Поездка на Урал в 1866 году (Белоголовый)/ДО

Поездка на Урал в 1866 году
авторъ Николай Андреевич Белоголовый

Опубл.: 1866. Источникъ: az.lib.ru

Н. А. Белоголовый. Воспоминанія и другія статьи

Изданіе Литературнаго фонда. СПб, 1901

Поѣздка на Уралъ въ 1866 году

I.

Пообѣдавши у Дюсо, гдѣ останавливался его высочество (герцогъ Николай Максимиліановичъ Лейхтенбергскій) мы тотчасъ же сѣли въ коляски и помчались къ Калужскимъ Воротамъ на станцію нижегородской желѣзной дороги. Это было 15-го мая, воскресенье. Мы буквально мчались по праздничнымъ улицамъ Москвы, боясь опоздать къ поѣзду, и попали за ½ часа до отхода. На станціи встрѣтилъ насъ полковникъ Кентъ, директоръ нижегородской желѣзной дороги, и показалъ намъ приготовленный для насъ вагонъ, весьма изящный и помѣстительный, состоявшій изъ комнатки для герцога, общей залы, гдѣ помѣстились мы четверо, комнаты для слуги и катеръ-клозета. Передъ послѣднимъ звонкомъ мы распростились съ кн. Горчаковымъ и забрались въ вагонъ; свистокъ свистнулъ, и пошли писать села и деревни московской губерніи. Кентъ пришелъ къ намъ въ вагонъ и началъ разсказывать о своей линіи, о цвѣтущемъ ея положеніи, съ каждымъ годомъ все улучшающемся; такъ, въ нынѣшнемъ году, она обѣщаетъ дать на 70.000 р. больше прошлаго года, что составитъ валовой доходъ на версту 6.500 руб., тогда какъ въ прошломъ году онъ былъ 5.000 р. Это увеличеніе дохода зависитъ отъ того, что пониженъ провозный тарифъ на нѣкоторые предметы, которые доставаяются водой; Кентъ жалѣлъ, что высокъ тарифъ хлѣба на Николаевской желѣзной дорогѣ, отчего весь хлѣбъ отправляется водяною коммуникаціей. Рельсы для дороги выписываются англійскіе; но управленіе дѣлало пробу заводить и русскіе и осталось этою пробой очень довольно: русскіе рельсы служатъ 4 года, англійскіе же — три; затѣмъ, когда русскіе рельсы придутъ въ негодность, ихъ можно продать по 90 к. за пудъ, а англійскіе — за 30 коп., потому что желѣзо первыхъ лучшаго качества; русскіе же рельсы при покупкѣ дороже англійскихъ (1 р. 35 к. пудъ), но при высокомъ заграничномъ курсѣ и эта разница уравновѣшивается. Словомъ, въ настоящее время прямой бы расчетъ покупать рельсы въ Россіи, но та бѣда, что ихъ не дѣлаютъ, т.-е. дѣлаютъ только въ Тагильскихъ заводахъ, но производимые послѣдними 400,000 пудовъ далеко не удовлетворяютъ всего запроса.

Во время этого переѣзда я постарался побольше вглядѣть-ея въ своихъ товарищей, съ которыми судьба назначила мнѣ не разлучаться въ теченіе полутора мѣсяца, и въ результатѣ я остался очень доволенъ. Самъ герцогъ — молодой человѣкъ 23-хъ лѣтъ, высокій, стройный, весьма красивой наружности; держитъ себя чрезвычайно просто, безъ аффектаціи, говоритъ немного, но дѣльно; во время переѣзда до Нижняго онъ много пѣлъ изъ Belle Hélène, шутилъ, вспоминалъ французскіе каламбуры, между которыми недуренъ слѣдующій: Quelle différence y а-t-il entre Malborough et le potage aux poix? — Malborough s’en va-t-en guerre, et le potage aux poix s’en va-t-en pot.

Второе лицо нашей экспедиціи — генералъ Ребиндеръ, человѣкъ 44-хъ лѣтъ, съ физіономіей херувима, только лысаго, что не мѣшаетъ ему казаться моложавымъ. Не глупъ и очень начитанъ; долгое пребываніе въ Англіи сдѣлало изъ него страшнаго англомана, и надо отдать ему справедливость, онъ изучилъ не одну внѣшность страны, но съумѣлъ добраться и до внутренняго ея смысла; оттого разсказы его объ Англіи, — особенно при его мастерствѣ говорить, весьма интересны. Другая рѣзкая черта характера Ребиндера — эта вѣчная увлекаемость; онъ способенъ восторгаться всякою мелочью и, съ другой стороны, упасть духомъ передъ малѣйшимъ препятствіемъ; не любитъ спорить и не умѣетъ выносить противорѣчій. Академикъ Зининъ — безспорно самое рельефное лицо въ вашей свитѣ, личность весьма даровитая, съ колоссальными познаніями и памятью, передъ которыми меркнуть небольшіе недостатки, наложенные на него частью годами (50 лѣтъ) и болѣзнью, частью общимъ складомъ русской жизни. Живой какъ ртуть, нервный какъ самая нервная женщина, рьяный до споровъ, въ которыхъ громитъ противника блестящею рѣчью и громаднымъ знаніемъ — это, повторяю, былъ брильянтъ въ нашей свитѣ. Его ярая ненависть къ нѣмцамъ и филиппики противъ куренія табаку — вотъ два конька, которыхъ безпрестанно мы осѣдлывали, чтобы сражаться съ нимъ во время путешествія. Академикъ Кокшаровъ — минералогъ par excellence и совершеннѣйшая противоположность Зинину: толстѣйшее, разжирѣвшее и добродушнѣйшее созданіе ничѣмъ невозмутимой кротости, падкій до хорошаго обѣда и хорошенькаго личика, страстно любящій свой предметъ (камешки, какъ выражался Зининъ) и полный невѣжда относительно всего, что внѣ его спеціальности; въ заключеніе, какъ трудно отъ Зинина услышать о комъ нибудь хорошій отзывъ, такъ, наоборотъ, можно держать пари, что Кокшаровъ никогда въ жизнь свою ни о комъ не отозвался дурно. Остается сказать для точности о лакействующей части свиты. Степановъ, лакей герцога, личность тоже любопытная и почтенная уже по одному тому, что герцогу онъ предавъ какъ собака; малый весьма образованный, отлично говоритъ по французски, нѣмецки, англійски и польски, слушалъ Гегеля, сильно занимается политикой и большой поклонникъ Каткова. Казаковъ и Пелешенко — два лакея для ухода за нами: первый — лѣнивый, жирный, бабій угодникъ и грубоватый относительно насъ, второй же — весьма расторопный и милый малый. Наконецъ, поваръ французъ Форе — дрянь порядочная.

Въ первый вечеръ нашей поѣздки мы разошлись часу въ 12-мъ ночи и улеглись спать; Зининъ уже предупреждалъ меня заранѣе, что Кокшаровъ имѣетъ обыкновеніе храпѣть ужаснѣйшимъ образомъ, и дѣйствительно, не успѣлъ я заснуть, какъ раздался храпъ Кокшарова съ высвистами во-всю носовую завертку; но мнѣ это нисколько не помѣшало заснуть самымъ покойнымъ сномъ. Зининъ же, видимо, не могъ выносить этого храпа и раза два подскакивалъ ночью къ Кокшарову и безжалостно будилъ его, на что послѣдній не высказывалъ ни малѣйшаго упрека, перемѣнялъ, по совѣту Зинина, положеніе и снова начиналъ храпѣть по старому. Часамъ къ 7-ми мы всѣ проснулись, причемъ я узналъ отъ Зинина, что и я храплю по ночамъ, но приличнымъ образомъ, на Кокшарова же сыпались градомъ упреки. Подъ исходъ 8-го мы пріѣхали въ Нижній. Здѣсь на станціи, убранной цвѣтами, встрѣтилъ насъ губернаторъ Одинцовъ, маленькій, толстенькій человѣкъ, съ краснымъ носомъ, сильно подтверждавшимъ ходящіе о немъ слухи, что онъ съ хорошимъ человѣкомъ выпить далеко не прочь. Здѣсь приготовленъ былъ для насъ чай, и я тутъ въ первый разъ выказалъ мое умѣнье въ дѣлѣ разливанья, такъ что эта обязанность осталась за мной на все время путешествія. Часовъ въ 10 мы сѣли въ приготовленныя коляски и переѣхали прямо на пароходъ «Вотякъ», приготовленный для герцога обществомъ «Кавказъ и Меркурій». Пароходъ простоялъ до 1 часу у пристани и все это время Одинцовъ бесѣдовалъ съ нами на палубѣ, и надо сказать, что разговоръ его обнаружилъ въ немъ человѣка неглупаго и порядочно ознакомленнаго съ экономическимъ бытомъ своей губерніи. Наконецъ мы тронулись внизъ по матушкѣ по Волгѣ; день былъ превосходный и мы почти не сходили съ палубы; къ нашему же благополучію и пассажировъ почти никого не было, такъ что Зининъ и я заняли всю каюту 1-го класса, а остальные члены расположились въ отдѣльныхъ каютахъ. Въ этотъ первый день Зининъ рѣшительно ослѣпилъ меня своими разнообразными познаніями; не было предмета, о которомъ заходила рѣчь, гдѣ бы онъ не былъ дома: химія, минералогія, ботаника, геологія, астрономія, физіологія и пр. — со всѣмъ этимъ онъ былъ знакомъ весьма, казалось, фундаментально; при этомъ живость характера, страстность и блескъ рѣчи, наконецъ изумительная память (онъ, напр., какъ 12-тилѣтній гимназистъ стараго времени, въ состояніи былъ, не запнувшись, перечислить всѣ города какой-нибудь губерніи, цитировалъ цѣлыя страницы Хераскова, Шиллера на нѣмецкомъ языкѣ и въ переводѣ Жуковскаго и пр.) произвели на меня глубокое впечатлѣніе; я положительно не встрѣчалъ до сихъ поръ въ такой мѣрѣ даровитаго человѣка, и если впослѣдствіи я разочаровался въ нѣкоторыхъ сторонахъ его характера, то все-таки уваженіе мое къ этой личности сохраню глубокое. Время наше мы проводили или на палубѣ или въ рубкѣ, гдѣ завтракали и обѣдали; къ первому обѣду были приглашены сопровождавшій насъ управляющій обществомъ, морской офицеръ (фамилію я забылъ) и капитанъ парохода Брылкинъ, очень хорошій господинъ. Послѣ обѣда всѣ мы собрались въ рубкѣ, чтобы слушать лекцію Кокшарова о кристаллизаціи, и — увы! — какъ ни хорошо знаетъ свое дѣло Кокшаровъ, какъ ни силился растолковать его намъ, но наши, т.-е. Ребиндера и мои, познанія въ высшей геометріи оказались такъ ничтожны, что мы ничего не уразумѣли въ дѣленіи кристалловъ на системы. Вечеръ часовъ до 12-ти прошелъ на палубѣ съ Зининымъ въ геологической бесѣдѣ. Такимъ образомъ шло наше плаваніе и дальше; мѣшая дѣло съ бездѣльемъ, мы рѣшительно не видѣли, какъ летѣло время; кромѣ лекцій о кристаллографіи, герцогъ читалъ съ Зининымъ физіологію Германа.

II.

Въ Казани мы простояли часа два у берега и этимъ временемъ воспользовались, чтобы побродить по сушѣ; о проѣздѣ герцога никто не зналъ, такъ что онъ свободно могъ гулять между народомъ, и я съ нимъ просидѣлъ на мостикѣ съ часъ времени въ бесѣдѣ. Назавтра мы проснулись уже въ Камѣ, которая въ этомъ году разлилась чрезвычайно, такъ что, затопивъ всѣ острова и поемные луга, представляла громадный плесъ. Часовъ въ пять вечера мы подошли къ Елабугѣ, но по случаю половодья пристань была верстахъ въ пяти отъ города; пароходъ присталъ у чрезвычайно крутой горы и мы отправились всѣ карабкаться, чтобы посмотрѣть вблизи радужные рухляки пермской формаціи; по причинѣ крутизны, Кокшаровъ и Зининъ спасовали, а герцогъ и я добрались до верхушки и, сопровождаемые толпой нѣсколькихъ бурлаковъ, сошедшихъ съ нашего же парохода, отправились смотрѣть груду камней съ легендарнымъ названіемъ «Чортово городище», и герцогъ набросалъ его въ свой альбомъ. На обратномъ пути мы чуть не кубаремъ скатились съ горы къ рѣкѣ и попали къ утесу, который преграждалъ намъ совершенно путь къ пароходу, и намъ приходилось было карабкаться снова въ гору; но къ счастію, на наши крики, со стоявшаго подлѣ судна подали лодку, на которой мы и подкатили къ пароходу, гдѣ остальная наша компанія ждала насъ съ немалою тревогой. До сихъ поръ плыли мы все дальше, наслаждаясь прелестною погодой и сближаясь все больше и больше между собой; но назавтра нашъ миръ и отсутствіе декорума нарушились. Уже часовъ въ 10 мы встрѣтили какой-то пароходъ, пассажиры котораго, поровнявшись съ нами, сняли шапки и закричали «ура», а когда мы въ двѣнадцать часовъ подошли къ Сарапулу, то увидѣли на набережной громадныя толпы народа; герцога это, видимо, смутило, и онъ сначала не хотѣлъ было выходить изъ каюты, но Ребиндеръ уговорилъ его выйти. Когда онъ сошелъ на землю, ему тотчасъ же представились высшія власти и купцы, поднесли хлѣбъ, и онъ въ сопровожденіи Ребиндера и всего населенія городского двинулся въ соборъ; а мы съ Зининымъ, побродивши немножко по грязнымъ улицамъ этого жалкаго городка, вернулись на пароходъ. Вскорѣ вернулся и герцогъ и разсказалъ намъ, какъ послѣ молебна въ соборѣ народъ вздумалъ было кричать «ура», но онъ остановилъ это излишнее рвеніе; а я взамѣнъ этого сообщилъ, что мы, гуляя, видѣли острогъ — въ видѣ полуразрушеннаго зданія, въ рамахъ котораго всѣ стекла были перебиты. Мы еще съ часъ простояли у пристани: все это время герцогъ сидѣлъ въ своей каютѣ, я съ Зининымъ изъ рубки наблюдали прелестныхъ сарапулокъ, а Ребиндеръ выслушивалъ жалобы мировыхъ посредниковъ о томъ, что крестьяне не соглашаются на узаконенный надѣлъ и не вѣрятъ, что это есть настоящая воля; разные отставные солдаты и грамотеи поддерживаютъ ихъ въ этомъ убѣжденіи; между прочимъ одинъ изъ нихъ увѣрялъ крестьянъ, что онъ ходилъ въ Питеръ, видѣлъ царя, пилъ съ нимъ чай, и царь самолично сказалъ, что это воля не настоящая. Нѣкоторые изъ крестьянъ подали здѣсь герцогу прошенія.

