Принцесса Грёза (Ростан; Щепкина-Куперник)
| Принцесса Грёза |
| Оригинал: французский. — Перевод опубл.: 1896. Источник: Эдмон Ростан. Пьесы. Самара, «АВС», 1997. az.lib.ru |
Действующие лица
правитьМелисинда — восточная принцесса, графиня Триполийская.
Соризмонда — придворная дама принцессы.
Бертран д'Аламанон — рыцарь и трубадур Провансальский.
Жофруа Рюдель — принц Блейский, трубадур Аквинтанский.
Брат Трофимий — капеллан принца.
Эразм — врач принца.
Скарчафико — генуэзский купец.
Рыцарь Зеленых Лат — на службе у императора Мануила Комнена.
Женщина.
| Капитан корабля | моряки. | |
| Тробальдо — конопатчик | ||
| Франсуа-Ураган | ||
| Пегофа | ||
| Бруно | ||
| Бистань | ||
| Жоан — португалец | ||
| Мариас — из Эг-Морта | ||
| Кормчий | ||
| Юнга |
Николоз — слуга Скарчафико.
| Первый | пилигримы. | |
| Второй | ||
| Третий | ||
| Четвертый | ||
| Пятый |
Гребцы, музыканты, рабы, служанки и т. д. XII век.
Действие первое
правитьЯвление первое
правитьРаз... два... три... гоп!
Конец!
Еще один,
Которому не довелось доплыть
До Триполиса.
(снимая шапку)
Ну, прощай, товарищ!
Заря уж скоро. Небо розовеет.
(просыпаясь, потягиваясь)
Кто это был?
Андрью-головорез.
Проклятая горячка!.. Ну, однако,
Волна здесь поработала на славу.
А ветер?.. Снес булини.
Снес драйреп.
А мачта? Сломится сейчас. Не подпилить ли?
Вот я теперь поел бы, так поел.
Нигде ни крошки.
(вставая)
Ох, какая боль!..
Я на ногах едва могу держаться.
Да, встреться нам еще один корабль,
И больше драться будем мы не в силах.
Придется драться, так и будем драться.
Должны же мы доплыть до Триполиса.
Смерть всем, кто нам захочет помешать!
Когда ж достигнем сарацинских вод?
Теперь уж скоро. Все вот эта буря...
Эх, если б у меня была игла,
Которая показывает север,
И камень натирать ее...
(пожав плечами)
Вот чушь!
Нет, у иных такая есть игла.
Пойми ты: в камень влюблено железо.
Дотронешься ты камнем до иглы,
Она вся вздрогнет и укажет север.
Вот, очень просто.
Ха-ха-ха! — Глупец!
— Игла! Ха-ха! — Он просто нас морочит.
Бог с ней, с иглой... Плыви, скорлупка наша!
Погода проясняется, смотрите,
И бедствию пришел конец!
Вот как?
Ты думаешь?.. А голод?..
Да, а жажда?..
Чего-чего не претерпели мы!
Каких страданий!
Помоги нам, боже!
(появляясь верхом на рее)
Теперь нам не хватает одного:
Найти ее как смертный грех дурною!..
О нет! — Она прекрасна! — О, прекрасна! —
Она прекрасна!
Да, клянуся богом,
И нужно, чтоб она была прекрасна.
О да, сынок... Не только хороша...
За все, что мы из-за нее терпели.
Не то...
Она должна быть хороша.
Она красавица! — Она прекрасна!..
Я в этом убежден!
Недурно б было
Грести, чтобы чудовище увидеть.
(смеясь)
Га!.. Поднимая весла, о принцессе
Ты думаешь, марселец!
Беспрестанно!
А, будь спокоен: знаешь ли, принцессы
Всегда прекрасны!..
(пожимая плечами)
Как не надоест
Вам толковать все о принцессе этой?..
Мы все устали, но смотри, товарищ:
Мы говорим о ней — и забываем
И боль и голод... И почти довольны!..
Да вам и не покажут эту пташку.
Принц обещал нас всех к ней повести,
Когда нам бог доплыть туда поможет,
И ей сказать, что это мы его
Доставили в ее дворец прекрасный.
И думаешь, что с вами, с низкой чернью,
Принцесса пожелает говорить?
О, что ты, что ты! Мы ее увидим,
И это много уж! Недаром слава
Пошла везде по христианским землям
О ней одной...
И о ее глазах!
(оборачиваясь к нему)
И ты о них мечтаешь, а?
Еще бы!
Тсс! Капитан!
(вошел немного раньше и слушал их разговор)
Чтоб видеть их, нам нужно,
Во-первых, в Триполи еще добраться;
А во-вторых, чтоб добрый принц Рюдель
Остался жив...
А что? Ему все хуже?..
— Наш бедный принц!
Несчастье за несчастьем.
Смотрите, заперта его каюта.
С друзьями отдыхает он теперь.
Сочувственный шепот.
Вчера еще он вечером нам пел.
А как зовут вот это, из чего
Такие звуки достает он?..
(с видом знатока)
Лира.
А, лира! Как звучит она красиво!
Под эти песни слаще мне грести.
И бечеву тянуть гораздо легче.
Тсс!.. Тише вы!..
Сюда идет Трофимий.
Брат Трофимий в дырявой и заплатанной одежде, выходит из бака, взглядывает
на небо и, отойдя в глубину сцены, становится на колени.
Ну, этот не стесняет.
Славный малый!..
Таких-то добрых бог давай побольше.
Смотрите, уж на небе побледнели
Последние огни.
Сейчас рассвет.
Светает.
(на коленях)
Заступница несчастных моряков,
Звезда морей, о дева пресвятая!
Ты разгоняешь стаи облаков
Волнения и бури укрощая...
Мы под твою защиту отдались!
Пусть наконец, как лебедь величавый,
Войдет корабль наш в город Триполис
И имя Жофруа покроет славой.
Знай, дал обет наш добрый государь:
Когда желанной цели он достигнет,
В Тортозе он тогда над алтарем
Корабль тебе серебряный воздвигнет.
Пустое все. Эх, будь со мной игла...
Животное, уж ты молчал бы лучше.
И старина туда же выползает.
Ба! Медикус!
На розовой водице.
Явление второе
править(идя к Эразму)
Ну как больной, почтеннейший Эразмус?
Все хуже. Принц немного задремал.
Мессир Бертран при нем остался. Что же
(смотря на горизонт),
Почтеннейший Трофимий? Все туман?
Нет! Я-то, я-то, лучший врач Салерно,
Прошу сказать, что делаю я здесь,
Средь гибели, лицом к лицу со смертью?
Где кабинет ученый мой с камином,
Где кафедра, где докторское кресло,
Где книги и лечебники мои?
Вдобавок этот ветер, этот вихорь
Из мантии моей лохмотья сделал
И постепенно у меня расхитил
Все шапочки, все колпаки мои!
Но это воля принца Жофруа.
(прерывая его)
Чего ж он сам, зевака из зевак,
Поэт хваленый, этот риск затеял?
Когда к нему на службу я вступал,
К болезненному, доброму ребенку,
Я думал жить спокойно и разумно,
Лечить его на суше, не на море.
Пускай их черт на вертел всех посадит,
Пусть сжарит ад проклятых пилигримов
Антиохийских! Первые они,
Придя к нему в его спокойный замок,
В час ужина, за вкусною индейкой,
Ему напели в уши про нее,
Про Мелисинду сказочную эту.
С каким они усердьем неуместным
Хвалили дочь великого Раймунда
И Годиерны! Слушать — просто бред!
Чего-чего они не говорили:
"Цветок далекой Азии роскошный,
Звезда небес!" Чего они не пели!
Особенно один, с безумным взглядом...
Он, помню я, наговорил такого,
Что, встав из-за стола, наш милый принц,
Поэт, влюбленный в тень и шорох ветра,
Провозгласил ее своею дамой
И с той поры остался верен ей,
О ней мечтая, для нее рифмуя...
И так себя настроил за два года,
Что наконец, день за день угасая
И близкий свой предчувствуя конец,
Решил пуститься в путь за сине море
К неведомой своей "Принцессе Грезе",
Не в силах умереть, не увидав
Хотя на миг ее!..
Но, друг Эразмус...
Теперь ему зато морское дно
Гробницей будет!.. А его приятель,
Любезный сир Бертран д'Аламанон,
Когда Рюделя в голос все старались
Отговорить от гибельной затеи,
Он восхвалял один его любовь,
В стихах его безумье воспевал
И вместе с ним отправился в прогулку.
Да это дико!.. Это все нелепо!..
И вы могли вмешаться в это дело!
Понятней уж, что я здесь очутился,
Но вам прощенья нет. Вы допустили,
Чтоб Жофруа Рюдель, один из всех
Известных миру рыцарей и принцев,
Отправился к проклятым сарацинам
В поход — и не в крестовый! Стыд! Позор!
И, пилигрим любви, поет он с лютней,
Что цель его — совсем не гроб господень.
Кто знает цель, к которой нас господь
Предназначает свыше!
Стыд! Позор!
Из-за чего идем мы в Палестину?
А? Из-за пары женских глаз! Нелепость!!!
Поверьте... Богу это не противно.
Быть может, и угодно?!
Да.
Ого!
Ему угодно все, что бескорыстно,
Что б ни было: крестовые походы
Иль эта бескорыстная любовь.
И вы... и вы способны допустить
Сравнение любовных похождений
С походом крестоносцев на защиту
Святыни нашей?..
Не ее защиты
Господь желает. Верьте мне, Эразмус,
Что господу защита не нужна —
И если бы ему угодно было
Прогнать неверных от святыни нашей,
Один бы ангел сделать это мог
Одним ударом белоснежных крыльев.
Нет! На поход сзывая христиан,
Хотел он вызвать их из отупенья,
Хотел он дивной властью пробудить
Всех живших в гневе, гордости, пороках,
И темном себялюбии, и лени,
От мрака к свету души их призвать,
И заронить в сердца их огнь небесный,
И их послать с молитвою и пеньем,
Готовыми от вражьих стрел погибнуть
И умереть за истину — без страха.
Их научить хотел самозабвенью,
Которое для всех необходимо...
Так, значит, то, что совершает принц
Для неизвестной этой Мелисинды...
Даст только пользу для его души.
Когда он был беспечным себялюбцем,
Жил в праздности, в бездействии, в забвеньи,
Душа его застыла, умерла.
Теперь он любит, чувствует, страдает,
Его душа воскресла в нем теперь!
Пусть каждый совершает то, что в силах,
Но главное — чтоб сердце билось в нас...
Теперь ему пороки чужды стали,
И мелкие любовные интриги,
И мелочный разврат его двора.
Ужели это чувство не дороже?
Поверьте мне: великая любовь,
К кому б она в душе ни зародилась,
Работает всегда на пользу неба!..
Пусть будет так.
(понижая голос)
Послушайте еще.
Вот эти загорелые гребцы,
Все бывшие разбойники, пираты,
Они корабль свой отдали внаем,
Как это часто делают корсары
Для тех, кто отбывает на Восток;
Преступней их сердец закоренелых
Вам трудно б было прежде отыскать, —
Они взялись к далекой даме сердца
Доставить принца. Что ж теперь мы видим?
Когда с их капитаном договор
Подписывали мы, никто из них
И не слыхал про дивную принцессу,
Теперь они все влюблены в нее.
И вы, вы рады этому, Трофимий?
Довольно странно.
Я не рад — я счастлив!
Подумайте! Летит галера наша
Навстречу цели чистой, благородной,
Не за добычей!.. Все они мечтают
Взглянуть хоть раз на красоту принцессы.
И души озверевших дикарей
Склоняются пред силой красоты.
И им принцесса стала дамой сердца
Благодаря влюбленному поэту.
Они хотят, чтоб принц ее увидел,
Чтоб он взглянул в прекрасные глаза;
Его любви понравилась им тайна.
Ничтожные — к великому стремятся
И чувствуют, не мудрствуя лукаво,
Поэзию и красоту всем сердцем!
Да! благородное безумье принца,
Которого никто не оценил,
Им кажется понятным и прекрасным,
И духом нищие — они блаженны.
Поговорите с кормчим! Он смеется
Над этим сумасшествием.
А... Кормчий
Не так уж прост...
Да, наконец, скажите,
Что вам за дело до пиратов этих?
Большое! Верьте: проблеск идеала
Уж перевес в душе берет над злом!
В высокой, благородной цели вижу
Я цель еще светлей и благородней.
Кто в жизни раз хотя б узнал мечту,
Тому вернуться к пошлости уж трудно.
Поверьте мне, глубоко уважаю
Я их облагороженные души.
Удивлены вы? Да, я откровенно
Всегда готов за подвиги стоять.
А наш поход... Скажите, чем же он
Уступит хоть походу аргонавтов?
И лирика и эпос величавый
Нашли приют на этом корабле,
Что по волнам летит по воле ветра,
Под сладкий шепот лютни и стихов...
Его гребцы — суровые пираты,
Их предводитель — пламенный поэт.
Они стремятся к женщине прекрасной,
Далекой, странной, чистой, как мечта,
С одной надеждой: вовремя прибыть,
Чтоб перед смертью он ее увидел.
Как вы хотите, но порок страшнейший —
Бездействие и косность, друг Эразмус;
А добродетель...
Что же?
Вдохновенье!
Пусть будет так... Шутник!
Одно я вижу:
Его наверно отлучат от церкви.
(Эразму)
Проснулся принц.
Сейчас иду к нему.
Явление третье
править(к Пегофа, выпустившему весла)
Греби же, брат!
Три дня уже не ел я.
Нет больше сил!
(задыхаясь)
О, если бы воды!
(подходя к Бертрану и беря его за руку)
Ты сердцем чист, и преданность твоя
Больному принцу, милый сын, похвальна.
Недаром я в Провансе родился,
И с юных лет я трубадур недаром.
Пройдет герой — за ним пойду и я.
Смелей, друзья! Смелей! Мы близки к цели!
Я недоволен был своею жизнью,
Мне надоело подбирать слова,
Нанизывать на нитки их, как жемчуг,
И жить тщеславным и пустым софистом,
Жонглируя, как мячиком, стихами.
Теперь я хоть на что-нибудь гожусь.
Твои заботы о несчастном принце
И храбрость пылкая твоя достойны
Великой похвалы!
Ведь я поэт,
Я вижу в этом подвиге поэму
И увлекаюсь красотой его!..
Не уменьшай достоинства свои;
Пусть ты поэт — ты, как герой, отважен.
Святой отец, смущен я вашей речью.
Я похвалы такой не заслужил.
Да, правда, я на подвиги способен,
Но только под минутным впечатленьем.
Я сам отчасти легкости боюсь,
С которой кинул родину и близких,
Чтобы пойти за принцем в путь опасный.
Другие, может быть, хоть не решатся
На доброе с подобной быстротой,
Но медленней на зло способны будут.
Пускай же вас не слишком восхищают
Мои поступки: я поэт — и только.
(падая, капитану, который силится его поднять)
Нет больше сил! Я не могу, о боже!
