Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дѣламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
По поводу первыхъ земскихъ выборовъ и собраній.
правитьУже значительная часть Россіи надѣлена теперь земскимъ «самоуправленіемъ», во многихъ губерніяхъ уже покончили съ выборами, происходили засѣданія земскихъ собраній, открыты и дѣйствуютъ земскія управы. Но едвали было бы не преждевременно пускаться теперь же въ какіе-нибудь выводы и заключенія. Вся дѣятельность уѣздныхъ земскихъ собраній ограничивалась въ сущности только заявленіемъ о начаткѣ ихъ гражданскаго бытія, выборомъ членовъ управы и гласныхъ въ губернское собраніе, а также составленіемъ на скорую руку инструкцій управамъ; инструкціи эти сводятся всѣ къ одному знаменателю: собрать какъ можно болѣе статистическихъ данныхъ, недостатокъ которыхъ обнаружился съ самаго же начала. Тотъ же характеръ имѣла и дѣятельность губернскихъ собраній. Ничего другаго, конечно, на первыхъ порахъ нельзя было и ожидать: для земства главною теперь задачею было — опознаться, оглядѣться, ощупать почву подъ своими ногами, извѣдать внѣшніе пріемы и порядки, встрѣтиться лицомъ къ лицу всѣмъ сословіямъ вмѣстѣ. Въ этомъ отношеніи начало уже положено, — и надо сказать правду, начало удалось свыше нашихъ, слишкомъ уже можетъ-быть несмѣлыхъ ожиданій. Во всякомъ случаѣ, если еще нѣтъ основаній ликовать объ успѣхѣ и обнадеживаться радужными надеждами, то еще менѣе имѣется поводовъ предаваться какимъ-либо мрачнымъ догадкамъ и предчувствіямъ, кричать караулъ и принимать какія-либо искусственныя мѣры къ отвращенію какой-то опасности. Эти догадки и внушенія исходятъ, впрочемъ, исключительно изъ лагеря дворянъ-землевладѣльцевъ, преимущественно крупныхъ, — и по нашему мнѣнію нисколько не вызываются и не оправдываются фактами Русской современной дѣйствительности, а основаны на ошибочныхъ теоретическихъ и апріористическихъ умозаключеніяхъ. Дѣйствительные факты, представляемые намъ земскими собраніями, таковы, что тактъ, приличіе, скромность, умѣнье себя держать — большею частью на сторонѣ крестьянъ, что послѣдніе явились даже — не во гнѣвъ будь сказано дворянству — несравненно болѣе «comme il faut, чѣмъ многіе изъ насъ, среднихъ и крупныхъ землевладѣльцевъ, такъ неумѣстно кичившіеся своею породою и европейскимъ образованіемъ на всесословныхъ земскихъ собраніяхъ! Дѣйствительные факты таковы, что заставили даже извѣстный органъ нашей печати, ратующій за принципъ и интересы крупной собственности, воздать хвалу крестьянамъ за отсутствіе въ нихъ демократическихъ стремленій, и напротивъ того высказать горькое и совершенно непривычное для этой газеты слово упрека дворянству за его политическую -безтактность. Тѣмъ не менѣе тотъ же органъ крупныхъ землевладѣльцевъ, похваливъ крестьянъ, говоритъ вслѣдъ за тѣмъ такія зловѣщія рѣчи: „И такъ крѣпостное право не вселило въ крестьянъ ни ненависти, ни даже недовѣрія къ дворянству, а отмѣна крѣпости не возбудила въ дворянахъ непріязненнаго чувства къ крестьянамъ. Но это итоги прошедшаго. Надо обратиться къ будущему, не загадочному или возможному, а весьма вѣроятному или даже неизбѣжному“. Будущее же представляется автору выписанныхъ нами строкъ въ самомъ мрачномъ видѣ… Не можемъ не остановиться здѣсь и не замѣтить, что странно же рекомендуетъ эта газета „просвѣщенное“ и „передовое“ дворянское сословіе, если заявляетъ, какъ утѣшительное явленіе, что „отмѣна