Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дѣло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ «Дня», «Москвы», «Москвича» и «Руси»
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Статьи из газеты «День» (1864)
правитьПо поводу слуха о водвореніи іезуитовъ въ Россіи.
правитьНаша статья въ 12 No «Дня», по поводу слуховъ о іезуитахъ, возбудила довольно сильные толки въ Санктпетербургѣ и даже вызвала оттуда положительное опроверженіе, основанное на свѣдѣніяхъ, «собранныхъ отъ лицъ оффиціально знакомыхъ со всѣмъ касающимся этого дѣла». Это опроверженіе, присланное намъ въ формѣ статьи, мы находимъ удобнѣйшимъ, предложить теперь же вниманію нашихъ читателей, а вмѣстѣ съ тѣмъ приносимъ искреннюю благодарность автору за то, что, считая согласно съ нами предположеніе о іезуитахъ «неправдоподобнымъ», онъ призналъ однакоже не излишнимъ — скрѣпить таковое мнѣніе о неправдоподобности довольно пространными доказательствами… Въ самомъ дѣлѣ, какъ ни легковѣрна наша публика, но нельзя не сознаться, что этому легковѣрію бывали иногда и причины, и что чуть ли не съ каждымъ поѣздомъ желѣзной дороги привозятся въ Россію изъ Санктпетербурга вѣсти и слухи не менѣе, если не болѣе удивительные, чѣмъ сплетня о іезуитахъ, — но остающіеся безъ опроверженія… Полна чудесъ Русская земля — поютъ наши поэты, и они правы. Но опровергая молву, повторенную въ 12 No нашей газеты, почтенный авторъ статьи, помѣщаемой ниже, оставилъ къ сожалѣнію безъ вниманія слухи, напечатанные въ 11 Л* той же нашей газеты. Если же однако «предположеніе» о допущеніи въ Россію іезуитовъ, по его словамъ, показалось «всѣмъ здравомыслящимъ людяхъ, какъ и редакціи „Дня“, совершенно несбыточнымъ, дикимъ и безобразнымъ», — то, смѣемъ его увѣрить, не менѣе странными, хотя и болѣе сбыточными, показались намъ тѣ слухи на счетъ братствъ въ Западнорусскомъ краѣ, которые довольно обстоятельно изложены въ упомянутомъ 11 No «Дня». Если, употребляя выраженіе автора, «подобная мысль (объ іезуитахъ), при малѣйшемъ вѣроятіи ея осуществленія, должна была задѣть за живое каждаго Русскаго, кому дорого благоденствіе своего отечества», то конечно и мысль о мѣрахъ, предлагаемыхъ относительно братствъ нѣкоторою частью Петербургскаго общества, одна мысль эта — такого рода, что «при малѣйшемъ вѣроятіи ея осуществленія» также — не менѣе сильно — «задѣваетъ за живое каждаго Русскаго, которому дорого благоденствіе отечества». Мы были бы очень признательны автору, еслибъ онъ съ такою же рѣшительностію опровергъ слухи о братствахъ и съ равною же смѣлостью заклеймилъ эти слухи названіемъ «нелѣпыхъ» и, пожалуй, еще энергичнѣйшими эпитетами…
Если сообщенные нами въ 11 No толки кажутся почтенному автору переданными не съ тою опредѣленностью и яркостью, какъ молва о водвореніи іезуитовъ, то мы позволимъ себѣ разсказать ему сущность этихъ толковъ съ нѣкоторыми новѣйшими подробностями, недавно нами услышанными. Автору, конечно, извѣстно все значеніе братствъ нѣкогда существовавшихъ, отчасти еще существующихъ, и вновь воскресающихъ, изъ развалянъ — при православныхъ храмахъ, городскихъ и сельскихъ, Западнорусскаго края. Въ періодъ опасностей, грозившихъ православію отъ латинства, эти братства оказали громадныя услуги дѣлу вѣры и народности, смыкая плотнѣе ряды защитниковъ, скрѣпляя тѣснѣйшею связью интересы