Приключения семейства, заблудившегося в пустыне (Рид)/ДО

Приключения семейства, заблудившегося в пустыне
авторъ Томас Майн Рид, переводчикъ неизвѣстенъ

Оригинал: англ. The Desert Home, or The Adventures of a Lost Family in the Wilderness, опубл.: 1852. — Источникъ: az.lib.ru • Текст издания: журнал «Пантеонъ», №№ 6-7, 1855.

ПРИКЛЮЧЕНІЯ СЕМЕЙСТВА, ЗАБЛУДИВШАГОСЯ ВЪ ПУСТЫНѢ.

СОЧИНЕНІЕ СѢВЕРО-АМЕРИКАНСКАГО ПИСАТЕЛЯ, Капитана Менъ-Рейда.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

I.
БОЛЬШАЯ АМЕРИКАНСКАЯ ПУСТЫНЯ.

Въ Сѣверной Америкѣ есть большая пустыня, столь-же обширная, какъ и знаменитая африканская Сагара. Въ ней тысяча пятьсотъ миль длины и тысяча ширины. Еслибъ это была прямоугольная фигура, то составила-бы полтора милліона квадратныхъ миль.

Вообразите себѣ пустыню въ двадцать пять разъ обширнѣе Англіи! Не заслуживаетъ-ли она названія Великой американской степи.

Когда вамъ говорятъ о пустынѣ, или когда вы находите это слово въ вашихъ книгахъ, то конечно воображаете большую песчаную равнину, безъ деревъ, безъ травы, безъ малѣйшей растительности.

Вы тоже воображаете себѣ этотъ песокъ, вздымаемый въ видѣ густыхъ, желтыхъ облаковъ, а степь, совершенно лишенную воды. Вы ошибаетесь. Есть, конечно, во всѣхъ пустыняхъ песчаныя равнины; но прочая поверхность представляетъ совершенно другой видъ, не переставая однакоже быть истинною пустынею. Хотя внутренность Сагары еще и неизслѣдована совершенно, но и въ ней есть гористыя мѣста, со скалами и долинами, озерами, рѣками и источниками. Есть плодоносныя мѣста, обитаемыя независимыми племенами, довольно многочисленными. Эти мѣста называются оазисами, и ихъ много въ африканской Сагарѣ.

Большая американская пустыня представляетъ тотъ-же видъ, но на поверхности ея больше разнообразія, или географическихъ особенностей. Въ ней множество источниковъ минеральныхъ, сѣрныхъ, соленыхъ. Иные кипятъ горячею водою. Не пробуйте рукою — вы обожжетесь.

Тамъ, на скатѣ горъ есть огромныя пещеры, и глубокія бездны посреди долинъ, такъ что, кажется, изъ этого мѣста вынута цѣлая гора. Ихъ называютъ барранжосами.

Тамъ видны отвѣсныя скалы въ тысячу футовъ вышины. Горы прорыты руслами рѣкъ, образуя природные туннели. Ихъ называютъ пушками. Вотъ особенности Великой американской степи.

Эта степь обитаема. Въ ней есть оазисы, гдѣ цивилизація основала колоніи. Новая-Мексика принадлежитъ къ этому числу, имѣя нѣсколько городовъ и до тридцати тысячъ жителей. Народонаселеніе состоитъ изъ испанцевъ и индѣйцевъ. Около Большаго Соленаго озера и Утахскихъ озеръ есть другой оазисъ, гдѣ въ 1846 году основана колонія изъ американцевъ и англичанъ: это секта маронитовъ.

Кромѣ этихъ двухъ большихъ оазисовъ есть тысячи другихъ, всѣхъ размѣровъ, отъ пятнадцати тысячъ миль поверхности до маленькаго уголка въ нѣсколько акровъ, оплодотворяемаго небольшимъ ручьемъ. Но большая часть послѣднихъ необитаема. Въ другихъ-же кочуютъ индѣйскія племена, имѣющія большія стада рогатаго скота и лошадей.

Кромѣ двухъ великихъ упомянутыхъ колоній, живутъ въ этихъ степяхъ и отдѣльныя семейства бѣлыхъ охотниковъ и траппистовъ. Они ловятъ бобровъ и гоняются за буфало и другими животными. Вся жизнь ихъ проходитъ посреди опасностей, въ войнѣ со звѣрями и съ дикими индѣйцами. Богатство ихъ состоитъ въ бобровыхъ шкурахъ, куньихъ, мускусовой крысы, горностаевыхъ, лисьихъ и другихъ.

Промышленики построили, на большихъ между собою разстояніяхъ, форты, или коммерческія конторы. Тутъ трапписты мѣняютъ свои шкуры на боевые припасы.

По пустынѣ ѣздятъ и караваны. Между оазисомъ Новой-Мексики и Соединенными-Штатами давно ведется торговля, и товары перевозятся на мулахъ и быкахъ, въ длинныхъ телегахъ.

Другіе испанскіе караваны ходятъ по западной части пустыни, изъ Соноры въ Калифорнію, а оттуда въ Новую-Мексику. Въ этомъ переѣздѣ на нѣсколькихъ сотъ миляхъ нѣтъ другаго человѣческаго существа, кромѣ дикихъ индѣйцевъ, и есть такія безплодныя мѣста, что и эти кочующія племена не рѣшаются пускаться туда.

Караваны всегда идутъ по одной дорогѣ, по которой въ извѣстное время года есть всегда подножный кормъ и вода. Отъ Соединенныхъ-Штатовъ до Новой-Мексики проложено нѣсколько подобныхъ дорогъ, или трельсовъ. Пространство между этими дорогами никому неизвѣстно, и конечно есть мѣста, куда еще не доходили люди.

Вотъ общія черты Великой американской пустыни.

II.
БѢЛЫЙ ПИКЪ.

Нѣсколько лѣтъ тому назадъ ѣхалъ я съ караваномъ купцовъ изъ Санъ-Луи на Миссиссипи въ Санта-Фе — въ Новой-Мексикѣ.

Мы ѣхали по обыкновенному трельсу изъ Санта-Фе. Не успѣвши сбыть всѣхъ нашихъ товаровъ въ Новой-Мексикѣ, мы пустились въ городъ Чигуагуа, далѣе къ югу. Тамъ, окончивъ дѣла, мы хотѣли возвратиться по той-же дорогѣ, но одинъ купецъ предложилъ намъ воспользоваться нашею поѣздкою налегкѣ, то есть безъ товаровъ, а съ одними деньгами, чтобъ проложить новый трельсъ черезъ равнину. Намъ хотѣлось открыть новую дорогу, кромѣ идущей изъ Санта-Фе, и мы надѣялись найти ее между городомъ Эль-Пазо на Дель-Норте и однимъ изъ пограничныхъ пунктовъ Арканзаса.

Прибывъ въ Эль-Пазо, продали мы свои вагоны, купили вьючныхъ муловъ и наняли потребное число аррьеросовъ (погонщиковъ муловъ). Для себя-же взяли верховыхъ лошадей новомексиканской породы, которыя такъ хорошо выдерживаютъ путешествіе въ степяхъ. Сверхъ-того запаслись мы достаточнымъ количествомъ провизіи и платьевъ, и двинулись къ востоку.

Насъ было всего двѣнадцать человѣкъ: купцовъ, охотниковъ, одинъ рудокопъ и нѣсколько мексиканскихъ аррьеросовъ съ мулами. Мы, разумѣется, всѣ были хорошо вооружены, и лошади наши были превосходны.

Сперва переправились мы чрезъ Скалистыя-горы, идущія съ сѣвера на югъ. Цѣпь на востокъ отъ Эль-Паза называется Сіерра-де-Органосъ, по сходству этихъ горъ съ трубками органовъ.

Въ этихъ горахъ много удивительныхъ предметовъ. На вершинѣ одной изъ нихъ есть озеро, котораго вода имѣетъ свои приливы и отливы, какъ океанъ. Никто еще не объяснилъ этого геологическаго явленія.

На берегахъ этого озера живутъ, олени и дикія серны стадами. Мексиканскіе охотники не тревожатъ ихъ, потому-что суевѣрнымъ образомъ боятся горныхъ духовъ.

Мы легко отыскали въ этихъ горахъ проходъ, ведущій въ пустыню по ту сторону цѣпи. Нѣсколько дней ѣхали мы посреди восточныхъ склоновъ Скалистыхъ-горъ, и встрѣтили небольшую рѣчку, вдоль которой и продолжали путь. Она впадала въ большую рѣку, текущую съ сѣвера на югъ. Это была знаменитая рѣка Пекосъ, иногда называемая Пуэрка.

Переправясь черезъ нее, ѣхали мы нѣсколько дней по лѣвому берегу ея, надѣясь встрѣтить другую рѣку, текущую съ востока, чтобъ слѣдовать по ея теченію. Но какъ ее не оказалось, то мы и своротили на равнину. Взявши къ сѣверу нѣсколько далѣе, нежели разсчитывали, мы рѣшились переѣхать черезъ безплодную степь, безпредѣльно простирающуюся къ востоку. Оставлять рѣку, не зная, найдемъ-ли мы воду по дорогѣ, было дѣло опасное.

Въ подобныхъ путешествіяхъ всегда держатся но теченію рѣкъ. Но намъ непремѣнно хотѣлось отыскать какую-нибудь рѣку, впадающую въ Пекосъ съ востока, и мы рѣшились на это отважное предпріятіе. Напоивъ лошадей и муловъ до-сыта и наполнивъ наши бурдюки водою, мы смѣло пустились въ путь.

Нѣсколько часовъ спустя, мы уже были посреди дикои пустыни, безъ горъ, холмовъ и растительности. Только мѣстами были кусты дикаго шалфея и колючаго кактуса. Ни капли воды, и даже не было примѣтъ, чтобъ капля дождя когда-либо падала на эту равнину. Почва была суха, какъ порохъ. Пыль, поднимаемая нашими лошадьми, образовала около насъ густыя обдака. Жаръ былъ чрезвычайный. Насъ мучила жажда, и мы безпрестанно прибѣгали къ бурдюкамъ, такъ что до ночи они уже были пусты. Лошади больше насъ терпѣли. У насъ была пища, а у нихъ подъ ногами ни травки.

Воротиться уже нельзя было. Притомъ-же, намъ казалось, что непремѣнно должны мы встрѣтить воду прежде того времени, какое нужно было, чтобъ возвратиться къ рѣкѣ.

Около вечера воскликнули мы всѣ отъ радости, увидѣвъ вдали, на горизонтѣ, бѣлое пятно, посреди голубаго неба. Это была вершина снѣжной горы, которыя ръ Мексикѣ называются Ненадо (снѣговыми). А тамъ, гдѣ подобная гора, всегда есть ручьи, происходящіе отъ таянія снѣговъ. Эта мысль обрадовала насъ, и хотя гора казалась еще очень отдаленною, но мы бросились къ ней съ новыми силами и надеждою.

Бѣлый треугольникъ увеличивался по мѣрѣ нашего приближенія. При закатѣ солнца могли мы уже различить темную, полосу земли ниже снѣга — и все продолжали путь.

Цѣлую ночь ѣхали мы впередъ. Да и зачѣмъ было намъ останавливаться? Въ подобномъ случаѣ отдыхъ значитъ смерть.

На разсвѣтѣ мы все еще ѣхали. Съ той минуты, какъ мы оставили берега Пекоса, вѣрно проѣхали мы сто миль, а гора все еще была далеко. Мы уже различали подошву ея и глубокій оврагъ, простирающійся почти до вершины. Это было на южномъ ея склонѣ; на западномъ ничего подобнаго не было. Мы разочли, что это русло потока, происходящаго отъ таянія снѣговъ.

Предположенія наши были вѣрны. Огибая подошву горы, увидѣли мы прекрасную траву, выдавшуюся въ степь. Даже видны были ряды изъ и бумажно-хлопчатыхъ деревъ. Это былъ вѣрный знакъ присутствія воды. Мы вскрикнули отъ радости, а лошади заржали. Всѣ бросились къ свѣтлому ручью, и съ наслажденіемъ упивались этою водою.

III.
ДОЛИНА ОАЗИСА.

Послѣ такого ужаснаго и продолжительнаго пути всѣмъ намъ нуженъ былъ покой. Мы рѣшились переночевать у этого ручья, а можетъ-быть и провести тутъ дни два.

Двойной рядъ ивъ простирался на пятьдесятъ ярдовъ въ степь. Подъ тѣнью ихъ росла густая трава, извѣстная въ Мексикѣ подъ названіемъ грамма! Лошади и рогатый скотъ съ жадностью ѣдятъ эту траву, и наши начали дружно истреблять ее. Мы разсѣдлали ихъ и привязали на длинныхъ веревкахъ, чтобъ онѣ вполнѣ могли наѣсться.

Сами мы, конечно, неочень были голодны. Мы дорогою часто жевали тазахо (высушенное сырое мясо); — но эта пища неочень комфортабельна. Намъ хотѣлось свѣжаго мяса, а во всю дорогу мы не видали никакой дичи, кромѣ нѣсколькихъ худощавыхъ антилопъ, которыхъ совѣстно было и убивать. Одинъ изъ нашихъ товарищей, неутомимый охотникъ Линкольнъ, отправился вверхъ по оврагу, и вскорѣ услышали мы его выстрѣлъ. Въ ту-же минуту увидѣли мы цѣлое стадо биггорновъ (дикіе бараны), прыгающихъ со скалы на скалу, черезъ бездны, какъ-будто-бы у нихъ были крылья.

Вскорѣ показался и Линкольнъ, неся на плечахъ большаго барана, съ большими рогами, въ видѣ полумѣсяца.

Тотчасъ-же, одни принялись потрошить его, другіе срубили дерево и развели огонь. Котлы закипѣли, кофейники зашипѣли, раздался духъ жаренаго мяса, и послѣ сытнаго, вкуснаго ужина, всякій завернулся въ шерстяное одѣяло — и въ сладкомъ снѣ забылъ всѣ опасности и нужды.

Поутру, отдохнувъ и позавтракавъ, мы составили совѣтъ — куда направить путь. Намъ-бы хотѣлось слѣдовать по теченію ручья, но онъ протекалъ къ югу, а это была не наша дорога: намъ надобно было къ востоку. Покуда мы разсуждали, охотникъ Линкольнъ пошелъ къ ивамъ, и разсматривалъ равнину. Вдругъ восклицанія его возбудили наше вниманіе. Мы подбѣжали къ нему, и взглянувъ на указываемую имъ вдали точку, увидали поднимающійся столбъ дыма.

— Это индѣйцы! — вскричалъ, кто-то изъ насъ.

— Этотъ дымъ, сказалъ намъ Линкольнъ, выходитъ изъ оврага. Вчера ввечеру, когда я преслѣдовалъ биггорновъ, видѣлъ я этотъ оврагъ, но не знаю, индѣйцы-ли это, или бѣлые поселились тамъ.

— Конечно индѣйцы! отвѣчали всѣ. Въ подобной пустынѣ развѣ могутъ поселиться бѣлые?

Послѣ краткаго совѣщанія о томъ, что намъ дѣлать, мы во-первыхъ потушили наши костры, а во-вторыхъ собрали около себя нашихъ муловъ и лошадей. Одни предлагали отправить отрядъ внизъ по ручью, чтобъ произвесть рекогносцировку; другіе-же совѣтовали взлезть на гору и стараться разсмотрѣть странное мѣсто, изъ котораго выходилъ дымъ,

Послѣднее мнѣніе было лучшее, потому-что еслибъ оно неудалось, то можно-бы было прибѣгнуть къ первому. А потому шестеро полезли на гору, а прочіе остались на-караулѣ.

Мы поднялись вверхъ по оврагу, и по временамъ останавливались, чтобъ осмотрѣть равнину. Такъ дошли мы до значительной высоты. Наконецъ увидѣли глубокое русло, посреди котораго протекалъ ручей; но больше мы не могли ничего видѣть — за дальнимъ разстояніемъ. Равнина была повсюду голою и безплодною. Только къ востоку была зелень и нѣсколько деревъ. Посреди этой зелени было какое-то углубленіе въ землѣ. Это вѣрно былъ каналъ, которымъ ручей вытекалъ изъ барранки. Больше ничего не было видно, и мы возвратились къ своимъ сотоварищамъ.

Тогда рѣшили послать отрядъ по теченію ручья, до конца этой странной долины, чтобъ съ осторожностью осмотрѣть ее.

Шестеро изъ насъ пошли пѣшкомъ. Тихо шли мы вдоль ивъ, держась какъ можно ближе къ ручью. Мы прошли съ полторы мили, и дойдя до барранки, услышали шумъ, наподобіе водопада. Дѣйствительно, ручей, вдоль котораго мы шли, падалъ въ страшный оврагъ, открывавшійся передъ нашими глазами. Высота паденія превосходила сто футовъ.

Это была прекрасная картина; но насъ поразило удивленіемъ другое зрѣлище. Далѣе и гораздо ниже того мѣста, гдѣ мы были, простиралась великолѣпная долина, украшенная всею роскошью богатѣйшей растительности. Она была почти овальной формы и окружена со всѣхъ сторонъ ужасными отвѣсными скалами, въ видѣ стѣны. Долина эта была, по-видимому, миль десить въ длину и около пяти шириною. Мы находились надъ верхнею ея оконечностію, и видѣли ее во всю длину.

Почти посрединѣ долины было небольшое озеро, котораго чистая поверхность представляла видъ зеркала. Солнце, дошедшее до меридіана, придавало, въ эту минуту, озеру золотистый цвѣтъ. Часть береговъ была покрыта деревьями, и изъ одной купы деревъ выходилъ тотъ дымъ, который мы видѣли.

Мы возвратились въ свой лагерь, и разсказавъ все товарищамъ, рѣшились всѣ вмѣстѣ слѣдовать вдолъ барранки, покуда найдемъ удобное мѣсто для спуска. Очевидно было, что это мѣсто существуетъ, иначе не могли-бы туда зайти и тѣ, которые зажгли огонь.

Въ лагерѣ оставили мы однихъ мексиканцевъ, съ мулами, а сами отправились верхомъ.

Мы поѣхали по восточной сторонѣ, но отдалялись отъ окраины, чтобъ насъ не могли видѣть въ долинѣ, прежде нежели мы сами откроемъ, что тамъ за люди. Поравнявшись съ мѣстомъ, откуда поднимался дымъ, мы остановились. Двое проползли до самой окраины оврага. Нѣсколько кустарниковъ сверхъ того скрывали насъ. Тутъ вскорѣ увидѣли мы все, чего искали, и поражены были величайшимъ изумленіемъ.

Близъ озера, ярдъ на сто отъ воды, стоялъ красивый деревянный домъ съ нѣкоторыми пристройками позади. Около дома устроена была изгорода на большое пространство, которое раздѣлено было на нѣсколько пашней. Иныя были засѣяны хлѣбомъ, другія оставались лугами, на которыхъ паслись стада разныхъ животныхъ. Это была картина большой, богатой фермы съ садами, полями и стадами.

Отдаленность мѣшала намъ видѣть, какого рода животныя составляли эти стада. Но внутри ограды видѣли мы нѣсколько людей обоего пола. Нельзя было разглядѣть цвѣтъ лица ихъ, но ужъ конечно это были не индѣйцы, которые никогда-бы не могли построить такого дома,

Все это намъ казалось сновидѣніемъ, — до того картина эта, и въ такомъ мѣстѣ, — была неожиданна.

Возвратясь отъ окраины къ своимъ товарищамъ, мы рѣшились продолжать путь, покуда найдемъ спускъ въ этотъ странный. оазисъ. Долина видимо склонялась къ югу, и мы поѣхали туда.

Здѣсь мы достигли мѣста, гдѣ вода, выходя изъ долины, продолжала течь на востокъ. Вотъ была та дорога, которую мы умственно отыскивали. Здѣсь былъ спускъ, нешире какъ въ телегу, и неочень крутъ. Мы, не колеблясь, пустились по этой дорогѣ.

IV.
СТРАННОЕ ЗАВЕДЕНІЕ.

Вскорѣ достигли мы до дна долины, и нашли, тропинку вдоль ручья, къ самому озеру, откуда видѣли и домъ. Мы удивились разнообразію деревъ, растущихъ около озера; но разнообразіе птицъ, летавшихъ между этими деревьями, было еще удивительнѣе.

Наконецъ дошли мы до просѣки, гдѣ былъ домъ. Осторожность требовала осмотрѣться. Двое изъ насъ сошли съ лошадей и тихонько пробрались по кустамъ до самаго дома.

Съ перваго взгляда поразилъ насъ видъ пасущихся стадъ. Все это было похоже на англійскую ферму, гдѣ пасутся лошади, коровы, бараны, овцы, свиньи, разная живность. Но взглядѣвшись хорошенько, увидѣли мы, что ни одно изъ пасущихся тамъ животныхъ непохоже было на европейскія. Даже лошади скорѣе походили на большихъ собакъ. Это были мустанги (дикія лошади пустыни).

Вмѣсто коровъ и быковъ видѣли мы буффало. Это было непостижимо! Буффало сдѣлался домашнимъ, ручнымъ животнымъ, и спокойно ходилъ въ оградѣ, не обращая вниманія, на мимоходящихъ людей. Еще удивительнѣе было, что два буффало запряжены были въ плугъ, и пахали землю терпѣливо и хладнокровно, какъ быки.

Другія животыя, ростомъ больше буффало, обратили все наше вниманіе. Они купались на озерѣ, и огромная голова ихъ одна была видна изъ воды. Это были большія американскія лоси. Были также разныя породы оленей и антилопъ, съ короткими и вѣтвистыми рогами. Были еще животныя, похожія на барановъ; иныя, безъ хвоста, похожи были на свиней, другія на собакъ и лисицъ.

Разныя домашнія птицы гуляли по двору. Посреди ихъ огромностію роста отличалась дикая индѣйка. Вообще все это было похоже на зоологическій садъ или звѣринецъ.

Мы видѣли двухъ человѣкъ: одинъ высокій, сѣдоволосый, съ свѣжимъ, здоровымъ лицомъ; другой малорослый негръ. Послѣдній пахалъ землю. Далѣе были еще два молодые человѣка. У дверей дома сидѣла женщина, а близъ нея были двѣ молодыя дѣвочки.

Изумленіе наше безпрестанно возрастало. Передъ домомъ и около сидѣвшей женщины были звѣри, вовсе не миролюбивой наружности. Во-первыхъ, два большіе черные медвѣдя, игравшіе одинъ съ другимъ. Потомъ родъ волковъ, съ пушистымъ хвостомъ и острымъ рыломъ, и ихъ было тутъ съ полдюжины. Но всего страшнѣе были два звѣря, лежавшіе у ногъ женщины. По круглой головѣ, стоячимъ кошачьимъ ушамъ, по черному, рылу, бѣлой шеѣ, блѣдно-красной груди можно было тотчасъ-же узнать пантеръ.

Мы со страхомъ и изумленіемъ взглянулись съ товарищами и прошептали: пантеры! (Въ естественной исторіи называютъ ихъ конгуарами, или американскими львами).

Посреди этихъ дикихъ животныхъ дѣти беззаботно бѣгали и играли, и звѣри не обращали на нихъ вниманія.

Насмотрѣвшись вдоволь на эти чудеса, мы возвратились къ товарищамъ, которые всѣ съ нами отправились къ таинственному дому.

Наше внезапное появленіе произвело всеобщій ужасъ. Насъ вѣрно приняли за индѣйцевъ. Но вскорѣ узнали, кто мы и чего желаемъ.

Сѣдоволосый старикъ тотчасъ-же пригласилъ насъ, самымъ учтивымъ образомъ, сойти съ лошадей и пожаловать въ домъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ приказалъ онъ изготовить для насъ обѣдъ, а лошадей отвести въ конюшню и засыпать имъ корму. Негръ и два молодые хозяйскіе сына взялись за это дѣло.

Все окружающее насъ продолжало однакоже возбуждать наше удивленіе. Кромѣ видѣнныхъ уже нами звѣрей, появлялись безпрестанно новые. Въ поляхъ и въ саду были необыкновенныя растѣнія. Около дома были виноградные шпалерники. Вездѣ виднѣлись птичьи гнѣзда по угламъ. Мы не могли довольно насладиться зрѣлищемъ, которое намъ представлялось со всѣхъ сторонъ.

— Пойдемте, господа, обѣдать, сказалъ намъ хозяинъ, и мы послѣдовали за нимъ въ большую залу, гдѣ и помѣстились около круглаго стола.

Кушанья были большею частію знакомыя. У насъ была дичь, куски изъ горба дикаго буйвола, домашнія птицы, яйца индѣекъ, хлѣбъ, масло, молоко, сыръ. Впрочемъ, мы съ утра не ѣли, и аппетитъ нашъ служилъ лучшею похвалою обѣду.

Въ концѣ обѣда подали намъ чашки и налили какого-то настояннаго кипятка. Это конечно былъ не чай, но весьма пріяный и вкусный напитокъ. Это былъ отваръ сассафрасоваго корня. Онъ подслащивался сахаромъ изъ клена, и по вкусу каждаго подбавлялись сливки. Мы и прежде пивали этотъ чай въ Америкѣ, находя, что онъ нехуже китайскаго.

Разсматривая, во-время обѣда, мебель, видѣли мы, что она была самой грубой отдѣлки. Чашки, блюда, ложки — все было деревянное. Кухонная-же посуда была изъ обожженной красной глины. Стулья были обиты невыдѣланными звѣриными шкурами, и этимъ скрывали грубость отдѣлки. Другіе стулья были изъ пальмовыхъ листьевъ.

На стѣнахъ не было ни штукатурки, ни обоевъ, но онѣ были обвѣшаны разными любопытными предметами: чучелами рѣдкихъ птицъ, рогами чудовищныхъ животныхъ и полированными черепахами. Не видно было ни зеркала, ни картинъ, ни книгъ. Одна только книга лежала на столикѣ въ переднемъ углу: это была библія.

Хозяинъ и семейство его вмѣстѣ съ нами сидѣли за столомъ. Мы тотчасъ-же подружились съ дѣтьми. Изъ словъ ихъ мы узнали, что мы еще первые бѣлые люди, которыхъ они видѣли вѣтеченіе десяти лѣтъ. Мальчиковъ звали Франкъ и Гарри; изъ дѣвочекъ одна была брюнетка, другая блондинка. Послѣднюю знали Мери, а сестру ея Луизою.. Обѣ онѣ были прелестны, но не имѣли никакого между собою сходства. Мальчикамъ было, повидимому, по семнадцати — восемнадцати лѣтъ. Гарри былъ свѣтлорусый и похожъ на отца; другой смуглѣе и походилъ болѣе на мать. Самой хозяйкѣ было поболѣе тридцати пяти лѣтъ; она была еще хороша собою, и физіономія его была зеркаломъ доброты ея души.

Хозяину было около сорока лѣтъ. Онъ былъ высокъ, хорошо сложенъ и посѣдѣвшіе его волосы вились натуральными локонами. Онъ не носилъ ни бороды, ни усовъ, и тщательно былъ одѣтъ. По всему видно было, что онъ порядочный и образованный человѣкъ.

Одежда всей фамиліи была довольно странная. На отцѣ была охотничья блуза и панталоны изъ выдѣланной оленьей шкуры. Мальчики были одѣты точно также. Мать и дочери были одѣты въ холщевыя платья, прикрытыя мантиліями изъ самой нѣжной кожи, отдѣланной какъ мягкія перчатки.

На стѣнѣ висѣли шляпы, сплетенныя изъ листьевъ пальметто.

Во-время обѣда явился негръ и съ любопытствомъ разсматривалъ насъ. Онъ былъ ростомъ малъ, но плечистъ, силенъ, и казался лѣтъ сорока. Волоса его были курчавые, какъ шерсть, и дѣлали его голову шарообразною. Зубы его были бѣлые и широкіе, глаза черные, носъ широкій и физіономія веселая.

— Куджо! сказала ему хозяйка, выведи отсюда звѣрей, они безпокоятъ гостей…

Дѣйствительно, мы съ нѣкоторою боязнію посматривали на волковъ и пантеръ, гуляющихъ подъ столомъ. Когда имъ бросали подачку, то они между собою ворчали, а это ворчанье было для насъ не очень успокоительно.

Окончивъ обѣдъ и поблагодаривъ хозяевъ, мы, разумѣется, стали просить объясненій объ его образѣ жизни и мѣстѣ поселенія.

— Подождите до вечера, отвѣчалъ онъ. У камина, передъ огнемъ, веселѣе разсказывается и лучше слушается. Теперь я васъ сведу на озеро. Выкупайтесь. Это васъ освѣжитъ съ дороги.

Мы пошли за нимъ, и чрезъ нѣсколько минутъ ныряли въ прекраснѣйшей водѣ. Послѣ купанья нѣкоторые отправились за мексиканцами и мулами; другіе пошли бродить по окрестности, встрѣчая на каждомъ шагу самые любопытные предметы.

Съ нетерпѣніемъ ждали мы вечера. Онъ наступилъ. Сперва мы поужинали, а потомъ усѣлись около камина, чтобъ послушать разсказы хозяина нашего, Роберта Рольфа.

V.
ИСТОРІЯ РОЛЬФА.

— Я вашъ землякъ, друзья мои, сказалъ онъ. Я не американецъ, а англичанинъ. Я родился въ южной Англіи, лѣтъ сорокъ тому назадъ. Отецъ мой былъ зажиточный фермеръ. По несчастію, онъ былъ слишкомъ честолюбивъ для своего званія. Онъ захотѣлъ, чтобъ я, единственный сынъ его, былъ настоящимъ джентельменомъ, то-есть получилъ-бы воспитаніе, которое раззоряетъ всегда небогатыхъ людей. Увы! я не имѣю права упрекать его. Честолюбіе его происходило оттого, что онъ меня слишкомъ любилъ.

Меня отправили въ одно изъ аристократическихъ училищъ. Я выучился танцовать, ѣздить верхомъ и играть. Мнѣ позволяли тратить много денегъ, и я поилъ своихъ товарищей шампанскимъ. Изъ школы отправили меня путешествовать. Я объѣздилъ берега Рейна, Францію, Италію, и черезъ нѣсколько лѣтъ возвратился въ Англію, узнавши, что отецъ мой умираетъ.

Я былъ единственнымъ наслѣдникомъ его имѣнья, которое въ рукахъ моихъ вскорѣ исчезло. Я хотѣлъ жить въ Лондонѣ, съ моими прежними школьными сотоварищами. Я игралъ съ ними, и все проигралъ. Я готовъ уже былъ объявить себя несостоятельнымъ, но меня спасла она!

Онъ указалъ на хозяйку, сидѣвшую въ углу камина, съ дѣтьми.

Да! продолжалъ онъ, Мери спасла меня. Она была подругою моего дѣтства. Мы вновь встрѣтились, полюбили другъ друга и женились.

Благодаря Бога, разсѣянная жизнь моя не истребила во мнѣ правилъ добродѣтели, какъ это часто случается. Мнѣ они были переданы моею матерью, и свято, сохранились въ моемъ сердцѣ.

Послѣ свадьбы рѣшился я совершенно перемѣнить образѣ жизни. Но это было нетакъ легко. Надобно множество силы и мужества, чтобъ избавиться отъ этихъ привычекъ и отъ долговъ. Но благодаря совѣтамъ Мери, я успѣлъ совершить этотъ подвигъ.

Продавши все имѣніе и расплатясь съ долгами, у меня осталось всего пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ. Жена моя принесла приданаго двѣ тысячи пятьсотъ, и того было у насъ три. Этого было мало, чтобъ жить въ Англіи. Нѣсколько лѣтъ пытался я разными спекуляціями увеличить мой капиталъ, но онъ все уменьшался. Черезъ три года оставалось уже у меня двѣ тысячи.

Мнѣ сказали, что съ этою суммою можно разжиться въ Америкѣ. Съ этою надеждою отправился я съ женою и дѣтьми въ Нью-Іоркъ.

Тутъ я тотчасъ-же встрѣтилъ человѣка, который снабдилъ меня всѣми совѣтами, какъ мнѣ дѣйствовать съ моимъ капиталомъ. Я любилъ земледѣліе, но мнѣ отсовѣтовали покупать невоздѣланныя земли, потому-что разработка ихъ въ первое время поглощаетъ весь капиталъ; мнѣ сказали, что лучше купить готовую уже ферму, и съ домомъ.

Мнѣ рекомендовали въ Виргиніи такую ферму за пять сотъ фунтовъ. Я купилъ ее и отправился туда.

VI.
ФЕРМА ВЪ ВИРГИНІИ.

Я дѣйствительно нашелъ ферму въ томъ видѣ, какъ она была описана; но для обработки, земли долженъ былъ я сперва купить негровъ. Кромѣ невольниковъ, не было тамъ никакихъ работниковъ.

Я накупилъ негровъ, и началъ жизнь плантатора. Первая моя жатва была неудачна. Вторая была еще хуже, и тогда только узналъ я о причинѣ неурожаевъ. Земля этой фермы была уже совершенно истощена, хотя съ перваго взгляда и казалась плодоносною. Нѣсколько лѣтъ сряду сѣяли на ней табакъ, маисъ, хлопчатую бумагу, такъ-что наконецъ вся растительная сила исчезла. Надобно было много навоза, который одинъ могъ возвратить этой землѣ ея воспроизводительную силу.

Третій годъ былъ еще хуже, — и я совершенно раззорился. Я вошелъ въ долги для содержанія своего семейства и негровъ, и не могъ долѣе жить на этой фермѣ, хотябы и хотѣлъ. Я все продалъ, кромѣ одного негра, который первый открылъ мнѣ, обманъ при продажѣ фермы, и который обнаруживалъ къ намъ самую искренюю привязанность. Я далъ ему свободу, но онъ самъ не захотѣлъ ею пользоваться, а рѣшился раздѣлять нашу участь. Вотъ онъ.

При этомъ хозяинъ указалъ на Куджо, который, слыша похвалы себѣ, весело улыбнулся.

Рольфъ продолжалъ.

Окончивъ всѣ счеты, я увидѣлъ, что у меня еще остается пять сотъ фунтовъ, и рѣшился отправиться на, западъ, въ долину Миссиссипи, гдѣ можно было купить невоздѣланную хорошую ферму.

Въ объявленіяхъ прочелъ я тогда, что при сліяніи Огіо и Миссиссипи основанъ городъ Каиръ, и что онъ вскорѣ сдѣлается весьма важнымъ въ торговомъ мірѣ. При объявленіи приложены были планы города, съ театромъ, набережными, судебными мѣстами, церквами. Предлагали участки для постройки зданій, при которыхъ отводилось много земли, такъ, чтобы можно было вмѣстѣ заниматься земледѣліемъ и торговлею. Цѣны были назначены весьма дешевыя, и я тотчасъ-же спѣшилъ купить одинъ участокъ.

Совершивъ заочно эту покупку, отправился я въ новый городъ, съ женою и дѣтьми. У меня было уже трое дѣтей; два сына близнеца по девятому году. Я не хотѣлъ уже возвращаться въ Виргинію, и вѣрный нашъ Куджо поѣхалъ съ нами.

Путешествіе было трудное и тягостное, но пріѣздъ еще болѣе печаленъ. Съ перваго взгляда на Каиръ убѣдился я, что еще разъ былъ обманутъ. Весь городъ состоялъ изъ одного дома, а вокругъ него было все одно болото, поросшее огромнымъ кустарникомъ. Театръ, набережныя, — все было пуфъ. Стоялъ одинъ домъ, и это былъ трактиръ, для тѣхъ, которыхъ пышное объявленіе привлекло-бы туда, подобно мнѣ.

Я отыскавъ однакоже купленный свой участокъ, и могъ только убѣдиться, что это ни вода, ни земля.

Съ отчаяніемъ въ душѣ отправился въ Сенъ-Луи и продалъ тамъ свой участокъ за бездѣлицу. Какъ я проклиналъ Америку и американцевъ; но къ чему это послужило? При томъ-же со мною нелучше поступили и въ отечествѣ. Вездѣ есть плуты, пользующіеся легковѣріемъ другихъ. За это нельзя винить всей націи.

Въ Англіи зналъ я уже, сколько милліоновъ негодяевъ живутъ на счетъ ближнихъ; теперь привелось испытать то-же и въ Америкѣ. Виноватъ былъ я одинъ.

VI.
КАРАВАНЪ И УЧАСТЬ ЕГО.

Хозяинъ продолжалъ:

И такъ я пріѣхалъ въ Сенъ-Луи. Изъ трехъ тысячъ фунтовъ едва было у меня сто. Надобно было придумать что-нибудь, прежде нежели и ихъ истратить.

Въ трактирѣ, гдѣ я остановился, былъ молодой шотдандецъ, тоже недавно пріѣхавшій въ Сенъ-Луи. Мы съ нимъ познакомились и разсказали другъ другу свои похожденія.

Онъ нѣсколько лѣтъ работалъ въ мѣдныхъ рудникахъ, въ центрѣ Великой американской пустыни, въ Мимбрскихъ горахъ, на западъ отъ Дель-Норте. По нѣкоторымъ дѣламъ ѣздилъ онъ оттуда въ Соединенные Штаты, съ женою, молодою мексиканкою, и ребенкомъ, а теперь возвращался туда-же чрезъ Сенъ-Луи и Санта-Фе. Онъ ждалъ испанскаго каравана, идущаго въ Новую-Мексику, чтобъ не подвергнуться нападеніямъ индѣйцевъ.

Узнавши о моемъ положеніи, совѣтовалъ онъ мнѣ ѣхать съ нимъ, предлагая мнѣ тоже мѣсто въ рудникахъ. Я съ радостію принялъ его предложеніе, и тотчасъ-же собрался въ путь. На остальныя свои деньги купилъ я телегу и двѣ пары здоровыхъ быковъ для жены, дѣтей, и всѣхъ припасовъ на дорогу. Извощика было мнѣ ненужно: Куджо очень хорошо правилъ быками. Себѣ-же и двумъ сыновьямъ купилъ я рифлей, и вскорѣ пустились мы въ пустыню.

Караванъ нашъ былъ немногочисленъ. Большой караванъ, ежегодно совершающій путь изъ Санта-Фе, ушелъ уже за нѣсколько недѣль предъ тѣмъ. Насъ было до двадцати, человѣкъ, въ десяти телегахъ. Почти всѣ были мексиканцы, отправленные въ Соединенные Штаты за нѣсколькими пушками для правительства Санта-Фе. Они везли ихъ съ собою, съ лафетами и ящиками.

Я не буду вамъ, господа, описывать этого путешествія черезъ равнины между Санъ-Луи и Санта-Фе. Мы встрѣтили индѣйцевъ, племени Паннисовъ, а переходя чрезъ Аркантасъ, столкнулись и съ чейенами; но ни тѣ, ни другіе не нападали на насъ. Послѣ двухъ-мѣсячнаго странствованія, мы оставили обыкновенную торговую дорогу у Канадіанъ-Риверъ, чтобъ избѣжать встрѣчи съ арапагаями, бывшими въ войнѣ съ мексиканцами. Переправясь черезъ эту рѣчку, мы были слѣдственно на правомъ, или южномъ берегу ея.

Вскорѣ замѣтили мы всю трудность этого новаго пути. Два дни ѣхали мы вверхъ по рѣкѣ къ западу, и медленно подвигались впередъ, встрѣчая безпрестанно стада буффало, приходящія къ рѣкѣ пить. Тамъ, гдѣ эти животныя вытоптали дорогу, образовались большія ямы, и въ одной изъ нихъ телега моя сломалась. Куджо и я принялись тотчасъ-же чинить ее; прочія телеги продолжали путь. Нашъ другъ, молодой шотландецъ, предлагалъ остаться съ нами, но я его поблагодарилъ и просилъ воротиться къ прочимъ, говоря, что вѣдь я догоню ихъ на ночлегѣ.

Подобныя отдѣльныя остановки телегъ часто случались для какихъ-нибудь починокъ. Если она не пріѣзжала на ночлегъ, то отправляли за нею назадъ отрядъ изъ каравана.

О стычкахъ и ссорахъ, съ индѣйцами давно не слыхать было, и потому караваны вообще ослабили свою всегдашнюю бдительность и осторожность; притомъ-же новый нашъ путь шелъ по такимъ мѣстамъ, гдѣ мудрено было бродить индѣйцамъ, потому-что не было даже и травы, нетолько дичи.

А потому я ничего подобнаго не опасался; а надѣясь на столярное искусство Куджо, полагалъ скоро догнать караванъ. Дѣйствительно, послѣ часовой работы, мы починили телегу, впрягли опять быковъ, и продолжали свой путь. Но не проѣхали мы и мили, какъ свалилась шина съ одного колеса, и мы опять принуждены были приняться за работу.

На этотъ разъ починка продолжалась еще долѣе, и когда мы кончили, совсѣмъ уже стемнѣло. Это насъ нѣсколько обезпокоило. Ночью не могли мы ѣхать, не зная куда; а какъ вода была у насъ подъ рукою, то мы и рѣшились переночевать тутъ.

До разсвѣта встали мы и двинулись въ путь, по свѣжимъ еще слѣдамъ нашего каравана. Мы удивлялись только, что никто оттуда ночью не пріѣхалъ справиться объ насъ. До полудня ѣхали мы, не встрѣчая никого, но видя только, что приближаемся къ горамъ.

Вдругъ раздался трескъ, какъ-бы отъ разорвавшейся бомбы. Что бы это могло значить! Мы знали, что съ караваномъ везли мортиры и бомбы. Употребили-ль наши товарищи бомбу для отраженій Индѣйцевъ? Нѣтъ! Это было невѣроятно. Притомъ-же, разорвало только бомбу, а звука выстрѣла не было. Не случайно-ли вспыхнула одна бомба? Это было правдоподобнѣе. Мы остановились и стали вслушиваться.

Съ полчаса ожидали мы, и ничего не слыхали; а потому рѣшились опять ѣхать впередъ. Насъ нестолько безпокоилъ взрывъ бомбы, какъ то, что никто насъ не отыскивалъ, тогда какъ мы все ѣхали по слѣдамъ каравана. Солнце уже склонялось къ западу, а мы еще не доѣхали до лагеря прошедшей ночи. Наконецъ ввечеру достигли мы и до этого мѣста.