(Бертрану)
Мессир! Вы только можете придать
Им мужество рассказами своими.
Моряки тащатся к Бертрану.
Мессир Бертран, я голоден безумно.
Ты расскажи скорее нам, мессир,
Про золотые волосы принцессы!
Меня томит мучительная жажда.
Мессир Бертран, о, расскажи еще
Нам про ее глубокие глаза!..
Ты столько раз в минуты злой тоски
Нам говорил про дивную принцессу.
(беря арфу)
Итак, опять, мои друзья,
В час непогодный, в час туманный,
Начну рассказ свой пылкий я
Вам о красавице желанной.
Ее кудрей волнистых цвет
Как будто нити золотые;
Лучи играют голубые
В ее очах, как лунный свет.
В ней кротость тихая святыни,
Мадонны нежной чистота
С красой языческой богини
Так упоительно слита.
В ней то веселия порывы,
То нега странной тишины;
При ней все женщины ревнивы
И все мужчины неверны.
Она смеется — вянут розы,
Поет — смолкают соловьи.
Когда она роняет слезы,
Ручья завидуют струи.
Так Мелисинда, цвет весенний,
Созданье лучшее творца,
Живет средь лучших украшений
Большого светлого дворца.
Такою, если пилигримы
Не лгали в дивной песне нам,
Священной радостью палимы,
Такой ее увидим там!..
Как говорит он!.. Хоть не все понятно,
Но видно, что она прекрасна, правда?
О! Мне уж легче!
Все принимаются за дело.
Эй, греби смелей!
Так вы совсем сведете их с ума.
К чему ведут на кораблях поэты!
Рюдель и я — мы сводим их с ума?
Да только мы и придаем им силы!
В час страшных бурь, ничем не отразимых,
На корабле нужней поэт, чем кормчий.
(с насмешкой глядя на кормчего)
Особенно такой сморчок, как этот!
Когда ж, когда рассеется туман?
Вот подождем восхода.
(указывая на кормчего)
Он взбешен!
О, если б у меня была игла!..
Да ну тебя с твоей наукой к черту!
Ну, если б ты и знал, где юг, где север,
Скажи на милость, ведь твоя игла
Скучать бы нам в пути не помешала?
И голод не заставила б забыть?
И не могла б залить томящей жажды?!
Не заглушила бы она тоски
По родине далекой и любимой?!
Нам показать могла б игла твоя,
Как наяву, всю роскошь и богатство
Страны, куда теперь мы держим путь?
И о принцессе нам бы рассказала?
Принц Жофруа!
(слабым голосом)
Чем ближе подвигаемся мы к цели,
Тем ближе смерть я чувствую, Бертран!
Явление четвертое
правитьПривет тебе, рождающийся день!
Ужель и ты не сократишь мне срока?
Когда тебя ночная сменит тень,
Увижу ли жемчужину Востока?
О, Франции родной моей цветок,
Грядущая царица Византии,
Нас разделяют водные стихии,
И от тебя я все еще далек.
Когда же мы, восторгом светлым полны,
Твой Триполис увидим вдалеке,
Где плещутся на золотом песке
Прозрачные серебряные волны?
К тебе одной мечты мои летят,
О дивная принцесса Триполиса,
В чьем имени сокрыл свой аромат
Цветок полей, душистая мелисса!
Ужель умру, и мне не принесет
С собой надежды ветерок прибрежный,
И мне твой взгляд пред смертью не блеснет,
О Мелисинда, о мой ангел нежный!..
Я говорю вам, подождите только,
Чтоб утренний рассеялся туман!
Ее увидеть перед смертью мне,
Чтоб видел я и там ее во сне!..
О, вы ее увидите!
Спасибо!
Твой голос мне надежду возвращает.
Но что со мной? Сегодня в первый раз
Отчаянье меня не покидает.
Владычица души, моя принцесса!
— Гребите же! Мои слабеют силы!..
О, вы ее увидите!
Спасибо.
Бистань... Тробальдо... Мариас... Жоан...
Ты, Пегофа... Ты, Люк... Вам всем спасибо!
Э, полноте! Не вам благодарить!
Мы все гордимся плаванием этим!
О да, гордимся!
Это славный подвиг!
Да! Правда! Правда! Ваш корабль несет
Не Цезаря с богатствами его,
А принца Жофруа с его любовью!
(приближаясь)
Надейтесь, сын мой!
(слабо улыбаясь)
Добрый мой отец!...
(Увидя Эразма).
Без вашей черной шапочки, Эразмус,
И без ученой мантии у вас
Совсем уж не такой ученый вид...
Но, монсеньер...
(протягивая ему руку)
Ну, не сердитесь, доктор.
А ты, мой друг, мой брат и больше брат,
Чем если бы ты был мне им по крови,
Приблизься... Так... О благородный друг,
Ты, ты один последовал за мною!
Ты, ты один поддерживал меня!
Ах, я умру вдали родного края!
О, не жалей...
(живо)
Нет, нет, я не жалею
Ни замка, ни родных моих, ни милой
Зеленой Аквитании полей!
Умру, любя мою принцессу Грезу!
Она причина всех несчастий наших,
Она!..
А я ее благословляю.
Люблю я бесконечные мечты,
Несбыточные грезы и надежды.
Завидовать готов судьбе Икара,
Который к небесам своим любимым
Задумал путь без страха проложить,
И если я, как он, паду, то все ж
И я, как он, любить не перестану
Прекрасную далекую причину
Моей прекрасной и блаженной смерти!
Такой любви не понимаю я.
Возможно ли любить, чего не знаешь?..
О да, возможно! Только, если сердце
Возвышенно, оно любить не в силах
Того, что знает слишком хорошо!
Ужель напрасно страннический посох
Я в руки взял?.. Ужель напрасно я
Пустился в путь далекий и опасный?
Но если смерть уже близка моя
И видеть мне не суждено прекрасной,
Пускай умру я с песней на устах,
Ее красу с любовью воспевая;
Пускай в моих слабеющих перстах
Звучит о ней лишь арфа золотая!..
Но что со мной?.. Я не решаюсь... медлю...
В последний раз о ней теперь пою,
В последний раз теперь я посвящаю
Моей любви безумной песнь мою.
Стихи любви, что первые когда-то
Я посвятил любимой мною свято,
Последними вы будете теперь!
Любовь — это сон упоительный,
Свет жизни, источник живительный.
В ней муки, восторг, в ней весна;
Блаженства и горя полна,
И слезы
И грезы
Так дивно дарит нам она.
Но чужды мне девы прекрасные,
Объятья безумные, властные,
И шелковых кос аромат,
И очи, что жгут и томят,
И лепет,
И трепет,
И уст упоительный яд.
Люблю я любовью безбрежною,
Нежною,
Как смерть безнадежною;
Люблю мою грезу прекрасную,
Принцессу мою светлоокую,
Мечту дорогую, неясную,
Далекую.
Из царства видений слетая,
Лазурным огнем залитая,
Нисходит на землю она,
Вся сказочной тайны полна,
И слезы
И грезы
Так дивно дарит мне она.
Люблю — и ответа не жду я,
Люблю — и не жду поцелуя.
Ведь в жизни одна красота —
Мечта, дорогая мечта;
И сладкой
Загадкой
Теперь моя жизнь объята.
Люблю я любовью безбрежною,
Нежною,
Как смерть безнадежною;
Люблю мою грезу прекрасную,
Принцессу мою светлоокую,
Мечту дорогую, неясную,
Далекую!..
Увы! Не в силах больше я! Увы!..
Дрожит рука, слабеющие пальцы
Уж не находят струн на звонкой арфе...
И слезы душат горло... Мелисинда!..
Увы, замолкну я и, может быть,
Уж навсегда!.. Надежды больше нет!
Голос
Земля!!!
Mapиас
Смотрите, да! Земля!
Земля!
Дружней грести! Бог сжалился над нами!
Туман ее скрывал от наших глаз!
Желанный берег!
Цепь лиловых гор!..
Вон Триполис!
(бегая как помешанный)
Спокойствие!
Дружней!
Я вижу пальмы!
Птицы!
Тише! Тише!
Вот гальционы!
Посмотри вперед:
Песчаный берег, словно шкура льва!..
Да, Триполис! Расчет мой верен был.
Вот стены белых зданий... Вот кусты.
О, слава кормчему!
Смотри, как город
Пылает весь под восходящим солнцем!
Взгляни, какая розовая птица!
Фламинго!
Да!
Обнимемся, друзья!
Давайте петь!
Несчастье миновало!
Земля!
Земля!
Порт!
Триполис!..
Принцесса!
Теперь скорей бросайте, детки, якорь!..
Он умирает! Мы должны причалить.
О нет, мессир, теперь толчок малейший
Об риф иль камень гибелью грозит
Скорлупке нашей; здесь мы бросим якорь,
А с берега фелуки подойдут.
(Эразму, наклонившемуся над принцем)
Глаза его закрыты... Что, не лучше?
Немного лучше; все же очень худо.
(в отчаянии)
Так медлить дольше нам нельзя!..
Как громко
Ты говоришь; вот я и услыхал.
Я знаю сам, что смерть моя близка,
Так на берег скорей меня везите.
Иначе я умру, как Моисей,
Глаза свои с тоскою устремляя
На этот край обетованный мой.
(тихо, Эразму)
Но переезд он вынесет?
(тихо)
О нет!
Немыслимо и думать о движеньи.
Хочу, хочу скорее к Мелисинде!..
(подавая ему склянку)
Сначала надо победить опасность;
Извольте это выпить, а потом
Вы отдохнете, — а затем посмотрим.
О мой Бертран, послушай, умоляю,
Скорей меня, скорей возьми туда.
На смерть я осужден; не все ль равно,
Умру я часом раньше или позже?
Ведь я мужчина, наконец, и прямо
Сумею смерти посмотреть в глаза.
Скажи мне, врач, ужель умру я прежде,
Чем на берег меня перевезут?
Да, государь.
Бертран! Бертран! Спаси!
Но если вы останетесь спокойно,
Не говоря, не двигаясь, вот здесь, —
Здоровье к вам вернется, государь,
И вы тогда увидите принцессу.
Нет! Нет! Врачи всегда ведь лгут. Не верю.
Бертран, Бертран, ее хочу я видеть!
(твердо)
Мой добрый принц! Ее увидишь ты!
Но как?
Клянусь, ее увидишь ты:
Я сам поеду к ней, я умолю ее
И приведу сюда ее к тебе.
Бертран!
Она не может быть бесчеловечной.
Ее увидишь до заката дня.
Будь терпелив, спокойно жди меня;
Я все скажу ей за тебя.
Бертран!..
Я расскажу ей о твоей любви,
Я расскажу ей о твоих страданьях;
Она узнает, что поэт и принц,
Сын Франции, страны ее родимой,
Ей поклялся заочно в вечной страсти
И, чтоб ее увидеть, перенес
И бури, и сражения, и голод;
Стремился к ней, как странник в Палестину,
И вот приехал, и лежит больной...
И думаешь...
Что? Что она приедет?
Не думаю: уверен в этом я.
Скорей челнок мне, лодку, что-нибудь!
А, лодка!.. Так!.. Посмотрим, что она
Ответит мне... Скорей давайте весла!
Я сам гребу. Недолог переезд!
Ну, будь умен и знай: до первых звезд
Я привезу тебе твою принцессу.
О мой Бертран, ты хочешь это сделать?
И сделаю! Принцесса будет здесь,
Захочет, не захочет — все равно.
Тебя и не допустят к ней! Смотри,
В каком ты виде! Стража во дворце
Подумает...
А! Правда!..
Ты скорее
Кидай мне в лодку, живо, мой сундук
С доспехами!
Постой. Еще шкатулку.
Бертран, здесь драгоценности мои,
Мои запястья, цепи, ожерелья,
И пояса, и шпоры золотые...
Бертран! Посол влюбленного поэта
Не ниже, чем посланник короля.
Роскошнее оденься, мой Бертран.
Проводника возьмите; говорят,
От гавани дворец ее далеко.
У первого попавшегося дома
Спросите вы кого-нибудь; хозяин
Даст, где одеться, и проводит вас.
Скажи ей, чтоб не медлила она,
Что умираю я... Скажи ей это!..
Мой добрый принц, вам вредно говорить.
Молчу, молчу... Послушай...
Замолчи же!
Бертран, ее ты должен умолить,
Растрогать должен! Будь красноречив,
Придумай... Нет, скажи всю правду лучше:
Скажи, что обожаю я ее,
Что за нее теперь я умираю,
Что я всю жизнь на то лишь посвящал,
Чтоб воспевать красу ее и прелесть;
И что умру счастливее царя,
Когда за жизнь, что отдал ей, она
Подарит мне одну минуту счастья.
Я все скажу, не говори же больше.
Молчу, молчу... Но не могу не думать!
Не говори ей этого сейчас же;
Ты подготовь ее... Молчу, молчу!
А чтобы подготовить... если б ты
Сказал мои стихи ей... эти... знаешь,
Что говорил сейчас я. Да, конечно,
Она из них всего скорей поймет
Мою любовь...
Да полно, успокойся.
Скажу стихи.
Ты хорошо их скажешь?
(с напускной веселостью)
О, ни одной строфы не позабуду,
Нежней как можно буду говорить.
Обнимемся... В последний раз, быть может.
До возвращенья твоего, мой сын,
Не встану я с колен.
(тихо, Бертрану)
Еще он может
Два дня прожить; а может умереть
И вечером, и через два часа...
(так же)
А в случае, мессир, кончины принца,
Поднимем черный "волчий" парус мы!..
Нам служит этот парус по ночам,
Когда опасен белый для пиратов.
(провожая Бертрана)
О, убеждай ее, мой милый сын,
Настойчиво и твердо умоляй...
Да, если черный парус не увижу!
Подвиньте ближе вы мои носилки.
Я знаю, что она приедет!
Голос Бертрана
Да!
Я в том ручаюсь! До свиданья, друг мой!
Не говори! Молчи — и жди меня.
Да! Он ее наверно привезет.
Как хорошо сегодняшнее утро!
Челнок скользит по тихой глади вод
С отливом розоватым перламутра.
О, если уж Бертран мне обещал!..
Она приедет!
Мы ее увидим!
На корабле!
Так близко, здесь, у нас!..
Надейся... друг... увидишь ты принцессу!..
Он уж далеко... Как спокойны воды!
Как тихо все! Плеск весел равномерный
Почти не слышен... Я останусь здесь.
Здесь должен я все время оставаться.
Теперь молчу. Молчу. Смотрю и жду!
Действие второе
правитьЯвление первое
правитьКак долго не идет, однако, дама,
Что встретила нас здесь!
Так тихо все,
Что под ногою слышен легкий треск,
Когда случайно лилию раздавишь!
Тсс... слушайте! Нет, только шум фонтана.
Я хорошенько уж не знаю, где мы.
Считал ты, сколько зал прошли мы?
Семь.
Чудесные мозаики там были!
А в клетках — видел? Золотые птицы!
