Сочиненія И. С. Аксакова.
Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дѣла Россіи. Статьи изъ «Дня», «Москвы» и «Руси». Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860—1886. Томъ шестой
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887
По поводу переселенческаго движенія.
править«Въ степь, ребята!…» «Въ Сахару, въ Оренбургъ…» «На Кубань, други, идемъ…» «Въ Чеченскую землю…» «Мы — на Амуръ, на новый Амуръ…» «На Рифей, братцы, на молочныя рѣки, на соляныя горы…» Гуломъ гудятъ эти странные крики по разнымъ концамъ Россіи… Вологодскій крестьянинъ, тайно, съ семьей, бѣжитъ изъ своей деревни въ какую-то обѣтованную землю; тяжелый на подъемъ Латышъ или Эстъ, повидимому приросшій къ своей родной почвѣ, покидаетъ ее и плыветъ по морю просить о переселеніи на Кавказъ, за Волгу, куда угодно; бѣдный Смолянинъ распродаетъ послѣдніе свои нищенскіе пожитки и торопится въ «волостную контору» — записаться на выселеніе., Здѣсь, тамъ — проходятъ толпы заморенныхъ исхудалыхъ переселенцевъ-нищихъ, идущихъ — туда, туда… И рисуется имъ это туда какимъ-то завѣтнымъ раемъ, съ молочными рѣками, кисельными берегами, съ горами соли, съ полями — сколько главъ охватитъ, съ «благораствореніемъ воздуха и плодовъ земныхъ…» Разъигрывается народная фантазія, вѣсти смѣняются вѣстями, и непрерывно пріумножаемый ими разсказъ вздувается, словно рѣка весною, до баснословныхъ размѣровъ, и, слушая его, повторяетъ рабочій, землепашный людъ: «Въ степь, братцы! Въ Самару, други!…»
Откуда же берется этотъ внезапный взрывъ народной фантазіи? Почему разумный, осѣдлый народъ вдругъ снимается съ мѣста по одному какому-либо слуху, но доводу разнесшейся или оброненной кѣмъ-либо мимоходомъ загадочной вѣсти? "Отъ невѣжества, которымъ пользуются злонамѣренные люди, « — вотъ что твердятъ обыкновенно въ отвѣтъ. Объясненіе ровно ничего не объясняющее! Крестьяне, конечно, географіи не учились, даже по учебнику Ободовскаго, но въ дѣлѣ практическаго расчета и въ умѣньи добыть прибыли невѣждами обзывать ихъ нельзя! Въ томъ-то и вопросъ — гдѣ корень этого внезапнаго припадка народнаго легкомыслія и легковѣрія, вопреки прямымъ выгодамъ и здравымъ расчетамъ, на которые народъ такой мастеръ? Говоримъ — припадка, потому что такое расположеніе духа не есть въ народѣ что-либо хроническое, а всегда временное, преходящее, какъ бы случайное. Злонамѣренные люди, на которыхъ у насъ администрація такъ любятъ сваливать вину, всегда были и есть; однакожъ имъ не всегда вѣрятъ» Очевидно, что причина, внезапно побуждающая народъ къ переселенію, заключается не въ обаятельной силѣ фантастическихъ разсказовъ о кисельныхъ берегахъ и молочныхъ рѣкахъ; по крайней мѣрѣ обаятельные разсказы не составляютъ первоначальной причины, а только ея «послѣдствіе: они сами являются порожденіемъ — чѣмъ-то инымъ, еще прежде напряженнаго воображенія, — но потомъ, конечно, и сами воздѣйствуютъ на народъ, какъ причина преемствующая» Чего хочется, тому легко и вѣрится — истина старая… На приготовленную, разрыхленную почву падаетъ сѣмя и тотчасъ даетъ ростокъ; на массу горючихъ матеріаловъ достаточно зарониться искрѣ — случайному слову прохожаго — и вспыхнетъ пожаръ…