Какое ужасное зрѣлище представилось намъ! И теперь, при воспоминаніи о томъ, кровь хладѣетъ въ жилахъ! Телеги были разбросаны и опрокинуты, а грузъ ихъ валялся по землѣ; мортиры, пушки тутъ-же стояли, но около нихъ не было ни одного живаго существа. Далѣе-же лежало множество труповъ, около которыхъ пировали волки. Быки, мулы, лошади каравана тоже лежали убитыя, но послѣднихъ было немного; прочія были уведены.

Мы были поражены ужасомъ при этомъ видѣ. Ясно, что индѣйцы напали на караванъ врасплохъ и перерѣзали всѣхъ. Первая мысль наша была ѣхать назадъ; но уже наступила ночь. Притомъ-же, если дикіе были еще тутъ, то вѣрно давно уже видѣли насъ, и бѣгство было безполезно. Только по алчности волковъ догадался я, что индѣйцы уже ушли.

Оставя жену свою у телеги съ сыновьями, вооруженными рифлями, я съ Куджо пошелъ впередъ, чтобъ осмотрѣть поле битвы. Мы прогнали волковъ; ихъ было больше пятидесяти. Они такъ изуродовали нашихъ спутниковъ, что едва можно было распознать ихъ. Индѣйцы скальпировали ихъ, а волки догрызли.

Нашелъ я и лопнувшую бомбу, которой осколки опрокинули нѣсколько телегъ, изъ которыхъ грузъ былъ разбросанъ по землѣ. Видно было, что индѣйцы быстро убѣжали, оставя такъ много добра въ пустынѣ; вѣрно они испуганы были взрывомъ, и грозное дѣйствіе его приняли за гнѣвъ великаго духа.

Вездѣ я отыскивалъ своего друга шотландца, но между всѣми этими изуродованными тѣлами невозможно было отличитъ ни одного; я искалъ и жену его, единственную женщину въ караванѣ, кромѣ моей Мери, но не нашелъ и трупа ея.

— Вѣрно они увели ее къ себѣ живую, сказалъ я Куджо.

Вдругъ мы услышали сильный лай собакъ и вой волковъ. Это былъ, вѣроятно, бой между ними. Я вспомнилъ, что у шотландца были двѣ большія собаки. Мы побѣжали къ лѣсу, гдѣ происходило сраженіе, и вскорѣ достигли до сцены происшествія. Дѣйствительно, эти двѣ собаки сражались съ нѣсколькими волками, защищая что-то черное, лежащее подъ деревомъ. Я вскрикнулъ отъ ужаса: это была шотландка, но уже мертвая. На шеѣ у ней лежала маленькая дѣвочка…"

Въ это мгновеніе разсказъ нашего хозяина былъ прерванъ однимъ изъ нашихъ сотоварищей. Нѣкто рудокопъ г. Нейтъ ѣхалъ съ нами, и всегда былъ печаленъ и задумчивъ. Я правда замѣтилъ, что онъ долго и пристально всматривался въ нашего хозяина, но почелъ это дѣйствіемъ любопытства. Теперь разсказъ Рольфя сильно взволновалъ его; онъ вдругъ вскочилъ и вскричалъ:

— Боже мой! это она! моя бѣдная жена!.. Рольфъ, Рольфъ! Да развѣ ты не узнаешь меня?

— Нейтъ! воскликнулъ хозяинъ, узнавъ его по голосу. Тили это, Нейтъ.

— Бѣдная моя жена! я зналъ, что они ее убили… Но моя дочь, моя дочь! Что съ нею сдѣлалось? Гдѣ она?

— Вотъ! возьми ее! отвѣчалъ Рольфъ, указывая на младшую брюнетку.

Нейтъ схватилъ Луизу въ свои объятія и осыпалъ ее поцѣлуями.

VIII.
ИСТОРІЯ РУДОКОПА.

Трудно описать сцену этой внезапной встрѣчи. Всѣ вскочили. Дѣти плакали; мы всѣ поздравляли Нейта, пожимая его руку. Куджо бѣгалъ по комнатѣ, прыгалъ и игралъ съ пантерами, которыя тоже отвѣчали ему подобными прыжками. А хозяинъ, выйдя въ другую комнату, вынесъ оттуда чашу темной глины. Подали чашки, выдѣланныя изъ тыквы, и хозяинъ налилъ ихъ краснымъ виномъ.

Да! настоящимъ виномъ изъ дикаго мускатнаго винограда, обильно ростущаго по всей долинѣ и около дома.

Поздравивъ этимъ виномъ Нейта и дочь его, мы просили его въ свою очередь разсказать, какимъ образомъ онъ спасся отъ индѣйцевъ въ эту ужасную ночь. Вотъ его разсказъ:

"Оставя тебя, Рольфъ, съ телегою, я возвратился къ остальному каравану. Долго мы искали лагернаго мѣста для ночлега, и принуждены были дойти до холмовъ. Солнце уже садилось, когда мы подъѣхали къ ручью, гдѣ Рольфъ видѣлъ наши телеги. Здѣсь мы расположились ночевать. Тебя, Рольфъ, я ждалъ нераньше, какъ черезъ часъ. Мы разложили костры, поужинали, и сидя у огня, курили и разговаривали. Мексиканцы по обыкновенію играли въ моиже. Мы не разставили часовыхъ, вовсе не думая объ индѣйцахъ. Нѣкоторые изъ нашихъ спутниковъ говорили, что часто ѣзжали по этой дорогѣ, но никогда не видали дикихъ.

Ночь была темна; я началъ безпокоиться о тебѣ, Рольфъ, боясь, что ты ночью не найдешь слѣдовъ нашего каравана. Оставя жену мою и дочь у костра, я пошелъ на одинъ холмъ, съ котораго видна была вся долина, и сталъ прислушиваться тамъ, не ѣдетъ-ли твоя телега, или не слыхать-ли вашего голоса. Вдругъ слухъ мой пораженъ былъ воемъ, оледенившимъ сердце мое. Я хорошо зналъ этотъ вой. Это былъ сигналъ къ битвѣ арапагаевъ. Взглянувъ къ сторонѣ лагеря, увидѣлъ я толпы дикарей, услышалъ выстрѣлы, крики, стоны, и посреди всего этого голосъ моей жены, звавшей меня.

Я не колебался ни минуты, бросился съ холма и со всѣхъ ногъ побѣжалъ въ лагерь. Битва была во всемъ разгарѣ. У меня въ рукахъ былъ только большой ножъ, которымъ я билъ направо и налѣво съ ожесточеніемъ, поразивъ нѣсколькихъ индѣйцевъ.

Послѣ минутнаго боя сталъ я звать мою жену, и бросался ко всѣмъ телегамъ. Ни ее, ни отвѣта не было нигдѣ. Я опять столкнулся съ дикарями, и снова началъ бой. Но большая часть товарищей уже пали. Я самъ притиснутъ былъ, въ темнотѣ, однимъ индѣйцемъ, который старался поразить меня своимъ копьемъ. Онъ попалъ мнѣ въ ляшку; я упалъ; онъ бросился на меня съ ножемъ; но прежде нежели онъ коснулся до-меня, мой ножъ былъ уже въ его сердцѣ.

Я всталъ и вынулъ острее копья изъ раны. Бой уже прекратился. Увѣренъ будучи, что жена моя, дочь и товарищи всѣ. убиты, я бросился въ чащу лѣса и старался удалиться отъ этого зрѣлища. Но не сдѣлавъ и трехъ сотъ ярдъ, упалъ безъ чувствъ, отъ потери крови, близъ какой-то пещеры. Я имѣлъ еще довольно силъ, чтобъ вползти въ нее, и тутъ уже упалъ въ обморокъ.

Нѣсколько часовъ пролежалъ я здѣсь, потому-что когда пришелъ въ себя, то свѣтъ солнца озарялъ мою пещеру. Я былъ очень слабъ и едва могъ встать. Прежде всего увидѣлъ я свою рану, которой не могъ даже еще перевязать? Кровь сама-собою остановилась. Я разодралъ свою рубашку и кое-какъ перевязалъ рану; потомъ сталъ прислушиваться, приложивъ ухо къ землѣ.

Вдали слышны были еще въ лагерѣ голоса индѣйцевъ, и этотъ. говоръ продолжался еще съ часъ. Вдругъ раздался взрывъ бомбы и пронзительные крики; толпы индѣйцевъ побѣжали и поскакали на лошадяхъ, а потомъ повсюду водворилась тишина. Твоя догадка, Рольфъ, была справедлива. Они прикатили одну бомбу къ костру, чтобъ раскалить ее; фитиль загорѣлся, бомбу разорвало, убило много индѣйцевъ, а прочіе съ ужасомъ разбѣжались, приписывая это явленіе гнѣву великаго духа.

Долго я, оставался неподвижнымъ въ своей пещерѣ. У лагеря мнѣ все слышалося какой-то шумъ, и я непрежде другаго утра рѣшился идти туда. Меня мучили голодъ и жажда. Рана моя сильно разболѣлась. Вблизи видѣлъ я, правда, дерево, называемое мексиканцами пиньонъ, родъ ели, питающей коническими своими плодами тысячи индѣйцевъ, при ихъ кочевыхъ переселеніяхъ отъ Скалистыхъ-горъ въ Калифорнію. Но какъ дойти до этого дерева, около котораго всегда лежатъ на землѣ орѣхи.

Съ трудомъ поползъ я, и болѣе получаса употребилъ, чтобъ пройти эти двадцать шаговъ. Къ великой радости моей, земля около дерева осыпана была орѣхами. Вскорѣ утолилъ я ими голодъ.

Но тутъ приступила жажда. Надобно было дойти до лагеря. Тамъ былъ ручей, и надобно было доползти до него, или умереть. Триста ярдовъ отдѣляли меня, и я чувствовалъ, что едвали буду въ состояніи дойти. Я однакоже поползъ.

Едва я сдѣлалъ шесть шаговъ, какъ взоръ мой былъ привлеченъ кустами бѣлыхъ цвѣтовъ. Это были кусты смородины, называемой ліонія. Я готовъ былъ вспрыгнуть отъ радости. Наклонивъ къ себѣ нижнюю вѣтку куста, я лучше всякой овцы вычистилъ ее и высосалъ. Утоливъ жажду, почувствовалъ я, что сонъ меня клонитъ, и я тутъ-же подъ кустомъ крѣпко уснулъ.

Проснувшись, я уже былъ свѣжѣе и сильнѣе. У меня опять былъ аппетитъ. Лихорадка, которой припадки я начиналъ уже ощущать, изчезла. Я это приписывалъ соку ліоніи, который, кромѣ утоленія жажды, составляетъ специфическое средство противу лихорадки. Я набралъ себѣ этихъ ягодъ и листьевъ, и опять отправился къ пиньону за орѣхами.

Такъ провелъ я четыре дни и четыре ночи, раздѣляя свое время между двумя деревьями, которыя меня кормили и поили. Лихорадка не возвращалась, рана начала заживать, боль утихла. Волки рѣдко стали возвращаться, и хотя видѣли меня, но не смѣли нападать.

Наконецъ, на пятый день побрелъ я къ ручью, то-есть я ползъ на двухъ рукахъ и на одномъ колѣнѣ. На половинѣ дороги встрѣтилъ я предметъ…

Тутъ голосъ Нейта прервался отъ волненія; онъ залился слезами. У всѣхъ навернулись слезы, догадываясь въ чемъ дѣло.

"Это былъ трупъ несчастной жены моей, растерзанный волками. Но къ удивленію моему, видѣлъ я, что она прежде этого была зарыта въ землю, а волки уже, чуя свѣжій трупъ, вырыли ее своими когтями и изъѣли ее почти всю. При всемъ отчаяніи не постигалъ я, кто-бы могъ похоронить ее. Индѣйцы этого не дѣлаютъ; прочіе всѣ сотоварищи были убиты. Одинъ Рольфъ… Дѣйствительно, его телеги не нашелъ я въ лагерѣ. Значитъ, онъ избѣгъ общей участи, пріѣхалъ уже позже, и найдя тѣло моей Луизы, похоронилъ ее, но недовольно глубоко.

Я принялся искать слѣды телеги изъ лагеря, но трудъ мой былъ напрасенъ. На третій день моей пещерной жизни шелъ сильный дождь и смылъ всѣ слѣды телегъ. О бѣдной моей дочери подумалъ я, что индѣйцы унесли ее къ себѣ, или волки ее растерзали.

Въ одной телегѣ нашелъ я много провизіи. Тутъ были кофе и высушенное мясо. Эта пища еще болѣе подкрѣпила меня. Здѣсь провелъ я такимъ-образомъ цѣлый мѣсяцъ, покуда рана моя совсѣмъ зажила. Индѣйцы уже не возвращались, и вѣрно разсказы ихъ о взрывѣ напугаютъ всѣ племена, которыя не будутъ смѣть заходить въ эти мѣста.

IX.
ВЪ ПУСТЫНѢ.

«Я зналъ, что нахожусь неболѣе, какъ во ста миляхъ къ востоку отъ Новой-Мексики. Но сто миль дикой, необитаемой пустыни составляютъ такой-же переходъ, какъ и океанъ для корабля. Я заготовилъ себѣ провизіи изъ орѣховъ пиньонъ, испекши ихъ въ золѣ.

Покуда я дѣлалъ эти приготовленія, послышались мнѣ какіе-то шаги. Я съ безпокойствомъ вскочилъ. Вообразите себѣ мою радость! Это былъ мулъ. Какъ и откуда онъ возвращался, но я узналъ, что онъ принадлежалъ къ нашему лагерю, и по какому-то инстинкту теперь возвращался сюда.

Чтобъ не испугать его и поймать, я прокрался тихонько къ телегѣ, гдѣ былъ лазо. Но мулъ самъ подошелъ къ той-же телегѣ и мордою сталъ шарить какой-нибудь пищи. Я набросилъ на него лазо только изъ предосторожности, потому-что, увидя меня, онъ не испугался, а далъ себя гладить и ласкать. Еслибъ я не случился тутъ, то мулъ конечно воротился-бы въ Сенъ-Луи. Это часто случается съ ними, когда они отстанутъ отъ каравана, будучи преслѣдуемы волками,

Мулъ вскорѣ ко мнѣ привыкъ, и я устроилъ себѣ сѣдло и уздечку. Сѣвъ на него верхомъ, съ мѣшками за плечами, поѣхалъ я рысью въ Санта-Фе, и черезъ недѣлю былъ уже тамъ, а оттуда отправился въ свои рудокопни.

Съ этой минуты исторія моя уже неинтересна ни для кого. Она состояла въ оплакиваніи всего драгоцѣннаго, навсегда утраченнаго; теперь только возвращаюсь я къ жизни, найдя опять, свою дочь. Продолжай, Рольфъ, теперь ты свой разсказъ.»

Когда Нейтъ окончилъ, — то хозяинъ снова налилъ намъ чаши съ виномъ. Мы набили трубки, а онъ продолжалъ съ того мѣста, гдѣ былъ прерванъ прекраснымъ эпизодомъ.

"Я вамъ описалъ ужасное зрѣлище, которое представилось моимъ глазамъ. Свирѣпые волки, терзающіе трупы, несчастная мать, плачущее дитя и собаки, защищающія ребенка. Когда мы приблизились, то волки убѣжали, а собаки радостно залаяли, потому-что безъ нашего появленія и онѣ были-бы растерзаны волками. Я наклонился къ ребенку, но дѣвочка не хотѣла выпустить шеи матери изъ рукъ своихъ, и кричала, что мама проснется. Увы! Стрѣла вошла ей прямо въ грудь, и она съ этою раною имѣла еще силы бѣжать до лѣса, чтобъ спасти дочь свою отъ индѣйцевъ. Вѣрныя собаки послѣдовали за нею. Здѣсь она упала, прижавши дочь къ своей груди.

Оставя Куджо у тѣла, я отнесъ ребенка въ телегу, несмотря на крики и сопротивленія маленькой Луизы, и отдалъ ее на руки моей жены. Здѣсь, увидя мою дочь, Мери, и осыпанная ласками новой своей матери, она успокоилась, и вскорѣ уснула на груди моей жены.

Взявши съ телеги заступъ, выкопалъ я, на скорую руку, могилу и похоронилъ тѣло бѣдной Луизы. Дѣйствительно, я неглубоко зарылъ ее, вовсе не думая о волкахъ. Я хотѣлъ только исполнить христіанскій долгъ къ усопшей.

Возвратясь къ телегѣ, я отвелъ ее въ лѣсъ, съ быками, чтобъ дикіе не увидѣли ихъ, а самъ пошелъ съ ружьемъ развѣдывать, ушли-ли они. Пройдя двѣ, или три мили между кустарниками, я увидѣлъ слѣды индѣйцевъ. Они отправились къ западу, и судя по слѣдамъ, ихъ было много и всѣ верхами.

Тогда планъ мой былъ тотчасъ-же составленъ. Я рѣшился дни два слѣдовать на югъ, а потомъ уже поворотить къ западу, чтобъ достигнуть до Скалистыхъ-горъ и до долины Новой-Мексики. Я слышалъ, что есть проходъ южнѣе, нежели ведущій въ Санта-Фе, и надѣялся доѣхать до него, хотя, по разсчету моему, и былъ въ двухъ стахъ миляхъ оттуда.

Когда я воротился къ своей телегѣ, то Мери и дѣти уже безпокоились обо мнѣ. Я обрадовалъ ихъ уходомъ индѣйцевъ, и не оставаясь тутъ на ночь, рѣшился воспользоваться свѣтомъ полной луны, чтобъ проѣхать къ югу миль двадцать по равнинѣ. Всѣ были рады, оставляя это ужасное мѣсто, и вѣрно никто-бы изъ насъ не сомкнулъ глазъ, еслибъ мы и остались на ночь. Боязнь возвращенія индѣйцевъ, раздражительное состояніе наше и вой волковъ не дали-бы намъ спать.

Извѣстно, что въ подобныхъ путешествіяхъ больше всего надобно заботиться о водѣ, а потому, не зная еще, гдѣ и когда мы найдемъ ее, мы налили всѣ курдюки и боченки, и взглянувъ на полярную звѣзду, я повернулся къ ней спиною и двинулся въ путь. Какъ скоро неровности пути заставляли насъ терять направленіе, я оглядывался на путеводную звѣзду, — и это былъ перстъ Божій, указывающій намъ путь.

Равнина, по которой мы ѣхали, была совершенно безлѣсная: песокъ, овраги, и больше ничего.

На разсвѣтѣ были уже мы въ двадцати миляхъ. Холмы, мимо которыхъ мы проѣхали ночью, совершенно уже скрылись изъ вида. Значитъ, мы проѣхали довольно большую дугу земнаго шара, если горы уже скрылись за видимый горизонтъ. Въ особенности мы были увѣрены теперь, что индѣйцы не найдутъ насъ.

До полудня продолжали мы путь, не останавливаясь; но тутъ должны были дать отдыхъ быкамъ и лошадямъ. Это былъ печальный для нихъ отдыхъ. Вокругъ не было ни травки, ни капли воды, ни слѣда зелени, кромѣ артемизіи и дикой полыни, которыхъ быки и лошади не ѣли. Бѣлые, сребристые листочки вовсе не радовали глазъ, потому-что были признакомъ безплодія почвы. Мѣсто, гдѣ они растутъ, можно всегда считать совершенною пустынею.

Полуденное солнце усиливало жажду животныхъ, а мы не смѣли удѣлить имъ изъ запаса воды, кромѣ двухъ собакъ, которыхъ напоили.

Къ вечеру пустились мы опять въ путь, въ надеждѣ достигнуть до какого-нибудь ручейка, или источника. При захожденіи солнца были мы еще въ десяти миляхъ далѣе къ югу, но никакого признака воды не показывалось. Вокругъ насъ была одна пустыня; ни холмикъ, ни кустъ, ни одинъ звѣрь не нарушали однообразія и молчанія степи. Мы были какъ въ лодкѣ посреди океана.

Всю ночь проѣхали мы опять. На разсвѣтѣ я осмотрѣлся: таже безплодная, пустынная равнина! Печально поѣхалъ я подлѣ изнуренныхъ быковъ…

— Папа, папа! закричалъ мнѣ Франкъ, посмотри-ка какое прелестное бѣлое облако!

Я оглянулся на сына, чтобъ видѣть куда онъ указываетъ. Радостный крикъ исторгся изъ груди моей. Къ юго-востоку видна была вершина снѣжной горы, которую сынъ мой принялъ за облако. Я самъ-бы давно могъ видѣть ее, по постоянно все смотрѣлъ къ югу и западу.

Очевидно, что гдѣ снѣгъ, тамъ должна быть и вода. Я приказалъ Куджо направить туда быковъ. Гора была намъ не попути, но что за дѣло! Прежде всего нужно-было спасти жизнь.

Гора была въ двадцати миляхъ. Вопросъ состоялъ въ томъ, дойдутъ-ли туда быки, уже съ трудомъ подвигавшіеся впередъ. Если-же они падутъ, въ состояніи-ли будемъ мы сами дойти. Вода наша была уже вся выпита, а по мѣрѣ возвышенія солнца жажда болѣе и болѣе усиливалась. Ручей, отъ тянія снѣговъ, долженъ былъ спускаться съ горы, но съ которой стороны? По несчастью, я видѣлъ, что долина, по которой мы ѣхали, склоняется покато къ подошвѣ горы; слѣдственно, ручей долженъ быть съ другой стороны, и обходъ горы могъ еще простираться миль на десять и болѣе.

Въ полдень одинъ быкъ палъ. Мы его бросили. Остальные три едва передвигали поги. Всѣ ненужные намъ предметы выброшены были изъ телеги, чтобъ облегчить быковъ; но и тутъ они шли чрезвычайно медленно.

Часѣ отдыха могъ-бы придать имъ нѣсколько силѣ, но и не смѣлъ остановиться, потому-что жажда мучила моихъ дѣтей. Я видѣлъ, что намъ оставалось около десяти миль до подошвы горы, и хотѣлъ было ускакать верхомъ на лошади, чтобъ въ какомъ-нибудь сосудѣ привезти воды; но лошадь моя тоже отказалась отъ всякаго усилія. Я даже принужденъ былъ слезть. съ нея и идти подлѣ нея пѣшкомъ.

Палъ еще быкъ. Оставалось два.

Въ эту ужасную минуту замѣтилъ я на землѣ предметы, заставившіе меня вскрикнуть отъ радости. Это были сфероидальные кактусы. Они похожи были на огромные шары темнозеленаго цвѣта, выставившіе свои иглы наружу. Я бросился къ нимъ съ моимъ ножемъ. Всѣ думали, что я съума сошелъ, сбираясь воевать съ беззащитными растеніями. Но когда я очистилъ кактусы отъ колючей оболочки, когда изъ средины ихъ стала истекать свѣжая влага, — всѣ поняли благодѣтельность моей находки.

Разрѣзавъ сфероиды на ломтики, принялись мы сосать ихъ, Я подалъ ихъ даже быкамъ и лошади, которые съ жадностію проглотили все. Собаки тоже съ наслажденіемъ лизали это растеніе.

Конечно, это не такъ утоляетъ жажду, какъ вода, но все-таки мы почувствовали большое облегченіе, и вѣрно безъ этого не достигли-бы до горы. Тутъ я рѣшился дать отдыхъ быкамъ. Къ сожалѣнію, одинъ легъ, лишенный всѣхъ силъ, на землю, и мы должны были его оставить, а вмѣсто его впрячь лошадь.

Продолжая путь, я осматривался: нѣтъ-ли еще кактусовъ, но ихъ уже не было, и вскорѣ наши страданія возобновились. Оставалось еще до пяти миль до горы, какъ вдругъ упалъ послѣдній быкъ. Теперь нельзя уже было везти телегу. Мы всѣ вышли и побрели пѣшкомъ. Надобно было добраться, или умереть.

Я отпрягъ лошадь и пустилъ ее на волю. Въ телегѣ взялъ я топоръ, оловянную чашу и кусокъ сушенаго мяса. Куджо взялъ на руки маленькую Мери; я взялъ Луизу. Жена, Франкъ и Гарри несли тоже съ собою что могли. Въ такомъ порядкѣ отправились мы къ горѣ. Собаки шли за нами, и бѣдная лошадь, едва передвигая ноги, тоже не хотѣла оставаться, а шла за нами.

Кое-какъ прошли мы эти пять миль. Еще издали видѣли мы по скату горы нѣсколько темныхъ рытвинъ, и въ одной изъ нихъ сребристую полосу воды, бѣгущей, въ видѣ каскада, посреди скалъ. Этотъ видъ усилилъ наше мужество. Черезъ часъ мы были уже у ручья, и благодарили Бога, за избавленіе.

Утоливъ жажду, мы оглянулись на окружающее. Источникъ, нами найденный, былъ не тотъ, который вы видите въ этой долинѣ. Онъ былъ съ другой стороны горы. Были и другіе, сливающіеся къ юго-востоку, и я открылъ потомъ эту рѣку, спускающуюся въ долину, по направленію къ востоку. Я полагалъ, что это источникъ большой Красной-рѣки въ Луизіанѣ, или Бразоса, или Колорада въ Техасѣ. Впрочемъ вода здѣсь часто пересыхаетъ въ большіе жары. Только въ дождливое время наполняются всѣ ручьи.

Мѣсто, на которомъ мы остановились, не представляло намъ никакихъ средствъ къ добыванію пищи. Склоны горы были безплодны. Только рѣдкіе кедры виднѣлись въ разсѣлинахъ скалъ. Около ручья была, конечно, свѣжая трава, но она не могла удовлетворить нашего голода. Если пустыня простирается къ югу, подумалъ я, какъ съ прочихъ сторонъ, нами видимыхъ, то вмѣсто жажды предстоитъ намъ умереть съ голода. И то и другое было равно непріятно.

X.
ПРИКЛЮЧЕНІЕ СЪ АРМАДИЛЛОЮ.

Мы цѣлый день не ѣли. У насъ былъ еще кусокъ сушенаго мяса.

— Сваримъ его, — сказала Мери. У насъ будетъ супъ, а это лучше всего для дѣтей.

— Да, папа! вскричалъ Франкъ, супу, супу!

— Пожалуй, отвѣчалъ я. Куджо, возьми топоръ и пойдемъ на гору за дровами. Я вижу внизу елки; мы разведемъ славный огонь.

Въ трехъ стахъ ярдахъ и у самыхъ скалъ, изъ которыхъ выходитъ ручей, были видимыя мною деревья, но это были не елки, а какія-то другаго рода деревья. Стволъ и вѣтви вооружены были большими иглами, листья ярко-зеленаго цвѣта. Странно было только, что эти листья, въ видѣ стручкокъ, висѣли съ вѣтвей густыми пуками, въ полтора дюйма ширины и въ двѣнадцать длины. Это было извѣстное въ Америкѣ медовое дерево, или колючая акація (у испанцевъ альгарабо).

Куджо первый узналъ это дерево.

— Мессе, Рофъ! закричалъ онъ, смотрите — горохъ и медъ на ужинъ.

Я не сталъ рубить дерево, а собралъ въ платокъ стручковъ, сколько могъ завязать, а Куджо въ это время пошелъ рубить ельнику.

— Мессе, Рофъ! закричалъ онъ опять. Подите сюда, посмотрите, что это за животное.

Я прибѣжалъ къ нему. Онъ стоялъ, нагнувшись надъ разсѣлиною, изъ ѣоторой торчалъ чей-то хвостъ, похожій на свиной.

— Что это, Куджо?

— Не знаю, я не видалъ такихъ звѣрей въ Виргиніи. Похожъ на старый поссумъ.

— Тяни его за хвостъ, сказалъ я.

— Ужъ пробовалъ, но не трогается съ мѣста. Вотъ посмотрите.

Говоря это, негръ принялся изъ всѣхъ силъ тянуть звѣря за хвостъ, но безъ всякой пользы.

— Видѣлъ-ли ты звѣря, покуда онъ не залезъ туда.

— Видѣлъ, мессе; онъ отъ меня и ушелъ туда?..

— Каковъ онъ собою?

— Похожъ на свинью, а еще болѣе на поссума_, но весь покрытъ чешуею, какъ черепаха.

— А! такъ это армадилла.

— Не слыхалъ никогда.

Армадилла — названа такъ испанцами по причинѣ вооруженія ея (armado) на ней дѣйствительно броня изъ чешуи, раздѣленной на правильные многоугольники, какъ кольчуги древнихъ рыцарей. Даже голова ея прикрыта шлемомъ, соединеннымъ съ бронею тѣла особымъ органомъ. — Звѣри эти бываютъ разной величины. Иные съ барана, но вообще меньше. Форма чешуи бываетъ различная, по породамъ: четвероугольная, пяти и шестиугольная, но всегда математически правильная. Эта кроткія и беззащитныя животныя питаются травами и кореньями.

Эти животныя очень медленно ходятъ, хотя и скорѣе, нежели можно предполагать по тяжести ихъ брони. Они ходятъ скорѣе черепахъ. Когда ихъ преслѣдуютъ и догоняютъ, они свертываются, какъ ежъ, или стараются свалиться въ какую-нибудь пропасть, разсѣлину, или оврагъ.

Армадилла, преслѣдуемая Куджо, сдѣлала тоже; но дира, въ которую она влезла, была очень мала, и хвостъ армадиллы остался наружѣ. Вытянуть ее оттуда очевидно было нельзя. Но я вспомнилъ хитрость, употребляемую индѣйцами, которые очень лакомы до ея мяса. Они щекотятъ животное подъ хвостомъ, и оно развертываетъ тогда свою кольчугу. Я попробовалъ сдѣлать тоже, и дѣйствительно армадилла перестала цѣпляться и свертываться. Видя это, я сильно дернулъ ее за хвостъ и швырнулъ далеко отъ ямы, Куджо тотчасъ-же подбѣжалъ и ударомъ топора отрубилъ ей голову. Она была неболѣе. кролика и принадлежала къ породѣ восѣмиполосныхъ, считаемыхъ самыми вкусными.

Вскорѣ мы возвратились къ женѣ и дѣтямъ, съ дровами, стручками и армадиллою. Мери не соглашалась ѣсть это животное, а дѣти съ любопытствомъ разсматривали странное устройство брони; маленькая Мери и Луиза принялись тотчасъ-же за сладкіе стручки.

— А между-прочимъ, сказалъ Рольфъ, продолжая свой разсказъ, — вотъ попробуйте пива, которое я выдѣлываю изъ этихъ стручковъ, растущихъ у меня вездѣ по полямъ. Если оно не такъ хорошо, какъ въ Лондонѣ, Барклея и Перкинса, то право лучше многихъ нѣмецкихъ.

Сказавъ это, хозяинъ налилъ намъ чаши пивомъ, и оно была такъ вкусно, что мы попросили еще.

Послѣ этого Рольфъ началъ-опять.

XI.
ХУДОЩАВЫЙ БУФФАЛО.

Вскорѣ всѣ мы занялись приготовленіемъ къ ужину. Мери варила супъ изъ сушенаго мяса со стручками (Куджо развелъ уже огонь); дѣти чистили стручки, подчуя себя и сырыми; я-же готовился жарить армадиллу. Лошадь.съ удовольствіемъ щипала траву у ручья; обѣ собаки ждали, помахивая хвостами. Но черезъ часъ былъ готовъ и ужинъ.

У насъ конечно не было ни тарелокъ, ни стакановъ, ни ложекъ, ни ножей, ни вилокъ, но мы успѣвали обходиться и безъ нихъ. Охотничьими ножами мы ловили куски мяса въ супѣ и разрѣзывали ихъ на чистенькомъ плоскомъ камнѣ. Самому-же супу дали мы довольно простыть и прихлѣбывали черезъ край изъ той-же посуды, гдѣ онъ и варился.

Сперва я одинъ ѣлъ армадиллу, но наконецъ Куджо попросилъ у меня кусокъ попробовать этой дичи, а когда съѣлъ, то запросилъ и другой. Ни Мери, ни дѣти не рѣшились ѣсть ее, хотя я ихъ увѣрялъ, что мясо похоже на лучшую свинину,

Однакоже солнце уже садилось, и надобно было подумать о ночлегѣ. Всѣ наши одѣяла остались въ телегѣ, а вечеръ становился холоднымъ, какъ всегда бываетъ близъ снѣжныхъ горъ. Чувствителенъ былъ вѣтерокъ, дующій съ вершины, оттого, что холодный слой воздуха вытѣснялъ нижній теплый. Мы начинали зябнуть. Даже у огня ночь была-бы слишкомъ холодна для насъ.

Я рѣшился съѣздить верхомъ къ телегѣ, и взять тамъ все нужное къ ночлегу. Лошадь уже отдохнула, поѣла и была попрежнему бодра и весела. Куджо привелъ ее ко мнѣ. Но потомъ, желая взять съ собою Куджо, чтобъ забрать побольше вещей съ телеги, я пошелъ съ нимъ пѣшкомъ, а лошадь взялъ для обратнаго вояжа. Пять миль казалось намъ теперь, послѣ ужина, очень немного. Съ высоты нашего лагеря видна была даже холстинная крыша нашей телеги, бѣлѣющаяся въ пустынѣ.

Съ Мери остались сыновья, которымъ я приказалъ при малѣйшей опасности стрѣлять, чтобъ я могъ тотчасъ-же воротиться. Съ ними-же остались и собаки.

Хотѣлось мнѣ отыскать и бѣдныхъ быковъ моихъ. Если они уже околѣли, то мясо ихъ могло еще служить намъ въ пищу. Вдругъ Куджо указалъ мнѣ вдали на какое-то большое четвероногое.

— Можетъ-быть это и буффало, подумалъ я, но со мною есть пистолетъ, и я пошелъ тихонько, чтобъ непрежде стрѣлять, какъ въ упоръ… Вдругъ лошадь моя захрапѣла, а животное начало мычать. Это былъ мой-же быкъ, который отдохнулъ и медленно подвигался теперь къ видимому имъ издали нашему огню. Лошадь узнала стараго товарища, быкъ тоже. Я самъ обрадовался этой находкѣ. Быкъ могъ еще вывезти телегу изъ пустыни. Странно было видѣть радость этихъ разнородныхъ животныхъ. Они сложились мордами и махали хвостами, какъ-бы разсказывая другъ другу о своихъ похожденіяхъ. У быка волочились еще пристяжныя постромки, и мы нарочно привязали его къ кусту, чтобъ взять съ собою на обратномъ пути.

Мы уже хотѣли идти, какъ вдругъ я вздумалъ, что еслибъ попоить быка, то онъ съ лошадью могъ-бы привести всю телегу. Какой-бы сюрпризъ былъ для меня.

Куджо тотчасъ отправился верхомъ обратно къ ручью и привезъ быку воду, который увидя ее, радостно замычалъ и вылизалъ даже посудину..

Подойдя потомъ къ телегѣ, увидѣли мы, что около нея бродятъ волки. Вѣрно они-то и придали силы быку уйти отъ неминуемой смерти. При нашемъ приближеніи они удалились. Мы запрягли въ телегу быка и лошадь, и по направленію нашего костра пустились обратно. Лошадь съ быкомъ тоже радостно поглядывали на этотъ огонь и ускоряли шаги.

Оставалось уже неболѣе полумили, какъ вдругъ раздался выстрѣлъ. Со страхомъ бросился я бѣгомъ въ лагерь. Значило, что Мери и дѣти въ опасности. Можетъ-быть индѣйцы, или сѣрый медвѣдь, или другое кровожадное животное.

Я взвелъ курокъ пистолета и быстро приближался къ костру. Останавливаясь, чтобъ перевести духъ, я снова прислушивался, но все было тихо. Это молчаніе еще болѣе пугало меня. По-крайней-мѣрѣ собаки должны-бы были лаять.

Какъ сумасшедшій добѣжалъ я до огня. Какъ описать мою радость и удивленіе, жена спокойно сидѣла у огня съ Луизою на колѣняхъ; Мери тутъ-же подлѣ нея играла. Но не видать было сыновей, гдѣ они?

— Что съ вами, милая Мери? закричалъ я, прибѣжавъ. Гдѣ Франкъ и Гарри? Я слышалъ выстрѣлъ…

— Да! отвѣчала жена. Гарри въ кого-то, или во что-то стрѣлялъ.

— Въ кого? во что?

— Не знаю, въ какое-то животное, и вѣроятно ранилъ, потому-что послѣ выстрѣла всѣ ушли — и дѣти и собаки…

— Въ какую сторону?

Мери указала мнѣ, и я тотчасъ-же бросился вслѣдъ за ними. Въ ста ярдахъ отъ костра догналъ я всѣхъ. Они стояли около мертваго звѣря. Гарри гордился своимъ выстрѣломъ и ждалъ похвалы отъ меня. Я конечно похвалилъ его, и потащилъ звѣря къ огню. Онъ былъ съ молодаго теленка, но красивѣе, съ длинными тонкими ногами, свѣтло-красною шерстью и бѣлою грудью, съ вѣтвистыми рогами, однимъ-словомъ, это была антилопа, единственной породы, находимой съ Сѣверной Америкѣ.

Тогда Мери разсказала мнѣ, что сидя у огня въ безпокойномъ ожиданіи моего возвращенія, они вдругъ увидѣли пару, блестящихъ глазъ въ темнотѣ, въ нѣсколькихъ ярдахъ. Не зная, волкъ-ли это, медвѣдь или другое животное, Гарри и Франкъ схватились за ружья; Гарри прицѣлился прямо между глазъ; послѣдовалъ выстрѣлъ; собаки вскочили, бросились за убѣгавшимъ звѣремъ, догнали его и начали терзать, потому-что онъ уже палъ мертвъ. Франкъ и Гарри оттащили собакъ и нашли, что пуля попала въ плечо, такъ что антилопа не могла далеко уйти.

Это было новое пріобрѣтеніе для нашего запаснаго магазина, по-крайней-мѣрѣ на три дни, и Гарри твердилъ, что мы ему этимъ обязаны. Не имѣя за часъ предъ тѣмъ никакого средства къ составленію нашего ужина, мы уже мечтали о запасахъ. Но мои дѣти не ожидали моего сюрприза.

— Гдѣ-же Куджо? спросила жена. Несетъ-ли онъ одѣяла?

— Несетъ и много еще кое-чего.

Въ то-же время послышался и скрипъ колесъ. Франкъ вспрыгнулъ, увидѣвъ холстинную крышу, и захлопалъ въ ладоши.

— Мама, мама! Это наша телега!

Быкъ и лошадь, какъ-бы обрадованные присутствіемъ всего семейства, почти рысью подъѣхали къ костру. Мы ихъ тотчасъ-же облегчили, напоили и пустили на траву.

Послѣ этого приняты были всѣ мѣры къ ночлегу. Постлали постель въ телегѣ, подъ холщевою крышею. Куджо и я очистили въ это время антилопу, отдавъ голову, ноги и внутренность собакамъ. Остальное повѣсили на веревкѣ къ высокому суку, чтобъ волки не могли ночью достать.

Помолившись Богу и поблагодаривъ Его за наше спасеніе, мы, улеглись.

XII.
БИГГОРНЫ.

Поутру, на разсвѣтѣ, были мы уже на ногахъ и восхищались восхожденіемъ солнца. Къ востоку весь видимый горизонтъ представлялъ ровную долину, похожую на океанъ во-время безвѣтрія. Когда пылающій дискъ солнца началъ показываться, то казалось, что онъ прямо выходитъ изъ нѣдръ земли. Небо было чисто, свѣтло, безъ малѣйшаго облачка. На плоскихъ возвышенностяхъ внутри американскаго материка часто по недѣлямъ не видать облаковъ на небѣ. Мы отдохнули, успокоились и были теперь безопасны. У насъ было съѣстныхъ запасовъ дни на три. Куджо занялся приготовленіемъ антилопы, а я отправился съ топоромъ на гору, за дровами. Мери чистила стручки и разбирала свои кострюли и горшки. У насъ было взято съ собою цѣлое хозяйство съ фермы, и все теперь казалось намъ драгоцѣннымъ.

Я притащилъ дровъ. Мери начала варить кофе, я на ростерѣ положилъ куски антилопы; Куджо собралъ опять охабку стручковъ, и пекъ ихъ у огня, чтобъ они служили намъ вмѣсто хлѣба, котораго у насъ не было. Оставалось еще около фунта муки, но, разумѣется, къ кофе не было ни сливокъ, ни сахару, да и, повѣрьте, это ненужно. Въ дорогѣ кофе чрезвычайно пріятенъ и безо всего.

Впрочемъ Франкъ нашелъ средство замѣнить сахаръ. Замѣтя медовое свойство стручковъ, онъ цѣлую чашку наскоблилъ медоваго вещества и подслащивалъ имъ свой кофе.

— Браво, Франкъ! сказалъ я ему, и всѣ послѣдовали его примѣру.

Изъ телеги вытащенъ былъ большой сундукъ; покрыли его скатертью, и онъ служилъ намъ столомъ. Вмѣсто стульевъ, прикатили мы большія каменья, и сидя на нихъ, очень важно и комфортабельно завтракали.

Въ это время Куджо все посматривалъ на гору, и мы невольно стали за нимъ-же смотрѣть. На высокихъ скалахъ увидѣли мы пять красноватыхъ существъ, двигавшихся съ такою быстротою, что мы приняли ихъ сперва за птицъ, но внимательно вглядѣвшись, узнали, что это четвероногія. Но они такъ быстро и легко перескакивали со скалы на скалу, что невозможно было различить устройства ихъ. Казалось, они принадлежали къ дикимъ баранамъ, съ огромными загнутыми рогами. При перескакиваніи, казалось намъ, они перевертывались, чтобъ головою упасть внизъ.

Одна изъ этихъ скалъ выдавалась ярдъ на сто отъ того мѣста, гдѣ мы расположились. Она оканчивалась отвѣсными обрывами въ семдесятъ футовъ вышины. Достигнувъ до этой точки, животныя остановились, и я уже разсчитывалъ, достану-ли я ихъ изъ ружья. Вдругъ, къ величайшему нашему удивленію, первый баранъ бросился съ высоты головою внизъ и упалъ въ долину. Онъ отскочилъ вверхъ на нѣсколько футовъ, и при второмъ разѣ сталъ уже неподвижно на ноги. Всѣ прочіе послѣдовали его примѣру, и всѣ останавливались на минуту, какъ-бы ожидая аплодиссементовъ.

