и озвѣрѣлъ… (Сергѣй Петровичъ дѣлаетъ движеніе). Но я не виновата!.. Я не хотѣла этого!.. Я никогда не думала… Ты же видѣлъ, что я боролась?.. Я даже кричала, звала Петра… Если бы это было то, что ты думаешь, развѣ мы могли бы… здѣсь?.. Я виновата только въ томъ, что сразу не попросила тебя оградить меня отъ него. Но я боялась, что выйдетъ дуэль… Это такой ужасный человѣкъ!.. Повѣрь мнѣ, Сергѣй!.. Повѣрь!.. Я не виновата ни въ чемъ!.. Ну, ты знаешь, что я вѣрю въ клятву? Ну, такъ вотъ: пусть я заболѣю, пусть всю жизнь буду несчастна… пусть меня оспа обезобразитъ… я тебѣ не измѣнила!.. Повѣрь же мнѣ!.. Въ послѣдній разъ, Сергѣй!..
Сергѣй Петровичъ (понемногу начавшій прислушиваться къ ея словамъ). Я слишкомъ вѣрилъ тебѣ!..
Елена Николаевна (съ почти радостнымъ порывомъ, хватая его за руки и прижимаясь къ колѣнамъ всѣмъ тѣломъ). Ну, повѣрь еще разъ!.. Я тебя никогда не обманывала, то все были пустяки!.. Ты самъ все выдумывалъ!.. Я пустая, легкомысленная, я дѣлала много глупостей, но я никогда не измѣняла тебѣ, и ты знаешь это!..
Сергѣй Петровичъ (съ отчаяніемъ). Откуда я знаю?.. Я вѣрилъ тебѣ!..
Елена Николаевна. И ты не ошибался!.. Я всегда говорила тебѣ правду!.. Я любила и люблю только тебя одного, и никто мнѣ не нуженъ!.. Мнѣ, просто, нравилось, что за мною ухаживаютъ, но ничего серьезнаго не было!.. Милый!.. Я знаю, что причинила тебѣ много горя, но что же дѣлать, если я такая вѣтреная? Ты сильнѣе меня, ты мужчина, ты долженъ былъ меня удерживать!.. Милый, прости!.. Прости свою глупую, гадкую, легкомысленную Ленку!.. Я не измѣняла тебѣ!..
Сергѣй Петровичъ. Развѣ я могу теперь тебѣ вѣрить?
Елена Николаевна (обрадованно, еще тѣснѣе прижимаясь къ нему). Можешь!.. Клянусь тебѣ, что можешь!..
Сергѣй Петровичъ (съ тоской). Какъ ты допустила до этого?
Елена Николаевна (поспѣшно, цѣпляясь за него). Но, вѣдь, я не виновата, что этотъ дуракъ съ ума сошелъ!.. А если бы на меня напали хулиганы на улицѣ, ты бы тоже обвинялъ меня?..
Сергѣй Петровичъ. Ты довела себя до того, что съ тобой обращаются, какъ съ проституткой!..
Елена Николаевна (оскорбленно отодвигаясь). Со мной еще никто никогда не обращался, какъ съ проституткой!..
Сергѣй Петровичъ (отталкивая ее). А это — что?.. Оставь!.. Ты кокетничала со всѣми, ты не могла равнодушно видѣть ни одного мужчину, вся твоя жизнь была наполнена ими!.. Если ты и не отдавалась всѣмъ и каждому, то только изъ трусости!.. Такія, какъ ты, хуже проститутокъ! Тѣ отдаются изъ-за куска хлѣба, а ты изъ одной голой, разнузданной похоти!..
Елена Николаевна. Никому я не отдавала-съ!.. За что ты меня оскорбляешь?
Сергѣй Петровичъ (вскакивая въ бѣшенствѣ). Почему я знаю?.. Можетъ быть, ты жила не только съ нимъ… у тебя было много ихъ!..
