ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.
правитьГрафъ Дерби, вслѣдствіе постоянныхъ припадковъ подагры, вынужденъ былъ отказаться отъ должности первого министра Великобританіи. На его мѣсто назначенъ м-ръ Дизраэли. Должность первого министра въ Англіи — почти королевское мѣсто. Назначеніе на этотъ высокій постъ человѣка, тридцать лѣтъ тому назадъ выступившаго на политическое поприще небогатымъ, мало извѣстнымъ литераторомъ, — произвело сильное впечатлѣніе въ Англіи. Въ этой странѣ богатства и аристократіи, гдѣ постоянно противодѣйствуютъ идеѣ равенства, гдѣ не признаютъ за всѣми гражданами равной способности занимать общественныя должности, — въ такой странѣ возвышеніе простого смертного на высшую ступень іерархической лѣстницы показалось чуть не чудомъ. М-ръ Вэнжаменъ Дизраэли не только простой литераторъ — профессія почти презираемая крупными землевладѣльцами, тузами-банкирами и пр.; — онъ не только не богатъ, что очень важно въ обществѣ, гдѣ мужчины дышатъ биржей и составляютъ какъ бы часть ея, и гдѣ женщины имѣютъ ходячую цѣну, какъ на, рынкѣ невольницъ; — съ чтимъ бы можно кое-какъ примириться; но хуже всего то, что Дизраэли иностранецъ; еще хуже, — и это считается почти преступленіемъ у англо-саксовъ, — онъ, неимѣющій родовыхъ правъ гордиться происхожденіемъ отъ какого нибудь норманскаго барона, завоевателя Англіи, или отъ стараго саксонскаго рода, — онъ гордится своимъ еврейскимъ происхожденіемъ.
Однакоже этотъ еврей, этотъ скромный литераторъ, этотъ бѣднякъ нашелъ средства попасть въ парламентъ; и когда его сотоварищи не хотѣли слушать его первую рѣчь, наполненную цвѣтами риторики, онъ воскликнулъ съ сердцемъ:, я васъ заставлю слушать себя, когда сдѣлаюсь первымъ министромъ", Это восклицаніе возбудило всеобщій смѣхъ. Его вездѣ цитировали, какъ примѣръ уморительнаго честолюбія и дерзкой наглости. Предсказаніе молодого человѣка сбылось; онъ сдѣлался первымъ министромъ, какъ Макбетъ сдѣлался королемъ.
Обладаетъ ли онъ особенными способностями, необходимыми для такого чрезвычайнаго возвышенія? Или въ странѣ, гдѣ существуетъ свободный парламентъ, отъ первого министра не требуется особенныхъ способностей?
Натурально, чтобы достичь исключительнаго положенія, надо непремѣнно обладать исключительными способностями. И Дизраэли человѣкъ не дюжинный. Но чтобы вѣрнѣе судить о немъ, надо вспомнить, что онъ не только первый министръ, во вмѣстѣ съ тѣмъ и дѣйствительный глава партіи Тори, той самой партіи, которую знаменитый трибунъ Джонъ Брайтъ, въ одной изъ своихъ краснорѣчивыхъ рѣчей, обозвалъ партіей глупцовъ. Цѣлая англійская нація, не исключая и самихъ Тори, громкимъ, откровеннымъ смѣхомъ подтвердила справедливость этой выходки. Въ царствѣ слѣпыхъ, кривые — короли, говоритъ пословица; у тори обыкновенныя способности идутъ за талантъ; талантъ за геній, и въ ихъ средѣ даже опасно имѣть много ума. Справедливо замѣчено, что когда аристократіи достигаютъ извѣстнаго возраста, ихъ умственныя способности ослабляются, ихъ среда дѣлается неспособной произвести такую организацію, какая нужна для главы партіи, и они бываютъ вынуждены искать его въ низшихъ рангахъ. Во Франціи легитимисты своимъ дѣйствительнымъ главой признаютъ Веррье, адвоката; въ Пруссіи феодалы, считающіе въ своемъ родѣ отъ 30 до 40 поколѣній, должны были избрать своимъ предводителемъ Бисмарка, который нѣкогда былъ бѣднымъ дворянчикомъ въ Виртембергѣ. Имѣя въ виду этотъ роковой законъ, мы можемъ легко оцѣнить степень интеллектуальнаго развитія англійской аристократіи, которая, въ 1868 году, между своими людьми не нашла ни одного способнаго занять мѣсто первого министра, и вынуждена была обратиться къ сыну еврея, котораго, въ глубинѣ своей души, искренно ненавидитъ. Возвышеніе Дизраэли показываетъ паденіе, высокой, могущественной, гордой и надменной нормандской аристократіи, владѣвшей Англіей по нраву завоеванія.
М-ръ Дизраэли обладаетъ не Богъ знаетъ какими талантами, и честность его довольно сомнительнаго достоинства. Онъ дебютировалъ въ качествѣ самаго яраго радикала — это было для него средствомъ надѣлать больше шума и стать замѣтнымъ. Но какъ только представился выгодный случай эмигрировать, онъ перебѣжалъ къ Тори, которые въ то время столько же нуждались въ рядовыхъ, сколько теперь нуждаются въ предводителѣ. Тори могли оцѣнить тяжесть его руки по ударамъ, какіе онъ наносилъ имъ, и вотъ какимъ образомъ простой наемникъ, случайный человѣкъ, пройдя всѣ среднія степени, достигъ до высшей — предводителя. Самая славная его компанія, доставившая ему чинъ главнокомандующаго «юрскими и сухопутными силами Тори, была послѣдняя его компанія противъ реформистскаго билля. Онъ присоединилъ къ консервативной партіи десятка три, четыре робкихъ и отсталыхъ либераловъ и, посредствомъ этой коалиціи, разбилъ проэктъ Гладстона, какъ слишкомъ демагогическій. Я когда Тори изъ оппозиціи превратились въ правительство, онъ воспользовался этимъ же самымъ гладстоновскимъ проэктомъ, удвоилъ, утроилъ, даже учетверилъ демагогическую дозу, провелъ билль, и благодаря этой измѣнѣ своимъ принципалъ, удержалъ власть за консерваторами. И здѣсь, какъ въ измѣнѣ радикальной партіи, Дизраэли остался вѣренъ самому себѣ: и тутъ и тамъ имъ руководилъ одинъ личный эгоизмъ. Для удержанія за собою министерскаго жалованья, они. довелъ свою партію до потери всякой политической честности, всякой совѣсти, и низвелъ ее на степень простыхъ охотниковъ за мѣстами и искателей жалованья.