Ковры какие! Шитые подушки!
А ты заметил мрачного колосса?
Который в лица всем нам заглянул?
Еще бы!
Тсс... Молчите! Это Рыцарь
Зеленых Лат, авантюрист опасный.
В это время по галерее проходит очень высокий Рыцарь
Зеленых Лат.
(первому, тихо толкнув его локтем)
Молчи! Он здесь!
(тихо, смотря украдкой на Рыцаря)
Весь в изумрудах шлем!
А что за изумруд на рукоятке!
Рыцарь исчезает.
(вздрогнув)
Он бродит точно призрак! Просто страшно!
(продолжая рассказ)
Он интриган могучий и жестокий;
Здесь служит представителем Комнена,
Супруга нареченного принцессы.
Так, значит, император Мануил
Ее жених?
Да, и ревнивый очень;
Страшится гордый кесарь Византии,
Чтоб у него не отняли тайком
Любовь его прекрасной Мелисинды:
Он знает, что ему дано согласье
Благодаря политике — не сердцу,
И этот Рыцарь бдительным надзором
И днем и ночью все следит за ней,
И воспрещает доступ во дворец
Всем юношам и мужам молодым,
За исключеньем...
Как же?.. Я ведь молод?
За исключеньем самых некрасивых.
На вид он страшной силой одарен!
Ужаснейшей.
Никто не в состояньи
Поднять его секиры.
Черт возьми!
Так, значит, этот юноша прекрасный,
На пристани просивший генуэзцев
К принцессе проводить его, рискует...
И очень!
Как безумный, он клялся,
Что даже Вельзевул не помешал бы
Ему достигнуть цели. И готов
Я биться об заклад — он сдержит слово.
Подслушивал!
Пошел распорядиться,
Чтоб помешать проникнуть незнакомцу.
(второму)
Глупец! Ты слишком был неосторожен!
Э, полноте! Начальник генуэзцев
Недаром уж в свой дом его повел.
Скарчафико — хитрейшая лисица —
Опасность от него предотвратит.
Не без причин желают генуэзцы
Другого кандидата ей в супруги
И Комнена боятся как огня.
Сюда идут! Молчите! Слышу я
Аккорды лютни и виолы сладкой.
Явление второе
править(появляясь на лестнице перед закрытой золотой дверью)
Друзья мои, сказала я принцессе,
Что все, из Антиохии иль Тира
Прибывшие сюда, — хотите вы
Перед отъездом на нее взглянуть.
Да, чтобы в наших странствиях тяжелых
Нас ободрял ее прекрасный образ.
Принцесса к вашей просьбе благосклонна.
Теперь обедню слушает она...
Сейчас она появится.
Принцесса!..
Она идет!
О, как в ней дышит все
Нежданной красотой и обаяньем!
Вся в жемчугах и лилиях она.
Да, нас молва, друзья, не обманула:
Она затмила перлы и цветы!
О да! Такою некогда Елена
Предстала старцам у ворот Троянских.
(наверху лестницы)
Счастливые! Заутра в путь обратный
По глади вод, по глади необъятной
Корабль ваш быстро свой направит бег.
Дни пролетят, и, розами богатый
В тумане вам чертою синеватой
Покажется Прованса дальний брег,
И Франции блеснет вам небо вскоре...
О, если б мне, как птице, два крыла!..
О, если бы за вами я могла
Лететь туда, за голубое море!..
Заброшена судьбою на Восток,
Здесь дни свои безрадостно влачу я.
На чуждой почве выросший цветок
Невольно вянет и грустит, тоскуя.
Так, вдалеке страны своей родной,
Цвету и я... но цвет не долог мой!..
Как подобает христианам, вы
Уже сорвали пальмовые ветви.
Хотите к ним по лилии прибавить?
Пусть будут вам они воспоминаньем
О дочери родной для вас страны,
Заброшенной судьбою на чужбину.
О дивная, напомнит пальма нам
О наших утомительных скитаньях;
А лилии нам будут говорить
О красоте твоей, что нам мелькнула
Прекраснейшим оазисом в пустыне.
Как бедствия суровые трофеи,
Мы ветви пальмы свято сохраним;
А лилии, подарок чудной феи,
Сочтем богатством лучшим мы своим.
Прощай, принцесса, дивная принцесса,
Ты — лилия изящной красотой!
Прощай, принцесса, дивная принцесса,
Ты — лилия небесной чистотой!
Счастливый путь!
(под окном)
Прости! Прости!
Прощайте!
Явление третье
править(целуя руку Мелисинды)
О, как светла и как великодушна!
Из уст моей божественной принцессы
Потоки доброты лились сегодня.
Ты знаешь, я добра от скуки только.
О, эта тяжесть царственной порфиры,
Она меня и душит и гнетет.
Рубины, перлы, яхонты, сапфиры,
Меня измучил ваш холодный гнет!
Влачу тебя, как тягостную ношу,
Ты мне эмблема тяжести иной.
Той тяжести я никогда не сброшу!
Увы! Ее не сброшу я с тобой.
Прочь это все! Возьми и мой венец —
Он голову мне жжет. Ему в замену
Другой венок, прекрасней, я надену!..
О лилии, цветы из серебра,
На вас еще блестит роса ночная!
Да... Знаешь ты отлично, дорогая,
Что я от скуки только и добра.
Но, впрочем, нет, я лгать тебе не стану.
Причиною того не только скука,
Что пилигримам Франции далекой
Я раздаю улыбки и цветы.
Я с ними так добра с корыстной целью.
Чего же ждете вы от пилигримов,
Что могут дать они принцессе?
Песни!
Подумай: песне одного из них
Обязана любовью принца я!..
Благодаря одной лишь этой песне
В нем загорелась дивная любовь,
Молва о ней по всей земле несется.
При этой мысли жарко сердце бьется:
Меня он любит! Я уж не одна!..
Его любовь, как воздух, мне нужна.
Пойми, как в скуке жизни повседневной
Отрадно мне почувствовать себя
Мечтой поэта, сказочной царевной,
Которой песни он поет, любя.
Пойми, пойми, что эти пилигримы,
Моим приветом царственным даримы,
Во Францию воротятся опять
И станут песни обо мне слагать,
И воспевать блеск моего наряда,
Звук голоса и выраженье взгляда.
И это все услышит принц Рюдель?
Да! У меня, не скрою, эта цель.
Так я могу из своего изгнанья
На все его безумные признанья
Хоть чем-нибудь ответить иногда,
Так мы душою более с ним близки.
Клянусь душой, не принесет вреда
Подобный способ тайной переписки!..
А я хочу, чтоб в чувстве он своем
По-прежнему не знал границ и меры.
Вот для чего мой ласковый прием!..
Я не хочу, пойми, разрушить в нем
В легенду о его принцессе веры,
О красоте, о доброте моей,
О том, что я на свете всех милей!
Да, я могла бы полюбить его,
Но только, если б я его узнала.
Да не его люблю я, Соризмонда!
Люблю я в нем, пойми, его любовь!
Люблю я душу пылкую его,
Люблю...
Не понимаю! Ну, а если
Посредством чудодейственного перстня
Или каких-нибудь волшебных чар
Могли б его отсюда вы увидеть?
Ты хочешь слишком ясных ощущений...
А вы, принцесса, слишком уж неясных,
Ах, отчего среди колец бессчетных
У вас такого нету перстенька!
Но вижу я, что с вас вполне довольно
Одной мечты, одной туманной сказки.
Да, я люблю в моих садах обширных,
Бледнеющих под лунными лучами,
Украдкой слушать тихий шум ветвей.
Когда на водах голубых и мирных
Моя галера заблестит огнями,
Люблю сидеть, задумавшись, я в ней.
Летят ко мне грез дивных вереницы
Под шепот струн, то грустный, то влюбленный,
И плавно льется музыка стиха.
Потом одна в стенах моей темницы
Я остаюсь, с тревогой затаенной;
Отрадная печаль моя тиха.
Брожу я здесь, вдыхая ароматы
Прекрасных лилий с этих плит холодных,
Душа полна каких-то странных дум,
И чувства все истомою объяты,
И дремлет ум под этот вечный шум,
Под вечный шум фонтанов многоводных.
Да, нам здесь не хватает звонких шпор,
Блестящих лат и шлемов золотых,
И рыцарей красивых, молодых.
Но ваш свирепый страж их не впускает.
Не смейтесь! Право, пусть он отрицает,
Но Мануилом к вам приставлен он,
Как к сказочной красавице дракон.
С тех пор как здесь он, уж никто не смеет
Стучаться в двери вашего дворца.
Мой друг, ты подозрительна ужасно.
Поверьте мне! Ревнив ваш византиец.
(пожимая плечами)
Комнен ревнив? Поверь мне, что ему
Подобный труд покажется излишним.
(садясь у ее ног на подушку)
И вы решили выйти за него?..
Так что же? Муж — ведь это не любовник.
Но он вам скучен, надоел...
По-царски.
Вас и понять не может этот турок.
А, Соризмонда!.. Это мне и нужно!..
Кто может лучше Мануила мне
Возможность дать принадлежать всецело
Избраннику души моей Рюделю?
А если бы когда-нибудь другой,
Избранник не одной души, принцесса,
Решился вами смело овладеть?
Нет! Охранит меня мой друг незримый.
Не ангел, но возлюбленный — хранитель!
Всегда, везде незримо он со мной.
Когда иду я вечером вдоль моря,
Я чувствую, как на крылах мечты.
Летят ко мне, летят его признанья,
Так чувствую, что тихо говорю
Морскому ветерку: "Благодарю!"...
За что же вы благодарите принца?
За все, за все его благодарю я!
Ему я всем обязана, да, всем:
Моими непонятными мечтами,
Желаниями сердца моего,
Неизъяснимым трепетом порою
И сладкими слезами на глазах,
Всем, что меня пугливо окружает
Легендой благородной чистоты,
И гордостью невольною моею,
И к сумеркам таинственным любовью,
И белизной одежд моих воздушных,
И, наконец, всей, всей моей душой!
(покачивая головой)
А стоит благодарности все это?
Я вам признаюсь: иногда мне жалко,
Что вы узнали о его любви.
Мне тоже... иногда (Вставая.)
Ах, слишком ярки
Лучи; сегодня в воздухе, гроза,
Я задыхаюсь!..
Нет! оставь цветы!..
Уж эти мне принадлежат по праву.
У вас, принцесса, слишком много лилий.
Да, это правда, лилии прекрасны,
Горды, чисты... Но лилии опасны.
Да, милая, права, быть может, ты:
Коварные и странные цветы.
Они чисты, как скипетр серафима,
Как светлый жезл меж ангельских перстов,
Но эта сила запаха цветов
Неуловима и непостижима.
Да, ты права! Коварные цветы!
Прикосновенье этой чистоты
Опасные вселяет в души грезы;
И, может быть, вернее красота
И безопасней свежие уста
Смеющейся на солнце алой розы.
Ах, этот странный, властный аромат
В цветке таком воздушном и непрочном!..
О лилии! О чем они молчат?
Таинственность их кажется порочной.
Однако прочь отгоним это все
И будем жить. Найдем себе забаву!..
Послала я за нашим генуэзцем,
Да, да! Я жду Скарчафико к себе.
Найду я развлеченье в редких тканях,
В красивых драгоценностях старинных.
Ведь можно скучный долгий день убить
За выбором невиданных узоров
Или оттенков бледных, нежных шелка.
Принцесса, этот хитрый генуэзец
Вам доставляет разные игрушки,
А вы, в свои погружены мечтанья,
Его игры и видеть не хотите.
Недаром весь купеческий квартал
Страшится брака вашего с Комненом;
Им грустно всем недаром потерять
Свою по-детски щедрую принцессу,
Влюбленную в стихи и красоту!..
(входя)
Принцесса, вас желает видеть Рыцарь
Зеленых Лат; он разрешенья ждет
Войти сюда...
(пожав плечами)
Ну что ж, пускай войдет.
Явление четвертое
править(видимо, встревоженный, часто взглядывая то в окно, то в галерею)
Простите мне, прекрасная принцесса,
Что я немного запоздал явиться
И выслушать все ваши приказанья.
Храни вас бог!
(с улыбкой)
Не вы ль меня храните!
Я? О принцесса!
Знаю! Вы всегда
От этого упорно отрекались.
Вы ждете приказаний. Хорошо.
Быть может, я проедусь по заливу.
Прекрасно!..
На галере есть цветы
И музыканты?
(любезно)
Как всегда, принцесса!
(вставая)
Так что же? Едем!
Принеси скорее
Мой шарф сюда!
(с живостью)
Нет, не сейчас, принцесса!
Я, право, крайне этим опечален,
Но надо вам прогулку отложить.
Что это значит?
Ненадолго, впрочем.
До вечера.
Так, значит, это правда?
Увы! Я только данник и слуга
Великого Комнена и ему
В повиновенье клятвою обязан.
Сегодня я надзор удвоить должен.
Но почему?
Простите мне, принцесса,
Я должен был расставить у ворот
Дворца моих людей вооруженных;
А здесь... да, у последней этой двери
Я сам останусь!
Значит, я в плену?
(у окна)
О небеса! Повсюду у дверей
С оружием рабы...
Но где же свита?
Все заперты на несколько часов.
Да, наконец, раз я стою на страже,
Вам невозможно было б передать
Отсюда никакого повеленья.
Прекрасно! Так! Теперь я заперта!
А, Соризмонда? Это презабавно!
У нас романы, милая моя...
Но что же происходит, наконец?
Простите мне, но я молчать обязан.
Я позабыл: здесь этот генуэзец,
Презренный ростовщик, торгаш по духу,
Синьор...
Скарчафико!
Ему могу
Дозволить я войти. Быть может, вам
Его товары рассмотреть угодно?
А, вот как! Рыцарь милостив настолько,
Что не лишает радости меня
Любезного Скарчафико принять?..
Вы примете его при мне, принцесса.
Ах, вот что значит, милая принцесса,
Императрицей Византии стать!
Но что случилось?..
Явление пятое
править(хитрый, живой, говорит быстро, не
теряя ни минуты Рыцаря из виду)
С каждым днем прекрасней!
Похитила улыбку у амуров!
Раскрой товары живо, Николоз!
У нас есть вещи редкие, принцесса!
Богаче с каждым днем?
Помилуй бог!
Беднее мыши.
Полно, старый грешник.
Богат, богат, как все вы, генуэзцы!
Вы не с крестом идете в Палестину,
А с золотым цехином на груди.
Фу, стыд! Обогащаться на крестовых
Походах...
Славу мы уступим франкам.
А золото оставите себе?
Какое там! Дела идут все хуже,
И сам святой Георгий, наш патрон,
Не слушает молитв смиренных наших.
Все пошлины, принцесса, душат нас!
И мельницы и лесопильни наши
Упразднены. Не знаем, что и делать.
Вы нам их возвратите, а?
Посмотрим.
(показывая товары, развертывая ковры, встряхивая их)
Вот полные меха эссенций тонких...
Ковер персидский. Посмотрите: роскошь!