Елена Николаевна. Сергѣй!.. Клянусь…
Сергѣй Петровичъ (не слушая). Какъ ты смѣешь говорить объ оскорбленіяхъ? Да развѣ тебя можно оскорбить, когда ты вся кругомъ вывалялась въ грязи!.. Неужели ты думаешь, что я, въ самомъ дѣлѣ, такъ слѣпъ, что ничего не видѣлъ и не понималъ?.. Неужели ты не понимаешь, что я только самъ передъ собою притворялся, старался заставить себя вѣрить, потому что любилъ тебя, и если бы не повѣрилъ, это было бы слишкомъ ужасно!.. И я заставилъ бы себя вѣрить до конца, если бы сегодня не увидѣлъ самъ!..
Елена Николаевна (сквозь слезы). Да, вѣдь, ничего же не было!..
Сергѣй Петровичъ. Ты даже не понимаешь, что было?.. Было то, что ты разбила нашу жизнь, опошлила ее, залила грязью, отняла у меня вѣру, спокойствіе и уваженіе къ самому себѣ!.. Ты довела меня до того, что я, какъ сыщикъ, слѣдилъ за тобою, не вѣрилъ ни одному твоему слову, ни одной ласкѣ… въ каждомъ мужчинѣ видѣлъ твоего любовника!.. Ты довела меня до того, что я унижался до разспросовъ чужихъ людей о тебѣ!.. Разспрашивалъ, дѣлалъ себя ихъ посмѣшищемъ, для того, чтобы убѣдиться въ томъ, что и такъ было ясно!..
Елена Николаевна (съ отчаяніемъ). Да что же… что — ясно?..
Сергѣй Петровичъ. Ясно то, что ты — развратная, дрянная, лживая женщина, ничтожество безъ души и сердца, съ одной мелкой, пошлой похотливостью!.. Если ты еще и не измѣнила мнѣ, если это, правда, была толь ко случайность, то ты измѣнишь мнѣ завтра, черезъ полгода, черезъ годъ… но измѣнишь!.. Гадко и подло измѣнишь, потому что тебѣ нечѣмъ жить другимъ, а смѣлости итти напрямикъ у тебя никогда не хватитъ!..
Елена Николаевна (съ проснувшейся гордостью). Ты меня не знаешь!
Сергѣй Петровичъ. Я тебя не знаю?.. Да я знаю всю тебя, до мельчайшихъ черточекъ души!.. Только я слишкомъ любилъ тебя и не хотѣлъ знать того, что зналъ!.. Я закрывалъ глаза на всю эту пошлость и грязь и старался объяснить все милой, дѣтской непосредственностью!.. Я поссорился съ единственнымъ близкимъ человѣкомъ только потому, что онъ захотѣлъ, послѣ долгихъ сомнѣній и страданій, открыть мнѣ глаза на тебя!..
Елена Николаевна (злобно). Ну, да, я знаю!.. Этотъ мерзавецъ всегда возстанавливалъ тебя противъ меня!.. Это онъ виноватъ во всемъ!..
Сергѣй Петровичъ. Какъ у тебя языкъ поворачивается говорить это?.. Развѣ онъ солгалъ?.. Вотъ въ этомъ вся твоя душа: тебѣ не то важно, виновата ли ты, а то, кто именно раскрылъ твою вину!.. Я давно видѣлъ, что всѣ, кто не видѣлъ въ тебѣ женщину, всѣ для тебя — дураки и мерзавцы!.. Ты разогнала всѣхъ порядочныхъ людей, окружила себя пошляками и поклонниками… И, въ концѣ-концовъ, довела меня до того, что съ помощью лакея, который сейчасъ разсказываетъ объ этомъ въ кухнѣ, мнѣ пришлось бить твоего любовника!.. (Со стономъ хватается за голову и падаетъ въ кресло).
Елена Николаевна. Я не знаю… о какихъ любовникахъ ты говоришь?!.
Сергѣй Петровичъ (какъ въ бреду). Что ты сдѣлала со мною?.. Что ты сдѣлала съ нами обоими!.. Развѣ я могъ бы повѣрить, что когда-нибудь дойду до такой мерзости, до такого униженія!.. Когда я сталъ догадываться, я думалъ, что если увижу самъ, я, просто, уйду отъ тебя!.. Но въ той лжи, которою ты опутала и себя, и меня, нельзя разобраться: я видѣлъ тебя въ объятіяхъ любовника, и уже не вѣрю даже собственнымъ глазамъ!.. (Въ страшномъ порывѣ, притягивая ее къ себѣ). Лена… дѣтка моя… скажи правду!..