Съ Сарапула мы уже вездѣ стали встрѣчать на пристаняхъ толпы народа, такъ что герцогъ лишенъ былъ удовольствія побѣгать по берегу. Подъѣзжая къ станціи Усть-Рѣчкѣ, мы узнали отъ капитана, что камскій чугуннолитейный заводъ по случаю разлива затопленъ и что при этомъ унесено водой до 1½ тысячи сажень дровъ; это первое вступленіе герцога въ область горнозаводскаго дѣла подѣйствовало на него чрезвычайно дурно, тѣмъ болѣе, что этотъ заводъ выстроенъ всего только два года. Когда онъ сталъ разспрашивать, какимъ образомъ могли выбрать для устройства завода такое низкое мѣсто, которое затопляется водой, то получилъ въ отвѣтъ, что крестьяне окрестной деревни предупреждали, что это мѣсто часто весной затопляется, но имъ не повѣрили, думая, что они лгутъ въ тѣхъ видахъ, чтобъ у нихъ не отняли покосовъ, расположенныхъ въ этой мѣстности. По поводу этого событія у насъ былъ длинный разговоръ о тѣхъ неудачахъ, которыя преслѣдуютъ на Руси всякія начинанія, и всѣ были согласны, что главная причина и корень всего зла на Руси — невѣжество* Въ 11 часовъ вечера мы подошли къ Усть-Рѣчкѣ, гдѣ герцогу представился начальникъ камско-воткинсісихъ заводовъ — полковникъ Арсеньевъ; несмотря на поздній часъ, луна позаботилась, чтобы намъ показать жалкій видъ завода, нижніе этажи зданій котораго были всѣ подъ водой. Слѣдующій день былъ послѣднимъ днемъ нашего плаванія по Камѣ, и мы съ грустью помышляли объ этомъ — такъ уютно сжились мы на пароходѣ нашей маленькой компаніей, и этотъ день мы провели весь въ разговорахъ; весьма любопытна была между прочимъ наша бесѣда, въ присутствіи всей компаніи, съ Зининымъ о событіи 4-го августа, и затѣмъ спорили о значеніи и дѣятельности Чернышева. Часа въ три мы пришли въ Оханскъ, гдѣ снова весь городъ былъ на пристани. Въ этотъ же день мы знали, что въ Перми герцога ждетъ большая встрѣча: отведена квартира, приготовлена иллюминація, и что общество хочетъ выѣхать встрѣчать на пароходѣ; а такъ какъ герцогъ останавливаться въ Перми не хотѣлъ, то изъ Оханска дали знать объ этомъ телеграммой, а равно и о томъ, что герцогъ уклоняется отъ выѣзда общества во встрѣчу ему, тѣмъ болѣе, что мы должны были прійти въ городъ ночью. Рано утромъ, часовъ въ 6 насъ разбудилъ стукъ, и принесшій намъ умываться Пелещенко сообщилъ, что вся набережная усѣяна народомъ и что стукъ происходитъ отъ обивки коврами сходни и пристани; герцогъ еще спалъ; мы четверо напились чаю и я съ Зининымъ взяли извозчика и съѣздили въ аптеку за лекарствами.

День былъ сѣренькій и нависшія тучи грозили дождемъ; по возвращеніи мы нашли уже на пристани массу мундирныхъ чиновниковъ, съ вице-губернаторомъ Лысогорскимъ во главѣ; пермскій же губернаторъ Струве былъ въ это время вызванъ для объясненій въ Питеръ. Купленные тарантасы для него, по 200 р. каждый, оказались тѣсны, а потому мы ихъ обмѣнили на тарантасы вольной почты; великолѣпный дормезъ герцога (за который заплачено Неллису 1.600 руб." уже красовался на набережной. И въ то время, какъ общество представлялось герцогу и подносило хлѣбъ-соль, я занялся укладкой въ свой тарантасъ; потомъ мы позавтракали и часовъ въ 9 усѣлись въ экипажи и поѣхали: герцогъ съ Ребиндеромъ — въ соборъ, а мы остальные — прямо за заставу, гдѣ остановились и стали ожидать дормезъ; въ это время полилъ препорядочный дождь. Наконецъ дормезъ подъѣхалъ, и мы тронулись въ путь въ слѣдующемъ порядкѣ: впереди дормезъ, въ которомъ сидѣли герцогъ и Ребиндеръ и сзади Степановъ и Пелешенко на козлахъ; во второмъ экипажѣ ѣхалъ я съ Зининымъ и на козлахъ — Казаковъ; поѣздъ замыкалъ Кокшаровъ съ Форе; впереди ѣхалъ исправникъ; кромѣ того, для вящшаго торжества около коляски герцога скакали два казака, на смѣну которыхъ черезъ каждыя 3—4 версты являлись новые. Мнѣ на долю достался самый интересный спутникъ — Зининъ, но въ тоже время самый непокладистый; всякая малѣйшая мелочь его раздражала, тарантасъ онъ предалъ проклятію съ первыхъ же верстъ, какъ самый неудобный экипажъ; лежать онъ не могъ и постоянно вертѣлся на мѣстѣ, отдуваясь съ особеннымъ звукомъ, и особенно тогда, какъ я закуривалъ папиросу, что я и старался дѣлать какъ можно рѣже, щадя его нервы. Но все это выкупалось его разговорчивостью, которая незамѣтно сокращала путь. На первой станціи, гдѣ насъ встрѣтила вся деревня, мы выходили во время запряжки, и вторую станцію ко мнѣ пересѣлъ Ребиндеръ, а Зининъ поѣхалъ съ герцогомъ; подъ каждый экипажъ было заложено по 6 лошадей, за всѣ платилось, и притомъ на водку переднему ямщику давался цѣлковый, а двумъ — задатокъ по 50 коп.; прогоны раздѣлывалъ Степановъ. Между тѣмъ погода совсѣмъ разгулялась, такъ что когда мы пріѣхали на 3 станцію — Крыласовскую, солнце свѣтило уже ярко, и мы воспользовались этимъ и временемъ, которое нужно было Форе для приготовленія обѣда, и отправились осмотрѣть вблизи весьма интересное обнаженіе известняковъ въ окрестныхъ горахъ; къ услугамъ нашимъ явилась какая-то допотопная долгуша, на которую мы и усѣлись; Ребиндеръ остался на станціи. Проѣхавши версты двѣ до горы, мы слѣзли, полюбовались на бѣлоснѣжный известнякъ, лежавшій тутъ втунѣ, и вскарабкались на гору, что по разбухшей отъ дождя глинѣ было не совсѣмъ легко и особенно для толстяка Кокшарова, такъ что два дюжихъ крестьянина взяли подъ руки и втащили. На горѣ мы просидѣли ½ часа и потолковали съ волостнымъ старшиною, одѣтымъ въ обшитый позументомъ кафтанъ, и съ двумя мужичками, поднявшимися съ нами, при чемъ Зининъ прочелъ имъ наставленіе о необходимости удабривать землю золой. Вернувшись обратно, мы пообѣдали 4 блюдами и роспили 2 бутылки шампанскаго въ честь именинника Ребиндера и его жены; шампанское было куплено нами (мной, Зининымъ и Кокшаровымъ), герцогъ захотѣлъ участвовать въ нашей складчинѣ тоже и внесъ 2 рубля. Съ Крыласовской станціи меня герцогъ попросилъ сѣсть сзади въ дормезъ, а самъ сѣлъ съ Кокшаровымъ, и мы ѣхали, все время бесѣдуя, втроемъ; день разгулялся, выглянуло солнце, такъ что удобно было любоваться окрестными видами, которые особенно хороши при подъѣздѣ къ Кунгуру.

Кунгуръ встрѣтилъ насъ серебристымъ звономъ знаменитыхъ многочисленныхъ колоколовъ; весь городъ высыпалъ на улицы, такъ что экипажъ нашъ съ трудомъ пробирался къ отведенной для насъ квартирѣ въ домѣ Губкина; крики «ура» не смолкали. Въ квартирѣ герцога встрѣтило общество съ хлѣбомъ-солью; въ домѣ же, за отсутствіемъ хозяина — его зять, мѣстный почтмейстеръ; мы выпили по стакану чья, поболтали съ 4-хлѣтнею дочкой хозяина и, пробывши съ ½ часа, поѣхали дальше. Проѣзжая мимо собора, мы увидѣли около него толпу народа съ попомъ, вышедшимъ съ крестомъ на паперть, но герцогъ скомандовалъ не останавливаться, и экипажъ быстро промчался мимо, передъ носомъ изумленныхъ поповъ. И такимъ образомъ мы ѣхали все дальше и дальше, повсюду встрѣчаемые всѣмъ населеніемъ, подношеніемъ хлѣба-соли и еще болѣе частымъ подношеніемъ просьбъ на головѣ; у Ребиндера уже начинала составляться препорядочная коллекція этихъ просьбъ. Ночь мы проѣхали благополучно безъ всякихъ приключеній, только Зининъ, не могши заснуть по своей нервозности, безпрестанно тревожилъ и меня. А между тѣмъ снова пошелъ дождь, дорога сильно испортилась, и мы двигались впередъ очень медленно, задерживаемые притомъ безпрерывными перепряжками (черезъ каждыя 10—12 верстъ): въ заключеніе сломалась ось у задняго экипажа, и это насъ задержало на два часа лишнихъ на одной изъ станцій; эти два часа убили тѣмъ, что, проголодавшись, сѣли на траву завтракать чѣмъ Богъ послалъ, главное — яйцами всмятку; разодѣтыя крестьянки наперерывъ одна за другой упрашивали герцога, чтобы онъ съѣлъ одно яичко у нея; потомъ немножко погерборизировали, при чемъ Зининъ показалъ свои обширныя познанія въ ботаникѣ. Наконецъ экипажъ былъ исправленъ, и мы поѣхали дальше; переѣхали черезъ Чусбвую; въ Билимбамскомъ заводѣ встрѣтили герцога мировой посредникъ и управляющій заводомъ и были приглашены къ чаю; отсюда начались новаго рода оваціи: насъ вездѣ стали сопровождать штукъ 30—40 верховыхъ, скача во весь карьеръ по обѣимъ сторонамъ дормеза. Мой Зининъ расколотился страшно дорогой, и потому герцогъ пригласилъ его къ себѣ въ дормезъ, а ко мнѣ сѣлъ Ребиндеръ; такимъ образомъ мы переѣхали границу Европы и остановились у памятника, который былъ освѣщенъ зажженными ворохами хвороста; здѣсь представился герцогу главный лѣсничій екатеринбургскаго округа, полковникъ Раумеръ, и предложилъ на приготовленной заранѣе доскѣ внутри рѣшетки вырѣзать свое имя, что герцогъ и сдѣлалъ. Послѣ этого я задремалъ и уже передъ самимъ въѣздомъ въ Екатеринбургъ Ребиндеръ разбудилъ меня. Несмотря на поздній часъ ночи (было около 2-хъ часовъ), городъ блисталъ огнями иллюминаціи; огромная масса народа встрѣтила насъ у въѣздами мы помчались по улицамъ, сопровождаемые криками, экипажами, верховыми и огромною массой бѣгущаго сзади народа, и вскорѣ подъѣхали къ ярко освѣщенному дому Баландина, который былъ приготовленъ для герцога. Герцогъ съ Ребиндеромъ помѣстились вверху, а намъ тремъ остальнымъ отведено было большое помѣщеніе внизу, и мы тотчасъ же отправились набоковую. Назавтра, напившись всѣ вмѣстѣ чаю, мы вышли гулять въ находящійся при домѣ хорошенькій садъ и хотѣли до 11 часовъ, т. е. до начала пріема, прочитать въ маршрутѣ описаніе того, что подлежало осмотрѣнію въ Екатеринбургѣ; но едва герцогъ показался въ саду, какъ тотчасъ на всѣхъ сосѣднихъ крышахъ высыпалъ народъ; мы, однакоже, умудрились найти такое мѣстечко, гдѣ вѣтви деревьевъ закрывали насъ отъ любопытныхъ глазъ; но едва только мы усѣлись и герцогъ сталъ читать вслухъ, какъ нѣсколько расфранченныхъ дамъ пробрались мимо часовыхъ въ садъ и стали, прячась за деревьями, высматривать насъ. Зининъ отправился къ нимъ и сказалъ: «Сдѣлайте одолженіе, оставьте насъ теперь, пока мы дома, въ покоѣ; вѣдь, это, наконецъ, и неприлично забираться въ чужой садъ; ну, что бы вы сказали, если бы я вдругъ ни съ того, ни съ сего забрался къ вамъ въ спальню?» Спичъ этотъ имѣлъ успѣхъ; кринолины ретировались изъ сада, и мы могли начать чтеніе. Къ 11-ти часамъ начался съѣздъ, и такъ какъ мнѣ и Зинину позволено было не присутствовать на выходѣ, то мы и отправились побѣгать по городу и кой-чего купить, между прочимъ, черносливу, безъ котораго Зининъ жить не можетъ. Въ 12 мы были дома, позавтракали; герцогъ, Ребиндеръ и Кокшаровъ поѣхали въ соборъ, откуда два первые должны были проѣхать съ визитомъ къ главному начальнику уральскихъ заводовъ, Іосса; мы же съ Зининымъ въ другой коляскѣ поѣхали въ соборъ, когда молебенъ былъ конченъ, и, взявши Кокшарова, отправились съ визитомъ сначала къ бергъ-инспектору Строльману, котораго не нашли дома, а оттуда къ Іосса, гдѣ познакомились съ нимъ, его горбатою женой и рослою дочкой лѣтъ 17-ти.

