Для біографіи В. А. Озерова.
правитьВладиславъ Александровичъ Озеровъ родился 1769 г., умеръ 1816 г. «Поликсена», появившаяся на сценѣ въ 1809 г., была послѣднею изъ его трагедій.
Агамемнонъ, царь Аргоса и Микенъ.
Парръ, сынъ Ахилловъ.
Несторъ, царь Пилоса.
Улиссъ, царь Итакскій.
Гекуба, вдова Пріама, царя Троянскаго.
Поликсена, дочь ея.
Кассандра, другая дочь ея, плѣнница Агамемяонова.
Цари, военачальники и воины греческіе.
Троники, плѣнницы.
Пирръ.
О тѣнь родителя, Ахилла грозна тѣнь,
Смири свой правый гнѣвъ! Въ наставшій нынѣ день,
Доколь блестящій Фебъ въ моря лучей не скроетъ,
Троянки кровь твой холмъ, могильный холмъ омоетъ '
И праха твоего здѣсь жажду утолитъ.
Когда Троянскихъ стѣнъ окрестъ развалинъ видъ
Еще твоей, Ахцлъ, не насыщаетъ мести,
Коль жертвы требуешь, верховной гробу чести:
Клянуся въ томъ тобой, чьей славой полонъ свѣтъ.
И сына твоего услышитъ пусть обѣтъ
Великій Юпитеръ, Олимпа обладатель,
Клятвопреступниковъ безжалостный каратель!
Такъ, онъ, какъ жертвы здѣсь я крови не пролью,
Въ теченьи лѣтъ младыхъ пусть жизнь прерветъ мою
И погрузитъ меня въ безчестное забвенье,
Какъ недостойное Ахиллово рожденье!
Но шествіе сюда зрю греческихъ вождей.
Пирръ.
Величественный сонмъ героевъ и вождей,
О ты, Агамемнонъ, о Несторъ прозорливый,
Вы всѣ, отъ коихъ палъ Пріамовъ градъ кичливый!
Благоволили вы, по гласу моему,
Притти ко холму днесь могильному сему,
Подъ коимъ мой отецъ, для памяти вселенной,
Съ безсмертнымъ именемъ свой прахъ оставилъ тлѣнный.
Вы помните, какъ онъ, средь мужественныхъ лѣтъ,
Среди своихъ торжествъ, въ теченіи побѣдъ,
Измѣною погибъ; судьба сему герою,
Претила въ жизни зрѣть пылающую Трою,
Отъ коей черный дымъ на нашъ несется станъ.
Но гробовый предѣлъ Ахиллу не былъ данъ,
И, смерть онъ одолѣвъ, на холмѣ семъ явился:
Пожарнымъ заревомъ и мертвый насладился.
Въ сію прошедшу ночь, какъ сладостный покой
Надъ станомъ царствовалъ съ глубокой тишиной
И слышенъ былъ лишь стонъ падущихъ зданій въ Троѣ,
Внезапно прервалось молчаніе ночное,
Щитъ звонкій загремѣлъ, и въ золотой бронѣ,
Какъ яркая луна, отецъ явился мнѣ.
Въ немъ прежній образъ былъ, тотъ образъ въ гнѣвѣ страшенъ
Три раза онъ вскричалъ, три раза въ градѣ съ башенъ
Мѣдяные верхи срывались съ шумомъ въ ровъ:
Такъ, бывъ въ бездѣйствіи, онъ нѣкогда съ судовъ,
Зря наглыхъ воиновъ, стремящихся изъ Трои,
Единымъ голосомъ ихъ вспять подвигнулъ строи,
Ихъ ужасомъ объялъ и Гектора смутилъ.
Троянки требуетъ разгнѣванный Ахиллъ,
Троянки, коей кровь надъ холмомъ симъ пролита,
Спокоила бы тѣнь героя знаменита.
Лаэртовъ мудрый сынъ, Улиссъ, уже въ сей часъ
Предъ алтаремъ, и съ нимъ всевѣдущій Калхасъ
Во внутренней тельцовъ, рукой жреца пожертыхъ,
Стараются прочесть и волю знать безсмертныхъ, —
Котору плѣнницу намъ въ жертву должно несть.
Откажете-ль, цари, отдать Ахиллу честь,
Приличну доблестямъ мужей богоподобныхъ?
Агамемнонъ.
Иль мало почестей мы отдали надъ гробомъ
Ахилла памяти, чтобъ послѣ брани вновь
Невинной проливать Троянки нынѣ кровь?
Жестокосердіе, обидой возбужденно,
Въ побѣдѣ надъ врагомъ быть должно укрощенію:
Простительно въ бояхъ, какъ гнѣвомъ духъ кипитъ,
Оно постыдно въ часъ, какъ врагъ у ногъ лежитъ
Смиренъ, уничиженъ и плѣномъ отягченный.
Коль грозный твой отецъ, и въ гробѣ заключенный,
Еще не преставалъ отмщеніемъ дышать;
То подвигъ сына могъ его тоску скончать:
И тысячи тѣней, сшедъ въ царствіе Плутона,
Повѣдали, что, въ ночь несчастья Иліона,
Отъ Пирра сильнаго палъ Трои дряхлый царь,
Что кровію его ты обагрилъ алтарь,
Предъ коимъ старецъ сей надѣялся пощады.
Ахилла ярость тѣмъ исполнилъ ты отрады,
И долженъ въ гробѣ днесь почить съ покоемъ онъ.
Пирръ.
Не могъ я ожидать, чтобы Агамемнонъ,
Когда родителю прошу достойно! тризны,
За смерть Пріамову мнѣ дѣлалъ укоризны.
Не оный ли Пріамъ отецъ Париду былъ,
Параду наглому, который порушилъ
Отмщенье Греціи и гнѣвъ боговъ вселенной,
Париду, коего стрѣлой погибъ измѣнной
Средь брачна торжества божественный Ахиллъ?
Нѣтъ, смертію Пріамъ мнѣ мало заплатилъ
За жизнь, котору далъ преступному онъ сыну;
И въ правой ярости имѣлъ бы я причину,
Противный истребить Пріамовъ цѣлый родъ.
Агамемнонъ.
Утѣшься: истребленъ Троянскій весь народъ,
И башни рушенны Пріамовой столицы
Являютъ мрачный видъ народныя гробницы.
Надъ чѣмъ же, наконецъ, воздержимъ мы нашъ гнѣвъ?
Иль оный простирать на вдовъ, сиротъ и дѣвъ,
Остатки горестны исчезнувшаго града?
Но нашей храбрости ихъ рабство днесь награда,
Ихъ жизнь купили мы, сражаясь десять лѣтъ,
И греческихъ вождей предъ симъ рѣшилъ совѣтъ,
Чтобъ жребій, между насъ распредѣли плѣненныхъ,
Живыхъ поработилъ на грудѣ убіенныхъ.
Супруга Гектора тебѣ пришла на часть;
Вдова Пріамова, прежившая напасть,
Котора чадъ ея и мужа поразила,
Властителемъ себѣ Улисса получила,
Кассандра, дочь ея, досталась мнѣ въ удѣлъ,
— Кассандра, коей гласъ совѣтъ Троянъ презрѣлъ
Какъ, вдохновенная внушеньемъ Аполлона,
Предсказывала имъ погибель Иліона,
И въ нѣдрахъ конскихъ смерть, и роковую ночь.
Отъ чадъ Пріамовыхъ одна осталась дочь
Свободною средь насъ, младая Поликсена,
Ахиллу нѣкогда невѣстой обрученна:
Ахиллову любовь почтили греки въ ней:
Весь прочій въ Троѣ плѣнъ межъ воевъ и вождей
Случайность жребія тогда же раздѣлила.
Какой же робкій вождь для мертваго Ахилла
Захочетъ удѣлить отъ плѣна своего
И въ жертву то принесть, что мужества его
Передъ отечествомъ быть должно увѣреньемъ,
— Передъ отечествомъ, куда давно-бъ съ стремленьемъ
Ахейскія неслись веселы корабли,
Сокровищь полные Троянскія земли?
Но боги, премѣнивъ обычный чинъ природы,
Наслали мертвый сонъ на воздухъ и на воды:
Нѣтъ вѣтра на поляхъ, недвижимъ зыбкій понтъ,
И десять дней безъ тучъ пылаетъ горизонтъ.
Въ сіи ли дни, неся плачь новый безпокровнымъ,
Мы раздражимъ боговъ убійствомъ хладнокровнымъ?
Пирръ.
Давно-ль Аргоса царь столь жалостливъ душей,
Сей, не жалѣвшій царь о дочери своей,
Какъ Ифигенію въ Авлидскомъ сборномъ станѣ
Онъ въ жертву предавалъ разгнѣванной Діанѣ?
Агамемнонъ.
Я молодъ былъ тогда, какъ нынѣ молодъ ты;
Но годы пронесли тщеславія мечты,
И, жизни перейдя волнуемое поле,
Сталъ менѣ пылокъ я, и жалостливъ сталъ белѣ;
Несчастья собственны заставили внимать
Несчастіямъ другихъ и скорбнымъ сострадать.
Ты бѣдъ не испыталъ; но павшій съ Иліономъ
Пріамъ — тебѣ примѣръ. Ты размышляй объ ономъ,
Доколь познаешь самъ изъ участи своей,
Что злополучіе — училище царей!
Пирръ.
Повѣдай лучше намъ, что ненависть къ Ахиллу,
Котору ты простеръ за темную могилу,
Что зависть, коей ты къ нему скрывать не могъ,
Ниной твоихъ рѣчей; а жалость лишь предлогъ!
Агамемнонъ.
Предлогъ иль нѣтъ, познай, что изъ числа несчастныхъ,
Пришедшихъ мнѣ въ удѣлъ илъ въ плѣнъ, моихъ подвластныхъ,
Я Пирру не предамъ для жертвы ни одной.
Когда въ наслѣдіе тебѣ родитель твой
Оставилъ съ храбростью жестокость лишь едину,
То, недругъ бывъ отцу, противникъ буду сыну.
Пирръ.
Неправую вражду ты властенъ продолжать
Изъ рода въ родъ; но ты не властенъ отказать
Въ достойной почести погибшему герою,
Котораго ты самъ да смерть призвалъ подъ Трою,
Который первый далъ, льстя пышности Твоей,
Блестяще званіе тебѣ царя царей.
Но духомъ гордые, подобные. Атріаду,
Благотвореніе считаютъ за обиду.
По счастью власть твоя надменная прешла;
Во станѣ греческомъ народныя дѣла
Отъ сонма мудраго вождей зависятъ нынѣ.
И если будетъ днесь угодно то судьбинѣ,
Чтобы Балхасевъ гласъ намъ въ жертву указалъ,
Одну изъ плѣнницъ тѣхъ, которыхъ ты избралъ,
То я надѣюся, что жертву выдать ону
Могущіе вожди велятъ Агамемнону,
Иль самъ я до шатра достигну твоего.
Коль долгъ велитъ, щадить не буду никого,
По выбору боговъ, безъ всѣхъ лицецріятій,
Кассандру самую я, изъ твоихъ объятій
Исхитивъ, привлеку на сей надгробный холмъ.
Агамемнонъ.
Кассандру!.. Нѣтъ; вождей благоразумный сонмъ,
Предъ тѣмъ, какъ мнѣ велитъ предать тебѣ Кассандру,.
Воспомнитъ, что привелъ я сто судовъ къ Скамандру,
Помыслитъ о числѣ подвластныхъ воевъ мнѣ
И не подастъ причинъ къ кровавой вновь войнѣ.
Ты самъ, о Пирръ, ты самъ прими совѣтъ полезный:
Коль въ жертву днесь Калхасъ, толкуя гласъ небесный,
Кассандру назоветъ… Калхасу ты не вѣрь!
Несторъ (останавливая Агамемнона).
Постой, Агамемнонъ, и гнѣвъ ты свой умѣрь,
А ты, о Пирръ, смири сію нескромну ревность:
Послушайте меня! Настигнувшая древность
Мнѣ право подаетъ совѣты предлагать;
Тотъ истинно великъ, кто можетъ имъ внимать
Средь волнъ шумящихъ чувствъ, отъ ярости возженныхъ.
Въ примѣръ примите вы героевъ тѣхъ священныхъ.
Которыхъ нѣкогда я видѣлъ на земли;
Ужъ нѣтъ и ихъ сыновъ, ихъ внуки отцвѣли,
И Несторъ, пережилъ ихъ всѣхъ, въ гробахъ уснувшихъ,
Межь васъ, какъ памятникъ временъ давно минувшихъ.
Герои оные, подобные богамъ,
Внимали съ кротостью всегда моимъ словамъ.
Коль съ сими смертными сравниться вы хотите.
Подобно имъ, свой слухъ къ совѣтамъ приклоните,
Агамемнонъ, почти Ахилловъ славный — прахъ;
Его вся жизнь была иль смерть врагамъ, иль страхъ,
Имъ Гекторъ грозный налъ, оплотъ твердѣйшій Трои,
Предъ кѣмъ, какъ предъ стѣной, остановлялись вой,
Котораго сразивъ, божественный Ахиллъ
Въ потрясшійся тѣмъ градъ намъ легкій путь открылъ!
Не откажи, о царь, герою честь прилипну
И нравамъ Греческимъ, къ несчастію обычну
Коль прорицаніе, въ желаемый отвѣтъ,
Черезъ уста жрецовъ намъ жертву назоветъ!
(къ Пирру).
А ты, о юноша, умѣря лѣтъ стремленье,
Храни къ царю царей достойное почтенье!
Великій Юпитеръ изъ смертныхъ никому
Не удѣлялъ судьбы, какую далъ ему,
Ущедривъ дни его могуществомъ и славой.
Чѣмъ раздражать въ немъ духъ угрозою неправой,
Ты лучше бы замѣнъ богатый предложилъ
И въ жертву плѣнницу сокровищемъ купилъ.
Такъ убѣжденія смиренными рѣчами
Вѣрнѣе дѣйствуемъ надъ сильными сердцами.
Чѣмъ языкомъ угрозъ и укоризной словъ.
Но къ намъ Улиссъ идетъ.
Агамемнонъ.
Какой отвѣтъ боговъ
Ты намъ принесу, Улиссъ?
Улиссъ.
Хранятъ молчанье боги.
Какъ свѣтъ обманчивый среди ночной дороги
Мгновеніемъ блеснетъ и исчезаетъ вдругъ,
Оставя путнику пустынный мракъ вокругъ;
Такъ прорицанія въ Калхасѣ духъ ужасный
Три раза возгаралъ и замиралъ безгласный.
Вотще маститый жрецъ, отъ юности своей
Достигшій старости подъ сѣнью алтарей,
Въ трепещущихъ сердцахъ и жертвъ въ потокахъ кровныхъ
Усердно вопрошалъ боговъ: вездѣ безмолвныхъ,
Вездѣ суровость ихъ встрѣчалъ Калхаса взоръ,
И небеса съ землей отвергли разговоръ.
Конечно нѣкое сокрыто преступленье
Подвигло грозное безсмертныхъ оскорбленье,
И никогда еще ни боги, ни Калхасъ
Въ подобный мракъ ума не погружали насъ.
Пирръ.
Добычей обдѣленъ Ахиллъ, богамъ любезный:
И удивляетесь вы ярости небесной!
Боготворимъ въ живыхъ, забвенъ отъ Грековъ мертвъ.
Оставленъ прахъ его безъ почестей и жертвъ.
Но за него теперь моющіе мстятъ боги
И, въ тишинѣ морей являяся намъ строги,.
