Въ жизни очень часто случаются неожиданности. Какъ мнѣ ни везло во время турецкой войны, а конецъ все же былъ не веселый. Не помогла мнѣ ни ловкость моя, ни мужество, ни безпримѣрная быстрота лошади. Пришлось раздѣлить несчастную участь со своими товарищами въ плѣну. Вообще плѣнъ не страшенъ, но для военнаго человѣка очень тяжелъ, такъ какъ непріятно сознавать свою безпомощность, въ то время, какъ твои соратники, гдѣ то тамъ, доблестно защищаются и покрываютъ себя славой новыхъ побѣдъ. На меня хуже всего подѣйствовалъ странный обычай турокъ продавать плѣнниковъ, какъ невольниковъ въ услуженіе сановникамъ.
Къ моему несчастью, меня почему то не вымѣняли на какого-нибудь плѣннаго турка, а отправили въ турецкую столицу Константинополь и назначили къ султану въ рабы. Въ этомъ унизительномъ положеніи я вынужденъ былъ исполнять странную и непріятную должность, не трудную, но очень скучную: меня назначили пчеловодомъ въ султанскомъ саду. Я долженъ былъ каждое утро выгонятъ всѣхъ пчелъ на лугъ, пасти и сторожить ихъ тамъ цѣлый день, а къ вечеру опять загонять всѣхъ до одной въ ульи. Признаться, мнѣ, начальнику цѣлаго отряда гусаръ было такое занятіе очень обиднымъ, но нечего было дѣлать: въ непріятельской странѣ такія разсужденія ни къ чему не приведутъ, и я рѣшилъ примириться со своимъ новымъ положеніемъ. Моя освѣдомленность во всѣхъ дѣлахъ мнѣ и здѣсь помогла, — я очень скоро познакомился со всѣми своими воспитанницами и могъ свободно отличать одну отъ другой. Какъ то вечеромъ я загонялъ своихъ пчелъ въ ульи и замѣтилъ, что одной изъ нихъ не хватаетъ. Оглянувшись во всѣ стороны, я увидѣлъ, что два большихъ медвѣдя напали на бѣдную пчелку, видно хотѣли разорвать ее въ клочки, надѣясь полакомиться ея медомъ. Подойти къ нимъ безъ всякаго оружія было опасно, а со мной не было ничего, кромѣ серебрянаго топора; каждый рабъ султана, служившій въ садахъ его имѣлъ при себѣ такой серебряный топоръ. Я бросилъ его въ медвѣдей, чтобы хоть напугать ихъ. Въ медвѣдя я не попалъ, но удалось освободить несчастную пчелку отъ страшныхъ звѣрей, такъ какъ они испугались и быстро удалились въ близь лежащій лѣсъ. Топоръ же, брошенный съ большой силой, пролетѣвъ надъ головами медвѣдей, помчался все выше и выше и чѣмъ дальше все быстрѣе и быстрѣе, пока, наконецъ, не поднялся такъ высоко, что едва былъ видѣнъ, и упалъ, наконецъ, на луну. Какъ его теперь добыть оттуда? Гдѣ взять лѣстницу такую, чтобы могла туда достать?
Къ счастью, я вспомнилъ въ эту минуту, что старый садовникъ-евнухъ надняхъ далъ мнѣ нѣсколько сѣмянъ турецкаго боба съ самой могилы Магомета. Я зналъ давно, что бобы турецкіе очень скоро растутъ, а садовникъ сказалъ, что эти, взятые съ гроба Магомета достигаютъ необыкновенной высоты.
— „Попробую, можетъ быть что-нибудь изъ этого и выйдетъ!“ подумалъ я, и немедленно посадилъ въ землю нѣсколько зернышекъ. И что вы думаете? Послѣдствія превзошли всѣ мои ожиданія! Бобъ сталъ расти такъ быстро, что моему удивленію конца не было. У меня на глазахъ стебель сталъ быстро тянуться вверхъ и, наконецъ, вытянулся такъ высоко, что чрезъ нѣсколько часовъ верхушка спряталась въ небѣ и усиками своими зацѣпилась за нижній рожокъ луны. Я былъ въ полной увѣренности, что вся луна обвилась цѣпкими усиками бобовъ, и немедленно, съ облегченнымъ сердцемъ, полѣзъ по крѣпкому стеблю на небесное свѣтило. Мнѣ пришлось употребить много силъ и настойчивости, чтобы справиться съ назойливыми усиками, которые завивались о мои руки и ноги, но, въ концѣ концовъ, я добрался до луны безъ всякихъ серьезныхъ поврежденій. Найти свой серебряный топоръ было очень трудно, — тамъ все блестѣло, какъ бы выкованное изъ серебра и въ такомъ сверканьи невозможно было сразу его разсмотрѣть. Все-же, черезъ нѣсколько часовъ я нашелъ его въ большой кучѣ соломы и другого мусора.