Поэтому, устраняя изъ настоящаго явленія все, что приходится на долю распаленнаго разсказами воображенія и народной фантазіи и что можетъ только спутать, а не разъяснить вопросъ, мы спрашиваемъ снова: откуда же идетъ это кочевое движеніе? Гдѣ его причина? Какая могучая сила подвигла народъ до саморазоренія, до бросанья мѣстъ насиженныхъ дѣдами и отцами, до разлуки съ роднымъ кровомъ и родными могилами? Кто, чья власть толкаетъ его въ края ему невѣдомые? Мы знаемъ самое явленіе: со всѣхъ сторонъ пишутъ и намъ и въ другія изданія о неудержимомъ влеченіи народа къ переселеніямъ; явленіе это описано до мельчайшихъ частностей: намъ много разъ живописали семью переселенцевъ въ пути, со всевозможными печальными подробностями; намъ умно и убѣдительно доказывали вредъ такого самовольнаго, неразумнаго кочеванія; мы читывали, даже уже не разъ, правительственныя распоряженія, предписывавшія кому слѣдуетъ удержать народъ, доказать ему все зло отъ выселеній, правительствомъ не дозволенныхъ, а въ случаѣ безуспѣшности такихъ внушеній — возвращать переселенцевъ силою на мѣста жительства. Но ни то, ни другое, ни третье — не выяснило намъ самихъ причинъ явленія; ничто не указало на корень зла. Мы слышимъ только или огульныя обвиненія народа въ лѣности, въ праздности, въ нежеланіи работать, — или ребяческія указанія на подстрекателей, будто бы виновниковъ общаго народнаго движенія. «Вѣсть» и ея салонные патроны проповѣдуютъ первое, припутывая сюда, кстати и некстати, плачъ о погибшей помѣщичьей опекѣ, доказывая необходимость установить «силу» вліяющую, сдерживающую и ведущую за собой народъ. Нѣкоторые администраторы, а также и балтійскія нѣмецкія газеты, гоняются за «подстрекателями», мещутъ громы на отставныхъ солдатъ и православныхъ дьячковъ… Но вѣдь обзывать лѣнтяемъ народъ, на плечахъ котораго лежитъ вся тяжесть государственныхъ, земскихъ и мірскихъ податей и повинностей, который даетъ почти '/ы государственныхъ доходовъ — но меньшей мѣрѣ странно, а нѣсколько даже и забавно. Диковинная же та лѣнь, которая отъ труда бѣжитъ къ труду же, не меньшему, если не сильнѣйшему, хотя и болѣе свободному… Господамъ же баронамъ мы еще разъ скажемъ, что у нихъ не хватитъ, наконецъ, мы отставныхъ солдатъ, ни православныхъ дьячковъ, которымъ можно было бы приписывать каждое выселеніе изъ благодатныхъ онѣмеченныхъ странъ…
Наконецъ, въ послѣднее время, намъ не разъ указывали, какъ на истиннаго виновника движенія, на циркуляръ бывшаго министра внутреннихъ дѣлъ о переселеніяхъ въ губерніи Оренбургскую и Самарскую. Циркуляръ этотъ, не заключающій въ себѣ ничего новаго, разъясняетъ только — кто, согласно съ Положеніемъ 19 февраля 1861 г., имѣетъ право на переселеніе и при какихъ условіяхъ. Мы не знаемъ поводовъ, вызвавшихъ этотъ, не болѣе какъ разъяснительный, циркуляръ — какъ разъ въ ту, дѣйствительно тяжелую для крестьянина нору, когда онъ готовъ былъ хвататься за всякую соломенку, лишь бы не утонуть. Охотно вѣримъ, что плохо прочитанный, еще хуже объясненный, мѣстами же вовсе не объясненный, а пожалуй и перетолкованный, онъ могъ усилить желаніе къ переселеніямъ; но породить это желаніе во столькихъ концахъ Россіи онъ не могъ: мысль о переселеніяхъ, потребность въ нихъ — все это существовало до циркуляра, все это было и прежде; онъ, можетъ-быть, подмогъ дѣлу, приподнялъ шлюзъ, въ который прорвалась скопившаяся вода; но не онъ собралъ и вызвалъ это скопленіе. Мы сейчасъ укажемъ, что и въ тѣхъ мѣстностяхъ, гдѣ онъ былъ правильно объясненъ и правильно понятъ народомъ, тѣмъ не менѣе однако порывъ къ переселенію не ослабѣлъ, а напротивъ достигъ высшаго предѣла.