народа и церкви… Когда побѣдило латинство, когда высшее сословіе землевладѣльцевъ, — которымъ естественно должно было бы принадлежать патронатство надъ братствами, — измѣнило православію, окатоличилось и ополячилось, — только въ нихъ, въ этихъ братствахъ, въ этихъ мелкихъ народныхъ центрахъ, еще теплился огонекъ вѣры, еще тлилась искра народной Русской жизни. Даже, при господствѣ насильственно водворенной уніи, братства, подъ видомъ вѣрности уніатскимъ обычаямъ, тщательно берегли преданія и обычаи православія и охраняли ихъ отъ вторженій католицизма. Латинское духовенство, іезуиты, Польскіе паны — употребили всѣ могучія средства, которыми располагали, къ уничтоженію этого древняго, непріязненнаго имъ учрежденія; они сломили братства Виленское, Львовское и другія не менѣе знаменитыя; но братства въ селахъ, по самому своему малому и невидному объему, спаслись отчасти отъ разрушенія и продолжали существовать до настоящей поры, храня въ себѣ залогъ жизни для лучшаго времени: широкій потокъ обмелѣлъ до размѣровъ ручья, еле-еле пробирающагося по каменистой ложбинкѣ, — но слава Богу не изсякшаго, но слава Богу еще способнаго стать снова полноводной рѣкою. Древняя, до-Петровская Русь вполнѣ понимала значеніе братствъ: уступая вновь Польшѣ свои завоеванія въ Литвѣ и Бѣлоруссіи, царь Алексѣй Михайловичъ требовалъ отъ Рѣчи Посполитой сохраненія правъ и всяческихъ свободъ православнымъ церковнымъ братствамъ, — и эта статья внесена въ точныхъ и опредѣлительныхъ выраженіяхъ и въ трактатъ 1686 г, заключенный Россіею съ Польшей при царевнѣ Софіи Алексѣевнѣ, въ малолѣтство Петра. (Полн. Собр. законовъ, т. И, № 1186, п. 9). Такъ отнеслось Русское правительство къ братствамъ 178 лѣтъ тому назадъ. Когда Польское возстаніе прошлаго года раскрыло глаза Русскому обществу и освѣтило яркимъ свѣтомъ сѣть интригъ, козней и разнообразнѣйшихъ опасностей. опутавшихъ Русскую народность въ Западныхъ нашихъ губерніяхъ: когда оно убѣдилось, что между туземцами Литвы и Бѣлоруссіи — вѣрнымъ вѣрѣ и народности остается одинъ простой народъ — сирый, бѣдный, слабый, забитый. постоянно совращаемый Польскимъ панствомъ и латинскимъ духовенствомъ, но не совратившійся, хотя уже почти изнемогающій въ борьбѣ. — Русское общество съ горячимъ сочувствіемъ протянуло ему руку участія и помощи. Изъ всѣхъ концовъ Россіи люди достаточные стали записываться въ церковныя, преимущественно сельскія и бѣднѣйшія братства Бѣлоруссіи, и такимъ образомъ приняли на себя то «патронатство», которое, какъ мы выразились, должно было бы естественно принадлежатъ мѣстнымъ помѣщикамъ. — или, лучше сказать, переняли право защиты и покровительства братствъ у туземнаго панства, Измѣнившаго вѣрѣ и народности. Сотни нитей протянулись изъ всѣхъ мѣстностей нашей великой Россіи къ захолустьямъ, къ сельскимъ бѣдныхъ приходамъ Минской, Гродненской, Могилевской, Виленской губерніи, — сотни жизненныхъ нитей, сотни узловъ закрѣпили связь православной Россіи съ Бѣлоруссіей, — связь самую надежную, прочную, связь общественную!