Пріѣхавши домой, мы Отправились всею гурьбой къ Стебакову, продавцу минераловъ; отсюда же начинается весьма неблаговидная ловля Кокшаровымъ минераловъ для коллекціи герцога: онъ рѣшительно вымогалъ у каждаго горнаго офицерика, у котораго находилъ хоть что нибудь замѣчательное, дѣйствуя при этомъ именемъ герцога такимъ образомъ: "если вы хотите сдѣлать удовольствіе герцогу, то должны уступить «ему ваши минералы», и т. д. И, благодаря этому пріему, коллекція быстро росла и росла, безъ всякой денежной затраты. Стебаковъ къ пріѣзду герцога приготовилъ очень хорошенькій подборъ минераловъ и уступилъ ихъ за полцѣны, будучи польщенъ тѣмъ, что герцогъ выбралъ его членомъ-корреспондентомъ минералогическаго общества. У Стебакова есть своя небольшая гранильная фабрика, но надо удивляться тому безвкусію и рутинности, съ которыми производятся всѣ подѣлки изъ превосходнаго матеріала, подаваемаго Ураломъ; все дѣлается по адамовскимъ образцамъ, все тѣ же печати въ видѣ бутылочекъ, конскихъ головъ, сапоговъ и пр. Зининъ совершенно основательно убѣждалъ Стебакова выписать порядочнаго художника для оживленія этого дѣла Понакупившись порядочно, мы вернулись домой и сѣли обѣдать; къ обѣду былъ приглашенъ Іосса; первое впечатлѣніе, сдѣланное на насъ всѣхъ этимъ господиномъ, было весьма неблагопріятное: съ явнымъ оттѣнкомъ еврейскаго типа, онъ поражалъ "своею вялостью, ненаходчивостью и отсутствіемъ такта; впослѣдствіи, гораздо позже, мы убѣдились, что онъ обладаетъ хорошими техническими познаніями. За обѣдомъ только и шелъ разговоръ, что о дурномъ состояніи горныхъ заводовъ и о бѣдственномъ положеніи горнозаводскихъ рабочихъ, которые буквально мрутъ съ голода; причина этому та, что освобожденіе отъ прикрѣпленія къ заводамъ совпало какъ разъ съ большими неурожаями; хлѣбъ, который прежде стоилъ на Уралѣ 40 к. за пудъ, поднялся вдругъ до 1 р. 10 к., и заводское вѣдомство, которое при старыхъ порядкахъ содержало все населеніе, теперь оставило ихъ на произволъ судьбы; особенно бѣдственно положеніе престарѣлыхъ, увѣчныхъ и семей умершихъ рабочихъ, которые прежде получали паекъ отъ казны или шли въ богадѣльни; теперь богадѣльни закрываются, паекъ прекращается, и эти несчастные, безъ всякой возможности заботиться о своемъ пропитаніи, обречены прямо на голодную смерть. Послѣ обѣда герцогу пришла фантазія прогуляться, и онъ предложилъ мнѣ; но такъ какъ наружный фасадъ былъ постоянно окруженъ толпою любопытныхъ, то съ этой стороны мы находились въ полной блокадѣ и нечего было думать выйти безъ того, чтобы эти толпы не двинулись за нами вслѣдъ; мы навели справки и узнали, что есть изъ огорода выходъ въ глухой переулокъ, и тамъ можно выйти такъ, что насъ никто не увидитъ; Зининъ примкнулъ къ нашей компаніи. Мы выбрались благополучно, благополучно задами города вышли въ поле и, прошедши версты три, развалились на травѣ; но вскорѣ стало ясно, что нашъ выходъ замѣченъ: сначала по окраинамъ города стали образовываться небольшія кучки народа, потомъ цѣлый легіонъ мальчишекъ сталъ приближаться къ намъ. Инкогнито было нарушено, и мы должны были идти домой; по мѣрѣ нашего приближенія къ городу, несмотря на увѣщеванія, съ которыми обращался самъ герцогъ къ публикѣ, прося ее разойтись, толаа росла, и когда мы пришли домой, то насъ уже сопровождала добрая толпа народа.

Вечеромъ герцогъ съ Ребиндеромъ и Зининымъ отправились въ театръ, а я остался дома, чтобы писать письма; по возвращеніи ихъ часу въ 11-мъ мы напились чаю, а часовъ въ 12 разошлись спать; народъ, несмотря на то, что мы сами потушили огни въ залѣ и гостиной, попрежнему стоялъ толпами и глазѣлъ въ темныя окна дома, Кокшарова этотъ день мы почти не видѣли, потому что у него въ Екатеринбургѣ мать, сестры и много родныхъ и знакомыхъ. Назавтра и къ намъ внизъ полѣзли разные господа, вызывая то Зинина, то Кокшарова; нѣкоторые вызвали и меня; я вышелъ, и ко мнѣ разлетѣлась съ поздравленіями о благополучномъ пріѣздѣ, на нѣмецкомъ діалектѣ, какая-то плюгавенькая личность — это былъ аптекарь госпиталя; насилу я отъ него отвязался; потомъ явился знакомиться директоръ банка, называя себя моимъ однофамильцемъ; а когда я спросилъ его фамилію, то онъ назвался Миллеромъ и очень былъ удивленъ, узнавъ, что я не Миллеръ, а Бѣлоголовый. Потомъ Кокшаровъ привелъ знакомиться со мной своего зятя, лекаря Миславскаго, перваго практиканта екатеринбургскаго; этотъ господинъ мнѣ очень понравился. Наконецъ мы въ сопровожденіи Іосса (Александръ Андреевичъ) отправились осматривать монетный дворъ и механическое заведеніе. Это первое знакомство съ казеннымъ горнымъ дѣломъ произвело на герцога самое удручающее впечатлѣніе, и дѣйствительно, трудно вообразить себѣ тотъ видъ разрушенія, который лежалъ на этихъ заведеніяхъ; вездѣ развалины и вездѣ грубая подмазка на свѣжую руку, чтобы затушевать ихъ; въ довершеніе всего начальникъ монетнаго двора, Деви, должно быть для куражу, выпилъ и потому даже не могъ путно разсказать самаго производства; мѣдь для выплавки монетъ частью идетъ съ казенныхъ Богословкихъ заводовъ, частью покупается изъ Тагильскихъ заводовъ, цѣною по 10 рублей за пудъ. Механическое заведеніе содержится нѣсколько чище, и начальникъ его былъ по крайней мѣрѣ приличенъ. Кстати, объ этомъ начальникѣ (фамилію за- былъ) разсказали намъ романъ во вкусѣ «Подводный камень»: этотъ господинъ былъ женатъ 8 лѣтъ; въ прошломъ году въ жену влюбился одинъ изъ способнѣйшихъ горныхъ офицеровъ Воронцовъ, началъ ухаживать за нею и такъ какъ барыня не хотѣла измѣнить супружескому долгу, то Воронцовъ рѣшился застрѣлиться, но отдѣлался ничтожной раной. Это обстоятельство открыло мужу глаза, и онъ самъ соединилъ два любящихъ сердца, поднявши дѣло о разводѣ; теперь Воронцовъ состоитъ въ качествѣ жениха барыни, которая продолжаетъ жить у своего мужа и выѣзжаетъ въ общество всегда въ сопровожденіи прежняго и будущаго мужей, которые между собой находятся въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ; мало того, старый мужъ даетъ женѣ отъ себя приданое. Изъ механическаго заведенія мы прошли на гранильную фабрику, совершенно развалившееся зданіе, точильные машины въ самомъ жалчайшемъ видѣ, съ кусками кирпича, подвѣшаннаго для тяжести; работается очень мало, и теперь все занято работами для парижской выставки, но матеріалъ для работъ поразительнаго великолѣпія, особенно хороша громадная ваза изъ орлеца.

Жалкое состояніе гранильной фабрики горное начальство старается оправдать тѣмъ, что она наканунѣ своего закрытія; назначеніе ея было работать исключительно подарки для царской фамиліи, и послѣднее время на содержаніе ея отпускалось 16.000 р. въ годъ. По мнѣнію герцога, это производство можно развить превосходно, отдавши его въ хорошія частныя руки, которыя могли бы открыть за границей склады уральскихъ издѣлій, гдѣ на нихъ запросъ огромный. Послѣ того мы прошли въ пробирную палатку, гдѣ лаборантъ Ивановъ (очень милый господинъ) показалъ сначала шлиховое золото, поддѣлки подъ золото (вызолоченное олово), а потомъ при насъ стали плавить золото въ вагранкѣ въ графитовомъ тиглѣ; жара въ печи была невыносимая, такъ что двое рабочихъ около печки постоянно были въ маскахъ. Въ половинѣ четвертаго мы пріѣхали домой, гдѣ герцога ждалъ фотографъ и снялъ съ него портретъ; Кокшаровъ тоже снялся, но мы остальные отказались; въ 5 — поѣхали на обѣдъ къ Іоссѣ; обѣдало человѣкъ 25, дамъ не было, даже самой хозяйки; все были горные мундиры, во фракахъ было только двое — я и заводчикъ Всеволожскій; вслѣдствіе этого мы тотчасъ же почувствовали взаимное влеченіе другъ къ другу, за обѣдомъ усѣлись другъ подлѣ друга и пробесѣдовали. Всеволожскій — молодой, коренастый и весьма красивый человѣкъ, наслѣдникъ громадныхъ домовъ; онъ служилъ на Кавказѣ и бывалъ въ Персіи, и вотъ про нее-то онъ мнѣ и разсказывалъ. Послѣ обѣда я познакомился еще съ купцомъ Нуровымъ, бывшимъ городскимъ головой, какъ видно, цвѣтъ Екатеринбурга, денежный аристократъ; я его, между прочимъ, спросилъ: что, много здѣсь играютъ въ карты? — и онъ мнѣ отвѣтилъ слѣдующимъ каламбуромъ: «играютъ сильно, да и какже иначе? вѣдь намъ самъ Богъ велѣлъ; вѣдь-Екатеринбургъ такъ и называется: уѣздный и горный городъ». Вернувшись домой, мы занялись разсматриваніемъ наловленныхъ Кокшаровымъ въ утро минераловъ, изъ которыхъ многіе были очень рѣдки; затѣмъ, часовъ 8, герцогъ, Ребиндеръ и я отправились въ театръ, который былъ декорированъ и освѣщенъ a giorno; всѣ ложи были наполнены екатеринбургскими красавицами. Театръ былъ такъ малъ, что герцогъ съострилъ, что здѣсь въ бинокль смотрятъ въ упоръ, и того гляди — задѣнутъ по носу. Давали «Заколдованнаго принца», и пьеса, благодаря игрѣ моего стараго знакомаго Разсказова, сошла очень хорошо, такъ что герцогъ остался доволенъ По окончаніи этой пьесы мы уѣхали домой; завтра утромъ въ 8 часовъ мы должны были выѣхать въ Тагилъ, а потому тотчасъ послѣ чаю разошлись спать — и дѣйствительно, въ 8 часовъ утра мы уже мчались прямо на сѣверъ.

III.

Переѣздъ отъ Екатеринбурга въ Тагиль — 150 верстъ — идетъ угрюмой, умѣренно гористой мѣстностью, покрытой большею частью хвойнымъ лѣсомъ съ выдающимися около дороги обнаженіями змѣевика, посмотрѣть который герцогъ то и дѣло выходилъ изъ экипажа; видовъ животныхъ вовсе нѣтъ; и здѣсь насъ повсюду встрѣчало расфранченное народонаселеніе и подносило хлѣбъ-соль и просьбы; исправнику было передано, чтобы онъ предупредилъ поповъ не встрѣчать герцога съ крестомъ. Пообѣдали мы въ Шайтурихѣ обѣдомъ Форе; это послѣдняя станція передъ Невьянскимъ заводомъ полковника Демидова, гдѣ намъ приготовленъ былъ обѣдъ отъ общества, но который герцогъ не хотѣлъ принять, потому что слышалъ заранѣе, что за этимъ обѣдомъ скрываются разныя заискивающія цѣли по поводу одного процесса; вообще въ насъ объ Невьянскѣ сложилось самое дурное понятіе по слухамъ, что невьянскіе жители первые пьяницы и мошенники въ екатеринбургскомъ уѣздѣ. Поэтому мы въ Невьянскѣ пробыли только съ ½ часа, пока перепрягали лошадей; въ это время герцогу представились всѣ власти въ залѣ какого-то дома, въ то время какъ прекрасный полъ аристократіи заводской стѣснился въ дверяхъ гостиной и лорнировалъ герцога. На послѣдней станціи къ Тагилю — Анатольевской — герцогъ былъ встрѣченъ главнымъ управляющимъ Демидовскими заводами, Добровольскимъ, съ которымъ онъ и Ребиддеръ были прежде знакомы по Петербургу, и Ив. Ив. Вольстетомъ, моимъ старымъ знакомымъ по пароходу въ 1865 г. ѣхали мы тутъ необычайно быстро и, не доѣзжая 10 верстъ до Тагиля, были встрѣчены всѣми тагильскими властями и пересѣли изъ экипажей на маленькій: пароходъ, который насъ долженъ былъ по пруду доставить въ заводъ. На пароходѣ кромѣ насъ ѣхали Добровольскій. Вольстетъ, лѣсничій Бекманъ, химикъ Скиндеръ, Холмогоровъ, Нита, Алексѣевъ, Булинъ — всѣ лица, о которыхъ мнѣ придется говорить впослѣдствіи. На пароходѣ насъ угощали чаемъ. Часовъ въ 9 мы пристали къ заводу при звонѣ колоколовъ и огромномъ стеченіи народа. Герцогъ тотчасъ же сѣлъ въ экипажъ, чтобы ѣхать въ соборъ; вся масса народа двинулась за нимъ, а мы остались на площади, рѣшительно не зная, куда идти. Зининъ началъ горячиться и кричать; наконецъ, кто-то вызвался насъ проводить до отведенной квартиры; она оказалась близехонько, но къ удивленію мы въ ней нашли только двѣ кровати, тогда какъ намъ нужно было три; но вскорѣ прибѣжалъ какой-то господинъ съ увѣдомленіемъ, что для меня квартира отведена въ главномъ домѣ съ герцогомъ, но я не хотѣлъ уже идти и попросилъ поставить мнѣ кровать въ комнатѣ съ Зининымъ. Только что мы устроились и привели въ порядокъ наши костюмы, какъ явились экипажи, чтобы вести насъ въ главный домъ къ чаю. Мы были представлены Добровольскому; это человѣкъ лѣтъ 50, мощнаго сложенія, былъ профессоромъ государственнаго права въ корпусахъ, дослужился до дѣйствительнаго и вышелъ въ отставку; года три какъ онъ поступилъ для управленія всѣми дѣлами Демидова, живетъ въ Питерѣ, даже не каждый годъ ѣздитъ въ заводы и получаетъ жалованья 25 т. р. въ годъ.