Теперь нужно было спуститься обратно на землю, такъ какъ жизнь на лунѣ мнѣ, почему-то, показалась, не привлекательной. Пока я искалъ свой топоръ, жгучіе солнечные лучи такъ высушили усики и всѣ листья моихъ бобовъ, что при спускѣ на землю той же дорогой мнѣ грозила опасность оборваться. У меня-же не было никакого желанія сломать себѣ шею, и я сталъ придумывать другой способъ передвиженія.
— „Что же мнѣ дѣлать?“ грызла меня неотступная мысль. Я вспомнилъ про солому, въ которой нашелъ свой топоръ, и сейчасъ-же принялся плести изъ нея веревку. Моя работа подвигалась довольно быстро, и я имѣлъ въ короткое время предлинную веревку. Обрадованный собственной находкой, я быстро привязалъ одинъ конецъ веревки къ одному изъ роговъ луны и съ осторожностью сталъ спускаться по ней внизъ. Лѣвая моя рука скользила по веревкѣ, а правою я держалъ свой топоръ. Такимъ образомъ я проползъ по веревкѣ до самаго ея конца, а дальше, — хоть виси между небомъ и землей! Но я быстро догадался, какъ помочь горю: обрубилъ надъ головой у себя лишній конецъ веревки, привязалъ его къ нижнему и сталъ опять спускаться; потомъ снова обрубилъ, и верхній конецъ опять привязалъ къ нижнему концу. Такъ я подвигался все ниже и ниже, пока не добрался до облаковъ. Отъ частыхъ обрубываній и связываній моя веревка настолько испортилась, что не выдержала тяжести моего тѣла, оборвалась, и я упалъ съ высоты приблизительно двухъ миль отъ земли, и полетѣлъ прямо на землю. Упавъ съ такой высоты, я получилъ сильный ударъ и потерялъ сознаніе; когда я раскрылъ глаза, то, къ своему удивленію, увидѣлъ, что тѣло мое въ силу инерціи вошло въ землю, по крайней мѣрѣ, футовъ на девять. Отдохнувъ немного, я принялся устраивать нѣчто вродѣ лѣстницы и съ трудомъ выбрался изъ ямы. Мой видъ былъ ужасенъ, не стану о немъ распространяться, такъ какъ вы и сами можете догадаться, какъ я выглядѣлъ послѣ такихъ приключеній. Это страшное происшествіе дало поводъ многимъ словоохотливымъ разсказчикамъ пустить нелѣпый слухъ, будто я ногтями выцарапалъ ступеньки, по которымъ взобрался на поверхность земли. Но кому же не извѣстно, что это только злая шутка? Зачѣмъ мнѣ было употреблять ногти, когда со мной былъ серебряный топоръ, которымъ удобнѣе и легче сдѣлать лѣстницу! Трудно повѣрить, какъ мнѣ вредятъ всѣ эти непрошенные разсказчики. Отъ нихъ можно услыхать такія небылицы, которыя, поистинѣ, подрываютъ вѣру во всѣ мои разсказы о дѣйствительныхъ приключеніяхъ.
Могу вамъ разсказать еще объ одномъ происшествіи, случившемся во время моей должности пастуха пчелъ. Вамъ извѣстно, что медвѣди очень любятъ медъ, и мнѣ они прямо таки не давали покоя. Нѣсколькихъ пчелъ они разорвали въ клочки, зачуявъ въ нихъ медъ; наконецъ, грозили разбить улей. Нужно было придумать такое средство, чтобы освободиться отъ ихъ назойливости. Я припомнилъ, что въ дѣтствѣ ловилъ мухъ на палку, обмазанную клейкимъ сиропомъ, и рѣшилъ примѣнить такой же способъ къ ловлѣ медвѣдей.
Не долго думая, я приступилъ къ выполненію своего плана.
Наступилъ вечеръ, приближалось удобное время для моего опыта. Я обмазалъ медомъ оглоблю стоявшей въ пасѣкѣ кареты, а самъ спрятался въ густыхъ кустахъ цвѣтущей сирени. Выжидать, къ счастью, долго не пришлось. Зачуявъ запахъ меда, огромный медвѣдь неуклюже приблизился прямо къ каретѣ и сталъ такъ жадно лизать медъ, что не чувствовалъ, даже какъ зализывалъ въ горло оглоблю. Оглобля постепенно прошла въ пасть, черезъ горло въ желудокъ, наконецъ, черезъ всѣ внутренности и вышла, наружу. Я слѣдилъ въ кустахъ за каждымъ движеніемъ медвѣдя и съ нетерпѣніемъ ждалъ, когда онъ проглотитъ всю оглоблю. Когда она вышла наружу, я быстро подбѣжалъ и въ передній конецъ ея вколотилъ большой тяжелый шворень. Назадъ дорога ему была отрѣзана и пришлось бѣдняжкѣ просидѣть такъ цѣлую ночь до утра. Раннимъ утромъ, во время своей прогулки, султанъ случайно зашелъ въ пасѣку и, увидавъ медвѣдя проткнутаго насквозь оглоблей, смѣялся до слезъ. Онъ попросилъ меня разсказать ему, какъ это я такъ ухитрился сдѣлать, и своимъ разсказомъ мнѣ удалось сразу пріобрѣсти большое расположеніе султана.