… Латинскому духовенству такое сочувствіе къ православнымъ братствамъ было, разумѣется, противнѣе всякаго гоненія на латинство. Нѣтъ сомнѣнія, что оно, проникнутое духомъ іезуитизма, сочло нужнымъ принять всѣ мѣры, пустить въ ходъ всевозможныя интриги — съ цѣлію ослабить это стремленіе и парализировать дѣйствія братствъ. Но парализировать конечно не въ формѣ преслѣдованія, — это было бы не по іезуитски, — а въ видѣ разныхъ пріемовъ попечительства и заботливости: такой коварный совѣтъ, по мнѣнію Латинскаго духовенства (конечно идущій не прямо отъ него, а отъ какихъ-нибудь Польскихъ магнатовъ-помѣщиковъ), былъ бы, вѣроятно, скорѣе услышанъ, — особенно, еслибъ еще удалось набросить нѣкоторое подозрѣніе на счетъ демократической основы и формы церковныхъ братствъ… Можно ли было бы предполагать, чтобъ подобная іезуитская интрига обрѣла хоть малѣйшій успѣхъ въ Петербургскомъ обществѣ?! Конечно нѣтъ: такое предположеніе, скажемъ мы словами, автора нижепомѣщаемой статьи, «несбыточно» и пр. и др. И однакоже есть основаніе вѣрить, что въ Петербургскомъ обществѣ нѣкоторыя лица смотрятъ на дѣло братствъ именно такъ, какъ этого могли бы только пожелать Польскіе ксендзы и прелаты!.. Спрашивается: если есть основаніе этому вѣрить, то почему же было бы не довѣрить и слуху о іезуитахъ? Напротивъ, подобные отзывы изъ Петербурга о братствахъ служили даже нѣкоторымъ ручательствомъ въ томъ, что козни Польско-іезуитской партіи дѣйствуютъ въ обществѣ довольно успѣшно…
Развѣ въ Петербургской средѣ нѣтъ лицъ, которыя желали бы, чтобы только такому сельскому церковному братству дозволено было имѣть право на существованіе, которое составитъ уставъ, представитъ его но начальству и подучитъ не только благословеніе мѣстнаго епархіальнаго начальства (это еще понятно), но и разрѣшеніе… гражданскаго вѣдомства?… Мы увѣрены, что правительство слишкомъ хорошо постигаетъ смыслъ всего дѣла, а потому и не станетъ удовлетворять подобнымъ неразумнымъ желаніямъ; оно знаетъ, что большая часть братствъ существуетъ безъ всякаго устава, на основаніи одного живого преданія; что никакого формальнаго устава де нужно тамъ, гдѣ вся дѣятельность состоитъ только въ вспоможеніи храму, въ учрежденіи школы, въ веденіи дѣлъ церковныхъ и школьныхъ; что вмѣшательство гражданской власти отниметъ у братствъ ихъ характеръ церковный; что введеніе регламента, съ его неизбѣжнымъ формализмомъ и бюрократическимъ контролемъ, только отпугнетъ — и Русское общество отъ записыванія въ братства, и сельскихъ священниковъ съ крестьянами — отъ поддержки, или отъ возобновленія ихъ мѣстныхъ братствъ… Тѣмъ не менѣе слухи до сихъ поръ ходятъ весьма тревожные и остаются — неопровергнутыми!..
Разсказываютъ также (мало ли есть, воскликнемъ мы съ авторомъ, какихъ нелѣпыхъ вѣстей и слуховъ!), что нѣкоторыя лица изъ Петербургскаго общества заявляютъ даже такого рода невѣроятное мнѣніе, будто необходимо и вовсе уничтожить братства при Западныхъ православныхъ храмахъ, я замѣнить ихъ попечительными совѣтами! Въ подобномъ мнѣніи нельзя ничего видѣть другого, кромѣ желанія подорвать въ корнѣ живительную и спасительную для православія и Русской народности силу братствъ, — что совершенно на руку полонизму и іезуитизму. Авторъ статьи, помѣщаемой ниже, конечно согласится съ нами, что слухи о подобныхъ мнѣніяхъ еще неправдоподобнѣе слуховъ о допущеніи іезуитовъ!.. И однакоже эти слухи существуютъ и продолжаютъ смущать Русское общество, и нелѣпое предположеніе объ іезуитахъ находитъ себѣ въ нихъ, такимъ образомъ, кажется достаточное оправданіе! Да, не похожи эти Русскіе 1864 года, о которыхъ мы говоримъ, на Русскихъ 1686-го!..
