Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ «Дня», «Москвы», «Руси» и другихъ изданій, и нѣкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
По дѣлу Скопинскаго банка.
правитьНиже, въ отдѣлѣ «Русская область», читатели найдутъ выдержки изъ воспоминаній бывшаго «счетовода» Скопинскаго банка, г. Семакова, написанныхъ еще въ 1879 г. и напечатанныхъ на дняхъ въ «Одесскомъ Вѣстникѣ». Это новые штрихи исторіи Скопинскаго «кредитнаго учрежденія», главныя черты которой, впрочемъ, выяснились уже съ достаточной полнотою; въ ней, въ этой исторіи, не было даже ненарочной правды, въ видѣ хоть случайнаго эпизода; она вся вѣрна себѣ съ начала до конца. Это истинное диво русскихъ общественныхъ нравовъ, колоссальное размѣрами і мѣста и времени, — диво не только мошенничества, но еще болѣе той нашей общественной простоты, что, по пословицѣ, ужъ подлинно «хуже воровства» Это цѣлыхъ девятнадцать лѣтъ откровеннѣйшаго, грубѣйшаго, широкаго, что море, надувательства и не менѣе грубаго, широкаго легковѣрія и исполинскаго ротозѣйства! Что предъ г. Рыковымъ какой-нибудь Сквозникъ-Дмухановскій, обманувшій трехъ губернаторовъ? Надуть всю Россію какъ есть, съ цѣлымъ рядомъ смѣнявшихся губернаторовъ, министровъ, со всѣми системами полицейскаго, явнаго и тайнаго надвора, правительственнаго, финансоваго, наконецъ и «общественнаго контроля» — это по истинѣ величаво! Но величавъ и общественный срамъ. Вѣдь какъ надуть? безъ искусства, безъ хитрости, — самымъ аляповатымъ образомъ; не потаенно, въ одиночку, а напротивъ, почти при трубныхъ гласахъ, всенародно, бѣлымъ днемъ, съ содѣйствіемъ, прямымъ или косвеннымъ, цѣлой сотни участниковъ!… Въ этомъ отношенія любопытенъ разсказъ Семакова: мошенничество производилось такъ просто, наивно, все было шито такими бѣлыми нитками и крыто такой дырявой дерюгой, что стоило бы только хоть разъ въ 19 лѣтъ заглянуть въ счетоводство банка посторонней душѣ, хоть бы и не доблестной, а только нѣсколько независимой, — все бы мигомъ раскрылось и безшабашной плутнѣ положенъ былъ бы конецъ. Но никто не заглянулъ. Ни начальники губерній, ни жандармскіе губернскіе штабъ-офицеры, ни знаменитое Ш Отдѣленіе, вездѣсущее, всевѣдущее и всемогущее именно въ теченіи почти всего долгаго періода банковской въ Скопинѣ «дѣятельности», никто даже никогда и вниманія не обратилъ на тѣ странные слухи о банкѣ, которые все-таки ходили по всей землѣ Русской и если не смущали довѣрчивость темнаго люда, съ банковыми порядками вовсе незнакомаго, то все же предостерегли многихъ, болѣе осмотрительныхъ. Все это тѣмъ болѣе странно, что въ столицахъ, въ многочисленной средѣ банковыхъ, коммерческихъ, желѣзнодорожныхъ и иныхъ практическихъ дѣятелей Скопинскій банкъ никогда не пользовался доброю славой. Намъ лично, съ самаго его основанія, не привелось видѣть ни кого, кто бы упоминалъ объ этомъ учрежденіи иначе какъ съ ироніей. Въ печати отъ времени до времени появлялись даже прямыя предупрежденія; газета «Голосъ» недавно указала на