Корень зла, какъ мы сказали, кроется глубже. Правильнѣе сказать: не корень, а корни. Никакого народнаго движенія вообще нелься объяснять мотивами односложными и причинами такъ-сказать прямолинейными. Нѣтъ сомнѣнія, что общая причина всѣхъ такихъ перекочевокъ кроется въ неудовольствіи своимъ житьемъ-бытьемъ у себя дома; затѣмъ идутъ побочныя и окольныя побужденія, разнообразящіяся по мѣстностямъ, точно такъ же какъ различны въ равныхъ концахъ Россіи и поводы къ неудовольствію. Мы впрочемъ нисколько не думаемъ пускаться теперь въ изслѣдованіе и исчисленіе всѣхъ пружинъ народнаго кочеваго движенія. Мы хотимъ только указать несостоятельность ходячихъ объясненій и необходимость для администраціи не пробавляться ими, не успокоиваться на нихъ, а доискиваться причины поглубже.
Мы съ своей стороны передадимъ читателямъ нѣсколько фактовъ: можетъ-быть, такимъ путемъ легче раскроется и выяснится многое, нами не понимаемое и не понимаемое… Остановимся, на этотъ разъ, на Смоленской губерніи, какъ на мѣстности, въ которой современный народный порывъ къ переселенію выразился сильнѣе, чѣмъ въ другихъ.
Еще въ началѣ прошлаго мѣсяца-одинъ изъ нашихъ корреспондентовъ (№ 121 «Москвы»), писалъ намъ, что нѣсколько волостей Ельнинскаго уѣзда, доведенныхъ да отчаянія, рѣшились выселяться во что бы ни стало и отправили ходоковъ въ Петербургъ просить о выселеніи куда бы то ни было. Кромѣ того, мы имѣемъ положительныя извѣстія, что въ уѣздахъ Духовщинскомъ, Бѣльскомъ и Порѣчскомъ — то же прискорбное явленіе: народъ толпится въ волостныхъ правленіяхъ, проситъ записывать въ какія-то книги имена желающихъ, а желающіе чуть не всѣ поголовно; въ какомъ-то чаяніи лучшаго, многіе не засѣваютъ полей, пріискиваютъ покупателей на усадьбы, на скотъ, уцѣлѣвшій отъ голодая отъ взысканія недоимокъ… Чтобы лучше дать понять силу этого народнаго движенія, мы передадимъ его словами оффиціальныхъ бумагъ.
Начавшіяся, такъ-называемыя «самовольныя», выселенія изъ Порѣчскаго уѣзда обратили на себя вниманіе мѣстнаго начальства: г. вице-губернаторъ, вмѣстѣ съ жандармскимъ полковникомъ, объѣздилъ весь уѣздъ и представилъ губернатору подробный отчетъ о своей поѣздкѣ. Эта оффиціальная бумага, вмѣстѣ съ рапортомъ по тому же предмету порѣчскаго исправника, была передана въ Смоленское губернское земское собраніе и обсуждалась въ засѣданіи собранія 7-го прошлаго іюля. Вотъ что говорятъ эти документы:
«Крестьяне, пишетъ г. вице-губернаторъ, задумавъ переселиться, начали распродавать свое имущество еще зимою и распродали оное постепенно; затѣмъ, съ согласія сельскихъ обществъ, брали годовые и полугодовые паспорты въ разная губерніи для пріисканія зароботокъ и уходили семьями… Первыя семейства начали уходить въ концѣ марта и въ апрѣлѣ сего года, но въ маломъ количествѣ; а усилилось движеніе въ концѣ іюня…» Порѣчскій же исправникъ доносилъ губернатору, что «движеніе это обнаруживается все болѣе и болѣе, и еслибы не противодѣйствующія мѣры, то дошло бы до громадныхъ размѣровъ…» Мѣры эти, сколько мы можемъ судить, состояли въ насильственномъ возвращеніи крестьянъ и въ водвореніи ихъ на прежнихъ мѣстахъ.
Еще съ зимы началась распродажа имущества, съ марта стали уже двигаться цѣлыя семьи, — и до іюля ни одной предупредительной мѣры, ни одного распоряженія о раскрытіи причинъ такого явленія! Что же дѣлали власти? Что дѣлали мировые посредники? Гдѣ «дѣятельная» смоленская земская управа? На всѣ эти и на десятки другихъ вопросовъ, рядомъ съ ними возникающихъ, отвѣтятъ впрочемъ слѣдующіе факты, которые мы сейчасъ передадимъ.