Елена Николаевна. Что же я тебѣ скажу?.. Я говорю, а ты не вѣришь!.. Я тебѣ не измѣняла!..
Сергѣй Петровичъ. Правда?.. Лена, правда?.. (Сжимаетъ ея руки, съ тоской и надеждой заглядывая въ глаза).
Елена Николаевна. Конечно, правда!.. Глупый!..
Сергѣй Петровичъ. А если нѣтъ?.. А если ты сейчасъ въ душѣ смѣешься надо мной?.. Такъ не обращаются съ женщинами, которыя не давали на это права!.. А ваши свиданія?..
Елена Николаевна. Никакихъ свиданій у меня не было!.. Я только разъ зашла къ нему на минутку, чтобы объясниться… Этого не надо было дѣлать, но я не придавала этому значенія… И, вѣдь, я же все разсказывала тебѣ!
Сергѣй Петровичъ (отбрасывая ея руки). Лжешь!.. Ты не говорила мнѣ, что была у него!
Елена Николаевна. Ну, значитъ… забыла…
Сергѣй Петровичъ. Забыла?.. (Горько смѣется). Такъ!.. Странная забывчивость! А письма, а телеграммы?.. Тоже забыла?..
Елена Николаевна. Ну, хорошо… я все скажу: видишь ли… когда ты уѣзжалъ въ Москву, мы были въ горахъ, пили, дурачились, и въ шутку всѣ выпили на брудершафтъ!.. Я на другой же день и забыла объ этомъ, а этотъ дуракъ…
Сергѣй Петровичъ (пристально глядя на нее). Сначала ты говорила, что это такъ… нѣчто, въ родѣ поэтическаго паѳоса, при объясненіи въ любви… А теперь говоришь, что пила на брудершафтъ!..
Елена Николаевна. Ну, да… я не сказала сразу, потому что боялась тебя: вѣдь ты же бѣшеный!.. Это была шутка… и я сама послѣ раскаивалась…
Сергѣй Петровичъ. Какъ же ты могла дойти до того, чтобы въ компаніи какой-то пьяной сволочи пить со всѣми на ты?..
Елена Николаевна. Но это была шутка!.. Всѣ пили… И Блонда пила…
Сергѣй Петровичъ. Блонда твоя — проститутка, развратная и пошлая баба!..
Елена Николаевна. Даже Соня пила.
Сергѣй Петровичъ (съ отвращеніемъ). Зачѣмъ ты лжешь?
Елена Николаевна. Ну, я не помню… Я не придавала этому значенія… Но, ты видишь, я все сказала!
Сергѣй Петровичъ. Еще бы!..
Елена Николаевна. Я давно бы сказала, но не хотѣла причинить тебѣ непріятности.
Сергѣй Петровичъ. И предпочла довести до драки съ твоимъ любовникомъ?.. Ахъ, Лена, Лена!.. Какъ могла ты пасть такъ низко?.. И зачѣмъ все это было нужно тебѣ?..
Елена Николаевна. Зачѣмъ ты мнѣ гадости говоришь?.. Я передъ тобою не виновата, и ты не имѣешь права…
Сергѣй Петровичъ (хватая ее за руку, бѣшено). Я имѣю право убить тебя!
Елена Николаевна (съ вызовомъ). Убей!.. А оскорблять, говорить пошлости не смѣешь, не смѣешь!..
Сергѣй Петровичъ (съ силой сжимая руку). Я все смѣю!..
Елена Николаевна (тихо шевелитъ онѣмѣвшими пальцами). Ты мнѣ сдѣлалъ больно!.. (Сергѣй Петровичъ молчитъ. Елена Николаевна порывисто обнимаетъ его). Ну, милый… прости!… Я больше не буду!.. Тебя безпокоитъ, что будутъ говорить?.. Мы уѣдемъ отсюда!.. Я глупая, гадкая, но, вѣдь, я люблю тебя!..
