Рапорт начальнику Русского гарнизона г. Варны
| Рапорт начальнику Русского гарнизона г. Варны от полковника Николаенко об отступлении группы добровольческих войск из Одессы в январе 1920 г. |
| Источник: Файтельберг-Бланк, В. Р., Савченко, В. А. Одесса в эпоху войн и революций. 1914—1920. — 1-е. — Одесса: Оптимум, 2008. — 336 с. — ISBN 978-966-344-247-1. |
Доношу, 4-го мая я прибыл в Варну на пароходе Адмирал Кашерининов с группой офицеров, чиновников, солдат и беженцев в числе 107 человек, которые были вверены моему попечению в г. Тулча (Румыния) распоряжением Начальника Русского этапа полковника Долгова. На пароходе была уже такая же группа во главе с полковником Жеваловым, ехавшая в числе 88 человек со станции Рени из Бессарабии. Обе группы, составляя 195 человек, принадлежали к числу тех отступивших из Одессы частей войск и следовавших за ними гражданских чиновников и беженцев, которые были эвакуированы из Одессы 25 января 1920 г. и следовали сначала с отрядом начальника укрепленного района и гарнизона г. Одессы полковника Стесселя, а затем слились с отрядами генералов Мартынова и Васильева, из которых последний, как старший, принял на себя командование всей этой группой. Отходя первоначально на г. Овидиополь с тем, чтобы вступить через лиман на румынскую территорию, эти группы добровольческих войск вынуждены были повернуть на север, так как румынские власти в Аккермане не только не пропустили нас через лиман, но встретили подходившие части орудийным и пулеметным огнем.
На совете старших войсковых начальников в Овидиополе было решено после этого пробиваться вдоль реки Днестр к Тирасполю на соединение с отрядом генерала Бредова. Еще в Овидиополе численность группы войск под командой генерала Васильева вместе с обозами и беженцами достигла 12 000 человек. Походным порядком с обозами, растянувшимися на 6-7 верст, при морозе до 12 градусов, эта группа шла трое суток почти без отдыха, без пищи и ночевки, пока достигла немецкой колонии Кандель, откуда до Тирасполя оставалось не более 30 верст. Генерал Васильев торопился, имея сведения, что большевистские отряды идут параллельно и готовятся впереди нанести решительный удар отступающим добровольцам. Дважды по дороге уже были столкновения с красными. Возле немецкой колонии Петерштайн артиллерия красных более часу обстреливала дорогу и площадь, по которой шли добровольцы, но, благодаря перелётам, из всей группы оказался раненным в ногу один солдат и убита одна лошадь. Затем возле с. Беляевки они открыли пулемётный огонь при вступлении передовых отрядов в село, так что село это пришлось обойти.
Вступив в с. Кандель, воинские части, переутомившиеся трёхдневным походом, рассчитывали расположиться на ночевку и получить горячую пищу. Торопясь отдохнуть, они разбрелись по хатам, оставив без прикрытия вступавшие в Кандель обозы. В это время совершенно для всех неожиданно с северо-востока начался артиллерийский обстрел Канделя. Пока собирались разрозненные воинские части и происходила группировка для наступления, крайние хаты Канделя со стороны д. Зельц были уже заняты большевиками группы комиссара Левензона, а с фланга, почти у самого Канделя, показались неприятельские цепи и большевистская кавалерия Котовского.
Дружным натиском отряда полковника Стесселя, действовавшего в сторону д. Зельц, и контратакою с фланга частями генерала Мартынова с артиллерией, красные были отбиты и отступили за д. Зельц, отстоящую в 1'/, верстах к северо-востоку от Канделя. Скоро д. Зельц была занята нами. Ввиду этого было приказано сниматься и обозу выезжать в Зельц. Тем временем, исполнив свою задачу, усталые, голодные и иззябшие воинские части начали расходиться и, возвращаясь с позиций в Кандель, накинулись на еду, ослабив таким образом фронт. Учтя это положение, красные вновь нажали на Кандель и в этот раз взяли деревню под перекрестный артиллерийский огонь. С большими усилиями атака была вновь отбита, но уже стало ясным, что переутомленные части не были способны к дальнейшему продвижению с боем на Тирасполь. В бою при Канделе насчитывалось до 100 человек убитыми и ранеными. Бой прекратился с наступлением темноты.
