Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дѣло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ «Дня», «Москвы», «Москвича» и «Руси»
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Статьи из газеты «День» (1864)
правитьПо поводу увольненія генералъ-губернатора Муравьева.
правитьНаконецъ слухи, такъ сильно занимавшіе не только весь Сѣверозападный край, но и все Русское общество, осуществились. На этой недѣлѣ обнародованъ высочайшій рескриптъ генералъ-губернатору шести Сѣверозападныхъ губерній, М. Н. Муравьеву объ увольненіи его, согласно неоднократной просьбѣ и вслѣдствіе совершенно-разстроеннаго здоровья — отъ должности генералъ-губернатора и командующаго войсками. Вмѣстѣ съ тѣмъ назначенъ ему и преемникъ — директоръ канцеляріи г. военнаго министра, генералъ-лейтенантъ Кауфманъ.
Всякій, кому хорошо вѣдомо положеніе этого края, кто не вышибъ изъ своей памяти всѣхъ обстоятельствъ Польскаго дѣла въ 61, 62 и 63 годахъ, т. е. починъ, разгаръ и конецъ Польскаго мятежа въ Сѣверозападной Россіи, — всякій, кто знакомъ наконецъ съ нашею общественной средой, представляющей такое разнообразіе системъ, воззрѣній, мнѣній, стремленій — въ вопросахъ самыхъ повидимому простыхъ и ясныхъ, — пойметъ, что увольненіе генерала Муравьева есть событіе не послѣдней важности. Его система, какіе бы она ни имѣла недостатки, была извѣстна, и край, вмѣстѣ съ Русскимъ обществомъ, могъ быть смѣло убѣжденъ, что генералъ Муравьевъ пребудетъ ей вѣренъ… Эта система ни въ какомъ случаѣ не вела къ торжеству Польскаго элемента и къ угнетенію Русскихъ крестьянъ землевладѣльцами-Поляками! Къ сожалѣнію, мы до сихъ поръ находимся въ такомъ положеніи, что наша забота должна еще преимущественно устремляться къ достиженію только этихъ двухъ цѣлей, — или, вѣрнѣе сказать, — къ твердой постановкѣ еще только этой главной задачи, — не вдаваясь въ разсмотрѣніе подробностей, частностей и самыхъ способовъ управленія. Мы не можемъ же отъ себя скрыть, что наши такъ — называемые «прецеденты», т. е. вся исторія нашего прошлаго управленія мало подавала намъ повода — обнадеживаться на счетъ незыблемости и прочности тѣхъ началъ, которыя лежали въ основѣ системы управленія генерала Муравьева, и которыя мы обозначили выше. Мы разумѣемъ: ослабленіе и подавленіе въ краѣ всякой тѣни господства Польскаго элемента, возстановленіе — въ смыслѣ всяческой силы и преобладанія — Русской народности, освобожденіе крестьянъ отъ всякаго угнетенія со стороны Польскихъ землевладѣльцевъ. Мы готовы вѣрить, что новѣйшій урокъ исторіи не пропалъ для насъ даромъ, что отнынѣ, при пробудившемся общественномъ сознаніи — прежнія ошибки стали для насъ невозможностью; мало этого: самое назначеніе генерала Кауфмана, судя по всему тому, что мы о немъ слышали, даетъ намъ право надѣяться, что онъ будетъ достойный преемникъ М. Н. Муравьеву во всемъ его добромъ. Но тѣмъ не менѣе, не только въ высшихъ, по и въ среднихъ сферахъ общества, есть еще до сихъ поръ столько разныхъ теченій, что много энергіи потребуется будущему дѣятелю для того, чтобъ не закружиться въ этомъ водоворотѣ и остаться вполнѣ вѣрнымъ своей первоначальной задачѣ!.. «Что-жъ», скажутъ намъ, «ослабленіе Польскаго элемента, усиленіе Русскаго народнаго начала, улучшеніе быта крестьянъ — это все прекрасно, да кто-жъ противъ этого споритъ? cela s’entend bien — это само собой разумѣется, объ эдакой пошлой, всѣмъ вѣдомой истинѣ и говорить нечего»… Знаемъ мы эти — всѣмъ вѣдомыя истины! Отъ кого не слыхали мы подобныхъ рѣчей въ теченіи послѣднихъ двухъ лѣтъ?! Ихъ повторяютъ даже всѣ Хлестаковы нашего времени, Хлестаковы либерализма, всякихъ чиновъ и ранговъ, отъ края моря Балтійскаго до края моря Евксинскаго!! Но подъ этимъ cela s’entend, при ближайшемъ разспросѣ оказывалось нѣчто такое, что вело къ результатамъ прямо противоположнымъ и свидѣтельствовало о совершенно-превратномъ разумѣніи — всѣмъ будто бы до пошлости извѣстной истины. Читатель можетъ быть еще не забылъ нашей полемики въ прошломъ году съ газетою «Вѣсть», въ которой статьи начинались обыкновенно съ провозглашенія «пошлой истины» и оканчивались: возгласами противъ дѣйствія повѣрочныхъ коммиссій въ Сѣверозападномъ краѣ, — защитою интересовъ Польскихъ пановъ, яко помѣщиковъ, — требованіемъ, чтобъ Русскіе чиновники, отправляющіеся на службу въ Сѣверозападный край — этотъ театръ борьбы Польской и Русской національности — были чужды всякаго національнаго чувства и были только форменными исполнителями мертвой буквы закона — и т. д. и т. д. Не только эта газета, но и цѣлый кругъ людей, ей въ то время сочувствовавшихъ, постоянно старались — на борьбу, происходившую въ Западномъ краѣ Россіи — установить точку зрѣнія не какъ на политическую и историческую тяжбу двухъ народностей, а какъ на козни и происки соціализма! Усиленіе крестьянскаго Русскаго элемента въ Сѣверозападныхъ губерніяхъ стремились представить опаснымъ и вреднымъ, какъ усиленіе демократическаго элемента, какъ торжество коммунистическихъ идей; дѣло Польскихъ помѣщиковъ — какъ общее дѣло помѣщиковъ всей Россіи!! Доказывали — повидимому очень гуманно, очень либерально — что надо смягчать вражду, надо не раздражать, а умиротворять, и средствомъ для этого предлагали — дать силу слѣдующей мнимой истинѣ: «нѣтъ ни Поляковъ ни Русскихъ, есть только Россійскіе равноправные подданные; вопросъ о національностяхъ долженъ быть устраненъ, или во всякомъ случаѣ поставленъ ниже вопроса соціальнаго, — интересъ землевладѣльческой крупной собственности важнѣе интереса Русской народности, — и потому, а также въ интересѣ цивилизаціи, образованный Польскій помѣщикъ долженъ быть всегда предпочтенъ грубому, невѣжественному Бѣлорусскому мужику»; затѣмъ вся эта система вѣнчалась обыкновенно гирляндою любви, мира, легальности! Много простоватыхъ душъ уловили эти «хорошія слова», которыя на практикѣ, въ переводѣ на языкъ жизни, означали не только ^возвращеніе къ старому порядку вещей, но еще горшее: т. е. освященіе вновь — вопіющей (вполнѣ «легальной») неправды Польско-католическаго преобладанія надъ православно-Русскимъ народомъ, — Польско-шляхетскихъ притязаній на Русскую землю!
Все это было еще недавно, слишкомъ недавно, не дальше какъ въ прошломъ году; всѣ эти мнѣнія и выраженія мы можемъ подтвердить подлинными выписками изъ статей, разобранныхъ нами въ разное время въ «Днѣ», и нѣтъ основанія думать, что эти мнѣнія уже вывѣтрились или измѣнились: они только притихли. Наши Русскіе поборники этихъ мнѣній, разумѣется, въ простотѣ своей, и не воображаютъ себѣ, что они въ этомъ случаѣ являются безсознательнымъ орудіемъ Польской аристократической партіи, — что такія мнѣнія какъ разъ на руку Полякамъ; но еслибъ въ нихъ было живѣе Русское народное чувство, то безъ сомнѣнія не такъ бы легко было обольстить ихъ фразами о гуманности, легальности, и т. п.; они бы назвали фальшивою ту легальность, во имя которой приходится попирать на Русской землѣ права Русской народности, — фальшивою ту гуманность, ради которой, въ какой бы то ни было формѣ, продолжаетъ Польское иго гнести бѣдное и сирое Русское крестьянство! Всѣ эти теоріи и направленія существуютъ и теперь, и не подлежитъ сомнѣнію, что не будетъ недостатка ни въ интригахъ, ни въ проискахъ — подъ наиблаговиднѣйшими, предлогами человѣчности, миролюбія и всѣхъ* лучшихъ нравственныхъ побужденій — дать силу и жизнь этимъ псевдогуманнымъ и истинно-противонароднымъ воззрѣніямъ. Что эти мнѣнія существуютъ — тому доказательствомъ служатъ Русскія корреспонденціи въ Брюссельской газетѣ «l’Idépendance belge» и толки возбужденные слухами объ увольненіи генерала Муравьева. Можно возлюбить самыя нерозовыя стороны этого управленія, читая, напримѣръ, эти корреспонденціи. Онѣ налощены такимъ европеизмомъ, такою благоприличною умѣренностью, такимъ comme il faut патріотизма, продушены насквозь такими духами «либерализма», «гуманности» и «легальности», отъ которыхъ тошнитъ, какъ отъ пачули или мусатовской розовой помады, — однимъ словомъ пропитаны такою пошлою гнидою мудростію, что конечно представителю этихъ качествъ нельзя было бы ввѣрить судьбу Русскихъ интересовъ въ Западномъ краѣ — ни на одну секунду.