Къ отечеству претятъ путь греческимъ судамъ,
Примкнувъ кормами ихъ къ несчастнымъ симъ брегамъ,
Къ брегамъ, гдѣ всюду видъ разрушенной природы,
Гдѣ дышимъ смрадомъ тѣлъ, гдѣ пьемъ кровавы воды,
И гдѣ, упорствуя въ нечестіи сердецъ,
Мы надъ добычею погибнемъ наконецъ.
О Гречески сыны, загладимъ преступленье,
Почтимъ героя прахъ, и жертвоприношенье
Пусть съ нами примиритъ Ахилла и боговъ!
Хотя уста жреца осталися безъ словъ,
Но ихъ молчаніе мнѣ жертву указало.
Простыя плѣнницы герою было мало:
Его спокоитъ тѣнь лишь Поликсены кровь.
Высокій родъ ея, Ахилла къ ней любовь.
Прелестна красота, несчастныя причины
Предсказанной отцу безвременной кончины,
Свобода самая, которою она
Изъ всѣхъ Троянокъ здѣсь отъ Грековъ почтена,
Все дѣлаетъ ее достойной нынѣ жертвой,
И обрученную женихъ давно ждетъ мертвый.
Агамемнонъ.
Прямый Ахилловъ сынъ… Суровый до конца,
Ты превзошелъ еще жестокостью отца,
Когда Калхась молчитъ и нѣмо прорицанье,
Ты кровожаждущимъ толкуешь ихъ молчанье,
Ты предлагаешь намъ, придавши гнѣвъ имъ свой,
Купить съ богами миръ убійства лишь цѣной!..
И чью ты смерть изрекъ? Невинной Поликсены,
Которой дни тебѣ должны бы быть священны,
Котора видѣла предъ брачнымъ алтаремъ
Супруга нѣжнаго въ родителѣ твоемъ.
И мыслишь ты, что симъ боговъ смягчить удобно?
Ахъ, если объяснять судьбы тебѣ подобно,
Почто не думать намъ, что мстятъ безсмертны днесь
За кровь, которою нашъ гнѣвъ упился здѣсь,
За кровь несчастныхъ дѣвъ, вдовицъ и малолѣтнихъ,
И старцевъ горестныхъ, и оныхъ жертвъ несчетныхъ,
Которы въ слабости и немощи своей
Спасенье мнили зрѣть отъ острія мечей?
Или, почто еще не полагать, что боги
Сомкнули путь морей, чтобъ берегомъ дороги
Мы нашей храбростью къ отечеству нашли?
Хотя-бъ чрезъ каждый шагъ и въ каждой намъ земли
Встрѣчались новыя въ теченіи препоны,
И новы Гекторы, и новы Сарпедоны,
Хотя-бъ намъ смерть въ пути боговъ назначилъ гнѣвъ:
Смерть честну предпочтемъ убійству слабыхъ дѣвъ!
Пирръ.
Указывая намъ толь славные походы,
Ты льстишься въ гордости, что греческій народы
Опять тебя вождемъ надъ войскомъ назовутъ.
Но пусть нашъ споръ рѣшитъ царей всеобщій судъ!
Улиссъ.
Совѣтъ могущаго всегда великодушенъ.
И кто изъ насъ, вожди, остался бы преслушенъ,
Когда Агамемнонъ и чести гласъ зоветъ
На новы подвиги и въ новый путь побѣдъ?
Но можно-ль чувству тамъ предаться намъ свободно,
Гдѣ долженъ умъ избрать спасеніе народно?
Погибни смертный тотъ, корыстью кто ведомъ.
Въ совѣтахъ говоритъ пристрастнымъ языкомъ,
И тотъ, кто, отъ гражданъ принявъ верховны правы,
Ихъ расточаетъ жизнь для личной только славы!
Мы войско собрали, и боги помогли, "
Чтобъ раззореніемъ Троянскія земли
Потомства въ памяти напечатлѣть обиду,
За кою мстили мы преступному Париду;
Предметъ сей брани былъ предъ свѣтомъ справедливъ.
Но, земли чуждыя оружіемъ покрывъ,
Какой предлогъ дадимъ? И кто изъ нашихъ воевъ
Захочетъ вдаль итти, искать кровавыхъ боевъ,
Опасностей другихъ, другихъ тяжелыхъ ранъ
И смерти можетъ быть, котору черный вранъ
Уже предчувствуетъ и, ждущій въ нолѣ дикомъ,
Зоветъ несчастнаго своимъ печальнымъ крикомъ?
Ужасна мысль, дари, отъ коей я и самъ
Здѣсь содрогаюся, изображая вамъ…
Но грекамъ мысль сія навѣрное явится;
Воображенье ихъ и гнѣвъ воспламенится;
И, можетъ быть, они, воспомня въ оный часъ
Молчаніе боговъ, ночный Ахилловъ гласъ,
Безвѣтріе стихій и жертвоприношенье,
Дадутъ всему свое ужасно объясненье
И, въ нетерпѣніи къ отечеству отплыть,
Не устрашатся въ честь Ахиллову пролить
Не только кровь одной Пріама скорбной дщери,
Но кровь Троянокъ всѣхъ, которыхъ здѣсь, какъ звѣри
По стану рыская, иль встрѣтятъ, иль найдутъ.
Предупредимъ, вожди, народа буйный судъ!
И какъ ни горестно убійство Поликсены;
Но бѣдства только симъ быть могутъ отвращенны.
Несторъ.
Увы, почто до сихъ я дожилъ скорбныхъ дней,
Въ которы должно мнѣ на, старости моей,
Признавъ надъ міромъ симъ судьбу неумолиму.
Невинность осудить на смерть необходиму!
Но знаю я народъ. Кто мыслитъ обуздать
Его средь ярости, тотъ хочетъ удержать
Иль море шумное, иль горный вѣтръ бурливый.
Агамемнонъ.
И такъ, васъ побѣдилъ Улиссъ краснорѣчивый!
Злодѣйство новое Троянскій узритъ край:
Но знайте, что ни я, ни братъ мой Менелай.
Согласіемъ никахъ не утвердимъ совѣта,
Который возбудитъ негодованье свѣта. «
Какую-бъ нужду вы тому ни привели;
По справедливости на всемъ лицѣ земли,
Среди-ль цвѣтущихъ селъ, среди-ль лѣсовъ пустынныхъ.
Ввѣкъ имя проклято губителя невинныхъ
Возставьте на себя вселенны грозный гласъ
И правый судъ боговъ! Я оставляю васъ.
(Агамемнонъ уходитъ).
Пирръ.
Довольно, о цари, вы знаете Агридовъ:
Всегда лишь дѣйствуютъ они изъ личныхъ видовъ.
Но въ ихъ согласіи теперь намъ нужды нѣтъ.
Коль Поликсены смерть назначилъ вашъ совѣтъ,
Въ твоихъ шатрахъ, Улиссъ, при матери плачевной
Осталася она отрадою душевной.
Ахилла именемъ, котораго ты чтилъ,
Кого предъ греками во славѣ ты явилъ,
Исхитивъ нѣкогда его младые годы
Изъ нѣги, въ коей честь скрывалъ своей породы,
Симъ именемъ тебя я заклинаю здѣсь
Привесть Гекубы дочь, которой смертью днесь
Мы тѣнь Ахиллову на вѣки успокоимъ.
Несторъ.
Но сколь сей смертію Гекубы плачь удвоимъ!
Несчастная жена, несчастливая мать,
Семейство по частямъ она должна терять
И скорбей всѣхъ земныхъ испить тяжелу чашу.
(Къ Улиссу).
О мудрый изъ царей, ты, вспомнивъ бренность нашу,
Щади и мать, и дочь въ тотъ злополучный часъ,
Какъ долженъ возвѣстить разлуку ихъ твой гласъ!
Кто милосердіемъ долгъ строгій умѣряетъ,
Тому и слухъ боговъ въ день горести внимаетъ.
Улиссъ.
О Несторъ, скорбныхъ другъ, я чувствую съ тобою,
Какъ жизнь царицы сей утомлена судьбою!
И если облегчитъ могу Гекубы долю,
Окончивъ для нея печальную неволю,
То пусть свободная въ союзныя страны,
Прейдетъ и сыщетъ тамъ забвенье сей войны!
Но щедрости вождей я несомнѣнно вѣрю,
Что замѣнитъ она мнѣ плѣнницы потерю.
Пирръ.
Замѣнъ тебѣ отдать мнѣ должно одному.
Скажи, что можетъ льстить желанью твоему:
Треножникъ-ли златый, иль хитрошвейны ткани,
Или что цѣнное, добытое въ сей брани?
Въ сокровищахъ моихъ пусть взоръ твой изберетъ!
Но помни, что Ахиллъ твоей услуги ждетъ!
Чрезъ два часа веди назначенную жертву:
Чрезъ два часа сей холмъ ее увидитъ мертву,
Сраженну не жрецомъ, но Пирровой рукой.
Я вѣчный возвращу родителю покой,
Соединя его въ могилѣ съ Поликсеной.
Иду готовиться къ сей должности священной;
(Обращаясь къ вождямъ).
А васъ, цари, зову присутствіемъ своимъ
Почтить свершаемый обрядъ надъ холмомъ симъ:
Услышитъ васъ Ахиллъ; герой не умираетъ:
Нѣтъ, гласамъ похвалы и прахъ его внимаетъ.
Съ нимъ боги раздѣлятъ и честь, и ѳиміамъ,
И разрѣшатъ моря и вѣтръ попутный намъ.
Хоръ дѣвъ и женъ Троянскихъ.
О, горе намъ! брега родины
Покинуть скоро мы должны,
И чрезъ моря неизмѣримы
Отплыть въ безвѣстныя страны.
Оставимъ здѣсь мы прахъ священный
Почившихъ смертію отцовъ;
Сей прахъ, въ молчанье погруженный,
Не возвовется изъ гробовъ.
Птицъ хищныхъ стая водворится
Надъ градомъ, обращеннымъ въ тлѣнъ,
И звѣрь пустынный поселится
Въ развалинахъ Троянскихъ стѣнъ.
Гекуба.
Прервите томный стонъ, о дщери Иліона!
До сердца каждый звукъ сего доходитъ стона,
И каждый звукъ, увы! напоминаетъ мнѣ,
Что я источникъ бѣдъ плачевной сей странѣ,
Парида породивъ, для Трои язву люту;
Почто небесный громъ въ ту пагубну минуту,
Когда рождался онъ, не поразилъ меня?
Иль пламя для чего подземнаго огня
Съ несчастной матерью не поглотило сына?
Благословенная была-бъ моя кончина:
Еще бы Иліонъ блисталъ на сихъ брегахъ;
Еще бы мой супругъ въ почтенныхъ сѣдинахъ
Сидѣлъ между сыновъ за трапезой пріемной,
Къ которой смѣло шелъ всякъ путникъ иноземной.
Дивясь могуществу и щедрости царя.
Но слава та, мнѣ въ казнь, погасла какъ заря.
Я въ домъ пріяла мой съ Еленою злодѣйство:
И Грековъ острый мечъ пожалъ мое семейство,
Какъ рѣзкій серпъ жнеца на нивѣ жнетъ класы,
Щадите грусть мою въ жестокіе часы,
Когда, подъ заревомъ пылающей столицы,
Вы зрите тяжкій плѣнъ и нищету царицы!
Поликсена (подаетъ знакъ Трояннамъ, чтобъ удалились).
О, матерь горестна! ты можешь-ли себѣ
Приписывать бѣды, угодныя судьбѣ?
Какъ смертные бы ихъ избѣгнуть ни хотѣли,
Судьба приводитъ насъ къ назначенной намъ цѣли.
Не ты-ль единожды, оракулу внимавъ,
Къ спасенью сей страны скрѣпила нѣжный нравъ
И, въ сердцѣ заглушивъ умильный гласъ природы»
Парида нѣкогда въ младенческіе годы
На смерть пустынную извергла въ нѣдра горъ?,
И тамъ рука боговъ, готовя намъ позоръ
И день плѣненія, Парида сохранила
На пагубу Троянъ, на пагубу Ахилла…
Но имя чье, увы, произнесла теперь
Твоя несчастная, забывшаяся дщерь!
Когда Гекуба днесь стенаетъ сокрушенна,
О горестяхъ своихъ вѣщаетъ Поликсена…
Мнѣ-ль грустію моей печали умножать,
Отъ коихъ предо мной моя страдаетъ мать?
Нѣтъ, скорбь душевная пусть скрыта остается!
Пускай твоя тоска въ слезахъ ко мнѣ прольется!
На пламенную грудь тѣ слезы я прійму,
Тѣ слезы горькія, коль сердцу своему
Ты можешь въ нихъ найти печали утоленье.
Гекуба.
Ахъ! ты-ли подаешь прискорбной утѣшенье,
О, Поликсена, ты, которую страдать
На свѣтъ произвела твоя плачевна мать!
Когда судили мнѣ непостижимы боги
Нести ихъ гнѣвъ въ концѣ сей жизненной дороги,
Они надеждою мой укрѣпили духъ,
Что смерть, несчастливыхъ послѣдній, скромный другъ
И сокрушающій гоненіе и злобу,
Отверзетъ скоро мнѣ сирой земли утробу,
Куда уже давно склонятся отъ лѣтъ;
Но ты, дочь милая, какъ ранній нѣжный цвѣтъ,
По безвременницѣ подверженный ненастью,
Ты привыкать должна съ весны своей къ несчастью!
Сей мыслью болѣе еще терзаюсь я:
Быть можетъ, въ горестяхъ возропщешь на меня;
Скитаясь въ нищетѣ и съ ней влача презрѣнье,
Ты будешь клясть и жизнь, и самое рожденье.
Поликсена.
Нѣтъ, матерь нѣжную всегда благословлю,
И жизнь, и строгій рокъ въ смиреньи претерплю.
Гекуба.
Отрады въ жизни сей не зрѣвъ себѣ не малой,
День каждый болѣе въ душѣ своей усталой
Ты будешь унывать. Тотъ можетъ лишь одинъ
Сносить съ терпѣніемъ неправый гнѣвъ судьбинъ
И жизнью не скучать, кто былъ счастливымъ прежде,
Или счастливымъ быть остался кто въ надеждѣ.
Но ты, о дочь моя, отъ самыхъ дѣтскихъ лѣтъ,
Считая дней число числомъ постигшихъ бѣдъ,
Надъ чѣмъ ты мыслію спокоишься тосклива?
Поликсена.
И я была равно въ свою чреду счастлива
Въ тѣ радостные дни, въ которые Ахиллъ
Троянамъ свой союзъ, мнѣ — сердце предложилъ,
Въ тѣ дни, когда, любя и страстно бывъ любима,
Я видѣла у ногъ вождя непобѣдима,
Столь грознаго для всѣхъ, столь нѣжнаго ко мнѣ;
Когда родителю, отеческой странѣ,
Въ немъ видѣть твердый щитъ мечтала Поликсена,
И счастьемъ, славою, любовью упоенна,
Когда казалась я въ сіяніи лучей,
Ахилломъ приданныхъ любовницѣ своей.
Надеждой возносясь супругой быть герою,
Которымъ я спасу отца, семейство, Трою,
Который для меня преобразилъ весь міръ,
Я въ полубогѣ семъ мой видѣла кумиръ.
Но, ахъ, въ единый день, илъ лучше въ часъ единой:
Все счастіе мое разрушено судьбиной!
Мой бракъ завистенъ сталъ враждующимъ богамъ:
Въ кроваво поприще преобратился храмъ,
И мертвый палъ Ахиллъ, и алчная могила
Всѣ радости мои съ любезнымъ поглотила.