Для прямого же управленія заводомъ существуетъ коллегіальное учрежденіе — тріумвиратъ изъ главнаго техника и управляющаго Вольстета и двухъ собственно лицъ хозяйственныхъ — Нита и Холмогорова. Демидовъ имѣетъ доходу отъ 700—800 т. р., изъ нихъ по 300 т. онъ ежегодно выплачиваетъ Анатолію Демидову по самую смерть послѣдняго и 70,000 р. матери тоже ежегодно; самъ П. Демидовъ — молодой человѣкъ, лѣтъ 26, кутила и мотъ, постоянно живетъ за границей, года 4 тому назадъ онъ посѣтилъ заводъ, пробылъ въ Тагилѣ дней 7, и чуть не умеръ отъ скуки. Денегъ на себя онъ изводилъ пропасть, но въ тоже время много отпускается имъ какъ на самое производство, такъ и на учрежденіе учебныхъ и благотворительныхъ заведеній; вслѣдствіе этого Тагилъ на всемъ Уралѣ стоитъ какимъ-то благодатнымъ оазисомъ, какъ по благосостоянію жителей, такъ и по техникѣ производства. Всѣ служащіе получаютъ отличное жалованье, и народъ подобранъ хорошій. Въ заводѣ есть отлично поставленная реальная гимназія, превосходный госпиталь, существуютъ кассы для рабочихъ и въ самомъ Тагилѣ они уже имѣютъ 10,000 р. капиталу; много также выдается пенсій престарѣлымъ и увѣчнымъ (если не ошибаюсь, до 40 т. въ годъ). Служащіе тоже сдаютъ свои деньги за проценты въ контору и имѣютъ хорошіе капиталы, скопленные жалованьемъ, такъ Вольстетъ — 20 т, Холмогоровъ — 60 т. р.

Демидовскіе заводы лежатъ въ районѣ какихъ нибудь 100 верстъ въ окружности, и путь слѣдующій: Тагиль, Черноисточинской, Лайской, Верхне и Нижне-Салдинскій, Виссимо-Шайтанской и мѣдный, кромѣ того въ этомъ-же районѣ находятся платиновые и золотые промыслы. Платиновая добыча, совершенно упавшая въ послѣдніе года послѣ уничтоженія монеты, теперь снова развивается вслѣдствіе запроса изъ-за границы: такъ въ прошломъ году отправлено было въ Англію до 60 пудовъ (по 3500 р. пудъ), и въ нынѣшнемъ законтрактованнаго фракціею — 100 пуд.; идетъ оно тамъ на подѣлку химическихъ снарядовъ и разныхъ галантерейностей. Желѣзо вырабатывается до милліона пудовъ и всевозможныхъ родовъ, по числу пудовъ — самое большое выдѣлывается рельсоваго, а именно до 400,000 пуд., затѣмъ слѣдуетъ сортовое, круглое, глиновое и пр. Мѣдные пріиски, которые чрезвычайно много дали богатства, теперь вырабатываются. Золота намывается до 30 пудовъ, и все старательскими, частью арендаторскими работами. Лѣсу въ районѣ завода до 500,000 десятинъ, лѣсное хозяйство организовано довольно порядочно и стоитъ управленію 32,000 р. въ годъ; но, несмотря на то, истребленіе лѣсовъ — вещь обыденная; такъ, какъ разъ во время нашего пріѣзда былъ сильный лѣсной пожаръ, съ которымъ едва справились. — Самый Тагильскій заводъ имѣетъ видъ большого города, имѣетъ 23,000 жителей, много каменныхъ домовъ и лежитъ весьма живописно, раскинувшись кругомъ большого пруда; съ двухъ сторонъ возвышаются горы — Лысая, потому что совершенно безлѣсная, и Высокая — это кормилица Тагиля, потому что въ ней залегаетъ превосходная руда магнитнаго желѣзняка; склонъ ея, обращенный къ заводу, покрытъ высокимъ хвойнымъ лѣсомъ. — Герцогъ помѣстился въ большомъ деревянномъ домѣ съ большой террасой въ садъ; убранство дома ничего не оставляло желать все убрано тропическими растеніями, стѣны увѣшаны фамильными портретами Демидовыхъ. Чай и вскорѣ затѣмъ поданный ужинъ были сервированы превосходно; недаромъ Кекшаровъ, страшный гастрономъ, уже за нѣсколько дней до Тагиля предвкушалъ тагильскіе обѣды и облизывался. Послѣ ужина, часовъ въ 12, насъ отвезли на квартиру, и мы улеглись спать, а на завтра, напившись чаю, мы отправились всей гурьбой осматривать заводъ и проходили часовъ до 2-хъ; всѣ мы страшно устали, потому что часа 4½ были въ постоянномъ движеніи, и притомъ въ невыносимо жаркой температурѣ. Какъ кричное, такъ пудлинговое производства устроены превосходно; вообще, все до мелочи въ заводѣ можетъ быть названо образцовымъ. Самый большой паровой молотъ въ заводѣ — 2½ тонны (235 пудъ). Меня, какъ не спеціалиста, особенно поражали рабочіе, особенно около молота: что за сила и ловкость! Есть кузнецы, которые подъ простыми молотками нагрѣваютъ желѣзо до красноты. Но наиболѣе интересовавшее герцога въ Тагилѣ было бесимерованіе; это способъ, недавно открытый Бесимеромъ — превращать желѣзо прямо въ сталь при помощи сжиганія руды съ примѣсью марганцоваго і желѣза и свободнаго доступа воздуха; сталь выходитъ превосходная, вообще это открытіе есть громадный шагъ въ горнозаводскомъ дѣлѣ, и герцогъ имъ интересовался чрезвычайно живо. Пока въ Тагилѣ производятся опыты, но уже приступлено къ устройству валоваго производства, и съ будущаго года оно будетъ пущено въ ходъ.

Вернувшись домой, мы позавтракали; разъ навсегда я долженъ сказать, что всѣ эти завтраки и обѣды въ Тагилѣ были верхъ гастрономіи, и я смѣло могу сказать, что въ ½ недѣли, прожитыя тамъ, я столько съѣлъ трюфелей, сколько не съѣлъ во всю мою жизнь, и все это поливалось самыми изысканными винами и шампанскимъ. Между тѣмъ герцогу была поднесена превосходная коллекція бротантиновъ и малахитовъ, и онъ радовался какъ ребенокъ. Послѣ завтрака мы сѣли въ экипажи и поѣхали смотрѣть самый рудникъ, находящійся верстахъ въ 2-хъ отъ завода; руда залегаетъ въ горѣ, и когда мы взошли въ бесѣдку, возвышающуюся надъ всею мѣстностью, то зрѣлище представилось картинное: все большое холмистое пространство, которое обхватывалъ глазъ, представлялось взрытымъ и изрѣзаннымъ; всюду прорѣзаны дороги, на которыхъ въ различныхъ направленіяхъ двигались таратайки, нагруженныя рудой; передъ нами возвышалась стѣной обнаженная гора, отливавшая желѣзнымъ блескомъ, вслѣдствіе громадныхъ залежей магнитнаго желѣзняка. Все видимое нами пространство принадлежало 4 заводамъ: Тагильскому, Невьянскому, Суксунскому и Алопаевскому; въ Тагильскомъ участкѣ дѣятельность была несравненно живѣе; то тутъ, то тамъ появлялся дымокъ и затѣмъ слѣдовалъ взрывъ; при плотности сцѣпленія руды всѣ работы производятся не иначе, какъ взрывами; затѣмъ руда обжигается въ такъ называемыхъ пожогахъ — это огромныя ямы, гдѣ идутъ въ перемежку слой дровъ и слой руды, повторяясь такимъ образомъ нѣсколько разъ и, наконецъ, все это забрасывается землей; дрова поджигаются и, медленно сгорая, обыкновенно въ теченіе 6 недѣль, обжигаютъ руду въ одну плотную массу, которая дробится и отвозится въ заводъ. Потомъ, при насъ было произведено нѣсколько взрывовъ, чтобы показать, какъ они производятся, а именно: особеннымъ буравомъ высверливается ходъ въ скалѣ и въ ходъ этотъ вкладывается патронъ съ порохомъ и фитилемъ, который поджигается; при нѣкоторыхъ взрывахъ камни высоко летятъ вверхъ и по сторонамъ и нерѣдко бываютъ несчастные случаи. Герцогъ немного кокетничалъ своей храбростью и становился близко, и намъ стоило немалаго труда, чтобы оттаскивать его подальше. Одинъ разъ, когда мы спасались скорымъ шагомъ отъ одного изъ ожидаемыхъ взрывовъ, Зининъ оступился, и у него произошло нѣчто вродѣ надрыва сухожилья m. gastromanii. Вернувшись домой, я сходилъ поклониться моей старой знакомой м-е Вольстетъ; много было аховъ и оховъ отъ этой неожиданной встрѣчи. Потомъ мы снова всей гурьбой отправились на бесимерованіе; для меня, какъ не спеціалиста, значеніе опыта не имѣло большого интереса, но я не могъ не любоваться великолѣпнѣйшимъ фейерверкомъ. Къ обѣду, въ 6 часовъ, были приглашены нѣсколько человѣкъ изъ служащихъ въ Тагилѣ, и въ томъ числѣ мой старый знакомый по Берлину за семестръ 1858—59 г. докторъ Рудановскій, который послѣ обѣда сводилъ меня къ какой-то чахоточной больной.

На завтра утро всѣ мы провели на заводѣ, а послѣ завтрака отправились въ мѣдные рудники, которые находятся верстахъ въ 2-хъ отъ завода. Компанія наша увеличилась пріѣзжими изъ Екатеринбурга, Іоссой и Всеволожскимъ. Сегодня намъ показаны были печи для плавленія руды и громадная бадья, которая спускается въ глубину рудника и вынимаетъ оттуда руду. Затѣмъ, мы перешли въ контору, гдѣ были показаны различные образцы руды, между прочимъ, чрезвычайно оригинальныя формы малахита; тутъ же намъ предложили переодѣться для спуска въ рудники; по мѣрѣ приближенія времени, число охотниковъ, вслѣдствіе разсказовъ о трудности пути, уменьшалось, такъ что подъ конецъ рѣшили идти только герцогъ, я, Іосса и Всеволожскій; для каждаго изъ насъ приготовлены были картузъ, кушакъ, сапоги и рукавицы; мы одѣлись, взяли въ руки по стеариновой свѣчкѣ и пошли. Рѣшено было дальше 38 сажень не спускаться; самыя же нижнія шахты идутъ уже на 82 сажени, но идти такъ низко сопряжено съ немалымъ рискомъ. Шествіе открывалъ завѣдывающій мѣднымъ рудникомъ, за нимъ шелъ Лейхтенбергскій, и затѣмъ мы остальные; спускъ устроенъ по совершенно вертикально стоящимъ лѣстницамъ съ круглыми тонкими ступеньками, за которыя и нужно держаться одной рукой, держа въ другой свѣчку; каждая лѣстница не больше двухъ сажень; спустившись съ одной, вы дѣлаете шага два и начинаете спускаться по другой, такъ что лѣстницы всѣ находятся одна подъ другой, и приходится спускаться по прямому направленію внутрь земли; на небольшихъ площадкахъ, отдѣляющихъ лѣстницу отъ лѣстницы, висѣли фонари со свѣчами, освѣщавшими путь; сначала спускаться по коротенькимъ лѣстницамъ намъ казалось очень легко, особенно послѣ тѣхъ преувеличенныхъ разсказовъ о трудности, которые мы слышали; но мало-по-малу всѣ стали порядочно уставать и рады были очень, когда, послѣ спусковъ, должны были пойти по корридорамъ шахты; корридоры эти довольно сухи, широки (аршина въ три) и такъ высоки, что мнѣ и Лейхтенбергскому почти не приходилось нагибаться; вентиляція устроена весьма порядочно, но все-таки чувствовалось, что груди мало воздуха для дыханія, свѣчки безпрерывно потухали; стѣнки шахты представляются полосатыми отъ рыжеватыхъ прожилокъ мѣди въ породѣ; работы производятся кайлами и также мѣстами производятся взрывы; при насъ на недалекомъ разстояніи было произведено нѣсколько такихъ взрывовъ, и несмотря на близость, они раздались какъ-то странно глухо въ этомъ спертомъ воздухѣ; особенно послѣ этихъ взрывовъ, когда къ воздуху прибавлялся еще недыхательный сѣрный газъ, дышать было рѣшительно невыносимо; насъ обливало потомъ, но до температуры, гдѣ начинается внутри земное пониженіе температуры, мы такъ и не спустились. Рабочихъ въ шахтахъ намъ попадалось немало; всѣ они выглядѣли блѣдными и вялыми, съ шумнымъ дыханіемъ эмфизематика. Герцогъ взялъ кайлу и поработалъ мѣстахъ въ двухъ; отбитые имъ куски мы поразобрали на память.

Наконецъ, мы пошли обратно изъ нашего подземнаго странствованія, и подъемъ оказался труднѣе спуска, такъ что подъ конецъ послѣ каждой лѣстницы мы должны были останавливаться и переводить дыханіе; уставали также руки и ноги отъ безпрерывнаго движенія — и я съ большимъ наслажденіемъ потянулъ въ себя воздухъ, когда мы выбрались на вольный свѣтъ; руки и ноги дрожали. Мы снова переодѣлись въ конторѣ и, пока немного остыли, намъ были показаны прекрасные планы шахты, по которой мы ходили; затѣмъ расписались въ книгѣ, и такъ какъ карета за герцогомъ еще не пріѣхала, а ѣхать въ открытомъ экипажѣ при холодномъ вѣтрѣ послѣ той паровой ванны, которую мы только что взяли, было не совсѣмъ удобно, то мы и рѣшили отправиться пѣшкомъ. За нами двинулись человѣкъ 15, но герцогъ и я пошли такимъ скорымъ шагомъ, что рѣшительно никто не могъ за нами слѣдовать, и мало-по-малу одинъ за однимъ отстали всѣ; идти всего было версты четыре, и я бы рѣшительно заблудился въ заводскихъ улицахъ, если бы былъ одинъ; но герцогъ, какъ истый охотникъ, имѣлъ отличную память на мѣста, и мы прошли или, вѣрнѣе, промчались, ни разу не сбившись съ пути. Дома мы тотчасъ же прошли въ одну изъ залъ при конторѣ, чтобы осмотрѣть коллекціи минераловъ, собранныхъ для реальной гимназіи: нечего и говорить, что она была болѣе чѣмъ удовлетворительна, и едва ли на Руси найдется другая гимназія, которая бы обладала такимъ полнымъ кабинетомъ. Посреди этой залы лежитъ знаменитая громадная глыба малахита въ 135 пудовъ, добытая нѣсколько лѣтъ тому назадъ, экземпляръ великолѣпный; но къ сожалѣнію воздухъ дѣйствуетъ на него разрушительно, производя трещины. Говорятъ, что Демидовъ предлагалъ эту глыбу императору для устройства трона. Вообще добыча малахита въ Тагилѣ въ послѣднее время истощается, а также истощается и добыча мѣди, которая чрезвычайно обогатила Демидовыхъ, больше чѣмъ какіе либо изъ другихъ добываемыхъ металловъ; теперь содержаніе мѣди къ породѣ идетъ 2½, и то еще хорошій расчетъ работать.

