По поводу двадцатипятилетия Женевской конвенции (1864—1889) (Камаровский)/РМ 1889 (ДО)

По поводу двадцатипятилетия Женевской конвенции (1864-1889)
авторъ Леонид Алексеевич Камаровский

Опубл.: 1889. Источникъ: az.lib.ru

По поводу двадцатипятилѣтія Женевской конвенціи (1864—1889).

I.

Въ августѣ настоящаго года исполнится двадцать пять лѣтъ со дня подписанія европейскими государствами Женевской конвенціи, — этого благороднѣйшаго изъ всѣхъ международныхъ актовъ, открывающаго новую эру въ современномъ правѣ войны. За это время его существованія не мало было голосовъ, ему враждебныхъ, особенно среди военныхъ и тѣхъ, которые преклоняются только предъ «военными» интересами, а, съ другой стороны, опытъ послѣднихъ войнъ указалъ и на нѣкоторые его недостатки, объ устраненіи которыхъ надо дѣйствительно позаботиться, но все это, касаясь тѣхъ или иныхъ деталей женевской конвенціи, не въ состояніи подорвать ни основнаго ея принципа, ни многочисленныхъ и плодотворныхъ, вытекающихъ изъ нея, послѣдствій.

Чтобы убѣдиться въ этомъ, достаточно вникнуть, прежде всего, въ причины ея возникновенія. Великій филантропъ Женевы, такъ много сдѣлавшій для осуществленія конвенціи и для распространенія въ обществѣ ея идей, Густавъ Муанье, недавно представилъ объ этомъ французской академіи нравственныхъ и политическихъ наукъ любопытный докладъ^[1]. Будучи какъ бы примѣненіемъ и расширеніемъ заповѣди Христа о любви къ врагамъ, женевская конвенція является ничѣмъ инымъ, какъ продуктомъ всего современнаго общественнаго строя и новѣйшихъ военныхъ порядковъ въ частности.

Можно найти не мало соглашеній между воевавшими объ облегченіи участи раненыхъ и въ вѣка, предшествовавшіе нашему^[2], но это были соглашенія частныя и временныя, не переживавшія отдѣльныхъ войнъ и лишенныя какой-либо прочной организаціи. Пока въ Европѣ общественный строй, въ періодъ абсолютизма, покоился на сословной розни, глубоко отчуждавшей другъ отъ друга отдѣльныя общественныя группы, и пока, съ другой стороны, государства въ своей внѣшней политикѣ держались однѣхъ традицій макіавеллизма, естественно не могла возникнуть и женевская конвенція. Но съ половины прошлаго столѣтія повѣяло новымъ духомъ, благодаря отчасти Руссо, энциклопедистамъ и экономистамъ. Они стали энергично распространять идеи о братствѣ и взаимной солидарности народовъ. На этихъ принципахъ современной этики покоится все дѣло «Краснаго Креста». Глубокое преобразованіе совершается одновременно и въ военномъ строѣ. Солдаты прежнихъ армій, даже въ мирное время, не безъ основанія считались врагами остальнаго населенія. Своими насиліями и грабежами они отвращали отъ себя всякое сочувствіе. Введеніе общей воинской повинности измѣняетъ все дѣло, тѣмъ болѣе, что Европа переживаетъ, со второй половины настоящаго столѣтія, цѣлый рядъ войнъ. Теперь каждая почти семья имѣетъ членовъ въ рядахъ арміи. Непрестанныя усовершенствованія въ орудіяхъ истребленія дѣлаютъ войны, при всей ять краткости, несравненно убійственнѣе и болѣе тяжкими для раненыхъ, чѣмъ прежде, а телеграфъ и періодическая печать, столь разросшаяся въ наши дни, быстро разносятъ повсюду свѣдѣнія о жертвахъ войны, вызывая къ нимъ сочувствіе.

