Приключение актёра Бронзова (Аверченко)
| Приключение актера Бронзова |
| Опубл.: 1918. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 11. Салат из булавок. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2015. — az.lib.ru • Впервые: Зритель, 1918, 13-15 октября, № 33. |
Перебравшись через большевистскую границу, актер Бронзов встряхнулся, как собака, выпрыгнувшая из холодной воды на берег, выпустил из себя сжатый большевиками воздух и, радостно фыркнув, въехал в земли украинские.
— Ф-фу!!
Растянувшись на мягких пружинах купе спального вагона, мечтал по-карамазовски — сладострастно:
— Вот приеду в Киев — будет что порассказать! Удивлю. И обыскивали, и чуть было не арестовали, и костюм новенький забрали. Прямо граф Монте-Кристо! Тысяча и одна ночь! Приключения Ливингстона в Центральной Африке!
Весь Крещатик кипел и бурлил, как раскаленный дьяволом гигантский котел.
Внутри афишных тумб наскоро устраивали новые паштетные. В проезжавшем автомобиле испортился механизм. Автомобиль остановился и, пока его чинили, в кузове наскоро открыли паштетную. На тротуаре валялась брошенная кем-то коробка от гильз. В ней пробегавший мимо мальчишка устроил паштетную.
Три знакомых москвича окружили ошарашенного суматохой Бронзова.
— Давно из Москвы? Как добрался?
— Ах, это целый роман! — отвинтил Бронзов невидимый кран. — Прежде всего, в Зернове большевики меня задержали и стали осматривать вещи… Один высокий, черный такой, с усами…
— Короче! — лениво перебил его киевский старожил (он жил в Киеве уже 2 месяца). — Догола раздевали? В волосах бриллианты искали? Золотые зубы изо рта вынимали?
— Н-нет, — с сожалением вздохнул Бронзов. — Не раздевали. Не вынимали. А только один такой, маленький, бритый, арестовать хотел, но я…
— Так чего вы лезете со своими рассказами? Надоело! Что же это за переезд через границу: «чуть-чуть не обыскали», «чуть-чуть не арестовали»… Пресно, голуба!
Киевляне покатили дальше, а Бронзов угрюмо усмехнулся и проворчал:
— Ишь, черти. Не проберешь. Обыска им мало, выбрасывания из вагона мало. Заелись.
Он ухватил за пуговицу пробегавшего мимо знакомого:
— Куда вы?
— В паштетную. Пирожное с белым хлебом есть. А вы?
— А я из паштетной. Кекс ел с белым хлебом. Что же вы не спрашиваете, как я доехал?
— А что? Разве в дороге случилось что-нибудь особенное?
— Ну! Шутка ли, — загорелся священным огнем Бронзов. — Большевики дорогой три раза арестовывали. В волосах бриллианты искали! Зуб золотой вынули!!
Знакомый лениво потянулся, зевнул…
— Тек-с! тек-с. Бывает. Штыками в спину кололи? На рельсы перед маневрирующим паровозом клали?
— Что вы? — испугался Бронзов. — Разве можно?
— А меня клали! Так черт ли я буду слушать ваши пошлейшие бриллианты в волосах?! Задерживают зря на тротуаре! А я как раз спешу по делу. Тут один дом снарядом попорчен. Так мы с приятелем в дырке паштетную открываем…
Убежал.
Полупогасший Бронзов схватил за руку полузнакомого москвича. Залепетал, а глаза кротко молили: «удивись, скотина!».
— Стойте! Ехал. Через большевиков. Штыками кололи. На рельсы клали. Дочиста. В чем мать родила вырвался. Скальп сняли. Оброс, слава Богу. Вам только одному и рассказываю. Доверительно.
— У стенки стояли? — скучающе осведомился полузнакомый. — Пулю в лоб имели? Поймите, что все остальное приелось. Все рассказывают одно и то же.
Только к вечеру в пивной «Утешение» Бронзов имел некоторый успех. Слушали благосклонно с некоторым почтением и даже слегка удивлялись:
— На Орше поставили меня к стенке. Пли! шесть пуль в груди, одна так, кое-где. Падаю! три штыковых раны. Кладут в могилу. Засыпают. Засыпался я, но потом думаю: «нет, шалишь! Еще польска не згинела». Была у меня в кармане пилочка для ногтей… Разрыл пилочкой с трудом могилу, вылез, выковырял пули, украл аэроплан, вырезал все население, да и сюда. Над Фундуклеевской мотор стал давать перебой, да наплевать уж… Хе-хе, не страшно. Прямо на паштетную трах, уселся и конец. Человек! Еще дюжину пончиков и фунт белого хлеба с маслом! Получите, кстати, и за пирожные сто сорок два с полтиной.