Но это еще не все. Многіе Русскіе люди, — желая, чтобы сочувствіе ихъ къ положенію Западнорусскаго населенія и Западнорусскихъ церквей выражалось не одними разрозненными и одиночными вспомоществованіями, но дружнымъ соединеніемъ силъ и средствъ на пользу православія и Русской народности въ Бѣлоруссіи и на Украйнѣ, на борьбу съ полонизмомъ и латинствомъ, и на тѣснѣйшее, духовное и жизненное соединеніе Западнорусскаго края со всей Россіей, — проектировали, по равнымъ мѣстамъ, учрежденіе обществъ подъ тѣмъ же названіемъ братствъ: названіемъ понятнымъ, дорогимъ Русскому народу, историческимъ, старымъ, возбуждающимъ столько славныхъ воспоминаній… Но наше свѣтское общество, воспитанное на Французскомъ языкѣ и понимающее Русскую рѣчь только въ переводѣ на Французскій, смутилось отъ этого названія. «Братство — это вѣдь выходитъ fraternité? Гм! понимаемъ, вотъ оно что»! говорятъ глубокомысленно нѣкоторыя особы Петербургской среды. На соображенія этихъ господъ мы бы лично и не обратили вниманія, еслибъ подобнаго рода отзывы, повторяясь все чаще и чаще, не служили подспорьемъ Польско-іезуитскимъ интригамъ и проискамъ, стремящимся къ уничтоженію братствъ… Скажите, почтенный опровергатель сплетни объ іезуитахъ, правда ли все то, что мы сейчасъ вамъ повѣдали, или же нѣтъ? Вамъ это знать лучше… Впрочемъ, изъ всѣхъ проектированныхъ братствъ (Виленскаго, Кіевскаго, Серединнаго и другихъ), проектъ Виленскаго братства встрѣтилъ, какъ говорятъ, наиболѣе сочувствія въ нѣкоторой части Петербургскаго общества, и, какъ разсказываютъ, благодаря именно тому параграфу, который мы наоборотъ считаемъ совершенно неумѣстнымъ. Этотъ параграфъ гласитъ, что въ братство могутъ быть принимаемы евреи, католики, магометане. Намъ казалось страннымъ допущеніе въ братство, имѣющее цѣлью поддержаніе интересовъ православія и Русской народности, — лицъ, отъ которыхъ вѣроисповѣданіе требуетъ совершенно противоположнаго образа дѣйствій; намъ не нравится такая сдѣлка, учиненная въ духѣ утилитаризма, — но нѣкоторымъ особамъ Петербургской среды это именно и понравилось. «Проектъ Виленскаго братства, — говорятъ они, — рекомендуетъ себя съ хорошей стороны и въ отношеніи религіозномъ, ибо допускаетъ жидовъ, магометанъ и католиковъ» (значитъ, еслибъ допускалъ однихъ православныхъ, то рекомендовалъ бы себя съ религіозной стороны дурно??!). «Проектъ Виленскаго братства отличается просвѣщенною религіозною вѣротерпимостью», восклицаетъ другой, «и поэтому гораздо лучше проекта Серединнаго братства» и т. д. и т. д. — Если подобныя сужденія еще возможны въ Петербургской средѣ, то спрашиваемъ опять, какъ было Русской публикѣ не повѣрить нелѣпому слуху о допущеніи въ Россію іезуитовъ? Мы просимъ автора, въ которомъ послѣдній слухъ возбудилъ такое благородное негодованіе, сдѣлать предметомъ своего негодованія и эти сужденія о братствахъ и опровергнуть тревожные о нихъ слухи съ такою же обстоятельностью, съ которой онъ старается опровергнуть извѣстіе объ іезуитахъ въ слѣдующей статьѣ:
"…Уже нѣсколько времени тому назадъ были распущены по Петербургу слухи о допущеніи въ Россіи іезуитовъ; но предположеніе это казалось всѣмъ здравомыслящимъ людямъ (такъ же какъ и редакціи «Дня»)совершенно несбыточнымъ, дикимъ и безобразнымъ; а потому, — хотя подобная мысль, при малѣйшемъ вѣроятіи ея осуществленія, должна была задѣть за живое каждаго Русскаго, кому дорого благоденствіе своего отечества, — на эти нелѣпые слухи не было обращено особаго вниманія. Мало ли сочиняютъ всякихъ пустыхъ слуховъ и сплетней!…
"Но коль скоро они успѣли уже найти себѣ отголосокъ въ такомъ почтенномъ и уважаемомъ изданіи, какъ «День», — они должны встревожить каждаго, кто не имѣетъ возможности съ полною достовѣрностью убѣдиться въ ихъ неосновательности. А какъ для многихъ, въ особенности для живущихъ вдали отъ Петербурга, не всегда легко отличить ложный слухъ отъ вѣрнаго, — то я надуюсь, что редакція «Дня» не откажется порадовать своихъ читателей достовѣрнымъ извѣстіемъ, что слухъ о допущеніи іезуитовъ въ Россію лишенъ всякаго основанія. Въ подтвержденіе этого, позвольте мнѣ сообщить вамъ слѣдующія свѣдѣнія, которыя мнѣ удалось собрать отъ лицъ оффиціально знакомыхъ со всѣмъ касающимся этого дѣла[1].