Послѣ обѣда, поболтавши часика два, мы пошли съ Зининымъ въ баню и помылись тамъ съ наслажденіемъ — и потомъ вечеръ просидѣли вдвоемъ въ своей квартирѣ въ самыхъ оживленныхъ спорахъ о молодомъ поколѣніи; и надо отдать справедливость Зинину, что онъ во многомъ согласился со мной относительно права студентовъ относиться критически къ авторитетамъ профессоровъ. А между тѣмъ нога Зинина все разбаливалась, онъ начиналъ сильно ковылять; разныя мази и притиранья мои не помогали, и назавтра рѣшено, если лучше не будетъ, то поставить піявки. На завтра же предположено было ѣхать осматривать Нижне-салдинскій заводъ, но погода такъ испортилась, повалилъ такой mixtum compositum изъ дождя и снѣгу, что поѣздку эту должны были отложить, и утро этого дня мы уже никуда не выходили. Герцогъ съ Зининымъ и Кокшаровымъ занялись описаніемъ видѣннаго, Ребиндеръ — разборомъ просьбъ, а я засѣлъ за Revue des deux mondes. Послѣ завтрака вся компанія отправилась осматривать мѣдный заводъ, а мы съ Зининымъ остались дома, онъ въ качествѣ больного, а я въ качествѣ врача. Къ обѣду всѣ собрались снова, за обѣдомъ вышелъ горячій споръ между мной и Зининымъ по поводу нашей Академіи наукъ, пользу которой Зининъ отстаивалъ, какъ сочленъ ея; послѣ обѣда долго мы сидѣли кружкомъ и бесѣдовали о разныхъ разностяхъ, о спиритизмѣ и Юмѣ, столоверченіи, причемъ Добровольскій разсказалъ весьма вѣроятный анекдотъ объ одномъ скептикѣ, обращенномъ въ спиритизмъ: это былъ офицеръ, который ни за что не хотѣлъ вѣрить въ спиритизмъ, и однажды въ одномъ обществѣ, послѣ долгихъ споровъ, его спросили: повѣрить ли онъ, если его заставятъ силой чужой воли, противъ его собственнаго желанія, нагнуться и коснуться лбомъ спинки стула? Послѣ утвердительнаго отвѣта спросившій его господинъ поставилъ его посреди комнаты, приказавши держаться за спинку стула и въ теченіе 10 минутъ смотрѣть, не сводя глазъ, на стрѣлку стѣнныхъ часовъ, висѣвшихъ противъ него и при этомъ ни за что не оглядываться. Офицеръ первыя 5 минутъ стоялъ совершенно спокойно и, хотя его никто не трогалъ сзади, вдругъ началъ понемногу нагибаться до тѣхъ поръ, пока не коснулся лбомъ спинки стула. Когда его спросили послѣ того, какъ онъ былъ принужденъ нагнуться, то онъ отвѣчалъ, что послѣ 3—4 минутъ спокойнаго стоянья онъ началъ чувствовать какое-то отупѣніе въ головѣ и въ то же время какъ будто кто-то налегъ ему на плечи и сталъ нагибать его голову сзади, и притомъ тѣмъ сильнѣе, чѣмъ больше онъ старался этому воспротивиться — и наконецъ, онъ не могъ устоять и нагнулся.

Недуренъ также былъ разсказъ о находчивости одного пермскаго исправника, который никакъ не могъ урезонить мужичковъ принять какія-то правительственныя распоряженія; всѣ доводы были имъ истощены, мужички галдѣли и продолжали стоять на своемъ; тогда исправникъ крикнулъ зычнымъ голосомъ: «а, ну, когда такъ… отвязывай живо колокольцы отъ дуги!» Мужички тотчасъ же растерялись и, не зная, что бы это могло значить, тотчасъ же стали просить — не отвязывать колокольцевъ, и согласились на все. — Потомъ примкнулъ къ нашему разговору герцогъ, и разговоръ повернулъ на новую колею; заговорили о гимнастикѣ и о силѣ, и герцогъ съ Всеволожскимъ начали показывать разныя штуки; герцогъ, нужно замѣтить, много занимался гимнастикой и довелъ себя въ этомъ отношеніи до замѣчательнаго искуства; вообще, поразительно, что сдѣлало изъ этого юноши правильно веденное физическое воспитаніе: онъ обладаетъ замѣчательной ловкостью и силой, первый въ Питерѣ верховой ѣздокъ и конькобѣжецъ, отличный стрѣлокъ и т. п.

Вечеромъ я поѣхалъ къ Рудановскому и просидѣлъ тамъ часа два въ его семьѣ; онъ показывалъ мнѣ свои замороженные препараты мозга. Получаетъ онъ отъ завода жалованья 3000 р. въ годъ и пользуется огромной квартирой: отдѣльный большой домъ съ садомъ и оранжереями; но прежде чѣмъ попасть на это мѣсто, онъ вынесъ немало испытаній, какъ разсказала жена, въ бытность врачемъ при казенныхъ заводахъ, гдѣ получалъ жалованья 300 р. въ годъ и ни гроша отъ частной практики, потому что въ заводахъ существуетъ обычай никогда не платить врачу; такъ что разъ только Рудановскому въ теченіе его 6-лѣтней заводской практики одинъ паціентъ принесъ деньги, и то умолялъ его никому объ этомъ не говорить, а то, дескать, меня заклюютъ. Отъ Рудановскаго проѣхалъ прямо домой и поставилъ Зинину на голень піявки, потому что боль все дѣлалась сильнѣе и сильнѣе, и развилась значительно опухоль. Мы до такой степени напитались минералогическими разговорами, что я ночью все говорилъ со сна, по словамъ Зинина, о какихъ-то минералахъ.

Въ этотъ день (воскресенье) мы поѣхали въ 8 час. утра въ Нижнесалдинскій заводъ въ 5 легонькихъ тарантасикахъ; мнѣ пришлось ѣхать съ Всеволожскимъ. Погода была дождливая и холодная, такъ что доха Всеволожскаго была очень кстати. Проливной дождь заставилъ насъ закрыться, и этотъ продолжительный путь (47 верстъ) прошелъ для меня незамѣтно, потому что Всеволожскій безъ умолку разсказывалъ мнѣ разныя разности, повѣсти Эдгара Поэ, случаи изъ своей кавказской жизни, въ заключеніе прелестный анекдотъ объ diligence въ Bordeaux. Ѣхали мы очень скоро по малогористой мѣстности, проѣхали Верхнесалдинскій заводъ, принадлежащій также Демидову; у въѣзда въ Нижнюю Салду мы полюбовались прехорошенькой кедровой рощицей. Погода разгулялась, и мы встрѣчены были всѣмъ населеніемъ завода у церкви, гдѣ поднесена была хлѣбъ-соль и отслуженъ былъ молебенъ. Оттуда мы, при крикахъ «Николаю Максимиліановичу ура»! проѣхали въ домъ управляющаго заводомъ, позавтракали и пошли осматривать заводъ, который весьма любопытенъ, потому что это единственный заводъ у насъ, который приготовляетъ рельсы въ Россіи, и притомъ интересна самая техника производства. На желѣзной двухколескѣ подвозится крыша и кладется въ длинные катальные станки, гдѣ послѣ нѣсколькихъ прокатокъ изъ толстаго цилиндрическаго куска превратится въ узкую ленту, длиной сажень въ 7; рабочіе, стоящіе у прокатокъ, всѣ на подборъ могутъ служить образцами силы и ловкости, громадная раскаленная крица, какъ перышко, летитъ у нихъ изъ рукъ въ руки, грозя ежеминутно раздавить и обуглить котораго-нибудь изъ нихъ; послѣ прокатокъ раскаленная крица, уже принявшая видъ рельса, кладется на большую желѣзную плоскость, гдѣ рабочіе начинаютъ выпрямлять ее деревянными молотами; послѣ того она смотрится подъ фотоскопомъ, катится для опредѣленія мѣста, гдѣ она должна быть отрѣзана, и потомъ отвозится подъ паровыя ножницы, которыя отрѣзаютъ края; потомъ опредѣляется вѣсъ рельса, повѣряется, имѣетъ ли онъ узаконенные размѣры, и потомъ особеннымъ механизмомъ блоковъ передается въ то отдѣленіе, гдѣ испытываютъ его прочность; прочность испытывается подвѣшиваніемъ на средину его тяжести; при насъ подвѣшана на рельсъ была узкоколейная тяжесть, а именно 1850 пудовъ, рельсъ погнулся, но не треснулъ: слѣдовательно выдержалъ пробу; если же онъ треснетъ, то бракуется и идетъ снова въ прокатку: послѣ того рельсы задѣлываются въ особые пакеты, помнится, по 20 рельсовъ въ пакетъ. При пріемѣ на желѣзныя дороги рельсы снова подвергаютъ этой пробѣ, но уже на мѣстѣ; при этомъ изъ пакета берется дня пробы одинъ рельсъ, и если онъ выдержитъ пробу, то пакетъ принимается весь безъ дальнихъ околичностей; если же первый рельсъ треснетъ при пробѣ, то изъ этого-же пакета берутся еще 5 рельсовъ, и если изъ нихъ хоть одинъ не выдержитъ пробы, тогда забраковывается весь пакетъ. Но вообще производство рельсовъ въ Сальдѣ такъ совершенно и проба на заводѣ до отправки такъ строга, что Николаевской желѣзной дорогѣ рѣдко приходится браковать на мѣстѣ. Сдѣлана была проба дѣлать головку рельса изъ Бесимеровскаго металла, и приготовленные такимъ образомъ рельсы уже сданы Николаевской желѣзной дорогѣ, но къ сожалѣнію, заводу неизвѣстно, каковы эти рельсы оказались въ дѣлѣ.

Осмотрѣвши досконально этотъ чрезвычайно интересный и хорошо поставленный заводъ, мы вернулись въ домъ управляющаго, и такъ какъ дождя не было, то пошли въ садъ, гдѣ у управляющаго живутъ два молодыхъ медвѣженка; яма для нихъ устроена не хуже, чѣмъ въ любомъ изъ зоологическихъ садовъ западной Европы; медвѣди насъ заняли на цѣлый часъ: ихъ кормили пряниками и заставляли дѣлать разныя штуки; кромѣ того, въ саду большая клѣтка съ двумя лисицами. За обѣдомъ я бесѣдовалъ съ мировымъ посредникомъ Эйлеромъ и управляющимъ заводомъ. Въ Сальдѣ до Ѣ000 жителей, живутъ довольно богато; съ прошлаго года между рабочими устроена касса, которою они сами завѣ дуютъ и имѣютъ уже въ ней до 2000 р.; съ 1852 г. заводъ освѣщается газомъ, приготовляемымъ изъ костей. Эйлеръ — человѣкъ весьма порядочный и, какъ видно, стѣной стоитъ на крестьянъ, вслѣдствіе чего между нимъ и управленіемъ — постоянный антагонизмъ. Кромѣ того, за обѣдомъ было разсказано нѣсколько несчастныхъ случаевъ, бывшихъ на заводѣ, — между прочимъ, какъ одинъ рабочій попалъ по неосторожности въ прокатный станокъ (былъ удернутъ за руку) и черезъ нѣсколько секундъ онъ представлялъ уже ничто иное, какъ длинную ленту. Въ Сальдѣ есть госпиталь и медики.

Любопытенъ также разказъ Добровольскаго о томъ, какъ трудно русскимъ рельсамъ бороться съ англійскими по причинѣ неокладныхъ налоговъ на первые; такъ, Тагиль выплачиваетъ департаменту желѣзныхъ дорогъ 20 % всей стоимости за пріемъ! Въ 30 верстахъ отъ Нижней Сальды лежитъ извѣстный Алопаевскій заводъ. Часа въ 4 мы поѣхали назадъ въ Тагиль и часу въ 9-мъ были дома.

IV.

На завтра часовъ въ 9 мы выѣхали въ Кушву, оставивъ Зинина одного скучать въ Тагилѣ. Отъ Тагиля до Кушвы около 50 верстъ, и всю дорогу насъ провожалъ дождь; я сидѣлъ съ Ребиндеромъ, герцогъ съ Іоссой, а Кокшаровъ одинъ. На Лайскомъ заводѣ, гдѣ перепрягали лошадей, герцогу поднесли на подносѣ кедровыя шишки, которыя иногда изобильно родятся въ дачахъ завода и составляютъ немалую доходную статью для жителей; такъ, въ прошломъ году ихъ было продано на 12000 р.; щелкать орѣхи ни герцогъ, ни Ребиндеръ были не мастера и все завидовали моему искуству. Около часу мы пріѣхали въ Кушвинскій заводъ; это заводъ казенный чугунполитейный; отливаются преимущественно чугунные снаряды. Мы остановились въ домѣ начальника Гороблагодатскихъ заводовъ — Грамматчикова, хотя и маленькаго, но должно быть, весьма хитраго человѣчка; изъ оконъ намъ тотчасъ-же показали гордость Кушвы — знаменитую гору Благодать.