Вот город Аскалон, чтоб поощрить
Торговлю эту, нашим генуэзцам
Дает сто золотых червонцев в год.
Недурно, а? В богатом Триполисе
Не грех бы это вам ввести!
Увидим.
(вынимая ларец)
Ларец; взгляните на работу!
Вижу.
(на коленях перед ней, показывая товары)
Изделья златотканые Муссуля.
Резные безделушки из слоновой
Эфиопийской кости. Что за тонкость!
Вот мирра из Аравии счастливой,
Вот драгоценный индостанский жемчуг...
Тсс! Слушайте, что буду говорить я!
Брокат роскошных матовых тонов...
Я видел здесь...
Какие переливы!
Так и блестят!
Красавца молодого.
(в сторону)
Я понимаю.
(громко)
Склянки ароматов...
Ему сюда войти мешают.
Амбра.
Понюхать удостойте: чудный запах.
Он хочет с вами говорить о чем-то.
Атлас из Тира, затканный цветами.
(тихо)
Кто он?
Не знаю. Кажется, поэт.
(вскрикивает и немедленно заглушает крик)
Ах! Боже мой! Пунцовый этот шелк.
Восторг для глаз!
(тихо)
Но разве невозможно
Помочь ему войти сюда?
(тихо)
О нет!
(громко)
Египетское полотно... Как мягко,
Как тонко, нежно!
(тихо)
Он откуда?
(тихо)
Из Франции. Он только что причалил.
Как греческий пастух, красив и строен,
А горд, как принц!.. Что этот мрачный призрак,
Навеки здесь прирос? Как это сделать?
Вот пряности из Кисса-бен-Омиры...
(тихо)
Он недвижим, как сказочный дракон!
(громко)
Вот несравненный фимиам, он мне
От короля достался аксумитов.
Он мне сказал, что случай страшно важный,
Что для того, чтобы увидеть вас,
Один пойдет он биться против ста.
(тихо)
Так что же будет?
(тихо)
Если ж на его
Призыв, звук рога, не придет никто,
То он пойдет на приступ.
Вот арабский
Бальзам, ни с чем по силе не сравнимый,
Одною каплей остановит кровь.
И, наконец, из милого Прованса,
Вот, для забавы острым вашим зубкам,
Лесные золотистые орехи.
Отлично. Ты оставишь это здесь,
Я все беру. Теперь ступай. Иди же!
Мне кажется, что он все ближе, ближе!
(складывая материи)
Я скоро получу роскошный выбор
Брокатов, аксамитов...
Ухожу.
А пошлины вы упраздните?..
Да.
(тихо)
Я ослеплен был: строен, как Парис!
Пособье нам назначите вы?
Да!
(про себя)
Эге! Чутье меня не обмануло!
Теперь, Комнен, посмотрим, чья возьмет!
Итак, я буду помнить: сто червонцев
Годичного кредита?.. Ухожу.
Явление шестое
правитьМелисинда, Соризмонда.
(Соризмонде)
Ты все слыхала?
Соризмонда утвердительно кивает.
Юноша! Поэт!
Принцесса, вы взволнованы?
Нисколько!
(лукаво)
Вам больше уж не скучно!
Почему?
Не говори ты пустяков.
Звук рога!
(у окна)
Да! Это он!
(лежа, равнодушно)
Не все ли мне равно!
Как он хорош!
(пожимая плечами)
Ты видишь так далеко?
Я вижу. Он трубит. Ему навстречу
Выходят стражи. Он у первой двери!
Не все ли мне равно?
Ну, что же он
Там делает, у этой первой двери?
Рабы его остановили!
Бедный!
Идет назад?
Сражается!
(опираясь на локоть)
Неправда!
Он опрокинул их! О пресвятая!
Он у второй преграды! Как он бьется!
(поднимаясь)
Неправда.
О, какой порыв прекрасный!..
Вы слышите? Опять он в рог трубит.
(встает)
Да... Как Роланд!..
О, верно, он пробьется!
(стоит за ней у окна)
Идет сюда?..
Упал он!..
Нет, встает!
Его копье на части разлетелось!
Он меч схватил! Ах! Боже мой!
(Отшатывается).
Что с вами?
Его глаза! Я встретила их взгляд!
Он посмотрел и увидал меня!
Тем лучше! Вы ему, как на турнире,
Рукав одежды вашей белой бросьте.
(выпрямляясь во весь рост, отрывает рукав).
Сражайтесь с ними смело, о мессир,
Вот вам рукав моей одежды белой,
Перемените цвет его скорей!
Смелее защищайте вашу кровь,
Их кровь без страха проливайте, рыцарь,
И эту белоснежную парчу,
О рыцарь мой, назад верните мне
Не иначе, как пурпурной!
Клянусь!
Он во дворец проник.
Замолкло все...
Что он хотел сказать мне?
(указывая на галерею).
О, смотрите!
Прекрасно.
(Берет со стены секиру и со спокойной вежливостью
говорит принцессе.)
Вы позволите, принцесса,
Дверь эту на минуту запереть?
Что будет там? Ах, я мертва от страха!
Он близится! Он здесь, он здесь! О, Рыцарь
Зеленых Лат убьет его наверно,
Не справится ребенок бедный с ним!
Они дерутся! Боже мой! Как долго!
Борьба!.. Ты слышишь?
Боже! Он упал!
Ничего не слышно. Потом дверь тихо распахивается.
Ах!..
Что сюда вас привело, мессир?
Что вы хотите мне сказать?
Стихи!
Явление седьмое
править(встав на одно колено)
Любовь — это сон упоительный,
Свет жизни, источник живительный.
В ней муки, восторг, в ней весна;
Блаженства и горя полна,
И слезы
И грезы
Так дивно дарит нам она.
Но чужды мне девы прекрасные,
Объятья безумные, властные,
И шелковых кос аромат,
И очи, что жгут и томят,
И лепет,
И трепет,
И уст упоительный яд.
Люблю я любовью безбрежною,
Нежною,
Как смерть безнадежною;
Люблю мою грезу прекрасную,
Принцессу мою светлоокую,
Мечту дорогую, неясную,
Далекую.
(продолжая)
Из мира видений слетая,
Лазурным огнем залитая,
Нисходит на землю она,
Вся сказочной тайны полна,
И слезы
И грезы
Так дивно дарит мне она.
Люблю — и ответа не жду я,
Люблю — и не жду поцелуя:
Ведь в жизни одна красота —
Мечта, дорогая мечта;
И сладкой
Загадкой
Теперь моя жизнь объята.
Люблю я любовью безбрежною,
Нежною,
Как смерть безнадежною,
Люблю мою грезу прекрасную,
Принцессу мою светлоокую,
Мечту дорогую, неясную,
Далекую!..
Вы знали их?
О, знала уж давно!
Мне не один певал их менестрель...
И знаете, кто автор их?
Рюдель!
И про любовь его слыхали тоже?
Мне на земле она всего дороже!
О, говорите мне о ней, мессир!
Вы знаете о вечном постоянстве,
О пылкости любви его?
О да!
Его любовь люблю я бесконечно;
О ней мне все в природе говорит:
И шум волны на камнях прибережных,
И солнца луч в лазури тучек нежных;
Ее лишь свет повсюду и разлит.
(лишаясь сил)
О небеса!..
(склоняясь над ним)
Вы счастливы?
Безумно!
Но... нету сил... я ранен.
Соризмонда!
Он падает!
(подбегая)
Постойте, потихоньку
Сюда его положим на диван.
(теряя голову)
Воды! Кувшин! Давай скорей, скорей!..
(с кувшином)
Как бледен он! Хорош, как юный бог!
Ты видишь — кровь!.. Скорее перевязку!
Где полотно? А, вот!..
Как? Ваше платье?
О, пустяки! Я слышу, сердце бьется
Под панцирем серебряным его.
Скорей подай сюда бальзам арабский:
Купец сказал, всесилен он! Подай!
Потише... Вот в себя приходит он!
— Не пачкай горностаевой накидки!
— Тсс... Пусть очнется он без потрясенья.
— Смотри: причесан он, как провансалец.
— Вот краски возвращаются к нему.
— Вот он вздохнул. Вот дрогнули ресницы.
— Вот шевельнулись свежие уста.
— Он руку сжал мою...
Ему уж легче!
Он открывает... Он открыл глаза!..
(открывая глаза)
Я сплю!.. Я грежу... Это чудный сон.
Я — Флор, а это Бланшефлер со мною.
А может быть, я был смертельно ранен,
И вот теперь проснулся я в раю?
Ты слышишь, Соризмонда? Бредит он!
(улыбаясь)
Я говорю вам, что ему уж легче!
(голова его покоится на руке Мелисинды, той,
что без рукава)
Я ничего не помню!.. Ничего!..
Какая слабость!.. У моей щеки
Ее рука!
Мелисинда пытается отвести руку.
О нет! Останьтесь так!
Не уходите!
Я не ухожу.
О! Эта дивно-жгучая прохлада
Руки прелестной, тонкой, обнаженной!
Да! В самом деле!..
Как же? Кто же вы?
Вы знаете, мессир! Я та, кому
Хотели вы прочесть стихи,
Но, обессилев, вы без чувств упали...
(отшатываясь)
Нет! Нет! Вы не принцесса!..
(улыбаясь)
Почему же?
Но, право, я...
Так, значит, вы принцесса?
О я несчастный! Всемогущий боже!
Бежим, бежим: часы ведь улетают!..
Часы летят! Скорей в окно взгляните,
Я не могу!..
Что видите вы там?
Цветущую террасу...
А потом?
Я вижу море.
А на море... Боже,
Теряю силы! Видите галеру,
Французскую галеру?
Как же, вижу
На якоре стоит галера эта,
Вчера еще ее я не видала.
Да. Да! А что вы видите на мачте?
Я вижу стаю ласточек — и только.
А черный парус... Видите его?
Нет, вижу крылья белой гальционы.
О счастие! Еще не поздно, значит!..
Идем, бежим! О дева пресвятая,
Продли ему еще немного жизнь!
Пусть он не раньше этот мир оставит,
Пока ее он не увидит там!
Он умер бы тогда таким счастливым!
Взгляни! Смотри скорее, Соризмонда!
В его глазах прекрасных эти слезы!
О, на глазах своей принцессы Грезы
Он умер бы счастливее богов!
Она — цветок прекрасней всех цветов,
Она — звезда прекрасней звезд далеких.
Его мечты судьбой превзойдены:
Увидев блеск очей ее глубоких,
Забудет он страданий тяжких сны.
Пусть он увидит этот лоб высокий
И в золотой тени густых ресниц
То серые, то синие глаза!..
Не видя их, он пел о них с любовью,
В последний час пусть он увидит их.
Он умирает; смерти дуновенье
Уже над ним; спешите же за мной!
Пускай его последнее мгновенье
Прекрасней будет жизни всей земной.
Я вас молю: пускай глаза закроет
На сказочном виденьи этом он!..
Пускай его ваш образ успокоит
И ниспошлет ему блаженный сон.
О дивная принцесса стран восточных,
Принцесса с сладким именем цветка,
Подумайте: уж смерть его близка!
С высот своих сойдите непорочных,
Не будьте только грезой для него!
(отступая)
Вы просите, мессир, но за кого?
За Жофруа! За вашего поэта,
Которого минуты сочтены;
Сказали вы, любовь близка вам эта,
Так поспешить теперь к нему должны,
Он умирает, боже мой! Поймите!..
Вот как, мессир! Но кто же вы, скажите?
Я — друг его, я, как и он, поэт...
Спешите же, молю вас! Едем!
Нет!
Действие третье
правитьЯвление первое
правитьЯ ей сказала, что хотите вы
С ней увидаться. Как решит она,
Еще не знаю я, мессир. Надейтесь!
Часы не медлят...
(покачивая головой, идет к окну)
Как все это странно!
Но парус?
(смотря в окно)
Белый, белый, как и прежде!
Вот в трауре глубоком византийцы
Свою галеру снаряжают в путь,
Гребцы готовы веслами взмахнуть...
О!.. Гневу кесаря не будет меры,
Когда корабль прибудет в Византию
Без Рыцаря Зеленых Лат; нет, впрочем, —
С его холодным трупом... И услышит
О всем, что здесь случилось, император
Рассказ своих суровых янычар.
(не слушая)
О, как внезапно, странно потемнели
Глаза, такие кроткие доселе...
И почему суровый тот отказ?
(с неопределенным жестом)
Ах!
Почему?
(видя, что золотые двери открываются)
Она!
Молю я вас:
Скажите ей... Просите горячее...
(провожая его)
Ну, подождите в этой галерее.
Мелисинда, вздыхая, медленно спускается по лестнице.
Явление второе
правитьПоди сюда поближе, Соризмонда.
Что думаешь теперь ты обо мне?
Ах!
Почему внезапный мой отказ,
И этот гнев, и взрыв негодованья?
Невольное влияние грозы,
Не правда ли? Но я зажгла свечу
Перед иконой и прочла молитву.
Скажи, отказ мой не имел причины
И не был он похож на вспышку гнева
Из-за... из-за разрушенной мечты?
Не правда ли? Ведь не был, Соризмонда?
И мой отказ причины не имел?
(медленно)
Вы знаете, что да.
(испуганно)
Молчи, молчи!
(после паузы, улыбаясь)
Ну, успокойтесь; вот причина та,
Которую осмелюсь угадать я:
Почувствовали вы понятный ужас
При мысли, что увидите того,
Кто вам являлся сказочным виденьем,
Увидите героя ваших грез
Измученным, дрожащим в лихорадке,
С устами, потемневшими от жара...
Хотели вы сберечь в своей душе
О вашем чувстве, полном красоты,
Такой же красоты воспоминанье...
(живо)
Благодарю! Ты поняла меня.
Вот почему я и сказала: нет.
Так можешь ты призвать сюда мессира.
(улыбаясь)
Но, если вы решили отказать,
Зачем же звать его?
Я откажу...
Но стыдно мне за это малодушье.
Должна ему я все же дать возможность
Хоть высказать, что он хотел.
О да!
Кто знает? Может быть, ему удастся
Преодолеть сомнения мои.
Явление третье
правитьБлагодарю, благодарю, принцесса,
Что выслушать решились вы меня.
Молить, молить вас — мой священный долг,
Пока еще на мачте белый парус,
Пока еще несчастный принц мой дышит.
(сидя в подушках, небрежно)
Он, может быть, совсем не так уж плох?
Не говорите так! Не говорите!
Я должен умолять — и умолить!..
Я слушать вас готова, сир Бертран.
Сейчас я был совсем ошеломлен:
Исчезло вдруг прекрасное виденье;
Вы бросили так жестко это "нет",
Вы — за минуту ласки воплощенье,
Что я готов был счесть все это сном,
Когда бы не оставшийся повсюду
Томительный и нежно-сладкий запах,
Подобный ароматам Клеопатры.
(улыбаясь и протягивая руку, на которой
висят браслеты)
Не эти ли восточные духи,
Смесь амбры с каплей тонкого сандала,
Что я ношу в подвесках золотых
Моих браслетов?
