Сказано прежде[1], что Мосгеймъ открылъ новое поприще для Нѣмецкаго церковнаго витійства. Изъ многихъ подражателей сему славному проповѣднику никто не былъ счастливѣе Іоганна Фридриха Вильгельма Іерузалема, родившагося въ Оснабрикѣ и умершаго въ Брауншвейгѣ 1789 года. По мнѣнію Нѣмецкихъ критиковъ Іерузалемъ имѣлъ своего собственнаго дарованія столько, что и безъ помощи предшественника могъ бы прославиться въ званіи церковнаго витіи. Онъ образовалъ вкусъ свой посредствомъ прилѣжнаго чтенія иностранныхъ образцовыхъ проповѣдниковъ, а особливо Англійскихъ. Что касается до философической проницательности, до основательности и полноты мыслей, то Іерузалемъ превзошелъ самаго Мосгейма; и вообще въ проповѣдяхъ его находятъ болѣе внутренняго достоинства, болѣе духовной пищи для просвѣщенныхъ слушателей и читателей. Прибавимъ еще, что въ нихъ нѣтъ недостатка и во внѣшнихъ прикрасахъ; но сими прикрасами остроумный и разборчивый витія умѣлъ пользоваться только тогда, когда видѣлъ, что онѣ точно даютъ слову его жаръ и выразительность, необходимо нужныя для убѣжденія. Іерузалемъ принадлежитъ къ числу писателей, образовавшихъ и утвердившихъ прозаическій слогѣ Нѣмецкій, а особливо въ сочиненіяхъ философическихъ и богословскихъ. Для примѣра предлагается отрывокъ изъ проповѣди его, произнесенной по окончаніи сейма въ Брауншвейгѣ 1770 года. Въ основаніе взяты слова Соломоновы (Прит 4. Гл. XIV. ст. 34.).
Правда возвышаетъ языкъ: умаляютъ же племена грѣси. (Die gerechtigkeit erhöhet ein volk, aber die, Sünde ist desselben verderber.) Для восхваленія сей истины не почитаю нужнымъ говорить, что упомянутыя слова написаны Государемъ, котораго называетъ исторія мудрѣйшимъ изъ владыкъ земныхъ; нѣтъ также надобности говорить, что онѣ взяты изъ книги, въ коей всѣ содержавшіяся изреченія мы приѳмлемъ за Божескія. Сія истина сама себя непосредственно выхваляетъ; она непосредственно дѣйствуя на сердце человѣческое, господствуетъ надъ нимъ; исторія всѣхъ земель подтверждаетъ оную: когда правительства дерзаютъ презрѣть ее, она отмщаетъ за себя страшнымъ низверженіемъ цвѣтущихъ государствѣ другимъ въ предосторожность. Но мы слово правда должны принять здѣсь не въ тѣсномъ значеніи, то есть разумѣть подъ нимъ не тѣ только повинности, коихъ каждой изъ насъ имѣетъ право требовать отъ ближняго. Нѣтъ сомнѣнія, что такая правда можетъ на нѣкоторое время предохранить государство отъ безпорядковъ; но одна она весьма недостаточна для увеличенія общественнаго блага, для возведенія государства на высшую степень цвѣтущаго благосостоянія и для распространенія гражданскаго счастія на всѣ званія, на всѣхъ Членовъ великаго семейства. Свѣтлѣйшій Князь! при всей бдительности твоихъ судилищѣ, при всей строгости законовъ, сколь ненадежно было бы наше благосостояніе когда бы правда не оживлялась благородными и человѣколюбивыми твоими намѣреніями? Не онѣ ли тому виною, что мы счастливыми себя почитаемъ, будучи твоими подданными? Дерзну сказать: къ чему служили бы всѣ благоразумнѣйшія твои распоряженія, преимущества твоего сана, величіе твое, когда бы мы боялись только законовъ твоихъ, и когда бы сердца нами не управлялись другими благороднѣйшими побужденіями? Сія правда, которая повелѣваетъ, чтобы мы отдавали каждому свое, и отдавали бы только то, чего другіе имѣютъ неоспоримое право требовать отъ насъ, сія правда составляешь самую низшую степень человѣческаго достоинства. Подъ однимъ только ея управленіемъ, что было бы съ владѣтелями, что было бы съ подданными? Государство сдѣлалось бы вертепомъ разбойниковъ, гдѣ сильный нападалъ бы на слабаго, гдѣ слабый для защиты себя прибѣгалъ бы къ обманамъ и коварству, и гдѣ обманъ, коварство, измѣна и всѣ изчадія губительнаго порока, вопреки строгости законовъ, безопасно могли бы размножаться. Правда, возвышающая