крѣпости не возбудитъ въ дворянахъ непріязненнаго чувства“… къ кому же? „къ крестьянамъ“!! За что же къ крестьянамъ?! Но эта газета не только признаетъ такое непріязненное чувство въ дворянахъ явленіемъ, повидимому, вполнѣ естественнымъ и возможнымъ (отсутствіе котораго можетъ быть даже поставлено имъ въ заслугу), но и противополагаетъ его, какъ равное по степени натуральности и законности, непріязненному чувству освобожденныхъ отъ крѣпостнаго ига крестьянъ — къ владѣльцамъ, державшимъ ихъ подъ крѣпостнымъ игомъ! Въ самомъ дѣлѣ: быть подъ игомъ и держать подъ игомъ, развѣ это не одно и то же?! Дальше тотъ же органъ крупныхъ землевладѣльческихъ интересовъ пророчествуетъ, что при -ежегодно увеличивающемся числѣ крестьянъ-землевладѣльцевъ. при соблазнахъ власти и жалованья, — „если не теперь, то положительно весьма скоро, общественное образованіе будетъ зависѣть отъ людей безграмотныхъ, всѣ важныя дѣла въ уѣздахъ, все хозяйство въ уѣздахъ, а затѣмъ и въ губерніяхъ, будетъ находиться въ рукахъ людей невѣжественныхъ и ихъ корыстныхъ руководителей!… Въ Россіи окажутся неизвѣстные въ ней доселѣ элементы политическаго раздраженія… Послѣдствія искусственно-возбужденнаго неудовольствія массъ“ (въ случаѣ поздняго измѣненія законовъ о земскихъ выборахъ), е уже вкусившихъ самовластія, легко предвидѣть… Тѣмъ сильнѣе долгъ озаботиться ихъ предотвращеніемъ»… Невольно бросается въ глаза, что все утѣшительное въ настоящемъ является для автора «итогомъ прошедшаго», т. е. крѣпостнаго права: ему мы обязаны — еще покуда существующими добрыми отношеніями между сословіями! при немъ мы были бы избавлены отъ грозящихъ намъ ужасовъ политическаго раздраженія! Какое же мы сокровище потеряли! какъ велика же была въ крѣпостномъ правѣ сумма добра, если, за всѣми расходами, она дала такіе прекрасные итоги! Такъ и разбираетъ охота, по прочтеніи этихъ строкъ, къ нему воротиться. Средства же, предлагаемыя авторомъ для отвращенія бѣды, состоятъ, какъ извѣстно, въ подъёмѣ юридическаго значенія крупной поземельной собственности, въ надѣленіи ея особыми правами и — по связи идей, высказанныхъ не разъ прежде, — въ обезпеченіи ея экономической цѣнности чрезъ отданіе у насъ многочисленнаго класса рабочихъ, нуждающихся въ чужомъ кускѣ хлѣба и кровѣ. Мы разсмотримъ потомъ эти средства подробнѣе, а теперь взглянемъ на факты, представляемые намъ современностью — въ кругѣ дѣйствія земскихъ учрежденій.
По свидѣтельству даже «Московскихъ Вѣдомостей», крестьяне не выказали нигдѣ ни самонадѣянности, ни гордости, ни хвастовства, ничего такого, что выражается словомъ: «зазнаться». Въ самомъ дѣлѣ, имѣя нерѣдко на своей сторонѣ, въ уѣздныхъ земскихъ собраніяхъ, численное превосходство, они, — кромѣ нѣкоторыхъ случаевъ, о которыхъ скажемъ ниже, — не старались нигдѣ употребить во зло свою силу и относились къ дѣлу очень серьёзно, очень осмотрительно и по своему — важно. Можно предположить навѣрное, — зная характеръ и воззрѣнія нашихъ крестьянъ, — что они, засѣдая гласными, вовсе не предвкушали сладости будущей политической полноправности и вообще съ мыслью о земскомъ самоуправленіи не соединили никакого политическаго значеніи. Они смотрѣли на дѣло просто — какъ на раскладку земскихъ повинностей, такую раскладку, при которой отвѣтственность ляжетъ уже не на правительство (что несравненно покойнѣе и даетъ возможность сваливать на него вину, кряхтѣть и жаловаться), а уже на