Растительный мир (Зуев)/ДО

Растительный мир
авторъ Никита Иванович Зуев

Опубл.: 1873. Источникъ: az.lib.ru

РАСТИТЕЛЬНЫЙ МІРЪ.

Какъ ни различны, даже противуположны между собою, кажутся, съ перваго взгляда, три царства природы, однако между ними существуютъ тѣ незамѣтныя сближенія между собою, которыя не могутъ осязательно поражалъ наблюдателя. Еще переходъ отъ растительнаго царства къ животному и, наоборотъ, отъ животнаго къ растительному имѣетъ для наблюдательнаго ума и наблюдательнаго глаза постепенную, нѣсколько замѣтную послѣдовательность, переходъ же отъ минеральнаго царства къ растительному вовсе не замѣтенъ, и только непреодолимое, настойчивое стремленіе человѣка понять природу и его умъ могли разгадать ея тайны, невидимыя и неосязательныя. Связь эту составляютъ газы, входящіе въ составъ веществъ минеральныхъ и единицъ растительныхъ. Вообще газы служатъ незамѣтными переходами отъ минеральнаго къ растительному царству. Такъ алмазъ, состоящій изъ чистаго углерода, будучи сожженъ, превращается въ углекислоту, дающую жизнь растеніямъ поглощающимъ ее, а поэтому полагаютъ, что алмазъ, происхожденіемъ своимъ, обязанъ веществамъ растительнымъ, слѣдовательно, замѣчается и связь минеральнаго царства съ растительнымъ. Наоборотъ, въ золѣ сгорѣвшаго дерева и вообще органическихъ тѣлъ встрѣчаются щелочи и, кромѣ того, земли, хотя и въ маломъ количествѣ, но все-таки дающія право заключилъ о существованіи связи между растеніями и минеральнымъ царствомъ. Вообще же растенія обязаны своимъ существованіемъ весьма немногосложному, но за то разнообразному соединенію трехъ газовъ: углерода, водорода и кислорода, съ самою незначительною примѣсью азота. Важнѣйшимъ соединеніемъ ихъ, служащимъ скелетомъ или оставомъ растенія, есть клѣтчатка, образующая его внѣшнюю форму и служащая органомъ питанія.

При изученіи питанія растеній, по необходимости возникаетъ вопросъ о химическомъ составѣ ихъ и средствахъ, которыми растеніе пріобрѣтаетъ необходимые элементы. Химія показала, что въ составъ растеній входятъ далеко не всѣ извѣстные элементы, и что растеніе, главнымъ образомъ, составляется только изъ 4-хъ: кислорода, водорода, углерода и азота, которые поэтому можно назвать, по преимуществу, органическими элементами (органогенами); особенно много находится въ растеніи углерода. Кромѣ того въ нихъ встрѣчаются еще слѣдующіе элементы: сѣра, фосфоръ, калій, натрій, кальцій, магній, алюминій, кремній, желѣзо, мѣдь, марганецъ и иногда іодъ, бромъ, хлоръ, фторъ и цинкъ; эти элементы, по сгораніи растенія, остаются въ видѣ золы, между тѣмъ какъ органическія соединенія, то есть, составленные изъ 4-хъ первыхъ органическихъ элементовъ, сгораютъ. Неорганическіе элементы принимаются въ видѣ води и хъ растворовъ: солей фосфорнокислыхъ, углекислыхъ, сѣрнокислыхъ, и составляютъ пищу, доставляемую почвою. Не всѣ вышеназванные элементы одинаково важны для всѣхъ растеній, ибо для однихъ (картофель) нужны соли щелочей, для другихъ (горохъ) известковыя соли, для третьихъ (злаки) кремнеземъ. Растеніе принимаетъ изъ почвы, по преимуществу, тѣ вещества, которыя для него, особенно нужны; между тѣмъ какъ другая порода, нуждающаяся преимущественно въ другихъ веществахъ, будетъ на этой же почвѣ находить недостаточно для себя питанія. На этомъ основано удобреніе полей и плодосменное хозяйство. Удобреніемъ доставляются почвѣ необходимыя органическія и неорганическія вещества; плодосмѣннымъ же хозяйствомъ даютъ почвѣ время обогатиться, посредствомъ вывѣтриванія (т. е. разложенія), такими веществами, которыя истощились отъ болѣе или менѣе долговременнаго развитія какой нибудь одной породы.

Удобреніе одними неорганическими веществами недостаточно и основано на ложномъ предположеніи, будто растеніе весь свой углеродъ и азотъ получаетъ изъ углекислоты и амміака воздуха. Опытъ доказалъ, что растенія тѣмъ лучше развиваются, чѣмъ богаче почва органическими веществами, которыя, вѣроятно, доставляютъ весьма значительную часть азота, необходимаго для растенія, ибо при разложеніи этихъ веществъ образуется амміакъ, дающій нѣкоторыя растворимыя соли. Впрочемъ, и другіе продукты разложенія, и особенно углекислота, важны для растеній, такъ какъ послѣдняя можетъ нѣкоторыя нерастворимыя соли перевести въ растворимыя.

Растворимыя вещества всасываются изъ почвы молодыми концами корней (мочками), а удлиненіе корней даетъ имъ возможность приходить въ соприкосновеніе съ новыми, еще неистощенными частями почвы, причемъ корни распространяются или болѣе подъ поверхность почвы или же болѣе въ неё углубляются. Кромѣ почвы доставляетъ и атмосфера пищу растенію. Эта атмосферная пища состоитъ изъ углекислоты (образующейся при дыханіи животныхъ, при горѣніи, гніеніи и броженіи, а также въ огромномъ количествѣ выбрасываемой изъ кратеровъ вулкановъ), амміака, углекислаго амміака, сѣрнистаго водорода, азота, азотной кислоты и др. и, наконецъ, паровъ воды. Эти вещества принимаются листьями и вообще молодою кожицею.

Кромѣ принятія пищи замѣчаются у растеній также изверженія жидкихъ и газообразныхъ веществъ.

Пища, принятая корнями и листьями, не остается въ нихъ, но распространяется по растенію, а потому внутреннія части также растутъ и развиваются. Это движеніе сока основано на томъ, что верхнія клѣточки растенія содержатъ, вслѣдствіе испаренія листьевъ, болѣе густой сокъ, чѣмъ нижнія, и потому верхними клѣточками всасывается болѣе разжиженный сокъ нижнихъ клѣточекъ и сокъ движется изъ корня по стеблю къ листьямъ. Такое различіе густоты замѣчается даже при началѣ возобновленія растительности, когда испареніе бываетъ еще весьма незначительное, ибо на зиму отлагаются въ крахмалъ и другія питательныя вещества, переходящія весною въ жидкія вещества. И такъ, отъ корневыхъ мочекъ движется принятая пища по молодымъ и живымъ клѣточкамъ къ стеблю, переходя изъ клѣточки въ клѣточку и постоянно перерабатываясь для различныхъ цѣлей растенія. Движеніе сока не совершается однако только исключительно кверху, но и въ стороны, и книзу.

Прежде принимали, что сокъ движется по сосудамъ, что однако ошибочно, потому что они обыкновенно содержатъ воздухъ и наполняются соками только во время чрезвычайнаго обилія ихъ изъ окружающихъ ихъ клѣточекъ, на чемъ основано вытеканіе сока изъ виноградной лозы, ствола березы и другихъ деревъ что совершается съ извѣстною силою. Такое изобиліе соковъ продолжается, впрочемъ, недолго, такъ какъ при развитіи почекъ, сокъ растенія обращается на развитіе вѣтвей и цвѣтовъ. По окончаніи этого развитія и по образованіи новыхъ почекъ для слѣдующаго года, замѣчается вторичное изобиліе соковъ, и кора во второй разъ легко отстаетъ отъ древесины. Этотъ періодъ вторичныхъ побѣговъ продолжается однако не долго и сокъ идетъ тогда на утолщеніе стѣнокъ и на отложеніе питательныхъ веществъ на зиму. По опаденіи листьевъ, движеніе сока можетъ быть только самое незначительное. Мы видѣли, что изъ воды, углекислоты и амміака образуются главнымъ образомъ органическія соединенія, находимыя въ растеніи. Замѣчено, что зеленыя части растенія извергаютъ, подъ вліяніемъ свѣта, кислородъ въ то время, какъ принимаютъ изъ воздуха углекислоту. Этотъ образъ дыханія растеній имѣетъ большое вліяніе на составъ атмосферы. При дыханіи животныхъ, при горѣніи и гніеніи образуется большое количество углекислоты на счетъ кислорода воздуха. Очевидно, что количество кислорода воздуха должно постоянно, вслѣдствіе этихъ процессовъ, уменьшаться, а количество углекислоты увеличиваться, если бы растенія поглощеніемъ образовавшейся углекислоты и выдѣленіемъ кислорода не противодѣйствовали этому накопленію углекислоты.

Черноземъ, столь важный въ дѣлѣ растительности, продуктъ перегнившихъ растительныхъ же веществъ. Отжившіе желтые, осенніе листья, падая на землю, медленно разлагаются, соединяясь съ кислородомъ воздуха и затѣмъ выдѣляютъ равный объемъ углекислаго газа. Газъ этотъ поглощается водою, находящеюся во всякой хорошей почвѣ въ изобилія, и составляетъ важнѣйшій элементъ питанія растеній. Въ дѣлѣ разрыхленія и размельченія почвы, равно какъ и въ погребеніи сухихъ листьевъ и въ перемѣшиваніи ихъ съ почвою, сотрудникомъ и помощникомъ человѣку является обыкновенный дождевой червь. Онъ ѣстъ землю и извлекши изъ нея растительное вещество, извергаетъ отбросъ, составляющій превосходнѣйшую почву, которую мы и видимъ въ кучкахъ, при входѣ въ его нору. Это животное принимаетъ такое большое участіе въ подготовленіи почвы, что въ растительномъ черноземѣ врядъ ли найдется одна частица, которая не прошла бы черезъ его кишечный каналъ; такимъ образомъ слабѣйшему изъ живыхъ существъ Провидѣніе назначило быть однимъ изъ главныхъ помощниковъ человѣку.

Но всего поразительнѣе явленіе, что есть органическія тѣла, которыя, при различнѣйшихъ свойствахъ, имѣютъ совершенно одинаковый составъ; такъ напр. сахаръ, крахмалъ, дерево имѣютъ совершенно одинаковыя составныя части (на сколько это изслѣдовала наша техническая химія), именно: пять частей водорода, пять частей кислорода и шесть частей угля, что на химическомъ языкѣ знаковъ выражается формулою H₅O₅C₆. Поэтому сахаромъ можно топить, а изъ крахмала дѣлать сахаръ; поэтому же изъ крахмала можно печь пироги и дрова ѣсть вмѣсто хлѣба, какъ дѣйствительно поступаютъ норвежцы и лапландцы въ неурожайные годы, примѣшивая въ муку мякину и тончайшіе древесные опилки.

Современные химики, придерживающіеся ученія объ атомахъ, т. е. малѣйшихъ частицахъ и ихъ формированія, говорятъ, что частицы матеріи располагаются въ трехъ вышеупомянутыхъ тѣлахъ различно, отчего различны свойства и дѣйствіе послѣднихъ.

Для примѣра различнаго расположенія частицъ взглянемъ на прилагаемые рисунки; гдѣ въ 5 разныхъ фигурахъ изображена возможность различныхъ комбинацій или расположеній.

Хотя въ атмосферѣ заключается угольной кислоты не болѣе ¹/₃₀₀₀, части ея содержанія, но тѣмъ не менѣе и этого количества достаточно для поддержанія жизни растеній, для образованія углерода, содержащаго твердую часть всѣхъ лѣсовъ и вообще всей растительности на земномъ шарѣ. Приливъ этого необходимаго для растеній газа идетъ отъ разложенія животныхъ и растительныхъ веществъ, отъ горѣнія, дыханія человѣка и животныхъ, отъ броженія и изверженія его вулканами. Днемъ зеленыя части растенія постоянно поглощаютъ изъ атмосферы угольную кислоту, разлагаютъ ее и затѣмъ уже возвращаютъ воздуху чистый кислородъ. Наибольшее количество кислорода освобождается растеніями подъ тропиками, подъ чистымъ, безоблачнымъ небомъ, гдѣ особенно сильны и ярки солнечные лучи. Избытокъ тропическаго кислорода несется воздушными теченіями къ полюсамъ, чѣмъ и поддерживается равновѣсіе въ его распредѣленіи. Растенія дарятъ человѣку и животнымъ кислородъ, необходимый имъ для дыханія, а люди и животныя даютъ, въ свою очередь, растеніямъ, не менѣе необходимую для ихъ дыханія и жизни, углекислоту.

Въ составѣ растеній находится также амміакъ, входящій въ нихъ, вмѣстѣ съ водою, чрезъ корни и разлагающійся здѣсь на водородъ и азотъ. Водородъ служитъ для образованія древесины и кислотъ, а азотъ въ цвѣтахъ и плодахъ, предъ ихъ созрѣваніемъ, составляетъ существенную питательную часть растенія. Онъ находится въ пшеницѣ, ячменѣ, овсѣ и особенно въ стручковыхъ растеніяхъ, каковы горохъ, бобъ и др. Удобреніе навозомъ и другими животными продуктами необходимо именно для того, чтобы доставить растеніямъ болѣе питательныхъ веществъ, входящихъ въ составъ ихъ.

Кислородъ въ весеннее и лѣтнее время, будучи поглощаемъ зеленью растеній и, преимущественно, зеленыхъ листьевъ, способствуетъ образованію маслъ и кислотъ, а осенью является элементомъ разрушенія растеній, измѣняя цвѣтъ листьевъ и сжигая ихъ. Азотъ, при отжинаніи растеній, возвращается въ атмосферу въ видѣ амміака и ускоряетъ своимъ улетучиваніемъ ихъ разложеніе.

Главнѣйшую пищу растеній составляютъ атмосферные газы и вода, находящаяся въ ней въ видѣ паровъ, но и твердыя, растворенныя вещества, всасываемыя изъ земли корнями, также много содѣйствуютъ росту растеній. Неорганическія вещества, входящія въ составъ растеній, заключаются въ различныхъ слояхъ, каковы: кремнекислыя, фосфорнокислыя, сѣрнокислыя. Эти кислоты находятся обыкновенно въ соединеніи съ щелочными или землистыми веніествами, какъ кали, натръ, известь, магнезія. Въ хлѣбныхъ злакахъ открыто присутствіе поташа и фосфорнокислой магнезіи, безъ чего они не могутъ дать надлежащихъ сѣмянъ; въ виноградѣ поташъ, а равно и въ красильныхъ растеніяхъ; въ тростникахъ, бамбукахъ и соломѣ кремнеземъ. Въ сочлененіяхъ бамбука находится даже кремнеземъ въ видѣ твердыхъ кусковъ, что и извѣстно въ Индіи подъ именемъ «таба шира». Также фосфорная кислота находится въ пеплѣ разныхъ растеніи, въ соединеніи съ разными землями и щелочами.

Душистыя масла, заключаемыя растеніями и относимыя иногда вѣтрами на далекое разстояніе, составляютъ причину запаха цвѣтовъ и листьевъ.

Жизнь всякаго растенія есть химическій процессъ, вполнѣ зависящій отъ свѣта и теплоты солнца. Особенно сильно проявляется этотъ процессъ при вертикальныхъ, т. е. сильныхъ и теплыхъ лучахъ солнца, слабѣе при косвенныхъ, еще слабѣе въ тѣни или при отраженномъ свѣтѣ и почти прекращается съ закатомъ солнца, т. е. ночью.

За химическимъ составомъ растеній слѣдуетъ сказать нѣсколько словъ о размѣщеніи ихъ въ извѣстныхъ ботаническихъ областяхъ, изъ которыхъ каждая имѣетъ свою собственную растительность. Каждая подобная область служитъ средоточіемъ отдѣльныхъ семействъ и родовъ. Предѣлы ботаническихъ областей особенно рѣзки тогда, когда онѣ раздѣлены или высокими горными хребтами или океанами и морями, или песчаными пустынями, или большими озерами. Но почему цѣлыя семейства растеній ограничиваются тою или другою ботаническою областію, не можетъ объяснить никакое сходство условій климата, почвы, широты, или высоты надъ моремъ. Хотя природа опредѣлила извѣстнымъ растеніямъ извѣстные предѣлы и области, извѣстный климатъ, извѣстную почву и высоту, тѣмъ не менѣе многія растенія могутъ акклиматизироваться или примѣняться къ другимъ условіямъ жизни. Извѣстно много породъ, перенесенныхъ изъ теплаго климата въ умѣренный или изъ жаркаго въ теплый, которыя растутъ и цвѣтутъ на мѣстѣ новаго переселенія также хорошо, какъ и въ своемъ отечествѣ. Напримѣръ, кошенилевый кактусъ, уроженецъ Мексики, очень хорошо разводится и въ южной, теплой Европѣ, напр. въ южной Испаніи и на Кавказѣ. Всѣмъ извѣстное, красивое и душистое растеніе сирень, ведя происхожденіе свое изъ малой Азіи, растетъ и цвѣтетъ въ Москвѣ и даже въ Петербургѣ. Многія растенія, привыкнувшія въ своемъ отечествѣ цвѣсти и отдыхать въ извѣстное время года, измѣняютъ даже свои естественныя привычки и приноравливаются къ временамъ и условіямъ той страны, куда перенесены.

Разнообразію ботаническихъ областей можетъ служить довольно вѣроятное объясненіе нѣкоторыхъ ученыхъ тѣмъ, что такъ какъ суша, при древнѣйшихъ геологическихъ переворотахъ, подымалась надъ океаномъ въ различные. періоды, то, по мѣрѣ выступленія своего изъ водъ, и покрывалась растительностію; но такъ какъ условія времени и климата между, отдаленными геологическими эпохами были не одинаковы, то и выступали такимъ образомъ различныя ботаническія области съ характерическими растеніями. То же самое обстоятельство вѣроятно могло имѣть вліяніе и на распредѣленіе животныхъ. По этому ясно, что альпійскія области гораздо древнѣе низменныхъ, такъ какъ горы должны были выступить первыя своими возвышеніями и пиками.

Растенія дѣлятся на явнобрачныя или цвѣтковыя и тайнобрачныя или безцвѣтковыя. Явнобрачныя въ цвѣткахъ своихъ, образованныхъ изъ видоизмѣненныхъ листьевъ, содержатъ цвѣтовые органы, тычинки и пестики. Послѣдніе оплодоторяются цвѣтовою пылью отъ пыльниковъ. Безцвѣтковыя растенія, въ разрядъ которыхъ входятъ печеночницы, мхи, лишаи, грибы, хвощи, плауны, водоросли и папоротники, не имѣютъ цвѣтовъ, а только въ высшей степени мелкія семена или споры. Цвѣтковыя растенія раздѣляются на односѣмянодольныя и двусѣмянодольныя. У зародыша односѣмянодольныхъ находится только одна сѣменная доля; листья таковыхъ растеній имѣютъ параллельные нервы, растущіе изнутри. Зародышъ двусѣмянодольныхъ растеній имѣетъ двѣ сѣмянныя доли; нервы въ листьяхъ сѣтчатые. Слои древесины и сердцевины ясно обозначаются. Всѣ деревянистыя растенія прина длежатъ къ этому классу.

Основа растенія, какъ уже было замѣчено выше, состоитъ обыкновенно изъ клѣтчатой ткани; въ ней находятся ходы, трубочки и жилки, по которымъ идутъ жидкости или въ которыхъ онѣ сберегаются и подготовляются къ дальнѣйшему развитію растительнаго организма, состоящаго изъ различныхъ твердыхъ и жидкихъ веществъ,

Для нагляднаго представленія клѣточекъ и жилокъ растенія, здѣсь прилагается рисунокъ тончайшей пластинки итальянскаго тростника, увеличенной въ микроскопъ, таковы же ткани бѣлокрыльника, камыша, бузины, боба и клѣточка изъ древовиднаго папоротника.

Во всѣхъ животныхъ мы обыкновенно привыкли встрѣчать два пола: мужской и женскій, самца и самку. Какъ рѣдкое исключеніе встрѣчаемъ оба пола въ одномъ существѣ, напримѣръ, у дождевыхъ червей и піявокъ; у растеніи же весьма обыкновенна полная двуполость, гдѣ женскій и мужской элементы соединены въ одномъ существѣ. Наблюдая цвѣтокъ, легко замѣтить, внутри лепестковъ его, выдающуюся изъ средины мясистую массу, называемую пестикомъ или рыльцомъ, и составляющую женскія органы растенія. Здѣсь въ рисункѣ представляются четыре различныхъ вида подобныхъ пестиковъ.

Надъ пестиками находятся обыкновенно тончайшіе стебельки или нити, имѣющіе, почти у всѣхъ растеній, одинаковый видъ, съ тою только разницею, что бываютъ или выше, или ниже, или тоньше, или толще. Верхняя часть этихъ нитей или усиковъ носитъ на себѣ нѣсколько тончайшихъ и весьма маленькихъ мѣшечковъ, покрытыхъ пылью, какъ крылья бабочки, называемыхъ пыльниками и составляющихъ мужскіе органы растеній. Здѣсь изображены эти стебельки и качающіеся на нихъ пыльники.

Если пыльники стоять въ растеніи выше зѣва или рыльца, то осѣмененіе происходитъ легко; каждое движеніе вѣтра колеблетъ стебелекъ пыльника и стряхиваетъ съ него эту пыль или цвѣтень на женскіе органы; если, напротивъ, низко, то, вмѣсто вѣтра, являются помощниками насѣкомыя, заползающія въ цвѣты за медомъ и нагруженныя пылью, роняютъ ее на женскіе органы. Если, какъ напримѣръ, у пальмъ, на одномъ деревѣ находятся мужскіе цвѣтки, а на другомъ женскіе, то осѣмененіе происходить отъ содѣйствія тѣхъ же насѣкомыхъ или вѣтра; но если оно будетъ слабо или его вовсе недостаточно, то растенія остаются безплодными. Цвѣтъ считается крайнею степенью развитія растенія.

Подобно тому, какъ люди и животныя бодрствуютъ и отдыхаютъ или спятъ, такъ и растенія, послѣ дневного приволья, погружаются къ ночи въ сонъ. Впрочемъ, нельзя сказать положительно, чтобы сонъ ихъ совершался непремѣнно ночью, но каждое семейство растеній имѣетъ въ этомъ отношеніи свои особенные законы. Маргаритка, съ закатомъ солнца, сокращаетъ свои цвѣтовые лепестки и располагаетъ ихъ наискось или наклонно, но едва озолотитъ ихъ первый лучъ солнца, какъ всѣ они принимаютъ свое прямое положеніе, продолжающееся во весь день. Клеверъ представляетъ подобное же явленіе, при чемъ ни одинъ листокъ не раскрывается ранѣе появленія солнца. Мимозы не только складываютъ на ночь свои частые листочки и шелковистые хвои, но у нихъ повисаютъ ночью, на все время сна, даже самые стебли. Ноготки также засыпаютъ и встаютъ вмѣстѣ съ солнцемъ. Вероника и гентіанелла засыпаютъ иначе; сонъ ихъ наступаетъ съ наступленіемъ ненастья или дождя, а пробужденіе съ возвращеніемъ ясной хорошей погоды. Оранжевая этольція, по крайней чувствительности своей, безпрестанно засыпаетъ и пробуждается. Достаточно мимолетнаго облака, закрывающаго ее отъ солнца, чтобы усыпить ее, а перваго луча, чтобы пробудить опять. Плющелистный латукъ открываетъ цвѣты свои въ 8 ч. утра и закрываетъ въ 4 ч. пополудни. Левкой и душистыя дафны начинаютъ благоухать къ ночи, а кактусъ (caereus) превращаетъ своимъ цвѣтеніемъ день въ ночь. Его роскошные и душистые цвѣты начинаютъ раскрываться съ закатомъ солнца, распускаются во всей красотѣ въ полночь и съ восходомъ солнца снова закрываются. Эти растенія справедливо называютъ совами и летучими мышами растительнаго царства.

Вотъ главныя и общія черты, необходимыя дня первыхъ понятій о развитіи растенія; дальнѣйшее и спеціальное изученіе составляетъ уже предметъ ботаники. Для физической географіи необходимо только знакомство съ общими свойствами растеній и съ распредѣленіемъ ихъ по соотвѣтствующимъ климатамъ, а также указаніе главнѣйшихъ породъ, рѣзко обрисовывающихъ характеръ извѣстной страны или имѣющихъ значеніе для всѣхъ странъ земного шара.

Земля покрыта растеніями, отъ экватора до полюсовъ, отъ глубины морского дна, пропастей, пещеръ и щелей до высочайшихъ горныхъ вершинъ. Свѣтъ, теплота, сухость, различіе почвы, все это особенно и своеобразно вліяетъ на жизнь растеній, а потому каждая страна на земномъ шарѣ имѣетъ свою собственную, своеобразную растительность. Естествоиспытатели на всемъ земномъ шарѣ насчитываютъ 200,000 различныхъ породъ растеній, которыя, по своимъ существенно отличительнымъ признакамъ, раздѣляются на группы или семейства.

Простѣйшую и низшую степень растеній составляютъ водоросли, поросты, лишаи, грибы, мхи безъ стебельковъ и листьевъ; къ нимъ примыкаютъ болѣе развитыя растенія — мхи съ листочками и стебельками; они переходятъ въ хвощи и папоротники, приземистые въ холодномъ, травовидные въ умѣренномъ поясѣ и древовидные въ жаркомъ.

Первымъ проблескомъ жизни въ растительномъ царствѣ, среди вѣчныхъ снѣговъ высокихъ широтъ или альпійскихъ высоть, среди безпрерывныхъ замерзаній, является, такъ называемый, красны и снѣгъ или pamella nivalis, находящая себѣ пищу въ снѣгахъ и окрашивающая розова тымъ цвѣтомъ снѣжныя альпійскія поля. Пальмелла состоитъ изъ тончайшихъ, микроскопическихъ красныхъ и оранжевыхъ шариковъ. За пальмеллами, на рубежѣ снѣжной линіи большихъ широтъ и альпійскихъ высотъ, появляются уже первыя растенія, имѣющія право называться растеніями — это лишаи, поражающіе наблюдателя множествомъ различныхъ видовъ, но всѣ эти виды тождественны во всѣхъ полярныхъ странахъ и даже общи обоимъ полушаріямъ. Какъ ни сурова полярная природа, но, по прошествіи 9—10 мѣсяцевъ, съ возвратомъ теплыхъ лучей солнца, она быстро оживаетъ и тощія тундры, какъ будто волшебною силою, покрываются осокою, верескомъ, а равнины одѣваются лишаями и мхами, между которыми кое гдѣ растетъ низкорослая ива.