Всѣ обстоятельства какъ нарочно сложились въ пользу Дизраэли. Дѣйствія предводителя либеральной партіи, главнѣйшаго и опаснѣйшаго его противника — Гладстона совершенно парализированы безтакностію его партіи; и теперь положеніе этого замѣчательнаго государственнаго человѣка самое критическое. Либеральная партія состоитъ изъ самыхъ разнообразныхъ элементовъ; сплотить ихъ въ одно такое сильное политическое тѣло, какъ торійская партія, — едва ли возможно. Къ тому же очень многіе либералы но нѣкоторымъ вопросамъ, въ особенности по рабочему расходятся въ мнѣніяхъ съ своимъ предводителемъ. Раздѣляя въ теоріи экономическія убѣжденія радикальной партіи, Гладстонъ, на практикѣ, вслѣдствіе противодѣйствія большинства либеральной партіи, долженъ или идти противъ нихъ, или отдѣлываться полусловами, намеками, обѣщаніями. Вполнѣ сочувствуя въ теоріи тенденціямъ Брайта по рабочему вопросу, Гладстонъ, во время преній о парламентской реформѣ, когда дѣло коснулось именно этихъ тенденцій, — дѣйствовалъ крайне нерѣшительно, двусмысленно. Почти также онъ поступалъ въ и въ ирландскомъ вопросѣ. Но всему есть предѣлъ, дальше котораго идти невозможно. Гладстонъ наврядъ ли рискнетъ поставить на карту и ту, впрочемъ еще довольно значительную, долю популярности, какой онъ пользуется въ народѣ. Вѣроятно, ему придется поднять вопросъ о довѣріи къ министерству. Палата, какъ грозитъ Дизраэли, будетъ распущена, въ нее войдутъ новыя силы, и тогда будущая дѣятельность либеральной партіи опредѣлится гораздо точнѣе, и Гладстонъ, можетъ быть, сдѣлается опаснымъ противникомъ Дизраэли
Обширное предпріятіе, въ которое министерство Дизраэли ухлопало кучу англійскихъ денегъ, — абиссинская война до сихъ поръ ведется такъ, что не дѣлаетъ большей чести ни англійской дипломатіи, ни арміи, ли флоту. Одно несомнѣнно, что коммисары разнаго рода, подрядчики и ігр., обогатятся на счета, щедраго министерства. Другого болѣе плодотворнаго результата пока незамѣтно.
Вмѣсто отдаленной экспедиціи въ полудикую страну, Англія поступила бы несравненно разумнѣе, еслибъ употребила эту массу золота у себя дома. Ирландія нужнѣе для Англіи, чѣмъ Абиссинія; Англія находится въ ежедневныхъ непрерывныхъ сношеніяхъ съ 5,000,000 ирландцевъ въ Ирландіи и 600,000 въ самой Англіи, тогда какъ только какихъ нибудь 10—20 англичанъ имѣютъ нѣкоторыя дѣла съ подданными богоса Федора. Сотни милліоновъ, которые будутъ зарыты въ жгучихъ пескахъ степей Абиссиніи, можно бы употребить для блага цѣлыхъ англійскихъ провинцій; ими можно бы было вознаградить крупныхъ собственниковъ, наслѣдниковъ завоевателей, за землю, которую давно пора отдать фермерамъ и землевладѣльцамъ, потомкамъ завоеванныхъ, настоящимъ воздѣлывателямъ англійскихъ нолей.
Между тѣмъ какъ лавочники и войска заняты военной экспедиціей, мыслители и политики углубились въ отыскиваніе средствъ выйдти изъ затруднительнаго положенія но ирландскому вопросу. Брайтъ, Россель, Стюартъ Милль, Гольдвинъ Смитъ, Фаусэтъ, — каждый представилъ свое средство, но изъ ихъ же собственныхъ словъ видно, что они сами прежде всѣхъ считаютъ его недѣйствительнымъ.
Великая битва нынѣшней сессіи парламента открыта депутатомъ Корка, м-ромъ Магиромъ, который мужественно затронулъ роковой вопросъ. Онъ рѣшительно заявилъ, что ирландская нація мало того что нерасположена къ Англіи, она открыто враждебна ей. Союзъ Ирландіи съ Великобританіей, заключенный въ 1800 году, былъ актомъ обмана и разврата; онъ сталъ неизсякаемымъ источникомъ несчастій для Ирландіи, преступленій и душевнаго безпокойства для Великобританіи; такъ что теперь и съ той и съ другой стороны пролива есть много людей, желающихъ, чтобы Ирландія и Великобританія развелись и уничтожили свой фальшивый бракъ, съ тѣмъ, однакоже, чтобы и та и другая націи оставались подъ управленіемъ одной династіи; королева Викторія будетъ имѣть тогда двойной тронъ, одинъ въ Лондонѣ, другой въ Дублинѣ, и двойной скипетръ, точно также какъ Францъ Іосифъ къ одно и тоже время императоръ австрійскій и король венгерскій. Если Англія дѣлала что нибудь для Ирландіи, то всегда побуждалась къ тому страхомъ; и Ирландія не повѣритъ теперь никакимъ обѣщаніямъ, никакимъ пышнымъ фразамъ; ей нужны очевидныя, осязаемыя дѣйствія, а не назначенія комитетовъ, которые годами изучаютъ положеніе дѣла. Желаетъ ли или не желаетъ правительство серьезно взяться за дѣло? Если желаетъ, то какія предположенія намѣрено министерство представить, палатѣ?»
Графъ Майо, министръ Ирландіи, всталъ привѣтствуемый громкими рукоплесканіями. Не откроетъ ли онъ намъ секретъ министерства, предлагающаго мѣры, гарантирующія благоденствіе пяти милліоновъ и дѣлающія честь двадцати-пяти другимъ? Дизраэли великій честолюбецъ, онъ теперь всемогущъ, онъ почти король Великобританіи, его считаютъ геніальнымъ человѣкомъ, онъ держитъ въ рукахъ судьбу двухъ націй, что-то скажетъ онъ устами лорда Мано?
Сказано было очень мало. Во-первыхъ, правительство предложитъ проэктъ сооруженія нѣсколькихъ линій желѣзныхъ дорогъ. Далѣе? Оно дастъ немного денегъ на католическій университетъ. Еще? Оно пошлетъ на мѣсто коммисію, которая поищетъ, какими средствами улучшить положеніе фермеровъ въ Ирландіи. Далѣе? Ничего, рѣшительно ничего.
«Потому что не слѣдуетъ вѣрить, сказалъ графъ Майо, чтобы положеніе Ирландіи было такъ Худо, какъ разсказываютъ. Ирландцы вѣрны королевѣ, они любятъ правительство». Если это правда, милѣйшій графъ, зачѣмъ же правительство взяло у ирландцевъ ихъ священнѣйшее право Habeas corpus, и не возвращаетъ его уже два года; зачѣмъ же вы просите парламентъ удерживать въ Ирландіи осадное положеніе, но графъ Майо продолжаетъ: «низшіе классы въ Ирландіи вовсе не такіе мятежники, какими ихъ представляютъ. Управляютъ ими вовсе не худо; ихъ не притѣсняютъ; они въ лучшемъ положеніи, чѣмъ были когда либо прежде… И даже нѣтъ никакой надобности, несмотря на утвержденіе лорда Росселя, трогать значительные доходы англиканской церкви въ Ирландіи. и часть ихъ передавать католическому духовенству; нѣсколькихъ тысячъ, которыя мы израсходуемъ на книги и профессоровъ въ новомъ университетѣ, слишкомъ достаточны чтобы удовлетворить страну».