самихъ раскладчиковъ. Сколько можно судить по корреспонденціямъ, помѣщеннымъ въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ», крестьяне-гласные сами по себѣ безличны, т. е являются вовсе не личною своею стороною, не какъ Матвѣй, Сидоръ, Карпъ, а какъ крестьяне — представители крестьянскаго сословія, какъ выборные отъ своихъ обществъ. Они очевидно чувствуютъ важность лежащаго на нихъ полномочія, и эта память о довѣренности, оказанной имъ избирателями и объ отвѣтственности ихъ передъ послѣдними, это уваженіе къ своему знанію, какъ въ временному порученію, эта вѣрность своему «наказу» или тому, что Французы называютъ «mandat» — составляетъ одно изъ первыхъ условій всякаго истиннаго представительства. Только при такомъ условіи представительство является правдой. Таковы по крайней мѣрѣ первоначальные признаки крестьянскаго отношенія къ дѣлу, — и надо надѣяться, что земскія собранія будутъ для нихъ лучшею школою, нежели собранія дворянскія, еслибъ предположить, что крестьяне захотѣли бы предварительно поучиться у дворянъ совѣщательному пріему и порядку. Крестьяне почти повсюду отказывались выбирать гласныхъ изъ своей среды въ губернское земское собраніе, находя, что въ послѣднемъ они менѣе нужны, и что дворяне тамъ будутъ полезнѣе: вѣроятно они сознаютъ себя еще недостаточно подготовленными къ общимъ соображеніямъ, къ обсужденію интересовъ касающихся цѣлой губерніи, а не одной знакомой имъ уѣздной мѣстности; да наконецъ и непосредственныя сношенія съ губернскимъ начальствомъ ихъ вѣроятно еще пугаютъ: имъ ловчѣе быть ближе къ своимъ обществамъ, ближе въ корню. Какъ бы то ни было, но губернскія земскія собранія до сихъ поръ состояли преимущественно изъ дворянъ, и про нихъ уже никакъ нельзя сказать, чтобъ они, по личному своему составу, имѣли характеръ «демократическій». Крестьяне почти вездѣ изъявили желаніе имѣть только одного члена отъ себя въ управѣ и вообще обнаруживали такую мысль, что въ управѣ должно-быть отъ каждаго сословія по одному представителю, кромѣ предсѣдателя. Крестьяне вездѣ заявляли себя противъ назначенія большаго жалованья, а въ одномъ уѣздѣ (Бугульминскомъ), несмотря на сопротивленіе дворянства, настояли на томъ, чтобы членамъ управы изъ крестьянъ было положено жалованье вдвое меньше противъ другихъ членовъ. Такъ было до сихъ поръ, но очень можетъ быть, что и крестьяне впослѣдствіи взалкаютъ богатой мзды за свою службу обществу, какъ этого справедливо боятся «Московскія Вѣдомости», — т. е. что же? соблазнятся примѣромъ своего же «передоваго», «просвѣщеннаго» сословія!… Въ такомъ случаѣ дворянство будетъ имѣть право съ гордостью свидѣтельствовать о своемъ нравственномъ вліяніи на непросвѣщенныя народныя массы!… Гдѣ же, послѣ того, источникъ опасности, о которой толкуютъ «Московскія Вѣдомости», отъ кого и откуда, она исходитъ?!.. Далѣе. Крестьяне вездѣ дѣйствуютъ дружно и сообща, и большею частью, прежде чѣмъ подавать мнѣніе, просятъ позволенія посовѣтоваться между собою, — что совершенно разумно и на что очень неосновательно нападаютъ нѣкоторые корреспонденты, называя такой образъ дѣйствій — стачкою! Но спрашивается: что же толку въ гакомъ рѣшеніи, когда мысль человѣка застигнута, такъ сказать, въ расплохъ. и онъ не успѣлъ сообразить, въ какой мѣрѣ предложенное рѣшеніе- будетъ соотвѣтствовать интересамъ его избирателей? Представляя собою въ собраніи интересы крестьянъ, сельскіе гласные, по нашему