ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА
правитьСходки рабочихъ, въ послѣдніе три мѣсяца собиравшіяся въ различныхъ мѣстахъ Парижа, безъ сомнѣнія, выражаютъ собой чрезвычайно интересный симптомъ и составляютъ событіе весьма благотворное по своимъ послѣдствіямъ. Во время полнаго господства второй имперіи, подъ бдительнымъ надзоромъ полицейскихъ коммисаровъ, собираются тысячи людей и ставятъ для разрѣшенія самыя трудныя и самыя деликатныя проблемы человѣческаго мышленія, анализируютъ запутанные соціальные вопросы; шпіоны рыскаютъ на этихъ собраніяхъ, стараясь уловить каждое слово; офиціальные стенографы точно записываютъ каждую фразу..
Разумѣется, рѣчи ораторовъ на этихъ сходкахъ не могли отличаться особеннымъ спокойствіемъ, выточенностію фразы, вполнѣ научнымъ анализомъ и хладнокровнымъ изученіемъ спорнаго вопроса. Ихъ говорили не извѣстные мыслители, не люди науки, не политическіе и судебные ораторы, а люди простые, потому и рѣчи ихъ были просты, безъискуственны, но они отличались вѣрнымъ пониманіемъ дѣла и строгой логикой; ораторы хорошо знали, что имъ нужно, чего недостаетъ для ихъ благополучія. Въ собраніяхъ участвовали рабочіе, т. е. люди неполучившіе высшаго интеллектуальнаго образованія, какое получаютъ высшіе классы общества, потому здѣсь, естественно, чувство перевѣшивало надъ знаніемъ, и парижскія народныя собранія подѣйствовали благотворно только на чувства массы, они воодушевили ее, и въ этомъ ихъ заслуга; требовать же отъ нихъ выработки какой либо новой идеи — немыслимо.
Народныя симпатіи и антипатіи, благодаря этимъ собраніямъ, выразились слишкомъ очевидно, что произвело недоумѣніе и удивленіе въ офиціальныхъ сферахъ; всѣ эти чувства во все время существованія второй имперіи были скрыты и если выказывались иногда довольно явственно, то никакъ не массами, а развѣ единичными личностями. Каждый затаилъ глубоко, въ тайникѣ своей души, ненависть и недовольство, и они прорвались теперь, какъ вода прорывается чрезъ прорванную плотину. Недовольство противъ второй имперіи, противъ декабрьскаго переворота, недовольство противъ эгоистическихъ дѣйствій іюньской буржуазіи, противъ безтактности и безсердечія Кавеньяка высказались слишкомъ явно и торжественно, чтобы нельзя было понять, гдѣ лежитъ причина всѣхъ бѣдствій французскаго народа
Но кромѣ этихъ двухъ антипатій — къ порядкамъ установленнымъ второй имперіей и къ деспотизму столичной буржуазіи, — народъ высказалъ еще большую антипатію къ самому страшному и ненавистному для него — клерикальному деспотизму. И эта антипатія выразилась даже, можетъ быть, сильнѣе всѣхъ прочихъ. Самый легкій намекъ на защиту клерикальной идеи служилъ достаточнымъ поводомъ для отнятія у оратора слова. Тутъ совершенно безполезенъ былъ протестъ во имя свободы слова. «Мы не желаемъ разсуждать объ этихъ предметахъ твердила масса, — споръ безполезенъ, когда мы ясно и рѣшительно высказали свое отвращеніе къ клерикальному деспотизму.» Итакъ, во все время существованія собраній, всякая попытка къ защитѣ клерикаловъ, всякое слово въ пользу второй имперіи, постоянно сопровождались свистками и страшнымъ шумомъ, не позволявшимъ оратору продолжать рѣчь; всякое же нападеніе, хотя прикрытое благовидными фразами (не слѣдуетъ забывать, что всѣ эти собранія происходили въ присутствіи офиціальныхъ представителей власти и время отъ времени болѣе неосторожные и менѣе счастливые ораторы отводились въ тюрьму и осуждались на нѣсколько сотъ франковъ штрафу), встрѣчалось громкими рукоплесканіями. Все это знаменательно, если принять во вниманіе, что Парижъ наводненъ войсками, что Наполеонъ III еще стоитъ во главѣ второй имперіи и можетъ повторить ту же исторію, какая разыгралась уже въ Парижѣ третьяго декабря и послѣ покушенія Орсини, что разные Морни, Мона, Маньлны и до сихъ поръ кишатъ въ правительствѣ, и по прежнему готовы также доблестно выказывать свою ревность и преданность порядку, вышедшему изъ государственнаго переворота второго декабря!
Но что особенно курьезнаго во всемъ этомъ и что показываетъ, какъ низко пала вторая имперія, — это отношеніе правительства къ сходкамъ: въ своей офиціозной газетѣ «Pays» оно постоянно помѣщало руководящія статьи, которыми поощряло эти сходки, льстило рабочему классу. Оно рѣшилось терпѣть оскорбленія и униженія, лишь бы такимъ же оскорбленіямъ и униженіямъ подвергалась буржуазія. Оно улыбалось, видя, какъ буржуазія напугана этими сходками и произносимыми на нихъ рѣчами. Должно быть, вторая имперія чувствуетъ себя не совсѣмъ твердо, если рѣшилась играть въ такую опасную игру. Предосторожности, которыми она желаетъ обезопасить себя отъ кризиса, еще болѣе увеличиваютъ опасность ея шаткаго положенія. Она препятствуетъ обсужденію бюджета и радуется отрицанію важности столицы; она не можетъ терпѣть, чтобы палаты разсуждали о жалованьи старшихъ чиновниковъ имперіи, и очень довольна, когда нападаютъ на доходы столицы и подрываются подъ ея интересы; она отправляетъ въ тюрьму тѣхъ, кто осмѣлится выразить сомнѣніе въ непогрѣшимости префектовъ, епископовъ и священниковъ, и хохочетъ, слыша нападки на религію и Бога. Вотъ какимъ образомъ дѣйствуютъ пресловутые спасители порядка и религіи. И совершенно нравы старыя партіи, осуждающія наполеоновскія идеи въ безсовѣстной эксплуатаціи принциповъ 1789 года! Онѣ совершенно правы, когда говорятъ, что «исторія второй имперіи, претендующей на титулъ представителя и водворителя порядка въ Европѣ, будетъ исторіей управляющаго, который сжегъ домъ, чтобы избавиться отъ необходимости представить на ревизію своему довѣрителю запутанные счеты.»
