Пьерро.
правитьГоспожа Лефевръ, деревенская жительница, вдова, была одной изъ тѣхъ полу-крестьянокъ, полу-дамъ, которыя рядятся въ ленты и шляпки со сборками, говорятъ съ пришепетываніемъ, принимаютъ важный видъ на народѣ, скрывая подъ комической, даже шутовской оболочкой грубую скотскую душу, подобно тому, какъ скрываютъ свои толстыя красныя руки подъ шелковыми перчатками тѣлеснаго цвѣта.
Въ качествѣ служанки у нея жила простая, добрая деревенская баба, по имени Роза.
Обѣ женщины жили въ одномъ изъ мѣстечекъ Нормандіи, въ маленькомъ домикѣ, съ зелеными ставнями, выходящими на улицу. Передъ домикомъ былъ узенькій полисадникъ, дававшій имъ возможность сажать кое-какіе овощи.
Однажды ночью у нихъ украли съ гряды дюжину луковицъ.
Какъ только Роза замѣтила покражу, она побѣжала за барыней, не замедлившей спуститься въ одной шерстяной юбкѣ. Отчаяніе и ужасъ ихъ были велики.
Обокрали, и кого-же? Г-жу Лефевръ! Такъ значитъ въ странѣ пошаливали и кражи могутъ возобновиться.
Обѣ женщины, растерянныя, созерцали слѣды ногъ на землѣ, тараторили, дѣлая различныя предположенія: «Смотрите, воры прошли тамъ. Они перелѣзли заборъ, соскочили на гряду».
Онѣ отчаявались за будущее. Отнынѣ нельзя будетъ спать спокойно!
Слухъ о покражѣ разнесся. Пришли сосѣди, и, убѣдившись въ свою очередь, принялись обсуждать происшествіе; хозяйка и служанка каждому вновь пришедшему объясняли свои наблюденія и догадки.
Сосѣдскій фермеръ посовѣтовалъ имъ завести собаку.
Онѣ согласились съ этимъ; имъ необходима собака, хотя бы для того, чтобы подавать сигналъ.
Конечно, небольшая собака! Богъ мой! что бы онѣ стали дѣлать съ большой собакой! Она раззоритъ ихъ на ѣду! Нѣтъ, имъ нужна просто маленькая собаченка, способная лаять.
Когда всѣ разошлись, г-жа Лефевръ еще долго обсуждала вопросъ о собакѣ. Подумавши, она нашла тысячу возраженій противъ, испуганная при одной мысли о собачьей мискѣ, которую безпрестанно придется наполнять мѣсяткой, не даромъ г-жа Лефевръ принадлежала къ породѣ бережливыхъ до мелочности деревенскихъ хозяекъ, имѣющихъ при себѣ постоянно нѣсколько сантимовъ для публичной милостыни придорожнымъ нищимъ и, по воскресеньямъ, въ церкви, при сборѣ подаянія.
Роза, любившая животныхъ, въ свою очередь, представила свои доводы за собаку и такъ хитро защитила ихъ, что было рѣшено пріобрѣсти собачку, разумѣется, крошечную собачку. Принялись за поиски, но пока находили все большихъ, пожиравшихъ такое количество супу, что г-жу Лефевръ бросало въ дрожь. Мелочной лавочникъ изъ Ролльвилля, правда, предлагалъ маленькую собачку, но требовалъ за нее два франка[1] чтобы покрыть издержки на ея воспитаніе. Г-жа Лефевръ объявила, что она еще согласна кормить собаченку, но заплатить за нее деньги — ни за что. Тогда булочникъ, знавшій объ этомъ, привезъ однажды утромъ въ своей повозкѣ страннаго маленькаго звѣрька, совершенно желтаго, почти безъ лапъ, съ тѣломъ крокодила, головой лисицы и съ загнутымъ хвостомъ, оканчивающимся маленькимъ султаномъ. Одинъ изъ его покупателей хотѣлъ отъ него отдѣлаться. Г-жа Лефевръ нашла прелестной эту ужасную помѣсь шпица, ничего ей не стоющую. Роза поцѣловала его и спросила, какъ его зовутъ. Булочникъ отвѣчалъ: «Пьерро».
Его помѣстили въ старой жестянкѣ отъ мыла и сперва дали ему воды. Онъ выпилъ. Тогда ему дали кусокъ хлѣба. Онъ съѣлъ. Г-жу Лефевръ, уже начинавшую безпокоиться, осѣнила счастливая мысль: «Когда онъ хорошенько привыкнетъ къ дому, его можно будетъ выпустить на волю. Онъ найдетъ себѣ пищу, рыская по деревнѣ».
