Политика.
правитьI.
правитьДавно историческій міръ не переживалъ состоянія такой неопредѣленности и неизвѣстности ближайшаго возможнаго и вѣроятнаго будущаго, какъ нынѣ. Того страха всеобщей войны и всемірнаго катаклизма, подъ гнетомъ котораго жило человѣчество въ восьмидесятые годы XIX в., въ эпоху организаціи и процвѣтанія тройственнаго союза, руководимаго кн. Бисмаркомъ, этого страха міръ уже не знаетъ лѣтъ шесть-семь. Образованіе двухъ могущественныхъ политическихъ организацій, франко-русскаго союза и англо-американскаго сближенія, даровало міру эту свободу отъ трепета передъ замыслами кн. Бисмарка и его сподвижниковъ. Съ тѣхъ поръ и до послѣдняго времени теченіе всемірной исторіи направлялось главнымъ образомъ взаимодѣйствіемъ этихъ трехъ могущественныхъ международныхъ комбинацій. Извѣстное равновѣсіе ихъ могущества обезпечивало человѣчеству миръ и безопасность. Это же равновѣсіе, устраняя появленіе всяческихъ международныхъ аппетитовъ, служило основою для международныхъ соглашеній, сближавшихъ націи, какъ многочисленные торговые договоры, въ это семилѣтіе заключенные, неоднократно проявившееся совмѣстное дѣйствіе европейскаго концерта (на Критѣ, по поводу греко-турецкой войны, въ Китаѣ), и, наконецъ, Гаагская конференція и выработанные ею договоры. Нельзя сказать, чтобы политическія комбинаціи, на которыхъ покоилось это равновѣсіе европейскихъ силъ, были наилучшими возможными или даже вообще отличались серьезными достоинствами и преимуществами. Однако, ихъ достоинствомъ и преимуществомъ былъ уже самъ фактъ ихъ прочнаго существованія. По крайней мѣрѣ, человѣчество вѣрило въ ихъ прочность, а, слѣдовательно, и въ прочность мира, въ нѣкоторую обезпеченность признанныхъ интересовъ и правъ. Это-то довѣріе въ прочности основныхъ политическихъ комбинацій и прекратилось въ настоящее время, для котораго неувѣренность въ завтрашнемъ днѣ стала снова характернымъ признакомъ. Нѣкоторое разстройство въ средѣ тройственнаго союза, о которомъ подробнѣе мы побесѣдуемъ ниже, не одно тому причиною. Надо присоединить къ этому и неудачу панамериканизма на мехиканскомъ конгрессѣ, и неудачи англійскаго имперіализма въ связи съ охлажденіемъ къ нему въ Америкѣ, и самостоятельное особое направленіе французской и русской политики въ Китаѣ, Турціи и др.; все это, вмѣстѣ взятое, вселяетъ неувѣренность въ прочности существующихъ политическихъ комбинацій, на которыхъ, однако, покоилось и теперь еще покоится и политическое равновѣсіе Европы, и ея экономическіе отношенія, и миръ, и безопасность. Естественно, если человѣчество и съ тревогою и съ захватывающимъ интересомъ слѣдитъ за колебаніями, переживаемыми его привычными политическими устоями.
Кромѣ массы частныхъ причинъ, колеблющихъ въ большей или меньшей степени прочность этихъ устоевъ, существуютъ и болѣе общія причины, которыя рано или поздно должны привести или къ разложенію, или къ совершенному преобразованію нынѣ дѣйствующихъ международныхъ комбинацій, организовавшихся на основахъ, не соотвѣтствующихъ направленію, въ которомъ развивается политическая исторія человѣчества. Это направленіе ведетъ къ постепенному единенію всего европейски цивилизованнаго міра, къ росту общеевропейскихъ интересовъ и общеевропейскаго сознанія, къ развитію «европеизма» вмѣсто національныхъ программъ. И, однако, именно національныя программы, менѣе всего принимающія въ разсчетъ европеизмъ, и послужили основою всѣхъ трехъ вышеуказанныхъ международныхъ комбинацій: и тройственнаго союза, и франко-русскаго, и англо-американскаго. «Реальная политика», т. е. программа частныхъ интересовъ союзныхъ державъ, была прямо провозглашена основою тройственнаго союза. На почвѣ противодѣйствія тройственному союзу возникла франко-русская комбинація, главное значеніе которой исчерпывается именно этимъ взаимнымъ страхованіемъ отъ нарушенія тройственнымъ союзомъ интересовъ обѣихъ державъ. «Имперіализмъ», т. е. исключительное положеніе англо-саксовъ и ихъ преобладаніе, послужилъ импульсомъ англо-американскаго сближенія. Такимъ образомъ, частные интересы семи великихъ державъ европейски цивилизованнаго міра привели къ тѣмъ международнымъ соглашеніямъ и группировкамъ, на которыхъ въ послѣдніе годы XIX в. покоилось равновѣсіе державныхъ силъ, миръ и относительная безопасность народовъ. Эта группировка вышла изъ частныхъ интересовъ господствующихъ державъ и, по мѣрѣ развитія европеизма, становится все въ болѣе и болѣе явное противорѣчіе съ новымъ строемъ идей, отношеній, интересъ и стремленій.