Толки по поводу оставленія генераломъ Муравьевымъ своего труднаго поста были очень любопытны и назидательны. Читатели знаютъ, что мы не принимали никакого участія въ огульныхъ восторгахъ, проявленныхъ нашимъ обществомъ по поводу назначенія и вскорѣ за назначеніемъ бывшаго генералъ-губернатора. Мы вообще находили, что въ эту страдную пору было не до восторговъ и ликованій, и старались, по возможности, быть осмотрительными въ нашихъ сужденіяхъ. Мы не скрывали и не скрываемъ отъ себя ни недостатковъ, ни темной стороны новой системы управленія; мы скорбѣли и скорбимъ о печальной исторической необходимости, заставляющей насъ, по историческимъ грѣхамъ нашимъ, мириться со многимъ, что претитъ душѣ, — но тѣмъ съ большею искренностью убѣжденія, тѣмъ съ большимъ правомъ можетъ «День» признать громадность заслугъ, оказанныхъ генераломъ Муравьевымъ Русскому дѣлу въ Сѣверозападномъ краѣ. Разумѣется, «графъ» Муравьевъ въ нашихъ похвалахъ и нашей оцѣнкѣ не нуждается; ему упрочено теперь благодарное сочувствіе почти всей Россіи; послѣдніе годы его дѣятельности заслонятъ собой всю его прежнюю долгую служебную карьеру и одни останутся въ исторіи. Но дѣло въ томъ, что даже когда вамъ приходится слышать осужденіе какихъ-либо сторонъ Муравьевскаго управленія — осужденіе, повидимому справедливое, внушенное, кажется, самыми возвышенными чувствами, вы нерѣдко — къ сожалѣнію даже слишкомъ часто — слышите въ этихъ кликахъ благороднаго негодованія — присутствіе нотъ весьма сомнительнаго качества… Мы уже не говоримъ о тѣхъ восторгахъ, какіе выражены были заграничною печатью, преданною Полякамъ, по поводу слуховъ объ удаленіи генерала Муравьева: эта радость Поляковъ, вмѣстѣ съ живымъ сожалѣніемъ, овладѣвшимъ всѣмъ Русскимъ населеніемъ края, въ особенности крестьянствомъ и духовенствомъ, — служитъ конечно самою лучшею аттестаціей Русскому генералъ-губернатору въ Сѣверозападномъ краѣ Россіи. Было бы напротивъ очень прискорбно, еслибъ Поляки могли имъ остаться довольны, Поляки, до сихъ поръ не отрезвившіе своихъ шляхетскихъ головъ отъ шляхетской дури — считать не только Сѣверозападный край, но даже Кіевъ Польскимъ, — до сихъ поръ не отказавшіеся отъ своихъ безумныхъ и преступныхъ посягательствъ на права Русскаго народа! — Мы не говоримъ и о радостяхъ Русскаго корреспондента въ «l’Indépendance belge», и обо всемъ томъ, что онъ, на радостяхъ, высказалъ въ обличеніе самому себѣ и въ настоящую невольную похвалу бывшему генералъ-губернатору. Мы не говоримъ и о той знаменитой прошлогодней статьѣ «Голоса», на которую тогда же отвѣчалъ «День», въ которой, рядомъ съ самыми рѣзкими выходками противъ генерала Муравьева, содержится восхваленіе прежней системы управленія, — т. е. системы породившей возможность Польскаго мятежа, системы деликатности съ самыми неделикатнѣйшими врагами Русской народности, системы любезничанья, мирволенья и потворства. — Все это слишкомъ ярко, грубо, или пожалуй краснорѣчиво обличаетъ сокровенную мысль самихъ наладчиковъ, и по тому самому уже безвредно. Мы разумѣемъ здѣсь нападенія со стороны лицъ совершенно инаго рода, не принадлежащихъ къ партіи этихъ двухъ журналовъ, со стороны людей повидимому вполнѣ либеральныхъ. Намъ часто приходилось слышать отъ нихъ выраженія благороднаго