СБОРЫ В ДОРОГУ И СНАРЯЖЕНИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
«В течение всего лета и осени для исследования хребта Сихотэ-Алинь и береговой полосы от залива Св. Ольга на север, насколько позволит время, а также верховьев реки Уссури и бассейна реки Имана — отправляется экспедиция, начальником и руководителем которой назначаю 29-го Восточно-Сибирского стрелкового полка штабс-капитана Арсеньева и в помощь ему того же полка подпоручика Гранатмана, Уссурийского казачьего дивизиона хорунжего Анофриева и инженерного подпрапорщика Мерзлякова. Кроме того в состав экспедиции назначить от 24-го Восточно-Сибирского стрел. полка семь нижних чинов и от Уссурийского казачьего дивизиона четырех казаков[1]. В силу исключительных условий службы, дисциплинарная власть начальника экспедиции увеличивается до прав батальонного командира. Всех означенных офицеров и нижних чинов полагать в означенной командировке с 15-го мая сего года». Таков был приказ, отданный Приамурским генерал-губернатором и Командующим войск округа, сенатором, инженер-генералом П. Ф. Унтербергером от 22 мая 1906 года за № 404.
Кроме лиц, перечисленных в приказе, в экспедиции приняли еще участие: бывший в это время начальником штаба округа генерал-лейтенант П. К. Рутковский и в качестве флориста — лесничий Н. А. Пальчевский. Цель экспедиции — естественно-историческая.
Средства были даны генерал-губернатором — 3000 руб. По окончании экспедиции выяснилось, что путевые расходы распределились следующим образом:
1) На организацию обоза 503 р. 58 коп.
2) Экспедиционные расходы в пути 1009 р. 28 коп.
3) Фуражное довольствие коней 534 р. 52 коп.
4) Довольствие людей 715 р. 36 коп.
5) Содержание проводников и переводчиков 541 р. 72 коп.
Перерасход 214 р. 46 коп.
Маршруты экспедиции были намечены вверх по рекам Уссури, Улахе и Фудзину по десятиверстной и в прибрежном районе — по сорокаверстной картам издания 1889 года[изд. 1].
В это время все сведения о центральной части Сихотэ-Алиня были крайне скудны и не заходили за пределы случайных рекогносцировок. Что же касается до побережья моря к северу от залива Св. Ольги, то о нем имелись лишь отрывочные сведения от морских офицеров, изредка посещавших эти места для промеров бухт и заливов.
Наши сборы начались в половине марта и длились около двух месяцев. Мне для охранного отряда предоставлено было право выбора нижних чинов из всех частей округа, кроме войск инженерных и крепостной артиллерии. Благодаря этому в экспедиционный отряд попали лучшие люди, преимущественно сибиряки Тобольской и Енисейской губерний. Правда, это был народ немного угрюмый и малообщительный, но зато с детства привыкший переносить всякие невзгоды.
В путешествие обыкновенно всегда просится много людей — записываешь всех, а затем наводишь справки у ротных командиров и исключаешь тех, которые стремятся попасть в экспедицию только ради того, чтобы куда-нибудь уйти из части. Затем удаляются жители городов и занимавшиеся торговлей. В конце концов остаются только охотники и рыболовы. При выборе обращалось внимание на то, чтобы люди умели плавать и знали какое-нибудь ремесло. Хотя в экспедицию требовалось только 12 человек, но я умышленно взял в полтора раза более того, чтобы впоследствии отправить с оказией назад шестерых наиболее слабых.
Кроме солдат, в экспедицию всегда просится много посторонних лиц. Все эти «господа» представляют себе путешествие как легкую и веселую прогулку. Они никак не могут понять, что это тяжелый труд. В их представлении рисуются: караваны, палатки, костры, хороший обед и отличная погода. Но они забывают про дожди, «гнус»[2], голодовки и множество других лишений, которым постоянно подвергается всякий путешественник, как только он минует селения и углубится в лесную пустыню.