Его дѣйствительно оставили на свободѣ, что, однако, не мѣшало ему быть голоднымъ. Кромѣ того, онъ лаялъ только, чтобы потребовать ѣсть, но въ этомъ случаѣ зато лаялъ съ ожесточеніемъ. Кто хотѣлъ, могъ войти въ садъ: Пьеро ласкался къ каждому новому посѣтителю и былъ совершенно безгласенъ.
Тѣмъ не менѣе г-жа Лефевръ привыкла къ животному. Она даже начинала его любить и время отъ времени давала ему изъ своихъ рукъ кусочки хлѣба, обмакнувъ ихъ предварительно въ соусъ своего рагу.
Но она совершенно забыла о налогѣ, и когда отъ нея потребовали восемь франковъ за эту противную собаченку, которая даже не лаяла, она чуть не упала въ обморокъ отъ потрясенія. Было немедленно рѣшено избавиться отъ Пьерро, но никто не хотѣлъ его взять. Всѣ окрестные жители на десять миль вокругъ отказались отъ него. Тогда за неимѣніемъ другого средства, рѣшились дать ему «отвѣдать мергеля». Это дѣлалось со всѣми собаками, отъ которыхъ хотѣли избавиться.
Посреди обширной равнины виднѣется хижина или, вѣрнѣе, маленькая крыша хижины, положенная на землю. Это и есть входъ въ мергельную яму. Большой прямой колодезь идетъ на двадцать метровъ въ глубь и оканчивается цѣлымъ рядомъ длинныхъ рудниковыхъ галлерей. Въ яму спускались одинъ разъ въ годъ, въ періодъ удабриванія почвы. Остальное время года она служила кладбищемъ для осужденныхъ на смерть собакъ; и, часто, проходя мимо этого отверстія, можно было слышать жалобное ворчаніе, озлобленный или отчаянный лай, и жалобный призывъ, доносившійся оттуда.
Охотничьи и сторожевыя собаки съ ужасомъ бѣгутъ прочь отъ этой стонущей ямы; и если наклониться къ отверстію, изъ него выходитъ нестерпимый запахъ гнили.
Тамъ въ темнотѣ происходятъ ужасныя драмы.
Въ то время, какъ какое-нибудь животное умираетъ на днѣ, въ теченіе десяти или двѣнадцати дней, питаясь нечистыми остатками своихъ предшественниковъ, внезапно сбрасывается новое, большее и, конечно, болѣе сильное животное. И вотъ они остаются тамъ одни, голодные, со сверкающими глазами, слѣдя другъ за другомъ, подстерегая одинъ другого и какъ бы колеблясь нѣкоторое время въ нерѣшительности. Но голодъ побуждаетъ ихъ: внезапно они бросаются другъ на друга, долго, ожесточенно борются, и болѣе сильный одолѣваетъ болѣе слабаго, пожирая его живьемъ.
Рѣшивъ, что Пьерро «отвѣдаетъ мергеля», принялись искать исполнителя для этой цѣли. Работникъ, знавшій дорогу, запросилъ десять су. Г-жѣ Лефевръ показалось черезъ-чуръ много. Деньщикъ сосѣда соглашался на пять су, но и это было дорого и, послѣ замѣчанія Розы, не лучше ли будетъ снести собаку самимъ, ибо въ такомъ случаѣ она избавится отъ жестокаго обращенія по дорогѣ и не догадается объ ожидающей ее участи, было рѣшено, что обѣ женщины отправятся въ путь съ наступленіемъ ночи.
Въ этотъ вечеръ Пьерро дали хорошій супъ, положивъ туда щепотку масла. Онъ вылизалъ его до капли; тогда, видя, что животное отъ удовольствія машетъ хвостомъ, Роза взяла его въ свой передникъ и онѣ отправились, спѣшно, словно мародерки, шагая по полю. Вскорѣ онѣ достигли ямы. Г-жа Лефевръ нагнулась, прислушиваясь, не стонетъ-ли тамъ кто-нибудь. Нѣтъ, никого не было, Пьерро будетъ одинъ. Тогда плачущая Роза поцѣловала его и бросила въ отверстіе, и обѣ женщины склонились надъ нимъ, настороживъ уши.
Прежде всего они услыхали глухой шумъ; потомъ пронзительный, раздирающій крикъ раненаго животнаго, сопровождавшійся тихими жалобными визгами боли и, наконецъ, отчаянный вой, мольбу животнаго, призывающаго на помощь, поднявъ голову къ отверстію.
