ПРИСТУПОМЪ.
правитьВадимъ Николаевичъ Слетовъ, артистъ, красивый молодой человѣкъ.
Никифоръ Прокофьевичъ Балбатовъ, отставной капитанъ, лѣтъ пятидесяти.
Анна Семеновна, его жена.
Саша, ихъ дочь, дѣвушка,
Петръ Ивановичъ Астафьевъ, исправникъ, среднихъ лѣтъ.
Константинъ Саввичъ Лахтинъ, трактирщикъ, старый вдовецъ.
Дарья Ильинишна, его племянница, дѣвушка лѣтъ 25.
Антонина Васильевна Чуканова, пожилая, но молодящаяся дама.
Лизавета Яковлевна, Глафира Даниловна, городскія дамы.
Становиха.
Филимонъ, корридорный.
Горничная Балбатовыхъ (безъ рѣчей).
ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.
правитьБАЛБАТОВА. Вотъ и объявленіе вывѣсили, а все толку нѣтъ. Да кому въ нашей трущобѣ и учиться музыкѣ! Вся образованность въ одномъ франтовствѣ, да въ томъ, что совѣсти меньше стало. Брюшковы хотѣли меньшую дочь на фортепіанахъ учить. Сходила бы къ нимъ, Сашенька!
САША. Ходила. Сказали: подумаютъ.
БАЛБАТОВА [съ усмѣшкой]. «Подумаютъ»! А рояль за полторы тысячи купили.
САША. Купили и стоитъ. Такъ и не открывали крышки.
БАЛБАТОВА. Мебель красивая и образованность означаетъ! [Со вздохомъ]. Хоть бы дешевенькій урочишко Богъ послалъ! По крайней мѣрѣ занятіе. Дѣвушкѣ образованной, да бѣдной, пропадать въ нашемъ болотѣ. Ни дѣла ей, ни удовольствія. А женихи — гдѣ ихъ взять, жениховъ-то?
САША. Перестаньте, мама! Вамъ все кажется хуже, нежели есть. А папа не любитъ этого.
БАЛБАТОВА [съ раздраженіемъ]. Твой папенька беззаботный человѣкъ! Ему бы веселую компанію, да картишки. Дочь безъ платья находится, а онъ и вниманія не обратить. Что ни вздумаетъ, все подавай: и вино, и закуски и всякую всячину. Туда же гастрономъ! А ты вертись на пенсіи, какъ знаешь! Бейся, какъ рыба объ ледъ! [Уходитъ въ боковую].
САША. Ворчитъ, ссорится, а сама души въ немъ не чаетъ; только и заботы какъ бы ему угодить. [Сильныя звонокъ] Что такое?
БАЛБАТОВА [высовываясь въ дверь]. Не урокъ ли? Проси цѣлковый! Меньше ни-ни! Сейчасъ одѣнусь, выйду сама! [Скрывается. Отчаянный звонокъ].
САША. Звонокъ оборвутъ! Не случилось ли чего?!
СЛЕТОВЪ. Вы играете?
САША [въ испугѣ]. Что?!
СЛЕТОВЪ. На фортепіано играете?
САША [растерянно]. Д-да.
СЛЕТОВЪ. У васъ на двери я прочелъ объявленіе, что здѣсь даютъ уроки музыки. Значитъ вы. Садитесь! Ахъ, да садитесь, прошу васъ! [Саша въ недоумѣніи садится за піанино]. Вотъ ноты. [Ставитъ ихъ на пюпитра,]. Акомпанируйте. Я вамъ спою.
САША. Вамъ угодно пѣть?!
СЛЕТОВЪ. Да, да! Не будемъ терять времени. Еслибъ вы знали, какъ оно дорого мнѣ! Извольте! [Откашлялся. Она акомпанируетъ, онъ поеть]. Прекрасно! Очень радъ! Превосходно!
САША. Но объясните пожалуйста…
СЛЕТОВЪ. Я ворвался, какъ сумасшедшій. Вы до сихъ поръ не придете въ себя. Ради Бога простите и выручите! Дѣло въ томъ, что проѣздомъ черезъ вашъ городъ, я даю я концертъ. Концертъ сегодня, въ семь часовъ, а у меня нѣтъ акомпаніатора. Рыщу съ утра и никакъ не могу найти. Вы отлично акомпанируете, превосходно! Умоляю васъ, выручите, акомпанируйте мнѣ въ концертѣ!
БАЛБАТОВЪ. Молодецъ! Вотъ это по нашему, по военному! Вотъ что называется взять барышню приступомъ, ха-ха-ха!
СЛЕТОВЪ. Извините пожалуйста!..
БАЛБАТОВЪ. Что за извиненія! Очень радъ. Капитанъ Балбатовъ, а это дочь моя, Александра Никифоровна.
СЛЕТОВЪ. бъ своей стороны честь имѣю рекомендоваться: артистъ, Вадимъ Николаевичъ Слетовъ. Совершаю артистическое путешествіе. Сегодня въ вашемъ клубѣ даю концертъ. Въ отчаянномъ положеніи. Съ утра ищу акомпаніатора, мечусь, какъ угорѣлый…
БАЛБАТОВЪ [перебиваетъ]. И вѣрно съ утра не ѣли?
СЛЕТОВЪ. Помилуйте, до ѣды ли тутъ!
БАЛБАТОВЪ [въ боковую дверь]. Жена! Водки, закуску! [возвращаясь]. Кстати у насъ сегодня пирогъ съ морковью. Вы любите пироги съ морковью?
СЛЕТОВЪ. Отлично! Я всякіе пироги люблю. Такъ вотъ въ какомъ я положеніи, Александра Никифоровна. Вы однѣ можете выручить.
БАЛБАТОВЪ. Конечно, выручитъ.
САША. Но я никогда не играла при публикѣ… Я не могу.
СЛЕТОВЪ. Отчего не можете, отчего? Это вовсе; не такъ страшно. Увѣряю васъ собственнымъ опытомъ. Стоитъ только начать.
БАЛБАТОВЪ. Конечно, стоитъ начать. Пустяки! Саша акомпанируетъ.
САША. Нѣтъ, папа, я отказываюсь. Не могу.
БАЛБАТОВЪ [вздернулъ плечами]. И глупо!
СЛЕТОВЪ. Что же мнѣ дѣлать?! [Про себя]. Если концертъ сорвется — матъ! [Сашѣ]. Вы погубите меня, Александра Никифоровва! Я всѣхъ объѣздилъ, кто могъ бы акомпанировать. Былъ у содержательницы пансіона — щеку флюсомъ раздуло. Раздуло бы завтра, нѣтъ, какъ нарочно, сегодня! Акцизный играетъ — выѣхалъ ревизовать кабаки. Наконецъ одна дама… забылъ фамилію… «хорошо, говоритъ, извольте». Я въ восторгѣ. — «А гдѣ, говоритъ, концертъ?»… Въ клубѣ. — «Въ клубѣ-ѣ»?! и такую скорчила рожу, будто уксусу напилась. — «Нѣтъ-съ, говоритъ, не могу. Въ клубѣ всякій бываетъ, чуть не сапожники». Нравится вамъ? Я — то, другое — «нѣтъ-съ», говоритъ, и язвительно такъ! «мой мужъ коллежскій совѣтникъ».
БАЛБАТОВЪ. Ну, Вертѣева! Корчитъ аристократку. слетовъ. Она, она! Я и коллежскаго совѣтника видѣлъ. На пыльную ветошку похожъ и съ такимъ выраженіемъ, будто ему только что дали затрещину. [Умоляющимъ тономъ]. Александра Никифоровна! На васъ вся надежда! Иначе я пропалъ! [Входитъ горничная и накрываетъ столъ].
БАЛБАТОВЪ. Не помочь въ такомъ положеніи было бы даже неблагородно. Станетъ играть! [Горничной]. Ну, копайся! Да скорѣе пирогъ! [Горничная уходить].
СЛЕТОВЪ. Акомпаниментъ легкій. Вы можете даже à livre ouvert. Наконецъ мы сдѣлаемъ репетичку.
БАЛБАТОВЪ. А вотъ и моя жена! [Къ ней]. Рекомендую: артистъ Вадимъ Николаевичъ… Душа человѣкъ! Даетъ у насъ концертъ. Саша акомпанируетъ.
БАЛБАТОВА [тихо]. Какъ вы скоро узнаете людей, Никифоръ Прокофьичъ! [Слетову]. Очень пріятно, но на дочь прошу не разсчитывать.