"Въ нынѣшнемъ году никакого аббата-Француза, для произнесенія здѣсь проповѣдей во время Великаго поста, въ Петербургъ вовсе не пріѣзжало. Къ Петербургѣ есть, въ числѣ Римско-католическихъ священниковъ, два Француза, но эти священники живутъ здѣсь постоянно, а вовсе не прибыли сюда на время, для произнесенія проповѣдей.
"Изъ здѣшнихъ Французскихъ католическихъ священниковъ одинъ (аббатъ Безо, изъ бѣлаго духовенства) находится здѣсь съ августа мѣсяца 1862 года по приглашенію Французскаго посольства. При опредѣленіи его было поставлено условіемъ, чтобы онъ отнюдь не принадлежалъ не только къ іезуитскому ордену (который рѣшительно у насъ не допускается), но и къ другому монашескому ордену, по правиламъ коего онъ былъ бы поставленъ въ прямую зависимость отъ заграничнаго провинціала и генерала, помимо здѣшняго епархіальнаго начальства. Аббатъ Безо постоянно совершаетъ богослуженіе въ капеллѣ, устроенной, еще въ сороковыхъ годахъ, при здѣшнемъ Французскомъ пріютѣ. Внѣ этой капеллы аббату Безо дозволено было, въ прошлогодній Великій постъ, произносить по воскресеньямъ, за обѣдней, поученія въ Мальтійской церкви, гдѣ по крайней тѣснотѣ помѣщенія кругъ слушателей его былъ самый ограниченный. Въ нынѣшній же Великій постъ не было испрашиваемо для аббата Безо дозволенія произносить поученія внѣ пріютской домовой капеллы.
"Другой здѣшній Французскій священникъ (іеромонахъ Доминиканскаго ордена, Руссо) былъ приглашенъ въ Россію въ маѣ прошлаго 1863года и тогда же, по принятіи имъ присяги на вѣрность службы нашему правительству, былъ опредѣленъ въ число приходскихъ священниковъ при С.-Петербургской Римско-католической церкви св. Екатерины, гдѣ онъ совершаетъ богослуженіе и говоритъ проповѣди для прихожанъ наравнѣ съ другими священниками. Поводомъ къ приглашенію этого священника послужило то обстоятельство, что значительная часть прихожанъ Екатерининской церкви — Французы, окончательно здѣсь водворившіеся или временно здѣсь проживающіе, и что для нихъ весьма неудобно было не имѣть другихъ священниковъ, кромѣ говорящихъ преимущественно по-Польски и мало знакомыхъ съ французскимъ языкомъ. При избраніи постояннаго Французскаго священника для Екатерининской церкви[2] соблюдены были всѣ необходимыя предосторожности, чтобы не встрѣтить въ немъ тайнаго агента іезуитской пропаганды! Трудно предположить, чтобы доминиканецъ Руссо или свѣтскій аббатъ Безо рѣшилъ хлопотать о допущеніи въ Россію іезуитовъ. Священники эти успѣли уже достаточно ознакомиться съ образомъ дѣйствій и взглядами Русскаго правительства, чтобы понять, что подобные происки не только не могутъ никогда достигнуть своей цѣли, но и компрометировали бы ихъ самихъ, выставляя ихъ какъ бы тайными агентами іезуитской партіи.