Таковы реальныя данныя, а не фантазіи утопистовъ, которыя призвали къ жизни женевскую конвенцію и оберегаемыя ею учрежденія «Краснаго Креста». Достойно вниманія, что, въ то же самое время, однородныя условія повели и за Атлантическимъ океаномъ къ совершенно сходнымъ явленіямъ. Въ 1863 г. Полевая инструкція Либера войскамъ С. Штатовъ дѣлала первую смѣлую попытку выразить обычаи войны въ формѣ закона, а Санитарная коммиссія стремилась въ обширныхъ размѣрахъ оказать помощь жертвамъ тогдашней междоусобной брани.

По содержанію десять статей женевскаго акта касаются слѣдующихъ четырехъ пунктовъ: раненые и больные воины должны быть принимаемы и пользуемы, къ какому бы народу они ни принадлежали. Въ этихъ видахъ установляется особая, усиленная охрана (нейтралитетъ) для лицъ и вещей, предназначаемыхъ для этого ухода. Особые флагъ и знаки (нарукавники для врачей и санитаровъ) отмѣчаютъ все, связанное съ этимъ святымъ дѣломъ. Что можетъ быть проще этихъ немногихъ статей? Но, чтобы судить, какъ должно, о значеніи извѣстныхъ принциповъ, надо ознакомиться съ ихъ проведеніемъ въ жизнь и съ тѣми практическими послѣдствіями, которыя они на нее оказали.

Въ этомъ отношеніи, съ точки зрѣнія не буквы, а духа женевской конвенціи, мы, прежде всего, видимъ, что она чужда какой бы то ни было исключительности религіозной или политической. Подписанная вначалѣ делегатами девяти европейскихъ правительствъ, она въ настоящее время принята 29 государствами^[3]. Каждая война увеличивала число приступавщихъ къ ней сторонъ. Между ними мы видимъ не только большинство странъ христіанскихъ, но и двѣ державы магометанскія и даже одну языческую. Будь присоединеніе послѣднихъ пока только номинальнымъ (какъ это показалъ, къ сожалѣнію, примѣръ Турціи въ 1877 г.), но, все-таки, въ этомъ нельзя не видѣть признанія за нѣкоторыми международными нормами міроваго, универсальнаго характера, по природѣ присущаго и женевской конвенціи. Въ этомъ отношеніи она является какъ бы первою блестящею предвозвѣстницей и прототипомъ будущаго.

Въ качествѣ международнаго договора, женевская конвенція и связанныя съ нею учрежденія призваны дѣйствовать по отношенію къ войнамъ внѣшнимъ, т.-е. тѣмъ, которыя ведутъ между собою государства, но, по природѣ и по духу «Краснаго Креста», онъ долженъ, какъ справедливо говоритъ Муанье, распространять свою помощь и на жертвы войнъ внутреннихъ, т.-е. междоусобныхъ. Чуждаясь, по возможности, политическихъ симпатій или антипатій, служители его обязаны помогать страждущимъ отъ войны, гдѣ бы ни потребовалась ихъ помощь. «Преграды антагонизма между государствами, — замѣчаетъ Муанье, — постепенно устраняются. Любовь къ ближнему, опираясь на идею братства людей, уже не заботится болѣе о границахъ географическихъ, политическихъ или религіозныхъ и высшимъ проявленіемъ этого служитъ „Красный Крестъ“. Послѣдователи его не довольствуются служеніемъ согражданамъ и даже иностранцамъ, но считаютъ долгомъ жертвовать собою даже для своихъ враговъ»^[4]. Золотыя слова, которыя должно часто приводить себѣ на умъ, особенно въ наши дни обостренія національной вражды почти во всѣхъ странахъ и когда многіе писатели, увлекшись національною идеей, доводятъ ее иногда до безучастія или непріязни къ остальному человѣчеству.

Между обстоятельствами, вызвавшими женевскую конвенцію, мы не упомянули о главномъ: о крайне плохомъ оффиціальномъ положеніи санитарнаго и врачебнаго дѣла въ европейскихъ арміяхъ до ея появленія. Не было достаточно людей, которые могли бы ухаживать за ранеными; не существовало необходимыхъ для этого денежныхъ и иныхъ матеріальныхъ средствъ.

