Проект политической програмы для Руси Австрийской (Дедицкий)/ДО

Проект политической програмы для Руси Австрийской
авторъ Богдан Андреевич Дедицкий, переводчикъ неизвѣстенъ

Оригинал: язык неизвѣстенъ, опубл.: 1871. — Источникъ: az.lib.ru

ПРОЕКТЪ

ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАМЫ

для Руси Австрійской. «viribus unitis» Черезъ Г. M. Л. Львовъ. Накладомъ Венедикта М. Площанского, ред. «Слова.»

1871.

Изъ типографіи Ставропигійского Института. подъ зарядомъ Стефана Гучковского.

Покликуючися на свои "мысли о русской Рад, " и пригадуючи тіи ласкавѣйшей памяти интелигенціи нашей, предкладаю теперь въ проектѣ политической програмы для цѣлой Руси австрійской дальшое поясненіе и подробное опредѣленіе вопроса, который опредѣляется наилучше яко австрійско-русскій. Межь програмою изъ г. 1848¹, а проектомъ предлежащей програмы находится извѣстная связь логическая, о сколько поднятый тутъ вопросъ австрійско-русскій считати надобно дальшимъ розвитіемъ и розширеніемъ оной до границъ природныхъ, и о сколько наглящимъ есть воздвиженіе дѣла нашего до значенія державного; однако логика фактовъ требуетъ неоспоримо, дабы сорвати съ централизмомъ яко принципомъ, всей славянщинѣ ненавистнымъ и, слѣдовательно, компромитующимъ. Такимъ понятое образомъ и въ такой представленное форме можетъ дѣло народа нашего дождатись наконецъ фактически всесторонного и полного удовлетворенія со стороны престола и правительства, и то единственно на случай устройства монархіи федеративного. Очевидно, есть то дѣло трудное--весьма трудное. Однако якъ изъ одной стороны патріотизмъ нашъ вне всякого сомнѣнія, такъ даетъ намъ изъ другой совершенная справедливость требованій нашихъ совсѣмъ вѣрную надежду на успѣхъ хорошій. Представляю затѣмъ Радѣ русской, на которой тяжитъ обязанность защиты правъ цѣлой Руси австр., покорнѣйшое внесеніе, дабы возвала всѣхъ патріотовъ изъ Галиціи, Угоръ и Буковины до предложенiя требованій, и дабы на основаніи тѣхже занялась составленіемъ полной политической програмы. При ея содѣйствiи должно послѣ созватись общое собраніе представителей цѣлой австрiйской Руси, до которого одобреніе полной политической програмы исключительно належитъ.

Относительно своего проекта не имѣю ни малѣйшихъ амбитныхъ притязаній и представляю его русской Радѣ и всей интелигенціи нашей, яко правдивый результатъ совѣстныхъ политическихъ наблюданій.

Поручаю его римскимъ обычаемъ публицѣ нашей: «Quod bonum, faustum fortunatumque sit!»

Примечанія

¹) Програма русской Рады, одобрена общимъ собраніемъ ея членовъ 21. Марта 1871, есть во всей своей сущности полнымъ повтореніемъ русской (лучше галицко-русской) програмы 1848-ой, предложенной знаменитому конгресу всѣхъ Славянъ австрійскихъ въ Празѣ (одно требованіе взглядомъ подѣла королевства Галиціи и Володимиріи исключаючи, отъ которого теперь отступлено), и приноровленіемъ ея до настоящей системы дуалистической, собственно до одной половины австрійской, понеже обовязующіи теперь еще статуты, яко затвержденный намѣстничествомъ галицко-володимирскимъ ограничаютъ дѣятельность того общества лишь до защиты правъ одной части галицко-русской.

Артикулъ I.

Общеизвѣстно, якую обширную пространь занимаетъ въ предѣлахъ монархіи Габсбурговъ нашъ русскій народъ, если плотною держитъ онъ массою одну половину Буковины, цѣлу восточную Галицію и одну часть западной, также четверть сѣверно-восточную королевства угорского, и если свои колонiи имѣетъ и въ южныхъ Уграхъ (на. пр.. въ воеводинѣ сербской, въ королевствѣ славонскомъ и т, д.) и въ землъ семиградской.¹ Первостепеннымъ условіемъ и основаніемъ политической програмы нашей окажется, слѣдовательно, представити престолу и правительству народъ нашъ русскій, тутъ въ предѣлахъ Австріи три мильоны обнимающій, именно же въ отношенiи до другихъ народовъ австрійскихъ, яко особую индивидуальность нацiональную, и то всецѣло и нероздѣльно. Или иначе сказати, мы не можемъ и не имѣемъ даже власти, отдѣляти справы галицко-русской отъ всей прочіей Руси австрійской, и для того представляемъ престолу и правительсву нашему, увѣрившись въ тѣсной и несокрушимой солидарности нацiональной, дѣло народа русского не яко домашній вопросъ галицкій, но яко державный вопросъ австрійскій.

Послѣ сознаемъ солидарно должность нашу трудитись для народного добра всѣми силами и законными средствами, съ полною вѣрою, безпрестанно и неусыпно; понеже такое предпринятіе именно, согрѣтое правдивой любовью и искренним единодушіемъ, есть предпринятіемъ священнымъ и патріотическимъ, и понеже любовь для народа есть силой великой, которая все переможетъ. Иначе думати и дѣлати трудно. И дѣйствительно лишь при усиліи общемъ интелигенціи своей, народъ русскіи достигнетъ того значенія политического, которое имени его принадлежит.

И такъ рѣшается собраніемъ въ первыхъ, стояти твердо въ оборонѣ самостоятельности русского народа (относительно до другихъ народовъ австрійскихъ), также въ оборонѣ его ровноправности политической, и конституціею и законами державными запорученной, и то въ предѣлахъ цѣлой австрійской монархіи.

Тое собраніе рѣшаетъ дальше во вторыхъ, двигати и образовати народъ русскіи въ Австріи, на основаніи 19. арт. конст. изъ 21. Декабря 1867, въ отношенiяхъ нравственномъ, политическомъ, словесномъ, экономическомъ (господарскомъ, матеріальномъ) и т. д., дабы такимъ образомъ дѣйствiй при ласкавѣйшемъ содѣйствіи правительства, и даже въ пользу цѣлой монархіи австр., довести его до полной доспѣлости нравственной и политической и пріобрѣсти для него значеніе совершенно достойное.²

А если, наконецъ, при одушевленной и вѣрной любвѣ для дѣла народного, добрымъ и возжеланньмъ увѣнчается успѣхомъ предлежащая цѣль стремленій нашихъ относительно русского народа, исполнится тогда и увѣнчается тоже долгъ нашъ найвысшій, найсвятѣйшій.

Примечанія

¹) а) Буковина

Тутъ занимаетъ народъ русскій западную часть княжества отъ рѣки Черемоша до рѣки Серетъ и дальше гол. мѣсто Черновцы inclusive, и въ части его восточной нѣсколько мѣстцевостей численныхъ (Маморница, Лукавица, Поениме, Нижній Синуцъ, Рогошесть, Киндешть, Негоштина, Гропана, Глибока, Фонтина Альба и Климуцъ (велико-русскіи), Терешени, Тереблесть, Каменка, Паринешть, Баница, Серетъ, Ботошеница, Шербуцъ и пр. (послѣдніи 11 также съ примѣсью народности румунской, а Тереблестъ и Серетъ съ невеликой примѣсью народности нѣмецкой); русское населенiе находится также

въ окрестности Сучавы (Петруцъ, Гатна, Линовини — великорусскіи наконецъ въ селахъ: Слатіора, Дземина, Остра) на границѣ молдавской.

б) Галиція.

Цѣла восточная половина Галиціи отъ Збруча до Сяна занята народонаселеніемъ русскимъ масою плотной, неменьше и одна часть западной, увзглядняючи конечно съ одной стороны, кромѣ примѣси народности польской и еврейской, еще также и колонiи нѣмецкіи и орменскіи въ области русской, а, съ другой стороны, досыть людный колонiи русскіи въ области польской, именно же деканаты : каньчуцкій, кросненскій, бѣцкій (часть сѣверная), также мушинскій (часть западная) и приходъ краковскій.

И такъ занимаетъ тутъ народъ русскіи повѣты: 1) гусятинскій, 2) борщовскій, 3) залѣщицкій, 4) скалатскій, 5) теребовельскій, 6) чортковскій, 7) тернопольскій, 8) збаражскій, 9) снятинскій, 10) городенецкій, 11) бучацкій, 12) коломыйскій, 13) косовскій, 14) надворнянскій, 15) подгаецкій, 16) бережанскій. 17) тлумачскій, 18) богородчанскій, 19) станиславовскій, 20) калушскій, 21) долинскій, 22) стрыйскій, 23) жидачевскій, 24) дрогобычскій, 25) старомѣстскій, 26) турчанскій, 27) саноцкій, 28) лисскій, 29) перемышлянскій, 30) рогатинскій, 31) золочевскій, 32) бродскій, 33) бобрецкій, 34) каменецкій (Каменка струм.), 35) городецкій, 36) львовскій, 37) жолковскій, 38) сокальскій, 39) рудецкій, 40) самборскій, 41) мостыскій, 42) перемышльскій, 43) бѣрецкій, 44) равскій, 45) яворовскій, 46) ярославльскій, 47) цѣшановскій, 48) ланьцутскій, 49) кросненскій, 50) ясельскій, 51) березовскій, 52) грибовскій, 53) сандецкій.

Изъ тѣхъ содержатъ одни незначительную примѣсь польскую, другіи даже до половины и больше, а то повѣты: львовскій, цѣшановскій, ланьцутскій, кросненскій, ясельскій, березовскій, грибовскій и сандецкій.

в) Угры.

По тамтой сторонѣ Карпатъ, въ королевствѣ угорскомъ, занимаетъ русское народонаселеніе, конечно при увзглядненіи примѣси мадьярской и колоній словацкихъ, четверть его сѣверно-восточную, именно отъ рѣки Ондавы до границы семиградской; и то есть, такъ сказати, область русская, до которой належатъ комитаты: земплинскій, унгварскій, берегскій и мармарошскій (Zemplin, Unghvar, Beregh, Marmaros), первый въ части южной почти со всѣмъ мадьярскій. Межь Ондавого а Попрадомъ есть область словацко-русская обнимающая комитаты: спижскій и шарошскій (т. е. Zips и Saros), также сѣверную часть комитатовъ : гемерского и абуйварского, которая простираючися послѣ до жерелъ Дунайца, стыкается съ областью польско-русской (тутъ село Остурня польско-словацко-русское), ажь наконецъ перемѣняется на край словацкiй. Отъ рѣки Ляторчи на югъ, по обохъ сторонахъ горѣшней Тисы, находится область мадьярско-русская, которой принадлежать комитаты: гемерскiй, абауйварскій, торненскій, борсодскій и сабольскій (Grömör, Aabauj-vаr, Torna, Borsod, Szabolcs), также и дистриктъ Гайдуковъ высшій (отъ части только), и то такимъ образомъ и въ томъ значеніи, что на той пространи находятся мѣшанныи села мадьярско-русскіи и обширныи островы чисто русскіи, и наконецъ переходитъ на край мадьярскій. Послѣ наступаетъ область румунско-русская, конечно съ великимъ процентомъ мадьярскимъ, до которой зачислити можно комитаты: угочанскій, сатмарскій (Ugocsa, Szathmar), и южную часть мармарошского, которая стыкается подъ Тарною съ областью мадьярско-румунской, а сейже часъ послѣ замѣняется на край румунскій. Наконецъ людный колоиіи русскіи въ области мадьярской или румунской.

И такъ принадлежать Русинамъ за Карпатами предовсѣмъ комитаты: земплинскій, унгварскій, берегскій и мармарошскій (первый съ извѣстнымъ процентомъ мадьярскимъ), также спижскій и шарошскій (разомъ съ народностью словацкой), гемерскій, абауйварскій, торненскій, борсодскій, сабольскій и дистриктъ Гайдуковъ высшій (оба первыи со Словаками и Мадьярами разомъ, послѣдніи съ переважающею народностью мадьярской), угочанскій и сатмарскій, (разомъ съ народностями мадьярской и румунской), и то въ пропорціи дегресивной, или иначе сказати, уменьшается и слабнѣетъ интензивность народа русского въ направленiи южномъ, и мѣсто его занимаетъ народъ мадьярскій.

Изъ острововъ и колоній русскихъ замѣчательнымъ еще именно Er-Selind (въ комитатѣ бигарскомъ съ примѣсью румунской), послѣ Szambatsag и Rotarest на югъ отъ комитата бигарского (тоже съ примѣсъю румунской), а наконецъ еще процентъ незначительный межь Сербами, Мадьярами и Румунами на западной границѣ комитата крассовского.

г) Воеводина (комитатъ Bacs-Bodrog).

Тутъ находятся колоній русскіи: Кучура и Керештуръ (посл, почта Verbas), обѣ многолюдныи.

д) Славонія. Тутъ заняты Петровцы и Русево русскими колонистами.

е) Семиградъ.

Одно сѣло Monospotri (комитатъ сольноцкій) есть русское.

²) Изъ точки зрѣнія властивой не належитъ ни граматика ни словарь до собранія политического ни до програмы политической, и собраніе почитаетъ только изъ взгляду на особенное положенье нашей справы языковой должностью своею, согласитись на загальныи и практическiи опредѣленія относительно употребленія матерняго языка въ урядѣ, школѣ и жизни публичной, оставляючи близшіи поясненія того вопроса сѣзду филологовъ русскихъ.

Предовсѣмъ подносится: а) великое значенье людового нарѣчія и практическая польза его въ образованiи народномъ и современно также потреба изученія языка старословенского, изъ взгляду на употребленіе его въ церквѣ яко языка литургического и изъ взгляду на его богатство лексикальное и отношеніе историческое до литературного русского языка; — б) извѣстный недостатокъ людового нарѣчія въ отношеніи до науки высшей, ствержаючи современно факты, что точное знаніе литературного языка русского ограничается лишь на поединокихъ людей, и что изученіе его Радою школьною противозаконно преследуется.

На основаніи того окажется относительно урядовъ правительственныхъ (политическихъ, судовыхъ и финансовыхъ) и автономическихъ (Выдѣлъ краевый, Рады повѣтовыи и громадскіи съ одной стороны, а краевая Рада школьная, Рады школьный повѣтовыи и громадскіи съ другой) заровно справедливымъ и основательнымъ требованіе, дабы они въ сношеніяхъ своихъ съ народомъ употребляли языка для него понятного или людового.

Труднѣйше есть опредѣленіе вопроса того въ отношеніи до школы вообще и до каждой категоріи поименно.

Категоріи школъ суть:

а) людовыи; — 6) середніи: семинаріи (учительскіи), гимназіи (правительственныи и приватный), школы реальныи; — в) университетъ; — г) техника.

Здоровая педагогика представляетъ совершенно основательнымъ требованіе, признати людовое нарѣчіе яко основаніе и найлучшое средство всего народного образования, и то во всѣхъ класахъ людовыхъ и направленіяхъ, съ тѣмъ прибавленіемъ однако, дабы изъ взгляду на потребы церковныи присоединити до изученія граматики еще читанье (и пониманье) языка старославянского по выговору малорусскому.

Изъ близкого отношенія педагог. семинаріи до школъ народныхъ проистекаетъ для будущихъ учителей народныхъ само собою потреба основательного изученія нарѣчія людового. Слѣдовательно стается тое нарѣчіе также средствомъ его образованія наукового и педагогического, съ тѣмъ прибавленіемъ однако, дабы будущіи учители народный познакомилися также съ головными писателями украинскими (и великорусскими) и дабы довершили изученіе матерняго языка по возможности точнымъ изученіемъ старославянского (церковного).

Изъ взгляду на предъидущое приготовленіе въ школѣ людовой должно начатись изученіе предметовъ въ I, класѣ гимназ. совсѣмъ въ нарѣчіи народномъ и поступати дальше органически, и степени науки соотвѣтно должно также помнажати словарь учениковъ, изъ языка старославянского и другихь языковъ славянскихъ и вообще изъ утертой терминологіи европейской. Относительно же изученія русского языка, яко такого, предовсѣмъ довершается въ трехъ первыхъ класахъ правильное (этимологическое) писанье и читанье на основаніи граматики; послѣ довершается въ 4. и 5. класѣ точное изученіе языка старославянского съ выговоромъ старославянским (а = е, ж = а, ѣ = е, н = і и т, д.); на основаніи того начинается изученіе языка русского путемъ историческимъ (христоматически) до XIV вѣка, и съ увзглядненіемъ видоизмѣненій того языка (мало- бѣло- и великорусского), продолжается такимъ же образомъ до XVIII вѣка, или до той добы, коли литературная продолжительность на западѣ и юзѣ прорвалась и коли уступила тамъ языку польскому, тутъ нарѣчію украинскому, и кончится близшимъ познакомленіемъ учениковъ съ новѣйшими плодами литературного языка русского и нарѣчія украинского.

Практическое направленіе школъ реальныхъ налагаетъ на учителей русского языка обязанность ограничитись на точное поученіе молодежи неизлишнихъ правилъ граматическихъ до правильного писанія и выраженья; а языкъ предметовъ науковыхъ долженъ конечно примѣнитись (апликоватись) до содержанія тѣхже.

Относительно университета львовского, который скорше или позднѣйше статись должень русскимъ, слѣдуетъ конечно оставити будущимъ его професорамъ и доцентамъ полную свободу въ употребленіи литературного языка русского или нарѣчія малорусского, правдивымъ условіямъ высшей науки соотвѣтно.

А наконецъ слѣдуетъ техницѣ львовской изъ взгляду на ей безпосредственное отношеніе до жизни, полную оставити свободу въ употребленіи языковъ русского, польского и нѣмецкого.

На Руси угорской, которой писатели, здоровому смыслу своему соотвѣтно, присвоили собѣ и граматйку и больше-меньше и словарь литерат. языка русского, оставляется такое направленіе въ полной силѣ съ тѣмъ прибавленіемъ, дабы знаніе матерняго языка довершилось во двохъ послѣднихъ класахъ гимназіи, довольно точнымъ изученіемъ граматики и произведеній литературного языка русского.

Само собою розумѣется, что писатели русскіи, или они лица приватныи или во службѣ урядовой, неоспоримое имѣютъ право изучати и писати въ литерат. языцѣ русскомъ, неменьше и печатати съ такой самой свободою якъ по польски, нѣмецки и французски.

Артикулъ II.

Тримильонный народъ нашъ русскій, подъ скиптромъ австрійскимъ живущій¹, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало- бѣло- и великорусского, имѣетъ одну съ нимъ исторію, одни преданія, одну литературу и одинъ обычай народный; имѣетъ, слѣдовательно, всякіи примѣты и условія полной единоплеменности національной съ цѣлымъ народомъ русскимъ и можетъ, слѣдовательно (покликуючись на тое), сознати и заявити свое правдивое національное становище.

Про то есть сознаніе нашего національного единства съ цѣлымъ народомъ русскимъ дальшимъ и интегральнымъ условіемъ нашей политической програмы, и подносится откровенно и публично изъ взгляду на вѣрность и преданность нашего народа для престола и правительства, затверженную его имѣніемъ и кровью въ теченіи одного столѣтія изобильно.

При томъ подчиняется народъ нашъ русскій съ покорнѣйшей преданностью авг. Престолу нашему, который полное имѣетъ право требовати отъ народа своего русского твердой и непоколибимой солидарности для интересовъ монархіи австрійской, о сколько то съ конституцией согласно.

Основаніе артикула того

а) въ отношенiи до правительства.

Артикула II основаніемъ и содержаніемъ есть сознанiе единства нашего національного съ цѣлымъ русскимъ народомъ и заявленіе единства того публичное, тысячелѣтной исторіи русской, науцѣ, правде и дѣйствительности соотвѣтное, передъ август. престоломъ и правительствомъ австрійскимъ. Слѣдовательно есть правительство въ полномъ праве одобрити тое національное сознаніе наше, и не можетъ даже иначе, якъ скоро оно съ правдою и дѣйствительностью сходно, понеже въ противномъ случаѣ принимаетъ правительство совсемъ неблагодарную обязанность предписывати намъ условія и правила національности нашей, и то полно и всесторонно, или, сказати иначе, оно принимаетъ обязанность безполезную, невозможную.

Противно, изъ точки зрѣнія правительственной обовязанъ нашъ русскій народъ лишь до вѣрной преданносги для престола и точной и непоколибимой солидарности для интересовъ имперіи, подъ скиптромъ которой проживаетъ, именно же преданности такой, которую своею кровью народъ нашъ запечатлѣлъ, и которую въ уступѣ третьемъ арт. II. торжественно подносить.

Да будетъ намъ также вольно указати на Іосифа II, того наибольшего подвижника и патріота австрійского, который подвергалъ вправдѣ всѣ народности одной формѣ политической, а все таки признавалъ народу русскому тое становище и достоинство національное, которое въ артикулѣ предлежащомъ свое находитъ выраженье.

Противный таборъ польскій представляетъ обыкновенно тое національное сознаніе опаснымъ для цѣлой имперіи австрійской. По теоріи польской представляется оно прямо преступленіемъ политическимъ. Межь однимъ и другимъ должна однако еще здрада находитись, понеже такъ велитъ логическое заключеніе. Истинно, неслыханная и ужасная здрада, которой доказательствомъ тѣ обильный потоки русской крови, тамъ надъ Рейномъ, надъ Секваной, по тамтой сторонѣ горъ алпейсікихъ и надъ моремъ балтійскимъ, послѣ опять за Альпами и подъ Садовою и т. д. и т. д. Очевидно, отъ такой здрады прямый путь до преступленія политического! Такая, по крайней мѣрѣ, логика польская, ложная якъ цѣль клеветы польской. Откровенно сказати, то клевета и ложь огиднѣйшая, проистекающая изъ ненависти ихъ противу народа тамъ въ предѣлахъ Россіи господствующого. Или не есть то ложью и грѣхомъ вменяти народу австрійскому его національность въ преступленіе политическое? Или есть дѣйствительно провиной народа того, что онъ имѣть честь быти одною частью цѣлого народа русского, сильного и великого?

Одинъ доказъ еще, именно доказъ per analogiam, которого основаніемъ есть, что другіи народы австрійскіи (за исключеніемъ мадьярского и чешского)лишь также отламами самодѣльныхъ народовъ европейскихъ, подобно якъ народъ русскій. Покликуючись, следовательно, на несокрушимыи скрижалы тысячелѣтней исторiи своей, или находится народъ русскій въ полномъ правѣ, подобно Нѣмцамъ, Полякамъ и пр., или онъ стается виновнымъ измѣны, подобно яко Нѣмцы, Поляки и пр.; кажется однако, что литературное и національное единство австрійскихъ Нѣмцевъ съ цѣлымъ народомъ нѣмецкимъ, теперь политически объединеннымъ въ цѣсарствѣ нѣмецкомъ (не вспоминаючи уже о давнѣйшемъ ихъ отношеніи до имперіи римской до августа 1814 и новѣйшемъ на основаніи Bundesact-a изъ 1820 или 1821 до 1866 г.) есть фактомъ ніякъ неоспоримымъ, правдивымъ. Основательно вполнѣ есть также литературное единство Поляковъ австрійскихъ съ Польшей прусской и россiйской, и есть ихъ догматомъ и стремленіемъ политическимъ; извѣстно націоиальное (отчасти литературное) объединеніе южныхъ Славянъ австрійскихъ, сербскихъ и турецкихъ; извѣстно національное и литературное единство Румуновъ австрійскихъ съ братьями ихъ въ княжествѣ румунскомъ. Или есть власть якая на свѣтѣ, которая бы осмѣлилась предписати тѣмъ народамъ австрійскимъ условія и правила національиости въ якомъ нибудь отношеніи — будьто запрещаючи здѣшнимъ Нѣмцамъ унотребленіе литературного языка нѣмецкого а указуючи на людовое нарѣчіе австрійское, будьто Полякамъ, указуючи имъ вмѣсто ихъ литературного языка на употребление нарѣчія галицко-мазурского? Или возможно подумати, дабы правительство почитало въ провину Нѣмцамъ, Нолякамъ, Румунамъ, Сербамъ и пр. сознаніе правдивыхъ отношеній національныхъ, якъ долго ихъ лояльность не представляется сомнѣтельной?