БАЛБАТОВЪ [съ неудовольствіемъ]. Что такое? Отчего Сашѣ не играть въ концертѣ?
БАЛБАТОВА [всплеснувъ руками]. Ахъ, Никифоръ Прокофьичъ!
СЛЕТОВЪ. Тѣмъ болѣе, что Александра Никифоровна играетъ божественно.
БАЛБАТОВЪ. Во-первыхъ, Саша хорошо играетъ…
БАЛБАТОВА [раздражительно]. А во-вторыхъ, у Саши нѣтъ для концерта приличнаго платья. Вы хоть объ этомъ подумали бы, Никифоръ Прокофьичъ, если ужъ другія соображенія не приходятъ вамъ въ голову!
БАЛБАТОВЪ [въ смущеніи подергивая усы]. Гмъ!
СЛЕТОВЪ. Платье! Зачѣмъ, какое тутъ платье?
БАЛБАТОВА [съ досадой]. Ахъ, что вы говорите!?
СЛЕТОВЪ. Я хочу сказать, что при красотѣ Александры Никифоровны нѣтъ надобности заботиться о костюмѣ. Молодость и красота лучше всякаго наряда. [Сашѣ]. Вамъ стоитъ показаться на эстрадѣ, и вы завоюете всѣ сердца. [Горничная внесла подносъ съ пирогомъ и закусками, ставитъ его на столъ и уходитъ].
БАЛБАТОВЪ. Тряпки! Экая важность! Согласенъ, Кадимъ Николаичъ! Выпьемъ [наливаетъ рюмку]. Анна Семеновна, полно брюзжать. Рѣжь пирогъ! [Чокнулся съ Слетовымъ]. За успѣхъ вашего концерта! [Выпили].
СЛЕТОВЪ. Александра Никифоровна! Что же вы скажете? Умоляю васъ!
САША. Право не знаю какъ быть… [Къ матери]. Развѣ черное кашмировое надѣть?
СЛЕТОВЪ. Черное кашмировое! Да это божественно! При вашемъ цвѣтѣ лица, черное — восторгъ!
БАЛБАТОВЪ [закусывая]. Просто и мило.
БАЛБАТОВА. Сашенька, удивляюсь тебѣ! Хоть ты бы подумала, если твоему отцу все возможно!
СЛЕТОВЪ. Наконецъ, есть причина, почему Александрѣ Никифоровнѣ даже выгодно явиться передъ публикой. Вы даете уроки музыки. Учениковъ, вѣроятно, очень не много. А разъ вы появитесь на эстрадѣ, сыграете, вы произведете эффектъ! Это во сто разъ краснорѣчивѣе того объявленія, которое доставило мнѣ пріятное знакомство съ вами и вашимъ семействомъ.
БАЛБАТОВЪ. Умно.
БАЛБАТОВА. Ахъ, Никифоръ Прокофьичъ!
БАЛБАТОВЪ. Э, матушка, скучно! [Подавая Слетову тарелку съ кускомъ пирога]. Кушайте, Вадимъ Николаичъ!
САША. Рискнуть, мама? А?
БАЛБАТОВА [съ досадой]. Ну, я умываю руки, дѣлайте какъ хотите! [Уходитъ].
БАЛБАТОВЪ. Намъ только это и нужно. Ну-ка, Вадимъ Николаичъ! [наливаетъ рюмки]. Подкрѣпитесь!
СЛЕТОВЪ. Вы согласны, Александра Никифоровна? Да?
БАЛБАТОВЪ. Да играетъ, играетъ!
СЛЕТОВЪ [цѣлуя ея руки]. Нѣтъ словъ выразить мою благодарность!.. Вы также очаруете всѣхъ, какъ и меня.
САША [застѣнчиво отдергивая руки]. Я съ удовольствіемъ… Что скажетъ мама… [быстро уходитъ въ боковую].
БАЛБАТОВЪ. Что тамъ мама! Кончено. Играетъ, Вадимъ Николаичъ! [Чокнулись и пьютъ].
БАЛБАТОВЪ. А-а, Петръ Иванычъ! Добро пожаловать! Какъ разъ къ пирогу! Когда пріѣхалъ?
АСТАФЬЕВЪ. Нынче въ ночь.
СЛЕТОВЪ [искательно]. Честь имѣю представиться: артистъ Вадимъ Николаичъ Слетовъ. Прибывъ въ вашъ городъ, первымъ долгомъ почелъ засвидѣтельствовать ламъ мое нижайшее почтеніе, но, къ сожалѣнію, вы оказались въ отъѣздѣ.
АСТАФЬЕВЪ [сухо]. Артистъ Слетовъ. Это вы даете концертъ?
СЛЕТОВЪ. Я-съ.
БАЛБАТОВЪ. А моя Саша акомпанируетъ.
АСТАФЬЕВЪ [выразительно взглянулъ на хозяина]. Гм! [Слетову]. Мой помощникъ пропустилъ вамъ афишку…
СЛЕТОВЪ. Вашъ помощникъ человѣкъ весьма обязательный…
АСТАФЬЕВЪ [перебивая]. Ротозѣй!
СЛЕТОВЪ. Онъ принялъ во мнѣ большое участіе. Вчера мы даже вмѣстѣ обѣдали и сыграли -партійку на билліардѣ. Благодаря его содѣйствію, я познакомился кое съ кѣмъ изъ здѣшнихъ обывателей и, хотя съ большимъ трудомъ, но нашелъ инструментъ. Надѣюсь и вы будете столь любезны…
БАЛБАТОВЪ [прерываетъ]. Конечно будетъ! Петръ Иванычъ у насъ милѣйшій человѣкъ. [Взялъ его подъ руку]. Водочки, пирожка!
АСТАФЬЕВЪ [опять выразительно посмотрѣлъ на хозяина и высвободилъ руку. Слетову]. На меня не надѣйтесь. [Входящей хозяйкѣ]. Здравствуйте, Анна Семеновна!
АСТАФЬЕВЪ. Прежде чѣмъ пропустить афишку, я собралъ бы объ васъ нѣкоторыя свѣдѣнія-съ. [Выпилъ и закусываетъ].
БАЛБАТОВА. Слышите, Никифоръ Прокофьичъ?
БАЛБАТОВЪ. Конечно… иногда… того… не мѣшаетъ.
АСТАФЬЕВЪ [значительно]. Д-да-съ!
СЛЕТОВЪ. Кто я и что за личность, въ этомъ, Петръ Иванычъ, ваше любопытство удовлетворить мой паспортъ. А что касается содѣйствія, то вы даже обязаны его оказать.
АСТАФЬЕВЪ. Ну, свои обязанности я и безъ васъ знаю-съ.
СЛЕТОВЪ [съ жаромъ]. Въ ваши служебныя обязанности я не вхожу. Я коснулся обязанностей нравственныхъ. Вы, какъ человѣкъ образованный, согласитесь, что искусство улучшаетъ нравы и отвлекаетъ общество отъ порочныхъ наклонностей. Вы — представитель здѣшняго общества и нравственные интересы его должны быть вамъ близки. Ясно, что — не говоря ужъ враждебное — но даже равнодушное отношеніе ко мнѣ, какъ къ артисту, было бы несовмѣстно съ вашимъ положеніемъ. [Отходитъ. Про себя, утираясь платкомъ], ф-фу! Кажется пробралъ!
БАЛБАТОВЪ. А вѣдь правильно. Ты напрасно, Петръ Иванычъ!..
АСТАФЬЕВЪ. Пускай поетъ. Но вѣдь всякіе «артисты» бываютъ и что влетало мнѣ за ихъ брата — тоже вѣрно!
БАЛБАТОВА. Ты куда, Саша?
САША. Здравствуйте, Петръ Ивановичъ! [Матери]. Въ лавки. Кое-что купить къ вечеру.
БАЛБАТОВА. Охлади свое рвеніе, душа моя. Ты вечеромъ сидишь дома. [Саша вопросительно смотритъ за отца].
БАЛБАТОВЪ [смущенно]. Да, Сашенька, ты не того… [Про себя]. Ворвался… Чертъ знаетъ кто онъ такой!
СЛЕТОВЪ [про себя]. Всякое терпѣніе лопнетъ! [Къ обществу]. Конечно, «всякіе артисты бываютъ» и я не первоклассный пѣвецъ. Тогда я не попалъ бы въ вашъ городъ. Но вашъ губернаторъ выразилъ очень лестное мнѣніе обо мнѣ и даже взялъ съ меня слово, что на обратномъ пути я еще дамъ концертъ.