Мѣсто ихъ скачки отстояло отъ насъ неболѣе, какъ въ пятидесяти шагахъ, но я такъ изумился видѣнному, что и забылъ о своемъ ружьѣ. Животныя тоже удивились, увидя насъ. Собаки залаяли и бросились на нихъ, а бараны повернулись и поскакали къ горѣ. Я выстрѣлилъ въ средину группы, но ни одинъ не упалъ и не остановился. Собаки послѣдовали за ними, но тѣ какъ-бы летали по горамъ. Одинъ только видимо сталъ отставать. Это означало, что я его ранилъ, и мы смотрѣли за всѣми его движеніями. Дѣйствительно, когда всѣ скрылись изъ вида, онъ еще стоялъ на одной скалѣ, и прыгнувъ на другую, не доскочилъ, а оборвавшись, упалъ къ подошвѣ. Собаки тотчасъ-же загрызли его.

Куджо, Франкъ и Гарри принесли его. Они величиною былъ съ хорошаго барана. Американскіе охотники называютъ этихъ животныхъ биггорнами. Мясо ихъ довольно вкусно (особливо для людей въ нашемъ положеніи). Мы тоже очистили его, и собаки опять получили богатую порцію. Баранъ былъ повѣшенъ, въ видѣ запаса, вмѣстѣ съ антилопою.

Начали мы совѣтоваться, что.дѣлать. Кромѣ биггорна и антилопы было у насъ съѣстныхъ припасовъ на недѣлю. Но когда это будетъ съѣдено, достанемъ-ли мы вновь дичи?

На это нельзя было разсчитывать. Пустыня была безплодна и животныхъ не могло тутъ водиться много. Да и притомъ будущихъ труднѣе будетъ отыскивать и убивать, потому-что сегодняшніе сами на насъ наткнулись. Но даже, еслибъ ихъ было и много, не могли-же мы долго жить одною охотою. Быкъ могъ прокормить насъ недѣлю; потомъ могли мы съѣсть лошадь, потомъ собакъ, а потомъ — умереть съ голода.

Эта перспектива была непріятна. Убивши быка, мы не могли уже везти телеги; безъ лошади еще хуже. Пѣшкомъ? Никто не хаживалъ еще пѣшкомъ черезъ Великую пустыню. Слѣдовательно, оставаться тутъ было невозможно.

Второй пунктъ состоялъ въ томъ: далеко-ли простирается пустыня и гдѣ ближайшій выходъ изъ нея? Чтобъ осмотрѣть южную сторону горы, я съ ружьемъ и верхомъ отправился около горы. Переправясь черезъ нѣсколько ручьевъ, подобныхъ тому, у котораго мы расположились, я замѣтилъ, что всѣ они сливаются на востокѣ въ одно главное русло, и по этому направленію видѣлъ я нѣсколько малорослыхъ деревъ и примѣты зелени; встрѣтилъ одну антилопу и еще какого-то звѣря, похожаго на дикаго барана, но различной породы отъ видѣнныхъ до того времени, съ длиннымъ коровьимъ хвостомъ. Я даже въ естественной исторіи не встрѣчалъ описанія подобнаго животнаго.

Проѣхавъ пять миль, обогнулъ я гору до южной стороны. Тутъ весь видимый горизонтъ представлялъ одну голую степь, еще пустыннѣе почти, нежели сѣверную. Слѣдственно, только съ востока видна была какая-нибудь растительность, и то весьма плохой наружности.

Выборъ былъ очень затруднителенъ. Возвратиться къ востоку, къ американскимъ границамъ, съ такимъ малымъ числомъ припасовъ, имѣя при себѣ быка и лошадь, было-бы безуміемъ, потому-что разстояніе составляло восемь сотъ миль. Сверхъ-того я зналъ, что по этой дорогѣ кочуютъ разйыя враждебныя племена индѣйцевъ, такъ что и при плодородіи страны мы не могли-бы выбраться изъ нея.

Идти къ сѣверу, или къ югу было тоже невозможно; оба протяженія степи составляли до тысячи миль. Слѣдственно, одна надежда была на западъ, къ мексиканскимъ селеніямѣ Дель-Порте, отъ которыхъ мы были за двѣсти миль. Но и для этого надобно было дать отдохнуть и отъѣсться нашему быку и лошади; надобно было собрать припасовъ на дорогу, а откуда ихъ взять? Оставалось молиться и надѣяться на Бога, Котораго Покровъ видимо защищалъ насъ все это время.

Я замѣтилъ, что съ южной стороны склонъ горы гораздо отложе, нежели съ сѣверной, гдѣ были отвѣсныя пропасти. Я заключилъ изъ этого, что вода, стекающая отъ таянія снѣговъ, болѣе собирается на этой сторонѣ, и что растительности здѣсь должно быть больше.

Продолжая ѣхать, достигъ я до лѣса ивъ и хлопчатобумажнаго дерева вдоль рѣки нашей долины. Тутъ открылъ я другой источникъ, съ богатыми пажитями. Привязавъ лошадь къ дереву, взобрался я на нѣкоторую высоту горы, чтобъ лучше осмотрѣть всѣ окрестности къ западу и югу.

Какъ скоро я дошелъ до высоты, то увидѣлъ этотъ странный оврагъ, вырытый природою въ этой долинѣ. Странность зрѣлища побудила меня осмотрѣть этотъ оврагъ. Я сѣлъ опять верхомъ и доѣхалъ до окраины бездны, съ которой открывалась вся прелестная долина.

Не могу вамъ выразить чувствъ моихъ въ эту минуту. Всякой, кто нѣсколько недѣль видѣлъ одну степь и вдругъ взглянетъ въ роскошный садъ, пойметъ мои ощущенія. Тогда уже была осень и всѣ деревья были покрыты роскошнѣйшими плодами. Пѣніе птицъ раздавалось между деревьями; воздухъ наполняемъ былъ благоуханіемъ. Елисейскія поля въ миѳологіи не могли представить зрѣлища обворожительнѣе. Мнѣ казалось, что это сонъ, или миражъ.

Долго разсматривалъ я эту таинственную долину. Невидно было никакого жилища, не слышно никакого шума, кромѣ пѣнія птицъ и журчанія воды, падающей каскадами. Этотъ роскошный уголокъ земли очевидно никогда еще не былъ посѣщаемъ людьми, съ перваго дня созданія, иначе они остались-бы въ немъ.

Долго-бы я любовался этимъ ландшафтомъ, еслибъ спускающееся солнце не напомнило мнѣ, что пора воротиться домой. Я отъѣхалъ миль за двадцать, а лошадь моя вовсе не была еще такъ сильна, чтобъ дѣлать большіе переѣзды.

Уже было около полуночи, когда я прибылъ домой. Все тамъ было спокойно. Только никто не спалъ, съ безпокойствомъ ожидая моего возвращенія. Я все разсказалъ, и мы цѣлую ночь почти проговорили, составляя планы для будущаго, и рѣшась по утру-же всѣ отправиться туда.

XIII.
БОЛЬШАЯ ЛОСЬ.

Поутру, едва только взошло солнце, мы нагрузили все имущество наше въ телегу, и позавтракавши, отправились въ долину, названную нами Антилоповою: Ручей получилъ потомъ наименованіе Биггорнова.

До верхней оконечности долины доѣхали мы къ закату солнца, и расположились тутъ ночевать.

На другой день поѣхалъ я одинъ, чтобъ найти удобный спускъ. Нѣсколько миль слѣдовалъ я по окраинѣ, и къ удивленію моему видѣлъ, что съ обѣихъ сторонъ бока составляютъ отвѣсныя скалы. Я уже опасался, что этотъ земной рай неприступенъ; но достигнувъ до нижней оконечности, нашелъ, что тутъ спускъ гораздо удобнѣе. Я даже нашелъ дорогу, на которой видѣлъ слѣды какихъ-то животныхъ.

Отыскавши этотъ спускъ, возвратился я къ телегѣ, и мы опять переночевали тутъ-же, потому-что уже было поздно. Зато на другое утро отправились мы рано.

Въ семейномъ нашемъ свѣтѣ положили мы, что пробудемъ нѣсколько дней, покуда нашъ быкъ и лошадь поправятся, чтобъ могли выдержать путешествіе чрезъ пустыню.

Доѣхавъ до спуска, мы остановились. Мери и дѣти остались въ телегѣ, а я съ Куджо спустились, чтобъ осмотрѣть долину. Лѣсъ былъ очень густой. Деревья почти срослись, будучи переплетены виноградниками, какъ чудовищными змѣями. Нигдѣ не видно было признака, чтобъ когда-нибудь была здѣсь нога человѣческая.

Тропинка, по которой мы спустились, привела насъ къ рѣкѣ. Въ то время она была узка, и русло ея поросло деревьями. Я нашелъ, что это былъ самый удобный путь для нашей телеги, и мы слѣдовали вверхъ по теченію. Почти въ трехъ миляхъ отъ нижней оконечности долины нашли мы перелѣсокъ, поднимающійся вверхъ по долинѣ. Тутъ трава была самая роскошная. Лугъ былъ испещренъ цвѣтами. Ландшафтъ былъ восхитительный.

Въ ту минуту, какъ мы подходили къ перелѣску, спугнули мы приходомъ нашимъ разныхъ звѣрей, которые и разбѣжались. Стаи птицъ летали по вѣтвямъ, и пѣніемъ своимъ оглашали окрестность. Тысячи разноцвѣтныхъ бабочекъ порхали вокругъ насъ. Всего прелестнѣе были птички, называемыя птица-муха, которыхъ перья блистали какъ драгоцѣнные камни.

Это было очаровательное зрѣлище. Мы съ Куджо рѣшили основать на этомъ мѣстѣ временное наше пребываніе… Временное!.. Да! вотъ уже десять лѣтъ, какъ я здѣсь живу… Вы конечно удивитесь, господа, когда я вамъ скажу, что здѣсь въ то время не было еще озера и ничего похожаго на него. Оно образовалось впослѣдствіи, а какимъ образомъ я послѣ разскажу.

Мѣсто, гдѣ теперь озеро, составляло часть перелѣска, поросшаго небольшимъ кустарникомъ.

Осмотрѣвъ всю окрестность, возвратились мы къ Мери, ожидавшей насъ съ нетерпѣніемъ. Три часа спустя, свезена была въ долину и телега, и въ видѣ палатки поставлена посреди перелѣска. Быкъ и лошадь, пущенные на свободу, дружно принялись за роскошную пищу. Дѣти валялись по мягкой муравѣ, подъ тѣнью широковѣтвистой маньолы. Дѣвочки бѣгали за птицами и за бабочками. И птицы подпускали ихъ къ себѣ очень близко, съ любопытствомъ разсматривая такихъ невиданныхъ для нихъ животныхъ, какъ мы.

Хотя еще и было довольно рано, но мы такъ устали со спускомъ телеги, что рѣшились отдыхать весь этотъ день. Куджо развелъ огонь, и на воткнутыхъ въ землю сучьяхъ повѣшены были котлы. Послѣдняя часть антилопы варилась и жарилась. Мери накрыла столъ (то-есть сундукъ), и мы уже сбирались ужинать, какъ вдругъ послышался шумъ въ лѣсу. Вѣтви ломались и трещали, какъ-бы отъ движенія большаго животнаго. Мы устремили туда все наше вниманіе, и увидѣли, что три звѣря, выйдя изъ лѣсу, собирались перейти черезъ перелѣсокъ.

Сперва мы думали, по вѣтвистымъ рогамъ ихъ, что это дикіе бараны; но по огромному росту своему они больше походили на лошадь, или на быка. По большимъ-же своимъ рогамъ они казались еще выше. Это были три лося Скалистыхъ-горъ.

Они шли другъ за другомъ, очень важно и величаво, какъ-бы надѣясь на свой ростъ и силу. Мы любовались ими, когда они подходили къ нашей телегѣ. Вдругъ всѣ трое остановились и всматривались въ насъ и нашъ лагерь.

Извѣстно, что эти животныя боязливы, но смѣлость ихъ при нашемъ видѣ доказывала, что они еще не видали людей. Сперва по моему глазомѣру видѣлъ я, что онѣ внѣ выстрѣла, и хотя при первомъ шумѣ изъ лѣса схватился за ружье, но держалъ его только въ рукахъ. Однако-же лоси все. болѣе и болѣе подходили къ намъ, останавливаясь и разсматривая насъ. Наконецъ первый лось поравнялся со мною и былъ уже на такомъ разстояніи, что я могъ попасть. Я прицѣлился и спустилъ курокъ.

— Промахъ! проворчалъ я, увидя, что всѣ трое вдругъ повѣрнулись и поскакали въ лѣсъ. Куджо пустилъ за ними собакъ, и мы вскорѣ всѣхъ ихъ потеряли изъ вида.

Раздалось какое-то мычанье вмѣстѣ съ лаемъ собакъ.

— Пойдемъ, Куджо, сказалъ я. Можетъ-быть я ранилъ звѣря, а собаки догнали его. Франкъ, Гарри! оставайтесь съ матерью.

Мы бросились съ Куджо въ лѣсъ, и по окровавленнымъ кустамъ видѣли, что лось была ранена, хотя и убѣжала. Слѣдуя на лай собакъ, мы догнали ихъ. Раненная лось уже упала на переднія колѣна, но защищалась рогами; одна собака уже лежала и визжала отъ боли. Другая еще сражалась, но нападала на лось сзади.

Боясь потерять собакъ, я рѣшился кончить бой и выстрѣлилъ по ней; но торопясь слишкомъ, далъ промахъ. Не заботясь объ этомъ, я подскочилъ и ударилъ лось прикладомъ по головѣ; но отъ силы этого движенія упалъ самъ прямо между рогами ея. Выпустивъ ружье изъ рукъ, я схватился за рога, чтобъ не дать себя ударить ими, но лось, собравъ послѣднія свои силы, вскочила на ноги, и тряхнувъ головою, отбросила меня далеко и высоко, такъ что я очутился на переплетшемся виноградникѣ. Сохранивъ присутствіе духа, я крѣпко ухватился за вѣтви, чтобъ не свалиться внизъ, потому-что звѣрь, отъ боли и ожесточенія, скакалъ и билъ рогами въ деревья, не постигая куда я скрылся. Еслибъ я упалъ, онъ-бы однимъ ударомъ убилъ меня.

Одна собака продолжала нападать, стараясь вцѣпиться въ лось съ боку; другая-же подползла подъ кустъ и продолжала визжать.

Тутъ явился Куджо, который отсталъ отъ меня. Онъ съ изумленіемъ оглядывался и искалъ меня. Я только успѣлъ ему закричать съ дерева: «берегись», какъ вдругъ бѣшеная лось бросилась на него.

Хотя у Куджо и было индѣйское копье (онъ его взялъ въ лагерѣ, гдѣ было кровопролитіе), но я боялся, что онъ не успѣетъ защититься отъ свирѣпаго звѣря. Я видѣлъ даже, что Куджо не подставляетъ ему съ разбѣга острія копья. Но негръ былъ умнѣе меня. Онъ выждалъ приближенія лоси, и вдругъ отскочилъ въ сторону, за дерево, а звѣрь пронесся мимо. Движеніе Куджо было такъ быстро, что я въ первую минуту думалъ, не раздавленъ-ли онъ; но негръ въ тоже мгновеніе выскочилъ изъ-за дерева, и вонзилъ свое копье между ребръ животнаго. Лучшій испанскій матадоръ не искуснѣе-бы сдѣлалъ эту штуку.

Я вскрикнулъ отъ радости, увидя, какъ огромная лось повалилась на землю мертвою, и тотчасъ-же, спустясь съ дерева, поздравилъ Куджо съ совершеннымъ имъ подвигомъ.

— Да, мессё, отвѣчалъ скромно Куджо, я ему всадилъ копье прямо въ пятое ребро. Теперь этотъ звѣрь не тронетъ больше нашего бѣднаго Кастора (Касторъ пострадалъ отъ рогъ оленя и подползъ теперь къ намъ)

Въ эту минуту прибылъ Гарри. Онъ слышалъ еще выстрѣлъ и не утерпѣлъ, чтобъ не явиться къ намъ на помощь съ своимъ ружьемъ. Лось принуждены мы были разрубить по частямъ, чтобъ перетащить въ свой лагерь. Она вѣсила до тысячи фунтовъ, и мы развѣсили ее на деревьяхъ, приготовя себѣ въ тотъ-же вечеръ кусокъ этого мяса, которое вкуснѣе всякаго лондонскаго бифстекса.

XIV.
ПРИКЛЮЧЕНІЕ СЪ КАРКАЖУ.

Поутру встали мы рано, и позавтракавши, начали обсуждать свое положеніе. У насъ было довольно мяса, чтобъ предпринять самое продолжительное путешествіе. Но какъ сохранить его, не имѣя соли? Я вспомнилъ объ одномъ средствѣ, употребляемомъ испанцами, траппистами и охотниками. Англичане называютъ эту методу джеркинѣ, а приготовленное такимъ образомъ мясо джеркедъ-медъ. Испанцы же называютъ тазахо.

Я разсказалъ весь процесъ Куджо, и мы тотчасъ-же принялись съ нимъ за дѣло. Мы развели большой огонь и наклали въ костеръ много вѣтвей свѣжихъ деревъ, дающихъ большой дымъ. Воткнувъ около огня нѣсколько шестовъ, мы повѣсили веревки черезъ огонь, а на эти веревки развѣсили куски лоси, чтобъ она окуривалась дымомъ и пропекалась жаромъ, но такъ чтобъ не изжариться. Въ этомъ положеніи надобно было поддерживать мясо около трехъ сутокъ, послѣ чего джеркедъ годился для перевозки на какое угодно разстояніе, составляя всегда вкусную и питательную пищу.

Всѣ эти три дни оставались мы въ бездѣйствіи. Ходить на охоту я не хотѣлъ. Запасовъ было теперь довольно, да и порохъ надобно было беречь. Притомъ-же я видѣлъ въ лѣсу слѣды медвѣдей и пантеръ, а эта охота слишкомъ опасна. Чтобъ избавиться отъ нападенія животныхъ, мы вокругъ телеги поддерживали цѣлую ночь огонь.

Впрочемъ, я въ это время успѣлъ убить одну дикую индѣйку, которая слишкомъ близко подошла къ нашему лагерю. Въ ней было болѣе двадцати фунтовъ вѣсу, и мясо ея было самаго нѣжнаго вкуса.

Въ концѣ третьяго дня мясо лоси сдѣлалось сухо, какъ щепка. Мы сняли его и уклали ломтями въ телегу, рѣшась теперь съ этимъ запасомъ ждать только, какъ поправятся наши обозныя животныя. А какъ они съ утра до вечера щипали самую роскошную траву, то бока ихъ видимо и округлялись.

Какъ мало можно разсчитывать на человѣческія предположенія. Въ ту самую минуту, какъ мы воображали, что имѣемъ уже всѣ средства къ переѣзду черезъ пустыню, случилось событіе, которое ниспровергло всѣ наши надежды на многіе годы, а можетъ-быть и навсегда. Вотъ что произошло.

Это было послѣ обѣда въ четвертый день нашего пріѣзда въ долину. Мы сидѣли подлѣ огня и любовались игрою двухъ дѣвочекъ. Я съ женою разговаривалъ объ участи Луизы, и мы согласились скрыть отъ нея тайну рожденія, покуда она не достигнетъ до совершеннолѣтія; мы разсуждали и о собственной своей будущности. Мы намѣрены были поселиться въ Америкѣ, не имѣя уже никакихъ средствъ къ обзаведенію. Мы были въ такой землѣ, гдѣ никто другъ другу не помогаетъ, а всего менѣе чужеземцамъ, — какая-же перспектива предстояла намъ? У насъ не было денегъ, чтобъ заплатить за первый ночлегъ въ какомъ-нибудь городѣ. Что-же насъ ожидало?

— Не унывай, милый другъ, сказала жена. Есть Одинъ, Который помогаетъ всѣмъ племенамъ и народамъ, кто на Него уповаетъ и сердцемъ Ему вѣруетъ.

— Ты права, Мери, отвѣчалъ я. Только на Него и осталась у насъ вся надежда.

Въ эту самую минуту нашего разговора страшный шумъ изъ лѣса поразилъ нашъ слухъ. Сперва онъ слышался вдали, потомъ все ближе и ближе; онъ похожъ былъ на мычанье быка, подъ вліяніемъ сильнаго страданія или страха. Мы оглянулись. Лошадь наша паслась въ перелѣскѣ, по быкъ вѣрно забрелъ въ лѣсъ. Это былъ онъ! Мычанье его раздалось еще сильнѣе и страшнѣе…

Я и дѣти схватились за ружья, Куджо за копье, собаки поднялись и ждали только приказанія, чтобы броситься. Вдругъ послышался въ лѣсу трескъ ломаемыхъ деревьевъ и вѣтвей. Птицы стаями летѣли оттуда, со страхомъ, лошадь захрапѣла и бросилась бѣжать, собаки визжали… Быкъ нашъ выбѣжалъ изъ лѣса и быстро побѣжалъ къ намъ, какъ-бы ища спасенія.

Какое ужасное зрѣлище представилось намъ! На шеѣ у него сидѣло животное, котораго зеленая шерсть стояла дыбомъ, а когти впились въ загривокъ быка. Зубами своими терзалъ онъ его, и кровь ручьями лилась изъ раны,

Только успѣлъ добѣжать до насъ быкъ, и повалился, захрапѣвши въ предсмертныхъ страданіяхъ.

Дикій звѣрь былъ опрокинутъ паденіемъ, но тотчасъ-же вскочилъ и опять бросился на трупъ. Мы тогда узнали, что это былъ ужасный каркажу. И онъ увидѣлъ насъ, остановился, и оставя вдругъ быка, бросился на Мери и дѣтей.

Три выстрѣла раздались разомъ, и всѣ три мимо. Но Куджо уже вонзилъ въ горло его все свое копье, такъ что оно прошло насквозь. Звѣрь заревѣлъ отъ боли, но бросился на Куджо. Тутъ подоспѣлъ я, и въ упоръ выстрѣлилъ въ каркажу изъ пистолета.

Ударъ былъ смертеленъ. Звѣрь упалъ къ моимъ ногамъ. Мы были спасены. Но нашъ бѣдный быкъ, наша единственная надежда, чтобъ выѣхать изъ пустыни, лежалъ въ крови своей, безъ жизни!

XV.
НАПРАСНЫЯ УСИЛІЯ, ЧТОБЪ НАЙТИ ДОРОГУ.

Такъ въ одну минуту исчезла надежда наша, чтобъ выйти изъ пустыни. Одна лошадь не могла везти телеги, а какъ предпринять подобное путешествіе безъ телеги! Еслибъ мы и были въ состояніи пѣшкомъ совершить этотъ путь, то лошадь не въ состояніи была-бы везти нужной провизіи и воды. Но объ этомъ и подумать было нельзя. Самые сильные и неустрашимые трапписты погибаютъ часто въ этой дорогѣ. Какъ-же съ женщиною и съ двумя дѣтьми, которыхъ надобно было нести на рукахъ, могли мы рѣшиться на это. Я приходилъ въ отчаяніе, отъ невозможности пуститься на это предпріятіе.

Какую-же надежду имѣли мы въ будущемъ? Ни одно человѣческое существо не могло явиться для нашего спасенія; мы первые проникли въ эту долину. Толпы индѣйцевъ или охотниковъ дойдутъ, можетъ-быть, до горы, но не откроютъ этой странной долины.

Караванъ-же, или общество купцовъ не пустится по этой дорогѣ. Самая пустыня служила намъ оградою. Притомъ-же я зналъ, что эта гора далеко лежала къ югу отъ обыкновеннаго направленія каравановъ. Оставалась одна возможность; устроить себѣ телегу гораздо легче нашего вагона и на одной лошади пуститься въ путь, въ надеждѣ, что пустыня не такъ далеко простирается къ югу, или къ западу. Чтобъ удостовѣриться въ этомъ, я рѣшился одинъ совершить эту попытку.

На другое утро навьючилъ я свою лошадь провизіею и водою, и простясь съ женою и дѣтьми, которыхъ поручилъ милосердію и покрову Божію, отправился къ западу.

Полтора дня ѣхалъ я по этому направленію, и весь видимый горизонтъ ничего больше не показывалъ, какъ пустыню. Почва была холмиста и песчана; лошадь моя вязла по колѣно.

Къ вечеру втораго дня отказался я отъ дальнѣйшаго путешествія по этому направленію, боясь, что не въ состояніи буду, возвратиться въ свою долину. Но я успѣлъ однакоже доѣхать обратно, умирая отъ жажды.

Всѣ были здоровы, и успокоивали меня, когда я приходилъ въ отчаяніе отъ неуспѣшной своей попытки.

Второе мое путешествіе должно было совершиться къ югу; надобно было только дать лошади отдохнуть нѣсколько дней.

Въ раздумьи сидѣлъ я и думалъ о будущемъ. Вдругъ подошла ко мнѣ Мери, и указывая на окрестную долину, съ улыбкою сказала:

— Не правда-ли, что это прекрасное мѣсто?

— Да, конечно… Но чтожъ ты хочешь этимъ сказать, Мери?

— Зачѣмъ-же, Робертъ, торопиться такъ уѣзжать отсюда.

— Какъ зачѣмъ? — спросилъ я, удивленный ея вопросомъ.

— Да, зачѣмъ? — продолжала она. Мы ищемъ пристанища, почему не основать его здѣсь? Гдѣ мы найдемъ лучше? Тамъ, куда мы хотимъ ѣхать, лучше-ли будетъ наше жилище? Да и найдемъ-ли еще какое-нибудь?

— Но, милая Мери, сказалъ я, какъ ты можешь жить далеко отъ общества и свѣта, будучи воспитана посреди всѣхъ утонченностей свѣтской жизни!

— Свѣтская жизнь! вскричала она. На что она намъ? У насъ есть дѣти. Вспомни, что до-сихъ-поръ свѣтъ сдѣлалъ для насъ. Были-ли мы въ немъ счастливы? Нѣтъ! Подумай Робертъ, прежде нежели, легкомысленно оставить это прелестное мѣсто, куда насъ Богъ привелъ.

— Но подумай и ты, Мери, какіе труды ожидаютъ тебя въ этомъ уединеніи.

— Я все передумала, покуда ты ѣздилъ. Я вовсе не вижу затрудненія существовать здѣсь. Природа все дала этой долинѣ; здѣсь собраны всѣ жизненныя потребности. А роскошь, на что она? Мы обойдемся и безъ нея.

Слова эти произвели на меня сильное впечатлѣніе. Мысль остаться въ этой долинѣ не приходила мнѣ еще въ голову; я только думалъ, какъ-бы оставить ее. Теперь вдругъ произошла во мнѣ внезапная перемѣна. Образованный свѣтъ раззорилъ насъ и довелъ до нищенства. Ничто меня не привязывало къ нему, никто не звалъ туда. Слѣдовательно, мысль жены моей была самая благоразумная.

Долго соображалъ я въ умѣ моемъ всѣ средства къ осуществленію этого плана. Долина наполнена была дичью. Были дикіе бараны, фазаны, индѣйки. Пороху у насъ было много, а до-тѣхъ-поръ, покуда онъ выйдетъ, найдемъ мы средство инначе ловить птицъ. Притомъ-же много было плодовъ, растеній, корней, годныхъ для пищи. Слѣдственно, мы были обезпечены въ своемъ продовольствіи, — чего было еще требовать.

Куджо, Франкъ, Гарри приглашены были на общій совѣтъ, и всѣ приняли его съ восторгомъ. Мы однакоже невдругъ рѣшились на это окончательно, и возобновили еще совѣщанія.

Въ-продолженіе ночи случилось еще обстоятельство, которое ускорило нашу рѣшимость.

XVI.
ТАИНСТВЕННОЕ НАВОДНЕНІЕ.

Я разскажу вамъ, друзья, весьма странный случай, заставившій меня принять мысль Мери избрать эту долину своимъ убѣжищемъ. Конечно, мы полагали, что въ будущемъ могутъ произойти какіе-нибудь случаи, которые заставятъ насъ переселиться изъ пустыни; но на нѣсколько лѣтъ мы рѣшились остаться.

Меня мучило только то, что сколько-бы времени мы здѣсь ни провели, сколько-бы ни работали, мы ничего больше не пріобрѣтемъ, кромѣ пищи, потому-что всякіе запасы будутъ безполезны; за неимѣніемъ средства къ сбыту. Слѣдственно, мы всегда останемся столько-же бѣдными, какъ и теперь, не имѣя возможности возвратиться въ свѣтъ (а это была моя постоянная идея).

До полуночи разсуждали мы о нашемъ будущемъ. Луна сіяла на востокѣ, все было тихо, и мы наконецъ рѣшились улечься, какъ вдругъ были поражены самымъ страннымъ явленіемъ,

Я уже вамъ сказалъ, что когда мы прибыли въ долину, то въ ней еще не было озера. Пространство, занимаемое имъ теперь, составляло часть перелѣска, черезъ который протекала рѣка, текущая въ широкомъ, по неглубокомъ руслѣ.

Въ прежнія ночи видѣли мы съ нашей телеги эту рѣку, въ видѣ сребристой полосы, окаймленной темною зеленью. Теперьже вдругъ, взглянувъ туда, увидѣли мы, что широкая масса воды разливается передъ нами. Она уже покрывала нѣсколько ярдовъ, и поднималась по склону, на которомъ мы учредили свой лагерь. Сперва мы подумали, что это оптическій обманъ, миражъ; я часто видалъ это явленіе въ степяхъ; но тутъ вовсе не было требуемыхъ къ тому условій. Это была вода, въ которой отражалась луна.

Мы побѣжали однако туда, чтобъ удостовѣриться, и скоро достигли до берега вновь образующагося озера. Но удивленіе наше вскорѣ замѣнилось страхомъ. Вода продолжала подниматься. Она омывала уже наши ноги невидимымъ своимъ приливомъ.

Откуда это взялось спрашивали мы другъ друга. Потопъ, наводненіе… но дождей не было уже давно, а жары были нетакъ сильны, чтобъ вдругъ растопить большое количество снѣга на горѣ. Отчего-же рѣка разлилась? Развѣ выходъ рѣки изъ долины вдругъ заваленъ упавшею скалою, и тогда вся долина вскорѣ должна потонуть.

Эта мысль была ужасна, и мы спѣшили возвратиться къ телегѣ, рѣшась бѣжать изъ долины. Куджо привелъ лошадь; мы захватили самонужнѣйшія вещи… Но вскорѣ съ ужасомъ убѣдились, что выходъ изъ долины уже невозможенъ. Дорога, по которой мы спустились сюда, была уже глубоко подъ водою, а другаго выхода не было. Притомъ-же мы, для достиженія перелѣска, переѣзжали тогда черезъ рѣку въ бродъ, а теперь это было невозможно.

Я не буду описывать, въ какомъ положеніи духа мы находились. Мы уложили опять свои вещи, и съ отчаяніемъ смотрѣли, какъ вода продолжала подниматься.

Волки съ воемъ выбѣгали изъ лѣсу; птицы проснулись и печальнымъ крикомъ наполняли воздухъ; даже бараны и другія животныя бѣжали черезъ пересѣлокъ въ другую сторону.

Что-же намъ было дѣлать? Взлезть на деревья? Но нижная оконечность долины была выше вершинъ всѣхъ деревъ, и это средство послужило-бы только къ продолжительнѣйшему мученію.

— Плотъ! сдѣлать плотъ! вскричалъ я, пораженный свѣтлою мыслью..

Мы въ эти дни много срубили деревъ, чтобъ они сохли для разведенія огня въ кострѣ. Это былъ Liriodendron, изъ. котораго индѣйцы дѣлаютъ свои челноки. Это дерево такъ нѣжно и легко, что вѣситъ неболѣе двадцати шести фунтовъ кубическій футъ. Куджо принялся рубить еще нѣсколько пней, а я посредствомъ веревокъ связывалъ ихъ въ это время.

Скоро плотъ нашъ былъ готовъ. Мы помѣстили на немъ все наше имущество, припасы и инструменты. Воды намъ ненужно было: ее было слишкомъ много около насъ.

Въ эти два часа, проведенные нами въ работѣ, часто взглядывали мы на озеро, и вода видимо, но медленно подвигалась. Теперь, изготовивъ все, я побѣжалъ къ берегу разлива, и наблюдалъ за нимъ. Какъ описать мой восторгъ! Я съ полчаса простоялъ, а вода не прибыла ни на дюймъ. Я крикомъ радости объявилъ всѣмъ своимъ объ этой новости. Всѣ прибѣжали, простояли еще полчаса, и вода оставалась все въ томъ-же положеніи, не прибывая, но и не убывая. Очевидно было, что вода дошла до вершины преграды, и начала по прежнему изливаться изъ долины.

Успокоясь отъ страха и волненія, я отослалъ жену съ дѣтьми въ телегу спать, а самъ съ Куджо остался на всю ночь на берегу озера, боясь новаго каприза со стороны воды.

XVII.
БОБРЫ И ВОЛВЕРЕНЫ.

Когда разсвѣло, вода была все въ томъ-же положеніи. Причина разлива была еще тайною для насъ. Мы все еще при писывали его паденію скалы въ русло. Но чтобъ объяснить это явленіе, я рѣшился проложить себѣ путь сквозь чащу лѣса. Оставя Куджо и дѣтей для охраненія лагеря, я съ ружьемъ и маленькимъ топоромъ (чтобъ прокладывать себѣ дорогу) отправился въ путь.

Углубясь въ лѣсъ, я по солнцу шелъ къ юго-востоку, чтобъ обойти озеро; но пройдя съ милю, я вдругъ очутился на берегу ручья. Какъ я удивился я, увидя, что онъ нетолько не разливался, но и мелководнѣе обыкновеннаго, только вода была мутная и по ней несло много листьевъ и свѣжихъ вѣтвей.

Я пошелъ вверхъ по теченію, разсудивъ, что преграда для стока воды была тамъ. Но что произвело эту преграду? Разсматривая окружающую меня почву, замѣтилъ я тысячи слѣдовъ небольшихъ животныхъ. Эти слѣды похожи были на гусиные, по перепонкѣ между пальцами, и съ когтями, которыхъ отпечатки видны были на мокромъ пескѣ.

Съ осторожностію продолжалъ я приближаться, боясь индѣйцевъ. Наконецъ дошелъ я до поворота, гдѣ русло было уже, а берега выше. Тутъ я прилегъ за кусты, чтобъ взглянуть на ручей. Самое удивительное зрѣлище представилось глазамъ моимъ.

Русло рѣки было дѣйствительно преграждено въ самомъ узкомъ мѣстѣ, но не паденіемъ скалы, а искусственною работою. Видно было, что большое дерево на одномъ берегу было свалено черезъ русло на другой берегъ (оно еще держалось одною нижнею корою). На другомъ берегу вѣтви были прикрѣплены къ землѣ грудою камней, смазанныхъ грязью. Къ этому поперечному пню приставлены были стоймя шесты, въ видѣ изгороды. Нижняя оконечность шестовъ утверждена была въ руслѣ рѣки посредствомъ груды камней вокругъ каждаго. Позади этой ограды были поперечные шесты и групы вѣтвей, тоже всѣ прикрѣпленные камнями, обмазанными глиною, такъ что все это составило стѣну въ шесть футовъ вышиною. Съ верховья стѣна эта была перпендикулярна. Вершина была обмазана глиною и съ обѣихъ сторонъ стѣны оставлены были небольшія отверстія, чтобъ вода могла стекать, не покрывая самой стѣны.

Эта работа принадлежала хорошимъ инженерамъ; однакоже была сдѣлана не людьми. Работники были передо мною; они расположились у рѣки и наблюдали за успѣхами своей постройки; ихъ было тутъ до сотни. Съ перваго взгляда похожи они были на огромныхъ крысъ. Они вооружены были острыми зубами, отличающими породу грызуновъ. Я видѣлъ въ эту минуту, какъ они успѣшно дѣйствовали своими зубами. Уши ихъ были коротки и почти скрыты подъ густою и длинною шерстью, представлявшею глянцовитую поверхность. У носа были усы, какъ у кошки. Глаза были маленькіе, какъ у куницы; переднія лапы короче заднихъ, и каждая вооружена пятью кохтями; на заднихъ-же лапахъ были перепонки между пальцами. Главную особенность животнаго составлялъ ихъ хвостъ, въ футъ длины и безъ волосъ. Однимъ, словомъ, это были бобры.

Тогда тайна озера объяснилась. Бобры тоже открыли эту долину и переселились въ нее; но какъ имъ всегда нужно больше воды, а въ рѣчкѣ ея было мало, то они и устроили свой шлюзъ, который и произвелъ озеро. Долго я наблюдалъ за движеніями этихъ занимательныхъ животныхъ. Они обыкновенно работаютъ по ночамъ, и вѣроятно работа ихъ со шлюзомъ давно началась. Теперь они только очищали свою работу, обгрызали листья и сучки, высовывавшіеся изъ воды; другіе ныряли, ударяя своими хвостами по водѣ.

Я хотѣлъ уже выдти изъ засады своей, чтобъ посмотрѣть, какое дѣйствіе произведетъ мое появленіе; но вдругъ замѣтилъ между-ними волненіе. Одинъ изъ нихъ, вѣроятно стоявшій на часахъ, вдругъ сильно ударилъ хвостомъ по водѣ, нырнулъ и исчезъ. Всѣ остальные засуетились, оглядывались со страхомъ, и тотчасъ скрылись въ озерѣ.

Мнѣ любопытно было, видѣть, кто произвелъ это волненіе. Это былъ какой-то звѣрь странной формы. Онъ подходилъ тихо и медленно, прокрадываясь между деревьями. Дойдя до берега, поползъ онъ черезъ шлюзъ, стараясь, чтобъ его не видѣли изъ озера.

Онъ былъ ростомъ небольше бобра; цвѣтъ шерсти былъ чорный съ двумя рыжими полосами на брюхѣ; грудь и шея были бѣлыя, уши малыя; ноги такъ коротки, что брюхо почти волочилось по землѣ; онѣ вооружены были бѣлыми когтями. Это былъ хищный звѣрь вольверенъ, опаснѣйшій врагъ бобровъ.

Дойдя до средины шлюза, онъ легъ тутъ, и смотрѣлъ внимательно на озеро.

Хотя бобръ и земноводное животное, проводящее половину жизни на водѣ, но онъ не можетъ долго быть подъ водою. Ему надобно вынырнуть, чтобъ перевести духъ, и уже нѣсколько головъ показались изъ озера. Другіе храбро влезли на островки, разсѣянные по озеру, зная, что вольвернъ не поплыветъ туда за ними. Но ни одинъ не подходилъ къ шлюзу.

Видя, что добыча нейдетъ сама къ нему, вольверенъ всталъ и пошелъ опять на берегъ, постоялъ на берегу и потомъ скрылся въ лѣсу. Тогда нѣкоторые изъ бобровъ подплыли къ шлюзу. Я въ туже минуту замѣтилъ, что вольверенъ воротился, и прокравшись къ берегу, взлезъ на дерево, котораго вѣтви склонились надъ озеромъ. Бобры, не подозрѣвая его присутствія, явились на шлюзѣ и стали опять очищать его. Нѣкоторые подошли подъ самый тотъ сукъ, на которомъ скрывался ихъ врагъ, который вдругъ поднялся на лапы и хотѣлъ на нихъ броситься. Я караулилъ эту минуту и прицѣлясь прямо въ грудь, свалилъ его на землю.

Въ одно мгновеніе бобры изчезли въ озерѣ, а вольверенъ лежалъ раненный. Я подошелъ къ нему и ударилъ его прикладомъ. Вдругъ онъ ухватился зубами за ружье и грызъ ложу. Я долженъ былъ уже доколотить его топоромъ.

Оставя на мѣстѣ трупъ его, я возвратился домой.

XVIII.
ПОСТРОЙКА ДЕРЕВЯННАГО ДОМА.

Я чрезвычайно обрадовалъ жену и дѣтей разсказомъ обо всемъ мною видѣнномъ. Удостовѣрясь, что образованіемъ озера обязаны мы бобрамъ, я окончательно рѣшился остаться въ долинѣ. Это озеро служило теперь новымъ источникомъ продовольствія и богатства. Бобровыя шкуры продавались по полторы гинеи. Теперь ихъ было сто. Сколько ихъ расплодится, производя по четыре по пяти дѣтенышей въ годъ. Особливо, если мы будемъ защищать ихъ отъ вольвереновъ, истребляя этихъ животныхъ. Тогда, пользуясь нѣсколькими бобровыми шкурами въ годъ, мы могли вскорѣ накопить цѣлый капиталъ для возвращенія въ городъ.

Первою заботою было теперь построеніе дома. Куджо уже строилъ ихъ у меня на виргинской фермѣ. Онъ умѣлъ искусно обрубать деревья, пригонять ихъ, соединять, конопатить, дѣлать двери изъ сучьевъ, а печи изъ глины.

У насъ подъ руками было тюльпанное дерево, котораго стволъ возвышается прямо, безъ сучьевъ, на пятьдесятъ футовъ отъ земли. Мы тотчасъ всѣ принялись за работу.

Впрочемъ, еслибъ я и Куджо не были хорошими строителями, то у насъ вблизи были наилучшіе учители въ этомъ родѣ. Бобры тоже стали себѣ строить хижины на озерѣ, у берега, и мы съ любопытствомъ ходили разсматривать ихъ. Одна изъ нихъ была въ нѣсколькихъ ярдахъ отъ берега. Она была конической формы и построена изъ камней, вѣтвей и цемента. Часть хижина была подъ водою, а другая надъ уровнемъ; жилой этажъ былъ верхній. Входъ въ хижину у всѣхъ былъ съ озера, а не съ берега, чтобъ бобръ могъ прямо нырнуть въ воду при малѣйшей опасности. Внутренность хижины была оштукатурена цементомъ и убита хвостомъ, какъ войлокомъ, такъ что и зимою было въ ней тепло. Иногда было по двѣ хижины соединенныя въ одну.

Величиною были онѣ всѣ въ ростъ человѣка. Въ каждой хижинѣ жило по два бобра, самецъ и самка, съ дѣтенышами, которые черезъ годъ сами себѣ строили отдѣльныя хижины.

Послѣ построенія домовъ стали бобры запасаться провизіею на зиму, а именно молодыми древесными листьями.