Когда могла прежить того, кто былъ столь милъ;
То я найду въ себѣ еще довольно силъ,
Чтобъ жизнью не скучать, какъ жизнь ни будетъ слезна,
И мыслью отдохну, что я тебѣ полезна.
Гекуба.
Ужель ты думаешь послѣдовать за мной
Въ страну, куда меня Улиссъ влечетъ рабой,
Гдѣ руки слабыя царицы престарѣлой
Обременитъ сей вождь работою тяжелой
И плѣномъ изнуритъ мой нищій духъ въ конецъ!
Поликсена.
Есть развѣ смертные жестокихъ толь сердецъ,
Чтобъ мнѣ препятствовать быть спутницей твоею,
Твою покоить грусть любовію моею?
Ахъ, нѣтъ, на край земли и въ самый дикій край
Меня сопутницей ты видѣть уповай:
Такъ, слѣдую съ тобой въ иноплеменну землю;
Твой плѣнъ, труды, печаль, на рамена пріемлю,
И съ ношей буду сей въ пути моемъ тверда.
Но только, нѣжна мать! къ отрадѣ иногда
Въ свободные часы мы будемъ плакать вмѣстѣ:
Вдова Пріамова къ Ахилловой невѣстѣ
На грудь стѣсненную преклонится главой,
Слезу горшую съ ея сольетъ слезой,
И мысль свою занявъ воспоминаньемъ милымъ.
Исполнится нашъ духъ веселіемъ унылымъ.
Гекуба.
О, боги милостей, хвалы внемлите гласъ!
Еще послали вы мнѣ сладкій въ жизни часъ.
Благословеніе и доброе рожденье!
Прійди въ объятія, и радостно біенье
Ты сердца моего почувствуешь сама,
Коль въ благодарности я остаюсь нѣма!
О, боги, за нее молить я васъ не смѣю!
Уже давно мольбой скучаете моею:
Но если правый судъ взираетъ на дѣла,
Коль добродѣтель вамъ межъ смертными мила;
То вашъ благой совѣтъ пусть призритъ Поликсену!…
Кассандру вижу я, идущую смущенну.
Гекуба (къ Кассандрѣ).
Скажи, дочь грустная! къ какимъ опять бѣдамъ
Твой мрачный зракъ велитъ приготовляться намъУ
Или ужъ день насталъ предчувствованной муки,
И вѣтръ подулъ съ бреговъ, предвѣстникъ намъ разлуки?
Кассандра.
Нѣтъ, связаны еще стихіи тишиной.
Но передъ тѣмъ, какъ съ сей разстанемся страной
И подходя къ судамъ на вѣчную разлуку,
Впослѣдни подадимъ между собою руку
И здѣсь въ послѣдній разъ родимыхъ обоймемъ,
Быть можетъ, новыхъ слезъ источникъ мы найдемъ.
Гекуба.
Источникъ новыхъ слезъ намъ долженъ здѣсь открыться.
Когда и первыя не могутъ истощиться,
Когда и въ шумѣ дня, и въ тишинѣ ночей,
Не осушаю я отъ слезъ моихъ очей…
О, сколь ужасенъ даръ, который открываетъ
Тѣ бѣдства, кои намъ судьба приготовляетъ!
Какъ роковой вѣщунъ, всегда Кассандры гласъ
Печали разсѣвалъ и ужасъ между насъ.
Едва отрады лучъ блеснулъ въ душѣ Гекубы,
И возвѣщаешь ей ты горести сугубы.
Кассандра.
Кляну и я давно несчастливый тотъ даръ,
По коему могу предвидѣть лишь ударъ;
Но, какъ ударъ отвесть, предвидѣть не умѣю,
Спокойнѣе сама была бы я душею,
Когда бъ мнѣ данный духъ не проницалъ времѣнъ.
Сокрытыхъ въ будущемъ завѣсою временъ:
Не видѣла бъ въ дали погибели сужденной
И ждущія меня въ странѣ иноплеменной,
Гдѣ сѣти хитрыя супругу сплетены
Коварною рукой невѣрныя жены,
И гдѣ Агамемнонъ… Но вашего вниманья
Собою не займу. Довольно здѣсь рыданья
Троянкамъ вообще принесть сей долженъ день.
На холмѣ гробовомъ Ахилла страшна тѣнь
Въ сію явилась ночь, отъ смерти возбужденна.
Поликсена.
Что говоришь ты? Тѣнь супруга?
Кассандра.
Поликсена.
Въ часъ гибели съ тобой онъ обрученнымъ былъ;
Не знаю,;что вѣщалъ явившійся Ахиллъ;
Но горъ верхи едва блѣднѣли отъ разсвѣта,
Когда Агамемнонъ былъ призванъ для совѣта;
Вожди сбиралися по близости шатровъ,
Гдѣ Пирръ, толь духомъ гордъ и сердцемъ толь суровъ.
Питаетъ ненависть къ остаткамъ Иліона.
Я устрашилася, узрѣвъ Агамемнона,
Какъ возвратился онъ оттоль къ своимъ шатрамъ.
По мрачному челу, сверкающимъ очамъ,
По быстротѣ, во всѣхъ его движеньяхъ видной,
Я заключить могла, что гнѣвъ, на сердцѣ скрытной,
И жалость явная волнуетъ душу въ немъ.
"Иди, " сказалъ онъ мнѣ, «въ присутствіи твоемъ
Гекуба, можетъ быть, днесь нужду возъимѣетъ:
Какой безжалостный о ней не пожалѣетъ!»
Сіи слова царя, смущенный взоръ
И все являетъ мнѣ, что смерти приговоръ
Межъ насъ еще одной изрекъ совѣтъ убійства,
Что самъ Агамемнонъ замолкъ противъ витійства
Улисса хитраго, искусснаго въ рѣчахъ.
Гекуба.
Какой по сердцу мнѣ распространяешь страхъ!
Ахиллъ… совѣтъ вождей… и смерть… я цѣпенѣю
И мыслей смѣшанныхъ остановить не смѣю.
Кассандра.
Увы, познаемъ все: Улиссъ идетъ сюда!
Гекуба (къ Улиссу).
Коль стонъ страдающихъ возмогъ, Улиссъ, когда
Тебя разжалобить, внемли своей рабынѣ!
Скажи, какую скорбь готовите мнѣ нынѣ?
То правда-ль, что Ахиллъ въ молчаніи ночномъ
Явился къ ужасу на холмѣ гробовомъ?
Что симъ явленіемъ всѣ Греки устрашенны
Противъ Троянокъ вновь подвиглись раздраженны?
Что смерть здѣсь носится надъ нашею главой?
Когда-бъ ея ударъ низвергся надо-мной;
Пріамовой земли подъ глыбы сокровенна,
Я-бъ отдохнула тамъ отъ горести и плѣна! —
Улиссъ.
Твой плѣнъ окончился.
Гекуба:
Ты плѣнъ кончаешь мой?
Что слышу я! Но кто, кто щедрою рукой
Мой выкупъ заплатилъ?
Улиссъ.
Несчастія и старость,
Гнетущія тебя, подвигнули на жалость
Великодушіе собравшихся царей:
Сердца спокоилъ ихъ я вольностью твоей.
Свободна, можешь ты мой станъ въ сей день оставить,
Въ страны союзныя свой трудный путь направить,
Искать пристанища въ дому друзей твоихъ.
Гекуба.
Друзей… несчастные когда находятъ ихъ?
Имѣла нѣкогда и я друзей усердныхъ;
Но всѣ истреблены рукой немилосердныхъ:
Стремительный вашъ гнѣвъ, лѣтъ десять безъ премѣнъ,
Разсѣялъ кости ихъ вокругъ Троянскихъ стѣнъ
Союзники, друзья, супругъ и дѣти милы.
Подъ Троей всѣ легли, всѣ снѣдію могилы,
Или въ оковахъ днесь у воя иль царя
Рабами отплывутъ за дальнія моря.
(Указываетъ на Поликсену).
Вотъ другъ единый мнѣ, оставшійся въ природѣ,
Съ которой я могу о данной мнѣ свободѣ
Въ убогой хижинѣ веселье раздѣлять
И тамъ за оный даръ тебя благословлять!
Улиссъ.
Съ душевной горестью то упованье лестно
Разрушить долженъ я. Когда тебѣ извѣстно.
Что въ ночь сію Ахиллъ отъ гроба возставалъ;
То знать уже должна, что Грекамъ онъ 'вѣщалъ:
Онъ кровью хочетъ зрѣть могилу орошенну,
И въ жертву сонмъ царей назначилъ Поликсену.
Гекуба (бросаясь въ объятія Поликсены).
Дочь милую!
Массандра.
Сестру!
Поликсена.
О, боги!
Улиссъ.
Ахъ! я самъ
Скорбь вашу чувствую, и горестнымъ слезамъ
Вы можете теперь предаться на свободѣ:
Я оставляю васъ. Отдайте долгъ природѣ,
И нужной твердости просите отъ боговъ!
Чрезъ часъ прійду; вашъ духъ чтобъ былъ тогда готовь
Разлуку перенесть, сужденную закономъ
Отъ торжествующихъ надъ павшимъ Иліономъ.
(Улиссъ уходитъ).
Кассандра.
И сострадаетъ онъ!
Поликсена.
Жестокій человѣкъ!
(Къ Гекубѣ).
О, матеръ скорбная!
Гекуба, (возставая изъ объятій Поликсены).
Ушелъ-ли хитрый Грекъ,
Коварствъ исполненный, Улиссъ немилосердой?
Онъ смертью поразилъ, и мнѣ велитъ быть твердой…
Быть твердою въ часы, когда хотятъ лишать
Послѣдней дочери, для коей дышитъ мать!
Какъ сокрушенная погибелью супруга,
Погибелью семьи, послѣдняго я друга
Увижу, Греками влекомаго на смерть.
Ахъ, руки мнѣ къ кому просительны простерть?
Кто внемлетъ моему отчаянному стону?
Кассандра, поспѣши, бѣги къ Агамемнону!
Онъ сострадающимъ явился нынѣ къ намъ
Преклонится къ твоимъ ліющимся слезамъ
Надъ скорбной матерью, надъ горестной сестрою.
Моли его; рожденъ онъ съ сильною душою;
Ему принадлежитъ принять подъ свой покровъ
Гонимыхъ отъ людей, забытыхъ отъ боговъ,
На коихъ мертвые возстали изъ гробницы,
И кои ждутъ его спасительной десницы.
Кассандра.
Иду; услышитъ онъ гласъ горести моей!
Но что? Въ рукѣ боговъ сердца и слухъ царей
О, боги! не прошу отъ васъ рѣчей искусства.
Но дайте нынѣ мнѣ языкъ души и чувства,
Которому бы внялъ въ сей день Агамемнонъ,
Возсталъ и опровергъ губителей законъ,
Гласящій дѣвы смерть, разящій скорбну старость
(Указывая на Гекубу),
И долженствующій подвигнуть нашу ярость!
О, матерь, слезный токъ, коль можно, осуши!
А ты, сестра, умѣрь уныніе души!
(Кассандра уходитъ).
Гекуба (обнимая Поликсену).
Такъ, успокоимся и оживемъ къ надеждѣ?
Поликсена.
Къ надеждѣ? Нѣтъ, она давно уже и прежде
На сердцѣ замерла у дочери твоей.
Но я не плачу здѣсь надъ смертію моей:
Не тѣ несчастливы, которы умираютъ,
Но тѣ, которые любезныхъ преживаютъ.
О, матерь, я теперь лью слезы надъ тобой.
Какой свирѣпою гонима ты судьбой!
Какая въ ярости боговъ неутомимость!
Но предпоставь ты имъ души неколебимость:
Утѣшься мыслію, что дочь твоя въ сей день
Супруга своего увидитъ милу тѣнь!
Вообрази себѣ, когда я смерть пріемлю,
Что въ дальнюю меня ты отпустила землю,
Гдѣ избранный женихъ, гдѣ вѣрный мнѣ Ахиллъ
Всю прежнюю любовь къ невѣстѣ сохранилъ,
Что мечь губительный свершитъ союзъ нашъ брачный.
Что ложемъ радостей мнѣ гробъ предстанетъ мрачный.
Что я отъ бурь мірскихъ укрылася туды,
Гдѣ настаетъ покой, гдѣ кончатся труды!
Гекуба.
Ты, дочь жестокая! мнѣ сердце раздираешь:
Такъ, вижу я теперь, что смерти ты желаешь.
Что, тлѣя внутренно отъ страстнаго огня,
Покинуть на землѣ желаешь ты меня!
Покинуть… Но, увы, что станется со мною
На старости должна скитаться сиротою;
Печальную главу къ кому я преклоню?
Къ отрадѣ временной съ кѣмъ слезы я пролью?
Кто слезы приметъ тѣ, кто ихъ уразумѣетъ,
И утѣшеніемъ кто грудь мою согрѣетъ?
Ты плачешь! Ахъ, прости, несправедлива я'-
Нѣтъ, не покинешь ты прискорбную меня:
Но коль Агамемнонъ… Сомнѣніе ужасно!
Минуты быстрыя теряю здѣсь напрасно.
Свободна я, сама къ нему должна спѣшить.
Кто лучше матери то въ силахъ изъяснить,
Что сердце чувствуетъ, теряя дочерь милу!
Пойдемъ: отчаянье даетъ мнѣ нову силу.
Онъ стонъ услышитъ мой; онъ жалостливъ отецъ,
Онъ долженъ чувствовать священну связь сердецъ,
Которая меня съ тобою съединяетъ:
Какой отецъ въ сей день мнѣ здѣсь не сострадаетъ?
Кассандра.
Нѣтъ, нѣтъ, Агамемнонъ, докучный ставъ виня,
Ты тщетно убѣгать стараешься меня!
Просительный мой гласъ услышишь ты повсюду:
Какъ тѣнь твоя тебя преслѣдовать я буду,
Доколѣ жалости не возбужу твоей
Къ невинно-гибнущей въ сей день сестрѣ моей.
Но что я говорю? Одна-ли Поликсена
Отъ-Грековъ будетъ здѣсь несчастно умерщвленна?
До сердца матери ударъ достигнетъ тотъ;
Отчаянье ее безвременно убьетъ:
И волѣ Пирровой Агамемнонъ послушный
Убійство стерпитъ то, какъ зритель равнодушный!
Агамемнонъ.
Чего желаешь ты? Довольно я рѣчей
Безъ пользы расточилъ въ собраніи царей.
На защищеніе твоей сестры несчастной.
Кассандра.
Ты рѣчи расточилъ! Но въ день для насъ ужасной
Какъ мечь въ рукахъ убійцъ, какъ ярость въ ихъ сердцахъ,
Какъ Греки ни во что къ богамъ вмѣняютъ страхъ.
Не время прибѣгать къ рѣкамъ или витійству:
Верховну власть свою ты предпоставь убійству.
Народовъ храбрыхъ вождь и царь обширныхъ странъ.
Тебѣ безсмертнымъ дарованъ оный санъ
На то, чтобъ силою обуздывать строптивость,
Невинность защищать, карать несправедливость.
Цари даны землѣ въ залогъ суда боговъ.
Оружіе прими, когда не внемлютъ словъ!
Агамемнонъ.
Чтобъ Грековъ кровію я оросилъ Троаду…
Сію ли я воздамъ ихъ ревности награду,
Награду имъ за то, что, по слѣдамъ моимъ,
Оставя женъ, дѣтей, къ бреемъ стремились симъ,
Гдѣ мстили десять лѣтъ преступному Наряду
За нанесннную моей семьѣ, обиду?