АСТАФЬЕВЪ. А развѣ его превосходительство удостоили бесѣдовать съ вами?
СЛЕТОВЪ [небрежно]. Я у него обѣдалъ.
АСТАФЬЕВЪ [мѣняя тонъ]. Да, пѣніе хорошая вещь! Такъ вы акомпанируете, Александра Никифоровна? Очень пріятно.
БАЛБАТОВЪ. Да, Саша, иди, иди! Покупай что нужно.
БАЛБАТОВА. Но, Никифоръ Прокофьичъ!..
БАЛБАТОВЪ [прерываетъ]. Ахъ, матушка! Что ты всегда возражаешь! Иди, Саша! [Дочь уходить въ среднюю, а мать раздраженная, въ боковую].
АСТАФЬЕВЪ. Въ былое время я, знаете, самъ пѣвалъ… слетовъ. Неужели?! О, если вы сами артистъ, то позвольте отъ всего сердца пожать вашу руку. [Потрясаетъ его руку].
АСТАФЬЕВЪ. Давно-съ, еще въ молодости…
БАЛБАТОВЪ. Шевельнуло старое? Мнѣ, братецъ, тоже кое-что вспоминается. Эхъ ты молодость, молодость! Выпьемъ, господа! [Наливаетъ].
СЛЕТОВЪ [поднявъ рюмку]. За здоровье Петра Иваныча! [Всѣ чокнулись и выпили]. Я въ восторгѣ, что встрѣтилъ въ васъ знатока, артиста, который вѣроятно плѣнилъ не мало сердецъ…
АСТАФЬЕВЪ [добродушно]. Хе-хе-хе!
СЛЕТОВЪ. Конечно вы не откажете посодѣйствовать мнѣ… [проворно достаетъ билеты]. При вашемъ вліяніи, дюжину — другую билетовъ живо разберутъ по рукамъ.
АСТАФЬЕВЪ [про себя, съ гримасой]. Сейчасъ и билеты!
БАЛБАТОВЪ. Бери, братецъ, бери! Отсчитайте ему двадцать билетовъ, Вадимъ Николаичъ!
АСТАФЬЕВЪ. Очень ты прытокъ! [Слетову]. Пятокъ разсовать и то за глаза.
СЛЕТОВЪ. Неужели изъ уваженія къ начальству не Разойдется больше пяти?
АСТАФЬЕВЪ. Ахъ, оставьте! Больше трехъ не возьму-съ. [Изъ пачки положенныхъ на столъ билетовъ беретъ три и прячетъ].
БАЛБАТОВЪ [встрѣчая]. Антонина Васильевна!.. Очень, очень радъ! [Въ дверь]. Жена! Антонина Васильевна!..
ЧУКАНОВА [пожавъ руку Астафьеву]. M-r Слетовъ! [кисло]. Очень кстати, что встрѣтила васъ. Я вамъ послала записку, но васъ не застали въ гостиницѣ… [Входящей Балбатовой]. Здравствуйте, Анна Семеновна! [Поцѣловались].
СЛЕТОВЪ. Вѣроятно, вамъ понадобились билеты въ концертъ? [Поспѣшно достаетъ ихъ].
ЧУКАНОВА. О, нѣтъ! Ни я, ни мои знакомые вовсе не собирались. Я увѣдомляла васъ, что раздумала… не могу дать рояль.
СЛЕТОВЪ. Какъ не можете?! Почему?!
ЧУКАНОВА. Уронятъ и разобьютъ. Здѣсь нѣтъ людей, которые умѣли бы обращаться съ инструментами. Здѣсь не столица.
БАЛБАТОВА. Резонъ.
СЛЕТОВЪ. Помилуйте! Головой ручаюсь, что вашъ рояль будетъ цѣлехонекъ. Его перенесутъ подъ моимъ надзоромъ.
ЧУКАНОВА. Тащить въ клубъ, на второй этажъ, по узкой лѣстницѣ!.. Нѣтъ, не могу.
БАЛБАТОВА. Лѣстница отвратительная. слетовъ [съ нетерпѣніемъ]. Анна Семеновна, дорого бы я далъ, чтобъ быть вамъ пріятнымъ! [Чукановой]. Антонина Васильевна! Ради самого Бога! Что вы вы со мной дѣлаете?! До концерта остается нѣсколько часовъ. Гдѣ я возьму инструментъ? Вы дали согласіе, я положился на васъ…
ЧУКАНОВА. Извиняюсь; но рояля дать не могу. слетовъ [въ отчаяніи]. Я пропалъ! окончательно пропалъ!
БАЛБАТОВЪ. Да возьмите наше піанино!
БАЛБАТОВА. Никифоръ Прокофьичъ!
СЛЕТОВЪ. Очень вамъ благодаренъ, но подъ него пѣть не возможно: разбито, разстроено… [Про себя]. Кричи караулъ, да и только!
АСТАФЬЕВЪ [значительно, подмигивая]. Вы все на счетъ инструмента, а вѣдь Антонина Васильевна сама играетъ и даже устраивала вечера съ благотворительной цѣлью.
СЛЕТОВЪ. Я просилъ, умолялъ акомпанировать мнѣ, по Антонина Васильевна сказала, что у нея болитъ палецъ.
ЧУКАНОВА. Положимъ, акомпанировать и играть — не одно и тоже… А вы, Петръ Иванычъ, напрасно… Я почти бросила музыку.
СЛЕТОВЪ [про себя]. Ахъ я пентюхъ! [Порывисто]. Антонина Васильевна, осчастливьте, сыграйте въ моемъ концертѣ!
АСТАФЬЕВЪ. Сыграйте! Доставьте намъ удовольствіе!
ЧУКАНОВА [жеманится]. Я право не знаю…
БАЛБАТОВЪ. Всѣ просимъ. И Сашенька можетъ сыграть.
ЧУКАНОВА [съ живостью]. Ужъ если сыграть, то которой-нибудь одной.
БАЛБАТОВА [сухо]. Въ такомъ случаѣ, вы можете и акомпанировать, вмѣсто Саши.
ЧУКАНОВА. А Саша акомпанируетъ? Вотъ и прекрасно! А я сыграю.
БАЛБАТОВА. Зачѣмъ моей Сашѣ одна черная работа въ концертѣ, тогда какъ она нисколько не хуже другихъ! слетовъ [про себя]. Теперь это! Мученье!
ЧУКАНОВА [Слетову]. Или я играю самостоятельно, или вовсе не принимаю участія.
СЛЕТОВЪ [про себя]. И не дашь рояля!
БАЛБАТОВА. И Саша не приметъ участія. слетовъ. Никифоръ Прокофьичъ! Хоть вы то пойдите въ мое положеніе!
БАЛБАТОВЪ [женѣ]. Ну полно, полно тебѣ! Саша дала слово и кончено
БАЛБАТОВА [вставая]. Ахъ, Никифоръ Прокофьичъ! [Тихо]. За чужихъ распинаешься, а свои ни въ грошъ! (Уходитъ].
ЧУКАНОВА [Слетову]. Для разнообразія, я могу еще продекламировать что-нибудь.
СЛЕТОВЪ [про себя]. Батюшки! декламація! [Къ ней]. Но я чтенія не предвидѣлъ и у меня ужъ готовы программы…
ЧУКАНОВА. Я могу сверхъ программы. [Встаетъ, оживленно]. Такъ я приготовлюсь… костюмъ… Я думаю декольтэ?
СЛЕТОВЪ [про себя]. Хороша ты будешь! [Къ ней, уныло) Какъ вамъ угодно.
ЧУКАНОВА. Присылайте за инструментомъ и дайте мнѣ десять билетовъ, по рублю.
СЛЕТОВЪ. Извольте! [Отсчитываетъ билеты].
ЧУКАНОВА. Деньги. [Отдаетъ кредитку]. Такъ декольтэ и цвѣты? Кстати мнѣ прислали чудные цвѣты изъ Москвы. До свиданья! [Балбатову]. Надѣюсь, вы придете меня послушать? [Пожимаетъ ему руку]. Не грѣшно вамъ втянутъ меня въ концертъ, Петръ Иванычъ? [Пожимаетъ ему руку) А еще добрый знакомый! [Упархиваетъ].
БАЛБАТОВЪ [проводивъ ее до двери]. Убили бобра! Ха-ха-ха!