статью очень обличительнаго свойства, напечатанную на ея столбцахъ еще 14 лѣтъ назадъ. Да и не могло быть иначе. Вѣдь не втихомолку велъ г. Рыковъ свое дѣло, а гремѣлъ имъ на всю Россію. Кому, кромѣ развѣ Кредитной Канцеляріи Министерства финансовъ, не били въ глаза Рыковскія рекламы, публикаціи и отчеты Скопинскаго банка, не говоря уже о рекламахъ въ пользу юрода Скопина (городъ въ лицѣ Рыкова, при всякомъ удобномъ и неудобномъ случаѣ, лѣвъ непрошеный съ поздравленіями, адресами и всяческими публичными заявленіями вѣрноподданническихъ и прогрессивно-культурныхъ чувствъ, такъ что мы, издавая газету «Москву», наконецъ наотрѣзъ отказали г. Рыкову помѣщать таковыя его телеграммы). Нѣтъ даже никакой надобности быть спеціалистомъ въ банковомъ дѣлѣ для того, чтобъ уразумѣть несообразность такого необычайно высокаго процента платимаго за вклады, до 7 и 7½%, когда очевидно не было ни малѣйшей возможности помѣстить всю громадную сумму вкладовъ съ какою-нибудь выгодою въ самомъ городѣ Скопинѣ, т. е. за учетный и ссудный процентъ выше вкладнаго: помѣстить же на сторонѣ было едвали мыслимо при современномъ удобствѣ кредитоваться въ столицахъ и въ губернскихъ отдѣленіяхъ Государственнаго Банка за процентъ несравненно болѣе дешевый!… Впрочемъ, въ этой суммѣ вкладовъ (которыхъ въ подобномъ размѣрѣ имѣется лишь въ очень немногихъ изъ первостатейныхъ банковъ Россіи) вѣроятно окажется не мало дутыхъ, т. е. не существующихъ, только проведенныхъ по книгамъ, съ выдачею билетовъ для представленія залогомъ въ казну при подрядахъ и для иныхъ оборотовъ. Надо надѣяться, что слѣдствіе будетъ произведено съ полною тщательностью, раскроетъ во всей подробности всю исторію этого лихаго воровскаго предпріятія, — и что, откинувъ всякую заботу о томъ, какъ бы «излишнею оглаской не подорвать кредита банковъ», признаютъ полезнымъ, отпечатавъ эту исторію, разослать ее по всѣмъ городскимъ думамъ въ назиданіе и въ вящее прославленіе города Скопина.
Интересно, между прочимъ, и то, 4fц сообщаетъ Семаковъ о значеніи г. Рыкова въ своемъ городѣ. У насъ въ большой модѣ негодованіе на деревенскихъ кулаковъ и сѣтованіе на правительство — зачѣмъ не ограждаетъ оно отъ нихъ этихъ несчастныхъ, беззащитныхъ крестьянъ. По посмотрите, чѣмъ былъ г. Рыковъ, по разсказу Семакова, въ городѣ, имѣющемъ 10 тысячъ жителей, которыхъ беззащитность оплакивать какъ-то неудобно, — въ городѣ, надѣленномъ всѣми гарантіями самоуправленія, не въ какой-либо глуши, а въ Рязанской губерніи, на желѣзной дорогѣ, въ десяти часахъ ѣзды отъ Москвы, а въ трехъ, если не менѣе, отъ Рязани! Это ужъ не кулаку *чета, это диктаторъ, смѣняющій исправниковъ, чуть не предводителей дворянства, представляющій къ наградамъ лицъ отъ него не зависящихъ, держащій подъ пятой все населеніе. Какая картина нравовъ! И картина тѣмъ болѣе печальная, что и извинить-то ихъ нечѣмъ — въ виду городскаго самоуправленія, мировыхъ и иныхъ судовъ, прокуроровъ, корреспондентовъ, дозволенной въ печати гласности и т. д.!