За лишаями слѣдуютъ мхи, чрезвычайно обильные въ умѣренно-холодныхъ и альпійскихъ климатахъ; они растутъ болѣе на влажной почвѣ и имѣютъ болѣе тысячи разновидностей. Замѣчательнѣйшая порода изъ мховъ, составляющая любимую пищу сѣверныхъ оленей, извѣстна подъ именемъ ягеля или оленьяго моху. Онъ растетъ преимущественно по окраинамъ тундръ Лапландіи, Архангельской губерніи, Сѣверной Сибири и Сѣверной Америки. На ряду съ мхами растутъ приземистыя деревянистыя растенія, каковы: ягодные кусты морошки, клюквы, брусники, голубики, а также тундрицы (andromeda tetragona), ерникъ или низкорослая береза (betula nana), приземистая ива (Salix recticnlata) и каменеломки (saxifraga), горечавка (gentiana), мокричникъ (аіsine), лютики (ranunculi), быльникъ (draba), полынь (artemisia), лапчатка (potentilla).

Островъ Исландія, хотя находится подъ вліяніемъ суроваго климата, но имѣетъ флору сходную съ британскою; причина этого заключается въ вулканической теплотѣ ея почвы и теплыхъ парахъ ея натуральныхъ фонтановъ или гейзеровъ. Особенно растительность сильна въ окружности гейзеровъ и многіе виды растутъ у самыхъ горячихъ ключей, а нитчатки (confervae) растутъ въ самой водѣ горячихъ ключей, такъ что между ихъ волокнами можно сварить яйцо въ окружающей водѣ. Вдали же отъ этихъ ключей и вообще вулканическихъ мѣстностей растительность очень слаба, по причинѣ суровости климата. Единственными хлѣбными растеніями у исланцевъ почитаются колосянка и такъ называемая сердечная трава (elymus arenarius et polygonum bistorta); но всему предпочитается ягель (angelica archangelica). Кромѣ того растеніе исландскій мохъ (lichen islandicus), горькое на вкусъ и употребляемое въ медицинѣ противъ грудныхъ болѣзней.

Южнѣе мховъ начинаются уже лѣса, покрывающіе высокія широты Россіи. Здѣсь преобладаютъ, преимущественно въ Лапландіи, лѣса березовые, но вообще, какъ въ Европейской Россіи, такъ Швеціи, Норвегіи и въ Сибири главныя породы сѣвера суть ель и сосна. Въ одной Европейской Россіи хвойные лѣса занимаютъ 7,486,670 десятинъ. Иногда эти лѣса бываютъ перемѣшаны ивой, тополемъ и ольхой. Въ Дауріи растутъ лѣса особой породы черной березы (betula daurica); здѣсь же встрѣчаются различные виды карагена (сагаgana) или татарской акаціи. Въ Тибетѣ, извѣстномъ крайне неблагопріятными условіями климата, то есть знойнымъ, палящимъ лѣвомъ и леденящею стужею зимы, а также рѣзкими противоположностями дня и ночи, дневной жаръ доходитъ иногда до +50° по Р, а холодная ночь имѣетъ нерѣдко температуру —5°, слѣдовательно разность температуры доходитъ до 55°.

Къ этому всему надобно еще присоединить постоянное бездождіе въ слѣдствіе неимовѣрной сухости климата. При такихъ неблагопріятныхъ условіяхъ суровой страны и деревья весьма не многочисленны. По склонамъ горъ растутъ: березы, ивы, тополи, можжевельникъ, жерардова сосна и нѣкоторыя другія, а на ряду съ ними татарская акація, шиповникъ, иссопъ, ревень, заячья капуста и т. д.

Въ западномъ материкѣ, на сѣверѣ Америки, растительность имѣетъ еще болѣе суровый характеръ, чѣмъ въ въ Европѣ или даже Азіи. Въ Гренландіи флора значительно бѣднѣе, чѣмъ въ Исландіи. Тамъ, хотя множество мховъ и болотныхъ растеній, но темные лишаи мрачны, какъ и самыя скалы, на которыхъ они лежатъ, травы же несравненно бѣднѣе видами, чѣмъ травы исландскія: Лишь въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, болѣе защищенныхъ отъ вліянія полярной стужи, растетъ рябина и низкая береза. Южнѣе тянутся безпредѣльные лѣса черной и бѣлой канадской ели; ягель или оленій мохъ (cladonia rangiferina) покрываетъ также обширныя пространства, въ самой же Канадѣ растутъ: сосны, ясени, дубы, бѣлый американскій, орѣхъ (juglans alba), красные буки (fagus ferruginea), сахарные клены, высокіе канадскіе тополи, достигающіе 100 футовъ высоты.

Лишаи, какъ было замѣчено выше, составляютъ на сѣверѣ и высокихъ горахъ преобладающую группу растительнаго царства, хотя и другіе поясы не лишены ихъ. Произрастая на голыхъ скалахъ, лишаи тѣмъ самымъ подготовляютъ почву для другихъ растеній и особенно для мховъ. Они селятся на землѣ, на голыхъ камняхъ и на стволахъ деревъ, представляя, то сѣрый, бурый или желтый налетъ, то разнообразныя пластинчатыя или цилиндрическія вѣтвистыя формы зеленоватыхъ или буроватыхъ цвѣтовъ. Главная масса лишая состоитъ изъ нитевидныхъ клѣточекъ, образующихъ, переплетясь, корковые слои и сердцевину. Въ ткани лишаевъ находится много крахмала, а также окрашивающихъ веществъ, отчего эти растенія имѣютъ особенную важность для человѣка. Таковъ исландскій мохъ (cetrariaislandica) употребляемый въ лекарство, а на островѣ Исландіи, примѣшиваемый къ мукѣ для печенія хлѣба, оленій мохъ, составляющій пищу сѣверныхъ оленей, растетъ въ видѣ бѣлыхъ мелкихъ кустиковъ. Часто лишаи и особенно, такъ называемый, бородатый лишаи, бываютъ въ качествѣ паразитовъ на старыхъ еляхъ и свѣшиваются съ нихъ бахрамою въ ¹/₂ и въ ³/₄ аршина. Мхи имѣютъ по наружности весьма сходный видъ съ маленькими грибками, но это не грибы, а стебельки со шляпками, содержащіе сѣмявмѣстилища.

Настоящіе мхи или листоватые (lichenes) покрываютъ свѣжею зеленью землю, скалы и стволы. Они бросаются болѣе предъидущихъ въ глаза, потому что большого размѣра и развиваются обыкновенно въ большихъ массахъ; южно-американскіе мхи достигаютъ высоты нѣсколькихъ футовъ. У нихъ край листа бываетъ цѣлый, зубчатый или съ рѣсничками. Мхи вообще растутъ на влажной почвѣ и составляютъ главную массу торфа.

Хвойные лѣса. Семейство хвойныхъ растеній наиболѣе распространено по цѣлому міру, почти на всемъ протяженіи отъ одного полюса къ другому, не исключая экватора, гдѣ оно подымается на высоты. Хвойныя деревья отличаются изяществомъ формъ и прелестною вѣчною зеленью своихъ хвоевъ, доходящихъ длиною въ американскихъ экземплярахъ до 5, а въ гимналайскихъ до 12 дюймовъ. Эти деревья, какъ сосна, ель, сибирскій кедръ, оживляютъ унылую полярную природу; но и въ умѣренномъ поясѣ какой же паркъ или садъ можетъ отказаться отъ такого украшенія, какъ сосны, восходящія до вышины 15, 20 и болѣе саженъ. Въ средней полосѣ Германіи и вообще Европы появляются лѣса пихты или гребенчатой ели (abies pectinata). Въ южныхъ странахъ Европы хвойные лѣса красуются стройными ливанскими кедрами. На послѣднихъ предѣлахъ юга, подъ тропиками, сосны и ели растутъ только на значительныхъ высотахъ 4, 5, 6 тысячъ футовъ (2 верстъ). Но замѣчательно то, что сосенъ и кипарисовъ нигдѣ не встрѣчается въ южномъ полушаріи, отдающемъ это преимущество сѣверному, но за то араукаріи, даммары и южныя пиніи вовсе исключены природою изъ сѣвернаго полушарія

Кромѣ хвойныхъ лѣсовъ, полярныя пространства, до извѣстныхъ предѣловъ, красуются березовыми лѣсами, въ которыхъ лапландскія березы сдѣлались извѣстны подъ именемъ карельской березы и сопровождаютъ обыкновенно ель и сосну на постоянномъ пути ихъ отъ сѣвера къ югу и останавливаются между 45 и 40 градусами. Березовые лѣса тянутся на громадныхъ пространствахъ въ Швеціи, Норвегіи, сѣверной Германіи и преимущественно Европейской Россіи.

Въ сѣверномъ умѣренномъ поясѣ открываются пространства, покрытыя липами, и идутъ чрезъ всю сѣверную Германію, Литву и Польшу до среднихъ пространствъ собственной Россіи. Въ этой же полосѣ берега озеръ и рѣкъ одѣты ольхами, плакучими ивами, и тянутся цѣлые лѣса илимовъ, кленовъ и каштановъ. Въ среднемъ умѣренномъ поясѣ красуются вязы, дубы, ясени, грабы, буки, тополи, а на югѣ начинаются уже пространства, покрытыя чинарами или платанами, кипарисами, миртами, лаврами, кедрами, маслинами, олеандрами, померанцевыми, апельсинными, миндальными и лимонными деревьями. Но надо замѣтить, что чѣмъ южнѣе, чѣмъ, далѣе отъ полюса, тѣмъ болѣе теряютъ лѣса характеръ непроходимости, обширности и густоты. Въ южной части умѣреннаго пояса они уже рѣдки и тѣснятся скорѣе въ одиночныхъ группахъ или рощахъ, чѣмъ тянутся на большихъ пространствахъ. Далѣе къ экватору снова начинаются чащи лѣсовъ и.доходятъ до колоссальнаго развитія дѣвственнаго лѣса.

Растительность сѣверной Америки представляетъ большое сходство съ растительностію сѣверной Европы и Азіи, Эта растительность сосредоточивается, какъ замѣчено выше, въ предѣлахъ Гренландіи, но роскошь сѣверо-американской растительности заключена въ восточныхъ штатахъ: тамъ и красная береза (betula rubra) и сосны, и ели, бѣлый орѣхъ (juglans alba) и черный виргинскій орѣхъ (juglans nigra) и каштанъ (castaneà vesca), и западный чинаръ, платанъ или сикоморъ (platanus occidentalis), и туія (thuia occidentalis) и бѣлая акація (robiniapseudacacia), и дубъ, и ясень, и ликвидамбра (liquidambra styraciflua) и@тюльпанное дерево. За ними слѣдуютъ уже мелкія породы деревъ и кустарниковъ съ безконечнымъ множествомъ травянистыхъ и ползучихъ растеній. Аллеганскій хребетъ, раздѣляющій сѣверо-американскую растительность на двѣ особыхъ области, налагаетъ на нихъ значительное различіе. Такимъ образомъ по атлантической, то есть восточной его сторонѣ, тянутся безпредѣльные лѣса камій и американскихъ каштановъ, дающихъ особый характеръ флорѣ. Здѣсь же богатая область водяныхъ растеній, между которыми особенно замѣчательны сарраценіи (sarracenia) съ кувшинообразныыи листьми, наполненными водою и закрытыми крышками. Области же къ западу отъ Андесовъ изобилуютъ лѣсами канадскихъ тополей, гибисковъ и бѣлыхъ акацій. При этомъ нельзя умолчать, что лѣса сѣверо-американскихъ штатовъ, особенно въ осеннее время, когда общій тонъ зеленаго цвѣта начинаетъ отъ наступающихъ холодовъ видоизмѣняться въ различные цвѣта, имѣютъ восхитительный видъ отъ освѣщенія ихъ солнцемъ. Здѣсь темная, но яркая зелень еловыхъ и сосновыхъ хвоевъ перемѣшивается съ желтыми оттѣнками буковъ, красными — кленовыхъ листьевъ и пурпуровыми дубовыхъ. Видъ этихъ лѣсовъ очаровательный по общему замѣчанію путешественниковъ.

Южные предѣлы Африки и Австраліи, а тѣмъ болѣе Азіи, недалеко вдаются въ южное полушаріе, а потому въ нихъ климатъ жаркій или по крайней мѣрѣ теплый, но Америка восходить до весьма высокихъ широтъ южнаго полушарія, и климатъ ея становится суровѣе съ увеличеніемъ южныхъ широтъ, напоминая собою арктическій климатъ стараго свѣта, лишь въ обратномъ направленіи. Начиная отъ Хили, еще весьма теплой области, по мѣрѣ удаленія къ югу, уменьшается температура атмосферы и ослабѣваютъ постепенно всѣ прочія условія растительности. По сторонамъ хилійскихъ и патагонскихъ Андесовъ вновь открываются большіе хвойные лѣса, но уже не елей, сосенъ или пихтъ, а особыхъ южныхъ породъ, каковы араукаріи, даммары и южныя пиніи, свойственныя также умѣреннымъ, т. е. южнымъ полосамъ Австраліи. Травы также уменьшаютъ свой ростъ и здѣсь встрѣчаетъ путешественникъ клеверъ, чертопологъ и низкорослые кустарники европейскаго сѣвера. Еще южнѣе растутъ, на тальковыхъ равнинахъ Патагоніи, колючія и сорныя, сухія травы, какъ стебель дикаго картофеля съ клубнями мелкими и горькими. До суровыхъ холодовъ далекаго сѣвера не доходитъ ІО. Америка, слѣдовательно, не имѣетъ и видовъ растеній полярныхъ странъ. Это потому, что самый южный предѣлъ ея, мысъ Горнъ, лежитъ на 56 градусѣ южной широты, слѣдовательно, если сравнивать его положеніе математически, то онъ соотвѣтствуетъ географическому положенію Москвы, но принимая во вниманіе, что южное полушаріе вообще холоднѣе сѣвернаго при равныхъ широтахъ, можно сравнить климатъ Горна съ климатомъ городовъ, лежащихъ въ сѣверной Финиляндіи.

Самый суровый и холодный климатъ южнаго полушарія достался на долю безпредѣльнаго океана и тѣмъ малочисленнымъ, безлюднымъ островамъ, которые разбросаны въ немъ на громадномъ разстояніи другъ отъ друга, каковы Кергуеленъ и Терра-дель-Фуего. На этихъ островахъ растительность уменьшается съ увеличеніемъ широтъ и, далеко не доходя антарктическаго полярнаго круга, прекращается совершенно. Тамъ даже ни одинъ скудный лишай не прилѣпляется къ скалѣ, тамъ одно запустѣніе, одна стужа и смерть, и въ холодныхъ водахъ не живетъ ни одна водоросль, за исключеніемъ самыхъ мелкихъ, микроскопическихъ. Эта замѣчательная разница между сѣверными и южными высокими широтами зависитъ не столько отъ большихъ холодовъ зимы, сколько отъ недостатка лѣтней теплоты.

Переходъ отъ холоднаго пояса къ умѣренному обозначается все большимъ и большимъ появленіемъ деревьевъ съ опадающими листьями, что собственно и составляетъ отличительную черту этого климата; здѣсь появляются уже ольхи, клены, липы, лиственницы (хвойныя деревья, съ опадающими на зиму иглами), вязы, ясени, дубы, сикоморы, каштаны, а южнѣе, въ теплыхъ странахъ, бѣлые буки, вѣчно зеленые дубы, грецкіе орѣхи, Фисташки, лавры, мирты, кипарисы, земляничное дерево, жасмины и южныя сосны, каковы приморская сосна (pinus maritima) и итальянская сосна (pinus pinea) — эта красавица южныхъ странъ Европы. Въ тепломъ, умѣренномъ поясѣ, на границахъ его съ жаркимъ, какъ въ южной Испаніи, Португаліи, Сициліи и вообще по берегамъ Средиземнаго моря, начинаютъ уже понемногу появляться тропическія растенія, а именно пальмы, пальметто, алоэ, кактусы, олеандры и т. д.

Хотя хвойные лѣса сосенъ и елей придаютъ особый характеръ холоднымъ странамъ сѣвера, тѣмъ не менѣе однако же этими лѣсами богатъ и переходный, и умѣренный поясъ. Кромѣ обыкновенной ели (abies excelsa), образующей въ Германіи и Россіи, преимущественно въ глинистомъ грунтѣ, сплошные лѣса и восходящей на высоту 3,000 футовъ и болѣе, растетъ также большими лѣсами сосна (pinus sylvestris). Эти сосновые лѣса или рощи развиваются роскошнѣе всего на высотѣ 1,000—2.000 футовъ. Далѣе европейская пихта или ель гребенчатая (abies pectinata), встрѣчающаяся дико на горахъ средней и южной Германіи, а въ сѣверовосточной Германіи, къ востоку отъ верховьенъ Одера, она спускается въ низменности и образуетъ сплошные лѣса. Веймутова сосна (pinus strobus), названная по имени лорда Веймута, который развелъ ее въ большомъ коли чествѣ въ Англіи. Въ прошломъ столѣтіи она перенесена была въ Европу изъ Виргиніи и Канады, гдѣ она достигаетъ исполинскихъ размѣровъ. Кора ея гладкая, длинная; мягкія иглы сидятъ пучками но пяти, какъ и у кедра, тогда какъ эти пучки у обыкновенной сосны имѣютъ двѣ иглы.

Сибирскій кедръ (pinus cembra) ведетъ свое происхожденіе изъ средней Азіи. Его лѣса распространены по умѣренной и южной полосѣ Сибири, а также въ Австріи, Венгріи, Швейцаріи и Тиролѣ. По наружности сибирскій кедръ мало отличается отъ предъидущихъ, упомянутыхъ нами породъ, но шишки его, имѣющія обыкновенно буровато зеленый цвѣтъ, содержатъ, подъ мягкими и волокнистыми чешуйками, съѣдобные маленькіе орѣшки весьма пріятнаго вкуса и содержащіе въ себѣ много маслянистыхъ частицъ, такъ что изъ нихъ добываютъ чрезвычайно вкусное кедровое масло.

Лиственица (larix euroраеа) растетъ дико на горахъ южной Европы: Швейцаріи, Венгріи, Силезіи, Австріи, Россіи и Сибири. Это дерево служить истиннымъ украшеніемъ лѣсовъ, потому что съ быстрымъ ростомъ соединяетъ стройность и прекрасную зелень, которую однакоже теряетъ на зиму и тѣмъ составляетъ исключеніе въ хвойныхъ породахъ. При благопріятныхъ условіяхъ дерево достигаетъ до 100 футовъ. Стволъ бываетъ буровато-краснаго цвѣта, на которомъ довольно низко начинаются вѣтви, постепенно съуживающіяся кверху и образующія игольчатую пирамиду.

Кедръ ливанскій (pinus cedrus), прославленный еще въ священномъ писаніи, ведетъ свое начало изъ далекой древности; онъ покрывалъ склоны Ливанскихъ горъ въ Финикіи и служилъ корабельнымъ матеріаломъ для финикійскихъ, карѳагенскихъ и римскихъ судовъ. Это роскошное дерево достигаетъ значительной высоты и толщины, куполовидная корона его образуется вѣерообразными, далеко отстоящими вѣтвями съ повислыми вѣтками. Изъ ливанскихъ кедровъ, прославленныхъ со временъ построенія Соломонова храма, осталось не болѣе тридцати деревъ, изъ которыхъ старшія имѣютъ до 3,500, а младшія до 2,800 лѣтъ. Въ Европѣ ливанскій кедръ разводится въ садахъ и паркахъ. Въ Парижѣ, въ jardin des plantes, находится съ 1743 года кедръ, привезенный туда еще молодымъ растеніемъ.

Между многими породами можжевельника (juni perns), кустарниковаго хвойнаго растенія, болѣе замѣчательны три породы: можжевельникъ обыкновенный (j. communis), кустарникъ съ пахучею древесиною; ягоды употребляются для приготовленія джина и какъ лекарство отъ водяной болѣзни; казачій можжевельникъ (j. Sabina), растущій въ южной Россіи, употребляется въ медицинѣ; а можжевельникъ виргинскій (junipenis virginiana), разводимый въ настоящее время въ большомъ количествѣ въ Европѣ и южной Россіи, имѣетъ красную, мягкую древесину, которая также какъ и кипарисовая употребляется на оправу графитовыхъ карандашей.

Поясъ, заключенный между 45° широты и полярнымъ кругомъ, представляетъ совершенно иную растительность. Предъидущіе поясы отличались разнообразіемъ, этотъ же однообразіемъ; здѣсь нѣтъ болѣе вѣчной зелени, ибо холодныя зимы лишаютъ растенія ихъ красы и приводятъ ихъ въ состояніе покоя.

Зародыши жизни покоятся подъ защитою снѣжнаго покрова, пока снова не пробуждаются къ новой жизни теплымъ дыханіемъ весны и согрѣвающими лучами солнца. Вѣчнозеленые лѣса замѣняются здѣсь другими, теряющими зелень въ холодное время года и только хвойные сохраняютъ свои игольчатые листья, а на дальнемъ сѣверѣ иногда въ цѣломъ лѣсу не встрѣтишь другого дерева, кромѣ хвойнаго; лиственныя же древесныя породы встрѣчаются только мѣстами, и чѣмъ болѣе мы приближаемся къ полярному кругу, тѣмъ деревья становятся меньше и корявѣе.

Изъ лиственныхъ породъ особенное вниманіе заслуживаютъ растенія сережчатыя. Лѣса, покрывающіе низменности, состоять изъ дуба и бука, перемѣшанныхъ иногда между собою, или съ кленомъ, вязомъ, ясенью, липой, ивою и тополемъ. Хвойные, темнозеленые лѣса, покрывающіе хребты горъ и низменности болѣе сѣверныхъ странъ, состоятъ изъ ели, пихты и сосны, а каштанъ и орѣшникъ покрываютъ въ большихъ или меньшихъ массахъ солнечные склоны только въ южной части этого пояса, гдѣ, при попеченіяхъ человѣка, вызрѣваетъ и виноградная лоза.

Пространства, незанятыя лѣсомъ, представляютъ здѣсь луга и пастбища, покрытые разнообразнѣйшими формами злаковъ и другихъ травянистыхъ растеній; воздѣлываемыя же поля этого пояса покрыты хлѣбными злаками, мотыльковыми, крестоцвѣтными и др., представляя своею сплошною зеленью и обиліемъ цвѣтовъ красу, свойственную означенному поясу.

Растенія этого пояса, знакомыя намъ болѣе другихъ, потому что средняя Европа именно покрыта представителями этой растительности. Обратимъ наши взоры къ породамъ, составляющимъ лѣса этого пояса, прослѣдимъ впечатлѣнія, производимыя ими на нашу душу и скажемъ о нихъ словами Диннеля:

Дубъ, (quaercus) обожаемое дерево германцевъ, эмблема силы и мужества, принадлежитъ къ прекраснѣйшимъ формамъ растительности умѣреннаго пояса. Съ нимъ древніе германцы соединяли тысячи сказаній и разсказовъ, и подъ нимъ собирались они для совѣщаній и на подвиги.

Въ древнія времена дубовые лѣса покрывали большія пространства и были чаще, чѣмъ въ настоящее время, но и теперь дубы, какъ въ отдѣльности, такъ и въ массахъ, составляютъ красу страны.

Характеръ мужественности, самостоятельности и строгаго достоинства, обусловливается удивительною гармоніею въ строеніи ствола и распредѣленіи зелени. Старые, посѣдѣвшіе громадные его стволы покрыты неровною, растреснутою корою и поддерживаютъ вѣтви, изогнутыя то круто, то изящно волнообразнымъ очертаніемъ и блестящею сочною зеленою окраскою, малоподвижны, ибо держатся на короткихъ черешкахъ и составляютъ легкія массы, сквозь которыя виднѣется лазурь небесъ и проникаетъ лучъ солнца, что придаетъ упрямой силѣ ствола удивительную мягкость; и все при умѣстной обстановкѣ очаровываетъ душу. Взгляните на долину, и группы дуба, озаренныя золотымъ лучомъ вечерняго солнца, придадутъ душѣ силу и въ то же время пробудятъ самыя нѣжныя чувства. Но если грозная туча, въ сопровожденіи рева бурь и сверканіи молній, несется надъ вѣковыми исполинами, ваша грудь расширится и вы почувствуете въ себѣ силу, вдохновитесь упорнымъ, всепобѣждающимъ мужествомъ.

Липа (philura tula) сближается наиболѣе съ дубомъ по своему характеру, ибо соединяетъ съ громадностію изящную, пирамидальную или шарообразную корону; форма же ствола менѣе угловата и жестка, и вѣтви восходятъ, подъ острыми углами, кверху. Она, вмѣстѣ съ дубомъ, составляетъ лучшую красу лѣсовъ въ странахъ умѣренныхъ, ибо громадный стволъ украшенъ сердцевидными, весьма подвижными листьями, придающими всему неопредѣленность очертанія; между тѣмъ какъ изобильная зелень составляетъ прекрасныя, рѣзко ограниченные массы, прорѣзанныя густыми тѣнями, такъ что корона ея беспорно есть изящнѣйшая между всѣми лиственными деревьями, и ни одна порода этого пояса по соединяетъ въ такой степени достоинства съ изяществомъ.

Букъ (buxus fagus) предпочитаетъ равнины, низкія долины, склоны горъ. Онъ образуетъ обширные и до того густые лѣса, что влажная почва ихъ покрывается развѣ только мхомъ, а другія растенія погибаютъ отъ недостатка свѣта. Стволъ его, покрытый серебристою корою, подымается часто на 50—60' и затѣмъ уже производитъ вѣтви. Лишаи рѣдко покрываютъ поверхность его твердаго ствола и все дерево производитъ впечатл ѣніе строгой силы, не представляя однако той изящной короны, которая составляла красу, липы. Вѣтви здѣсь отходятъ подъ острыми углами, но потомъ принимаютъ дугообразное или почти горизонтальное направленіе, образуя корону, обильная зелень которой лишена изящества распредѣленія, столь отличительнаго для липы. Этому характеру дерева соотвѣтствуютъ и широкіе эллиптическіе, темнозеленые листья, края которыхъ слабо зазубрены. Буковые лѣса напоминаютъ собою готическіе своды.

Вязъ или ильмъ (ulmus) мягче бука и занимаетъ какъ бы средину между послѣднимъ и липой. Онъ встрѣчается чаще уединеннымъ, чѣмъ въ массахъ. Его высокій, сильный стволъ покрытъ неровной, растреснутой корою и, по способу развѣтвленія, напоминаетъ липу, не представляя однако изящной группировки послѣдней; листья же сухи, зубчаты и имѣютъ нѣчто сходное съ дубомъ.