На совещании старших войсковых начальников под председательством генерала Васильева было признано, что прорыв на Тирасполь не удался и поэтому было решено отступать на румынскую территорию по направлению к селению Раскаец в Бессарабии. Отступление было крайне спешным. Больные и израненные в большинстве остались в Канделе. Многие гражданские чины и беженцы выехать из Канделя не успели. Не мало осталось в Канделе солдат, которые не пожелали идти дальше. К утру следующего дня отряд генерала Васильева через д. Кроткое достиг румынского берега и подошел почти вплотную к селению Раскаец. Пока генерал Васильев вел переговоры с румынским комендантом села Раскаец, воинские части вместе с беженцами стояли изнуренные и озябшие в плавнях реки Днестра, не спавшие пятые сутки. Румыны не пропускали на свою территорию и требовали удаления на русский берег.
С большими усилиями генералу удалось уговорить коменданта, чтобы людям была дана возможность отогреться и переночевать в селе Раскаец, так как они едва держались на ногах от усталости и между ними была масса больных. В присутствии полковника Стесселя и его помощника полковника Товастшерна комендант дал генералу честное слово, что до утра со стороны Румынии не будут приняты репрессивные меры и, во всяком случае, не будет открыта стрельба. С наступлением темноты в селе Раскаец на ночлег были введены воинские части и в первую очередь больные и раненные. Тем не менее, в тот же вечер румыны несколько раз начинали обстреливать деревню, причем ранили несколько человек. В течение ночи периодически несколько раз начинался пулеметный огонь. Пули попадали в хаты и в окна, где мертвым сном спали переутомившиеся люди. К утру на 3-е февраля стрельба значительно усилилась. Становилось ясным, что румыны сознательно обстреливали расположившихся на ночлег русских. Пуля пробила окно и попала в печь, в помещение, где отдыхал полковник Стессель. Далее сомневаться было нельзя. Генерал Васильев приказал объявить, чтобы все воинские части и беженцы немедленно покинули Раскаец. Конные ординарцы ездили по улицам и передавали приказание генерала собираться возле штаба. Под обстрелом все шли к штабу. Выяснилась совершенно иная картина. Всё чаще и чаще на улицах встречались раненые. Толпа становилась гуще. Все шли к сборному пункту. Возле штаба, где уже выстраивались воинские части и группировались беженцы, было уже несколько тысяч человек. В это время румыны направили пулеметный огонь в это место. Люди начали падать. Толпа дрогнула. Часть публики начала разбегаться, часть залегла, и только воинские части двинулись в строю к Днестру. Генерал Васильев уже выехал. Полковник Стессель группировал отряд для прорыва на север. Общего руководства уже не было. Каждый был предоставлен самому себе. Генерал Васильев группировал вокруг себя публику, чтобы идти обратно в Одессу, но пулемётным огнем эта группа была рассеяна. Генерал Васильев тут же на льду застрелился.
