Сочиненія И. С. Аксакова. Славянскій вопросъ 1860—1886
Статьи изъ «Дня», «Москвы», «Москвича» и «Руси». Рѣчи въ Славянскомъ Комитетѣ въ 1876, 1877 и 1878.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывш. Н. Н. Лаврова и Ко). 1886.
Письмо редактора «Руси» къ Его Высочеству Князю Болгарскому.
правитьВъ концѣ іюля прошлаго года редакторъ «Руси» удостоился получить отъ князя Болгарскаго Александра письмо на французскомъ языкѣ, въ которомъ его высочество, выражая ему благодарность отъ имени своего и Болгаръ за дѣятельность нач пользу Болгаріи, высказывалъ свои надежды на успѣшное развитіе Болгарскаго государства и любезно вызывалъ редактора на сообщеніе своихъ наблюденій и мнѣній. Письмо было передано лично секретаремъ русскаго консульства и носило надпись réservé, т. е. было предназначаемо исключительно для адресата. Редакторъ «Руси» отвѣчалъ письмомъ на французскомъ же языкѣ, и въ томъ же іюлѣ послалъ его къ князю съ Болгариномъ Т., отправлявшимся на службу въ Софію, адресовавъ его въ собственныя руки его высочества. Такъ какъ этотъ обмѣнъ писемъ, по желанію князя, былъ конфиденціальный, то редакторъ «Руси» не сообщалъ о немъ никому даже изъ своихъ знакомыхъ. Да и вообще посланное имъ письмо, какъ увидятъ читатели, не заключало въ себѣ ничего, кромѣ общаго разсужденія о славянскихъ государственныхъ идеалахъ, безъ всякаго прямаго отношенія къ Болгаріи, — такъ что авторъ письма конечно никогда бы и не призналъ его заслуживающимъ оглашенія, еслибъ не былъ вынужденъ къ тому грубою нескромностью болгарскихъ газетъ. Вскорѣ по полученіи письма княземъ въ Софіи, въ болгарскихъ газетахъ, а потомъ я въ чешскихъ, появился, къ крайнему неудовольствію князя, сначала слухъ о какой-то «перепискѣ И. С. Аксакова съ его высочествомъ»", потомъ нѣкоторые отрывки изъ письма редактора «Руси», подавшіе поводъ къ критическимъ статьямъ, возраженіямъ и страннымъ недоразумѣніямъ. Извѣстіе о томъ перешло и въ иностранныя газеты. Удивленный такимъ нарушеніемъ самыхъ элементныхъ правилъ вѣжливости со стороны болгарской прессы, — нарушеніемъ равняющимся перлюстраціи частной переписки (не говоря уже о томъ, что одинъ изъ двухъ корреспондентовъ былъ самъ Государь Болгаріи, по отношенію къ которому соблюденіе приличій требуется уже прямымъ гражданскимъ долгомъ, чувствомъ уваженія къ собственному отечеству), редакторъ «Руси» предложилъ его высочеству, чрезъ русскаго дипломатическаго агента, предать письмо гласности во избѣжаніе ошибочныхъ комментаріевъ. Такъ какъ толки о письмѣ замолкли, то въ обнародованіи письма надобности не представилось. Однакожъ, недѣли двѣ тому назадъ письмо, уже въ болѣе пространныхъ выпискахъ, вновь появилось въ «Болгарскомъ Гласѣ»… Пока производится разслѣдованіе, откуда «Гласъ» добылъ себѣ это письмо, — князь поручилъ передать редактору «Руси» чрезъ проѣзжавшаго Москвою своего адъютанта, что онъ и самъ находитъ полезнымъ, для прекращенія лишнихъ разговоровъ, напечатать это письмо въ цѣломъ его видѣ, — что мы и исполняемъ. Никакой другой переписки редакторъ «Руси» съ княземъ Болгаріи не имѣлъ, да и вообще всегда избѣгалъ и избѣгаетъ вмѣшиваться въ частности болгарскаго внутренняго управленія, какъ въ письмахъ, такъ и въ своей газетѣ.
Печатаемъ это письмо въ подлинникѣ, какъ оно было писано, и прилагаемъ ниже переводъ.
Daignez agréer mes remereimenta les plue sincères et respectueux de la lettre dont Votre Alteese a biea voulu m’honorer et que je considère non certainement comme une dette de reconnaissance, mais bien comme une preuve de la sympathie que la chef de la nation bulgare est naturellement porté à ressentir pour tons ceux qui ont à coeur les vrais intérêts de son pays. Certes, c’est une lourde tache à la quelle la Providence Vous a appelé, et bien gratide est la responsabilité, que Vous avez si vaillament assumée. Que Dieu vienne en aide à Votre Altesse et Vous donne la grande, rénorme dose de patience et de persevérence, indispensables pour manier le gouvernement d’un Etat dont la formation est à peine ébauchée. Ce qui, à. mon avis, serait essentiel pour le moment ou nous sommes, c’est d’acquérir le plus de popularité possible, en imprimant au gouvernement un cachet resolummeat national.