Къ нѣжнымъ формамъ принадлежатъ между нашими деревьями тополь и береза. Немногіе только виды перваго участвуютъ въ образованіи лѣсовъ: обыкновенно встрѣчаемъ мы тополи вдоль береговъ рѣкъ и однообразными рядами при дорогахъ.

Изъ видовъ тополя участвуетъ осина въ образованіи лѣсовъ, составленныхъ главнымъ образомъ изъ бука, клена, березы и другихъ породъ. Это стройное дерево быстро удлняняется, возвышаясь надъ другими породами и даже надъ медленно растущимъ букомъ. Впрочемъ, ни въ строеніи коры, ни въ жидкой, разбросанной зелени, ни въ формѣ ствола, покрытаго бѣдною корою, не выражается опредѣленнаго характера и только чрезвычайная подвижность ромбоидальныхъ листьевъ, держащихся на длинныхъ, съ боковъ сдавленныхъ, черешкахъ и шелестящихъ при малѣйшемъ вѣтеркѣ, производитъ невольное въ душѣ трепетаніе, подобное зелени этого дерева.

Береза (betula alba) нѣжнѣе предъидущихъ породъ и составляетъ въ Россіи прекрасные большіе лѣса. При свободномъ ростѣ она достигаетъ значительныхъ размѣровъ и бѣлый, только при основаніи растрескавшійся, стволъ отличаетъ ее отъ всѣхъ другихъ лѣсныхъ породъ. Слабыя, обвислыя вѣтви не густой короны представляютъ легкіе, дугообразные изгибы и вмѣстѣ съ длинно-черешчатыми, треугольными, подвижными листьями придаютъ дереву видъ дикости. Береза радуетъ насъ весною, когда пріятная пахучая зелень молодыхъ ея листьевъ является первымъ даромъ пробуждающейся природы; осенью же она, своею раннею, яркою желтизною, первая намъ напоминаетъ, что природа готовится ко сну.

Остальныя породы, участвующія въ образованіи лѣсовъ, какъ кленъ ясень и др., не представляютъ опредѣленно выраженнаго характера; онѣ, впрочемъ, являются уединенно, рѣдко небольшими массами.

Ива (salix caprea) и ольха участвуютъ не только въ составленіи лѣсовъ, сколько въ украшеніи луговъ. Ива сопровождаетъ воды, слѣдуя за изгибами ручья и отражая въ немъ свою кудрявую зелень. Она вѣрный спутникъ человѣка и составляетъ неизбѣжное звено въ воспоминаніяхъ сельской жизни. Отъ постояннаго обрыванія принимаетъ она, однако въ близости человѣка, изувѣченный видъ; но если остается невредимою, то образуетъ огромныя деревья, зелень которыхъ очень красива. Мягкость дерева обусловливается преимущественно тонкими, гибкими вѣтвями.

Ольха (alnum), подобно мнѣ, сопровождаетъ ручьи, украшая луга своими черноватосѣрыми стволами, темною, сочною зеленью и стройною опредѣленностію формы. Но человѣкъ и ее часто изувѣчиваетъ, лишая лучшихъ вѣтвей и вершины. Это дерево выражаетъ веселую простоту и производитъ на насъ, особенно въ началѣ осени, благотворное, успокоительное впечатлѣніе.

Сосна (pinus). Хвойныя породы составляютъ въ сѣверныхъ частяхъ умѣреннаго пояса вѣчнозеленые лѣса, которые, при выраженіи неподвижности и пасмурнаго величія, привлекаютъ наши взоры зимою, или при особенномъ настроеніи души. Первое мѣсто занимаетъ между ними сосна (pinus), напоминающая болѣе другихъ южноевропейскую пинію. Корона изъ горизонтальныхъ, нѣсколько повислыхъ вѣтвей, образуетъ голубовато-зеленый, нѣсколько сдавленный куполъ, начинающійся часто на высотѣ 80'; остальная же часть стройнаго ствола безъ вѣтвей. Чешуистая кора этого дерева свѣтлокраснобураго цвѣта. Сосна нисколько но лишена красоты и представляетъ, при благопріятныхъ обстоятельствахъ, формы, производящія весьма пріятное впечатлѣніе, особенно въ сопровожденіи болѣе свѣтлой зелени лиственныхъ породъ, или вблизи сочнозеленыхъ луговъ. Чувство печальной пустоты вызывается однако, если сосновые лѣса сплошь покрываютъ песчаныя равнины; а пространство между стволами густо наполнено верескомъ, голубикою и черникою.

Ель (abies) образуетъ темные лѣса въ средней Европѣ и по горамъ южной. Это высокое дерево напоминаетъ кипарисъ и подобію послѣднему имѣетъ видъ унылый и пасмурный. Прямой, бѣловатосѣрый стволъ ея поддерживаетъ темнозеленую корону изъ горизонтальныхъ или обвисшихъ вѣтвей Ель, не смотря на впечатлѣніе грусти, укрѣпляетъ духъ. Она своею короной не производитъ пріятнаго чувства, но своимъ пріятнымъ, высокимъ ростомъ возвышаетъ душу и придаетъ ей силу упорства, а не веселой энергіи.

Злаки (gramineae). Луга, смѣняющіеся лѣсами и покрытые разнообразными цвѣтами и злаками, производятъ веселое впечатлѣніе. Ихъ пріятная зелень волнуется при малѣйшемъ вѣтрѣ. Если же обширныя равнины покрыты исключительно почти злаками, то производятъ чувство безутѣшнаго одиночества, доходящее въ безпредѣльныхъ степяхъ и преріяхъ до угнетающаго унынія.

Поля съ зерновымъ хлѣбомъ еще однообразнѣе луговъ, такъ какъ человѣкъ тщательно удаляетъ отъ нихъ всякій посторонній цвѣтокъ и хотя много говорятъ и поютъ о волненіи золотыхъ колосьевъ, но истинно изящнаго впечатлѣнія эти поля произвести не могутъ. Между лѣсами и лугами производятъ они успокоительное чувство матеріальнаго обеспеченія, но не могутъ удовлетворить человѣка въ минуты мягкой чувствительности.

Злаки, ограничивающіеся на сѣверѣ вышиною въ 1 или 1 ¹/₄ сажени, въ среднихъ полосахъ Германіи и въ Малороссіи доходящіе до 2 и 3 саженъ, въ Италіи отъ 3 до 6 (напримѣръ итальянскій тростникъ), подъ тропиками имѣютъ высоту отъ 8 до 13 саженъ; но подъ этими гигантскими злаками разумѣются не злаки пампасовъ или даже льяносовъ, служащіе естественнымъ кормомъ для дикихъ лошадей и рогатаго скота, а злаки, окружающіе дѣвственные лѣса и составляющіе вокругъ нихъ непроницаемую чащу. Наружные, густые тростники ихъ имѣютъ толщину гусинаго пера, далѣе — стеариновой свѣчи, еще далѣе человѣческой руки, а въ самой срединѣ, стебли стоятъ прямо и высоко, въ толщину небольшой мачты или молодого сосноваго дерева, какъ напримѣръ бамбуки.

Между всѣми растеніями, по своей пользѣ для человѣка, первое мѣсто занимаютъ именно злаки, и человѣкъ почти исключительно можетъ существовать ими, что и доказывается примѣромъ жителей Остъ-Индіи, которымъ религія запрещаетъ употребленіе животной пищи. Растущіе на поляхъ хлѣба, какъ-то: рожь, ячмень, конопля, гречиха, пшеница, маисъ, горохъ, бобы, рисъ суть самые употребительные и всѣмъ извѣстные злаки, которыми питается человѣкъ, раздѣляя пользованіе ими съ животными; себѣ беретъ онъ лучшую часть — плоды или зерна, а имъ уступаетъ стебли или солому.

Сообразно съ климатомъ странъ, питательными свойствами злаковъ, потребностями и образованностію жителей, эти растенія бываютъ распространяемы болѣе и менѣе. Аравія, Африка, Мадагаскаръ, Индія, Китай, Японія знаютъ одинъ только, злакъ — рисъ, драгоцѣнный плодъ котораго, изготовляемый различными способами, почти изгналъ всѣ другіе злаки, а лѣнивые жители теплыхъ странъ и не помышляютъ о разведеніи другихъ, когда природа и безъ того ни въ чемъ имъ не отказываетъ: но уже въ сѣверной Африкѣ, на ряду съ рисомъ, появляются маисъ и кукуруза. Впрочемъ, и въ теплыхъ странахъ, наприм. въ Каролинѣ, гдѣ населеніе хорошо образовано и лѣность покоряется требованіямъ разума, воздѣлываются всѣ роды хлѣбныхъ растеній. Въ средней Европѣ, въ Турціи, Малой Азіи и Персіи преобладаетъ пшеница; въ Италіи, Испаніи и Греціи къ пшеницѣ присоединяется кукуруза, что повторяется и въ Америкѣ. Самое распространенное и питательное мучнистое растеніе рожь воздѣлывается въ средней Германіи, въ Норвегіи, южной Швеціи, во всей Европейской Россіи, исключая далекаго сѣвера, и преимущественно въ средней ея полосѣ, въ черноземныхъ губерніяхъ.

Хотя большая часть растеній ограничена извѣстными областями, но многія и особенно существенно необходимыя для человѣка, обладаютъ большою способностію приспособленія къ климату и мѣстности, переходя далеко за естественные предѣлы, указанные природой.

Полагаютъ, что первоначальной родиной пшеницы и ржи были Персія и Татарія, а овса Кавказъ, вообще же, по давности употребленія ихъ человѣкомъ, нельзя съ точностію прослѣдить ихъ происхожденіе. Полярнымъ предѣломъ пшеницы почитается 57°, а съ другой стороны, въ жаркомъ поясѣ, она произрастаетъ не иначе, какъ на извѣстной высотѣ надъ моремъ. Пшеница и ячмень успѣшно произрастаютъ при Кумберлендъ-Гаусѣ въ сѣверной Америкѣ, подъ широтою 54°, а въ Хили и Перу она находится на высотахъ между 8,500 и 10,000 футовъ.

На большой высотѣ она произрастаетъ уже плохо, за исключеніемъ развѣ береговъ озера Титикаки, гдѣ бываютъ хорошіе урожаи пшеницы и ячменя, потому что эта мѣстность хорошо защищена высокими горами отъ вліянія холодныхъ вѣтровъ.

Ячмень, рожь и овесъ отличаются наибольшею выносимостію климата. Такимъ образомъ, первый растетъ на самыхъ сѣверныхъ предѣлахъ Норвегіи, въ Архангельской губерніи, у Бѣлаго моря, на островахъ Фареръ, не говоря уже о Мурманскомъ берегѣ сѣвернаго океана, гдѣ климатъ гораздо мягче; онъ не растетъ лишь въ Исландіи. Въ Сибири предѣлъ его 58 и 59° сѣверной широты.

Предѣлъ ржи не восходитъ далѣе 67°, а овесъ, мало даже извѣстный не только въ южной, но даже и средней Европѣ, воздѣлывается въ обширныхъ размѣрахъ на сѣверѣ до 65°.

Маисъ и просо разводятся по всей средней Европѣ между 43 и 47 параллелями и составляетъ главнѣйшій родъ пищи для государствъ южной и средней Европы, а также Африки, Индіи и Америки.

Гречиха воздѣлывается въ сѣверной Европѣ, Сибири и средней Азіи. Послѣдняя почитается ея родиною, откуда она появилась въ Европѣ съ XV столѣтія.

Рисъ, одинъ изъ самыхъ употребительнѣйшихъ и древнѣйшихъ злаковъ на земномъ шарѣ, служитъ пищею для народовъ, живущихъ въ мѣстностяхъ экваторіальныхъ, приблизительно до 44 или 45 параллели какъ въ ту, такъ и въ другую сторону. Онъ требуетъ странъ теплыхъ (не менѣе +18 по Р.) и притомъ влажныхъ. Изъ всѣхъ злаковъ, вообще способныхъ приспособляться къ другому климату и видоизмѣняться въ разновидности отъ вліянія почвы и климата, рисъ наиболѣе одаренъ этою способностію и только на одномъ Цейлонѣ насчитываютъ до 160 его разновидностей. Къ тропическимъ хлѣбнымъ растеніямъ принадлежатъ: ямсъ (dioscorea), квиноа (chenepodium quinoa), маніокъ (manihot utilissima), бататы (batatas edulis Choisy).

Злаки составляютъ огромное семейство, заключающее болѣе 3,000 разновидностей и распространенное, какъ замѣчено выше, по всей землѣ. Одна Россія содержитъ болѣе 350 видовъ. Это большею частію травянистыя.

Ячмень (hordeum vulgare) разводится какъ озимый хлѣбъ въ сѣверныхъ странахъ. Мука изъ ячменя идетъ не столько на печеніе хлѣба, сколько на изготовленіе перловой крупы, солода и на пивовареніс.

Рожь (secale cereale) составляетъ важнѣйшее зерновое растеніе средней и сѣверной Германіи и средней Россіи. Темнаго цвѣта мука, приготовляемая изъ ржи, содержитъ много клейковины (питательнаго азотистаго вещества) и даетъ здоровый и питательный черный хлѣбъ.

Овесъ (avena sativa) созрѣваетъ въ сѣверныхъ и довольно холодныхъ странахъ, довольствуясь скудною почвою и на высокихъ горахъ: хлѣбъ изъ овсяной муки грубъ, но даетъ другія здоровыя и питательныя кушанья. Изъ него приготовляютъ толокно, овсяную крупу, муку. Болѣе же всего идетъ на кормъ лошадей.

Просо (panicuni miliaceum) родомъ изъ Индіи, но разводится теперь во всѣхъ теплыхъ странахъ Европы.

Пшеница (triticum vulgare) составляетъ главное зерновое растеніе южной Европы, но разводится въ большомъ количествѣ и въ Россіи и въ Германіи, пшеница даетъ очень мелкую, бѣлую и питательную муку, идущую на печеніе бѣлыхъ хлѣбовъ и для другихъ цѣлей Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, вмѣсто обыкновенной пшеницы, разводятъ полбу (triticum spelta). Мука изъ нея на видъ лучше, чѣмъ изъ обыкновенной пшеницы.

Маисъ или кукуруза (zea mays), родомъ изъ теплой части Америки, но разводится въ южной Европѣ и южной Россіи. Сѣмена этого растенія содержатъ до 80 процентовъ крахмала, отчего употребляются въ пищу и на приготовленіе муки.

Рисъ (oryza sativa), родомъ изъ южной Азіи и именно Остъ-Индіи. Теперь разводится въ южныхъ Соединенныхъ Штатахъ и въ южной Европѣ. Сѣмена содержатъ много крахмалу, но мало азотистыхъ веществъ, а потому негодны для печенія: рисъ составляетъ главнѣйшую пищу большей половины рода человѣческаго, но менѣе питателенъ, чѣмъ другіе хлѣба.

Западная Азія и именно Сирія и Малая Азія составляютъ въ растительности переходную область между умѣреннымъ и тропическимъ поясами. Европа одолжена этимъ странамъ многимъ изъ лучшихъ своихъ растеній, плодовъ и цвѣтовъ. Акація, олеандръ, сирень, вишня и миндальное дерево ведутъ свое начало изъ Малой Азіи; Персія считается отечествомъ розы, грецкаго орѣха, огурцовъ, дынь, персиковъ, гіацинтовъ; Арменія — винограда и абрикосовъ; Сирія — смоковницы, финиковой пальмы, масличнаго дерева, дамасской розы, шелковицы. Въ этихъ странахъ, болѣе защищенныхъ отъ вліянія холодныхъ вѣтровъ, появляются изрѣдка тропическія формы, какъ сахарный тростникъ, пальмы, асклепіады и апациніи, а также водяное растеніе пелюмбій (nelumbium speciosum); листья этого прекраснаго растенія имѣютъ до 2 футовъ ширины и украшаются душистыми розовыми цвѣтами. Это весьма рѣдкое растеніе, родомъ изъ Индіи, растетъ неподалеку отъ Астрахани, какъ особое исключеніе.

Песчаныя, глинистыя и солончаковыя безплодныя равнины Персіи покрыты большею частію сорными, колючими травами, но Ларистанъ имѣетъ на склонахъ своихъ горъ густые и обширные дубовые лѣса. Въ долинахъ растутъ группами чинары, черешни, яворы. Вблизи Шираса огромныя мѣстности покрыты самыми роскошными розовыми садами, почему вся эта мѣстность получила названіе сада розъ. Афганистанъ, въ долинахъ своихъ безплодныхъ горъ, производитъ безсѣмянныя гранаты, тамарисы, акаціи и финиковую пальму. Долины безводныя, близко подходящія къ Индіи съ запада, переполнены колючими безлистными деревьями, безобразными молочаями и колючими акаціями. За тѣмъ обширная область Гиммалаевъ соединяетъ въ себѣ всѣ фазы, всѣ оттѣнки растительнаго царства. Тутъ, отъ снѣжной линіи до подошвы хребта, ботаники встрѣчаютъ все: и лишаи и мхи, и дремучіе хвойные лѣса, и европейскія породы умѣреннаго пояса, и орѣхи, и фруктовыя деревья, и шелковицы, и тропическія формы, какъ пальмы, соленое и красное дерево. Здѣсь соединяются формы и индійскія, и европейскія, и американскія.

Умѣренныя страны Азіи: Монголія, Манчжурія, Японія и сѣверный Китай имѣютъ своеобразную растительность. Въ Китаѣ самое отличительное растеніе есть чай (thea), по китайски ча.

Чайное дерево, или точнѣе, чайный кустъ распространенъ въ большомъ изобиліи на юго-востокѣ Азіи, и Китай не одинъ обладаетъ этимъ драгоцѣннымь растеніемъ. Оно находится также въ Тибетѣ, въ Аннамской и Бирманской имперіяхъ, Кохинхинѣ, Авѣ, но тамъ онъ находится въ дикомъ состояніи и не имѣетъ вовсе тѣхъ качествъ, которыя сдѣлали его любимымъ напиткомъ для каждаго, даже бѣднаго семейства. Только чай японскій имѣетъ еще право соперничать съ китайскимъ. Еъ Китаѣ плантація чаевъ доведена до высочайшаго совершенства, и китайскій чай такъ хорошъ потому, что давно уже выведенъ изъ дикаго состоянія; точно также, какъ садовыя яблоки и другіе плоды, по тонкому и нѣжному ихъ вкусу, не подлежатъ сравненію съ дикими. Китайцы разсаживаютъ чай отдѣльными кустами и тщательно подрѣзываютъ его верхушки и длинные ростки, чтобы не ослаблять растенія новыми побѣгами и чтобы сосредоточить въ немъ лучшіе его соки и ароматъ. Листья чайнаго растенія темно-зеленаго цвѣта съ блѣдно-розовыми цвѣтками. Названія же чернаго, зеленаго, желтаго, жемчужнаго чая вовсе не указываютъ на различіе породъ и зависятъ единственно отъ различныхъ способовъ сниманія и сушенія. Количество ежегодно вывозимато чая, изъ одной Кантонской гавани, простирается до 120,000 пудовъ.

Качество чая зависитъ много отъ того, когда его собираютъ; раннею весною, когда на чайныхъ кустахъ появляются первые молодые листочки, сборъ ихъ даетъ самый нѣжный и ароматическій чай; лѣтніе развившіеся листья значительно уступаютъ ему своими качествами, а осенью загрубѣлые и жесткіе листья даютъ уже самый простой и дешевый сортъ. Лучшія породы чая растутъ въ провинціяхъ Фу-Кіанъ и Сонъ-Ло. Самый дорогой сортъ чая извѣстенъ подъ именемъ Пак-хо или Пекое (что значитъ бѣлый пухъ); онъ состоитъ изъ первыхъ побѣговъ лиственныхъ почекъ молодыхъ растеній; но этотъ чай никогда не достигаетъ Европы, оставаясь достояніемъ императорской фамиліи и высшихъ правительственныхъ лицъ Китая. Тамъ онъ извѣстенъ также подъ именемъ чая драконовыхъ садовъ или императорскаго, который никогда не находился у насъ въ продажѣ, не взирая на всѣ публикаціи чайныхъ магазиновъ, объявляющихъ это для своихъ выгодъ и расчитывающихъ на легковѣріе своихъ покупателей.

За чаемъ, въ китайской флорѣ, слѣдуетъ упомянуть еще три свойственныхъ ей растенія: ревень (rhea), употребляемый въ медицинѣ, какъ лекарство; корень его жолтый съ красными побѣгами. Хотя это растеніе находится и въ Тибетѣ, но тибетскій ревень далеко уступаетъ китайскому въ цѣлебныхъ свойствахъ, а потому и цѣнится гораздо дешевле. Душистое камфарное дерево (hydrangea) весьма красивое на видъ, имѣетъ также большое лекарственное значеніе и освобождаетъ всѣмъ извѣстную камфару (camphora), употребляемую въ медицинѣ; сальное или восковое дерево (stillingia sebifera) имѣетъ листья серцевидные краснаго цвѣта. Кора его гладкая. Плоды же, по виду, похожи на каштаны, съ тремя зернами или орѣхами внутри. Бѣлое вещество, окружающее ядро, имѣетъ качество сала, его плотность, цвѣтъ и даже запахъ. Китайцы дѣлаютъ изъ него свѣчи, которыя могли бы быть также чисты, какъ и наши, если бы они умѣли очищать это вещество, какъ очищается животное сало. Китайская роза (hibiscus rosa sinensis) извѣстна въ лучшихъ садахъ Европы своей роскошной красотою.

Характеристическое для Японіи растеніе камелія (camellia japonica) составляетъ одно изъ лучшихъ украшеній европейскихъ садовъ, и въ Парижѣ, въ jardin des plantes, доходитъ до 25' въ вышину и отличается красотою зелени и цвѣтовъ. Оно перенесено въ XVII столѣтіи въ Европу іезуитомъ Камелли, отъ котораго и получило свое названіе. Древовидныя японскія камелія тянутся по берегамъ Нипона и Матсмая чуть не цѣлыми лѣсами. Великолѣпный и красивый вѣнчикъ камеліи походитъ на розу и бываетъ различныхъ цвѣтовъ. Махровые цвѣты камеліи бываютъ и бѣлые, и розовые, и темпофіолетовые, и ярко и темно красные, и оранжевые, и желтые, и, наконецъ полосатые на темпомъ или свѣтломъ фонѣ. Кромѣ камелій, японскіе прибрежные лѣса красуются вели колѣнными и стройными софорами, у которыхъ, на прямомъ и высокомъ стволѣ, раскинута роскошная зеленая корона, спускающаяся чудною зеленью, въ видѣ лиственной бахрамы; при этой отвислости вѣтвей и листьевъ, съ которыхъ сбѣгаетъ дождь тонкими, струйками и самое растеніе называется плакучею софорою.

Въ Монголіи и Манчжуріи растутъ семейства крушиновыхъ и жимолостныхъ и до того многочисленны, что придаютъ особый характеръ странѣ. Въ смѣси съ этими растеніями и розами растутъ азаліи, покрытыя цвѣтами ослѣпительной яркости и красоты.

Въ тепломъ, умѣренномъ климатѣ; Америки, т. е. въ среднихъ и сѣверныхъ провинціяхъ Соединенныхъ Штатовъ, флора принимаетъ особый видъ и къ сѣвернымъ растеніямъ примѣшиваются многочисленные кустарники съ широкими, лоснящимися листьями и блестящими цвѣтами, каковы катальны (catalpa), гибиски (hibiscus) и маньоліи (magnolia). Большелистная маньолія и тюльпанное дерево наиболѣе отличаются передъ всѣми своею красотой, блескомъ листьевъ и цвѣтомъ. Тюльпанное дерево (liliodendron) бываетъ вышиною до 18 саженъ. Въ этомъ же климатѣ растетъ длиннохвойная американская сосна (pinus rigida) большими лѣсами и величественная, изъ породы елей, пирамидальная Вашингтонія, которая для наглядности изображается здѣсь на прилагаемомъ рисункѣ. На болотистой почвѣ южныхъ американскихъ штатовъ растутъ гигантскіе американскіе кипарисы (taxodium distichum), болотные дубы (querens prinos discolor) и болотные орѣшники (juglans palustris). Также великолѣпныя водяныя растенія какъ нелумбій (nelumbium luteum); и особенно замѣчательная мимоза мухоловка (dionaea muscipula).

Къ замѣчательнымъ хвойнымъ растеніямъ Америки принадлежатъ гиганты мѣстной растительности: стройная веллингтонія (wellingtonia) и пирамидальная вашингтонія или американская ель (wachingtonia). Оба колоссальныя дерева составляютъ истинную красу лѣсовъ. Могущественное величіе этихъ двухъ царей лѣсной растительности таково, что даже дикія племена индійцевъ питаютъ къ нимъ религіозное благоговѣніе и не рѣдко совершаютъ свои языческіе обряды подъ широкой и прохладной тѣнью вашингтоній и веллингтоній.

Къ западу отъ этихъ пространствъ, по въ томъ же тепломъ климатѣ, представляютъ не менѣе чудное явленіе въ растительномъ мірѣ саванны или преріи рѣки Миссиссиппи по своей неизмѣримой громадности и свѣжей волнующейся зеленя. Эти знаменитыя травянистыя степи сѣверной Америки уступаютъ первенство лишь однимъ льяносамъ тропической Америки. Еще далѣе, на западъ къ Калифорніи, сново тянутся хвойные лѣса, которые, хотя гораздо рѣже и менѣе разнообразны лѣсовъ восточной половины, но за то экземпляры деревъ гораздо крупнѣе; есть даже такіе, которые достигаютъ высоты 30 саженъ. Между породами этихъ хвойныхъ лѣсовъ особенно замѣчательна, такъ называемая, лаберціанова сосна (pinus labertiana), а мамонтово дерево или веллингтонія (sequoa gigantea) доходить до высоты 45 саженъ. Между кустарными, ягодными растеніями сѣверной Америки надо упомянуть смородину, которая имѣетъ въ этой полосѣ Америки свое настоящее отечество. За тѣмъ извѣстные всякому американскіе орѣхи съ множествомъ различныхъ видовъ; за ними слѣдуютъ: чиказовая слива, папаія (сагіса papaya), красная шелковица (morns rubra), также весьма похожій на нашу сливу плодъ (diospyrus). Далѣе къ югу, приближаясь къ поясу близтропическому, начинаютъ постепенно появляться низкорослыя пальмы (chamaerops humilis) и воздушныя растенія, свѣшивающіяся съ вѣтвей лѣсовъ.