Закусивши довольно порядочно и перепробовавши немало наливки (особенно хороши были морошка и княженика), мы сѣли въ приготовленные экипажи и сначала поѣхали въ церковь, гдѣ отстояли молебенъ, и затѣмъ пошли на заводъ, который послѣ роскошной обстановки грустно взглянулъ на насъ своими старыми закоптѣлыми стѣнами; посмотрѣвъ на отливку чугуна и затѣмъ снарядовъ (Гровзандовскія ядра), мы пошли смотрѣть на пробу этихъ коническихъ ядеръ. Проба заключается въ томъ, что большая чугунная баба поднимается на высоту до 50 сажень и оттуда особеннымъ механизмомъ отцѣпляется отъ крюка и летитъ внизъ на стоящее на каменной плитѣ орудіе; нѣсколько разъ баба поднималась вверхъ и летѣла внизъ, но ядра все выдерживали, слѣдовательно проба удавалась, хотя, признаться, вся эта проба представлялась до крайности примитивной. Оттуда насъ завезли въ какой-то домъ, гдѣ находилась коллекція дендрологическая и различныхъ сортовъ почвъ, угля, а также всевозможныхъ выдѣлываемыхъ снарядовъ, но все это было весьма мескинно; затѣмъ, я не знаю даже, упоминать ли о той жалкой конурѣ, которая была показана намъ, какъ лабораторія завода.

Вернувшись домой, мы часовъ въ 5 сѣли обѣдать, а тотчасъ послѣ обѣда герцогъ мнѣ предложилъ ѣхать съ нимъ на охоту за вальдшнепами. Ребиндеръ далъ мнѣ свое ружье, и мы, вооружившись, поѣхали въ сопровожденіи Грамматчикова и лѣсничаго — полковника Иванова. На 7-й верстѣ отъ завода мы сошли съ экипажей и пошли въ лѣсъ, а такъ какъ мои городскіе сапоги плохо выносили сырость травы, то я остался у опушки, тогда какъ герцогъ пошелъ дальше, я же усѣлся преспокойно на пень, подобралъ подъ себя ноги и закурилъ сигару; вечеръ былъ свѣжій и сырой, но тяга была; изрядная — и мимо меня протянуло штукъ 5 вальдшнеповъ; но мнѣ жаль было вынимать свои оледенѣвшія руки изъ кармановъ. Часовъ въ 10 начало темнѣть, и долетавшіе до меня звуки выстрѣловъ стали рѣже и рѣже; наконецъ, герцогъ пришелъ ко мнѣ съ 2 вальдшнепами и 3 дупелями, и мы поѣхали домой. Дорогой Грамматчиковъ, говоря вообще, о суровости здѣшняго климата, между прочимъ, разсказалъ.; что года три тому назадъ въ іюлѣ мѣсяцѣ замерзли въ лѣсу два мужичка. Въ правдивости этого разсказа мы не могли усомниться, потому что это разсказывалось намъ 30 мая, и въ это время кругомъ насъ лежалъ по дорогѣ снѣгъ. Вернувшись домой, мы еще поболтали часа два за чаемъ, причемъ Ребиндеръ разсказывалъ разныя интересныя вещи при дворѣ и безумную роскошь его. На слѣдующій день мы поѣхали утромъ въ Нижне-Туринскій заводъ, лежащій въ 12 верстахъ отъ Кушвы, гдѣ при насъ отливали чугунную пушку; затѣмъ, мы осмотрѣли сверлильню, устроенную довольно сносно; и позавтракали отлично у начальника завода; у послѣдняго, кромѣ того, была порядочная коллекція минераловъ, въ которой Кокшаровъ произвелъ сильное опустошеніе. Послѣ завтрака насъ повезли присутствовать при стрѣльбѣ изъ чугунной пушки; орудіе это было 24-хъ фунтовое и выдержало уже болѣе 500 выстрѣловъ, но начальство артиллерійское приказало стрѣлять изъ нея до тѣхъ поръ, пока ея не разорветъ, для того чтобы знать, сколько можетъ выдержать такая пушка. Мѣстность, гдѣ производилась эта проба, была довольно живописная; орудіе стояло на берегу красивенькой рѣчки; на противоположномъ берегу возвышалась гора, въ которую и направлялись выстрѣлы, и въ горѣ отъ нихъ образовались уже значительныя углубленія.

При насъ пушки были заряжены (зарядъ пороха кладется въ 7 фунтовъ), и мы вошли въ довольно далеко стоящій блиндажъ; выстрѣловъ было сдѣлано 5 и старая пушка вынесла ихъ совершенно благополучно. Отсюда мы, желая воспользоваться разгулявшейся погодой, поѣхали на гору Благодать; не смотря на устроенную для герцога дорогу, подъемъ оказался такъ крутъ, что мы предпочли выйти изъ экипажей и взойти пѣшкомъ. За нами валила цѣлая толпа мальчишекъ, которыхъ кто-то научилъ кричать герцогу «ура», и ребятишки, чтобы не сбиться и дружнѣе кричать, сначала выкрикивали хоромъ разъ, два, три и потомъ уже ура. Скудная сѣверная природа одѣла Благодать по возможности своимъ хвойнымъ лѣсомъ и неразнообразною зеленью; на вершинѣ горы устроена небольшая часовенька и стоитъ немудрый памятникъ тому Вогулу, который открылъ русскимъ богатства Благодати, за что и былъ убитъ своими единоплеменниками, какъ говоритъ надпись памятника. Видъ съ Благодати на отдаленіе обширный: въ ясную погоду можно видѣть снѣговую вершину Качканара. Пока я занимался обозрѣніемъ видовъ, завѣдующій работами на Благодати, Лисенко, показалъ герцогу планы. Съ Благодати мы вернулись домой, гдѣ нашли начальника Богословскихъ заводовъ, Романовскаго.

По первоначальному нашему маршруту предполагалась поѣздка въ Верхотурье и Богословскій заводъ, но отвратительная погода, холодъ и снѣгъ, приведшіе въ негодность дороги, заставили отказаться отъ этой поѣздки, а потому Романовскій и былъ вызванъ въ Кушву для представленія герцогу какъ самого себя, такъ, главное, своей коллекціи минераловъ. Онъ считается большимъ знатокомъ и аматеромъ, и дѣйствительно, тотъ небольшой ящичекъ, который онъ захватилъ съ собой — такіе morceaux choisis, что герцогъ и Кокшаровъ только ахали; но перлъ всей коллекціи былъ знаменитый эвклазъ, который въ заключеніе былъ вынутъ Романовскимъ изъ кармана въ богатомъ étui. Эвклазовъ въ Россіи найдется всего штукъ 5—6, и Романовскаго эвклазъ считается самымъ большимъ; найденъ онъ въ Санарскихъ золотыхъ розсыпяхъ, и Романовскій разсказалъ цѣлую эпопею, какъ онъ ухаживалъ за нимъ и добылъ, наконецъ, за 300 р. сер. Долго любовались герцогъ и Кокшаровъ этимъ прозрачнымъ съ голубоватымъ отливомъ камешкомъ, и наконецъ, Кокшаровъ повелъ аттаку, чтобы Романовскій продалъ его герцогу за 500 руб.; но этотъ объявилъ, что такъ какъ эвклазъ составляетъ украшеніе всей коллекціи, а всю коллекціи онъ цѣнитъ въ 6,000 р. сер., то и предложилъ купить всю коллекцію за эту цѣну. Торгъ къ вящему горю Кокшарова не состоялся, и эвклазъ юркнулъ снова въ широкій карманъ Романовскаго. За обѣдомъ,* Романовскій передавалъ кое-какія подробности о Богословскихъ заводахъ, мѣдные рудники которыхъ чрезвычайно богаты. Климатъ тамъ еще суровѣе, чѣмъ въ Ку швѣ, такъ что капуста и картофель родятся съ трудомъ. Вогулы, которые прежде кочевали около самихъ заводовъ, тѣснимые русскими, все уходятъ дальше и дальше, такъ что когда нынче хотѣли герцогу показать это племя, то самое ближайшее кочевье нашли въ 150 верстахъ отъ завода. Герцогъ былъ буквально засыпанъ въ Кушвѣ просьбами о вспомоществованіи, потому что здѣсь особенно бѣдствовали рабочіе по случаю неурожайныхъ годовъ: хлѣбъ сталъ 1 р. 15 к. пудъ — цѣна въ этихъ мѣстахъ неслыханная — и немножко было странно, когда при этомъ бѣдствіи края рабочіе Нижнетурняскаго завода подносили герцогу хлѣбъ на серебряномъ блюдѣ, выписанномъ отъ Сазикова. Вечеромъ мы снова съ герцогомъ поѣхали на охоту, насъ сопровождали этотъ разъ лѣсничій Ивановъ и аптекарь Линденъ. По возвращеніи, заводъ мы нашли иллюминованнымъ и гдѣ-то на прудѣ сожженъ былъ фейерверкъ; но я такъ усталъ, что отказался поѣхать смотрѣть съ герцогомъ фейерверкъ и предпочелъ завалиться спать. На завтра мы поѣхали въ 9 часовъ сначала въ заводскую школу, которою заводъ далеко не можетъ похвалиться, — учениковъ всего въ 2 классахъ не болѣе 20; чтобы дать понятіе о томъ, какое толковое образованіе дается этимъ дѣтямъ рабочихъ, достаточно сказать, что они рисуютъ павлиновъ и пишутъ сочиненія о Пиѳагорѣ, какъ я увидѣлъ изъ ихъ школьныхъ тетрадей. Изъ школы мы проѣхали въ госпиталь, полуразрушенное зданіе, которое къ пріѣзду герцога по возможности было подкрашено и подбѣлено; лекарь въ Кушвѣ — Соколовъ, повидимому, малый солидный. Затѣмъ насъ повезли смотрѣть работы у подножія Благодати; при насъ здѣсь снова дѣлали нѣсколько взрывовъ: разрѣзовъ для работъ заложено, если не ошибаюсь, девять. Затѣмъ, мы позавтракали и часа въ два выѣхали изъ Кушвы въ Тагиль; перепряжка была въ Лайскомъ заводѣ Демидова, гдѣ управляющій угощалъ насъ чаемъ. Въ Тагилъ мы пріѣхали къ самому ^бѣду, но я успѣлъ сбѣгать повидать Зинина, которому было уже гораздо лучше, послѣ обѣда съ герцогомъ долго гулялъ по саду, потомъ я предложилъ ему зайти къ женѣ Вольстета, куда мы и нагрянули совершенно неожиданно; произошла порядочная сумятица, и послѣ минуть 10 ожиданья, хозяйка, наконецъ, вышла съ своей гостьей, М-me Бекманнъ; мы проболтали съ полчаса, въ заключеніе М-me Воль чугетъ угостила насъ музыкой, сыгравши весьма недурно на гармонифлютѣ нѣсколько вещицъ. Вернувшись домой, мы напились чаю и разошлись по домамъ, гдѣ я еще долго бесѣдовалъ съ Зининымъ. — Слѣдующій день — 2 іюня — былъ днемъ отдыха, т. е. мы цѣлый день никуда не ходили, а просидѣли за разговорами въ квартирѣ герцога — и въ подобные бездѣльные дни Ребиндеръ былъ рѣшительно неоцѣненнымъ господиномъ; онъ насъ засыпать разными анекдотами и разсказами объ Англіи, о своей жизни въ Шотландіи, о тамошнихъ охотахъ.

Кромѣ того, мы писали письма, читали газеты, герцогъ билъ галокъ въ саду изъ револьвера; вечеромъ мы поѣхали охотиться на дупелей; заводскій пароходикъ отвезъ насъ верстъ за 8, и такъ какъ вечеръ былъ прекрасный, то эта partie de plaisir удалась вполнѣ, тѣмъ болѣе, что и охота была вполнѣ удачна: даже я убилъ изъ-подъ собаки Булина одного дупеля. На завтра герцогъ осматривалъ реальную гимназію и потомъ госпиталь; въ первой я не былъ, потому что съ утра забрался къ Рудановскому; госпиталь — отличное 2-хъ этажное зданіе на 100 человѣкъ больныхъ, которые расположены весьма просторно; снабженъ всѣми какъ инструментами, такъ и книгами роскошно; весьма порядочная аптека. Рудановскій получаетъ 3,000 р. жалованья, имѣетъ огромную квартиру съ садомъ, оранжереями и всевозможными удобствами — и, кромѣ того, черезъ каждые четыре года ѣздитъ за границу. — Изъ госпиталя мы переѣхали въ заводскую лабораторію, которая поразила своимъ громаднымъ помѣщеніемъ съ одной стороны и пустотой съ другой; де крайности несимпатичный химикъ Скиндаръ, какъ ни силился похвастать своей полезной заводу дѣятельностью, но ничего не выходило. Потомъ мы вернулись по домамъ, но часа за. два до обѣда герцогъ послалъ звать меня пройтись погулять; я тотчасъ же пріѣхалъ въ домъ и мы отправились по страшной грязи, вышли изъ завода и полѣзли на магнитную гору; подъемъ былъ очень не легокъ, потому что мѣстами лежалъ выпавшій снѣгъ, мѣстами же стаялъ и ноги вязли въ жидкой глинѣ; забравшись наверхъ, мы были вознаграждены отличнымъ видомъ: подъ нами съ одной стороны лежалъ заводъ, съ другой дикій скатъ горы, изрѣзанный глубоко зіяющими старыми разрѣзами. Вернувшись домой, мы только что успѣли переодѣться къ обѣду. Къ обѣду въ этотъ день были приглашены всѣ чины Тагиля, которыхъ послѣ обѣда герцогъ одарилъ почти всѣхъ своими фотографическими карточками. На завтра я получилъ было утромъ приглашеніе отъ М-е Вольстетъ ѣхать гулять въ какую-то Тагильскую Швейцарію, но отказался; въ этотъ послѣдній день мы прежде всего отправились къ механику Инглизу, который, кромѣ своей, прямой спеціальности, занимается еще фотографіей; это англичанинъ громадныхъ размѣровъ по росту и толщинѣ, плохо говорящій по русски, такъ что, усаживая оригиналъ, онъ ему обыкновенно говоритъ: «рожа такъ, рука такъ»; у него мы хотѣли всѣ сняться; но такъ какъ исторія эта затянулась долго, то снялись только герцогъ и Ребиндеръ. Отъ фотографа мы проѣхали осмотрѣть коллекцію Тагильскихъ произведеній, собранную для парижской выставки, а оттуда въ Лысую гору, возвышающуюся съ другой стороны Тагила, на этой горѣ устроена пожарная каланча. Послѣ завтрака еще разъ съѣздили на желѣзный рудникъ, а Послѣ обѣда — на охоту за вальдшнепами. Охота была не очень удачна — и я все время пролежалъ на коврѣ подъ деревомъ съ Ните и Романовскимъ.

V.