Про то можетъ народъ нашъ, зваживши тое, зваживши предовсѣмъ преданность непоколибиму для высоч. престола и для добра монархіи, заявити во имя правды отвѣчной свое національное сознаніе на основаніи предлежащого артикула торжественно и смѣло.

б) въ отношенiи до партіи украинской.

Украинскій вопросъ, представленный во формѣ своей настоящей, основывается на историческомъ выводѣ о бывшей самостоятельности Украины козацкой, и опредѣляется близше старобытностью нарѣчія малорусского и самостоятельностью новѣйшей литературы южнорусской. Тотъ же вопросъ остается также въ извѣстной степени въ союзѣ со современнымъ соціяльнымъ стремленіемъ общерусскимъ. Послѣдной его цѣлью есть самостоятельность Украины. Справедливо ли, или несправедливо, то вопросъ другій. Однако все таки представляетъ стремленіе партіи украинской, въ такой понятое формѣ, двѣ стороны, именно: а) въ отношеніи до Россіи и б) въ отношеніи до монархіи австрійской. И то короткое поясненіе его.

Историческiй выводъ² вопроса того досыть неоснователенъ, понеже украинское или малорусское козацтво не было николи въ цѣлой своей масѣ независимо; противно, оно дѣлилось а) на козацтво польское (украинное, grodowe), которое основано было польскимъ правительствомъ изъ мѣщанского и сельского народонаселенія цѣлой Украины польской, остаючись въ зависимости отъ того же до своего розвязанья (офиціяльного) около половины XVIII. в., и б) на вольное козацтво запорожское или сѣчовое. Изъ исторiи очевидно, что козацтво не было николи народомъ, а лишь институціею военною, до которой входило много чужихъ элементовъ національныхъ, и Поляки и Литвины, также Волохи, Татаре и т. д., именно же до славной сѣчи запорожской. Очевидно дальше, что подобно каждой иной институцiи и козацтво мусѣлось пережити, а потерявши такимъ образомъ условія (или рацію) быта своего, не можетъ служити ни основаніемъ якой нибудь комбинацій политической ни самостоятельности политической. Такая есть неумолимая логика фактовъ историческихъ, которой доказательствомъ новая Украина, не имѣющая ничого общого съ козацкой, кромѣ своего нарѣчія малорусского. Новая Украина, то край богатый, земледѣльческій. При томъ увзгляднити надо, и то съ большимъ натискомъ, что новая Украина образовалась при содѣйствiи той системы, которая вообще весь русскій народъ изъ условій быта старого выдвигла на становище истинно высокое, съ цивилизаціей и прогрессом сходное. Иначе сказати, новая Украина есть одной интегральной частью той системы, которая сдѣлала могущимъ народъ русскій, и которая создала «государство» россійское. При теперѣшнихъ обстоятельствахъ можетъ она въ томъ отношеніи почитатись счастливого. А если такъ, то ея должностью святѣйшой есть, остатись вѣрною той системѣ, съ которою тѣсно соплелись всѣ условія ея быта теперѣшняго и будущего, благосостоянiя нравственного и матеріяльного.

Историческій выводъ украинского вопроса, который служить наилучшимъ доказательствомъ несостоятельности и анахронизма его, отнимаетъ ему изъ горы всякіи условія до якой нибудь комбинаціи политической съ Австріею тѣмъ больше, понеже Галиція, Буковина и Русь угорская не входила николи до системы козацкой, ни украинной (польской), ни запорожской. Слѣдовательно, изъ исторіи проистекаетъ второе поразительное доказательство противъ доктрины украинцевъ австрійскихъ. Однако логика фактовъ историческихъ простирается дальше, она сокрушаетъ безпощадно всякіи идеалы политическiи, не основаны на строгой исторической дѣйствительности, или не проистекающіи изъ требованій общихъ, политическихъ и дипломатическихъ заровно. Межь Австріею и Россіею, яко державами сосѣдними, и существуютъ такіи отношенія, и политическіи и дипломатическіи, противныи украинскому вопросу именно. Изъ политической точки зрѣнія не можетъ Австрія брати въ свою защиту того вопроса, который есть внутрѣннимъ дѣломъ имперіи россійской, тѣмъ меньше, если корыстей прямыхъ и дѣйствительныхъ отъ такой защиты досмотрѣтись трудно. Противно, Австрія могла бы лишь наразитись на опасность безъ пользы малейшей, понеже изъ взгляду на природу народа русского, не дастся украинскій вопросъ употребити, хотябы лишь яко средство политическое.

Предлежащій вопросъ подняла «Мета» когда-то³, очевидно въ видѣ довольно измѣнѣнномъ, если поддавала Украину не только дипломатической защитѣ Австрiи, но указывала также на ея присоединеніе къ Австріи въ перспективѣ далекой. Такимъ дѣломъ подняла «Мета» именно политику австрійско-украинскую. Есть ли такая комбинація здорова и съ найпростѣйшими понятіями политическими и дипломатическими сходна, отвѣчаетъ уже уступъ повысшій. Или есть смыслъ якій, отрывати «новую Украину» отъ связи природной и сопрягати съ организаціею державной, для Украины непонятной, на тое отвѣчаетъ судьба «Меты», которая удержатись не успѣла и давно уже не выходитъ,

Кромъ того подноситъ новѣйшая школа украинскій вопросъ также во имя панславизма, понятого конечно въ формѣ Федеративной⁴, на основаніи которого долженъ во федераціи народовъ славянскихъ и «народъ малорусскій» заняти значеніе вполнѣ самостоятельное. Превосходный планъ, еслибъ только не такъ трудный и сконбинованный, еслибъ только панславизмъ федеративный подобно якъ панславизмъ однолитый не былъ безплодною фантазіею, фикційною. Или возможно подумати серьезно о панславизмѣ политическомъ (или нивеллюющемъ или федеративномъ), если только сообразится условія государственной системы европейской или природный условія географическіи племени славянского именно. Или державы европейскіи, Австрія, Пруссія (Германія), Турція (?) и Россія, такъ есть и Россія также, будучи найблизше интересованы вопросомъ панславистическимъ, могутъ согласитись на панславизм, политическiй, якъ долго въ каждой изъ нихъ живетъ сознаніе особыхъ цѣлей державныхъ и особой индивидуальности державной? И есть ли наконецъ благородно и возможно, возставати въ доктринѣ о самостоятельности Украины или самостоятельности 15-мильонного народа малорусского противъ великости цѣлого народа русского и противъ тысячелѣтней исторіи русской? А если то прямый путь къ измѣнѣ народной?

Изъ дотеперѣшного розсужденія не слѣдуетъ однако исключеніе и полное устороненіе партіи галицко-украинской отъ акціи политической на Руси австрийской (и нехай Богъ сохранитъ, дабы тое наступило), а противно, тая партія должна, переконавшись о совершенной невозможности воскресенія Украины въ предѣлахъ монархіи австрійской, во имя любви и обязанностей взглядомъ австрійской части народа русского, трудитись и солидарно съ всею интелигенціею нашей на основанiи статутовъ львовской Рады русской арт. II. в) г) д) и проч,

Предлежащiй проектъ политической програмы для Руси австрійской долженъ также полное найти одобреніе у партіи украинской, и то въ цѣломъ основаніи своемъ, изъ взгляду на цель и содержаніе свое, представленное въ артикулахъ 1. 3. 4. 5. и арт. 2. включительно, по крайней мере тогда, если его логическое основаніе было переконующимъ.

Артикулъ II проекта того не исключаетъ однако такъ наглящей акціи политической при соблюденiи совершенной солидарности національной цѣлой интелигенціи австрійско-русской, еслибъ даже украинская партія при своемъ политическомъ догматѣ удержатись хотѣла. Партія украинская можетъ тогда употребити извѣстную форму парламентарную и запротоколовати свое мнѣніе яко votum меньшости публично и правильно. Партія украинская должна видѣти и оцѣнити въ артикулѣ II выраженіе достоинства народного и дѣйствительности исторической, и увзгляднити послѣ предовсѣмъ, что дальшей и важнѣйшей целью того проекта есть, пояснити наглящіи потребы народа русского и порозумѣтись взглядомъ средствъ и направленій полезной якціи политической цѣлой австрійской Руси. Коли теперь послѣдняя настала пора сосредоточенія усилій цѣлой интелигенціи нашей для добра и для защиты правъ (такъ есть, для защиты правъ!) народа нашего въ Австріи живущего, то стается солидарность точна и безгранична условіемъ первостепеннымъ. Послѣдняя пора дѣйствительно! Новое автономическое правительство, которое теперь⁵ съ Чехами и Поляками, имѣющими свои полныи политическiи програмы, въ переговоры вступаетъ, можетъ лишь тогда наши требованія увзгляднити, если они представлены будутъ въ форме детайличной програмы политической, и если увѣрится о тѣсной и единодушной солидарности цѣлой интелигенціи русской и всей Руси австрійской. Иначе будетъ интелигенція тая къ ужасу своему смотрѣти, якъ изъ ея причины, считаючи ю политически недоспѣлой, правительство перейдетъ надъ народомъ русскимъ, яко надъ факторрмъ меньше значительнымъ, до порядку дневного.

Предлежащій проектъ политической програмы даетъ партіи украинской полную возможность, съ достоинствомъ и честью отступити отъ идеала политического, ни въ пределахъ Австріи ни при ея помощи осуществимого, а въ дальшей консеквенціи, именно въ союзѣ съ реставраційной политикою польскою, опасного и ненародного, и присоединитись, соотвѣтно съ должностыо патріотической, до акціи около движенія и обороны той части народа русского, которая находится подъ скиптромъ австрійскимъ.

Такъ есть, позволимъ собѣ указати⁶ партіи галицко-украинской на обширное поприще соціяльное на Руси австрійской, обширное и съ каждымъ днемъ, къ великому нашему сожаленію, обширнѣйшое, соразмѣрно съ безграничною нуждою народа нашего, и на дѣятельность совершенно сходную съ ея народолюбіемъ, голошеннымъ безпрестанно, понеже ствержаючи дѣломъ и патріотизмомъ народолюбіе тое, стается такимъ образомъ партія тая въ полномъ и добромъ смыслѣ слова того русскимъ обществомъ демократическими

Очевидно, лучше есть, а даже должностью партiи гадицкоукраинской святѣйшею есть, отступити отъ воздушныхъ, поетически-политическихъ увлеченій и присоединитесь до солидарной акціи политической для добра той части Руси, которой мы всѣ именно принадлежимъ, а взглядомъ которой мы, яко интелигенція ея, предовсѣмъ до труда неусыпного обовязаны, то есть взглядомъ нашей Руси австрійской.

Примечанія

¹) По Фиккеру «Die Völkerstämme der österr.- ung. Monarchie» 1869. pag. 90. есть всего народонаселенія русского въ предѣлахъ цѣлой монархіи австрійской 3,104.000, зачисляючи до той суммы и процентъ его въ войску служащій и процентъ отъ конскрипціи 1857 наростающій.

Тамже находится следующая таблица народовъ славянскихъ (т. е. въ пред’Ьлахъ монархіи австрійской):

1) Поляки . . . 2,380,000. 2) Чехи) . Моравяне . . . 6,730.000. . Словаки) 3) Словены . . . 1,260.000. 4} Кроаты . . . 1,424,000. б) Сербы … 1,520.000. 6) Болгары . . . 26.000.