Имѣлъ бы право я ихъ ярость обуздать,
Когда ихъ мечь тебѣ дерзнулъ бы угрожать.
Ты, мной избранная при раздѣленьи плѣна,
Моей любовію должна имъ быть священна,
Любовью, коей я хочу тебя возвести
На мѣсто той жены, которую мнѣ честь
Изъ моего одра изгнать повелѣваетъ,
Которая и бракъ, и должность оскорбляетъ.
Грозивъ тебѣ, меня-бъ обидѣли они,
И горе бытъ-бъ имъ! Но Поликсены дни
Оружьемъ защищать съ какого буду права?
Кассандра.
Коль нынѣ мыслишь ты, что собственная слава
И склонный къ жалости великодушный нравъ
Не подаютъ тебѣ еще довольно правъ,
Чтобы оружіемъ остановить злодѣйство,
Губящее мое плачевное семейство;
То самая любовь, о коей говоришь
И коей моему тщеславію ты льстишь, —
Любовь, къ прерванію и слезъ моихъ, и стона,
Давно вооружить должна-бъ Агамемнона.
Но нѣтъ, не любишь ты; и ясно вижу я,
Что ищешь обольстить лишь только ты меня.
Не такъ твой братъ, супругъ невѣрныя Елены,
Пылалъ любовью къ ней среди ея измѣны.
Элладу цѣлую его подвигнулъ гласъ;
Стѣсненный понтъ извергъ смерть грозную на насъ.
Фригійскихъ рѣкъ струи взнеслись потокомъ крови,
И Трою пеплъ покрылъ во слѣдъ его любови.
А ты, холодный другъ въ самой любви своей,
Покинешь мать, сестру возлюбленной твоей,
Когда къ защитѣ ихъ лишь стоитъ ополчиться,
Чтобъ Пирръ былъ принужденъ отъ жертвы отступиться,
Чтобы Ахиллова вотще вопила тѣнь.
Агамемнонъ.
Не льстись, Кассандра, тѣмъ! Не Пирръ одинъ въ сей день
Алкаетъ жертвы сей: всѣ Греки ослѣпленны
Свое спасенье зрятъ въ убійствѣ Поликсены,
Мечтая, что Ахиллъ, отмщеніемъ горя,
Къ пути безвѣтріемъ сомкнулъ для нихъ моря.
На чуждыхъ берегахъ свою утративъ младость,
Грекъ каждый вѣтра ждетъ, какъ вожделенну радость,
Чтобы скорѣй отплыть подъ кровъ своихъ отцовъ,
Гдѣ средь семьи найдетъ спокойство отъ трудовъ.
И мыслишь ты, что мнѣ лишь стоитъ ополчиться,
Чтобъ Грековъ къ жалости заставить обратиться?
Нѣтъ, нѣтъ, они мечемъ свой защитятъ позоръ,
И кровію тогда нашъ кончится раздоръ:
Ахеянъ знаю я духъ пылкій и строптивый.
Кассандра.
Ты лучше объяви, что взоръ нетерпѣливый
Ты обращаешь самъ къ Аргосской сторонѣ,
Къ чертогу пышному, къ оставленной женѣ,
Гдѣ миръ съ ней, рушенный давнишнимъ подозрѣньемъ,
Ты купишь, можетъ быть, моимъ уничиженьемъ.
Спѣши въ отечество, лети, стремись къ судьбѣ,
Тамъ Клитемнестрою назначенной тебѣ!
Но ты не ожидай, чтобъ робкой я рабою
Предъ гордою женой предстала за тобою!
Когда моя сестра погибнуть здѣсь должна,
Коль матерь за собой во гробъ сведетъ она, —
То не разстанусь я съ землею сей унылой:
Ихъ гробъ — жилище мнѣ. И коль захочешь силой
Отсель меня извлечь, на свой корабль пренесть
И съ торжествомъ въ Аргосъ невольницею весть;
То вспомни, что нашъ путь лежитъ черезъ пучину,
Въ которой я найду бѣдамъ моимъ кончину;
Что усыпить могу стрегущихъ воевъ взоръ
И въ безднѣ волнъ сокрыть плѣненія позоръ!
То помня, совершить дай Грекамъ преступленье!
Агамемнонъ.
Кассандра, что за мысль, какое изступленье?
И такъ, ты требуешь въ залогъ моей любви,
Чтобъ руки обагрилъ въ Ахейской я крови
И клятву на главу навлекъ себѣ отъ Грековъ,
Неблагодарнѣйшимъ явясь изъ человѣковъ?
Какъ знаешь власть свою надъ пламенной душей!
Но если дорожишь ты честію моей
И если за нее молвы страшишься свѣта:
То время дай ты мнѣ потребовать совѣта
И нужной помощи отъ брата моего!
Коль буду подкрѣпленъ оружіемъ его,
Могу тогда простертъ покровъ мой Поликсенѣ.
И не посмѣетъ міръ винить меня въ измѣнѣ
Успѣхъ иль неуспѣхъ, рѣша вселенной судъ.
Однимъ дѣяніямъ различный видъ даютъ.
О мѣрахъ совѣщать спѣшу я къ Менелаю.
Гекуба, (останавливая идущаго Агамемнона и упадая къ его ногамъ).
О царь, къ твоимъ ногамъ съ моленьемъ припадаю:
Спаси отъ гибели плачевну дочь мою!
Агамемнонъ, (поднимая Гекубу).
Гекуба горестна, печаль дѣля твою,
Иду къ принятію надежнѣйшаго средства,
Которымъ бы я могъ васъ всѣхъ спасти отъ бѣдства
И ярость Ахеянъ въ пути злодѣйствъ преткнуть.
Межъ тѣмъ въ шатрѣ моемъ ты можешь отдохнуть,
И, мысль о дочери исполнивъ упованьемъ,
Ты сердце успокой, томимое страданьемъ!
(Агамемнонъ уходитъ).
Гекуба.
Скажи, Кассандра, мнѣ: симъ вѣришь-ли словамъ,
И точно-ль онъ покровъ даруетъ нынѣ намъ?
Кассандра.
Колеблемъ чувствами, рѣшиться самъ не зная,
Онъ требовать спѣшитъ совѣтовъ Менелая
И помощи его.
Гекуба.
Что слышу я? Увы,
Совѣты тѣ падутъ намъ вѣрно на главы,
И Поликсены смерть осталась неизбѣжна!
Кассандра.
Почто жъ въ совѣтахъ сихъ ты столько безнадежна?
Поликсена.
Ахъ, преждевременно въ душѣ не унывай!
Гекуба.
Или не знаете, что слабый Менелай,
Невѣрныя жены свиданьемъ восхищенный,
Свой разумъ покорилъ Еленѣ ухищренной,
Что управляетъ имъ и дѣйствуетъ она?
Благій-ли дастъ совѣть развратная жена?
Душа, погрязшая въ кривыхъ путяхъ порока,
Теряя чувствіе, становится жестока.
Воспомните, какъ стыдъ Еленина чела
Изображалъ ея сокрытыя дѣла:
Вотще сіе чело блистало красотою.
Воспомните я то, какъ нравовъ чистотою,
Когда о чести женъ вели мы разговоръ,
Мы принуждали вдругъ ее потупить взоръ.
Съ тѣхъ дней, враждой на насъ въ ней сердце воскипѣло.
Прощаютъ-ли тому, предъ кѣмъ чело краснѣло?
А нынѣ наша жизнь и смерть въ ея рукахъ:
Судите по сему, напрасенъ-ли мой страхъ?
(Увидя Улисса).
Но что я говорю? Мои всѣ рѣчи тщетны:
Улиссъ идетъ, и насъ покинули безсмертны.
Уллисъ.
Гекуба, признаюсь, что думать я не могъ,
Чтобъ изъ шатровъ моихъ ты извела залогъ,
Который я вручилъ тебѣ на срочно время;
Чтобъ всюду съ дочерью тоски влачила бремя,
Во зло употребя свободу, данну мной.
Но скорби матери прощу проступокъ твой:
Въ шатрѣ-ль Улиссовомъ, въ шатрѣ-ль Агамемнона,
Повсюду и равно власть дѣйствуетъ закона.
И я сюда пришелъ, надѣяся теперь,
Что ты безъ ропота свою мнѣ выдашь дщерь.
Кассандра.
Но вспомнишь-ли Улиссъ, когда помыслишь болѣ,
Что здѣсь покорно все Агамемнона волѣ;
Что здѣсь, въ шатрѣ его, вашъ дѣйствуетъ законъ
Тогда, какъ самъ принять его разсудитъ онъ?
Помедли, государь, до царскаго прихода!
Улиссъ.
Предъ холмомъ, жертвы ждетъ собраніе народа
И свѣтлый сонмъ вождей, и всѣ они горятъ
Нетерпѣливостью священный зрѣть обрядъ,
Обрядъ, котораго алкаетъ прахъ героя,
Какъ жаждетъ водъ земля, томимая отъ зноя.
Могу-ль часы терять, Агамемнона ждавъ?
И оскорбляться симъ съ какихъ онъ можетъ правъ?
Вотще въ совѣтѣ онъ гремѣлъ противъ Ахилла:
Вся Греція на то чрезъ Пирра возопила;
Предъ воплями ея гласъ жалости замолкъ,
И Поликсены смерть совѣтъ призналъ, какъ долгъ,
Ахилла доблестямъ отъ Греціи платимый.
Гекуба, покорись судьбѣ неумолимой
И къ холму дочь свою со мною отпусти!
Гекуба.
Неистовый Улиссъ, жестокій!.. Ахъ, прости,
Прости моимъ словамъ! Въ несчастьи забываюсь,
Отъ лютой горести разсудка я лишаюсь,
И, рѣчь просительну не зная какъ начать.
Я начала тебя словами оскорблять!
Но помнишь ли, Улиссъ, минувшее то время,
Какъ полной славою цвѣло Троянско племя,
Какъ соглядатаемъ ты вшелъ въ нашъ крѣпкій градъ?
Подъ рубищемъ тебя узналъ Еленинъ взглядъ:
Она мнѣ скрытаго Улисса указала,
И смерть уже тебя за хитрость ожидала.
Ты, бывъ введенъ ко мнѣ, къ ногамъ моимъ упалъ.
Дрожащею рукой моей руки искалъ,
Уста твои безъ словъ казались онѣмѣлы,
И слезный токъ кропилъ ланиты помертвѣли?…
Улиссъ.
Такъ, помню оный день, и жалости твоей
Обязанъ былъ тогда я жизнію моей.
Гекуба.
Въ свою чреду, Улиссъ, ко мнѣ почувствуй жалость!
Зри немощь ты мою, плачевную зри старость,
Не удручай меня, вступися ты за насъ,
Иди къ вождямъ, возвысь краснорѣчивый гласъ!
Искусство языка давно въ тебѣ извѣстно.
Представь ты, славѣ ихъ какъ будетъ то безчестно,
Когда узнаетъ міръ, что гнѣвъ простерли свой
На дѣву слабую и яростной рукой
Ее во цвѣтѣ лѣтъ зарѣзали безщадно,
Чтобъ Пирра утолить отмщенье кровожадно!
Отмщенье! Но за что? И Поликсена въ чемъ
Виновной быть могла предъ грознымъ симъ вождемъ?
Она-ль возжгла войну, народамъ толь тяжелу?
Она-ль направила ту роковую стрѣлу,
Которою погибъ славнѣйшій вашъ герой?
Елены красота всему тому виною:
И Грековъ, и Троянъ, раздвинутыхъ морями,
Враждой содвинула подъ нашими стѣнами,
Враждой толикихъ лѣтъ, отъ коей наконецъ
И Пирра лютаго великій палъ отецъ.
Когда-жъ вселенная винитъ въ бѣдахъ Елену,
Почто наказывать хотите Поликсену?
Ей память и теперь Ахиллова мила;
И болѣ слегъ она надъ нею пролила,
Чѣмъ вашъ жестокій Пирръ пролилъ Троянской крови,
На память мстительной сыновнія любови.
О вы, которые въ погибельную ночь,
Какъ съ смертью въ градъ втекли, мою щадили дочь,
Уже-ль теперь ее погубите безбожно?
Улиссъ.
Гекуба, за нее вступиться мнѣ не можно,
Не измѣняя днесь и Грекамъ, и богамъ.
Такъ, боги жертву въ ней указываютъ намъ,
Позволивъ, чтобъ Ахиллъ, свои собравши силы
И адъ преодолѣвъ, возникнулъ изъ могилы
И яркимъ голосомъ весь воздухъ вдаль потрясъ.
Божественный Ахиллъ, славнѣйшій мужъ изъ насъ, —
Примѣръ геройства намъ и временамъ грядущимъ, —
Останется-ль вотще о жертвѣ вопіющимъ?
И славой будетъ ли нашъ воинъ вспламененъ,
Когда Ахилловъ прахъ увидитъ не почтенъ?
Ослабнутъ и падутъ, и запустѣютъ грады,
Гдѣ мужъ съ заслугами оставленъ безъ награды
И гробомъ поглощенъ безъ почестей и слезъ.
Великій человѣкъ народамъ даръ небесъ:
Полезна жизнь его и смерть, и гробный камень,
Могущій возродить въ сердцахъ геройскій пламень,
Таковъ Ахиллъ намъ въ даръ безсмертными былъ данъ!
Лишь жертва изъявитъ признательность гражданъ.
Достойну жертву зрятъ они въ его невѣстѣ,
И смерти сей желать я долженъ съ ними вмѣстѣ,
Какъ гражданинъ прямый и такъ, какъ вѣрный Грекъ.
Гекуба.
Но, гражданиномъ бывъ, иль ты не человѣкъ?
Или желаніе угоднымъ быть народу
Способно заглушить въ душѣ твоей природу?
Иль Греки хвалятся жестокостью сердецъ?
Нѣтъ, нѣтъ: ты сжалишься, самъ будучи отецъ.
Любовь родителей къ изчадью повсемѣстна;
Свирѣпѣйшимъ звѣрямъ она въ лѣсахъ извѣстна:
И львица дѣтище стремится оберечь.
Представь себѣ, Улиссъ, когда-бъ убійства мечь
Взнесеннымъ видѣлъ ты надъ сердцемъ Телемака
И блѣдность смертную его-бъ увидѣлъ зрака:
Межь сына и убійцъ стремился бъ вѣрно ты…
Но содрагаешься единыя мечты!
Ахъ, сыномъ сколько симъ ни дорожишь душею,
Могла-ли-бъ грусть твоя сравненной быть съ моею?
Лишившися его, твоя печальна грудь
Нашла бы съ кѣмъ еще отъ грусти отдохнуть;
Во славѣ, и въ вѣнцѣ, и лѣтъ блистая силой…
Коснуться до тебя не смѣлъ бы духъ унылый:
По сердцу счастливыхъ смерть ближняго скользитъ
Но мнѣ ужъ дочери ничто не замѣнитъ;
Лишенная всего и сира во вселенной,
Останусь нищею въ разлукѣ съ Поликсеной;
И, можетъ быть, увы, надолго отъ небесъ
Скитаться суждено мнѣ въ сей юдоли слезъ!
Нѣтъ, горести еще не знала толь тяжелой
Ни въ тотъ ужасный день, какъ Гекторъ помертвѣлый.
Влекомъ чрезъ поприще своихъ предъ тѣмъ побѣдъ,
На нивахъ оставлялъ кровавый тѣла слѣдъ,
Ни въ ту безбожну ночь, въ котору Пирръ суровый
На грудь Пріамову низвергъ алтарь домовый
И въ сихъ развалинахъ убитаго сокрылъ:
Нѣтъ, рокъ меня тогда не столько поразилъ!