Вернувшись, мы тотчасъ всѣ отправились по домамъ, чтобы укладываться, потому что на завтра въ 9 ч. назначенъ былъ. выѣздъ въ Екатеринбургъ. Въ 8 ч. мы собрались всѣ въ большой домъ, а также и всѣ чины завода, которые на пароходѣ насъ проводили верстъ за 10 отъ завода; тутъ была разбита палатка и ждалъ прекрасный завтракъ, за которымъ было не мало выпито; герцогъ сказалъ заводскимъ нѣсколько прощальныхъ словъ; затѣмъ мы попрощались и засѣли въ экипажи: Зининъ, какъ больной — въ коляску съ герцогомъ, а я — съ Ребиндеромъ.

Дорога была отвратительная; лошади едва тащили по страшной грязи и потому мы перепрягались черезъ каждыя 10 верстъ; Невьянскъ снова высыпалъ насъ встрѣчать, но теперь герцогъ даже не вышелъ изъ экипажа. Въ Шайдурихѣ мы обѣдали какъ въ первый проѣздъ, съ тою только разницей, что обѣдъ былъ весьма натянутъ, и вотъ почему: когда мы подъѣзжали къ станціонному дому, то, поровнявшись съ церковью, мы увидали сѣдого какъ лунь попа съ крестомъ на паперти; герцогъ по обыкновенію прокатилъ мимо, хотя Ребиндеръ кричалъ остановиться. Какъ только мы вошли всѣ въ станціонный домъ, Ребиндеръ тотчасъ началъ кричать на герцога, что онъ дѣлаетъ глупо, не останавливаясь у церквей, что этимъ онъ оказываетъ въ глазахъ народа неуваженіе; и когда герцогъ возразилъ, что если бы мы останавливались у каждой церкви, то Богъ знаетъ, сколько бы потеряли времени и что поэтому онъ останавливаться впередъ не -будетъ — Ребиндеръ окончательно взбѣсился и началъ кричать, что онъ его заставитъ остановиться, что герцогъ не знаетъ, какія сильныя уполномочія даны надъ нимъ ему, Ребиндеру, государемъ и Марьей Николаевной. Безтактность Ребиндера заключалась въ томъ, что всю эту горячность онъ выказалъ при насъ, и я съ Зининымъ сидѣли, потупивши глаза въ тарелки, и между тѣмъ нѣсколько сотень народу смотрѣли на насъ въ окна; наконецъ, обѣдъ кончился къ общему удовольствію, и мы поѣхали дальше. Меня весьма тронуло доброе сердце герцога, когда онъ на слѣдующей станціи подошелъ къ нашему экипажу и кратко спросилъ Ребиндера, не очень ли его трясетъ — и такимъ образомъ миръ снова водворился въ нашей компаніи. Въ часъ ночи мы пріѣхали въ Екатеринбургъ, напились чаю и съ наслажденіемъ завалились спать.

Съ ранняго утра улица снова кипѣла народомъ, глазѣвшимъ намъ въ окна. Часовъ въ 11 мы поѣхали въ Верхне-Исетскій желѣзный заводъ Яковлевыхъ; заводъ этотъ верстахъ въ двухъ отъ города и связанъ съ послѣднимъ небольшимъ бульваромъ. Яковлева передала заводъ этотъ своему зятю Стенбоку, который обыкновенно и живетъ въ Екатеринбургѣ, но въ это время уѣзжаетъ въ Питеръ, а потому насъ встрѣтилъ главный управляющій — какой-то бывшій профессоръ горнаго института. Заводъ особенно славится своимъ листовымъ желѣзомъ и, дѣйствительно, тонина листовъ равняется почти бумажной, такъ что, между прочимъ, показанъ былъ сдѣланный изъ нихъ картузъ, который и былъ поднесенъ герцогу. Кромѣ того, на этомъ-же заводѣ плавится мѣдь съ Яковлевскихъ рудниковъ. Въ заключеніе управляющій показалъ свой великолѣпный токарный станокъ, который былъ имъ заказанъ въ Англіи и стоилъ до 1700 р. Еще любопытна графическая таблица уровня воды въ прудѣ при различныхъ количествахъ падающаго дождя. Потомъ намъ показанъ былъ госпиталь, въ которомъ врачемъ зять Кокшарова и первый практикъ Екатеринбурга — Миславскій; его въ то время въ заводѣ не было, и по госпиталю я ходилъ съ его сыномъ — мальчуганомъ лѣтъ 12 и уже очень посвященнымъ въ тайны медицины; госпиталь самъ по себѣ не мудрый, палаты низенькія, душныя, но зато поражаетъ отличной коллекціей препаратовъ, пожертвованныхъ самимъ Стенбокомъ, который нѣкогда занимался физіологіей. Отсюда мы проѣхали въ лабораторію, гдѣ лаборантомъ состоитъ братъ жены Іосса — Ивановъ, весьма милый господинъ; въ лабораторіи весьма недурная коллекція всѣхъ горнокаменныхъ породъ Урала.

Вернувшись домой, такъ какъ день былъ теплый, я уговорилъ герцога идти купаться въ купальню на прудѣ и мы выкупались превосходно. Затѣмъ стали собираться на обѣдъ къ Іосса; передъ самимъ обѣдомъ пріѣхалъ представиться къ герцогу директоръ горнаго департамента Рашеттъ, а такъ какъ съ этого времени Рашеттъ дѣлается нашимъ постояннымъ спутникомъ, то слѣдуетъ сказать о немъ нѣсколько словъ. Это былъ человѣкъ далеко не умный, постоянно ворковавшій, какъ старая баба, и постоянно доказывавшій, что если у насъ горное дѣло стоитъ плохо, то потому, что правительство не хочетъ поддержать его и стѣсняетъ средствами; но что онъ, Рашеттъ, чрезвычайно много сдѣлалъ для этого дѣла — устройствомъ новыхъ заводовъ и пр. И этотъ господинъ, жалующійся на скупость правительства, между тѣмъ каждый годъ ѣздитъ лѣтомъ на Уралъ, и за два-три мѣсяца поѣздки получаетъ до 11,000 р. разъѣздныхъ; толку-то отъ его инспектированія правительство не получаетъ вѣроятно ни на копѣйку. Герцогъ принялъ его чрезвычайно холодно по причинѣ дурного состоянія заводовъ, и этотъ холодный пріемъ видимо его смутилъ, и онъ началъ лебезить. Обѣдъ у Іосса этотъ разъ былъ небольшой: кромѣ насъ и Рашетга была только семья Іосса и лаборантъ Ивановъ; послѣ обѣда мы вскорѣ уѣхали домой; вечеромъ я съ Зининымъ долго гуляли пѣшкомъ по городу, между тѣмъ какъ публика колесила кругомъ насъ и въ экипажахъ и глядѣла на насъ во всѣ глаза.

На завтра назначена была поѣздка на Березовскій золотой пріискъ, и мы часовъ въ 10 поѣхали въ нѣсколькихъ легкихъ экипажахъ, я, по обыкновенію, съ Зининымъ; день былъ прекрасный и переѣздъ до пріиска всего верстъ 14; по дорогѣ пришлось проѣзжать черезъ одно хохлацкое поселеніе, гдѣ мы заходили въ церковь. Подъѣзжая къ пріиску, мы стали встрѣчать перебудораженную и изрытую землю и старые отвалы въ видѣ поросшихъ кургановъ. Въ Березовскомъ рудникѣ мы подъѣхали сначала къ церкви, а оттуда въ домъ начальника пріиска, Иванова, опять таки брата м-е Іосса; здѣсь сначала были показаны различныя карты разрѣзовъ и работъ пріиска, который вообще сильно вырабатывается въ послѣдніе года, такъ что даетъ среднее содержаніе около 30 долей; работы прежде велись и шахтами и открытыми разрѣзами, но первыя теперь совершенно оставлены; золото на этомъ пріискѣ встрѣчалось въ любой породѣ гранита, который встрѣчается только здѣсь, а потому и названъ березитомъ. Потомъ мы поѣхали на промывку; машина промывательная стараго фасона, небольшая, такъ что въ день промывается около 6000 пудовъ и производится въ движеніе локомобилемъ; при насъ была сдѣлана снимка золота и снято какихъ-то жалкихъ 8 золотниковъ. Для меня это была старая знакомая исторія, но герцогъ, видѣвшій въ первый разъ промывку, интересовался ею очень. Затѣмъ мы были на разрѣзѣ, гдѣ герцогъ взялъ кайлу и нагребъ цѣлую тачку золотоноснаго пласту, который и былъ промытъ и далъ нѣсколько долей. Затѣмъ мы отправились въ шахты, которыя такъ устроены отлично, что вовсе не имѣютъ вида заброшеннаго предпріятія, а какъ будто нарочно устроены къ пріѣзду герцога; спускались мы сажень на 15 внизъ со свѣчами. Оттуда проѣхали въ управительскій домъ, гдѣ устроенъ былъ гомерическій завтракъ.

Для Кокшарова, какъ самый пріискъ, такъ и зала были полны воспоминаній; его отецъ былъ нѣкогда начальникомъ пріиска, такъ что первыя дѣтскія воспоминанія нашего Ник. Ив. были связаны съ этимъ домомъ. Послѣ завтрака мы снова поѣхали верстъ за 7 въ сторону на Пышминскій пріискъ; съ нами въ тарантасъ сѣлъ полковникъ Ив. Ѳедор. Штейнманнъ, начальникъ уральскаго округа, человѣкъ весьма не глупый. Мы частью ѣхали изрытыми мѣстами около Березовки, гдѣ тамъ и сямъ работаютъ старатели. Въ одномъ изъ многочисленныхъ отваловъ въ нынѣшнемъ маѣ какой-то старичекъ нашелъ самородокъ въ 7 фунтовъ и по предъявленіи его получилъ около 1800 р.; непонятная штука, какимъ образомъ въ этой убогой розсыпи, и притомъ въ отвалѣ, могъ забрести такой самородокъ. Старателямъ теперь казна платитъ, кажется, по 2 р. 25 к. за золотникъ. На Пышминскомъ пріискѣ разрѣзъ ведется правильно, народу — сотни 3, а потому онъ представлялъ зрѣлище довольно оживленное; машины новыя и лучшей конструкціи, чѣмъ на Березовскомъ. На обратномъ пути мы заѣхали въ богадѣльню Березовскаго пріиска, гдѣ нашлись двѣ старухи, которыя помнили Кокшарова еще ребенкомъ, затѣмъ въ домъ управляющаго, который насъ угощалъ различными квасами, и, наконецъ, поѣхали назадъ въ Екатеринбургъ. Вечеромъ я ѣздилъ къ Кокшарову посмотрѣть его родную мать, старушку лѣтъ 75, урожденную княжну Эрнстову; она была больна, и сынъ хотѣлъ, чтобы я посмотрѣлъ ее. На слѣдующій день мы поѣхали на изумрудныя копи, которыя находятся верстахъ въ 65 отъ города и въ страшной глуши, такъ что послѣднія 20 верстъ обыкновенно дѣлаются верхомъ, но къ пріѣзду герцога была устроена телѣжная дорога.

Копи эти до 1863 года составляли казенную собственность; съ этого-же времени отданы были въ аренду ярославскому купцу Турунову на 3 года за 3000 руб.; еще передъ отъѣздомъ изъ Екатеринбурга намъ разсказывали, что копи эти дали отличный дивидендъ Турунову, но онъ, боясь, чтобы казна по истеченія 3-хлѣтняго срока не возвысила арендной платы, распустилъ слухъ, что онъ на этомъ пріискѣ понесъ большіе убытки, и къ пріѣзду герцога нарочно затопилъ разрѣзъ и вывелъ всѣхъ рабочихъ; говорили, что въ это комедіи особенно старательно помогалъ ему полковникъ Миклашевскій. Дорога наша шла сначала наканунѣ продѣланнымъ путемъ, черезъ Березовскій рудникъ, потомъ Пышминскій заводъ; отъѣхавши отъ послѣдняго верстъ 15, мы остановились у домика лѣсничаго, гдѣ приготовленъ былъ обѣдъ лѣсничимъ Раумеромъ. Передъ обѣдомъ насъ повели показать хозяйство молоденькаго лѣсничаго и особенно красиво выглядѣвшій издали садикъ; но до какой степени все это было устроено на показъ, можетъ служить доказательствомъ то, что деревья въ этомъ садикѣ не были посажены съ корнемъ, а просто срублены и воткнуты въ землю; это открытіе сдѣлалъ Зининъ, который, слѣдуя своему обычному принципу — всякую штуку надо «понюхать, полизать и пощупать», вздумалъ потрогать одну изъ молоденькихъ красивыхъ пихтъ и очень былъ удивленъ, выдернувши совсѣмъ ее изъ земли и безъ корня. За обѣдъ насъ сѣло, кромѣ насъ пятерыхъ и Рашетта. Штейнманнъ, Раумеръ, Ивановъ, исправникъ земскій Герасимовъ, молодой лѣсничій и еще какой-то блѣдный офицерикъ. Обѣдъ былъ роскошный, и все это было нами ѣдено за чужой счетъ! Послѣ обѣда намъ пришлось ѣхать остальныя 20 верстъ страшной глушью, безпрерывными гатями, перекинутыми черезъ дорогу. И поругался же мой Зининъ на этомъ переѣздѣ! Только богатая флора и уменьшила нѣсколько его раздражительность: angelica, archangelica cypripedium macranta, spiraea ulmaria и др., блистали свѣжими пурпурными красками.