Разрозненными группами и в одиночку люди шли туда, куда идут все. Другого выхода не было. Ряды отступающих заметно редки. Люди и лошади падали на глазах всех, так что пришлось идти перебежками и часто ложиться. На улицах лежали убитые и раненые. На глазах всех была убита сестра милосердия Мальчевская и, ехавшая среди беженцев, жена командира Винницкой уездной стражи Крыжановского, под которым тогда же была убита лошадь. Пока Крыжановский оказывал помощь смертельно раненной жене, повозка с его сыном 4-х лет исчезла, и Крыжановский своего ребенка уже не нашёл. И таких случаев было много. По официальным сведениям врача 1-го запасного госпиталя Докучаева, к нему на перевязочный пункт с этого места поступило более 150 раненых. При выходе из деревни дорога к Днестру была окаймлена канавами, и здесь, в этих канавах, спаслись многие, идя пригнувшись за насыпью. Впрочем и здесь были раненые. Румыны обстреливали пулётным огнём всю линию отступления. Больше всего обстреливалась переправа через Днестр, где на льду беженцы группировались вокруг генерала Васильева. Тут, по словам румынского коменданта села Пуркар, сказанным им врачу Докучаеву, было найдено более 500 трупов. Это подтвердили крестьяне, возившие целый день по наряду из села Раскаец и плавней Днестра раненых. Они видели на льду и в плавнях массу замерзших и убитых. Таким образом, тысячи русских людей с женами и детьми возвратились на русский берег и находились в плавнях реки Днестра, не зная, что делать и на что решиться. Голодные и усталые при морозе в 12 градусов, они были в безвыходном положении. Многие не выдерживали и лишали себя жизни. Между прочим, на глазах жены застрелился полковник Майдель. Многие, главным образом воинские чины, перешли потом в разных местах группами и в одиночку Днестр и попали в Румынию. Многие из них были вновь возвращены румынами на русский берег, а часть осталась в Румынии и была отправлена впоследствии в г. Тулча.
По сведениям, имевшимся в Тулче, румынскую границу перешли не более 1800 человек, так что из 12000 отступавших к Румынской границе, достигли своей цели 15 %. Многие отстали по дороге и остались в Канделе, но все-таки большинство было переправлено румынами в плавни реки Днестра. Часть их, по показанию местных жителей, замерзла, часть попала в руки большевиков, часть передалась на сторону отряда Котовского, а судьба прочих неизвестна. Несомненно только одно, что почти все были ограблены местными крестьянами, румынами и большевиками отряда Котовского. Но едва ли не в худшем положении были те, кто остался в селе Раскаец.
Когда стрельба прекратилась, в деревню вошли румынские солдаты и начали выгонять оставшихся, отбирая у них не только деньги и ценные вещи, но и верхнюю одежду. Врач Докучаев протестовал и разъяснял румынам, что Красный Крест пользуется международным покровительством, что среди больных были сыпнотифозные и тяжело раненные. Врач Докучаев медлил. Тогда румыны привели человек 30 крестьян со старостой во главе. Староста был пьян и объявил, что румыны сказали ему, что будут обстреливать деревню артиллерийским огнем, если сейчас русские не оставят село Раскаец. Староста настаивал на удалении госпиталя и, постепенно входя в азарт, сорвал флаг Красного Креста и начал силой выгонять из хат больных. Кто возражал, того били, а с сестры милосердия, которая пробовала протестовать, староста сорвал косынку. В присутствии врача Докучаева староста нещадно избил по лицу тяжело раненного в то же утро солдата Баушанова. Пуля прошла ему в затылок и прошла через небо в левый глаз. Из носа и рта Баушанова шла кровь и тем не менее его били по этому окровавленному лицу. Пришлось уходить. Больные и раненые едва двигались и шли при поддержке других. Тут были тяжело раненные и с высокой температурой, сыпнотифозные. Несколько человек отстали и, вероятно, были подобраны уже впоследствии румынами. На берегу Днестра возле пограничного румынского поста больные встретили группу воинских чинов, которые так же были изгнаны румынами из села Раскаец. Они заявили врачу Докучаеву, что румынские пограничники берутся за деньги провести их в Пуркары в Бессарабию, где имеется больница. Врач вступил с ними в переговоры, а сестра милосердия Абалкина собирала Романовские деньги и золотые вещи, чтобы ублажить пограничников. Получивши большой куш, румыны приняли под свое покровительство обе группы в числе до 300 человек и обещали доставить их в Пушкарскую больницу. Румыны указали им для ночлега две полуразвалившиеся хаты на русском берегу и обещали помощь, если их будут грабить местные жители или большевики. В холоде голодные больные и раненые расположились в этих хатах и провели ночь. Утром с рассветом возле хат появились крестьяне, которые сначала нерешительно, а затем открыто бросились грабить всех находившихся в этих хатах.