Сергѣй Петровичъ (смотритъ на нее съ горькимъ и тоскливымъ укоромъ). Ахъ, Лена, Лена!.. (Обнимаетъ ее). Если бы ты знала, какъ больно!
Елена Николаевна (тихо и нѣжно гладитъ его). Ну, будетъ! Будетъ!..
Сергѣй Петровичъ. Все равно, вся наша жизнь исковеркана!.. Я не могу!.. Сегодня я повѣрю, а завтра буду мучиться вновь!.. Буду подозрѣвать, унижаться, слѣдить, думать, что всѣ вокругъ знаютъ правду и смѣются надо мной, а только я одинъ ничего не вижу!.. И никогда, никогда я не узнаю правды!.. Лучше самая страшная правда, чѣмъ эта тоска… Скажи правду!..
Елена Николаевна (устало, съ болѣзненной досадой). Какую правду?.. Что ты еще хочешь знать?..
Сергѣй Петровичъ (отстраняя ее на длину руки и глядя въ глаза почти безумнымъ взглядомъ). Я хочу, чтобы ты сказала правду!
Елена Николаевна. Я все сказала.
Сергѣй Петровичъ. Не вѣрю!.. (Съ отчаяніемъ отбрасываетъ ея руку).
Елена Николаевна (съ тоской). Но что же мнѣ дѣлать?.. Головой о стѣну биться, что ли?..
Сергѣй Петровичъ (вскакивая). Я знаю, что мнѣ дѣлать!.. Я пойду къ нему и заставлю его самого сказать мнѣ все!..
Елена Николаевна (испуганно). Ты этого не сдѣлаешь!
Сергѣй Петровичъ. А, боишься?..
Елена Николаевна (смутившись). Я не боюсь…
можешь итти, если тебѣ этого хочется. Только, все равно, онъ тебѣ ничего не скажетъ.
Сергѣй Петровичъ. Посмотримъ!..
Елена Николаевна (стараясь удержать его). Но онъ можетъ нарочно наговорить Богъ знаетъ чего!..
Сергѣй Петровичъ (насмѣшливо). Да?..
Елена Николаевна (безсильно отпуская его и садясь на диванъ). Ну, иди… Мнѣ все равно!.. Только это глупо… Я не понимаю, зачѣмъ?..
Сергѣй Петровичъ. Чтобы узнать правду!
Елена Николаевна. Почему же ты не вѣришь мнѣ, а повѣришь какому-то князю?
Сергѣй Петровичъ. Тогда скажи сама!.. Вѣдь я же вижу, что ты боишься! Скажи!.. Все равно, я узнаю!
Елена Николаевна. Я сказала…
Сергѣй Петровичъ. А я не вѣрю тебѣ!..
Елена Николаевна (въ нервной усталости). Ну, не вѣрь… Мнѣ все равно!
Сергѣй Петровичъ. Тебѣ — все равно?!. Какъ ты смѣешь говорить, что тебѣ все равно?
Елена Николаевна (мечется въ тоскѣ). Ахъ, Боже мой, Боже мой… да что же я тебѣ скажу, наконецъ?.. Я говорю: никогда не измѣняла… Чего же еще?..
Сергѣй Петровичъ. А если ты лжешь?.. Если я не могу вѣрить?..
Елена Николаевна (устало). Повѣришь!..
Сергѣй Петровичъ. Повѣрю?.. Ты, кажется, еще издѣваешься надо мною?.. Неужели ты такъ увѣрена въ своей власти, что думаешь, будто можешь заставить меня вѣрить во что угодно?..
Елена Николаевна. Я этого не говорила… Я хотѣла сказать, что сейчасъ ты разстроенъ, а когда успокоишься — самъ увидишь, какіе это пустяки!..
Сергѣй Петровичъ. И ты искренно думаешь, что это пустяки?.. Что же тогда не пустяки, Лена?!.
Елена Николаевна. Я не виновата, что вы всѣ съ ума посходили!
Сергѣй Петровичъ. Почему же ты боишься, чтобы я не поѣхалъ къ нему?
Елена Николаевна. Потому, что я вовсе не хочу, чтобы весь городъ говорилъ, что ты убилъ моего любовника, заставъ насъ на мѣстѣ преступленія!..