Какъ ни занимательна эта картина, но насъ не менѣе, если не болѣе занимаютъ общіе вопросы, къ которымъ подало поводъ крушеніе Скопинскаго городскаго банка — и главнымъ образомъ вопросъ объ имущественной отвѣтственности. Кому вознаграждать вкладчиковъ, если имущества лицъ, признанныхъ уголовнымъ судомъ виновными, не достанетъ (какъ это и предвидится)? Нѣкоторые, ссылаясь на 25 § Нормальнаго Положенія о городскихъ банкахъ, привлекаютъ къ отвѣтственности «городское общество»; другіе, какъ напримѣръ «Московскія Вѣдомости», обязанность принять на себя уплату суммъ, подлежащихъ взысканію съ городскихъ жителей, возлагаютъ на правительство, такъ какъ, по ихъ мнѣнію, оно не можетъ почитать себя въ настоящемъ дѣлѣ совсѣмъ безотвѣтственнымъ. Оставляя въ сторонѣ вопросъ объ удобствѣ и о практическихъ послѣдствіяхъ таковой мѣры, мы съ своей стороны не можемъ не признать, что значительная доля отвѣтственности за всѣ городскіе банки ложится именно на правительство. Чтобъ убѣдиться въ этомъ достаточно прочесть самое Положеніе.
Скопинскій городской банкъ — несчастное порожденіе одного изъ наиболѣе неудачныхъ твореній нашего новѣйшаго финансоваго законодательства. «Нормальное Положеніе о городскихъ общественныхъ бойкахъ», утвержденное 6 февраля 1862 г., было составлено въ ту пору лихорадочнаго увлеченія мыслью о созданіи у насъ широкаго частнаго кредита и о преимуществахъ частнаго хозяйства надъ государственнымъ, которая ознаменовалась достопамятнымъ изгнаніемъ ь изъ государственныхъ кредитныхъ учрежденій громадной массы частныхъ капиталовъ, сбытомъ въ частную собственность и эксплуатацію множества государственныхъ природныхъ богатствъ и равными другими финансовыми скороспѣлыми предпріятіями, вызванными отчасти дѣйствительною потребностью, но еще болѣе духомъ доктрины. Конечно, много было плѣнительнаго въ мысли, однимъ почеркомъ пера создать въ Россіи сотни кредитныхъ учрежденій, и ничего нѣтъ удивительнаго, что при отсутствіи всякаго государственнаго опыта въ этой сферѣ дѣятельности (такого опыта не откуда было и взять, его не было въ русской общественной жизни), вышло «Положеніе», — на нашъ взглядъ болѣе чѣмъ странное. Но извиняться «неопытностью» правительство можетъ только предъ исторіей, а не предъ частными интересами, отъ таковой неопытности пострадавшими.. Соблазнить города, наши уѣздные города, на учрежденіе городскихъ банковъ, надѣлить эти кредитныя учрежденія привилегіями, придать имъ характеръ покровительствуемыхъ правительствомъ учрежденій — не устанавливая при этомъ никакого систематическаго, правильнаго за ними контроля, это вѣдь почти то же, что вооружить ребенка ножомъ, даже и не смекнувъ, что онъ пожалуй имъ и обрѣжется. Читая Нормальное Положеніе, недоумѣваешь — чѣмъ же собственно представлялись эти учрежденія законодателю: государственными или же просто общественными, и притомъ такими ли, до которыхъ правительству столько же дѣла, сколько до всякаго учрежденія, основаннаго на паяхъ или акціяхъ (въ родѣ, напримѣръ, Торговаго, Купеческаго, Учетнаго, Волжско-Камскаго банковъ въ Москвѣ или Петербургѣ), или же такими, къ которымъ правительство не можетъ относиться безразлично? Не можемъ рѣшить, какъ въ точности смотрѣлъ на никъ законодатель, но по смыслу устава выходитъ, что городскіе банки учрежденія болѣе или менѣе — государственныя.