²) При томъ признаемъ старобытность нарѣчія малорусского, которая внѣ сомнѣнія, и признаемъ вполнѣ красоту и достоинство людовой литературы украинской; однако одно и другое не есть аргументомъ политическимъ. Иначе сказати, ни филологія ниже литература не могутъ быти ніякъ основаніемъ политической самостоятельности.

О сколько вопросъ украинскій есть соціяльнымъ, находится онъ въ тѣсномъ союзѣ со стремленіемъ соціяльнымъ общерусскимъ, отъ благополучного и счастливого рѣшетя которого, зависитъ дальшое, правильное движеніе и розвитіе цѣлого народа русского.

³) Теперѣшняя «Основа» есть въ основаніи своемъ лишь органомъ амбиціи господина содержителя ея, который провадитъ на свою руку власную политику галицко-русскую въ тѣсномъ союзѣ съ австрійско-польской. Присоединяючись до органа того, надѣлала партія украинская великой конфузіи понятій и довела до неслыханной комбинаціи политической, австрійско-польскогалицко-русско-украинской, и самовѣжно или несамовѣ;жно она стается наконецъ орудіемъ политики польской. Межь здоровою политикою русскою а политическою комбинаціею «Основы», очевидно, ни малѣйшей связи. Слѣдовательно есть политика такая, если употребится найлагоднѣйшого выраженія, ложною, и то совершенно ложною.

⁴) Такій панславизмъ долженъ впрочемъ (рахуютъ Украинцы) за 200 лѣтъ не скорше, наступити! Нехай счастливо дожидается!

⁵) Авторъ писалъ свой проектъ еще въ м. августѣ с. г. — Прим. изд.

⁶) Авторъ сего проекта приготовилъ впрочемъ къ печати детаилическое опроверженіе вопроса украинского изъ точки зрѣнія филологической, исторической и практической заровно.

Артикулъ III.

Австріи основаніемъ, въ значеніи того слова властивомъ, есть санкція прагматичная Карла VI изъ 19. апреля 1713., которая содержитъ условія быта ея державного, именно а) цѣлость и нероздѣльность королевствъ и краевъ австрійскихъ, б) право и порядокъ престолонаслѣдія фамиліи габсбургско-лотарингской. Объявленіе Австріи цѣсарствомъ самодѣльнымъ черезъ Франциска I. дня 11. августа 1804 было, такъ сказати, довершеніемъ ея зданія державного. Форма правленія (die Regierungsform) менялась частейше; ея поодинокіи фазы можно ознаменовати документами, теперь уже меньше важными или неважными (тестаментъ Фердинанда I. изъ 1543 и кодицилъ его изъ 1547; тестаментъ Фердинанда II изъ 1621 и кодицилъ изъ 1635; статутъ Леополда I изъ 1703; оба патенты цесаря Франциска-Іосифа изъ 1851, которыми на мѣстце конституціи изъ 9. марта 1849 установлено систему абсолютную, обовязующую до 1860). Конституція Австріи новейшая изъ 20. октября 1860 и изъ 26. февраля 1861, определѣна для всѣхъ королевствъ и краевъ цѣлой имперіи австрійской, была изъ взгляду на Форму свою централистической Угода съ Мадьярами изъ 1866, на основаніи которой королевства и края короны угорской полную получили автономно и министеріумъ пештянскому сойму отвѣчательное, измѣнили также и форму конституційную, инавгуруючи систему дуалистическую. Найблизшимъ слѣдствіемъ угоды той было соотвѣтное ограниченье конституцій оной только до половины австрійской и опредѣленіе ея новыми понятіями и законами (на прим: законы о делегаціяхъ и арт. 19.) 21. декабря 1867.

Противъ системы дуалистической, запоручающей владѣніе двомъ народамъ, немецкому и мадьярскому, выступили предовсѣмъ Чехи, допоминаючись въ извѣстной декляраціи своей правно-политическихъ атрибуцій для краевъ короны чешской. Подобно высказались и Поляки Галиціи, издаючи противь конституціи грудневой извѣстную резолюцію въ имени целой Галиціи (!!) 24 сентября 1868, и домагаючись предовсѣмъ особого правительства (rzadu) краевого. Такимъ или подобнымъ образомъ высказались другіи народности славянскіи. Именно Кроаты, Сербы и Словене поднесли теперь недавно програму знаменитую въ такъ зовимой резолюцiи южной Славянщины изъ декабря 1870. Наконецъ извѣстною также опозиція Румуновъ, изъ тѣхъ самыхъ причинъ проистекающая, въ отношеніи до правительства мадьярското. Слѣдовательно, есть довольно общей и значительной опозиція противаиковъ системы дуалистической, и опозиція тая представляется также политическою силою безъ взгляду на тое, есть ли со всѣмъ справедливо основаніе декляраціи, резолюціи и проч. и проч, — о чемъ пониже будетъ.

При такомъ положеніи дѣла, довольно трудномъ, представляется вопросъ, есть ли основанною и непоколибимою система дуалистическая, или имѣетъ больше основанія опозиція, которой цѣлью есть преобразоваше дуализма на федерацію, будьто исторически-національяую, будьто исключительно національную. Иначе сказати, ограничается ли вопросъ тотъ на опредѣленіе правдивыхъ отношенiй дуализма и федерализма до державной идеи австрійской.

Прагматическая санкція, обовязующая всѣ народности австрійскіи до вѣрности для престола и до солидарности съ интересами цѣлой и нероздѣльной монархіи австрiйской, и признанная народамъ тѣмъ же теперь недавно свобода конституційная-- ото есть основанiе и правдивая сущность идеи державной австрійской!

Прагматическая санкція и конституція составляютъ разомъ дѣйствительное и сильное основаніе державной самостоятельности монархіи Габсбурговъ, а дуализмъ и федерализмъ суть только формами конституційными. Очевидно, зависить большое или меньшое достоинство каждой формы политической отъ силы опозиціи или большинства народонаселенія и предовсѣмъ отъ соотвѣтности ея (conformite) до идеи державной. На основаніи конституціи есть дозволенной опозиція, есть даже природной и потребной, понеже она открываетъ и указываетъ слабыи стороны противной собѣ формы безпрестанно. Извѣстно, что опозиція есть вѣрной и нерозлучной сопутницей каждой конституціи парляментарной. Коли, слѣдовательно, народы славянскіи, вѣрны санкціи прагматичной и свободѣ конституційной, лишь противъ формы дуалистической выступаютъ, то не можно закидати имъ здраду (подобно госп. канцлеру австрійскому въ ответе на извѣстное и знаменитое меморандумъ чешское изъ мѣсяца декабря 1870).

Кромѣ народовъ славянскихъ (разомъ съ Русинами 16,441.000¹ выступаютъ однако еще Румуны (2,895.000), Тирольчики (Немцы и Италіянцы разомъ 893.000) и прочіи Италіянцы австрійскіи, и такимъ образомъ стается опозиція большинствомъ ніякъ неоспоримымъ. Нротивъ теперѣшняго господства Нѣмцевъ (8,510.000 за исключеніемъ тирольскихъ) и Мадьяръ (5,431.000) стоитъ затѣмъ 20-мильонная опозиція, которая представляем непобѣдимую силу политическую. Изъ поясненія конституціи проистекаетъ, что форма ея должна сей же часъ измѣнитись на другую, скоро того большинство желаетъ, а то тѣмъ певнѣйше, если требованіе того большинства сходно съ идеею державною австрійскою.

Откуду тое, можно спросити откровенно и смѣло, дабы прочіи народы австрійскіи, мимо своей вѣрности для престола и авг. Фамиліи, и мимо своей политической доспѣлости поддавались господству двоихъ народовъ, именно нѣмецкому и мадьярскому? Покликоватись на фактическую высоту культуры своей и указывати на сильную нѣмецкую державу насупротивъ природной и конституціей запорученной ровноправности національной и политической, есть ли достаточно? По крайней мѣрѣ могутъ Нѣмцы покликоватись на то и се; но якое имѣютъ основайіе союзники ихъ Мадьяры², если политическая ихъ доспѣлость не высше чешской, и если литература ихъ ниже славянской, предовсѣмъ польской? Вѣрны и преданы престолу и почитая высоко свободу конституційную, якже могутъ прочіи народы австрійскіи подвергатись такой формѣ конституціи, которая дѣйствительно розрываетъ монархію на двъ отдѣльныи половины съ отдельными конституціяіии и министеріями, не находячи въ институціи делегацій (на случай несогласія на примѣръ!) достаточной и непоколибимой консистенціи, и которая въ дальшей своей консеквенціи при содѣйствіи лѣвой стороны мадьярской прямо ведетъ уже къ уніи персональной?

Австрія есть въ самомъ дѣлѣ необыкновенной организаціею державною въ системе другихъ державъ европейскихъ, именно же организаціей такою, на которую народы и вѣки складывались, и которая, слѣдовательно, въ исторіи особливое имеѣть призваніе. Монархія Габсбурговъ образовалась въ теченіи столѣтій органически и прогресивно, и монархія тая имѣетъ будущность великую, если только найдется соотвѣтная форма констйтуційная, которая будетъ въ состоянiи все силы ровномѣрно затруднити, и увзглядняючи свойства каждой, употребити тiи крѣпкіи и полный силы для высокой цѣли державной. Конституцiя монархіи той должна предовсѣмъ узнати фактъ, что Австрія есть организаціей коллективной или федераціей народовъ, для которой логически найсоотвѣтнѣйшей и природной ость форма, и то въ полномъ того слова значеніи, федеративная. Такимъ образомъ единственно, подаючи каждой народности всѣ условія полного розвитія и помноженье силъ своихъ, и вспираючи силы тіи свободою конституційной, можетъ наконецъ Австрія употребити ихъ до цѣлей державныхъ съ найлучшимъ успѣхомъ и статись державою сильною и въ отношеніи до другихъ первостепенной. При томъ очевидно, что федеративно-парляментарное устройство Австріи, якъ съ одной стороны трудное, дуже трудное, такъ есть съ другой стороны, произведенное наконецъ въ дѣло, найсоотвѣтнѣйшое и XIX столѣтія и человѣческого прогресса достойное.

Тая федеративная форма препоручается также своею сообразностью съ условіями будущей силы и благосостоянія имперіи австрійской, допускаючи въ извѣстной степени совершенную однообразность политического устройства (uniformite) цѣлой монархіи, сохраняючи такимъ образомъ и формально единство державной идеи при полномъ удовольствіи и согласіи всѣхъ народовъ австрійскихъ, и будучи способной совмѣстити въ предѣлахъ своихъ якъ найширшій объемъ конституційной свободы.

Подъ дивизою «viribus unitis» могутъ теперь народы Австріи представити престолу и правительству преданнѣйше и смѣло соотвѣтность формы федеративной, и указати современно на конституцію кpомеpижскую, яко на политическую креацію, которая единственно въ состояніи положити конецъ тѣмъ несчастнымъ историко-правно-политическимъ спорамъ, безъ конца и мѣры поднятымъ, и которая станется несокрушимой подвалиной будущей великости австрійской имперіи.

Подобно Швайцаріи, объединяющей отламы трехъ великихъ универсально-историческихъ народовъ европейскихъ въ имя идеи републиканской, не можетъ ли и Австрія образовати федерацію народовъ на основаніи полной ровноправности политической во имя вѣрности для престола и въ имя свободы конституційной?

Зваживши жалкое положеніе Руси австрійской въ отношеніи ея до системы дуалистической, которая роздѣляетъ народъ нашъ на двѣ половины и розрываетъ совершенно солидарность интересовъ народныхъ, зваживши дальше правдивое отношеніе австрійской конституціи до системы дуалистической и федеративной заровно, и то въ пользу последней: признаетъ, слѣдовательно, собраніе тое форму федеративную яко найсоотвѣтнѣйшую для конституціи австрійской.

При томъ почитаетъ собраніе должностью своею, запоручити преданность и вѣрность русского народа для санкціи прагматичной и для конституцiи яко такой, и съобовязатись преданнѣйше до общого труда, съ другими народами разомъ, взглядомъ дальшого розвитія свободы конституційной.

Примечанія

¹) Тіи цифры не совмѣщаютъ войска.