Безъ сомнѣнія, вся эта колонія бобровъ принуждена была переселиться съ запада, гдѣ трапписты слишкомъ стали ихъ истреблять, и вѣроятно они прибыли въ нашу долину за нѣсколько времени до насъ, и тотчасъ-же начали свою работу.

XIX.
ИНСТИНКТЪ ВѢКШИ

Въ то время, какъ мы занимались бобрами, произошелъ случай, доказавшій намъ, что и кромѣ ихъ есть животныя, одаренныя разумнымъ инстинктомъ.

Посреди озера была группа большихъ деревъ, которыхъ вершины выставлялись изъ воды на два — на три фута. До образованія озера были они на берегу ручья; теперь со всѣхъ сторонъ были окружены водою. Очевидно, что эти деревья скоро должны были исчезнуть, потому-что будучи породы тополей, они не могли жить въ водѣ.

На вершинахъ этихъ деревъ видѣли мы нѣсколько вѣкшъ, прыгавшихъ съ вѣтки на вѣтку. Ихъ застало наводненіе, и онѣ не знали, какъ имъ спастись. Вдругъ замѣтили они дерево, плывущее по теченію очень медленно, потому-что на озерѣ теченіе едва было замѣтно. Но бревно плыло не къ ихъ деревамъ, а въ двадцати ярдахъ, и однако-же всѣ вѣкши собрались на самый выдавшійся сукъ съ этой стороны, и внимательно посматривали когда оно подплыветъ на самое близкое разстояніе.

— Неужели онѣ хотятъ скакать оттуда? — вскричала Мери. Это невозможно.

— О, миссъ! непремѣнно скакнутъ, сказалъ Куджо. Я видалъ въ Виргиніи, какъ они и дальше прыгали…

Дѣйствительно, первая вѣкша бросилась и попала прямо на бревно. Вторая, третья и такъ далѣе какъ птицы перелетѣли туда-же. Только одна не успѣла и разочла, что ей уже не доскакнуть до бревна. Чтожъ? Она сбѣжала съ дерева, оторвала висѣвшій уже кусокъ коры, спустила ее на воду, сѣла на кору, и поднявши хвостъ въ видѣ паруса, поплыла на корѣ къ своимъ товарищамъ, и вскорѣ присоединилась къ нимъ. Приставши къ шлюзу, вѣкши по немъ достигли на берегъ и разсѣялись по лѣсу.

XX.
ДОМЪ, ПОСТРОЕННЫЙ БЕЗЪ ГВОЗДЕЙ.

Дѣятельно продолжали мы строить домъ. Долѣе всего заняло насъ приготовленіе досокъ безъ пилы. Опытный Куджо зналъ одну породу деревъ (изъ дубовъ), въ стволъ которыхъ если вколотить нѣсколько параллельныхъ клиньевъ и дать имъ сильно высохнуть на солнцѣ или у костра, то они треснутъ сверху до низу гладко и ровно; такъ что сколько рядовъ было вколочено клиньевъ, столько образуется и досокъ.

Изъ этихъ-то досокъ устроили мы крышу, связавъ ихъ ремнями, выкроенными изъ кожи лоси и нашего быка. Окно мы прорубили въ домѣ только одно, а равно и дверь одну. У насъ впрочемъ была ручная пилка, и она намъ много дѣлала тутъ услугъ. Разумѣется, въ окнѣ не было рамы и стеколъ, а придѣланы были ставни съ небольшими отверстіями. Ночью они запирались.

Послѣ всего начали мы дѣлать очагъ и каминъ. Они были устроены съ сѣверной стороны, а главный фасадъ дома былъ на востокъ. Труба была, разумѣется, деревянная, то-есть изъ тонкихъ жердей, покрытыхъ и связанныхъ толстымъ слоемъ глины. Съ какимъ удовольствіемъ затопили мы въ тотъ-же вечеръ каминъ, и радовались, какъ дѣти, что онъ не дымитъ. Полъ предоставили мы себѣ сдѣлать позже, потому-что приготовленіе досокъ и сушка требовали много времени. До-тѣхъ-поръ покрыли мы сухую землю нашего дома толстымъ слоемъ листьевъ пальметто, и это составляло весьма комфортабельный коверъ.

Такимъ образомъ вступили мы въ обладаніе нововыстроеннаго дома, въ которомъ не было ни одного гвоздя.

Потомъ построили мы конюшню нашей лошади. Это нестолько нужно было по климату, сколько изъ опасенія, чтобъ какой-нибудь каркажу не напалъ на нее, какъ на бѣднаго нашего быка. И какъ скоро конюшня была готова, то мы ежедневно запирали нашего Полупо на ночь, пріучивъ его и самаго являться ввечеру домой.

Имѣя домъ, принялись мы за выдѣлку мебели, а именно стола и шести стульевъ. И хотя у насъ не было гвоздей желѣзныхъ, но мы посредствомъ столярныхъ инструментовъ надѣлали деревянныхъ гвоздей и скрѣпляли имъ нашу грубую мебель. Клейже вываривалъ я изъ роговъ и копытъ лоси и быка. Доски стола мы тоже отполировали пемзою, найденною мною у подошвы горы (это заставляетъ меня думать, что снѣжная наша гора была нѣкогда огнедышащею).

Между-тѣмъ мы не забыли и нашихъ друзей — бобровъ. Мы часто навѣщали ихъ работы и хижины, и видя, что мы имъ не дѣлаемъ никакого вреда, они перестали дичиться насъ, и даже подплывали иногда къ нашему дому, изъ котораго мы выносили имъ разную пищу и ставили на берегу. Это еще болѣе пріучило ихъ къ намъ. Увидя-же однажды группу деревъ, называемыхъ ботаниками моньгала глаука, а простонародно болотистый сассафрасъ и зная, что это любимое лакомство бобровъ, я съ Куджо вырылъ имъ нѣсколько брассъ корней этого дерева, и тоже положивъ на берегу, удалился, когда увидѣлъ подплывающихъ гостей. Какъ они обрадовались этому угощенію! Всякой изъ нихъ понесъ въ зубахъ сколько могъ захватить, и черезъ часъ явилась къ намъ другая партія, которая разобрала остальное.

XXI.
ЧЕРНОХВОСТНИКИ.

Подружась такимъ образомъ съ бобрами, мы рѣшились не ловить ихъ до весны, когда колонія ихъ учетверится; и хотя сверхъ-того мясо ихъ очень вкусно, но у насъ было подъ рукою довольно дичи и безъ нихъ.

А какъ скоро запасы лоси начали истощаться, то я рѣшился предпринять большую охоту съ сыновьями, оставя Куджо для защиты дома.

Мы отправились въ верхнюю часть долины. Повсюду видѣли мы безчисленное множество вѣкшъ. Смѣшно было стрѣлять по нимъ, хотя дѣти и просили позволенія попробовать свое искусство. Но я заранѣе строго приказалъ имъ не тратить выстрѣловъ меньше, какъ на дикаго барана, или лося.

Поднявшись на милю вверхъ по рѣкѣ, нашли мы, что лѣсъ тутъ рѣже и что посреди его много цвѣтущихъ луговъ. Здѣсь скорѣе могли мы найти дикихъ барановъ, тогда какъ въ лѣсу скорѣе можно было попасть на конгуара, или каркажу. Дѣйствительно, мы вскорѣ замѣтили свѣжіе слѣды, но болѣе похожіе на овечьи, хотя по размѣру и гораздо больше.

Мы съ осторожностію подвигались, стараясь прятаться за кусты. Наконецъ дошли мы до обширнаго перелѣска, и увидѣли тутъ, къ величайшей нашей радости, цѣлое стадо дикихъ барановъ.

— Папа, сказалъ Франкъ, всматриваясь въ нихъ: это не бараны. Посмотрите, какія у нихъ длинныя уши

— Да! прибавилъ Гарри, и у барановъ нѣтъ чорныхъ хвостовъ.

Я былъ самъ удивленъ. Эти животныя конечно принадлежали къ породѣ барановъ по рогамъ своимъ и тонкимъ ногамъ, но они были выше ростомъ, у нихъ былъ другой цвѣтъ шерсти, а главное, длинныя ушй и черный хвостъ. Впрочемъ я вспомнилъ, что въ Скалистыхъ-горахъ есть порода, мало извѣстная натуралистамъ и описанная только Сеемъ. Охотники-же прозвали ихъ просто чернохвостниками.

Чтобы стрѣлять въ нихъ, надобно было близко подкрасться. Это было невозможно на открытомъ мѣстѣ, а потому я приказалъ Франку остаться, а самъ съ Гарри пошелъ по лѣсу въ обходъ, чтобъ когда Франкъ выйдетъ къ нимъ изъ лѣсу и испугаетъ ихъ, то они бросятся въ нашу сторону, и побѣгутъ на такомъ разстояніи, чтобъ можно было стрѣлять.

Однакоже сами бараны стали подходить къ Франку, такъ что онъ изъ маленькаго своего ружья рѣшился сдѣлать по нимъ выстрѣлъ. Одинъ баранъ упалъ, прочіе побѣжали назадъ, въ нашу сторону. Гарри первый выстрѣлилъ по бѣгущимъ, и то-же свалилъ одного. Наконецъ выстрѣлилъ и я и только ранилъ одного, но собаки догнали его, а я, подоспѣвши, докончилъ его ножемъ.

Гордясь своими подвигами, мы принялись очищать нашихъ барановъ, чтобъ легче ихъ тащить домой.

Гарри во-время этой работы сказалъ мнѣ, что хочетъ пить и что онъ видѣлъ вблизи какой-то ручеекъ.

Едва онъ насъ оставилъ, какъ вдругъ мы услышали его голосъ, зовущій насъ. Испугавшись, бросились мы къ нему съ ружьями, воображая, что на него напалъ звѣрь, но онъ очень спокойно сидѣлъ у ручья и протягивалъ мнѣ взятую имъ съ собою, на случай жажды, оловянную чашку, которою зачерпнулъ воды изъ ручья.

— Чтожъ ты самъ, не пьешь? спросилъ я.

— Благодарю, папа. Попробуйте, чистая соль.

Я попробовалъ, и воскликнулъ отъ радости.

— Чему-же вы такъ довольны, папа?

— Какъ чему? Да вѣдь у насъ нѣтъ ни капли соли, а теперь мы будемъ сколько угодно вываривать ее. Это минеральный источникъ. Вообрази себѣ, какой вкусъ будетъ въ нашемъ супѣ и въ говядинѣ съ солью.

Кто не видалъ давно соли, тотъ пойметъ мою радость.

Окончивъ очистку чернохвостниковъ, мы разрѣзали ихъ по частямъ и повѣсили высоко на деревья, чтобъ не тащить съ собою, а сами побѣжали обрадовать Мери, что у насъ будетъ соль.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

I.
ГАРРИ ВСТРѢЧАЕТЪ ДОСТОЙНАГО ПРОТИВНИКА.

Жена моя была въ восторгѣ отъ нашего открытія, потому-что всякая хозяйка заботится прежде всего запастись солью, а мы обѣщались доставить ей завтра-же порядочное количество. Мы хотѣли принести котелъ къ ручью, для приготовленія соли, что было гораздо удобнѣе, чѣмъ приносить воду домой. Экспедиція назначена была на другой день, но такъ какъ было еще свѣтло, то мы отправились съ Помпо за нашими чернохвостыми ланями. Намъ надобно было вернуться нѣсколько разъ, потому-что у насъ не было телеги, а лани были съ большую корову. До восхода солнца мы успѣли перевести все, кромѣ кожъ, оставленныхъ на деревѣ. Покуда я съ дѣтьми работалъ, Куджо тоже не оставался безъ дѣла. Мы хотѣли приготовить запасъ мяса несушенаго, какъ мы уже сдѣлали съ оленемъ, но соленаго, потому-что на другой день должны были достать соли. Для этого надобно было сдѣлать большой сосудъ, чтобъ положить соленья, но у насъ не было ничего подобнаго, и мы не знали, что придумать. Унося мясо домой, мы говорили только объ этомъ.

— Отчего не оставить мясо въ ручьѣ, сказалъ Гарри. Вода свѣтла и на днѣ есть чистые камни. Нельзя-ли положить мясо на камни, укрѣпивъ ихъ сверху.

— Какъ-же, отвѣчалъ, смѣясь, Франкъ, ты хорошо придумалъ, еслибы здѣсь не было волковъ. Эти господа поблагодарятъ тебя за твое соленье.

— Но тутъ нѣтъ ничего мудренаго; возразилъ Куджо. Негры умѣютъ сохранять соленое мясо и дѣлать для него бочки.

— Какъ-же это? спросила Мари.

— Да какъ дѣлаютъ въ Виргиніи. Возьмутъ стволъ дерева и выдолбятъ его.

Эта мысль была превосходна. Такимъ образомъ дѣлаютъ лодки, называемыя догъ-аутъ, и Куджо, выбравъ прекрасное тюльпановое дерево, принялся за работу. Покуда мы носили домой мясо, онъ успѣлъ уже сдѣлать углубленіе, въ которомъ могли помѣститься три лани. При этомъ намъ пришла въ голову другая мысль. Отчего не сдѣлать такимъ-же образомъ кадки, ведра, чашки и другія хозяйственныя вещи, когда негры никогда не употребляютъ другой посуды, кромѣ деревянной. Правда, что посуда эта неочень красива, но мы объ этомъ не хлопотали, и потому рѣшили приготовить ее сколько нужно для хозяйства.

На другое утро, послѣ завтрака, мы пошли къ соленому ручью. Въ этотъ разъ мы были всѣ вмѣстѣ.: Мари на лошади, Куджо и я держали дѣтей на рукахъ, Франкъ и Гарри несли котелъ на длинной палкѣ, держа въ другой рукѣ ружье. Даже собаки шли за нами, и домъ оставался пустой. Мясо повѣшено было на высокихъ вѣтвяхъ деревьевъ, чтобъ волки не достали его.

Мари восхищалась прекраснымъ пейзажемъ, который представился намъ, когда деревья начали рѣдѣть въ верхней сторонѣ долины. Она, по обыкновенію, разсматривала породы растеній, и вдругъ вскрикнула радостно видя одно дерево.

— Мы спросили, чему она радуется, и она отвѣчала, что сдѣлала открытіе, почти такое-же важное, какъ наша рѣка. Когда-же мы.столпились съ любопытствомъ, чтобъ узнать новость, она сказала, что въ эту минуту мы довольно счастливы и что надобно поберечь немного удовольствія къ печеру, когда мы вернемся домой.

— Мы придемъ усталые и скучные, прибавила она, и тогда я однимъ словомъ развеселю васъ.

Я не могъ не удивиться разсудительности жены, которая всегда умѣла распорядиться такъ, чтобъ доставить всѣмъ большое удовольствіе.

Мы шли по небольшому лугу, разговаривая и смѣясь, какъ вдругъ изъ одного куста вышло небольшое красивое животное, ростомъ съ кошку, съ черными пятнами на головѣ, съ бѣлыми полосами на спинѣ. Этотъ звѣрекъ остановился, увидя насъ, и замахалъ своимъ пушистымъ хвостомъ. Я узналъ его тотчасъ, но Гарри, видя въ первой разъ красивое животное, захотѣлъ поймать его живымъ, бросилъ палку, поддерживавшую котелъ, и побѣжалъ впередъ.

Я кричалъ, чтобъ онъ остановился, но онъ, вѣроятно, не разслышалъ изъ-за лая собакъ, или ему очень понравилось животное, только онъ бѣжалъ за нимъ какъ можно скорѣе. Звѣрекъ нисколько не испугался этой погони, и отбѣжавъ немного впередъ, остановился, какъ-бы ожидая своихъ преслѣдователей. Гарри, кричалъ на собакъ, чтобъ они не смѣли трогать животное, желая взять его живымъ, и уже нагнулся къ нему, какъ вдругъ маленькій звѣрь обернулся къ нему задомъ и очень неучтиво поднялъ хвостъ. Дѣйствіе это произвело странный эфектъ. Собаки, вмѣсто того, чтобъ броситься на звѣря и разорвать его, страшно завыли и побѣжали назадъ, пряча морды въ траву, какъ будтобы ихъ укусили пчелы или съ ними сдѣлались конвульсіи. Гарри на минуту остановился, какъ-бы въ удивленіи, потомъ закрылъ лицо руками, закричалъ пронзительно, и повернувшись, побѣжалъ назадъ еще скорѣе, чѣмъ бѣжалъ впередъ.

Это былъ вонючій хорекъ, который, выпустивъ заразительное вещество, остановился, и насмѣшливо посмотрѣвъ на насъ, качая хвостомъ, однимъ прыжкомъ отскочилъ далеко и скрылся въ кустахъ.

Мы не могли удержаться отъ смѣха, видя печальную физіономію охотника за хорькомъ, но больше всѣхъ смѣялся Франкъ, который принужденъ былъ одинъ нести котелъ. Однако надобно было и намъ торопиться идти съ этого мѣста, потому-что отвратительный запахъ доходилъ до насъ. Гарри поспѣшилъ взять конецъ палки, и мы вышли изъ лужайки; но собаки, вѣроятно, удержали на себѣ вонючія испаренія, потому-что запахъ не переставалъ, и мы принуждены были отгонять собакъ камнями, чтобъ они не подходили ближе. Гарри былъ еще счастливъ, что животное направило свою батарею больше на собакъ, а то онъ-бы не отдѣлался такъ дешево и, можетъ-быть лишился-бы чувствъ.

Я между-тѣмъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобъ дать дѣтямъ полезный урокъ.

Животное это похоже на кошку, только развѣ на самую откормленную, потому-что тѣло его шире, мордочка его уже ко. шачьей, лапки короче, шерсть, гладкая и мягкая, съ темными и бѣлыми пятнами, тоже похожа на шерсть кошки; но такъ какъ у этаго звѣрька нѣтъ никакихъ средствъ къ защитѣ противъ сильныхъ враговъ, то онъ одаренъ особеннымъ орудіемъ. Животное это плотоядное. Вонючій хорекъ ѣстъ маленькихъ звѣрей, раздирая ихъ длинными своими когтями, и не ѣстъ травъ, что видно по устройству его зубовъ. Кролики, птицы, мыши, лягушки, ящерицы дѣлаются его жертвами; но больше всего онъ любить яйца, за которыми пробирается къ жилищамъ и въ гнѣзда птицъ. Зато волки, совы и другіе звѣри очень лакомы до хорька и преслѣдуютъ его безжалостно. Онъ-бы разумѣется не могъ убѣжать отъ этихъ враговъ, еслибы у него подъ хвостомъ не было двухъ мѣшечковъ съ вонючимъ веществомъ, которое онъ можетъ выбрасывать изъ себя. Это легкій газъ, невидимый днемъ, но который ночью свѣтится какъ фосфоръ. Для изверженія этого газа хорекъ ждетъ, чтобъ непріятель подошелъ поближе, и тогда ошеломитъ его удушливою вонью, отъ которой нескоро можно избавиться. Собаки наши Касторъ и Полуксъ испытали это на себѣ.

Волки, собаки и люди не могутъ противиться страшному дѣйствію газа. Отъ него дѣлается дурнота, рвота, и говорятъ, что нѣкоторые индѣйцы умирали отъ воспаленія, причиненнаго этимъ веществомъ. На собакахъ дѣлается опухоль, отвратительный запахъ портитъ навсегда платье, изъ котораго нельзя ничѣмъ его вывести; мѣсто, гдѣ убитъ хорекъ, долго сохраняетъ этотъ запахъ, даже если на него напалъ глубокій снѣгъ.

Животное это. бросаетъ газъ въ случаѣ опасности, чтобъ защититься отъ непріятеля; когда-же его убиваютъ прежде, чѣмъ онъ успѣлъ извергнуть изъ себя газъ, то трупъ его не имѣетъ никакого запаха.

Хорекъ живетъ подъ землею, вырывая себѣ глубокія ямы, гдѣ лежитъ безъ движенія всю зиму. Въ теплыхъ странахъ онъ цѣлый годъ занимается охотою и, подобно дикимъ звѣрямъ, превращаетъ ночь въ день. Подземныя жилища его просторны. Онъ живетъ всегда въ обществѣ десяти или двѣнадцати товарищей; самка имѣетъ особенную комнату, украшенную сухою травою и листьями, гдѣ приноситъ отъ пяти до девяти дѣтенышей.

Хотя это покажется страннымъ, но нетолько индѣйцы, даже бѣлые охотники и фермеры ѣдятъ мясо этого животнаго, увѣряя, что оно вкуснѣе самаго лучшаго поросенка. Вотъ всѣ особенности вонючаго хорька или виверры. — Теперь займемся солью.

II.
СОЛЕНЫЙ ИСТОЧНИКЪ.

Мы подошли къ берегу соленаго ручья, и увидя вблизи скалы, догадались, что источникъ долженъ быть недалеко. Въ-самомъ-дѣлѣ мы нашли его въ ста ярдахъ дальше, и были очень довольны находкою, потому-что зрѣлище было любопытное.

Въ глубинѣ, возлѣ скалы, было множество бѣловатыхъ камней, похожихъ на кварцъ, круглыхъ, но разныхъ размѣровъ, такъ что одни были величиною въ большой хлѣбъ, другіе въ блюдечко. Въ срединѣ каждаго кружка было отверзтіе, въ родѣ кратера, изъ котораго вытекала, журча, голубая вода. Нѣкоторые кружки, какъ потухшіе волканы, перестали уже выпускать воду.

Ясно, что всѣ эти возвышенности образованы самою водою. которая, вытекая съ незапамятныхъ временъ изъ одного мѣста, составила кружки разныхъ размѣровъ. Вокругъ нѣкоторыхъ изъ нихъ росли вьющіяся растенія, купая свои цвѣты въ водѣ; со скалы спускались виноградныя вѣтви; кусты дикой смородины окружали это мѣсто; словомъ, лучше нельзя было вообразить пейзажа, и мы выбрали его для отдохновенія.

Потомъ мы приступили къ приготовленію соли. Франкъ и Гарри собрали много сухихъ вѣтвей, чтобъ развести огонь. Куджо приготовилъ вѣшалку своего произведенія, на которую былъ повѣшенъ котелъ съ чистою водою, взятою у самаго источника. Намъ осталось только ждать, когда отдѣлятся испаренія.

Выбравъ, мѣсто покрытое мягкою травою, мы расположились какъ можно удобнѣе, но операція наша до того занимала насъ, что мы не могли оставаться спокойными. Въ-самомъ-дѣлѣ мы не были еще увѣрены, добудемъ-ли мы соли. Вода была солона, но причиною этого могли быть частички солекислой магнезіи,, или сѣрнокислой соды, и тогда наши мечты будутъ напрасны.

Гарри и Франкъ, узнавъ, что оба эти вещества полезны только какъ лекарства, сдѣлали гримасу, и Гарри сказалъ:

— Лучше-бы у насъ составилась сѣра и селитра; мы бы могли приготовить пороху, а то лекарства намъ ненужны, мы здоровы.

Гарри, какъ страстный стрѣлокъ, боялся болѣе всего, что запасъ пороху истощится.

— Не отчаявайся, Гарри, сказала мать. Опасенія наши, можетъ-быть, не сбудутся, а пороху покуда намъ нетакъ нужно, какъ, соли.

Въ подобныхъ разговорахъ прошло время, и наконецъ наступило время провѣрить наши опасенія.

Я почти не сомнѣвался въ успѣхѣ нашей операціи, потому-что давно успѣлъ сдѣлать слѣдующія наблюденія: соль, необходимая для развитія жизни, находятся въ большомъ количествѣ на поверхности земли, хотя въ разныхъ видахъ. Она является то скалами, то ручьями, то озерами, и наконецъ океаномъ. Ни одно извѣстное пространство земли не лишено этого драгоцѣннаго вещества, и я замѣчалъ нѣсколько разъ, что внутри американскаго материка, удаленнаго отъ моря, заботливая природа разбросала нѣсколько соленыхъ источниковъ. Эти ручьи служатъ всегда сборнымъ мѣстомъ всѣхъ жителей лѣсовъ и полей, которые приходятъ пить соленую воду или лизать берега источниковъ, называемыхъ по этому случаю licks (to lick, лизать). И такъ какъ мы были теперь въ долинѣ, изъ которой звѣри не выходятъ, потому-что она защищена со всѣхъ сторонъ, то, вѣроятно, природа позаботилась приготовить имъ тутъ все необходимое для жизни, а главное соль, безъ которой почти ни одно животное не можетъ обойтись. Безъ соленаго ручья долина не была-бы наполнена звѣрями. Я объяснилъ дѣтямъ мои наблюденія, и они гораздо покойнѣе начали ждать результата операціи.

— Я-бы хотѣлъ знать, сказалъ Франкъ, отчего въ этомъ ручьѣ вода солона?

— Оттого, что она подъ землею протекаетъ черезъ слои соляныхъ скалъ.

— Развѣ бываютъ цѣлыя скалы соли? вскричалъ мой натуралистъ.

— Бываютъ во многихъ странахъ. Въ Англіи, восточной Индіи, Россіи, Венгріи и Испаніи есть обширныя соляныя копи, и въ нашей пустынѣ онѣ тоже должны быть. Самыя знаменитыя соляныя копи находятся въ Польшѣ, близь Кракова, гдѣ ихъ обработываютъ уже больше семисотъ лѣтъ, но въ нихъ еще такъ много соли, что хватитъ на весь міръ въ-продолженіе нѣсколькихъ вѣковъ. Говорятъ, что руды эти великолѣпны при освѣщеніи. Рудокопы придали массамъ соли различныя формы домовъ, капеллъ, колоннъ, обелисковъ, и при факелахъ это представляетъ волшебный видъ сказочныхъ дворцовъ.

— О какъ-бы я хотѣлъ посмотрѣть эту картину! вскричалъ Гарри. Но братъ его, увлекающійся боѣле пользою, чѣмъ красотою, спросилъ:

— Скажите мнѣ, какъ приготовляютъ соль, употребляемую нами въ хозяйствѣ?

— Въ нѣкоторыхъ копяхъ, гдѣ соль чиста, только ломаютъ скалы и толкутъ обломки; въ другихъ соль смѣшана съ желѣзной кислотою и глиною; тогда разлагаютъ ее въ водѣ, чтобъ отдѣлить отъ другихъ предметовъ, и заставляютъ испаряться, какъ мы теперь дѣлаемъ.

— Какого цвѣта бываютъ соляныя скалы, папа?

— Бѣлыя, когда соль чиста; но въ соединеніи съ другими предметами желтыя, красноватыя и голубыя.

— Какъ это должно быть хорошо! вскричалъ Гарри, точно драгоцѣнные камни.

— Соль драгоцѣннѣе всѣхъ брилльянтовъ на свѣтѣ, возразилъ Франкъ, потому-что она полезна, а камни дороги не такъ-какъ украшеніе а потому-что ихъ употребляютъ въ механическихъ искусствахъ. Не правда-ли, папа. Я тоже слышалъ, что соль добываютъ изъ моря; правда-ли это?

— Правда. Большое количество соли добываютъ изъ моря, особенно въ прибрежныхъ странахъ. Въ жаркомъ климатѣ отводятъ морскую воду въ небольшія болота или пруды, съ чистымъ дномъ, и солнце дѣйствуетъ такъ сильно, что отдѣляетъ воду, которая испаряется и оставляетъ чистую соль. Иногда устраиваютъ на прудахъ шлюзы, чтобъ выпустить лишнюю воду. Такъ дѣлаютъ въ Испаніи, Португаліи, Франціи, по берегамъ Средиземнаго моря, также въ Индіи, Китаѣ, Сіамѣ и Цейлонѣ. Въ другихъ мѣстахъ и этого не дѣлаютъ, но собираютъ соль у береговъ, когда вода сбываетъ. При каждомъ отливѣ стоитъ только придти на берегъ и собирать соли сколько угодно. Разумѣется надобно, чтобъ на берегу не было грязи, нечистоты. Однако, несмотря на легкость добыванія, соль эта не можетъ сравниться съ добываемою въ копяхъ въ чистотѣ и достоинствѣ. Морская соль называется въ торговлѣ сѣрою. Кромѣ-того, есть большія соленыя болота во многихъ странахъ, изъ которыхъ добываютъ много соли. Третій способъ приготовлять соль состоитъ въ томъ, что мы дѣлаемъ, то есть кипятить морскую воду; но это обходится гораздо дороже, чѣмъ купить самой лучшей соли, и потому его употребляютъ только въ крайнихъ случаяхъ, или когда ввозъ соли обложенъ такимъ налогомъ, что бѣдные люди не въ состояніи запастись ею.

— Отчего морская вода солона? продолжалъ разспрашивать Франкъ.

— Это одинъ изъ феноменовъ, о которомъ натуралисты не рѣшили окончательно. Нѣкоторые говорятъ, что на днѣ морей находятся огромныя массы соли, придающія этотъ вкусъ водѣ, но мнѣніе это ничѣмъ неоправдано. Другіе ученые утверждаютъ, что соленая вода первобытное вещество, которое не можетъ быть иначе. Это тоже недостаточное объясненіе, потому-что ничего не объясняетъ. Наконецъ, третьи думаютъ, что море солоно отъ соленыхъ источниковъ и рѣкъ, впадающихъ въ него. Эта система всего вѣроятнѣе, но къ несчастію, не разрѣшаетъ всѣхъ возраженіи, дѣлаемыхъ противъ нея. Я много думалъ объ этой теоріи, и когда у меня будетъ больше свободнаго времени, то я займусь ею серьозно.

— Одинаково-ли солоно море вездѣ? спросилъ опять мой философъ.

— Нѣтъ, подъ экваторомъ и у полюсовъ вода солонѣе, въ заливахъ и внутреннихъ моряхъ прѣснѣе, чѣмъ въ океанѣ. Впрочемъ разница нетакъ велика.

— Какое количество соли въ морѣ?

— Около трехъ съ половиною процентовъ, то есть, если вскипятить сто фунтовъ морской воды, то получишь три фунта съ половиною соли. Но есть озера, въ которыхъ соль находится въ большемъ количествѣ. На сѣверо-западѣ этой пустыни есть огромное озеро, называемое Большое-соленое-озеро, которое содержитъ третью часть чистой соли. Нѣкоторые рѣки и ручьи тоже гораздо богаче океана въ этомъ отношеніи, и я думаю, что нашъ маленькій источникъ принадлежитъ къ этому-же числу. Но пора намъ заняться нашимъ котелкомъ; мы его почти совсѣмъ забыли.

Мы подняли осторожно крышку, и увидѣли бѣлую накипь, будто — бы составленную изъ хрусталя, смѣшаннаго съ снѣгомъ. Мы поспѣшили попробовать, и къ счастію, почувствовали, что это была чистая, настоящая соль.

III.
СРАЖЕНІЕ ЗМѢЙ.

Надобно вообразить, съ какою радостію принято было извѣстіе о полученіи соли. Всѣ хотѣли попробовать ее, всѣ восхищались кристаллизаціею, образующею красивые столбики, какъ всегда бываетъ съ солью. Мы влили въ нашъ лагерный котелъ почти четыре галона воды и добыли десять кружекъ соли; стало-быть нашъ ручей былъ гораздо солонѣе океана.

Собравъ соль, мы опять наполнили котелъ и поставили его на огонь. Возлѣ него мы повѣсили нашу кострюлъку и сварили въ ней нѣсколько кусковъ мяса съ солью. Какъ мы благодарили Бога, что нашли драгоцѣнную приправу, безъ которой никакой обѣдъ не можетъ быть вкуснымъ. Послѣ обѣда мы не переставали говорить и составлять планы.

Однако разговоръ нашъ былъ прерванъ занимательными случаями. Мы услышали прежде всего пронзительные крики невдалекѣ. Это кричала птица, голубая соя, что было нисколько не удивительно, потому-что это самая крикливая изъ всѣхъ птицъ; но въ необыкновенныхъ случаяхъ она кричитъ особеннымъ, непріятнымъ тономъ, что доказываетъ, что ей угрожаетъ опасность. Въ этотъ разъ крики сои были отчаянные, и мы приготовились смотрѣть любопытную сцену.

Мы посмотрѣли на небольшое дерево, гдѣ голубая птица кричала и билась своими яркими крыльями Близъ нея не было ничего похожаго на врага и сосѣднія деревья были пусты, но опусти глаза на землю, мы увидѣли причину ея безпокойства. По травѣ тихо ползла отвратительная змѣя. Чешуя желтая съ черными пятнами блестѣла на солнцѣ при каждомъ ея движеніи, и она по, двигалась неслышно, держа высоко голову. Иногда она останавливалась, граціозно покачивала своею головою, какъ лебедь, и лизнувъ своимъ краснымъ языкомъ траву, какъ будто-бы отыскивала чей-то слѣдъ, оставалась съ минуту неподвижною. Тогда она походила на цилиндръ, толщиною въ человѣческую руку, длиною въ ростъ человѣка. Хвостъ ея оканчивался костяными суставами, въ футъ длины, похожій на желтоватыя бусы неправильной формы, собранныя вмѣстѣ. Эта особенность показала намъ, къ какой породѣ принадлежитъ змѣя: это была страшная гремучая змѣя, vrotalus horridus.

Дѣти хотѣли броситься на чудовище съ собаками, но я удержалъ ихъ. Я много слышалъ о притягательной силѣ пресмыкающихся. Теперь представлялся случай испытать это на дѣлѣ, и я хотѣлъ увѣриться въ справедливости этого мнѣнія. Притянетъ-ли змѣя къ себѣ птицу? Вотъ вопросъ, который мы хотѣли рѣшить, и оставались неподвижны, ожидая, чѣмъ это кончится.

Между-тѣмъ птица скакала съ вѣтки на вѣтку, въ сильномъ безпокойствѣ, и кричала во все горло. Оба дѣйствующія лица не могли насъ видѣть, потому-что мы были отъ нихъ закрыты.

Подползя къ стволу большой магноліи, гремучая змѣя обошла кругомъ дерева, нюхая кору; потомъ тихонько свернулась въ спираль и легла возлѣ. Въ этомъ положеніи она походила на мокрый канатъ, какъ ихъ свертываютъ на кораблѣ. Она положила голову на костяной свой хвостъ, закрыла глаза и, казалось, уснула. Это мнѣ показалось страннымъ, потому-что я всегда слышалъ, что очарованіе заключается въ глазахъ змѣи. Скоро однако мы увидѣли, что она и не думала о голубой птицѣ, которая перестала кричать и улетѣла въ лѣсъ.

Думая, что эпизодъ уже оконченъ, я поднялъ ружье и хотѣлъ выстрѣлить въ змѣю, какъ вдругъ одно движеніе показало мнѣ, что она не спитъ, а чего-то выжидаетъ. Вѣроятно, она хочетъ подстеречь вѣкшу, свое любимое кушанье. Я посмотрѣлъ на дерево и удостовѣрился, "что на немъ должно быть гнѣздо вѣкшъ. Кора была изцарапана лапками этихъ животныхъ и отъ дерева шла узенькая тропинка, по которой, вѣроятно, проходили домой всѣ вѣкши. Змѣя легла на самой тропинкѣ. Увѣрившись, что она ждетъ, чтобъ одна изъ вѣкшъ спустилась съ дерева, я предупредилъ дѣтей, чтобъ они готовились къ любопытному спектаклю.

Мы устремили глаза на отверзтіе гнѣзда и ждали, что случится. Вдругъ показалась въ гнѣздѣ маленькая мордочка, но вѣкша прежде всего увидѣла насъ, что ей было удобно сверху, и потому она не сбиралась выходить изъ дому, а только посматривала осторожно по сторонамъ.

Вдругъ послышался шелестъ сухихъ листьевъ, и мы увидѣли вѣкшу, которая во весь галопъ скакала къ своему дереву, какъ-будто-бы спасаясь отъ преслѣдованія. Въ-самомъ-дѣлѣ скоро показалось животное, длинное и тонкое, съ блестящею желтою шерстью; оно называется сосновою ласточкою.

Пространство, раздѣляющее ихъ, было только въ двадцать футовъ, и они бѣжали во всю прыть.

Я посмотрѣлъ на змѣю. Она все замѣчала и раскрыла свою огромную пасть до того, что нижняя ея челюсть дотрогивалась до горла. Ядовитые зубы ея были выставлены наружу, языкъ высунутъ, глаза блестѣли какъ брильянты и все тѣло колыхалось отъ волненія и, казалось, увеличивалось въ размѣрѣ.

Вѣкша бѣжала, спасаясь отъ врага, преслѣдовавшаго ее, не подозрѣвая, что опасность впереди. Она добѣжала до дерева съ другой стороны, гдѣ лежала змѣя, и начала влезать на него.

Она спаслась, подумали мы; но вдругъ мы замѣтили, что вѣкша остановилась, какъ-будто отъ усталости, зашаталась, хотѣла удержаться на корѣ передними лапками, но не могла, и упала прямо въ пасть змѣи, подставленную подъ деревомъ.

Ласочка, увидя змѣю, остановилась въ нѣсколькихъ футахъ отъ дерева и начала ходить вблизи, свивая и развивая свое длинное тѣло, фыркая и ворча какъ разсерженная кошка. Она злилась, что у ней отняли добычу, и мы думали, что она бросится на змѣю. Та между-тѣмъ свилась опять, въ кружокъ, увидя новаго врага, и раскрыла пасть, въ ожиданіи нападенія. Вѣкша лежала мертвая въ кольцахъ змѣи. Однако ласочка, разсудивъ, что непріятель этотъ ей не по силамъ, быстро повернулась и однимъ скачкомъ была уже далеко.

Тогда змѣя развернула верхнія кольца тѣла, положила вѣкшу на траву и начала обливать ее слюною и лизать, приготавливаясь проглотить ее разомъ, какъ это дѣлаютъ змѣи.

Наше вниманіе было на минуту отвлечено движеніемъ въ вѣтвяхъ надъ тѣмъ мѣстомъ, гдѣ лежала змѣя. На вершинѣ двадцати футовъ ліана самой большой породы соединяла два дерева. Она была толщиною въ человѣческую руку и вся покрыта листьями и яркими красными цвѣтами; другія растенія обвились вокругъ ліаны, смѣшавъ свою зелень и цвѣты такъ, что деревья казались соединены гирляндою. Вдругъ мы замѣтили движеніе вокругъ ліаны, и увидѣли на ней змѣю, такую-же толстую, какъ самое растеніе.

Неужели это другая гремучая змѣя? Не можетъ быть. Гремучія змѣи не ползаютъ по деревьямъ. Притомъ-же и цвѣтъ кожи у нихъ неодинаковый. Змѣя на ліанѣ была черная, блестящая — это былъ сѣверный удавъ.

Онъ обвился вокругъ ліаны и тихо подвигался къ стволу магноліи, сжимая и разжимая кольца спирали, и такъ, какъ ліана соединяла деревья въ діагональномъ положеніи, то удавъ очутился въ двадцати футахъ отъ земли.

Тогда онъ соединилъ всѣ свои кольца и началъ развертывать спираль, начиная съ головы, которая описывала круги въ воздухѣ. Когда осталось одно только кольцо спирали у хвоста, удавъ вытянулся вдоль вѣтки.

Все это исполнено было такъ тихо и осторожно, что гремучая змѣя, занятая приготовленіемъ своего завтрака, ничего не замѣтила, и нализавшись вѣкши, стала укладывать ее въ ротъ, начиная съ головы.

Уже половина вѣкши скрылась въ пасти пресмыкающагося, какъ вдругъ въ эту минуту черная змѣя отдѣлилась отъ ліаны, повисла на ней на минуту хвостомъ, потомъ упала на землю.

Удавъ не смѣетъ напасть на гремучую змѣю, подумали мы, потому-что она гораздо сильнѣе его. Но вѣроятно, онъ лучше насъ зналъ слабыя минуты непріятеля, потому-что быстро обвился вокругъ желтаго тѣла противника, и борьба началась.

Обѣ змѣи, свившись вмѣстѣ, катались по травѣ, и мы могли разсмотрѣть всѣ подробности сраженія. Черная змѣя была однимъ футомъ длиннѣе гремучей, но она была тоньше противника и проворнѣе. Скоро не было уже сомнѣнія въ побѣдѣ. Удавъ, нѣсколько разъ обвивался вокругъ врага, сжимая его своими кольцами, отъ силы которыхъ получилъ свое названіе; при каждомъ новомъ объятіи гремучая змѣя дѣлалась слабѣе и движенія ея медленнѣе.

Гремучей змѣи одно опасное оружіе — ея ядовитые зубы. Но она не могла ими дѣйствовать, потому-что воткнула ихъ въ тѣло вѣкши, остановившейся у ней въ горлѣ, пушистый хвостъ, которой развѣвался изъ ея пасти.

Скоро движенія змѣи сдѣлались медленнѣе. Мы удивлялись, что враги дрались не лицемъ къ лицу а напротивъ. Черная змѣя впилась зубами въ костяной хвостъ противника, а сама била его хвостомъ по головѣ. Наконецъ гремучая змѣя вытянулась безъ жизни и дыханія, а удавъ все еще обнималъ ее, какъ будто-бы не хотѣлъ разстаться съ любимымъ предметомъ. Это продолжалось нѣсколько минутъ; потомъ удавъ отдѣлился отъ тѣла побѣжденнаго врага и приготовился проглотить его, какъ тотъ проглотилъ вѣкшу.

Пьеса была окончена. Мы встали, чтобъ участвовать въ финалѣ.

Я-бы согласился оставить жизнь удаву, который потребилъ самую вредную змѣю всей породы, но Куджо, ненавидѣвшій всѣхъ пресмыкающихся, проткнулъ его своимъ копьемъ и поднялъ какъ трофей.

IV.
САХАРНОЕ ДЕРЕВО.

Вечеромъ, когда мы вернулись домой, на спинѣ Помпо былъ большой мѣшокъ соли. Мы сдѣлали ее столько, что могли посолить много мяса и употреблять ее въ-продолженіе нѣсколькихъ недѣль. Когда провизія истощится, то мы знали, гдѣ достать опять соли, потому-что источникъ былъ недалеко и не было вѣроятности, чтобъ онъ высохъ. Прежде открытія соленаго ручья, мы замѣтили, что вода въ озерѣ тоже неочень прѣсна, и по этому только мы могли такъ долго обойтись безъ соли.

Въ этотъ-же вечеръ, послѣ ужина, Гарри, котораго цѣлый день мучило открытіе, сдѣланное матерью, началъ приставать къ ней, чтобъ она Наконецъ разсказала, въ чемъ дѣло.