Дюнанъ въ своемъ сочиненіи Souvenir de Solférino (1859), — подавшемъ болѣе всего толчокъ къ движенію, которое привело къ женевской конвенціи, — какъ очевидецъ сольферинской битвы, изображаетъ въ яркихъ краскахъ несчастное положеніе раненыхъ, умиравшихъ тысячами, только вслѣдствіе крайне недостаточнаго за ними ухода и отсутствія врачебной помощи. Имъ приходилось часы, а то и дни Переносить всѣ мученія отъ голода и жажды, отъ стужи и зноя, не говоря уже объ ихъ ранахъ. Женевская конвенція, хотя сама ни единымъ словомъ не упоминаетъ объ обществахъ «Краснаго Креста», болѣе всего, однако, на дѣлѣ содѣйствовала ихъ возникновенію и быстрому повсюду распространенію, благодаря, между прочимъ, той косвенной охранѣ, которую она для нихъ установила. Рядомъ съ оффиціальнымъ и военнымъ врачебнымъ персоналомъ теперь возникаютъ, подъ сѣнію женевскаго знака, многочисленныя частныя общества, которыя, чтобы выполнить свою задачу вспомоществованія раненымъ и больнымъ, подготовляютъ во время мира нужный для этого громадный матеріальный и личный составъ. Общества «Краснаго Креста»^[5] большею частью частныя и національныя въ томъ смыслѣ, что они, прежде всего, должны работать на пользу своихъ соотечественниковъ. Но если средства и обстоятельства имъ дозволяютъ, они призваны, какъ замѣчено, не отказывать въ содѣйствіи тѣмъ, кто истинно въ томъ нуждается. Въ виду такой, общей имъ всѣмъ цѣли, необходимо и установленіе между ними извѣстной солидарности и общей организаціи. Существующій въ Женевѣ международной комитетъ «Краснаго Креста», предсѣдательствуемый Муанье, хотя и пользуется нѣкоторымъ нравственнымъ авторитетомъ въ другихъ странахъ и является какъ бы связью между отдѣльными національными комитетами или обществами того же рода, но современенъ надо будетъ преобразовать его въ настоящее международное учрежденіе (или бюро) съ делегатами отъ всѣхъ государствъ, присоединившихся къ женевской конвенціи. Цѣлью его должны быть — контролъ и однообразное направленіе (когда нужно, и цѣлесообразное распредѣленіе) всего дѣла помощи. Это не подорвало бы самостоятельности національныхъ комитетовъ, но высшею организаціей связало бы ихъ въ одно прочное и живое цѣлое.

Этою стороной — вмѣняя нейтральнымъ правительствамъ и гражданамъ какъ бы въ правило спѣшить къ воюющимъ съ своею помощью — женевская конвенція содѣйствуетъ укрѣпленію между народами идей общеніи и солидарности. Помощь нейтральныхъ, краснорѣчиво проявившаяся въ послѣднихъ войнахъ, стала возможною благодаря особенно телеграфу и желѣзнымъ дорогамъ, быстро сообщающимъ обо всемъ и быстро передвигающимъ лица и вещи. Она можетъ имѣть только благотворное значеніе, еся она оказывается внѣ собственно политическихъ интересовъ, а лишь по мотивамъ человѣколюбія. Но если нейтральные являются съ этимъ содѣйствіемъ, они, съ другой стороны, призваны и наблюдать за исполненіемъ воюющими женевскихъ постановленій. Такимъ образомъ расширяется и на основаніи возможно твердыхъ и однообразныхъ нормъ регулируется дѣло вспоможенія больнымъ и раненымъ воинамъ. Въ немъ, очевидно, равно заинтересованы какъ воюющіе, такъ и нейтральные, какъ военныя сословія, такъ и все мирное населеніе. Ревниво его оберегая, должно слѣдить за всѣми указаніями опыта, чтобы дѣлать въ немъ тѣ улучшенія и расширенія, которыя представляются необходимыми. Задача очень деликатная и трудная, браться за которую можно только среди мира и послѣ тщательныхъ всестороннихъ къ ней приготовленій. Но однимъ правительствамъ она не подъ силу, а для этого имъ нужно содѣйствіе самихъ обществъ вспоможенія, этихъ прямыхъ органовъ женевской конвенціи^[6].

II.