²) Историческій выводъ Мадьяръ о правахъ и преимуществахъ короны св. Стефана не можетъ служити аргументомъ, понеже на основаніи той же исторіи могъ бы, на примѣръ, покликатись цѣсарь новой Германіи на права короны нѣмецкой до цѣлой западной половины Австріи и до королевства угорского именно.

Артикулъ IV.

Изъ взгляду на тое, что новое министерство объявило свою готовность, росширити автономію¹ краевъ, и надѣюочись также на

подобную политику со стороны министерства мадьярского въ отношеній до краевъ угорскихъ, или считаючи возможнымъ и полезнымъ росширенье автономіи въ предѣлахъ цѣлой системы дуалистической, — воздержуемся теперь еще въ имени народа русского отъ опозиціи пасивной. Иначе сказати, мы сознаемъ тое, въ мысль артикула III (проекта) програмы нашей, соотвѣтное росширенье автономіи яко счастливый и найлучшій переходъ отъ системы правленья дуалистической до федеративной. Завязанная съ Чехіею акція угоды, которая находится уже въ трактѣ практическихъ условій, а скоро напередъ поступаетъ, якъ наилучше подтвержаетъ предлежащое основоположенье наше². Покликуючись на тое и на основаніи того, предкладаемъ, слѣдовательно, отъ цѣлого народа австрійско-русского, и то условно, правительствамъ австрійскому и угорскому, наглящіи и предложенныи ниже требованія его покорно и преданнѣйше къ ласкавѣйшему увзглядненію. Очевидно, роздѣляются требованія тіи (въ отношеній до настоящей системы дуалистической) на двѣ категорiи, именно: Аа)и аа) относительно Галиціи и Буковины и Б) относительно цѣлой Руси угорской.

Аа) Взглядомъ Руси галицкой,

Понеже Галйцiя съ Володимиріей и пр. одинъ составляетъ округъ административный (и край коронный), и понеже наше русское народонаселеніе простирается также и по за Сянъ до Дунайца даже, коли противно польское находится также въ области нашей, то оказуется подѣлъ того края безполезнымъ. При воведеніи въ жизнь полной ровноправности національной и правно-политической, есть возможной совершенная солидарность во всѣхъ внутреннихъ и общихъ дѣлахъ и отношеніяхъ края нашего, межь обома здѣшними народами, русскимъ и польскимъ.

Однако полная и дѣйстительная ровноправность обоихъ народовъ есть условіемъ³ первымъ и послѣднимъ, есть условіемъ неоспоримымъ. Извѣстный давно уже актъ угоды Лавровского есть ошибочнымъ, потому именно, понеже поддаетъ справу цѣлой галицкой Руси компетенціи сойма львовского, которого теперѣшное большинство — польское; и хотя признаетъ актъ тотъ національную и политическую ровноправность обѣихъ народностей краевыхъ (въ Галиціи), то вмѣсто на основаніи ея выступити съ политикою рѣшительной, представляетъ онъ въ дальшихъ §§ своихъ такъ незначительныи требованія, или (употребити властивого выраженія) проситъ о концессіи, якъбы народъ русскій могъ принимати концессіи со стороны соймового большинства польского. Противно, на основаніи арт. 19. извѣстной конституціи 1867, имѣетъ народъ русскій полное и ніякъ неопровержимое право въ предѣлахъ цѣлой Руси галицкой употребляти языка своего въ школѣ, урядъ и жизни публичной со всею свободою, а дѣломъ правительства есть, допомагати ему своею повагою, и то рѣшительно. Изъ взгляду на тое есть также дѣломъ правительства, затребовати отъ русской Рады предложенія справедливыхъ и законныхъ требованій нашихъ, изъ стороны галицкой Руси, и послѣ въ дорозѣ конституційной представити требованія тіи яко внесенія правительственныи или сойму галицкому или, на случай выборовъ безпосредственныхъ, до того компетентной думе державной.

Одно скажемь еще Полякамъ. Нехай не подвергаютъ опасности своей дѣятельности организаційной, если думаютъ сполонизовати народъ русскій, понеже сконсолидовавшись окончательно, хочемъ мужественный ставити отпоръ, хочемъ противодѣйствовати того рода усиліямъ на всѣхъ возможныхъ позиціяхъ всѣми силами и средствами нашими. Противъ полонизаціи нашего края выступаемъ съ полною рѣшительностью и съ такою же отвагою въ имени цѣлого народа русского, и мы готовы довести тую рѣшительность до послѣднихъ консеквенцій даже, въ сознаніи справедливости и святости справы нашей и надѣючись при томъ на силу правды, которая скорше или позднѣйше побѣдити должна. Такое есть правдивое и справедливое намѣреніе наше въ дѣлѣ предлежащемъ. Однако, повторимъ еще тое, лучше есть примиреніе крайностей политическихъ въ интересѣ русскомъ и польскомъ заровно, якъ лучше есть и полезнѣйше, вместо борьбы безплодной приступити до акціи органической и въ высокой степени плодотворной. Наши условія давно известны. Изъ исторіи своей могутъ Поляки поучитись о безплодности всякихъ политическихъ усилій своихъ въ отношеніи до народа русского. (Они оставили, напримѣръ, во время своей самостоятельности державной мильоны живого народа польского, кость отъ кости своей, подъ властью люксембургской и ординской, а сами простерли руку по области русскіи и хотѣли передѣлати народъ русскій на польскій). Межь нами исторія тая же рѣшила. Нехай же Поляки не допускаются поновно такой политической ошибки въ предѣлахъ Австрiи въ отношеніи до народа нашего, а противно, да двигаютъ свое племя въ Силезіи австрійской. Такъ есть, Польща только въ Польщѣ организоватись можетъ ! Слѣдовательно есть должностью Поляковъ первостепенной, искати внутрь общества своего власного той дѣятельности и цѣли, которая есть полезной и достойной.

Тутъ належитъ детайлическое предложеніе всѣхъ законныхъ и съ конституціею согласныхъ требованій галицкой Руси, которого составленіемъ занятись есть должностью львовской Рады русской. И такъ можетъ она требовати:

а) измѣненія выборчой ординаціи соймовой съ увзглядненіемъ действительного большинства народонаселенія русского, и воведенія безпосредственныхъ выборовъ до Думы державной;

б) соотвѣтного измененія статута Выдѣла краевого, такимъ именно образомъ, дабы для русской части народонаселенія; галицкого основано особое отдѣленіе (съ особымъ бюджетомъ и) съ дѣловодствомъ исключительно русскимъ;

в) послѣ соотвѣтной ревизіи въ пользу народности русской извѣстного статута краевого Рады школьной, образуючи для русской части Галиціи особое отдѣленіе съ дѣловодствомъ русскимъ;

г) якъ найскоршого измѣненія статута о школахъ среднихъ и людовыхъ изъ 22 іюня 1867 также въ пользу народа русского;

д) также переобразованiе университета львовского на русскій; е) также употребленія чиновниковъ и учителей русскихъ въ части края русского;

ж) послѣ снесенія патроната — и т. д. и т. д.

Ааа) взглядомъ Буковины.

Подобно имѣетъ народъ русскій, одну половину Буковины громадною масою занимающій, полное основаніе домагатись національной и политической ровноправности съ народонаселеніемъ того края румунскимъ, 19. арт. конституціи соотвѣтно, и представлаючи правительству съ конституціею согласный требованіа свои преданнѣйшіи, ожидати отъ него предложенія дотычащихъ внесеній правительственныхъ или буковинскому сойму или, взглядно, думѣ державной.

(Тутъ есть мѣстце для требованій, который Русь буковинская посредничеству русской Рады предложит хочетъ, или на

примеръ относительно введенія языка русского, взглядомъ ревизіи соймовой ординаціи буковинской и пр. и, пр.)

Б) Относительно Руси угорской.

Нехай правительство мадьярское пригадаетъ собѣ предовсѣмъ, съ якою нетерпеливостью сносили Мадьяре централизмъ нѣмецкій, и правительство королевства угорского пересвѣдчится о потребѣ, подносити условія системы централистической въ отношеніи до другихъ народовъ края того вообще и въ отношеніи до русской именно. Такъ есть, нехай помнитъ на тое и зважити изволитъ конечно, что противъ 5,413.000 Мадьяръ⁴ представляют прочіи народы королевства угорского съ пограничіемъ военнымъ 10-мильонную силу (именно же Немцы 1,810.000, Русины, Словаки и Чехи разомъ 2,232.000, южныи Славяне 2,441.000; Румуны 2,648.000, прочіи же: Евреи, Цыганы и т. д. разомъ 612.000). Извѣстной вообще опозиція всей Славянщины южной. Извѣстна и опасна есть также національная опозиція Словаковъ и Румуновъ угорскихъ. Нехай же наступитъ наконецъ фузія ихъ дѣйствительно! Нехай до той опозиціи присоединится также и Русь угорская, сильная своимъ сознаніемъ національнымъ и солидарностью своею со всей Русью австрійской! Очевидно, что въ державѣ конституційной есть такая фузія опозиціи возможной, и темъ певнѣйше, если цѣль стремленій одна! Противъ такой обширной опозиціи, обнимающей, большинство народонаселенія, есть насиліе невозможнымъ и антиконституційнымъ, следовательно безполезнымъ. Одно остается средство теперь, и отъ самого правительства залежитъ, употребити его въ пользу свою и для общого добра предовсѣмъ, именно въ предѣлахъ компетенціи своей и конституцій соотвѣтно, удовлетворити справедливымъ требованіямъ всѣхъ народовъ королевства угорского, межь которыми также и Руси угорской.

(Тутъ слѣдуетъ спись умотивованныхъ требованій, составленный и предложенный русской Радѣ представителями закарпатской братіи нашей.)

Межь порочими должно бы помѣститись:

1)предовсѣмъ опредѣленіе становища національного;

2)послѣ обезпеченіе полной автономіи церковной;

3) дѣйствительное введеніе языка русского, и то въ полномъ слова того значеніи, въ урядахъ и школахъ (людовыхъ и среднихъ) въ комитатахъ русскихъ: спижскомъ. шарошскомъ, унгварскомъ, берегскомъ и мармарошскомъ, взглядно также и въ комитатахъ мѣшанныхъ, и въ колоніяхъ русскихъ;

4) якъ найскорѣйшое учрежденіе педагогическихъ семинарій русскихъ;

5) также учрежденіе катедры русского языка и литературы, по возможности и нѣсколькихъ другихъ катедръ паралельныхъ, на факултетѣ философскомъ и одной на факултетъ юридическомъ университета пештянского;

6) подобно учрежденіе одной катедры русской на юридической академіи кошицкой. — и проч. и проч.

Примечанія

¹) Правдивая автономiя состоитъ, своему понятію соотвѣтно, въ росширвніи компетенціи автономическихъ институцій (предовсѣмъ краевыхъ соймовъ, краевыхъ Выдѣловъ, Радъ повѣтовыхъ и громадскихъ, и т. д.) при точномъ а справедливомъ увзглядненіи условій національныхъ. Она предполагаетъ, слѣдовательно, росширенье свободы конституційной и признаніе индивидуальности національной (народной). Такимъ образомъ понята, стоить автономія высше историко-политическихъ преимуществъ и полного ихъ признанія и запорученія со стороны престола и правительства. Насупротивъ резолюціи польской моглибы мы также покликатись на бывшую самостоятельность княжества и королевства галицко-володимирского, если бы мы не были пересвѣдчены о несостоятельности всякихъ правь историческихъ въ отношеяіи до господствующей идеи державной. Подобно якъ Мадьяре и Чехи при давныхъ своихъ обстаютъ правахъ противъ однообразности конституціи австрійской, могли бы также и другіи народы, поступаючи консеквентно въ той исторической ретрогресіи, довести наконецъ до розбитія Австріи на ея части складовыи. Историческое право имѣетъ только смыслъ въ продолжительности своей безпрерывной (continuite historique), и якъ долго новымъ уставомъ, или формально и фактически, или фактически только, не замѣнится. Если впрочемъ дозволенной есть опозиція противъ формы конституційной, то она стается противузаконной и несовмѣстной, якъ скоро обращается противъ идеи державной.