СЛЕТОВЪ. Признаюсь!.. Да играетъ-то она хорошо?
АСТАФЬЕВЪ. Весьма плачевно.
СЛЕТОВЪ. Что же вы со мной сдѣлали!?
АСТАФЬЕВЪ. А вы что стали бы дѣлать безъ инструмента?
БАЛБАТОВЪ. Берете рояль, берите и хозяйку, ха-ха!
ЛАХТИНЪ. Здорово живешь, Никифоръ Прокофьичъ? Петру Иванычу наше нижайшее… [Увидавъ Слетова]. И вы тутъ-съ?
БАЛБАТОВЪ. Артистъ, пѣвецъ! Мое почтеніе, Дарья Ильинишна! Позвольте васъ познакомить…
ДАШЕНЬКА. Мы знакомы-съ. Вадимъ Николаевичъ у насъ въ гостиницѣ стоятъ. [Пожимая Слетову руку, тихо]. Мимо шли. Я въ окошко васъ видѣла и завела дяденьку. [Отходитъ и скромно садится]
ЛАХТИНЪ. Да скажите на милость: правду что-ль она говоритъ, что — вишь — вы у насъ афишу расклеили насчетъ концерту?
СЛЕТОВЪ. Правду.
ЛАХТИНЪ. Фю-ю! Я думалъ — важный баринъ какой, а онъ ахтерщикъ! У насъ, батюшка, послѣ вашего брата, покои ладаномъ курятъ.
ДАШЕНЬКА. Дяденька, какія вы глупости говорите!
ЛАХТИНЪ. Ты умная! Съ ногъ сбилась, хлопотамши. Для кого хлопотала?
ДАШЕНЬКА. Я для каждаго гостя стараюсь. По нашему дѣлу безъ этого невозможно. А что Вадимъ Николаичъ пѣніемъ занимается, я тѣмъ больше старалась ему угодитъ, потому до страсти люблю пѣніе.
ЛАХТИНЪ. Молчала-бъ ужъ! [Слетову]. Форсу-то напустилъ! батюшки! [Къ остальнымъ]. Лучшій номеръ! На обѣдъ что ни есть лучшаго, шампанскаго! Лакею трешницу, швейцару пятишницу! Вотъ-те и баринъ, ха-ха!
СЛЕТОВЪ. Ахъ господинъ Лахтинъ! Умный вы человѣкъ, а простыхъ вещей не понимаете. Нашему брату, если хочешь успѣха, первое дѣло — пыль пусти въ глаза обывателямъ, вниманіе на себя обрати. Тогда еще кое-что сдѣлаешь въ такомъ захолустьи, какъ ваше. А явись я въ старенькомъ сюртучишкѣ, ходи да кланяйся, всякъ изъ васъ наплевалъ бы на меня, будь я хоть великій артистъ. И то въ одномъ домѣ продержали въ лакейской, да гривенникъ за афишу выслали. Я послѣдній рубль выкинулъ, зато всѣми замѣченъ… [къ Дашенькѣ] и билеты, кажется, идутъ? Дашенька. На три четверныхъ продано.
БАЛБАТОВЪ. Молодецъ, мо-ло-децъ, Вадимъ Николаичъ! Выпьемъ, господа! [Наливаетъ рюмки] Петръ Иванычъ… Константинъ Саввичъ… Чего бъ нибудь скушали, Дарья Ильинишна!
ДАШЕНЬКА. Не въ аппетитѣ. Благодарю покорно.
БАЛБАТОВЪ. Жаль! [Выпилъ съ другими]. А завидую я вамъ, Вадимъ Николаичъ! Порхаете вы съ мѣста на мѣсто, поете, новыя мѣста, новыя лица… Жизнь!
СЛЕТОВЪ. Ну, не завидуйте! Я другой день въ этакой мукѣ, какъ здѣсь. Вонъ охрипъ, а вечеромъ пой. Ваше декольтэ съ декламаціей — пріятно-съ? Нѣтъ, батюшка, устраивать концерты — своего рода каторжная работа. Бьешься, бьешься, а иной разъ и выѣхать не съ чѣмъ! Вотъ были часы и цѣпочка. Гдѣ? Въ послѣднемъ городишкѣ оставилъ. Принесла нелегкая чревовѣщателя, съ куклами. У него полонъ залъ, а у меня въ концертѣ пять человѣкъ!
ДАШЕНЬКА. При вашей авантажности и жизнь такую терпѣть!
АСТАФЬЕВЪ. Зато случается у начальника губерніи обѣдать.
СЛЕТОВЪ. У какого?!
АСТАФЬЕВЪ. Какъ у какого?! Да вы же сказали… слетовъ [спохватился]. Да, да, у вашего? Какъ же — обѣдалъ, обѣдалъ!
АСТАФЬЕВЪ [Балбатову тихо]. Совралъ, каналья!
БАЛБАТОВЪ [тихо Астафьеву]. Пускай! Добрый малый!
СЛЕТОВЪ. А вы, Константинъ Саввичъ, вмѣсто того, чтобы ладаномъ выкуривать меня, дали бы добрый совѣтъ.
ЛАХТИНЪ [презрительно]. Это насчетъ чего-съ?
СЛЕТОВЪ. Концертъ въ маленькомъ городѣ много зависитъ отъ мѣстныхъ тузовъ. Для нихъ мы припасаемъ особыя афиши на атласной бумагѣ, съ кружевами, и дѣлаемъ всякое уваженіе. У васъ два туза: Сенютинъ и Брюхановъ. Посовѣтуйте, къ кому изъ нихъ ѣхать?
ЛАХТИНЪ. Мое разсужденіе — ѣхать къ Сенютину.,
БАЛБАТОВЪ. Нѣтъ, къ Брюханову. Къ Сенютину не ѣздите. Они враги.
АСТАФЬЕВЪ. Да. Гдѣ бываютъ Сенютины, туда Брюхановы ни ногой.
ЛАХТИНЪ. Такъ что же? Ну и чертъ съ нами!
БАЛБАТОВЪ. Какъ чертъ съ ними?! Сенютинъ самъ третей, а Брюхановыхъ 15 душъ! Ну-ка 16 душъ ввалится! Расчетъ!
ЛАХТИНЪ [горячится]. Коли на то пошло, Сенютинъ за одно мѣсто больше отвалить, чѣмъ вашъ Брюхановъ за свои 15 животовъ. Брюхановъ жмыхъ.
БАЛБАТОВЪ. Что онъ говоритъ?! Петръ Иванычъ, что онъ говорить?!
АСТАФЬЕВЪ. Мой совѣтъ: ѣхать къ Брюханову.
ЛАХТИНЪ [задорно]. Анъ къ Сенютину!
БАЛБАТОВЪ. Не слушайте, Бадимъ Николаичъ! Ступайте къ Брюханову.
ЛАХТИНЪ [кричитъ]. Нѣтъ, къ Сенютину, къ Сенютину! Не раскаетесь!
БАЛБАТОВЪ [кричитъ]. Да ты за что противъ Брюханова? Что онъ твою плутню раскрылъ?
ЛАХТИНЪ [вскочилъ]. Вы это на какомъ основаніи? Какую такую плутню?
АСТАФЬЕВЪ [возвышая голосъ]. Ти-ше, господа!! не могутъ, чтобъ благочинія не нарушить!
ДАШЕНЬКА. Дяденька, вы оставьте. Я ужъ была у Сенютиныхъ. Они на двѣ красненькихъ взяли. Сами пріѣдутъ и прикащиковъ пришлютъ. А Вадимъ Николаичъ, какъ будто ничего про это не знаетъ, пускай съѣздитъ къ Брюханову. Ежели, увидавши Сенютиныхъ, Брюхановы и уйдутъ изъ концерта, все равно деньги заплачены.
БАЛБАТОВЪ. Вотъ что умно, то умно!
ЛАХТИНЪ. Да что ты, матушка, никакъ ужъ билетами торговать стала? Видно, не даромъ онъ около тебя увивался, да ручки тебѣ пожималъ?
АСТАФЬЕВЪ, БАЛБАТОВЪ. Ха-ха-ха!
ДАШЕНЬКА. Дяденька! [Строго посмотрѣла на него]. Когда это было, Вадимъ Николаичъ? Во снѣ ему привидѣлось, что ли?
ЛАХТИНЪ. Тьфу!
БАЛБАТОВЪ. Ну полно тебѣ! Экой задира! Лучше-ка выпей. [Наливаетъ рюмки].