— Скажите-же наконецъ, маменька, что вы нашли, что можетъ сравниться съ открытіемъ соли.

— Я обѣщала вамъ сказать все, когда вы будете утомлены и скучны, а вы, кажется, очень веселы.

— О нѣтъ, мамаша, возразилъ Гарри, принимая серьозную физіономію; я чувствую усталость; всѣ мы довольно работали сегодня, и я…

— Ходилъ на охоту за вонючимъ хорькомъ, прервалъ Франкъ съ громкимъ хохотомъ.

Этотъ намекъ на непріятное происшествіе неочень понравился Гарри, который надулся, какъ избалованный ребенокъ; но мать, увидя горе своего любимца, поспѣшила объявить, что готова открыть тайну.

— Вотъ въ чемъ состоитъ мое открытіе, начала она. Когда мы сегодня утромъ вышли на долину, то я увидѣла верхушку дерева, очень красиваго и очень полезнаго.

— Ужъ не кокосовое-ли это дерево? вскричалъ Гарри.

— Нѣтъ.

— Можетъ-быть хлѣбное, апельсинное?

— Совсѣмъ нѣтъ. Развѣ мы въ такомъ климатѣ, гдѣ могутъ роста это деревья!

— Вѣрно финиковое дерево. Ахъ какъ-бы я былъ радъ. Я такъ люблю финики.

— И то не отгадалъ. Дерево, о которомъ я говорю, ростетъ въ умѣренномъ климатѣ, и даже въ холодной полосѣ. Замѣтили-ли вы деревья съ прямымъ стволомъ, листья которыхъ краснаго цвѣта.

— Я видѣлъ такія деревья, отвѣчалъ Франкъ. Въ одномъ углу долины ихъ очень много; только на однѣхъ листья красныя, а на другихъ оранжевыя.

— Это бываетъ въ концѣ осени, какъ теперь. Весною листы дерева зеленые сверху и красноватые внизу.

— Я тоже видѣлъ эта красныя деревья, сказалъ Гарри съ неудовольствіемъ, и хотя они красивы но не могутъ быть полезны. На нихъ нѣтъ никакихъ плодовъ; дерева у насъ и здѣсь много, а красныя листья никуда не годятся.

— Бываютъ иногда и листья полезны, замѣтилъ Франкъ. Чай дѣлаютъ изъ листьевъ.

— Нѣтъ, сказала мать, листья его нельзя употреблять, какъ чай, но въ немъ есть другое достоинство. Не замѣтили-ли вы чего-нибудь особеннаго близь этого дерева.

— Я замѣтилъ, что вокругъ него летаютъ тысячи насѣкомыхъ, потому-что оно кажется въ туманѣ, отвѣчалъ Гарри.

— То-же самое видно и у всякой смоковницы, прибавилъ Франкъ.

— Это правда, сказала мать, смоковница принадлежитъ къ той-же породѣ, у которой всего драгоцѣннѣе сокъ. Дерево это называется сахарный кленъ.

При этихъ словахъ все общество пришло въ волненіе. Франкъ и Гарри слышали о такихъ деревьяхъ, но никогда еще не встрѣчали ихъ; лѣта Мари и Луиза поняли только слово сахаръ, и имъ тотчасъ представились леденцы; даже Куджо, незнавшій свойство дерева, потому-что такихъ нѣтъ въ его странѣ, запрыгалъ отъ радости, услыша слово сахаръ, потому-что онъ очень любитъ лакомиться. Дѣти и взрослые нѣсколько минутъ кричали въ восторгѣ: сахаръ, кленъ, у насъ будетъ сахаръ. Въ-самомъ-дѣлѣ, вещь, которой мы долго лишены и которая добывается съ. трудомъ, всегда доставляетъ большое удовольствіе.

Когда восторгъ немного утихъ, Мари начала разсказывать дѣтямъ, что такое сахарный кленъ.

— Дерево это отличается отъ другихъ блѣднымъ цвѣтомъ коры, пальмовидною формою листьевъ свѣтлозеленаго цвѣта, который осенью переходитъ въ красный и оранжевый. Наружность его напоминаетъ англійскій дубъ. Дерево это такъ крѣпко и тяжело, что изъ него дѣлаютъ дорогую мебель, корабли, мельницы и механическіе инструменты. Но главное достоинство дерева состоитъ въ сокѣ, и такъ-какъ природа произрастила его тамъ, гдѣ нѣтъ сахарнаго тростника, то онъ и замѣняетъ его въ холодныхъ странахъ. Изъ каждаго дерева можно добыть три или четыре фунта превосходнаго сахару, только въ началѣ весны, потому-что лѣтомъ и зимою изъ него не течетъ сокъ. Осенью можно тоже достать его небольшое количество, и я надѣюсь, что мы успѣемъ сдѣлать запасъ, достаточный до будущей весны.

— Какъ-же это, мама, достаютъ сахаръ изъ дерева, спросилъ Гарри, и когда мы начнемъ работать?

— Лучшее время для собиранія сока почитается сухой и теплый день послѣ холодной ночи. Сахаръ-же добывается очень просто. Намъ надобно прежде всего сдѣлать множество небольшихъ корытъ или яслей, по одному корыту на каждое дерево, которое мы проткнемъ. Фермеры Соединенныхъ Штатовъ, приготовляющіе сахаръ изъ клена, всегда употребляютъ корыта, потому-что невозможно имѣть огромное количество мѣдной или глиняной посуды, когда обработываютъ нѣсколько сотенъ деревьевъ. Корыто-же очень легко сдѣлать, оно обходится дешево, и Куджо наготовитъ ихъ намъ сколько угодно. Послѣ этого надобно нарѣзать тростнику, проткнуть дырочку на корѣ, приставить къ нему тростникъ, какъ кранъ, и черезъ него будетъ литься въ корыто сладкая влага, которую мы вскипятимъ, какъ вашу соль, и будемъ имѣть сахаръ. Подождемте теперь небольшаго мороза и потомъ сдѣлаемъ опытъ приготовленія сахару.

Гарри дожидался недолго. Въ третью ночь послѣ нашего разговора выпалъ снѣгъ, а потомъ день былъ ясный и теплый. Мы поспѣшили подрѣзывать клены.

Куджо успѣлъ приготовить почти два десятка корытъ изъ тюльпановаго дерева, по своему собственному способу: онъ очистилъ нѣсколько стволовъ, разрубилъ ихъ на бревна, въ три фута каждое, потомъ, разколовъ каждое бревно пополамъ, выдолбилъ середину гладкой стороны, оставя края. Разумѣется, что работа и форма были неочень изящны, но для собиранія соковъ и ненужно было лучше. Тростниковыя палочки были тоже давно готовы, и мы пошли работать въ лѣсъ. Скоро всѣ корыты были заняты, и густой сокъ началъ течь. Мы, разумѣется, прежде всего попробовали его, и нашли такимъ вкуснымъ, сладкимъ, пріятнымъ, что не могли вдоволь напиться. Мери и Луиза, кажется, сами не отошли-бы отъ корыта, а Гарри увѣрялъ, что сахарный кленъ гораздо полезнѣе кокосоваго дерева, хлѣбнаго и даже финиковаго. Мы принесли съ собою большой котелъ, развели огонь и начали варить сокъ, точно также, какъ недавно соль.

Потомъ мы раздѣлили между нами работу. Куджо ходилъ съ лоханкою отъ одного корыта къ другому и собиралъ налившійся сокъ. Мери и я смотрѣли за огнемъ и приготовляли сахаръ. Когда сиропъ довольно кипѣлъ, мы разливали его въ разную посуду, чтобъ онъ простылъ и окрѣпнулъ. Всѣ наши тарелки, чашки, блюда были въ дѣйствіи. Простывшій сахаръ дѣлался крѣпокъ, какъ кирпичъ, и былъ темнаго цвѣта. Мы отдѣляли тогда сокъ, который не кристаллизуется, собирая такимъ образомъ патоку, гораздо чище и пріятнѣе, чѣмъ добывается изъ сахарнаго тростника.

Франкъ и Гарри взяли на себя обязанность защищать корыта съ оружіемъ въ рукахъ. Эта предосторожность была совсѣмъ нелишнею, потому-что всѣ звѣри, какъ дикіе, такъ и домашніе, чрезвычайно любятъ лакомиться сокомъ сахарнаго клена; такъ какъ деревья эти росли на довольно большомъ пространствѣ, то часовымъ нашимъ было много работы.

Собираніе сахара продолжалось нѣсколько дней, и мы все это время были въ безпрестанной работѣ. Еслибы это было весною, то надобно было употребить нѣсколько недѣль, потому-что тогда сокъ течетъ долѣе и обильнѣе.

Къ нашему счастію, почти каждую ночь былъ небольшой морозъ, и такъ какъ въ это время сокъ переставалъ течь, то мы могли остеречься отъ визита дикихъ звѣрей.

Каждую ночь мы разводили огонь, устроивъ прежде родъ лагеря, какой всегда дѣлаютъ въ американскихъ лѣсахъ, чтобъ защитить себя отъ внезапныхъ нападеній. Домой мы ходили только когда это было необходимо. Изъ нашего стараго вагона мы устроили палатку, въ которой помѣстились очень удобно, и назвали это мѣсто сахарнымъ лагеремъ.

Жизнь на открытомъ воздухѣ была намъ полезна. Подъ тѣнью величественныхъ деревъ, при шелестѣ листьевъ и пѣніи птицъ, мы вполнѣ наслаждались жизнью. Ночная музыка была однако невсегда пріятна. Мы слышали вой волковъ, крики совы и вой конгуара. Но въ-продолженіе цѣлой ночи огонь горѣлъ ярко, и мы спали спокойно, зная, что этого довольно для нашей защиты.

Наконецъ собираніе сахара окончилось. Сладкій сокъ началъ течь медленнѣе, и наконецъ совсѣмъ пересталъ. Когда мы пришли домой и собрали весь сахаръ, вылитый нами во всевозможныя формы, то увидѣли, что его почти сто фунтовъ, что достаточно будетъ намъ до весны, когда можно будетъ вернуться къ природному сахарному заводу,

VІ.
КОФЕЙНОЕ И ХЛѢБНОЕ ДЕРЕВЬЯ.

Въ этотъ-же вечеръ, когда мы садились ужинать, жена объявила что у насъ нѣтъ больше ни крупинки кофе. Эта вѣсть опечалила насъ, потому-что изъ всѣхъ предметовъ, взятыхъ изъ Сенъ-Луи, кофе держался долѣе всего, и мы такъ привыкли къ этому ароматическому напитку, что онъ, кажется, поддерживалъ наши силы, внушалъ бодрость и развеселялъ все семейство.

— Чтожъ дѣлать, сказалъ я въ утѣшеніе дѣтямъ. Мы привыкнемъ обходиться безъ кофе. Слава Богу, что теперь мы можемъ имѣть вкусный, здоровый супъ, а то сколько бѣдныхъ людей не имѣютъ и нашей роскоши. Развѣ мы смѣемъ роптать? У насъ есть мясо, соленье, бобровые хвосты, рыба изъ озера и рѣки, зайцы, вѣкши, которыхъ стоитъ только поймать, и кромѣ того мы можемъ, когда захотимъ, зажарить индѣйку. Наше положеніе завидно многимъ, повѣрьте мнѣ, дѣти.

— Но папа, сказалъ Гарри съ горячностью, я видѣлъ, какъ въ Виргиніи негры дѣлаютъ кофе изъ индѣйской пшеницы. Я пробовалъ этотъ напитокъ и нашелъ его очень вкуснымъ и похожимъ на кофе. Неправда-ли, Куджо?

— Негры и не пьютъ другаго кофе, массе Гарри.

— Вотъ видите-ли, папа. Отчего же и намъ не употреблять пшеницу вмѣсто кофе?

— Ты не думаешь о томъ, что говоришь, милый Гарри. Еслибы у насъ была индѣйская пшеница, то мы-бы сдѣлали изъ нея хлѣбъ, который еще нужнѣе кофе. Я не хлопоталъ-бы ни о чемъ, еслибы въ окружности было хоть зерно пшена.

— Я знаю, гдѣ есть пшеница, сказалъ Гарри, и даже порядочное количество.

— Ты ошибся, мой другъ; въ этой долинѣ нѣтъ ни одного колоса, я уже осматривалъ ее.

— Да мое пшено совсѣмъ не въ долинѣ, а гораздо ближе. Оно пріѣхало вмѣстѣ съ нами изъ Сенъ-Луи и лежитъ теперь въ вагонѣ.

— Что ты говоришь, Гарри, вскричалъ я съ такою радостью, что испугалъ маленькихъ дѣтей. Неужели у насъ въ-самомъ-дѣлѣ есть нѣсколько зеренъ? Какое счастіе!

— Я еще сегодня видѣлъ горсточку зеренъ въ старомъ мѣшкѣ, отвѣчалъ сынъ.

— Куджо, скорѣе бери факелъ, пойдемъ осматривать вагонъ.

Черезъ минуту мы были всѣ въ вагонѣ, стоящемъ недалеко отъ двери дома, и начали разбирать его. Тутъ была сбруя нашихъ быковъ, старая кожа, разныя мелочи, которыя я выбросилъ, и наконецъ увидѣлъ длинный мѣшокъ, въ какихъ обыкновенно продаютъ въ Соединенныхъ Штатахъ индѣйскую пшеницу. Я вспомнилъ, что взялъ изъ Сенъ-Луи два подобныхъ мѣшка для корма лошади и быковъ, но былъ въ совершенной увѣренности, что они пусты. Какъ изобразить мою радость, когда я, приподнявъ старый мѣшокъ, почувствовалъ, что тамъ осталось много драгоцѣнныхъ сѣмянъ.

Кромѣ того нѣсколько зеренъ, разсыпались по вагону. Мы подобрали все и принесли домой, гдѣ высыпали на столъ свое сокровище. Гарри радовался больше всѣхъ.

— Теперь у насъ будетъ хлѣбъ! вскричалъ я.

Жена моя была счастлива, что наконецъ мы можемъ имѣть самое необходимое въ жизни — хлѣбъ. Лишеніе это было для насъ чувствительнѣе всего, и мы до того не знали, чѣмъ замѣчать его. Напрасно мы собирали и пекли плоды бука, горохъ, жолуди, павпавъ — все это былъ не хлѣбъ, и мы радовались нашей находкѣ больше, чѣмъ соли и сахару.

Въ нашемъ климатѣ зима не бываетъ продолжительна; стало-быть мы могли скоро приступить къ сѣянію хлѣба. Черезъ шесть недѣль онъ уже созрѣетъ, и мы могли сдѣлать новый посѣвъ до зимы, какъ это всегда дѣлаютъ въ нашей странѣ. Стало-быть мы успѣли запастись и хлѣбомъ, потому-что зеренъ было достаточно на цѣлый акръ земли.

Покуда мы разсуждали обо всемъ этомъ, смотря на наше богатство, Франкъ, разбирая зерна маиса, закричалъ:

— Тутъ есть и рожь!

Въ-самомъ-дѣлѣ, мы нашли нѣсколько другихъ зеренъ, потому-что, вѣроятно, этотъ мѣшокъ служилъ давно и вмѣщалъ въ себѣ разные сорты зеренъ, образчики которыхъ сохранилъ въ своихъ складкахъ и сшивкахъ. Мы отдѣлили рожь и не отчаивались, что ее мало, зная, что изъ маленькаго желудя выростаетъ большой дубъ. Въ умѣ нашемъ явилась уже богатая ферма, окруженная полями, засѣянными хлѣбомъ, и мы не сомнѣвались въ успѣхѣ, хотя у насъ было для начала только нѣсколько зеренъ.

— Вы видите, дѣти мои, сказалъ я, какъ объ насъ заботится Провидѣніе. Мы заблудились въ пустынѣ и должны были погибнуть, но Промыслъ Божій не допустилъ насъ до несчастія. Здѣсь мы нашли все необходимое, даже всѣ удобства, которыхъ не могли-бы имѣть, живя въ обществѣ людей. Теперь будущность наша обезпечена. Еще немного терпѣнія и труда, и у насъ будутъ мука, хлѣбъ, крупа. Подумайте только, что ваша мать можетъ состряпать изъ муки, и еще съ сахаромъ.

— О! мамаша, сдѣлайте намъ пироговъ съ свѣжимъ и соленымъ мясомъ, вскричалъ Франкъ.

— И пирожнаго, продолжалъ Гарри. Плодовъ у насъ много. Я нашелъ уже много дикихъ яблоковъ, вишенъ, малины и винограду. Какіе у насъ будутъ пудинги! Не правда-ли, мама?

— И вы не жалѣете теперь о кофе, спросила мать?

— Нѣтъ, нѣтъ, закричали дѣти.

— Ну такъ у васъ будетъ и кофе, сказала Мери, улыбаясь.

— Неужели, мамаша, вы нашли кофейное дерево?

— Кофе ростетъ на кустѣ, замѣтилъ Франкъ.

— Есть однакоже и кофейныя деревья, отвѣчала мать. Кустарники, плоды которыхъ мы привыкли пить, ростутъ въ тропическихъ странахъ, но въ нашемъ климатѣ есть большое дерево, доставляющее пріятный напитокъ, похожій на кофе. Вотъ вамъ образчикъ.

И она бросила на столъ большой темный стручекъ, двѣнадцати дюймовъ длины и двухъ ширины, немного согнутый, какъ новая луна. Открывши стручокъ, мы нашли тамъ нѣсколько большихъ горошинъ сѣраго цвѣта, которыя, изжаренныя, измолотыя и приготовленныя какъ кофе, имѣютъ вкусъ этого напитка и полезны для здоровья.

— Дерево, съ котораго я сорвала этотъ стручокъ, продолажала Мери, ростетъ почти во всей Америкѣ и вы, вѣроятно, видѣли его и здѣсь.

— Я замѣтилъ его очень хорошо, сказалъ Гарри, потому-что съ-тѣхъ-поръ, какъ мамаша научила, какъ можетъ быть полезенъ кленъ, я осматриваю всѣ деревья и растенія, придумывая, не могутъ-ли они принести пользы.

— Это дерево давно занимаетъ и меня, возразилъ Франкъ, любившій ботанику. У него кора очень жестка, отстаетъ отъ ствола и виситъ большими кусками. Вѣтви его то-же очень странны, потому-что кажутся обрубленными;

— Ты правъ; дерево это некрасиво, и французы-канадцы-назвали его осколкомъ. Въ ботаникѣ оно называется gymnodadus, то есть голыя вѣтви, потому-что зимою на немъ не остается ни одного листика. Здѣсь оно извѣстно подъ именемъ кентукскаго кофе, потому-что первые колонисты въ этой странѣ начали употреблять его вмѣсто кофе, котораго никакъ не могли достать.

— О какое счастіе! вскричалъ Гарри, у насъ теперь есть все: сахаръ, кофе, соль, говядина, дичь, все, кромѣ хлѣба. Нельзя-ли посѣять его теперь, папа; можетъ-быть онъ скоро выростетъ.

— Морозъ истребитъ всѣ наши сѣмена, и мы останемся совсѣмъ безъ хлѣба. Подожди до весны.

— Да весна еще далеко, а потомъ надобно опять ждать, чтобъ хлѣбъ поспѣлъ. Какъ это долго!

— Кажется, ты, Гарри, принадлежишь къ тѣмъ, которые не могутъ быть ничѣмъ довольны, сказала мать серьозно. Вспомни, сколько людей гораздо несчастнѣе насъ и у которыхъ, несмотря на богатство страны, нѣтъ куска хлѣба. Въ эту минуту сколько жалкихъ дѣтей ходятъ по улицамъ Лондона и жалостно смотрятъ на окна булочныхъ, гдѣ разложены разныя булки. У нихъ нѣтъ никакой пищи, и они, мучась голодомъ, смотрятъ на роскошь и обиліе. Вы-же сыты и здоровы. Можете-ли вы жаловаться на судьбу.

— Я и не жалуюсь, мамаша, возразилъ Гарри, только думалъ, что такъ какъ у насъ есть сахаръ и кофе, то не худобы достать и сухарей.

— Утѣшься, дитя мое, сказала мать любимцу. У насъ будутъ и сухари. Слышалъ-ли ты еще объ одномъ любопытномъ и полезномъ деревѣ?

— Не о хлѣбномъ-ли деревѣ?

— Его можно такъ назвать, потому-что цѣлыя индѣйскія племена питаются имъ, хотя ученые и ботаники недавно узнали о его существованіи. Это родъ сосны.

— Развѣ на соснѣ есть плоды?

— На всякомъ деревѣ есть плоды.

— Да ужъ сосновыя-то шишки нельзя назвать плодами.

— Въ ботаникѣ не употребляютъ слово плодъ, но замѣняютъ его словомъ сѣмя, стало-быть это одно и то-же. У орѣшниковъ плодъ и сѣмя составляетъ одно, потому-что ядро, которое мы ѣдимъ служитъ сѣмянемъ. Тоже самое можно сказать о горохѣ и бобахъ. Въ другихъ породахъ плодъ заключаетъ въ себѣ сѣмя, какъ напримѣръ яблоко, груша, апельсинъ. Сосна-же, какъ орѣшникъ, производитъ плодъ-сѣмя.

— Однако, мамаша, неужели есть возможность употреблять въ пищу эти жестокія колючія шишки?

— Въ этихъ шишкахъ заключаются сѣмена, которыя имѣютъ видъ миндалинки и выпадаютъ въ извѣстное время года.

— Я ужъ попробовалъ эти миндалины и нашелъ ихъ такими горькими, что выплюнулъ.

— Это оттого, что тебѣ попался плодъ простой сосны. Но есть порода этихъ деревьевъ, производящая сладкія, пріятныя сѣмена. Они ростутъ въ гористыхъ мѣстахъ Америки и въ нашей пустынѣ. Деревья эти, можетъ-быть самыя высокія въ свѣтѣ, называются въ Калифорніи Колорадо, то есть красныя, потому-что дерево имѣетъ этотъ цвѣтъ. Часто встрѣчаются колорады трехъ-сотъ футовъ вышины, и на горахъ Сіерры-Невады есть цѣлые лѣса этихъ гигантскихъ деревьевъ, какимъ подобныхъ мы не видали въ долинѣ Миссисипи. На тѣхъ соснахъ шишки огромнаго размѣра, въ восемнадцать дюймовъ длины, то есть полтора фута. Вообрази-же себѣ цѣлый лѣсъ громадныхъ деревьевъ, на вѣтвяхъ которыхъ висятъ точно головы сахару.

— Я-бы боялся остановиться подъ такимъ деревомъ, чтобъ на меня не упала шишка, сказалъ Гарри.

— И индѣйцы питаются сѣмянами Колорадо? спросилъ Франкъ.

— Да, ихъ употребляютъ въ пищу, въ неурожайное время, не одни индѣйцы. Обыкновенный-же кентукскій кофе собираютъ на деревьяхъ той-же породы, только на такихъ высокихъ и на которыхъ иглы или листья самаго свѣтлозеленаго цвѣта. Шишки этой породы имѣютъ сѣмена или миндалины жирныя, какъ американскій орѣхъ, и почти такого-же вкуса. Цѣлыя племена индѣйцевъ не знаютъ другой пищи. Орѣхи эти можно ѣсть сырые; но жареные они еще вкуснѣе. Въ этомъ видѣ ихъ мелютъ или толкутъ, и потомъ изъ муки дѣлаютъ тѣсто и хлѣбъ, очень пріятный и здоровый. Мексиканцы называютъ это дерево орѣховою сосною, но гораздо ближе можно его назвать хлѣбнымъ деревомъ,

— Да развѣ есть въ нашей долинѣ такое дерево, мама? Я не видалъ ни одного.

— Въ долинѣ нѣтъ, но я думаю, что на горѣ должно быть, потому-что когда мы обходили гору, я замѣтила вдали, у обрыва, необыкновенную породу сосенъ, и думаю, что это и должно быть хлѣбное дерево, потому-что оно растетъ въ горахъ Новой Мексики и на всей полосѣ между горъ и Тихимъ-Океаномъ. Такъ какъ и наша гора принадлежитъ къ скалистой цѣпи, то нѣтъ ничего мудренаго, что и на ней есть эта благодѣтельная порода.

VII.
СНѢЖНАЯ ПОЛОСА.

Мы тотчасъ-же придумали, какъ составить экспедицію для отысканія драгоцѣннаго дерева.

— Пойдемте скорѣе, папа, вскричалъ Гарри. Это будетъ очень веселая прогулка. Когда-же мы отправимся?

— Когда устроимъ тележку для Помпо, чтобъ онъ могъ перевезти на гору мать и дѣтей.

Всѣ принялись за приготовленія, потому-что любопытно было осмотрѣть величественную гору, возвышавшуюся надъ нашею долиною. Было рѣшено, что въ первый ясный день нашъ пикъ-никъ отправится.

Тележка была сдѣлана въ три дни, потому-что самая главная ея часть, колеса, были готовы. У насъ было ихъ двѣ пары въ хорошемъ состояніи, но мы взяли колеса отъ стараго вагона которыя были больше размѣромъ. Упряжъ Помпо была то-же приведена въ порядокъ, и мы ждали только яснаго дня.

— Такъ какъ въ нашемъ климатѣ рѣдко бываютъ дурные дни, то мы недолго ждали хорошей погоды. Вставши съ восходомъ солнца, мы уложили припасы, усадили въ тележку мать съ дѣвочками, и пошли къ горѣ, провожаемые громкимъ лаемъ собакъ. Домъ былъ опять оставленъ пустой.

Даже Помпо, кажется, радовался съ нами и тащилъ тележку будто-бы въ ней никого не было. Куджо шелъ возлѣ, помахивая длиннымъ кнутомъ по воздуху; Касторъ и Полуксъ забѣгали далеко впередъ, обнюхивая всѣ кустарники.

Мы выбрались изъ долины и направились къ верхней равнинѣ. Передъ нами была пустыня, въ которой мы должны были погибнуть, но теперь мы смотрѣли на нее безъ ужаса, потому-что давно были внѣ опасности. Однако она все еще возбуждала наше любопытство. Далеко на югѣ солнце освѣщало большое пространство бѣлаго песку, который иногда поднимался вѣтромъ и кружился вверхъ, въ видѣ башни или колонны. Иногда нѣсколько колоннъ разомъ поднимались и летѣли одна за другою, разсыпались пылью при каждомъ толчкѣ, и перегоняли одна другую, для того, чтобъ превратиться въ желтоватое облако. Нѣкоторыя изъ пыльныхъ башень доходили почти до неба, и долго стояли неподвижно, какъ привидѣнія.

Эти картины заняли насъ на нѣсколько минутъ, а потомъ мы направились къ горѣ, держась ближе къ скаламъ. Вершина блистала передъ нами на солнцѣ яркими цвѣтами; казалось на ней насыпаны были розы. Снѣгъ покрывалъ ее довольно низко, и Франкъ поспѣшилъ узнать о причинѣ этого феномена.

— Во-первыхъ, отвѣчала мать, ты знаешь, что чѣмъ выше поднимаешься въ атмосферу, тѣмъ становится холоднѣе. На извѣстной высотѣ холодъ такъ силенъ, что тамъ не можетъ жить ни человѣкъ, ни другое животное. Это доказано всѣми, которые взбирались на высокія горы, и изъ которыхъ много смѣльчаковъ чуть не замерзло. Замѣтно также, что на экваторѣ можно подниматься выше, чѣмъ на полюсахъ, и что лѣтомъ холодъ на вершинахъ нетакъ силенъ; стало-быть, если человѣкъ замерзаетъ на извѣстной высотѣ, то вода никакъ не можетъ таять на этихъ мѣстахъ и остается вѣчнымъ снѣгомъ. Каждый разъ, когда въ долинѣ идетъ дождь, онъ падаетъ на вершины Снѣгомъ, и остается тамъ. Вѣроятно, что на землю падаетъ одинъ только снѣгъ, который таетъ въ извѣстной полосѣ атмосферы, согрѣвающей его. Стало-быть когда на насъ падаетъ дождь, надъ нами всегда идетъ снѣгъ. Это можно видѣть потому, что послѣ каждаго дождя на вершинахъ горъ прибавляется снѣгу. Снѣгъ, неудерживаемый горою, упалъ-бы ниже, растаявъ въ дорогѣ.

— Стало-быть эта гора очень высока, когда круглый годъ покрыта снѣгомъ, сказалъ Франкъ. Поэтому можно опредѣлить ея вышину. Но на полюсахъ, гдѣ снѣгъ лежитъ круглый годъ на горахъ и поляхъ, нѣтъ возможности узнать, какъ высока гора.

— Тамъ некому заниматься этимъ, потому-что невозможно жить въ такомъ климатѣ; но въ теплыхъ странахъ и подъ тропиками, если вы увидите гору съ снѣговою вершиною, то можете быть увѣрены, что она имѣетъ, по-крайней-мѣрѣ, двѣ мили вышины. Если-же снѣгъ низко спускается по горѣ, то значитъ она еще выше и возвышается надъ поверхностью океана на три мили и больше.

— На нашей горѣ много снѣгу, хотя мы въ тепломъ климатѣ; стало-быть она высока.

— Не очень, потому-что, помните-ли, когда мы увидѣли ее въ первый разъ на ней была только небольшая снѣжная площадка, которая, вѣроятно, совсѣмъ исчезаетъ въ жары лѣта. Въ теперешнее время года снѣгъ не таетъ на ней. Я думаю, что она имѣетъ 14,000 футовъ вышины небольше.

— А мнѣ она кажется гораздо ниже, сказалъ Гарри. Я видѣлъ горы, которыя казались выше этой, а мнѣ говорили, что онѣ имѣютъ 7,000 футовъ вышины.

— Это зависитъ отъ того, съ какой точки ты смотрѣлъ на нихъ. Эта долина считается самымъ возвышеннымъ мѣстомъ американскаго материка; стало-быть къ высотѣ горы, надобно прибавить возвышеніе равнины надъ моремъ.

Разговоръ на минуту прекратился, и мы шли молча, смотря на блестящую, розовую вершину, рисующуюся на чистомъ небѣ.

Франкъ прервалъ тишину восторженнымъ восклицаніемъ.

— Какая великолѣпная картина! И не странно-ли, что снѣгъ останавливается такою правильною полосою со всѣхъ сторонъ, что кажется на вершину надѣли бѣлый колпакъ, аккуратно обрубленный.

— Этотъ рубецъ называется снѣжною полосою, сказала мать, и по ней-то можно угадать степени холода и тепла. На горахъ тропиковъ она находится выше, но чѣмъ больше къ сѣверу, тѣмъ она больше спускается, смотря однако по климату и близости моря, которое измѣняетъ атмосферу до того, что горы на одномъ и томъ-же градусѣ имѣютъ снѣжную полосу въ разныхъ мѣстахъ. На нашу гору дѣйствуютъ только времена года, вотъ почему съ наступленіемъ холодовъ снѣгъ спустился ниже.

— Какъ-бы я хотѣлъ взбѣжать на вершину, вскричалъ Гарри, взять комокъ снѣгу и бросить имъ въ Франка.

— Это нелегко сдѣлать мой другъ, потому-что, ты не дойдешь до вершины. Надобно тебѣ отказаться отъ удовольствія бросать въ брата снѣгомъ.

— Да вѣдь есть-же люди, которые влезали на Гималаи, отчего-же мнѣ не взобраться на нашу гору?

— Никто не могъ взойти на Гималаи, возразилъ Франкъ. Не правда-ли, мама, что это невозможно!

— Ты правъ, ни одно человѣческое существо не могло достигнуть до вершины горъ, возвышающихся на пять миль надъ поверхностью моря. Еслибы даже и была возможность взобраться туда, то извѣстно, что ни одно животное не можетъ жить и дышать на такой высотѣ. Эти мѣста, недоступныя для насъ, поставлены Создателемъ только для того, чтобъ возбуждать въ насъ религіозныя мысли о величіи и могуществѣ Бога. Согласны ли вы со мною, дѣти мои?

VIII.
ЗВѢРИНЕЦЪ, ПТИЧНИКЪ И БОТАНИЧЕСКІЙ САДЪ,

Мы дошли до подножья горы, и остановясь при входѣ въ оврагъ, распрягли Помпо и сѣли на берегу маленькаго ручья. Отдохнувъ, мы принялись искать деревья, замѣченныя Мери, и увидѣли нѣсколько свѣтлозеленыхъ сосенъ, растущихъ отдѣльно, къ которымъ побѣжали съ чувствомъ живѣйшей надежды.

Очутясь въ тѣни этихъ сосенъ, мы почувствовали особенный пріятный запахъ. Вся земля усыпана была шишками; но когда мы хотѣли попробовать миндалины, то увидѣли, что всѣ шишки пусты и переломаны. Ясно, что какое-нибудь животное полакомилось орѣхами. Мы сбили съ вѣтки нѣсколько другихъ шишекъ и начали ѣсть совсѣмъ созрѣвшіе орѣхи.

— Да, это орѣховая-сосна, вскричала жена весело. Шишки эти послужатъ намъ вмѣсто хлѣба, покуда не созрѣла наша пшеница. Соберите, дѣти, побольше этихъ орѣховъ.

Мы принялись такъ усердно работать, что наполнили почти всю тележку орѣхами, и воротясь домой, Мери тотчасъ принялась жарить сѣмяна, толочь ихъ, сдѣлала тѣсто и къ ужину приготовила намъ несовсѣмъ бѣлый, но вкусный пирогъ.

У насъ было цѣлый день много работы. Надобно было сдѣлать полъ въ нашемъ домѣ, загородить два поля, одно для посѣва, другое для Помпо, чтобъ ему не вздумалось бѣгать въ лѣсъ, гдѣ онъ могъ встрѣтить звѣря, который-бы его скушалъ. Мы успѣли еще убить нѣсколько ланей и лосей, и заготовили на зиму большую провизію мяса. Мясо чернохвостыхъ оленей показалось намъ невкусно, и потому мы имъ кормили Кастора и Полукса.

Куджо былъ самый дѣятельный изъ всѣхъ насъ. Онъ сдѣлалъ домашнюю посуду, инструменты для работы, мебель, и даже деревяный плугъ, который былъ намъ очень полезенъ, потому-что посредствомъ его мы очистили цѣлое поле отъ травы. Признаюсь, мнѣ было немного жаль истреблять эту густую траву, усѣянную яркими цвѣтами, но хлѣбъ былъ намъ нужнѣе цвѣтовъ.

Предвидя, что военные запасы скоро истощатся, мы придумали охотиться съ новымъ оружіемъ, такимъ-же полезнымъ, какъ наши ружья. Мы нашли дерево, изъ котораго индѣйцы дѣлаютъ себѣ лукъ, и согнувъ тонкія вѣтви, связали ихъ оленьими жилами. Для приготовленія стрѣлъ, у насъ былъ тростникъ, къ которому Куджо придѣлалъ острые желѣзные концы, сдѣланныя изъ гвоздей стараго вагона. Стрѣляя каждый день въ цѣль, мы прежде окончанія зимы сдѣлались такими искусными стрѣлками, что Гарри попалъ въ вѣкшу, сидѣвшую на самой высокой вѣтви дерева. Вообще онъ стрѣлялъ изъ лука и изъ ружья гораздо лучше брата, но Франкъ нисколько не завидовалъ ему, а напротивъ, радовался его умѣнью. Цѣлую зиму Гарри снабжалъ насъ куропатками, зайцами, вѣкшами разныхъ породъ, дикими индѣйками. Эти послѣднія были очень вкусны и, разумѣется, мы предпочитали это жаркое.

Жена тоже очень хлопотала о нашихъ обѣдахъ. Въ послѣдніе осенніе дни она часто ходила въ лѣсъ и собирала все, что полагала годнымъ въ пищу. Мы собрали множество дикихъ плодовъ: смородину, вишни и множество рябины. Мери наварила много варенья. Мы искали тоже полезныхъ корней, и нашли бѣлое яблоко или индѣйскую рѣпу. Но самая замѣчательная находка состояла въ дикомъ картофелѣ, который встрѣчается теперь рѣдко въ Америкѣ и котораго мы не замѣтили-бы безъ ботаническихъ познаній жены. Картофелины были самыя мелкія и мы вырыли ихъ такъ мало, что спрятали не для запаса, а для посѣва, послѣ чего онъ дѣлается крупнѣе.

Изъ сахарнаго горошку мы сдѣлали родъ пива, очень пріятнаго; но лучшій напитокъ сдѣланъ былъ Мери изъ дикаго винограду, котораго здѣсь росло огромное количество. Во-время моего путешествія во Францію я выучился дѣлать вино, и теперь познанія мои пришлись очень кстати. Въ зимніе вечера, когда мы собирались усталые вокругъ нашего огня, Мери наливала намъ по стакану этого драгоцѣннаго питья, чтобъ подкрѣпить наши силы, въ другое же время мы не смѣли и просить вина.

Въ эту минуту пришла мнѣ въ голову новая мысль, которую я поспѣшилъ сообщитъ семейству. Отчего не попробовать ловить звѣрей живыми и сдѣлать ихъ домашними и полезными. Я уже замѣтилъ, что присутствіе наше пугало лосей, которыхъ было не большое количество въ долинѣ и которыя могли забѣжать такъ далеко, что намъ трудно будетъ ловить ихъ для нашего стола. Притомъ-же хищные звѣри, пантеры, волки истребляли множество ланей и лосей, и потому нѣтъ ничего мудренаго, что порода могла скоро исчезнуть. Мы-же не имѣли средствъ объявить войну дикимъ животнымъ и сами должны были принимать всѣ осторожности, чтобъ не попасться имъ въ лапы. Мери была въ страшномъ безпокойствѣ всякій разъ, когда дѣти сбирались на охоту, и надобно признаться, что мы окружены были опасностями. Часто мы видѣли слѣды волковъ, пантеръ, и замѣчали издали, какъ медвѣди пробираются между кустами.

Противъ этихъ чудовищъ съ толстою кожею стрѣлы наши были безполезны и порохъ приходилъ къ концу и дѣлалъ ружья ненужными. Однако мы надѣялись изучить привычки этихъ звѣрей и уменьшить ихъ число, ставя западни, послѣ чего мы могли набрать безвредныхъ животныхъ, годныхъ въ пищу, сдѣлать ихъ домашними, и такимъ образомъ охота дѣлалась почти ненужною. Съ двойнымъ сборомъ пшеницы и ржи мы были обезпечены на всю жизнь.

Кромѣ-того, я, какъ любитель естественной исторіи, хотѣлъ набрать всѣ породы животныхъ, находящихся въ долинѣ, отъ самыхъ страшныхъ до тихихъ, не для одного жаркаго, а чтобъ имѣть рѣдкіе образчики передъ глазами и изучать образъ ихъ жизни. Словомъ, я хотѣлъ учредить въ пустынѣ звѣринецъ.

Главный элементъ нашей промышленности и будущаго богатства, бобры, не входили въ этотъ планъ и стоили намъ очень мало труда. Брать каждый годъ по нѣскольку бобровъ, сушить и приготовлять ихъ шкурки было дѣломъ нѣсколькихъ часовъ, а мы предпринимали обширный планъ, который долженъ былъ занять насъ надолго.

Гарри очень обрадовался моему предложенію, потому-что любилъ животныхъ также, какъ я. Франкъ-же предпочиталъ птицъ и настаивалъ, чтобъ въ звѣринцѣ былъ отдѣлъ птицъ. Мери предложила тоже свой планъ: собрать образчики всѣхъ травъ, растеній и деревьевъ, полезныхъ или любопытныхъ — словомъ устроить ботаничискій садъ.

Стало-быть каждый изъ насъ имѣлъ свое собственное отдѣленіе. Я съ Гарри взялся доставлять четвероногихъ. Франкъ птицъ, Мери растенія, а Куджо взялся устроить и приготовить помѣщеніе для нашихъ затѣй. Онъ тоже изобрѣталъ западни, дѣлалъ клѣтки, потому-что былъ въ этомъ гораздо опытнѣе насъ, и мы только помогали ему и слушались его наставленій.

Стало-быть мы были заняты на долгое время, и только въ нашихъ занятіяхъ должны были находить развлеченія. У насъ не было забавъ и книгъ. Мы не могли ни учиться, ни веселиться, какъ другіе люди; однако мы не знали, что такое скука. Передъ нами открыта была самая лучшая изъ книгъ — Книга природы, и въ ней-то мы находили утѣшеніе, забаву, поученіе.

IX.
ЗАПАДНИ.

Гарри первому удалось доставить живыхъ звѣрей въ звѣринецъ. Онъ поймалъ пару сѣрыхъ вѣкшъ, поставя имъ ловушку на ихъ собственномъ деревѣ. Ихъ посадили въ большую клѣтку, но скоро они сдѣлались такими ручными, что ѣли орѣхи изъ рукъ. Мы забавлялись ихъ скачками и ловкостью, съ какою онѣ грызутъ и чистятъ орѣхи передними лапками.

Вскорѣ послѣ пришла очередь Франка, и его добыча была гораздо важнѣе. Онъ уже давно придумывалъ, какъ ему поймать живыми индюковъ. Наконецъ онъ устроилъ недалеко отъ дома западню, въ видѣ клѣтки или мышеловки, откуда вошедшая птица не могла уже никакъ выйти. Онъ украсилъ входъ въ. ловушку травою, чтобъ не возбудить подозрѣнія птицъ, насыпалъ внутри крошекъ и сѣмянъ, и ждалъ терпѣливо, чтобъ забралась индюшка.

Однако прошло нѣсколько дней и западня оставалась пустою, но Франкъ вздумалъ выучиться клохтать какъ индѣйскіе пѣтухи, и дошелъ до такого совершенства, что мы сами ошибались. На его клохтанье индѣйки приходили къ самому входу въ ловушку, но не входили въ нее, потому-что, вѣроятно, сѣмяна, насыпанныя Франкомъ, неочень ихъ прельщали. Тогда мой птичникъ придумалъ новую штуку. Онъ убилъ стрѣлою индюка, поставилъ его къ западнѣ, какъ живаго, и самъ, спрятавшись возлѣ, въ кустахъ, началъ громко клохтать. Вдругъ показались три птицы, осторожно подходя, какъ страусы, и увидя своего товарища, клевавшаго спокойно сѣмя, вошли къ нему. Сердце Франка билось сильно. Онъ подбѣжалъ къ ловушкѣ, захлопнулъ ее, потомъ влезъ на рѣшетчатую крышу, связалъ птицамъ ноги, вытащилъ ихъ, оставя убитаго пѣтуха въ томъ-же положеніи, и побѣжалъ домой. Его встрѣтили криками радости, посадили птицъ въ клѣтку; только Мери жалѣла, что это были три пѣтуха.