Правила о переселеніи, циркуляръ по этому поводу министра внутреннихъ дѣлъ, какъ свидѣтельствуютъ намъ тѣ же оффиціальныя бумаги, — были объявлены и разъяснены крестьянамъ еще прежде и совершенно ими усвоены; слѣдовательно, не ложное или злонамѣренное истолкованіе тѣхъ правилъ и циркуляра, какъ насъ въ этомъ не разъ старались увѣрить, было поводомъ къ народному движенію. Нѣтъ сомнѣніи, были случаи и неправильныхъ толкованій, но, кромѣ того, что источникъ подобныхъ неправильностей кроется большею частью не въ злоумышленныхъ искаженіяхъ текста, а въ общемъ настроеніи крестьянъ, мы никакъ не можемъ допустить, чтобы два-три неправильныхъ истолкователя могли увлечь цѣлые уѣзды, еслибъ они уже не были къ тому подготовлены. Чѣмъ же? Это мы у знаемъ изъ тѣхъ же оффиціальныхъ бумагъ, переданныхъ смоленскому земству.
Г. порѣчскій исправникъ, съ хладнокровіемъ искуснаго хирурга, вскрываетъ намъ отчасти тайну народнаго недуга:
«Вслѣдствіе затруднительнаго въ настоящемъ году положенія по продовольствію крестьянъ государственныхъ имуществъ ввѣреннаго мнѣ уѣзда, Верховской, Касплинской, Лоинской и Иньковской волостей, крестьяне одиночки, обремененные семействами, распродали на покупку продовольствія скотъ я другое имущество; не удовлетворивъ же этимъ своихъ нуждъ но продовольствію, приступили къ распродажѣ засѣяннаго хлѣба, построекъ и всего остальнаго своего хозяйства, и подъ предлогомъ заработокъ забираютъ свои семейства съ цѣлью переселиться въ другія губерніи» «Безъисходное голодающее состояніе крестьянъ, пишетъ онъ далѣе, — поселило въ нихъ духъ отчаянія, недалекій до безпорядковъ, отстранить который только и возможно утоливъ ихъ голодъ»….
Съ содроганіемъ читаемъ эти строки и начинаемъ смутно понимать истинную причину выселеній… Но пойдемъ далѣе за оффиціальнымъ разсказомъ:
«Главною причиною этого движеніи, пишетъ г. вице-губернаторъ, должно считать недостатокъ продовольствія, вслѣдствіе неурожая прошлаго года и въ особенности непринятія своевременно мѣръ къ обезпеченію продовольствія» Крестьяне Иньковской волости положительно объявили ему, что «семейства ихъ нуждаются въ дневномъ пропитаніи и что, не имѣя надежды на полученіе сѣмянъ для обсѣмененія озимыхъ полей, тѣмъ болѣе что часть урожая сего года истреблена бывшимъ въ недавнемъ времени градомъ, они отправятся съ семействами искать заработковъ въ другія губерніи. На всѣ убѣжденія мои и г. полковника Соколова они продолжали повторять, что здѣсь семейства ихъ умрутъ съ голода, что ходоковъ посылать имъ не на что, что они лучше пойдутъ сами со всѣми семействами, и что если ихъ воротятъ съ дороги и подвергнутъ тюремному заключенію, то это все-таки будетъ лучше, чѣмъ умирать дома отъ голода, въ виду незасѣянныхъ полей».