Рѣчь графа поправилась нѣкоторымъ; — не англійской публикѣ вообще, которая знаетъ, какое значеніе слѣдуетъ придавать подобнымъ рѣчамъ; не вигамъ, готовящимся повалить министерство на ирландскомъ вопросѣ; ни даже фанатикамъ тори, находящимъ совершенно излишней эту помощь чуждой религіи; — она понравилась феніянамъ. Магиръ не скрылъ, что феніяне болѣе всего боятся, что англійское правительство вздумаетъ примириться съ ирландцами, принявъ для улучшенія ея участи какія нибудь серьезныя мѣры; что оно нѣсколькими разумными реформами убьетъ силу ирландской національной обособленности. Феніяне ненавидятъ Англію; и они знаютъ, что ихъ ненависть потеряетъ свою силу, если не будетъ поддерживаться яростію и гнѣвомъ, злобой противъ несправедливостей, местію и жаждой возмездія. Феніяне, слѣдовательно, удовлетворены рѣчью графа. Они ничего другого не требуютъ отъ министерства Дизраэли и его послѣдователей, кромѣ полумѣръ, нерѣшительности, неконченныхъ реформъ; рѣшительный же поворотъ англійскаго правительства къ серьезнымъ, разумнымъ, полезнымъ для Ирландіи, реформамъ страшитъ ихъ, — онъ предвѣщаетъ конецъ ихъ дѣятельности; и такой политикѣ они всегда предпочтутъ политику ненависти. Для нихъ выгоднѣе, чтобы министерство рѣшилось поддерживать въ Ирландіи невыносимый statu quo; собственность, которая отличается отъ всѣхъ другихъ отсутствіемъ собственниковъ; офиціальную церковь безъ прихожанъ; крестьянство, оторванное отъ земли и принужденное эмигрировать въ Америку; дикую обработку земли, раззоряющую одинаково какъ эксплуататоровъ, такъ и эксплуатируемыхъ. Для феніянъ пріятно видѣть, что ирландская аристократія постоянно живетъ въ Англіи; что несчастные рабы вынуждены бунтовать или эмигрировать; и что буржуазія, которая во всѣхъ странахъ представляетъ элементъ примиряющій, — разумѣется, если только не затронуты ея личные интересы, — приведена въ совершенное безсиліе, съ одной стороны по своей малочисленности, съ другой по бѣдности, также но невозможности способствовать развитію мануфактурной промышленности, ибо слѣпая ненависть завоевателей причиной разорительности каждаго промышленнаго предпріятія; англійское правительство систематически уничтожало хлопчато-бумажныя и льняныя фабрики, устроенныя въ Ирландіи французскими протестантами, изгнанными изъ Франціи Людовикомъ XIV. Изъ всего этого выводится простое заключеніе, что завоеваніе Ирландіи еще не приведено къ концу; раса завоевателей и раса завоеванныхъ находятся въ постоянной враждѣ; и ихъ оружіе — не законъ, а мечъ и огонь.
Какой, однакоже, можетъ быть выходъ изъ этой продолжительной и жестокой борьбы? Едва ли можетъ которая нибудь изъ враждующихъ сторонъ истребить другую посредствомъ гуртовыхъ убійствъ; подобное средство уже испробовали обѣ стороны, и оно не привело ни къ чему. При Карлѣ I ирландскіе католики производили во всей странѣ убійства протестантовъ, предъ которыми, пожалуй, поблѣднѣютъ знаменитыя въ исторіи Варфоломеевская ночь и Сицилійскія вечерни. При Елисаветѣ и Кромвелѣ протестанты произвели рѣзню надъ католиками, даже еще въ большихъ размѣрахъ; кто спасался отъ солдатъ, попадалъ въ руки палача, кто уходила. отъ палача, погибалъ отъ холода и заразы. Но ирландское населеніе не уменьшилось отъ этихъ бѣдствій; послѣ нихъ всегда увеличивалась степень производительности и дѣтей рождалось болѣе обыкновеннаго. Сама эмиграція, которая изъ года въ годъ отнимаетъ у этой несчастной маленькой страны десятки тысячъ самаго смѣлаго, самаго сильнаго и самаго развитого народа, — эта страшная эмиграція не перевела всѣхъ ирландцевъ: новые люди нарождались и пополняли убыль переселенцевъ. Мало того, ирландская національность вторглась въ самую англійскую національность, и за нѣсколько разбогатѣвшихъ ирландцевъ, ставшихъ англичанами, она оттягала у Англіи и Шотландіи тысячи бѣдняковъ, которые, переселившись въ Ирландію, сдѣлались ирландцами. Натурально, симпатіи всѣхъ честныхъ людей лежатъ на сторонѣ бѣдныхъ и страдающихъ ирландцевъ, этихъ пролетаріевъ, погибающихъ отъ холода и голода, а не на сторонѣ богатыхъ англичанахъ, наслаждающихся жизнью. Трудолюбивый муравей почтеннѣе прыгающей, поющей и ничего недѣлающей стрекозы. Несмотря на заблужденія, мѣшающія правильному взгляду на бѣднѣйшую часть населенія, несмотря на трусость предъ сильнымъ, есть въ глубинѣ человѣческой души нѣжная нота, которая нашептываетъ въ пользу страждущихъ, и вызываетъ жалость къ слабымъ… И какъ крѣпко держатся за свою національность и религію эти слабые, притѣсняемые ирландцы! Сами апологисты англійскаго владычества въ Ирландіи жалуются, что несравненно болѣе англичанъ обратилось въ католичество, нежели ирландцевъ перешло въ англиканскую церковь. Впрочемъ это можно приписать отчасти вліянію свѣжихъ, живыхъ, симпатичныхъ, умныхъ ирландокъ, смѣхъ которыхъ такъ серебристъ и веселъ, отвѣты остроумны, голосъ очарователенъ. Англичане не оставались равнодушными къ ихъ прелестямъ, и подвергались осужденію на смерть. Килькенійскимъ статутомъ опредѣлялась смертная казнь всякому англичанину, женившемуся на ирландкѣ, и даже просто говорившему съ нею на ея языкѣ. Это постановленіе не было простой угрозой и строго примѣнялось на практикѣ. Графъ Десмондъ, одинъ изъ самыхъ знатнѣйшихъ англо-нормандскихъ бароновъ Ирландіи, былъ казненъ при Эдуардѣ IV за то, что женился на женщинѣ ирландскаго происхожденія. Послѣдствія этого закона понятны: не позволяли ирландкѣ сдѣлаться англо-нормандкой; англонормандецъ становился ирландцемъ. Побѣдить — не значитъ еще завоевать; побѣда дѣло одного дня; но завоеваніе можетъ продолжаться цѣлыя столѣтія и привести къ такимъ же результатамъ, къ какимъ привело завоеваніе маврами испанской земли. Безъ окончательнаго завоеванія самыя блистательныя побѣды не болѣе, какъ случайности.
Мы утверждаемъ, что невозможно англичанамъ и ирландцамъ истребить другъ друга; невозможно англичанамъ завоевать ирландцевъ, а ирландцамъ побѣдить англичанъ. Значитъ ли это, что проблемма неразрѣшима?
При настоящихъ обстоятельствахъ она дѣйствительно неразрѣшима. Въ одинъ день нельзя дать народу политическое воспитаніе. Антикатолическое движеніе фсніанъ въ десять разъ радикальнѣе, искреннѣе, практичнѣе агитаціи знаменитаго Даніэля О’Коннеля; оно дастъ совершенно новый толчокъ, новую физіономію и тенденцію англо-ирландскимъ дѣламъ, но это нисколько не мѣшаетъ ирландцамъ оставаться строгими католиками. Страна, находящаяся подъ владычествомъ аббатовъ, осуждена на рабство до той поры, пока будетъ длиться это владычество. Послѣ яростнаго нападенія на феніанъ патеры почувствовали на себѣ ихъ вліяніе и на нѣкоторое время прихрамывая, потащились было за ними; но феніанизмъ не признаетъ ихъ за своихъ. Феніанизмъ и католичество еще не имѣли генеральнаго сраженія; однако послѣ первыхъ непріязненныхъ дѣйствій, и та, и другая сторона увѣрились, что лучше отложить страшную встрѣчу, иначе рѣшеніе ирландскаго дѣла затянется еще надолго. Исходъ этой междуусобной борьбы весьма сомнителенъ. Но еслибъ католицизмъ побѣдилъ, несчастная Ирландія была бы приведена въ такое отчаянное положеніе, до какого она еще никогда не доходила.
