Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ «Дня», «Москвы», «Руси» и другихъ изданій, и нѣкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
По поводу 50-лѣтняго юбилея Училища правовѣдѣнія.
править5 декабря праздновался 50-лѣтній юбилей Императорскаго Училища правовѣдѣнія. Помѣщаемъ ниже подробное описаніе этого торжества. Къ сожалѣнію, намъ не удалось присутствовать на немъ лично, хотя мы имѣли на это право: пишущій эти строки, редакторъ «Руси», принадлежитъ самъ къ «правовѣдамъ» третьяго выпуска: въ настоящее же время ихъ считается всѣхъ 46!
Основатель училища, Принцъ Ольденбургскій Петръ Георгіевичъ, по истинѣ достоинъ глубокой признательности всей Россіи. Нѣтъ сомнѣнія, что учрежденное имъ учебное заведеніе сослужило великую историческую службу нашему отечеству, исполнило со славой свою трудную высокую миссію. Существенная задача, которая легла въ основаніе этого училища, — преобразовать составъ нашего судебнаго міра, направивъ на службу въ самихъ судебныхъ канцеляріяхъ молодыхъ людей изъ той общественной среды, которая изъ вѣка въ вѣкъ чуждалась этой службы, предоставляя ее подъячимъ. А. что могло быть презреннѣе этого слова и этого понятія?! Окончаніе курса въ училищѣ было обставлено крупными привилегіями и обезпечено готовыми служебными мѣстами. Это практическое реформаторское призваніе несомнѣнно одушевляло правовѣдовъ въ то давнее время, представлялось на учебной скамьѣ главнымъ содержаніемъ предстоящей имъ дѣятельности, — и по справедливости слѣдуетъ сказать, что училище было разсадникомъ не столько ученыхъ юристовъ (въ первыя лѣтъ десять, по крайней мѣрѣ, преподаваніе наукъ было слабо и ниже университетскаго), сколько честныхъ чиновниковъ-практиковъ по судебной части.
Въ какомъ положеніи была эта часть! Что за разбойничьи вертепы, что за притоны подлости, грязи, кривды были эти канцеляріи! Волосы встаютъ дыбомъ при одномъ воспоминаніи о первомъ ближайшемъ знакомствѣ съ ними. Современнымъ поколѣніямъ трудно себѣ и представить — чѣмъ былъ нашъ дореформенный судъ до вторженія въ него «правовѣда»? Мы лично все это видѣли и испытали, и имѣемъ право свидѣтельствовать о томъ. Косились на юныхъ «правовѣдовъ» старые лиходѣи, — да и не только канцеляріи, но даже и старое начальство не изъ подъячихъ; даже и старики-сенаторы трудно мирились съ чиновниками новаго образа, которымъ неудобно было говорить «ты», которымъ нельзя было по домашнему рекомендовать отступленіе отъ формальныхъ требованій закона, которые вспыхивали съ юнымъ негодованіемъ при всякомъ наивно-обычномъ криводушіи или плутовствѣ, происходившемъ предъ ихъ главами, — которыхъ также, въ тѣ времена, обвивали «либералами» и «революціонерами»! А эти чиновники новаго образа въ свою очередь съ безпощаднымъ увлеченіемъ, съ восторгомъ молодости проявляли силу, торжество закона надъ всѣми, кои доселѣ — по знатности ли, по связямъ, по богатству, — признавали законъ не про нихъ писаннымъ, и себя никакому суду нароешь съ прочимъ смертнымъ людомъ не подлежащими!… Когда-нибудь на досугѣ мы набросимъ свои воспоминанія объ этой первой порѣ правовѣдной борьбы…
Совнаемся откровенно, что внѣ этой борьбы «Училище правовѣдѣнія» намъ и не мыслится. Безъ «правовѣдовъ» не могла бы и исполниться судебная реформа 1864 года. Но разъ она совершена, разъ цѣль, ради которой училище основано, вполнѣ достигнута, послѣднее несомнѣнно утрачиваетъ свое старое основное значеніе. «Училище правовѣдѣнія» можетъ существовать, пожалуй, по прежнему, можетъ приносить пользу въ качествѣ юридической школы, особаго отъ университетовъ юридическаго факультета, но той спеціальной задачи, той своеобразной исторической преобразовательной миссіи, которая давала ему особенный смыслъ и окраску, оно уже не можетъ имѣть болѣе послѣ введенія въ жизнь новыхъ Судебныхъ Уставовъ.
Какъ бы то ни было, искренняя хвала и благодарность учредителю Училища, покойному Принцу Петру Ольденбургскому, мужу младенчески-чистаго сердца и умилительной, святой доброты! Спертый нравственный воздухъ былъ тогда въ нашемъ отечествѣ, особенно тамъ, въ Петербургѣ, въ первые годы по основаніи этого учебнаго заведенія! Ощущался онъ нами и тамъ, въ его стѣнахъ, несмотря на отроческіе годы; но то вина не людей взятыхъ отдѣльно, а времени… Съ чувствомъ сердечной признательности, повторимъ и мы стихи лицеиста Пушкина:
Наставникамъ, хранившимъ юность нашу,
Не помня зла, за благо воздадимъ!