Въ первой половинѣ XIX вѣка уже былъ періодъ европеизма, когда интересы соединенной Европы цѣнились державами выше интересовъ ея отдѣльныхъ государствъ. Правда, эти интересы понимались государственными людьми того времени очень узко, «европейскіе интересы» отождествлялись съ ненарушимостью «историческихъ правъ» европейскихъ династій и государствъ. Охраненіе statu quo было главною задачею европейской политики, а такъ какъ statu quo это было во многихъ отношеніяхъ для народовъ тягостно, а подчасъ и печально, то охранительная политика заслужила всеобщую ненависть, и націи Европы были очень рады избавиться отъ европеизма меттерниховскаго режима. Совпаденіе этого освободительнаго движенія съ рядомъ національныхъ движеній, итальянскимъ, нѣмецкимъ, славянскимъ, еще усилило отвращеніе прогрессивно — настроеннаго общественнаго мнѣнія къ европеизму предыдущаго періода. Полное торжество націонализма въ Германіи, вмѣстѣ съ громадными успѣхами этой державы, заставило Европу окончательно забыть о^себѣ, какъ о цѣломъ, и сознавать не солидарность, а обособленность интересовъ отдѣльныхъ державъ и націй, которыя все-таки какъ ни какъ составляютъ единую культурную группу, тѣсно связанную сложнымъ переплетомъ интересовъ, идей, стремленій, надеждъ и опасностей. Тридцать лѣтъ Европа себя игнорировала; изъ нихъ около двадцати пяти жила въ постоянномъ трепетѣ всеобщей катастрофы, отъ которой можно было ждать всего худшаго, а въ послѣдніе шесть — семь лѣтъ въ этомъ безпринципномъ хаосѣ частныхъ національныхъ вожделѣній и аппетитовъ рада была найти тѣ три группировки, что даровали ей, наконецъ, спокойствіе и увѣренность въ завтрашнемъ днѣ. Это было большое благо сравнительно съ недавнимъ прошлымъ, но совершенно естественно, что эти комбинаціи, возникшія въ эпоху полнаго господства націонализма и реальной политики, исходили не изъ группировки европейскихъ, но частныхъ національныхъ интересовъ державъ Чтобы лучше, уяснить разницу между этими двумя группировками, сравнимъ группировку временъ европеизма первой половины XIX вѣка съ группировкою послѣдняго времени.
И тогда (двадцатые, тридцатые и сороковые годы XIX в.), какъ и позже, въ шестидесятые годы, между Австріей и Пруссіей существовалъ полный антагонизмъ по германскимъ дѣламъ, какъ между Австріей и Россіей по дѣламъ балканскимъ. Эти антагонизмы и связанные съ ними спеціальные интересы, австрійскіе, прусскіе и русскіе, не мѣшали этимъ державамъ находиться въ постоянномъ союзѣ, такъ какъ общеевропейскій интересъ охраненія statu quo всѣ три державы ставили выше своихъ частныхъ интересовъ. Это была консервативная группа державъ. Ей противополагалась либеральная группа, гдѣ антагонизмъ колоніальныхъ интересовъ Франціи и Англіи не мѣшалъ имъ совмѣстно охранять отъ консервативной группы либеральные ростки въ разныхъ частяхъ Европы (Бельгія, Сардинія, Испанія, Греція и т. д.). И для этой группы развитіе свободныхъ учрежденій и отмѣна statu quo въ Европѣ являлись кардинальными задачами политики. Крымская война и явилась выраженіемъ, отчасти и осуществленіемъ этихъ задачъ. Когда европеизмъ потерялъ кредитъ, упомянутые антагонизмы немедленно сказались съ особою силою, привели къ ряду кровополитныхъ войнъ и кончились новою группировкою, тою самою, о которой печалуется современное человѣчество. Европейская группировка на консервативныя и либеральныя державы исчезла и замѣнилась группировкою частныхъ интересовъ. Ультра-консервативная, реальная политика Германіи нашла возможнымъ войти въ союзъ и съ демократическою Италіей, и съ либеральною, почти республиканскою Венгріей. Итальянцамъ показалось заманчивымъ при помощи нѣмцевъ и австрійцевъ отнять у французовъ Ниццу, Савою, Корсику и Тунисъ: Венграмъ нужна была помощь Германіи и Италіи, чтобы противодѣйствовать русскимъ планамъ на Балканскомъ полуостровѣ. Нѣмецкіе аппетиты были еще значительнѣе; въ Европѣ это окончательный разгромъ Франціи и Drang nach Osten, далеко отбросившій Россію, противъ которой приготовлялся такъ называемый тогда Eisenring, а за предѣлами Европы Германія проектировала широкую колоніальную имперію (колоніи Франціи и Голландіи представляли хорошее поприще для всяческихъ плановъ). Никакой принципъ не объединялъ правительствъ Берлина, Вѣны и Рима, и эту четверть