Во главѣ реформы женевскаго дѣла должно быть поставлено исправленіе и дополненіе самой конвенціи. Относительно ея текста нельзя не согласиться съ Блунчли въ томъ, что онъ носить болѣе характеръ работы филантроповъ и врачей, а не юристовъ. Нѣкоторыя ея статьи требуютъ болѣе точной и измѣненной редакціи, конечно, не въ ущербъ, какъ мы уже говорили, ея основному принципу. Не менѣе важны дополненія ихъ тѣми новыми постановленіями, которыя либо прямо изъ нихъ вытекаютъ, какъ дальнѣйшіе естественные выводы, либо стоятъ съ ними, по предмету, во внутреннемъ сродствѣ.

Укажемъ на главнѣйшіе пункты.

Строгая логика конвенціи требуетъ распространенія нейтрализаціи съ лазаретовъ и лицъ врачебнаго вѣдомства на самихъ больныхъ и раненыхъ. Послѣднимъ должно быть предоставлено право, по излеченіи, возвращаться въ отечество. Это право, само по себѣ весьма гуманное, съ военной точки зрѣнія, можетъ быть даруемо только лицамъ, неспособнымъ къ продолженію военной службы. Что же касается остальныхъ, то оно можетъ простираться только на тѣхъ, которые формально обязуются впредь не принимать никакого активнаго участія въ данной войнѣ. Давать же подобныя обязательства они могутъ лишь съ дозволенія отечественныхъ законовъ, съ согласія противника, въ руки котораго они впали, и по убѣжденію собственной ихъ совѣсти^[7].

Въ силу того же принципа, вывозъ больныхъ и раненыхъ изъ городовъ осаждаемыхъ долженъ быть объявленъ свободнымъ и совершаться въ поѣздахъ нейтральныхъ или, по крайней мѣрѣ, въ вагонахъ нейтрализованныхъ, подъ контролемъ воюющихъ. Непріятель, держащій городъ въ осадѣ, будетъ обыкновенно противиться такому выѣзду, ибо вслѣдствіе него увеличится сила сопротивленія осажденнаго, но примѣры предпочтенія военнымъ требованіямъ интересовъ человѣколюбія встрѣчаются въ новѣйшихъ войнахъ^[8].

Не менѣе важны были бы постановленія объ охранѣ полей сраженія отъ грабителей различнаго рода и о погребеніи мертвыхъ. Воюющимъ часто некогда это дѣлать или они относятся къ этому небрежно. Вторая дипломатическая конференція въ Женевѣ 1868 г. въ принципѣ одобрила принятіе подобныхъ мѣръ, а законы сухопутной войны, изданные Институтомъ Международнаго права, въ ст. 19 и 20 спеціально говорятъ объ охранѣ и погребеніи убитыхъ.

Было бы хорошо распространить нейтрализацію на нѣкоторыя для раненыхъ воиновъ особенно признаваемыя цѣлебными лечебныя станціи для того, чтобы дать имъ возможность и во время войны лечиться^[9]. Собственно военные интересы отъ этого мало пострадаютъ, а во имя страждущаго человѣчества слѣдовало бы хотя главные лечебные пункты въ Европѣ признать навсегда замиренными и недоступными для военныхъ операцій. Это было бы только расширеніемъ нейтралитета самихъ лазаретовъ и госпиталей, а также ст. 17 Брюссельской деклараціи, предписывающей, даже во время бомбардированія, «щадить, насколько возможно, зданія, посвященныя религіи, наукамъ, искусствамъ и человѣколюбію (госпитали и другіе пункты, назначаемые для сбора больныхъ и раненыхъ)».

Общества «Краснаго Креста» заслуживаютъ упоминанія въ самой конвенціи и полученія отъ нея прямой, формальной, т.-е. вездѣ равной юридической охраны^[10]. На этотъ пробѣлъ указала еще частная парижская конференція въ 1867 г. Право ношенія отличительныхъ знаковъ конвенціи требуетъ подчиненія болѣе строгому контролю. Поэтому нельзя не одобрить назначенія международнымъ комитетомъ въ Женевѣ преміи въ 500 франковъ за лучшее сочиненіе о мѣрахъ предупрежденія и пресѣченія злоупотребленій именемъ и знакомъ «Краснаго Креста»^[11].