Бертран на коленях целует ее руки.
Эти, да? Скажите.
(изменившимся голосом)
Да, ваш неуловимый аромат!..
(хочет встать)
Нет... Умолять приличней на коленях.
О если б мог я только описать
Вам образ принца, чистый, идеальный!
Его любви поэму вам открыть!..
Достоин ли о нем я говорить?
Нет, говорите, я хочу вас слышать.
Итак, вы очень любите его?
Люблю и преклоняюсь перед ним.
Когда в Эг-Морт он прибыл грустный, бледный,
Задумчивый, и я узнал, что бедный
Своим врачом уж был приговорен,
Что он стремится к смерти неизбежной
На ненадежном этом корабле,
Что он влюблен в ваш образ дивный, нежный,
Что перед тем, как кончить на земле
Печальное свое существованье,
Он хочет видеть в свой предсмертный час,
Прекрасная принцесса Греза, вас, —
О, понял я душой его желанье,
Пошел к нему...
(живо)
И он вас полюбил?
Я с ним мечты и грезы разделил,
Я стал его учеником и братом.
О, в этом мире, пошлостью богатом,
Нашлось немало осуждавших нас;
Но я пошел за ним без размышлений!..
О рыцарь, сколько благородства в вас!
Сначала путь наш был без приключений.
И вот, когда по голубым волнам
Плыла галера, унося нас к вам,
С восхода солнца до его заката,
В течение томительного дня
Стихи, что принц сложил для вас когда-то,
Читать ему он заставлял меня.
О да! Ваш голос так красив и звучен!
Так я все время был с ним неразлучен.
О да! Конечно, был влюблен Тристан
В свою Изольду, деву Ирских стран;
Пылала Ода страстию к Роланду,
А юный Флор — к прелестной Бланшефлер,
Но не любил никто до этих пор,
Как принц Рюдель принцессу Мелисинду.
Ах! Эти слезы в тишине ночной,
Когда он был наедине со мной,
И стоны, и мольбы!.. Когда б вы знали!
Так для него вы и ночей не спали?
(вставая, в волнении)
Как описать, о женщина, наш путь
По влаге волн, предательской и зыбкой,
Когда в погоне за твоей улыбкой
Ежеминутно мог он утонуть!
Мы выпили до дна страданий чашу.
За бурей — буря, и галеру нашу,
Как скорлупу, кидало по волнам,
Но бедный принц служил примером нам:
Ни жалобы, ни страха, ни сомненья!
И мы учились забывать мученья.
Порой просвет и вид чужой земли
Нас отдохнуть гостеприимно манит,
Цветущий остров видим мы вдали,
К цветам, к земле неудержимо тянет,
Но нет! Вперед! И мимо мы летим.
Крепчает ветер; боремся мы с ним;
И вдруг корабль турецкий нам навстречу!
Не описать смятение и сечу!..
Они ко дну идут, побеждены.
Опять летим! Дождь, вихорь, буря, холод.
И, наконец, ко всем мученьям — голод!
Несчастные гребцы истощены;
На вид они уж призраки, не люди:
Лохмотьями едва прикрыты груди;
В день проживаем муки целых лет.
В обломках мачты, паруса — лохмотья,
Принц умирает, и надежды нет.
Отчаянья не мог уж побороть я
И за него молился уж, как вдруг
"Земля! Земля!" — победный клик раздался.
Подумайте!
О, думаю, мой друг,
Что ужасам таким ты подвергался.
(удивлен)
Я?..
(стараясь поправиться)
Для него, о, только для него.
Позволь понять мне чувства твоего
Величие и самоотверженье
И за него благодарить тебя.
Принцесса, я...
К чему ж твое смущенье?
Ты, Жофруа душевно полюбя,
Был брат ему и друг сердечный, верный,
И поступал как рыцарь ты примерный.
Ты убедил меня; я ухожу,
Я снарядить галеру прикажу.
Иду, иду, но более ни слова!
О боже мой!
Явление четвертое
правитьЯ духом ожил снова.
Так был игрой жестокою отказ.
О женщины! Кто разгадает вас?
Принцесса! И у ложа гробового,
Перед лицом холодным мертвеца,
Все женщиной ты будешь до конца!
О бедный друг, что ждешь ее с тоскою,
Как ангела святого с небеси,
Умрешь теперь счастливым!
(входит. Про себя)
Что такое?
Рюдель, мой принц!
О господи, спаси!
Вы не Рюдель?
Рюдель? Что это значит?
Ужели дьявол так нас одурачит!
Надежды наши улетят, как дым!
Надежды ваши?
Да, мой друг прекрасный!
Увидевши тебя, твой облик властный,
Себе сказал я: "Эврика! Вот он!
Теперь в руках мы держим счастье наше!"
Какое счастье?
Да пойми, я думал:
Вот тот поэт, чья страсть с ума нас сводит;
Как победитель, во дворец он входит,
Шутя, ударом своего меча
Того дракона пригвождает к месту.
Он победил! Ему в награду сердце
С прекрасной ручкой вместе отдадут.
О!..
Как бы это было превосходно!
Комнен и Византия ненавидят
Всех генуэзцев и венецианцев,
О, если здесь их воцарится власть,
Пропали мы!.. А мы хотим так мало...
Пусть в Триполисе нашем все идет
По-старому, как шло до этих пор.
В правители хотели мы поэта,
И все своим бы делом занялись:
Они — стихами, мы — своей торговлей;
Другие взяли б на себя труды
За них богатым Триполисом править,
И нам они нисколько бы не стали
Мешать...
(перебивая)
Ловить в водице мутной рыбку?..
Ну да, ловить... О, что я! Ты прекрасно
Меня ведь понял?..
Да! Прекрасно понял!
Рюдель умрет. К чему ж весь этот подвиг?
К чему? Порыв прекраснейшей души,
Великий подвиг, да! К чему он?
Бредни!.. Бредни!
(про себя)
Да! Поняли простые моряки;
А он, из низких торгашей последний,
В своем мозгу презренном унижал
Величье бескорыстной нашей цели,
Ища позорной выгоды от ней!
О, есть ли что-нибудь, чего нельзя
Им запятнать своим прикосновеньем?
Да! Ты не слышишь этого, Трофимий!
Подумать только, что Комнен проклятый
Ей будет мужем!
(живо)
Никогда! Клянусь!
(в сторону)
Ого! Ого!
Клянусь, что этот варвар
Не прикоснется никогда к созданью
Такой чистейший хрупкой красоты!
(в сторону)
Нельзя ли план наш изменить слегка?..
О бедный принц! Умрет он слишком рано.
Она, конечно, за него бы вышла,
Она любила франков и поэтов,
Тем и другим он был, как вы, мессир!
Потом, конечно, вся поездка эта
Ее воображенье поразила.
Но он умрет. Не знает смерть пощады,
Увы, судьбы веленья таковы!
За подвиг свой он не возьмет награды.
Так пусть же ей воспользуетесь вы!
Что если я увижу черный парус,
Ужасный символ смерти...
О ребенок!
Заботится так страстно о другом,
Еще об умирающем вдобавок,
Когда ему так было бы легко
Замолвить два словечка за живого!
(оборачивается, смотрит на Скарчафико, тот отступает)
Что ты сказал? Осмелься повторить!
Я? Ничего!
(хватая его за горло)
Презренный!
(освобождаясь)
Эге-ге!
Отлично вы меня благодарите
За добрые советы, юный друг мой!
Явление пятое
править(Скарчафико)
Я задушу тебя!
Что здесь за шум?
Змея!
Змея? Пусть буду я змеею,
Но знай: кто раздавить меня захочет,
Раскается — и горько.
Не боюсь я.
Пускай змея в пяту меня ужалит!
О, берегись! Ужалю прямо в сердце!
(приближаясь, вся дрожа от гнева)
Здесь гостю моему ты угрожаешь,
Презренный плут! Так слушай же, несчастный:
Покинешь ты до наступленья ночи
Пределы графства моего, а если
Тебя застанут на рассвете здесь,
То на заре тебя тогда повесят!..
Изгнанье!.. Разоренье!..
Но, смотри!
Я отомстить сумею за себя.
Вы видите: он изгнан мной для вас.
О! Он посмел... посмел...
Вас рассердить,
И этого мне было уж довольно.
Но мы сейчас отправимся. Идите
И посмотрите, все ли там готово:
Галера, кормчие, гребцы... Идите!..
Явление шестое
править(нервно)
Подай мне диадему, Соризмонда,
Во мне, конечно, любит он принцессу;
Принцессою должна явиться я,
Со скипетром в руках. Подай мне скипетр.
О Соризмонда, я едва стою!
Нет, унесите мантию мою,
Мое проклятье, прочь... туда... в галеру.
О! С каждым часом тяжелей она.
Все эти камни... золото... Ступайте!
Потом ее надену я, потом!
Ты думаешь, придется мне ему
Глаза закрыть?
Вся эта близость смерти
Расстроит вас. Пошлите лучше вы
Врача или духовника. Поверьте...
Ты со своим спокойствием — ужасна!
Но и сама я чувствую неясно
Какой-то гаев иль страх; я не пойму:
Ужели я должна идти к нему,
Стоящему уж на краю могилы,
А не остаться здесь с другим... с другим,
Прекрасным, полным юности и силы!
Принцесса, так останьтесь лучше с ним!
Отбросьте эту детскую химеру:
В мечтаниях пора узнать вам меру.
Свободны вы, любите же его!
Любить? Его? Да! Я тебе сказала!
Вот вы боитесь чувства своего,
А я, узнав, за вас счастливей стала:
Покинете вы грезы и мечты
И, позабыв пустые сновиденья,
Вернетесь к жизни, полной наслажденья.
Сестра чистейших лилий, это ты?
Так, значит, первый незнакомый странник
Пленил тебя? Чем? Только красотой,
Да пылкостью, да силой молодой?
Забыт, забыт души твоей избранник!
Так иногда природа любит мстить!
Так только потому, что я старалась
Его так страстно к жизни возвратить
И видела, как краска возвращалась
На свежие и гордые уста...
Что бледное чело прекрасно было...
Что жгло меня дыхание его...
О нет! О нет! Не только потому!
Я верила, что он мой принц... О боже!
Зачем я лгу сама перед собой?
Как только нежным голосом своим
Он произнес знакомое мне имя,
Во мне забилось сердце от желанья,
Чтоб он им был, и я... и я, увы!
Поверила желанью своему!..
Все это ясно.
Как была бы прежде
Я счастлива, узнав, что мой поэт
Решился увидать свою принцессу,
И что ж теперь? Он здесь, мой принц несчастный,
Он здесь; его страдания ужасны,
Он здесь — и умирает оттого,
А та, к кому душой стремился он,
Кого с тоской зовет он, умирая,
Колеблется, не хочет... Почему?
Что слишком хорошо посол был выбран.
По правде, так!
Да! Слишком хорошо!
О, эти кудри, черные как смоль,
И этот голос ласковый и звонкий,
И эта нерешительность ребенка
В таких глубоких пламенных глазах!
Любовь! Любовь! Ты слишком беспощадно
Мою сломила гордость навсегда!
Вы любите — так оставайтесь здесь.
Рассудок...
Слеп! Ну да! Рассудок слеп.
Привык он верить только в очевидность.
Но странности бывают иногда,
И двойственность у сердца существует.
Того, о ком так долго я мечтала,
Того, кто умирает за меня,
Люблю, люблю глубоко и жалею.
Другого — обожаю, жажду я!..
И вот душа терзается моя.
Ступайте же к несчастному Рюделю,
А после...
После! Так я и ждала!
Вот он, рассудок. Низменная хитрость!
Так, значит, — сделка с совестью, мой друг?
Чтоб на моих руках несчастный умер,
А я с другим спокойно бы вернулась,
Не правда ли? Так знай же: никогда!
Нет, Соризмонда: пошлость мне чужда!
Такой ценою не куплю я счастья.
Хотела я любви необычайной,
Такою быть она должна, о да!
И если не мистическою тайной,
Пусть будет преступлением горда!
Опять мечты и неопределенность!
Что если бы мою любовь узнал он,
Что он бы сделал?..
Понимаю я!
Мучительна мне эта неизвестность. л
Вот чем душа соблазнена моя...
Вы победить его хотите честность?
А если так? Иль это не успех
Жестокий, дивный?.. Да спроси у всех:
Кто не желал подобной страшной власти?
И женщина какая, хоть отчасти
Достойная названья своего,
Об этом не мечтала хоть украдкой?
О, как должно быть невозможно сладко
Ласкать, любить и утешать того,
Кто из-за нас без капли замедленья
Пошел на стыд и ужас преступленья
И честь свою игрушкою нам дал! .
О женщины! Скажите, кто из вас
Хоть на одно мгновенье не мечтал
Быть грешницей с коварными устами,
Способной взмахом медленным ресниц
Перед собой во прах повергнуть ниц
Всю добродетель, доблесть идеала...
Нет, не Далила, но хотя б Омфала?..
Одним лишь золотистым волоском
К себе героя притянуть тайком!
Пойми... какая страшная отрада
Держать в своих объятиях Пилада,
Когда он знает, что Орест зовет,
Что умирает он, и не идет!..
Явление седьмое
править(входя)
Галера ваша ждет давно.
Прекрасно
Ужасно соблазнительно, ужасно!
Зачем глядеть так странно на меня?
Не разгадать мне ваших глаз загадки!
А если есть причина у меня
Не следовать за вами?
Быть не может!
Однако... эта мысль меня тревожит.
А если я... люблю кого-нибудь?
Не может быть!
Как искренно сказал он!
Но это так, и я люблю! Увы!
Из-за моей любви я только медлю.
Вы любите? Кого, скажите,
Скажите имя! Я его убью!..
О, если бы назвать любовь мою
Решилась я, его б вы не убили.
(вне себя)
Скорее имя! Должен я...
Сказать?
Да! Говорите!.. Я хочу...
(идя к нему, с расстановкой)
Сказать?
(в ужасе отступая)
Нет! Нет! Молчите! Если угадал я
(выхватывая меч),
Его уж я наверное убью.
(В сильнейшем возбуждении).
Убью!..
О нет, себя вы не убьете:
Я промолчала!
(роняя меч)
Я бесчестный рыцарь!
При чем же ваша честь, Бертран мой?
Нет!
Я испытал прилив такого счастья!
О, я горда изменою твоей!..
Я не хочу быть вором мертвеца!
Ступай к нему: ведь сердцем ты добра!
И потому я не пойду к нему.
О, если б я пошла... подумать страшно...
Быть может, сердце снова размягчится
И подчинится прихоти безумной!
Удастся ль мне избегнуть сожаленья?
Ведь я его любила долго, долго!
Он был (Бертран, увы, я это знаю!),
Он лучшей был душой моей, а вы...
Вы худшею моей душою стали.
Чтоб вам... чтобы тебе принадлежать,
Я не должна увидеть взгляд Рюделя!
Я не хочу... Я не пойду туда...