народѣ, должна быть нераздѣльна съ прочими обязанностями, которыя мы вообще называемъ честностію, добродѣтелью, страхомъ Божіимъ. Сему доказательствомъ служитъ грѣхъ, ей противуположный. Грѣхомъ вообще называется всякое уклоненіе отъ закона, Творцемъ напечатлѣннаго въ разумномъ существѣ нашемъ, изъясненнаго и утвержденнаго чрезъ Его откровеніе. Всѣ такіе грѣхи осудительны суть; ибо они нарушаютъ общій порядокъ, первый и главнѣйшій законѣ природы, на коемъ Творецъ, въ знакъ безконечной мудрости и благости своей, восхотѣлъ основать довольство и счастіе разумной своей твари. Слѣдственно, такимъ же образомъ и правда заключаетъ въ себѣ всѣ благодѣтельныя обязанности, коихъ исполненія требуетъ отъ насъ сама природа, и къ чему Твореръ одарилъ насъ нужными способностями. Богѣ даровалъ намъ возможность быть чѣмъ-то болѣе нежели только справедливыми въ отношенія къ людямъ: приумноженію общаго блага, взаимному облегченію житейскихъ тягостей, распространенію общаго довольства мы всѣ споспѣшествовать можемъ; люди низкаго состоянія имѣютъ къ тому равную обязанность, и при всей бѣдности, къ утѣшенію своему, имѣютъ равныя къ тому способности со знатнѣйшими вельможами. На сей всеобщей благотворительности основано расположеніе всей природы нашей и всего общества человѣческаго. Животныя для сохраненія себя неимѣютъ нужды въ пособіи подобныхъ себѣ тварей; каждое въ членахъ своего тѣла и въ естественномъ побужденіи находитъ все то, что потребно для его совершенства. Но онѣ предназначены стоять на низкой степени; вотъ доказательства тому: они суть безсловесныя твари, и отъ всего богатства природы получили себѣ въ удѣлъ только пещеру, прозябенія, насѣкомыхъ. Напротивъ того человѣкъ приходитъ въ міръ бѣднымъ и безпомощнымъ; при всѣхъ перемѣнахъ жизни пособіе другихъ столь же необходимо для него, какъ и въ то время, когда онѣ лежитъ въ колыбели. Ему предопредѣлено занимать высшую степень; ибо онъ, какъ обладатель земли, для усовершенствованія своего бытія долженъ участвовать во всѣхъ богатствахъ, коими природа изобилуетъ; а для того всѣ по мѣрѣ силѣ своихъ и способностей должны помогать другъ другу и споспѣшествовать устроенію общаго блага. Потому-то Богъ столь ьѣсно соединилъ въ насъ побужденіе къ общежитію съ побужденіемъ сохранять бытіе свое, и оба слилъ въ одну общую склонность; потому-то раздѣлилъ Онъ намъ блага, силы и способности столь премудро, чтобы каждой, чувствуя и немощь свою и желаніе сохранить бытіе свое, полученныя на свою долю способности тѣмъ охотнѣе, употреблялъ на устроеніе общаго блага. Для сего-то общаго блага все въ природѣ назначено промысломъ Божіимъ; оно опредѣлено для насъ — но для всѣхъ насъ, и чѣмъ ревностнѣе печемся мы объ устроеніи общаго блага, тѣмъ болѣе приходитъ въ зрѣлость наше частное. Общество, въ которомъ живемъ, есть одно тѣло, составленное изъ безчисленнаго множества членовъ и мускуловъ, изъ коихъ каждой по силѣ своей и по союзу съ прочими: необходимо нуженъ для общаго сохраненія; голова безъ членовъ, члены безъ головы жить не могутъ. Все тѣло устроено на тотъ конецъ, чтобы сердцу, какъ благороднѣйшему члену, доставляло жизненные соки; но сей самой притокъ заставляетъ сердце раздражаться, разливать жизненные соки во всѣ члены и тѣмъ самымъ содержать тѣло во всегдашней дѣятельности, здоровой и полезной. Такъ и мы, когда съ искреннею заботливостію примѣчаемъ обстоятельства и положеніе нашего ближняго, когда о его чувствіяхъ судимъ по своимъ собственнымъ, когда съ охотною услужливостію, смотря по степени, на которой Провидѣніе поставило насъ, употребляемъ власть свою, имущество и способности на облегченіе тягостей житейскихъ, на распространеніе, общаго довольства и благосостоянія; тогда истинно сказать можно, что поступаемъ по той правдѣ, которую премудрый Творецъ повелѣлъ намъ исполнять во взаимныхъ отношеніяхъ общежитія: вотъ въ чемъ состоитъ благороднѣйшее, высокое наше назначеніе; вотъ великій законъ, всѣ общественныя должности въ себѣ содержащія; вотъ главное доказательство того, что мы люди, и что мы достойны людьми именоваться! На сей-то правдѣ основана истинная любовь къ отечеству, единственная государствъ подпора. Ибо гдѣ нѣтъ сей общей готовности взаимно служить другъ другу; гдѣ правитель силы подданныхъ своихъ употребляетъ не къ устроенію ихъ благосостоянія, но къ увеличенію собственной своей власти, личнаго своего могущества, употребляетъ къ удовлетворенію постыдныхъ страстей своихъ; гдѣ нечувствительный подданный ропщетъ за самое легкое пожертвованіе, котораго требуютъ отъ него для общаго блага, для поддержанія достоинства престола и дома Монаршаго; гдѣ онѣ нерадитъ о содѣйствіи спасительнымъ распоряженіямъ, и съ клятвопреступною холодностію взираетъ на медленные успѣхи полезныхъ начинаній; гдѣ одно состояніе стѣсняетъ права и преимущества другаго; гдѣ одинъ гражданинъ старается уничтожить предприятія другаго, и его счастіе нарушаетъ оскорбительными поступками; гдѣ каждой съ наглымъ безстыдствомъ единственно заботится объ исполненіи своекорыстныхъ намѣреній; гдѣ съ обманами и коварствомъ не сопряжено безчестіе; гдѣ сіи адскія изчадія. находятъ себѣ надежную защиту: тамъ государство неминуемо клонится къ паденію, и общее благосостояніе никогда не достигнетъ до высочайшей степени. При личныхъ, своекорыстныхъ намѣреніяхъ самыя лучшія распоряженія остаются недѣйствительными, полезнѣйшія предприятія ослабѣваютъ, торговля теряетъ довѣріе, ремесла и промыслы лишаются своей питательности; унылой земледѣлецъ оставляетъ плодоносную свою ниву, и готовъ лучше искать насущнаго хлѣба на поляхъ невоздѣланныхъ; нѣтъ никакой соразмѣрности между увеличеніемъ количества вещей для жизни необходимыхъ и уменьшеніемъ; число праздныхъ рукъ и слѣдственно число бѣдныхъ людей часѣ отъ часу возрастаетъ, а бѣдность ослабляетъ внутреннія силы, отъ того что нѣтъ общей благотворительности, которая пеклась бы о доставленіи имъ работы и пищи. Напротивъ того гдѣ правитель человѣколюбивый и благомыслящій всѣхъ подданныхъ своими ближними, ихъ благосостояніе своимъ собственнымъ почитаетъ; гдѣ думаетъ онѣ, что величіе сана своего и всѣ преимущества имѣетъ единственно для ихъ пользы; всѣ государственные доходы почитаются неприкосновеннымъ сокровищемъ, общему благу посвященнымъ; гдѣ подданной всѣ свои удовольствія полагаетъ въ удовольствіи Государя, и по мѣръ величія и блистательности Дома его судитъ о своихъ собственныхъ преимуществахъ; гдѣ онъ всѣми своими силами содѣйствуетъ довершенію общеполезныхъ начинаній, и усердно исполняетъ всѣ возлагаемыя повинности; гдѣ сей духъ общаго доброхотства соединяетъ всѣ состоянія, и всѣ члены великаго семейства одушевлены дружелюбными расположеніями; гдѣ доброта и вѣрность срѣтаются, правда лобызается съ услужливостію, и гдѣ каждый будучи движимъ силою человѣколюбія, проникаетъ чувствія своего ближняго, старается узнать желанія и обстоятельства дѣлъ его, любезно подаетъ ему руку помощи, ищетъ способовъ не только въ уменьшенію скорби его, но къ увеличенію радости и счастія, лишь бы только сіе не вредило другихъ спокойствію: тамъ государственное благо стоитъ на твердомъ основаніи; тамъ каждой гражданинъ, веселяся о своемъ собственномъ благополучіи, охотно заботится о приращеніи онаго; отъ того ободряется трудолюбіе; пробуждается духъ изобрѣтательности; умножаются способы продовольствія; бѣдный не тяготитъ собою государства, ибо онъ самъ снискиваетъ себѣ пропитаніе, а члены семейства его становятся полезными членами всего общества; повсюду открываются новые источники благополучія; ре слышны вздохи несчастныхъ — и вотъ уже признакъ великаго благополучія въ народи. Правда возвышаетъ языкъ.