Улиссъ.
Теряю время здѣсь, внимая воплямъ тщетнымъ.
Гекуба, выдай дочь и жалуйся безсмертнымъ!
Кассандра.
Жестокосердый Грекъ!…
Гекуба (къ Кассандрѣ).
Оставь просить меня:
Не раздражай его! (Къ Улиссу). Въ отчаяньи стеня,
Къ твоимъ ногамъ, Улиссъ, съ слезами упадаю;
Отцемъ твоимъ, женой и сыномъ заклинаю,
И всѣмъ, что на землѣ ты любишь отъ души:
Лишеньемъ дочери меня не сокруши!
Она меня живитъ, покоитъ, утѣшаетъ;
При ней мой духъ бѣды часами забываетъ;
Отрада въ горести, защита слабыхъ дней,
Опора древнихъ лѣтъ… въ ней свѣтъ моихъ очей,
Въ ней жизнь моей души: услыши сиротливу!..
Но ты не внемлешь мнѣ, и руку торопливу
Рукою хладною ты хочешь оттолкнуть…
Ахъ, лучше поражай мою прискорбну грудь!
Будь жалостливъ еще среди ожесточенья
И съ жизнью тягостной скончай мои мученья!
Поликсена (обратясь къ Гекубѣ и поднимая ее).
О матерь, духъ сбери, и отъ колѣнъ возстань,
И унижать себя предъ грекомъ перестань!
Какъ боги ни гнетутъ насъ гнѣвною десницей,
Воспомни, что была ты нѣкогда царицей,
Вдова Пріамова, кѣмъ Гекторъ былъ рожденъ,
Который лишь однимъ Ахилломъ побѣжденъ!
Докажемъ мы въ сей день предъ Греческой толпою,
Что Гектору ты мать, что я сестра герою,
Что бѣдства твердости съ души не могутъ стертъ.
Что униженію предпочитаемъ смерть!
Смерть… ужасъ для всего, что бытіе имѣетъ,
Отъ мысли коей духъ и чувство цѣпенѣетъ!..
Улиссъ, иду съ тобой: указывай мнѣ путь
Туда, гдѣ я подъ ножъ должна подставить грудь!
Но чтобъ дорогою, котора мнѣ осталась,
Отнюдь ничья рука ко мнѣ не прикасалась;
Свободной рождена, чтобы въ мой смертный часъ
Свободной я была оставлена отъ васъ.
(Къ Гекубѣ, становясь предъ нею на колѣна).
Благослови меня послѣднимъ цѣлованьемъ!
Но духа моего ты не смущай рыданьемъ,
Слезами, коихъ я не въ силахъ отереть!
Повѣрь, не стоитъ жизнь, чтобы о ней жалѣть.
И Гекторъ, и Пріамъ, и смертный, сердцу милый,
Всѣ ждутъ меня ужъ тамъ, за темною могилой;
Тамъ мы увидимся. О матерь, отпусти,
Прости въ послѣдній разъ, и ты, сестра, прости!
Гекуба, (обнимая и удерживая Поликсену).
Ахъ, нѣтъ, не отпущу; съ тобой не разлучаюсь.
Улиссъ.
Васъ силой разлучить, стеная, принуждаюсь.
Вступите, воины!
(Нѣсколько воиновъ Улиссовыхъ входятъ).
Кассандра.
Что вижу!
Гекуба (къ Улиссу).
Повели,
Чтобы обѣихъ насъ на смерть они влекли;
Не выдамъ дочери!
Поликсена.
Щади свою ты старость!
Упорствомъ только симъ ихъ оправдаешь ярость.
Не дай увидѣть мнѣ твоихъ терзаній, мукъ,
На раменахъ твоихъ иноплеменныхъ рукъ!
Гекуба.
Не выдамъ я тебя!
Поликсена.
Услышь хоть дочь смущенну!
Гекуба.
Нѣтъ, нѣтъ, не выдаю!
Улиссъ (къ воинамъ).
Возьмите Поликсену!
(Воины бросаются и разлучаютъ Гекубу съ Поликсеною).
Гекуба.
О Гекторъ, о мой сынъ, гдѣ ты, гдѣ ты въ сей часъ!
Ахъ, мертвъ… далеко ты… теряется мой гласъ!
(Упадаетъ въ объятія Кассандры).
Агамемнонъ (входя поспѣшно).
Что слышу, что за вопль?.. Улиссъ! (Къ воинамъ). Остановитесь
И далѣе вести добычу устрашитесь!
А ты скажи, Улиссъ, мою забывшій честь,
Какъ смѣлъ ты въ мой шатеръ толпу сихъ воевъ ввесть
И буйну наглость ихъ противъ меня подвигнуть?
Какъ самъ осмѣлился доселѣ ты достигнуть
Въ отсутствіе мое, гдѣ жены лишь однѣ,
И возмущать покой прибѣгнувшихъ ко мнѣ?
Въ обидѣ отъ тебя я требую отвѣта.
Улиссъ.
Ты знаешь, государь, что, съ общаго совѣта,
Гекубы дочь отъ насъ быть жертвой суждена
И смертью увѣнчать Ахилловъ гробъ должна
Мнѣ Пирромъ порученъ…
Улиссъ.
Лаэртовъ сынъ, довольно!
Я Пирра узнаю насильство своевольно.
Онъ твой премудрый умъ дарами ослѣпилъ,
И съ воли ты его въ шатеръ ко мнѣ вступилъ.
Благоразуміемъ Улиссъ ведомый вѣчно,
Возврата моего дождался бы, конечно,
Когда бы Пирровъ духъ не дѣйствовалъ надъ нимъ.
И, можетъ быть, тогда симъ воинамъ твоимъ
Рѣшился-бъ выдать я несчастну Поликсену,
Зря всѣхъ противъ нея: народъ, вождей, Елену,
И брата моего, кого супруги рѣчь
Удерживаетъ днесь принять защитный мечь.
Но, послѣ наглости, толико мнѣ обидной,
Подумаетъ весь станъ, что слабостью постыдной
Я принужденнымъ былъ вамъ жертву отпустить.
Сей дерзновенный Пирръ предъ симъ мнѣ смѣлъ грозить,
Что и Кассандру онъ изъ рукъ моихъ отниметъ:
Пускай сестру ея онъ взять отсель предприметъ!
(Взявъ Поликсену отъ воиновъ, отдаетъ ее Гекубѣ).
Прерви, Гекуба, плачь! Я днесь защитникъ вашъ.
Кассандра.
Великодушный царь!
Гекуба.
Благій спаситель нашъ!
Улиссъ.
Помысли, государь, что сей обрядъ надгробный
Остановивъ, возжешь раздоръ междоусобный;
Не Пирра оскорбишь, но прахъ его отца:
Къ нему, и мертвому, всѣ преданы сердца;
Ахиллъ ихъ божество, и раздраженны Греки
За честь его въ сей день прольютъ кровавы рѣки.
Агамемнонъ.
Не убоюсь грозы; хотя бы самъ Ахиллъ,
Изъ гроба нынѣ вставъ, мятежнымъ предводилъ,
Я буду ждать его и вспять не обращуся:
Съ живымъ я распрю велъ, и тѣни-ль устрашуся!
Иди, Улиссъ, къ вождямъ: ты можешь имъ донесть.
Что жертву отпустить мнѣ запрещаетъ честь!
Улиссъ.
Предвижу бѣдственны сей новой распри дѣйства.
(Улиссъ и воины уходятъ).
Агамемнонъ (къ Троянкамъ).
Остатки горестны Пріамова семейства,
Спокойтесь наконецъ и ободрите духъ!
Я нынѣ докажу, что вамъ остался другъ,
И, бывъ виновникомъ паденья Иліона,
Хочу заставить васъ любить Агамемнона.
Кассандра, проводи ко своему шатру
И матерь слабую, и юную сестру;
А я межъ тѣмъ иду отряды войскъ устроить,
Чтобъ Пирру, коль придетъ, здѣсь встрѣчу приготовить.
Гекуба (къ Агамемнону).
Благословенъ, о царь, безсмертными ты будь!
Кассандра (къ Агамемнону).
Великодушіе вѣрнѣйшій къ сердцу путь.
Кассандра.
Межъ тѣмъ, какъ въ семъ шатрѣ, сномъ тихимъ осѣненна,
Забылась временно Гекуба утомленна,
Скажи ты мнѣ, сестра, почто прискорбный видъ
Средь свѣтлыхъ намъ надеждъ чело твое мрачитъ?
Унынія души примѣты молчаливы
Страшнѣе мнѣ въ тебѣ, чѣмъ горести порывы,
Являютъ болѣе отчаянье твое.
Иль сомнѣваешься, чтобъ слово могъ свое
Агамемнонъ сдержать предъ яростью Ахейской
И отъ главы твоей отвесть ихъ мечь злодѣйскій?
Поликсена.
Нѣтъ, въ царской благости не сомнѣваюсь я;
Но болѣ благость та страшитъ теперь меня.
Предвижу, какъ Улиссъ несчастный рядъ послѣдствій…
И должно ожидать отъ распри новыхъ бѣдствій.
Кассандра.
На что же сѣтуешь? Пусть Греки въ распрѣ сей
Усѣютъ трупами пространство сихъ полей,
И пусть симъ зрѣлищемъ убійства межъ собою
Утѣшатъ, наконецъ, въ огнѣ стенящу Трою!
Поликсена.
Ахъ, страстью мщенія и нѣжности къ роднымъ
Ты днесь ослѣплена съ предвидѣньемъ твоимъ!
Война, въ которую влечемъ Агамемнона,
Въ сей день послѣднихъ чадъ поглотитъ Иліона;
Послѣдней кровью ихъ упьется здѣшній брегъ,
По коему простеръ пустыню лютый Грекъ.
И остальныхъ Троянъ погибели виною…
Я жизнь мою куплю кровавой сей цѣною!
Сестра, достойная тому, чья буйна страсть
Свершила до конца отечества напасть,
Я уподоблюся виновному Париду,
И такъ, какъ онъ, во гробъ съ проклятіями сниду!
Нѣтъ, лучше смерть, — какъ мысль объ оной ни страшна!
Но что я говорю? Страшиться-ли должна,
Когда я смерть мою угодной зрю Ахиллу,
Когда женихъ зоветъ меня въ свою могилу?
Такъ нѣкогда, во дни надеждъ твоей сестры,
Онъ звалъ меня въ свои торжественны шатры.
Кассандра.
Но чудомъ въ ночь сію Ахиллъ гласившій мертвый,
Назначилъ-ли тебя надгробною быть жертвой?
Троянки требовавъ, онъ имя умолчалъ,
И Пирръ, жестокій Пирръ тебя на смерть избралъ.
Престань мечтою сей крушиться добровольно!
Поликсена.
Троянки требовалъ: сего ли не довольно,
Чтобъ выборъ жениха мнѣ сердцемъ предузнать?
По комъ изъ насъ въ гробу онъ можетъ воздыхать?
Въ живыхъ еще ему сужденна быть супругой…
Кому, когда не мнѣ, быть мертвому подругой?
Кто болѣе меня любить его могла?
Кто болѣе меня поднесь ему мила?
Кассандра.
Ему мила… и, въ знакъ любови несомнѣнной,
Онъ хочетъ слышать стонъ невѣсты* обрученной.
Послѣдній, тяжкій вздохъ, что острый долженъ мечъ
Изъ груди съ жизнію возлюбленной извлечь, —
Изъ груди, кою ты по немъ тоской томила:
Вотъ нѣжный знакъ любви свирѣпаго Ахилла!
Поликсена.
Не осуждай его! Изъ гробной глубины.
Онъ зритъ, что на землѣ мнѣ нѣтъ ужъ тишины.
Мнѣ нѣтъ уже отрадъ и нѣтъ надежды болѣ;
Что долѣе мнѣ жить, страдать лишь только долѣ.
Старая отъ огня снѣдающей любви,
Ліющейся въ моей волнующей крови.
Сей огнь, сей даръ благій живительной природы,
Сушитъ безвременно мои весенни годы,
И отъ него, увы, ни тихій вечеръ дня,
Ни утро раннее не прохладятъ меня!
Ахиллъ! ты видишь то, и, самъ стеня въ разлукѣ,
Дѣля мою тоску, томяся въ равной мукѣ.
Ты отверзаешь мнѣ гробницу на покой,
Гдѣ бъ смерть вѣнчала насъ изсохшею рукой!
Но рокъ, намъ брачну пѣснь перемѣнившій въ стоны.
Къ союзу смерти вновь воздвигнулъ намъ препоны.
И, новымъ ужасомъ мою смущая грудь,
Во гробъ отрадный твой мнѣ заграждаетъ путь.
Кассандра.
И такъ, къ Ахиллу ты стремяся мыслью страстной,
Не остановишься надъ матерью несчастной?
Поликсена.
Что говоришь? Увы, и въ сей печальный часъ
Ея просительный отчаянія гласъ
Еще въ моей душѣ стенаньемъ раздается!
Въ волненьи разныхъ чувствъ на части сердце рвется.
О матерь нѣжная, о названный супругъ,
Вы раздираете колеблемый мой духъ!
Съ Ахилломъ я зову моей кончины время,
Чтобы скорѣй сложить тоскливой жизни бремя;
Хочу на холмъ его главу ною отнесть.
Смиренно тамъ ее предать въ надгробну честь,
Сей смертью жертвенной въ потомствѣ холмъ прославить,
И память тяжкую любви на немъ оставить.
Но коль воображу стенящую въ слезахъ
Гекубу предо мной по смерти: хладный страхъ
Въ мои проносится трепещущія жилы;
Весь ужасъ и весь мракъ моей глухой могилы
Вкругъ скорбной матери я вижу въ тѣ часы,
И надъ челомъ моимъ вздымаются власы.
О матерь, чья любовь мое растила дѣтство,
Покину-ль я тебя, какъ немощи и бѣдство
Печально облекли дни старости твоей,
Что льстилась ты провоетъ средь радости дѣтей!
Ихъ нѣтъ, ихъ всѣхъ унесъ вѣтръ бурный злополучій!
Такъ валъ сердитый рветъ брегъ слабый и сыпучій.
О матерь, на землѣ одна теперь съ тобой,
Покинувши-ль тебя, укроюсь на покой?
Нѣтъ, нѣтъ… Но если Пирръ, алкая токовъ кровныхъ,
Обрушитъ нынѣ гнѣвъ надъ сонмомъ безпокровпыхъ
И погруженныхъ въ плачь Троянскихъ дѣвъ и женъ,
Надъ Гектора вдовой, котору строгій плѣнъ
Къ колесамъ приковалъ кровавой колесницы
Сего жестокаго Пріамова убійцы,
Могу-ли жизнь сносить и слышать вопль вдали
Невинныхъ оныхъ жертвъ Фригійскія земли,
Которыхъ за меня суровый Пирръ погубитъ?
Ахъ, мысль сія во мнѣ отчаянье сугубитъ! '
Кассандра.
Не плачь, не плачь, сестра, о Гектора вдовѣ;
Готовятъ боги въ ней казнь Пирровой главѣ
И, Андромахи видъ ущедривъ, красотою,
Скрываютъ въ сей женѣ ихъ мщеніе за Трою,
Коль должно вѣрить мнѣ предчувствіямъ моимъ.
Но шумъ… Се царь идетъ, и Пирръ, и Несторъ съ нимъ;
Укроемся въ шатеръ!
(Поликсена и Кассандра уходятъ).
Агамемнонъ.
