И. Гольцъ-Миллеръ въ «Вѣстникѣ Европы», 1871, № 5, напечаталъ переводъ «Прощанія Чайльдъ-Гарольда».
I.
Прости, прости, родимый берегъ мой,
Сливающійся съ гладью водъ!
Ревутъ валы, вздыхаетъ вѣтръ ночной
И съ крикомъ чайка въ воздухѣ снуетъ…
На западъ, въ даль, за солнцемъ вслѣдъ, пускай
Бѣжитъ — летитъ корабль нашъ, а пока —
Прощай и солнца ликъ, и ты, мой край:
Миръ намъ, миръ вамъ, родные берега.
II.
Мелькнутъ во тьмѣ ночной два-три часа —
И въ блескѣ солнца утренняго я
Увижу снова скоро небеса,
Ho не тебя, мать — родина моя!
Пустъ замокъ мой — отцовъ моихъ пріютъ —
Съ его на вѣкъ забытымъ очагомъ,
Травою дикой стѣны порастутъ.
Мой бѣдный песъ выть станетъ подъ окномь.
III.
Мой пажъ, мой пажъ, что значитъ этотъ видъ?
О чемъ, мой сынъ, вздыхая, слезы льешь?
Иль ярость волнъ морскихъ тебя страшитъ?
Иль грозный вѣтра вой кидаетъ въ дрожь?
Смѣлѣй, смѣлѣй взгляни, мои милый пажъ —
Корабль нашъ новъ, и легокъ, и силенъ.
И вѣрь, дитя, — быстрѣйшій соколъ нашъ
Такъ бодро вдаль не пустится, какъ онъ.
IV
— Пусть свищетъ вѣтръ, вздымая волнъ хребты —
Я не боюсь ни вѣтра, ни волны!
Но отчего, сэръ Чайльдъ, дивишься ты,
Что грусть и скорбь въ глазахъ моихъ видны?
Остался тамъ старикъ-отецъ одинъ,
Осталась мать моя въ тоскѣ, въ слезахъ,
А кромѣ ихъ — лишь ты, мой господинъ,
Есть у меня, да Богъ на небесахъ.
V.
«Былъ духомъ бодръ отецъ, когда меня
Благословить пришлось въ далекій путь;
Но для родной моей не будетъ дня,
Чтобъ тяжело о сынѣ не вздохнуть…»
Ты правъ, ты правъ, дитя мое, вполнѣ —
Кто слезъ такихъ не лилъ въ твои года?
Ахъ, еслибъ твой невинный возрастъ мнѣ —
Такъ сухъ и мой взоръ не былъ бы тогда!
VI.
А ты мой другъ, слуга надежный мой,
Чего скажи, чего такъ поблѣднѣлъ?
Ужель тебя пугаетъ валъ морской?
Иль можетъ быть, боишься вражьихъ стрѣлъ?
"Сэръ Чайльдъ, сэръ Чайльдъ! за жизнь не страшно мнѣ —
Не такъ я слабъ, напрасенъ твой упрекъ:
Одна лишь мысль о брошенной женѣ
Могла согнать румянецъ съ этихъ щекъ.
VII.
«У ясныхъ водъ, близъ твоего крыльца,
Съ малютками живетъ моя жена,
И если станутъ звать они отца —
Какой отвѣтъ тогда имъ даетъ она?…»
Ступай, ступай, мой вѣрный другъ, ты правъ
И я вполнѣ цѣню твою печаль,
Хоть мнѣ иной дала природа нравъ,
Хотя я самъ смѣясь пускаюсь въ даль.
VШ.
Кого обманетъ лживая слеза
Лазурныхъ глазъ любовницы, жены?
Ахъ! новый другъ осушитъ тѣ глаза,
Что были слезъ вчера еще полны…
Не жаль мнѣ прошлыхъ радостей моихъ
И не страшусь я предстоящихъ грозъ —
Мнѣ жаль, что тамъ, за мною, въ этотъ мигъ
Нѣтъ ничего, что стоило-бы слезъ.
IX.
Средь грозныхъ волнъ свершаю я свой путь,
Всегда съ самимъ собой наединѣ —
Да и къ чему тужить по комъ нибудь,
Когда никто не тужитъ обо мнѣ?
Быть можетъ, песъ мой станетъ тосковать.
Пока и тотъ, чужой рукой кормимъ,
Готовъ меня-же будетъ разорвать
Передъ порогомъ собственнымъ моимъ.
X.
Впередъ-же, въ даль на быстромъ кораблѣ,
Въ міръ шумныхъ волнъ, въ безбрежіе морей!
Мнѣ все равно, къ какой ни плыть землѣ,
Лишь только-бы не плыть назадъ къ своей.
Привѣтъ тебѣ, лазурный океанъ!
Когда-же ты исчезнешь предо мной —
Привѣтъ мой вамъ, пещеры дикихъ странъ…
Спокойной ночи, край родимый мой.