Скажу вамъ однакожъ, любезные слушателѣ, что всѣ понятія о счастливыхъ слѣдствіяхъ сего всеобщаго доброхотства могутъ навсегда остаться не инымъ чѣмъ какъ игрою воображенія, игрою, которая забавляетъ насъ, можетъ быть трогаетъ; можетъ быть, пока продолжается сила впечатлѣнія, столь удачно дѣйствуетъ въ насъ, что мы готовы бываемъ рѣшиться употребитъ ее въ свою пользу; но рѣшительность наша никогда не исполнится, она исчезаетъ въ пустыхъ словахъ и желаніяхъ, и отечество тщетно будетъ ожидать полезныхъ слѣдствій, до тѣхъ поръ пока мы не одушевимся выспреннимъ духомъ общей любви къ порядку и добродѣтели, и пока сей спасительный духъ не получитъ господства надъ нашими странами. Сіе искреннее, безотвѣтное повиновеніе добродѣтели есть прочная основа истинной любви къ человѣчеству; безъ нее все то, что мы называемъ любовію къ человѣческому роду, любовію къ отечеству, суть слова пышныя, но пустыя. Истинное доброхотство и своевольныя страсти ни. когда вмѣстѣ быть не могутъ. Ибо какимъ способомъ исполнятся благородныя намѣренія, съ общимъ благомъ и человѣколюбіемъ неразлучныя, когда ненасытныя вожделѣнія лишаютъ ихъ питательныхъ соковъ? Необузданныя страсти стѣсняютъ сердце, и изъ самаго нѣжнаго дѣлаютъ нечувствительнымъ и жестокимъ. Хотя бы мы одушевлены были наилучшими и благороднѣйшими склонностями; при всѣхъ великодушныхъ намѣреніяхъ ненасытныя страсти каждой разѣ будутъ вырывать средства изъ рукъ, посвященныхъ благополучію ближняго и отечества, и мы всегда будемъ оставаться съ добрыми, не суетными желаніями. И такъ рѣшительное, общее повиновеніе добродѣтели пусть прежде возметъ верхѣ надъ страстями; потомъ уже общество, въ которомъ живемъ, можетъ надѣяться полезныхъ слѣдствій отъ нашего доброхотства, отъ нашей готовности, служить ему. А когда такое спасительное расположеніе сдѣлается господствующимъ въ народѣ; когда въ умѣренности, въ порядкѣ и благочиніи состоять будутъ первыя священнѣйшія семействѣ должности; когда юношество будетъ въ нихъ воспитано и ими предохранено отъ соблазна: тогда божественная сила добродѣтели, сила данная ей отъ самаго неба распространитъ благословенныя свои слѣдствія на всѣ состоянія, на всѣ дѣла общественныя и частныя; а безъ нее грѣхи со всѣми пагубными своими спутниками, съ неумѣренностію, съ невоздержаніемъ, съ легкомысліемъ, съ расточительностію, опустошатъ страну самую богатую; изсякнутъ обильные источники, изъ коихъ проливалось довольство на всѣ гражданскія состоянія. Безъ добродѣтели и самыя благія распоряженія остаются не дѣйствительными. Призовите изящныя искусства, возбудите промышленность, распространите ремесла и торговлю, приумножьте богатства: легко станется, что все сіе совершится по вашему желанію, но истиннаго благополучія недостигнете. Ибо изящныя искусства послужатъ забавою для легкомыслія, распространенная торговля питать будетъ суетную пышность, отъ приумноженнаго богатства невоздержаніе и расточительность сдѣлаются еще ненасытнѣе, и слѣдственно отечество приближится къ паденію. Добродѣтель есть здравіе государства, и ея дѣйствія простираются по всему тѣлу. Она оживляетъ, питаетъ, укрѣпляетъ всѣ уды; она крѣпкія и слабыя части содержитъ въ надлежащемъ соединеніи и дѣятельности; она безъ посторонней помощи естественною силою своею исправляетъ малые безпорядки. Напротивъ того, гдѣ постыдныя страсти господствуютъ; тамъ всѣ попеченія привести въ цвѣтущее состояніе государство будутъ тщетны. Смертоносныя дѣйствія порока распространяются по всѣмъ членамъ политическаго тѣла; онъ ослабляетъ благодѣтельнѣйшія распоряженія, мѣшаетъ отраву въ питательные соки, заражаетъ всѣ нервы государства, и государство умираетъ или отъ крайняго изнеможенія, или во мучительныхъ судорогахъ. Такъ, слушатели! что служитъ къ устроенію счастія или несчастій одного человѣка, одного дома или семейства; то самое или распространяетъ общее благосостояніе въ государствѣ, или низвергаетъ его въ пропасть погибели.
Иерузалем И.Ф.В. Отрывок из проповеди Иерузалема [1770 г. «Правда возвышает язык»] // Вестн. Европы. — 1811. — Ч. 57, N 12. — С. 245-258.
- ↑ Смотр. Вѣстн. Евр. 1811. № 4 стр. 245.