Эта несчастная маленькая страна задавлена иностранной силой, далеко превосходящей ея собственную. Къ этой силѣ надо прибавить вліяніе цивилизаціи, т. е. школъ, банка, желѣзныхъ дорогъ и пр., все это на сторонѣ Англіи Это вліяніе для Англіи важнѣе трехсотъ-тысячнаго гарнизона. И этой-то страшной силѣ помогаетъ еще несогласіе патріотовъ, враговъ Англіи, между собою; они дѣлятся на два лагеря, папистовъ и республиканцевъ, которые рано или поздно обратятъ оружіе другъ противъ друга. Несомнѣнно, что консерваторы Англіи и Ирландіи, представители англиканской и католической церквей, соединятся вмѣстѣ противъ феніанизма, обвиняемаго въ республиканизмѣ. Феніанизмъ вышелъ изъ ассоціаціи Whiteboys бѣдныхъ католиковъ, возставшихъ не противъ оранжистовъ, а противъ землевладѣльцевъ, не противъ протестантовъ, ко противъ богатыхъ. Феніанизмъ — общество противокатолическое, національное. Въ этомъ его сила, но это же причина, почему противъ него возстаютъ такіе могущественные враги.
Такъ какъ мы заговорили здѣсь о силѣ и слабости феніанизма, время сказать и о его главнѣйшемъ рессурсѣ: о поддержкѣ его Соединенными штатами.
Отчуждая ирландца отъ ирландской почвы, проводя теорію завоевательной системы до изгнанія побѣжденнаго народа, Англія полагала, что дѣйствуетъ необыкновенно логично. Лондонская политика дѣлала en grand то. что англійскіе собственники совершали въ миніатюрѣ. Это была всесторонняя рьяная конфискація (eviction). Землевладѣлецъ отнималъ у ирландца его убогую родную крышу, правительство, путемъ юридическаго преслѣдованія, отнимало у него родную землю изъ-подъ ногъ. Ирландцу запрещали быть владѣльцемъ самаго незначительнаго клочка земли, принадлежавшаго его предкамъ. Ирландецъ могъ дѣлаться фермеромъ не иначе, какъ только на очень ограниченные сроки, даже теперь ирландцы пользуются владѣльческой землею только въ качествѣ «tenants at will», то-есть они фермеры до тѣхъ поръ, пока это благоугодно землевладѣльцу, который не связанъ рѣшительно ничѣмъ въ отношеніи къ своему фермеру, и можетъ прогнать его, когда ему заблагоразсудится, даже наканунѣ уборки хлѣба, который фермеръ засѣялъ и выростилъ цѣною столькихъ заботъ и тяжелаго труда, цѣною такихъ нелегкихъ денежныхъ пожертвованій, потому что хозяйничать на фермѣ, дѣйствительно, дѣло очень нешуточное, и Ирландія слыветъ страною, гдѣ взиманіе ренты равносильно раззоренію. Съ самымъ невозмутимымъ эгоизмомъ англичанинъ присвоилъ себѣ десять одинадцатыхъ почвы, а послѣднюю, одинадцатую ея часть, словно нищенскую кроху, бросилъ туземному паселенію, которое стѣснилось на этомъ участкѣ, какъ стадо въ загонѣ. Лордъ Линдгорстъ, великій канцлеръ въ министерствѣ Тори, недавно умершій, чистосердечно сказалъ: «католическіе ирландцы для насъ чужіе люди. Въ отношеніи къ намъ, они иностранцы по происхожденію, по языку и по религіи!» Лишившись священнаго наслѣдія родины, самые молодые, энергическіе и смышленые между ирландцами, удалились искать пріюта на чужбинѣ, въ католическихъ странахъ — во Франціи, въ Австріи, въ Испаніи, гдѣ нѣкоторые изъ нихъ достигли блестящаго благосостоянія и высокаго общественнаго значенія. Но ирландцы, выселившіеся на континентъ, вскорѣ были поглощены общимъ потокомъ политической жизни, къ которому примѣшались, и почти изчезли для своей первой родины. Совсѣмъ другое выпало на долю ирландцевъ, эмигрировавшихъ въ Америку. Они не стушевались въ этой совершенно юной странѣ, напротивъ, образовали одинъ изъ главныхъ элементовъ политической жизни, и въ настоящее время ни одинъ изъ государственныхъ дѣятелей въ Соединенныхъ штатахъ не станетъ строить своихъ расчетовъ, но принимая близко къ сердцу мнѣній и голоса ирландскихъ эмигрантовъ. Съ своей стороны ирландцы, уже войдя въ ядро новой націи, внесли въ нее чувство неудовольствія, даже ненависти къ Англіи, которая, сказать правду, никогда не питала сама лучшихъ чувствъ къ своей колоніи, сдѣлавшейся слишкомъ скоро независимою и теперь заставляющей серьезно уважать свое грозное могущество. Эта скрытая ненависть Англіи обнаружилась съ наглой безцеремонностью въ эпоху американской гражданской войны противъ южныхъ сторонниковъ рабства. Американцы этого не забыли, и теперь далеко не прочь отомстить. Если бы мало-мальски серьезное возмущеніе поднялось въ Коркѣ или Лимерикѣ, американцы, по всей вѣроятности. не замедлили бы признать за инсургентами права воюющей стороны, снабжать ихъ порохомъ, карабинами и пушками, подъ предлогомъ международной торговли; янки напустили бы цѣлый флотъ корсаровъ, чтобы потревожить британскую торговлю на всѣхъ моряхъ, и потирая себѣ руки, отзываться съ тою простодушною флегмою, съ какою говорили прежде палата и трибуналы Англіи, отвѣчая на подобные же запросы Америки. Ослѣпленная ненавистью, Англія сама работала на свою голову и, имѣя въ виду покровительствовать защитникамъ рабовладѣльческой системы въ Ричмондѣ", издала законоположенія, которыя тѣмъ не менѣе прилагаются отъ доски до доски въ пользу инсургентовъ Кеннета. Для Англіи дѣло усложняется еще однимъ непредвидѣннымъ обстоятельствомъ. Документы натурализаціи, выдаваемые ирландцамъ, но истеченіи пятилѣтняго ихъ пребыванія въ Соединенныхъ штатахъ, превращаютъ бѣднаго пэдди, подданнаго Англіи, въ свободнаго янки, гражданина Соединенныхъ штатовъ. Пріѣзжаетъ, напримѣръ, прежній пэдди, нынѣшній богатый, почтенный джентльменъ, имѣющій капиталъ въ ньюйоркскомъ банкѣ и щегольски одѣтый, — пріѣзжаетъ онъ въ Ирландію повидаться съ своими родственниками, и начинаетъ внушать имъ свою ненависть къ Англіи, насмѣхается надъ англійскимъ нобльменомъ, осмѣивать англиканскаго пастора, потѣшаться надъ красномундирникомъ, превозносить до небесъ Соединенные штаты и наконецъ объявляетъ себя другомъ феніевъ. Англійскія власти сердятся, подозрѣваютъ въ пріѣзжемъ фенія, арестуютъ его, и хотятъ предать суду. Но тутъ-то и является затрудненіе, отъ котораго морщатся лбы у многихъ членовъ лондонскаго министерства и парламента. Въ силу британскаго закона этотъ ирландецъ, натурализованный янки, — британскій подданный и, слѣдовательно, его можно схватить, запороть въ тюрьму, судить и осудить. Но въ силу закона Соединенныхъ штатовъ онъ также гражданинъ сѣверо-американской республики и пользуется покровительствомъ Соединенныхъ штатовъ. Это двусмысленное положеніе грозитъ самыми непріятными столкновеніями, быть можетъ, даже войною. Американскій посланникъ въ Лондонѣ, г. Адамсъ, уже былъ отозванъ за то, что показалъ себя слишкомъ равнодушнымъ къ протестамъ феніанъ. которые, будучи арестовали.! англійской полиціей, ссылались на свою американскую національность. Предусмотрительные англичане убѣждаютъ свое правительство поспѣшить заключеніемъ трактата съ вашингтонскимъ конгрессомъ, чтобы разъяснить это дѣло, и предлагаютъ просто-напросто, чтобы Англія и Соединенные штаты подписали обоюдный трактатъ, ясно опредѣляющій условія натурализаціи.