На другой день Франкъ поправилъ свою ошибку. Онъ пошелъ къ своей ловушкѣ и замѣтилъ издали большую живую птицу и нѣсколько маленькихъ, которыхъ онъ принялъ за куропатокъ. Подойдя ближе, онъ обрадовался, узнавъ, что это индѣйка съ своими цыплятами. Цыплята свободно проходили въ отверстія клѣтки и бѣгали кругомъ, входя и выходя, но мать только высовывала голову, била крыльями въ крышу, и не могла выбраться изъ западни.

Франкъ боялся, что при его приходѣ цыплята разлетятся, вернулся домой, чтобъ посовѣтоваться, что дѣлать, и я пошелъ вмѣстѣ съ Гарри и Куджо, который захватилъ кусокъ холста и два одѣяла, которыя по дорогѣ скрѣплялъ вмѣстѣ. Надобно было поступать очень осторожно, потому-что взявъ цыплятъ, мы могли развести ихъ сколько намъ было угодно. Мы тихонько окружили западню, около которой хлопатали цыплята, и вдругъ накрыли всю ловушку холстомъ и одѣялами. Мать и дѣтеныши были въ нашей власти. Мы насчитали восемнадцать цыплятъ. Забравъ всю дичь, мы захватили и мертваго пѣтуха, служившаго приманкою, котораго зажарили къ обѣду, и вернувшись домой, посадили индѣйку въ другой курятникъ, составленный изъ мелкихъ отверзтій, чтобъ цыплята не ушли.

Тогда, взявъ живаго пѣтуха, Франкъ привязалъ его въ ловушкѣ и поймалъ еще нѣсколько птицъ; но скоро онѣ стали осторожнѣе и перестали попадаться. Впрочемъ у насъ ихъ было уже такъ много, что ненадобно было и ловить.

Съ этихъ поръ каждый день звѣринецъ нашъ видѣлъ новаго гостя. Франкъ сдѣлалъ себѣ клею, устроилъ изъ камыша обширную клѣтку съ отдѣлами, и черезъ нѣсколько времени у насъ была и голубая соя, и красная птица, и виранскій соловей, и голуби разныхъ породъ, и каролинскіе попугаи.

Кромѣ-того, Франкъ поймалъ очень рѣдкую птицу, называемую индѣйцами ваконъ. Это американская райская птица, у которой два перушка въ хвостѣ длиннѣе другихъ, что очень граціозно. Мы набрали также множество маленькихъ птицъ, съ разноцвѣтными перушками, и Франкъ поймалъ больше двѣнадцати породъ восхитительныхъ колибри, за которыми ухаживалъ съ особенною любовью, украшая всякій день клѣтку ихъ живыми цвѣтами. Но въ отдѣльной и почетной клѣткѣ сидѣла небольшая сѣрая птичка съ черными лапками, которая казалась некрасивою и недостойною вниманія возлѣ живыхъ летающихъ драгоцѣнныхъ каменьевъ, однако, когда эта скромная птичка открывала свой черный носикъ и начинала пѣть, то забывали красоту и яркость перьевъ красной птицы, голубой сои, вакона и даже крошечныхъ птичекъ-мухъ. Сѣрая птица подражала всѣмъ звукамъ, слышимымъ въ окрестности. Если одна изъ сосѣдокъ начинала пѣть, она оканчивала за нее руладу, и продолжала въ томъ-же тонѣ, только съ такою пріятностью, что всѣ птицы замолкали. Это былъ знаменитый американскій соловей, названный насмѣшникомъ.

Покуда Франкъ набиралъ птицъ. Гарри тоже не отдыхалъ.

Онъ поймалъ образчики пяти породъ вѣкшъ, сѣрыхъ, черныхъ, красныхъ и двѣ земляныя породы, подрывающіяся подъ корни деревъ, которыхъ мы еще видѣли въ первый разъ. Эти послѣднія очень красивыя животныя, величиною съ мышь и съ полосатою шерстью. Натуралисты никогда не описывали этихъ вѣкшъ, которыя сдѣлались такими ручными, что Луиза и Мери играли съ ними, кормили и спали вмѣстѣ.

Кромѣ-того, Гарри поймалъ зайца и пару ракооновъ, которыхъ ловили ночью и съ собаками, потому-что эти животныя, изъ породы лисицъ, очень осторожны и хитры. Они не могли быть для насъ полезны, но только увеличивали коллекцію.

Для разнообразія, мы занялись рыбною ловлею. Я уже сказалъ, что Куджо наловилъ нѣсколько рыбъ въ родѣ форелей, только другаго цвѣта, и мы съѣли ихъ съ большимъ апетитомъ. Теперь мы хотѣли сдѣлась запасъ рыбы, и отправились къ ручью уже безъ Помпо, потому-чтоэто было недалеко, но взяли Мери и дѣтей, которыя не любили оставаться одни дома. Мы сдѣлали удочки изъ тростника, навязали на нихъ снурки, сплетенные изъ дикаго льна, ростущаго вездѣ въ Скалистыхъ-горахъ; согнутыя булавки служили крючками, а для приманки мы набрали множество червей. Франкъ и Гарри несли всѣ рыбачьи снаряды, я и Куджо держали на рукахъ дѣтей, Мери собирала по дорогѣ травы, Касторъ и Полуксъ бѣгали во всѣ стороны. Помпо, оставшись одинъ дома, заржалъ печально, какъ будто-бы сердился, что его не взяли. Куджо шелъ впереди, показывая дорогу, потому-что зналъ на какомъ мѣстѣ рѣки водится больше рыбы.

Мы прошли почти полъ-мили, какъ вдругъ жена остановилась, вскрикнула и показала на нѣкоторыя деревья.

— Что такое мама? спросилъ Гарри, не опять-ли драгоцѣнное дерево, въ родѣ хлѣбнаго или кофейнаго!

— Нѣтъ, Гарри, отвѣчала мать, дерево это не можетъ принести намъ никакой пользы, по оно любопытно потому, что питаетъ одно изъ самыхъ странныхъ четвероногихъ животныхъ.

— Я не вижу на немъ никакого животнаго, сказалъ Гарри.

— Я тоже не вижу, возразила мать, но одно должно быть близко, потому-что оставило свои недавніе слѣды.

Въ-самомъ-дѣлѣ, на группѣ деревьевъ изъ породы хлопчатниковъ, мы увидѣли содранную кору, оборванныя листья, сломанныя и обглоданныя вѣтви. Нѣкоторыя изъ деревьевъ, изуродованныя такимъ образомъ уже высохли, другія стояли въ жалкомъ видѣ и скоро должны были погибнуть.

— Какое это животное портитъ такъ деревья? сказалъ Гарри. Бобры не лазаютъ, ракооны тоже, вѣкши и опоссумы не сдираютъ коры съ деревьевъ.

— Пойдемъ, Гарри, поищемъ это животное, сказалъ я; оно не можетъ уйти далеко.

Мы пошли къ ободраннымъ деревамъ, и скоро увидѣли на землѣ странное животное. Оно имѣло три фута длины, широкую спину, согнутую и покрытую сѣрою шерстью, самою густою и всклокоченною. Голова его и морда были малы сравнительно съ туловищемъ; ноги, толстыя и мохнатыя, были вооружены длинными когтями; уши изчезали въ шерсти; такъ что оно походило скорѣе на круглый мохнатый комокъ, чѣмъ на животное. Увидя насъ, онъ хотѣлъ убѣжать, но едва двигался по травѣ и, кажется, не могъ быть проворнѣе.

Я хотѣлъ удержать собакъ, но было уже поздно. Касторъ и Полуксъ бросились впередъ съ сильнымъ лаемъ, не слушая моего голоса. Животное, видя опасность, спрятало свою голову, ощетинилось и начало надуваться, махая хвостомъ.

Тогда мы могли разсмотрѣть, что на немъ была не шерсть, какъ мы предполагали, а острыя иглы.

— Дикобразъ, дикобразъ! закричали мальчики.

Къ несчастію, собаки не знали, съ кѣмъ имѣли дѣло, и бросились на звѣря съ открытою пастью; но скоро онѣ отскочили назадъ съ жалобнымъ визгомъ: вся морда ихъ усѣяна была иглами. Дикобразъ между-тѣмъ доползъ до ближайшаго дерева и началъ взбираться; но Куджо, въ отмщеніе за собакъ, бросился на него съ копьемъ и убилъ его.

Гарри, сдѣлавшійся осторожнѣе послѣ приключенія съ вонючимъ хорькомъ, не подходилъ къ дикобразу; тѣмъ болѣе, что онъ слышалъ, что это животное имѣетъ способность отбрасывать далеко свои иглы.

— Правда-ли это, папа? спросилъ онъ.

— Нѣтъ, это одна изъ сказокъ, распространенныхъ французскимъ натуралистомъ Бюфономъ. Иглы дикобраза неплотно прикрѣплены къ кожѣ и отстаютъ при нажиманіи, какъ это испытали наши собаки, но не летаютъ по воздуху. Въ нихъ состоитъ единственная защита этого животнаго, движенія котораго такъ медленны, что его можетъ настигнуть всякій врагъ; но несмотря на это, самые хищные звѣри оставляютъ дикобраза спокойно обрывать кору съ деревьевъ, не мѣшая ему въ этомъ занятіи. Притомъ-же ни волкъ, ни пантера, ни дикая кошка не могутъ его обидѣть, потому-что иглы защищаютъ его со всѣхъ сторонъ и часто бываютъ причиною смерти нападающихъ. Часто попадаются въ лѣсу трупы конгуаровъ, собакъ, волковъ и рысей съ иглами дикобраза во рту. Самъ-же дикобразъ никогда не нападаетъ на животныхъ, потому-что питается одною корою и листьями хлопчатника.

Я разсказалъ все, что зналъ объ этомъ странномъ животномъ; но скоро представился случай, доказывающій, что и у дикобраза, несмотря на его иглы, есть непріятель, который можетъ съ нимъ сладить. Это случилось черезъ нѣсколько мѣсяцевъ послѣ нашей рыбной ловли, но я разскажу теперь, кстати, этотъ эпизодъ.

X.
БИТВА КУНИЦЫ СЪ ДИКОБРАЗОМЪ.

Это было въ половинѣ зимы. Земля, покрытая тонкимъ слоемъ снѣгу, позволяла видѣть слѣды животныхъ, и мы вздумали воспользоваться этимъ, чтобъ охотиться. Пара лосей пробѣжала ночью по нашей лужайкѣ, и я пошелъ съ Гарри по свѣжимъ слѣдамъ. Ясно было, что звѣри прошли незадолго передъ нами. Мы рѣшили, что они не могли быть далеко, и пошли ихъ отыскивать.

Слѣды шли по берегу озера, потомъ по лѣвой сторонѣ рѣки; Касторъ и Полуксъ бѣжали съ нами, только на привязи, потому-что они уже не разъ попадались въ бѣду, да и пугали звѣрей, которыхъ мы сбирались поймать.

Въ полмилѣ отъ дому мы увидѣли, что лоси перебрались на правый берегъ рѣки, какъ вдругъ насъ поразили другіе слѣды, направленные къ лѣсу. Эти были слѣды ногъ человѣческихъ, маленькихъ дѣтскихъ ногъ.

Можно вообразить наше удивленіе и ужасъ. Казалось, что двое дѣтей, лѣтъ шести, шли одинъ предъ другимъ, потому-что слѣды были расположены въ этомъ направленіи. Что это могло значить? Откуда взялись въ нашей пустынѣ дѣти? Неужели показались индѣйцы!

Потомъ я вспомнилъ о племени диггерсовъ или ямпарикасовъ, истребляющихъ корни и находящихся почти во всѣхъ пустыняхъ Америки. Они живутъ семействами. въ расщелинахъ и ямахъ, питаются корнями, насѣкомыми и пресмыкающимися, и ничего нѣтъ мудренаго, что они еще не попадались намъ ни разу. Желая удостовѣриться, точно-ли это слѣды диггерса, мы отложили охоту за лосями, и пошли къ лѣсу, по дѣтскимъ слѣдамъ.

На открытомъ мѣстѣ, гдѣ снѣгъ былъ глаже, слѣды эти показались яснѣе. Я нагнулся и началъ разсматривать ихъ. Сходство съ человѣческою ногою было весьма большое: пятка, подъемъ, форма, пальцы были отпечатаны превосходно; только я замѣтилъ, что у одного слѣда было пять пальцевъ, а у другихъ четыре. Я понялъ, что на пальцахъ животнаго были когти, покрытыя шерстью, которая стирала слѣдъ. Стало-быть это были не человѣческіе, а звѣриные слѣды.

Такъ какъ мы все-таки хотѣли посмотрѣть, что это за любопытное животное, то продолжали его преслѣдовать. Оно, можетъ-быть, не описано ни однимъ натуралистомъ, и мы первые откроемъ какую-нибудь новую породу. Намъ ненадобно было идти далеко. Скоро увидѣли мы нѣсколько хлопчатниковъ съ ободранною корою. Вмѣсто неизвѣстнаго звѣря или индѣйца диггерса, мы нашли дикобраза.

Тогда я вспомнилъ, что у дикобраза пять пальцевъ на переднихъ лапахъ и четыре на заднихъ и что форма ноги его похожа на человѣческую. Стало-быть слѣды принадлежали ему.

Намъ было неочень пріятно, что мы потеряли столько времени въ погонѣ за безполезнымъ звѣремъ и потеряли слѣдъ лосей. Зато мы обѣщали вымѣстить нашу досаду на дикобразѣ, котораго увидѣли высоко на деревѣ. Въ это время показалось вблизи другое животное, тоже страннаго вида.

Отъ морды и до хвоста оно имѣло длины ярдъ съ четвертью, однако тѣло его было тонко, какъ человѣческая рука. Голова его широкая, немного приплюснутая, уши короткія, морда острая. У звѣря были усы, какъ у кошки, но онъ походилъ скорѣе на собаку. Короткія ноги и гибкость тѣла доказывали необыкновенную силу и проворство. Шерсть его была темно-красноватая съ бѣлымъ пятномъ на груди. Голова, спинная кость, лапы и хвостъ были темнѣе. Это была большая американская куница, называемая почему-то рыбакомъ. Она присѣла подъ деревомъ, гдѣ былъ дикобразъ, и приготовлялась напасть на него. Мы остановились, ожидая, чѣмъ это кончится.

Дикобразъ еще не замѣтилъ своего врага, и очень прилежно обдиралъ древесную кору. Вдругъ куница прыгнула на дерево; дикобразъ, увидя ее, завизжалъ и почти скатился на землю. Это насъ удивило, тѣмъ болѣе что маневръ исполненъ былъ очень скоро; но скоро мы поняли отчего дикобразъ предпочиталъ дать сраженіе на землѣ, а не на деревѣ. Сидя на вѣткѣ, онъ оставлялъ безъ защиты свое горло и животъ, непокрытыя иглами, и гибкая куница могла искусать его. На землѣ-же, свернувшись въ комокъ, онъ былъ неприступенъ и не боялся нападенія.

Куница начала бѣгать вокругъ массы иголокъ, свивая свое гибкое тѣло, скаля зубы и фыркая, какъ кошка. Мы думали, что она всякую минуту броситься на врага, но зная, вѣроятно, опасность, она не подходила близко и чего-то выжидала. Дикобразъ оставался неподвижнымъ, спрятавъ подъ себя голову и лапы, только кончикъ хвоста его выходилъ изъ комка иглъ и поминутно вилялъ во всѣ стороны.

Куница долго раздумывала, не отступиться-ли ей отъ борьбы, но потомъ остановилась. передъ хвостомъ непріятеля, продолжавшимъ вертѣться, и осталась неподвижною.

Дикобразъ, не видя врага и не слыша его шаговъ, можетъ-быть, подумалъ, что куница ушла, и хвостъ его началъ биться рѣже, и потомъ совсѣмъ остановился.

Этого только и ждала куница. Она бросилась на хвостъ и схватила зубами за кончикъ, на которомъ не бываетъ иглъ.

Что же она будетъ дѣлать съ хвостомъ въ зубахъ? Вѣдь не откуситъ-же она только кончикъ, изъ-за котораго не стоитъ и хлопотать.

Дикобразъ, почувствовавъ зубы куницы, опять завизжалъ жалобно, но оставался безъ движенія. Куница-же начала отодвигаться задомъ, таща за собою осторожно комокъ иголокъ. Подойдя къ дереву, она начала взбираться на нижнюю вѣтку, не выпуская изъ рта добычи, и дикобразъ не могъ сопротивляться, потому-что скользилъ по снѣжной землѣ и сила непріятеля была гораздо больше. Когда куница была на вѣткѣ, то дикобразъ, вися головою внизъ, которая едва доставала до земли, продолжалъ кричать. Потомъ быстрымъ толчкомъ куница опрокинула его на спину, и прежде чѣмъ неповоротливое животное могло опомниться и свернуться, она вскочила ему на животъ и прокусила горло. Напрасно дикобразъ барахтался, стараясь избавиться отъ врага или воткнуть въ него нѣсколько иголокъ, всѣ усилія его были напрасны, онъ истекалъ кровью.

Тогда мы подумали, что пора и намъ вмѣшаться, и спустили собакъ, которыя смѣло бросились на куницу. Та не испугалась ихъ, не убѣжала, а оскаливъ двойный рядъ острыхъ зубовъ, стала въ оборонительное положеніе. Врядъ-ли наши собаки могли сладить съ звѣремъ, который сверхъ-того лазилъ по деревьямъ, какъ вѣкша. Ружейный выстрѣлъ положилъ его мертвымъ, и трупъ издавалъ непріятный запахъ мускуса.

Касторъ и Поллуксъ, проученные однажды, не подходили къ дикобразу, который былъ едва живъ. Мы покончили его, взяли куницу, чтобъ содрать съ нея кожу, и вернулись домой, отложивъ охоту за лосями до другаго раза.

Все это случилось гораздо позже. Теперь вернемся къ нашей рыбной экспедиціи.

Убивъ дикобраза своею пикою, Куджо увидѣлъ, что бѣдныя собаки очень страдаютъ отъ иголокъ, впившихся въ языкъ и морду. Мы начали осторожно вынимать всѣ колючки, но несмотря на это, морды собакъ распухли. Послѣ этого Касторъ и Полуксъ никогда не подходили къ дикобразамъ.

XI.
СТАРЫЙ ХИТРЫЙ РАКООНЪ.

Мы продолжали путь нашъ. Куджо повѣсилъ дикобраза на дерево, сказавъ, что возьметъ его на возвратномъ пути и приготовитъ изъ него вкусное кушанье. Онъ часто ѣдалъ мясо этого звѣря, и увѣряетъ, что оно лучше поросенка. Мы не сбирались пробовать этого блюда, но просили, чтобъ онъ удѣлилъ что-нибудь собакамъ, за то, что звѣрь этотъ ихъ обидѣлъ. Наши запасы были еще нетакъ бопты, чтобы мы могли удѣлять собакамъ хорошіе куски.

Скоро пришли мы на берегъ рѣки, близь пруда. Это было большое пространство воды, глубокой и темной, съ высокимъ берегомъ, покрытымъ пустыми деревьями. Другой берегъ былъ низкій и отлогій, съ растеніями, спускающимися въ воду.

Мы выбрали высокій берегъ для нашей ловли. Тутъ нашли мы небольшую лужайку, подъ тѣнью деревьевъ, поросшую густою травою, на которой тотчасъ-же дѣти начали валяться. Мы забросили удочки и перестали шумѣть, чтобъ не испугать рыбу. Кажется только, предосторожность наша была лишнею, потому-что не прошло и пяти минутъ, какъ вода пришла въ волненіе, и показалось нѣсколько черныхъ головокъ, похожихъ на змѣиныя. Подумавъ, что тутъ въ-самомъ-дѣлѣ водятся змѣи, мы испугались, но Куджо, бывшій рыбакомъ въ Виргиніи и знавшій хорошо всѣхъ обитателей воды, закричалъ:

— Мессе, это все черепахи!

— Неужели! вскрикнули дѣти съ удивленіемъ. Черепахи!

— Да, мессе, черепахи и еще съ мягкою чешуею, то-есть такія, которыя вкуснѣе мяса, рыбы и дичи.

Куджо не окончилъ еще говорить, какъ одна черепаха вышла на берегъ, недалеко отъ насъ. По ея длинной головкѣ, похожей на мордочку, по ея движеніямъ и мягкости оболочки, я узналъ породу тріониксъ, уважаемую гастрономами. Это могло быть лакомствомъ для нашего стола, если только мы поймаемъ ихъ.

Я хотѣлъ уже совѣтоваться съ Куджо, какъ вдругъ почувствовалъ, что моя удочка зашевелилась. Ожидая рыбы, я началъ притягивать уду, но къ моему удивленію на крючкѣ была маленькая черепаха, которую мы вытащили на берегъ безъ труда. Потомъ Куджо перевернулъ ее на спину, чтобъ она не ушла и чтобъ за ней не смотрѣть.

Такимъ образомъ мы поймали нѣсколько черепахъ, которыя такъ прожорливы, что бросаются на всякую приманку, а также нѣсколько большихъ рыбъ. Наблюдая за удочками, Гарри замѣтилъ на противуположномъ берегу рѣки какое-то животное и сказалъ тихо:

— Папа, мамаша, посмотрите — вотъ ракоонъ.

Въ-самомъ-дѣлѣ нельзя было ошибиться: широкая спина темнаго цвѣта, лисья морда, длинный, пушистый хвостъ, испещренный черными полосами и желтыми пятнами, короткія лапы, прямыя уши, все это было намъ давно извѣстно, потому-что въ Америкѣ этотъ звѣрь часто попадается и у насъ были образчики этой породы въ нашемъ звѣринцѣ.

При видѣ ракоона глаза Куджо заблистали отъ удовольствія, потому-что охоту за ними негры предпочитаютъ всему, точно также, какъ охотники въ Англіи любятъ преслѣдовать лисицъ. Притомъ-же охота за ракоонами составляетъ единственное развлеченіе бѣдныхъ работниковъ, свободныхъ только по ночамъ. Они ѣдятъ мясо этого звѣря, хотя оно невкусно и хотя они предпочитаютъ мясо опоссума. Стало-быть Куджо съ удовольствіемъ припомнилъ прежніе свои подвиги.

Ракоонъ или просто коонъ, какъ его у насъ называютъ, не замѣтилъ насъ и тихонько ползъ между корнями, смотря пристально въ воду.

— Старый коонъ будетъ рыбу удить, проговорилъ чуть слышно Куджо. Посмотрите, какъ онъ умёнъ.

— Да какъ онъ можетъ поймать рыбу, спросилъ Гарри?

— Поймаетъ и черепаху, мессе Гарри. Замѣчайте только за нимъ.

Мы притихли, чтобъ не пропустить ни одного движенія хитраго звѣря, не видавъ еще никогда такихъ странныхъ рыбаковъ. Мы знали, что звѣрь не пойдетъ въ воду, гдѣ черепахи плаваютъ какъ рыбы и гдѣ могли напасть на него и искусать; но ракоонъ и не сбирался въ рѣку. Онъ осторожно приползъ къ сломанному дереву, и спрятался за него, высунувъ только свой хвостъ, которымъ сталъ махать надъ водою. Отъ насъ, хотя мы были и выше, никакъ нельзя было разсмотрѣть, что за бревномъ лежитъ живой звѣрь, такъ онъ умѣлъ свернуться и лежать неподвижно.

Недолго онъ лежалъ въ такомъ положеніи, какъ высунулась изъ воды голова черепахи и начала смотрѣть на висящій хвостъ. Потомъ, воображая, что его можно съѣсть, она приподнялась и схватила кончикъ его своими сильными челюстями. Ракоонъ, дожидавшійся только этого, вскочилъ на ноги и быстрымъ движеніемъ задней части тѣла выбросилъ черепаху на землю, перевернулъ ее на спину, остерегаясь попасть ей въ зубы, и приготовился попробовать ея вкуснаго мяса. Но Куджо не могъ уже болѣе удерживать себя. Онъ кликнулъ собакъ и бросился черезъ рѣку, испуская громкіе крики.

Охота продолжалась недолго, потому-что чрезъ нѣсколько минутъ собаки залаяли радостно. Испуганный коонъ влезъ на дерево, но Куджо досталъ его тамъ своимъ длиннымъ копьемъ, прокололъ и поднялъ какъ трофей.

Мы продолжали нашу ловлю; поймали много рыбъ и еще больше черепахъ. Возвратясь домой, Мери изготовила намъ рыбной столъ, который мы кушали съ большимъ апетитомъ.

XII.
МАЛЕНЬКАЯ МЕРИ и ПЧЕЛА.

Во все продолженіе зимы мы видѣли очень рѣдко нашихъ бобровъ. Они скрылись въ свои жилища, но не лежали тамъ въ безчувственномъ состояніи, какъ сурки. Напротивъ, хотя они это время много спали, ѣли, но выходили часто изъ домовъ, чтобъ помыться и почиститься, потому-что бобръ очень чистоплотное животное. Запасясь на зиму всѣмъ, что нужно для его жизни, ему нѣтъ никакой надобности работать.

Озеро покрылось на нѣсколько недѣль льдомъ, до того крѣпкимъ, что мы могли по нему ходить. Мы воспользовались этимъ, чтобъ посмотрѣть поближе дома бобровъ, которые имѣли издали видъ стоговъ сѣна. Эти жилища были построены такъ прочно, что мы, влезая наверхъ, не могли причинить имъ никакого вреда, и никакое животное, съ самыми крѣпкими когтями, не было въ состояніи ихъ испортить. Двери были, устроены такъ низко, что приходились подо льдомъ, и мы видѣли, какъ животныя испуганныя нашимъ приходомъ, прыгали изъ домовъ въ воду, боясь нападеній. Но мы не имѣли противъ нихъ никакихъ дурныхъ намѣреній, и хотя это была настоящая эпоха ихъ ловли, потому-что зимою шерсть ихъ дѣлается лучше, мы рѣшились выжидать, чтобъ они размножились и привыкли къ намъ.

Ледъ озера былъ гладокъ, и я видѣлъ, что Франку и Гарри очень хотѣлось покататься на конькахъ. Самъ я очень любилъ это гимнастическое упражненіе. Но какъ сдѣлать коньки? Это былъ трудный вопросъ.

Куджо и тутъ явился на помощь со своею всегдашнею готовностью. Онъ собралъ старое желѣзо съ вагона, принялся за ремесло кузнеца и выковалъ тонкіе, легкіе коньки, придѣлавъ къ нимъ деревянную подошву, потому-что мы должны были дорожить желѣзомъ, котораго оставалось у насъ очень мало и которое могло пригодиться на серьозныя вещи. Впрочемъ оно не пропадало и на конькахъ, и мы могли всегда снять его.

Скоро три пары коньковъ были приготовлены нашимъ фабрикантомъ и привязаны къ ногамъ крѣпкими ремнями изъ оленьей кожи. Мы полетѣли по гладкой поверхности озера, чертя круги около селенія бобровъ, которые изъ-подъ прозрачнаго льда смотрѣли на насъ съ любопытствомъ и страхомъ. Мери стояла на берегу съ дѣтьми и радовалась, что мы нашли какое-нибудь развлеченіе.

Въ этихъ занятіяхъ и другихъ домашнихъ работахъ прошла короткая зима. Съ первыми весенними днями Куджо воздѣлалъ наше маленькое поле своимъ деревяннымъ плугомъ, и мы посѣяли нашими сѣмянами почти акръ земли.

Черезъ шесть недѣль мы могли надѣяться, что соберемъ большую жатву пшеницы и ржи. Мери тоже устроила себѣ огородъ, гдѣ насадила картофель, индѣйскую рѣпу, лукъ и много другой зелени, извѣстной только однимъ индѣйскимъ племенамъ, незнающимъ другой пищи. Племя диггерсовъ получило свое названіе (копатели) отъ того, что вѣчно роетъ землю, отыскивая корни для пропитанія.

Много цвѣтовъ уже раскрылось въ это время, и наша долина украсилась самыми яркими, самыми красивыми растеніями. Мы часто ходили любоваться живописными видами. Рѣка наша образовала каскадъ, соленый источникъ окружился превосходными растеніями, и мы могли мѣнять наши прогулки, передавая въ тоже время дѣтямъ все, что мы сами знали. Не имѣя книгъ, мы не могли иначе учить ихъ.

Однажды мы, по обыкновенію, пошли гулять и остановились отдыхать на лужайкѣ, окруженной магноліями. Возлѣ, въ кустахъ, расли красивые голубые цвѣты, и Франкъ, взявъ за руку маленькую Мери, пошелъ съ нею набирать букетъ для матери. Вдругъ ребенокъ вскрикнулъ и заплакалъ. Я думалъ, что ее ужалила змѣя; мы бросились къ ней, но она, плача, показала намъ руку, которая начинала, пухнуть отъ ужаленія пчелы. Вѣроятно, Мери сорвала цвѣтокъ, гдѣ сидѣла пчела, высасывая медъ, и въ отмценіе за то, что ее потревожили, она укусила руку ребенка.

Утѣшивъ бѣдненькую малютку, мать положила ей на руку свѣжій листикъ, а потомъ сказала намъ:

— Стало-быть здѣсь есть пчелы!

Эта мысль занимала и насъ, потому-что мы еще не видали пчелъ ни осенью, ни зимою. Онѣ вылетѣли, вѣрно, въ первый разъ, чтобъ собрать медъ.

Если есть пчелы, то долженъ быть и медъ, который былъ-бы намъ совсѣмъ нелишній. Слово медъ развеселило дѣтей, которые начали разспрашивать, какъ отыскивать улья, гдѣ пчелы прячутъ свой медъ, какъ доставать его? Впрочемъ могло быть, что мы ошиблась и что Мери укусила не пчела, а оса. Мы разсыпались всѣ по кустамъ, чтобъ удостовѣриться, есть-ли въ цвѣтахъ пчелы.

Гарри первый закричалъ:

— Вотъ пчела, вотъ другая!

— Я тоже вижу пчелу въ цвѣткѣ, говорилъ Франкъ, вотъ она вылетѣла.

— И сколько она набрала воску, кричалъ Куджо, просто не можетъ стащить его.

Еще нѣсколько пчелъ, найденныхъ за обыкновеннымъ ихъ занятіемъ, доказали, что гдѣ-нибудь близко долженъ быть улей. Вопросъ состоялъ въ томъ, чтобъ найти его. Разумѣется, что онъ былъ помѣщенъ въ дуплѣ дерева; но какъ отыскать его между тысячью другихъ деревьевъ, не имѣя никакого знака. Мы, по обыкновенію, обратились къ Куджо, который любилъ медъ, какъ медвѣдь и который разсказывалъ, что въ лѣсахъ своей Виргиніи рубилъ деревья, чтобъ только полакомиться медомъ, находившимся въ дуплѣ. Куджо, бывши охотникомъ за пчелами, долженъ былъ знать, какъ отыскать ихъ слѣдъ, и мы приступили къ нему съ разспросами.

Но было уже поздно; притомъ-же Куджо объявилъ, что надобно сходить домой за многими вещами, и мы отложили охоту за пчелами до слѣдующаго дня.

XIII.
ОХОТА ЗА ПЧЕЛАМИ

На другой день солнце взошло теплое и блестящее, которое должно было вызвать всѣхъ пчелъ въ луга. Не успѣли мы хорошенько позавтракать, какъ ужъ побѣжали къ лужайкѣ. Гарри, Какъ лакомка, хлопоталъ больше всѣхъ, добиваясь, какъ это отыскиваютъ и добываютъ медъ. Главная трудность, разумѣется, состояла въ томъ, чтобъ отыскать дерево, неотличающееся ничѣмъ отъ другихъ; потомъ стоило только срубить его и достать медъ. Пчелы такъ осторожны, что, найдя пустое дерево, дѣлаютъ отверстіе сверху такъ высоко, что оно закрыто вѣтвями и снизу невозможно его никакъ разглядѣть.

Стало-быть надобно осмотрѣть поочереди всѣ деревья лѣса. Да и то улей можно было найти только случайно, если кто, какъ Куджо, не занимался съ малолѣтства этою охотою и не зналъ всѣхъ малѣйшихъ примѣтъ присутствія пчелъ на деревѣ. Охотники никогда не разсчитываютъ на случай. Они дѣйствуютъ навѣрное, и рѣдко ошибаются.

Прежде всего надобно замѣтить, что пчелы выбираютъ себѣ жилище всегда по близости лужайки или поля, гдѣ растетъ много цвѣтовъ. Въ чащѣ лѣса, въ тѣни, мало цвѣтовъ, а насѣкомыя эти любятъ солнце.

Насъ очень занимало, какъ Куджо найдетъ дерево. Онъ не говорилъ намъ ничего, какъ ни мучилъ его Гарри разспросами.

Матеріалы, которыми запасся Куджо, еще болѣе интриговали мальчика, и онъ никакъ не могъ придумать, что негръ будетъ дѣлать съ стекляннымъ стаканомъ, чашкою патоки и нѣсколькими клочками бѣлой шерсти, вырванными изъ хвоста зайца.

— Что онъ будетъ дѣлать? твердилъ Гарри каждому изъ насъ. Но мы сами ничего не знали, а Куджо рѣшился молчать, чтобъ удивить насъ своимъ знаніемъ.

Наконецъ мы остановились на большой лужайкѣ. Помпо былъ выпряженъ и пущенъ на траву, привязанный однако, для предосторожности. Потомъ мы пошли за Куджо, наблюдая за малѣйшими его движеніями, а Гарри, кажется, весь превратился въ зрѣніе, — съ такимъ вниманіемъ смотрѣлъ онъ на руки негра, какъ-будто-бы тотъ приготовлялся показывать фокусы.

Вблизи было небольшое засохшее дерево. Куджо срѣзалъ ножемъ кусокъ коры и гладкое мѣсто помазалъ патокою. Потомъ вытеръ стаканъ какъ можно чище, надѣлъ на лѣвую руку перчатку изъ козлиной кожи и пошелъ осторожно къ большому цвѣтку, вокругъ котораго жужжала пчела. Когда насѣкомое скрылось въ чашечку высасывать сокъ, нашъ охотникъ прикрылъ цвѣтокъ стаканомъ, сорвалъ его вмѣстѣ съ пчелою, и зажавъ въ стаканѣ закрытою рукою, вернулся къ сухому дереву.

Тамъ онъ ловко выбросилъ цвѣтокъ, а пчелу въ стаканѣ приложилъ отверстіемъ къ мѣсту, намазанному патокою.

Мы окружили дерево и слѣдили за странною операціею.

Пчела, немного испугавшись, билась объ стекло; отыскивая выхода, но наконецъ добралась до патоки; попробовавъ которую, кажется, забыла о своемъ плѣнѣ и начала вязнуть въ ней.

Куджо дождался, чтобъ пчела насытилась, потомъ провелъ стаканомъ ниже по дереву, и вынувъ голою рукою насѣкомое, которое уже не могло защищаться, онъ прилѣпилъ къ его лапкамъ, выпачканнымъ въ патокѣ, маленькій клочекъ бѣлой шерсти, который однако не могъ мѣшать полету. Все это было исполнено такъ скоро и осторожно, что маленькое насѣкомое нисколько не пострадало отъ толстыхъ рукъ негра, и даже крылышки его не были помяты.

Окончивъ свою операцію, онъ тихонько посадилъ пчелу на кустикъ. Насѣкомое, пораженное необыкновеннымъ происшествіемъ, немного призадумалась, вѣроятно отдыхая. Но лучъ солнца оживилъ его. Пчела расправила свои прозрачныя крылья и полетѣла.

Куджо, казалось, весь превратился въ зрѣніе. Онъ широко раскрылъ свои глаза, кажется готовые выскочить, боясь мигнуть, чтобъ не потерять изъ виду бѣлой шерсти, прилипнувшей къ лапкамъ насѣкомаго. Сдѣлавъ нѣсколько круговъ, пчела полетѣла въ лѣсъ и скрылась изъ глазъ. Мы замѣтили только, что она летитъ по прямой линіи, какъ онѣ всегда дѣлаютъ, возвращаясь въ улей съ добычею. Въ Америкѣ говорятъ про что-нибудь: прямо какъ полетъ пчелы, точно также, какъ въ Англіи привыкли сравнивать съ прямымъ полетомъ вороны. Куджо зналъ, что она летитъ въ направленіи къ гнѣзду, и никуда не свернетъ.

Стало-быть мы уже знали довольно важное обстоятельство: направленіе, по которому должно быть пчелиное дерево.

Но этого было мало. Дерево могло быть въ этомъ направленіи и близко отъ насъ, и въ концѣ лѣса, такъ что мы въ цѣлую недѣлю не нашли-бы его.

Куджо тоже не довольствовался этимъ. Онъ отмѣтилъ ножемъ нѣсколько деревьевъ, чтобъ означить линію полета пчелы.

Потомъ онъ подошелъ къ другому сухому дереву, находящемуся въ ста ярдахъ отъ перваго, отрѣзалъ кусочекъ коры и намазалъ опять патокою. Поймавъ другую пчелу такимъ-же способомъ, какъ первую, онъ угостилъ ее патокою, приклеилъ ей шерсть и пустилъ на волю. Къ нашему удивленію, она полетѣла совсѣмъ въ противуположную сторону.

— Тѣмъ лучше, сказалъ Куджо. Значитъ, у насъ два пчельныхъ дерева.

Опредѣливъ направленіе другой пчелы, Куджо сдѣлалъ третій подобный-же опытъ, и новая плѣнница полетѣла далеко отъ первыхъ двухъ.

— Боже мой, да тутъ со всѣхъ сторонъ ульи! кричалъ радостно негръ, спѣша замѣчать деревья.

Четвертая пчела полетѣла въ томъ-же направленіи, какъ первая, и мы могли вѣрнѣе означить ея путь. Стало-быть могли выбрать любое направленіе. Разумѣется, всего благоразумнѣе было слѣдовать за первою и четвертою пчелами, принадлежащими къ одному улью, потому-что мы, понявъ мысль Куджо, забѣжали далеко впередъ и успѣли отмѣтить нашими топорами цѣлый рядъ деревьевъ.

Долго шли мы, стараясь не сворачивать и держаться прямаго направленія, что было неочень легко въ лѣсу. Наконецъ Куджо, шедшій впереди, остановился, обнюхалъ воздухъ, и началъ осматривать группу деревъ.

Мы не видали ничего особеннаго, но инстинктъ негра или тонкое обоняніе дали ему знать, что вблизи должно быть пчельное дерево.

Наконецъ онъ вскрикнулъ радостно и побѣжалъ къ большой смоковницѣ.

На высотѣ, едва замѣтно для человѣческаго глаза, Куджо разглядѣлъ кору, поблѣднѣвшую въ одномъ мѣстѣ отъ мокрыхъ лапокъ пчелъ, и самое отверстіе, вокругъ, котораго жужжали пчелы.

Въ этомъ деревѣ было такое огромное дупло, что въ немъ могъ спрятаться человѣкъ; стало-быть, если пчелы давно устроили здѣсь свои гнѣзда, то запасы меду должны быть очень большіе.

Однако въ отыскиваніи улья прошло много времени, операціи съ пчелами были тоже продолжительны, и мы принуждены были отложить до другаго дня рубку дерева и добыванье меда, боясь, чтобъ ночь не застала насъ въ лѣсу. Мы вернулись домой веселые, толкуя о медѣ, о пирожномъ, о леденцахъ, о сладкомъ напиткѣ.

XIII.
ЕЩЕ ЛЮБИТЕЛЬ МЕДУ.

Прежде распоряженій съ медомъ, надобно было рѣшить, какъ мы овладѣемъ имъ? Срубить дерево, открыть дупло очень легко, особенно если у кого хорошій топоръ; но прежде всего надобно было помнить, что медъ этотъ защищаютъ жала восьми или десяти тысячъ пчелъ. Дадутъ-ли они подойти къ своему улью, позволятъ-ли рубить его и похитить свой запасъ, не наказавъ безжалостно похитителя.

Но Куджо успокоилъ насъ и на этотъ счетъ. Онъ зналъ, какимъ способомъ удалить пчелъ отъ улья. Онъ просилъ только приготовить двѣ пары кожанныхъ перчатокъ, съ однимъ пальцомъ для большаго и съ мѣшкомъ для остальныхъ. Мери исполнила его желаніе, и онъ, оставивъ себѣ одну пару, другую подалъ мнѣ. Дѣти не должны были участвовать въ операціи, а могли смотрѣть на насъ издали.

Кромѣ перчатокъ, надобно было сдѣлать маски, и Мери вырѣзала ихъ изъ кожи лосей, съ завязками. Въ нашихъ кожанныхъ пальто и съ этими предосторожностями мы не боялись жалъ пчелъ.

Собравъ всѣ препараты, топоръ и нѣсколько посуды для меду, Мы отправились всѣ въ дорогу.. Помпо однако привязали подальше, чтобъ на него не напали пчелы, а сами пошли къ извѣстному уже дереву.

Подойдя къ нему, мы замѣтили, что пчелы необыкновенно хлопочатъ у своего отверзтія, влетая туда группами, вылетая съ громкимъ жужжаніемъ, словомъ, даже Куджо, знавшій хорошо привычки этихъ насѣкомыхъ, сознался, что у нихъ происходитъ что-нибудь странное. Мы не знали, что подумать, какъ вдругъ негръ вскричалъ.

— Мессе, пчелы испуганы какимъ-нибудь животнымъ.

Это было невѣроятно, потому-что только животное съ самою толстою кожею могло рѣшиться подвергнуться жалу пчелъ; притомъ-же отверстіе въ улей было такъ мало, что ни вѣкша, ни куница, ни ласточка ни могли пролезть туда. Однако должна-же быть причина этого волненія.

Такъ-какъ день былъ чрезвычайно жаркій, какого еще не было съ начала весны, то мы рѣшили, что жаръ безпокоилъ или радовалъ пчелъ; но Куджо не былъ согласенъ съ нашимъ мнѣніемъ, потому-что началъ ходить вокругъ смоковницы, щупать ее топоромъ, откалывать кусочки коры, и наконецъ принялся рубить въ томъ мѣстѣ, гдѣ дерево отдавалось совершенною пустотою и было прикрыто одною корою.