Съ почтеньемъ къ древнимъ лѣтамъ
Всегда я, Несторъ, слухъ склонялъ къ твоимъ совѣтамъ,
И съ сожалѣніемъ въ сей первый нынѣ разъ
Я мудрости твоей отвергнуть долженъ гласъ,
Отъ имени вождей вотще меня просящій.
Атреевъ свѣтлый родъ, отъ Зевса исходящій,
Не унижался ввѣкъ прощеніемъ обидъ,
Нѣтъ, и чело мое покроетъ вѣчный стыдъ,
Когда просительницъ права межъ насъ священны
Наруша, выдамъ жизнь несчастной Поликсены.
Обида, кою въ ней дерзнули мнѣ нанесть,
Съ ея спасеніемъ мою связуетъ честь.
Несторъ.
Я знаю, что съ души могущаго Атрида
Одною местію стирается обида,
И оному примѣръ, и оному слѣды
Потомки поздніе искать придутъ сюды;
Они увѣрятся надъ пепломъ Иліона,
Какъ сокрушителенъ былъ гнѣвъ Агамемнона!
Но тѣ-ли, государь, которы помогли
Опустошеніемъ Фригійскія земли
Знаменовать сей гнѣвъ и мщенье справедливо,
Которы за тебя сносили терпѣливо
Чрезъ десять лѣтъ труды и бѣдствія войны
Предъ гордой твердостью Троянскія стѣны,
Мечтавшей о себѣ быть ввѣкъ неодолимой,
Которы, удалясь отъ родины любимой,
Стремились кровь свою на сихъ брегахъ пролить,
Тѣ-ль могутъ помышлять Атрида оскорбить?
Улиссъ, въ твои шатры отрядъ приведшій воевъ,
Усердіе тебѣ не разъ являлъ средь боевъ,
И въ думахъ преданъ былъ тебѣ его языкъ;
Того-ль обидитъ днесь, кого онъ чтить привыкъ?
Но Пирра ты винишь: и Пирръ великодушный,
Къ прошенію вождей склонившійся, послушный.
Для оправданія предсталъ передъ тебя.
Пирръ.
Не буду я, Атридъ, оправдывать себя;
Кто по дѣяніямъ неробкій духъ измѣритъ,
Кто знаетъ лишь меня, конечно не повѣритъ,
Чтобъ, истинно кого замысливъ оскорбить,
Другому бы я могъ обиду поручить.
Не удержала бы ни власть твоя, ни сила:
Отъ Зевса крови ты, но я, я сынъ Ахилла
И, славой облеченъ, оставленной отцомъ,
Не трепеталъ еще предъ смертнаго лицемъ!
Съ оружіемъ въ рукахъ и съ войскомъ вслѣдъ за мною,
Къ обидѣ бы пришелъ бесѣдовать съ тобою.
Но, — съ кроткимъ Несторомъ и безоруженъ, — я,
Какъ мирный гражданинъ, предсталъ передъ тебя.
Предлога, о Атридъ, ты не имѣешь болѣ,
Съ чего-бъ противиться всеобщей Грековъ волѣ,
И ту Троянску дщерь скрывать въ своихъ шатрахъ,
Которую на смерть зоветъ Ахилловъ прахъ.
Агамемнонъ.
Не ты-ль, безстрашный Пирръ, хвалился предо мною,
Что и сестру ея насильственной рукою
Отымешь у меня? Такъ кто-жъ повѣритъ здѣсь,
Что мудрый вашъ Улиссъ, толь скромный бывъ доднесь,
Не съ словъ твоихъ привелъ толпу вооруженну,
Въ намѣреньи отсель исхитить Поликсену,
На смерть жестокую влачить ее чрезъ станъ.
И взорамъ доказать дивящихся гражданъ,
Что Пирровой руки не избѣжать несчастны,
Что и мои шатры для нихъ не безопасны,
Что не даешь нигдѣ имъ время отдохнуть?
Пирръ.
Или твои шатры, какъ храмы, святы суть,
Отколь нельзя извлечь ко смерти осужденныхъ?
Агамемнонъ.
Шатеръ или чертогъ, гдѣ бѣдствомъ удрученныхъ
Покоитъ и хранитъ царь благостью своей,
Пріемлютъ съ скорбными всю святость алтарей;
Ихъ кровъ быть долженъ чтимъ, какъ кровъ священный храма.
Пирръ.
Ты въ правѣ-ль былъ принять подъ кровъ сей дочь Пріама,
Которой смерть должна спасти Ахейску рать?
Агамемнонъ.
Ты былъ-ли въ правѣ самъ ее на смерть избрать?
Какой небесный гласъ, какое прорицанье
Предписываютъ намъ царевны сей закланье?
Но и хотя-бъ они глаголами жреца
Велѣли твоего умершаго отца
Прахъ кровью упоить и неповинну дѣву
На жертву несть его неугасиму гнѣву;
То и тогда бы, Пирръ, я усомниться могъ,
Что въ сихъ словахъ жреца скрывается подлогъ.
Не боги въ благости ко смертнымъ безконечной
Могли намъ повелѣть обрядъ безчеловѣчной.
Пирръ.
Невѣрующій царь! Какихъ же отъ небесъ
Для подтвержденія ты требуешь чудесъ,
Когда здѣсь всѣ мѣста ихъ чудесами полны?
Когда запавшій вѣтръ и спящи въ морѣ волны
Съ ихъ воли путь претятъ къ отчизнѣ намъ своей
И сочетали насъ съ пустынной сей землей;
Когда по волѣ ихъ Ахиллъ, возставши мертвой,
Велитъ свой славный гробъ почтить Троянки жертвой;
Когда природы всей нарушенъ нынѣ чинъ:
Невѣрующимъ здѣсь останешься-ль одинъ?
Героя-ли забывъ и доблесть, и заслуги,
Ему откажешь въ даръ тѣнь избранной супруги?
Агамемнонъ.
Къ заслугамъ-ли причесть число Ахилла дней,
Которы онъ провелъ средь черныхъ кораблей,
Въ дремотѣ праздности, героя недостойной,
Свой упражняя духъ во звукахъ лиры стройной
Въ которы Гекторъ дни, какъ съ горъ низшедшій левъ,
Крушительной стопой носилъ по нивамъ гнѣвъ,
Тѣснилъ Ахеянъ рать въ своемъ стремленьи яромъ
И Грекамъ угрожалъ объять суда пожаромъ
(Едва онъ не покрылъ обломками судовъ
Моря, пролитыя до Греческихъ бреговъ,
Которы-бъ окружилъ печалью и позоромъ);
Но, къ намъ безъ жалости, и равнодушнымъ взоромъ,
Ахиллъ тѣ бѣдства зрѣлъ: Патрокла смерть одна
Могла въ немъ мужество воздвигнуть это сна;
За друга вышелъ мстить, не за сыновъ Эллады.
Такъ пусть заслугамъ симъ онъ требуетъ награды
Отъ старцевъ Греціи и отъ сиротъ и вдовъ,
Оплакивающихъ супруговъ, чадъ, отцовъ,
Которыхъ Гекторъ здѣсь повергъ на ратномъ полѣ!
Пирръ.
Но Греція кого должна винить въ томъ болѣ?
Не ты-ли самъ призвалъ въ Ахейскій станъ раздоръ?
Не ты-ль, завистливый къ Ахиллу бросивъ взоръ,
Предъ цѣлымъ воинствомъ явилъ ему обиду,
Похитивъ у него прекрасну Бризеиду,
И тѣмъ прервалъ въ поляхъ его геройскій бѣгъ?
Не лична месть влекла отца на здѣшній брегъ.
Троянинъ, вышедшій отъ пристаней Фригіи,
Дервалъ-ли приставать къ тѣнистымъ скаламъ Фтіи?
Дерзалъ-ли увозить чрезъ шумну зыбь морей
Прельщенныхъ нашихъ женъ, иль слабыхъ дочерей?
Ахиллъ за честь твою, въ Еленѣ оскорбленну,
Пришелъ въ сію страну, для насъ иноплеменну;
Пришелъ въ крови Троянъ омыть Атридовъ стыдъ.
Что въ Спартѣ по себѣ оставилъ вамъ Паридъ.
Кто, болѣе отца, нанесъ врагамъ ударовъ.
Пролилъ на нихъ убійствъ, распространилъ пожаровъ,
И градовъ низпровергъ и храбрыхъ низложилъ?
На выю Гектора кто съ смертью наступилъ?
По подвиги его самъ тайно въ сердцѣ числишь,
Хоть явно унижать ты ихъ предъ нами мыслишь,
И тщетно думаешь лишить его въ сей день
Той части, коей здѣсь его алкаетъ тѣнь.
Безсмертной славою поклялся я Ахиллу
Троянки кровію почтить его могилу;
Великій Юпитеръ обѣтъ услышалъ мой,
И жертву я найду, и долгъ исполню свой.
Агамемнонъ.
Великій Юпитеръ мольбамъ убійцъ не внемлетъ
И кровожадныхъ клятвъ отъ смертныхъ не пріемлетъ;
Но лучше въ сей же часъ услышитъ мой обѣтъ:
Клянуся, что, доколь зрѣть буду солнца свѣтъ.
Доколѣ не сойду къ сырой землѣ въ утробу,
Не допущу, влачить Гекубы дочь ко гробу,
И пусть могущій Зевсъ залогомъ приметъ въ томъ
Дѣтей, которыми благословилъ мой домъ.
Свершай, коль смѣешь, Пирръ, свой долгъ неправосудный!
Пирръ.
Удержишь-ли меня сей клятвой безразсудной?
Коль должно, кровью вновь залью сіи мѣста.
Несторъ.
О какъ, Агамемнонъ, могли твои уста
Произнести обѣтъ, для Грековъ толь ужасной?
Ты жизнь дѣтей связалъ со днями той несчастной,
Чья смерть возвратный путь судамъ отверзть должна.
Проспи, о праотцевъ священная страна!
Вотще вершины горъ огнями возвѣстили,
Что подвигъ съ славою сыны твои свершили;
Вотще твой алчный взоръ, съ ликующихъ бреговъ
Простертый по водамъ, ждетъ радостныхъ судовъ:
Бреговъ тѣхъ счастливыхъ уже мы не достигнемъ
И здѣсь въ землѣ чужой безвременно погибнемъ.
Пирръ.
Нѣтъ, не погибнемъ мы; но горе тѣмъ однимъ.
Которы надъ отцемъ ругаются моимъ;
И горе плѣнницамъ, оставшимся отъ Трои,
И коихъ въ ночь убійствъ мои щадили вой!
Пойдемъ, Пилосскій царь, на тотъ надгробный холмъ,
Гдѣ ожидаетъ насъ вождей усердныхъ сонмъ:
Тамъ возвѣщу я имъ отказъ Агамемноновъ,
Чрезъ общій Кланъ и вопль, и чрезъ смѣшенье стоновъ,
Которы извлеку закланьемъ плѣнныхъ женъ.
Пускай Ахилловъ холмъ, тѣлами отягченъ,
Воспламенитъ сердца враждой къ Троянамъ новой;
Пусть Грекамъ возвратитъ ихъ прежній духъ суровой,
Чтобъ не щадилъ ихъ мечь ничьей въ сей день главы!
Убійства тамъ начну я съ Гектора вдовы,
И Ѳесссалійску рать, сей кровью обагренну,
Я приведу искать сокрыту Поликсену.
(Уходитъ).
Несторъ.
О призри, Юпитеръ, на Греческихъ сыновъ!
(Уходитъ).
Агамемнонъ (во слѣдъ имъ).
Идите: васъ принять я буду здѣсь готовъ.
Гекуба.
Къ твоимъ ногамъ опять мои несу я слезы.
Изъ глубины шатра я слышала угрозы,
Которы Пирру здѣсь внушилъ порывный гнѣвъ.
О государь, спаси Троянскихъ женъ и дѣвъ,
И Гектора вдову: пошли меня ко гробу!
Пускай Ахилловъ сынъ свою, насытитъ злобу
Моею кровію, отъ коей былъ рожденъ
Неистовый Паридъ, причина всѣхъ измѣнъ,
Источникъ слезъ Троянъ, виновникъ бѣдствій Грековъ,
И возбудившій месть боговъ и человѣковъ;
Пускай ко мнѣ въ сей день достойно Пирръ суровъ
Отмщаетъ надо-мной за смертныхъ и боговъ!
Не дай ты мнѣ дожить до горести сугубой,
Какъ воины его, представъ передъ Гекубой,
На копьяхъ, принесутъ отторжены главы.
Закланныхъ дѣвъ и женъ, и Гектора вдовы;
Какъ придутъ, чтобъ меня рукой окровавленной
Навѣки разлучить съ печальной Поликсеной!
Агамемнонъ.
За Поликсену ты спокойна сердцемъ будь!
Для Пирра въ станѣ семъ устроенъ мною путь
Чрезъ тысящи мечей: пусть оные притупитъ
Предъ тѣмъ, какъ съ воинствомъ до сихъ шатровъ доступитъ,
И, можетъ быть, что самъ ту смерть найдетъ скорѣй,
Которою грозитъ онъ дочери твоей.
Надѣюсь твердо я на воиновъ усердныхъ,
А болѣ на боговъ; къ несчастнымъ милосердыхъ.
Одинъ изъ военачальниковъ.
Явися, государь, и удержи гражданъ,
Которы, Пирру въ слѣдъ, твой покидаютъ станъ.
И устремляются на оный холмъ надгробный,
Подъ коимъ сокровенъ Ахиллъ богоподобный.
Межъ тѣмъ, какъ съ Несторомъ и Пирромъ здѣсь одинъ
Ты думу продолжалъ, Лаэртовъ хитрый сынъ,
Пришедшій къ воинамъ Аргоса и Микены,
Возколебалъ въ нихъ духъ сомнѣніемъ измѣны;
Представилъ, что Ахиллъ, оставленный безъ жертвъ,
Пылаетъ яростью, хотя давно ужъ мертвъ;
Что въ ярости его участвуютъ и боги
И къ отческой землѣ сомкнули намъ дороги.
"Несите, " имъ вѣщалъ, «на холмъ свои мольбы,
Чтобъ премѣнилъ Ахиллъ къ намъ гнѣвныя судьбы,
Соединитесь тамъ на жертвоприношенье,
Которымъ хочетъ Пирръ загладить преступленье,
Когда желаете отцовъ увидѣть градъ,
Обнять своихъ супругъ, лелѣять вашихъ чадъ!»
Отъ сихъ рѣчей въ рядахъ возникнулъ ропотъ шумной;
Большая воевъ часть въ ретивости безумной
Бѣжитъ ко гробу, чтобы зрѣть кровавый тамъ обрядъ,
И ужъ немногіе свой долгъ къ тебѣ хранятъ.
Агамемнонъ.
И сихъ немногихъ я туда жъ вести намѣренъ.
Пусть слѣдуютъ за мной, кто мнѣ остался вѣренъ!
Намъ ждать-ли, чтобы Пирръ, къ вѣнчанью дерзкихъ дѣлъ,
Въ покинутый мой станъ съ оружіемъ пришелъ,
Извлекъ изъ сихъ шатровъ дрожащу, полумертву,
Безбожно имъ самимъ назначенную жертву,
И тѣмъ-бы надо-мной представилъ торжество!
Нѣтъ, нѣтъ: остановлю кроваво празднество,
Разрушу жертвенникъ и до подошвы срою
Сей холмъ, воздвигнутый свирѣпому герою.
Пойдемъ, о храбрые, слѣды гробницы стертъ!
Гекуба, можетъ быть, отмщу Пріама смерть.
(Агамемнонъ и военачальники уходятъ).
Гекуба одна.
Куда стремится онъ? О вы, могущи боги!