²) Къ сожалѣнію, угоду съ Чехіею не доведено до конца. Прим. изд.

³) Поляки довели до переваги великой въ предѣлахъ королевства галицко-володимирского, и то во всѣхъ отношеніяхъ и направленіяхъ, предовсѣмъ въ правно-политическомъ, имѣючи на основаніи теперѣшней ординаціи соймовой большинство въ сеймѣ львовскомъ, и посѣдаючи, слѣдовательно, во своей власти краевое законодательство. Институціи автономическіи отъ нихъ исключительно зависимы, и Выдѣлъ краевый, и Рады повѣтовыи и громадскіи заровно, Школьництво и едукація публична отъ нихъ зависимы также исключительно на основаніи уставовъ: а) о языцѣ выкладовомъ въ школахъ людовыхъ и среднихъ изъ 22 іюня 1867 и б) о краевой Радѣ школьной изъ 25. іюня 1867. Краева Рада школьна поступаетъ въ направленiи ексклюзивно польскомъ, будучи инстанціей первой и послѣдной для всѣхѣ отношеній школьныхъ, и полную имѣючи силу надъ директорами и учителями собѣ подвластными, надъ радами школьными, повѣтовыми и громадскими, яко филіями своими, надъ новоустроенными семинаріями учительскими, и т. д. и т. д. Заложивши современно рустикальныи банки кредитовый, ассекураціи и проч., пріобрѣвши концессіи на желѣзныи дороги и проч. — овладѣли Поляки, кажется, нашъ народъ русскій также и матеріяльно, и страхъ подумати о сумныхъ соціальныхъ послѣдствіяхъ того. Такъ есть, они пріобрѣли наконецъ много преимуществъ въ дорозѣ административной, и сдp3;лали дѣйствительно всевозможное противъ народа русского.

⁴) Безъ войска.

Артикулъ V.

Заключенное 31 января т. г. перемиріе, идущая во слѣдъ капитуляція Парижа, прелиминарія, революція и т. д., вотъ доказательства грозной и трагической судьбы знаменитого народа французского, того великодушного подвижника всѣхъ великихъ идей европейскихъ и достойного представителя лучшей стороны человѣчества цѣлого, который стается со Франціей своей жертвою силы желѣзной и смиряется такимъ образомъ, якъ до теперь ни одинъ народъ великій. Межь давнѣйшею Франціею а Европою, и то розвиваючи ихъ связь природную и такъ плодотворную, ложится теперь новая, кровью и желѣзомъ объединенная Германія, которая произошла изъ милитаризма, и которая, слѣдовательно, остается монархіей милитарной. Очевидно, новая Германія стается теперь средоточіемъ государственной системы европейской и политики европейской. Перенимаючи амбицію покоренного народа безъ общечеловѣческихъ стремленій (или тенденцій) смѣлой политики французской, будетъ, слѣдовательно, тотъ новый факторъ въ системѣ европейской исключительно наступательною силою и тѣмъ страшнѣйшей. Побѣдоносный народъ нѣмецкій, можетъ, поступивши разъ на обширное поприще, до послѣднихъ довести консеквенцій въ томъ направленіи, темъ певнѣйше, если онъ имѣетъ извѣстный преданія о королахъ Отонахъ, Гогенштауфахъ (именно о Фридериху I.) и т. д. Однако для Европы есть тотъ новый порядокъ тѣмъ опаснѣйшій, понеже милитаризмъ объединенного народа нѣмецкого есть, своей природѣ соотвѣтно, силою желѣзной всѣ прочіи силы експлоатующей, такъ сказати, эгоистической, слѣдовательно безплодной.

Спокойно и съ твердостью должно однако надѣятись современное человѣчество во виду того на силу, правлящую отъ вѣка народами и міромъ, которая и счастье и несчастье народовъ и великость и смиреніе тѣхъ же заровно во своей власти имеѣтъ и судьбы міра того въ одинъ великій результатъ сплетаетъ, которымъ есть прогресъ безпрерывный, историческій.

Насупротивь объединенной Германіи есть въ извѣстной степени возможнымъ ровновѣсъ со стороны Россіи, розумѣется, въ союзѣ съ племенемъ славянскимъ. Коли голову подноситъ универсализмъ нѣмецкій, стается также дѣйствительно возможньмъ панславизмъ, такъ естъ, онъ стается даже потребнымъ — и своего осуідествленія близкимъ. Однако, не есть то панславизмъ фантастическій, который дѣйствительный порядокъ дѣлъ и отношеній европейскихъ совершенно негуетъ. Правдивый и съ европейскимъ понятіемъ сходный панславизмъ сопрягается тѣсно съ такъ зовимымъ вопросомъ восточнымъ, или есть частью интегральною того вопроса европейского, который по оконченіи войны французсконѣмецкой на первый планъ выступаетъ.

Извѣстный вообще удѣлъ Россіи въ томъ вопросѣ, который возникъ изъ ея причины, коли заявила стремленіе овладѣти моремъ чорнымъ, или коли пресвѣдчилась о важности и значеніи его для ея быта и розвитія державного, хотя бы въ послѣдней консеквенцій пришло до устороненія Порты изъ цѣлого полуострова балканского. Юридическое основаніе¹ такъ смѣлой политики изъ стороны Россіи до рѣчи не належитъ, понеже въ исторіи есть каждое событіе или причиною или слѣдствіемъ, и понеже сумма причинъ и слѣдствій составляетъ такъ зовимый прагматизмъ историческій, который въ томъ взглядѣ исключительно рѣшаетъ. Предлежащій вопросъ представляется европейской дипломаціи единственно изъ точки зрѣнія политической, и ея задачей есть. соображатись съ тѣмъ же направленіемъ политики россійской, которое было когдато головнымъ направленіемъ политики польской.¹ При томъ надобно увзгляднити, и то съ большимъ значеніемъ, извѣстное движеніе народовъ подъ скиптромъ Порты живущихъ, которое извинити дастся, понеже турецкая имперія не основана деѣствительно на ніякой извѣстной европейской идеи державной. Однако, двигаючи тотъ вопросъ восточный, принимаетъ, следовательно, Россія и весьма трудное дѣло будущей организаціи политической тѣхъ народовъ вооточныхъ, межь которыми побочь Грековъ, Румуновъ и пр. первостеденное значенье занимаетъ племя славянское. Иначе сказати, есть въ силу логической послѣдовательности ея должностью изрядной, содѣйствовав всѣми силами созданію политической организаціи на востоцѣ, въ составѣ которой заняти должны Болгаре, Сербы и Кроаты принадлежащее становище политическое яко одна трупа (или двѣ найбольше) славянская. Такъ есть, она должна лишь содѣйствовати организаціи и надаючи политицѣ своей характеръ славанскій, не абсорбовати ніякъ полудневыхъ Славянъ, если хочетъ остатись вѣрною призванію своему историческому, и если хочетъ остатись державой русской.

Отъ Европы самой зависитъ, пріобрѣсти собѣ больше или меньше вліянія въ дѣлѣ Россіи съ Портою, или въ дѣлѣ будущей организаціи политической востока европейского. Очевидно имѣетъ Европа двѣ дороги передъ собою, и она должна одну изъ тѣхъ же избрати якъ найскорше; или она а) выступитъ въ оборонѣ Порты на основаніи принципа ровноваги европейской, безъ взгляду на ея восколебаніе черезъ перевѣсъ Германіи, противъ которой потребный естъ конечно въ системѣ европейской факторъ новый, а которымъ можетъ статись племя славянское, или б) пересвѣдчится о невозможности оной изъ причинъ внутреннихъ и внѣшнихъ заровно. Нехай же однако зважитъ Европа восколебаніе системы ровноваги европейской черезъ новую Германію яко фактъ неоспоримый, нехай зважитъ также противуположность найвысшихъ принциповъ въ Турціи европейской, именно же христіанизма а исламизма и цивилизаціи, а порядка дѣлъ азійского, а судьба ея окажется даже сомнѣтельной. Кроме того нехай признати изволитъ Европа нравственное основаніе извѣстному движенію угнетенныхъ народовъ христіянскихъ и политическую доспѣлость племени славянского (предовсѣмъ Сербовъ и Кроатовъ) подъ скептромъ турецкимъ. Межь силою обстоятельствъ, бурною текущихъ чередою, а судьбою Турціи, невозможно впрочемъ ніякое посредничество, и очевидно перемагаетъ первая, и то совершенно въ пользу Россіи, если Европа не перешкодитъ. Для того есть во виду той силы обстоятельствъ и неоспоримыхъ фактовъ первостепенною задачею Европы, приступит до акціи политической на востоцѣ, новымъ условіямъ политической ровноваги соотвѣтно, хотя могло бы въ дальшей консеквенціи прійти до устороненія Турціи изъ полуострова балканского. При теперѣшномъ положеніи однако будетъ Европа лишь тогда съ добрымъ для себе дѣйствовати успѣхомъ, если сознастъ правдивое значеніе племени славянского на востоцѣ, и если рѣшится инавгуровати тутъ политику славянскую. Такимъ лишь образомъ будетъ она въ состояніи дѣйствовати практически и политически. Такимъ образомъ дѣйствій можетъ обеспечитись она также противъ грозной переваги изъ стороны Россіи, можетъ ю даже принудти до солидарности съ политикою европейскославянской, такъ очевидно и безъ всякого сомнѣнія думаемъ, якъ беспечно обовязана дипломація Россіи за свои дотеперѣшніи успѣхи на востоцѣ единственно политицѣ славянской.

Новая Германія³ отнимаетъ Австріи всякіи условія до дальшого продолженія своей завѣтной политики нѣмецкой. Она отнимаетъ Австріи всякіи корысти, или политическiи или матеріальяыи, отъ которыхъ розумная политика отказатись не можетъ, дѣлаетъ; слѣдовательно, продолженіе дотеперѣшной нѣмецкой непрактическимъ. Тѣмъ больше предсгаавляетъ видовъ и тѣмъ обширнѣйшую допускаетъ акцію извѣстный вопpосъ восточный, который послѣ уконченія войны французско-прусской стается вообще первостепеннымъ. Австрія можеть лишь отъ счастливого рѣшенія того вопроса хорошихъ ожидати послѣдствiй для своего дальшого розвитія державного, если въ состояніи будетъ избрати политику соотвѣтную. Она имѣетъ весьма много поводовъ сознати значеніе того вопроса, предовсѣмъ же, понеже есть занята переважно племенемъ славянскимъ, которое и въ предѣлахъ Турціи господствуетъ, и которое въ будущей организаціи европейского востока заняти должно становище знаменитѣйшое. Однако рядомъ со сознаніемъ великого его значенія должно поступати также и стремленіе, совершенно основательное, дабы якъ найбольшую пріобрѣсти пользу на востоцѣ, и дабы сдѣлати тутъ популярнымъ и могущимъ вліяніе австрійское. Подобно Россіи можетъ и Австрія добитись той цѣли весьма необходимой, если рѣшится подняти смѣло и самоувѣренно прапоръ славянскій. Подъ такимъ условіемъ воздвигнетъ она свое становище на внѣ непремѣнно, если рѣшится подняти славянскую политику на востоцѣ, или а) безпосредственно и самостоятельно, или б) въ союзѣ съ Европою.

Межь Австріею и своей переваги свѣдомою Россіею есть возможною солидарная акція политическая на тотъ случай только, если тая приступитъ до вопроса восточного совокупно съ Европою. Коли предполагаемая солидарность станется наконецъ фактомъ, то все таки зависитъ правдивый успѣхъ отъ рѣшительности акціи и предовсѣмъ отъ справедливой и соотвѣтной организацiи цѣлого востока европейского съ именнымъ увзглядненіемъ племени славянского. А кромѣ того должна Австрія изъ своей стороны еще одно особенное исполнити условіе, и, быти можетъ, конечное н необходимое, которое состоитъ въ томъ именно, дабы политика ея внѣшняя въ тѣсной оставила связи со внутренной, или дабы она свое вліяніе на востоцѣ поддерживала и обезпечивала, надаючн также своей политицѣ внутренной характеръ славянскій.