Правительство второй имперіи въ дѣлѣ рабочихъ сходокъ, какъ и во всемъ, играетъ двойственную роль. Пугая буржуазію краевымъ спектромъ, оно въ то же время возстановляетъ рабочіе классы противъ буржуазіи. Желая подорвать либераловъ, оно создало политическую газету, отдѣльный нумеръ которой стоитъ ему не менѣе трехъ су, а продаетъ его за три сантима. Эта газета, редактируемая писателемъ, обладающимъ извѣстнымъ талантомъ, считавшимся нѣкогда въ числѣ демократовъ и соціалистовъ, — эта газета старается всѣми силами возбудить неудовольствіе народа, противъ либеральныхъ и экономическихъ доктринъ, которыми, но ея словамъ, хотя и поддерживается свобода, но свобода, «удобная для одной буржуазіи и неимѣющая никакой цѣны для голодающаго народа, которому нужны не красивыя фразы Жюля Фавра, а кусокъ хлѣба». Мефистофель Руэ, обращаясь къ толстому лавочнику, разжившемуся буржуа, шепчетъ ему на ухо: «посмотри на этого рабочаго, онъ грабитель и разбойникъ, желающій расхитить твою собственность; онъ ведетъ подкопы и кладетъ мины, чтобы въ день возстанія взорвать на воздухъ и тебя, и твою жену и твоихъ дѣтей. Берегись же его». Покончивъ съ буржуа, Руэ обращается къ рабочему: «взгляни на этого страшнаго буржуа. Онъ меня ненавидитъ потому, что я твой другъ; онъ старается меня утомить потому, что я защищаю тебя отъ него; твой трудъ устраиваетъ его благосостояніе, а онъ тебѣ позволяетъ жить только впроголодь». — "Если я буду въ силахъ возстановить народъ противъ буржуазіи, а буржуазію натолкну на народъ, только тогда вся власть сосредоточится въ моихъ рукахъ, " сказалъ Луи Наполеонъ въ ночь 1 декабря 1851 года.
Туже самую комедію хотѣли сыграть и въ законодательномъ собраніи. Одинъ изъ пріятелей Руэ долженъ былъ заявить о невоздержности народной трибуны, и на этомъ заявленіи думали поймать депутатовъ лѣвой стороны. «Если они станутъ защищать эти сходки, размышлялъ Руэ, — они возстановятъ противъ себя буржуазію, если же станутъ порицать ихъ, возбудятъ неудовольствіе народной партіи. И въ томъ и въ другомъ случаѣ лѣвая сторона потеряетъ: она лишится популярности и будетъ имѣть менѣе шансовъ на выборахъ.»
Но депутаты лѣвой стороны тоже люди хитрые; они рѣшительно отказались высказать свое мнѣніе; они не приняли брошеннаго имъ вызова, отговариваясь, что это дѣло ихъ не касается, и что они охотно уступаютъ большинству честь дебатировать съ правительствомъ; мало того, они заявили, что многіе изъ такъ называемыхъ народныхъ ораторовъ были переодѣтые подкупленные правительственные агенты. Это оскорбительное заявленіе произвело сильное впечатлѣніе. Масса народа, посѣщавшая сходки, осталась недовольна этой инсинуаціей. Разумѣется, никто и не требовалъ отъ лѣвой стороны, чтобы она явилась защитницей тѣхъ убѣжденій, которыя были высказаны на сходкахъ, но вѣдь дѣло шло вообще о свободѣ сходокъ, на нихъ напали, слѣдовательно лѣвая сторона не имѣла права отстраняться отъ преній по этому вопросу.
Вообще въ послѣднюю сессію лѣвая сторона много потеряла въ общественномъ мнѣніи, и теперь предсказываютъ, что на предстоящихъ выборахъ оппозиція потеряетъ, нѣсколько голосовъ въ Парижѣ, а правительство, такимъ образомъ, одержитъ побѣду, о которой постарается заявить очень громко. Но при теперешнемъ положеніи дѣлъ и это пораженіе и эта побѣда далеко не имѣютъ той важности, какую придаютъ имъ обѣ стороны. Съ той норы, какъ вторая имперія упала въ общественномъ мнѣніи, упали и ея офиціальные противники; и теперь развѣ только самые наивные люди могутъ относиться съ энтузіазмомъ, напримѣръ, къ Жюлю Симону, большинство же задумывается надъ вопросомъ: кто болѣе оказалъ услугъ второй имперіи — Гранье-де-Кассаньяки или Жюль Фавры?
Но какъ бы тамъ ни было, эти сходки, это возсозданіе клубовъ 1848 года составляетъ чрезвычайно важное событіе. Внимательному наблюдателю представляется теперь обширное поле для изученія склада идей, манеры мыслить, говорить и дѣйствовать, вообще характера будущихъ дѣятелей въ приближающемся переворотѣ.
Всѣ эти дѣятели принадлежатъ къ новому поколѣнію; это люди, о которыхъ еще вчера никто ничего не зналъ. Правда, сходки были организованы лицами, имѣющими нѣкоторую извѣстность, но какъ только онѣ устроились, руководительство ими перешло въ руки тѣхъ, которые болѣе отвѣчали симпатіямъ массы.
Эти симпатіи явственно проявились къ мнѣніямъ самымъ радикальнымъ. «Никакихъ уступокъ! никакихъ компромисовъ!», повидимому, стало лозунгомъ зарождающагося общественнаго мнѣнія. Это, впрочемъ, совершенно понятно, на сцену выступаетъ вполнѣ новое поколѣніе, молодое по лѣтамъ и по опыту, ибо вторая имперія дѣлала все сама, ревниво оберегая гражданъ отъ всякого знакомства съ политикой. Такимъ образомъ, новые люди ничѣмъ не связаны съ прошедшимъ, не чувствуютъ никакой симпатіи къ настоящему; съ настоящимъ порядкомъ они не имѣютъ ничего общаго; они даже не хотятъ обсуждать его, они просто желаютъ избавиться отъ него, и какъ можно скорѣе. Изъ ненависти къ клерикаламъ и іезуитамъ они не хотятъ слушать никого, кто не заявилъ своихъ реалистическихъ или позитивистскихъ убѣжденій; изъ недовольства буржуазнымъ принципомъ, они не сходятся съ либералами; возставая противъ эксплуатаціи капитала, они отказывали въ словѣ экономистамъ; съ такой же антипатіей они относились ко всякой попыткѣ защитить бонапартистскія идеи второй имперіи. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, во время основанія кооперативныхъ ассоціацій и международной ассоціаціи рабочихъ, многіе искренніе демократы боялись, что рабочіе сойдутся со второй имперіей и составятъ ея силу; — теперь всѣ опасенія подобнаго рода должны изчезнуть.
Въ моментъ начала народныхъ сходокъ послѣдователи Прудона стояли высоко въ общественномъ мнѣніи Парижа. Высказывая самыя противорѣчивыя мнѣнія, Прудонъ имѣлъ громадный успѣхъ, горячіе почитатели его находились въ самыхъ противоположныхъ и враждебныхъ лагеряхъ, и энтузіазмъ къ нему дошелъ до крайнихъ предѣловъ, когда его не стало на свѣтѣ.
