«Признавши, что существованіе посмертной личности доказано безчисленными фактами, засвидѣтельствованными во всѣ вѣка и у всѣхъ народовъ, намъ остается — говоритъ авторъ — изслѣдовать ея природу и происхожденіе. Она, очевидно, исходитъ изъ личности живой, которой она представляется какъ бы продолженіемъ, сохраняя ея наружный видъ, привычки, предубѣжденія, и пр. Посмотримъ, поэтому, нѣтъ-ли въ человѣческомъ организмѣ такого начала, которое, отдѣляясь отъ тѣла, когда это послѣднее умираетъ, сохраняетъ еще на нѣкоторое время индивидуальную человѣческую дѣятельность. Многіе факты показываютъ, что это начало существуетъ и что оно обнаруживается иногда и при жизни, представляя признаки одинаково принадлежащіе личности живой и личности посмертной. Мы приведемъ здѣсь одинъ случай изъ наиболѣе достовѣрныхъ».
Во время переѣзда автора въ Ріо-Жанейро, ему былъ сообщенъ слѣдующій фактъ. Это было въ 1853 году. Семейство изъ Эльзаса, состоявшее изъ мужа, жены и маленькой дочери, отправлялось въ Ріо-Жанейро. Переѣздъ былъ дологъ, жена захворала и скончалась въ пути. Въ день кончины своей онѣ впала въ обморокъ, а когда пришла въ себя, сказала мужу: «Теперь я успокоилась, я была въ Ріо-Жанейро, я нашла улицу и домъ нашего друга Фритца; онъ былъ на крыльцѣ; я ему поручила нашу малютку: я увѣрена, что по пріѣздѣ твоемъ онъ ее узнаетъ и не оставитъ». Въ этотъ самый день и часъ плотникъ Фритцъ находился на крыльцѣ дома своего въ Ріо-Жанейро и видѣлъ, какъ чрезъ улицу проходила землячка его съ маленькой дѣвочкой на рукахъ. Она смотрѣла на него умоляющими глазами и какъ бы поручала ему ребенка, котораго несла. Исхудавшее лице ея напоминало ему черты Лотты, жены пріятеля и земляка его Шмидта. Спустя нѣсколько времени онъ видитъ, что землякъ Шмидтъ идетъ къ нему съ дѣвочкой на рукахъ. Прежде чѣмъ тотъ выговорилъ слово, онъ сказалъ ему: «Я знаю все; жена твоя скончалась на пути; она приходила ко мнѣ, чтобы поручить мнѣ свою малютку; вотъ день и часъ».
«Раздумавшись объ этомъ случаѣ, — говоритъ авторъ, — впервые предстала предъ мной проблема раздвоенія человѣческой личности. Но я не могъ на одномъ примѣрѣ построить теорію, которая была совершенной антитезой того, чему насъ учили о природѣ человѣческой. Надо было подождать другихъ фактовъ. Мои изслѣдованія о посмертномъ человѣкѣ пришли на подмогу. Сличая посмертнаго призрака съ живымъ, не трудно было увидать въ немъ ту же личность. Я обратился къ сочиненіямъ, касавшимся такъ или иначе этого предмета, и тутъ мнѣ предстало „такое обиліе фактовъ, на которое я не расчитывалъ. Раздвоеніе человѣческой личности, а затѣмъ и существованіе посмертнаго призрака сдѣлалось для меня достовѣрностію».
Тутъ авторъ приводитъ еще нѣсколько такихъ случаевъ, которые мы здѣсь вкратцѣ и передадимъ.
Бъ 1830 году, офицеръ англійской арміи возвращался изъ Индіи въ Англію; послѣ двухдневнаго плаванія онъ подходитъ однажды къ капитану и говоритъ ему:
— -Видно у васъ, на кораблѣ есть незнакомецъ, котораго вы прячете?
— Вы шутите?
— Нисколько; я его отлично видѣлъ, но только онъ болѣе не показывается.
— Что хотите вы сказать? Объяснитесь.
— Извольте. Я ложился спать, когда увидалъ незнакомаго человѣка, входящаго въ гостиную: онъ обошелъ ее, затѣмъ заглянулъ въ каждую каюту, и каждый разъ отрицательно моталъ головой. Подойдя къ моей, раздвинулъ занавѣску, взглянулъ на меня, и не находя во мнѣ того, котораго искалъ, онъ тихонько удалился и исчезъ.
— Удивительно! Можете вы дать его примѣты?
Офицеръ описалъ ихъ до малѣйшей подробности.
Помилуй Боже! — воскликнулъ капитанъ. Если-бъ только слова ваши не были чистымъ вздоромъ, то это былъ бы никто иной какъ мой отецъ.