На основаніи того приходимъ къ заключенію, что всецѣло славянская держава, якою есть Россія, не можетъ вести иной политики, кромѣ славянской. Правдивый державный интересъ австрійскій и предполагаемая солидарность Австріи и Европы въ вопросѣ восточномъ даютъ еще больше поруки и основанія политицѣ, которой послѣднимъ результатомъ будетъ организація европейского востока такая, дабы въ складѣ той же, побочь народовъ греческого и румунского, первостепенное становище заняло племя славянское. При такомъ складѣ отношеній, на случай осуществленія предлежащой комбинаціи политической, стается возможнымъ панславизмъ съ порядкомъ европейскимъ совсѣмъ сходный и его капитальнымъ условіямъ совершенно соотвѣтный. Вотъ основаніе панславизма, который стается возможнымъ при согласномъ содѣйствiи Австріи, Россіи и будущого организма державного на востоцѣ съ переважньшъ характеромъ славянскимъ, и который поручается въ такой формѣ яко органическая сила и можетъ дѣйствовати плодотворно и полезно а) и въ отношенiи до вопроса восточного и б) въ отношеній до всей настоящей державной системы европейской: яко головный факторъ восточного вопроса есть онъ видимо своего осуществленія близкій.

Однако своей природѣ соотвѣтно, находится представленный и опредѣленный тутъ панславизмъ въ прямой противуположности до того универсализма нѣмецкого, который подъ предводительствомъ прусскимъ такъ будущность Славянщины якъ весь державный ровновѣсъ европейскій великой подвергаетъ опасности. Заапликованный до настоящей системы державной, можетъ, слѣдовательно, тотъ панславизмъ статись дуже соотвѣтною и полезною силою 1) противъ переваги прусской въ оборонѣ общей ровноваги европейской. Изъ противоположности панславизма и нѣмецкого универсализма, заровно якъ изъ теперѣшняго политического состоянія всей Европы проистекаетъ 2) тое весьма основательное заключеніе, что тлѣетъ уже пожарь великій, который скоро или позднѣйше кровавымъ озаритъ поломѣнемъ весь широкій видокругъ европейскій. А наконецъ проистекаетъ во 3) изъ предложенного повысше отношеяія межь панславизмомъ а восточнымъ вопросомъ, что головньмъ средоточіемъ, и, быти можетъ, головнымъ огнищемъ будущей войны общеевропейской, будетъ вопросъ оный именно.

Обыкновенно говоритъ и пишется лишь о будущей войне немецко-россійской или германско-славянской.⁴ Очевидно есть такое пониманіе основательно и справедливо если Германія и Россія считаются представителями двохъ противныхъ собѣ силъ панславизма и универсализма германского, и если увзглядняются дальшіи той противуположности консеквенціи, предовсѣмъ однако тѣснѣйшая связь панславизма съ будущею войною великой (предлатаемой всѣми) и съ вопросомъ восточнымъ. Коли Россія сознаетъ окончательно свое историческое призваніе, и коли выступитъ до войны съ могущественной Германіею, тогда должна и Европа на два великіи подѣлитись таборы; понеже война тая имѣетъ значеніе общеевропейское, и понеже отъ ней зависимо новое державное устройство европейского востока предовсѣмъ и, быти можетъ, значительное измѣненіе настоящей системы державной, новопроявляющимся условиемъ политической ровноваги соотвѣтно. Покоренная, а все таки свободная еще Франція станетъ теперь безъ сомнѣнія по сторонѣ славянской, и загрѣетъ своимъ примѣромъ, даже легко быти можетъ, Италію (и Испанію). По крайней мѣрѣ есть должностью Россіи первостепенною, пріобрѣсти собѣ пріязнь романского міра и тѣсный составити съ тѣмъ же союзъ. Межь передовымъ племенемъ романскимъ и славянскимъ есть дѣйствительно возможнымъ союзъ политическiй, всей дотеперѣшней практицѣ дипломатической на перекоръ, акъ скоро голову подноситъ опасный милитаризмъ нѣмецкій. По сторонѣ объединившейся и теперь такъ сильной Германіи станетъ однако на тотъ случай Англія изъ взгляду на вопросъ восточный (который поспѣшится тогда сейжечасъ подняти дипломація прусская), а предполагаемый и весьма возможный союзъ американскихъ Штатовъ. Приступитъ до союза съ нею также вѣроятно Швеція и Турція.

И такъ возможна есть дѣйствительно, прагматической связи историческихъ событій соотвѣтно, великая война, которая роздѣляя человѣчество на два таборы, ставитъ по одной сторонѣ весь романско-славянскій свѣтъ въ тѣсномъ союзѣ съ новымъ светомъ, по другой весь германскій въ союзѣ съ турецко-финскимъ та — великая, всемірная война, которая кажется быти неизбѣжимой и въ ровной мѣрѣ рѣшительной.

Изъ взгляду на тѣсную связь той войны съ вопросомъ восточнымъ, окажется,⁵ на основаніи предъидущихъ выводовъ объ отношенiи Австріи до востока австрійского, справедливо и совершенно практически, если сообразно со (предполагаемою) славянскою политикою, со всею рѣшительностью станетъ также по стороне романско-славянского міра противъ германского. По крайней мѣрѣ сдѣлаетъ Австрія тое дла собственного своего блага. Межь свободною конституційною Австріею а сосѣдною прусскою Германіею есть очевидно каждый союзъ безполезнымъ, понеже нѣтъ

а) общихъ политическихъ интересовъ и б) взаимныхъ гваранцій, коли, противно, въ свободномъ союзѣ съ романско-славянскимъ міромъ монархія тая свою самостоятельность и державную повагу вполнѣ сохраняетъ. Очевидно также кажется совершенное покореріе германского племени, а по крайной мѣрѣ значительное его ослабленіе со стороны романско-славянского, которое могущественною стается силою въ проектованномъ союзѣ съ Австріею и Америкою.

Такъ есть, Австрія можетъ смѣло во имя собственного державного добра своего, а во имя несомнительной побѣды по сторонѣ представленного высше союза, выступити также до войны противъ такъ грозного универсализма германского, или противъ той исключительно милитарной силы, отъ которой для Европы предстоитъ великая опасность.

Остается еще, правда, поясненіе и опредѣленіе такъ зовимого польского вопроса, представляющогося все таки, безъ взгляду на предпринятый трема державами подѣлъ Польщи при извѣстной солидарности національной, до нынѣ еще факторомъ европейскимъ, и въ отношеніи до вопроса восточного и въ отношенiи до предполагаемой голосно войны германско-славянской.⁶ Очевидна и со всѣмъ понятна теперь невозможность политики (передъ французскопрусскою войною) на тѣсномъ союзѣ Австріи съ Франціею при несомнительномъ содѣйствіи прочей Европы противь державы россійской, якъ скоро послѣ покоренія Франции двиглась объединившаяся Германія до значенія державы первостепенной. Межь двѣ заровно ненавистныи поставленная державы, находится Польща межь могущественною Германіею и, въ ровной мѣрѣ, сильною Россіею въ трудномъ и весьма несчастливомъ положеніи больше чѣмъ коли нибудь, понеже при историчномъ безсиліи всей прочей европейской системы державной, должна бы практическая и полезная политика стреаштись конечно до составленія тѣснѣйшого союза съ одною изъ тѣхъ же. Послѣдняя, больше циническая а впрочем дурная и недипломатическая бесѣда г. канцлера нѣмецкого отнимаетъ однако отъ 1 апрѣля 1871 всякое основаніе политицѣ прусско-польской и приказуетъ, слѣдовательно, Полякамъ искати для себе спасенія исключительно въ союзѣ съ политикою славянскою, дабы приступаючи до господствующего направленія внутренной и внѣшной политики россійской подъ ея покровительствомъ сохранити оставшіися еще нравственный и матеріяльныи интересы свои народныи, которыхъ средоточіемъ есть конгресовая Польща съ великолѣпною столицею своею. Тѣмъ больше основанія имѣетъ предлежащая комбинація изъ взгляду на видимую связь межь политикою славянскою а будущею войною, предполагаючи при томъ полное осуществленіе коалиціи романско-славянского міра и его дѣйствительную побѣду надъ германскимъ. Такъ есть, такимъ лишь образомъ дѣйствій исполнитъ народъ польскій въ солидарности съ оною политикою свой долгъ славянскій, и по сторонѣ коалиціи свой долгъ общеевропейскій. По крайней мѣрѣ представляется подобная комбияація всѣхъ прочихъ полезнѣйша и соотвѣнѣйша.

Одинъ вопросъ еще. Не есть ли возможнымъ изъ взгляду на личную пріязнь обохъ теперь владѣющихъ императоровъ, нѣмецкого и россійского, союзъ Германіи и Россій, всѣмъ логическимъ выводамъ и всему прагматизмови на перекоръ. Якое должно предпринятись поступованье на тотъ случай именно? Противъ союза двохъ найсильнѣйшихъ державъ имѣетъ цѣлая Европа (розумѣется разомъ съ Австріею) тѣмъ больше основанія въ непоколебимой оставати солидарности нравственной и политической и всѣми возможными противодѣйствовав средствами, предовсѣмъ же инавгуровати въ полной мѣрѣ и силѣ извѣстную политику славянскую; понеже не подлежитъ сомнѣнію, что дипломація россійская поддерживаетъ тотъ союзъ единственно въ цѣли пріобрітенія дѣйствительныхъ успѣховъ въ вопросѣ восточномъ. Иначе дѣлати трудно; по крайней мѣрѣ такъ долго трудно, поки прусско-россійскій союзъ существуетъ и будетъ однако скорше или позднѣйше пересвѣдчится наконецъ Россія, къ ужасу своему, о несостоятельности союза такого, яко союза противъ славянского и вполнѣ непрактического, понеже самолюбивая политика дуже искусной и перебѣглой дипломаціи прусской будетъ его во свою собственную експлоатовати пользу, будетъ вспирати лишь позорно свою союзницу въ дѣлѣ востока, дабы тѣмъ безпечнѣйше и дешевѣйше сильную тутъ пріобрѣсти позйцію, и дабы въ удобномъ времени подняти противъ ней вопросъ восточный.

Такимъ доперва путемъ придетъ очередь на Россію, придетъ предовсѣмъ очередь на правительство россійское увѣритись о полной неизбѣжимости той войны прусско-россійской, проистекающей изъ діаметральной противположности духа принциповъ, славянского и германского, очевидно за поздно, понеже тиранизованная до теперь Европа будетъ съ удовлетвореніемъ смотрѣти на войну своихъ противниковъ, которая кончится непремѣнно взаимнымъ ослабленіемъ тѣхъ же.

Такъ есть, Европа будетъ безъ участи смотрѣти на кровавую борьбу двохъ могущественныхъ монархій, двохъ могущественныхъ универсально-историческихъ силъ, надѣючись на свою свободу.

Вотъ основаніе тѣхъ поглядовъ и гѣхъ желаній касательно внѣшнихъ отношеній Австріи, которыи представляются Августѣйшому престолу и Высокому правительству, и въ интересѣ самостоятельности и поваги монархій и въ интересѣ всей Славянщины австрійской, покорнѣйше и всепреданнѣйше со стороны общого собранія всей Руси австрійской.

Примечанія

¹) Кромѣ того можно строгимъ формалистамъ отвѣтити вопросомъ короткимъ, на якомъ юридическомъ основаніи разорила теперѣшная Порта бывшее цісарство бизантинское?

²) За Стефана Баторія и за Іоанна III Собьеского.

³) При томъ надобно поднести знаменитое значеніе восточного вопроса безъ взгляду на лондонскую конференцию, понеже измѣненіе извѣстного парижского договора было только введеніемъ до будущей великой акціи восточной.