Подобію теплому климату сѣверной Америки, находится соотвѣтствующая ему полоса по ту сторону экватора въ южной Америкѣ, гдѣ тянутся обширные пампасы, такія же травянистыя степи Ла-Платы и Буеносъ Айреса, какъ и саванны, въ долинѣ Миссиссиппи. Воды, стекающія съ Андесовъ, производятъ на нихъ топи и лагуны, покрытыя водяными растеніями; послѣ разлитія водъ въ пампасахъ остается плодотворный илъ, на которомъ возрастаютъ сочныя и душистыя травы.

Характеристику этихъ степей составляютъ густой клеверъ и чертополохъ, завезенный сюда изъ Европы и Африки, а тальковыя равнппы Патагоніи покрыты низкорослыми колючими кустарниками, составляющими отличительную черту всѣхъ пустынь. По склонамъ хилійскихъ и патагонскихъ Андесовъ растутъ большіе лѣса араукарій (araucaria imbricata). Это высокое и красивое хвойное растеніе съ шишками, величиною съ голову ребенка, доставляетъ туземцамъ большую часть ихъ пищи. Увѣряютъ, что плоды одного большого дерева могутъ прокармливать въ теченіи года семейство до 18 человѣкъ. Плоды араукаріи содержатъ въ себѣ до 300 зеренъ, въ родѣ миндалей, и не только служатъ пищею, но и лакомствомъ, какъ туземцамъ, такъ и европейцамъ. Въ этомъ же климатѣ воздѣлывается на Андесахъ картофель, воздѣлывавшійся тамъ еще, во времена открытія этой части свѣта. Лучшіе сорты этого растенія соотвѣтствуютъ наиболѣе высотѣ отъ 9800 до 13000 футовъ надъ уровнемъ моря, а въ Европѣ, куда привезенъ онъ въ концѣ XVII столѣтія, въ Швейцарскихъ альпахъ, на высотѣ 4800 футовъ. На равнинахъ жаркихъ странъ онъ почти совсѣмъ ме удается, на сѣверѣ же, далѣе юговосточныхъ окраинъ Исландіи, не растетъ. Въ XVI столѣтіи и именно въ 1586 году картофель пріобрѣлъ между питательными растеніями Европы окончательныя права гражданства, когда, сэръ Вальтеръ Ралей, привезя его изъ Виргиніи въ значительномъ количествѣ, началъ разводить въ Англіи.

Между 38 и 45 параллелями южной широты, Хили покрыта густыми и пространными лѣсами изъ множества красивыхъ и стройныхъ древесныхъ породъ съ гладкими и яркоцвѣтными стволами, перепутанными разными вьющимися растеніями и паразитами; но ползучія и вьющіяся растенія, являющіяся въ дѣвственныхъ лѣсахъ тропической Америки, въ видѣ роскошныхъ ліанъ, въ этомъ поясѣ еще далеко не достигаютъ того развитія и проявляются скромными плющами, дикимъ виноградомъ, павилиціею, бобовыми и подобными растеніями, служащими частію для убранства павильоновъ и бесѣдокъ, а частію всползающими на изгороди и заборы безъ всякаго старанія человѣка. Часто подобныя растенія, какъ полевые вьюнки, заглушаютъ на поляхъ посѣянные хлѣба. Флора хилійскихъ Андесовъ, на высотѣ 9000 футовъ, при мягкости климата въ нѣкоторыхъ долинахъ, какъ напр. Антуко, подходитъ къ характеру близтропическому. Тамъ съ обыкновенными альпійскими породами перемѣшиваются блестящія орхидеи и другія ярко разцвѣченныя, душистыя растенія. Сѣвернѣе, съ приближеніемъ къ близтропическому климату, появляются уже древовидные папоротники, гибкія деревянистыя растенія, обвивающія стволы большихъ деревъ до высоты 30 футовъ и даже кое гдѣ пальмы.

По мѣрѣ приближенія къ экватору, теплый климатъ принимаетъ все болѣе и болѣе характеръ тропическій; тутъуже часто появляются: пальмы, дикадеи, драцены и безпрерывные папоротники; по близкому сходству флоры настоящаго тропическаго климата, этотъ поясъ называется близтропическимъ и заключаетъ въ себѣ главнымъ образомъ породы лавровыхъ и миртовыхъ растеній. Этотъ благословенный поясъ имѣетъ только одномѣсячную зиму и самый мягкій климатъ. Онъ доходитъ до 34° широты и обнимаетъ: Мексику, среднюю Америку, Вестъ-Индію, Канарскіе острова, сѣверныя части Африки и Остъ-Индіи, Персію и среднюю часть Небесной Имперіи. И этотъ поясъ, подобно тропическому, покрыта вѣчною зеленью. Изъ растительныхъ семействъ, характерныхъ для тропическихъ странъ, попадаются здѣсь только отдѣльные представители. Пальмы и древовидные папоротники достигаютъ здѣсь границъ своего распространенія: изъ нихъ встрѣчаются только немногія породы, какъ то: финиковая пальма и нѣкоторыя другія. Лѣса здѣсь представляютъ еще нѣкоторое разнообразіе, но мѣстами уже попадаются лѣса, составленные преимущественно изъ одной только породы, какъ напр. въ Африкѣ и Новой Голландіи. Изъ семействъ, опредѣляющихъ растительный характеръ этого пояса, особенно важны миртовыя, лавровыя, протейныя, вересковыя и маньоліевыя.

Хотя Австралія вообще и не отличается большими лѣсами, однако южная колонія Викторія, называемая также Австраліей Счастливой, представляетъ образцы такой гигантской растительности, которая можетъ показаться баснословной и которая однако же опредѣлена самыми точными измѣреніями. Высочайшія, найденныя тамъ деревья, принадлежатъ къ семейству эвкалиптовъ и имѣютъ 172, 180 и 205 аршинъ въ вышину, при объемѣ ствола отъ 22 до 33 аршинъ. Деревья эти такъ велики, что въ стволы ихъ могутъ одновременно въѣхать три всадника и свободно повернуться тамъ. Высочайшія въ мірѣ зданія, каковы Хеопсова пирамида, Страсбургскій или Кельнскій соборъ, если бы находились въ такомъ лѣсу, то за громадными деревьями, ихъ не было бы видно (см. путешествіе Митчеля). Отличительную черту австралійскихъ лѣсовъ составляютъ мангровыя деревья, растущія преимущественно по берегамъ рѣкъ и вообще на сырыхъ и болотистыхъ мѣстахъ. Эти деревья отличаются вилообразными корнями. Лѣса Новаго Южнаго Валлиса и Квинсленда богаты также роскошными древовидными папоротниками.

Хвойные лѣса Австраліи нигдѣ не украшаются ни соснами, ни елями, но за то богаты даммарами, араукаріями и южными пиніями. Два послѣднія растенія чрезвычайно красивы и оригинальны.

Хлѣбныхъ растеній, въ родѣ европейскихъ, совсѣмъ нѣтъ, такъ что поселившіеся европейцы должны были пересадить многія растенія изъ Европы, какъ напр. рожь, пшеницу, картофель, кукурузу и т. п. Только въ Новой Зеландіи растетъ, такъ называемый, новозеландскій ленъ или формій, похожій на европейскій, но гораздо грубѣе послѣдняго, за то дающій очень крѣпкія волокна.

Изъ всѣхъ австралійскихъ острововъ Новая Зеландія отличается своими многочисленными лѣсами, которые гуще и пышнѣе, чѣмъ гдѣ либо въ Австраліи и по опушкѣ обыкновенно бываютъ окаймлены плакучими акаціями.

Ауклендскіе острова, лежащіе въ бурномъ океанѣ, къ югу отъ Новой Зеландіи, покрыты густыми и почти непроницаемыми чащами низкорослыхъ деревьевъ или скорѣе кустарниковъ въ 20 или 30 футовъ высотою, изуродованныхъ сильными вѣтрами съ моря. Въ сѣверномъ полушаріи нѣтъ ничего похожаго на эти кустарники.

Въ лѣсахъ ново-зеландскихъ открыто, между прочимъ, весьма красивое растеніе, похожее на пурпуровую астру и другое вероника съ длинными колосьями не зеленаго, а ярко ультрамариноваго цвѣта. Вообще австралійскія деревья, кромѣ того, что рѣдко растутъ и даютъ мало тѣни, отличаются еще небольшимъ ростомъ; трава за то густа и весьма высока, но растетъ не сплошь, какъ у насъ, а отдѣльными клочьями или пучками съ частыми промежутками обнаженной земли. Между корнями деревьевъ часто растетъ особаго рода раздражающая трава (triodia irritans), которая своимъ иглистымъ пухомъ причиняетъ одно изъ страшныхъ мученій человѣку, если это растеніе прикасается къ голому тѣлу и производить въ немъ раздраженіе. Цвѣты очень большіе и чрезвычайно красивы, но большею частію безъ малѣйшаго запаху; другіе же, наоборотъ, хотя и имѣютъ запахъ, но весьма непріятный.

Сказавъ нѣсколько словъ о растительности близтропическаго пояса Австраліи, нельзя умолчать объ оригинальностяхъ и странностяхъ ея природы, ограничивающейся въ описаніяхъ путешественниковъ лишь ея береговыми полосами или странами, лежащими недалеко вглубь материка, такъ какъ внутренность континента до сего времени почти вовсе неизслѣдована, не взирая на неутомимые труды и самопожертвованіе такихъ знаменитыхъ путешественниковъ, каковы Стюартъ, Кпилей, Гунтъ, Ландсборугъ, Митчель и др. Характеръ флоры по истиннѣ странный и безпримѣрный, и цѣлые порядки ея растеній встрѣчаются только въ ней одной, а роды и виды, изъ растущихъ въ другихъ мѣстахъ, принимаютъ здѣсь необыкновенныя и новыя формы. Если въ другихъ странахъ желѣзки листьевъ находятся на ихъ нижней сторонѣ, то въ Австраліи эти желѣзки находятся на обѣихъ сторонахъ черешковъ, замѣняющихъ листья. Даже травы отличаются отъ травъ другихъ странъ своею замѣчательною мертвенностію, за исключеніемъ англійскихъ владѣній на юго-восточномъ концѣ материка. Еще болѣе удивителенъ контрастъ по двумъ противоположнымъ сторонамъ Торресова пролива; со стороны Новой Гвинеи виднѣются густые и темные лѣса, съ необыкновенной тропической роскошью, а стороны Новой Голландіи флора поражаетъ наблюдателя унылостію, безжизненностію, грустію при сѣромъ мрачномъ цвѣтѣ лѣсовъ, большею частію безлистныхъ.

Растительность австралійская отличается своеобразностію, которой нельзя найти въ другихъ частяхъ свѣта. Эта страна справедливо называется страною парадоксовъ, странностей и капризовъ природы. Напримѣръ: деревья мѣняютъ не листья, какъ вездѣ, а кору; листья на нихъ толстые и жесткіе и торчатъ вверхъ на своихъ вѣткахъ, такъ что даютъ очень мало тѣни, напримѣръ растеніе формій или новозеландскій ленъ; самыя деревья растутъ очень рѣдко и не соединяются въ большіе лѣса. Есть деревья, вовсе неимѣющія листьевъ, а однѣ зеленѣющія вѣтки, напримѣръ, серебристая казуарина.

Въ бразильскихъ лѣсахъ южной Америки, тонкія и гибкія ліаны высоко взбѣгаютъ на пальмы и обхватываютъ ихъ, постоянно подымаясь въ вышину; у австралійскихъ же пальмъ, наоборотъ, длинные и многочисленные побѣги идутъ прямо отъ корней, стелясь по землѣ, которую покрываютъ такою частою сѣткою, что почти пѣта возможности пройіи, чтобы не запутать non.. Отъ этихъ ползущихъ но землѣ растеній идутъ длинные усы, усаженные безчисленными острыми, раздражающими тѣло, иглами. Плоды нѣкоторыхъ деревьевъ похожи на вишни, но имѣютъ ту особенность, что косточки ихъ находятся снаружи плодовъ своихъ, а не внутри, какъ бываетъ въ нашихъ; плоды другихъ деревьевъ похожи на груши, но также отличаются рѣдкою своеобразностію: груши эти сидятъ на своихъ вѣткахъ не острымъ копцемъ, какъ наши, а тупымъ и притомъ очень тверды, такъ что невозможно ѣсть ихъ. Есть семейство манныхъ деревьевъ, которыя, по утрамъ, до солнечнаго восхода, бываютъ покрыты какъ бы хлопьями снѣга; это вещество собираютъ, какъ можно скорѣе, потому что съ восходомъ солнца оно таетъ; говорять, что вкусомъ оно похоже на сливки съ сахаромъ. Есть травянистыя деревья, на верхушкахъ которыхъ, вмѣьями, кусты травы съ бѣленькими или желтенькими цвѣточками. Есть и наоборотъ, то есть тотчасъ у толстаго корня начинаются густые снопы травы, изъ средины которой выходитъ тонкій стволъ, на подобіе колоса съ махровой шишкой на верху. Есть ползучія гуммилаковыя деревья, въ опредѣленные періоды времени выпускающіе изъ себя большое количество гумми или камеди, сокъ которыхъ употребляется въ лекарствахъ, въ краскахъ и лакахъ. Въ австралійскомъ растительномъ мірѣ поражаетъ несоразмѣрностью объема ствола дерево гути-стемъ три. Объемъ его отъ 30 до 60 футовъ, но едва доходитъ стволъ до развѣтвленія и зелени, какъ вѣтви его дѣлаются тонкими, какъ у всякаго дерева. Такую странность первые путешественники приписывали болѣзненному состоянію растенія, но впослѣдствіи убѣдились, что всѣ экземпляры этой породы одинаковы.

Къ разряду такихъ же оригинальныхъ растеній принадлежитъ, такъ называемое, фляжковое дерево. Выходя изъ зелени, оно имѣетъ весьма тонкій стволъ, который быстро расширяется и утолщается на подобіе се рд? ца иш фляжки. Изъ этой толстой фляжки начинаются тонкія и легкія, разбѣгающія ея вѣтки. Мягкую и сочную древесину этого растенія дикіе употребляютъ въ пищу.

Въ юго-западной Австраліи открытъ путешественникомъ Грегори весма красивый видъ конвольвулусасъ многочисленными темнолиловыми цвѣтками, переходящими въ яркій пунцовой у средины. Крахмалистые клубни этого растенія похожи на сладкій картофель и имѣютъ вѣсу во фунту, при весьма пріятномъ вкусѣ. Тамъ же растетъ каменная дыня съ плодомъ величиною въ голубиное яйцо.

Наземныя орхидеи чрезвычайно разнообразны во внѣтропическихъ странахъ Австраліи, а по болотамъ гигантскіе тростники образуютъ цѣлые лѣса, какъ и высокая трава кенгуру. Вмѣсто нашихъ березъ, ивъ, дубовъ, елей и сосенъ, тамъ найдено нѣсколько породъ бука и хвойныхъ деревъ, между которыми первенствуютъ, каурійскія сосны или даммары (dammara australis) и южныя или австралійскія пиніи (pinus australis). Берега Новой Зеландіи окаймлены роскошными деревьями метросидеровъ (metrosideros tomentosa) съ великолѣпными пунцовыми цвѣтами. Какъ ни близка къ Новой Голландіи Тасманія или Новая Зеландія, но непродолжительный переѣздъ чрезъ морскія воды тотчасъ обнаруживаетъ поразительное различіе въ ихъ растительности. Новозеландскіе древо видные папоротники имѣютъ до 120 видовъ, а новозеландскій ленъ (phormium tenax), растущій на горахъ, восхищаетъ зрѣніе блескомъ яркой зелени.

На Норфолькскихъ островахъ, въ Океаніи, красуются величественные лѣса высокой араукаріи (araucaria excelsa), лимонныя деревья (citrus medica), хлѣбное дерево (artocarpus incisa) и акклиматизированный здѣсь капскій крыжовникъ (physalis edulis). Папоротниковъ несмѣтное множество.

По прочимъ островамъ Океаніи распространены кокосовыя пальмы и бананы. Такка (tacca pimiatifida) даетъ аррорутъ, а особый родъ папируса (morus раpyrifera) доставляетъ хорошій матеріалъ для выдѣлки писчей бумаги. Къ самымъ же замѣчательнымъ растеніямъ Океаніи относится упомянутое уже хлѣбное дерево, приносящее по три и по четыре раза въ годъ плоды. Настоящую родину его составляютъ острова Дружбы, Товарищества и Каролинскіе. Отсюда оно вывезено въ Америку и умѣренную Африку, гдѣ хорошо акклиматизировалось.

Изъ банановыхъ породъ, вывезенныхъ на острова Океаніи изъ южной Азіи, особннно извѣстна такъ называемая райская муза (musa paradisiaca), растущая до 34° сѣверной широты. Сладкій, питательный плодъ этихъ деревъ содержитъ въ себѣ въ 44 раза болѣе питательности, чѣмъ картофель, и въ 133 раза болѣе, чѣмъ пшеница, конечно, при одинаковомъ вѣсѣ или одинаковой мѣрѣ. Возвращаясь отъ особенностей австралійскихъ близтропическаго пояса, намъ необходимо припомнить, что онъ обнимаетъ собою не однѣ страны Австраліи, но идетъ довольно широкою полосою по сѣверной Африкѣ и крайнему югу Европы, каковы Гренада въ Испаніи, Сицилія, Калабрія, Апулія, Морея и Кандія.

Окраины южной Европы красуются вѣчнозеленѣющими деревьями и кустарниками. Почти четвертая часть деревянистыхъ растеній никогда вполнѣ не роняетъ своей листвы. Деревья и кустарники юга Европы состоятъ главнымъ образомъ изъ вѣчнозеленаго дуба, кипариса, грабины или бѣлаго бука, каштана, лавра, явора, грецкаго орѣха, цвѣтущей ясени, цареградскихъ стручковъ, фисташковаго дерева, шелковицы, земляничнаго дерева (arbutus unedo), мирты, жасмина. Затѣмъ идутъ уже пальметто и пальмы, олеандры, даже алое и кактусы. Въ гренадѣ рисуются великолѣпные ландшафты, осѣненные стройными пальмами.

За упомянутымъ близтропическимъ поясомъ слѣдуетъ Малая Азія и полоса, идущая чрезъ весь азіятскій материкъ, къ югу отъ высокихъ хребтовъ Азіи, защищающихъ растительность отъ вліянія сѣверныхъ вѣтровъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ эта полоса значительно удалена отъ палящихъ жаровъ экватора. Отличительный характеръ близтропическаго пояса составляютъ, какъ замѣчено выше, миртовыя, лавровыя, протейныя, вересковыя и маньоліевыя растенія.

Миртовыя породы отличаются красотою формъ; ихъ маленькіе, тѣсно стоящіе листья, жестки, съ блестящею поверхностію, по большей части голубовато-зеленаго цвѣта. Онѣ встрѣчаются въ южной Европѣ и на хребтахъ Андесовъ южной Америки, но настоящая ихъ родина есть Новая-Голландія, гдѣ онѣ обусловливаютъ поразительный характеръ растительности страны. Между ними преобладаетъ богатый родъ eucalyptus, породы котораго достигаютъ до 150 футовъ вышины. Особенно грустное впечатлѣніе производится тѣми растеніями, у которыхъ листья получили названіе phyllodia, и у которыхъ пластинка листка имѣетъ, исключительно этимъ породамъ свойственное, вертикальное положеніе, что, при сѣрозеленомъ цвѣтѣ листьевъ, вызываетъ особенное распредѣленіе тѣней и освѣщенія.

Съ миртовыми породами сродны лавровыя по кожистымъ, блестящимъ широкимъ листьямъ. Это большею частію значительныя деревья и только въ болѣе сѣверныхъ странахъ они представляютъ кустарники. Форма ствола, его восходящія вѣтви съ роскошною темною зеленые, возвышаютъ и восхищаютъ душу. Лавръ есть, поэтому, символъ славы и заслуги: вѣнокъ лавровый даруется герою за побѣды, поэту за произведенія его музы, а ученому за дары ума, которыми обогатилъ людей.

Верески. Верески преимущественно африканскія растенія. Они поражаютъ насъ множествомъ своихъ породъ, соединенныхъ на относительно небольшомъ пространствѣ, напр., на южной оконечности Африки ихъ насчитываютъ до 500 различныхъ породъ, представляющихъ, нрибольшомъ изяществѣ, чрезвычайное разнообразіе формъ и красокъ, между тѣмъ какъ единственная порода вереска сѣверной Европы придаетъ характеръ однообразія. Преобладающая, окраска цвѣтовъ есть красная, но она представляетъ всевозможные оттѣнки и переходы; желтый цвѣтъ встрѣчается рѣже, а голубой никогда.

Протейныя покрываютъ особенно многочисленными породами южную Африку и еще болѣе Новую-Голландію. Особенный, имъ свойственный видъ, обусловливается разнобразіемъ формы ствола, серебристою и шелковистою пушистостію нижней стороны листьевъ. Листья ихъ, по формѣ, походятъ на иглы, у нѣкоторыхъ однако они по шире и въ такомъ случаѣ жестки, съ блестящею верхнею стороною, между тѣмъ какъ нижняя сторона пушистая. Цвѣты, разбросанные пучками или кистями между темными или серебристыми листьями, представляютъ, какъ стволъ и листья, поразительное разнообразіе.

Маньоліевыя принадлежатъ къ изящнѣйшимъ породамъ этого пояса; родина ихъ — вѣчнозеленые лѣса Мексики и южныхъ Соединенныхъ Штатовъ.

Стволъ, поднимающійся въ видѣ колонны, достигаетъ у нѣкоторыхъ породъ высоты 100' и поддерживаетъ великолѣпную корону изъ темнозеленыхъ, большихъ, блестящихъ листьевъ. Изъ этой темной зелени подымаются, на концѣ вѣтвей, большіе душистые, ослѣпительно бѣлые цвѣты, составленные изъ 25—30 толстыхъ кожистыхъ лепестковъ и напоминающихъ розы; въ центрѣ этихъ цвѣтовъ стоитъ колосъ изъ красноватыхъ плодовъ съ золотисто0жолтыми рыльцами.

Вѣчнозеленыя лиственныя деревья. Къ вышеописаннымъ формамъ этого пояса присоединяются еще вѣчнозеленые дубы, олеандръ, ладанникъ (cistus), гранатники и многія воздѣлываемыя вѣчнозеленыя деревыі, какъ то: маслина (оіеа), смоковница (ficus) и померанцы. Эти породы переходятъ однако и въ слѣдующій поясъ, захватывающій южную Европу, и лежащій между — 34° и 45° широты. Изъ хвойныхъ деревъ участвуютъ въ опредѣленіи растительнаго характера этихъ странъ преимущественно араукаріи, пиніи и кипарисы.

Изъ вѣчнозеленыхъ лиственныхъ породъ обращаетъ на себя наше вниманіе особенно маслина, ибо она сдѣлалась предметомъ ревностнаго попеченія народовъ южной Европы и Малой Азіи. Она не производитъ особенно пріятнаго впечатлѣнія, потому что, при умѣренной толщинѣ и высотѣ не болѣе 30', стволъ не ровенъ, странныхъ формъ и сѣраго цвѣта: а сухіе, жесткіе, тусклозеленые листья поддерживаются зыбкими вѣтвями. Она придаетъ странѣ видъ печальный и пустынный, оживляемый только присутствіемъ гранатника, этой красы южно-европейскихъ странъ. Не легко встрѣтить растеніе, сходное по красотѣ съ цвѣтущимъ кустомъ гранатника, котораго яркокрасные цвѣты, подобно тысячи рубиновъ, красуются между свѣжими, свѣтлозелеными листьями. Понятно очарованіе путешественника, впервые посѣщающаго эти благодатныя страны, если вспомнимъ, что къ описаннымъ формамъ еще присоединяются: олеандръ съ кистями цвѣтовъ, красующихся во всемозможныхъ оттѣнкахъ краснаго цвѣта до самыхъ огненныхъ; рожечникъ (ceratonia siliqua), распространяющій свою широкую корону, въ видѣ крова, надъ изгибающимся стволомъ и засушенные плоды котораго истребляются въ такомъ большомъ количествѣ, подъ названіемъ рожковъ или сахарныхъ стручьковъ; вѣчнозеленыя и вѣчноцвѣтущія померанцовыя деревья, которыхъ сочная правильная корона оживлена снѣжными, душистыми цвѣтами и золотистыми плодами; наконецъ яркую, блестящую, неизчезающую зелень лѣсовъ, украшенныхъ вьющимися лозами, огненнокрасными биньоліями и прекрасными цвѣтами ладонника.

Южныя хвойныя растенія. Прелесть этого пояса еще увеличивается прекрасными формами хвойныхъ деревъ, которыя вовсе не представляютъ столь пасмурнаго вида, какъ формы сѣверныя. Особенно поражаютъ изъ нихъ араукаріи; онѣ, на каменистой почвѣ Кордильеровъ Хили, подымаются вышиною въ 50' — 100' въ видѣ столбовъ съ шероховатою корою, поддерживаемыя корнями въ нѣсколько футовъ толщины и извивающимися на поверхности земли, на подобіе гигантскихъ змѣй. Вѣтви этихъ деревъ обходятъ вокругъ ствола горизонтально, образуя конусообразную корону, и по всей длинѣ своей покрыты чешуеобразно жесткими заостренными листьями, превышающими шириною дюймъ: шаровидные плоды ихъ, величиною съ голову, стоятъ на концахъ вѣтвей и образованы изъ правильной спирали чешуи, защищающихъ орѣховидныя сѣмена.

Кипарисъ встрѣчаемъ мы болѣе въ сѣверной половинѣ этого пояса, и притомъ чаще на востокѣ, чѣмъ на западѣ, по также и въ вѣчнозеленыхъ лѣсахъ сѣверной Америки и на югѣ Европы. Пирамидальная корона его образована изъ густого сплетенія вѣтвей, покрытыхъ темнозелеными иглами, составляющими почти бархатное одѣяніе.

Это гордое, но пасмурное дерево, посвященное тѣнямъ усопшихъ, производитъ — отдѣльно или въ небольшихъ группахъ, грустное впечатлѣніе, но въ большихъ массахъ, въ какихъ покрываетъ болота Луизіаны, Виргиніи, Калифорніи, это гигантское растеніе налегаетъ угнетающимъ господствомъ надъ душею; если же дерево отдѣльно, или въ группахъ перемѣшано съ свѣтлозелеными, свободными коронами лиственныхъ деревъ, то служитъ истиннымъ украшеніемъ мѣстности.