ЛАХТИНЪ. Не желаю-съ.
АСТАФЬЕВЪ [беретъ рюмку]. За компанію.
ЛАХТИНЪ [искательно]. Развѣ что за компанію, Петръ Иванычъ! [Чокнулись и выпили].
БАЛБАТОВЪ. Эхъ, Вадимъ Николаевичъ, разшевелили вы насъ! Вотъ и Петру Иванычу прошлое вспомнилось. Какая у насъ жизнь! Болото стоячее. Ничего не видимъ, ничего не слышимъ… Давайте хоровую, господа! Петръ Иванычъ! Тряхнемъ стариной! Говоришь, что пѣвалъ. Давайте «Сѣни». Бывало, когда моя рота съ ученья идетъ, велишь: «пѣсенники впередъ! Сѣни!» Гаркнетъ запѣвало, подхватитъ хоръ, кто въ бубенъ, кто въ ложки, плясуны отжариваютъ — любо! Вадимъ Николаичъ! «Сѣни!»…. Дарья Ильинишна!… У васъ голосъ чудесный! Ну-те!
1) Ахъ вы сѣни мои сѣни,
Сѣни новыя мои,
Сѣни новыя, кленовыя,
Рѣшетчатыя!
Выходила молода
За новыя ворота,
За новыя, кленовыя,
За рѣшетчатыя! и т. д.
БАЛБАТОВА [всплеснула руками]. Никифоръ Прокофьичъ! [Дергаетъ его]. Опомнись! [Балбатовъ отмахнулся и пляшетъ съ увлеченіемъ].
ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.
правитьФИЛИМОНЪ. А хозяйка который разъ спрашиваетъ: встамши ли вы?
СЛЕТОВЪ. Что ей нужно?
ФИЛИМОНЪ. Кто-жъ ее знаетъ! Видно, не терпится. [Фыркнулъ].
СЛЕТОВЪ [причесывается]. Она — ничего, ваша хозяйка.
ФИЛИМОНЪ. Даже во всѣхъ статяхъ-съ.
СЛЕТОВЪ. Ну, а какъ она?..
ФИЛИМОНЪ [подмигивая]. Насчетъ этого-другого, иного-прочаго? — Худого сказать нельзя-съ. Вонъ у Сенютиныхъ племянница, такъ та дѣйствительно-съ, насчетъ любви въ свободномъ тонѣ себя содержитъ. На прошлой недѣлѣ у нихъ даже катастрофа вышла: дяденька ее билъ-съ.
СЛЕТОВЪ. Кто тебя научилъ такъ говорить?
ФИЛИМОНЪ. Съ вавилонами-съ? Я въ училищѣ былъ, ученость тамъ получилъ. — А важно вы пѣсни пѣли вчерась! Зычно! Ежели, по вашему художеству, къ намъ пѣвчимъ поступить…
СЛЕТОВЪ. Дуракъ! [Садится]. Фу, какъ голова трещитъ!
ФИЛИМОНЪ. Ужъ очень вы угорѣли вчерась, послѣ концерту. Да и прочіе, которые ужинали съ вами, тоже хороши были. Двоихъ на рукахъ снесли.
СЛЕТОВЪ. Давай чаю!
ФИЛИМОНЪ. Сейчасъ! Давно приготовлено-съ. Коньякъ наилучшій, печенья-съ… Хозяйка сама стараніе приложила, чтобы подать, значитъ, форменно. [Уходить].
СЛЕТОВЪ. Да, кутнули вчера! Сколько пріятелей завелось!.. [Зашелъ за ширмы, сбросилъ халатъ, надѣваетъ жакетку и выходитъ, съ фракомъ въ рукахъ]. Фракъ какъ отдѣлалъ, ай-яй! Весь въ пятнахъ! Тутъ шампанскимъ залито. Должно быть, когда качали меня…
ЛИЗАВ. ЯКОВЛ. [пріотворивъ дверь]. Можно?
СЛЕТОВЪ [Просивъ фракъ]. Пожалуйста!
ЛИЗАВ. ЯКОВЛ. [застѣнчиво]. Я пріѣхала благодарить васъ… благодарить за то высокое наслажденіе, которое вы доставили вашимъ пѣніемъ. Ахъ, восхитительно!
Слетовъ. Весьма пріятно. Покорно прошу! [Подаетъ ей кресло].
ЛИЗАВ. ЯКОВЛ. [садясь]. Вы затронули такія струны въ моемъ сердцѣ, m-r Слетовъ!.. [Порывисто]. Вашъ портретъ! Вы не откажете мнѣ подарить вашъ портретъ?
СЛЕТОВЪ. Съ удовольствіемъ бы, но у меня съ собой нѣтъ портретовъ…
ГЛАФ. ДАНИЛ. [въ дверяхъ]. Можно войти?
СЛЕТОВЪ [идя навстрѣчу]. Сдѣлайте одолженіе.
ЛИЗАВ. ЯКОВЛ. [про себя, съ испугомъ]. Глафира Даниловна! Наплететъ же она про меня!
ГЛАФ. ДАНИЛ. [пожимая Слетову руку]. Я въ восторгѣ! Я всю ночь не могла заснуть отъ вашего пѣнія. [Съ удивленіемъ]. А-а, Лизавета Яковлевна!.. [Пожала ея руку. Обоимъ язвительно]. Если я помѣшала… [Пятится въ двери].
СЛЕТОВЪ. Чѣмъ же, помилуйте! Садитесь, прошу васъ.
ГЛАФ. ДАНИЛ. Нѣтъ, нѣтъ, я на минутку… чтобы никого не стѣснять. [Язвительный взглядъ на Лизав. Яковл.]. Я только выразить, что пѣніе ваше захватываетъ… именно захватываетъ и уноситъ куда-то въ даль… Не правда ли, Лизавета Яковлевна? [Язвительно]. Вы тронуты?
ЛИЗАВ. ЯКОВЛ. [вставая]. Я только что выразила m-r Слетову свою благодарность…
ГЛАФ. ДАНИЛ. [прерывая, язвительно]. Какъ вы сказали? Ваши чувства?
ЛИЗАВ. ЯКОВЛ. [съ досадой]. Благодарность [Слетову] и ухожу съ надеждой, что вы не откажете пожаловать ко мнѣ на чашку чаю.
ГЛАФ. ДАНИЛ. [Слетову]. Но я только что хотѣла просить васъ о томъ же!..
СТАНОВИХА. Господинъ Слетовъ!.. Ахъ, ужъ здѣсь цѣлое общество! [Слетовъ идетъ къ ней навстрѣчу].
ЛИЗАВ. ЯКОВЛ. [тихо]. Кажется, жена станового?
ГЛАФ. ДАНИЛ. [тихо]. Да. Она вѣшается на шею всѣмъ пріѣзжающимъ, будь то фокусникъ, или фигляръ.
СТАНОВИХА [Слетову]. Что за голосъ у васъ! Сколько души! Я даже расплакалась…
ГЛАФ. ДАНИЛ. [тихо Лизаветѣ Як.]. Какъ чувствительно!
СТАНОВИХА. Я ужасно жалѣю, что мой мужь уѣхалъ на слѣдствіе и не имѣлъ счастья васъ слышать…
ГЛАФ. ДАНИЛ. [тихо Лизаветѣ Як.]. Онъ всегда кстати уѣзжаетъ на слѣдствіе!
СТАНОВИХА. Я бы просила васъ доставить мнѣ удовольствіе, пожаловать ко мнѣ вечеромъ на чашку чаю.
ГЛАФ. ДАНИЛ. M-r Слетовъ уже приглашенъ…
ЛИЗАВ. ЯКОВЛ. Но никому еще не далъ согласія. [Пожимая ему руку]. Жду васъ. До свиданья! [Уходитъ].
ГЛАФ. ДАНИЛ. Едва ли вы проведете пріятно вечеръ у Лизаветы Яковлевны. Должна васъ предупредить, что ея мужъ подозрителенъ, ревнивъ, вообще человѣкъ пренепріятнаго характера. Ровно въ семь часовъ я васъ жду. Между прочимъ, я попрошу васъ попробовать мой голосъ… [Становиха фыркнула, сдерживая смѣхъ. Къ ней, презрительно]. Ничего нѣтъ смѣшного! [Про себя]. Какая дрянь! [Слетову]. Итакъ, въ семь часовъ. Непремѣнно! [Выразительно пожала ему руку и уходить, окинувъ Становиху презрительнымъ взглядомъ].