Собирается ехать всегда много, а выезжают на сборный пункт два или три человека. Уже накануне отъезда начинаешь получать письма такого содержания: «Вследствие изменившихся обстоятельств ехать не могу. Желаю счастливого пути…» и т. д.
На сборном пункте получаешь такие же телеграммы. Наконец прибывают двое. Один из них имеет вид воскресного охотника, другой — скромный, серьезный, ко всему присматривающийся. Первый много говорит, все зло критикует и с видом бывалого человека гордо едет впереди отряда, едет до тех пор, пока не надоест ему безделье и пока погода благоприятствует. Но лишь только спрыснет дождь или появятся комары — он тотчас поворачивает назад, проклиная тот день и час, когда задумал идти и путешествие. Второй участник экспедиции, которого я назвал «скромным», идет молча и работает. К нему вскоре все привыкают. Такие люди всегда оставляют по себе хорошие воспоминания. Так было и в данном случае: собиралось ехать много, а поехали только те, кто был перечислен выше.
Теперь необходимо сказать несколько слов о том, как был организован вьючный обоз экспедиции. В отряде было двенадцать лошадей. Очень важно, чтобы люди изучили коней и чтобы лошади, в свою очередь, привыкли к людям. Заблаговременно надо познакомить стрелков с уходом за лошадью, познакомить с седловкой и с конским снаряжением, надо приучить лошадей к носке вьюков и т. д. Для этого команда собиралась недели за две до похода.
Вьючные седла с нагрудниками и шлеями были хорошо пригнаны к лошадям и приспособлены как для перевозки тяжестей, так и для верховой езды. Впрочем, все чины отряда шли пешком, и лошадьми никто не пользовался. Для того, чтобы кони не заподпруживались, к передним ремням были пришиты кольца, за которые седельными веревками подпруги оттягивались назад — к брюху. Особое внимание было обращено на седельные ленчики. Дужки их были сделаны высокими, полочки правильно изогнутыми и потники из лучшего войлока — толстые и мягкие. В таких случаях никогда не надо скупиться на расходы. Надо помнить, что раз упущено на месте сборов, того уже нельзя будет исправить в дороге. Крепкие недоуздки с железными кольцами, торбы и путы, ковочный инструмент и гвозди, запас подков (по три пары на каждого коня) и колокольчик для передовой лошади, которая на пастбище водит весь табун за собою, — дополняли конское снаряжение. Кроме того, для каждой лошади были сшиты головные покрывала с наушниками. Без этих приспособлений кони сильно страдают от мошки. Она набивается в уши и разъедает их до крови.
Вьюками были брезентовые мешки и походные ящики, обитые кожей и окрашенные масляной краской. Ящики эти имели следующие размеры: длина — 28, ширина и высота — по 14 дюймов. Такие ящики удобно переносимы на конских вьюках, помещаются хорошо в инородческих лодках и на нартах. Они служили нам и для сидений и столами. Если не мешать имущество в ящиках и не перекладывать его с одного места на другое, то очень скоро запоминаешь, где что лежит, и в случае нужды расседлываешь ту лошадь, которая несет искомый груз.
Из животных, кроме лошадей, в отряде еще были две собаки: одна моя — маркловка Альпа, другая командная Леший, крупная зверовая, по складу и по окраске напоминающая волка.
Научное снаряжение экспедиции состояло из следующих инструментов[3]: буссоль Шмалькальдера, шагомер, секундомер, два барометра-анероида, гипсотермометры, термометры для измерения температуры воздуха и воды, анемометр, геологический молоток, горный компас, рулет, фотографический аппарат, тетради, карандаши и бумага. Затем были — ящики для собирания насекомых, препарировочные инструменты, пресс, бумага для сушки растений, банки с формалином и т. п. Кроме упомянутых инструментов, в отряде набралось еще много походного инвентаря, как-то: котлы, чайники, топоры, поперечная пила, саперная лопата, паяльник, струг, клещи, напильники и проч.