Послѣ нѣсколькихъ ударовъ топора послышался въ дуплѣ странный шумъ, похожій на храпѣнье и ворчанье.

Куджо остановился и посмотрѣлъ на насъ значительно. Мы были испуганы, потому-что судя, по голосу, въ дупло забрался звѣрь огромныхъ размѣровъ, хотя неизвѣстно, какъ онъ забрался туда. Вблизи-же не было кустарниковъ, гдѣ-бы могло спрятаться большое животное.

Опять послышался ревъ, выходящій прямо изъ пчелинаго дерева, и Куджо вскричалъ.

— Это медвѣдь, мессе, я узнаю его голосъ!

— Медвѣдь, повторилъ я съ безпокойствомъ. Мери, дѣти, ступайте поскорѣе на лужайку, подальше отсюда.

Жена съ дѣвочками собралась идти, но Франкъ и Гарри просились остаться, обѣщая помогать намъ своими ружьями. Насилу я уговорилъ ихъ, чтобъ они шли съ матерью и сестрами, и охраняли ихъ отъ нападеній другихъ животныхъ.

У пчельника остались Куджо и я.

Теперь понятно было безпокойство пчелъ. Къ нимъ забрался медвѣдь, который уже лакомился медомъ, когда удары топора потревожили, его и заставили спуститься до нижняго отверзтія дупла.

У насъ мелькнула мысль заткнуть отверзтіе, но было уже поздно; въ немъ показалась мохнатая масса и хвостъ звѣря. Я спустилъ курокъ, Куджо ударилъ топоромъ по выдавшейся ляжкѣ; мы думали, что медвѣдь убитъ, но вдругъ задъ его скрылся, и онъ, вѣроятно, полозъ выше, чтобъ обернуться и выдти головою впередъ.

Ружье мое было не заряжено, Куджо могъ промахнуться, и если звѣрь выйдетъ изъ дупла, то погибель наша неизбѣжна.

Въ это время мнѣ попались на глаза оленьи кожи, принесенныя нами. Я бросилъ ружье, сдѣлавшееся мнѣ ненужнымъ, быстро свернулъ эти кожи и заткнулъ отверзтіе, изъ котораго текла кровь, что доказывало, что медвѣдь раненъ и ему надобно долго поворачиваться въ узкомъ дуплѣ.

Куджо понялъ мою предосторожность, и покуда я всѣми силами налегалъ на кожи, всовывая ихъ дальше, негръ, замѣтя нѣсколько камней, началъ сбирать ихъ въ кучу передъ отверстіемъ. Когда онъ усталъ, я замѣнилъ его, и притащилъ еще тяжелыхъ камней, такъ что непріятель нашъ былъ совсѣмъ запертъ въ дуплѣ.

Окончивъ эту тяжелую работу, мы обошли вокругъ дерева, чтобъ посмотрѣть, нѣтъ-ли другаго выхода изъ дупла. Кромѣ отверзтія пчельника, находящагося наверху дерева, было вездѣ цѣло и гладко, а въ верхній-выходъ медвѣдь не могъ просунуть и морды, стало-быть мы могли быть покойны.

Такъ какъ Мери и дѣти должны были безпокоиться объ насъ, я побѣжалъ на лужайку, и разсказавъ имъ успѣхъ нашей осады, привелъ ихъ къ пчельнику. Тутъ мы составили совѣтъ, что намъ дѣлать и какъ поступить съ плѣнникомъ. Правда, что онъ былъ для насъ безопасенъ, но и намъ трудно было убить его. Это былъ не сѣрый медвѣдь, самый страшный и сильный изо всей породы, которому пули не причиняютъ никакого вреда, — онъ не лазитъ по деревьямъ, — но и черный, котораго мы законопатили въ дуплѣ, былъ тоже опаснымъ непріятелемъ. Однимъ выстрѣломъ невозможно было его убить, а еслибы онъ бросился на кого-нибудь изъ насъ, то сломалъ-бы въ одну минуту.

Какъ-же было намъ распорядиться? Оставить его умирать голодомъ? Но онъ, съѣвши весь медъ, могъ своими острыми когтями расширить отверзтіе пчельника, вылести изъ дупла и уйти въ лѣсъ, потому-что мы не могли-же караулить его долго. Тогдабы мы потеряли медъ, если медвѣдь оставилъ его немного, и выпустили на свободу звѣря, съ которымъ встрѣча всегда опасна. Надобно было найти другой способъ.

Я предложилъ сдѣлать маленькое отверзтіе въ корѣ, посмотрѣть, въ какомъ положеніи находится звѣрь, просунуть въ это отверзтіе ружье и выстрѣлить въ прицѣлъ, если можно, въ морду. Медвѣдь пересталъ ворчать и шевелиться, такъ что мы не знали, гдѣ онъ, вверху или внизу дупла, а главное гдѣ его голова?

Куджо принялся дѣлать отверзтіе въ корѣ, и мы поочереди прикладывали къ нему глаза, но звѣря было не видать. Онъ полезъ выше, не желая связываться съ нами, потому-что ему не понравились ударъ топоромъ и пуля. Стрѣлять въ него стало-быть безполезно.

— Что намъ съ нимъ дѣлать? спрашивали, всѣ вмѣстѣ.

— Задушимъ его дымомъ, сказалъ Куджо.

Въ-самомъ-дѣлѣ мысль была прекрасная, но несовсѣмъ удобная. Если набрать сухихъ листьевъ, зажечь ихъ и бросить въ отверзтіе, то наше кожанное платье прежде всего загорится, а у насъ не было еще лишнихъ оленьихъ кожъ. Чтобъ избѣжать этого, надобно было осторожно выдернуть кожи и замѣстить ихъ большими камнями. Приготовленія были сдѣланы въ нѣсколько минутъ, и входъ въ дупло былъ заложенъ тяжелыми камнями. Потомъ, набравъ сухихъ вѣтвей и листьевъ, мы зажгли ихъ и бросили въ маленькое отверзтіе, которое послѣ тоже заткнули, чтобъ дымъ не пробивался оттуда.

Черезъ нѣсколько минутъ мы могли удостовѣриться, что выдумка наша имѣла успѣхъ, потому-что дымъ повалилъ изъ пчелинаго гнѣзда, и насѣкомыя эти, испугавшись, вылетѣли всѣ изъ своего жилища. Теперь перчатки и маски дѣлались намъ ненужны. Странно только что собираясь на охоту за пчелами мы не подумали о дымѣ, чтобъ избавиться отъ жалъ.

Скоро медвѣдь началъ подавать голосъ. Онъ ворчалъ на самомъ верху дерева, и по временамъ испускалъ страшный ревъ; потомъ этотъ ревъ перешелъ въ жалобные стоны и затихъ послѣ послѣдняго раздирательнаго крика. Черезъ минуту мы услышали шумъ отъ паденія тяжелой массы. Это медвѣдь упалъ сверху внизъ.

Подождавъ нѣсколько минутъ и не слыша никакого движенія, мы разсчитали, что звѣрь долженъ былъ задохнуться. Сначала откупорили маленькое отверзтіе. Изъ него повалилъ густой дымъ, который непремѣнно долженъ былъ удушить медвѣдя, потому-что ни одни животное не могло дышать въ подобной атмосферѣ. Я просунулъ въ дупло палочку и ощупалъ неподвижное мохнатое тѣло звѣря. Мы поспѣшили разобрать камни и вытащили нашего непріятеля, для удостовѣренія въ смерти котораго Куджо хватилъ по головѣ топоромъ. Мохнатая шерсть медвѣдя была вся вымазана медомъ и покрыта мертвыми пчелами, неуспѣвшими спастись отъ дыма.

Не успѣли мы покончить съ медвѣдемъ, какъ должны были заняться другимъ важнымъ происшествіемъ. Въ пчельникѣ сдѣлался пожаръ. Сухое дерево загорѣлось отъ листьевъ и медъ нашъ былъ въ большой опасности.

Не грустно-ли, что всѣ наши труды пропадутъ даромъ. А мы такъ сбирались за ужиномъ попробовать меду.

Однако надобно было попробовать спасти хоть что-нибудь. Оставалось одно средство: какъ можно скорѣе срубить дерево у корня, и потомъ разрубить его выше, чтобъ отдѣлить пчельникъ и соты.

Но успѣемъ-ли мы это сдѣлать. Огонь поднимался замѣтно, раздуваемый сквознымъ вѣтромъ, и дымъ выходилъ сверху, какъ изъ трубы.

Мы бросились затыкать отверстія, а Куджо схвативъ топоръ, началъ рубить такъ скоро и сильно, что щепки сыпались во всѣ стороны.

Дерево начало трещать, покачнулось и стало нагибаться. Всѣ отскочили, чтобъ не попасть подъ него, кромѣ Куджо, который зналъ направленіе и мѣсто, куда упадетъ смоковница. Наконецъ раздался сильный кр….р….р….акъ, и огромное дерево рухнуло, разломавъ подъ собою мелкія вѣтви.

Не успѣло оно дотронуться до земли, какъ Куджо принялся рубить въ другомъ мѣстѣ, также неутомимо, какъ будто-бы онъ долго отдыхалъ.

Въ нѣсколько минутъ онъ откололъ верхушку, раскололъ ее и открылъ соты ко всеобщему удовольствію. Медъ былъ немножко закопченъ; медвѣдь тоже попробовалъ его, но не успѣлъ много съѣсть, оставилъ и намъ полакомиться. Маски и перчатки были намъ ненужны, потому-что всѣ пчелы улетѣли далеко. Вѣроятно, этотъ пчельникъ былъ старый, потому-что въ немъ было очень много меду, которымъ мы наполнили всю принесенную посуду.

Медвѣдь былъ положенъ на телегу; его шерсть и окорока должны были вознаградить насъ за всѣ труды. Послѣ всѣхъ подвиговъ мы отправились домой.

XIV.
СРАЖЕНІЕ ОЛЕНЕЙ.

Планъ нашъ о пріученіи звѣрей къ домашней жизни не приводился въ исполненіе. Одни индѣйки, захваченныя съ цыплятами, приносили намъ пользу, но мы не могли поймать живыми ни оленей, ни лосей. Правда, что мы часто видѣли ланей съ своими дѣтенышами; но звѣри эти такъ пугливы, что не подпускали къ себѣ близко, несмотря на всѣ наши предосторожности. Наконецъ, вмѣсто молоденькой лани, намъ попались въ руки два старые оленя съ красною шерстью. Такъ какъ случай этотъ довольно страненъ, то я разскажу его подробнѣе..

Однажды я пошелъ съ Гарри на охоту, взявъ Кастора и Полукса и надѣясь захватить маленькаго оленя. Собаки были въ намордникахъ, чтобъ не искусали молоденькаго звѣря. Мы пошли вверхъ по долинѣ, молча, и тихо; осматривали всѣ примѣты, прислушиваясь къ малѣйшему шуму. Наконецъ деревья начали рѣдѣть, что доказывало, что мы подходимъ къ большой лужайкѣ. Зная, что олени и лани любятъ отдыхать на лужайкахъ, мы притянули собакъ веревками и пошли еще осторожнѣе. Вдругъ насъ поразилъ страшный шумъ. Послышался топотъ множества животныхъ, которые били копытами землю, и потомъ звуки сухіе и звонкіе, какъ будто-бы дрались крѣпкими палками. По временамъ раздавалось какъ-будто-бы ржаніе лошади. Мы остановились, не понимая страннаго феномена, но собаки рвались впередъ, узнавъ, вѣроятно, чутьемъ, что происходитъ на лужайкѣ, такъ что мы съ трудомъ удерживали ихъ.

— Что тамъ такое, папа? спросилъ Гарри. Какъ вы думаете?

— Отсюда нельзя ничего ни разсмотрѣть, ни разслушать. Шумъ и топотъ необыкновенный, но я не могу истолковать его.

— Ясно, что это животныя, потому-что больше некому такъ топать. Послушай, вотъ голосъ оленя. Я давно замѣчаю его особенное ржаніе.

— Можетъ-быть, это стадо лосей, но что онѣ тамъ шумятъ и ломаютъ? Кажется, это небезпокойныя животныя.

— Не дерутся-ли онѣ съ пантерою или медвѣдемъ?

— Въ такомъ случаѣ намъ всего благоразумнѣе отправиться домой; но я не думаю, чтобъ олени вздумали напасть на хищнаго звѣря. Они робки до того, что, несмотря на свое число, разбѣгутся, зная, что ихъ трудно догнать, хотя грозные ихъ рога могли-бы причинить много вреда и пантерѣ. Подойдемъ ближе и посмотримъ, что тамъ дѣлается. Только держи крѣпче Кастора.

Мы поползли со всевозможною осторожностію, избѣгая сухихъ вѣтокъ и желтыхъ листьевъ, покрывавшихъ землю. Кое-какъ добрались мы до густаго дерева, широкія листья котораго могли закрывать насъ со всѣхъ сторонъ. Когда мы взглянули, наконецъ, на лужайку, то намъ представилась необыкновенная и совершенно неожиданная сцена.

На срединѣ луга были шесть оленей съ великолѣпными вѣтвистыми рогами, и они дрались между собою съ ожесточеніемъ, то раздѣляясь по двое, то всѣ вмѣстѣ, ворча, фыркая, топая ногами, бодаясь своими рогами, такъ что клочки шерсти летали по воздуху. Блескъ глазъ и быстрота движеній доказывали ярость, доведенную до пароксизма.

Такъ какъ это была пора любви для животныхъ, то я тотчасъ понялъ причину сраженія. Эти рогатые рыцари дрались за обладаніе какой-нибудь прекрасной самки.

Они были отъ насъ далеко, и потому мы не стрѣляли, боясь промахнуться, и ожидая, что въ жару битвы они приблизятся къ намъ. Сраженіе продолжалось съ тѣмъ-же жаромъ. Иногда два животныхъ сталкивались такъ сильно, что оба падали на землю, но вставъ на ноги, опять принимались ударять рогами.

Между воюющими были два оленя больше другихъ и старше, судя по вѣтвямъ роговъ. Они дрались вмѣстѣ, какъ два достойные противника, пренебрегая слабостью другихъ. Вдругъ оба они разошлись, вѣроятно по общему согласію, на пространство около двадцати ярдовъ; потомъ, нагнувъ головы, бросились съ разбѣга другъ на друга, какъ два козла, и сцѣпились рогами.

Ударъ былъ такъ силенъ, что мы съ Гарри ожидали, что рога разлетятся въ дребезги; но олени продолжали лягаться, не разнимая головъ. Выбившись изъ силъ, они остановились, чтобъ отдохнуть, но не разнимая роговъ и оставаясь все въ томъ-же положеніи, глазъ противъ глаза, морда возлѣ морды, хотя по нимъ давно лила кровь.

Въ это время остальные рыцари бросились въ нашу сторону и мы прицѣлились каждый въ одного. Раздался двойной выстрѣлъ. Одинъ олень упалъ, трое, испугавшись, забыли ссору и убѣжали.

Спустивъ курки, мы бросились впередъ, спустили собакъ за оленемъ, который долженъ былъ быть раненъ, по выбѣжавъ на лужайку, мы вскрикнули отъ удивленія: два старые оленя какъ будто-бы не слыхали выстрѣловъ и продолжали бороться съ такимъ-же ожесточеніемъ.

Первымъ нашимъ движеніемъ было снова зарядить ружья, но собаки, вмѣсто того, чтобъ отыскивать раненнаго оленя, бросились на сражающихся и повисли на нихъ, вцѣпившись зубами въ бока. Мы побѣжали за собаками, и удивленіе наше возрастало, потому-что олени, не замѣчая ихъ и не разцѣпляя своихъ роговъ, не расходились въ разныя стороны.

Наконецъ собаки принудили противниковъ упасть на колѣни, и тогда только мы поняли причину этого продолжительнаго поединка. Они не могли разойтись, потому-что рога ихъ до того сплелись между собою, что не могли распутаться, и бѣдные звѣри какъ-будто срослись головами. Отогнавъ собакъ, мы попробовали было разцѣпить ихъ, но несмотря на всѣ усилія, не могли высвободить ни одной вѣтви. Ярость оленей давно прошла и они принуждены были стоять носъ къ носу, дрожа отъ страха, опустивъ головы, какъ будто-бы стыдясь своего поведенія.

Напрасно мы съ Гарри работали, чтобъ облегчить бѣдныхъ животныхъ: не было никакой возможности вытащить ни одной вѣтки рогъ, которые, хотя имѣютъ небольшую эластичность, но надобно нечеловѣческую силу, чтобъ погнуть ихъ. Я послалъ сына домой, чтобъ онъ привелъ Куджо съ пилою и Помпо съ телегою, на которую надобно было положить убитаго оленя и двухъ живыхъ. Въ его отсутствіе я принялся чистить мертваго оленя, оставя живыхъ предаваться печальнымъ размышленіямъ. Уйти они не могли, и еслибы мы не случились тутъ, то волки или другіе хищные звѣри растерзали-бы ихъ, или они умерли-бы отъ голода и жажды, сплетенные вмѣстѣ. Эти непріятные случаи часто встрѣчаются съ оленями.

Куджо пришелъ скоро со своими инструментами. Связавъ звѣрей, онъ перепилилъ имъ рога безъ всякой церемоніи, и я помогъ ему перенести всю нашу добычу на телегу, которая съ тріумфомъ вернулась домой.

XV.
БОЛЬШАЯ ЗАПАДНЯ.

Куджо отгородилъ паркъ для оленей, довольно пространный; такъ что въ него входила часть лѣса и кусочекъ долины, гдѣ находился нашъ домъ. Загородка, составленная изъ крѣпкихъ бревенъ, была высока, такъ что никакой звѣрь не могъ перескочить ее. Одна сторона парка примыкала къ озеру. Кромѣ-того, мы провели въ паркъ небольшую канавку, чтобъ вода была ближе. Наши рыцари съ обрубленными рогами были пущены въ паркъ и оставлены на свободѣ.

Съ этихъ поръ у насъ было одно — желаніе достать самку и, если можно, съ дѣтенышами. Мы не могли разсчитывать, что встрѣтимъ сраженіе ланей, потому-что у ланей этой породы рога неочень велики. Надобно было придумать однако какое-нибудь средство, чтобъ наши плѣнники не соскучились въ паркѣ.

Однажды вечеромъ, сидя вокругъ огня, мы разсуждали объ этомъ важномъ дѣлѣ, и каждый подавалъ свое мнѣніе. Гарри предложилъ убить самку, когда мы встрѣтимъ ее съ дѣтьми, и тогда будетъ легко поймать дѣтенышей, которые не отойдутъ и отъ умершей матери. Способъ этотъ показался жестокимъ Мери. Франкъ, тоже чувствительнаго характера, протестовалъ противъ этого убійства, говоря, что оно безполезно, что дѣтеныши выростутъ нескоро, что намъ нужнѣе самка, что безъ крайней необходимости не надобно убивать и муху. Однако чувствительный Франкъ и его маменька умертвили на своемъ вѣку много невинныхъ насѣкомыхъ, что доказывало большое собраніе мухъ и бабочекъ, проколотыхъ булавками и шипами растеній и подобраннымъ по разрядамъ. Въ этомъ случаѣ они забывали состраданіе, потому-что дѣло шло о наукѣ. Однако мы съ Гарри не настаивали, тѣмъ болѣе, что одни дѣтеныши, взятыя безъ матери, могли скоро зачахнуть.

— Ну такъ будемъ ловить ихъ западнями, какъ Франкъ поймалъ индѣекъ, сказалъ Гарри.

— Наврядъ-ли лани пойдутъ въ такую западню.

— Можно устроить другую папа. Я читалъ какъ-то, что загораживаютъ большое пространство лѣса, загоняютъ туда звѣрей и берутъ живыми.

— Это возможно, когда собираются нѣсколько охотниковъ на лошадяхъ и съ собаками и когда загородки приготовлены зараньше и ихъ только стоитъ поставить. Намъ-же надобно много времени, чтобъ нарубить дерева, а главное насъ мало и мы не загонимъ въ нашъ паркъ ни одного зайца. Я придумалъ другое средство. Кажется, оно будетъ имѣть успѣхъ.

— Что такое, папа, скажите скорѣе?

— Помните-ли вы мѣсто, гдѣ мы видѣли столько оленьихъ слѣдовъ.

— Между двумя большими деревьями, возлѣ соленаго источника? Вы сказали, что на это мѣсто сбираются лани и лоси, чтобъ лизать соленые камни.

— Ну, такъ мы выроемъ яму между этими двумя деревьями, покроемъ ее вѣтвями и травою, и будемъ ждать, чтобъ кто-нибудь попался.

— О! да это превосходно! вскричалъ Гарри. Это лучшее средство ловить -звѣрей.

На другой-же день мы пошли съ лопатами и телегою, чтобъ начать операцію. Прежде всего означили мы величину ямы, восемь футовъ длины и всю ширину между двумя деревьями, какъ позволяли корни. Куджо принялся копать, я рубилъ топоромъ корни, Гарри приготовлялъ длинныя палочки, чтобъ прикрыть яму. Земля была складываема на телегу и отвозилась дальше въ лѣсъ. Къ счастію, работа была нетяжела, потому-что въ этомъ мѣстѣ почва была чрезвычайно рыхлая, такъ что въ пять часовъ мы вырыли квадратную яму въ семь футовъ глубины. Это показалось намъ достаточнымъ. Мы думали, что лань никакъ не выскочитъ изъ такой глубины.

Прикрывъ яму вѣтками и камышомъ, мы наложили сверху травы и листьевъ, чтобъ мѣсто это не отличалось ничѣмъ особеннымъ; потомъ убрали всю землю и весело пошли домой, въ полной надеждѣ, что въ яму попадется лань.

Ни другое утро, съ разсвѣтомъ, мы подошли къ западнѣ и увидѣли, что верхъ проломленъ.

— Мы кого-то поймали, вскричалъ Гарри, какое счастіе!

Каково-же было наше удивленіе, когда, поглядѣвъ въ яму, мы увидѣли тамъ скелетъ животнаго, въ которомъ нетрудно было узнать лань по рогамъ и обрывкамъ мяса и кожи. Все доказывало, что въ ямѣ происходила отчаянная битва. Камышь и вѣтки, упавшія вмѣстѣ съ животнымъ, были переломаны и забрызганы кровью.

— Это что значитъ? сказалъ сердито Гарри, къ вамъ попалась лань, а ее кто-то успѣлъ съѣсть! Держу пари, что это работа волка.

— Должно быть такъ, отвѣчалъ я, разсматривая печальную картину. Нашею выдумкою воспользовались одни волки.

— Очень нужно было для нихъ работать, ворчалъ Гарри съ досадою. Противныя.животныя. Неужели мы не отплатимъ имъ, папа, за ихъ воровство?

— Погоди немного, мы найдемъ средство наказать и этихъ прожоръ. Ступай домой за Куджо и скажи, чтобъ онъ привелъ телегу, взялъ инструменты и захватилъ большую корзину.

Опять принялись мы рыть яму глубже, и когда не могли уже выбрасывать землю наверхъ, то взяли большую корзину, сплетенную Куджо изъ ивовыхъ вѣтвей, наполняли ее и поднимали на верхъ ремнями. Это было утомительно и мы съ Куджо мѣнялись; когда онъ копалъ землю, я поднималъ корзину и высыпалъ землю на телегу, потомъ я принимался за лопату, а онъ расправлялъ немного члены. Наконецъ яма наша имѣла двѣнадцать футовъ глубины; мы выбрались изъ нея, опять прикрывши отверзтіе листьями и травою.

— Теперь никакой волкъ не выскочитъ оттуда, сказалъ я. Если онъ и съѣстъ другую лань, попавшуюся туда-же, то зато и мы будемъ имѣть удовольствіе убить его завтра.

Съ какимъ нетерпѣніемъ ждали всѣ другаго утра. Франкъ, Мери, дѣти всѣ собрались съ нами, чтобъ посмотрѣть, кто попался въ нашу ловушку. Куджо взялъ свое копье, мы зарядили ружья, готовясь сражаться съ волками.

Гарри, бѣжавшій впередъ, закричалъ, что верхушка проломлена и въ ямѣ кто-то шевелится. Мы подбѣжали и начали смотрѣть внизъ. Такъ какъ яма была глубока, а отверзстіе вверху небольшое, то на днѣ было такъ темно, что мы увидѣли только нѣсколько блестящихъ глазъ, которые устремились къ верху. Тутъ было нѣсколько паръ глазъ, но кому они принадлежали? Неужели волкамъ?

Я сталъ на колѣни, нагнулся надъ ямою и сталъ считать глаза. Ихъ было шесть паръ, но не одинакихъ по цвѣту и величинѣ. Стало-быть въ ямѣ были различные звѣри.

Въ эту минуту мнѣ пришло въ голову, что въ числѣ попавшихся звѣрей могла быть и пантера, которая скачетъ очень высоко. Я вскочилъ на ноги, посадилъ Мери съ дѣтьми въ телегу и отвезъ ихъ всторону, прося оставаться покойными, покуда мы не узнаемъ именно, что за звѣри сидятъ въ ямѣ. Потомъ, расширивъ отверзтіе, чтобъ освѣтить яму, мы принялись смотрѣть внизъ. Къ нашему удовольствію, первый звѣрь, узнанный нами, была лань, красной шерсти, и между ногъ ея прятались два хорошенькіе дѣтеныша. Въ другомъ углу лежали три темные красноватые звѣря, похожіе на лисицъ. Но это были не лисицы, а волки, лаящіе какъ собаки. Больше никого не было въ ямѣ. Куджо прикололъ копьемъ трехъ волковъ и спустился въ яму.

Мери могла придти съ дѣтьми, и всѣ мы помогали вытаскивать лань, съ дѣтенышами и укладывать ихъ на телегу. Тѣла волковъ тоже выбросили изъ ямы, которую опять прикрыли, для новой добычи. Какъ мы были рады, что наконецъ было у насъ начало стада тихихъ, полезныхъ животныхъ. Смерть трехъ волковъ тоже доставила намъ немалое удовольствіе, потому-что этихъ хищныхъ звѣрей было очень много въ долинѣ и они пугали и безпокоили насъ безпрестанно. Сколько мяса украли они у насъ, почти у самаго дома, сколько истребили ланей и лосей.

Но всего любопытнѣе покажется то, что волки не дотронулись въ ямѣ до лани и ея дѣтенышей, когда могли преспокойно ихъ скушать. Это удивило насъ; но впослѣдствіи, когда мы ближе познакомились съ нравами животныхъ, то узнали, что въ минуту опасности звѣри теряютъ аппетитъ и думаютъ не о пищѣ, а о средствахъ къ спасенію. Этому трудно повѣрить, однако это совершенная правда. Въ другой разъ случилось, что въ западню Франка попалась лисица и индѣйскій пѣтухъ. Они провели вмѣстѣ нѣсколько часовъ, и пѣтухъ не лишился ни одного перушка. Непріятель его былъ испуганъ неменьше его, и съ ужасомъ ждалъ, чѣмъ кончится его заключеніе.

Я слышалъ тоже, что пантера, застигнутая наводненіемъ на островкѣ, вмѣстѣ съ молодою ланью, не думала нападать на бѣдное животное, до котораго она обыкновенно такъ лакома, и позволила ему спастись, не дотронувшись до него. Звѣри, какъ люди, забываютъ общую вражду въ минуты опасности.

Порода волковъ, лающихъ какъ собаки, принадлежитъ къ самымъ хитрымъ звѣрямъ. Они гораздо умнѣе лисицъ, и впослѣдствіи, какъ мы ни старались ловить ихъ западнями, капканами, ловушками, они рѣдко попадалась, но всегда уносили приманку. Въ яму у соленаго источника попадались намъ лани, лоси и другія животныя, но ни одного волка, хотя мы больше всего старались истребить этихъ вредныхъ животныхъ. Куджо истощалъ всю свою геніальность, устраивалъ необыкновенные капканы, но волки были осторожны и избѣгали всѣхъ ловушекъ. Тратить-же на нихъ пули мы не могли, потому-что должны были беречь свои запасы. Однако такъ какъ все-таки нѣкоторые изъ нихъ попадались, то они стали бояться насъ и отбѣжали такъ далеко отъ нашей долины, что мы почти не встрѣчали ихъ. Покуда и этого было довольно.

Что касается до трехъ волковъ, попавшихся въ яму, то ясно что это были тѣже самые, которые наканунѣ побывали въ ямѣ, гдѣ растерзали лань. Они разсчитали и на слѣдующую ночь воспользоваться нашими приготовленіями, и вѣроятно ждали гдѣ-нибудь вблизи, чтобъ прежде попалась лань. Когда-же провалилась туда самка съ дѣтенышами, они бросились за нею, но продолжительность паденія доказала имъ, что они уже сами не выйдутъ изъ ямы и ихъ ждетъ печальная участь. Еслибы они посмотрѣли прежде въ яму, то никакъ-бы не соскочили туда. Жадность погубила ихъ, и они, сами дрожа отъ страха, не думали уже объ удовлетвореніи аппетита.

XVI.
СТАРЫЙ ПОССУМЪ И ЕГО ДѢТИ.

Потомъ случилось съ нами происшествіе, которое могло имѣть важныя послѣдствія. Въ этотъ разъ, я пошелъ въ лѣсъ съ Франкомъ, а Гарри остался дома съ матерью. Мы предприняли экспедицію, чтобъ собрать испанскаго моха, которымъ покрыты были дубы въ нашей долинѣ. Этотъ мохъ, высушенный и вычищенный, былъ превосходною набивкою для тюфяковъ, такъ-что могъ замѣнить самый лучшій волосъ. Мы не взяли съ собою телеги, потому-что Куджо впрягъ Помпо въ плутъ, готовясь обработать во второй разъ поле. Мы взяли только ремни, чтобъ принести на себѣ, сколько могли, моху.

Мы высматривали дерева пониже, чтобъ можно было удобнѣе влезть на него. Наконецъ почти у скалъ нашли мы большой дубъ съ развѣсистыми вѣтвями, покрытый весь серебристымъ мохомъ, спускавшимся почти до земли. Обобравъ нижнія вѣтки, мы полезли наверхъ, продолжая собирать мохъ.

Вдругъ наше вниманіе было развлечено криками птицъ, хлопотавшихъ что-то необыкновенно на сосѣдней группѣ деревьевъ. Кричали и летали надъ деревомъ оріоли или птицы бальтимора, названныя такъ потому, что крылья ихъ, черныя съ оранжевымъ, напоминали цвѣта, выбранные лордомъ Бальтиморомъ. Мы подумали, что тугъ должно быть непремѣнно гнѣздо, потому-что птицы кричали и при нашемъ приходѣ, но видя, что мы прошли мимо, онѣ замолчали. Отчего-же теперь у нихъ такая суматоха? Должно-быть имъ угрожаетъ опасность.

Въ ту-же минуту замѣтили мы, что въ кустахъ близъ деревьевъ что-то шевелится. Трудно было разглядѣть, что это за животное, тѣмъ больше, что оно было какой-то странной формы. Мы различали лапы, хвостъ, уши и нѣсколько головъ, торчащихъ со всѣхъ сторонъ тѣла. Что это могло значить? Животное приближалось, и мы видѣли больше шести головъ. Наконецъ оно подошло къ дубу такъ близко, что мы могли его разсмотрѣть.

Вдругъ головы отдѣлились отъ тѣла, и мы увидѣли очень много бѣлыхъ мышей, путешествующихъ, вмѣсто экипажа, на спинѣ матери, старой огромной мыши, называемой поссумъ. Она была ростомъ съ кошку, свѣтло-сѣраго цвѣта; морда ея походила на свиную, только была уже и украшена усами; уши прямыя и короткія, пасть широкая и вооруженная, сколько мы могли замѣтить, крѣпкими зубами. Короткія лапы оканчивались длинными, когтями, расходившимися какъ пальцы на рукѣ. Хвостъ поссума былъ тоже замѣчателенъ: длинный и узкій, какъ мышиный, онъ былъ совсѣмъ безъ шерсти.

Но любопытнѣе всего былъ мѣшокъ подъ животомъ поссума, куда она прятала дѣтей. Это означало, что она принадлежитъ къ породѣ двуутробокъ. Маленькіе поссумы были всѣ въ мать, только почти бѣлые. Мы насчитали ихъ до тринадцати,

Когда дѣтеныши разбѣжались по травѣ, мать начала шевелиться скорѣе и все вертѣлась вокругъ дерева, гдѣ птицы хлопотали и летали съ криками. Старая поссумъ продолжала свои наблюденія, не обращая вниманія на птицъ, и остановилась подъ самымъ гнѣздомъ, висящимъ, какъ большой мѣшокъ, на одной изъ верхнихъ вѣтвей.

Черезъ нѣсколько минутъ поссумъ испустила звонкій крикъ, на который собрались всѣ дѣтеныши и начали набираться въ мѣшокъ матери, цѣпляясь за бока за шею, кто зубами, кто лапами, а кто хвостомъ, который былъ у нихъ чрезвычайно цѣпокъ. Это животное, обвѣшанное со всѣхъ сторонъ маленькими мордочками, представляло самый странный видъ.

Мы думали, что мать удалится съ своимъ грузомъ, но она прямо пошла къ дереву, на которомъ было гнѣздо, и начала влезать на него. Дойдя до нижней вѣтки, выходящей почти горизонтально, она остановилась, потомъ взяла зубами одного изъ малютокъ и зацѣпила его кончикомъ хвоста за вѣтку, такъ что онъ висѣлъ головою внизъ. Тоже самое сдѣлала она и съ другими, такъ что черезъ нѣсколько минутъ всѣ тринадцать поссумовъ висѣли какъ рядъ свѣчей.

Эта картина была до того забавна, что мы невольно засмѣялись, стараясь однако не быть замѣченными старой мышью, которая могла лишить насъ продолженія любопытной пьесы.

Повѣсивъ своихъ дѣтей, поссумъ начала взбираться одна выше. Она хватала вѣтви лапами точно также какъ человѣкъ руками, и наконецъ добралась до вѣтви съ гнѣздомъ, которое прикрѣплено было на самой оконечности. Тутъ она задумалась, разсуждая вѣроятно, сдержитъ-ли тонкая вѣтка ея тѣло. Эта мысль пришла и намъ въ голову. Въ случаѣ несчастія, поссумъ должна была упасть съ большой высоты, и внизу не было другихъ вѣтвей, чтобъ зацѣпиться.

Между-тѣмъ гнѣздо, наполненное яицами, привлекало ее, и она начала осторожно подвигаться на вѣткѣ, которая сгибалась подъ тяжестію, и вдругъ затрещала. Въ это время птицы, летая вокрухъ били крыльями въ морду поссума, и она начала ретироваться задомъ до ствола. Тутъ она остановилась опять, въ крайней досадѣ, не зная, какъ добраться до гнѣзда, и осматривая его со всѣхъ сторонъ. Надъ нимъ выдавалась толстая вѣтвь сосѣдняго дерева. Поссумъ вымѣрила глазами пространство, сползла внизъ, побѣжала къ дереву и скрылась въ его листьяхъ. Черезъ минуту увидѣли мы ее на вѣткѣ, находящейся прямо надъ гнѣздомъ.

Вдругъ она повисла на ней хвостомъ, головою внизъ, и начала качаться, разинувъ пасть и выпустя когти, чтобъ схватить гнѣздо, но несмотря на всѣ усилія, пространство было слишкомъ велико. Нѣсколько.минутъ мучилась она, не спуская глазъ съ вкусныхъ яицъ, вытягиваясь сколько можно, такъ что хвостъ ея едва держался за дерево, и мы ждали что она упадетъ и разобьется. Однако вся гимнастика была напрасна. Заворчавъ съ отчаянія, поссумъ откинулась вверхъ на вѣтку и спустилась съ дерева.

Кажется, что на этотъ разъ она отказалась отъ яицъ, потому-что начала снимать своихъ дѣтенышей и бросать ихъ на траву несовсѣмъ учтиво. Потомъ собрала ихъ въ мѣшокъ и на спину, и отошла, сопровождаемая радостнымъ пѣніемъ оріолей.

Тогда мы съ Франкомъ вздумали захватить это семейство поссумовъ. Забѣжавъ впередъ, мы отрѣзали ей отступленіе. Старая мышь, увидя опасность, свернулась комкомъ, такъ что нельзя было видѣть ни головы, ни ногъ, а маленькіе поссумы, сидѣвшіе на спинѣ, сдѣлали тоже самое, такъ что все семейство похоже было на большой клубокъ шерсти, окруженный нѣсколькими маленькими. Однако, когда мы укололи ее стрѣлою, мать развернулась, начала бросаться и испускать крики, похожіе на лай щенка.

Несмотря на отчаянную защиту, мы связали старую поссумъ и привязали на дерево, дѣтей тоже всѣхъ переловили живыми, чтобъ принести все семейство домой, въ нашъ звѣринецъ.

XVII.
ЗМѢЯ МОКАСОНЪ И ОРІОЛИ.

Окончивъ нашъ подвигъ, мы влезли на дубъ, чтобъ продолжать собираніе моха. Франкъ радовался, что нашелъ гнѣздо оріолей — бальтимора, потому-что этой породы еще не было въ его птичникѣ, и онъ сбирался похитить гнѣздо, какъ только выйдутъ птицы изъ яицъ. Вдругъ большія оріоли, успокоившіяся послѣ нападенія поссума, опять подняли крикъ и начали съ шумомъ летать во всѣ стороны.

— Еще поссумъ, вскричалъ Франкъ. Это, можетъ-быть, отецъ пришелъ за своимъ семействомъ.

Но это былъ не поссумъ. Мы остановили работу, чтобъ посмотрѣть внизъ, и увидѣли страшное чудовище, ползущее тихо по травѣ. Это была огромная змѣя, самой вредной породы, мокасонъ. Блестящіе глаза выходили почти изъ плоской головы; по временамъ она высовывала языкъ и выпускала ядовитую слюну, которая блестѣла на солнцѣ. Змѣя прямо ползла къ дереву, гдѣ висѣло гнѣздо. Мы оставались неподвижны, наблюдая всѣ движенія чудовища, и Франкъ спросилъ меня:

— Неужели змѣя достанетъ гнѣздо?

— Нѣтъ, отвѣчалъ я, мокасоны не могутъ лазить по деревьямъ, а то они истребили-бы всѣхъ птицъ и векшъ. Они только подползаютъ ближе, чтобъ испугать оріолей.

Покуда я говорилъ, змѣя подняла голову вверхъ, положивъ ее вдоль по стволу, и высунула языкъ, какъ-будто-бы лизала кору.

Оріоли, думая, что чудовище поднимается на дерево, больше прежняго захлопотали, летая во всѣ стороны, крича на всѣ возможные тоны. Странно только, что вмѣсто того, чтобъ летѣть выше, птицы спускались понемногу на нижнія вѣтки, такъ что они крыльями почти задѣвали змѣю.

Мокасонъ свернулся спиралью, глаза его блестѣли чрезвычайно и, кажется, притягивали оріолей, приближающихся все ближе къ пасти чудовища. Движенія двухъ птицъ сдѣлались медленны, какъ-будто-бы отъ утомленія, голосъ ихъ изъ пронзительнаго крика превратился въ неясное шипѣнье, и наконецъ одна изъ нихъ упала безъ движенія, съ разинутымъ ротикомъ. Мы ждали, что змѣя бросится на свою жертву, но она вдругъ развернула свои блестящія кольца, протянулась во всю длину и отползла отъ дерева. Упавшій оріоль очнулся, вспорхнулъ на верхнія вѣтки и замолчалъ.

Удивленный неожиданною развязкою, я вопросительно посмотрѣлъ на Франка.

— Зачѣмъ мокасонъ уползъ? спросилъ онъ меня, тоже не зная, чему приписать такую странность.

Въ это время послышался шумъ шаговъ въ чащѣ деревьевъ и показалось животное ростомъ съ волка, почти чернаго цвѣтка. Его толстое тѣло было покрыто не шерстью, а щетиною, которая на спинѣ была почти шести дюймовъ длины и походила на гриву. Уши его были коротки, а хвоста почти совсѣмъ не было. Лапы оканчивались копытами, а не когтями, какъ у хищныхъ звѣрей. Длинная морда его была вооружена двумя страшными клыками. Вообще оно походило на свинью. Это была пеккари, дикая мексиканская свинья. Когда она вышла изъ-за кустовъ, то мы замѣтили, что что двѣ маленькія пеккари темно-краснаго цвѣта идутъ за нею. Это было новое семейство въ родѣ поссума.

Когда пеккари подошли къ дереву птицы опять возобновили свои крики, но свинья не подняла даже къ нимъ морды, продолжая обнюхивать землю, подбирать орѣхи и корки.

Вдругъ она остановилась, подняла голову и вдохнула въ себя воздухъ. Отвратительный запахъ, оставленный въ воздухѣ мокасономъ, поразилъ ее, и она начала бѣгать вокругъ этого мѣста, обнюхивая траву и ища слѣдъ, какъ собака. У дерева сходились два слѣда, по которымъ пришла и уползла змѣя. Пеккари побѣжала сперва по первому, но замѣтя свою ошибку, вернулась къ дереву и помчалась по другому слѣду.

Между-тѣмъ змѣя старалась какъ можно скорѣе уползти и спрятаться, что неочень легко, потому-что мокассонъ неповоротливъ. Мы видѣли, какъ она выбирала гдѣ трава была гуще, чтобъ проползти незамѣтно, поднимая по временамъ голову и оборачиваясь назадъ. Скалы были уже близко, и змѣя могла спастись, какъ вдругъ пеккари наскочила на нее съ грознымъ хрюканьемъ, и заставила остановиться. Змѣя свернулась спиралью и приготовилась къ битвѣ. У пеккари щетина поднялась къ верху, такъ что она сдѣлалась похожею на огромнаго дикобраза; она подалась немного назадъ, вѣятно разсчитывая разстояніе, и не спускала глазъ съ большой змѣи, дрожавшей отъ страху и совершенно измѣнившейся. Глаза ея, блестѣвшіе зловѣщимъ огнемъ на оріолей, теперь потухли, тѣло сжалось и казалось тусклымъ.