Илъ непрестанете къ несчастливой быть строги?
Иль, старость тяжкую составивъ мнѣ изъ бѣдъ.
Ихъ всюду проливать за мной хотите въ слѣдъ?
Едва я здѣсь: и зрю вокругъ царя измѣну.
Кассандра.
Приди уговорить печальну Поликсену,
Ея отчаянье любовію развлечь;
Увы, послѣдняя Агамемнона рѣчь,
Намѣренье срыть холмъ, подъ коимъ прахъ любезный,
Сугубятъ грусть ея и токъ сугубятъ слезный!
Спѣши, о матерь, къ ней! Боюся, чтобъ сестра
Не сокрушила насъ побѣгомъ изъ шатра
И не ушла спасать и гробъ, и честь Ахилла
Гекуба.
О смерть, почто меня ты на землѣ забыла!
Хоръ гражданъ
Ахиллъ, богини дивный сынъ!
Достойну честь прими въ сей тризнѣ,
Смягчи суровый гнѣвъ судьбинъ
И разрѣши намъ путь къ отчизнѣ!
Не допусти въ пустынѣ сей
Твоихъ сподвижниковъ погибнуть;
Но дай намъ съ славою твоей
Бреговъ отеческихъ достигнуть!
Пусть, славѣ сей отъ насъ внемля,
Ростутъ въ геройствѣ чада Грековъ,
И пусть пребудетъ ихъ земля
Землей великихъ человѣковъ!
Одинъ изъ вождей.
Граждане, къ симъ мѣстамъ Ахилловъ сынъ идетъ;
Но, горе, жертвы онъ сужденной не ведетъ!
Пирръ.
Нѣтъ, -Греки, не веду я жертвы вамъ завѣтной,
И вы надеждою ласкались нынѣ тщетной,
Считая, что Атридъ, смиря свой гордый духъ,
Троянку выдастъ мнѣ, котору ждетъ супругъ
Во гробѣ, жаждущій ея потоковъ крови
И пламенемъ томимъ отмщенья и любови!
Но мало, что Атридъ въ шатрахъ сокрылъ теперь,
Ахиллу данную самимъ Пріамомъ дщерь, —
Поднесь еще, къ нему храня вражду неправу,
Великихъ дѣлъ его умалить хочетъ славу:
Заслугъ не признаетъ, бездѣйствіемъ винитъ
И празднымъ, наконецъ, Эллады сыномъ чтитъ.
Ахъ, это болѣе мою сугубитъ ярость!
Когда родитель мой, презрѣвъ глубоку старость,
Средь неизвѣстности въ дому своихъ отцовъ
Сужденную ему пророчествомъ боговъ,
Отважно предпочелъ полетомъ скоротечнымъ
Путь жизни сократить, и въ памяти быть вѣчнымъ,
И смертью раннею дни кроткіе вѣнчать,
Придавъ дѣлами имъ безмертія печать;
Когда залога ждетъ сей славы лучезарной:
Порочитъ оную Атридъ неблагодарный.
Едва отъ ярости предъ вами слезъ не лью!
Но нѣтъ, родитель мой, за честь въ сей день твою
Не слезы долженъ лить, но крови токъ обильный;
И въ страхъ твоимъ врагамъ хочу сей холмъ могильный
Кострами обложить изъ грудъ закланныхъ тѣлъ
Тройномъ, коихъ плѣнъ подъ власть мою привелъ.
Прими ты оныхъ жертвъ кроваво приношенье,
Доколѣ грудь мою. палящее отмщенье
Изъ рукъ Атридовыхъ не вырветъ жертвы той,
По коей праведно здѣсь прахъ тоскуетъ твой;
Доколь симъ накажу Атридовъ духъ кичливый;
Хотя-бы въ ярости толь нынѣ справедливой,
Мнѣ довелося здѣсь брань новую возжечь
И снова упоить убійствами мой мечь:
Безъ жертвы сей въ мой домъ не отплыву спокойный..
Несторъ.
Отважный, храбрый Пирръ, родителя достойный!
Кто между греками осудитъ нынѣ месть,
Снѣдающу тебя? Тотъ сынъ, который честь
Умершаго отца въ презрѣнье попускаетъ,
Подъ клятвою боговъ до срока погибаетъ.-
Атриду отомщай, хотя сердца гражданъ.
И возстенаютъ днесь, Ахейскій видя станъ
Междоусобіемъ на части раздѣленный
И утопающій въ крови одноплеменной!
Но, пылкій юноша, ужель прострешь свой гнѣвъ
На. плѣнныхъ женъ троянъ, на ихъ невинныхъ дѣвъ?
Жестокость безъ границъ — души свирѣпой свойство,
И милосердіемъ красуется геройство.
Пирръ.
Надменной Трои дщерь — несчастною виной
Погибели отца подъ здѣшнею стѣной,
И месть еще его не исцѣлила рану;
А я троянску кровь щадить предъ вами стану?
Къ Пелею повезу остатки тѣхъ племенъ,
Межъ коихъ сынъ его былъ жертвою измѣнъ?
(Указывая на ножъ, лежащій на жертвенникѣ).
Ахъ, нѣтъ, сей долженъ ножъ, священный ножъ закланій,
Вкругъ холма воздухъ весь наполнить ихъ рыданій,
Чтобы ихъ смерти вопль раздался и въ гробахъ
И съ радостью ему внималъ Ахилловъ прахъ!
(Видя Троянокъ, выводимыхъ воинами).
Но плѣнницъ ужъ ведутъ къ судьбѣ опредѣленной.
Несторъ.
Съ другой страны Атридъ спѣшитъ вооруженный.
Пирръ, переходя въ ту сторону театра, съ которой видѣнъ его шатеръ.
Оружье дайте мнѣ; оно рѣшитъ нашъ споръ!
Несторъ.
Прерви, о Троя, плачь, зря нынѣ сей раздоръ!
Агамемнонъ.
Что мыслите начать, о Греки малодушны?
Иль, гласу Пиррову въ безуміи послушны,
Невинныхъ, слабыхъ женъ губить хотите вы,
И, призывая громъ небесный на главы,
Злодѣйствомъ увѣнчать вашъ подвигъ, полный славы,
И человѣчества нарушить нынѣ правы?
Пирръ.
Отвѣта требуя, самъ Грекамъ дай отчетъ!
Окажи, Агамемнонъ, что право подаетъ
Тебѣ удерживать обручницу Ахилла,
Которую на бракъ зоветъ сія могила
И коей смерть рѣшилъ всеобщій судъ вождей?
Предъ ними повтори обиду тѣхъ рѣчей,
Которыми отца ты поносилъ при сынѣ;
И дерзостію словъ ты ихъ увѣрь въ причинѣ,
Повелѣвающей мнѣ взять отмщенья мечь
И дальный нашъ раздоръ сраженіемъ пресѣчь!
Агамемнонъ.
Не можешь знать еще въ твои младыя лѣта,
Что и Ахиллу въ жизнь я не давалъ отвѣта
Въ моихъ дѣяніяхъ; такъ сыну-ли его
Причины объясню поступка моего?
Пускай пріемлетъ мечъ твоя рука толь смѣла:
Во мнѣ не встрѣтишь ты Пріама престарѣла!
Но прежде оный холмъ быть долженъ мною срытъ;
Напоминаетъ онъ Ахилла смерть и стыдъ,
Его, простертаго предъ юной Поликсеной,
Хвалящагося ей своею намъ измѣной
И упоеннаго очей ея огнемъ.
О, Греки, сей-ли гробъ вамъ служитъ алтаремъ?
И устрашенные видѣніемъ ничтожнымъ,
Хотите празднествомъ почтить efo безбожнымъ!
Ахъ, жалости внемли часть мудрая гражданъ,
И сроемъ памятникъ союзника Троянъ!
Пирръ, принявъ оружіе отъ воина, принесшаго мечъ и щитъ, " устремляется на холмъ.
Приди-же, и, гробницъ ругаяся святынѣ,
Карателя во мнѣ найдешь своей гордынѣ!
И боги мстительны, блюстители гробовъ,
Оружью моему даруютъ свой покровъ!
Агамемнонъ.
Усердны воины, разрушить холмъ стремитесь,
Межъ тѣмъ какъ съ Пирромъ я сражусь!
(Хочетъ съ воинами стремиться на холмъ).
Поликсена, вбѣгая, останавливаетъ Агамемнона и его воиновъ.
Остановитеся! Ахилла чтите гробъ, и надъ моей главой,
О, Греки яростны, вы гнѣвъ обрушьте свой!
Пирръ.
Гекубы дочь!
Агамемнонъ изумленный.
Кого я зрю!
Несторъ.
О, рокъ чудесный!
Смирись, Агамемнонѣ, предъ волею небесной!
Безсмертны видимо стрегуть Ахилла честь,
И жертву къ намъ могла лишь ихъ рука привесть.
Агамемнонъ.
Опредѣленіямъ покорствую судьбины!
Пирръ, сшедъ съ холма и отдавъ оружіе воину, къ Поликсенѣ.
Умри, виновница Ахилловой кончины,
Безвременно; отца лишившая меня!
Дождался, наконецъ, твоей я казни дня.
Давно уже во мнѣ пылаетъ духъ желаньемъ
Насытиться твоимъ предъ смертію страданьемъ,
По хитрому челу Простертый видѣть хладъ,
И угасающимъ прельстительный тотъ взгляда,
Изъ коего Ахиллъ любви испилъ отраву,
И, уловленный, палъ къ убійцамъ въ сѣть кроваву.
Поликсена.
Надъ жертвою своей мученья истощай,
Убійства зрѣлищемъ свирѣпство насыщай,
И въ полной мѣрѣ взоръ утѣшь своей ты мести;
Но не дерзай при томъ моей порочить чести!
Не унижай во мнѣ царей троянскихъ дщерь,.
И даръ, который ты отцу несешь теперь!
Такъ, смерти я его безвинною причиной,
Иль лучше, я была враждебною судьбиной
Къ погибели его орудьемъ избрана;
Но хитрость мнѣ, о Пирръ, природой не дана,
И никогда мой взглядъ не обольщалъ Ахилла.
Вся хитрость въ томъ, была, что я его любила,
Что мой языкъ и взглядъ, согласные съ душей,
Твердили передъ нимъ о сей любви моей,
Которая мой умъ и сердце занимала.
Которая меня надъ мною возвышала.
О, Греки, не стыжусь въ торжественный сей часъ
О страсти сей вѣщать еще, въ послѣдній разъ;
Поднесь питая духъ, она дала мнѣ силы
Страхъ смерти побѣдить; къ спасенью сей могилы
Я, все преодолѣвъ, бѣжала изъ шатра,
Гдѣ плачущая мать, гдѣ нѣжная сестра
Удерживать меня въ объятіяхъ мечтали.
Пришла, и смерти жду, конца моей печали!
Пирръ.
Приди на холмъ: готовъ тамъ брачный твой вѣнецъ;
Изъ рукъ моихъ тебя приметъ твой отецъ,
И въ гробѣ съ нимъ твой прахъ воздремлетъ скоро вмѣстѣ.
(Хочетъ подойти къ Поликсенѣ, чтобъ вести ее на холмъ).
Поликсена
Постой и слухъ склони къ Ахилловой невѣстѣ;
Хоть мало умягчи свирѣпство къ ней свое;
Не подымай ты рукъ на слабу жизнь ее,
На грудь, гдѣ властвуетъ родитель твой донынѣ,
Но произвольной быть ты дай моей кончинѣ
И смертнаго часа несчастной не тревожь!
(Видя, что Пирръ хочетъ опятъ къ ней подойти).
Ахъ, ты безжалостливъ!
(Въ отчаяніи хватаетъ ножъ, лежащій на жертвенникѣ).
Закланій вижу ножъ…
Пирръ.
Что дѣлаешь?
Поликсена.
Взирай, какъ умирать умѣю;
Сама иду на холмъ!
(Приближаясь къ холму, приходитъ въ изступленіе)*
Но отъ-чего робѣю?…
Простертую жену я вижу предо мной!
Ты-ль, матерь, хочешь путь мнѣ заградить собой?
Почто-же ты въ слезахъ? Почто лицо печально?
Утѣшься: дочь твою веселье ждетъ вѣнчально,
Куда тебя на пиръ я скоро призову.
О, призри кто-нибудь дотоль ея главу,
Кодь въ мірѣ есть еще чувствительный къ несчастнымъ!
(Всходя на холмъ).
Какимъ окружена я зрѣлищемъ ужаснымъ!
Зрю градъ родительскій весь пламенемъ объятъ,
Окрестъ въ пустынѣ зрю гробницъ простертый рядъ;
Здѣсь Гекторъ палъ сраженъ, тамъ прахъ лежитъ Пріама:
Что шагъ — убійства слѣдъ; что шагъ — могильна яма!
Спокойтесь, храбрые троянскія земли!
Вы за отечество во гробы полегли,
Счастливы, не видавъ во злой его неволѣ!
Но сколько кратъ, увы, я васъ несчастна болѣ!
Во цвѣтѣ самомъ лѣтъ кончая жизнь мою,
Надъ Троей падшею, надъ вами слезы лью!
Лью слезы… Но мнѣ смерть Ахилла образуетъ;
Тѣнь блѣдная его кровъ тихій указуетъ.
Прими меня, супругъ, ты ласковой рукой
И утоли мой плачь, и въ гробѣ успокой!
(Закалывается, и вдали раздается громъ).
Агамемнонъ.
Вы милость или гнѣвъ вѣщаете вселенной,
О, боги сильные?
Пирръ.
Граждане! Изумленный,
Недвижимъ остаюсь здѣсь въ вашихъ я очахъ;
Нѣтъ, твердости такой не полагалъ въ женахъ!
О, тѣнь родителя, будь нынѣ ты спокойна:'
Набранная тобой, любви твоей достойна!
(Къ жрецамъ),
Вы жертву на кострѣ очистите огнемъ
И прахъ ея потомъ су почтеньемъ соберемъ.
(Жрецы всходятъ на холмъ и становятся подлѣ павшей Поликсены).
Гекуба.
Избавьте дочь мою: меня примите въ жертву!
(Останавливается при холмѣ).
Иль поздно, и ее нашла уже я мертву? 1)
1) Стихи, слѣдующіе за симъ до окончанія явленія, въ представленіи выпускались.
"Иль, утомленная подъ тягостію лѣтъ,
"Ужь поздно я сюда пришла за нею вслѣдъ?
"Молчанье на устахъ… на лицахъ зрю смущенье!
"Увы, исполнилось, конечно, преступленье!
"О, дайте дочь мою хоть мертвую узрѣть,
"И мнѣ отчаянной надъ тѣломъ умереть!
"На холмѣ вашъ ударъ долженствовалъ свершиться…
(Хочетъ идти на холмъ).
"Не допускай, народъ, до жертвы прикасаться!
Гекуба къ Пирру.
"И въ сей отрадѣ ты отказываешь мнѣ!
"О, бичъ, ниспосланный отъ неба сей странѣ,
"Губитель моего несчастнаго семейства,
"Надъ мною доверши свои теперь злодѣйства!
"На жертвенникъ убійствъ влеки меня ты самъ,
"И тю-же рукой, которою Пріамъ,
"И мой послѣдній сынъ безщадно убіенны,
"Которою ты жизнь похитилъ Поликсены,
"Той самою рукой рази меня въ сей день!
"Другою жертвою отца порадуй тѣнь!
"Рази изъ ярости, или изъ состраданья!…
"Но у меня въ груди стѣсняются рыданья…
"Теряю лучъ дневной… Мой исчезаетъ гласъ…
«О, если-бы то былъ послѣдній жизни часъ»?