Все люди были вооружены трехлинейными винтовками (без штыков) кавалерийского образца, приспособленными для носки на ремне. На каждого было взято по 300 штук патронов, из которых по 50 патронов находилось при себе, остальные были отправлены на питательные базы, устроенные на берегу моря. Кроме этого оружия, в экспедиции были две винтовки систем Маузера и Винчестера, малокалиберное ружье Франкотта, двухствольный дробовик Зауэра и два револьвера системы Нагана.
Снаряжение людей состояло из следующих предметов: финские ножи, патронташи, которые люди носили вместо поясов, крученые веревки длиною в сажень с кольцами и небольшие кожаные сумки для разной мелочи (иголки, нитки, крючки, гвозди и т. д.). Холщовые мешки с бельем стрелки приспособили для носки на спине, сообразно чему перешили лямки. Вес вьюка каждого участника экспедиции равнялся 30-40 фунтам. Все остальное имущество было отправлено в пост Св. Ольги, кружным путем на пароходе. Наша летняя одежда стрелков состояла из рубах и шаровар защитного цвета и легких фуражек. Нарукавники, стягивающие рукава около кистей рук, летом служили для защиты от комаров и мошек, а зимой для того, чтобы холодный ветер не задувал под одежду. Вместо сапог были сшиты унты по инородческому образцу. Эта обувь оказалась наиболее пригодною. Правда, она скоро промокала, но зато скоро и высыхала. Ноги от колена до ступни обматывались суконными лентами. Сначала это не ладилось, ленты спадали с ног, закатанные туго — давили икры, но потом сукно вытянулось, люди приспособились и уже всю дорогу шли не оправляясь. На зиму были запасены шинели, теплые куртки, фуфайки, шаровары, сшитые из верблюжьего сукна, брезентовые наколенники, шерстяные чулки, башлыки, рукавицы и папахи. Зимняя обувь — те же унты, только большего размера, для того чтобы можно было набивать их сухою травою и надевать на теплую портянку.
Из опыта прежних лет выяснилось, что только тогда можно хорошо и продуктивно работать, когда ночью выспишься как следует. Днем от комаров еще можно найти защиту, но вечером от мелких мошек уже нет спасения. Эти отвратительные насекомые всю ночь не дают сомкнуть глаз. Люди нервничают и с нетерпением ждут рассвета. Единственная защита — это комарник. Он делается из такого материала (белая китайская дрель), через который воздух легко диффундирует, и в то же время не позволяет комарам проникать внутрь. Сшивается он из двух полос материи по 15 футов каждая. Длина комарников 9 аршин, ширина 3 ½ аршин и высота 5 футов. Наши комарники были устроены таким образом, что когда в них вставляли поперечные распорки и за кольца привязывали к деревьям, то получалось нечто вроде футляра, в котором можно было лежать, сидеть и работать. На случай дождя над комарником растягивалось в виде двускатной крыши еще одно полотнище. Вместо постели у каждого имелись тонкие войлоки, обшитые с одной стороны непромокаемым брезентом, под которые подвертывались края пологов. Таким образом, комарники спасали людей от дождя, от холодного ветра и от докучливых насекомых. Участники экспедиции, ведшие научные работы, имели каждый по особому комарнику, а стрелки по одному на два человека, для чего их пологи шились больше размерами. Осенью, с исчезновением насекомых, когда ночи делаются холоднее, из комарников ставятся односкатные палатки. Перед ними раскладываются длинные костры, дающие много тепла и света.
Теперь — относительно продовольствия. Общий запас его был рассчитан на шесть месяцев и состоял из муки, галет, риса, чумизы, экспортного масла, сухой прессованной зелени, соли, небольшого количества мясных консервов, перца, горохового порошка, клюквенного экстракта, сахара и чая. Ящики с продовольствием были отправлены на питательные базы заблаговременно и выгружены при устьях рек Тадушу, Тютихе, в заливе Джигит и в бухте Терней. Там, где поблизости жили китайцы, ящики оставили у них в фанзах, там же, где берег был пустынный, их просто сложили в кучу и прикрыли брезентом, обозначив место вехою.