"Потому сообщенный въ газетѣ «День» слухъ никакъ не можетъ относиться къ священникамъ Безо и Руссо, а другихъ Французскихъ священниковъ въ Петербургѣ вовсе нѣтъ.
"Оставляя въ сторонѣ іезуитовъ, нельзя, мнѣ кажется, предположить, чтобы пребываніе въ С.-Петербургѣ двухъ Французскихъ священниковъ представляло какую-либо опасность для православія. Приходскій священникъ занятъ своей паствой, а не привлеченіемъ посторонней публики. Хбтя католики говорили мнѣ о проповѣдяхъ гг. Безо и Руссо съ похвалою, — но я не слыхалъ, чтобы объ нихъ были толки между православными и вообще, чтобы проповѣди эти привлекали въ католическую церковь постороннихъ любопытныхъ. Точно также и въ Москвѣ издавна есть, при тамошней католической церкви св. Людовика, два Французскіе священника, отъ которыхъ, сколько извѣстно, никакого вреда для православія не произошло. Развѣ лучше было бы, устраняя, изъ среды католическаго духовенства въ Россіи, всѣхъ Французскихъ и Нѣмецкихъ священниковъ, поддерживать въ духовенствѣ этомъ исключительное преобладаніе Польскаго элемента?, Недавно еще одна Московская газета доказывала необходимость отличить католицизмъ отъ полонизма и способствовать къ образованію у насъ католическаго духовенства. чуждаго противуправительственныхъ Польскихъ стремленій: средствомъ къ достиженію этой цѣли — она предлагала: вызовъ изъ-за границы Русскихъ, измѣнившихъ своей вѣрѣ и вступившихъ въ католическое духовенство. Но извѣстно, что эти Русскіе были вовлечены въ католицизмъ большею частью подъ вліяніемъ іезуитовъ и что прозелиты, вообще, становятся самыми ревностными# пропагандистами. Потому, не сдѣлались ли бы эти лица, связанныя съ Русскимъ обществомъ узами родства и стараго знакомства, болѣе опасными проводниками католической и даже іезуитской пропаганды, чѣмъ избранные съ надлежащею осторожностью за границею Французскіе и Нѣмецкіе священники или воспитанные въ Саратовѣ, въ тамошней католической семинаріи, клирики, изъ дѣтей мѣстныхъ Нѣмецкихъ колонистовъ? Между тѣмъ такая смѣлая мѣра, какъ вызовъ изъ-за границы Русскихъ отщепенцевъ, предлагается открыто и почти не вызываетъ въ журналахъ возраженій. А присутствіе въ Петербургѣ двухъ Французскихъ священниковъ, а въ Саратовѣ — католической епархіи и семинаріи для Нѣмцевъ возбуждаетъ какія-то опасенія и служитъ даже поводомъ къ распространенію ложныхъ слуховъ о вызовѣ въ Россію іезуитовъ! Справедливо замѣчаетъ «День», что въ мѣстностяхъ, не такъ еще давно освободившихся отъ уніи, православіе не довольно еще окрѣпло, сельское духовенство не имѣетъ еще достаточно самостоятельной силы, — чтобы не страшиться борьбы съ католической пропагандой. Но неужели пропаганда эта можетъ представлять, для народа, серьезную опасность въ Петербургѣ, въ Москвѣ или Саратовѣ? Неужели именно Французскіе и Нѣмецкіе священники представляютъ въ этомъ отношеніи какую-то особую опасность и неужели изъ-за такого страха слѣдуетъ отдаваться отъ мысли ослабить Польскій элементъ въ средѣ католическаго духовенства, а между тѣмъ — заставлять водворившихся въ Россіи иностранцевъ-католиковъ слушать отъ Польскихъ ксендэовъ проповѣди и наставленія на ломаномъ, едва понятномъ Нѣмецкомъ или Французскомъ языкѣ, съ примѣсью, подчасъ, извѣстныхъ намековъ болѣе политическаго, чѣмъ религіознаго характера? Смѣю думать, что такой оборотъ дѣла вовсе не соотвѣтствовалъ бы взглядамъ и желаніямъ почтенной редакціи газеты «День»…