Сергѣй Петровичъ. А развѣ это не правда?..
Елена Николаевна (откидываясь на спинку дивана). Я все сказала!.. Думай, что хочешь… Дѣлай, что хочешь!.. Я больше не могу!.. Это пытка!..
Сергѣй Петровичъ. А для меня не пытка?.. Я не мучаюсь?.. Кто же виноватъ въ этомъ?.. Скажи правду!..
Елена Николаевна (въ болѣзненной тоскѣ, сквозь зубы). Мм… это скучно, наконецъ!..
Сергѣй Петровичъ (хватая ее за руку и сдергивая на край дивана). А, тебѣ только скучно?.. Ты была его любовницей!.. (Крутитъ ея руку). Ну, правда?.. Что же ты молчишь?.. Говори!..
Елена Николаевна. Мнѣ больше нечего говорить!.. Пусти руку!.. Пусти!.. Мнѣ больно!..
Сергѣй Петровичъ. А мнѣ не больно?.. Не больно?.. Я заставлю тебя сказать правду!..
Елена Николаевна (тщетно стараясь вырвать руку). Какую правду?..
Сергѣй Петровичъ. Любовникъ онъ твой или нѣтъ?.. Елена Николаевна (отъ боли держась за его руку, усталымъ, упавшимъ голосомъ). Ну, если тебѣ этого такъ хочется… да!.. Любовникъ!..
Елена Николаевна. Ай!.. (Падаетъ на ручку дивана, дико смотритъ на него, и вдругъ, уткнувшись лицомъ въ подушку, начинаетъ тихо и жалобно плакать).
Сергѣй Петровичъ (мгновенно опомнившись, въ страшномъ приливѣ стыда и отчаянія). Лена!.. Лена!.. Прости!.. Я не хотѣлъ!.. Я съ ума сошелъ!… Леночка!. (Бросается къ ней, цѣлуя руки, плечи, волосы, стараясь повернуть къ себѣ).
Елена Николаевна. Уйди!..
Сергѣй Петровичъ. Леночка!.. Я не помнилъ себя!.. Господи, до чего мы дошли!.. Я ударилъ тебя!.. Мою бѣдную, милую, слабую Леночку!.. Прости меня!.. Я сумасшедшій!..
Елена Николаевна (вдругъ приподымаясь и съ животной злобой глядя въ лицо). Ты не сумасшедшій, а дуракъ!..
Сергѣй Петровичъ. Лена!..
Елена Николаевна. Ну, да… дуракъ!.. Идіотъ!.. Я тебя ненавижу!.. Уйди-и!.. (Дико выкрикиваетъ послѣднее слово).
Елена Николаевна. Ну, что же ты стоишь?.. Тебѣ надо было знать правду? Ну, такъ, вотъ же тебѣ правда: измѣнила!.. Слышишь?.. Я тебѣ измѣнила!..
Сергѣй Петровичъ (съ послѣдней отчаянной мольбой, вѣря и не вѣря). Лена!..
Елена Николаевна. Что — Лена?.. Ну, да… измѣнила!.. И не съ нимъ однимъ… у меня было много любовниковъ!.. И всѣ это знали, одинъ ты, идіотъ несчастный, ничего не видѣлъ!.. Я тебя презираю, ненавижу… ты мнѣ надоѣлъ!.. Оставь меня!..
Сергѣй Петровичъ. Замолчи!.. (Хватаетъ ее за руки, точно стараясь удержать).
Елена Николаевна (съ дикимъ, мстительнымъ торжествомъ). Да!.. Да!.. Измѣнила!. Смѣялась надъ тобой!.. И если ты меня простишь, я опять измѣню тебѣ… съ нимъ, съ чортомъ, съ дьяволомъ!.. Буду отдаваться всѣмъ и каждому!..
Сергѣй Петровичъ. Да замолчи же!.. (Не помня себя, старается зажать ей ротъ).
Елена Николаевна (вырываясь). Ты же хотѣлъ знать правду!.. Можетъ, тебѣ нужны подробности?.. Изволь… я…
Сергѣй Петровичъ. Ну, вотъ… добилась!..