Пока на народныхъ сходкахъ разсуждали только о томъ, чтобы сломить экономистовъ и даже воспрепятствовать имъ отвѣчать, послѣдователи Прудона были торжествующей партіей. Пока дѣло шло о критикѣ существующей системы собственности, они были оракулами. Но когда былъ поставленъ вопросъ: чѣмъ замѣнить существующія учрежденія? — послѣдователи Прудона, защитники индивидуализма, вступили въ горячій споръ съ защитниками коллективной идеи. Публика, присутствующая на сходкахъ, относилась сочувственно только къ самымъ радикальнымъ рѣшеніямъ. Поэтому послѣдователи Прудона скоро поступили въ разрядъ подозрительныхъ, и совершенно упали въ общественномъ мнѣніи. Чтобы спасти свою популярность, многіе изъ ораторовъ этой партіи рѣшились отказаться отъ своей солидарности съ убѣжденіями своего учителя. Такой случай былъ съ Ланглуа, горячимъ послѣдователемъ Прудона, написавшимъ книгу: "L’Homme et іа Revolution, " въ которой онъ рабски подражаетъ своему учителю. Озадаченный свистками и шумомъ, которыми собраніе отвѣчало на начало его рѣчи, Ланглуа торжественно отказался отъ прежнихъ убѣжденій и объявилъ себя послѣдователемъ коллективной идеи. Путешествіе въ Индію старитъ бордоское вино; трехъ мѣсяцевъ торжества было достаточно, чтобы состарить прудоновскія идеи. Прудонъ не выдумалъ никакого новаго рѣшенія соціальнаго вопроса, онъ только показалъ воочію экономическія противорѣчія, но онъ умѣлъ расшевелить читателя, умѣлъ подѣйствовать на его чувства; — вотъ почему онъ пользовался такимъ громаднымъ успѣхомъ нѣкоторое время и почему его царствованіе продолжалось такъ не долго. Но что особенно уронило Прудона, это полное противорѣчіе его идеи федерализма съ господствующей на сходкахъ идеей сильной центральной власти, которая могла бы произвести необходимый переворотъ и уничтожить всѣ препятствія, стоящія на пути къ его осуществленію. Федерализмъ, возбуждающій такой живой энтузіазмъ въ Италіи, гдѣ онъ служитъ лозунгомъ большой части тайныхъ обществъ; федерализмъ, который можетъ утвердить въ Испаніи республику и спасти ее отъ гражданской войны, — федерализмъ ненавистенъ французскому новому поколѣнію, которое мечтаетъ о могущественной диктатурѣ, настолько сильной, чтобы она могла осуществить идею пересозданія общества.
Несмотря на осужденія этихъ сходокъ рабочихъ, которыя щедро разсыпаются тщедушными либералами и республиканцами, страдающими англійскою болѣзнію; несмотря на декламаціи большинства законодательнаго собранія и крики ужаса, раздавшіеся въ сенатѣ, — люди размышляющіе, люди смотрящіе вдаль и умѣющіе предугадывать послѣдствія, — всѣ такіе люди во Франціи относятся сочувственно къ народнымъ сходкамъ. Они понимаютъ, что эти сходки подѣйствовали плодотворно на возбужденіе общественнаго мнѣнія страны. Рѣчи представителей народа, многочисленныя брошюры, статьи въ журналахъ и газетахъ, увлекли народъ, и онъ высказалъ, что онъ думаетъ и чего желаетъ. Послѣ восемнадцати лѣтъ насильственнаго молчанія въ головахъ накопилось много абсурда, много дикихъ и непрактичныхъ идей; нужно отбросить ихъ и очистить мышленіе отъ всякаго сора. Народа., по пословицѣ, долженъ сбросить съ себя наросшую лишнюю кору. Уже и теперь замѣтно улучшеніе съ этой стороны: рѣчи стали разумнѣе, воздержнѣе, убѣжденія полнѣе и практичнѣе; фраза, изгоняется, ее замѣняетъ дѣло. Правительство сыграетъ съ народомъ гадкую шутку и окажетъ себѣ плохую услугу, если оно запретитъ эти сходки теперь, когда онѣ приняли правильное направленіе и имѣютъ болѣе спокойный характеръ; если закроетъ ихъ, не давъ имъ возможности окончательно успокоиться и придти къ какимъ нибудь выводамъ. Эти сходки можно уподобить предохранительнымъ клапанамъ въ паровыхъ машинахъ, недопускающихъ излишняго скопленія пара. Возбужденные умы, которые, благодаря сходкамъ, начинали успокоиваться, въ случаѣ насильственнаго закрытія сходокъ, возбудятся еще сильнѣе и выступятъ на сцену въ времена болѣе опасныя, когда съ ними будетъ труднѣе справиться. Наконецъ запутанные соціальные вопросы, подвергнутые обсужденію сходокъ, начали мало-по-малу уясняться, и многое, что еще не такъ давно казалось невозможнымъ и возбуждало смѣхъ, перешло, благодаря всестороннему обсужденію на сходкахъ, въ область возможнаго и заставило задуматься людей науки. Кто знаетъ, можетъ быть недалеко то время, когда теперешніе мечтатели — этой кличкой ихъ зовутъ люди практическіе по преимуществу, — будутъ признаны людьми, понимающими настоящее положеніе, людьми дѣйствительно практическими, и притомъ останутся честными и искренними, такъ какъ честность и искренность признаютъ за ними даже ихъ противники.
Съ той норы, какъ ослабѣвшая вторая имперія уже не въ силахъ сдерживать путы, которыми она опутала Францію; съ той норы, какъ пресса и сходки возбуждаютъ вниманіе не въ такомъ узкомъ кругѣ, какъ прежде, страна начала дышать свободнѣе и общественное мнѣніе почувствовало опять свою силу. Поэтому можно надѣяться на дальнѣйшій прогрессъ въ этомъ направленіи: отжившій порядокъ, водворенный во Франціи второй имперіей, долженъ непремѣнно рухнуть и уступить свое мѣсто Справедливости и Свободѣ, которые очистятъ весь соръ и грязь, толстымъ слоемъ налегшій на организмъ французской націи, и откроютъ собой новую эру, когда всѣ народы братски соединятся и пойдутъ вмѣстѣ рука объ руку къ лучшему будущему.
Народныя сходки причинили не мало непріятностей законодательному собранію; пренія по поводу ихъ въ этомъ пресловутомъ органѣ законодательной власти показали, какъ вялы, безтактны и мало развиты въ политическомъ отношеніи эти такъ называемые представители народа. Меньшинство, терявшее ежедневно свое вліяніе, какъ мы видѣли, доказало свою неумѣлость взяться за дѣло, которое могло на время возвратить ему популярность; и потому потеряло въ общественномъ мнѣніи еще болѣе. Что же касается депутатовъ большинства, то они мямлютъ и ежатся пуще прежняго; они страшатся результатовъ выборовъ; они желаютъ остаться и въ добрыхъ отношеніяхъ съ правительствомъ и боятся возстановить противъ себя избирателей; имъ бы хотѣлось оставить за собой оффиціальную поддержку ихъ кандидатуръ и. вмѣстѣ съ тѣмъ, прослыть независимыми. Ихъ положеніе, но истинѣ, затруднительное и имъ приходится преодолѣть много неожиданныхъ препятствій. Лѣвая сторона потребовала. разъясненія политики правительства, и это требованіе было отвергнуто палатой. Тогда средняя партія, составивъ новую редакцію требованія, предложила его отъ своего имени, и оно было бы принято, но г. Руэ, гнѣвный и рѣшительный, бросился на трибуну. Рѣзко и твердо напалъ онъ на провинившихся депутатовъ, осмѣлившихся поддерживать коварное предложеніе; онъ сталъ пугать ихъ, что сдѣлаетъ изъ итого предложенія вопросъ о довѣріи, онъ выставилъ священную особу императора, онъ просилъ, онъ угрожалъ, онъ пустилъ въ ходъ всю силу своей діалектики, и, Боже мой, какъ онъ былъ хорошъ, меча съ трибуны грозные взгляды на озадаченныхъ народныхъ представителей! Сколько труда и усилій стоила ему эта рѣчь, но за то онъ и одержалъ побѣду, хотя далеко не такую рѣшительную, какія онъ привыкъ одерживать. Сто два депутата въ этомъ случаѣ освободились отъ вліянія могущественнаго министра и подали голосъ за предложеніе; сто четырнадцать остались вѣрны; по большинство двѣнадцати голосовъ получено чрезъ содѣйствіе каммергеровъ императора, въ этотъ день подававшихъ голосъ: безъ этого домашняго тюльерійскато вмѣшательства, правительство понесло бы важное пораженіе. Но увы! все на свѣтѣ преходяще, даже подслуживаніе, даже безстыдство! Кто знаетъ, явится ли въ другой разъ на помощь домашняя поддержка!