Разумѣется, не соотвѣтствовалъ бы, но не въ этомъ дѣло и не объ этомъ рѣчь. Почтенный авторъ совершенно напрасно усиливается, во второй половинѣ своей статьи, доказывать то, о чемъ нѣтъ и спора, и съ такимъ стараніемъ возражаетъ на мнѣнія, въ нашей тетѣ вовсе не заявленныя. Вопросъ о вѣротерпимости не имѣетъ ничего общаго съ вопросомъ объ іезуитахъ. Мы не только никогда не предлагали какого-либо внѣшняго стѣсненія католической проповѣди, но даже — каемся — не выразили и большаго сожалѣнія объ отпаденіи въ латинотво нѣкоторыхъ лицъ изъ Русскаго свѣтскаго общества… Мы также оставались всегда совершенно чуждыми заботъ нѣкоторыхъ нашихъ собратовъ по журналистикѣ — объ очищеніи католицизма отъ. постороннихъ примѣсей и о созданіи какого-то новаго Русскаго латинства, которое бы не мѣшало католику быть вполнѣ Русскимъ, — для чего (т. е. для того, чтобъ быть Русскимъ), по народному взгляду, требовалось до сихъ поръ одно главное условіе: принадлежать къ вѣроисповѣданію Русскаго народа, къ тому вѣроисповѣданію, подъ воздѣйствіемъ котораго создалась и развилась Русская народность въ исторіи… Мы не раздѣляемъ мнѣнія тѣхъ, которые считаютъ нужнымъ хлопотать о водвореніи въ Россіи католицизма самаго чистѣйшаго, pur sang, фильтрованнаго — по способу ли предлагаемому нѣкоторыми газетами, или по какому другому, — католицизма «ортодокснаго» и благообразнаго, на мѣсто явно и грубо-безобразнаго Польскаго фанатическаго католицизма. Но впрочемъ, мы поговоримъ когда-нибудь въ другой разъ о томъ, въ какой мѣрѣ, по нашему мнѣнію, лежитъ вообще на государствѣ обязанность заботиться объ ортодоксіи или православіи иностранныхъ исповѣданій, а теперь, въ заключеніе, выразимъ сожалѣніе, что почтенный авторъ «опроверженія» не обратилъ вниманія на то мѣсто нашей статьи, гдѣ мы говоримъ о сравнительной католическихъ и православныхъ священнослужителей. Мы не только не противъ свободы католической проповѣди, но мы готовы были бы видѣть въ ней полезное средство для возбужденія жизни въ нашемъ собственномъ духовенствѣ (съ тѣмъ условіемъ, разумѣется, чтобы борьба совершалась равнымъ оружіемъ духа, въ области мысли и слова), если бы… Если бы, какъ сказали мы въ 12 No, наше духовенство было также свободно въ дѣлѣ проповѣди, какъ католическое, если бы оно не было, сравнительно съ нимъ, стѣснено въ своихъ дѣйствіяхъ элементомъ оффиціальности, внесеннымъ въ область церкви. Устраненіе этого стѣсненія и вообще начала казенности было бы, конечно, самымъ надежнѣйшимъ средствомъ къ водворенію въ Россіи, на прочныхъ и безопасныхъ основахъ, свободы совѣсти и вѣротерпимости и къ огражденію Русскаго народа отъ вреднаго вліянія иноземныхъ вѣроисповѣданій. Покуда православное духовенство не будетъ пользоваться въ Россіи тою же, сравнительно большею свободою, какою пользуется, у насъ же иностранное духовенство (хоть бы, напримѣръ, въ дѣлѣ проповѣди), — до тѣхъ поръ общество будетъ по неволѣ желать для послѣдняго тѣхъ стѣснительныхъ мѣръ, которыя справедливо осуждаются авторомъ и которыя должны претить всякому просвѣщенному правительству. Зачѣмъ же эти мѣры будутъ существовать только для православія? Вотъ на это-то возраженіе ничего и не отвѣтилъ почтенный авторъ, основавшій свое опроверженіе на «свѣдѣніяхъ, собранныхъ имъ отъ оффиціальныхъ лицъ».