Въ какомъ бы смыслѣ ни былъ рѣшенъ этотъ вопросъ, однако принуждая молодыя и здоровыя силы ирландскаго населенія оставлять родной островъ, Англія нисколько не ожидала, чтобы Ирландія, благодаря этой политикѣ, нашла для себя неприступную крѣпость по ту сторону океана, — привѣтливое убѣжище, куда удаляются бѣглецы, чтобы освѣжить свои силы, укрѣпить свое мужество и здоровье, набить кошельки.
Теперь посмотримъ, какими результатами сопровождалась система, одержавшая верхъ въ послѣднее время въ государственныхъ совѣщаніяхъ и имѣвшая въ виду излечить хроническія бѣдствія Ирландіи крутыми репрессивными мѣрами. Въ Манчестерѣ, когда полиція арестовала Келли и Дэзи двухъ вліятельныхъ агентовъ феніанъ, ирландцы освободили ихъ силою, и въ этой свалкѣ одинъ констэблъ былъ убитъ. Англійскія судебныя власти непремѣнно хотѣли видѣть въ этомъ приключеніи умышленное, преднамѣренное убійство. Министры и главные судьи, вопреки очевидности и въ ущербъ своей чести, упорно настаивали на томъ, что убійцы были отъявленные злодѣи-спеціалисты, не руководившіеся при этомъ никакими политическими мотивами. На основаніи этихъ великомудрыхъ соображеній пять человѣкъ были приговорены къ висѣлицѣ, и если двоихъ помиловали, то только, потому, что ужо послѣ произнесенія приговора, одинъ изъ осужденныхъ на смерть оказался совершенно непричастнымъ къ дѣлу, такъ какъ было ясно доказано, что во время совершенія преступленія его даже тамъ не было, и притомъ это былъ англичанинъ, не слишкомъ-то горячо сочувствовавшій феніямъ. Несмотря на то, что по взгляду министровъ трое осужденныхъ были обыкновенные разбойники, вся Ирландія была, глубоко тронута, даже Англія находила приговоръ слишкомъ суровымъ, митинги протестовали со всѣхъ сторонъ, королева была засыпана прошеніями о помилованіи, но ничто не помогло, и въ назначенный день убійцы — какъ они назывались на оффиціальномъ языкѣ — были казнены посреди отрядовъ пѣхоты, кавалеріи и артиллеріи. Осужденные умерли героями — что волей-неволей засвидѣтельствовалъ даже "Таймсъ " — они умерли, какъ честные люди, согрѣтые любовью и уваженіемъ къ своему правому дѣлу. Благодаря тупости недальновидныхъ политиковъ, неумѣвшихъ разглядѣть въ этомъ фактѣ никакого политическаго умысла, феніанизмъ имѣлъ трехъ мучениковъ, и между ними особенно выдается симпатическая личность несчастнаго юноши — Аллена, которому не окончилось и девятнадцати лѣтъ отъ роду. Если общественное мнѣніе было взволновано передъ совершеніемъ казни, то послѣ оно высказалось еще краснорѣчивѣе. Въ Лондонѣ и Манчестерѣ ходили погребальныя процессіи, которыя въ Ирландіи приняли дѣйствительно грандіозный характеръ. Такъ въ Лимерикѣ 4,000 человѣкъ, въ Дублинѣ даже 10,000, шли рядомъ, мужчины и женщины въ глубокомъ траурѣ, пѣли панихидныя пѣсни при звукахъ похоронной музыки, исторгавшей горестные вопли. Всюду часовни были завѣшены трауромъ, всюду раздавались горячія молитвы за упокой души Аллена, Ларкина и Гульда — трехъ мучениковъ, трехъ героевъ. Въ противоположность этимъ горестнымъ манифестаціямъ цѣлаго народа, мы можемъ представить до безобразія циническій контрастъ, — дикую оргію въ Бирмингемѣ, гдѣ сотни рабочихъ, отупѣвшихъ отъ пива и водки, расхаживали въ ирландскихъ кварталахъ, затягивая чудовищно-мерзкія пѣсни въ честь палача и его прислужниковъ. Людоѣды острововъ Фиджи, по крайней мѣрѣ, перестаютъ оскорблять свою жертву, доконавъ ее, и, кушая въ сласть своего врага, все-таки великодушно отдаютъ справедливость его бывшему мужеству. Умы волновались, и правительство поспѣшило запретить манифестаціи въ Глазго, Бельфастѣ и другихъ мѣстахъ, точно также какъ въ Дублинѣ и Лимерикѣ, но оно совершенно умолчало о скандальной суматохѣ въ Бирмингемѣ. Полисмены нерѣдко удостаивались ударовъ ножомъ, ирландскія дамы обнаружили самую горячечную экзальтацію. Караулы подвергались нападеніямъ, нѣсколько оружейныхъ магазиновъ были разграблены, ирландцы, служившіе въ полиціи и въ арміи, дезертировали. И вдругъ среди бѣлаго дня, передъ глазами всего Лондона былъ взорванъ боченокъ съ порохомъ въ надеждѣ развалить стѣны тюрьмы, гдѣ содержались въ заключеніи нѣкоторые ирландцы. Взрывъ произошелъ ужасный, многіе изъ присутствовавшихъ были убиты, много оказалось раненыхъ. Вся Англія закипѣла негодованіемъ и мнѣніе либераловъ, болѣе и болѣе склонявшееся на сторону феніанъ и уже поднявшее вопросъ о совершенномъ отдѣленіи Ирландіи отъ Англіи — это мнѣніе вдругъ круто повернуло въ противоположную сторону и даже среди реформистской лиги произносились только проклятія и выраженія ярости противъ всего, что прямо или косвенно касалось феніанизма. Вскорѣ всѣми овладѣло паническое оцѣнененіе, ужасъ однихъ сообщался другимъ… Часовые были удвоены, газовые заводы подвергались постоянному ночному надзору, сорокатысячная армія гражданъ поступила въ ряды полиціи, выучилась владѣть страшными casse-lotes. Множество ирландцевъ, работавшихъ въ складахъ и арсеналахъ правительства, были удалены; частныя лица немедленно разсчитывали своихъ слугъ, чуть только замѣчали въ нихъ малѣйшій ирландскій акцентъ; цѣлыя ватаги нянекъ и мамокъ остались безъ мѣстъ: рабочіе сами хватали своихъ товарищей, если эти товарищи по слишкомъ усердно горланили противъ преступнаго покушенія Клеркенуэлля; этихъ людей рабочіе сдавали на руки полиціи, усердно угощая кулаками; у кабаковъ, трактировъ и публичныхъ домовъ были разставлены военные посты. Можно было опасаться кроваваго избіенія ирландцевъ въ большихъ городахъ, какъ въ Манчестерѣ, Бирмингемѣ, Глазго, Ливерпулѣ, гдѣ они занимали цѣлыя части города. Вся Англія, говоритъ извѣстный своей крайней умѣренностью «Spectator», чуть не была объявлена на военномъ положеніи однимъ почеркомъ пера, — и если этого не случилось то въ этомъ нисколько не былъ виноватъ лживый и безчестный, «Таймсъ.» Но что было всего безотраднѣе, — свободная Англія наводнилась, словно саранчею, шпіонами, и почтенными личностями, называемыми «detectives». Личная свобода не пользовалась большей безопасностью, чѣмъ во Франціи. Въ этомъ поднятіи щитовъ, затѣянномъ феніанами, Англія лишилась только одного полицейскаго — сержанта Бретта, но какъ много умалилась ея честь, уваженіе къ ней народовъ!….