Когда капитанъ прибылъ въ Англію, онъ узналъ, что отецъ его скончался позже того дня, когда появлялся этотъ призракъ; но что въ этотъ самый день и часъ, будучи уже болѣнъ и находясь въ бреду, онъ сказалъ: «Я сейчасъ былъ на морѣ, былъ на кораблѣ моего сына, обошелъ всѣ каюты, заглянулъ въ каждую и не нашелъ его». Гужено-дэ-Муссо, изъ книги котораго (Les hauts phenomènes de la magie) заимствованъ этотъ фактъ, говоритъ, что онъ былъ переданъ ему старымъ капитаномъ англійской арміи въ Индіи, а этому послѣднему — семействомъ самого капитана корабля.
Въ этомъ разсказѣ насъ поражаетъ мгновенность передвиженія флюидическаго человѣка. Прижизненный призракъ движется съ такою же быстротой, какъ и посмертный. Это одна изъ особенностей всякой флюидической формы, причину которой авторъ объясняетъ ниже. Другое обстоятельство достойно вниманія: появленіе призрака совершилось въ то время, когда больной былъ въ «бреду»; быть можетъ это былъ не бредъ, а обморокъ, какъ было съ эльзасской женщиной. Состояніе обморока повидимому самое благопріятное для появленія прижизненнаго призрака; иногда это раздвоеніе происходитъ и во снѣ; таковъ слѣдующій примѣръ, заимствованный у того же автора:
Робертъ Брюсъ, подшкиперъ корабля, направлявшагося къ Новой Землѣ, занимался однажды вычисленіями, когда за конторкой капитана увидалъ какую-то незнакомую личность что-то писавшую на аспидной доскѣ.
— Кто такой за вашей конторкой — спрашиваетъ онъ капитана.
— Никого нѣтъ!
— Кто-то есть. Посмотрите.
Они сходятъ, но никого не находятъ; смотрятъ на доску, на ней написано: «Держите къ сѣверо-западу». Всѣ пассажиры приглашаются написать ту же фразу; ни одинъ почеркъ не подходитъ. Капитанъ дѣлаетъ попытку держаться по указанному направленію. Три часа спустя встрѣчается корабль затертый льдомъ, шедшій изъ Квебека въ Ливерпуль. Всѣ его пассажиры перевозятся въ шлюпкахъ на корабль; въ то время какъ одинъ изъ нихъ поднимается вдоль борта, Брюсъ, къ великому изумленію своему, узнаетъ въ немъ незнакомца, котораго онъ видѣлъ за грифельной доской. Его просятъ написать ту же фразу; почеркъ оказался тотъ же. Изъ распросовъ выяснилось, что въ этотъ день утромъ онъ крѣпко уснулъ и проснувшись говорилъ: «Мы будемъ спасены, я видѣлъ во снѣ корабль, идущій къ намъ на помощь» — и при этомъ описалъ этотъ корабль такъ вѣрно, что бѣдствующій экипажъ тотчасъ узналъ его, какъ только онъ показался.
Въ этомъ случаѣ являвшійся пассажиръ не помнитъ всего, что съ нимъ происходило, — не помнитъ, чтобы онъ писалъ что на аспидной доскѣ. Это не удивительно. Явленія раздвоенія представляютъ, какъ мы увидимъ далѣе, многочисленные оттѣнки, начиная отъ сна и до появленія полнаго, живаго человѣческаго образа. Эти разности очевидно зависятъ отъ степени нравственной энергіи индивидуума, напряженія его ума къ извѣстной цѣли, его физическаго сложенія, возраста и вѣроятно другихъ причинъ, которыхъ мы не знаемъ. Въ связи съ этимъ находится и воспоминаніе того, что происходило во время раздвоенія.
Затѣмъ авторъ приводитъ изъ Дюпотэ (Dupotet. Cours de magnetisme animal) такой случай, когда явившійся двойникъ даже довольно долго разговаривалъ. Авторъ объясняетъ это тѣмъ, что призракъ всегда находится въ нѣкотораго рода флюидическомъ общеніи съ покинутымъ имъ тѣломъ. Въ немъ онъ почерпаетъ всю живую силу, необходимую для его различныхъ эволюцій. Понятно, что эта сила обнаруживается всего сильнѣе при точкѣ отправленія своего, ослабѣваетъ на разстояніи и совершенно пропадаетъ, когда это разстояніе переходитъ за извѣстные предѣлы. Но бываютъ и такіе случаи, когда призракъ говоритъ на большомъ разстояніи отъ покинутаго имъ тѣла, и авторъ приводитъ такой случай. Тутъ становится необходимымъ другое объясненіе. Опытное изслѣдованіе явленій этого рода показываетъ, что всякій призракъ почерпаетъ свою силу не только въ томъ тѣлѣ, изъ котораго онъ исходитъ, но и въ тѣлѣ тѣхъ лицъ, коихъ физическое или нравственное сложеніе подходитъ къ его собственному, или которыя, по природѣ своей, имѣютъ явное расположеніе къ такъ называемымъ спиритическимъ явленіямъ. Преворстская ясновидящая, о которой мы не разъ будемъ говорить ниже, имѣла эту способность въ высшей степени. Она чувствовала, что питается эманаціями тѣхъ лицъ, которыя приходили навѣщать ее.