Въ Новомъ Свѣтѣ, близтропическому поясу принадлежатъ Вестъ-Индія и Мексика. Флора Вестъ-Индіи подходитъ очень близко къ флорѣ близъ лежащаго материка, но все-таки есть такія растенія, которыя свойсгвенны исключительно этимъ островамъ или по крайней мѣрѣ ведутъ свое происхожденіе съ этихъ острововъ. Такимъ образомъ всѣмъ извѣстныя растенія, маисъ и табакъ имѣютъ своимъ отечествомъ Вестъ-Индію. Табакъ имѣетъ нѣсколько разновидностей, между которыми пріобрѣли большую извѣстность виргинскій, турецкій, персидскій, мерилендскій, фіалковый и русскій (одесскій и кавказскій), но выше всѣхъ видовъ и сортовъ цѣнится гаваннскій табакъ съ острова Кубы въ Вестъ-Индіи. Изъ этого видно ясно, что хотя это растеніе обладаетъ большою способностію приспособляться къ климату другихъ странъ и притомъ болѣе умѣренному предъ своею родиною, но все-таки лучшія свойства принадлежатъ ему въ его отечествѣ, Вестъ-Индіи, гдѣ заботливѣе печется о немъ сама природа.

Табакъ, чрезвычайно распространенный въ нынѣшнее время употребленіемъ, есть собственно тропическое растеніе Азіи и Америки, откуда былъ вывезенъ Жаномъ Нико, отъ котораго и получилъ свое латинское названіе nicotina, но табакъ акклиматизировался теперь во всѣхъ поясахъ, такъ что произрастаетъ легко въ умѣренномъ поясѣ, доходя до 60 градуса сѣверной широты. Это объясняется тѣмъ, что табакъ растеніе однолѣтнее, а лѣтомъ въ умѣренномъ поясѣ бываетъ почти также жарко, какъ и въ тропическихъ странахъ.

О маисѣ говорено уже было гораздо ранѣе. Кромѣ того ямайскій перецъ миртоваго растенія (myrtus pimento), изава (pridium pyriferum), авокадо (laurus persica). Сахарный тростникъ (saccharum officinarum), хотя родомъ изъ влажныхъ странъ Остъ-Индіи, но теперь, по преимуществу, разводится въ громаднѣйшихъ плантаціяхъ Вест-Индіи и именно на Антильскихъ островахъ: Кубѣ, Ямайкѣ, Порторико. Сахарныя плантаціи даютъ плантаторамъ несмѣтныя выгоды. Изъ тростника добывается чрезвычайно сладкій сокъ, изъ котораго выдѣлывается сахарный песокъ, а изъ послѣдняго рафинируется сахаръ. Для добыванія сахара срѣзывается стебель во время наибольшей его сочности, обрѣзываютъ листья и выжимаютъ изъ него сокъ на особыхъ мельницахъ, между деревянными цилиндрами. Выжатый сокъ сгущается вывариваніемъ на большихъ сковородахъ до того, что дѣлается густымъ, вязкимъ и бураго цвѣта, послѣ сего ему даютъ охладиться и когда слой на поверхности окрѣпнетъ, выливаютъ изъ подъ него полужидкій, бурый сокъ, называемый патокою. Оставшійся и отвердѣвшій кристаллическій слой есть сахаръ сырецъ или сахарный песокъ. Изъ него, послѣ продолжительнаго рафинированія, происходитъ рафинадъ или собственно то, что мы знаемъ въ продажѣ подъ именемъ сахара, патока же идетъ на низшіе сорты варенія; изъ нея же, послѣ броженія и перегонки, приготовляютъ ромъ.

Центральная Америка и Мексика имѣютъ свою особую и притомъ вполнѣ великолѣпную растительность. Здѣсь родина кампечеваго или лазореваго и краснаго дерева. Затѣмъ слѣдуетъ упомянуть ямсъ (dioscorea sativa), индиго (indigofera tinctöria), юкки алоелистныя, американскій агавы (agave aniericana), а изъ орхидей душистую ваниль; но болѣе всего Мексика знаменита своими кактусами, которыхъ находится тамъ безчисленное множество породъ. На Озерѣ Лѣсовъ находится небольшой островъ, густо покрытый сплошными массами одной породы кактусовъ — опунціи кошениленосной или кошенилеваго кактуса (opuntia coccmellifera).

Кактусы, часто встрѣчающіеся у насъ въ оранжереяхъ, даже комнатахъ, не таковы въ своемъ отечествѣ Мексикѣ. Только тамъ отличаются они всѣмъ разнообразіемъ своихъ формъ и красуются во всемъ развитіи своей величины, цвѣта и свѣжести.

Кактусы растутъ на сухой, безводной почвѣ, на безплодныхъ песчаныхъ мѣстахъ, камняхъ и скалахъ. Часто покрываются исключительно ими большія пространства и эти странныя, тусклозеленыя или желтосѣрыя растенія нисколько не украшаютъ тогда мѣстности. Это большею частію травы или кустарники съ разнообразно утолщеннымъ мясистымъ и сочнымъ, зеленымъ стеблемъ, шаровидной, столбовидной или листовидной формы. Листья, большею частію, замѣняются разнообразными колючками и щетинками, стоящими на спирально-расположенныхъ бугоркахъ.

Обильный водянистый сокъ стебля служить животнымъ тѣхъ странъ для утоленія жажды.

Маммилларія, медузина голова (mammiliaria caput-medusae) растетъ дико въ Мексикѣ и Вестъ-Индіи. Стебель широковидный или цилиндрическій. Бугорки съ короткими, бѣлыми, на концѣ черноватыми колючками; небольшіе цвѣты грязновато-бѣлые. Въ комнатахъ и оранжереяхъ разводятъ кромѣ этого вида еще многіе другіе виды того же рода по причинѣ красивой ихъ формы. Всѣ они родомъ изъ Вестъ-Индіи, имѣютъ шаровидный, булавовидный, или цилиндрическій стебель, и на вершинѣ правильно расположенныхъ бугорковъ находятся колючки и волоски. Цвѣты маленькіе, невзрачные.

Дынный кактусъ или мелокактусъ (melocactus communis) изъ ВестъИндіи. Онъ очень великъ, шаровидной или яйцевидной формы, темнозеленый, съ 12-ю ребрами. На каждомъ ребрѣ находится около 9-ти большихъ, овальныхъ, сѣропушистыхъ бородавокъ, стоящихъ довольно близко другъ подлѣ друга. Ягоды маленькія, красныя сладкія, употребляются въ пищу и на приготовленіе сиропа, для страдающихъ грудью. Этотъ видъ разводится чаще другихъ и притомъ въ нѣсколькихъ разновидностяхъ.

Эхинокактусъ (echinocactus Ottonis) родомъ изъ Мексики очень часто разводится въ комнатахъ, потому что цвѣтетъ чаще другихъ. Онъ шаровидной или яйцевидной формы, блестящаго зеленаго цвѣта, съ 10—12 ребрами и тонкими, прилегающими желтоватыми и бурокрасными колючками. Цвѣты красивые, расширенноворонкообразные, шириною въ 2" — 3", лимонножолтые, снизу красноватые и съ 14 пурпуровыми рыльцами. Они являются на вершинѣ стебля и вѣтвей, цвѣтутъ впродолженіи нѣсколькихъ дней по утрамъ и въ полдень, а подъ вечеръ закрываются.

Кошенилевый кактусъ или опунція кошениленосная (opuntia соссіnellifera) изъ Южной Америки. Члены стебля длиною въ 6" — 12" и шириною въ 2" — 4". Они толсты, мясисты, темпозеленаго цвѣта и съ отдѣльными, маленьки мы, скороизчезающими иглами. Красные цвѣты шириною въ 1" — 1 ¹/₂. На этой опунціи живетъ преимущественно кошениль, самки которой доставляютъ дорогую краску — карминъ, а потому это растеніе разводятъ какъ въ Америкѣ, Азіи (Арменіи), такъ и въ другихъ теплыхъ странахъ.

Большецвѣтный, шестигранный кактусъ доходитъ иногда до 5—6 саженъ въ вышину. Цвѣты его бываютъ очень красивые, жолтаго и нѣжно розоваго цвѣта и притомъ весьма большіе. Цвѣтетъ одинъ разъ въ годъ и то лишь въ продолженіи нѣсколькихъ часовъ во время ночи. Распускающійся цвѣтокъ издаетъ трескъ подобный выстрѣлу. Отличный экземпляръ подобнаго кактуса находится въ С.-Петербургскомъ ботаническомъ саду, на Аптекарскомъ островѣ.

Алое или американскія агавы. Размѣры ихъ бываютъ громадны. Крѣпкія листья агавы имѣютъ въ ширину около полуаршина, въ длину почти сажень, а въ толщину до двухъ вершковъ. Понятно, какова должна быть сочность при подобной толщинѣ Листья такихъ растеній, у земли, обыкновенно свѣшены книзу, выше же, т. е. второй и третій рядъ бываютъ горизонтальны, а верхніе приподняты вверхъ и даже стоятъ перпендикулярно. Иныя алойныя растенія представляются какъ бы сидящими на высокомъ стеблѣ; такой цилиндрическій столбъ, при толщинѣ болѣе полуаршина, достигаетъ высоты въ 7 саженъ. Замѣчательны: столѣтнее американское алое, жемчужное, сокоторское алое или сабуръ и алойное дерево.

Если безствольныя агавы достигаютъ почти сажени, а сидящія, какъ на столбѣ, фукроіи семисаженной высоты, для чего необходимъ періодъ времени отъ 70 до 100 лѣтъ, то при такомъ ростѣ у нихъ начинается роскошное цвѣтеніе, составляющее какъ бы предсмертную агонію растенія, потому что послѣ цвѣтенія оно уже отжило свой вѣкъ и прекращаетъ свое существованіе. Предъ самымъ наступленіемъ цвѣтенія, въ растеніи вырѣзаютъ сердцевину, а къ ней приставляютъ трубку, въ которую обильно льется дорогой сахарный сокъ; послѣ этой операціи растеніе умираетъ, но оно умерло бы и безъ того, если бы его допустили цвѣсти, т. е. умерло бы естественно. Сочность растенія такъ велика, что продажа сладкаго соку отъ одного растенія можетъ дать ежегоднаго дохода до 35 руб. сер. Кромѣ этихъ свойствъ, агава служитъ хорошимъ лскарствомъ отъ ранъ обжога и ушибовъ; употребляется часто для мытья бѣлья, потому что содержитъ въ себѣ много кали. Но это это еще не все. Листья агавы даютъ необыкновенно длинныя и нѣжныя волокна, изъ которыхъ приготовляютъ ткани въ родѣ полотенъ, нитки, веревки, канаты, кульки, цыновки и проч. Хотя родина агавы есть Мексика, но она хорошо акклиматизировалась въ сѣверной Африкѣ и островѣ Сициліи. Къ агавамъ подходятъ три слѣдующихъ рода: юкки, беллозіи и барбаценіи.

Юкки имѣютъ не толстые и сочные, а напротитъ тонкіе и сухіе листья, на подобіе лакированной кожи. Тѣмъ не менѣе это растеніе очень красиво, особенно въ своихъ распускающихся цвѣтахъ султанахъ.

Флора безтропическаго пояса Африки во многомъ сходствуетъ съ таковою же флорою Европы, съ тою только разницею, что здѣсь преобладаютъ травянистыя растенія и семейства ладонниковыя (cistineae). Кромѣ того твердая и весьма плотное дерево сандараковое (callitris articulata), употребляемое преимущественно для устройства потолковъ въ мечетяхъ. На горахъ Атласскихъ растутъ многіе виды вѣчнозеленыхъ дубовъ и приморскія сосны, а въ Алжирѣ цѣлыя лѣса такъ называемыя алеппскихъ сосенъ. Особенную характеристику близтропическаго пояса Африки составляютъ благовонные и древовидные верески (erica scoparia), растущіе также на Азорскихъ и Канарскихъ островахъ.

Канарскіе острова характеризуются Канарскою сосною (pinus canariensis) и особенно драконовыми или драценами и молочаями; послѣдніе даютъ въ изобиліи густые млечные соки, на подобіе настоящаго молока или сливокъ. Соки этихъ молочаевъ бываютъ и ядовитые, и острые, и сладкіе какъ хорошія сливки. Красивыя драцены, встрѣчающіяся въ оранжереяхъ, суть не болѣе, какъ миніатюрныя модели роскошныхъ драценъ Африки, Индіи, Цейлона, являющихся представительницами пандановыхъ растеній, имѣющихъ правильный, прямой древовидный стволъ, стоящій на вилообразныхъ корняхъ и дѣлающійся настоящимъ стволомъ съ окончательнымъ соединеніемъ этихъ корней на высотѣ 1 ¹/₂ или 2 саженъ надъ землею. На ос. Тенерифѣ, близъ Оротавы, находится знаменитая драцена, славившаяся еще въ XV столѣтіи, и теперь, хотя потерявшая прямизну и правильность отъ древности, но остающаяся все-таки величественнымъ деревомъ. Драцены даютъ изъ корней своихъ отличное питательное вещество крахмальнаго свойства.

Многія изъ пандановыхъ породъ бываютъ очень душисты, нисколько не утрачивая качествъ питательности. Такъ душистыя драцены острововъ Великаго Оксана имѣютъ чудные золотистые цвѣты, съ которыхъ собираютъ пахучую желтую пыль для натиранія тѣла и полосъ, а золотистыя чешуйки употребляютъ въ видѣ ожерелья или браслетъ. Рисунки пандановъ слѣдуетъ далѣе.

Южная близтропическая Африка, хотя во многомъ разнствуетъ съ сѣверною близтропическою Африкою, тѣмъ не менѣе вересковыя и протейныя растенія составляютъ для обѣихъ общую характеристическую черту. Къ сѣверу отъ мыса Доброй Надежды и вообще къ сѣверу отъ южно-африкинской столовой земли растутъ цѣлыя рощи красиваго серебрянаго дерева (leucadendron argenteum), а на самой Столовой Горѣ растетъ красивая диза (disa grandi flora). Капская колонія, въ восточной своей половинѣ, покрыта цѣлою чащею сильной, колючей и сочной травы или кустарника, извѣстной у туземцевъ подъ именемъ бащъ. По западнымъ берегамъ, болѣе къ сѣверу, растутъ красивыя стапеліи, мясистыя растенія съ безлиственными стеблями. Цвѣты ихъ, похожіе видомъ на морскую звѣзду, имѣютъ тяжелый запахъ падали.

Въ странѣ Кафровъ растетъ большое древовидное алое и большіе сочные молочаи, которые растутъ какъ настоящія деревья, имѣя въ высоту до 40 ф. и развѣтвляясь подобно канделабрамъ. Они безлистны, колючи и большею частью съ ѣдкимъ сокомъ. Дынный молочай (euphorbia meloformis) лежитъ постоянно на землѣ, къ которой прикрѣплена лишь тонкими, волокнистыми корнями. Въ Капской колоніи, между растеніями, замѣчательны безчисленныя иксіи (іхіа), готтентотская смоковница (mesembryanthemum), разные виды красивой кислой травы (oxalis) а особенно стерлиціи (sterlizia).

Жаркій или тропическій поясъ отличается всей роскошью, всѣмъ разнообразіемъ и красотою флоры въ гигантскихъ размѣрахъ; особенно же отличается въ этомъ отношеніи жаркій поясъ Америки. Растительность ея до того богата и разнонообразна, что не только не возможно описать ее, но трудно даже дать слабое понятіе. Особенно эта растительность роскошна и отличается всѣми прихотями природы по теченію рѣкъ Ориноко и Амазонки, а также Ріо-Негро, Кассиквіаре и Атабано. Тропическіе Андесы испещрены голубыми, пунцовыми, бѣлыми и другими, ярко окрашенными альпійскими растеніями. Ниже этого пояса слѣдуютъ вѣчнозеленыя деревья съ кожистыми листьями, еще ниже на 7,000 футахъ высоты растутъ древовидные папоротники. На высотѣ 6,000 футовъ финиковая пальма и кофейное дерево, а при 2,000 футахъ — индиго и шоколадное дерево или какао (theobroma cacao), одно изъ красивѣйшихъ лиственныхъ деревьевъ тропическихъ странъ. Изъ плодовъ его приготовляется шоколадъ, какао и какавелло. Оно замѣчательно тѣмъ, что плоды его и цвѣты выходятъ прямо изъ ствола.

Многія мѣстности Гвіаны и Венецуэлы имѣютъ зараженный воздухъ отъ гнилыхъ испареній болотъ, изобилующихъ мангровыми деревьями. Въ этомъ вредномъ климатѣ растетъ знаменитая (stryclinos toxicaria) изъ котораго добывается туземцами сильнѣйшій ядъ урари, ядовитѣе которой врядъ ли создала что нибудь природа. Тутъ же растетъ настоящее хинное дерево (cinchona), разведенное уже теперь и въ Остъ-Индіи, и на Явѣ, и на Ямайкѣ. Другой родъ хиннаго дерева, извѣстный подъ именемъ апгостурской хины (cusparia) извѣстенъ своими цѣлебными свойствами въ медицинѣ. Въ этой же Гвіанѣ растетъ мыльное дерево (sapinus saponaria), плодъ котораго гвіанскіе индійцы употребляютъ какъ мыло. Душистая ваниль составляетъ одну изъ лучшихъ орхидей этого пояса. Здѣсь и кассава (jatropha maniho) и безвредная тапіока, и ядовитая мандіока (mandioca brava).

Берега Ореноко осѣняются роскошнѣйшими пальмами, число видовъ которыхъ простирается здѣсь до 90. Здѣсь же гигантскія лиліи и другія луковичныя растенія, высокія травы и раздражительныя мимозы. Маранты изъ корней своихъ даютъ аррорутъ (arrow стрѣла и root корень), получившій свое названіе отъ того повѣрья, что соки корней его исцѣляютъ язвы отъ ядовитыхъ стрѣлъ. Коровье дерево или молочай Гумбольдта (goletotendron utile) растетъ въ Венецуэлѣ и у Каракаса; даетъ молоко наравнѣ съ двумя коровами, а равно и бертолетово дерево (bertholetia excelsa) и разныя другія съ вкусными плодами, цѣлебными бальзамами, смолами и камедями. Лавры этого климата принимаютъ гигантскіе размѣры и до того богаты масломъ, что оно само точится наружу обильными струями. Эфирное масло одного изъ такихъ лавровъ обладаетъ свойствомъ растворять каучукъ и гуммиластикъ. Ріарія, въ англійской Гвіанѣ, по количеству истекающаго молока, равняется множеству коровъ, и сокъ отъ срубленнаго ствола сего дерева можетъ окрасить рѣку бѣлымъ цвѣтомъ на значительное пространство. Въ американскомъ тропическомъ поясѣ растутъ также восковыя пальмы (соретісіае саеriferae), освобождающія растительный воскъ, альгаробіи (alga-robia), дающія бобы, изъ мучнистаго вещества которыхъ туземцы приготовляютъ себѣ хлѣбъ; шелко-бумажное дерево (bombax ceiba), фиговое дерево (anacardium occidentale), темнолистная съ бѣлыми цвѣтами шелковица. Всѣ эти деревья достигаютъ здѣсь неимовѣрныхъ размѣровъ и притомъ эти лѣсные Гиганты буквально осыпаны блестящими цвѣтами пунцовыхъ, голубыхъ, оранжевыхъ, бѣлыхъ, желтыхъ и красныхъ колеровъ, перемѣшанныхъ съ яркою зеленью орхидей, пассифлоръ и тонкихъ вьющихся растеній, покрывающихъ деревья своею зеленью. Здѣсь неоцѣненное сокровище — дерево сифонія (siphonia elastica), дающее кучукъ. Здѣсь неувядающая, вѣчно живущая растительность; здѣсь же, подъ избыткомъ жизни, таится и неизбѣжная смерть.

Лѣса Парагвая и Вермехо также роскошны и великолѣпны, какъ и строго тропическіе лѣса или сильвасы (сильвы — sylvae). Песчаныя пустыни, по направленію къ горамъ, буквально усыпаны кактусами. Есть также и строевые кактусы, доставляющіе хотя и легкій, но все-таки прочный матеріалъ для построекъ.

Льяносы. Травы, составляющія въ холодномъ и даже умѣренномъ поясахъ зеленые ковры луговъ, подъ тропиками, въ нѣкоторыхъ породахъ, достигаютъ высоты деревьевъ. Наши холмогорскіе луга и травяныя малороссійскія степи далеко не то, что льяносы тропической Америки.

Вотъ краткая выдержка изъ описанія, сдѣланнаго Гумбольдтомъ: миновавъ роскошныя и полныя тропической жизнію горныя долины Каракаса, путникъ съ изумленіемъ вступаетъ въ безлѣсную пустыню и унылую степь: ни одного утеса, ни одного холма, ни одного дерева не видитъ онъ на безотрадномъ горизонтѣ.

Передъ нимъ открывается безбрежная степь — океанъ. Но какъ отрадно бываетъ человѣку зрѣлище моря, такъ мраченъ и унылъ мертвенный видъ безлюдной и обнаженной степи. Эти американскія степи, подобно Сахарѣ, лежатъ въ самомъ знойномъ поясѣ, но отличаются отъ нея тѣмъ, что каждые полгода мѣняютъ свой характеръ; онѣ то обнажены и знойны, то покрыты самою роскошною, освѣжающею растительностію. Эти пастбища Каракаса могутъ въ полномъ смыслѣ назваться безконечными травяными, волнующимися морями, покрытыми густыми злаками, цвѣтами и мимозами, которыя особенно любитъ рогатый скота и лошади. Поэтому, съ открытіемъ европейцами Америки, во все протяженіе льяносовъ, распространилось скотоводство, незнакомое до того времени туземцамъ. Число пасущихся лошадей, быковъ, коровъ, муловъ и ословъ доходитъ до 1,500,000 головъ и столько же, если не болѣе, мелкаго скота. Во время полугодичной засухи, льяносы, по истинѣ, страшны. Въ нихъ высыхаютъ маленькія степныя рѣчки, даже послѣднія лужи; и пресмыкающіяся — крокодилы, удавы и проч. погружаются въ спячку, глубоко зарываясь подъ высохшую глину. Знойная тропическая засуха, какъ и полярные трескучіе морозы, причиняютъ смерть природы, а между тѣмъ обманчивое преломленіе солнечныхъ лучей рисуетъ истомленному путнику восхитительные виды свѣтлыхъ ручьевъ, голубыхъ озеръ и волнующихся морей. Пальмы и др. предметы кажутся обыкновенно здѣсь висящими въ воздухѣ. Лошади и рогатый скотъ, томимые голодомъ и жаждою, разсѣкая густыя облака пыли, съ вытянутыми выями и глухимъ ревомъ, ищутъ освѣжительной влаги, а между тѣмъ въ ночное время летучіе вампиры раздираютъ имъ хребты и сосутъ кровь, оставляя гнойныя раны, въ которыя, съ восходомъ солнца стремятся жалящія насѣкомыя.

Но кончается засуха и наступаютъ благодѣтельные дожди. Низко надъ землею начинаютъ носиться тучи, приближающіяся съ юга; глухіе раскаты грома предвѣщаютъ близость тропическихъ ливней, и едва напитается земля дождевыми водами, какъ льяносы уже покрылись сочными травами и душистыми растеніями. И рогатый скотъ, и лошади ободрились, но зато проснулись отъ летаргическаго сна и броненосные крокодилы и водяная змѣя, и констрикторы. Дождевыя воды образуютъ въ обширныхъ ямахъ временныя болота, въ которыхъ поселяются также временные обитатели — электрическіе угри, длинною до одной сажени, убивающіе и быковъ, и лошадей своими натуральными электрическими батареями.

Во время засухи происходятъ въ льяносахъ пожары, иногда нечаянные, а иногда умышленные. Страшенъ видъ безпредѣльнаго огненнаго моря, волнующагося милліонами огненныхъ волнъ и струй, но тѣмъ по менѣе такой пожаръ представляетъ величественное и вполнѣ живописное зрѣлище.

Сильвасы. Если заслуживаютъ вниманіе льяносы, то дѣвственные лѣса Америки — сильвасы едвали не имѣютъ большаго права на это вниманіе. Эти сильвасы помѣщены природою буквально подъ экваторомъ, равняющимъ сѣверную половину лѣсовъ съ такою же южною, и служатъ соединеніемъ рѣчныхъ бассейновъ Ороноко и Амазонки, Чаща сильвасовъ непроходима въ полномъ смыслѣ слова; въ этихъ лѣсахъ не только нельзя проходить, но мѣстами очень трудно даже проползти въ непроницаемой густотѣ стволовъ, побѣговъ, листьевъ, спускающихся волоконъ и многочисленныхъ цвѣтовъ гигантовъ.

Въ дѣвственныхъ лѣсахъ Бразиліи, всѣ растенія какъ будто соперничаютъ между собою въ томъ, чтобы доказать, кто изъ густого мрака зелени скорѣе подниметъ свой стволъ и листья къ свѣту и воздуху и кто скорѣе увидитъ солнце. Какъ замѣчаетъ Бурмейстеръ, эти дикіе лѣса не внушаютъ мысли уваженія къ жизни и правамъ, другаго существа, напротивъ являются настоящими дикарями, научающими не щадить другого и не понимать жалости къ противнику. Вступивъ въ лѣсную дебрь, путешественникъ увидятъ зеленообразную ліану, вьющуюся около, стройнаго дерева какъ гибкая змѣя; она задушаетъ своими объятіями, какъ злое пресмыкающееся, благодѣтельное дерево, служащее ей опорою, Ліана сначала растеніе нѣжное, а потомъ, окрѣпнувъ около своей пальмы, вползаетъ на нее все выше и выше, крѣпко ее затягиваетъ и, въ мѣстахъ обхвата, лишаетъ необходимой для жизни коры и, наконецъ, убиваетъ благодѣтельное дерево, давшее ей опору и защиту въ ея юности; но убивъ своими объятіями пальму и сжимая ее еще послѣ смерти, ліана умираетъ и сама, лишившись опоры, и падаетъ вмѣстѣ съ ней.

Въ такихъ мѣстахъ природа дѣлаетъ и растенія ползучими и вьющимися и животныхъ лазунами. Всѣ они стараются, какъ будто на перерывъ другъ передъ другомъ, взлѣзть на верхъ, чтобы подышать чистымъ воздухомъ и полюбоваться солнцемъ, освободясь изъ своей зеленой тюрьмы.