Хлебные сухари брались только в сухое время года — осенью и зимою. Летом они жадно впитывают в себя влагу из воздуха и, чем больше их прикрывать брезентами, тем скорее они портятся. То же самое и мясной порошок. Через двадцать четыре часа после вскрытия банки он уже слипается в комки, а еще через сутки — начинает цвести и издавать запах. Мы сушили мясо тонкими ломтями. Правда, оно занимало много места и это не спасало его от плесени, но все же его можно было употреблять в пищу. Перед тем как класть мясо в котел, его надо опалить на огне, тогда плесень сгорает и мясо становится мягким и съедобным. Сухой яичный белок и шоколад, предназначенные на случай голодовок, везлись как неприкосновенный запас в особых цинковых коробках. Жестяные банки неудобны. Они легко ломаются — достаточно малейшей щели, чтобы продукты начали портиться. Гораздо легче сохранять белую муку. Для этого следует кулек с мукою два раза окунуть в воду и, не вскрывая, просушить. Вода, проникшая сквозь холст, смешивается с мукою и образует слой теста в палец толщиною. Таким образом получается корка, совершенно непроницаемая для сырости; вместе с тем и мешок становится твердым и не рвется в дороге.
В отряде имелась хорошо подобранная походная аптечка, набор хирургических инструментов (бритва, ножницы, пинцеты, ланцеты, иглы, шелк, иглодержатель, ушной баллон, глазная ванночка, шприц Прватца) и значительное количество перевязочного материала.
14 мая все было готово, 15-го числа была отправлена по железной дороге команда с лошадьми, а 16-го выехали из гор. Хабаровска и все остальные участники экспедиции. Сборным пунктом была назначена станция Шмаковка, находящаяся несколько южнее того места, где железная дорога пересекает реку Уссури.
Примечания автора
- ↑ В состав экспедиционного отряда вошли казаки: Белоножкин, Мурзин, Эпов и Кожевников; стрелки — Дьяков, Вакушев, Егоров, Аузин, Татаринов, Бурматов, Мелян, Казанцев, Болобан, Загурский, Туртыгин и Бочкарев.
- ↑ Так сибиряки называют комаров и мошек.
- ↑ Большая часть их была дана из Военно-Топографического отдела, и только некоторые из них составляли собственность начальника экспедиции.
Примечания издательства
- ↑ Начало главы VIII от слов «В течение всего лета…» до «…картам издания 1889 года» воспроизведено по более полному тексту издания 1921 года. В изданиях 1926 и 1928 годов начало соответствующей по содержанию главы VII под названием «Вверх по Уссури» было отредактировано следующим образом:
«Прошло четыре года. За это время произошли некоторые перемены в моем служебном положении. Я переехал в г. Хабаровск, где Приамурский Отдел Русского Географического О-ва предложил мне организовать экспедицию для обследования хребта Сихотэ-Алинь и береговой полосы в Зауссурийском крае от залива св. Ольги на север, насколько позволит время, а также верховье p.p. Уссури и Имана. Моими помощниками были назначены Г. И. Гранатман, Анофриев и А. И. Мерзляков. Кроме того, в состав экспедиционного отряда вошли семь сибирских стрелков (Дьяков, Егоров, Загурский, Мелян, Туртыгин, Бочкарев) и четыре уссурийских казака (Белоножкин, Эпов, Мурзин, Кожевников).
Кроме того, в экспедиции приняли участие П. К. Рутковский и в качестве ботаника Н. А. Пальчевский.
Цель экспедиции — естественно-историческая. Маршруты были намечены вверх по p.p. Уссури, Улахе и Фудзину через Сихотэ-Алинь, к заливу св. Ольги, а затем на север, вдоль берега моря до бухты Терней и, наконец, пор. Иману к Уссурийской железной дороге.
В это время все сведения…»… — Примечание издательства «Альманах „Рубеж“», 2007.