Вскорѣ послѣ этого случая Россія заключила миръ съ Турціей, и мнѣ не пришлось воспользоваться расположеніемъ султана. Меня, вмѣстѣ съ другими военноплѣнными, отправили почтовымъ фургономъ на родину.
Зима въ этомъ году стояла страшно суровая. Морозы доходили до невѣроятной высоты, такъ что даже солнце отъ сильнаго холода отморозило себѣ уши и получило крѣпкій насморкъ, а на лицѣ его еще и до сихъ поръ остались темныя пятна послѣ этихъ невиданныхъ морозовъ. Я натерпѣлся тоже гораздо больше, чѣмъ въ первую свою поѣздку въ Россію, и мнѣ надолго останется въ памяти наше возвращеніе на родину изъ страны полумѣсяца!
Приключеній въ этой поѣздкѣ была такая масса, что нехватило-бы дня и ночи безпрерывно разсказывать вамъ, но, чтобы дать вамъ хоть малѣйшее представленіе о тѣхъ холодахъ, я разскажу вкратцѣ слѣдующій случай. Въ плѣнъ меня взяли вмѣстѣ съ моимъ любимымъ конемъ, а такъ какъ онъ представлялъ изъ себя очень рѣдкое явленіе въ природѣ, то султанъ распорядился оставить его въ своихъ конюшняхъ и мнѣ никогда его непоказывать изъ опасенія, чтобы я не удралъ изъ плѣна. Послѣ мира, несмотря на мои просьбы, мнѣ коня моего такъ и не дали, и я долженъ былъ возвращаться на почтовыхъ перекладныхъ. Однажды мы проѣзжали лощиной по узкой тропинкѣ между холмами, высотой чуть ли не больше сажени. Чтобы не натолкнуться на кого-нибудь впереди, я приказалъ ямщику трубить въ рожокъ и такимъ образомъ останавливать ѣдущихъ намъ навстрѣчу, пока мы не проѣдемъ этой узкой дорожки. Парень послушался и сталъ дуть изо всѣхъ силъ въ свой рожокъ. Ничего не выходитъ, ни одного звука! Онъ снова понатужился: дулъ, дулъ, но всѣ старанія были напрасны. Кто-то сказалъ даже, что это нехорошій признакъ, но я не суевѣренъ и не обратилъ на это никакого вниманія, непріятно было, однако, то, что мы могли каждую минуту столкнуться съ такими же несчастными путниками, какъ и мы, носомъ къ носу въ этой узкой трущобѣ. Дѣлать нечего; мы двинулись впередъ на авось и, дѣйствительно, вскорѣ увидали издали приближающуюся намъ на встрѣчу карету, занявшую всю дорогу, такъ что разминуться не было ни какой возможности. Вотъ досада, хоть возвращайся назадъ! Нѣтъ, подумалъ я, и сейчасъ же соскочилъ со своей кареты и вмѣстѣ съ ямщикомъ выпрягъ прежде всего лошадей, потомъ взялъ на плечи карету со всей поклажей, перепрыгнулъ на холмъ, затѣмъ съ этой тяжелой ношей пробрался черезъ громадные сугробы снѣга и глубокіе рвы въ поле. Это была не легкая задача, но я ее выполнилъ безукоризненно, даже не сдвинулъ съ мѣста багажа. Такимъ же образомъ перенесъ я и лошадей, взявши подъ мышку по лошади. Признаюсь, лошадей было гораздо труднѣе переносить, такъ какъ живое существо сопротивляется, и двѣ лошади вмѣстѣ
вѣсили куда больше одной кареты, но возвращаться за каждой въ отдѣльности я счелъ для себя унизительнымъ и въ одинъ прыжокъ былъ уже съ двумя лошадьми возлѣ кареты. Обождавъ, пока ѣхавшая намъ на встрѣчу карета проѣхала, я снова перенесъ на дорогу карету, а затѣмъ и лошадей. Ямщикъ обрадованный такимъ исходомъ непріятной встрѣчи, самъ уже впрягъ лошадей, и мы, безъ всякихъ приключеній, счастливо доѣхали до слѣдующей почтовой станціи.