Дѣлая нація, однако, не можетъ долго оставаться въ лихорадочномъ раздраженіи. Мало-по-малу пароксизмъ утихаетъ, здравый смыслъ вступаетъ въ свои права, если только онъ не затемняется новыми возбужденіями народной ярости. Теперь наступила уже пора хладнокровнаго обсужденія, пора здраваго смысла Англія видитъ, что Ирландія обращается къ Соединеннымъ штатамъ; родину феніанъ отдѣляетъ отъ Америки только одинъ «атлантическій каналъ», суживающійся съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе, благодаря успѣхамъ технической навигаціи, и юная республика, которой теперь очень желательно вмѣшаться въ европейскія дѣла, показываетъ видъ, будто сострадательно выслушиваетъ умоляющій голосъ феніанъ. Итакъ, нужно поскорѣе примириться съ Ирландіей, если это сколько нибудь возможно, нужно обратиться къ успокоивающей и сноснѣйшей справедливости. Если министерство Тори ходитъ во мракѣ и не чувствуетъ достаточной рѣшимости, то виги, напротивъ, невидимому смекаютъ дѣло и не боятся отнестись къ нему серьезно. Многіе члены либеральной партіи представляютъ свои проекты, изъ которыхъ мы разсмотримъ только наиболѣе замѣчательные.
Графъ Россель и Джонъ Брайтъ предлагаютъ самыя радикальныя рѣшенія вопроса. Одинъ изъ нихъ преимущественно нападаетъ на англиканскую церковь, другой — на крупную землевладѣльческую аристократію.
Вотъ въ общихъ чертахъ система Джона Росселя. Англиканская церковь въ Ирландіи — вопіющая несправедливость. Какъ господствующая государственная религія, это даже величайшая нелѣпость. Легально въ Ирландіи нѣтъ католиковъ, фактически ирландцы — католическая нація. На 5,721,000 жителей острова 4,550,000 католиковъ, то есть 79 %. Изъ остальныхъ 21 %. — 12 проц, пресвитеріане и только 9 % принадлежатъ къ англиканской церкви. И такъ, эта церковь, не заключающая въ себѣ десятой части населенія, пользуется постояннымъ доходомъ (revenu fixe) въ 17,425,000 франковъ, и если бы были проданы имущества. принадлежащія представителямъ англиканской религіи, то эта продажа выручила бы гораздо болѣе двадцати пяти милльоновъ ренты или свыше пятисотъ милльоновъ капитала. Изъ 2450 приходовъ — въ 199-ти англиканскій священникъ пастырствуеть только надъ самимъ собою, своей женой, если онъ женатъ, и служанкою, если ему удалось найти женщину одной съ нимъ религіи, а между тѣмъ онъ получаетъ содержанія отъ 2500 до 12,500 франковъ. Въ 575 приходахъ не наберется и 20 членовъ англиканской церкви, считая мужчинъ, женщинъ и дѣтей. Въ 416 приходахъ число англиканскихъ прихожанъ превышаетъ 20 и не доходитъ до 50. Въ виду такого положенія, лордъ Джонъ Россель предлагаетъ распредѣленіе доходовъ англиканской церкви между духовенствомъ трехъ главныхъ вѣроисповѣданій на островѣ. По этой смѣтѣ, составленной впрочемъ далеко не съ безукоризненной правильностью, англиканская церковь, составляя 9 % населенія, должна получать изъ своихъ теперешнихъ доходовъ только 12,5 %; на 12 % населенія пресвитеріанское духовенство получаетъ 12,5 %; на 79 % католическаго населенія приходится доходовъ 75 %.
Этой системѣ англиканская церковь, само собою разумѣется, противоставляетъ священныя права собственности, повторяетъ всѣ аргументы, приводимые папою въ защиту его свѣтской земной власти, даже не забываетъ возглашать, что она — единственная правовѣрующая церковь, единственный кладезь истины, и что, слѣдовательно, лишать ее, англиканскую церковь, ея временныхъ благъ, платя субсидіи ересямъ пресвитеріянской и католической, значило бы тоже, что оскорблять Бога. Защитники англиканской церкви прибавляютъ: вѣдь не двѣ же у насъ, англиканскія церкви — одна въ Англіи, другая въ Ирландіи. Вездѣ существуетъ только одна и таже церковь Великобританіи, и если вы уничтожаете се въ Ирландіи, то необходимо должны уничтожить ее также въ Шотландіи, въ Валлисѣ, въ Англіи. Этотъ послѣдній аргументъ очень нравится рьянымъ радикаламъ, которые, оставивъ лорда Джона Росселя на половинѣ дороги, категорически требуютъ, чтобы перковъ была отдѣлена отъ государства, потому что каждый обязанъ платить на содержаніе только того культа, который онъ счелъ за. лучшее исповѣдывать. Изъ всѣхъ жителей Ирландіи исповѣдующимъ англиканскую религію всего легче давать деньги на содержаніе духовенства, потому что хотя они и составляютъ только десятую часть населенія, однако всѣ они — богачи, и г. Гладстонъ справедливо замѣтилъ, что нѣтъ ничего нелѣпѣе, какъ заставлять 90 бѣдняковъ платить за убыточныя удовольствія десяти богачей. Итакъ, радикалы предлагаютъ продать съ аукціона всѣ имущества епископальной церкви и вырученные за нихъ 25 милліоновъ возвратить государству, которое пріобрѣтетъ на нихъ обширныя земли и раздастъ ихъ поселянамъ за наемную плату, которая совпадетъ такимъ образомъ съ налогомъ.
Прибавимъ, что корпорація, наиболѣе заинтересованная предложеніемъ лорда Джона Росселя, не выразила но этому поводу большого сочувствія. Ватиканъ, къ которому отнесся по этому дѣлу г.