Но, впрочем... если вы еще хотите
Меня об этом умолять...
Я?.. Я?..
О, что со мной! Не должен я... Мой принц!
Мой бедный принц!.. Я обожаю вас!
Нет, не смотри ты этим томным взглядом!
Зеленые... иль синие глаза?..
Я не пойму их цвет непостоянный!
В них солнца луч, в них божия гроза,
В них поволока влажности туманной,
И отраженье водной глубины,
И фальшь, и блеск изменчивой волны!
О Мелисинда! Я боюсь, боюсь,
Боюсь окна, открытого на море!
Ты видишь, милый? — Я его закрыла!
Окно закрыто! Больше никогда
Не станем мы с тобой глядеть туда.
Забудем все. Ведь мой дворец прекрасен.
Повсюду ароматы разлиты!
Окно закрыто, и твой страх напрасен.
Смотри, повсюду алые цветы,
Все розы, розы красные повсюду.
Тебя любить я вечно, вечно буду.
Где лилии? Смотри! Их больше нет.
Забыла я мечтаний бледный цвет
Для красных роз, цветов любви безумной!
И мы забудем в тишине бездумной,
Что делают далеко на земле!
Кто говорил об этом корабле?
Кто говорил о смерти, о Рюделе?
Но истины не знали мы доселе,
А истина — в объятии твоем,
Действительность — в любви безумной нашей.
Так будем пить блаженство полной чашей;
Взгляни в окно! На небе голубом
Ни облака... ни паруса... Потом
Когда-нибудь мы сами посмеемся,
Раскрыв окно, над ужасом былым:
Мы не увидим ничего за ним!
Теперь мы глупым сказкам поддаемся
И россказням о черных парусах.
Окно закрыто! Брось свой детский страх,
Не думай, милый! Ни о чем не думай!
Что страшного в окне моем цветном?
Эмаль горит на солнце...
О другом
Не в силах вы ни говорить, ни думать!
Неправда! Нет! Могу я лишь о вас...
Люблю тебя! Лишь о тебе могу я
И говорить и думать, милый мой!
Какой аграф прекраснейший! Откуда
Он у тебя?
Подарок Жофруа.
Сорви его — и только!
О мой брат!
Я драгоценностям твоим обязан
Тем, что привлек внимание ее!
Неправда! Нет! Чтоб победить меня,
Ты мог прийти в простом колете темном,
Разорванном, в бою окровавленном,
Забрызганном соленою волной,
И вместо драгоценного аграфа
Мои уста дала бы я тебе!
Не уходи! Дай мне твои глаза!
Когда меня ты взглядом избегаешь,
Ты чувствуешь, ты знаешь, что ты лжешь!
Ты чувствуешь...
Я чувствую одно:
Что голос твой околдовал мне душу,
Что для него все клятвы я нарушу.
Ах! Ветер с моря растворил окно!
Окно открылось!
Так иди, закрой!
Нет, я боюсь... боюсь увидеть парус!
Ты не смотри и поскорей закрои.
Нет! Буду я смотреть. Я это знаю.
(вставая, идя к окну вдоль стены)
Вот так идти... приблизиться. И только!
Нет! Не могу! Останемся же здесь;
Отсюда ничего нельзя увидеть.
Забудемся в любви глубокой нашей,
Поступим так, как поступают все,
Кто хочет счастья!
Что ты говоришь?
Я говорю, о мой Бертран любимый,
Что все, кому здесь счастие дано,
Все чувствуют с тоской неуловимой,
Что позади — раскрытое окно!
Оттуда веет холодом порою,
И в их душе... там, где-то в глубине,
Все говорит о роковом окне.
Но все к нему боятся обернуться,
Взглянув в него, боятся увидать
Или корабль неумолимый долга,
Что требует, зовет к себе сурово,
Иль черный парус поздних угрызений.
Так, зарываясь в мягкие подушки,
Они сберечь надеются то счастье,
Которое разрушит первый взгляд
На это беспощадное окно.
Поступим же, подобно этим людям.
Не будем же и мы в него смотреть,
И в сладкой неге все, весь мир забудем!
Да, позабудем... позабудем все...
К чему? К чему обманывать себя?
Твоя душа на это неспособна.
Такого счастья нам с тобой не надо!
На тех людей, увы, мы не похожи!
О мой Бертран! Люблю тебя! Люблю!
(вздрагивая)
Что там такое?
Милый, ничего!
Три!.. Восемь!.. Шесть!..
Они приходят часто
Играть здесь в кости.
Тра-ла-ла-ла-ла-ла!
Что за погода! — Чудо! — День прекрасный!
О Мелисинда! Я люблю тебя!
Какая фея на твоих крестинах
Предвидела мелиссы аромат
В твоих кудрях, в твоих устах прелестных?
Как море тихо! — Ого-го, смотрите...
(с трепетом)
О небеса, что видят там они?
Ну, что-нибудь вдали...
Вон там, смотрите:
Вы видите галеру?
Ах! Галеру!
Не слушай их!
О боже, не могу!
Ведь я не слушаю. Что? Что такое?
(в отчаянии)
Вот видишь!
Ведь галера не одна,
Их много здесь, зачем же думать только...
Смотрите-ка! Там поднят черный парус!
Пойду-ка я на пристань! — Кто со мной?
(едва слышно)
Ну... что же?
Что же? Что же? Ничего!
Какой прекрасный, нежный, тонкий запах!
Вы говорили мне сейчас, что это?
Да... это... это амбра...
Амбра... амбра...
Касаюсь я устами нежной ткани,
Вдыхая амбру... амбру...
Умер! Умер!
Все кончено! Он умер, брат мой, друг мой!
Все кончено! Что сделал я, безумец!
Украл мечту о счастье у него!
Что сделал я! Что сделали вы сами!
Ужасно! Да... но ты остался мне.
Остался вам изменник недостойный!
Изменник ты из-за любви ко мне!
Я даже не герой, позором гордый!
Я — слабое, безвольное дитя;
Всегда готовый на измену, я
Подвластен дуновенью ветерка!
Сегодня утром был я смел, отважен,
И вот я — раб духов твоих восточных.
Я весь во власти одного мгновенья.
Ты говоришь, что я тебе остался?
Что значу я? Увы, себя я знаю —
Игрушка ветра, лунный свет в воде!
Вас ослепляют ваши угрызенья!
Да, и из этих угрызений видно,
Что я не сильный духом человек,
Гордящийся свершенным преступленьем,
Но я последний из несчастных, я
И в злобе и в добре непостоянен.
Да, у меня прекрасные порывы!
Я обещаю. Голос мой дрожит.
Но выполнить все эти обещанья
Не в силах я! Вся преданность моя,
Вся дружба, все страданья — для того,
Чтоб изменить в последнюю минуту!
Все это преступленье — для того,
Чтоб, совершив, раскаиваться вечно!
О, если б ты могла меня так страстно,
Так пылко презирать и ненавидеть,
Как сам себя теперь я ненавижу!
Ты зачаровываешь, как Цирцея,
Каприз твой душу погубил мою!
(потрясена)
Что говорит он! Боже мой! Ужели
Во мне он видел женщину и только?
И преступленью, ужасу, позору
Ужель он не увидел оправданья
В объявшей нас могучей, гордой страсти?
Так я одна была с моей мечтою?
И вот зачем мы погубили все!
(вне себя)
Да! Ты меня навеки погубила!..
Нет, нет, я этих слов не произнес!
Прости, прости! Теперь ты мне нужна,
Теперь меня покинуть ты не смеешь!
Теперь моим мучениям могилой
Пусть будут кудри дивные твой,
Я не хочу, я не могу лишиться
Тебя теперь!..
Нет, поздно... поздно... поздно!
Оставь меня! Оставь! Какая низость!
Так вот зачем мы погубили все!
Но мне ли упрекать тебя, несчастный,
Когда себя я больше упрекаю?
В твоих объятьях не забылась я
И двойственность все ту же ощущала.
Увы! Когда же вечно беспокойной,
Моей тревожной страннице душе
Наступит светлый миг успокоенья?
О жажда вечная, о голод вечный,
Когда я утоленье вам найду?
Но где же хлеб? И где источник чистый?
Все кончено!
Все кончено!
Принцесса...
Бертран...
О, как он должен был страдать!
(идя к окну)
Прости! Прости, о друг мой незабвенный,
С высот небесных мне теперь прости!
Я почести воздам тебе по смерти...
Бертран! Он жив! Там белый, белый парус!
О боже! Что же говорили люди?
О траурной галере византийцев!
Но там на нашем бедном корабле,
Там белый парус! Белый парус там!
Белеется на небе голубом,
Белеется, как светлый знак надежды,
Надежды, что прощает он меня!
О боже мой, продли его мгновенья!
Ведь этот белый парус для меня
Теперь сияет путеводным светом.
Иду к тебе, мой принц, мой Жофруа.
Теперь ты мне дороже бесконечно
За все то зло, что совершила я.
Иду к тебе в последнее мгновенье,
Иду к тебе и вымолю прощенье!
Действие четвертое
правитьЯвление первое
правитьВот все, что я вам должен быть сказать:
Они друг друга любят и сюда
Не думают явиться...
Замолчи!
Зажмите рот ему! — Довольно! — Будет!
(морякам)
Но дайте говорить ему!
Довольно!
— О подлый лжец! Убить он хочет принца!
— С какою целью?
(принцу)
Да, ваш друг Бертран...
Ты лжешь, наглец!
Нет, я не лгу! Принцесса...
Принцесса? Никогда!
Какая ложь!..
Но дайте досказать ему...
Жофруа Рюдель не дрогнул, его глаза по-прежнему смотрят вдаль.
Обманщик...
Обманщик — ты!
Они с ума сошли!..
Да, ваш любезный друг с принцессой вместе,
В то время, как с тоскою ждете вы...
Принц больше вас, мессир, не может слышать.
Но для того мученьем худшим было б
Узнать, что принц пред смертью слышал все.
Не может принц ни слышать, ни ответить:
В его глазах жизнь теплится едва!
Он должен все узнать.
Но он не может.
(поднимая глаза к небу)
Благодаренье богу в небесах!..
(капитану)
Проклятие! Но вы, по крайней мере,
Когда сюда изменник возвратится
И, перед мертвым преклонив колена,
Начнет скорбеть, и плакать, и рыдать.
Вы скажете ему, что перед смертью
Рюдель все знал, и проклинал его,
И в силах был еще меня услышать!
(морякам, указывая на Скарчафико)
Я отдаю во власть вам негодяя;
Вы можете его повесить.
Как?
На смерть его! — На смерть его! — На смерть!
— Обманщик! — Лжец! — Презренный клеветник!
Так никогда б она не поступила!
Но... Но...
Без всяких "но"! Мы не позволим
Затронуть нашу дивную принцессу!
Она придет!
Она придет, наверно!
Мессир Бертран нам это обещал.
Послушайте, но...
Сколько заплатили
Тебе за эту ложь, скажи, иуда?
Безумные, слепые люди!..
А!
Так ты приносишь нам дурные вести?
Но...
Ты приходишь, чтоб отнять надежду
У бедного измученного принца?
Но...
Тем, чья жизнь — мечта ее увидеть,
Ты говоришь, что не придет она?..
Но...
Ты своею злобной клеветою
Кумир наш дивный хочешь запятнать?
Но я глаза вам открываю!
Вот как?
А если мы нарочно их закрыли?
Безумцы вы!
А если мило нам
Безумье это?
Значит, ты желаешь
У нас отнять принцессу Грезу? Так!
Сейчас тебя повесим мы на рее.
Нет, голову долой!..
Пытать сначала!
Мы, каталонцы, отрубаем ноги
Преступникам!
О! О!
Язык мы вырвем
Клеветнику!
О! О!
И ноздри!
(умоляюще)
Сжальтесь!..
Как викинги на севере, поступим:
Ножом ладонь его мы пригвоздим
Покрепче к мачте, а потом заставим
Под жгучими ударами хлыста
Тихонько руку разжимать, пока
Всех пальцев он не разожмет.
О, сжальтесь!
(спокойно)
Так полруки остаться может там.
(отбиваясь)
Но я ведь генуэзский гражданин!..
Гм!
Ага-га!
О, черт возьми!
Эге!..
Безумцы! Что наделать мы могли!
(успокоившись, насмешливо)
Ага! Я генуэзский гражданин!
(выпрямляясь, быстро меняет тон)
Какое же до этого нам дело?
Что это значит?
(толкая его к борту)
В воду, генуэзец!
Плыви, плыви до Генуи своей!
На помощь! Помогите!
Ну, довольно,
Оставьте уж его!
Напрасны просьбы!
Он не зашит в мешок и может плавать!
(хватаясь за борт)
Есть деньги у меня...
Нет, в воду, в воду!..
Есть золото! Я все отдам вам!..
Бух!
Что сделали вы, дети?
Утопили
Во цвете лет!
(брату Трофимию)
Он выплывет, не бойтесь!
А я плыву!
А, вот как! Погоди же!..
Оставь! Не надо!
Целься! Хорошенько!
Все нагнулись направо, следя глазами за Скарчафико.
(рядом с принцем, тот словно не видит всего происходящего.)
Сюда! Скорей! Что с принцем, посмотрите!
Он что-то видит! Видит, вероятно!
На что-то он указывает нам!
Он прав! Смотрите! Вдалеке я вижу,
Как что-то приближается, блестя
И золотом и пурпуром на солнце!
Он прав! Смотрите! По воде скользит
Цветник из роз как будто!
Слышна музыка.
Слава богу!
Сомнений нет: солгал нам генуэзец!
Какие-то пленительные звуки...
Она!.. Она!..
Галера золотая
Скользит, как солнце, на воде блистая!
(бегая, как обезумевший, и всех толкая)
Она! Она! Я говорю — она!
(падая на колени)
Благодарю тебя, великий боже!
Не попустил несчастного страдальца
В отчаянье земную жизнь покинуть.
Она уж близко! Близко уж, друзья!
Вы видите пурпурные знамена?
Из розового шелка паруса!
Все снасти разукрашены цветами.
В бессчетных наших плаваньях, друзья,
Видали ль мы подобную галеру?
Вся палуба — сплошной цветущий сад.
О, слушайте! Виолы!..
Посмотрите!
И весла все гирляндами обвиты!
И с каждым взмахом золоченых весел
Дождем на воду лепестки ложатся!
Ты видишь ли принцессу? — Где она?
— Вон там стоит под пурпурным навесом.
О, как она прекрасна! Как прекрасна!
Как лебедь, по волнам скользит галера,
И пестрые ковры за ней влачатся.
И лютни звук и сладкий звон виолы!
Царица Савская в своей красе!
Друзья, махайте шапками, кричите!
(махая шапками)
О, слава, Мелисинда! — О принцесса!
Привет, привет! — Да здравствует принцесса!
Но что со мной? Мне что-то сжало горло.
Привет, привет!
И я кричал со всеми.
(пожимая ему руку)
И, как у всех, у вас блеснули слезы!