«Безъисходное голодающее состояніе», недостатокъ дневнаго пропитанія", «лучше въ тюрьму, чѣмъ умирать дома отъ голода», — «безъ надежды на полученіе сѣмянъ — для обсѣмененія полей»… Вотъ онѣ, истинныя причины народнаго движенія; съ отчаянія, съ голода, при неимѣніи ни хлѣба, ни заработковъ, а главное — при обманутыхъ надеждахъ на содѣйствіе органовъ власти въ борьбѣ съ грозною бѣдой, убѣжишь въ степь, повѣришь Рифею, погонишься за самымъ невѣрнымъ призракомъ благодати! Не до соблюденія тутъ правилъ о переселеніи, установленныхъ петербургскимъ циркуляромъ: онъ приказываетъ заявить о желаніи, послать ходоковъ для осмотра и выбора земли, и потомъ ждать, терпѣливо ждать, долго ждать, пока испишутся всѣ отношенія, предписанія, рапорты и т. д. Но голодъ не тетка — говоритъ народная пословица — и не стать ему ждать конца многописанью; все уже распродано: скотъ, земля, одежда; ѣсть хотятъ и мать, и жена, и грудной ребенокъ, лишившійся материнскаго молока, — а тутъ еще несоразмѣрно высокія подати да. повинности…. Помощи нѣтъ ни откуда: «не приняты своевременно мѣры къ обезпеченію продовольствія», «крестьяне не имѣли надежды на полученіе сѣмянъ», канцелярскимъ слогомъ гласитъ оффиціальная бумага. Какъ это? — съ изумленіемъ опрашиваемъ мы: на Смоленскую губернію, не съ нынѣшняго, не со вчерашняго дня было обращено все должное вниманіе: коммиссія, подъ предсѣдательствомъ Государя Наслѣдника, дала ей обильную помощь; московскій отдѣлъ той коммиссіи пособилъ ей щедро и скоро; земству отпущенъ милліонъ рублей на производство дорожныхъ работъ съ единственною цѣлью — воспособленія нуждающимся крестьянамъ Смоленской губерніи; смоленская губернская земская управа не разъ и не два печатно заявляла о своей дѣятельности — неусыпной, плодотворной и т. п. И при всемъ этомъ, голодаютъ не одинъ Петръ или Иванъ, не одна волость, а цѣлый уѣздъ, — не одинъ Порѣчскій уѣздъ, а и другіе; ибо и изъ Ельнинскаго, изъ Духовщинскаго, изъ Бѣльскаго уѣздовъ тѣ же вѣсти. И при всемъ этомъ не приняты заблаговременно мѣры къ обезпеченію продовольствія", крестьяне, въ виду голода, распродали не только имущество, но и поля…. А хлѣба взять негдѣ. Почему же негдѣ? Развѣ порѣчская земская управа не имѣла въ своемъ распоряженіи хлѣба или сѣмянъ, назначенныхъ для нуждающихся? На это оффиціальный документъ отвѣчаетъ намъ слѣдующее:
«Предсѣдатель порѣчской уѣздной земской управы, г. Тарновскій» (онъ же и мировой посредникъ 2-го участка того же уѣзда), пишетъ г. вице-губернаторъ, «объѣзжая волости въ мартѣ сего года, объявлялъ на волостныхъ сходахъ, что желающіе получить озимый хлѣбъ на продовольствіе своихъ семействъ могутъ получать таковой въ г. Порѣчьѣ съ платежемъ впередъ наличными деньгами за половину стоимости этого хлѣба и съ разсрочкою уплаты за вторую половину».
Крестьяне отказались получать хлѣбъ на такихъ тяжелыхъ условіяхъ и составили о томъ приговоры. Г. Тарновскій, уже въ іюлѣ, объявилъ г. вице-губернатору, что приговоры тѣ были составлены будто бы по непониманію крестьянами изъясненныхъ имъ условій полученія хлѣба, что «послѣ того, онъ, г. Тарновскій, объяснилъ имъ, что хлѣбъ можно получать въ ссуду, съ уплатою за оный въ три срока; но крестьяне положительно объявили, что имъ объ этомъ (со стороны г. Тарновскаго) заявлено не было».
А между тѣмъ «порѣчская земская управа», доноситъ г. исправникъ, «не имѣетъ въ настоящее время хлѣба и для удовлетворенія тѣхъ нуждающихся, о которыхъ уже было сдѣлано ею предложеніе ранѣе. Въ Порѣчьѣ можно пріобрѣсти въ настоящую пору покупкою не болѣе 190 четв. ржи»!!..