Конвенція установляетъ различіе между движимымъ имуществомъ лазаретовъ, признаваемымъ неприкосновеннымъ, и имуществомъ госпиталей, которое подчиняется дѣйствію законовъ войны, т.-е. становится собственностью побѣдителя. Одинаковая природа того и другаго имущества (движимое) и одинаковое ихъ назначеніе — служить врачебнымъ цѣлямъ — требуютъ и равной ихъ неприкосновенности. Аргументъ, выставляемый противъ этого и состоящій въ томъ, что имущество госпиталей, какъ учрежденій прочныхъ, болѣе цѣнно и важно для воюющихъ, — этотъ доводъ теряетъ свою силу, если вспомнить, что учрежденія «Краснаго Креста» равно открыты для воюющихъ во время войны и призваны оказывать помощь вездѣ, когда они только въ состояніи это сдѣлать.

Необходимо установить юридическую санкцію взысканій за нарушеніе конвенціи. Эта санкція, по существу дѣла, двоякая: уголовные законы отдѣльныхъ государствъ призваны, прежде всего, оберегать ея постановленія отъ чызъ бы то ни было посягательствъ. Затѣмъ нейтральнымъ правительствамъ или обществамъ (лучше всего делегатамъ международнаго комитета въ Женевѣ) слѣдовало бы поручить надзоръ за соблюденіемъ конвенціи воюющими. По возможности слѣдуя за арміями, эти лица констатировали бы факты и ходатайствовали передъ властями государства, которому принадлежатъ нарушители, объ устраненіи всякихъ, ими удостовѣренныхъ нарушеній конвенціи. Въ случаѣ отказа въ правосудіи уже со стороны виновнаго правительства или непрекращающихся о томъ пререканій, особая международная инстанція должна бы разсматривать и рѣшать эти споры. Въ качествѣ такой инстанціи Муанье рекомендовалъ прежде международный третейскій судъ. Позднѣе онъ высказался за установленіе для этого нѣкоего суда чести (jury d’honneur). Первая мысль намъ кажется вѣрнѣе въ виду особенно того, что третейскимъ судамъ вообще слѣдовало бы предоставить разсмотрѣніе всѣхъ споровъ, возникающихъ изъ нарушенія нейтралитета и которые не удастся уладить дипломатіи.

Болѣе всего, въ видахъ практической дѣйствительности конвенціи, необходимо распространять знакомство съ нею во всѣхъ слояхъ населенія. Особенно каждый рядовой долженъ бы твердо ее знать, для чего носить съ собою по экземпляру ея, съ краткимъ общепонятнымъ толкованіемъ. Вообще эту же мѣру слѣдовало бы практиковать относительно обычаевъ и законовъ войны, изложенныхъ сообразно съ Брюсельскою деклараціей 1874 г. или съ указомъ правительствующаго сената отъ 12 мая 1877 г.^[12] Нормы военнаго права должны быть знакомы для солдатъ, но и для большинства мирнаго населенія, ибо онѣ въ равной степени касаются правъ и обязанностей тѣхъ и другихъ.

Наконецъ, постановленія женевской конвенціи должны быть распространены и на морскія войны, въ духѣ договора 1868 г., не утвержденнаго правительствами Европы.

Таковы, въ немногихъ словахъ, главныя добавленія къ занимающему насъ акту. Конечно, и они не исчерпываютъ дѣла, но всякія законодательныя нормы, чтобы оставаться жизнеспособными, нуждаются въ своевременныхъ просмотрахъ и исправленіяхъ, согласно съ указаніями самой жизни, вѣчно измѣняющейся и нарождающей новыя потребности.

Мы хорошо понимаемъ, что добавленія, о которыхъ мы говоримъ, не Могутъ быть сдѣланы всѣ за одинъ разъ, ни выражены, быть можетъ, Въ какомъ-либо одномъ актѣ, но правительства, подписавшія женевскую конвенцію, приняли на себя какъ бы нравственную обязанность объ ея дальнѣйшемъ усовершенствованіи, въ духѣ ея основнаго принципа.