вѣка господствовавшая надъ европейскою исторіей могущественная организація вовсе не имѣла европейской программы и поэтому и не оставила въ исторіи міра ничего прочнаго, «ни мысли плодовитой, ни геніемъ начатаго труда». Я уже говорилъ, что обѣ вызванныя агрессивнымъ характеромъ тройственнаго союза комбинаціи тоже оперлись исключительно на частные интересы и совершенно забыли о европейскихъ интересахъ, задачахъ и программахъ. Консервативная монархическая Россія и демократическая республиканская Франція заключили союзъ просто съ цѣлью взаимно охраняться отъ замысловъ тройственнаго союза. Изолированная въ Европѣ Англія выбросила знамя англо-саксонскаго націонализма, соблазнила имъ Австралію и почти соблазнила Соединенные Штаты. И здѣсь о проведеніи или защиты какихъ-либо политическихъ принциповъ не было и нѣтъ рѣчи. Значитъ-ли это, что европейски цивилизованное человѣчество болѣе не интересуется политическими принципами, идеями и программами? Конечно, нѣтъ. Внутренняя политическая исторія народовъ Европы, попрежнему, состоитъ въ борьбѣ принциповъ и неестественное ограниченіе этой борьбы только внутреннею исторіей каждой націи уродуетъ ходъ исторіи и долго быть строго-выдержаннымъ едва-ли въ состояніи. Борьба, въ которой заинтересованы самые могущественные политическіе факторы, должна будетъ снова выйти изъ узкихъ рамокъ, навязанныхъ періодомъ націонализма. Ставъ снова европейскою, она снова перегруппируетъ державы до защищаемымъ ихъ правительствами политическимъ принципамъ. Отсюда историческая необходимость новой группировки державъ, но необходимость эта, исходящая изъ медленнаго роста европеизма, не есть необходимость той или другой исторической минуты. Она можетъ ждать, хотя всегда и всюду явится могучимъ факторомъ, содѣйствующимъ разложенію современныхъ международныхъ комбинацій. Непосредственно ихъ колеблютъ другія причины, о которыхъ ниже. Теперь же еще два слова о другой тоже общаго значенія причинѣ, тоже постепенно подготовляющей разложеніе современныхъ международныхъ комбинацій. Мы говоримъ объ экономическихъ антагонизмахъ, раздѣляющихъ европейскіе народы.
Экономическіе интересы націй, экономически-господствующихъ (Англія, Франція, Бельгія, Голландія, въ послѣднее время и Германія), и народовъ, экономически отсталыхъ (Россія, Австрія, Балканскій, Аппенинскій и Пиренейскій полуостровы), до такой степени различны и антагоничны, что серьезная экономическая борьба между двумя группами есть вопросъ времени. Когда-нибудь этому вопросу мы посвятимъ спеціальное вниманіе. Теперь же желаемъ лишь отмѣтить, что и въ этомъ отношеніи исторія подготовляетъ совершенно иную группировку державъ, нежели та, съ которой свыклось человѣчество въ послѣдніе годы. Такимъ образомъ, общее теченіе всемірной исторіи, и политической, и экономической, дѣйствуетъ въ смыслѣ разложенія современныхъ международныхъ комбинацій, но дѣйствуетъ медленно. Настоящія колебанія, встревожившія человѣчество, лишь весьма отдаленно связаны съ этими общими широкими причинами. Непосредственно они вызваны нѣкоторыми внутренними событіями, преимущественно въ Германіи.
II.
правитьИсходный пунктъ колебаній международной исторіи въ настоящее время находится, какъ мы только что сказали, въ Германіи. Ходъ внутреннихъ германскихъ событій становится все болѣе и болѣе въ противорѣчіе съ сохраненіемъ тройственнаго союза и это противорѣчіе становится все болѣе яснымъ общественному мнѣнію заинтересованныхъ странъ, естественно вызывая цѣлую игру болѣе или менѣе тревожныхъ опасеній и надеждъ. Центръ тяжести въ новомъ, или, лучше сказать, новѣйшемъ экономическомъ курсѣ, усвоенномъ германскимъ правительствомъ, а усиливающимъ эффектъ этого новѣйшаго курса представляетъ собою давно небывалый взрывъ нѣмецкаго націонализма и его отголоски въ смежныхъ земляхъ Австріи.
Читатели этихъ строкъ, конечно, уже познакомились со статьей г-на Коврова («Русское Богатство», 1901, № 11) о борьбѣ партій въ Германіи изъ-за законопроекта о новомъ таможенномъ тарифѣ. Статья достаточно подробно и обстоятельно знакомитъ съ ходомъ и деталями этой поучительной борьбы и, отославъ къ ней интересующагося читателя, здѣсь мы остановимся лишь на самыхъ крупныхъ моментахъ этого важнѣйшаго не для одной Германіи Изъ современныхъ событій.