Этотъ характеръ придаютъ имъ слѣдующія статьи «Положенія»:
Директору банка и его товарищамъ, избираемымъ городскимъ обществомъ, присвеиваетеи мундиръ, не общій съ городскими выборными членами, а вѣдомства Министерства финансовъ, отъ VII до IX разрядовъ (§ 7). — Банку предоставляется имѣть зерцало въ комнатѣ засѣданій правленія (§ 14). — "Наблюденіе за исполненіемъ* особыхъ правилъ о выдачѣ ссудъ на сроки свыше 9 мѣсяцевъ и объ отношеніи актива къ пассиву (т. е., чтобы сумма примятыхъ банкомъ вкладовъ и всякихъ иныхъ обязательствъ не превышала болѣе чѣмъ въ 10 разъ собственные его капиталы, основной и вапасный) «предоставлено министру финансовъ по соглашенію съ министромъ внутреннихъ дѣлъ». (Прим. 2 къ § 23. Исполнялось ли когда такое требованіе закона — это вопросъ другой…). — «Безъименные билеты банка на полученные имъ вклады принимаются въ залогъ, наравнѣ съ наличными деньгами, во всѣхъ присутственныхъ мѣстахъ той губерніи, гдѣ учрежденъ банкъ». Это преимущество очень важное. Билетамъ частныхъ или акціонерныхъ кредитныхъ учрежденій такое право не присвоено; оно предоставляется лишь по особенному ходатайству этихъ учрежденій и въ мѣру внушаемаго мми правительству довѣрія: инымъ наравнѣ съ наличными деньгами, инымъ со сбавкой. Представьте же себѣ положеніе частныхъ лицъ, отдавшихъ свои деньги на вкладъ въ Скопннскій банкъ: какъ же имъ не имѣть увѣренности въ доброкачественности полученныхъ ими отъ этого банка билетовъ, когда, по справкѣ въ любомъ казенномъ присутствіи Рязанской губерніи, они убѣждались, что сама казна велѣла признавать ихъ безпрекословно наравнѣ съ наличными деньгами?! Вѣдь это своего рода гарантія, и очень значительная.
Но всего знаменательнѣе слѣдующая особенность:
Въ уставѣ каждаго негосударственнаго кредитнаго учрежденія, предвидится возможность прекращенія дѣйствій и имѣется цѣлый рядъ §§ о ликвидаціи обязательствъ. Каждое такое учрежденіе, какъ юридическое лицо, можетъ наравнѣ съ частными лицами оказаться несостоятельнымъ, банкротомъ. Ничего подобнаго нѣтъ и не предвидится въ Нормальномъ Положеніи о городскихъ банкахъ. Ни одна статья не упоминаетъ ни словомъ ни о несостоятельности, ни о ликвидаціи, — и это не опущеніе. Нисколько. Въ соотвѣтствіи съ этимъ представленіемъ о непрерывности банковскаго существованія и банковской дѣятельности находится 27 § Положенія, на основаніи котораго вклады въ городскіе банки «принимаются или на неопредѣленное время, или на извѣстные сроки отъ трехъ до двѣнадцати лѣтъ, или же на вѣчное время, съ правомъ пользоваться лишь одними процентами безъ востребованія самаго капитала»… Ни о какихъ вѣчныхъ вкладахъ ни въ какомъ уставѣ для частныхъ или акціонерныхъ публичныхъ банковъ, предполагающихъ возможность ликвидаціи, не говорится, — тѣмъ болѣе что съ юридической точки зрѣнія вѣчныя обязательства — даже nonsens, что-то немыслимое, да и на основанія нашего гражданскаго свода крайній срокъ всякимъ договорамъ положенъ двѣнадцатилѣтній, «Вѣчныя» обязательства возможны единственно для государства, которое не можетъ само полагать своему бытію сроки и виждется, такъ сказать, на фикціи о вѣчности, а равно и для органическихъ членовъ государственнаго тѣла — его составныхъ частей. Очевидно, что городской банкъ Нормальнаго Положенія — по мысля, можетъ-быть и не ясно сознанной законодателемъ. — зиждется на томъ же представленіи какое лежитъ [въ основаніи государства, другими словами — на государственномъ началѣ, общемъ городскимъ банкамъ съ Банкомъ Государственнымъ, — почему въ ихъ уставахъ и нѣтъ о ликвидаціи ни слова. Это не значитъ, чтобъ самыя государственныя учрежденія были «вѣчны». Государственный Банкъ можетъ быть закрытъ или преобразованъ, но всѣ его обязательства суть обязательства государства, а потому никогда и не могутъ утратить силу. Провозгласивъ въ Нормальномъ Положеніи общность начала городскихъ банковъ съ государственнымъ, правительство несетъ предъ обществомъ и отвѣтственность за такое провозглашеніе, иначе — отвѣчаетъ предъ частными кредиторами за городскіе банки такъ же, какъ и за Банкъ! Государственный, который никогда «несостоятельнымъ» быть не способенъ, т. е. несостоятельность котораго юридически предполагаться не можетъ — какъ не можетъ предполагаться несостоятельность государства. Разница лишь въ томъ, что въ Государственномъ Банкѣ правительство отвѣчаетъ непосредственно и потомъ уже вѣдается съ виновными, а въ городскихъ банкахъ взысканіе за растрату обращается первоначально на служащихъ и иныхъ лицъ, по степени ихъ вины и прикосновенности.