О до Россель отъ имени правительства, сдѣлалъ запросъ ирландскимъ епископамъ, и они, соединившись въ тайномъ провинціальномъ синодѣ, котораго рѣшенія, однако, были оповѣщены гласно, положительно отказались одобрить указанное выше предложеніе. Католическая церковь въ Ирландіи, заявляютъ епископы, какъ единственная непреложно-истинная церковь, не можетъ снизойти до того, чтобы дѣлить подаяніе правительства сообща съ еретическими церквями епископальною и пресвитеріанскою. Католическіе епископы Ирландіи отвѣчаютъ въ 1868 году тоже, что уже отвѣчали въ 1863, 1843, 1841 и 1833 годахъ. — Съ первого раза такой отказъ представляется непостижимымъ, потому что католическая церковь вообще вѣдь не брезгаетъ подаяніемъ правительства., даже когда получаетъ это подаяніе изъ рукъ извергнутаго изъ лона церкви Виктора Эммануила, совершенно невѣрнаго султана, и еретика — короля прусскаго; во Франціи эта церковь не гнушается жить на счетъ государства сообща съ лютеранами, кальвинистами, евреями и алжирскими магометанами. Этотъ отказъ объясняется особеннымъ положеніемъ католической церкви въ Ирландіи. Поступивъ на жалованье государства, ирландскіе священники и епископы должны были бы отказаться отъ частныхъ приношеній своихъ духовныхъ чадъ, а при такомъ новомъ порядкѣ католическое духовенство едва ли бы выиграло въ финансовомъ отношеніи, а въ политическомъ — оно утратило бы свое огромное моральное вліяніе. Получая содержаніе отъ правительства, католическіе патеры Ирландіи сдѣлались бы англійскими чиновниками, почти сборщиками косвенныхъ налоговъ, перестали бы быть поверѣнными, совѣтниками, главами народа. Что же предлагаетъ лордъ Росселль 4,590 священникамъ Ирландіи взамѣнъ ихъ моральнаго и политическаго преобладанія? Онъ имъ сулитъ три четверти изъ суммы въ шестнадцать милліоновъ франковъ, — это нѣсколько болѣе 2,600 фр. на каждаго. Да вѣдь они теперь имѣютъ почти столько же. И притомъ, будетъ ли эта плата производиться постоянно? Вѣдь идея совершеннаго отдѣленія церкви отъ государства пріобрѣтаетъ въ Европѣ болѣе и болѣе вѣса послѣ удачной иниціативы въ Соединенныхъ штатахъ. Извѣстно, что англійскіе радикалы желаютъ передать правительству всѣ необложенныя налогомъ имущества для того, чтобы оно употребило ихъ на уплату государственнаго долга, и такимъ образомъ извлекло изъ нихъ двойную выгоду. Въ самомъ дѣлѣ, поразмысливъ хорошенько, необходимо придти къ заключенію, что католическое духовенство поступило бы неразсудительно, принявъ предложеніе лорда Росселя. И однакоже, если бы ежегодно первого января полисменъ приносилъ къ двери каждаго приходскаго священника мѣшокъ съ вѣрно отсчитанными 2,600 франк., интересно было бы знать, отказалось ли бы духовенство и тогда отъ этого приношенія, отъ этой дани, платимой священнымъ левитамъ невѣрными чадами Ханаана. Не сказало ли бы оно скорѣе: «пусть ихъ платятъ, филистимляне. Вѣдь это — побѣда нашей святой церкви, ея достояніе!..» На это-то и мѣтилъ коварный лордъ Россель; «примите, молъ, хоть разъ отъ насъ денежки, а послѣ мы васъ закуемъ въ золотыя цѣпи, принудимъ къ конкордату, а потомъ намъ стоитъ только шепнуть на ушко достопочтеннѣйшему архіепископу-примасу Ирландіи, чтобы на слѣдующій день со всѣхъ католическихъ кафедръ на островѣ послышались любезныя намъ рѣчи.» — Нѣтъ, господа англійскіе либералы, какъ вы не хитры, а ужь но этой части римскіе іезуиты всегда заткнутъ васъ за поясъ!
Профессоръ Гольдвинъ Смитъ, фанатическій защитникъ децентрализаціи, полагаетъ, что для умиротворенія ирландцевъ, достаточно будетъ дать имъ либеральныя муниципальныя учрежденія въ большихъ размѣрахъ. Профессоръ думаетъ, что муниципальная реформа устранитъ необходимость политическихъ и соціальныхъ реформъ; онъ допускаетъ, что довольствуясь самоуправленіемъ въ своихъ мелкихъ домашнихъ дѣлахъ, ирландцы не станутъ много хлопотать о крупныхъ интересахъ націи. Г. Джонъ Брайтъ относится съ меньшей строгостью къ господствующей церкви, чѣмъ лордъ Россель, и охотно соглашается, чтобы изъ пятисотъ милліоновъ, которые могутъ быть выручены отъ продажи необложенныхъ имуществъ въ Ирландіи, государство признало 75 милльоновъ полной собственностью англиканскаго духовенства, съ тѣмъ, чтобы остальные 425 милліоновъ поступили въ казну, и были обращены на покупку заложенныхъ и обремененныхъ долгами имѣній крупныхъ землевладѣльцевъ; затѣмъ эти имѣнія должны быть перепроданы по низкимъ цѣнамъ поселянамъ и мелкимъ фермерамъ, которые такимъ образомъ сдѣлаются землевладѣльцами на условіяхъ годичныхъ взносовъ процентовъ вмѣстѣ съ извѣстной частью разсроченной покупной платы.
Такая операція — не новость для Англіи. Она обращалась къ подобному средству, чтобы усмирить частыя возстанія въ бенгальской провинціи.
Планъ извѣстнаго всѣмъ Джона, Стюарта Милля значительно приближается къ проэкту сэра Джона Брайта. Милль не находитъ, необходимости отдѣленія Ирландіи отъ Англіи или, по крайней мѣрѣ, допускаетъ, что островъ можетъ достичь одинаково благопріятныхъ результатовъ и въ соединеніи съ Англіей. Знаменитый экономистъ желаетъ, чтобы правительство уполномочило особую коммиссію разсмотрѣть ренты, взносимыя фермерами землевладѣльцамъ. Всѣ договоры должно провѣрить, и слишкомъ обременительные для плательщика уничтожить. Но правильные, соразмѣрные взносы не только удержать во всей силѣ, по даже обратить въ постоянные. Другими словами, собственность переходитъ въ другія руки, отъ настоящаго владѣльца къ его фермеру, на условіи постоянной платы. Само собою разумѣется, что фермеръ воленъ пріобрѣсть землю куплею, выплативъ капиталъ, представляемый рентою. Съ другой стороны владѣлецъ за обязательную продажу былъ бы вознагражденъ вѣрнымъ взиманіемъ своихъ доходовъ, и государство каждый годъ гарантировало бы ему весь итогъ постоянной ренты, соотвѣтствующей настоящей стоимости его имѣнія. Владѣлецъ имѣнія, приносящаго доходъ въ пять тысячъ франковъ, могъ бы даже передать всѣ свои права, собственности государству на условіи взиманія ежегодной ренты въ пять тысячъ фр. изъ государственнаго казначейства. Главная мысль Милля заключается, слѣдовательно, въ томъ, что Ирландію прежде всего надобно излечить отъ ея бѣдности. «До сихъ поръ», говоритъ онъ, — «къ этой несчастной странѣ не было примѣнено благодѣтельное лекарство собственности!» — Мы не можемъ освободиться отъ нѣкотораго изумленія, присматриваясь ко всѣмъ этимъ планамъ и системамъ, возникшимъ не во Франціи между утопистами или комунистами школы Кабе, но въ буржуазной и индивидуалистической Англіи, въ средѣ либераловъ и консерваторовъ, виговъ и профессоровъ старой политической экономіи. Тѣ и другіе заставляютъ государство дѣйствовать, какъ ileus ex machina, какъ благодѣтельное и могущественное провидѣніс. Въ странѣ классическаго Sell-help’а хотятъ создать тысячи, сотни тысячъ мелкихъ владѣльцевъ и размежевать между ними обширныя территоріальныя имущества крупныхъ собственниковъ! И само государство должно произвести этотъ соціальный переворотъ! Государство принимаетъ на себя посредничество въ платежахъ, и само вознаграждаетъ себя конфискованными въ его пользу сокровищами господствующей церкви. Когда припомнишь, что говорила и думала Англія въ 1858 году, невольно спрашиваешь себя, какимъ чудомъ совершилась эта перемѣна!