мнѣнію, поступаютъ и умно и честно — не раздробляя свои силы, а соединяя ихъ въ одномъ направленіи, — дружно ограждая интересы своихъ обществъ, но нисколько не враждуя противъ интересовъ другихъ сословій. Вообще, сколько можно заключать изъ опубликованныхъ данныхъ, нарушителями единства и согласія являлись до сихъ поръ — говоримъ это съ истиннымъ сожалѣніемъ — одни дворяне. Если въ Солигаличѣ управа состоитъ только изъ купцовъ (на что указываютъ «Московскія Вѣдомости»), то вина въ томъ лежитъ на гласныхъ изъ нашего же дворянскаго сословія, такъ неумѣстно разобидившихся за свою дворянскую честь и отказавшихся отъ баллотировки — себѣ же во вредъ. Если въ Херсонской губерніи въ Бобринецкомъ уѣздѣ предсѣдателемъ и членами управы очутились, къ великому для себя смущенію, одни крестьяне, то это произошло единственно вслѣдствіе гласныхъ, грубыхъ оскорбленій, нанесенныхъ представителями «образованнаго» сословія представителямъ сословія необразованнаго. Извѣстно, что дворяне на Бобринецкомъ уѣздномъ собраніи прямо объявили, что выбирать мужиковъ въ уѣздную управу не слѣдуетъ, и что самый законъ не даетъ будто бы на это права, — а на Александрійскомъ земскомъ собраніи еще рѣшительнѣе провозгласили, что отъ скудоумія и невѣжества мужиковъ не можетъ быть никакой пользы ни имъ, ни другимъ, и они поэтому не должны быть избираемы въ члены управы. На Александрійскомъ собраніи крестьяне подали письменный протестъ, который однакоже ихъ заставили взять назадъ, увѣривъ, что это незаконно (слѣдовало бы по крайней мѣрѣ извиниться): а на Бобринецкомъ возбужденный вопросъ отправленъ былъ на разрѣшеніе къ губернатору, который, разумѣется, разъяснилъ, что отстранять крестьянъ отъ выбора въ члены управы совершенно противорѣчивъ закону. Слѣдствіемъ всего этого было то, что крестьяне, справедливо чувствуя себя обиженными, показали дворянамъ свою численную силу я забаллотировали ихъ всѣхъ, — но сами же потомъ смиренно объявили, что они не въ состояніи вести дѣлопроизводство управы, сами указали на одного изъ дворянъ котораго бы они желали имѣть представителемъ, и сами просили объ уничтоженіи выборовъ, доставившихъ такъ неожиданно всю власть въ ихъ руки. Это заявленіе крестьянъ подало, разумѣется, поводъ къ разнымъ остроумнымъ надъ ними шуточкамъ дворянамъ-корреспондентамъ. Но мы спрашиваемъ вашихъ читателей: кто въ этомъ случаѣ поступилъ добросовѣстнѣе: крестьяне ли, вынужденные оскорбленіями со стороны дворянъ заявить свою численную силу и потомъ отказывающіеся отъ денегъ и власти, или же дворяне, такъ не по дворянски или, вѣрнѣе, такъ не но «джентльменски» дававшіе чувствовать крестьянамъ свое къ нимъ презрѣніе, свое превосходство въ образованіи (есть чѣмъ хвастать предъ мужиками!), и наконецъ принесшіе въ жертву своей сословной гордости — интересы и своихъ избирателей и цѣлаго уѣзда! Даже мысль объ общей пользѣ не внушила имъ сознанія необходимости дѣйствовать согласно и дружно. Послѣ такой безтактности, если нужно искать гдѣ-либо основанія мрачнымъ предчувствіямъ, которымъ предается печатный органъ крупныхъ землевладѣльцевъ, такъ это именно въ подобномъ способѣ дѣйствій — не крестьянъ, а землевладѣльцевъ-дворянъ. — Справедливо, между прочимъ, замѣчаетъ нашъ Нерехотскій корреспондентъ (въ 21 No), что крестьяне — въ званіи членовъ управы — могутъ, подъ руководствомъ умнаго и знающаго предсѣдателя, во многихъ случаяхъ, при исполненіи равныхъ порученій, быть полезнѣе членовъ изъ дворянъ, напр. для осмотра магазиновъ, дорогъ и т. п.