Что же дѣлала, за чѣмъ смотрѣла губернская управа, въ распоряженіе которой было предоставлено довольно средствъ и правительствомъ и коммиссіей, состоявшею подъ предсѣдательствомъ Государя Наслѣдника, для противоборства съ "голодной нуждой всей Смоленской губерніи? Нѣтъ сомнѣнія, что, при правильныхъ и разумныхъ распоряженіяхъ, денегъ (включая сюда и милліонъ рублей на заработки) и присланнаго хлѣба было бы достаточно для недоведевія жителей до того ужаснаго состоянія, о которомъ свидѣтельствуютъ г. вице-губернаторъ и порѣчскій исправникъ, и для предупрежденія того повальнаго бѣгства изъ губерніи, которое деликатно называется переселеніемъ. Не будь тѣхъ странныхъ недоразумѣній, напримѣръ, которыя помѣшали г. Тарновскому въ теченіи всей зимы и весны ссудить крестьянъ хлѣбомъ, именно для ссуды предназначеннымъ, крестьяне конечно не стали бы съ отчаянія распродавать все имущество и бѣжать безъ оглядка куда-то «въ степь», «въ Самару»…. Мы полагаемъ, что на губернской управѣ лежитъ, по крайней мѣрѣ нравственная, отвѣтственность за сообразное съ назначеніемъ расходованіе суммъ и хлѣба гг. предсѣдателями земскихъ управъ. Читатели прочтутъ въ нынѣшнемъ же въ областномъ отдѣлѣ, письмо изъ Боровичей о «невѣроятныхъ фактахъ», найденныхъ новгородскою губернскою управою въ отчетѣ г. предсѣдателя боровичской земской управы, вмѣстѣ съ недостаткомъ 9,000 рублей, вырученныхъ за продажу хлѣба (хлѣба для голодныхъ!) и въ уѣздное казначейство не внесенныхъ…. Хотя этотъ прискорбный случай также служитъ краснорѣчивымъ комментаріемъ проявившейся въ голодномъ народѣ страсти къ переселеніямъ, — однакоже здѣсь мы видимъ, по крайней мѣрѣ, что губернскою управою и боровичскимъ земскимъ собраніемъ приняты довольно энергическія и строгія мѣры къ предупрежденію послѣдствій обнаружившагося злоупотребленія…. Положимъ, что въ Порѣчскомъ уѣздѣ злоупотребленія не было, — мы даже увѣрены въ томъ, — но было такое недоразумѣніе, которое сказалось умноженіемъ бѣдствія цѣлаго уѣзда…. Мало того: положеніе крестьянъ вообще Смоленской губерніи въ данную минуту и ихъ повальное выселеніе, сдерживаемое лишь насильственными мѣрами власти, должны бы, кажется, вызвать въ земскомъ собраніи самое живое участіе.
Что же сдѣлало земское собраніе по выслушаніи сообщенныхъ ему, вышеприведенныхъ нами, оффиціальныхъ бумагъ? «По прочтеніи означеннаго отношенія (вице-губернатора), сказано въ постановленія 7-го іюля, гласный Н. А. Мельниковъ. указывая, что веденіе всего продовольственнаго дѣла сосредоточено въ рукахъ управы, которой должны быть извѣстны всѣ имѣющіеся способы и средства для оказанія пособія нуждающимся, и что засѣданіе настоящаго собранія совершенно случайно, предлагаетъ передать дѣло это на распоряженіе губернской управы. Собраніе, по обсужденіи всѣхъ обстоятельствъ, изложенныхъ въ полученныхъ отъ губернатора документахъ, единогласно принимаетъ предложеніе Н. А. Мельникова. Вмѣстѣ съ тѣмъ собраніе, по предложенію гласнаго А. А. Лярскаго, опредѣляетъ: поручить одному изъ членовъ губернской управы отправиться на мѣсто и сдѣлать, совмѣстно съ порѣчскою уѣздною управою, всѣ необходимыя распоряженія для оказанія немедленнаго пособія крайне нуждающимся жителямъ Порѣчскаго уѣзда».
И только! Все дѣло отдано въ руки тѣхъ же, кто перепортилъ его (напримѣръ порѣчская земская управа); собраніе зажмурило глаза на все, что сдѣлано, не спросило кѣмъ и почему такъ сдѣлано, не приняло никакихъ серьезныхъ мѣръ, не дало никакихъ новыхъ наставленій своей губернской управѣ, не предъявило ей никакихъ запросовъ, не потребовало отъ нея никакихъ отчетовъ, — а только поспѣшило снять съ себя отвѣтственность…. Но отвѣтственность въ чемъ? Въ охраненіи самыхъ существенныхъ народныхъ интересовъ, врученныхъ ему земствомъ; въ употребленіи денегъ, святыхъ денегъ, жертвованныхъ всею Россіей…. Такая отвѣтственность не снимается…. Удивительно ли, что при такихъ порядкахъ, при такомъ отношеніи къ дѣлу, — усиленныя дорогія затраты, дѣлаемыя съ цѣлію пособія, не достигаютъ цѣли и остаются непроизводительными?…
Что же и кто же, спросимъ опять въ заключеніе читателя, вызываетъ эти отчаянные крики: «въ Самару». на «Рифей»? Лѣнь ли, распущенность, о которой кричитъ «Вѣсть», или тѣ солдаты и дьячки-подстрекатели, на которыхъ указываютъ нѣкоторые администраторы?… Кто виноватъ?…