негодованія за излишнюю суровость и строгость въ обращеніи съ Поляками. Прекрасно. Все это дѣлаетъ честь негодующимъ; мы сами готовы были бы присоединиться къ ихъ негодованію, если бы… если бы не замѣчали иногда, въ то же время, нѣкоторую странность. А именно — что они гораздо охотнѣе и легче гнѣваются на Россію, дѣйствующую по праву необходимой обороны, чѣмъ на бывшій Польскій жондъ; что разореніе Польскихъ помѣщиковъ болѣе возбуждаетъ въ нихъ сожалѣнія, чѣмъ разореніе Русскихъ крестьянъ по милости тѣхъ же Польскихъ помѣщиковъ, — разореніе, о которомъ они не знаютъ или скучаютъ узнавать поподробнѣе; что свирѣпыя, звѣрскія злодѣйства, совершенныя Польскими героями надъ Русскими православными священниками, слабѣе возмущаютъ сердца этихъ гуманистовъ, чѣмъ ссылки такихъ героевъ въ Сибирь, или сожженіе ихъ усадьбъ. «День» вообще противъ принципа смертной казни, гдѣ бы и когда бы то ни было; намъ не менѣе чѣмъ кому — либо прискорбенъ видъ крови, страданій и всякихъ человѣческихъ неистовствъ, — но мы въ правѣ требовать отъ нашихъ гуманистовъ, чтобъ ихъ гуманность возмущалась поступками Поляковъ надъ Русскими не только не слабѣе, чѣмъ поступками Русскихъ надъ Поляками, но еще " гораздо сильнѣе.
Кто не испытываетъ въ душѣ чувства острой боли, чувства язвительнѣйшей народной обиды при одномъ слухѣ о притязаніяхъ Поляковъ на Кіевъ, Волынь, Подоль и вообще Западный край Россіи; кого не пробираетъ по всѣмъ жиламъ внутренній гнѣвъ при видѣ вооруженныхъ посягательствъ Польской шляхты на миръ и тишину Русскаго народа; кто не мучился всей душою при мысли о тѣхъ невыносимыхъ страданіяхъ, которыя пришлось выносить Русскому народу въ теченіи вѣковъ подъ гнетомъ Польскихъ пановъ; кто изволилъ забыть всѣ терзанія, всѣ оскорбленія пережитыя Русскимъ населеніемъ въ эпоху насильственнаго введенія уніи, въ эпоху казацкихъ войнъ и т. д., — оскорбленія, которыя я забыть трудно, потому что возможность возобновленія ихъ со стороны Поляковъ заявляется и въ наше время, при каждомъ Польскомъ мятежѣ; кому не приходится сдерживать и подавлять въ себѣ естественнаго историческаго чувства народнаго озлобленія; кому не доводится бороться съ самимъ собою, съ своимъ негодованіемъ, возбужденнымъ Польскими притязаніями, посягательствами, попытками и происками, Польскою дерзостью и падамъ доногъ — которыхъ единственная цѣль укрѣпить въ Русскомъ краѣ владычество полонизма и латинства, — тотъ, по совѣсти говоря, не имѣетъ и права негодовать на дѣйствія относительно Польши Русскаго правительства, ни на недостатки системы генерала Муравьева! По крайней мѣрѣ такія нападки и негодованія — гроша не стоятъ! Съ такими благородно-негодующими и говорить нечего. Удивительное дѣло! куда дѣвается демократизмъ этихъ нашихъ Русскихъ демократовъ, какъ скоро дѣло касается Западно-Русскаго края! куда дѣвается уваженіе къ «принципу національностей», который они такъ чтутъ въ Италіи, Венгріи и другихъ странахъ міра? Критикуя издали, боясь замарать свои ручки принявъ участіе хоть бы только въ крестьянскомъ дѣлѣ Сѣверозападнаго края, эти господа апплодируютъ разоренію Американскимъ Сѣверомъ помѣщиковъ Американскаго Юга и почти готовы были сами принять участіе въ этой кровавой войнѣ — за принципъ насильственной федераціи!