Кстати разскажемъ здѣсь два факта изъ самоновѣйшей исторіи второй имперіи, украсившіе собой и безъ того красивую лѣтопись дѣяній правительства, вышедшаго изъ декабрьскаго переворота.
Второе декабря было достойно отпраздновано во французской колоніи на островахъ Соединенія. Нужно сказать, что поддерживаемые проконсулами, деспотически управляющими островомъ, — іезуиты захватили всю власть надъ колоніей въ свои руки; они исповѣдывали, направляли внутреннюю политику, грабили, эксплуатировали народъ. Въ ихъ газетѣ сыпались оскорбленія на всѣхъ честныхъ людей и она заявляла самыя неистовыя клерикальныя требованія. Іезуиты пользовались уже самымъ искреннимъ нерасположеніемъ жителей, когда одинъ изъ нихъ изнасиловалъ женщину. На всемъ островѣ поднялись крики негодованія противъ лицемѣрныхъ и безстыдныхъ патеровъ, устроились сходки, на которыхъ заявлены горячіе протесты противъ господства черныхъ рясъ. Черныя рясы однакожъ не потерялись; онѣ бросились къ своей креатурѣ, директору колоній, и уговорили его пустить на народъ войско. Послѣднее принялось энергически работать противъ безоружнаго населенія: нулями оно истребляло мужчинъ, штыками женщинъ, саблями дѣтей. Эта бойня произошла второго декабря. Во имя императора, во имя іезуитовъ цѣлый день убивали безоружныхъ гражданъ!
Интересный скандалъ случился также съ префектомъ эрскаго департамента г. Де-ла- Моттомъ, отличавшимся такимъ безшабашнымъ произволомъ, что даже правительство второй имперіи сочло неприличнымъ держать на службѣ подобнаго самодура и рѣшилось уволить его. Но узнавъ, что эко-чиновникъ преслѣдуется исправительной полиціей за плутовское присвоеніе 5,000 франковъ, министръ Руэ поспѣшилъ назначить этого мошенника префектомъ гардскаго департамента. Выкинулъ Руэ эту штуку для того, чтобы остановить преслѣдованіе, ибо во Франціи нельзя преслѣдовать чиновника, безъ согласія государственнаго совѣта, а государственный совѣтъ, разумѣется, такого согласія никогда не дастъ, и чиновники остаются неприкосновенны. Такимъ образомъ во Франціи, гдѣ всѣ передъ закономъ равны, какъ гласитъ конституція, какой нибудь бѣднякъ, укравшій ложку, отправляется на галеры, а чиновникъ, мошеннически завладѣвшій 5,000 франковъ, во избѣжаніе наказанія, назначается префектомъ департамента. Подите, разгадайте тутъ тайны государственныхъ соображеній!
Объ общей европейской войнѣ, о которой такъ много разглагольствовали нынѣшнимъ лѣтомъ, совсѣмъ перестали говорить. Биржа, имѣетъ надобность въ повышеніи; дѣла идутъ шибко, и каждому хочется питать розовыя надежды, что всѣ эти мрачныя предсказанія не сбудутся, и войны ожидать нечего. На, рижане, повидимому, не хотятъ знать ни грековъ, ни турокъ, ихъ мало интересуютъ всѣ эти ноты и контръ-ноты, они даже холодно относятся къ конференціи до греческому вопросу. Тщетно толковали имъ, что Валевскій 2-й, посланный съ ультиматумомъ, — провалился; что король Георгъ намѣревается отказаться отъ престола; потомъ, что новый афинскій кабинетъ принялъ условія, которыя были ему предложены, разумѣется, оставивъ за собой право не исполнять ихъ; — парижане затыкали уши, или недовѣрчиво качали головой, рѣшительно отказываясь вѣрить, что знаменитый восточный вопросъ опять выступитъ на сцену. Но что же станется тогда съ Парижемъ, если и въ самомъ дѣлѣ придетъ то время, когда парижскаго буржуа, г. Жозефа Прудгома, перестанетъ пронимать дрожь при слонахъ: «Босфоръ, блистательная Порта, Grand Turc»? Вѣдь тогда изчезнутъ лучшія качества характера этого почтеннаго человѣка. Однакожъ, несмотря на такой индеферентизмъ къ восточному вопросу, въ публикѣ составилось убѣжденіе, что между Франціей), Италіей) и Австріей подписанъ союзный договоръ, направленный противъ Пруссіи и Россіи; люди, имѣвшіе привычку все знать и о всемъ толковать, сообщаютъ даже условія этого трактата. Съ другой стороны, толкуютъ, что въ высшихъ сферахъ очень недовольны чудесными Шасспо и намѣреваются замѣнить ихъ ружьями другого устройства; а также, что дѣлаются большіе запасы зарядовъ: въ арсеналы свезено болѣе двухсотъ милліоновъ патроновъ. Какъ хорошъ этотъ вооруженный миръ! Какая братская дружба существуетъ между правительствами!
Однакожъ мы не рѣшаемся предсказывать войну между Наполеономъ и Бисмаркомъ; замѣтимъ только, что, несмотря на всѣ принятыя мѣры, правительству не удалось возбудить въ французахъ искренней ненависти въ нѣмцамъ. Прибавимъ еще, что правительство второй имперіи имѣетъ рѣшительную надобность въ войнѣ, а французская нація ея вовсе не желаетъ. Вторая имперія погибнетъ, если не начнетъ эту войну; но она сгибнетъ еще скорѣе, если рискнетъ въ нее. Выборъ, какъ видите, весьма затруднительный! Парижане улыбаются, и съ философскимъ равнодушіемъ киваютъ головой. Парижъ теперь рѣшительно философствуетъ!
Знаменитый соперникъ Наполеона III, Бисмаркъ, въ свою очередь, не сидитъ сложа руки. Разумѣется, никто не придаетъ серьезнаго значенія извѣстію о какихъ-то ужасныхъ замыслахъ какого-то гановерскаго студента противъ жизни великаго пруссака. Ходятъ даже слухи, что все это покушеніе чистѣйшій вымыселъ, утка, пущенная для извѣстныхъ цѣлей.
По предложенію г. Бисмарка, съ согласія короля Вильгельма, Пруссія лишила бывшаго ганноверскаго короля назначеннаго ею же самою пенсіона., за то, что онъ продолжаетъ интриговать противъ человѣка, отнявшаго у него наслѣдство его отцовъ. Предводитель партіи Гвельфовъ наказанъ потому, что слишкомъ вѣровалъ въ свое право и можетъ возвратить опять пенсіонъ только въ такомъ случаѣ, если испроситъ прощеніе у канцлера сѣверной конфедераціи, и даетъ обѣщаніе впередъ вести себя умнѣе.