Ходить по такому лѣсу очень трудно и часто приходиться пролагать дорогу топоромъ; почва всегда сырая и топкая, потому что воды тропическихъ ливней не могутъ скоро испаряться подъ густою листвою, не освѣщаясь никогда, солнечными лучами. Деревья дѣвственнымъ лѣсовъ особенно замѣчательны своею выпитою, доходящею до 100 футовъ (около 15 саженъ), начиная только отъ земли до первыхъ сучьевъ, а съ вершиною до 180 и 200 футовъ (отъ 25 до 30 саженъ); но встрѣчаются деревья, поражающія толщиною своихъ стволовъ, имѣющихъ отъ 25 до 30 футовъ (4,5 саженъ) въ окружности, а у самыхъ корней отъ 50 до 60 (слѣд. около 10 саженъ). Листья растеній громадны и разныхъ видовъ: то продолговатые, имѣющіе до двухъ саженъ въ длину, то круглые, заостренные, то съ многочисленными иглами, то метловидные; послѣдніе, на своемъ продольномъ стержнѣ, справа и слѣва держатъ еще множество маленькихъ листковъ. Лѣсъ оглашается крикомъ безчисленныхъ животныхъ и птицъ. Между послѣдними замѣчателенъ органникъ, поющій на всѣ лады флейтъ, кларнетовъ и др. духовыхъ инструментовъ; но, при всемъ томъ, лѣсъ справедливо можетъ назваться безмолвнымъ. Эти крики не оживляюнь его, а наводятъ какой то страхъ и уныніе на путешественника. Все это, и разнообразіе растительныхъ формъ, и тѣнь, и безмолвіе, и дикій крикъ, производятъ на душу впечатлѣніе таинственности и безграничности. Предъ такою безпредѣльностію природы человѣкъ сознаетъ вполнѣ свое безсиліе и ничтожёство.

Въ дѣвственныхъ лѣсахъ поражаютъ зрѣніе великолѣпныя орхидеи, растенія не имѣющія почвы и гнѣздящіяся всегда на крѣпкихъ вѣтвяхъ старыхъ деревьевъ. Путешественникъ, видя дерево, невольно дивится поражающему различію находящихся на немъ цвѣтовъ, то въ.видѣ обыкновеннаго цвѣтка, то въ видѣ шмеля, жука или птички, то въ видѣ звѣзды, башмака или кувшина: начнетъ онъ разсматривать роскошную зелень листьевъ, и здѣсь такоеже различіе породъ: листья то мелкіе и длинные, то круглые и крупные, то вьющіеся, какъ локоны, то спускающіеся длинными прядями сѣдой бороды старика. Все это заставляетъ невольно убѣдиться, что гостепріимное дерево пріютило не одно семейство чужеядныхъ, паразитныхъ растеній или орхидей. Роскошь орхидейныхъ листьевъ и цвѣтовъ довершается чуднымъ благоуханіемъ самыхъ разнообразныхъ запаховъ. Всѣмъ извѣстная ваниль принадлежитъ также къ разряду орхидей. Кромѣ паразитовъ ^замѣчательны въ дѣвственныхъ лѣсахъ Бразиліи, такъ называемыя, ароппиковыя и ананасовыя растенія, также какъ и орхидеи, крѣпко сидящія на вѣтвяхъ больщихъ деревъ. Аронники прицѣпляются къ трещинамъ ствола или крѣпкимъ вѣтвямъ и пускаютъ свои стволы не вверхъ, а внизъ. Иногда они достигаютъ -земли и вростаютъ въ нее довольно глубоко.

Ананасовыя растенія, хотя и имѣютъ нѣкоторое сходство съ нашими ананасами въ общихъ чертахъ, но очень нерѣдко расходятся въ частностяхъ, не говоря уже о громадной величинѣ ихъ. Иныя имѣютъ листву въ видѣ длинныхъ лентъ, другія въ видѣ волосъ, иныя въ видѣ султановъ. Цвѣты ананасовъ восхитительны по изяществу ихъ формъ и разнообразію цвѣтныхъ переливовъ: краснаго фіолетоваго, желтаго, бѣлаго и проч. Отечествомъ этихъ растенія почитаются тропическія страны Америки. Замѣчательны въ этомъ разрядѣ, такъ называемые, бутылочные ананасы, содержащіе въ большихъ цвѣткахъ своихъ, подобныхъ бутылкѣ, значительное количество холодной и чистой воды, могущей утолять жажду человѣка или животнаго. Въ нихъ часто сидятъ лягушки, укрывающіяся отъ дневного жара. Это растеніе называется непентесъ. Другой родъ непентеса имѣетъ на крупныхъ, величиною съ ладонь, листьяхъ природныя кружечки, изъ которыхъ растеніе само обливаетъ себя ежедневно чистою водою, когда почувствуетъ жажду. Цвѣтныя кружёчки твердо стоять на крѣпкихъ стебляхъ и охраняютъ чистоту воды особыми крышечками, но когда наступаеть дневной жаръ, растеніе изнемогаетъ отъ него, стебёлекъ слабѣетъ, и кружечка, съ растворенной крышечкой, опрокидывается и обливаетъ растеніе.

Катингасы. Характеръ, протинуположный бразильскимъ сильвасамъ, обнаруживается въ бразильскихъ же катингасахъ. Въ сильвасахъ роскошная растительность и жизнь, въ. катингасахъ сухое безплодіе, уныніе и смерть. Сильвасъ зеленѣетъ круглый годъ, катингасъ же, во время тропическихъ засухъ, точно также теряетъ листву и совершенно обнажается, какъ и наши лѣса зимою. Это та же зима, по только жаркая и сухая. Какъ наши лѣса покрываются весною листьями и цвѣтами, такъ и катингасы быстро зеленѣютъ и оживляются съ наступленіемъ дождей. Всѣ растенія жаркаго пояса, сбрасывающія листъ въ сухое время года, принадлежатъ къ разряду невысокихъ растеній, каковы: акаціи, мимозы и нѣкоторыя небольшія изъ вьющихся. Въ такомъ лѣсу не бываетъ видно и слышно ни одного живущаго существа. Только одни зеленые кактусы нѣсколько оживляютъ грустную картину катингасовъ.

Лѣсные пожары. Громадныя тропическія растенія такъ сильно и глубоко пускаютъ въ землю свои переплетающіеся корни, что плантатору, желающему воздѣлать поля для своихъ плантацій, предстоитъ всегда неимовѣрный трудъ. Прорубить или прорѣзать плугомъ эти чащи корней не достанетъ никакихъ человѣческихъ силъ, и только одинъ огонь является могущественнымъ, но все-таки не всемогущимъ союзникомъ человѣка. Необходимое для плантаціи пространство зажигаютъ и на оставшемся пепелищѣ стараются приложить все возможное, чтобы сдѣлать землю доступною для обработыванія. Вырубаютъ не выгорѣвшіе корни, зажигаютъ ихъ снова и тогда уже болѣе или менѣе достигаютъ цѣли. Эти лѣсные пожары истребляютъ растительность на большое пространство, но тамъ и не заботятся много, потому что природа быстро взращиваетъ новый лѣсъ; тамъ труднѣе истребить, чѣмъ возрастить. Зарево пылающихъ лѣсовъ бываетъ видно за нѣсколько сотъ верстъ: страшный столбъ пламени и дыму поднимается на нѣсколько тысячъ футовъ (версты на двѣ), вверхъ и издали представляетъ великолѣпное зрѣлище дѣйствующаго вулкана тѣмъ болѣе, что отъ сильнаго жара образуются воздушные вихри, уносящіе вверхъ листья, вѣтви и даже обгорѣвшія стволы деревьевъ.

Между ананасными растеніями знаменитъ ананасъ чудовище — бромелія-пингвинъ. Его крѣпкіе листья, расходящіеся въ видѣ лучей, занимаютъ пространство почти въ 15 квадратныхъ саженъ. Изъ средины такой роскошной листвы подымается пирамидально плодъ-великанъ, слишкомъ 1 ¹/₂ аршина въ поперечникѣ. Это чужеядное растеніе, питаясь соками другихъ растеній, въ свою очередь, даетъ отъ себя и пріютъ и пищу другимъ чужеяднымъ.

Нимфейныя болотныя растенія пріобрѣли общую извѣстность. Кто не видалъ въ болотахъ или даже въ садовыхъ прудахъ бѣлой или желтой кувшинки, съ крупными плавающими на поверхности темнозелеными листьями, величиною въ тарелку. Эти растенія пускаютъ обыкновенно своя корни на дно стоячихъ водъ и поднимаются оттуда къ поверхности на стержнѣ иногда въ три сажени длиною. Но если мы любуемся на эти кувшинчики, то роскошь и великолѣпіе тропическихъ нимфей, доходятъ до такой громадности и красоты, что не легко рисуются даже самымъ воображеніемъ. Между этими растеніями самое великолѣпное — Victoria regia. Экземпляръ его находится и въ С.Петербургскомъ ботаническомъ саду, на Аптекарскомъ островѣ. Круглые ея листья имѣютъ около аршина въ діаметрѣ; сверху они ярко-зеленаго, а снизу малиноваго цвѣта и такъ крѣпки, что на нихъ легко можетъ стоять птица. Цвѣты викторіи нѣсколько похожи на розы, но только въ діаметрѣ имѣютъ около 7 вершковъ. Цвѣтетъ она только два дня въ году при яркомъ солнцѣ. Цвѣтныя почки бываютъ съ голову человѣка. Это растеніе открыто въ Гвіанѣ Гомбургкомъ и въ 1848 году ввезено уже въ оранжереи Англіи, а затѣмъ, года два спустя, и прочей Европы. Викторія растетъ преимущественно въ тихихъ заливахъ двухъ рѣкъ: Амазонки и Бербице.

Говоря о тропическихъ лѣсахъ, мы болѣе всего распространялись о той лѣсной чащѣ, которая находится на значительной высотѣ, перепутавшихся между собою вѣтвей и листьевъ ліанъ, пальмъ, крапивъ, орхидей и ананасовыхъ растеній; но необходимо обратить вниманіе на непроходимую густоту внизу лѣса, между его стволами и корнями, густоту, образуемую безчисленными акаціями, терновниками, бобовыми растеніями, нѣжными мимозами и древовидными папоротниками. Послѣдніе на далекомъ сѣверѣ, не болѣе какъ приземистые лишаи, въ нашихъ среднихъ широтахъ, какъ видныя красивыя травы съ стрѣльчатыми листьями, а подъ тропиками роскошно зеленыя деревья на подобіе густыхъ пальмъ, лишь гораздо ниже ихъ; но замѣчательно, что эти папоротники, при всей роскошной зелени и красотѣ своихъ формъ, производящіе что то волшебное для тѣхъ странъ, гдѣ они цѣлыми группами осѣняютъ скалы, ущелія, водопады, свѣшиваясь надъ ними зеленой бархатной бахрамой, въ сущности не годны ни для какого употребленія; ихъ избѣгаютъ положительно всѣ животныя, не только травоядныя четвероногія, но даже прожорливыя гусеницы, хотя они совершенно безвредны. Ни одно насѣкомое не вьется около этого растенія, и развѣ только одна густая тѣнь можетъ придать папоротнику нѣкоторое значеніе относительно человѣка, измученнаго жаромъ, или укрывающагося въ его прохладѣ отъ несносныхъ москитовъ.

Мимозы, сходныя въ красотѣ съ папоротниками, далеко превосходятъ ихъ величіемъ своихъ формъ и принадлежать исключительно жаркому поясу. Эти растенія, при граціознойтстройности, превосходятъ величиной самый раскидистый дубъ; густолиственная верхушка ихъ распространяетъ тѣнь на тысячи квадратныхъ саженъ, самые листья, длинною въ аршинъ, а шириною въ ³/₄ аршина, состоятъ изъ нѣсколькихъ тысячъ хвои, похожихъ видомъ на наши сосновые или еловые, но до того нѣжные и раздѣвающіеся, какъ будто бы они сдѣланы изъ шелку. Листья состоятъ собственно изъ ребра, къ которому справа и слѣва прикрѣплены также маленькія ребра по 25 и по 30, а у послѣднихъ, по обѣимъ сторонамъ, находятся отъ 60 до 80 тончайшихъ хвойныхъ листочковъ, такъ что листъ мимозы, въ общемъ цѣломъ, имѣетъ сходство съ листомъ акаціи, но созданъ отъ природы несравненно нѣжнѣе, красивѣе и сложнѣе. Эти маленькіе листочки или хвои, находящіеся днемъ въ горизонтальномъ положеніи, съ закатомъ солнца, всѣ опускаются книзу, тѣсно прижимаясь другъ къ другу; это составляетъ ночной сонъ растенія, но едва свѣтъ и теплота восходящаго солнца прольютъ на мимозу лучи свои, какъ ея чувствительные органы поднимаются вновь и вновь распускаются прелестнымъ вѣеромъ. Наши акаціи представляютъ подобное же явленіе ночнаго сна.

Существуютъ еще другія породы мимозъ съ особенною чувствительностію, но въ видѣ маленькаго растенія, подъ названіемъ «нетронь меня» (noli me tangere). Если дотронуться до этихъ нѣжныхъ растеній пальцемъ или дунутъ на нихъ, то листья ихъ быстро сокращаются и падаютъ внизъ, двигаясь на шарньерѣ своего сустава. Въ тропической Америкѣ существуютъ цѣлыя поля, покрытыя такими растеніями, и, какъ увѣряетъ Марціусъ, достаточно нѣсколькихъ ударовъ лошадиныхъ копытъ, чтобы этимъ стукомъ и сотрясеніемъ въ воздухѣ заставить повалиться все поле, которое, конечно, вскорѣ вновь возстанетъ.

Къ разряду мимозныхъ «не тронь меня» принадлежать два слѣдующихъ, въ высшей степени ніггересныхъ растенія: индійская мимоза и мухоловка. У первой раздраженіе отъ солнечныхъ лучей такъ сильно, что листья верхушекъ, пока они освѣщаются солнцемъ, находятся въ постоянномъ движеніи, и эта чудная игра листьевъ продолжается по нѣскольку часовъ.

Мухоловка, (dionaca inuscipula) въ полномъ смыслѣ слова, ловитъ мухъ. Листья ея, соединенные попарно, сильно раздражительны даже отъ малѣйшаго прикосновенія и, находясь на одномъ натуральномъ, шарньерѣ, подвигаются, сближаются и крѣпко сжимаются въ одно мгновеніе. Сѣвшая муха, раздраживъ растеніе, мгновенно попадаетъ въ эту западню, которая тѣмъ крѣпче сжимается, чѣмъ сильнѣе бьется насѣкомое, стремящееся освободиться. Если бы насѣкомое владѣло разумомъ и осталось недвижимымъ, то эта зеленая тюрьма открылась бы сама собою.

Въ Африкѣ, съ переходомъ за Атласскій хребетъ, замѣтно и притомъ вдругъ обнаруживаетъ себя настоящій тропическій климатъ, своимъ знойнымъ, палящимъ дыханіемъ отъ разваленныхъ пустынь Сахары. Въ тропической Америкѣ зной великъ, но онъ облегчается громаднымъ испареніемъ многоводныхъ рѣкъ и потому не столь тягостенъ для человѣка. Въ предѣлахъ же Африканской пустыни дождь почти никогда не выпадаетъ, а палящіе вѣтры юга изсушаютъ и послѣднюю скудную влагу, какая только можетъ существовать въ такомъ знойномъ и сухомъ климатѣ. При южной подцшвѣ Атласскихъ горъ, растутъ цѣлыя лѣса финиковой пальмы, любящей именно безводныя и знойныя мѣстности. Нестерпимый жаръ, за исключеніемъ этой пальмы, уничтожаетъ всякую растительность, которая ограничивается здѣсь лишь приземистыми растеніями, какъ жесткая трава (penisetuin dichostomum) и верблюжья трава, (alhagi inaurorum) скудная пища невзыскательныхъ верблюдовъ. На востокѣ отъ этой полосы, т. е. въ среднемъ Египтѣ и Нубіи, растутъ лотосы и лазурныя нимфеи (nymphea lotos и nymphea caerulea), а также сизифы (sizyhpus) и мессмбріанты (mesembryanthcmum); финиковыя пальмы также растутъ здѣсь въ изобиліи и потомъ уже, за Ѳивами, уступаютъ мѣсто ѳивской пальмѣ (crucifera thebaiса), отличающейся своимъ развѣтвляющимся стволомъ. Западные берега и прибрежья тропической Африки, какъ болѣе доступные наблюденіямъ, гораздо лучше изслѣдованы и представляютъ, не взирая на роскошь растительности жаркаго пояса, поразительное однообразіе флоры, что производитъ унылый видъ. Здѣсь появляются африканскіе дѣвственные лѣса, замѣчательные въ общихъ чертахъ тѣмъ же тропическимъ зноемъ, тою же густотою и чащею деревъ, тѣмъ же мракомъ густой листвы и тою же роскошью тропической растительности, но носятъ на себѣ свой особенный характеръ, рѣзко отличающій вообще старый свѣтъ отъ новаго. Высокая стройность новаго свѣта рѣзко выдѣляется отъ громадной толстоты и ширины стараго; легкость и воздушность новаго — отъ навислости и согбенности стараго. Ананасовыя и аронниковыя растенія, составляющія такое роскошное украшеніе новому, не существуютъ въ старомъ, а если и существуютъ, то въ весьма слабыхъ подобіяхъ. Самые обитатели лѣсовъ уже не тѣ. Въ бразильскихъ лѣсахъ путешественникъ бываетъ пораженъ встрѣчею съ удавомъ, гремучимъ змѣемъ, кайманомъ, пумою, здѣсь же съ очковымъ змѣемъ, аспидомъ, хамелеономъ, дракономъ, крокодиломъ или носорогомъ. Но чудо великанъ жаркаго пояса есть дерево тыквенное или баобабъ (adansotiia digitata), растущее въ Африкѣ и преимущественно на островахъ Зеленаго мыса и по Сенегалу. Самые большіе экземпляры этого дерева имѣютъ отъ 4 до 5 саженъ въ окружности и болѣе 1 ¹/₂ сажени въ діаметрѣ, на высотѣ полуторы сажени отъ земли; слѣд. здѣсь измѣряется собственно стволъ, а не расширенные корни; по замѣчаніямъ натуралистовъ эти экземпляры принадлежали къ молодымъ и были не старѣе 5,000 лѣтъ, потому что для полнаго развитія дерева полагаютъ необходимымъ 11,000 лѣтъ. Это громадное дерево покрыто соотвѣтственною роскошною густою листвою, образуя форму гигантскаго зонта или точнѣе необъятнаго гриба. Въ дуплѣ баобаба можетъ свободно помѣститься до 100 человѣкъ. Дикіе африканцы часто поселяются въ баобабахъ цѣлыми семействами, вмѣсто хижинъ; иногда въ дуплахъ его хоронятъ своихъ покойниковъ или совершаютъ свои религіозные обряды.

Эти баобабы, своими зонтичновидными, вѣтвями покрываютъ обширныя пространства такъ густо, что издали представляютъ сплошные зеленые луга, что и дало мысу, осѣняемому ими, названіе Зеленаго мыса. Безпредѣльныя равнины этихъ мѣстъ покрыты высокими осоками и злаками, превышающими вдвое человѣческій ростъ. Устья рѣкъ густо покрыты мангровыми деревьями, которыя даже растутъ у мелкихъ окраинъ въ самой водѣ, но климатъ здѣсь убійственно вредный, такъ что не одинъ уже ботаникъ поплатился жизнію, за ученое стремленіе извѣдать флору этихъ роскошныхъ, но смертоносныхъ мѣстностей. Въ Сенегалѣ и Сіерра-Леоне растетъ масляное или Парково дерево, названное такъ по имени несчастнаго Мунго-Парко, открывшаго его, а также водяной виноградъ, неизвѣстный въ Европѣ. Здѣсь есть музанга (хлѣбное дерево), плоды котораго имѣютъ вкусъ обыкновенныхъ орѣховъ. Масляная пальма (elaeis guineensis) даетъ въ большомъ изобиліи пальмовое масло, растетъ по берегу и своимъ множествомъ дала наименованіе Пальмовому мысу. Въ Абиссиніи растутъ безчисленныя зловонныя стапеліи.

Въ жаркомъ, тропическомъ поясѣ Африки, кромѣ баобабовъ у Зеленаго мыса и особенно по Сенегалу, растутъ такъ называемые боулы, хотя не столь колоссальные и долговѣчные, какъ баобабы, по заслуживающіе вниманія своею ярко-зеленою листвою и оргинальнымъ видомъ. Эти боулы выходятъ изъ земли весьма толстымъ стволомъ; на разстояніи полуторы сажени отъ корней начинаются разомъ многочисленныя вѣтви, покрытыя самою густою зеленью, образующею форму огромнаго шара, довольно правильнаго очертанія; выше этой зелени стволъ дерева дѣлается весьма тонкимъ и возвышается, въ видѣ одинокой мачты, съ развѣвающеюся на верху зеленью, на подобіе флага или вымпела. Иногда стволъ идетъ въ высоту двумя топкими мачтами, изъ которыхъ каждая одѣта подобнымъ зеленымъ вымпеломъ.

Какъ ни богата Африка роскошною растительностію, но Мадагаскаръ превосходитъ все, что только можно сказать о великолѣпіи флоры. Весь островъ, отъ сѣвера до юга, покрытъ непроницаемою чащею самыхъ чудныхъ растеній и соединяетъ въ себѣ двѣ флоры: африканскую и индійскую, присоединяя къ нимъ еще третью, спеціально мадагаскарскую. Здѣсь и папоротники во всемъ блескѣ своей красы, и музы, и бананы. Послѣдній составляетъ красу влажныхъ береговъ ручьевъ, рѣкъ и небольшихъ озеръ. Огромные сочные зеленые листья, съ нѣжными полосками и шелковистымъ блескомъ, держатся на сочномъ же, не очень высокомъ стеблѣ, и вмѣстѣ съ нѣжнѣйшими красками красивыхъ цвѣтовъ, услаждаютъ остановившійся на нихъ взоръ. Но отличительную характеристику Мадагаскара составляютъ четыре слѣдующихъ растенія: водяное окошечное растеніе увиранда (hydrogeton sive uviranda fenestralis), замѣчательна тѣмъ, что представляетъ собою какой то скелетъ растительнаго міра, не имѣющій вовсе зеленой мякоти между нервами; стрихниновое дерево или цѣлибуха (strychuos mix vomica), весьма полезное въ медицинѣ плодомъ своимъ «nux vomica», алколоидъ котораго даетъ стрихнинъ, одинъ изъ сильнѣйшихъ растительныхъ ядовъ; тангинія (tangina veneniflua), заключающая въ себѣ до того сильный ядъ, что сѣмена этого растенія употребляются на Мадагаскарѣ для казни преступниковъ; уранія или небесное дерево, называемое также у туземцевъ деревомъ путешественниковъ. Роскошная уранія (небесное дерево) не имѣетъ настоящаго ствола, но образуетъ его, подобно бананамъ, отдѣльно бѣгущими изъ земли листьями, довольно тѣсно прижавшимися другъ къ другу; эти побѣги, толщиною въ человѣческую руку, достигаютъ 30 футовъ высоты и располагаются въ воздухѣ, правильными роскошными вѣерами, блестящими яркою зеленью. Листья прелестной ураніи такъ нѣжны, что легко разрываются. Соки ея такъ обильны, что если просверлить въ ребрахъ листовъ отверстіе, то изъ него польется прозрачная жидкость, которая, у срѣзаннаго бутона, истекаетъ сладкимъ и душистымъ медомъ, изъ котораго выдѣлываютъ аракъ.

Подобно Мадагаскару папоротниками и бананами изобилуютъ острова Бурбонъ и Св. Маврикія; имъ же свойственны группы пандановыхъ лѣсовъ съ вилообразными воздушными корнями. Острова Сейшельскіе отличаются пальмою особаго рода, растущею цѣлыми рощами и носящею на себѣ двойной кокосовый орѣхъ (coco de mer). Широкіе и крѣпкіе листья ея идутъ на постройку шалашей, а волокна и другія части растенія на разныя ткани и домашнія издѣлія.

Тропическій поясъ Азіи заключаетъ въ себѣ Аравію, западную Индію, Индокитайскій полуостровъ, Индійскій архипелагъ и южный Китай. Западный берегъ Аравіи, по своей растительности почти одинаковъ съ Абиссиніею, лежащею на противуположномъ берегу Чермнаго моря, въ африканскомъ материкѣ. Стапеліи тяжелаго запаха составляютъ его отличительную черту. Вообще песчаная безводная почва Аравіи, гдѣ полное господство песку и гдѣ оазы также рѣдки, какъ въ африканской Сахарѣ, обилуетъ колючими травами и аравійскими акаціями, прикрытыми тѣнью финиковымъ пальмъ, растущихъ здѣсь въ изобиліи и, какъ извѣстно, любящихъ крайне сухую почву и жаркій климатъ. Въ Іеменѣ уже появляется, по горнымъ склонамъ, яркая зелень смоковницъ, которыхъ насчитываютъ до восьми видовъ, и разныхъ бальзамныхъ растеній, между которыми особенно замѣчательно мирровое бальзамное дерево. (balsamodendron myrrha), освобождающее благовонную мирру, прославленную еще въ древности. Ладонное дерево (boswellia serrata) доставляетъ ладонъ, употребляемый при церковной службѣ въ кадильницахъ. Отъ аравійской акаціи (acacia arabica) добывается гумми-арабикъ, но главное характеристическое и драгоцѣнное растеніе Аравійскаго полуострова есть кофе. Кофейное дерево растетъ преимущественно въ Аравіи Счастливой. Листья его ярко зеленые, цвѣты бѣлые, на подобіе жасмина, а плоды ярко краснаго цвѣта, очень похожіе на вишню. Существенную часть плода составляютъ его зерна, легко двоящіяся на двѣ половины. Эти половинки бываютъ продолговаты и круглы, сѣраго, желтаго, бураго и голубоватаго цвѣта. Послѣднія почитаются лучшими. Эти то зерна и продаются въ магазинахъ подъ именемъ кофе. Кофейное дерево растетъ въ Китаѣ, Персіи, Африкѣ, а также въ Америкѣ, на Антильскихъ островахъ, по лучшіе сорты его принадлежатъ Аравіи, а потому ливанскій и моккскій кофе занимаютъ между всѣми первое мѣсто.

Полагаютъ, что кофе ведетъ свое начало изъ Африки и именно изъ Абиссиніи, гдѣ кофейное дерево и теперь составляетъ густыя чащи. Первое употребленіе его, какъ увѣряютъ, введено было однимъ аденскимъ муфти между дервишами, съ тою цѣлію, чтобы отгонять отъ нихъ сонъ и лѣность и побуждать къ непрестанной молитвѣ. Въ Европѣ этотъ напитокъ началъ понемногу входить въ употребленіе въ концѣ XV столѣтія и въ XVI столѣтіи. Первая кофейная въ Лондонѣ открыта была въ 1652 г., а въ Парижѣ въ 1671 году.