⁴) Представленный тутъ державный ровновѣсъ европейскій полагаетъ предовсѣмъ на двоихъ правилахъ: 1) найбольшая и найсильнѣйшая держава не можетъ опасности подвергати самостоятельность которой-нибудь изъ прочихъ державъ европейскихъ (а взглядно и американскихъ), якъ не есть въ состояніи общей и солидарной опозиціи тѣхъ же опертись; 2) найменьшая держава не есть такъ слабою и незначительною, дабы въ союзѣ съ другими не сохранити своей самостоятельности политической и своей интегральности державной. Проистекающее изъ тѣхъ предъидущихъ дальшое 3) правило есть въ мысли предлежащей системы полнымъ основаніемъ союзовъ, меньшихъ и большихъ, каждой особенной приноровленныхъ потребѣ, и въ ровной мѣрѣ конечныхъ и необходимыхъ, якъ конечный и всесторонныи державный отношенія европейскій. И такъ зовимый неутралитетъ представляется, подобно якъ локализацiя войны въ отношеніи до системы оной, нероздѣльной еа частью и негативною формою дипломатическою союзовъ европейскихъ. Тотъ политическїй ровновѣсъ есть основаніемъ знаменитой державной системы европейской, соединяющей цѣлый европейскій континентъ въ мирѣ и войнѣ въ одну органическую цѣлость съ извѣстными правами и должностями, а найкрасшимъ его примѣромъ есть семилѣтная война (1756—1762), которая, акъ вообще извѣстно, межь Австріею и Пруссіею начавшись, при содѣйствіи Германіи (Италіи и Испаніи), Франціи и Россіи (до 1761) посторонѣ одной, — Англіи, Швеціи и пр. по другой, для такъ незначительной Силезіи, сталась пожаромъ великимъ, всемірнымъ, и которая кровавымъ осветила блескомъ Америку, Азію и Африку, простираючись на море атлантійское, средиземное и индійское, на суши и морѣ ровно завзятая, безъ ніякихъ дальшихъ послѣдствій, во сколько наступившій наконецъ договоръ губертсбургскій затвердилъ окончательно за Прусаками давно пріобрѣтенныи части Силезіи, на основаніи предъидущихъ договоровъ, вратиславского и дрезденского: иначе сказати, испытывалъ весь міръ въ той войнѣ свои силы, дабы послѣ кровавыхъ битвъ и сраженій утвердити тогдашній порядокъ державный.

Однако каждый новопроявляющійся факторъ политическій, жизненною одушевленный силою, имѣетъ, скажемъ тое съ большимъ натискомъ, полное основаніе пріобрѣсти признаніе и увзглядненіе въ державной системѣ, коли противно каждый состарѣлый изъ ней выступаетъ. Ото есть 4) правило, которое на каждой своей ствержаетъ страницѣ исторія, представляючи намъ высоту однихъ народовъ рядомъ со смутнымъ паденіемъ другихъ, подобно также могущественныи державы рядомъ съ дряхлыми и слабыми, и поучаючи насъ современно о той дивной правдѣ, яко наименьшая держава статись можетъ великою, и яко найменьшая и найбольшая держава наконецъ состарѣтись и пережитись муситъ. Такимъ образомъ оправдаетъ исторія американскую на пр. войну, которая есть, такъ сказати, дальшимъ слѣдствіемъ великанской семилѣтней, и которая кончившись полною независимостью соединенныхъ полночныхъ Штатовъ, создала на континентѣ новомъ органическій весьма факторъ даже въ отношеніи до державной системы европейской. Подобнымъ отже образомъ находить также нравственное и политическое основаніе и оправданіе поднятый тутъ вопросъ восточный, который есть также природнымъ слѣдствіемъ проявляющейся изобильно жизненной силы подданныхъ власти турецкой народовъ, межь которыми первое занимаетъ мѣсто, по нравственности и политической доспѣлости, племя славянское.

⁵) Представленный тутъ очеркъ политики славянской относительно дѣлъ Австріи внѣшнихъ, и то предовсѣмъ относительно вопроса восточного и проистекающей изъ него великой германско-славянской или европейской войны, требуетъ дальше изъ взгляду на тѣсную связь той политики славянской со внутренними правнополитическимъ состояніемъ монархіи детайлического опредѣленія въ отношеніи до дуализма, яко теперь владѣющей системы.

Предовсѣмъ можно указати австрійскимъ Нѣмцамъ коротко на значительную розницу межь единствомъ національнымъ (въ значеніи исключно природномъ и нравственномъ) а политическимъ, понеже, якъ справедливо есть сознаніе нѣмецкого единства нацiонального, и якъ обширную оно имѣетъ въ монархіи свободу подъ взглядомъ литературнымъ, соціяльнымъ и экономическимъ, такъ съ другой стороны противуположно правдивой лояльности и даже противузаконно проявляющееся публично стремленiе, которое двигается и усиливается съ каждымъ днемъ подъ знаменемъ универсализма германского. Первостепенною должностью австрійскихъ Нѣмцевъ есть, при соблюденіи нравственной и экономической взаимности съ цѣлымъ народомъ нѣмецкимъ, въ полной сохранити мѣрѣ правила лояльности и не препоручати дальше безполезной и неумѣстной политики нѣмецкой, якъ скоро давнѣйшей коллективной Германіи не существуетъ. Межь Австріею а объединившеюся Германіею рѣшила новѣйшая исторія окончательно; по крайней мѣрѣ относительно дотеперѣшной политики нѣмецкой. Такимъ то образомъ приходить и на австрійскихъ Нѣмцевъ очередь, признати требованiя политики новой, славянской, во имя вѣрности и преданности для монархіи Габсбурговъ, тѣмъ певнѣйше и полнѣйше, если только подъ ея обширнымъ знаменемъ монархія тая двигнутись можетъ до своего давнѣйшого значенія. Такимъ образомъ приходить теперь ихъ очередь, заявити дѣйствительно добросовѣстную преданность и вѣрность, якую австрійскіи Славяне для той монархіи сохраняли, даже во владичество политики нѣмецкой на внѣ и внутрь, и то безпрестанно и непоколебимо до нынѣшней поры.

Критическое положеніе Мадьярь въ предлежащемъ тутъ вопросе и обавы ихъ передъ панславизмомъ достаточно извѣстны и, такъ сказати, основательны, тѣмъ больше, если для политики славянской они должны бы предовсѣмъ на корысть Славянщины угорской (и народности румунской) много уступити преимуществъ изъ правнополитического становища, пріобрѣтенного 1866. Однако большая, далеко большая угрожаетъ Мадьярамъ опасность изъ стороны Германіи, которая фактически совершенную уже пріобрѣла перевагу надъ всею Австріею и даже надъ всею державною системою европейскою, и которая подносить теперь смѣло известныи идеи Оттоновъ и Генриховъ III; или оный такъ опасный универсализмъ германскій, коли, противно, опредѣленный повысше и настоящей системѣ державной приноровленный панславизмъ представляется органическою и плодотворною силою, чѣмъ певнѣйшою подъ условіемъ полного удовлетворенія Славянщины австрійской, предполагаючи дотеперешнюю ея преданность для престола. Межь политикою славянскою а нѣмецкою не могутъ затѣмъ Мадьяре долго надумыватись, дабы избрати первую. Такъ есть, на случай осуществленія представленной высше комбинацiи политической, соединяющей противуположныи свѣты, романско-словянскій съ новымъ, на тотъ то случай есть также и мѣстце Мадьярь по той сторонѣ противъ универсализма германского.

⁶) Трудно признати Полякамъ полное основаніе національной ихъ солидарности со всѣми той же условіями, дабы также не препоручити имь точное соблюдете всѣхъ, съ національнымъ единствомъ сходныхъ, интересовъ, нравственныхь и матеріяльныхъ, якъ совсѣмъ справедливо и полезно, признаючи однако, холодной дѣйствительности соотвѣтно, совершенную невозможность историческо — политической самостоятельности межь три великіи державы роздѣленного народа польского. Подобно не можно не сожалѣти, если уже поясняется тутъ отношенія Поляковъ до Россіи, надъ грозною системою тяжелыхъ гоненій и притѣсненій, постигшою народность польскую отъ послѣдняго возстанія той же, не можно не сожалѣти предовсѣмъ во имя такъ необходимой взаимности славянской надъ сумною судьбою народа милъонного и превосходного, якъ съ другой стороны не можно признати правдивыхъ требованій державной идеи россійской. Относительно взаимныхъ отношеніи подданного до владѣющого народа могутъ они поучитись изъ своей собственной исторіи; такъ есть изъ своей исторіи могутъ познакомитись съ основательнымъ вполнѣ стремленіемъ каждой идеи державной: во своей содержати власти пріобрѣтенныи разъ земли и владѣнія, понеже именно Поляки такъ упорно и энергически трудились, дабы соплотити (incorporatio, invisceratio!!!) и якъ найтѣснѣйше соединити съ организмомъ польскимъ, или прямо спольщити народность русскую и литовскую. Остаетъ имъ, слѣдовалольно, смутная конечность примѣнити теперь къ своему настоящему положенію такъ добре извѣстныи требованія каждой идеи державной, въ цѣли сохраненія оставшихся еще интересовъ нравственныхъ и матеріяльныхъ (подобно Полякамъ австрійскимъ), дабы черезъ безполезныи возстанія не довести до страшнѣйшей еще крайности оную систему. Предполагаемая германско-славянская война, которая безъ сомнѣнія опредѣлити должна судьбы всего племени славянского, поднесла мысль о згодѣ межь народами, польскимъ и русскимъ (а взглядно, правительствомъ россійскимъ), безъ всякихъ позитивныхъ оставшуюся опредѣленій, и затѣмъ безъ такихъ же послѣдствій, понеже не роздѣлено именно двохъ изъ той же категорій: а) яко згоды въ отношеніи до цѣлого народа польского и б) яко згоды въ отношеніи до Польщи россійской. Межь цѣлымъ народомъ польскимъ а Россіею, или въ отношеніи первомъ, можетъ згода тая, дипломатическимъ и международнымъ условіямъ европейскимъ соответно, пониматись единственно въ значеніи взаимной и общей солидарности славянской, которая представляется святѣйшею должностью и Поляковъ и прочихъ Славянъ на случай оной войны германско-славянской. Подобнымъ образомъ можетъ также и во второмъ отношеніи лишь о такъ зовимой згодѣ беседа быти, именно же въ значеніи взаимныхъ концессій и обязанностей, понеже якъ желательно и справедливо было бы въ лицѣ политики славянской, дабы Поляки назадъ пріобрѣли природный и нравственный условія своего быта и розвитія національного въ предѣлахъ цѣлой имперіи россійской, такъ само было бы совершенно справедливо и необходимо, еслибъ они точно исполняли всѣ основательныи требованія державной идеи россійской. О формальной угодѣ въ значеніи правнополигического договора не можетъ также ни малѣйшей бесѣды быти изъ взгляду на представленный повысше условія каждой идеи державной, по крайней мѣрѣ, якъ долго есть могущественной и своей силы свѣдомою идея россійская. Ставити Полякамъ условія полного изреченіяся извѣстныхъ историческо-политическихъ притязаній относительно русскихъ и литовскихъ областей безполезно и безмысленно, понеже лучше есть требовати отъ народа русского столь сознанія единства и достоинства народного, дабы политическiи агитаціи оныхъ безъуспѣшными оказались. Однако еще меньше имѣетъ вартости проистекающая изъ опредѣленной повысше колизіи польско-россійскихъ отношеніи совершенно чудовищная мысль объ отступленіи цѣлой такъ зовимой августовской области съ Варшавою прусскому правительству въ цѣли тѣшъ легшого вынародовленія остальной части королевства польского, понеже такимъ образомъ дѣйствій сганьбила бы себе на вѣки политика русская въ лицѣ цѣлой Славянщины и допустилась бы великой ошибки политической, ошибки непростительной, понеже правдивая задача дипломацiи россійской состоитъ въ нравственномъ вспоможеніи и ободреніи прусскихъ Поляковъ и Сербовъ въ имя вѣковыхъ завѣщаній тысячелѣтней исторіи славянской, которая кровавыми свидѣтельствуетъ чертами о наступательномъ и жестокомъ характерѣ всего универсализма германского.