Намъ возразятъ вѣроятно, что если правительство и обязано имущественною отвѣтственностью въ дѣлѣ Скопинскаго банка, такъ уже послѣ всѣхъ, т. е. когда не только дума, но и самъ городъ окажутся несостоятельными и укажутъ на 19 и 25 статьи Нормальнаго Положенія, изъ которыхъ первая (о періодическихъ ревизіяхъ) гласитъ: «Впрочемъ, какъ за цѣлость принадлежащихъ банку и ввѣренныхъ ему суммъ отвѣтствуютъ не только правленіе (банка) и дума, но и само городское общество (ст. 25), то такія же свидѣтельства (т. е. ревизіи) могутъ быть производимы и симъ послѣднимъ чрезъ особо уполномоченныхъ для того гражданъ, во всякое время», № 25 статья говоритъ кратко: «Ввѣренные банку вклады обезпечиваются ручательствомъ всего городскаго общества, которое отвѣтствуетъ и за цѣлость всѣхъ суммъ банка». Нельзя не подивиться неопредѣленности этихъ статей, самыхъ капитальныхъ повидимому вр всемъ уставѣ. Несомнѣнно, что составитель проекта имѣлъ самое смутное понятіе о взаимныхъ отношеніяхъ «городскаго общества» и городскаго представительства. Едвали впрочемъ не смутно оно въ нашемъ общественномъ сознаніи и до сихъ поръ, — а этотъ вопросъ заслуживаетъ, именно теперь, внимательнаго изученія и точнаго разрѣшенія. Вотъ надъ чѣмъ бы поработать нашимъ юридическимъ обществамъ.
Нормальное Положеніе вышло еще въ 1862 г., т. е. еще при дѣйствіи Екатерининскаго городоваго устройства. Выраженіе «городское общество» имѣло тогда смыслъ болѣе опредѣленный, т. е. предполагало только сословія купеческое, мѣщанское и ремесленное, съ совершеннымъ исключеніемъ дворянскаго. Былъ даже такой интересный случай при введеніи въ дѣйствіе новаго Городоваго Положенія, что уполномоченные купеческаго, мѣщанскаго и ремесленнаго сословій одного изъ городовъ просили министровъ финансовъ и внутреннихъ дѣлъ, аза полученіемъ отъ нихъ отказа, обратились въ Сенатъ съ ходатайствомъ объ оставленіи общественнаго банка, какъ созданнаго исключительно ихъ общими средствами, въ завѣдываніи не городскаго управленія, а трехъ названныхъ сословій; но Сенатъ отказалъ имъ въ ходатайствѣ на томъ основаніи, что «преобразованное по Городовому Положенію городское общество должно принять на себя всѣ обязанности городскаго общества прежняго состава, а вмѣстѣ съ тѣмъ вступить и во всѣ права его по отношенію къ мѣстному общественному банку, а именно: вся отвѣтственность за обороты банка должна быть возложена на вновь образованную городскую думу, представляющую собою, на основаніи 54 ст. Город. Положенія, все городское общество» (Рѣш. Пр. Сената 15 октября 1875 и 26 мая 1876 г.; сборникъ барона Майделя и Бѣлюстина). Но всего важнѣе то толкованіе, которое дано Правительствующимъ Сенатомъ выраженію 25 § Нормальнаго Положенія о самой «отвѣтственности городскаго общества». Былъ уже, оказывается, случай, подобный Скопинскому, съ однимъ банкомъ, и по рѣшенію судебныхъ мѣстъ наложенъ былъ начетъ именно на «городское общество». Дѣло доходило до общаго собранія Сената, рѣшеніями котораго 19 ноября 1876 и 25 ноября 1877 г. разъяснено, что члены городской думы отвѣтствуютъ за допущенныя правленіемъ городскаго банка злоупотребленія въ томъ лишь случаѣ, если они судебнымъ порядкомъ обличены въ соучастіи или попустительствѣ; при наличности же этихъ условій и при несостоятельности членовъ городской думы, «имущественная отвѣтственность падаетъ на избравшія ихъ общества».