Да, я забылъ вамъ сказать, что одна изъ лошадей была еще очень молодая и пугливая. Въ то время, какъ я второй разъ переносилъ лошадей уже съ поля на дорогу, она такъ расходилась и стала такъ сильно бить ногами, что привела меня на одну минуту въ сильное замѣшательство. Выпустить ее изъ подъ руки нельзя было, такъ какъ она могла бы убѣжать и завязнуть гдѣ-нибудь въ сугробѣ, усмирить тоже трудно было, т. к. были заняты обѣ руки. Но и въ такомъ положеніи я нашелся и отнялъ у лошади всякую возможность причинять мнѣ боль своимъ буйствомъ. Я засунулъ ея ноги въ карманъ своего сюртука и она вынуждена была смириться.
Вы должно быть думаете, — „когда же, наконецъ, онъ разскажетъ о морозахъ?“
— Попрошу васъ быть терпѣливыми, разскажу вамъ сейчасъ и о морозахъ. Угадайте, почему рожокъ не игралъ, когда въ него дулъ ямщикъ такъ сильно, что чуть не лопнулъ? А, вотъ, я вамъ разскажу.
Мы добрались до почтовой станціи. Ямщикъ мой усѣлся поближе къ печкѣ, повѣсилъ на одинъ гвоздь шапку, на другой гвоздь, надъ самымъ каминомъ, повѣсилъ рожокъ. Я тѣмъ временемъ укладываюсь спать послѣ утомительной дороги. Я началъ дремать. Вдругъ раздались надъ нашими, головами оглушительные звуки.
— Тра-та-та! Тра-ра-ра!… ту-ту-ту!…
Я былъ въ недоумѣніи, не понимая въ чемъ дѣло. Ямщикъ подумалъ было, что это тревога; но дѣло скоро выяснилось. Рожокъ отъ тепла скоро оттаялъ и безъ посторонней помощи, самъ собою началъ играть все то, что за цѣлый день въ него надулъ ямщикъ. Раньше всего онъ исполнилъ сигналы, которые были сдѣланы ямщикомъ въ рожокъ, когда мы ѣхали по узкой тропинкѣ, межъ холмовъ; потомъ рожокъ заигралъ что-то веселое на мотивъ: „ІІо улицѣ мостовой“.
Мы въ изумленіи смотрѣли другъ на друга, какъ бы спрашивая, — что это такое? Чистые и ясные звуки все продолжали свободно выходить
изъ рожка, напѣвая различныя мелодіи русскихъ народныхъ пѣсенъ. Этотъ интересный инструментъ въ продолженіе цѣлаго часа забавлялъ насъ прекрасными народными пѣснями. Намъ удалось познакомиться съ такими пѣснями, какъ „Закувала тасыва зозуля“, „Ой зацвила червона калына“ и многіе другіе, между прочими — историческія думы о вольныхъ походахъ запорожцевъ на турецкія владѣнія. Случай съ рожкомъ, кажется, былъ послѣднимъ приключеніемъ во время моего путешествія по Россіи.
Такъ, вотъ, милостивые государи, теперь вамъ, должно быть ясно, что въ Россіи бываютъ такіе морозы, отъ которыхъ даже звуки замерзаютъ.
Вы улыбаетесь?!… Я самъ не люблю слушать какъ многіе путешественники имѣютъ нехорошую привычку, разсказывая о своихъ приключеніяхъ, говорить гораздо больше, чѣмъ это было въ дѣйствительности. Ничего, конечно, нѣтъ удивительнаго, что подобныя исторіи вамъ кажутся иногда невѣроятными и невозможными. Но смѣю васъ увѣрить, что въ моихъ приключеніяхъ, несмотря на то, что они вамъ кажутся чудовищными, нѣтъ ни капли вымысла, и мнѣ чрезвычайно больно и обидно ваше недовѣріе, тѣмъ болѣе, что я намѣреваюсь вамъ разсказать еще о своемъ морскомъ путешествіи и приключеніяхъ на немъ.
Всѣмъ извѣстно, что море болѣе богато всякими необыкновенными происшествіями, чѣмъ суша.
Когда вы недовѣряете моимъ разсказамъ о моихъ приключеніяхъ на сушѣ, то что же будетъ съ приключеніями на морѣ?
Господа, я очень прошу, если кто усомнился въ истинѣ моихъ разсказовъ, лучше сознаться и не стѣснять меня своимъ присутствіемъ, такъ какъ я не могу свободно разсказывать вамъ о своихъ дѣйствительныхъ приключеніяхъ, сознавая, что мнѣ не вѣрятъ, пожимаютъ плечами, переглядываются и даже безъ стѣсненія смѣются. Всѣ дальнѣйшія мои приключенія столь же правдивы, какъ и предыдущія, несмотря на кажущуюся невѣроятность.
На сегодня довольно съ васъ, господа. Спокойной ночи!