Приведемъ здѣсь еще одинъ случай, заимствованный авторомъ у Роберта Дэль-Оуэна. Въ 1845 г. въ Лифляндіи, въ двѣнадцати миляхъ отъ Риги и полу-мили отъ Вольмара, находился пансіонъ Нейвелкэ, въ которомъ было сорокъ двѣ пансіонерки, а въ числѣ гувернанокъ нѣкоторая Эмилія Сажэ, француженка, тридцати двухъ лѣтъ, здоровая, но очень нервная. Вскорѣ замѣтили, что она появлялась одновременно въ разныхъ мѣстахъ. Однажды дѣвицы вдругъ увидали двухъ Эмилій, совершенно схожихъ и дѣлающихъ тѣже движенія; у одной, однако, былъ мѣлъ въ рукѣ, а у другой нѣтъ. Иногда за обѣдомъ двойникъ стоялъ позади стула Эмиліи, подражая всѣмъ ея движеніямъ во время ѣды, только въ его рукахъ не было ни вилки, ни ножа. Эти подражанія впрочемъ не были постоянны; такъ случалось что Эмилія вставала со стула, а двойникъ ея продолжалъ сидѣть на немъ. Однажды Эмилія читала вслухъ; вдругъ она поблѣднѣла, остолбенѣла, и какъ бы упала въ обморокъ; вслѣдъ затѣмъ увидѣли, что двойникъ Эмиліи прохаживается по комнатѣ. Однажды всѣ воспитанницы заняты были вышиваніемъ въ одной залѣ нижняго этажа, изъ которой четыре стеклянныхъ двери выходили въ садъ. Они видѣли какъ Эмилія, находясь въ саду, рвала цвѣты, и въ это же время вдругъ фигура ея появилась въ залѣ сидящею на свободномъ креслѣ; онѣ продолжали видѣть и настоящую Эмилію въ саду, но замѣтили въ ея движеніяхъ какую-то усталость, вялость, точно она была въ какомъ то изнеможеніи. Двое изъ болѣе смѣлыхъ подошли къ двойнику и рѣшились тронуть его; онѣ почувствовали легкое сопротивленіе, которое сравнили съ сопротивленіемъ кисеи или крепа; одна изъ нихъ прошла сквозь часть лица призрака; нѣкоторое время онъ остался невредимъ, но потомъ постепенно исчезъ. Эти явленія продолжались все время, покуда Эмилія была въ пансіонѣ, т. е. полтора года. Замѣчали при этомъ, что чѣмъ призракъ былъ явственнѣе и плотнѣе, тѣмъ она сама была слабѣе, болѣзненнѣе; и наоборотъ, по мѣрѣ исчезновенія призрака, она становилась бодрѣе. Сама Эмилія не сознавала этого раздвоенія, никогда не видала его, знала о немъ только по наслышкѣ.
Авторъ резюмируетъ эту главу въ слѣдующихъ словахъ.
«Безчисленные факты, засвидѣтельствованные съ далекой древности и до нашего времени, доказываютъ существованіе въ человѣкѣ другой личности, — внутренней. Анализъ ея различныхъ проявленій дозволяетъ намъ проникнуть въ ея природу. Снаружи это точный образъ лица, котораго она является дополненіемъ; внутренно она воспроизводитъ подобіе всѣхъ органовъ, образующихъ человѣческое тѣло. Крайняя тонкость ея составныхъ частицъ позволяетъ ей проникать сквозь двери и стѣны. Отсюда и названіе призрака, которымъ она обыкновенно обозначается. Тѣмъ не менѣе, такъ какъ она связана съ своимъ тѣломъ невидимой сосудистой сѣтью, она можетъ по волѣ своей привлечь къ себѣ, какъ бы нѣкоторымъ всасываніемъ, большую часть живыхъ силъ, оживляющихъ это тѣло. Тогда, по какому-то странному извращенію, жизнь какъ бы покидаетъ тѣло, окоченѣвающее подобно трупу, и все переносится на призракъ, который уплотняется иногда на столько, что пускается въ борьбу съ тѣми лицами, которымъ онъ является. При жизни онъ показывается только въ исключительныхъ случаяхъ; но какъ только смерть разрываетъ узы, которые привязываютъ его къ нашему организму, онъ окончательно отдѣляется отъ него и образуетъ призракъ посмертный».