Высочайшія въ свѣтѣ Гиммалайскія горы защищаютъ Индостанъ отъ вліянія сѣверныхъ, холодныхъ вѣтровъ суровой Сибири, и хотя южные склоны этихъ горъ, по географическимъ широтамъ, находятся внѣ тропиковъ, по растительность ихъ принимаетъ, подъ этою защитою, вполнѣ тропической типъ. Малабарскіе и Сильгетскіе лѣса дышатъ всею нѣгою тропической растительности. Подъ сѣнью ихъ растутъ древовидные папоротники, а орхидеи тѣснятся въ самомъ роскошномъ разнообразіи. Апельсинныя деревья и дикій виноградъ растутъ въ роскошныхъ лѣсахъ, которые скорѣе похожи; по красотѣ своей, на самые причудливые сады; здѣсь красуются пальмиры, гому то. Бананы (musa sapientum) составляютъ роскошнѣйшія хлѣбныя растенія теплыхъ странъ; плоды ихъ идутъ въ пищу, листья на разныя подѣлки и другія домашнія потребности, а волокна ствола идутъ на ткани.

Муза, часто встрѣчающаяся между комнатными растеніями, какъ украшеніе, имѣетъ роскошные листья, почти въ аршинъ шириною и въ 1 ¹/₂ сажени длиною; стволъ образуется изъ нѣсколькихъ, выходящихъ изъ земли черешковъ и имѣетъ около вершка толщины, а колосъ или гроздъ съ плодами, въ видѣ кривыхъ огурцовъ, весьма тяжелъ, и одного растенія вполнѣ достаточно для прокормленія цѣлаго семейства. Сравнивая количество мучнистаго вещества музы съ таковымъ же картофеля, оказывается, что одинаковое пространство земли, насажденное картофелемъ и музою, даетъ у послѣдней въ 45 разъ болѣе муки, обладающей притомъ несравненно большею питательностію. Другое, подобное музѣ роскошное и красивое растеніе — стерлиція, также часто встрѣчаемое въ европейскихъ оранжереяхъ, а равно, индійская канна, бататы, маранта, арумъ или торо, ятрофа или кассава и инбирь даютъ также много питательнаго мучнистаго вещества аррорута. Инбирь, кромѣ того, имѣетъ много свойствъ нрянныхъ растеніи и очень пріятенъ на вкусъ.

Затѣмъ отличительную черту прекрасной индійской природы составляютъ, такъ называемыя, инбирныя семейства (scitamineae); они доставляютъ инбирь, кардамонъ и желтый инбирь или куркуму. Роскошныя тутовыя деревья особенно красивы въ Индіи и тѣмъ драгоцѣннѣе, чѣмъ гуще тѣнь этого дерева отъ его широкораспущенной короны. Но самую рѣзкую отличительную черту индійской растительности составляютъ крапивныя растенія, какъ по оригинальности своей природы, такъ по пользѣ, ядовитости и нѣжности волоконъ.

Хлѣбное дерево (artocarpus incisa) составляетъ также большое благодѣяніе природы для жителей. Плоды его, величиною съ голову человѣка, заключаютъ въ себѣ много питательнаго мучнистаго вещества.

Крапивныя растенія, находящіяся во множествѣ въ тропической Остъ-Индіи, принадлежатъ къ самымъ убійственнымъ и ужаснымъ. Между ними особенно извѣстна ѣдкая смоковница. Крѣпкія ея колючки ранятъ подобно острымъ зубамъ змѣя, надавливающаго на ядовитую желѣзу, изъ которой течетъ въ рану ядъ; колючки смоковницы, прокалывая тѣло, давятъ также на свои ядовитые пузырьки, изъ которыхъ струится ядовитый сокъ. Наколотая рука или нога вспухаетъ и быстро распространяется антоновъ огонь, такъ что отнятіе пораженнаго члена есть единственное средство къ спасенію жизни. Но совсѣмъ не то священная смоковница. Отъ толстаго ствола своего она пускаетъ сильныя горизонтальныя вѣтви, которыя, въ свою очередь, пускаютъ воздушные корни, спускающіеся книзуи достигающіе до земли. Здѣсь они утолщаются и вновь развѣтвляются, такъ что одно такое дерево образуетъ своими сучьями, вѣтвями и побѣгами цѣлый лѣсъ. По окраинамъ такого лѣса, длинные побѣги смоковницы бываютъ не толще тростника, но, по мѣрѣ углубленія, сучья становятся все толще и толще, а въ центрѣ стоитъ самый толстый, т. е. настоящій стволъ дерева. Эти второстепенные вертикальные стволы образуютъ и подпираютъ, какъ колонны, цѣлыя натуральныя галлереи, которыя, вмѣсто крышъ и навѣсовъ, покрыты густою, непроницаемою листвою, чрезъ которую не сквозятъ лучи солнца и не проникаютъ дожди, а потому служатъ туземцамъ не только временнымъ убѣжищемъ, но даже и постояннымъ жилищемъ. Болѣе же всего подъ вѣтвями священной смоковницы, въ Индіи, помѣщаются алтари и изображеніями боговъ, а иногда и цѣлыя языческія пагоды; вотъ причина, почему это дерево получило названіе Священнаго. Къ громаднымъ деревьямъ тропиковъ принадлежатъ тектоніи, или остъ-индскіе дубы, доставляющіе большіе запасы карабельнаго и строевого лѣса.

Путешественникъ Рейнуаръ видѣлъ въ Индіи большой лѣсъ изъ веніаминовой смоковницы (ficus Benijainini), выросшій отъ одного дерева. Баньянъ (ficus indica) обнимаетъ вѣтвями одного дерева цѣлыя рощи. На берегахъ Нербудды находится огромный лѣсъ, занимающій пространство въ 2,000 квадратныхъ футовъ, въ которомъ находится болѣе 350 главныхъ, толстыхъ стволовъ, не считая тонкихъ второстепенныхъ, и этотъ лѣсъ не болѣе какъ только одна разросшаяся смоковница. Въ Индіи растетъ важнѣйшее изъ растеній для мануфактурной промышленности, хлопчатникъ, дающій тонкія и длинныя волокна, называемыя хлопкомъ. Хлопокъ или хлопчатая бумага обыкновенно бываетъ чистаго бѣлаго цвѣта, но въ Индіи есть порода розовая, а въ Китаѣ изжелта красноватая, употребляемая туземными жителями въ большомъ количествѣ, преимущественно для нанковыхъ тканей, но не любимая европейцами. Кромѣ Китая и Остъ-Индіи, хлопчатникъ растетъ въ Персіи, Бухарѣ, Южной Африкѣ, Мексикѣ, Вестъ-Индіи и Южной Америкѣ, но всѣ онѣ въ сложности производятъ, если не менѣе, то и не болѣе однихъ Соединенныхъ Штатовъ (южныхъ штатовъ), гдѣ это растеніе родится въ несмѣтномъ количествѣ и на огромныхъ пространствахъ, такъ что силы всѣхъ мануфактуръ въ мірѣ едва успѣваютъ обработывать хлопчатую бумагу, являющуюся въ торговлѣ подъ разными формами: ваты, бумаги для вязанья и тканья, нитей для шитья, наконецъ готовыхъ издѣліи — папки, коленкора, ланкорта, плиса, разныхъ восточныхъ матерій и проч. Изъ Соединенныхъ Штатовъ вывозится хлопокъ свыше 35 милліоновъ пудовъ, приблизительно на сумму до 150 милліоновъ рублей. Но, кромѣ хлопчатника, существуютъ и другія волокнистыя растенія, дающія отлично тонкія ткани, какъ напр. тропическія крапивы и особенно ость-индскія. Удивительно, что онѣ теперь почти совсѣмъ забыты, тогда какъ волокна ихъ чрезвычайно нѣжны, тонки, блестящи и притомъ бываютъ длиною отъ 1 ¹/₂ и даже до 3 саженъ. Старинныя индійскія кисеи были такъ тонки и прозрачны, что чрезъ нихъ сквозило тѣло, а потому были любимымъ одѣяніемъ кокетливыхъ красавицъ. Тончайшій батистъ никогда не могъ соперничать съ такими восточными тканями.

Маковыя плантаціи разведены въ огромныхъ размѣрахъ по всей Остъ-Индіи, на Зуадскихъ и Моіуккскихъ островахъ, въ Азіатской и Европейской Турціи, Персіи и Египтѣ и вообще въ странахъ магометанскаго и языческаго населенія, употребляющаго опіумъ, какъ одуряющее средство, чтобы, въ безсвязныхъ, туманныхъ грезахъ, видѣть блаженство фантастическаго рая. Несчастное пристрастіе къ опіуму въ страшныхъ размѣрахъ развилось и въ Китаѣ, который собственно обязанъ своимъ развращеніемъ англичанамъ, ведущимъ огромную торговлю этимъ ядомъ, забывая человѣческое чувство, ради барышей, и ставшимъ въ нравственномъ отношеніи много ниже китайскаго правительства, сильно противившагося подобной постыдной торговлѣ. Опіумъ и морфій, добываемые изъ мака, употребляются въ медицинѣ. Но опіумъ не единственное одуряющее средство, употребляемое жителями жаркихъ странъ. Такъ въ Перу употребляется кока съ завернутымъ въ ней плодомъ пальмы катеху и перуанцы жуютъ бетелевые листья, производящіе прянопріятный вкусъ. Въ Остъ-Индіи подобнымъ образомъ употребляютъ душистые плоды арековой пальмы^[1], завертывая ихъ въ бетелевые листья. Но только бетель и арека далеко не такъ вредны, какъ опіумъ и не убиваютъ такъ, какъ онъ, ни физическихъ, ни умственныхъ силъ человѣка.

Въ индійскихъ лѣсахъ растутъ граціозныя пальмы съ самой красивой зеленью, между ними замѣчательны ротонга (calamus) и низкорослая (phoenix acaulis). Между азіятскими растеніями слѣдуетъ упомянуть знаменитый китайскій женъ-чень, но знаменитый вовсе не потому, чтобы природа дала этому растенію какое либо особое свойство, роскошь и красоту зелени или цѣлебныя свойства, а по суевѣрному вѣрованію китайцевъ въ могущество этого растенія, возвращающаго будтобы старымъ людямъ молодость, а молодымъ вѣчную юность и красоту, а также исцѣляющаго отъ всѣхъ безъ исключенія недуговъ и могущаго дать безсмертіе тѣмъ, кто умѣетъ имъ умно пользоваться, но, какъ извѣстно европейцамъ, волшебный женъ-чень, на самомъ дѣлѣ, творитъ въ Китаѣ чудеса не болѣе косметическихъ и гигіеническихъ средствъ французской спекуляціи, объявленія о которыхъ приходится намъ ежедневно читать едва ли не во всѣхъ газетахъ, какъ мнимо вѣрныя средства для рощенія волосъ, уничтоженія морщинъ, пятенъ и тому подобнаго. По причинѣ такого вѣрованія китайцевъ въ женъ-чень, это растеніе почитается исключительною собственностію императорской фамиліи и двора богдыхана, а потому цѣнится баснословно высоко, около 2,000 р. за пудъ на наши деньги. На самомъ же дѣлѣ это растеніе весьма обыкновенныхъ свойствъ съ красивыми листочками темной зелени, лишь рѣдко и разбросанно растущее; а потому и собираніе его очень затруднительно. Собиральщики женъ-ченя получаютъ за труды свои щедрое вознагражденіе отъ двора. Въ китайскіе праздники императоръ даритъ обыкновенно знатныхъ дамъ, какъ особою милостію, или коробкою полною женъ-ченя или стклянкою съ экстрактомъ изъ корней этого растенія.

Какъ ни богатъ вообще растительный міръ тропической Азіи, но все-таки истинная роскошь и нѣга растительности достались въ исключительный удѣлъ Индійскаго архипелага, острова Цейлона и Индо-Китайскаго полуострова. Достаточно сказать уже только то, что въ этихъ благословенныхъ странахъ бываетъ три жатвы въ годъ. Здѣсь и цѣлебныя растенія, и благовонныя травы, и краски яркихъ, восхитительныхъ цвѣтовъ, и разныя пряности, но какъ вездѣ жизнь граничитъ съ смертію, такъ и здѣсь, среди жизни и роскоши, растутъ смертоносные упасы и вьются убійственныя ліаны.

Малаккскій полуостровъ украшается сахарною пальмою (arenga saccharifera). Она выпускаетъ изъ себя сладкіе и пріятные соки, изъ которыхъ приготовляютъ сахаръ и вино. Эта сахарная пальма очень некрасива на видъ, кривой стволъ ея покрыта длинными черными волокнами въ родѣ конскихъ волосъ. Большелистая гордонія (gordonia integrifolia) представляетъ собою весьма красивое дерево съ обширивіми листьями. Она считается у бирманцевъ священнымъ растеніемъ, и потому въ каждомъ семействѣ непремѣнно хранится, какъ святыня, или листъ или вѣтвь, или брусъ отъ гордоніи. Кромѣ того въ Бирманской Имперіи растутъ гигантскія тиковыя деревья (tectonia grandis), дающія превосходный строевой матеріалъ, уступающія впрочемъ въ качествахъ первенство малабарскимъ экземплярамъ. Душистая гопія (gopea odorata) отличается, кромѣ превосходнаго запаха отъ листьевъ и цвѣтовъ, колоссальнымъ своимъ ростомъ и толщиною ствола, такъ что изъ одного дерева дѣлаютъ довольно большую цѣльную лодку. Дерево долговѣчной жизни (glyphyrianitida), изъ породы миртовыхъ и называемое такъ туземцами, растетъ въ изобиліи и листья этого душистаго растенія употребляются, какъ чай, для питья. Пальмировая пальма и вѣерная пальма (borassus flabelliformis) роскошно растутъ по Иравадди. Листья вѣерной пальмы такъ велики, что тѣнь ихъ можетъ защитить отъ солнца нѣсколькихъ человѣкъ. По берегамъ рѣкъ и у моря растутъ мангровыя деревья, а на мѣстахъ, заливаемыхъ приливомъ, растетъ большое и красивое дерево heritiera robusta. Также растетъ здѣсь катеху (mimosa catechu), имѣющая по виду сходство съ пальмами. Сгущенные соки этихъ мимозъ, употребляемые для жеванія туземцами, извѣстны въ продажѣ подъ именемъ японской земли. Острова индійскаго полуострова, красуются роскошными цикадеями или саговиками, называемыми, по своей пальмообразной наружности и перисторазсѣченнымъ листьямъ, саговыми пальмами.

Древовидные папоротники и орхидеи, по роскоши своей, стоятъ выше всякаго описанія. Арековыя пальмы растутъ едва ли не на всякомъ шагу, восходя до 40, 50, 60 футовъ. Дерево каріота (caryota urens), соединяетъ въ себѣ двѣ крайнія противуположности самой рѣзкой горечи и самой пріятной сладости. Плоды необыкновенно жгучи и горьки, такъ что производятъ отвращеніе и тошноту, а сокъ ствола до того сладокъ и вкусенъ, что изъ. него приготовляютъ отличный сахаръ и весьма пріятное вино. Лѣса Индо-Китайскаго полуострова до того разнообразны породами и видами, что только породъ насчитываютъ до 600, не говоря уже о видахъ. Эти самые лѣса составляютъ настоящую родину гуттаперчеваго дерева (isoiiandra gutta), растущаго также втнізобиліи въ тропической Америкѣ; Чащи деревъ переплетены ліанами и обвиты прелестными орхидеями. Опушка лѣсовъ красуется обыкновенно тростниковыми растеніями и особенно стр’ойными и граціозными бамбуками. На островѣ Борнео растутъ великолѣпные панданы, въ родѣ гигантскихъ ананасовъ, и здѣсь родина настоящаго камфарнаго дерева (dryobalaiiops camphoга). Въ стволѣ упомянутаго растенія находятся желтоватые кристаллы высокаго достоинства камфары.

Можно положительно сказать, что ни одна страна въ свѣтѣ не обладаетъ такимъ богатствомъ, красотою и разнообразіемъ въ плодахъ и вообще растеніяхъ, какъ Индійскій архипелагъ, гдѣ существуетъ до 100 разновидностей одного рису, а травы, плоды и орхидеи безчисленны въ полномъ смыслѣ слова Эта часть земного шара, какъ будто, исключительно избрана природою для пряныхъ растеній. Здѣсь растетъ гвоздичное дерево (caryopbylhis aiomaticus), почки котораго, или всѣмъ извѣстная гвоздика, употребляются для приправы кушанья. Болѣе другихъ мѣстностей гвоздичное дерево распространено на Молуккскихъ и Амбоинскихъ островахъ. Коричневое дерево (cinnamonum) доставляетъ душистую и пріятную на вкусъ корицу. Въ этой же.области растутъ различныя породы перцу, изъ вторыхъ самый извѣстный видъ — черный перецъ съ темно-красными жгучими стручками. Также извѣстна весьма жгучая порода перца тембула. На одной Суматрѣ собирается ежегодно до 1,000,000 пудовъ. Мускатное дерево (myristica moschata) отличается пріятнымъ запахомъ и потому идетъ на приправу въ кушаньяхъ. Изъ вкусныхъ и сочныхъ плодовъ этого архипелага особенно замѣчательны: молуккская чоана, локатъ, айеръ, дуріанъ, джамбозе (розовое яблоко), манга, плоды котораго бываютъ величиною съ кокосъ и мясистая часть ихъ также приростаетъ къ косточкѣ, какъ у персика; манговые плоды сочны и вкусны. Кромѣ упомянутыхъ, слѣдуетъ назвать мамонгъ, похожій съ виду на большую дыню, но не имѣющій такого нѣжнаго вкуса. Апельсины и лимоны, растущіе въ этой тропической области, хотя и похожи вкусомъ на мессинскіе, но имѣютъ всетаки своеобразный вкусъ и запахъ. Вервинъ или гонава похожъ наружностію на лимонъ, но сокъ его розовый и въ немъ плаваетъ много зеренъ.

Весьма странное пхарактеристическое растеніе раффлезія (rafflesia Arnoldi) растетъ на островѣ Суматрѣ. Необыкновенный и колоссальный цвѣтокъ ея коричнево-краснаго цвѣта, развивающійся до сажени въ діаметрѣ, хотя и красивъ, но имѣетъ тяжелый и отвратительный запахъ тухлаго мяса. У корней ліанъ поднимается бугорокъ, изъ котораго развиваются цвѣтовыя почки, величиною въ кочень капусты. Цвѣтокъ растетъ на стелящихся по землѣ стебляхъ гигантскаго винограда. Вѣсъ подобнаго цвѣтка бываетъ, отъ 15 фунтовъ до полупуда, а цвѣтовая чашечка вмѣщаетъ до 12 бутылокъ воды.

Ліана, извѣстная полъ названіемъ упасъ райя (ядъ князя), дастъ ядовитый сокъ. Изъ него яванцы варятъ свой ужасный ядъ, употребляемый для намазыванія стрѣлъ, которыми убиваютъ хищныхъ звѣрей. Рана, отъ пораженія стрѣлою, производитъ такую страшную боль, что самое свирѣпое животное быстро цѣпенѣетъ и чрезъ двѣ минуты умираетъ въ страшнѣйшихъ судорогахъ За этою ядовитою ліаной, въ самой глубинѣ лѣса, среди богатой растительности, одиноко высится стройный стволъ нѣжнаго и мягкаго дерева, поднимающаго свой круглый вѣнецъ выше другихъ. Изъ надрѣзовъ его ствола истекаетъ млечный сокъ анчаръ, дерево же есть тотъ самый баснословный ядовитый упасъ, о которомъ разсказываютъ такъ много ужасныхъ и чудесныхъ легендъ. Иначе оно называется анчаровымъ деревомъ. Правда, что сокъ его смертельно ядовитъ, но сокъ выше описанной ліаны дѣйствуетъ и быстрѣе и ужаснѣе, даже крапивные яды въ дѣйствительности сильнѣе анчароваго.

Тиморская крапива, называемая у туземцевъ «чертовымъ листомъ» до того ядовита, что производитъ мучительную болѣзнь и затѣмъ неизбѣжную смерть. Крапивное растеніе челикъ, находящееся обыкновенно въ густыхъ лѣсахъ, содержитъ въ себѣ ядъ еще сильнѣе. Яванскія низкорослыя крапивы, весьма похожія видомъ на наши обыкновенныя крапивы, жгутся до того больно, что болѣзненное состояніе отъ обжоги продолжается весьма долго, переходя иногда въ аніоновъ огонь и кончаясь смертію. Вообще даже не ядовитыя крапивы и смоковницы Явы содержатъ въ себѣ столь ѣдкіе соки, что прикосновеніе къ нимъ производитъ неизбѣжную боль, опухоль и вообще воспалительное состояніе.

Съ индійскимъ архипелагомъ можетъ соперничать только островъ Цейлонъ съ его лавровыми, миртовыми и коричневыми рощами. Количество растущей здѣсь корицы до того велико, что Цейлонъ снабжаетъ ею весь свѣтъ. Здѣсь растетъ свойственная только Цейлону тѣнистая пальма (corypha umbraculifera). Огромныя листья ея служатъ жителямъ, вмѣсто зонтиковъ, для защищенія себя отъ солнечнаго жара. Цейлонское сандальное дерево, кромѣ краснаго вещества, выдѣляетъ душистый бальзамъ и потому очень дорого цѣнится.

Говоря много о растительности разныхъ поясовъ, мы почти ничего не сказали или говорили вскользь о пальмахъ, одномъ изъ замѣчательнѣйшихъ, красивѣйшихъ и полезнѣйшихъ растеній. Пальмы составляютъ постепенный переходъ отъ морскихъ водяныхъ растеній (плавающихъ фукусовъ) къ береговымъ. Саргассовыя моря, на огромныхъ пространствахъ, покрыты этими плавающими фукусами, доходящими до 400 и даже до 600 футовъ (отъ 60 до 90 саженъ) длины и неимѣющими корней, но замѣчательно, что если фукусы разрываются отъ сильнаго волненія, то оторванное звѣно, приставъ къ какой нибудь скалѣ, такъ сильно присасывается къ ней, что пускаетъ ростки и принимаетъ видъ корневого растенія. Эти фукусы дѣлаютъ незамѣтный переходъ къ береговымъ растеніямъ, чрезъ постепенность тростниковъ, осокъ и водяныхъ розъ съ бѣлыми и жолтыми плавающими кувшинчатыми цвѣтами. И дѣйствительно, яркая зелень и перистость береговой листвы, любящей орошеніе солеными водами морей, сохраняетъ характеръ и живую свѣжесть тропическихъ фукусовъ.

Къ такимъ растеніямъ принадлежатъ и кокосовыя пальмы, стройныя, легкія со стрѣльчатыми листьями въ своемъ вѣнцѣ. Листья имѣютъ до 20 футовъ длины и подъ ними гнѣздится по нѣскольку кокосовъ, заключающихъ во внутреннемъ орѣхѣ (болѣе гусинаго яйца) маслянистую жидкость, въ родѣ молока, изъ которой добывается пальмовое масло, сильно распространенное для выдѣлки мыла. Этотъ внутренній крѣпкій орѣхъ находится въ крѣпкой древесинѣ, покрытой волокнами, на подобіе волосковъ, такъ что весь кокосовый орѣхъ бываетъ величиною въ большую дыню. Изъ волосистыхъ волоконъ выдѣлываются: нитки, веревки, кульки, рогожи, и наконецъ простые верхніе плащи. Отечество кокосовой пальмы составляютъ жаркія береговыя страны стараго свѣта, и лишь весьма немногіе острова Великаго Океана не имѣютъ пальмъ; архипелаги же Мелсдивскій и Лакедивскій положительно изобилуютъ этимъ драгоцѣннымъ растеніемъ. Малабарскій берегъ и Цейлонъ покрыты безчисленнымъ множествомъ кокосовыхъ пальмъ. Она встрѣчается также въ береговыхъ полосахъ Аравіи и Африки. Въ Америку кокосовое дерево переселилось впослѣдствіи и вѣроятно плоды его занесены туда морскими теченіями. Кромѣ кокосовой пальмы замѣчательны низкія или кустарниковыя пальмы, какъ персиковая, саговая и пальма Гумбольдта. Мавриціева пальма встрѣчается даже въ совершенно лишенныхъ деревъ льяносахъ и болотахъ; при всемъ томъ она принадлежитъ къ числу великолѣпнѣйшихъ растеній тропической природы. Все прибрежье Мексиканскаго залива и устья Ореноко покрыты царственною мавриціевою пальмою, изъ которой туземцы добываютъ муку для пищи, и волокна для одѣяній, и листья для покрытія хижинъ, и матеріалъ для балокъ, лодокъ, зонтиковъ и вѣеровъ.

Наконецъ заслуживаетъ вниманія особенно высокая и стройная капустная пальма, достигающая 80 футовъ (12 саженъ) высоты при толщинѣ не болѣе 10 дюймовъ (5 вершковъ). Плодъ ея имѣетъ видъ капустнаго кочня, который очень вкусенъ, но если его срѣзать, то пальма начинаетъ засыхать и потомъ гибнетъ. Туземцы, изъ желанія сберечь такое прекрасное растеніе, чтобы восхищаться имъ, отказываются отъ удовольствія ѣсть его плоды.

Финиковая пальма, имѣющая на стволѣ своемъ спиральную кору, бываетъ отъ 5 до 10 саженъ вышиною и до ¹/₄ аршина толщиною. На нихъ растутъ небольшіе, продолговатые, сладкаго вкуса плоды — финики, употребляемые какъ пища и какъ лакомство. Лучшіе финики называются султанскими.

Въ пальмахъ намъ только можно обращать вниманіе на цвѣтъ зелени, потому что ихъ цвѣты, въ противность замѣчаемому въ другихъ явно-цвѣтныхъ растеніяхъ, не представляютъ яркихъ окрасокъ, но бываютъ обыкновенно грязно-бѣлые, блѣдно-желтые или зеленоватые и не прибавляютъ много красы растеніямъ ихъ производящимъ. Но если цвѣты пальмъ лишены яркости красокъ, то вѣтви замѣчательны обиліемъ плодовъ: иногда, на одномъ деревѣ, выростаетъ ихъ болѣе 60,000 и одного соцвѣтія не въ силахъ поднять два человѣка. Въ Европѣ такихъ гигантовъ выростить нельзя.

Плоды пальмъ представляютъ большее разнообразіе колера, чѣмъ цвѣты. Плоды эти бываютъ оранжевые, желтые, красные, пурпуровые, оливковые и многихъ другихъ цвѣтовъ, дѣлающихъ растенія весьма красивыми. Должно однако сознаться, что въ нашихъ теплицахъ мы рѣдко имѣемъ возможность расчитывать на подобное украшеніе.