Пруссія и Австрія хотя и продолжаютъ смотрѣть другъ на друга изподлобья, но вѣнскія и берлинскія полуофиціальныя газеты прекратили ожесточенную полемику, въ которой, съ одной стороны, расточались нападки на Бисмарка, съ другой — рвали на части Бейста. И прекратили ее внезапно. Бисмаркъ и Венетъ разсчитали, что полемическая игра стоитъ имъ очень дорого, и какъ прусскія, такъ и австрійскія газеты получали приличныя инструкціи. Умиляясь предъ этимъ согласіемъ, штутгардсісій «Beobachter» напоминаетъ слѣдующій анекдотъ: «два кучера согласились, встрѣтившись, сцѣпиться колесами экипажей и, такимъ образомъ, опрокинуть на землю сидящихъ въ экипажѣ буржуа». Кучера — это Бисмаркъ и Бейстъ, правящіе колесницей государства, а выпавшіе на землю буржуа — это обѣ націи, обманутыя своими вожаками. Если Пруссія и Австрія понимаютъ свою пользу, они должны предупредить своихъ вожаковъ и поступить съ ними такъ, какъ расправились кучера съ буржуа, — такимъ манеромъ объясняетъ свою шараду «Beobachter»,
Въ борьбѣ между Бисмаркомъ и Бенетомъ, первый всегда имѣлъ преимущество: онъ съумѣлъ нагадить своему сопернику и-въ Галиціи и въ Венгріи, въ Трансильваніи и въ Румыніи, въ Мюнхенѣ и въ Штутгардтѣ; въ Чехіи онъ дѣйствовалъ съ такою безцеремонностію, что привелъ въ изумленіе и въ ужасъ всѣхъ шовинистовъ Германіи. Нѣтъ сомнѣнія, что Австрія желаетъ возродиться, принявъ въ свой организмъ нѣкоторую дозу либерализма; но, къ несчастно, разложеніе всегда идетъ гораздо быстрѣе, чѣмъ возсозданіе; къ тому же Бисмаркъ не даетъ ни минуты покоя и своими вѣчными выходками портитъ расположеніе духа своему почтенному другу, г. Бенету. И, разумѣется, только доведенная до послѣдней крайности Австрія могла рѣшиться на заключеніе союза съ своими всегдашними смертельными врагами Франціей и Италіей, къ чему она стремится теперь всѣми силами!
Объ Италіи можно сказать, что она больна, очень больна: въ ея финансахъ царствуетъ страшнѣйшій безпорядокъ; воровство вездѣ; народъ негодуетъ, и одно время можно было думать, что налогъ на помолъ повлечетъ за собой всеобщее возстаніе.
Англія, какъ вообще въ послѣднее время, занимается больше своими собственными дѣлами. Восточный вопросъ, волнующій такъ сильно всѣ остальныя европейскія державы, повидимому, весьма мало интересуетъ ее. Она знаетъ хорошо, что и безъ вмѣшательства въ чужія дѣла, у нея и для своихъ едва хватаетъ времени. Ей предстоитъ осуществить одну изъ важнѣйшихъ реформъ нашего вѣка: отдѣленіе церкви отъ государства, и новые выборы дали значительное большинство Гладстону, намѣревающемуся произвести эту реформу; однакожъ, новая палата не слишкомъ рѣзко отличается отъ старой. Предполагали, что избирательная реформа дастъ Великобританіи новую эру, что въ палату войдетъ много радикаловъ и рабочихъ. Но изъ числа рабочихъ не послано ни одного депутата, да и радикаловъ-то прибавилось не богъ-знаетъ сколько, даже весьма умѣренный изъ нихъ, честный Джонъ Стюартъ Милль не былъ избранъ. Медленно двигается Англія по пути прогресса! Утверждаютъ, что поэтому прогрессъ ея болѣе проченъ. Можетъ быть, но, какъ хотите, такая буржуазная флегма способна вывести изъ терпѣнія.
Блце очень недавно демонстраціи американскаго флота и военная прогулка адмирала Фаррагута были разсматриваемы европейскимъ общественнымъ мнѣніемъ, какъ дѣятельное вмѣшательство Соединенныхъ штатовъ въ европейскія дѣла. Но, приглядѣвшись къ дѣлу поближе, тонкіе европейскіе дипломаты усмотрѣли, что никакого вмѣшательства здѣсь нѣтъ, и Соединеннымъ штатамъ, къ счастію, невозможно вмѣшиваться въ наши распри: имъ, какъ и англичанамъ, у себя дома дѣла гибель: 1) приходится окончательно стереть слѣды междоусобной воины, принявъ въ составъ республики три штата, еще и до сей норы управляющіеся военнымъ способомъ; 2) покончить дѣло съ гражданскими правами негровъ; и 3) порѣшить съ финансовымъ вопросомъ.
Три штата, восточная Виргинія, Алабама и Техасъ, непризнающіе новаго порядка вещей, безъ сомнѣнія, очень скоро должны будутъ прекратить безполезную оппозицію. Уже въ Виргиніи образовалась огромная партія, доказывающая необходимость примириться съ конгрессомъ, ввести туда своихъ депутатовъ и тѣмъ усилить свою партію, весьма слабую въ обѣихъ палатахъ.
Въ большей части южныхъ штатовъ неграмъ дарованы политическія права; по странному противорѣчію, дѣлающему мало чести сѣвернымъ штатамъ, въ шести аболиціонистскихъ штатахъ — въ нѣкоторыхъ негры лишены еще политическихъ правъ, а въ нѣкоторыхъ даже и гражданскихъ. Но общественное мнѣніе всей страны возмущено этой несправедливостію и, побуждаемый имъ, конгрессъ принялся за дѣло объ уравненіи правъ весьма серьезно. Въ сенатѣ, большинствомъ 40 голосовъ противъ 16, принято добавленіе къ конституціи, по которому впредь никто въ Соединенныхъ штатахъ не можетъ быть лишенъ естественныхъ человѣческихъ правъ по принадлежности къ той или другой расѣ, или по причинѣ цвѣта кожи. Это добавленіе принято также палатой представителей. Такимъ образомъ, мало-по-малу, уничтожаются предразсудки вслѣдствіе расовыхъ отличій и Соединенные штаты представятъ міру республику, въ составъ которой будутъ входить всѣ народы міра, и гдѣ будетъ имѣть настоящій смыслъ собирательное слово: « человѣчество».
Финансовый вопросъ здѣсь чрезвычайно важенъ, по Соединеннымъ штатамъ разрѣшить его не трудно. Огромный долгъ въ 20 милліардовъ, сдѣланный по случаю воины, до прошлаго года уменьшился на цѣлыхъ 7 милліардовъ, но въ прошломъ году увеличился опять на цѣлую сотню милліоновъ, и есть основаніе полагать, что до вступленія въ управленіе новой администраціи президентства Гранта, онъ еще нѣсколько увеличится. Такое невыгодное положеніе произошло отчасти отъ уменьшенія налоговъ — конгрессъ уменьшилъ ихъ на 500 милліоновъ франковъ, — отчасти отъ застоя въ дѣлахъ, а болѣе всего, но мнѣнію знакомыхъ съ дѣломъ американцевъ, отъ чрезвычайнаго развитія контрабанды, похитившей болѣе 400 милліоновъ франковъ таможеннаго дохода. Этотъ фактъ, должно быть, порадуетъ завзятыхъ протекціонистовъ, убивающихъ курицу, несущую золотыя яйца. Вопросъ о таможенной реформѣ теперь серьезно поднятъ въ конгрессѣ. Строжайшая экономія стала любимѣйшей темой разговора государственныхъ людей въ Соединенныхъ штатахъ. Грантъ отказался отъ увеличенія содержанія; онъ, во имя экономіи, не захотѣлъ принять бала, который обыкновенно дается въ Капитоліи въ честь новаго президента; онъ намѣренъ даже соблюдать экономію на одеждѣ, и думаетъ уничтожить галуны въ формѣ; самъ онъ одѣвается въ обыкновенный скромный костюмъ буржуа.