СТАНОВИХА. Ха-ха-ха!
СЛЕТОВЪ. Въ самомъ дѣлѣ смѣшно, тѣмъ болѣе, что вечеромъ я намѣренъ уѣхать…
ДАШЕНЬКА. Какъ бы не такъ! Кто же васъ отпуститъ?
СЛЕТОВЪ. Добраго утра, Дарья Ильинишна!
ДАШЕНЬКА. Я велѣла швейцару не пускать этихъ барынь. Тамъ еще двѣ. Безстыдницы!
СТАНОВИХА [вспыльчиво]. То-есть какъ «безстыдницы?» Что вы хотите этимъ сказать?
ДАШЕНЬКА. А вы чего пристали къ нему? чего привязались?
СТАНОВИХА. Ахъ, Боже мой! Да вамъ то какое дѣло?!
ДАШЕНЬКА. У насъ не полагается, что бы тревожили проѣзжающихъ.
СТАНОВИХА. Что-то вы ужъ слишкомъ заботливы! слишкомъ!! [Уходятъ].
ДАШЕНЬКА [садясь, Филимону]. Ни одной не впускать!
ФИЛИМОНЪ. Окорочу форменно-съ. [Уходитъ съ вывертомъ].
СЛЕТОВЪ. За что вы ихъ?.. Онѣ удовольствіе выразить, а вы гоните!
ДАШЕНЬКА. Ну и чувствуй себѣ, а сюда незачѣмъ хвосты волочить. Налить чаю?
СЛЕТОВЪ. Пожалуйста. А вамъ развѣ не понравилось мое пѣніе?
ДАШЕНЬКА. Ничего. А только бросить бы вамъ это занятіе. Пустое дѣло… Нѣтъ у васъ ни угла, ни причала… Послушала я вчера, что вы у Балбатовыхъ разсказали. Ну какая это жизнь? [Подаетъ стаканъ]. Кушайте!
СЛЕТОВЪ [пьетъ чай]. Радости особенной нѣту. Признаться и надоѣло. Ну и съ голоса спадать сталъ. Ужь не то!
ДАШЕНЬКА. То-то и есть… Взятъ бы вамъ хорошую жену, съ капиталомъ. Жить бы, да жить!.. А вы лантрыжничаете.
СЛЕТОВЪ. Какъ «лангрыжничаю»?! Концерты даю.
ДАШЕНЬКА. Жить въ покоѣ, въ довольствѣ — видно хуже?
СЛЕТОВЪ. Втянулся, привыкъ. На одномъ мѣстѣ не могу долго сидѣть. Сейчасъ заскучаю. А въ довольствѣ — хорошо. Это вы правильно. [Достаетъ бумажникъ и считаетъ деньги].
ДАШЕНЬКА [насмѣшливо]. Много?
СЛЕТОВЪ [почесывая затылокъ]. Ну нѣтъ, не очень. За всѣми расплатами, на дорогу рублей сорокъ останется.
ДАШЕНЬКА [съ живостью]. Да вы какъ это? взаправду уѣхать сбираетесь?
СЛЕТОВЪ. Чего же мнѣ здѣсь проживаться? [Прячетъ бумажникъ]. Прощайте, Дашенька! Вы большое участіе мнѣ оказали и вообще — особа весьма пріятная. Я долго васъ не забуду.
ДАШЕНЬКА [рѣзво отвернулась. Сквозь слезы). Послѣ этого уѣхать даже не благородно.
СЛЕТОВЪ [съ удивленіемъ]. Послѣ чего?!
ДАШЕНЬКА. А какъ же?..
СЛЕТОВЪ [потирая лобъ]. Да, да!.. Вчера, послѣ ужина, я вамъ что-то наплелъ… хорошенько не помню ужъ что…
ДАШЕНЬКА. Мало наговорили, сдѣлали.
СЛЕТОВЪ. Что такое?!
ДАШЕНЬКА. А вотъ что. [Встала, поцѣловала его въ губы и отходитъ, закрывшись руками].
СЛЕТОВЪ. Неужто?!
ДАШЕНЬКА. Какъ по лѣстницѣ на верхъ шли… слетовъ. Скажите пожалуйста! Вотъ оказія!.. А ну-ка повторите какъ было-то!
ДАШЕНЬКА. Я сердце имѣю и амбицію, Вадимъ Николаичъ. Нужно объ этомъ подумать, иль нѣтъ? Дяденька видѣлъ, какъ вы это самое сдѣлали. — «Разбойникъ, кричитъ, я ему ребра переломаю!» — А я на дяденьку цыкнула, чтобы не смѣлъ. Онъ только крикунъ, а человѣкъ безтолковый и не имѣй меня при себѣ — давно бы разорился. А у меня своего капитала 60 тысячъ въ нашей торговлѣ есть. Окромя этой гостиницы, у насъ еще трактиръ на Подъяческой, да ренсковый погребъ. А когда дяденька помретъ, все мое будетъ, потому другихъ наслѣдниковъ нѣту. Вотъ И подумайте! [Уходить].
СЛЕТОВЪ. Ха-ха-ха! Не махнуть ли изъ артистовъ въ трактирщики? Ха-ха-ха!… А если разсудить, право не дурно. Первое: каждый день сытъ. Будущность обезпечена, не умру гдѣ-нибудь подъ заборомъ, или въ больницѣ… [ходитъ]. Чертъ возьми, стоитъ «подумать»!.. Ренсковый погребъ, трактиръ… Ха-ха-ха!.. Дашенька дѣйствительно «во всѣхъ статьяхъ», но — какъ видно — съ характеромъ… А кто мнѣ велитъ поддаваться?.. Въ крайнемъ случаѣ сбѣгу, вотъ и все… Фу, какъ трещитъ голова! Пойду прогуляюсь, да поразмыслю хорошенько… Того не доставало, чтобъ моя артистическая карьера завершилась трактиромъ, ха-ха! Шахеразада! [Уходитъ].
ФИЛИМОНЪ. Велѣлъ убрать чай. До чаю ли послѣ вчерашняго! Рѣдьки бы съ квасомъ, да огуречнаго разсолу стаканчикъ… [Нюхаетъ графинчикъ съ коньякомъ]. А этимъ можно воспользоваться. Расчудесный коньякъ! [Оглянулся]. Чкнемъ рюмочку! [Пьетъ. При входѣ хозяевъ, дѣлаетъ видъ, что торопится убрать приборъ].
ДАШЕНЬКА. А Вадимъ Николаичъ гдѣ?
ФИЛИМОНЪ. Вышли-съ.
ДАШЕНЬКА. Какъ вышелъ?! куда?!
ФИЛИМОНЪ. Не могу знать.
ДАШЕНЬКА [вспыльчиво]. А я что приказала тебѣ?! что?!
ФИЛИМОНЪ. Надзоръ за ими имѣть. Да вѣдь я въ головѣ У нихъ не сижу-съ, не знаю ихней фантазіи..
ДАШЕНЬКА. Болванъ! Ты долженъ былъ въ ту же секунду сказать мнѣ, что Вадимъ Николаичъ уходитъ. Разиня!.. Возьми его чемоданъ и запри въ чуланъ.
ЛАХТИНЪ [ядовито]. Для вѣрности, чтобъ поднадзорный не улизнулъ отъ тебя?
ДАШЕНЬКА. Не ваше дѣло. [Филимону]. Вотъ и фракъ возьми.
ФИЛИМОНЪ. А ежели Вадимъ Николаичъ спроситъ?..
ДАШЕНЬКА. Скажи… скажи — у меня… Мнѣ скажи.
ЛАХТИНЪ. А на какомъ основаніи у тебя?
ДАШЕНЬКА. Фу, какъ вы мнѣ надоѣли! [Филимону]. Неси!
ФИЛИМОНЪ [взявъ чемоданъ и фракъ, про себя]. Значить, арестъ ему форменный! [Уходитъ].
ЛАХТИНЪ. Да что ты имѣешь въ предметѣ? Замужъ что ли за него собралась?
ДАШЕНЬКА. А хоть бы и замужъ! Въ этомъ я никому не подвластна.
ЛАХТИНЪ. Ай ты въ умѣ повредилась?
ДАШЕНЬКА. Пускай.
ЛАХТИНЪ. Да ты разсуди. Первое: чертъ его знаетъ кто онъ такой. Можетъ жуликъ.
ДАШЕНЬКА. Дворянинъ онъ. Я въ пашпортѣ глядѣла. Значитъ, не чертъ знаетъ кто.