Хотя современный моментъ европейской исторіи и долженъ быть охарактеризованъ, какъ эпоха господства капитализма и плутократіи, однако, въ Европѣ вообще, въ Германіи въ частности и въ особенности, это господство встрѣчаетъ ограниченіе не только въ наростающихъ силахъ будущаго (новыя общественно-философскія идеи, рабочее движеніе), но и въ могущественныхъ силахъ прошлаго, еще сохраняющихъ огромное вліяніе на ходъ исторіи, въ дворянствѣ, церкви, разныхъ монополизованныхъ и привилегированныхъ корпораціяхъ. Эти силы прошлаго создали Пруссію и даровали ей ту силу, которая превратила ее въ Германію. Прусское правительство, родственное этимъ общественнымъ группамъ по происхожденію и составу, не можетъ не чувствовать эту историческую и генетическую связь и не можетъ не поддерживать всею силою своего авторитета интересы этихъ общественныхъ группъ, дворянства по преимуществу. Дворянство же заинтересовано въ дороговизнѣ сельско-хозяйственныхъ продуктовъ и, слѣдовательно, въ повышенныхъ пошлинахъ на ихъ ввозъ изъ сосѣднихъ земледѣльческихъ странъ. Новый таможенный тарифъ и проектируетъ это повышеніе, приблизительно удвоеніе нынѣшнихъ и безъ того довольно значительныхъ пошлинъ на зерновые хлѣба и еще большее возвышеніе на мясные продукты. Въ общемъ это должно бы повысить расходы населенія процентовъ на 15—20 всей суммы нынѣшнихъ его расходовъ, а, слѣдовательно, для тѣхъ группъ населенія, которыя живутъ дневнымъ заработкомъ, должны бы повыситься настолько же и доходы, т. е. заработная плата, или же потребленіе должно сократиться. Практически должно произойти и то и другое. Питаніе всего трудящагося населенія должно ухудшиться при нѣкоторомъ все-таки возвышеніи заработной платы. Такое возвышеніе заработной платы только частью можетъ быть покрыто уменьшеніемъ предпринимательскихъ прибылей, большею частью надо бы его покрывать повышеніемъ цѣны товара, т. е. частію будетъ взято съ того же трудящагося населенія, которое нуждается не только въ пищѣ, но и одеждѣ, посудѣ, орудіяхъ и т. д., частію будетъ попытка взять съ иностраннаго потребителя, если этотъ потребитель согласится платить дороже. Съ большею или меньшею справедливостью существуетъ предвидѣніе, что если не всѣ, то большая часть иностранныхъ потребителей не согласятся платить дороже и обратятся за товаромъ англійскимъ, французскимъ, нидерландскимъ и т. д. Въ такомъ случаѣ придется сократить производство и оставить часть населенія безъ заработка. Таковы вѣроятныя послѣдствія проектированнаго повышенія пошлинъ на сельско-хозяйственные продукты, ввозимые въ Германію, именно: доходы помѣстнаго дворянства должны сильно повыситься; питаніе рабочихъ классовъ должно ухудшиться; прибыль промышленности должна сократиться; продукты промышленности должны вздорожать; вывозъ долженъ уменьшиться; производство — сократиться; часть рабочаго населенія — остаться безъ работы; все трудящееся населеніе будетъ платить дороже, т. е. будетъ покупать меньше фабричныхъ и заводскихъ продуктовъ… Все это громадное потрясеніе народнаго хозяйства должно быть сдѣлано исключительно для обогащенія помѣстнаго дворянства, которое, впрочемъ, убѣдило крестьянъ-хозяевъ, что это и имъ выгодно. Не говоря уже о многочисленномъ классѣ крестьянъ, который производитъ хлѣба не болѣе того, сколько потребляетъ, и который остальныя потребности покрываетъ изъ заработковъ внѣ своего хозяйства, и крестьяне, продающіе нѣкоторые избытки своего хозяйства, ничего не выиграютъ, потому что, взявши нѣсколько дороже за вывезенный на рынокъ картофель или выведенную на базаръ телушку, они заплатятъ дороже за полотно, ситецъ, сукно, посуду, сельско-хозяйственныя орудія и т. д. Тѣмъ не менѣе, громадное большинство нѣмецкихъ крестьянъ, не соображая всей этой сложной механики экономическихъ послѣдствій задуманнаго повышенія пошлинъ на сельскохозяйственные продукты, наивно вѣритъ въ выгоду для нихъ законопроекта и энергически поддерживаетъ помѣстное дворянство. Это обстоятельство даетъ для домогательства дворянства широкую народную основу, что въ связи съ покровительствомъ правительства и дѣлаетъ проектъ обогащенія дворянъ на счетъ всего остального населенія и на счетъ разстройства экономической жизни страны не призракомъ разгоряченной дворянской фантазіи, а реальною опасностью, осуществленіе которой становится съ каждымъ днемъ вѣроятнѣе.
Еще годъ тому назадъ можно было надѣяться, что рейхстагъ откажетъ въ утвержденіи этого дара помѣщикамъ. Надежды эти основывались на слѣдующемъ подсчетѣ голосовъ: въ рейхстагѣ всего 897 членовъ, большинство составляетъ 199 голосовъ; изъ нихъ вѣрно аграрные только консерваторы (61), свободные консерваторы (20) и антисемиты (12), всего 93 голоса, недоставало minimum 106 голосовъ; судя по прежнимъ голосованіямъ, можно было разсчитывать, что около одной трети, быть можетъ, до двухъ пятыхъ членовъ центра примкнутъ къ аграріямъ, т. е. 35—40 голосовъ, такъ что, даже присоединяя дикихъ (7) и нѣсколько голосовъ изъ среды національныхъ оппозицій, въ лучшемъ случаѣ все-таки не хватило бы голосовъ 30—40 для составленія большинства. За годъ агитаціи произошло, однако, слѣдующее; націоналъ-либералы (49) въ полномъ составѣ перешли на сторону аграріевъ, и со стороны центра оказалось больше сочувственниковъ, чѣмъ ожидали, а это даетъ новыхъ 60—70 голосовъ. Націоналъ-либералы давно уже привыкли идти на буксирѣ правительства, а въ составѣ центра существуетъ крупная я вліятельная фракція помѣстнаго католическаго дворянства, точно такъ же находящая поддержку въ обманывающейся крестьянской массѣ. Законопроектъ еще не принятъ, но достовѣрныхъ его противниковъ (соціалистовъ 57, свободомыслящихъ всѣхъ трехъ фракцій 50) едва 107, къ которымъ надо присоединить нѣкоторую часть демократовъ католическаго центра. Если въ послѣднюю минуту давленіе крупныхъ промышленниковъ на націоналъ-либераловъ не пересилитъ давленія правительства (въ чемъ позволительно сомнѣваться), то законопроектъ станетъ закономъ и самымъ многоразличнымъ образомъ отразится и на внутренныхъ дѣлахъ Германіи, и на международномъ положеніи въ Европѣ.