III.

Женевская конвенція важна для насъ не только по своему содержанію, но и какъ первый опытъ кодификаціи военнаго права со стороны европейскихъ правительствъ. За нею, по почину русскаго правительства, послѣдовала въ 1868 г. Петербургская конференція о разрывныхъ пуляхъ, а въ 1874 г., также благодаря стараніямъ Россіи, конференція въ Брюсселѣ, выработавшая извѣстную декларацію о законахъ и обычаяхъ войны^[13]. Къ сожалѣнію, послѣдняя не получила утвержденія правительствъ, но, отличаясь тщательною редакціей и благородными идеями, она не прошла безслѣдно. Начала, ею высказанныя, легли съ тѣхъ поръ въ основаніе научныхъ обработокъ права войны и воспроизводятся въ различныхъ позднѣйшихъ законодательныхъ актахъ и правительственныхъ распоряженіяхъ. Спеціально Россія подтвердила обязательность ихъ для своихъ войскъ въ вышеупомянутомъ указѣ сената 1877 г.

Мы полагаемъ, что пора было бы правительствамъ придать этой примѣчательной деклараціи окончательную и обязательную форму. Мотивы, побудившіе ихъ послать своихъ делегатовъ въ Брюссель, существуютъ у теперь въ полной силѣ. Они весьма хорошо резюмированы въ заключительномъ протоколѣ самой брюссельской конференціи: "Еще въ 1868 г., по поводу Петербургской конвенціи, было единодушно высказано то мнѣніе, что развитіе цивилизаціи должно вліять, насколько возможно, на уменьшеніе бѣдствій, приносимыхъ войною, и что единственною законною цѣ лью государствъ во время войны можетъ бытъ стремленіе къ ослабленію непріятеля безъ причиненія ему ненужныхъ страданій. Конференція, проникнутая тою же идеей, пришла къ убѣжденію, что необходимо сдѣлать еще шагъ далѣе и попытаться болѣе точно опредѣлить обычаи и законы войны въ видахъ указанія, съ общаго согласія, извѣстныхъ предѣловъ, ограничивающихъ суровости войны. Подчиненная такимъ условіямъ, война повлечетъ за собою менѣе бѣдствій и предотвратитъ усиленіе жестокостей, порождаемыхъ отсутствіемъ твердыхъ правилъ, случайностями и страстями, которыя возбуждаются борьбой; указаннымъ же путемъ война можетъ успѣшнѣе достичь своей конечной цѣли, т.-е. возстановленія между воюющими добрыхъ отношеній и мира болѣе прочнаго и продолжительнаго.

«Конференція представляетъ на благоусмотрѣніе правительствъ свой трудъ, какъ добросовѣстное изслѣдованіе, могущее послужить къ развитію постановленій женевской конвенціи 1864 г. и Петербургской деклараціи 1868 г. Въ заключеніе она считаетъ нужнымъ высказать свое убѣжденіе, что, во всякомъ случаѣ, ея пренія бросили свѣтъ на эти важные вопросы, разрѣшеніе которыхъ, еслибъ оно состоялось посредствомъ общаго соглашенія, составило бы дѣйствительное преуспѣяніе для человѣчества».

Нельзя допустить мысли, чтобы правительства тринадцати, государствъ^[14], посылавшія своихъ уполномоченныхъ въ Брюссель, не были одушевлены искреннимъ и серьезныхъ желаніемъ совершить эту реформу военнаго права, неотложность которой они сами признали. Въ то время дѣло это встрѣтило себѣ преграды частью въ его новизнѣ и трудности, частью же въ политическомъ антагонизмѣ между нѣкоторыми державами, обострившемся вслѣдствіе событій, которыя затѣмъ послѣдовали на Балканскомъ полуостровѣ.