ЛАХТИНЪ. Второе: голь…
ДАШЕНЬКА. Съ насъ двоихъ хватитъ.
ЛАХТИНЪ. По нашему дѣлу ни къ чему не пригоденъ…
ДАШЕНЬКА. Съ дѣломъ я одна справлюсь. Ему даже незачѣмъ носа совать.
ЛАХТИНЪ. Вотъ оно необстоятельное понятіе женское!
ДАШЕНЬКА. Вы и купецъ, за прилавкомъ выросли, а что въ васъ проку, окромя хлопотъ, да разстройства? Значитъ нечего про женское понятіе говорить, потому сами къ дѣлу никакихъ понятій не имѣете.
ЛАХТИНЪ. То женихами пошвыривала: тотъ не любъ, этотъ мужланъ, либо родня не по нраву…
ДАШЕНЬКА. Чтобы мужнина родня мнѣ на голову сѣла? Либо мужъ, корявый, въ смазныхъ сапожищахъ, забралъ бы мои денежки, да сталъ бы мной помыкать?! Да ни во вѣки вѣковъ! Не такого я характера, чтобъ изъ чужихъ рукъ глядѣть. А Вадимъ Николаичъ… [загибая пальцы] дворянинъ, на образованной ногѣ, одинъ какъ перстъ, человѣкъ добрый, ну и… полюбился мнѣ.
ЛАХТИНЪ. Ловко удумано! А какъ начнетъ этотъ Вадимъ Николаичъ карамболить, да дурь изъ тебя выколачивать!..
ДАШЕНЬКА. Что, что?! Да съ чего же вы взяли, чтобъ я въ обиду далась?! У меня не то что Вадимъ Николаичъ, а и всякій смиренъ будетъ.
ЛАХТИНЪ. Толкуй! А по моему разсмотрѣнію, какъ ни верти — пустяковое дѣло.
ДАШЕНЬКА [съ живостью]. Дяденька! Хотите, чтобъ я по гробъ жизни покоила васъ?
ЛАХТИНЪ. Ну?
ДАШЕНЬКА. Окажите содѣйствіе!
ФИЛИМОНЪ [входя]. Валимъ Николаичъ идутъ! [Взялъ чайный приборъ и уходитъ].
ДАШЕНЬКА [ласкаясь]. Поговорите съ нимъ! Дяденька, милый! А я за вами, какъ за роднымъ отцемъ… по гробъ жизни!.. [Быстро уходитъ].
ЛАХТИНЪ. Ишь подобрѣла, хе-хе! Эхъ, дуры, дуры!.. Аховое дѣло затѣяла!
СЛЕТОВЪ. А! Здравствуйте, Константинъ Саввичъ!
ЛАХТИНЪ. Прогуливались?
СЛЕТОВЪ. Да, освѣжился немного. Мысли въ порядокъ привелъ. Очень ужъ голова болѣла.
ЛАХТИНЪ. Н-да-съ, вчера вы были во мракѣ! А когда располагаете отбыть изъ нашего города? слетовъ. Рѣшилъ нынче уѣхать.
ЛАХТИНЪ. Дѣло-съ.
СЛЕТОВЪ. Сначала думалъ было остаться. Разныя соображенія… даже весьма заманчивыя…
ЛАХТИНЪ. Пустыя, сударь мой.
СЛЕТОВЪ. Почему пустыя?
ЛАХТИНЪ. На какомъ основаніи вамъ оставаться?
СЛЕТОВЪ. Стоитъ мнѣ захотѣть и основаніе явится.
ЛАХТИНЪ. Конечно, ежели вамъ устроиться у насъ — на что лучше? Вашему брату и во снѣ не снилось такого благополучія. Но при всемъ томъ мы не вислоухіе какіе-нибудь, чтобы дѣло въ серьезъ принимать. Такъ-то-съ!
СЛЕТОВЪ. Позвольте, Константинъ Саввичъ! Если на то пошло, спросимъ Дарью Ильинишну…
ЛАХТИНЪ. Женское понятіе не обстоятельное, сударь мой. Ежели Дарьи вамъ что и сболтнула, такъ успѣла одуматься.
СЛЕТОВЪ. Одуматься?! Но позвольте! Мнѣ лучше знать чувства Дарьи Ильинишны. Я не навязывался, никакихъ предложеній не дѣлалъ. Наобороть-съ!
ЛАХТИНЪ. А я докладываю, что вамъ оставаться у насъ не приходится. [Въ дверь]. Филимонъ!
СЛЕТОВЪ. Ну такъ я же вамъ докажу, что вы ошибаетесь!
ФИЛИМОНЪ. Чего изволите?
ЛАХТИНЪ. Филимонъ! [тихо]. Принеси его чемоданишко. А племянницѣ ни гу-гу!
ФИЛИМОНЪ [тихо]. Слушаю-съ.[Уходя, про себя].Что-то чудно! [Уходитъ].
СЛЕТОВЪ [про себя, расхаживая по комнатѣ]. Чертъ возьми, это наконецъ обидно! За кого они считаютъ меня?.. Надо съ нею объясниться…
БАЛБАТОВЪ [радостно]. Вадимъ Николаичъ! Поздравляю! И Сашенька тоже. Велѣла благодарить: сразу три урока получила, послѣ концерта. [Обнимаетъ и цѣлуетъ его]. Поздравляю отъ всей души!
ЛАХТИНЪ. Съ чѣмъ такимъ, позвольте спросить.
БАЛБАТОВЪ. Какъ съ чѣмъ?! Женится. [Слетову]. Въ городѣ ужъ знаютъ, что вы женитесь на Дарьѣ Ильинишнѣ. [Опять объятія]. Нашъ, нашъ! Теперь не выпустимъ! Нашъ!
ЛАХТИНЪ. Вонъ оно! Ужъ мораль про нашу фамилію пущена! — О свадьбѣ здѣсь и помину нѣтъ, Никифоръ Прокофьичъ; а подадутъ счетъ и просимъ прощенья-съ.
БАЛБАТОВЪ. Въ самомъ дѣлѣ?! Гмъ!.. Я, знаете, сразу и не повѣрилъ. — «Ой думаю, не сплетня — ли?.» Ужъ очень скоро… Наконецъ, Дарья Ильинишна такая невѣста… [Слетову] Нѣтъ, каковъ городишка! Стоитъ кому-нибудь чихнуть, ужъ кричатъ: набатъ! пожаръ!…
ФИЛИМОНЪ [вноситъ чемоданъ и фракъ. Небрежно бросая ихъ]. Извольте получить. — Пожитки не прытки! [Уходить].
СЛЕТОВЪ. Что это значитъ!? Кто бралъ мои вещи!? кто смѣлъ?!
ЛАХТИНЪ. А мы — такъ сказать — въ обезпеченіе расчета. Потому учены-съ.
СЛЕТОВЪ. Какъ?! вы забрали мои вещи въ залогъ, чтобы я расплатился по счету?!
БАЛБАТОВЪ [про себя]. Ну, здѣсь на свадьбу совсѣмъ не похоже!
СЛЕТОВЪ. Это ужъ слишкомъ-съ! Вы… вы оскорбляете меня и я…
ДАШЕНЬКА [съ испугомъ]. Что вы говорите, Вадимъ Николаевичъ? Кто оскорбилъ васъ?
СЛЕТОВЪ. И вы спрашиваете?! Да что я въ шуты намъ дался, что ли?!
ДАШЕНЬКА. Ничего не понимаю! [Съ мольбою]. Вадимъ Николаичъ!..
СЛЕТОВЪ [прерываетъ]. Позвольте, позвольте! Прежде всего потрудитесь мнѣ объяснить: съ вашего вѣдома были взяты и спрятаны мои вещи?
ДАШЕНЬКА. Какія?
СЛЕТОВЪ. А-вотъ-съ фактъ, чемоданъ… эти самыя. Къ сожалѣнію, ихъ очень немного…
ДАШЕНЬКА [вспыхнула]. Кто смѣлъ принести?!
СЛЕТОВЪ. Ка-акъ?! Вы настаиваете, что въ правѣ отбирать вещи у пріѣзжающихъ?!
ДАШЕНЬКА [смущенно]. Я не отбирала… это вовсе не то… слетовъ. Позвольте, какъ не то? Фактъ налицо. Потрудитесь объяснить, съ какою цѣлью было сдѣлано это?
ЛАХТИНЪ [про себя]. Ну-ка, вывернись!