И такъ, за исключеніемъ нѣкоторыхъ особенныхъ случаевъ, крестьяне, на всѣхъ бывшихъ доселѣ земскихъ собраніяхъ, не проявили ни вражды, ни раздраженія противъ, помѣщичьяго сословія и никакихъ сословныхъ предубѣжденій (такъ какъ здѣсь нѣтъ того столкновенія интересовъ, какое происходитъ въ собственно такъ-называемомъ «крестьянскомъ дѣлѣ»). Напротивъ, они вездѣ оказывали совершеннѣйшую готовность довѣриться лицамъ изъ другихъ сословій, заслуживающимъ довѣрія, и даже лицамъ дворянскаго сословія предпочтительно предъ всѣми прочими; ибо, разсматривая всякое дѣло не съ отвлеченной, а живой его стороны, съ точки зрѣнія бытовой, крестьяне не могутъ не признать — и очень охотно признаютъ — за дворянами преимущество образованности, опытности, личной энергіи, личнаго развитія и положенія въ свѣтѣ. Историческія преданія до сихъ поръ, въ глазахъ народа, утверждаютъ за дворянствомъ значеніе служилаго класса. Слѣдовательно отъ дворянъ покуда еще вполнѣ и вполнѣ зависитъ воспользоваться этимъ расположеніемъ, этою готовностью крестьянъ — заслуживая и оправдывая такое довѣріе на дѣлѣ. Имъ открыто просторное поле и даны всѣ средства въ руки, чтобы руководить народныя массы своимъ личнымъ нравственнымъ вліяніемъ и стать по праву, безъ юридическихъ привилегій, передовымъ классомъ, въ силу тѣхъ нравственныхъ и соціальныхъ свободныхъ преимуществъ, которыя признаютъ за ними, безъ вражды и зависти, сами крестьяне. Крестьяне добровольно готовы отказаться, въ пользу дворянъ, отъ преобладанія, даруемаго имъ, крестьянамъ, ихъ численною силою. Но спрашиваемъ: справедливо ли и прилично ли для дворянъ — плакаться и сѣтовать: зачѣмъ земскія учрежденія устроены такъ, что въ случаѣ противномъ, т. е. когда дворяне оказываются, недостойными народнаго довѣрія, пользуются своимъ положеніемъ ко вреду, или же безъ пользы и толку для общества, — крестьянамъ дана возможность ограждаться своею численностью и прибѣгать къ пассивной защитѣ отрицательныхъ, голосовъ? Напротивъ, — въ этомъ есть залогъ спасительнаго равновѣсія; есть постоянный побудительный поводъ для дворянъ — дѣйствовать не въ духѣ однихъ сословныхъ своихъ, интересовъ, но въ духѣ общей пользы, опираться не на дворянскія привилегіи, а на нравственное свое значеніе, — какъ и подобаетъ «передовому» сословію, — названіе, которымъ такъ любитъ величаться наше дворянство!
Вообще всѣ указанные нами дѣйствительные факты мало располагаютъ въ пользу мнѣнія тѣхъ, которые жалуются, что крупная поземельная собственность не достаточна «представлена» на земскихъ собраніяхъ, и что ей слѣдовал-обы дать право личнаго представительства: т. е. что крупные собственники должны быть гласными eo ipso, по личному праву, а не по избранію. По этому поводу была помѣщена интересная статья г. Лугинина въ 108 No «Московскихъ Вѣдомостей», которыя съ своей стороны находятъ полезнымъ разсортировать собственность на три разряда и установить для каждаго особый цензъ. Въ одномъ изъ слѣдующихъ мы разсмотримъ это предположеніе въ подробности, а теперь ограничимся только нѣсколькими словами. Прежде всего скажемъ, что по нашему мнѣнію и разсуждая теоретически — не только всякому интересу, но и всякому оттѣнку интереса должно бы быть дано мѣсто цъ общемъ земскомъ представительствѣ. Вообще мы думаемъ, что чѣмъ болѣе голосовъ, чѣмъ болѣе оттѣнковъ всякаго интереса