(Упадаетъ безъ силъ къ Кассандрѣ).
Улиссъ.
Что, Греки, медлите надъ принесенной жертвой?
Иль воплемъ заняты Гекубы полумертвой,
Межъ тѣмъ, какъ Юпитеръ съ Ахилловой мольбы
Къ намъ ярость уменьшилъ разгнѣванной судьбы,
И, сонны возбудивъ валы пучины водной.
Намъ разрѣшаетъ путь изъ сей земли безгодной?
Ужъ туча надъ горой восточною взошла
И чревомъ тягостнымъ на воздухъ налегла,
Скатился дальный громъ, исторгся вѣтръ бурливый,
И парусъ на судахъ развѣялся игривый.
Спѣшите къ кораблямъ, готовымъ васъ принесть
Въ отечество, гдѣ ждетъ спокойство, радость, честь!
Кассандра.
Такъ, Греки, обагрясь вновь, кровію невинной,
Спѣшите покидать троянскій брегъ кручинный!
Но чашу здѣсь на насъ пролитыхъ вами бѣдъ
Должны вы за собой влачить повсюду вслѣдъ.
Есть боги — мстители за скорби Иліона:
Въ томъ увѣряюсь я внушеньемъ Аполлона.
Внемлите, онъ во мнѣ прорцаній духъ возжогъ,
Блеснулъ моимъ очамъ временъ грядущихъ токъ,
И предстоятъ судьбы и царствъ, и человѣковъ:
О, сердце, радуйся, несчастья видя Грековъ!
Большую часть вождей, которы брань вели,
Безвременная смерть сорветъ съ лица земли;
Одни ужъ никогда отчизны не увидятъ;
Другіе, къ ней приставъ, ее возненавидятъ,
И, царства удалясь, умрутъ въ странѣ чужой;
Сей Пирръ, Ахилловъ сынъ, свирѣпый вашъ герой,
Предъ мирнымъ алтаремъ зарѣзавшій Пріама,
Самъ въ младости падетъ, зарѣзанный средь храма;
Но позавидуешь сей смерти ты, Улиссъ!
Къ Итакѣ по волнамъ чрезъ десять лѣтъ носись:
За новыя моря, за бѣдствія несчетны,
Твой островъ отъ тебя отдвигнули безсмертны;
Виновникъ хитростный троянской нищеты,
Всѣ оной горести въ пути претерпишь ты;
Достигнешь родины, но, спутниковъ лишенный,
Одинъ придешь въ свой домъ, едва не расхищенный.
Такъ, Грека каждаго домъ будетъ расхищенъ,
Иноплеменника мечемъ порабощенъ,
Доколѣ не придетъ народъ отъ странъ полночныхъ,
Чтобъ снять оковы съ рукъ Ахеянъ маломощныхъ.
И боги, въ поздній родъ продливъ чадъ вашихъ стонъ,
Отмстятъ за жертву вамъ, — отмстятъ за Иліонъ.
Агамемнонъ.
Кассандра, что за гнѣвъ безсмертныхъ возвѣщаешь?
Кассандра.
Почто, несчастный царь, меня ты вопрошаешь?
О, горе и тебѣ! Не будешь средь пиршествъ
Внимать веселья пѣснь въ хвалу твоихъ торжествъ,
И въ домѣ по найдешь спокойнаго ужъ мѣста;
Едва окончишь путь и обойдешь Ореста,
Едва омоешь ты трудовъ кровавый потъ:
И смерть тебя крыломъ съ сей нивы поженетъ.
Брегись сотканнаго супругой покрывала:
Сотканно для тебя надъ остріемъ кинжала.
И въ день, и въ часъ одинъ прибывшая съ тобой,
Погибну я сама подобною судьбой.
Агамемнонъ.
О страхъ!
Улиссъ
Виновныхъ насъ, о боги, накажите.
Но въ милосердіи чадъ Грековъ пощадите! 1)
Пирръ.
"Симъ вѣрите-ль словамъ? Къ чему напрасный страхъ!
"Мы мстили праведно; отмщенъ Ахилловъ прахъ.
Несторъ.
"Какой постигнетъ умъ боговъ совѣты чудны!
"Жестоки-ль были мы, иль были правосудны?
"Среди тщеты надеждъ, среди страстей борьбы,.
"Мы бродимъ по землѣ игралищемъ судьбы.
"Счастливъ, кто въ гробъ скорѣй отъ жизни удалится;
«Счастливѣе сто кратъ, кто къ жизни не родится!»
1) Всѣ слѣдующіе за симъ стихи въ представленіи выпускались.
Объясненія.
правитьСтр. 2: «Когда Троянскихъ стѣнъ окрестъ развалинъ видъ» — конструкція: «когда окрестъ (тебя представляющійся) видъ развалинъ Троянскихъ стѣнъ не насыщаетъ твоей мести» и т. д.
…"Клянусь тобой, чьей славой полонъ свѣтъ" — чьей славой, вм. славой коего…
…"онъ, какъ жертвы здѣсь я крови не пролью, — пусть жизнь прерветъ мою" и т. д. — слѣдовало-бы такъ: «какъ (вм. когда, если) я не пролью здѣсь кровь жертвы…» Т. е, пусть онъ прерветъ мою жизнь (умертвитъ меня), если я не пролью и т. д.
Стр. 3: «Но гробовый предѣлъ Ахиллу не былъ данъ»… Т. е. гробъ (могила) не послужилъ предѣломъ Ахиллу — не успокоилъ, не умиротворилъ его.
…"стонъ падущихъ зданій" — падущихъ вм. падающихъ, для стиха.
Стр. 4: .."тельцовъ, рукой жреца пожертыхъ" — пожертыхъ, въ см. принесенныхъ въ жертву.
«Простительно въ бояхъ, какъ гнѣвомъ духъ кипитъ, оно постыдно въ часъ, какъ врагъ у ногъ лежитъ» и т. д. — главное подлежащее здѣсь — жестокосердіе; къ нему относятся и простительно и постыдно, но въ двухъ совершенно различныхъ грамматическихъ смыслахъ, хотя повидимому ф. ф. ихъ и сходны. Простительно въ см. опредѣленія, вм. простительное; постыдно — въ см. сказуемаго.
Стр. 5: .."Супруга Гектора тебѣ пришла на часть" — пришла на часть, вм. выпала на долю, досталась по жребію.
Стр. 6: .."и въ нѣдрахъ конскихъ смерть" — намекъ на извѣстное сказаніе о томъ, что греки пробрались въ Трою, скрывшись во внутренностяхъ деревяннаго коня.
…"неся плачъ новый безпокровнымъ" — здѣсь, какъ и въ другихъ мѣстахъ трагедіи, Озеровъ употребляетъ слово безпокровные въ см. беззащитные.
Стр. 7: .."недругъ бывъ отцу" — въ см. бывши недругомъ отцу…
Стр. 9: «Ущедривъ дни его могуществомъ и славой» — ущедривъ, въ см. наградивъ, благословивъ, надѣливъ щедро.
Стр. 10: «Ты лучше бы замѣнъ богатый предложилъ» — замѣнъ и замѣна безразлично употр. съ одинаковымъ значеніемъ въ литер. языкѣ начала нынѣшняго столѣтія.
…"и жертвъ въ потокахъ кровныхъ" — потокахъ кровныхъ, вм. кровавыхъ, или вмѣсто: потокахъ крови.
«Конечно нѣкое сокрыто преступленье» — сокрыто преступленье, вм. сокрытое, для стиха.
Стр. 11: «Его спокоитъ тѣнь лишь Поликсены кровь» — конструкція: "его тѣнь (у)спокоитъ лишь кровь Поликсены.
Стр. 12: «Ты кровожаждущимъ толкуешь ихъ молчанье» — другими словами: «ты истолковываешь ихъ молчаніе кровожаждущимъ», или: «какъ кровожаждущее», какъ такое, которое одобряетъ кровопролитіе (жажду крови).
Стр. 15: «Тому и слухъ боговъ въ день горести внимаетъ» — слухъ внимаетъ — чрезвычайно странный оборотъ, употр. въ смыслѣ: «къ тому и сами боги бываютъ внимательны», или: «преклоняютъ слухъ», или: «того выслушиваютъ».
Стр. 16: .."что можетъ льстить желанью твоему" вмѣсто: «что привлекаетъ тебя? чего ты желаешь?»
…"И разрѣшатъ моря" — т. е. разрѣшатъ путь по морямъ.
Стр. 18: «Благословенная была-бъ моя кончина» — вмѣсто: «моя кончина была-бъ благословенна…» Или можно еще предполагать эллипсъ: «кончина моя тогда была бы благословенная (кончина)».
«Какъ рѣзкій серпъ жнеца на нивѣ жнетъ класы» — здѣсь чрезвычайно странно поражаетъ эпитетъ: рѣзкій, приданный серпу, припомнимъ, что въ современномъ Озерову литерат. языкѣ слово рѣзкій иногда могло имѣть значеніе: быстрый, скорый (см. Акад. Сл.).
…"себѣ приписывать бѣды, угодныя судьбѣ?" — угодныя, вмѣсто: «которыя были угодны судьбѣ», т. е. «которыя самою судьбою были ниспосланы», или: «кото рыя совершились по ея волѣ».
Стр. 20: .."Надъ чѣмъ ты мыслію спокоишься тосклива?" — т. е. «надъ чѣмъ ты, тоскуя, можешь успокоиться мысленно?» Другими словами: «у тебя нѣтъ отрадныхъ воспоминаній».
Стр. 21: .."Когда могла прежить" вмѣсто: «когда могла пережить».
Стр. 22: «То вашъ благой совѣтъ пусть призритъ Поликсену» — благой совѣтъ (боговъ) въ см. сонмъ, собраніе боговъ, иначе: всѣ боги вмѣстѣ.
Стр. 25: «Противъ Троянокъ вновь подвиглись раздраженны?» — подвиглись раздраженны, вм. пришли въ раздраженіе, раздражились, вознегодовали.
…"Пріамовой земли подъ глыбы сокровенна, я-бъ отдохнула" и т. д. — конструкція: я-бы отдохнула, сокровенна (сокровенная, сокрытая — погребенная) подъ глыбы Пріамовой земли.
Стр. 28: «Ему принадлежитъ принять подъ свой покровъ» — принадлежитъ, вм. надлежитъ.
Стр. 29: «Но предпоставь ты имъ души неколебимость» — предпоставь, и здѣсь, и въ другихъ мѣстахъ трагедіи, вмѣсто: противопоставь.
Стр. 30: .."Онъ жалостливъ отецъ" — вм. онъ сострадательный отецъ, доступный жалости.
Стр. 32: «Но Поликсены дни оружьемъ защищать» и т. д. — Поликсены дни, вм. жизнь Поликсены.
Стр. 33: «Любовь, къ прерванію и слезъ моихъ, и стона, давно вооружить должна-бъ Агамемнона» — главная мысль: изъ любви ко мнѣ и для того, чтобы прервать и слезы мои, и стонъ, Агамемнонъ давно-бы долженъ былъ и т. д.
«Стѣсненный понтъ» — поэтическій образъ, заставляющій предполагать: стѣсненный флотами, густо покрытый ими.
Стр. 35: «И ярость Ахеян?» въ пути злодѣйствъ преткнуть" — чрезвычайно неблагозвучный стихъ; здѣсь преткнуть ярость, въ см. положить предѣлъ ярости, воспрепятствовать ей.
Стр. 40: «И яркимъ голосомъ весь воздухъ вдаль потрясъ» — яркій, въ современ. Озерову литературн. языкѣ еще употреблялось въ значеніи громкій, чистый, говоря о голосѣ (см. Акад. Слов.).
Стр. 41: .."Какъ гражданинъ прямый и такъ, какъ вѣрный Грекъ" — такъ, совершенно излишнее по отношенію къ смыслу, поставлено здѣсь для стиха.
«Любовь родителей къ исчадью повсемѣстна» — исчадіе въ соврем. Озерову яз. еще имѣло просто значеніе потомства. Въ нынѣшнемъ литер. языкѣ слово исчадіе употр. только въ смыслѣ отродья; напр. «клевета и злоба — исчадія ада»!
Стр. 46: «Благоразуміемъ Уллисъ ведомый вѣчно… дождался бы» и т. д. — т. е. Улиссъ, постоянно руководимый благоразуміемъ, и т. д.
Стр. 47: .."хотя бы самъ Ахиллъ… мятежнымъ предводилъ" — предводить, предводительствовать согласуется обыкновенно въ нынѣшнемъ литерат. языкѣ съ Твор. падеж., а здѣсь согласовано съ падеж. дательнымъ: предводилъ мятежнымъ.
Стр. 48: .."Благословенъ, о царь, безсмертными ты будь" — яснѣе: «о царь! будь (или: да будешь ты) благословленъ безсмертными (богами)!»
Стр. 54: .."Предъ твердостью Троянскія стѣны, мечтавшей о себѣ быть ввѣкъ неодолимой" — вм. "мечтавшей о себѣ, что она будетъ неодолима ввѣкъ.
Стр. 56: «Когда запавшій вѣтръ» и т. д. — запавшій отъ запасть вѣроятно въ см. спавшій, упавшій, переставшій дуть, что и теперь еще говорится о вѣтрѣ: вѣтеръ спалъ (въ см. упалъ-ослабѣлъ).
…"природы всей нарушенъ чинъ" — т. е. порядокъ стройность.
Стр. 57: «Моря, пролитыя до Греческихъ бреговъ» — чрезвычайно смѣлое выраженіе; вмѣсто: «простирающіяся до греческихъ береговъ».
Стр. 59: .."И коихъ въ ночь убійствъ мои щадили вои" — ц.-слав. форма вои, вм. русской воины, для стиха.
Стр. 60: «Которы Пирру здѣсь внушилъ порывный гнѣвъ» — порывный гнѣвъ или порывъ гнѣва.
Стр. 62: .."И тѣмъ-бы надо-мной представилъ торжество" — вм. «тѣмъ бы восторжествовалъ надо-мной», или: «тогда бы явился торжествующемъ надо-мною».
Стр. 65: .."И пламенемъ томимъ отмщенья и любови!" — т. е. «томимый пламенемъ отмщенья и любни»; иначе: «мучимый желаніемъ отмстить и влеченіемъ любви».
Стр. 66: «Тотъ сынъ, который честь отца въ презрѣнье попускаетъ» — въ презрѣнье попускаетъ, вм. «допускаетъ, даетъ возможность презирать честь отца своего…»
Стр. 68: «И дальный нашъ раздоръ сраженіемъ пресѣчь» — дальній, вм. дальнѣйшій.
«Пускай пріемлетъ мечъ рука твоя толь смѣла» — толь смѣла, вм. столь смѣлая.
Стр. 73: «Но сколько кратъ, увы, я васъ несчастна болѣ» — иначе: «но во сколько же разъ я васъ несчастнѣе».
«Лью слезы… Но мнѣ смерть Ахилла образуетъ» — образуетъ, вм. рисуетъ, представляетъ, изображаетъ.
Стр. 76: «Намъ разрѣшаетъ путь изъ сей земли безгодной» — для объясненія выраженія безгодной, находится въ Академическомъ Словарѣ слово: безгодіе, безгодица (выраженіе простонародное) въ см. несчастіе, бѣдство, неблагополучіе.
«Внемлите, онъ во мнѣ прорцаній духъ возжегъ» — любоп. сокращеніе: прорцаній вм. прорицаній.
Стр. 77: «И смерть тебя крыломъ съ сей нивы поженетъ» — поженетъ, въ см. смахнетъ, сгонитъ.