Полковник Гегелло с двумя офицерами своевременно успел предупредить румынских солдат, которые, перебежав Днестр и застав врасплох грабителей, пригласили всю группу перейти вместе с ними на румынский берег. Но это было ещё не все. К вечеру того же дня румынский сержант, взявшийся сопровождать больных в Пуркарскую больницу, предложил всем идти вместе с ним. Как только эта партия тронулась в путь, румыны открыли с горы пулемётный огонь. Все залегли, а сержант побежал в город, чтобы предупредить пулеметчиков. Более 4 часов больные и раненые лежали на снегу при сильном морозе, пока инцидент был улажен и им было разрешено следовать дальше. По заявлению врача Докучаева, именно здесь в этом месте многие по отмораживали себе конечности и застудили болезни. Ночью больные были доставлены в Пуркары и размещены в нетопленном помещении школы. Здесь в этом холоде нашли себе, наконец, отдых эти исстрадавшиеся люди. К тому времени в Пуркары из села Раскаец привезли больных, оставшихся в селе Раскаец. Многие из них по дороге умирали и замерзли. Их везли в десятиградусный мороз почти голыми.
Таково было отношение румын к русским людям, спасавшимся от верной смерти, на том кошмарном берегу, где бандиты хватали людей, выбрасываемых румынами в плавни реки Днестра. Впрочем, были случаи и другого отношения к русским со стороны румынских солдат. Сестра милосердия Кирпотенко удостоверяет, что, оставшись в хате с пятью почти умирающими, она не знала, как ей отвечать на требования румынских солдат. Больные вовсе не реагировали и тем тяжелее было положение сестры. Она плакала, а больные относились равнодушно к присутствию посторонних людей. По-видимому и на румын действовало это гробовое молчание и безразличие людей, сводящих последние счеты с жизнью. Патруль уходил, не дождавшись ответа, но тотчас после него врывался другой и третий патрули и все они уходили как из склепа, сознавая, что они не воскресят своим криком умирающих. Сестра заливалась слезами и ломала себе руки. У одного больного была рана выше груди, почти у самого горла. При кашле из раны били брызги и сгустки крови; больной хрипел и силился говорить. Сестра затыкала ему эту рану тампоном и только тогда больной успокаивался. Тампон вырывался каждый раз, когда приходили румыны. Сестра начинала плакать. Последний патруль наткнулся на этот момент, и старший, вероятно, фельдфебель, как бы окаменел от этого ужаса. Он схватился руками за голову и, взяв потом сестру за руку, спросил, не нужно ли чего-нибудь больным. Сестра ничего не ответила и затыкала больному тампон. Румыны как бы опомнились и моментально исчезли. Спустя некоторое время тот же патруль принес хлеба и приказал хозяйке дома приготовить больным горячую пищу. К вечеру к хате подъехала повозка и больные были отправлены в Пуркары.
Испытав эти страдания, больные и раненые тем не менее нашли себе покой в Пуркарской больнице скорее тех, которым удалось перейти Румынскую границу. Еще долго скитаясь, сначала в плавнях реки Днестра, а затем на Румынской стороне в Бессарабии, отдельные группы военных и гражданских лиц в иных случаях с семьями, подвергались большим испытаниям. Сначала их грабили бандиты из местных крестьян и большевики отряда Котовского. У них было отобрано все, а некоторых выпускали в одном нижнем белье. Сам переход через границу был риском для жизни. В лучшем случае обстрел с противоположного берега, а в худшем — насильственное возвращение на русский берег на явное растерзание бандитам, испытали почти все перешедшие Румынскую границу.