представлено въ собраніи, — тѣмъ лучше, тѣмъ полнѣе охвачивается предметъ, тѣмъ безошибочнѣе можетъ быть сужденіе. Такъ въ краю (говоримъ это только для примѣра), гдѣ сильно развита горнозаводская промышленность, или лѣсная, было бы справедливо желать, чтобы и та и другая промышленность имѣла своихъ компетентныхъ представителей и чтобъ земское собраніе не было составлено изъ однихъ чиновниковъ или полевыхъ хозяевъ, и т. п. Мы съ своей стороны не видѣли бы особеннаго неудобства въ томъ, если бы въ земскихъ уѣздныхъ и губернскихъ собраніяхъ число гласныхъ было въ полтора или даже въ два раза больше. Пусть и общинная, и личная, и мелкая, и средняя, и крупная собственность найдутъ себѣ въ ней выраженіе, но дѣло законодателя найти этому выраженію такую формулу, комбинировать число голосовъ и вообще все дѣло такъ, чтобъ всякія мнѣнія высказывались и рѣшенія принимались — вполнѣ свободно и чтобъ ни одна сторона не имѣла предопредѣленнаго перевѣса. Если-же отыскать такой формулы нельзя, то всего безопаснѣе у васъ предоставить такой перевѣсъ сторонѣ крестьянской, какъ потому, что сила количества можетъ быть здѣсь перевѣшиваема силою качественною и въ противовѣсіе численности крестьянъ являются значительныя нравственныя и бытовыя преимущества другихъ сословій, — такъ и потому, что Русскій простой народъ вовсе не демагогъ, отличается особенною разумностью, здравымъ смысломъ и консервативнымъ (не въ пошломъ смыслѣ этого слова) направленіемъ, и если можно отъ кого опасаться злоупотребленій силы и власти, при нормальномъ состояніи духа, такъ всего менѣе отъ него. Вся исторія, дворянскія и недавнія земскія собранія подтверждаютъ это блистательнымъ образомъ. Въ Русскихъ крестьянахъ несравненно менѣе замашекъ демократическихъ. чѣмъ въ крупныхъ собственникахъ-дворянахъ — замашекъ аристократическихъ. При разрывѣ нашего образованнаго общества съ народомъ, при склонности общества, вертѣться по вѣтру всякихъ отвлеченныхъ и новомодныхъ заграничныхъ теорій, при его незнаніи и непониманіи Русской жизни — не только полезно, но и необходимо, чтобъ центръ тяжести былъ въ народѣ, чтобъ имѣлся грузъ, который могъ бы противопоставить достаточный упоръ волнамъ и вѣтрамъ и легкомыслію дворянъ-кормщиковъ. Затѣмъ, обращаясь собственно къ существующему порядку земскаго представительства и къ вопросу о представительствѣ крупной поземельной собственности, мы не видимъ, чтобъ крупнымъ собственникамъ заграждено было право быть избираемыми. Едвали есть основанія предполагать, чтобъ своя братья-землевладѣльцы не пожелали ихъ выбрать, если первые находятся налицо и пользуются довѣріемъ послѣднихъ. Говорятъ: расходъ, не чувствительный для владѣльца 250 десятинъ, очень чувствителенъ для владѣльца 30,000 десятинъ. Это совершенно справедливо, но въ этомъ-то и можетъ заключаться поводъ къ избранію перваго. Выбирая крупнаго землевладѣльца въ гласные, я могу быть заранѣе увѣренъ, что онъ постоитъ за свои интересы, потому что всякое неумѣстное великодушіе земства прежде всего, своею тяжестью, ляжетъ на него; а если онъ стоитъ за свои интересы, то вмѣстѣ съ тѣмъ стоитъ и за мои. Если же такой вѣры въ избирателяхъ нѣтъ, и если такой крупный собственникъ не представляетъ благонадежныхъ ручательствъ въ томъ, что интересы свои онъ будетъ считать солидарными съ интересами мелкихъ собственниковъ, то личное право представительства, предоставленное крупнымъ собственникамъ, не