И серьезномъ потрясеніи экономической жизни Германіи, мы только что говорили и, смотря по продолжительности аграрнаго господства, это потрясеніе можетъ вывести Германію изъ числа экономически-господствующихъ странъ, въ число которыхъ она такъ недавно вступила. Уже теперь, только въ предвидѣніи новаго таможеннаго тарифа, капиталисты Англіи, Франціи, Бельгіи спѣшатъ обезпечить за своими продуктами и капиталами мѣста, которыя должны будутъ освободить нѣмецкая промышленность и торговля, а уменьшеніе прибылей уменьшитъ и накопленіе капиталовъ, слѣдовательно, и ихъ затрату въ иноземную промышленность. Все это грозитъ такимъ кризисомъ, что продолжительное господство аграріевъ столько же мало вѣроятно, сколько теперь вѣроятно ихъ торжество въ ближайшемъ будущемъ. Для современныхъ отношеній, однако, имѣетъ значеніе это ближайшее будущее, которое грозитъ экономическимъ бѣдствіемъ, не одной Германіи, но и нѣсколькимъ земледѣльческихъ націямъ. Сокращеніе вывоза земледѣльческихъ и вообще сельско-хозяйственныхъ продуктовъ изъ Россіи, Австріи и Италіи явится естественнымъ послѣдствіемъ расширенія сельско-хозяйственной площади въ Германіи, въ свою очередь вызываемаго вздорожаніемъ сельско-хозяйственныхъ продуктовъ. Если это сокращеніе вывоза изъ указанныхъ странъ будетъ значительное, то отразится очень серьезно на благосостояніи ихъ земледѣльческихъ классовъ, и безъ того экономически потрясенныхъ общимъ сельско-хозяйственнымъ кризисомъ и спеціальными для каждой страны обстоятельствами: въ Россіи недородами, въ Италіи — утратою французскаго рынка, въ Венгріи — рядомъ природныхъ бѣдствій, какъ наводненія, землетрясенія, и все усиливающеюся конкурренціей сосѣдей. Стѣсненіе вывоза изъ этихъ странъ должно повести, къ исканію ими новыхъ рынковъ. Старинный сбытъ русскихъ сельско-хозяйственныхъ продуктовъ на рынки Лондона и Марселя можетъ облегчить Россіи экономическія послѣдствія германской таможенной политики; для Италіи хотя бы частичное возвращеніе французскаго рынка можетъ тоже отчасти облегчить экономическое бѣдствіе, угрожающее и безъ того очень обездоленному земледѣльческому населенію страны. Австрія же, вывозившая свои сельско-хозяйственные продукты исключительно въ Германію, будетъ поставлена въ особенное затрудненіе и съ большимъ трудомъ можетъ найти новые пути для своего вывоза. Такимъ образомъ, подготовляя серьезныя экономическія замѣшательства въ самой Германіи, «новѣйшій курсъ» германской политики готовитъ и сосѣдямъ весьма серьезныя затрудненія, дружественной Россіи и союзнымъ Австріи и Италіи. Естественно, если и друзья и союзники обезпокоены и начинаютъ думать о репрессаліяхъ, т. е. о стѣсненіи ввоза германскихъ продуктовъ, которыхъ, какъ мы видѣли, и безъ этого меньше придется производить, а, слѣдовательно, и вывозить меньше. Спеціальныя же стѣсненія, конечно, еще усилятъ это сокращеніе германскаго вывоза, а, слѣдовательно, и германскаго производства, еще увеличатъ экономическій кризисъ, преимущественно въ самой Германіи, частью же и въ земледѣльческихъ странахъ Европы.
Таковы вѣроятныя экономическія послѣдствія новѣйшаго курса, но tout s’enchaоne dans ce monde, и послѣдствія политическія могутъ быть не менѣе значительны и серьезны. Прежде всего, въ самой Германіи.
Нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ мнѣ уже приходилось на этихъ страницахъ обратить вниманіе на столкновеніе короны съ обоими парламентами, аграрнымъ прусскимъ и народнымъ германскимъ. Первый избирается по системѣ ограниченной подачи голосовъ и нынѣ находится всецѣло во власти помѣстнаго дворянства. Второй составляется выборами по системѣ всенароднаго голосованія. Императоръ желалъ и желаетъ провести каналъ, соединяющій среднее теченіе Рейна, Везера и Эльбы, и тѣмъ даровать нѣмецкой торговлѣ дешевый путь, соединяющій Востокъ и Западъ прусскаго королевства. Западъ будетъ посылать Востоку мануфактуры, а Востокъ двинетъ на Западъ земледѣльческіе продукты. Кажется, всѣмъ выгодно. Но но дешевому водяному пути поѣдетъ не только восточно-прусскій хлѣбъ, но такъ же русскій, венгерскій, румынскій. Аграрія на это не согласны и дважды провалили законопроектъ о каналѣ. Чтобы осуществить проектъ, близко заинтересовавшій императора, оказалось одно средство: запереть доступъ иностранному хлѣбу, тогда аграріи согласятся и на каналъ. Однако, запереть доступъ иностранному хлѣбу надо съ согласія не прусскаго аграрнаго, а германскаго народнаго парламента, гдѣ въ то время большинство не было склонно жертвовать интересами націи для аграріевъ. Въ этомъ былъ узелъ политическаго положенія. Императоръ понялъ, что ссориться съ обоими парламентами неудобно. Надо выбирать. Онъ выбралъ прусскій и пошелъ на конфликтъ съ германскимъ. Если теперь германскій парламентъ утвердятъ несимпатичный ему, разорительный для народа законопроектъ, продиктованный аграріями, то онъ явно капитулируетъ передъ правительствомъ и фактически откажется отъ предоставленныхъ ему конституціей правъ. Торжество новаго таможеннаго тарифа есть пораженіе парламентаризма въ Германіи, отъ котораго не сразу можно будетъ оправиться. Принимая во вниманіе кризисъ парламентаризма въ Австріи и вообще проявленіе сильныхъ антилиберальныхъ теченій въ разныхъ странахъ Европы, такой оборотъ дѣлъ въ Германіи, конечно, только поддержитъ это антилиберальное движеніе и можетъ очень серьезно отразиться на общемъ ходѣ европейской исторіи.
Другимъ политическимъ послѣдствіемъ новаго таможеннаго тарифа въ Германіи можетъ явиться ослабленіе, если не разложеніе тройственнаго союза. Италіи, только что возстановившей добрыя сосѣдскія отношенія съ Франціей, приходится, для ослабленія кризиса, вызываемаго политикою Германіи, искать экономическаго сближенія съ Франціей, а за экономическимъ сближеніемъ естественно слѣдуетъ и политическое. Съ другой стороны, начинаютъ поговаривать о сближеніи Австріи и Россіи. Нѣкоторыя преимущества австрійской промышленности вмѣсто нѣмецкой можетъ быть поддержкою Австріи, которая съ другой стороны могутъ вмѣсто Германіи брать уголь въ Россіи. Это немного, но лучше, чѣмъ ничего. И опять-таки экономическое сближеніе прокладываетъ путь и политическому. Австрія можетъ искать компенсаціи и въ другую Сторону, сближаясь съ Франціей, или Англіей или обѣими, какъ потребителями земледѣльческихъ продуктовъ. Австрію отъ Германіи вдобавокъ еще отталкиваетъ и прусская политика въ Познани, поляки, однако, не послужатъ связующимъ звеномъ и между Россіей и Австріей. Изъ этого никакъ не слѣдуетъ, что комбинація англо-франко-австро-итальянская вѣроятна уже въ ближайшемъ будущемъ. Едва-ли она созрѣла, но она уже назрѣвала въ шестидесятыхъ годахъ XIX в. и нѣкоторыя теченія въ эту сторону существуютъ и теперь. Ближайшее будущее, однако, вѣроятно, увидитъ сохраненіе всѣхъ трехъ нынѣ существующихъ международныхъ комбинацій, но въ большей или меньшей степени ослабившихъ былую близость, хотя болѣе вѣроятный исходъ не всегда осуществляется. Событія развиваются, а могучія, хотя и медленно дѣйствующія силы, антагоничныя современному международному положенію, продолжаютъ оказывать свое давленіе на развитіе событій.
III.
правитьВыше мы остановились на крупныхъ событіяхъ всемірной исторіи, какъ разъ въ настоящее время развертывающихся передъ внимательнымъ человѣчествомъ, которое, однако, продолжало свои ежедневныя заботы и работы, и повсюду исторія, не ожидая развязки крупныхъ событій, продолжаетъ свое теченіе. Отмѣтимъ болѣе интересное изъ историческаго движенія отчетнаго мѣсяца.