Такъ какъ «обществъ», организованныхъ внѣ думы, нѣтъ, а имѣются только частныя лица, т. е. не избирающія общества, а совокупность избирателей, то невольно спрашивается — кто же однако именно отвѣчаетъ: избиратели лично и поголовно, т е. только тѣ лица, которыя въ избраніи участвовали, или же и тѣ, которыя участія въ актѣ избранія не принимали, по какимъ бы то ни было причинамъ, но числятся въ разрядѣ правоспособныхъ? Такого рода разъясненіе необходимо. Насъ впрочемъ занимаетъ общій вопросъ объ отвѣтственности городскихъ обществъ и земствъ за дѣйствія ихъ представителей и о размѣрѣ полномочій городскаго и земскаго представительствъ. Это также нужно знать избирателямъ. Если имѣніе каждаго жителя уѣзда или имущество каждаго городскаго осѣдлаго, правоспособнаго обывателя можетъ въ одинъ прекрасный день, безъ всякой личной его вины, быть продано съ молотка, то едвали не большая часть уѣзднаго и городскаго населенія предпочтетъ, пожалуй, отказаться отъ благъ подобнаго самоуправленія, или же потребуетъ для себя нѣкоторыхъ гарантій, болѣе прежняго ограждающихъ цѣлость частныхъ имуществъ. Принято смотрѣть на земскихъ и городскихъ представителей какъ на уполномоченныхъ, дѣйствующихъ по довѣрію обществъ; но вѣдь ко всякой «довѣренности» прибавляются слова: «а что вы по сей довѣренности законно учините, въ томъ я вамъ вѣрю, спорить и прекословить не буду», — и довѣритель отвѣчаетъ за дѣйствія уполномоченнаго только законныя и съ довѣренностью согласныя. Такой «довѣренности» избиратели, по установленнымъ закономъ порядкамъ, не выдаютъ; мало того: они лишены всякаго права давать инструкціи избираемымъ ими представителямъ или ограничивать ихъ опредѣленными условіями. И этого мало: они лишены всякой возможности законно контролировать ихъ дѣйствія и вовремя останавливать ихъ упущенія. Выбрали, положимъ, въ гласные думы и земскаго собранія людей порядочныхъ. Но на другой же годъ они стали уклоняться отъ исполненія своихъ прямыхъ обязанностей или принимать рѣшенія явно ошибочныя, къ прямой невыгодѣ населенія. По истеченіи трехлѣтняго срока они пожалуй и не будутъ вновь переизбраны, но въ теченіи этихъ-то трехъ лѣтъ — какое средство имѣетъ городское общество или земство предупредить неминуемый, грозящій населенію вредъ отъ неосновательныхъ распоряженій большинства гласныхъ, а иногда и полное разореніе? Ровно никакого; въ Скопинѣ дума собиралась, говорятъ, два раза въ годъ: могли ли жители заставить ее собираться чаще? Это въ городѣ, а мужикъ въ деревнѣ еще менѣе надѣленъ возможностью съ подробностью вѣдать о дѣяніяхъ земскаго представительства и принимать какія-либо мѣры предосторожности… ну, хоть бы посредствомъ разглашенія въ газетахъ! Вѣдь въ томъ же сборникѣ (стр. 5) мы находимъ рѣшеніе Сената 30 января 1874 г. о томъ, что «частныя лица не имѣютъ права жаловаться на распоряженіе