Библіотека русскихъ писателей, подъ общей редакціей профессора Е. В. Аничкова. — Полное собраніе сочиненій И. С. Никитина. Подъ редакціей С. М. Городецкаго. Изд. русскаго книжнаго т-за «Дѣятель», Спб. T. I и II.
Въ Россіи не везетъ такъ съ изданіями крупныхъ) поэтовъ, какъ повезло одному изъ второстепенныхъ нашихъ лириковъ, Никитину. Въ короткій срокъ, къ моменту пятидесятилѣтняго юбилея со дня кончины, поспѣло сразу три, да при томъ хорошихъ изданія Никитина: первое — подъ редакціей большого знатока своего дѣла, М. О. Гершензона, второе — подъ редакціей добросовѣстнаго изъ редакторовъ прошлаго, настоящаго и, по отношенію къ Никитину, надо полагать и будущаго, А. Г. Фомина, и, наконецъ, третье — самое интересное въ томъ смыслѣ, что поэтъ удостоился чести быть изданнымъ поэтомъ же, чего почти не бываетъ, изданіе сочиненій Никитина подъ редакціей С. М. Городецкаго. Объ этомъ послѣднемъ изданіи и поведется здѣсь рѣчь.
Но прежде всего слѣдуетъ сказать о чисто внѣшней сторонѣ изданія. Планъ его необычайно строенъ: въ первомъ томѣ — вся лирика Никитина, во второмъ — поэмы, проза и письма; въ качествѣ приложеній: при первомъ томѣ — исторія текста, біографія поэта и небольшой очеркъ редактора о лирикѣ Никитина, при второмъ — очеркъ объ эпосѣ и описаніе рукописи «Кулака», при каждомъ — отдѣльно варіанты и отдѣльно примѣчанія, помѣщенныя послѣ текстовъ. Пользованіе первымъ томомъ очень облегчаетъ составленный редакторомъ «Алфавитный списокъ стихотвореній И. С. Никитина», имѣющій еще то значеніе, что въ наглядномъ видѣ онъ изображаетъ всю хронологію, размѣщеніе стихотвореній въ основныхъ изданіяхъ и время напечатанія въ журналахъ. Все это весьма удобно. Такъ, напр., читатель желаетъ познакомиться съ лирикой Никитина. Въ т. I изданія онъ находитъ критическую статью; варіанты не загромождены примѣчаніями; за примѣчаніями не приходится лазать въ другой томъ, какъ это иногда случается даже въ роскошныхъ изданіяхъ; и т. п.
Всякій редакторъ стремится къ тому, чтобы его изданіе было полнымъ, а текстъ редактируемыхъ произведеній — установленъ правильно. Что касается первой задачи, то, на нашъ взглядъ, она выполнена весьма добросовѣстно. Отмѣтимъ, что въ первомъ томѣ изъ 200 слишкомъ стихотвореній болѣе 40 помѣщаются впервые, что во второмъ томѣ продѣлана изрядная работа надъ «Кулакомъ», что біографическій очеркъ во многомъ написанъ на основаніи совершенно новаго, мало использованнаго матеріала, и т. д. Несомнѣнно, пройдетъ нѣкоторое время, и снова откроются неизвѣстныя доселѣ произведенія Никитина, но въ предѣлахъ того срока, въ теченіе котораго редакторъ долженъ былъ закончить свое изданіе, имъ собрано все, что онъ зналъ или могъ узнать. Вторая задача — дать правильный, чистый текстъ — очень отвѣтственна. Не такъ важно, если одного или двухъ стихотвореній не окажется въ книгѣ, худо, если текстъ, который будутъ заучивать поколѣнія русскихъ людей, окажется въ неисправности. Современная типографская техника не гарантія еще этой исправности. Вслѣдствіе неграмотности издателей, печатаніе идетъ зачастую весьма небрежно, опечатки накопляются цѣлыми кучами. Обращеніе съ текстомъ нисколько не лучше, чѣмъ у прежнихъ переписчиковъ. Никитинскіе тексты, по словамъ редактора, въ теченіе 35 л. (съ 1876 по 1911) обращались въ искаженномъ видѣ. Какую редакторскую работу пришлась продѣлать С. М. Городецкому, отчасти будетъ видно для читателя, когда онъ прочтетъ во II томѣ статейку "Рукопись «Кулака» (стр. 506 сл.). Мы не имѣли времени, конечно, да и надобности въ этомъ не было, провѣрять работу редактора по первоисточникамъ. Но его пріемы критическаго изслѣдованія текста «Кулака», а также произведенная нами, параллельно съ двумя другими изданіями, свѣрка текстовъ нѣсколькихъ, казавшихся почему-либо сомнительными въ смыслѣ того или иного чтенія, стихотвореній показываютъ и въ этомъ случаѣ безукоризненность работы.
Къ большимъ достоинствамъ изданія относятся также прекрасно написанная, живымъ, образнымъ языкомъ, біографія Никитина и упоминавшіяся уже статьи о лирикѣ и эпосѣ его. Опредѣляя поэзію Никитина, редакторъ подходитъ къ ней съ новой точки зрѣнія: но мнѣнію С. М. Городецкаго, правда о Никитинѣ, какъ о поэтѣ гражданскомъ; пѣвцѣ демократіи, «какая-то внѣшняя правда, слишкомъ очевидная, не та, которой хотимъ мы доискаться и безъ которой не можемъ до конца понятъ поэта», — Никитинъ — большой эпикъ съ глубокими задатками идиллическаго міровоззрѣнія, въ немъ «заключены были всѣ возможности стать поэтомъ идиллическимъ», т. е. «видѣть міръ, какъ прекрасную и спокойную картину». Во второй статьѣ, объ эпосѣ, много цѣнныхъ замѣчаній разсыпано о пріемахъ творческой работы Никитина, о стихѣ его, глубинѣ реализма его прозы. Къ числу редакторскихъ заслугъ необходимо отнести помѣщеніе писемъ поэта (жаль, что ихъ такъ немного!). Онѣ мѣстами очень интересны и съ такою живостью рисуютъ обликъ Никитина.
Не можемъ однако не остановиться на нѣкоторыхъ упущеніяхъ. Такъ совершенно излишнимъ считаемъ мы въ «Описаніи первыхъ изданій» (см. т. I, стр. 377 слл.) страницы 381—382, повторяющія то, что вошло въ прекрасный «Алфавитный списокъ», а именно указанія пропущеннаго въ одномъ изданіи и заключающагося въ другомъ. Это вредитъ, общей стройности и производить нѣсколько комическое впечатлѣніе своею ненужною добросовѣстностью. Другое упущеніе въ томъ, что редакторъ не раскрылъ ни въ текстѣ, ни въ примѣчаніяхъ (пусть бы даже съ оговорками) цѣлаго ряда иниціаловъ: лицъ, которымъ посвящены стихотворенія. Черезъ 50 лѣтъ такая щепетильность ни къ чему. Отмѣтимъ также одну опечатку въ «Хронологической таблицѣ» (см. т. I, стр. 37): Кольцовъ умеръ 29-го октября, а не 29 ноября, какъ напечатано. За всѣмъ тѣмъ можно пожелать изданію только одного: широкаго распространенія въ публикѣ.