Галеру с этой стороны прицепят.
Скорей рубите это все, скорее,
Чтобы войти удобней нашей фее!
Наш бедный принц! Подайте мне скорее
Вы княжескую мантию его,
Немного дальше отодвиньте ложе.
Ведь Мелисинду надо подготовить.
Ужасно на него глядеть. Несчастный,
Уж взор его тускнеет.
Вот она!
Одежды наши под ноги ей бросим!
Срывают куртки с плеч и устилают палубу.
(приглушая голоса)
Молчите! — Тише! — Отодвиньтесь! — Тише!
Тсс! — Стойте! — Не толкайтесь! — На колени!
Она! — Она! — Она!
Святая дева!..
Явление второе
правитьТе же, Мелисинда, Соризмонда, служанки, рабы
и т. д., потом Бертран.
Нет, нет! Не надо! Я хочу ступать
По этим бедным, дорогим лохмотьям!
О боже! Эти плачущие люди!
Корабль полуразрушенный! Я грежу?
О! На коленях эти бедняки!
Могла ли я представить этот ужас?
Друзья!
Она нас назвала друзьями!
(приближаясь)
Несчастные... суровые... в лохмотьях...
И я могу доставить этим людям
Луч радости. Я их могу утешить!
Как сердце сжалось! Но могла ли я,
Могла ли я все это разгадать?
Бертрану я внимала равнодушно.
Слова бессильны, это надо видеть.
Но где же принц?
Увы! Он очень плох,
И с силами должны собраться вы,
Чтоб на него теперь взглянуть решиться.
О, победить сумею я себя!
(отодвигаясь и отстраняя Эразма)
Тогда... приблизьтесь...
(увидя принца)
Господи помилуй!
Из-за меня!.. Из-за меня!..
Жофруа открывает глаза; они постепенно расширяются и озаряются улыбкой.
Смотрите!
Он улыбнулся!.. Боже мой! Подумать,
Подумать, что могла улыбки этой
Я не увидеть!
Мы его одели
В его одежды княжеские. Он
Не сомневался ни одной минуты
В приезде вашем. Он уже не слышит,
Не говорит. Мы думали, не видит...
Но он вас первый увидал вдали!
(на коленях, смотря на Жофруа)
Не сомневался ни одной минуты?
О нет, принцесса!
Как и мы, принцесса!
Да? Как и вы?
Эй, черт возьми вас, смирно!..
(твердо)
И даже несмотря на генуэзца!
(в ужасе)
Как? Генуэзец говорил при нем?
При нем?
(только что появившийся на палубе)
Презренный! Смерти он достоин.
(Мелисинде)
Принц ничего не слышал.
(слабым голосом)
Слышал все!..
(складывая руки)
О боже мой! Что вы могли подумать?
Какой позор!
(кротко)
О, я подумал только:
Что говорит нам этот сумасшедший?
Но я ему ни слова не ответил,
Хотя бы втихомолку. Я вас ждал.
Так говорить не смел я... Все слова
Сосчитаны, когда дышать уж трудно.
Я не хотел сказать ни одного,
Не обращенного к моей принцессе.
О боже мой!..
И слушать не хотел
Я этого дурного человека.
Я все смотрел... смотрел туда, вперед.
Я чувствовал, что должен был смотреть,
Что этот взгляд без слов вас призовет,
Что он несокрушимой силой веры
К себе притянет неизбежно вас,
Хотя бы вас задерживали чары.
О боже мой!..
Ну вот, вы и пришли.
Благодарю, Бертран мой! Дай мне руку.
Бертран, подталкиваемый братом Трофимием, трепеща кладет свою руку в руку
принца.
Ведь ты не мог же счесть меня способным
Из-за пустой и низкой клеветы,
Хотя на миг, хотя единой мыслью
Твое родное сердце оскорбить?
Бертран целует ему руку.
О! Благородство этой дивной веры...
Награждено теперь превыше меры.
Я вижу вас. Сбылись души мечтанья...
Принцесса здесь! Моя принцесса здесь!
Ему так трудно говорить, но скоро
Он наберется новых сил. Терпенье!
(глухо, брату Трофимию)
Я больше не могу... я задыхаюсь...
Ему открыть я должен...
Что, мой сын?
Бертран опускает голову.
Нет! О себе не смеешь думать ты;
Признаньем облегчить себя ты хочешь
И отравить его последний час!
О нет, молчи: пусть он умрет спокойно.
Но там мою измену он узнает.
О, там, в покое вечном и блаженном,
Его душа, узнав твой тяжкий грех,
Ответит только светлым всепрощеньем.
О боже мой! Пусть он придет в себя!
На веру сердца я ему отвечу,
Мечтам его хочу пойти навстречу
И смерть его блаженством искуплю!
Узнает он, что я его люблю!
В объятиях моих без сожаленья,
И незаметно жизнь покинет он;
Пускай его последние мгновенья
Прекрасны будут, как волшебный сон,
Пусть сыплются цветы дождем душистым,
Пусть к небу вьется облаком сребристым
Курений тонких ароматный дым;
Покройте все вокруг него цветами.
Вы прикасайтесь легкими перстами
Нежней и тише к арфам золотым:
К любви безгрешной нашей в наслажденье
Пусть музыка прибавит упоенья!..
Вот он открыл глаза.
Тихая музыка, дождь цветов, облака курений.
(склоняясь к нему)
Принц Жофруа!..
Я не во сне все это вижу, нет?
Принц Жофруа! На зов ваш я пришла.
От пилигримов Франции далекой
Поэма вашей верности высокой
Давно уже известна мне была;
Мы были с вами как две пальмы южных,
Чьи нежные цветы душистой пылью
С другими сочетаются цветами,
К ним долетев на крыльях ветерка.
Когда, смотря на отблеск волн жемчужных,
Я поддавалась странному бессилью,
Я уносилась к вам тогда мечтами
И к вам была невидимо близка.
Когда в часы бессонницы ползучей
Вы ночью тихо слезы проливали —
Бесцельные, по мнению других, —
И я тогда в тоске металась жгучей,
И те же слезы, полные печали,
Лились тогда, мой друг, из глаз моих;
Но, утомившись жить одной мечтою,
Ты пожелал, чтоб ближе я была:
Ты захотел увидеться со мною,
Ты звал меня, и я к тебе пришла;
И я пришла, перед тобой предстала
Я в облаках курений благовонных,
В наряде пышном, царственном моем;
Пускай же запах розы и сандала,
Пусть звуки лютней и виол влюбленных
Тебя поздравят с нашим лучшим днем.
Под звонкий гул колоколов Тортозы
Его пусть с нами празднует весь мир!
Сегодня ведь твоей принцессы Грезы
С тобой, мой принц, свершают брачный пир!
(ошеломлен)
Такому счастью верить я не смею.
Твоя принцесса здесь, перед тобой;
Как ты ее находишь, милый мой?
Смотрю... смотрю... не оторваться взглядом.
Она, она, она! С ее нарядом,
Вся в блеске перлов, золота, камней,
С тяжелою волной ее кудрей!
И кажется для этой шеи гибкой
Тяжелым слишком ценных камней гнет.
Давно уж я знаком с ее улыбкой.
В моей душе давно она живет!
А милый голос утоляет жажду,
Как в летний зной студеная струя.
Смотрю в глаза и больше уж не стражду,
Смотрю в глаза ей и тону в них я.
(надевая ему кольцо на палец, потом
ожерелье на шею)
Вот аметист, наш перстень обручальный;
Такой любви приличен цвет печальный!
Вот ожерелье с княжеским гербом!..
А вот кудрей моих златые волны.
Как некогда Язон, отваги полный,
И ты за этим золотым руном
Пустился в путь; оно твое по праву!..
Ты вместе с ним завоевал и славу!..
Ты воспевал, влюбленный пилигрим,
Мои вот эти руки. Их объятья
Лишь одному тебе хочу отдать я.
Ты восхищался голосом моим,
Он для тебя звучит теперь смиренно:
Я вся твоя навек и неизменно!
Тебя пугает мой угасший взгляд?
Твоим глазам — вот поцелуй мой сладкий.
Мои уста засохшие страшат,
Томимые жестокой лихорадкой?
Мой дорогой, мой милый, не тоскуй:
Твоим устам — мой сладкий поцелуй!
Пауза.
Бертран!
Бертран приближается. Принц говорит
Мелисинде, указывая на окружающих его моряков.
Я обещал, что расскажу вам
О сердце этих доблестных людей!..
Ты расскажи!..
О, если бы вы знали,
Какие это славные сердца!
Любите их, ничтожных, незаметных;
Их преданность, бесхитростная сила
Поэту помогла достичь принцессы.
Любите их! Под внешностью суровой
У них таятся души золотые!
Мой Жофруа, я улыбаюсь им.
Мне холодно...
Дыханием своим,
Возлюбленный, тебя я отогрею!..
О! Страшно мне! Ты здесь? Не уходи!
Тебя держу я на своей груди
И, как ребенка, я тебя лелею.
Ну вот... теперь не страшно больше мне.
О, думай о любви прекрасной нашей,
О том, какой достигнем высоты
В преданиях потомства мы с тобою,
О том, что я с тобою, здесь, мой милый,
Что я твоя навеки Мелисинда!
Скажи мне снова, что меня ты любишь!
Я умираю!
Посмотри, мой милый,
На белый жемчуг на груди моей!
Да, на груди божественной твоей...
Темнеет все кругом! О Мелисинда,
Я чувствую, что ухожу...
Мой милый,
Держись покрепче за мои одежды!
Держи меня сильнее! Вот, бери,
Вот волосы мои — волной душистой
Пускай тебя закроют!
Эти кудри!
Как золотою цепью я опутан.
Мне сладко дивный запах их вдыхать,
Мне сладко... мне...
(брату Трофимию)
Увы! Святой отец!
Быть может, вы мое займете место?
Принцесса, нет; любовь все освящает,
И претерпевший за нее спасется.
Мой Жофруа, мой принц, ведь наша с вами
Была любовь безумно хороша,
Едва лишь нежно обнялась крылами
С твоей душой на миг моя душа!
Я мантии твоей хотел коснуться,
Но пальцы холодеют и уж больше
Не чувствуют ни золота, ни камней.
Все группируются около него.
Начнем читать молитвы.
Умираю!
Proficiscere anima. {Испуская дух (лат.).}
Молитва произносится шепотом.
(в отчаянии)
О боже!
Пусть звуки арфы скроют от него
Молитвы скорбный шепот!
Тихая музыка.
Говори!
О, говори же! Нежный голос твой —
Вот музыка небесная: мечтал я
Под звук его так сладко умереть!
Мелисинда (обнимая его).
Люблю тебя, люблю я!..
Молитвы, заглушаемые арфами.
Deus Clemens! {Милостивый боже (лат.).}
О, говори! Пускай не слышу я,
Как быстро приближаются шаги...
Шаги... О, говори же, говори,
И я умру без жалобы единой!
Libera, Domine... {Охрани, господи (лат.).}
О, говори — молю!..
Арфы и шепот молитв.
Мой Жофруа, люблю тебя, люблю!
По вечерам в тени душистых пиний
Лишь о тебе мечтала нежно я,
Смотря туда, на купол неба синий,
К тебе, к тебе рвалась душа моя!..
О, говори... о, говори... молю я...
Ex omnibus periculus... {От всех опасностей (лат.).}
(в сторону)
О боже!
Когда я шла среди прекрасных лилий
И тихо мне одна из них кивала
Своей головкой, точно намекая,
Что поняла любовь моей души,
Я думала, что лишь она достойна
Узнать любви прекрасной нашей тайну,
И царственной и чистой, как она;
И лилии тогда я поверяла,
Что я тебя люблю!
О, говори!
В твоих словах гармония и прелесть!
О, говори!
И лилии тогда
Я поверяла, что тебя люблю!
О боже мой! Я ухожу счастливым!
Благодарю тебя, великий боже,
Благодарю тебя, о Мелисинда!
Не всем дано блаженство перед смертью
Принцессу Грезу видеть наяву.
(убаюкивая его)
Да, милый мой, но многим суждено
Ее вблизи увидеть слишком рано
И слишком долго, слишком близко знать!
Но счастлив тот, кто чуждый брег покинет,
Пока еще он полон новизны;
Кто не допьет до пресыщенья кубок
И не увидит, как цветок увял.
Да! Потому мои объятья сладки,
Что я тебе не больше, чем сестра;
Что ты еще не разгадал загадки!
Твою любовь не может омрачить
Действительность с тоскливой серой прозой;
Я для тебя останусь только грезой,
И я всегда явлюсь твоим глазам,
Как будто бы с небес к тебе слетая,
Сиянием без тени залитая,
Как в первый раз, как в первый раз, всегда.
Принцесса здесь! Прощай, моя принцесса!
Libera, Domine...
(тихо)
Господь, спаси его!..
(встав, приподнимает его голову, указывая на великолепие моря)
Жофруа и Мелисинда облиты пурпуром заходящего солнца.
Смотри! Все небо залито огнем!
О дорогой мой, смерть прекрасна эта;
Поистине смерть принца и поэта,
Блаженная в спокойствии своем.
Я к твоему склоняюсь изголовью,
В моих объятьях ты, о, милый мой!
Ты окружен величьем и любовью,
Благословенье бога над тобой.
Перед тобой не хор монахов мрачный,
И не горят уныло три свечи;
Но шепот арф... цветы... наряд мой брачный
И солнца заходящего лучи!
Жофруа умирает. Голова его падает. Мелисинда бережно укладывает его.
Приближается брат Трофимий.
Его глаза еще не закрывайте,
Он смотрит на меня.
(с ужасом)
Мой бог! Принцесса!
Он ваши волосы не выпускает!
Пускай он их возьмет с собой!
Руки Рюделя бессильно падают.
О нет!
Нет, это слишком!
(не оборачиваясь)
Кто это сказал?
Нет, это слишком...
Это вы, Бертран?
Нет, от меня вам надо отказаться:
Другой душе теперь душа моя
Принадлежит, и спала с глаз завеса.
Уж больше я не прежняя принцесса,
И прежних чувств не постигаю я.
Любовь, мечты, и лилии, и розы —
Все ложные, обманчивые грезы!
Но есть иная, высшая весна,
И, чтоб сияла вечно мне она,
Полна любви и пламенной и чистой,
Хочу теперь избрать я путь иной:
На Мон-Кармель, к обители святой,
Он поведет меня стезей тернистой.
О, горе мне!
(морякам)
А вы, мои друзья,
Вы кончили свое святое дело,
Зачем же вы глядите так несмело?
Вы голодны. Должна помочь вам я.
Вам нужен кров, друзья! Вам нужно хлеба!
Берите ж: вот рубины, жемчуга...
Земная роскошь мне не дорога,
И жажду я теперь сокровищ неба —
Алмазы... перлы... яхонты... Смелей!
Берите все, мне этого не надо;
Но это вам не плата, не награда.
Я заплачу любовью вам своей.
Вот вам опалы... вот вам изумруды...