Мы не могли наблюдать за битвою, которая окончилась очень скоро. Мы видѣли только, что пеккари скакнула изо всей силы на кольца змѣи, потомъ отбѣжала также скоро, и быстрѣе мысли мелькнувъ опять въ воздухѣ, вонзились острыми копытами въ тѣло змѣи, которая развернулась. Еще разъ скакнула пеккари, прямо на горло мокасона, и тотъ, задрожавъ судорожно, протянулся во всю длину и остался неподвиженъ. Побѣдитель захрюкалъ радостно, и на зовъ его прибѣжали поросята, которые на время битвы спрятались въ камышѣ.

XVIII.
СРАЖЕНІЕ КОНГУАРА СЪ ПЕККАРИ.

Мы съ Франкомъ остались очень довольны результатомъ этого сраженія, хотя сами не могли истолковать, почему мы готовы были принять сторону пеккари, которая съѣла-бы оріолей и яицы ихъ, точно также какъ мокасонъ, еслибы только могла добраться до нихъ. Неизвѣстно также, почему мы радовались спасенію птицъ, которыя питались красивыми, невинными бабочками. Съ незапамятныхъ временъ бѣдная змѣя, которая сравнительно безвреднѣе многихъ другихъ животныхъ, возбуждаетъ ненависть и преслѣдованія людей.

Между-тѣмъ мы придумывали, какъ-бы намъ поймать пеккари. Больше всего намъ хотѣлось завладѣть дѣтенышами, которые вкусомъ походятъ скорѣе на зайца, чѣмъ на поросятъ, но все-таки составляютъ очень пріятное кушанье, особенно если принять нѣкоторыя предосторожности, прежде чѣмъ убить животное. Оно имѣетъ на спинѣ небольшое отверзтіе, наполненное жидкостію, имѣющею запахъ мускуса. Надобно вырѣзать это мѣсто въ то время, какъ трупъ еще не охладѣлъ, а то мясо будетъ заражено мускусомъ и его невозможно употреблять въ пищу. Жаль только, что въ нихъ нѣтъ совсѣмъ жиру.

Однако завладѣть молодыми пеккари было трудно и почти невозможно, покуда они съ матерью. Напасть-же на это животное безразсудно. Еслибы даже съ нами были собаки, то врядъ-ли бы они могли противиться страшнымъ клыкамъ и острымъ зубамъ, которые растерзали-бы ихъ или сдѣлали калѣками. Оставалось убить мать. Франкъ опять началъ защищать свою систему, представляя жестокость такого поступка. Но на этотъ разъ я не согласился съ нимъ. Пеккари было дикое опасное животное, нестоящее такого состраданія, какъ лань. Притомъ-же ихъ было много въ долинѣ, судя по слѣдамъ ихъ на рыхлой зелілѣ, и съ ними опасно было встрѣчаться. Я слышалъ, что охотники бывали окружаемы этими животными и растерзаны. Стало-быть надобно было истреблять ихъ при каждомъ случаѣ. Не слушая Франка, я нагнулся на вѣткѣ, чтобъ взять мое ружье, прислоненное подъ нами къ дереву. Притащивъ его тихонько наверхъ, я приготовился стрѣлять.

Въ это время пеккари работала надъ тѣломъ змѣи. Она отгрызла ей голову, потомъ, придерживая копытами, начала очень ловко сдирать кожу. Когда эта операція была окончена, она отдѣлила дѣтямъ куски мяса и приготовилась сама обѣдать

Я поднялъ ружье, чтобъ прицѣлиться вѣрнѣе, какъ вдругъ рука моя опустилась отъ ужаса. Въ двадцати ярдахъ отъ пеккари показалось другое животное. Оно было величиною съ теленка, только на коротенькихъ лапахъ, съ красноватою шерстью на спинѣ и бѣлою на груди и горлѣ. Коротенькія бѣловатыя уши стояли прямо почти на кошачьёй мордѣ; вообще оно очень напоминало кошку въ самыхъ большихъ размѣрахъ; только ширина плечъ и мускулы доказывали необыкновенную силу. Это былъ страшный конгуаръ, видъ котораго приводитъ въ ужасъ.

Положеніе наше было ужасно. Мы знали, что пеккари хищйый звѣрь, который не пощадилъ-бы насъ; но онъ не могъ преслѣдовать насъ на деревѣ, гдѣ мы были отъ него безопасны. Конгуаръ-же лазитъ на деревья, какъ вѣкша, и противиться ему нѣтъ никакой возможности, такъ онъ силенъ, золъ и проворенъ.

Я шепнулъ Франку, чтобъ онъ былъ неподвиженъ, потому-что оставалась одна надежда, что конгуаръ насъ не замѣтитъ.

Тотъ шелъ неслышно, какъ кошка; длинный хвостъ его красиво качался изъ стороны въ сторону, точно также какъ у кошка, когда та подкрадывается къ куропаткѣ.

Глаза конгуара были устремлены на пеккари, неподозрѣвавшую опасности и продолжавшую съ аппетитомъ наслаждаться змѣинымъ мясомъ. Вокругъ нея не было кустовъ и растеній, а только одно большое дерево съ развѣсистыми вѣтвями. Въ послѣднихъ кустахъ конгуаръ остановился, придумывая, какъ ему, поступить. Онъ зналъ, что ему надобно быстрымъ скачкомъ вскочить на спину врага, если онъ хочетъ избавиться отъ клыковъ, раздиравшихъ въ это время трупъ змѣи. Однако пространство между ними было еще очень велико, и конгуаръ, видя невозможность подойти къ пеккари незамѣтно, оглянулъ окрестность, замѣтилъ большое дерево и также тихо поползъ въ травѣ. Подойдя однако къ дереву, онъ взлетѣлъ на стволъ такъ быстро, что красная его шерсть промелькнула какъ молнія, и когти заскрипѣли на корѣ. Пеккари услышала этотъ необыкновенный шумъ, подняла голову, похрюкала, но не разглядѣвъ ничего въ густыхъ листьяхъ, подумала, что это вѣкша, и продолжала кушать.

Тогда конгуаръ показался на одной вѣткѣ, собрался съ силами и съ страшнымъ ревомъ бросился на спину жертвы. Его когти совершенно ушли въ шею пеккари, заднія лапы и хвостъ обвились вокругъ задней части тѣла. Испуганная пеккари завыла и попробовала избавиться отъ непріятеля. Оба они покатились по землѣ и крики пеккари раздавались по всему лѣсу.

Дѣтеныши ея бѣгали вокругъ сражающихся, разѣвая рты, валяясь по землѣ и испуская жалобные крики. Одинъ конгуаръ сражался молча. Послѣ перваго дикаго рева, онъ не испустилъ ни одного звука, но когти его впивались глубже, зубы грызли горло жертвы.

Битва была непродолжительна. Черезъ нѣсколько минутъ пеккари, стиснутая въ страшныхъ объятіяхъ, перестала кричать и биться. Конгуаръ, прокусивъ жилу, жадно пилъ теплую кровь побѣжденнаго.

Тутъ уже мы не сбирались нападать на побѣдителя, хотя вовремя борьбы звѣри приблизились къ намъ и были подъ нашими выстрѣлами. Но я зналъ, что одной пулей трудно убить такое животное, и потому ждалъ и желалъ только одного, чтобъ конгуаръ, накушавшись досыта, ушелъ подальше въ лѣсъ. Однако не успѣлъ онъ порядочно напиться крови, какъ послышались со всѣхъ сторонъ странные звуки. Конгуаръ тоже, услышалъ ихъ потому-что поднялъ свою дикую голову, привсталъ и началъ съ безпокойствомъ прислушиваться. Потомъ, понявъ въ чемъ дѣло, онъ схватилъ зубали тѣло пеккари, перебросилъ его за спину и побѣжалъ къ лѣсу.

Но шумъ сдѣлался сильнѣе, и вдругъ съ нѣсколькихъ сторонъ показались черныя животныя, скачущія въ галопъ. Это были пеккари. Крики умершаго товарища созвали до тридцати этихъ животныхъ, которые не поспѣли къ защитѣ, но зато могли отмстить за смерть пеккари. Конгуаръ не успѣлъ сдѣлать нѣсколькихъ шаговъ, какъ былъ окруженъ грозными пеккари съ поднявшеюся шерстью, разинутою пастью, и которыя сверхъ-того подняли оглушительный концертъ.

Конгуаръ, видя неизбѣжность погибели, если останется съ ношею, сбросилъ со спины тѣло пеккари, бросился на перваго, кто былъ къ нему близко, и впустилъ въ него когти. Но въ это время непріятели аттаковали его сзади клыками, такъ что шерсть его полетѣла клочками. Сраженіе сдѣлалось общимъ. Конгуаръ не могъ дешево отдать побѣду, несмотря на число. Онъ, храбро дѣйствовалъ зубами и когтями, но все стадо стѣснило его и кровь его струилась по шерсти. Тогда намъ показалось, что конгуаръ хочетъ спастись бѣгствомъ, однако пеккари не давали ему выбраться изъ круга, и когда онъ сбирался сдѣлать отчаянный прыжокъ, нѣсколько пеккари становились на заднія лапы и удерживали его. Но наконецъ, сдѣлавъ отчаянное усиліе онъ мелькнулъ въ воздухѣ и полетѣлъ какъ стрѣла. Мы вскрикнули отъ ужаса: конгуаръ бѣжалъ прямо къ нашему дереву.

Я машинально взялъ ружье, чувствуя на себѣ холодный потъ, но прежде чѣмъ я могъ прицѣлиться, конгуаръ промелькнулъ мимо насъ по стволу и остановился въ верхнихъ вѣткахъ дуба, уставя на насъ свои блестящіе глаза. Онъ прошелъ такъ близко ко мнѣ, что оцарапалъ мнѣ когтями руку, и я чувствовалъ на своемъ лицѣ его жаркое дыханіе. Пеккари прибѣжали вслѣдъ за нимъ и окружили дерево, не зная, какъ достать врага. Нѣкоторыя бѣгали, смотря наверхъ, другія били по корѣ клыками, всѣ кричали и ревѣли нестерпимо.

Положеніе наше было такъ ужасно, что мы съ Франкомъ мысленно готовились къ смерти. Надъ нами былъ страшный конгуаръ, пожирающій насъ, глазами, подъ нами хищныя пеккари, которыя разорвали-бы насъ, и потому я собралъ всѣ силы, чтобъ придумать, нѣтъ-ли какого средства къ спасенію.

Изъ двухъ непріятелей конгуаръ былъ опаснѣе, потому-что на высотѣ мы не боялись пеккари; стало быть надобно дѣйствовать противъ верхняго врага, который спокойно расположился на верхнихъ вѣткахъ, сбираясь полакомиться нами, какъ только уйдутъ пеккари. Теперь-же онъ боялся прыгнуть на насъ, потому-что отъ тяжести вѣтка могла погнуться, и онъ попалъ-бы на клыки своихъ непріятелей. Вотъ отчего смерть наша была отложена.

У Франка не было никакого оружія. Онъ взялъ съ собою стрѣлы и лукъ, но оставилъ ихъ внизу подъ деревомъ, и пеккари переломали все въ дребезги. Я тихонько заслонилъ собою сына, наблюдая за конгуаромъ, который глухо ворчалъ, не спуская съ насъ глазъ; потомъ я приподнялъ ружье, цѣлясь въ голову, потому-что изъ за моха не видалъ его остальнаго тѣла, и спустилъ курокъ. Дымъ ослѣпилъ меня на минуту и я не видалъ дѣйствія выстрѣла, но слышалъ какъ затрещали вѣтки и тяжелое тѣло упало на землю. Въ ту-же минуту крики пеккари раздались громче и отъ топанья ихъ задрожала земля. Я посмотрѣлъ внизъ.

Красное тѣло конгуара отдѣлялось отъ черной щетины пеккари. Онъ былъ еще живъ и защищался отчаянно, но теперь борьба не могла уже быть серьозна, потому-что хищный звѣрь былъ раненъ смертельно. Наконецъ пеккари подняли его кверху на клыкахъ и разорвали на нѣсколько кусковъ. Страшный врагъ нашъ погибъ; какъ-то мы избавимся отъ нижнихъ непріятелей.

XIX.
ОСАДА ДЕРЕВА.

Я подумалъ, что мы спасены. Оба мы вздохнули свободнѣе, избавившись почти отъ вѣрной смерти. Пеккари, вѣроятно, разбѣгутся теперь, думали мы, потому-что конгуаръ не существуетъ. Но ожиданіе наше не исполнилось. Пеккари, растерзавъ своего врага, все-таки толпились у дерева, смотрѣли на насъ съ яростью и обрывали кору, крича пронзительно. Ясно, что онѣ добирались до насъ, изъ благодарности, что мы помогли имъ уничтожить конгуара.

Мы были на низкихъ вѣткахъ, стало-быть звѣри видѣли насъ очень хорошо; взбираться-же выше не было намъ никакой надобности, потому-что и на этой высотѣ пеккари не могли намъ сдѣлать никакого вреда. Онѣ только могли уморить насъ голодомъ или жаждою. И это было вѣроятно, судя потому, что я слышалъ о характерѣ и упрямствѣ этихъ животныхъ.

Въ первыя минуты, я не хотѣлъ стрѣлять, полагая, что пеккари соскучатся осаждать дерево и разойдутся. Вотъ почему мы съ Франкомъ забрались повыше и расположились покойнѣе, на вѣтвяхъ, покрытыхъ мохомъ.

Однако черезъ два часа мы увидѣли, что положеніе наше не перемѣнилось, потому-что хотя пеккари и перестали кричать, но не отошли отъ дерева, а напротивъ нѣкоторыя легли подъ нимъ, чтобъ покойнѣе ждать, когда мы свалимся на ихъ клыки.

Я началъ. терять терпѣніе. Дома должны были безпокоиться объ насъ; притомъ-же я боялся, что Гарри и Куджо вздумаютъ идти насъ отыскивать, могутъ придти на это мѣсто, и попасться пеккари, прежде чѣмъ успѣютъ влезть на дерево. Стало-быть надобно было попробовать удалить ихъ другимъ средствомъ.

Я спустился пониже, чтобъ выстрѣлы были вѣрнѣе, и началѣдѣйствовать почти въ упоръ. Пять разъ выстрѣлилъ я, цѣлясь въ самое сердце, и пять пеккари упали; но другія, вмѣсто того, чтобъ испугаться, пришли въ ярость и продолжали бѣгать съ криками вокругъ дерева, топча тѣла убитыхъ.

Заряжая въ шестой разъ ружье, я увидѣлъ съ прискорбіемъ, что у меня осталась только одна пуля. Я выстрѣлилъ въ послѣдній разъ, упала еще жертва, но положеніе наше нисколько не перемѣнилось, потому-что число непріятелей было все-таки велико, и онѣ не думали удаляться.

Больше не было уже никакого средства, чтобъ принудить непріятеля къ отступленію. Я опять полезъ выше, гдѣ сидѣлъ Франкъ, расположился отдыхать, несмотря на нестерпимое хрюканье и топанье внизу, и надѣясь, что Богъ не допуститъ насъ погибнуть.

Недолго мы сидѣли неподвижно, какъ вдругъ почувствовали запахъ дыма. Онъ становился гуще и удушливѣе, и мы поспѣшили спуститься немного чтобъ узнать причину этого. Посмотрѣвъ внизъ, мы не могли уже различать толпы пеккари, но видѣли только черный дымъ, который ѣлъ намъ глаза и останавливался въ горлѣ, и слышали усиленный ревъ животныхъ. Я вспомнилъ, что набранный нами мохъ лежалъ вблизи; вѣроятно одинъ изъ выстрѣловъ задѣлъ его и онъ загорѣлся. Я не ошибся, это горѣлъ мохъ, но къ счастію, пеккари отодвинули его отъ корней дуба.

Однако дымъ безпокоилъ насъ и мы начали перебираться на другую сторону дерева, подальше отъ пожара. Хорошо еще, что мы успѣли очистить нижнія вѣтки отъ моха, а то довольно было одной искры, чтобъ сообщить огонь дереву, и мы попались-бы на клыки нашихъ непріятелей.

Когда мы удалились отъ дыма, то посмотрѣли, что дѣлаютъ наши враги, и увидѣли всю массу пеккари, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ дерева, повидимому чрезвычайно испуганную огнемъ. Наконецъ-то онѣ оставятъ насъ въ покоѣ, подумалъ я. Они отойдутъ дальше, и мы можемъ спастись въ другую сторону. Я замѣтилъ, что ни одно животное не стояло тамъ, куда доходилъ дымъ, стало-быть стоило только сойти незамѣтно и скрыться съ помощію дыма. Мы были уже на самой нижней вѣткѣ, какъ вдругъ послышался вдали лай собакъ. Это привело насъ въ ужасъ потому-что не было никакого сомнѣнія, что Гарри и Куджо идутъ насъ отыскивать. Могутъ-ли бѣдныя собаки сладить съ стадомъ пеккари, и Гарри погибнетъ, можетъ-быть, въ глазахъ нашихъ. Эта мысль поразила насъ. Оба мы остановились на минуту, съ сильнымъ біеніемъ сердца и прислушивались къ шуму. Лай собакъ приближался, и скоро послышались голоса Гарри и Куджо. Что мнѣ было дѣлать! Позволить собакамъ напасть на пеккари и въ это время предупредить криками, чтобъ они спасались на деревьяхъ? Но при такомъ шумѣ, могли-ли они понять и даже услышать меня. Тогда мнѣ пришла мысль оставить Франка на деревѣ, а самому спуститься на сторону дыма и бѣжать навстрѣчу пришедшимъ, чтобъ предупредить ихъ. Къ счастію, они подходили не съ стой стороны, гдѣ столпились пеккари.

Не думая долго, я передалъ Франку ружье, ненужное въ эту минуту, и вынувъ ножъ, спустился на обгорѣлый мохъ. Не успѣли ноги, мои дотронуться до земли какъ я уже бѣжалъ что есть силы, и увидѣлъ скоро собакъ, а за ними Гарри и Куджо; но оглянувшись въ тоже время на сильный шумъ, я увидѣлъ, что все стадо бѣжитъ за мною. Закричавъ сыну и негру: Берегитесь! я только успѣлъ вскочить на вѣтку ближняго дерева, какъ пеккари уже окружили его. Въ тоже время я съ удовольствіемъ увидѣлъ, что Гарри и Куджо поняли опасность и были уже на высокомъ деревѣ. Собаки-же смѣло бросились на пеккари, но получа нѣсколько ранъ, съ воемъ убѣжали подъ дерево, гдѣ сидѣли Гарри и негръ. Къ счастію, вѣтви спускались очень низко, и Куджо успѣлъ втащить собакъ на верхъ, безъ этой предосторожности онѣ раздѣлили-бы участь конгуара. Пеккари, приведенныя въ ярость сопротивленіемъ, бросились къ дереву и начали осаждать Гарри и Куджо, какъ осаждали недавно меня съ Франкомъ.

Я былъ далеко отъ нихъ и не могъ видѣть, что тамъ происходило въ густой зелени дерева, гдѣ нельзя было отличить ни людей, ни собакъ. Я видѣлъ только черное стадо пеккари и слышалъ отчаянный концертъ, составленный изъ воя собакъ, криковъ Гарри и Куджо, рева пеккари; словомъ, такой дикой музыки не приводилось еще никому слышать. Потомъ раздался выстрѣлъ и одно животное упало; послѣ этого мелькнуло копье Куджо и погружалось нѣсколько разъ въ средину стада. Собаки не переставали лаять отчаянно, Куджо и Гарри вскрикивали при паденіи каждой новой жертвы, пеккари продолжали ревѣть сильнѣе. Сраженіе продолжалось нѣсколько минутъ, но уже вся земля была покрыта окровавленными тѣлами.

Небольшое число оставшихся въ живыхъ пеккари испугались и убѣжали. Побѣда была за нами, въ чемъ сознался самъ непріятель. Тогда мы слезли съ нашихъ укрѣпленій и поспѣшили домой, чтобъ прежде всего успокоить бѣдную Мери.

Съ этихъ поръ намъ случалось встрѣчать пеккари и ловить ихъ дѣтенышей, но онѣ уже никогда не нападали на насъ, напротивъ старались всегда избѣгать насъ. Животныя эти имѣютъ привычку нападать на тѣхъ, кого привыкли побѣждать, но избѣгаютъ непріятеля сильнѣе или хитрѣе. Впрочемъ, кажется ихъ было только одно стадо въ долинѣ, и такъ какъ мы истребили большую его часть, то оставшіяся сдѣлались чрезвычайно дики и забѣжали далеко отъ нашей колоніи.

На другой день мы пришли на поле битвы, чтобъ полюбоваться нашими подвигами и взять связаннаго поссума и его дѣтенышей, о которыхъ мы забыли посреди различныхъ приключеній. Но старая мышь перегрызла ремни, и освободивъ семейство, ушла, вѣроятно, тоже подальше отъ насъ.

XX.
ПРОИСШЕСТВІЕ СЪ ВОЛКАМИ

Въ первый годъ мы два раза сѣяли хлѣбъ, который поспѣвалъ въ два мѣсяца. Этой жатвы было намъ достаточно ла весь годъ для насъ и для нашихъ животныхъ.

Во второй годъ мы сдѣлали большой сборъ сахару и посѣяли еще больше пшеницы. Въ звѣринцѣ нашемъ много прибавилось много ланей и сайгъ. Намъ удалось также поймать въ западню волчицу съ волченками. Мать мы принуждены были убить, потому-что она была очень зла, а волчата, выросши между нами, сдѣлались такими ручными, какъ собаки, привыкли къ намъ, и почитали Кастора и Полукса одной породы.

Лѣтомъ и зимою съ нами было много происшествій. Я вамъ приведу одно, которое могло быть очень опасно.

Это было въ срединѣ зимы. Вся земля была покрыта снѣгомъ; морозъ былъ такой сильный, какого мы еще не испытывали.

Озеро наше, разумѣется, замерзло, и мы проводили большую часть дня катаясь на конькахъ, чтобъ быть въ движеніи. Даже Куджо часто приставалъ къ намъ; Франкъ-же былъ самый ловкій и неутомимый катальщикъ.

Однажды ни Куджо, ни я не взяли коньковъ, и только Гарри и Франкъ пустились по гладкому зеркалу озера. Мы пошли въ домъ кое-что работать, и слушали издали смѣхъ и говоръ мальчиковъ.

Вдругъ пронзительный крикъ раздался на озерѣ.

— Робертъ, вскричала жена, дѣти утонули!

Мы бросились изъ дома, схвативъ что попалось намъ подъ руку. Я взялъ веревку, Куджо неизмѣнное копье, и въ минуту мы были у берега. Съ удивленіемъ увидѣли мы, что Гарри и Франкъ живы, и торопятся съ противуположнаго берега доѣхать до насъ.

Въ ту-же минуту мы были поражены страшнымъ зрѣлищемъ. Сзади дѣтей, по снѣгу и льду бѣжала стая волковъ. И это были не маленькіе волки долины, на которыхъ можно было идти съ палкою, но принадлежащіе къ страшной горной породѣ, коричневаго цвѣта. Ихъ было шесть. Они были огромнаго роста, съ стоячею шерстью на спинѣ, съ худыми боками, доказывавшими, что они голодны. Они бѣжали съ разинутою пастью, такъ что мы видѣли висячій ихъ языкъ и острые зубы.

Я бросилъ мою веревку, ненужную для волковъ, и схватилъ крѣпкій колъ, Куджо махалъ своимъ копьемъ, а Мери вернулась домой, и не растерявшись, взяла то, что было всего нужнѣе: ружье.

Гарри былъ впереди, а хищные звѣри преслѣдовали Франка. Это показалось намъ страннымъ, потому-что Франкъ катался на конькахъ лучше брата. Видя невозможность помочь имъ, въ такомъ разстояніи, мы старались криками поддержать ихъ смѣлость; но Франкъ находился въ видимой опасности, потому-что волки настигали его.

— Боже мой, онъ погибъ, вскричалъ я съ ужасомъ, и нѣтъ средствъ спасти!.

Каждую секунду должно было ждать, что волки бросятся на него, повалятъ на ледъ и разорвутъ.

Вдругъ Франкъ, скользившій по одной линіи, быстро повернулъ въ другую сторону. Волки, неумѣющіе вдругъ перемѣнить направленіе на скользкомъ льду, оставили Франка въ сторонѣ и принялись преслѣдовать Гарри. Опасенія наши усились. Въ одну секунду они были почти возлѣ него, но Гарри сдѣлалъ тоже, что Франкъ, и скользнулъ въ сторону. Звѣри не могли остановиться и пролетѣли нѣсколько скачковъ впередъ; но потомъ, съ помощію хвостовъ, повернулись и поскакали за Гарри, который былъ ближе къ нимъ. Въ это время Франкъ остановился, сдѣлалъ поворотъ, и видя опасность брата, съ крикомъ помчался сзади волковъ, чтобъ заставить ихъ перемѣнить направленіе. Но волки продолжали преслѣдовать Гарри, который опять удачно скользнулъ всторону.

Мы слышали, какъ Франкъ кричалъ брату, чтобъ тотъ поскорѣе выходилъ на берегъ, а самъ, вмѣсто того, чтобъ спасаться, утвердился на конькахъ, и когда Гарри былъ внѣ опасности, онъ понесся впередъ, преслѣдуемый всею стаею волковъ. Наконецъ онъ полетѣлъ прямо къ тому мѣсту, гдѣ мы стояли, и мы поблѣднѣли отъ страха, потому-что тутъ была большая полынья. Разумѣется, что въ эту минуту Франкъ не могъ, помнить объ этомъ и прямо летѣлъ на нее, несмотря на наши крики. Однако онъ нетолько не потерялъ присутствія духа, но еще составилъ хитрый планъ. Когда онъ былъ на самомъ краю полыньи, то быстро обогнулъ ее, и какъ молнія взлетѣлъ на берегъ; волки-же, увлеченные порывомъ, не замѣтили опасности и упали въ воду. Куджо началъ колоть ихъ своимъ копьемъ, я работалъ коломъ. Пять волковъ погибли, но шестой успѣлъ выбраться на ледъ и побѣжалъ, дрожа послѣ холодной ванны. Я уже думалъ, что онъ спасся, какъ вдругъ раздался выстрѣлъ съ берега, и волкъ упалъ лапами вверхъ, визжа какъ собака. Обернувшись, я увидѣлъ, что Гарри держитъ мое ружье, которое передала ему Мери, — знавши, что онъ лучше всѣхъ умѣетъ имъ дѣйствовать. Однако волкъ былъ только раненъ и бился на льду. Куджо подбѣжалъ къ нему и прикололъ его копьемъ.

Этотъ день памятенъ въ нашемъ семействѣ, потому-что безъ ловкости и умѣнья Франка, Гарри могъ попасть на зубы дикихъ животныхъ. Его хладнокровіе и догадливость избавили насъ отъ опасныхъ сосѣдей. Однако молодой герой не гордился своимъ подвигомъ, хотя ему, разумѣется, пріятно было, что онъ исполнилъ то, чего не пришло-бы въ голову и взрослому въ минуту опасности..

XXI.
РУЧНЫЯ ЛАНИ.

Въ три года бобры наши до того размножились, что мы рѣшились убавить ихъ число, начавъ запасать шкуры. Они сдѣлались такими ручными, что ѣли изъ рукъ. Стало-быть намъ легко было взять нѣсколько изъ нихъ, не пугая другихъ. Съ этою цѣлью мы устроили на берегу мѣсто, гдѣ кормили ихъ. Такъ какъ это былъ родъ маленькой канавки, которую можно было закрывать и открывать, то, приманя нѣсколько бобровъ, мы отгораживали ихъ и выбирали животныхъ тихо, не торопясь, не пугая ихъ. Такъ какъ взятые нами не могли пересказать другимъ, что съ ними происходило, и такъ какъ канавка была открыта въ остальное время года, то бобры, несмотря на весь свой умъ, не догадались, куда пропадали ихъ товарищи, и продолжали ласкаться къ намъ.

Нашъ первый сборъ бобровыхъ шкуръ стоилъ сто пятьдесятъ фунтовъ стерлинговъ, и кромѣ-того у насъ было на пятьдесятъ фунтовъ бобровой струи. Въ слѣдующій годъ мы набили бобровъ на тысячу фунтовъ, и такъ какъ надобно было мѣсто для просушки и склада кожъ, то мы построили другой домъ. Въ этомъ живемъ теперь, а старый превратили въ магазинъ.

Третій и четвертый годъ, точно также какъ и послѣдующіе, мы продолжали обильные сборы мѣховъ, такъ что въ нашемъ магазинѣ теперь товару на четыре тысячи пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ, и на-озерѣ живой капиталъ въ двѣ тысячи пятьсотъ фунтовъ, который мы можемъ взять когда намъ вздумается. Стало-быть наше богатство доходитъ до семи тысячъ фунтовъ стерлинговъ.

Предсказаніе жены моей сбылось: мы разбогатѣли въ пустынѣ.

Съ-тѣхъ-поръ, какъ мы начали собирать бобровыя шкурки, насъ занимала постоянно одна мысль: когда и гдѣ мы продадимъ нашъ товаръ?

На это было трудно отвѣчать. Безъ продажи нашъ товаръ составлялъ мертвый капиталъ. Это все-равно, что умирающій съ голоду нашелъ-бы слитокъ золота въ безплодной пустынѣ. Мы были окружены всѣми удобствами жизни, но все-таки были заперты въ нашемъ оазисѣ, какъ въ тюрьмѣ. Мы не могли оставить нашей долины, какъ морякъ, выброшенный, послѣ кораблекрушенія, на необитаемый островъ, не можетъ перебраться до ближняго берега. Изъ всѣхъ животныхъ, собранныхъ нами и сдѣлавшихся изъ хищныхъ и дикихъ домашними, ни одно не могло быть запряжено и вести тяжести. Помпо былъ уже старъ и на немъ одномъ невозможно было везти наши пожитки, товары и дѣтей.

Разумѣется, что мы были счастливы въ нашей пустынѣ, но мысль о будущемъ безпокоила насъ.

Я съ женою согласился-бы съ удовольствіемъ до смерти жить въ прекрасной долинѣ, еслибы не дѣти. Мы не могли оставить ихъ почти безъ образованія и обречь на дикую жизнь, вдали отъ людей и городовъ. Мы обязаны были всѣми средствами стараться, чтобъ возвратить ихъ обществу. Надобно было придумать для этого какой-нибудь планъ.

Я хотѣлъ взять Помпо, доѣхать на немъ до Новой-Мексики, гдѣ хотѣлъ купить муловъ или лошадей и привести ихъ къ намъ; но Мери не хотѣла и слышать объ этомъ. Разлука пугала ее больше всего, и она не отпускала меня ни за что, говоря, что можетъ-быть, мы больше не увидимся.

Въ-самомъ-дѣлѣ этотъ планъ былъ несовсѣмъ удобенъ, еслибы даже я и могъ проѣхать безопасно пустыню, до первыхъ колоній. Но гдѣ я возьму деньги на покупку лошадей или муловъ? Меня осмѣяли бы тамъ, и я долженъ-бы былъ вернуться на своемъ старомъ Помпо.

— Погоди еще немного, говорила мнѣ жена. Теперь покуда намъ не для чего торопиться, но будь увѣренъ, что когда отъѣздъ нашъ будетъ необходимъ, Богъ не оставитъ насъ, какъ не оставлялъ до-сихъ-поръ.

Утѣшенія Мери дѣйствовали на меня сильно, потому-что я привыкъ почитать ея слова.

Однажды, — это было черезъ четыре года послѣ нашего поселенія въ долинѣ, — мы, по обыкновенію, разсуждали все о томъ-же, то есть о средствахъ выбраться изъ пустыни, какъ вдругъ вбѣжалъ Гарри, запыхавшись, и закричалъ:

— Папа, мама! въ западню попались двѣ лани, двѣ хорошенькія, молоденькія лани.

Извѣстіе это не произвело на насъ большаго впечатлѣнія, потому-что это случилось не въ первый разъ и въ паркѣ нашемъ было уже нѣсколько ланей. Однако, чтобъ не помрачить радости Гарри, мы вышли изъ дома, чтобъ посмотрѣть на новыхъ плѣнниковъ.

Куджо, привезшій ихъ на телегѣ, развязывалъ имъ ноги и вводилъ ихъ въ паркъ. Смотря на это, мнѣ въ голову пришла счастливая мысль. Отчего, подумалъ я, не попробовать употребить лань вмѣсто лошади. Вѣдь ѣздятъ-же на оленяхъ на сѣверѣ! Съ терпѣніемъ и трудомъ мы пріучимъ молодыхъ ланей ходить въ упряжи и таскать тяжести, и въ-послѣдствіи можемъ переѣхать пустыню.

Я поспѣшилъ сообщить эту мысль женѣ, она обрадовалась ей и припомнила, что въ Лондонѣ видѣла запряженныхъ ланей. Стало-быть у насъ была надежда выбраться изъ долины, и мы горячо принялись воспитывать нашихъ молодыхъ плѣнныхъ.

Зачѣмъ наскучатъ вамъ подробностями, друзья мои, которыя интересны только для насъ. Куджо взялся пріучать ланей къ упряжи; онъ впрягалъ ихъ въ телегу, а потомъ, когда онѣ сдѣлались посильнѣе, то въ плугъ, и обработывалъ съ ними землю. Зимой онъ заставлялъ ихъ возить вязанки дровъ изъ лѣсу, словомъ, въ короткое время лани могли замѣнить намъ лошадей.

XXII.
ДИКІЯ ЛОШАДИ.

Видя счастливый результатъ, мы старались побольше поймать молодыхъ ланей, потому-что двухъ было намъ очень мало.

Въ эту эпоху случилось происшествіе, которое оправдало слова жены, ожидавшей всегда помощи отъ Бога.

Въ одно утро насъ разбудило сильное топанье множества копытъ, и ржаніе, послѣдовавшее за этимъ, подтвердило, что это лошади, тѣмъ болѣе, что Помпо началъ отвѣчать имъ изъ своей конюшни.

— Индѣйцы! проговорили мы, блѣднѣя, и бросились къ оружію.

Куджо схватилъ свое копье, мы ружья, и приготовились къ отчаянной защитѣ. Я отворилъ тихонько окно, чтобъ посмотрѣть на непріятелей, и увидѣлъ около дюжины лошадей, только безъ всадниковъ. Тутъ были бѣлыя, красноватыя, пестрыя, черныя лошади, съ длинными гривами и хвостами, и всѣ онѣ скакали на свободѣ, испуская веселое ржаніе. На нихъ не было ни уздечки ни сѣдла, потому-что никогда еще человѣческая рука не дотрогивалась до нихъ. Это были мустанги — дикія лошади.

Вѣроятно, слѣдуя по теченію рѣки, онѣ забѣжали къ намъ изъ западныхъ долинъ, привлеченныя роскошною зеленью. Мы рѣшились овладѣть ими, во что-бы ни стало.

Стоило только запереть дорогу, ведущую въ лѣсъ, потому что съ другихъ сторонъ мы были крѣпко огорожены. Но это трудно было сдѣлать, потому-что лошади были передъ самымъ нашимъ домомъ, и намъ нельзя было выйти, не испугавши ихъ. Дикая лошадь ни за что не дастъ подойти къ себѣ. Мы видѣли ихъ часто издали, но замѣтя насъ, онѣ удалялись тройнымъ галопомъ, такъ что не было возможности даже разглядѣть, что это лошадь.

Замѣчательно, что лошадь, считающаяся почти товарищемъ человѣка, въ дикомъ состояніи больше другихъ звѣрей избѣгаетъ людей. Кажется, что она догадывается, что ее ждетъ неволя, и мнѣ все кажется, что въ каждомъ стадѣ дикихъ лошадей должна быть бѣглая лошадь, которая, убѣжавъ отъ упряжи, разсказала товарищамъ о своей жизни, и предостерегаетъ ихъ отъ встрѣчи съ человѣкомъ. Словомъ, дикая лошадь самое дикое животное.

Какъ-же отрѣзать имъ отступленіе! Я сказалъ, чтобъ Куджо взялъ топоръ, выскочилъ, съ нимъ въ окно, выходящее сзади, и спрятавшись за кустами, мы поползли къ лѣсу, стараясь однако, чтобъ между нами и лошадьми были все-таки домъ и строенія. Въ лѣсу мы побѣжали прямо на дорогу, ведущую въ долину. Куджо началъ неистово работать топоромъ, и черезъ полчаса огромное дерево загородило дорогу. Мы прикрѣпили его, подперли на высокихъ подставкахъ, такъ что только крылатая лошадь могла перескочить черезъ эту заставу. Послѣ этого, не боясь испугать лошадей, мы пошли къ дому. Мустанги полетѣли къ лѣсу въ галопъ, но мы знали, что онѣ не уйдутъ далеко. Осѣдлавъ Помпо, мы сдѣлали изъ кожи арканъ, и переловивъ всѣхъ одиннадцать лошадей, мы заперли ихъ въ паркъ.

Теперь, кажется, довольно друзья мои. Я боюсь наскучить вамъ моимъ разсказомъ. Позже я разскажу вамъ еще нѣсколько эпизодовъ, какъ мы поймали дикихъ барановъ и сайгъ и сдѣлали ихъ ручными, какъ мы въ верхней долинѣ нашли нѣсколько буфало, и пріучивъ ихъ къ домашней жизни, пользовались ихъ молокомъ, приготовляя изъ него масло и сыръ. Мы воспитали маленькихъ конгуаровъ и черныхъ медвѣжатъ. Дикіе гуси, лебеди, журавли, пеликаны прилетѣли на наше озеро и привыкли къ намъ. Позже я съ Куджо поскакалъ на нашихъ лошадяхъ къ мѣсту печали, гдѣ было нападеніе индѣйцевъ, привезъ оттуда еще два вагона, порохъ и много другихъ полезныхъ предметовъ. Кромѣ-того было у насъ много происшествій съ волками, пантерами, пеккари, дикобразами, поссумами, но вы уже устали, пора кончить мою исторію.

Прошло ровно десять лѣтъ, какъ мы пришли въ эту долину оазисъ. Все время мы были довольны и счастливы; всѣ предпріятія наши увѣнчались успѣхомъ. Но дѣти наши выросли почти безъ образованія, потому-что мы не могли передать имъ многаго. Для нихъ-то мы хотѣли сблизиться съ людьми, и весною собрались ѣхать въ Сенъ-Луи. У насъ уже все готово къ этому случаю: вагоны, лошади, мѣха, и въ эту зиму мы соберемъ остальныхъ бобровъ. Не думаю, чтобъ мы опять вернулись въ эту прекрасную пустыню, о которой буду вспоминать всегда съ наслажденіемъ. Оставляя эти мѣста, мы оставимъ все въ порядкѣ, на случай если кому-нибудь и вздумается посѣтить это мѣсто; только выпустимъ на свободу всѣхъ нашихъ животныхъ.

Теперь, друзья мои, у меня есть до васъ просьба. Зима уже близка, вы сбились съ дороги и знаете, что въ это время года опасно блуждать по пустынѣ. Останьтесь-же у насъ до весны, чтобъ ѣхать всѣмъ вмѣстѣ. Мы будемъ стараться, чтобъ время показалось для васъ нетакъ продолжительно. Обѣщаю вамъ много любопытныхъ охотъ для развлеченія, а зимою вы поможете намъ ловить бобровъ. Согласны-ли вы?

Не надобно и говорить, что предложеніе было принято съ радостію. Другъ мой Кнейтъ былъ радъ, что останется съ Луизою, а мы были до того утомлены дорогою, что согласились-бы и въ другое время, а нетолько тогда, когда путешествіе по пустынѣ было опасно. Притомъ-же зима здѣсь коротка, и мы не успѣемъ соскучиться. Напротивъ, этотъ образчикъ дикой жизни казался намъ очень увлекательнымъ.

Мы ждали больше всего охоты за бобрами, обѣщанной Рольфомъ, и въ половинѣ зимы мы принялись собирать ихъ. Труда было немало, потому-что мы насчитали больше двухъ тысячъ бобровыхъ шкурокъ.

Съ началомъ весны мы были готовы въ путь. Вагоны были приготовлены; въ двухъ мѣха и драгоцѣнная бобровая струя, въ третьемъ Мери съ дѣвочками; Рольфъ съ сыновьями были на лошадяхъ. Передъ отъѣздомъ Куджо сломалъ загородки парка, открылъ птичникъ, клѣтки; всѣмъ животнымъ роздана была обильная пища, и мы выѣхали изъ долины.

Направляясь къ сѣверу, мы скоро попали на старую дорогу и по ней добрались до Сенъ-Луи въ началѣ мая. Рольфъ очень выгодно продалъ свои мѣха.

Прошло нѣсколько лѣтъ съ этой эпохи. Въ это время я, авторъ этой книги, жилъ въ дальней сторонѣ, не зная ничего о судьбѣ Рольфа и его семейства. Нѣсколько дней тому назадъ получилъ я письмо отъ Рольфа, въ которомъ онъ самъ даетъ мнѣ знать о перемѣнахъ въ семействѣ. Франкъ и Гарри, бывши отличными учениками, сдѣлались прекрасными.молодыми людьми. Мери и Луиза, которая все еще принадлежитъ къ семейству, вышли изъ пансіона. Кромѣ-того у нихъ приготовляется четыре свадьбы: Гарри женится на черненькой сестрицѣ Луизѣ, Франкъ влюбился въ дочь миссурійскаго плантатора и получилъ ея согласіе, а блондинка Мери свела съ ума молодаго негоціанта, — который провелъ зиму въ оазисѣ долины и тогда уже очень ухаживалъ за нею. Какая-же четвертая пара?

Это Куджо, который женится на Люси.

Рольфъ говоритъ въ письмѣ, что послѣ праздниковъ и свадьбъ всѣ молодые хотятъ ѣхать долину. Кнейтъ и Рольфъ съ женою ѣдутъ съ ними. Они возьмутъ большое число вагоновъ, лошадей, скота, инструментовъ, и учредятъ тамъ маленькую патріархальную колонію.

Это письмо доставило мнѣ большое удовольствіе, и перечитывая его, я припоминалъ счастливые дни, проведенные въ кругу этихъ добрыхъ людей, нашедшихъ счастіе въ пустынѣ.

"Пантеонъ", №№ 6—7, 1855