… Очень обыкновенны также слѣдующія возраженія: «такъ, но въ нашихъ рукахъ сила, посмотрите насъ сколько, сила штыковъ — противъ малочисленныхъ и слабыхъ…» Все это не болѣе, какъ словеса лукавствія, обличающія недостатокъ народнаго чувства! Сила Русская и сила Польская — принадлежатъ къ двумъ разнымъ категоріямъ силъ, двѣ несоизмѣримыя величины. Въ томъ-то и состоитъ слабость Русской силы, что она есть сила штоковъ, а не сила общественная; по крайней мѣрѣ такъ было еще недавно. Въ томъ и состоитъ крѣпость Польской силы, что она есть сила общественная, всюду проникающая, зиждующаяся наконецъ на правѣ землевладѣнія. Въ этомъ смыслѣ Польскій элементъ чрезвычайно могучъ и нечего признавать его слабымъ! За нимъ вся та сила, которая дается сосредоточеніемъ въ рукахъ одного класса почти всей поземельной собственности — и образованностью. Среднее сословіе — т. е. купцы, мѣщане — не Русское, Евреи. Представителями Русской народности въ Русскомъ краѣ — забитое, вѣками угнетенное крестьянство, только теперь начинающее жить, и духовенство, только 25 лѣтъ тому назадъ похищенное изъ сѣтей уніи. Слѣдовательно, не ослаблять должны мы борьбу съ Польскимъ элементомъ въ Западной Россіи, не мириться съ нимъ, а продолжать борьбу до тѣхъ поръ, пока и на мысль ни одному Поляку не придетъ считать этотъ край Польскимъ или мечтать о возстановленіи бывшаго Польскаго королевства. Покуда Поляки искренно и чистосердечно не откажутся отъ своихъ безумныхъ притязаній на Западную Россію, до тѣхъ поръ они сами лишаютъ насъ возможности всякаго съ ними примиренія и должны пенять сами на себя за всѣ отъ того послѣдствія.
Повторяемъ, если претятъ душѣ мѣры жесткія и грубыя, то столько же должна быть противна фальшивая гуманность, деликатность, мирволенье тамъ, гдѣ нужна энергическая, настойчивая дѣятельность власти. Генералъ Муравьевъ усмирилъ мятежъ, навелъ благодѣтельный страхъ на Поляковъ, ободрилъ Русскій сельскій людъ, оживилъ все Русское населеніе, ослабилъ матеріальную силу шляхетства. Теперь, благодаря ему, открывается возможность для болѣе органической дѣятельности. Съ одной стороны теперь дѣйствовать легче, ибо поле расчищено и заложены основы; съ другой стороны дѣйствовать несравненно труднѣе, ибо страхъ опасности въ нѣкоторыхъ Русскихъ сферахъ уже прошелъ, дѣло представляется какъ бы конченнымъ, борьба завершенною, и ожидается наступленіе благословенной эпохи мира. Но дѣло, настоящее дѣло только-что начинается, и вовсе не въ смыслѣ нормально-легальнаго управленія! Еще до сихъ поръ взыскиваются старые оброки въ Сѣверозападномъ краѣ съ Русскихъ крестьянъ въ пользу Польскихъ помѣщиковъ, и взыскиваются содѣйствіемъ Русской власти, въ удовлетвореніе требованіямъ формальной законности или легальности!! Необходимо всѣми мѣрами ослабить силу, почерпаемую Польскою шляхтою изъ землевладѣнія, и всѣми мѣрами усилить, поднять, укрѣпить и упрочить Русскій мѣстный крестьянскій элементъ — который до сихъ поръ, несмотря на всю энергію генерала Муравьева — еще не вполнѣ упроченъ. Мы увѣрены, что новый генералъ-губернаторъ сумѣетъ преодолѣть всѣ случайныя противодѣйствія, парализовавшія дѣятельность повѣрочныхъ коммиссій, равно и другія, и поведетъ дѣло надежнымъ путемъ мѣръ органическихъ и радикальныхъ.