Грустно было видѣть варварское обращеніе съ лѣсомъ: колоссальныя сосны лежали какъ трупы на всѣхъ этихъ переѣздахъ, свидѣтельствуя о томъ, что амфитріонъ нашъ лѣсничій, сопровождавшій насъ верхомъ на бѣлой лошади, можетъ угощать, но дѣло свое справляетъ плохо. Наконецъ, переѣхавши по мосту небольшую, но шумливую горную рѣчку, мы пріѣхали на копь часовъ въ 7½ вечера. Мы увидѣли штукъ 5 бревенчатыхъ домиковъ въ видѣ барака для рабочихъ, но рабочихъ было мало, человѣкъ 25 не больше; одинъ изъ домиковъ былъ довольно красиво отдѣланъ подъ пріемъ герцога и приспособленъ для ночлега. Лѣсничій тотчасъ же предложилъ герцогу идти на тягу вальдшнеповъ, такъ какъ солнце уже начинало садиться; я и Зининъ пошли также; надъ нами протянуло штуки три очень высоко и мы, побродивши по лѣсу, вернулись домой. Герцогъ, Кокшаровъ и я прошли въ контору, гдѣ прикащикъ показалъ намъ скудный запасъ изумрудовъ, изъ которыхъ пытливыя руки Кокшарова насилу могли выбрать нѣсколько штукъ, то весьма неказистыхъ. Прикащикъ притомъ не переставалъ жаловаться на разореніе своего хозяина, который, поставивъ въ этомъ году около 160 рабочихъ, до такой степени добылъ мало, что по истеченіи мѣсяца долженъ былъ распустить ихъ; у Турунова есть въ Ярославлѣ своя шлифовальная фабрика. Послѣ того мы пришли домой и стали пить чай, что съ бесѣдой продолжалось часовъ до 11, когда герцогъ подалъ сигналъ ложиться спать. Въ комнату набилось не мало комаровъ, и потому первой нашей задачей было — подъ предводительствомъ Зинина начать ихъ истребленіе. Намъ первый разъ пришлось устраиваться такъ, по походному; герцогъ спалъ на своей походной кровати за перегородкой, Ребиндеръ и Зининъ заняли двѣ внесенныя кровати, я завладѣлъ диваномъ, а Кокшаровъ растянулся на полу. Ложась спать, Ребиндеръ раздавилъ мышенка ногой, и это до того растревожило его нервозную натуру, что онъ долго еще болталъ и не давалъ намъ спать; наконецъ, мало-по-малу всѣ угомонились, вскорѣ раздался храпъ Кокшарова, уханье и отдуванье Зинина, и я уснулъ. На другой день мы проснулись часовъ въ 8; всѣ жаловались на дурно проведенную ночь, только я выспался отлично, напились чаю и тотчасъ же отправились на одинъ изъ старыхъ шуруповъ, въ которомъ молоденькій лѣсничій, вставши раньше всѣхъ, уже успѣлъ напасть на слѣдъ чистыхъ изумрудовъ. Изумрудъ замѣчаютъ въ глинистомъ сланцѣ, прослоенномъ слюдистымъ сланцемъ, послѣдній даетъ особенный видъ почвѣ, какого я никогда не встрѣчалъ: она вся блеститъ какимъ-то жирнымъ блескомъ и кажется глянцовитой и скользкой.

Мы каждый выбрали себѣ по жилѣ, предались работѣ, которая состоитъ въ томъ, что глыбы сланцевъ разбиваются кайлами и въ изломѣ отыскиваются изумруды; герцогъ былъ самый усердный работникъ; но проработавши часа 1½, мы добыли весьма немного неказистыхъ изумрудовъ. Кокшаровъ и горный инженеръ были убѣждены, что рабочимъ запрещено указывать намъ, гдѣ находятся богатыя жилы, хотя на мои глаза рабочіе, на всѣ увѣщанія Кокшарова и посулы денегъ, очень искренно отвѣчали, что они богатыхъ жилъ не знаютъ.

Отсюда мы поѣхали въ экипажахъ верстъ за 6 на главный разрѣзъ, гдѣ работа велась весьма солидно, много было выбито глубокихъ шахтъ, чтобы услѣдить жилы; шахты всѣ были затоплены водой; и здѣсь мы, разбившись въ одиночку, разбрелись по разрѣзу и долго колотили кайлами, но еще безуспѣшнѣе, чѣмъ въ первомъ мѣстѣ.

По возвращеніи домой герцогъ подарилъ Кокшарову, Зинину и мнѣ по одному изъ добытыхъ имъ изумрудовъ на память. Заносивши, мы поѣхали въ Екатеринбургъ; герцогъ теперь ѣхалъ верхомъ на бѣлой лошади лѣсничаго, причемъ не упустилъ случая показать свое замѣчательное гимнастическое искуство. Въ томъ же самомъ домикѣ лѣсничаго, гдѣ мы останавливались въ передній проѣздъ, остановились мы обѣдать и теперь. вдучи дальше, при переѣздкѣ черезъ Мурзиху (нѣкогда знаменитую своими минералами) лѣсничій предложилъ герцогу поохотиться, а мы поѣхали дальше, причемъ къ намъ въ тарантасъ пересѣлъ Ребиндеръ; тутъ же предупредили насъ, что на слѣдующей станціи въ Пышминскомъ заводѣ вчера былъ пожаръ и сгорѣло до 12 домовъ; и дѣйствительно, вскорѣ мы поѣхали мимо большого пожарища, которое еще дымилось, и мѣстами даже показывался огонь; несчастныя семьи погорѣльцевъ, оставшіяся безъ крова, устроились кое-какъ въ кибиткахъ тутъ же на улицѣ, и какъ только поравнялся съ ними нашъ экипажъ, человѣкъ 50 мужиковъ и бабъ упали на колѣни и завопили страшно. Мы сейчасъ же устроили совѣтъ, какъ имъ помочь, и рѣшили, помимо помощи герцога, каждый съ своей стороны дать по 15 руб.

Часовъ въ 8 вечера мы были дома, а герцогъ пріѣхалъ часа черезъ два; оказалось, что онъ погорѣльцамъ далъ отъ себя 100 руб. За вечернимъ чаемъ пріѣхали къ нему гости: Добровольскій изъ Тагиля и молоденькій горный инженеръ Меллеръ, давнишній знакомый герцога, занимающійся геологіей, жидокъ, такъ себѣ. На завтра утромъ явилась депутація отъ чиновниковъ, чтобы пригласить герцога и насъ на балъ, назначенный въ этотъ вечеръ. Этотъ балъ былъ намъ всѣмъ не понутру, начиная съ герцога, и одинъ только Кокшаровъ былъ чрезвычайно доволенъ; герцогъ танцовать не любилъ и только по необходимости участвуетъ въ царской кадрили во дворцѣ въ парадные дни; поэтому онъ сначала говорилъ, что и на этомъ балу онъ танцовать не будетъ, но Ребиндеръ употребилъ все свое краснорѣчіе, чтобы доказать, что онъ долженъ, и не только онъ, но и всѣ мы; только Зининъ отвертѣлся тѣмъ, что у него болитъ нога и въ этотъ день замѣтно прихрамывалъ больше. Дѣло было дрянь, и я уже просилъ Ребиндера повторить со мной французскую кадриль. Ровно въ 9 часовъ вечера всѣ мои генералы, сіяя звѣздами, поѣхали на балъ, и я между ними въ своемъ чекомъ фракѣ торчалъ, какъ черное пятно. Улицы были полны народомъ; домъ Рязанова, гдѣ долженъ былъ происходить балъ, находился на краю города и блисталъ огнями. Какъ только герцогъ сталъ подниматься на лѣстницу, музыка грянула «Боже царя храни», и мы вошли въ уродливо смѣшную по малымъ размѣрамъ залу, въ которой надо было протискиваться между кринолинами и саблями, чтобы раскланяться съ хозяйками бала: съ m-me Іосса и m-me Строльманнъ. Затѣмъ, начались танцы; герцогъ первую кадрилъ танцовалъ съ m-me Миклашевской, а визави былъ Кокшаровъ; изъ насъ остальныхъ никто не танцовалъ, и я съ Зининымъ кочевалъ изъ одной комнаты въ другую, толкуя то съ тѣмъ, то съ другимъ. Будь зала хоть сколько нибудь сносна, балъ вышелъ бы хоть куда: наряды дамъ были свѣжи и хороши, но хорошенькихъ лицъ было мало: прелестны были только двѣ сестры Зелинцовы близнецы, до того схожія, что отличить ихъ даже затруднялась родная мать. Я долго бесѣдовалъ съ m-me Іосса; наконецъ часовъ въ 12 Зининъ и я испросили у Ребиндера разрѣшеніе ѣхать домой и были рады, какъ дѣти, когда онъ насъ уволилъ.

На завтра герцогъ всталъ поздно, потому что они вернулись часа въ 2. Герцогъ перетанцовалъ почти со всѣми дамами, и онъ былъ доволенъ баломъ. Все это утро мы возились съ минералами, собранными для герцога: кто писалъ этикеты, кто увертывалъ и укладывалъ въ ящики; въ это же утро управляющій ягодинскимъ пріискомъ Асташевъ привезъ показывать тамошнее золото и подарилъ герцогу нѣсколько экземпляровъ кристаллическаго золота; потомъ Рязановъ поднесъ лучшія вещи изъ коллекціи своего отца; тутъ были превосходные одуячелонскіе топазы, бериллы и т. п. Словомъ, жатва была урожайная и герцогъ былъ восхищенъ; подарки Асташева и Рязанова были тысячные. Затѣмъ пріѣхала депутація отъ купечества, которая пригласила насъ на обѣдъ, дававшійся въ этотъ день въ честь герцога.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Къ сожалѣнію, по нерадѣнію автора, записки на этомъ обрываются, и чтобы не совсѣмъ пропалъ конецъ этой приснопамятной поѣздки, я черезъ 5 лѣтъ коротенько записываю дальнѣйшія судьбы экспедиціи.

Обѣдъ отъ купечества состоялся и былъ, конечно, хорошъ; онъ, между прочимъ, ознаменовался тѣмъ, что послѣ обѣда, по предложенію поляка Меллера, публика вышла на балконъ и передъ тысячной толпой зѣвакъ пѣла, кто въ лѣсъ, кто по дрова: Боже царя храни! Вечеромъ я съ Зининымъ ходили въ прекрасный, но запущенный Харитоновскій садъ. На завтра прощальные визиты къ Блохину, Рязанову и Нурову; обѣдъ у Іосса съ красавицами Зелинцовыми и потомъ восхитительная прогулка въ катерѣ на пруду на дачу, гдѣ насъ ожидалъ bal champêtre съ фейерверкомъ; возвратъ домой въ 12 час. ночи. Отъѣздъ утромъ изъ Екатеринбурга при проливномъ дождѣ, что однакоже не помѣшало m-me Іосса съ Зелинцовыми сопровождать насъ, а хорошенькая библіотекарша Соловьева скакала подлѣ нашихъ экипажей верхомъ; осмотръ казеннаго Верхнеисетскаго завода, завтракъ на первой станціи отъ горныхъ офицеровъ; Сысутскій заводъ Турчаниновыхъ и Саломірскаго съ великолѣпнымъ мѣднымъ рудникомъ, находящійся въ казенномъ завѣдываніи. Рѣзкій переходъ къ югу, отъ горъ къ степи, черноземъ, озера, кишащія дичью, разнообразіе лѣса и земли, въѣздъ во владѣнія Зотовыхъ и Харитоновыхъ — въ Касли, при свѣтѣ смоляныхъ бочекъ. Зотовъ и Дружининъ. Озера, уступленныя задаромъ башкирамъ и которыя ими теперь отдаются въ аренду за 60000 руб. на 12 лѣтъ. Отказъ народонаселенія отъ землянаго надѣла и бѣдствія, угрожающія оттого въ будущемъ. Осмотръ завода утромъ, отливка вещей для завода, герцогъ самъ отливаетъ нѣсколько штукъ, въ томъ числѣ россійскаго двуглаваго орла. Масса просьбъ, и въ томъ числѣ просьба какой-то вдовицы о надѣленіи ея наслѣдствомъ, такъ какъ мужъ померъ, не оставивъ ей ничего. Поклоненіе постели герцога. Послѣ обѣда выѣздъ въ Кыштымъ скучнѣйшей мѣстностью. Mediator pacificus или judex paganus Михаэлисъ; химикъ изъ мичковскаго ремесленнаго училища. На завтра — поѣздка на Борзовку, корундовыя копи, великолѣпная флора; assez de ces batifolages, il faut conclure; освященіе Николай-Максимиліановской горы, комары по 4 на фунтъ. Вечеръ на дачѣ Дружинина, угощеніе фруктами въ великолѣпныхъ оранжереяхъ, игра въ кегли, гимнастика, возвращеніе домой, прелестная иллюминація сада, лодки съ смольемъ на пруду, пѣсенники, живописный видъ на противоположныя горы. Пріѣздъ на завтра Рашетта и Скальковскаго; осмотръ завода, проба сортоваго желѣза, гвоздильная фабрика; послѣ обѣда поѣздка на дачу Зотова; великолѣпные виды, чай вверху на террасѣ. Моя борьба съ Зининымъ за нѣмцевъ, которыхъ онъ горячо ненавидитъ и отрицаетъ въ нихъ всякія заслуги; я его подзадоривалъ и, между прочимъ, сказалъ, что нѣтъ самой узкой сферы, гдѣ бы нѣмцы не ознаменовали себя открытіемъ. По пріѣздѣ домой мы снова нашли весь садъ прекрасно иллюминованнымъ цвѣтными фонарями, и какой-то странной представлялась эта иллюминація сада, въ которомъ не было ни души, и мы вдвоемъ, герцогъ и я, уныло слонялись по волшебно освѣщенному саду; воображеніе невольно звало женщину и думалось, — вотъ-вотъ не покажется ли какая-нибудь Венера Кыштымская и не раздѣлитъ ли нашего холостого одинокаго праздника. Эта тоска по женщинѣ дала и нашей бесѣдѣ неизбѣжное направленіе — и герцогъ тогда же мнѣ высказалъ свое твердое намѣреніе — при женитьбѣ не подчиняться августѣйшему выбору, и дѣлалъ нѣкоторыя confidences о своихъ сердечныхъ дѣлахъ. Ужинъ простоквашей и варенцомъ. Выѣздъ изъ Кыштыма; Соймоновская долина (соймониты, корунды и даже сапфиры); пріиски разрабатываются большею частью старателями и даютъ Зотову около 14 пудовъ въ годъ; богатое мѣсторожденіе сѣры, теперь заброшенное, потому что съ закрытіемъ Екатеринбургскаго завода (котораго, между прочимъ, Зининъ оказался злополучнымъ акціонеромъ) прекратился единственный запросъ въ краѣ на сѣру; есть также и мѣдная руда, но развѣдка ея, стоившая до 50,000 руб. въ теченіе 3 лѣтъ, не привела ни къ какимъ точнымъ результатамъ; наконецъ прекрасный мраморъ завершаетъ собой это удивительно разнообразное богатство долины, но богатство, для котораго нѣтъ сбыта въ настоящее время въ этой глуши. Золото залегаетъ и въ горахъ, и довольно поверхностно, но богатое лежитъ на глубинѣ не менѣе 7 сажень. Плата рабочимъ на пріискахъ за хозяйскую работу 25 и 30 коп. въ день. Башкиры плохіе работники; изъ 14 пудовъ золота ⅓ добывается старателями… (здѣсь обрывается записка).