Россіи посчастливилось въ конгрессѣ. Онъ призналъ покупку американскихъ владѣній Россіи, но вопросъ о вознагражденіи Даніи за островъ Фоны, этотъ ключъ Антильскаго архипелага, еще не рѣшенъ, и носятся слухи, что большинство въ конгрессѣ будетъ не на сторонѣ трактата, заключеннаго Сьюардомъ съ датскимъ королемъ.
Благодаря строгой экономіи, благодаря уменьшенію состава арміи до 25,000 человѣкъ, есть основаніе вѣрить, что бюджетъ Соединенныхъ штатовъ будетъ приведенъ къ балансу. Постоянный бюджетъ, который до начала войны не превышалъ 350 милліоновъ франковъ и доведенный во время войны до 5 милліардовъ, тотчасъ по окончаніи ея спустился на 2 милліарда, потомъ на 1,500 милліоновъ, — въ прошломъ году дошелъ до 750 милліоновъ. Слѣдуетъ однако прибавить, что въ послѣдній бюджетъ вошелъ чрезвычайно-производительный для страны расходъ: 270 милліоновъ, употребленныхъ на желѣзную дорогу къ Тихому океану и на другія общеполезныя предпріятія. Съ каждымъ днемъ бассейнъ Миссисипи приближается къ Калифорніи и чрезъ восемь мѣсяцевъ, въ день открытія Суэзскаго канала, континентъ американскій можно будетъ проѣхать во всю его ширину по желѣзной дорогѣ, которая, такимъ образомъ, составитъ часть кругосвѣтнаго пути.
Только-что окончится эта работа, начнется друтал, не менѣе важная — прорытіе Даріэнскаго перешейка. Чтобы убѣдить невѣрующихъ въ полезность этого предпріятія. Соединенные штаты даютъ на него правительству Новой Гренады гарантію въ 1,500 милліоновъ франковъ. Каналъ будетъ идти отъ залива Атратскаго къ Сан-Мигуэльскому. 1,500 милліоновъ! Но вѣдь эта сумма, при всей своей громадности, гораздо меньше тѣхъ, какія тратятся нашими европейскими христіанскими державами на войны между собою!
Испанскія событія отразились и въ Новомъ Свѣтѣ. Вотъ уже болѣе четырехъ мѣсяцевъ какъ кубскіе креолы и испанскіе солдаты убиваютъ другъ друга въ лѣсахъ и плантаціяхъ восточной окраины острова Кубы. Всѣ дѣла остановились; по желѣзнымъ дорогамъ не мчатся обыкновенные поѣзди — администрація не рѣшается отправлять ихъ; жатвы опустошены; даже въ городахъ происходятъ безпрерывныя стычки между противными сторонами, принимающія иногда видъ кровавыхъ сраженій. Между тѣмъ это только цвѣточки, ягодки же будутъ впереди.
Когда въ Испанію дошло первое извѣстіе о возстаніи на островѣ Кубы, въ обществѣ распространилось убѣжденіе, что это возстаніе входило въ планы тріумвировъ Прима, Топете и Серано, которые, будто бы, думали имъ воспользоваться въ случаѣ, если ихъ дѣло не выгоритъ въ Испаніи. Убѣжденіе это оправдывалось тѣмъ фактомъ, что за долгое время до возстанія на островѣ Кубѣ, о немъ уже говорили въ Нью-Іоркѣ, даже назначили день 21) сентября (10 октября), т. е. канунъ того дня, въ который генералъ-капитанъ Лерсунда объявилъ народонаселенію острова Кубы о событіяхъ въ Кадиксѣ и объ зльколейской битвѣ. И въ самомъ дѣлѣ 10 октября возстаніе обнаружилось въ горныхъ округахъ острова.
Но кто же причиной развитія возстанія на островѣ, какъ не сами предполагаемые освободители Испаніи! Что сдѣлали они для успокоенія взволнованныхъ умовъ? Имъ слѣдовало начать торжественнымъ заявленіемъ, что они тотчасъ же займутся разрѣшеніемъ вопроса объ автономіи острова; о дарованіи ему права свободной торговли съ иностранцами; объ уменьшеніи непомѣрныхъ налоговъ, доходящихъ до 300 франковъ съ каждаго свободнаго человѣка. Но они не захотѣли оказать справедливость, они заботились только о томъ, чтобы, посредствомъ страха, поддерживать давленіе, которое люди, нечувствующіе подъ ногами твердой почвы, лицемѣрно называютъ «порядкомъ.» Они до того заматорѣли въ своихъ предразсудкахъ, что рѣшительно возстали противъ справедливыхъ требованій креоловъ острова Кубы объ уничтоженіи рабства, безславящаго Испанію. Когда имъ предложили, по крайней мѣрѣ, освободить дѣтей негровъ, родившихся на свѣтъ послѣ сентябрьской революціи, они. надѣвъ на, себя скромную личину, отказали въ этой просьбѣ, потому, будто бы, что разрѣшеніе такого важнаго вопроса не въ ихъ власти. Но въ тоже время они сочли себя вправѣ распустить юнты, избранные всеобщей подачей голосовъ; уменьшить до 25 сантимовъ заработную плату рабочихъ; разстрѣливать рабочихъ на улицахъ Кадикса и Малаги; они также не находили превышенія власти, когда назначили самихъ себя адмиралами и маршалами, а такое назначеніе сопровождалось увеличеніемъ содержанія, и раздавали своимъ маленькимъ сыновьямъ чины лейтенантовъ и капитановъ. Во всѣхъ этихъ дѣлахъ они не справлялись съ полномочіями, данными имъ испанскимъ народомъ, а какъ пришлось рѣшить дѣло великое, честное, которое должно было сопровождаться благими послѣдствіями для страны, у нихъ вдругъ появилась какая-то совѣстливость и щекотливость, и они отложили рѣшеніе дѣла до сознанія учредительныхъ кортесовъ! Экіе, подумаешь, скромные и безкорыстные люди! Но не вспомнили ли при этомъ красавчикъ Серано и храбрый витязь Дульче тѣ времена, когда имъ, за услуги, оказанныя двору Изабеллы, заплатили завиднымъ кушемъ — губернаторствомъ на островѣ Кубѣ? Не получали ли они, по примѣру своихъ предшественниковъ, по 80 фр, съ головы каждаго раба, вопреки законамъ, ввезеннаго на островъ, и не обогатились ли они на счетъ этого всегда «вѣрнаго» острова? Слѣдуя правдивымъ испанскимъ хроникамъ, мы безошибочно можемъ утверждать, что они дѣйствительно сдѣлались плантаторами и собственниками негровъ и къ ихъ титлу освободителей испанскаго народа можно, по всей справедливости, добавить званіе торговцевъ человѣчьимъ мясомъ.
Слѣдовательно нечего удивляться, что мадридское временное правительство не приняло никакихъ мѣръ къ оказанію справедливости неграмъ острова Кубы.