Начальник укрепленного района города Одессы полковник Стессель три раза пытался перейти Днестр и только на четвертый раз, когда жена его провалилась во льду и с трудом была извлечена вся обмерзшая, румыны приняли ее полузамерзшую вместе с мужем на Румынский берег. Кто перешел границу и удачно проник в Бессарабию, тот в конце концов был арестован, причем румыны отбирали у них последнее, что было при них. Их вели потом как арестантов по этапу с ночевками в холодных арестантских помещениях без подстилки, без воды и горячей пищи. Многие шли этапом до Аккермана более 14 суток измученные, изголодавшиеся и сплошь покрытые вшами. Это было тяжелое испытание, но оно не закончилось и в Аккермане. Как заключенных румыны держали под стражей этих измученных людей в арестантской при местном гарнизоне, поместивши в одной небольшой комнате более 65 человек.
Интеллигентные люди: штаб- и обер-офицеры, заслуженные гражданские чины валялись в грязи на полу, без матрацев, подстилки и подушек, сплошь покрытые вшами. При грубом и дерзком обращении румынского караула, жизнь в арестантской при Аккерманском гарнизоне вместе с пьяными и босяками была невероятно тяжела. Бывали случаи, когда освирепевшие румыны толкали прикладами ружей не только мужчин, но и женщин, но было и так, что в присутствии всех, румынский солдат ударил со всею силою офицера по физиономии.
С февраля месяца румыны начали сосредоточивать всех русских, перешедших границу в городе Тулче. Первая партия прибыла в Тулчу 25 февраля. Ровно месяц люди скитались в самых ужасных условиях существования. Перенесшие семидневный поход с боями и со всеми тяжестями обстановки отступающей армии без пищи и без сна, отступавшие из Одессы отряды генералов Васильева, Мартынова и полковника Стесселя распались в селе Раскаец и гибли в плавнях реки Днестра. Отдельные группы, которым посчастливилось вступить на румынскую территорию, были сосредоточены в Тулче. При враждебном отношении румын к русским жизнь в Тулче была тяжела. Только штаб-офицерам было разрешено жить на частных квартирах. Все остальные содержались в румынской тюрьме, продолжая валяться на голом земляном полу. При таких условиях настоящего отдыха в городе Тулче не могло быть.
Теперь эти исстрадавшиеся люди, вверенные моему попечению в дороге, прибыли в Болгарию. Как участник отхода на Румынию из Одессы, испытавший на себе все тяжести этого перехода, я могу удостоверить, что прибывшие в Варну на пароходе Адмирал Кашерининов, это люди, пережившие исключительно тяжкие обстоятельства и, можно сказать, случайно оставшиеся в живых. Переутомленные, в большинстве больные, расслабленные, почти все переболевшие сыпным тифом, с промороженными конечностями, совершенно ограбленные, а во многих случаях растерявшие свои семьи, эти люди не могли отдохнуть в Тулче и восстановить свои силы.
Напротив, оставшись в большинстве без всяких средств и не имея даже денег, чтобы удовлетворить самые насущные потребности, они продолжали испытывать лишения, которые тяжело отражались на их нравственном сознании. Заслуженные люди, в преклонных летах оставались без кружки горячего чая и вынуждены были бросить курить за неимением средств, чтобы купить табаку. Казалось бы, что теперь, когда миновала острота положения и люди прибыли в обстановку нормальной жизни, им нужно прийти на помощь и дать вполне заслуженный отдых. Исполнив свой долг до конца и перенеся безропотно все испытания, которые выпали на их долю, участники отхода на Румынию в большинстве нуждались в систематическом лечении. В числе их есть люди солидные, весьма заслуженные и в преклонных летах, среди которых есть такие же лица гражданской службы, участвовавшие в боях и наравне с военными, испытавшие все тяжести походной жизни. Достаточно указать, что гражданские чины Черниговской губернской тюремной инспекции во главе с губернским тюремным инспектором статским советником Краинским, отступая из Одессы вместе со штабом обороны города Одессы, все время шли в рядах воинских частей и участвовали наравне с прочими в боях.