О, какъ онъ лаялъ! Какъ онъ лаялъ! Внезапно онѣ были охвачены угрызеніями совѣсти, отчаяніемъ и какимъ-то необъяснимымъ, безумнымъ страхомъ, который заставилъ ихъ спастись оттуда бѣгствомъ. Такъ какъ Роза бѣжала скорѣе, г-жа Лефевръ крикнула ей: — «Подожди меня, Роза, подожди!» Ночь прошла для нихъ въ ужасныхъ кошмарахъ.
Г-жѣ Лефевръ снилось, что она сѣла за столъ покушать супу, но только открыла миску, изъ нея выскочилъ Пьерро и укусилъ ее за носъ.
Она проснулась и ей показалось, что она слышитъ его лай. Она прислушалась — все было тихо; она обманулась.
Раннимъ утромъ она вскочила, едва не лишившись разсудка за ночь, и побѣжала къ ломкѣ.
Пьерро лаялъ, попрежнему лаялъ и, вѣроятно, пролаялъ всю ночь. Она зарыдала и принялась звать его всевозможными уменьшительными и ласкательными именами. Онъ отвѣчалъ, придавая своему голосу различные нѣжные оттѣнки, на которые только способна собака.
Ей захотѣлось снова увидѣть его, и она дала себѣ обѣщаніе сдѣлать его счастливымъ до самой смерти.
Она побѣжала къ чистильщику колодцевъ, занимавшемуся извлеченіемъ мергеля и разсказала ему, въ чемъ дѣло. Онъ слушалъ молча. Когда она кончила, онъ произнесъ: «Вы желаете достать собачку? Это будетъ стоить четыре франка».
Она даже привскочила; вся ея скорбь улетучилась въ одно мгновеніе.
— Четыре франка! Вы, кажется, съ ума сошли!.. Четыре франка!
На это онъ отвѣчалъ: «Вы, вѣроятно, воображаете, что я соберу веревки и инструменты, пойду туда съ моимъ мальчишкой, чтобы ваша проклятая собаченка еще укусила меня, изъ удовольствія вамъ ее вернуть? Не нужно было ее бросать въ такомъ случаѣ».
Она ушла возмущенная. — «Четыре франка! какъ вамъ это нравится?»
Тотчасъ по возвращеніи она позвала Розу и передала ей требованіе чистильщика. По прежнему разсудительная, Роза повторяла: «Четыре франка! Это порядочныя деньги, сударыня». Потомъ она прибавила: «А что если бросить что-нибудь этой несчастной собачкѣ, чтобы она не умерла тамъ отъ голоду?»
Обрадованная г-жа Лефевръ одобрила эту мысль, и вотъ онѣ снова отправились въ путь, снабженныя огромнымъ кускомъ хлѣба съ масломъ.
Онѣ разрѣзали его на кусочки и поочередно бросали ихъ, разговаривая съ Пьерро. Съѣвъ одинъ кусокъ, собака принималась лаять, требуя еще.
Вечеромъ онѣ снова пришли, на другой день тоже; словомъ, каждый день онѣ стали приходить сюда, но уже по разу.
Но вотъ, однажды утромъ, въ ту минуту, какъ онѣ бросили первый кусокъ, онѣ внезапно услыхали солидный лай изъ колодца. Ихъ было двое. Туда бросили другую собаку, большую!
Роза крикнула: «Пьерро!» Пьерро завизжалъ, залаялъ. Онѣ принялись бросать кормъ, но всякій разъ ясно различали, какъ тамъ поднималась ужасная борьба, потомъ слышались жалобныя взвизгиванія Пьерро, укушеннаго своимъ компаніономъ, который, будучи болѣе сильнымъ, поѣдалъ все.
Онѣ могли назначать сколько угодно: «Это тебѣ, Пьерро!» Пьерро, разумѣется, ничего не получалъ.
Женщины въ недоумѣніи переглянулись, и г-жа Лефевръ раздраженнымъ тономъ произнесла: — «Однако, не могу-же я кормить всѣхъ собакъ, которыхъ туда бросятъ. Надо отступиться отъ этого».
И, подавленная мыслью о всѣхъ этихъ собачкахъ, живущихъ на ея счетъ, она ушла, унеся даже остатки хлѣба, которые принялась жевать по дорогѣ.
Роза послѣдовала за ней, утирая глаза кончикомъ своего голубого передника.