Приходитъ тутъ невольно на память случай изъ исторіи другого народа. На другой день февральской революціи, когда депутатъ Шельхеръ предложилъ собранію немедленно издать декретъ о повсемѣстномъ уничтоженіи рабства во французскихъ колоніяхъ, Франсуа Араго стремительно поднялся съ своего мѣста и вскричалъ: «поклянетесь ли вы мнѣ, что не прольется ни капли крови!» Предъ проницательнымъ взглядомъ уважаемаго старца, устремленнымъ на него, смѣшался Шельхеръ и нѣкоторое время хранилъ молчаніе, но скоро оправился и, поднявъ руку, торжественно провозгласилъ: «да, я клянусь, что кровь не будетъ литься!» Декретъ объ освобожденіи невольниковъ былъ подписанъ, и освобожденные негры острововъ Гваделупы, Мартиники и Соединенія сдержали слово, которое далъ за нихъ Шельхеръ.
Но Примъ, Топете и Серано, напротивъ, желаютъ удержать рабство и торговлю невольниками; они дали клятву, что кровь будетъ литься потоками, и строго держатъ ее. Гражданская война началась. Генералъ-капитанъ Лерсунда, назначенный на этотъ постъ королевой Изабеллой, не объявилъ на островѣ о сентябрьской революціи въ Испаніи, желая прежде отпраздновать имянины сверженной королевы; а между тѣмъ чрезъ это промедленіе возстаніе началось и дѣла приняли такой оборотъ, что когда возставшимъ сдѣлались извѣстны испанскія событія уже было поздно: остановить возстанія не было возможности. Къ тому же, по естественной логикѣ, мадридское временное правительство, всѣми силами стремящееся удержать въ Испаніи старый порядокъ вещей и дѣйствующее тѣми же путями, какими дѣйствовали Нарваецъ и сестра Патрочиніо, — ревностно озаботилось не измѣнять ничего въ порядкѣ управленія колоніями. Солдаты, которымъ было отдано приказаніе укротить возстаніе на островѣ Кубѣ, въ продолженіе трехъ мѣсяцевъ продолжали носить знамена королевы и дѣйствовали ея именемъ.
Перечитывая противорѣчащіе разсказы о событіяхъ на островѣ Кубѣ, знакомясь съ лживыми телеграммами, выпускаемыми временнымъ правительствомъ, трудно составить ясное понятіе объ этой гражданской войнѣ. Постоянно разбитые по депешамъ Дерсунды и его наслѣдника Дульче, инсургенты, но извѣстіямъ нью-іорскихъ газетъ, всегда оставались побѣдителями. Кто изъ нихъ правъ — не знаемъ, но только извѣстно, что отряды инсургентовъ занимаютъ половину острова отъ запада къ востоку, на протяженіи почти 600 верстъ. 10 октября крестьяне маленькой деревушки Тары, расположенной подлѣ Манзанилло, на юго-восточномъ берегу, первые подняли возстаніе съ криками: «да здравствуетъ свобода!» Тотчасъ же этотъ крикъ пронесся по всему восточному округу. Инсургенты завладѣли городомъ Манзанилло, запаслись тамъ оружіемъ, очистили правительственныя кассы и удалились внутрь страны. Городокъ Бенамо они избрали центромъ своей администраціи; здѣсь они захватили въ плѣнъ полковника Лоно съ его отрядомъ. Изъ Бенамо исходятъ всѣ распоряженія инсурекціонной власти и въ немъ издается органъ инсурекціи, газета «Кубская свобода.» Въ январѣ мѣсяцѣ всѣ города восточной части острова, за исключеніемъ Пуэрто-Принчипе и приморскихъ портовъ, были во власти инсургентовъ и 400,000-е населеніе, но большей части мулатовъ и негровъ, въ числѣ которыхъ было не мало рабовъ, объявило себя свободными отъ власти испанцевъ.
Инсургенты, по своимъ средствамъ, разумѣется, не могутъ вести правильной войны, но пользуясь превосходнымъ знаніемъ мѣстности, они, съ особеннымъ успѣхомъ, могутъ поддерживать партизанскую войну. Они безпрестанно обманываютъ ложными нападеніями регулярныя войска, увлекаютъ ихъ въ преслѣдованіе, заводятъ внутрь страны, гдѣ истребляютъ отсталыхъ; появляясь въ тылу арміи, разрушаютъ мосты, нападаютъ на провіантскіе магазины и фуражировъ, разрушаютъ испанскія плантанціи и пр. Утомивъ непріятеля ловкими маневрами, они стремительно его атакуютъ, и если часто бываютъ отбиты, то всегда послѣ нанесенія серьезнаго урона регулярнымъ испанскимъ войскамъ. Но случается имъ одерживать и блистательные успѣхи. Такъ, они совершенно уничтожили испанскій полкъ подлѣ Вайры, въ узкой кобрской долинѣ, на половинѣ дороги между Оант-Яго и Пуэрто-Принчипе; подлѣ городка Бобра они завладѣли транспортомъ мѣди, предназначенной для отливки пушекъ; почти подлѣ самого Пуэрто. Принятіе они остановили поѣздъ желѣзной дороги и захватили много оружіи, въ которомъ сильно нуждались сами испанцы. По слухамъ въ инсургентскихъ отрядахъ находится 15,000 достаточно вооруженныхъ воиновъ. По офиціальному же рапорту генерала Чеспедеса, временнаго президента инсургентской республики, въ одномъ отрядѣ горнаго округа числится 10,000 человѣкъ.
По послѣднимъ извѣстіямъ генералъ Бальзамеда, помощникъ Дульче, рѣшился сосредоточить всѣ испанскія войска передъ Бенамо, столицей инсургентовъ. Самъ онъ, во главѣ 10,000 человѣкъ выступилъ изъ Нуэвитасъ; другія же войска направились на соединеніе съ нимъ изъ-подъ Манзанилло и Жибары. Движеніе это, можетъ быть, было и хорошо соображено, но оно не удалось. Газеты уже напечатали телеграмы, что Бенамо взятъ штурмомъ и сожженъ, какъ вдругъ получилось извѣстіе, что, напротивъ, Вагамеда вернулся назадъ съ остатками своей деморализованной арміи.,
На островѣ было образовалась партія людей, увлеченныхъ блестящимъ положеніемъ республики Соединенныхъ штатовъ, отдѣленныхъ отъ Кубы однимъ Флоридскимъ заливомъ, которая считала, что ей естественнѣе всего войти въ составъ великой республики и прибавить еще одну свѣтлую звѣзду къ звѣздному флагу Соединенныхъ штатовъ, но теперь эта мысль оставлена, и большинство возставшихъ стоитъ за учрежденіе независимой республики Кубской. Инсургенты въ Бенамо совершенно согласны по этому вопросу съ революціонной юнтой, тайно учредившейся въ Гаванѣ, Эта послѣдняя 23 октября обратилась съ такой прокламаціей къ испанцамъ: «Братья, — говорилось въ ней, — если вы провозгласите республику для себя и для насъ, мы забудемъ всѣ наши разногласія, наши гражданскія войны, наши взаимныя неудовольствія и соединимся другъ съ другомъ тройными узами свободы, братства и равенства; забудемъ прошедшее и постараемся заслужить имя истинныхъ республиканцевъ…. но если, по вашимъ соображеніямъ, Куба должна остаться въ теперешнемъ положеніи завоеванной колоніи подъ гнетомъ притѣсненій, тогда изчезнетъ всякая надежда на примиреніе, мы сдѣлаемъ призывъ къ войнѣ, мы силой уничтожимъ рабство; и, цѣною нашей крови, мы купимъ себѣ свободу. Да здравствуетъ свободная Куба! Да здравствуетъ федеральная республика!» Слова юнты объ эмансипаціи рабовъ не остались гласомъ вопіющаго въ пустынѣ. Чеспедесъ, Агилера и многіе другіе возставшіе плантаторы тотчасъ же освободили своихъ рабовъ, и теперь болѣе 6,000 рабовъ сражаются въ рядахъ инсургентовъ. Еще болѣе, предводители инсургентовъ основали въ Бенамо нѣсколько школъ, куда одинаково принимаются, какъ дѣти бѣлыхъ, такъ и дѣти чернокожихъ. Даже въ самой Гаванѣ, на глазахъ испанской полиціи, подъ угрозой штыковъ, населеніе произвело демонстрацію въ пользу эмансипаціи. Плѣнный инсургентъ умеръ въ тюрьмѣ. Генералъ Дульче, считавшій въ то время болѣе раціональными гуманныя мѣры, позволилъ похоронить его свободно. Почти все населеніе Гаваны, бѣлые и черные, отправилось за гробомъ. Презираемые негры заявили желаніе нести на своихъ плечахъ гробъ человѣка, сражавшагося за ихъ дѣло. «Несите, отвѣчали имъ, мы всѣ братья.» Когда же, при входѣ на- кладбище, полиція, по обычаю, хотѣла не пропускать за ограду негровъ, всѣ бѣлые бросились на полиціантовъ и заставили ихъ обратиться въ бѣгство. Такимъ образомъ негры, благодаря этому случаю, въ первый разъ проникли на кладбище.