городскаго общественнаго управленія на основаніи невыгодности онаго для города»: они могутъ жаловаться лишь тогда, когда таковымъ распоряженіемъ нарушенъ прямой «законъ или права частныхъ лицъ». И такъ, внѣ городскаго представительства существуютъ только жители, частныя лица, не имѣющія права въ качествѣ горожанъ приносить куда-либо жалобы на разорительныя для города дѣйствія своихъ уполномоченныхъ. То же и въ земствѣ. Неужели однако слѣдуетъ вывести заключеніе (котораго, конечно, наши законодатели въ виду не имѣли), что при той формѣ самоуправленія, какая существуетъ у насъ, частныя лица, входящія въ составъ городскихъ и земскихъ обществъ, преданы съ руками и ногами въ полную, власть и, можно сказать, на произволъ своихъ представительствъ, безъ малѣйшаго для себя обезпеченія??… Скажутъ: представители выражаютъ собою мысль и волю представляемыхъ. Но мысль и воля, безъ точнаго опредѣленія предметовъ мышленія и изволенія, какъ что-то общее, мыслятся только философски. Скажутъ: они ничѣмъ не рискуютъ. Но развѣ наша, сравнительно недавняя, практика не являетъ никакихъ примѣровъ противнаго? Напримѣръ: Тамбовское и Саратовское земскія собранія приняли на обязанность своихъ земствъ гарантію по желѣзнымъ дорогамъ; хорошо что правительство пришло къ нимъ на помощь, такъ какъ земства никакими обложеніями не въ состояніи были бы уплатить тѣ громадные убытки, которыми грозило имъ крушеніе желѣзнодорожной затѣи, и вынуждены были бы, вѣроятно, рано ли, поздно ли прибѣгнуть къ распродажѣ поземельной собственности, если не у всѣхъ, то у многихъ частныхъ лицъ, а можетъ-быть и крестьянскихъ обществъ. А городъ Скопинъ? Въ силу вышеприведеннаго сенатскаго рѣшенія имущественная отвѣтственность за растраты въ байкѣ падетъ, повидимому, чуть не сполна на городскихъ жителей, избравшихъ личный составъ городской думы: по слухамъ, думскіе гласные сами почти всѣ должны банку и окажутся, разумѣется, несостоятельными. Но если сумма убытковъ превышаетъ, какъ говорятъ, цѣнность всѣхъ городскихъ частныхъ имуществъ, то придется, пожалуй, такимъ образомъ продать съ молотка весь Скопинъ и такъ-сказать, вслѣдъ за ликвидаціей банка, ликвидировать самый городъ, вычеркнуть Скопинъ изъ списка городовъ Россійской имперіи! Колоссальный, невѣроятный абсурдъ, но онъ оказывается у насъ неневозможенъ, и даже не въ теоріи, а на практикѣ!
Намъ кажется, что весь этотъ гордіевъ узелъ вопросовъ, возбуждаемыхъ дѣломъ Скопинскаго банка, долженъ быть, по крайней мѣрѣ по отношенію къ настоящему частному случаю, разсѣченъ дѣйствіемъ самого правительства. Едвали можетъ оно отрицать свою долю вины какъ законодателя, — львиную долю по нашему мнѣнію… Самые же вопросы, нами поставленные, заслуживаютъ, какъ намъ думается, особаго, тщательнаго обсужденія, какъ государственныхъ властей, такъ и всего русскаго общества.