Нынѣ эти препятствія въ значительной Части устранены: научная критика, съ одной стороны, успѣла разъяснить и сгладить многія воззрѣнія на права и обязанности воюющихъ, рѣзко между собою сталкивавшіяся въ Брюсселѣ; съ другой стороны, всѣ правительства въ Европѣ, судя по ихъ оффиціальнымъ заявленіямъ, одушевлены горячею любовью къ миру и вѣрою въ нѣкоторую его обезпеченность, ибо, повторяютъ они на всѣ лады, никто не помышляетъ о нападеніяхъ или завоеваніяхъ^[15], а всѣ только и заботятся объ охранѣ принадлежащихъ имъ правъ и интересовъ. Этой же высокой цѣли — поддержанію между народами согласія и права — содѣйствуетъ и кодификація международныхъ нормъ, относящихся до войны, — дѣло, могущее подвигаться впередъ только во время мира. Указанныя нами выше исправленія женевской конвенціи составляютъ только часть обширной программы этой кодификаціи и правительства, которыя принялись бы хотя за частичное ея выполненіе, тѣмъ болѣе всего почтили бы тотъ славный актъ, двадцатипятилѣтіе котораго празднуется въ нынѣшнемъ году.

Гр. Л. Камаровскій.

"Русская Мысль", кн.VII, 1889

---

1. Gustave Moynier: «Lea causes du succès de la Croix-Rouge», въ отчетахъ академіи за 1888 г.
2. Ихъ насчитываетъ между европейскими государствами, съ конца XVI до начала нынѣшняго столѣтія, около 300.
3. Именно: всѣми (19) въ Европѣ, шестью въ Америкѣ (С. Штата, Аргент. респ., Перу, Боливія, Чили, Сальвадоръ), тремя въ Азіи (Турція, Персія и Японія) и однимъ въ Африкѣ (Конго). См. Archives Diplom. 1889, Janv., р. 19; Fevr., р. 247.
4. Назв. брошюра, стр. 11.
5. Недавно международный комитетъ «Краснаго Креста» въ Женевѣ издалъ обзоръ ихъ дѣятельности за истекшее двадцатипятилѣтіе: Memorial des vingt cinq premières années de la Croix-Rouge. 1863—1888. Отчеты присланы центральными комитетами отдѣльныхъ странъ. Къ нимъ составляетъ введеніе вышеназванная брошюра Муанье. Ср. еще: Maxime Ducamp: «La Croix-Rouge de France».1889.
6. Такъ формулируютъ этотъ вопросъ Законы сухопутной войны, изд. Институтомъ въ ст. 76—78. Неопредѣленнѣе говоритъ объ этомъ вторая женевская конвенція 1868 г.: «Взятые непріятелемъ раненые, если бы даже они были признаны способными къ службѣ, должна быть, послѣ ихъ выздоровленія или, если можно, ранѣе, отсылаема въ ихъ страну, но подъ условіемъ не браться болѣе за оружіе во время войны» (ст. 6).
7. Какъ извѣстно, въ 1870 г. изъ Страсбурга, во время его осада, благодаря стараніямъ Швейцаріи, многимъ старикамъ, женщинамъ, дѣтямъ и больнымъ было дозволено укрыться на ея территоріи.
8. Съ 1864 г. эти общества посылали своихъ представителей на четыре международныя конвенціи: въ Парижѣ (1867), Берлинѣ (1869), Женевѣ (1884) и Карлсруэ (1887).
9. Постановленіе этого рода рекомендовано правительствамъ берлинскою конференціею 1869 г. (созванною обществами вспомоществованія).
10. О нихъ упоминается въ ст. 18 Второй женевской конвенціи 1868 г.
11. Условія этого конкурса напечатана въ Bevue de Droit intern. 1889, р. 109.
12. Документы эти, равно и обѣ женевскія конвенціи 1864 и 68 г. (для морской война) напечатана бар. Таубе въ переводѣ его соч. Гефтера: «Европейское международное право» (1880 г.)
13. Почти всей Европы, за исключеніемъ Португаліи и славянскихъ земель.
14. И эти документы напечатаны у бар. Таубе въ названномъ переводѣ.
15. Ср. объ этомъ заявленія, наприм., германскаго императора Вильгельма II при вступленіи его на престолъ, рѣчь Гобле 14 ноября 1888 г. во французской палатѣ депутатовъ и вообще интересную статью Роленъ-Жекмена о политическомъ положеніи Европы въ 1888 г. (назв. Revue 1889 г., р. 77—103).