Число родовъ пальмъ, въ послѣднее время, значительно увеличилось не только открытіемъ новыхъ типовъ, но и подраздѣленіемъ прежнихъ родовъ, такъ что число ихъ доходитъ теперь до 100. Многіе изъ нихъ такъ опредѣлительно отличены между собою, такъ характеристически отдѣляются общимъ видомъ, что казалось бы весьма неблагоразумно сливать ихъ.

Вообще не только кокосовыя, но даже и финиковыя бываютъ высокорослыя, но есть какъ въ той, такъ и въ другой семьѣ низкорослыя породы, чрезвычайно красивыя и приносящія огромное обиліе плодовъ. Низкорослый кокосникъ (cocos nucifera humilis) и низкорослая финиковая пальма (phoenix reclinata) принадлежатъ къ этому разряду.

За упомянутыми породами необходимо намъ сказать нѣсколько словъ о нѣкоторыхъ другихъ видахъ пальмъ, замѣчательныхъ красотою своей листвы. Леопольдинія (leopoldinia) растетъ по берегамъ Амазонской рѣки и Ріо-Негро, она даетъ волокнистыя нити піассабу, составляющія предметъ торговли; изъ нея дѣлаются вѣнчики, метла и т. п.

Ореодокса (oreodoxa regia), одна изъ обыкновеннѣйшихъ пальмъ острова Кубы, разводится, по причинѣ своей красоты, и въ другихъ мѣстахъ. Въ Ангеронской кофейной плантаціи острова находится знаменитая аллея изъ ореодоксъ, имѣющая въ длину до ³/₄ версты и состоящая изъ четырехъ рядовъ, по сту деревъ въ каждомъ. Все это составляетъ великолѣпную колоннаду, увѣнчанную кровлей изъ восхитительныхъ листьевъ. На могилѣ Колумба, въ Гаваннѣ растетъ также великолѣпный экземпляръ этой пальмы. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что пальма, описанная имъ, по открытіи Новаго Свѣта, принадлежала къ этому виду; таже пальма осѣняетъ и прахъ его.

Анеса. Въ прежнее время къ роду анесъ причислялось много видовъ, теперь же къ нему относятъ только тѣ, у которыхъ бѣлокъ рубчатый (runcinatus) и стебель, не имѣющій придатковъ, гладокъ. Бетельный кокосъ, — areca catechu, теперешній представитель рода, весьма давно воспитывается въ нашихъ садахъ и разводится въ тропической Азіи, особенно по берегу моря, въ большомъ количествѣ, для плодовъ его. Восточная литература полна воспоминаній и описаній этой пальмы. Дѣйствительно, растеніе это красиво, имѣетъ прямой и тонкій стволъ вышиною отъ 40 до 80 футовъ, оканчивающійся короною темнозелсныхъ листьевъ и производящій подъ нею длинныя кисти оранжевыхъ плодовъ. Растенія, принадлежащія къ теперешнему роду анеса, встрѣчаются въ Остъ-Индіи и тропической части Новой Голландіи.

Акантофениксъ (acanthophoenix) образовался изъ двухъ видовъ анеса съ иглистыми стволами и гладкимъ бѣлкомъ, растущихъ въ восточной Африкѣ и давно встрѣчающихся въ садахъ. Это пальмы среднихъ размѣровъ со стеблями, весьма расширенными у низа, перистыми со спирально-расположенными цвѣтами по три и односѣмянными, темнофіолетовыми ягодами.

Феникофоріумъ (phoenicophorium). Единственный видъ, принадлежащій сюда, есть красивая пальма съ иглистыми и большими цѣльными листьями. Растетъ на Сейшельскихъ островахъ, откуда была перенесена въ ботаническій садъ на островъ Маврикія, во время управленія этимъ садомъ Дункана. Три экземпляра ея были доставлены въ Кью; пославшій ихъ выражалъ желаніе, чтобы растеніе, если оно ново для науки, было названо Stevensonia, по имени тогдашняго губернатора ос. Маврикія.

Вершаффельтія (verschaffeltia). Видовыя названія этого рода: «великолѣпная, величественная, царская» и даже «небесная и божественная», указываютъ, что растенія, сюда относимыя, необыкновенно красивы. Дѣйствительно, немного найдется пальмъ, которыя могли бы соперничать красотою съ verschaffeltia.

Вельфія (welfia). Этотъ родъ составляютъ двѣ красивыя пальмы съ гладкимъ стволомъ, простыми двулопастными листьями красиваго бронзоваго цвѣта до распусканія. Названіе рода произведено отъ знаменитой фамиліи Вельфовъ или Гвельфовъ.

Ливистона (livistona), Сопровождавшіе Аллана Коннингама сдѣлали глиняные горшки, въ которыхъ были вмазаны сѣмена (corypha australis). На пути въ Европу, сѣмена эти проросли. Такое случайное обстоятельство навело на мысль, что лучшій способъ пересылки сѣмянъ пальмъ, чтобы они не потеряли способности проростанія, состоитъ въ обмазываніи ихъ глиною. Три экземпляра изъ тѣхъ, которые были получены такимъ образомъ съ Коннингамомъ, составляютъ драгоцѣнную собственность оранжерей въ Кью, Сиденгемѣ и Ганноверѣ. Въ послѣднемъ сохранился едва ли не лучшій экземпляръ. Онъ постоянно переросталъ размѣры оранжереи, такъ что каждые пять лѣтъ глубже опускали его въ землю, обдѣлывая вокругъ камнемъ въ родѣ колодезя. Почти всѣ они имѣютъ древесный стволъ и вѣерообразные листья съ игловатыми черешками, имѣющими при основаніи волокна.

Хамеропсъ (chaniacrops). Если всѣ тѣ виды, которые относятъ къ роду chamaerops, дѣйствительно принадлежатъ къ нему, то эта пальма должна бы быть признана за самое распространенное растеніе по земной поверхности, потому что она встрѣчается въ Европѣ, Азіи и Америкѣ. Кромѣ того растеніе это составляетъ сѣверный предѣлъ распространенія пальмъ. Должно сожалѣть, что послѣ удачныхъ попытокъ относительно аклиматизированія нѣкоторыхъ хамеропсовъ, другіе виды, встрѣчаемые въ мѣстахъ съ низкою температурою воздуха, остались безъ вниманія. Такъ напр., д-ръ Гукеръ встрѣчалъ это растеніе въ западной части Гималайскихъ горъ на высотѣ 8,000 футовъ, гдѣ оно ежегодно покрывается снѣгомъ. Трудно, дѣйствительно, понять, почему управляющіе обширными садами не дѣлаютъ опытовъ надъ выносливостью растеній на воздухѣ. Этимъ, безъ сомнѣнія, опредѣлялось бы несравненно большее количество выносливыхъ породъ, чѣмъ ихъ извѣстно теперь. Черешки листьевъ имѣютъ колючки, пластинка — вѣерообразная, цвѣтки — угловатые, плоды — одногнѣздныя ягоды, напоминающія маслины. Волокна и листья многихъ видовъ идутъ на приготовленіе веревокъ, бумаги, вѣеровъ, половиковъ, ковровъ и другихъ полезныхъ издѣлій; ягоды нѣкоторыхъ употребляются въ пищу.

Фениксъ (phoenix). Финиковая пальма отличается отъ всѣхъ перистолиственныхъ пальмъ тѣмъ, что листочки у ней болѣе или менѣе согнуты вдоль при основаніи и что самые нижніе изъ нихъ превращены въ иглы. У нѣкоторыхъ видовъ, стебель такъ коротокъ, что едва поднимается отъ земли, у другихъ онъ достигаетъ вышины 40 и 50 футовъ. Листья перистые, болѣе или менѣе сѣроватые или сизые. Цвѣтки мужскіе и женскіе выростаютъ на отдѣльныхъ экземплярахъ, такъ что для успѣшнаго сбора плодовъ необходимо прибѣгать къ искуственному опыленію женскихъ органовъ. Ягоды — круглыя или продолговатыя, обыкновенно одно сѣмянныя, но у одной разновидности косточки совсѣмъ не бываетъ. Разновидность эта произведена, какъ говоритъ преданіе, не природою, а св. Діего, который, раскусывая на Канарскихъ островахъ финикъ, переломилъ себѣ зубъ и въ гнѣвѣ повелѣлъ дереву родить плоды безъ косточекъ, — въ то время искуственныхъ зубовъ еще не вставляли.

Демоноропсъ (daemonorhops). Весьма распространенный родъ, встрѣчаемый въ лѣсахъ тропической Азіи, преимущественно въ остъ-индскомъ архипелагѣ, и въ прежнее время соединенный съ calamus, отъ котораго онъ отличается опадающими чахлами, Листья у него темно-зеленые, съ красивыми перьями. Многіе виды daemonorhops встрѣчаются въ оранжереяхъ.

Мауриція (mauritia). Сэръ Ралейгъ первый привезъ въ Англію плодъ бразильской mauritia flexuosa; по сходству чешуи, онъ сравнилъ его съ еловою шишкою. Отъ всѣхъ сходныхъ родовъ, этотъ родъ отличается лапчатыми листьями и чешуйчатыми плодами Д-ръ Спрюсъ насчитываетъ 13 видовъ, изъ которыхъ 5 принадлежатъ къ отдѣлу lepidocaryuin. Mauritia принадлежитъ къ числу самыхъ красивыхъ и нарядныхъ вѣеролистныхъ пальмъ, растущихъ въ дѣвственныхъ лѣсахъ, гдѣ деревья не такъ густы и пропускаютъ еще солнечный свѣтъ.

Нѣкоторыя растенія поражаютъ насъ своею долговѣчностію, имѣя возрастъ отъ 800 до 12000 лѣтъ. Къ древнѣйшимъ ветеранамъ растительнаго царства безспорно принадлежатъ африканскіе баобабы или аданеопіи.

Въ западной Африкѣ есть баобабы, имѣющіе по 3, но 4 и но 5 тысячъ лѣтъ и притомъ эти экземпляры считаются по замѣчаніямъ натуралистовъ довольно молодыми, но изъ старыхъ баобабовъ нѣкоторые имѣютъ по 10, по 11 и даже по 12 тысячъ лѣтъ. Оротавская драцена на островѣ Тснериффѣ, славившаяся еще въ XV столѣтіи и еще тогда считавшаяся весьма старымъ деревомъ, существуетъ и до сего времени и постоянно украшается густою зеленью, Чапультепекскій кипарисъ, по мнѣнію Гумбольдта, долженъ имѣть возрастъ около 6 тысячъ лѣтъ и, въ 1520 году, когда въ Мексикѣ царствовалъ Монтесума, онъ былъ весьма древнимъ деревомъ, Гранадскій кипарисъ не моложе 1776 лѣтъ. Два или три самыхъ старыхъ экземпляра изъ ливанскихъ кедровъ имѣютъ отъ 800 до 1000 лѣтъ. Восемь оливковыхъ деревъ на Масличной горѣ существуютъ также не менѣе 800 лѣтѣ. Къ Кентѣ растетъ тисъ, имѣющій по крайней мѣрѣ 3000 лѣтъ, а Фортингальскій тисъ, въ Шотландіи, имѣетъ до 2600 лѣтъ. Кроугартскій тисъ имѣетъ около 1400, а тисъ Фонтенсъ-аббей слишкомъ 1200 лѣтъ. Каштаны также замѣчательны своею долговѣчностію, живя до 900 и 1000 лѣтъ. Липы, особенно во Франціи, живутъ до 500 и до 600 лѣтъ; въ долговѣчности имъ не уступаетъ и береза. Плющъ, близъ Монпелье, существуетъ около 500 лѣтъ. Даже наблюденія надъ однимъ лишаемъ въ теченіи 40 лѣтъ показали, что въ это время онъ нисколько не уменьшился.

Исчисленіе лѣтъ въ деревьяхъ дѣлаютъ по концентрическимъ кругамъ, явно замѣтнымъ при поперечныхъ разрѣзахъ дерева, такъ какъ хорошо уже извѣстно, что каждый концентрическій кругъ разрѣза есть не иное что, какъ годичный, наростающій слой. Это наростаніе слоевъ и служитъ масштабомъ къ исчисленію возраста деревьевъ; но если въ европейскихъ деревьяхъ каждый подобный слой наростаетъ въ теченіи года, то этого нельзя еще сказать о баобабахъ и нѣкоторыхъ другихъ деревьяхъ, въ которыхъ, по мнѣнію Декандоля, наростаніе происходитъ въ періодѣ отъ 100 до 150 лѣтъ. И такъ какъ подобное вычисленіе можетъ быть вѣрно примѣняемо лишь къ нашимъ, общественнымъ европейскимъ породамъ, то нельзя удивляться тому разногласію ученыхъ, при которомъ возрастъ одного и того же дерева опредѣляется совершенію не одинаково и даже не приблизительно; напр. американскій кипарисъ Оасаки опредѣляется Декандолемъ въ 6000 лѣтъ, Гумбольдтомъ около 6000 лѣтъ, Цуккарини въ 3500, а Линдлеемъ только въ 870 лѣтъ. Такое разногласіе въ опредѣленіи его возраста показываетъ ясно, что способъ не вѣренъ и что опредѣленіе возраста только гадательное.

Заканчивая описаніе растительности земного шара, намъ необходимо бросить бѣглый взглядъ еще на одинъ забытый нами отдѣлъ ея — растительность морскую или вообще растительность водъ, какъ морскихъ, такъ рѣчныхъ и стоячихъ болотныхъ. Морская флора, хотя по первому взгляду кажется намъ совершенно отличною отъ земной, но въ сущности подчиняется тѣмъ же самымъ законамъ развитія и также состоитъ, при разложеніи, изъ упомянутыхъ газовъ и питается тою же углекислотой и тѣми же металлическими окисями, какъ и растительность наземная, отличаясь существенно развѣ только тѣмъ, что заключаютъ въ себѣ много іода, извлекаемаго изъ ихъ золы. Напримѣръ трава тура, растущая вблизи береговъ Сѣвернаго океана весьма богата этимъ веществомъ. Водоросли распространены въ водахъ океана въ такомъ изобиліи, что навѣрно превышаютъ растительность земли. Противъ Патагоніи и Огненной земли находятся цѣлые подводные лѣса. Эти неизмѣримые лѣса буквально кипятъ жизнію. Количество паразитовъ на этихъ водоросляхъ, животныхъ и рыбъ, ищущихъ въ нихъ пищи, невообразимо велико.

Хотя морскія растенія весьма многочисленны, но далеко не такъ разнообразны, какъ наземныя и безчисленное множество ботаническихъ областей на поверхности земли ограничивается подъ водами скромнымъ числомъ 10 или 12, какъ раздѣляетъ морскую растительность Гарвей. Подводная флора подходитъ подъ двѣ главныя группы — нитчатыхъ (confervaceae) и кожистыхъ (phyceae). Къ послѣднимъ принадлежатъ пузырчатые фукусы (fucus vesiculosum, porphyra laciniata и др.) и всѣ породы подводныхъ лѣсовъ, а равно и плавающіе, въ видѣ зеленыхъ луговъ, фукусы Саргассовыхъ морей.

Въ Атлантическомъ океанѣ находятся большія пространства водорослей или плавающихъ фукусовъ (fucus natans), извѣстныя подъ именемъ сѣверныхъ и южныхъ Саргассовыхъ морей. Эти водоросли весьма красивы и до того громадны, что каждая въ отдѣльности простирается въ длину до 300, 400 и даже 600 футовъ (43, 57, 86 саженъ) и во время свѣжаго вѣтра движутся на поверхности океана, подобно извивающимся колоссальнымъ змѣямъ, что и послужило поводомъ къ баснословнымъ разсказамъ о чудовищныхъ морскихъ змѣяхъ, поглощающихъ не только людей, но даже и самые корабли. Площадь, занимаемая Саргассовыми морями, обнимаетъ пространство до 40,000 квадратныхъ миль. Самыя замѣчательныя породы водорослей, качающихся на волнахъ океана, составляютъ laminaria radiata и macrocystis pyrifera, какъ по своей гигантской величинѣ, такъ и по обширности распространенія. Первая изъ этихъ двухъ водорослей распространена по преимуществу въ Антлантическомъ океанѣ и въ южномъ полушаріи подходитъ къ полюсу ближе двумя градусами, чѣмъ всякія другія морскія растенія. Идя изъ южнаго полушарія въ сѣверное, этотъ фукусъ доходитъ до 45° сѣверной широты, а огибая въ южной америкѣ мысъ Горнъ и входя въ Великій Океанъ, простирается до Калифорніи, вблизи которой находятся такія густыя и непроницаемыя чащи Саргассовыхъ морей, что во время страшныхъ бурь, онѣ не разъ спасали своею листвою и густотою корабли, гонимые волнами къ берегамъ, отъ вѣрной гибели. Такое обширное распространеніе фукусовъ въ области океана можно объяснить только большею равномѣрностью температуры морскихъ водъ сравнительно съ температурою воздуха столь различныхъ широтъ. Эта равномѣрность температуры и составляетъ причину того, что морская растительность далеко не такъ разнообразна по виду, не имѣетъ тѣхъ роскошныхъ цвѣтовъ, въ которые наряжаются наземныя растенія. Она не представляетъ даже особаго обилія между тропиками. Хотя мы и замѣтили уже о большей равномѣрности температуры въ водахъ морскихъ, нежели въ воздухѣ разныхъ широтъ и хотя только упоминали о томъ, что по этой самой причинѣ морская флора далеко не такъ разнообразна какъ наземная, но при всемъ томъ и здѣсь замѣчено измѣненіе въ растеніяхъ, хотя и не очень большое, какъ въ горизонтальномъ, такъ и вертикальномъ направленіяхъ. Подъ горизонтальнымъ распредѣленіемъ водорослей разумѣется также какъ и на землѣ измѣненіе въ формахъ и видахъ отъ экватора къ полюсамъ, а подъ вертикальнымъ измѣненіе ихъ но мѣрѣ увеличенія глубины, то есть діаметрально противуположнаго направленія съ наземною растительностію отъ низменностей къ альпійскимъ высотамъ. Экваторіальныя воды конечно теплѣе полярныхъ, имѣя среднюю температуру около 15 по Реомюру, тогда какъ средняя температура полярныхъ не болѣе +3, а промежуточныхъ морей умѣреннаго пояса около +8, при всемъ томъ это различіе далеко не такъ велико, какъ въ воздухѣ разныхъ поясовъ, гдѣ у тропиковъ средняя температура +29 или +30, а за полярнымъ кругомъ —8, —10 и даже —12 и гдѣ слѣдовательно разность доходить отъ 38 до 42 градусовъ. Поэтому понятно почему морская растительность не можетъ имѣть такой рѣзкой разницы по климатамъ, какъ наземная. При всемъ томъ въ болѣе теплыхъ водахъ тропиковъ водоросли гуще, обильнѣе формами и ярче зеленью, чѣмъ такія же растенія въ водахъ среднихъ и высокихъ широтъ. У полюсовъ эти водоросли мельчаютъ до того, что дѣлаются микроскоппическими и только именно одинъ микроскопъ можетъ рѣшить, что эти плавающія въ водахъ точки принадлежатъ растительному, а не животному царству.

Морская глубина служитъ также масштабомъ водной растительности, какъ увеличеніе высотъ въ наземной. Чѣмъ глубже, то есть чѣмъ слабѣе проникаетъ въ воды солнечный свѣтъ и теплота, тѣмъ слабѣе растительность. Она сильно мельчаетъ на большей глубинѣ и затѣмъ уже совсѣмъ прекращается. Слѣдовательно чѣмъ прозрачнѣе и чище воды, тѣмъ болѣе развивается водная растительность и на оборотъ чѣмъ темнѣе или мутнѣе, тѣмъ болѣе ослабѣваетъ, хотя бы глубина была и не очень велика. Растительность въ полярныхъ водахъ представляетъ видоизмѣненіе этого закона природы, а именно у самой поверхности холодныхъ водъ или вовсе не встрѣчается водорослей или они рѣдки, слабы и блѣдны формами, съ увеличеніемъ глубины, морская флора становится богаче, гуще и чаще, а за тѣмъ съ большою глубиною слѣдуетъ уже общему закону, то есть все болѣе и болѣе слабѣетъ и наконецъ прекращается. Какъ въ наземныхъ растеніяхъ, кромѣ солнечнаго свѣта и теплоты, на развитіе растеній вліяетъ почва и др. условія, такъ и въ океанѣ на водоросли оказываетъ большое вліяніе составъ водъ, то есть степень растворенія въ нихъ солей и другихъ минеральныхъ веществъ.

Морскія водоросли прикрѣпляются корневидными развѣтвленіями къ разнымъ тѣламъ, находящимся на днѣ морскомъ: къ камнямъ, къ деревьямъ и другимъ водорослямъ и почерпаютъ тамъ свою пищу изъ воды и содержащагося въ ней воздуха. Замѣчено, что морскія водоросли крѣпко пристаютъ къ скаламъ предъ своимъ оплодотвореніемъ, но послѣ того легко отрываются, чѣмъ и можно объяснить обширныя плавающія поля фукусовъ, чего впрочемъ никакъ нельзя утверждать относительно фукусовъ Саргассовыхъ морей (fucus natans или sargassum bacciferum). Крайне сомнительно, чтобы во 1-хъ они могли рости на днѣ Атлантическаго океана на неизмѣримой глубинѣ и во 2-хъ, чтобы они во всѣ времена и неизмѣнно были относимы вѣтрами или теченіями въ одно и тоже мѣсто, то есть непремѣнно къ 40 параллели на сѣверъ и на югъ отъ экватора. Въ сѣверномъ полушаріи сплошная масса фукусовъ плаваетъ постоянно къ западу отъ Азорскихъ острововъ, занимая площадь не менѣе Германіи. Во времена Колумба эти фукусы плавали тамъ же. Въ южномъ полушаріи такія же водоросли находятся въ Тихомъ океанѣ, вблизи Багамскихъ острововъ. Скорѣе надо допустить, что эти водоросли порождаются, растутъ, цвѣтутъ и умираютъ въ водѣ и на водѣ, ограничиваясь всегда одними и тѣми же пространствами.

Какъ ни ограничены по числу морскія ботаническія области, тѣмъ не менѣе замѣчено группированіе въ извѣстныхъ пространствахъ извѣстныхъ видовъ. Такъ въ Нѣмецкомъ морѣ и вобще около береговъ Великобританіи растутъ разные виды нитевидныхъ фукусовъ, въ Саргассовыхъ моряхъ фукусы пузырчатые, а въ полярныхъ арктическихъ и антарктическихъ водахъ точковидные микроскопическіе одноклѣтчатые фукусы, принимавшіеся по ошибкѣ за кремнепанцырныхъ инфузорій. Число ихъ въ полярныхъ моряхъ такъ велико, что скопленіе этихъ растительныхъ мельчайшихъ частицъ придаетъ водамъ блѣдный, желтовато бурый цвѣтъ. Эти растенія одинаково находятся къ безчисленномъ скопленіи какъ у Шпицбергена и Новой Земли, на сѣверѣ, такъ и у материка Викторіи, на югѣ.

Морскія водоросли такъ крѣпко впиваются своими росцами или корнями въ скалы и до того сами легки, что поднимаютъ съ собою на поверхность моря огромные камни, которые съ трудомъ можно бы было извлечь при помощи паровой машины. Водоросли также служатъ съ пользою для человѣка, какъ и наземныя растенія, доставляя: іодъ, бромъ, соду, растительный клей, хлорофиллъ, крахмалъ и пр.

Въ заключеніе всего сказанннаго о царствѣ растеній необходимо прибавить нѣсколько словъ объ общемъ движеніи всей растительной жизни съ востока на западъ, въ направленія видимаго пути солнца и дѣйствительнаго пути умственнаго развитія человѣческаго рода. Если легкіе одуванчики, заключающіе въ своихъ мохнатыхъ головкахъ сѣмена растеній, легко переносились и переносятся въ господствующемъ направленіи пассатовъ отъ востока къ западу, если тысячи другихъ подобныхъ растительныхъ видовъ переносились въ далекія страны отъ своей родины и насаждали такимъ образомъ, на крайнемъ западѣ, цѣлые лѣса своего восточнаго отечества, то не трудно будетъ понять существованіе одинаковыхъ породъ растительнаго царства въ странахъ отдаленныхъ и даже совершенно противуположныхъ.

Кромѣ этого, естественнаго пути осѣмененія являлись помощниками и птицы, заносившія зерна далеко отъ ихъ родины. Но замѣчательно, что и тѣ растенія, которыя не могли быть унесены ни вѣтрами, ни птицами, также, въ теченіе многихъ вѣковъ, передвинулись съ востока на западъ. Такимъ образомъ изъ глубокой Азіи перешли въ Европу, или покрайней мѣрѣ въ переднюю Азію: кофе, банановыя растенія, хлопчатникъ, гвоздика, огурцы, груши, яблоки, виноградъ, персики, ячмень, пшеница и проч. Они перешли путемъ движенія человѣческаго рода и его умственнаго развитія. По мѣрѣ своего движенія на западъ, человѣкъ разводилъ около себя и растенія, которыя болѣе и болѣе акклиматизировались и даже улучшались на западѣ. Но западъ всегда оставался неблагодарнымъ къ востоку, не удѣляя и даже не возвращая ничего изъ доставшихся благъ, развѣ только въ томъ случаѣ, когда растеніе, двигаясь все далѣе и далѣе къ западу, не обходило такимъ образомъ всего земного шара и не приходило опять къ себѣ домой, но всетаки не съ запада, а непремѣнно путемъ востока. Исторія разведенія картофеля, быть можетъ, послужитъ рѣзкимъ противурѣчіемъ ходу растеній съ востока, но можно ли утверждать положительно, что и картофель не подвигался въ теченіе тысячелѣтій съ востока на западъ; онъ могъ долгое время быть незамеченнымъ и вовсе не употребительнымъ растеніемъ, пока, достигнувъ американскаго материка, не пришелъ въ извѣстность американцамъ своею пользою.

Переходя теперь къ краткому описанію царства животныхъ, надо замѣтить, что двоякая жизнь на землѣ, обнаруживающаяся въ растительномъ мірѣ и мірѣ животномъ, представляетъ не мало затрудненій къ тому, чтобы можно было сказать съ увѣренностію, гдѣ прекращается жизнь растительная и гдѣ начинается животная.

Н. Зуевъ.

"Живописное Обозрѣніе", №№ 30, 32, 34, 36, 38, 50

---

1. Арека и бетель или катеху одно и то же растеніе, лишь съ разными названіями: бетель собственно говорится о листьяхъ, арека же о плодахъ, а катеху о всей арековой пальмѣ.