НА ПАМЯТЬ О НИКОЛАѢ АЛЕКСѢЕВИЧѢ НЕКРАСОВѢ.
правитьПохороны H. А. Некрасова.
правитьДекабря 30 происходили похороны Н. А. Некрасова. Эти похороны отличались необыкновеннымъ характеромъ: едва ли когда либо и кто-либо изъ русскихъ литературныхъ дѣятелей былъ почтенъ такимъ живымъ и знаменательнымъ сочувствіемъ общества при проводахъ его въ послѣдній пріютъ. Громадная толпа, по крайней мѣрѣ въ три-четыре тысячи человѣкъ, сопровождала гробъ поэта, который до самаго кладбища былъ несенъ на рукахъ. Большая часть этой этой толпы состояла изъ учащейся молодежи и литераторовъ. Всѣ наличныя литературныя силы были тутъ, начиная отъ сверстниковъ поэта, заслуженныхъ и извѣстныхъ писателей, и кончая начинающими дарованіями. Кромѣ того множество почитателей и поклонниковъ покойнаго положительно всѣхъ званій и всякаго состоянія, не исключая и простыхъ крестьянъ, шли за гробомъ «народнаго» поэта. По увѣренію старожиловъ, подобная многолюдная процессія была только на похоронахъ Крылова. Впереди гроба несли нѣсколько вѣнковъ съ разными надписями. Дубовый гробъ съ золотымъ позументомъ былъ украшенъ цвѣтами и зеленью. За гробомъ ѣхалъ траурный катафалкъ съ малиновымъ балдахиномъ и затѣмъ длинная вереница экипажей заканчивала торжественное шествіе. У каждой церкви, по пути къ кладбищу, служили литіи. Во все время дороги многочисленный хоръ провожавшихъ безпрерывно пѣлъ «Святый Боже». Похоронное шествіе продолжалось три часа. Большой соборъ Новодѣвичьяго монастыря былъ полонъ народомъ. На монастырскомъ кладбищѣ, у могилы, готовой принять бренные останки поэта, дожидалась огромная сплошная масса: повсюду виднѣлись люди, на окрестныхъ памятникахъ, на оградѣ кладбища. Отпѣваніе совершалось при двухъ хорахъ. Во время отпѣванія въ церкви, отецъ Горчаковъ сказалъ прочувствованное слово. Онъ характеризировалъ поэзію Некрасова, какъ народную, какъ поэзію народныхъ страданій. По поэтъ говорилъ о страданіяхъ не какого-нибудь класса народа, сословія или кружка, а о страданіяхъ насъ всѣхъ, безъ различія сословій, состояній, пола, возраста. Потому-то онъ истинно народный поэтъ. Пѣсни его не отличались отчаяніемъ, въ нихъ не звучала струна безнадежности, а напротивъ, онѣ исполнены были вѣры и надежды. Мы находили въ нихъ не только отголоски своего горя, своей печали, но почерпали въ нихъ силу, которая насъ поддерживала этой вѣрой и надеждой. Все, чего коснулся покойный, все это выражено въ неумирающихъ образахъ и глубоко прочувствованныхъ строфахъ. Поэтъ не забылъ и нашу церковь, и ей, нашей народной святынѣ, онъ посвятилъ глубокія строфы. Отецъ Горчаковъ прочелъ вслѣдъ за тѣмъ отрывки изъ стихотворенія «Рыцарь на часъ», какъ извѣстно, одного изъ самыхъ лучшихъ, самыхъ задушевныхъ. Рѣчь прослушана была съ глубокимъ вниманіемъ.
Затѣмъ настали минуты послѣдняго прощанія, и гробъ, колыхаясь надъ волновавшеюся толпою, тихо подвигался къ дверямъ. Мы были на хорахъ. Открытый ротъ покойнаго, глубоко впавшіе глаза, казавшіеся сверху открытыми, производили тяжелое впечатлѣніе: точно живой страдалецъ лежалъ въ гробу.
Гробъ былъ принесенъ къ могилѣ открытымъ. Нѣкоторыми изъ присутствующихъ друзей поэта, литераторовъ и студентовъ были произнесены у гроба рѣчи. Первымъ говорилъ г. Панаевъ, близко знавшій покойнаго. Затѣмъ Ѳ. М. Достоевскій. Въ рѣчахъ того и другого были высказаны глубоко теплые отзывы какъ о великомъ значеніи покойнаго въ русской поэзіи, такъ и о его многолюбящемъ сердцѣ, отзывавшемся на горе и страданія угнетенныхъ. Рѣчи молодыхъ людей были переполнены восторженнымъ почтеніемъ и энтузіазмомъ къ поэту. Всѣ присутствующіе отзывались живымъ сочувствіемъ на слова ораторовъ, выражавшемся въ искреннихъ возгласахъ одобренія. Были читаны и стихи…
Уже и послѣ того, какъ могила была зарыта, долго-долго не расходилась толпа, словно ей жалко было разстаться съ любимымъ своимъ пѣвцомъ, взятымъ холодною землею…
(Новое Время 1877 г № 661).