А между тѣмъ и эти предложенія кажутся многимъ далеко не радикальными. Вотъ еще проэктъ, важный потому, что принципы, положенные въ его основу — составляютъ убѣжденіе значительной массы англійскаго народа, принадлежащей къ такъ называемой Реформистской лигѣ. Лига находитъ, что предложенія Милля слишкомъ умѣренны, почему дополняетъ ихъ въ болѣе широкомъ смыслѣ, и требуетъ чтобы государство откупило въ Ирландіи всѣ арендуемыя земли и перепродало ихъ въ раздробь, съ разсрочками платежа, земледѣльцамъ. Лига высказалась также въ пользу безусловной отмѣны прерогативъ англиканской церкви въ Ирландіи, безъ всякаго вознагражденія духовенства за отнятіе принадлежащихъ ему бенефицій. Въ этомъ вопросѣ лига пошла даже далѣе желаній самихъ ирландцевъ, которые готовы выкупить всѣ эти бенефиціи, лишь бы избавили ихъ отъ вмѣшательства англиканскаго духовенства, вмѣшательства, только усиливающаго ненависть ихъ къ цѣлой англійской націи.
Мы чуть было не позабыли о проектахъ профессора Ньюмэна и депутата Томаса Гюгса (Hughes), двухъ политическихъ дѣятелей, принадлежащихъ къ числу самыхъ честныхъ, просвѣщенныхъ и симпатичныхъ людей въ Англіи. Подобно Миллю, подобно огромному большинству англичанъ, они также энергически протестуютъ противъ упраздненія положительнаго, фактическаго соединенія острова съ метрополіей и противъ учрежденія дпухъ парламентовъ — одного въ Лондонѣ дли Англіи и Шотландіи, другого въ Дублинѣ для Ирландіи, которая связывалась бы съ Англіей только признаніемъ власти одного государя. Этой нескладной солидарности, этой политической полигаміи гг. Гюгсъ и Ньюмэнъ предпочитаютъ скорѣе совершенное разъединеніе, сепарацію, положительную политическую независимость Ирландіи. Но съ своей стороны они предлагаютъ устроить этотъ маленькій островъ но образцу Соединенныхъ штатовъ. Четыре провинціи Лейнстеръ, Ульстеръ, Мюнстеръ и Кеннетъ должны образовать четыре штата. (Потому что эти 4 провинціи имѣютъ чрезвычайно разнохарактерное населеніе по вѣроисповѣданіямъ, по соціальнымъ условіямъ жизни). Эти четыре штата должны управляться совершенно отдѣльно и независимо, — важный своею особою администраціей, — но обязаны посылать своихъ депутатовъ на конгрессъ, имѣющій мѣстопребываніе въ Лондонѣ. На этотъ конгрессъ возлагаются нѣкоторыя обязанности относительно веденія внѣшнихъ дѣлъ; что же касается до внутреннихъ порядковъ страны, то конгрессу предоставляется только право veto, право, которымъ онъ, по всей вѣроятности, пользовался бы только для оказанія особаго покровительства протестантамъ или католикамъ.
Мы не имѣемъ въ виду входить въ разбирательство хорошихъ сторонъ и недостатковъ во всѣхъ возможныхъ системахъ, предлагаемыхъ для обновленія, и преобразованія Ирландіи. Ни одинъ изъ этихъ проэктовъ, даже самый лучшій, по всей вѣроятности, не будетъ принятъ въ своемъ первоначальномъ видѣ, но всѣ будутъ значительно измѣнены при обсужденіи и по требованіямъ обстоятельствъ. Но эта горячечная фабрикація проэктовъ ясно доказываетъ, что настоящій порядокъ несостоятеленъ, что надобно какъ можно скорѣе отречься отъ него и разрушить зданіе неправды. То, что Англія соткала, теперь она должна распустить. Успѣвъ такъ удачно довершить свое злое дѣло, теперь она должна прибѣгнуть къ крайнимъ, революціоннымъ мѣрамъ, чтобы предупредить гибельныя послѣдствія продолжительнаго политическаго угнетенія. Говорятъ, будто тридцать лѣтъ достаточны для совершеннаго водвореніи какого нибудь соціальнаго порядка: какимъ же образомъ семь вѣковъ не могли узаконить побѣду, которую побѣждаемые и теперь не признаютъ съ самымъ отчаяннымъ упорствомъ, противъ которой они протестуютъ съ небывалою прежде энергіей? Нельзя не замѣтить, что Ирландія, изнемогающая подъ гнетомъ нищеты и голода, для Англіи не такъ страшна, но когда Ирландія менѣе несчастна, когда она имѣетъ причины быть болѣе довольною, — тогда-то она и бросаетъ на Англію взгляды мрачной ненависти, тогда-то и готовится къ новой борьбѣ. Это, говорятъ, племенной раздоръ, врожденнное нерасположеніе кельта къ англо-саксонцу! Мы думаемъ иначе. Чтобы не ходить далеко за примѣрами, въ самой Великобританіи побѣдитель-саксонецъ сдружился съ побѣжденнымъ пиктомъ, скандинавъ-норманъ съ нѣмцемъ-саксонцемъ, англонорманъ съ галломъ, и всѣ они принадлежатъ вмѣстѣ съ ирландцемъ къ одной расѣ. Если завоеваніе не упрочилось, то это потому, что оно и до сихъ поръ осталось только побѣдой. Послѣ своей побѣды торжествующая сторона хотѣла выжать всѣ соки изъ побѣжденной, слѣдовательно, оружіе сложено не было. Своимъ потомкамъ побѣдитель завѣщалъ награбленныя поля, отнятое достояніе, презрѣніе къ побѣжденному, насиліе и произволъ въ отношеніи къ нему.
А чтоже другое могъ завѣщать побѣжденный своимъ дѣтямъ, кромѣ ненависти къ хищнику, кромѣ своей неугасаемой злобы? Англія никогда не любила, и не могла заставить себя полюбить Ирландію.
Но хочетъ или не хочетъ Англія а ей все-таки придется распроститься со многими любезными порядками. Можетъ быть, никогда еще раны ея организма не требовали такого радикальнаго леченія, какъ теперь. Ирландскія неустройства и бѣдствія всегда давали себя чувствовать довольно явственно; въ послѣднее время они выказываются еще осязательнѣе, но не въ этомъ бѣда, которую предвидятъ почтенные обитатели лондонскаго Сити. Съ Ирландіей еще можно какъ нибудь справиться: не впервые орудовать этимъ дѣломъ; но къ несчастію тѣ же неустройства и бѣдствія обнаруживаются и въ самой Англіи. Ея промышленные города пожираются язвой пауперизма: нищета, голодъ, болѣзни, дѣтоубійство, обыкновенное убійство, развратъ, — и все это въ ужасающихъ размѣрахъ свирѣпствуетъ въ средѣ несчастнаго населенія этихъ великолѣпныхъ городовъ, истинныхъ чудесъ теперешняго міра. Глухо, но уже раздается ропотъ бѣдствующихъ сыновъ могущественной, свободной Англіи, а ея парламентъ затыкаетъ уши и, чтобы развлечь народъ, занимаетъ его пока безконечными преніями объ ирландскихъ дѣлахъ. Но, рано или поздно, почтенные лорды и джентльмены обѣихъ палатъ, принуждены будутъ взяться за разрѣшеніе рокового вопроса.