Бысть во градѣ Ѳилуянѣ царь, именемъ Аггей, славенъ зѣло. И по времени приключишася стояти ему въ церкви у божественныя литургіи и чтущу іерею святое евангеліе, егда іерей прочтя строки евангельскія, внемлетъ писано: „богатіи обнищаютъ, а нищіи обогатѣютъ!“ Слышавъ же то царь и возъярися, и рече царь: „писано ложно есть сіе писаніе: евангельское слово, а не правда!“ И глаголетъ царь: „азъ есмь богатъ зѣло и славенъ; како мнѣ обнищати, а нищему обогатѣти противъ меня?“ Егда-жъ оттольи (?) ужасти наполнися, и повелѣ царь іерея посадити въ темницу, а листъ повелѣ изъ евангелія выдрать. И поиде царь въ домъ свой и нача пити и ясти и веселитися.
Видѣвша же царь въ полѣ оленя, поѣха[1] и взя съ собою юношовъ, и погна въ слѣдъ и хотѣ оленя уловити. Бѣ же олень прекрасенъ зѣло. Царь же рече отрокомъ своимъ: „стойте вы здѣ, азъ пойду, уловлю единъ оленя“. И погна въ слѣдъ; олень поплы за рѣку. Царь привяза коня своего къ дубу, и совлече одежду съ себя и поплы нагъ за рѣку. Егда рѣку переплы, и абіе олень невидимъ бысть. Ангелъ Господень всѣдъ на коня царева во образѣ царя Аггея, сказа юношамъ своимъ: „уплы олень за рѣку“—и поѣде[2] съ юношами во градъ свой ко царицѣ. Царь же Аггей обратился взадъ на коня, и ни коня и ни платія не обрѣтаетъ, и ста нагъ и весьма задумался.
И поиде Аггей ко граду своему, и видѣ пастуховъ пасуща воловъ и вопроша у нихъ: „братія меньшая пастухи, гдѣ есть видѣли коня и платіе мое?“ Пастухи вопроша его: „кто еси ты?“ Онъ же рече имъ: „азъ есмь царь вашъ Аггей“. Пастухи же рѣша: „окаянный человѣкъ! какъ ты смѣеши называтися царемъ? мы же видѣли царя Аггея, нынѣ проѣхалъ во градъ свой съ пяти(ью) юношами“. И нача его бранити, бити кнутами и трубами (?); царь же нача плакати и рыдати. Пастухи отбиша его прочь, и пошедъ ко граду своему нагъ. И срѣтоша его торговые люди града того и вопрошаша его: „человѣче, что еси нагъ?“ И онъ рече: „одежду мою пограбили разбойники“. Они же даша ему одежду худую и раздраную. Онъ же взялъ и поклонишася имъ, и поиде ко граду своему; и пришедши ко граду своему, попросися къ нѣкоей вдовѣ ночевать и нача ее вопрошати: „скажи, госпоже моя, кто есть у васъ царь?“ Она же отвѣщаша ему: „или ты не нашей земли человѣкъ?“ И сказа ему: „царь есть у насъ Аггей“. Онъ вопроси: „сколько лѣтъ царствуетъ?“ Она же сказала ему: „35 лѣтъ“. Онъ же написавъ своею рукою письмо къ царицѣ, что у него были съ нею тайныя дѣла и мысли, и повелѣ нѣкоей женѣ снести письмо къ царицѣ. Царица взяла письмо и повелѣ чести предъ собою. Онъ же написася мужемъ ея царемъ Аггеемъ. И нападе на ню страхъ великъ; во страхѣ томъ нача говорити: „како сей убогій[3] человѣкъ нарицаетъ своею ми[4] женою? аще сіе повѣдаетъ царь, повелитъ казнити“. И повелѣ бити его кнутомъ нещадно безъ царскаго вѣдома. Биша его безъ милости и отпустиша едва жива; онъ же поиде изъ града, плача и рыдая, и воспоминая евангельское слово, что богатіи обнищаютъ, а нищіи обогатѣютъ, и каяся о томъ попу, како похули святое евангеліе, и како іерея въ темницу посадилъ, и поидоша незнаемымъ путемъ. Царица рече являющемуся во образѣ царя ангелу: „ты, государь мой милый, годъ со мною не спиши и постели не твориши; како мнѣ пребывати мимо тебя?“ Царь же рече ей: „обѣщаніе дано Богу, что три года съ тобою не спать и постели не творить“—отыде отъ нея въ царскую свою палату.
Аггей царь пріиде въ незнаемый градъ, нанялся у крестьянина работати въ лѣто; и работати крестьянскаго дѣла не умѣетъ, и крестьянинъ ему отказа. Онъ же нача плакати и рыдати, и пойдоша путемъ отъ города того, и срѣтоша его на пути нищіи. Онъ же рече имъ: „возьмите убо, братія, и меня съ собою; нынѣ человѣкъ убогъ, работать не умѣю, а просить не смѣю и стыжуся. Что ми велите, я у васъ стану труждатися“. Они же поимше его съ собою и даша ему суму носити. Они же пріидоша къ ночлегу ночевати и повелѣ ему баню топити, и воду носити, и постелю стлати. Царь же Аггей возплакася горько: „увы мнѣ! что сотворилъ себѣ. Владыку прогнѣвалъ; самъ же царства своего лишился и погибель себѣ сотворилъ, а вся пострадалъ за слово евангельское!..[5]“. Заутра же возста нищіе и поидоша ко граду своему Ѳилуану, и пришедши на царскій дворъ и нача милостыни просити. И бысть въ то время у царя пиръ великъ; и повелѣ царь взяти нищихъ въ палату, кормити[6] довольно, и повелѣ взять у нищихъ мѣхоношу въ царскія палаты и посадити въ особую палату. И какъ пиръ у царя разшелся, и бояра и гости всѣ розыдошася, ангелъ[7] въ образѣ Аггея царя пріиде къ нему въ палату, гдѣ Аггей царь съ нищими обѣдаетъ. „Вѣдаеши ли ты царя гордаго и великаго, како похули слово евангельское?“ И нача его учити и наказывати впредь евангельское слово не хулить и священниковъ почитать, а себя не превозносить, кротку и смиренну быть[8].—(Изъ собранія В.И. Даля, которому легенда эта, заимствованная изъ старой рукописи, доставлена изъ Шенкурскаго уѣзда, Архангельской губерніи).