Трудно еще теперь предвидѣть результаты гражданской войны; но судя потому, что главные города острова опустѣли совершенно, есть основаніе вѣрить въ успѣхъ возстанія. Въ Оант-Яго, городѣ съ 80,000-мъ населеніемъ, осажденномъ инсургентами, — въ этомъ городѣ, гдѣ прежде рабъ продавался за 5—6,000 франковъ, теперь его можно купить за 25 франковъ. Даже въ западной части острова, котораго еще не коснулась война, «цѣна раба упала до одной трети прежней стоимости.» Рабство падаетъ вездѣ на островѣ но мѣрѣ того, какъ уменьшается сила испанцевъ. Въ Сан-Доминго испанская армія, численностію въ 20,000 человѣкъ тщетно пыталась сражаться цѣлый годъ противъ мѣстныхъ республиканцевъ. На островѣ Кубѣ инсургенты не имѣютъ, какъ сан-домингцы, огромныхъ преимуществъ, какія даетъ привычка къ независимости; но они обладаютъ также важными выгодами: привычкой къ климату, знаніемъ мѣстности и отсутствіемъ крѣпостей въ рукахъ испанцевъ. Въ этихъ громадныхъ лѣсахъ восточной половины острова, населенной смѣлыми поселянами бѣлой расы, можно защищаться цѣлые годы, выжидая случая перенести войну въ другую половину острова и, въ свою очередь, поднять ее. Кромѣ того, кубское населеніе имѣетъ еще вѣрнаго союзника въ желтой горячкѣ, которой заболѣваютъ въ иные годы 75 процентовъ изъ недавно прибывшихъ на островъ испанцевъ и треть изъ заболѣвшихъ непремѣнно умираетъ.
Хотя и много толковали въ газетахъ о томъ, что Соединенные штаты оказываютъ помощь возстанію на островѣ Кубѣ, но эти толки не имѣютъ никакого основанія. Они, правда, продаютъ инсургентамъ оружіе и порохъ, продаютъ его по хорошей цѣнѣ, за наличныя — и только. Народъ сѣверныхъ штатовъ слишкомъ нерасположенъ къ войнѣ, чтобы могъ вмѣшаться въ чужую войну, а флибустьеры юга не станутъ помогать дѣлу, которое начинается съ освобожденія невольниковъ. Изъ иностранцевъ, въ арміи инсургентовъ находятся почти исключительно одни сан-домингцы. Индиферентизмъ Соединенныхъ штатовъ поэтому много, способствуетъ утвержденію мнѣнія о необходимости учредить на островѣ Кубѣ независимую испано-американскую республику. Ни одинъ документъ, изданный гаванской юнтой или бейамскимъ правительствомъ, ничего не говоритъ о присоединеніи Кубы къ Соединеннымъ штатамъ.
Во всякомъ случаѣ, игра, затѣянная Испаніею на островѣ Кубѣ, принадлежитъ къ числу самыхъ рискованныхъ. По словамъ самихъ испанцевъ, изъ всѣхъ морскихъ перловъ, островъ Куба есть самый драгоцѣннѣйшій. Его лѣса богаты роскошною растительностію; его плантаціи сахарнаго тростника и табаку принадлежатъ къ числу лучшихъ въ цѣломъ мірѣ. Онъ обильно снабженъ превосходными портами; его столица, Гавана, одинъ изъ прекраснѣйшихъ городовъ въ мірѣ. Полуторамилліонное населеніе острова такъ богато, что можетъ платить своей метрополіи болѣе 50,000,000 франковъ въ годъ налоговъ. И этотъ-то перлъ испанцы должны будутъ выпустить изъ своихъ рукъ, если не поумнѣютъ! Но защитники рабства въ Испаніи и до сей поры еще не понимаютъ, что угрожаетъ имъ, въ случаѣ, если они останутся глухи къ справедливымъ требованіямъ угнетеннаго народа. Колонія Куба и бразильская имперія, имѣющіе претензію считать себя цивилизованными народами, но гдѣ въ каждомъ городѣ существуютъ невольничьи рынки, представятъ міру ужасный примѣръ мести за попранное право, если не одумаются, пока есть еще время,
Но если бы даже теперь и было подавлено возстаніе на островѣ Кубѣ, то оно не замедлитъ опять явиться, если не будетъ оказано справедливости правильнымъ требованіямъ колоніи.
На сосѣднемъ съ Кубою, островѣ Порторико возстаніе обнаружилось одновременно, но оно скоро было подавлено. Генералъ-капитанъ колоніи, Павіа, братъ Новалихеса, напомнилъ возставшимъ ужасы, которыми сопровождалось управленіе колоніей Прямомъ въ 1848 году. Этотъ послѣдній осуждалъ каждаго чернаго на отсѣченіе руки, если онъ оказывался виновнымъ въ томъ, что, при встрѣчѣ съ бѣлымъ, не снялъ шапки и низко ему не поклонился. Примъ посадилъ въ крѣпость Арчибо болѣе 1,200 человѣкъ и разстрѣлялъ всѣхъ предводителей возстанія. Но, по легендѣ, тогда же составившейся, знаменосецъ, носившій республиканское знамя, остался свободенъ. Отступая отъ испанской арміи, инсургенты были притиснуты къ пропасти; всѣ они были перебиты; знаменосецъ же, вмѣстѣ со знаменемъ, бросился со скалы въ бездну, но чудомъ спасся. Онъ до сихъ поръ живъ. И скоро, прибавляетъ легенда, онъ появится среди народа, чтобы побѣдить испанцевъ и провозгласить Антильскую республику.