АЛЕКСѢЙ ГРОМОВЪ.
правитьРАЗСКАЗЫ.
правитьПреступникъ.
правитьНѣтъ судья!.. Нѣтъ я не виновенъ!
Вы взяли меня, сказали, что я совершилъ ужасное преступленіе, и предали суду, чтобы наказать.
Но такъ ли это, судья?..
Преступленіе ли совершилъ я?..
Нѣтъ — тысячу разъ, нѣтъ!..
Я совершилъ доброе дѣло, убивъ своихъ дѣтей.
Я избавилъ ихъ отъ страшныхъ мученій.
Я такъ любилъ ихъ…
Вотъ слушайте, я разскажу какъ все случилось…
Я былъ безъ работы, и мы переживали черные дни.
Надо было что нибудь дѣлать, чтобы не умереть съ голоду.
Но что же?
Я мучился, я не спалъ ночей.
Жена съ каждымъ днемъ тихо угасала, у ней была чахотка.
Дѣти просили хлѣба…
Я искалъ выхода, но не могъ найти.
Потомъ, умерла жена…
Я ее безумно любилъ, и смерть ея была болѣе ужасна, чѣмъ голодъ.
Когда она умирала, былъ вечеръ…
Вѣтеръ глухо завывалъ и врывался къ намъ въ комнату черезъ большія щели.
Казалось, и онъ рыдалъ вмѣстѣ съ нами… Казалось, что онъ пѣлъ послѣднюю грустную пѣснь умирающей матери…
Въ комнатѣ было очень холодно…
Трое дѣтишекъ голодныхъ съ плачемъ обступили мать.
О, судья, если бы вы видѣли ея взглядъ!.. Тихій, тихій онъ едва горѣлъ остаткомъ жизни.
Сколько великихъ страданій свѣтилось въ немъ!..
Едва внятнымъ голосомъ она попросила ее поцѣловать.
Дѣти, одинъ за другимъ, прикоснулись къ ея мертвѣвшимъ устамъ.
Она закрыла на мгновеніе глаза и, открывъ ихъ снова, взглянула на меня и дѣтей.
Они стали еще тусклѣе отъ скрытой боли…
Двѣ крупныя слезы медленно скатились по ея блѣднымъ щекамъ…
Она умерла…
Дѣти рыдали надъ трупомъ матери, словно старались разбудить.
Я же, объятый непостижимымъ горемъ и печалью, не плакалъ.
Я сидѣлъ молчаливо въ темномъ углу и смотрѣлъ на дѣтей и трупъ жены.
Дѣти бились въ судорожныхъ рыданіяхъ и обнимали худыми рученками мертвый станъ матери.
Ее похоронили…
Дѣти все время плакали и тосковали по матери, особенно самый маленькій жалобно звалъ:
— Мама!.. Милая, мама…
Они просили у меня хлѣба.
Они страшно мучились отъ голода.
Голодная смерть уже вѣяла своими черными крыльями въ нашей комнатѣ.
Я чувствовалъ ея холодное дыханіе.
Сердце разрывалось, глядя на страданія дѣтей:
Я рѣшилъ ихъ избавить отъ этихъ страданій.
Я не могъ видѣть, какъ они умирали медленной ужасной смертью,
Я убилъ ихъ.
И, вы судья, назвали это преступленіемъ.
Если они испытывали физическую боль въ самый моментъ убійства, то вѣдь это же мгновенье въ сравненіи съ медленной страшно-мучительной голодной смертью.
Моя совѣсть спокойна.
Такъ въ чемъ же мое преступленіе, судья?..