Среди камней блестящей этой груды
Вам отдаю навеки сердце я!..
Как мантия теперь легка моя!
Что ж делать мне?
Идите вместе с ними
В поход крестовый!..
(потрясая оружием)
Да! В поход! В поход!
За крест святой вы будете сражаться.
Сожжем мы завтра славный наш корабль,
Что был достоин послужить поэту.
(указывая на Бертрана)
И все за ним пойдем за крест сражаться.
И пальмы ветвь священную сорвем!
(идя к своей галере)
Прощайте же! Не плачьте обо мне,
Друзья мои, найду я в тишине
Покой и мир сердечный, просветленный;
Былая жизнь ничтожна и пуста...
Воскресла я душою обновленной
И поняла, что значит красота!
(опускаясь на колени перед телом Жофруа)
Да, господи! Великая любовь
Есть лучший перл в сокровищнице неба!
Комментарии
править«Принцесса Греза» была написана Э. Ростаном в 1895 г.
В качестве сюжетной основы пьесы Ростан взял широко распространенную в средние века легенду о любви провансальского трубадура Джауфре (по-французски Жофруа) Рюделя (ок. 1140—1170) к триполийской принцессе Мелиссанде (или Мелисинде). Вот что говорится в биографии поэта (бесспорно, вымышленной), написанной в первой половине XIII столетия: «Джауфре Рюдель де Блая был очень знатный человек — князь Блаи. Он полюбил графиню Триполийскую, не видав ее никогда, за ее великую добродетель и благородство, про которые он слышал от паломников, приходивших из Антиохии, и сложил о ней много прекрасных стихов с прекрасной мелодией и простыми словами. Желая увидеть графиню, он отправился в крестовый поход и поплыл по морю. На корабле его постигла тяжкая болезнь, так что окружающие думали, что он умер на корабле, но все же они привезли его в Триполи как мертвого в гостиницу. Дали знать графине, и она пришла к его ложу и взяла его в свои объятия. Джауфре же узнал, что это графиня, и опять пришел в сознание. Тогда он восхвалил бога и возблагодарил его за то, что он сохранил ему жизнь до тех пор, пока он не увидел графиню. И, таким образом, на руках графини, он скончался. Графиня приказала его с почетом похоронить в доме триполийского ордена тамплиеров, а сама в тот же день постриглась в монахини от скорби и тоски по нем и вследствие его смерти»[1].
Вызывал споры прежде всего прототип легендарной Мелиссанды. Большинство исследователей склонны были видеть в ней Одиерну, жену Раймунда I Триполийского (1136—1152), однако факт этот не подтверждается средневековыми источниками. В 1893 г. известный французский медиевист Гастон Парис выступил с работой, доказывающей, что характерный для лирики Рюделя мотив «любви издалека» являлся только поэтическим приемом, а история его романтической любви была целиком вымышлена.
Легенда о любви Рюделя и Мелиссанды послужила сюжетом многих художественных произведений. До Ростана эту тему разрабатывали Уланд, Гейне, Суинберн, Кардуччи.
«Принцесса Греза» Ростана была поставлена во Франции весной 1895 г. театром Сары Бернард Премьера прошла с успехом. Жак дю Тийе, театральный обозреватель журнала «Revue Bleue», писал: «Я хочу сразу сказать, что „Принцесса Греза“ очень понравилась мне прежде всего своим сюжетом, сюжетом исключительно поэтичным, а затем богатством всевозможных оттенков, столь яЭ поэтичных, которыми г-н Ростан как бы расшил основную тему»[2].
Критик отмечал хорошую, хотя и не совсем ровную игру Сары Бернар в роли Мелиссанды. Успех прославленной актрисы в этой роли заставил Ростана написать специально для нее свою следующую пьесу «Самаритянка», которая была поставлена в театре Сары Бернар в апреле 1897 г.
«Принцесса Греза» была выпущена издательством Шарпантье отдельной книгой в 1895 г.
В России «Принцесса Греза» в переводе Т. Л. Щепкиной-Куперник была впервые поставлена на сцене театра «Литературно-артистического кружка» в бенефис Л. Б. Яворской. Руководство театра, и прежде всего А. С. Суворин, отнеслось к пьесе отрицательно и всячески мешало работе над спектаклем. Премьера состоялась 4 января 1896 г.; пьеса имела большой, шумный успех. Как вспоминала потом переводчица, «появились вальсы „Принцесса Греза“, духи „Принцесса Греза“, шоколад „Принцесса Греза“, почтовая бумага с цитатами из „Принцессы Грезы“. Издание пьесы разошлось так быстро, что вскоре в газетах стали появляться объявления: „Доставившему экземпляр „Принцессы Грезы“ будет предложено такое-то вознаграждение“. Я получала письма с благодарностью»[3].
Спектакль этот был затем показан в ряде городов России. Во время гастролей в Москве Яворская обратилась к Станиславскому с просьбой прорежиссировать пьесу. Станиславский отказался. Он писал М. П. Лилиной: «Опять приглашали ставить „Принцессу Грезу“ — отказался вторично. Об этом, впрочем, не жалею, так как выйдет гадость»[4]. Спектакль Яворской Станиславскому не понравился.
Положительный отзыв дал о «Принцессе Грезе» А. М. Горький, писавший в «Нижегородском листке» (Э 202, 24 июля 1896 г.): «„Принцесса Греза“ написана молодым французским поэтом Ростаном на сюжет, рассказанный в одной из средневековых хроник о родственнице Боэмунда II, короля триполийского, принцессе Мелиссанде, девушке пылкого и мечтательного характера, обладавшей, по словам хроники, „высоким духом и непоколебимой верой в победу святого креста над исламом и в освобождение господня гроба из плена язычников. Ее красота, как и вера ее, воодушевляя рыцарей, стекавшихся из всех стран Европы в Африку на святую борьбу за освобождение Иерусалима, возбуждала их на высокие подвиги духа и, укрепляя силы их рук, зажигала непоколебимое мужество р сердцах их, и далеко по Европе разносилась пилигримами и рыцарями слава о красоте, о силе сердца и ума принцессы Мелиссанды Триполийской“. Именно эту Мелиссанду и взял Ростан героиней своей двухактной пьесы, написанной просто и сильно, красивым языком и с хорошим знанием эпохи. Пьеса явилась во Франции в начале прошлого года, в разгар вакханалии декадентства, и сразу обратила на себя внимание своим идеалистическим духом и глубоко художественным исполнением. Она была вскоре переведена на русский язык артисткой Куперник-Щепкиной прекрасным белым стихом и в прошлый сезон шла около двадцати раз кряду на сцене Суворинского театра в Петербурге… В ней (пьесе. — Ред.) много интересных лиц, красивых деталей; она проста, трогательна, и каждое слово ее полно чистого и сильного идеализма, — в наше скучное, нищее духом время она является призывом к возрождению, симптомом новых запросов духа, жаждой его к вере. Эта пьеса — иллюстрация силы идеи и картина стремления к идеалу. Именно этим объясняется ее большой успех у нас и не особенно крупный в буржуазной и меркантильной Франции»[5].
Перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник, кроме издания отдельной книгой в 1896 г., вошел в первый том Собрания сочинений Ростана (изд. А. Ф. Маркса, 1914). Переиздан в 1958 г.
Из дореволюционных постановок «Принцессы Грезы» на русской сцене следует отметить спектакль киевского театра Н. Н. Соловцова (1896), петербургского Малого театра (1900), летнего театра в Малаховке, где главную роль исполняла Алиса Коонен (1912), и московского театра К. Н. Незлобина (1916). В советское время «Принцесса Греза» ставилась редко. В 1922 г. ее играли в Ростове-на-Дону, а в 1924 г. — в Самаре.
Стр. 96. Генуэзский купец. — Генуя, добившаяся независимости и ставшая
республикой вскоре после смерти Карла Великого, занимала в средневековой
Европе очень выгодное географическое положение для торговли с Востоком.
Генуэзские купцы особенно развернули свои операции в эпоху Крестовых
походов.
Мануил I Комнин (1143—1180) — византийский император. При его правлении
многие наемники с Запада служили в византийской армии и государственных
учреждениях.
Стр. 98. Сарацинские воды. — Имеется в виду восточная часть
Средиземного моря. В раннее Средневековье сарацинами называли арабов. В
эпоху Крестовых походов это название было распространено на все народы,
исповедующие ислам.
Игла, которая показывает север, — то есть компас. Этот простейший
навигационный прибор известен в Европе с конца XII века.
Стр. 101. Тортоза — город на северо-востоке Испании, в провинции Таррагона, в Каталонии. В городе сохранилась старинная крепость, а рядом с ним — развалины древнегреческого поселения.
Стр. 102. Салерно — город в Южной Италии на побережье Тирренского моря. В средние века город славился своей медицинской школой, основанной в XI в. бенедиктинскими монахами и. просуществовавшей до 1817 г.
Стр. 103. Дочь великого Раймунда и Годиерны. — Имеются в виду правитель Триполи Раймунд I и его жена Годиерна (правильнее — Одиерна).
Стр. 106. Аргонавты — спутники Язона, совершившие под его предводительством на корабле «Арго» поход в Колхиду за золотым руном (греч. миф.).
Стр. 107. Недаром я в Провансе родился. — То есть там, где небывалого расцвета достигла в XI—XII вв. лирическая поэзия трубадуров.
Стр. 108. Софист — учитель философии и красноречия в Древней Греции.
Стр. 111. Грядущая царица Византии — то есть будущая жена византийского
императора.
Мелисса — многолетнее травянистое растение, имеющее белые, иногда с
розовым или фиолетовым оттенком цветы.
Стр. 112. Не Цезаря с богатствами его — то есть византийского императора. Императоры Византии носили титул Цезаря (Кесаря).
Стр. 113. Аквитания — крупнейшее феодальное княжество средневековой
Франции, расположенное на западе страны. Аквитания являлась предметом споров
английских и французских королей.
Икар — сын Дедала, замечательного скульптора и инженера, создавшего
крылья для полета человека. С помощью этих крыльев Дедал и Икар бежали из
плена, но юноша взлетел слишком высоко, от солнечных лучей воск его крыльев
растаял, и Икар упал в море (греч. миф.).
Любовь — это сон упоительный… — Перевод этого места пьесы очень
вольный. Т. Л. Щепкина-Куперник вспоминала впоследствии: «А у меня, как на
беду, еще не ладилось со „стансами“ Рюделя. Я их перевела дословно и
размером подлинника, но получалось необычайно прозаично — я же чувствовала,
что от этих стансов зависит все, в них был лейтмотив пьесы… Билась я.
билась и, наконец, вдруг как-то ночью проснулась — и у меня в голове спелись
стансы. Совсем не так, как первоначально. Я утром же полетела в типографию,
рассыпали набор страницы и заменили прежние стансы этими. Потом — в театр, к
суфлеру. Все на меня ворчали, что надо переучивать, но я стояла на своем…
И стансы пошли в новом виде» {Щепкина-Куперник Т. Л. Театр в моей жизни. М.;
Л., 1948, с. 116.}.
Стр. 115. Гальционы — морские птицы, относящиеся к семейству нырцов. Названы в честь Гальционы, дочери Эола, жены Кеикса, царя трихидского. Когда Гальциона узнала о том, что муж ее утонул, она бросилась в море и была превращена Нептуном в птицу (греч. миф.).
Стр. 116. Фелука — небольшое парусное судно.
Стр. 117. Моисей — легендарный герой, освободивший евреев от египетского рабства. Моисею, упоминавшемуся в словах бога, был запрещен вход в землю обетованную (библейск. миф.).
Стр. 124. Вельзевул — божество у финикиян. В христианской мифологии —
одно из названий сатаны.
Лютня — струнный щипковый музыкальный инструмент, видимо, персидского
происхождения, попавший через арабов в Западную Европу уже в XII в.
Наибольшего расцвета лютневая музыка достигла в XV—XVII вв.
Виола — средневековый струнный смычковый музыкальный инструмент.
Наибольшее распространение получил в XV—XVIII вв.
Стр. 125. Елена — дочь Зевса и Леды, жена царя Спарты Менелая, славившаяся своей необычайной красотой. Троянец Парис, сын Приама и Гекубы, похитил Елену, что послужило причиной Троянской войны (греч. миф.).
Стр. 135. Брокат — шелковая материя, вытканная золотом или серебром.
Стр. 136. Аксумиты — жители обширного Аксумитского царства, находившегося в начале новой эры на территории нынешней Эфиопии.
Стр. 137. Аксамит — дорогая бархатная ткань.
Стр. 139. Роланд — герой французского народного героического эпоса «Песнь о Роланде». Настигнутый сарацинами в Ронсевальском ущелье, он трубил в свой рог, чтобы предупредить императора Карла Великого.
Стр. 142. Менестрель — во Франции и Англии средневековый бродячий поэт, музыкант и певец, состоявший иногда на службе у знатного сеньора.
Стр. 143. Флор и Бланшефлер — персонажи одноименного французского средневекового романа, возникшего после 1170 г. В романе рассказывается о любви сарацинского принца Флора (или Флуара) к христианке-пленнице Бланшефлер. Возлюбленным приходится преодолеть немало препятствий, чтобы соединиться.
Стр. 146. Янычары — пехота в турецкой армии, личная гвардия султана. Появившись в позднее средневековье (XVI в.), просуществовали до 1826 г.
Стр. 149. Клеопатра — последняя царица Египта из династии Птолемеев
(69-30 гг. до н. э.); была изгнана из Египта ее братом Птолемеем Дионисом
(48 г. до н. э.). Через год она вернула себе престол благодаря Юлию Цезарю.
Славившаяся своей необычайной красотой, Клеопатра уже в раннее средневековье
стала легендарной личностью.
Амбра — благовония, добывавшиеся из отложений в кишечнике кашалотов.
Сандал — вещество, содержащееся в древесине сандалового дерева;
обладает резким запахом, напоминающим запах розы; уже в средние века
применялось в парфюмерии.
Стр. 159. Далила — возлюбленная древнееврейского героя Самсона,
выдавшая филистимлянам секрет его чудесной силы (библейск. миф.).
Омфала — в греческой мифологии царица Лидии. К ней в рабство был продан
Геракл. Омфала издевалась над героем, заставляла его надевать женское
платье, ткать и прясть со своими служанками.
Орест и Пилад — герои греческой мифологии, неразлучные друзья.
Стр. 162. Аграф — застежка, пряжка.
Стр. 171. Викинги — члены скандинавских военных дружин, занимавшихся в VIII—XI вв. морским разбоем, а также отчасти торговлей. Они совершали дальние плавания, видимо, достигли берегов Америки и держали в страхе жителей всей северной части Европы.
Стр. 174. Царица Савская — легендарная царица Савы — страны, расположенной, согласно преданию, в Южной Аравии и всегда управлявшейся женщинами.
Стр. 185. Мон-Кармель — гора в Палестине. Здесь около 1156 г. была основана монашеская община кармелитов, один из так называемых нищенствующих орденов, серьезная опора католической церкви.
А. Михайлов