Въ то самое время, какъ панамериканскій конгрессъ продолжаетъ засѣдать въ Мехико, обсуждая вопросъ о прекращеніи разъ навсегда всякихъ войнъ между государствами Новаго Свѣта, два изъ этихъ государствъ, Венесуэла и Колумбія, ведутъ между собою кровополитную войну. Сущность столкновенія не зависитъ нимало отъ какихъ-либо международныхъ осложненій между обѣими республиками. Такихъ осложненій вовсе не было, но, составляя части еще недавно единой республики, Венесуэла и Колумбія имѣютъ въ настоящее время правительства, принадлежащія къ двумъ непримиримо враждебнымъ партіямъ. Въ Венесуэлѣ президентъ Кастро и его министры принадлежатъ къ антиклерикальной демократической партіи, тогда какъ въ Санта-Фе-Дебогота (въ столицѣ Колумбіи) у власти находятся клерикалы, очень дружащіе съ иностранными капиталистами. Јще недавно и въ Венесуэлѣ правительство было тоже клерикальное, угождающее и угодное иностраннымъ плутократамъ. Переходъ власти въ руки либеральной демократіи, естественно, не нравился клерикаламъ Венесуэлы и Колумбіи. Снаряженіе инсуррекціоннаго отряда на колумбійской территрріи и вторженіе его на венесуэльскую и были причиной войны. Президентъ Кастро отвѣтилъ снаряженіемъ такого же инсуррекціоннаго отряда колумбійскихъ либераловъ. И вотъ уже нѣсколько мѣсяцевъ на всемъ протяженіи обѣихъ республикъ идетъ междоусобная война, до неразличимости перепутавшаяся съ международною войною. Въ этой борьбѣ достойно замѣчанія, что сочувствіе всѣхъ иностранцевъ (кромѣ южно-американцевъ) и даже иностранныхъ правительствъ на сторонѣ клерикаловъ. Причина тому выше указана въ особой угодливости клерикаловъ передъ иностранными предпринимателями. Дѣло дошло до того, что въ Венесуэлѣ нѣмецъ-директоръ желѣзныхъ дорогъ (построенныхъ и эксплуатируемыхъ нѣмецкою компаніей) отказался перевозить правительственныя войска (либеральныя). Президентъ Кастро тогда взялъ желѣзныя дороги въ временное управленіе, но Германія немедленно протестовала. Когда Кастро думалъ было не послушаться нѣмецкаго протеста, эскадра германская была двинута къ берегамъ Венесуэлы. Кастро, послѣ нѣкотораго колебанія, возвратилъ дороги въ управленіе нѣмецкой компаніи, но устранилъ и выслалъ изъ Венесуэлы главнаго директора. Неизвѣстно еще, примирится-ли Съ этимъ Германія или будетъ настаивать на водвореніи директора, явно помогающаго инсургентамъ. Однако, позволительно спросить, куда же дѣвалась доктрина Монроэ и что думаютъ въ Вашингтонѣ? Въ Вашингтонѣ приняли сторону Германіи (еще бы, вѣдь и американскіе плутократы заинтересованы въ торжествѣ клерикаловъ) и только просили Германію не спѣшить съ репрессіями, потому что въ случаѣ торжества инсургентовъ Германія, конечно, получитъ полное удовлетвореніе. Не только нѣмецкіе и американскіе плутократы сочувствуютъ клерикаламъ въ этой кровавой борьбѣ. Повидимому, тоже слѣдуетъ сказать о капиталистахъ Франціи и Голландіи. По крайней мѣрѣ, видный членъ клерикальной венесуэльской партіи, бывшій министръ финансовъ Матосъ снарядилъ во французской гавани Мартиникѣ флибустьерское судно Libertador, вооружилъ его и взялъ на него дессантъ изъ нѣсколькихъ сотъ инсургентовъ, прямо оттуда направившись къ венесуэльскимъ берегамъ, гдѣ и благополучно высадилъ мятежниковъ, начавъ послѣ этого свое флибустьерское крейсерство, между прочимъ снабжаясь углемъ въ сосѣднемъ голландскомъ портѣ Кюрасао. Со стороны французскихъ и голландскихъ властей это отношеніе къ Libertador’у было явнымъ нарушеніемъ международнаго права, но, должно быть, торговцы Мартиники и Кюрасао имѣютъ основаніе сочувствовать бывшему министру финансовъ клерикальнаго правительства. Что касается самого хода войны, то извѣстія очень смутны, всѣ скрашены сочувствіемъ клерикаламъ и картины военныхъ дѣйствій не даютъ. Въ либеральныхъ республикахъ Никарагуа и Экуадоръ обсуждается вопросъ о вмѣшательствѣ въ пользу Венесуэлы.