можетъ служить залогомъ особенной пользы для общаго дѣла и для интереса землевладѣльцевъ. Скорѣе даже напротивъ. Можно даже предполагать, что крупные собственники у насъ въ Россіи не очень склонны принимать въ соображеніе скудныя средства мелкихъ собственниковъ; доказательствомъ этому служитъ назначеніе высокаго жалованья. Менѣе всего противъ высокихъ размѣровъ жалованья были дворяне вообще, въ томъ числѣ и довольно крупные собственники — по своей замашкѣ дѣлать вещи en grand, съ блескомъ, съ великодушіемъ, нескупо, — а противъ большихъ окладовъ заявляли себя вопервыхъ крестьяне, вовторыхъ мелкіе собственники другихъ сословій. — Впрочемъ, повторяемъ, мы съ своей стороны готовы были бы содѣйствовать обезпеченію представительства и за крупною собственностью, равно какъ и за всякимъ интересомъ, и полагаемъ, что предлагаемыя въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ» облегченія правилъ представительства чрезъ уполномоченныхъ могли бы быть допущены, съ нѣкоторыми ограниченіями, безъ всякаго вреда. Мы желали бы только,. чтобъ это представительство не создавало для крупной поземельной собственности въ нашей гражданской жизни никакого особеннаго юридически-привилегированнаго положенія. Усиливать ее нечего: она и такъ и сильна. Довольно съ нея ея бытовой силы, которая всегда присуща богатству и обстановкѣ, нераздѣльной съ положеніемъ крупнаго землевладѣльца. Вообще намъ очень странны эти дворянскія іереміады въ виду бытоваго значенія, упроченнаго за дворянами, въ глазахъ народа, исторіей, въ виду ихъ просвѣщенія, опытности, образованности, которыми они такъ гордятся, въ виду свободнаго поприща, предоставленнаго закономъ ихъ нравственному вліянію, въ виду наконецъ полной готовности крестьянъ отнестись къ нимъ съ довѣріемъ и уваженіемъ въ дѣлѣ общихъ земскихъ интересовъ, въ виду всѣхъ этихъ преимуществъ, — противополагаемыхъ чисто внѣшнему преимуществу крестьянской численности, — при крестьянской гражданской неполноправности, при совершенномъ подчиненіи ихъ административному произволу, при существующей и продолжающейся законной возможности подвергать ихъ тѣлесному наказанію безъ ограниченія числа ударовъ по одному усмотрѣнію полицейской власти, — при ихъ невѣжествѣ, неопытности и столько разъ — дворянами же осмѣяннномъ и обруганномъ смиреніи! Пора бы дворянамъ понять, что наше общественное нравственное безсиліе происходитъ отъ разрыва съ народомъ, и что именно дворянамъ то и надо желать и заботиться, чтобы народъ, такъ долго связанный по рукамъ и по ногамъ, сталъ наконецъ на ноги и окрѣпъ — въ союзѣ съ ними. Но не сладкими пѣснями о прелестяхъ барщины въ новомъ видѣ — можно предотвратить сословное раздраженіе; но не проповѣдью о необходимости довести крестьянъ искусственными мѣрами до состоянія бездомныхъ, бродячихъ рабочихъ, ради возвышенной цѣли — воздѣлыванія помѣщичьей земли, — не покушеніями сломить ограду крестьянской общественности и самоуправленія, — не доводами въ пользу созданія особой юридической силы крупной поземельной личной собственности, — не возбужденіемъ страховъ по случаю расширенія крестьянскихъ правъ, послѣ двухвѣковаго крѣпостнаго ига, — не воззваніями къ заблаговременному принятію противъ народа мѣръ, какъ противъ врага, — можно снискать довѣріе, можно вступить въ союзъ и единеніе съ народомъ и предупредить опасность демократическихъ, пока еще не существующихъ инстинктовъ! Avis a la noblesse!…