ДАШЕНЬКА [еще больше смутилась]. Я не могу сказать… это такой деликатный предметъ…
БАЛБАТОВЪ. Странная деликатность! слетовъ. Напротивъ, полное отсутствіе деликатности. Вашъ дядя объяснилъ мнѣ, въ чемъ дѣло. Положимъ, мнѣ дѣйствительно… случалось уѣзжать и такъ… Но это бывало въ крайности… И наконецъ я всегда возвращалъ… Какъ первыя деньги, такъ шлю по почтѣ…
ДАШЕНЬКА [всплеснула руками]. Боже мой! И вы могли подумать, что мы вамъ не вѣримъ И потому!.. [Глядя на Лахтина]. Такъ вотъ что дяденька вамъ насказалъ! [Лахтину строго]. Вы такъ-то?!
ЛАХТИНЪ. Ну, объясни сама.
СЛЕТОВЪ [засовывая въ чемоданъ фракъ и мелочи]. Не нужно-съ! Довольно съ меня!
ДАШЕНЬКА [плаксиво]. Вадимъ Николаевичъ, что же вы дѣлаете?
СЛЕТОВЪ. Укладываюсь. Прикажите подать счетъ.
ДАШЕНЬКА [цѣпляясь за него]. Позвольте! да что вы?!.
СЛЕТОВЪ. У-кла-ды-ва-юсь! Пожалуйста не мѣшайте!
БАЛБАТОВЪ. Гребешокъ. [Подаетъ его Слетову].
ЛАХТИНЪ [взялъ съ комода галстукъ]. Галстучекъ не забудьте. [Несетъ его Слетову].
ДАШЕНЬКА [вырываетъ у Лахтина галстукъ. Гнѣвно]. Ваши штуки! Теперь я все поняла. За этимъ я васъ прислала сюда?! за этимъ?! Васъ честью просили, какъ добраго, а вы напротивъ пошли?!
ЛАХТИНЪ [оробѣлъ]. Я на томъ основаніи…
ДАШЕНЬКА [грозно]. Ну-съ?
ЛАХТИНЪ. Да я ничего…
ДАШЕНЬКА. Вадимъ Николаичъ, что онъ вамъ говорилъ?
ЛАХТИНЪ. Кхе, кхе! Мы о томъ…
ДАШЕНЬКА. Не васъ спрашиваютъ. Вадимъ Николаичъ!.. [Подходя]. Да оставьте вы чемоданъ! Ну что это?!
СЛЕТОВЪ. Вашъ дядя началъ съ того…
ЛАХТИНЪ [прерывая]. Кхе, кхе!.. Вадимъ Николаичъ, послушайте-ка…
ДАШЕНЬКА. Дяденька! замолчите! слетовъ. Вашъ дядя былъ противъ того, чтобы я…
ЛАХТИНЪ [прерываетъ]. Да зачѣмъ уѣзжать вамъ? Зачѣмъ? Погостили бы еще… [Дашенькѣ]. Я ему говорю… слетовъ [прерываетъ]. Да развѣ вы то говорили?
ЛАХТИНЪ. Экой невразумительный, право! [Въ дверь]. Филимонъ! Унеси чемоданъ!
СЛЕТОВЪ [схватываетъ чемоданъ]. Опять?! Ну ужъ нѣтъ! [Въ азартѣ]. Счетъ! сію минуту счетъ!!
ДАШЕНЬКА [со слезами]. Богъ съ вами, Вадимъ Николаичъ! Хотя дяденька и слукавилъ и напуталъ, по своей безтолковости…
ЛАХТИНЪ [прерываетъ]. Погоди, погоди! Да ты вникни…
ДАШЕНЬКА [прерываетъ гнѣвно]. Мы еще съ вами поговоримъ! Я ли ни старалась, я ли ни покоила васъ! Вы были за мной, какъ за каменной стѣной. А пошли противъ меня, такъ я все переверну: тятенькину часть у васъ отберу, дѣло поведу за свой счетъ, особо; а вы разоряйтесь, какъ знаете!
ЛАХТИНЪ. Вотъ оно необстоятельное понятіе женское! Вадимъ Николаичъ, батюшка! Ежели у нея чувства къ вамъ въ такомъ градусѣ, обратите вниманіе!.. Дѣвка плачетъ. Ну что хорошаго?
БАЛБАТОВЪ [тихо Слетову, толкая его локтемъ|. Женитесь, женитесь! Богатая! [Бросается къ плачущей Дашенькѣ]. Не огорчайтесь, Дарья Ильинишна! Положитесь на меня. Все устрою. Не плачьте!
ДАШЕНЬКА [всхлипывая]. Не удержусь… чувства ослабли… [Къ ней подошелъ и Лахтинъ].
СЛЕТОВЪ [про себя]. Быть или не быть? Жениться страшно, а уѣхать жалко… Остаться ли на денекъ, поразмыслить, или уѣхать сейчасъ?
ДАШЕНЬКА [осушивъ слезы, подходитъ. Нѣжно]. О чемъ вы думаете, Вадимъ Николаичъ? [Беретъ его руку въ обѣ свои].
СЛЕТОВЪ [про себя]. А она право ничего!
ДАШЕНЬКА. Какъ ваше сердце чувствуетъ, Вадимъ Николаевичъ?
БАЛБАТОВЪ. Влюбленъ. Никакого сомнѣнія!
ДАШЕНЬКА [въ восторгѣ]. Влюблены? И я влюблена.
СЛЕТОВЪ. Все это такъ: и я влюбленъ и вы влюблены, но кромѣ того существуетъ…
ДАШЕНЬКА [прерываетъ]. Ничего не существуетъ, Вадимъ Николаичъ, кромѣ васъ — ничего!!
БАЛБАТОВЪ. Конечно! И что тутъ тратить слова! Подать шампанскаго и пить за здоровье жениха и невѣсты, [Идя въ глубину комнаты]. Константинъ Саввичъ, вели-ка…
СЛЕТОВЪ [схватываетъ его за руку. Тихо, съ досадой]. Да погодите, пожалуйста! Жениться — не романсъ спѣть. Это — пѣсенка на всю жизнь.
ДАШЕНЬКА [подбѣгая]. Дяденька, шампанскаго! Прикажите шампанскаго! [Отходить въ Слетову].
ЛАХТИНЪ [про себя]. Не спѣши, можетъ и разгородится! [Входящему]. Петръ Иванычъ! Мое вамъ почтеніе!
АСТАФЬЕВЪ [поживая руки]. Здравствуйте, Дарья Ильинишна… Никифоръ Прокофьичъ… Вадимъ Николаичъ. [Тихо]. Хорошо, батенька, что вы не уѣхали.
СЛЕТОВЪ. А что?
АСТАФЬЕВЪ [отводя его въ сторону]. Прочтите-ка! Телеграфируетъ сосѣдній исправникъ.
СЛЕТОВЪ [читаетъ]. «Если артистъ Слетовъ у васъ, задержите и обяжите подпиской о невыѣздѣ, впредь до врученія ему повѣстки отъ мирового судьи. Задолжалъ у насъ и удралъ»… [Смущенно[. Я полагаю, что телеграфъ что-нибудь перевралъ. Это часто бываетъ.
АСТАФЬЕВЪ [насмѣшливо]. Не думаю. Ясно изложено.
ДАШЕНЬКА [подходя]. О чемъ вы шепчетесь господа? что за бумага?
СЛЕТОВЪ. Пустая бумаженка! [Отходя, прячетъ ее въ карманъ. Про себя]. Вѣрно судьба! Не выкрутишься, чертъ возьми!
АСТАФЬЕВЪ. Вовсе не пустая, а документъ. Прошу возвратить!
ЛАХТИНЪ [про себя]. Подозрительно! [Подходя къ Астафьеву]. А позвольте полюбопытствовать, въ чемъ дѣло состоитъ?
БАЛБАТОВЪ. Да, любопытно!
АСТАФЬЕВЪ. А очень просто…
СЛЕТОВЪ [прерывая]. Позвольте, Петръ Иванычъ, позвольте! Стоитъ ли о пустякахъ говорить, когда рѣшается вопросъ всей моей жизни! [Беретъ Дашеньку за руку. Торжественно]. Петръ Иванычъ, поздравьте меня: я женюсь.
ДАШЕНЬКА [съ восторгомъ]. Ахъ!.. Душечка!! [Бросается къ нему на грудь].
- ↑ Дарья Ильинишна.