Ковейтскій инцидентъ продолжаетъ занимать вниманіе дипломатовъ. Съ одной стороны, султанъ окончательно утвердилъ германскую концессію на желѣзную дорогу Александрета-Багдадъ съ продолженіемъ ея до береговъ Персидскаго залива, гдѣ, однако, вовсе не окажется турецкаго побережья, если даже Ковейтъ, въ нѣсколькихъ миляхъ отъ устья (болотистаго и безъ бухты) Шатъэль-Араба, уже не турецкій (правая же сторона устья — персидская). Съ другой стороны, Англія продолжаетъ разсматривать Ковейтъ, какъ самостоятельное владѣніе, и выказываетъ готовность защищать Мубарека ковейтскаго отъ всякаго нападенія, постоянно усиливая свои морскія силы въ Персидскомъ заливѣ. Въ теченіе отчетнаго мѣсяца, кромѣ трехъ судовъ, ранѣе станціонировавшихъ въ этихъ водахъ, Англія туда ввела три крейсера (Fox, Perseus, Pomona) и три канонерки. Было извѣстіе и е появленіи въ тѣхъ водахъ и русскаго броненоснаго крейсера I ранга «Варяга». Это, кромѣ Турціи, Англіи и Германіи, вводитъ еще одинъ важный факторъ въ вопросъ о побережьѣ Персидскаго залива. Это вызвало дебаты въ лондонскомъ парламентѣ, гдѣ, на запросъ Уольтона, товарищъ министра иностранныхъ дѣлъ лордъ Кранборнъ отвѣтилъ, что «палата общинъ можетъ довѣриться политикѣ правительства, которое не допуститъ, чтобы положеніе Англіи въ Персіи и особенно въ Персидскомъ заливѣ въ какомъ бы то ни было отношеніи перемѣнилось къ худшему». Проникали въ печать и слухи о дружественныхъ англо-германскихъ переговорахъ по вопросу о выборѣ конечнаго пункта багдадской желѣзной дороги. Сомнѣнія въ незыблемости тройственнаго союва побуждаютъ нѣмцевъ быть сговорчивѣе. Этими же сомнѣніями нѣкоторые думаютъ объяснить и стремленіе Германіи къ сближенію съ Соединенными Штатами. Аграріи даютъ себя чувствовать далеко за предѣлами своего отечества. Чувствуютъ ихъ въ Ковейтѣ, чувствуютъ и въ Южной Африкѣ, гдѣ Англія продолжаетъ пользоваться совершенно безнаказанной свободой попирать самыя элементарныя основы международнаго права. Въ самой Англіи дѣла складываются далеко не въ пользу торжества справедливости и человѣчности. Запросъ благородныхъ защитниковъ справедливости и гуманности въ англійскомъ парламентѣ кончился неудачею, соединивъ едва 123 голоса въ пользу резолюціи, порицающей дѣйствія правительства. Въ Австраліи же парламентъ снова рѣшилъ о помощи для подавленія буровъ и выказалъ много имперіалистскаго задора и шовинизма.
Во Франціи окончательно подведены итоги переписи 1901 года. Сравнительныя данныя этой переписи и двухъ предыдущихъ представляются въ слѣдующемъ видѣ:
|
| ||
| 1891 |
|
—править |
| 1896 |
|
|
| 1901. |
|
|
Приростъ нѣсколько увеличился и оптимисты хотятъ въ этомъ видѣть поворотъ къ лучшему. Однако, если сравнить съ движеніемъ населенія хотя бы въ сосѣдней Германіи, то для оптимизма останется мало мѣста:
|
| ||
| 1895 |
|
|
| 1900 |
|
|
Когда Франція увеличила свое населеніе на 400 тыс., Германія увеличила на 4 милліона, хотя, конечно, 400 тыс. прироста лучше, чѣмъ 175 тыс. Такимъ образомъ, вопросъ о движеніи населенія все-таки остается больнымъ вопросомъ для Франціи. Нѣкоторое увеличеніе въ пятилѣтіе 1896—1901 сравнительно съ предыдущимъ пятилѣтіемъ можно было бы привѣтствовать, какъ улучшеніе, если бы измѣнились къ лучшему отношенія въ средѣ этого прироста. Дѣло въ томъ, что рабочіе классы большихъ городовъ и богатая буржуазія размножаются нормально, тогда какъ крестьяне и мелкая буржуазія обыкновенно стремятся имѣть не больше одного ребенка, во всякомъ случаѣ не больше одного сына. При многочисленности этихъ классовъ во Франціи и при неизбѣжности естественной смертности и среди столь ограниченнаго въ числѣ молодого поколѣнія крестьянъ и мелкой буржуазіи, оказывается ежегодно сильный недочетъ населенія въ этихъ классахъ, который съ трудомъ покрывается приростомъ населенія рабочихъ и богатыхъ классовъ. Эти отношенія въ сущности не измѣнились и въ послѣднее пятилѣтіе, а до тѣхъ поръ, покуда крестьяне не начнутъ размножаться, Франція будетъ попрежнему все болѣе и болѣе отставать отъ другихъ націй, утрачивая и политическое значеніе, и возможность быстраго культурнаго и экономическаго прогресса.
Много мѣръ придумывали французскіе государственные люди для поощренія размноженія: налогъ на холостяковъ, пенсіи многосемейнымъ и пр. Но крестьяне отнюдь не холостяки, а многосемейныхъ среди городского населенія такъ много, что государственная казна не выдержала бы такого расхода. Словомъ, безъ устраненія основной причины крестьянской малой плодовитости, заключающейся въ малоземелій, не устранится эта серьезная опасность, угрожающая французской націи. Франція могла бы еще въ значительной степени увеличить крестьянское землевладѣніе и на родинѣ, не говоря о возможности организаціи колонизаціоннаго движенія, обезпечивая прибывающему крестьянскому населенію достаточную земельную площадь для не нищенскаго существованія, единственно возможнаго, если бы, сохраняя прежній размѣръ землевладѣнія, крестьяне французскіе размножались съ обычною для людей скоростью. Слишкомъ поглощенные индустріализмомъ и его кричащими интересами, европейскіе государственные люди не замѣчаютъ горькихъ вопросовъ деревенской жизни, которую они или игнорируютъ или смѣшиваютъ съ аграрною. Неизбѣжна расплата за это невниманіе, и въ этомъ случаѣ Франція лишь первая оказалась на очереди: «жребій выпалъ нынѣ Троѣ, завтра выпадетъ другимъ»… Крестьянскій вопросъ въ Европѣ назрѣваетъ и для будущаго европейской цивилизаціи онъ, пожалуй, стоитъ нѣсколькихъ китайскихъ.