Les races slaves ont les aspirations tout-à-fait démocratiques, dans le vrai sens du met, non pas dans le sens des théories révolutionnaires, si en vogue en Europe. La mission historique des tory anglais, des partis conservateurs en Occident, «die beharrende Kraft», comme disent les Allemands, gtt chez les nations slaves dans les couches popur foires. C’est là, et point dans la bourgeoisie, dans la population des villes, dans les classes soi-disant cultivées, que le gouvernement doit cherher son centre de gravité. C’est le bon sens, c’est l’instinct du peuple qui doit régler la balance administrative et servir de compas dans les voies diverses que l’Etat aurait à traverser. — En Europe, c’est tout le contraire. La tendance qui se manifeste de plus en plus dans les Etate constitutionnels de l’Occident, c’est d’approprier le pouvoir à la classe des doctrinaires et des théoriciens (die Literaten — en Allemagne): ce sont eux, qui, au nom du principe mensonger de «souveraineté du peuple», cherchent à imposer au peuple un joug des plus tyranniques, а le soumettre au despoà imposer au peuple un joug des plus tyranniques, à le soumettre au despotisme de leurs doctrines, à diriger le gouvernail de l’Etat au gré de leurs fantaisies passagères et de leurs passions politiques. L’exemple de la France contemporaine est bien édifiant. C’est au nom du peuple qu’une misérable minorité du pays, se prévalant du titre des représentants de la nation et s’appuyant sur la majorité parlementaire de quelques dizaines de voix, s’avise d’outrager légalement les croyances religieuses de la vraie majorité populaire.
L’idéal rasse, qui est plus ou moins eemmun à toutes les гасев slaves, c’est un selfgovernment local, sans aucune portée politique, soutenu et couronné par une autorité supérieure et centrale, autorité personelle, tout-à-fait franche et libre dans la sphère gouvernementale.
L’autonomie rurale en Russie est si grande, que les communes russes ont l’air de petites républiques qui se gouvernent d’arpès leurs us et coutumes. Le peuple ne brigue pas la souveraineté et ne cherche pas à gouverner l’Etat, mais ce qu’il veut certainement, c’est un gouvernement qui lui inspire de la confiance par son énergie, sa force, son désintéressement et sen caractère national. La raison pour laquelle le peuple russe tient à son Tzar, c’est que le Tzar et Russie n’est pas, comme autrefois le roi de France, «le premier gentilhomme du pays»: il n’appartient à aucun parti, ni à aucune division sociale; il est en dehors et audessus de tous, — le premier homme du pays, et pour le peuple — comme sa propre personnification. L’autorité suprême en Russie n’est pas un appareil, ni un être collectif, ni une combinaison juridique et abstraite, comme dans les pays constitutionnels; ce que le peuple russe veut, c’est une autorité douée d’un coeur humain, un être vivant, dont l’esprit et l'àme soient autorisés à suppléer au formalisme de la bureaucratie, à la lettre morte des lois. Avant Pierre le Grand, qui a introduit en Russie les notions occidentales sur les rapports de l’autorité avec le peuple, la jalousie du pouvoir était tout-à-fait inconnue aux souverains nreses. Ils avalent la bonne habitude de convoquer les délégués du pays (de toutes les classes du peuple) pour se concerter avec eux, quand il s’agissait des questions plus ou moins graves, ou quand ils voulaient s’assurer du concours sincère de toute la nation. Ils ne se croyaient pas infaillibles, tout en étant autocrates, et reconnaissaient hautement la nécessité pour le gouvernement de savoir la pensée du pays. Ces assemblées, comme de raison, n'étaient que consultatives et influaient sur la marche des affaires par une force toute morale, sans préjudice à la dignité et l’antorité du Tzar. C’est ce qui est à réhabiliter en Russie dans un temps plus ou moins proche.
Je crois, Monseigneur, que cet exposé de la théorie de l’Etat chez les raeee slaves, ou plutôt en Russie, pourrait peut-être vous être de quelque utilité dans vos combinaisons politiques. La démocratie pour base, l’autonomie des communes, le peuple, le rentable peuple, comme centre de gravité, l’intérêt, l’esprit national primant sur toute chose, l’art de se rendre populaire, le pays souvent consulté, le respect de la religion, la considération pour le clergé, — et, Dieu aidant, Vous parviendrez à rendre la Bulgarie forte et heureuse.
Veuillez bien, Monseigneur, excuser la longueur de ce griffonnage, qui m’a été inspiré par le profond intérêt que je prends au progrès du pays que le sort Vous a confié, et agréez l’expression de mon sincère et respectueux dévouement.
Moscou
le 30 juillet (12 août) 1881.
Переводъ:
Благоволите принять искреннѣйшее и почтительнѣйшее выраженіе благодарности за письмо, которымъ Вашему Высочеству угодно было меня удостоить и которое въ моихъ главахъ конечно не дань признательности, а просто выраженіе сочувствія, столь естественнаго главѣ Болгарскаго народа, ко всѣмъ принимающимъ къ сердцу истинные интересы его страны. Да, тягостенъ подвигъ, къ которому Вы призваны Провидѣніемъ, и необычайно велика отвѣтственность, которую Вы такъ мужественно на себя возложили. Да поможетъ Господь Вашему Высочеству и да даруетъ Вамъ великую, огромную мѣру терпѣнія и настойчивости, необходимыхъ для управленія государствомъ, котораго устройство едва лишь намѣчено. Что, по моему мнѣнію, всего существеннѣе въ настоящую минуту, это — пріобрѣсть сколь возможно болѣе популярности, для чего необходимо напечатлѣть правительству характеръ безповоротно-національный.
Вожделѣнія Славянскихъ племенъ вполнѣ демократическія — въ истинномъ значеніи этого слова, а не въ томъ, какой придаютъ этому слову революціонныя ученія, которыя въ такомъ ходу въ Европѣ. Историческая миссія англійскихъ тори и вообще консервативныхъ партій Запада, die beharrende Kraft (сдерживающая сила), какъ говорятъ Нѣмцы, пребываетъ у Славянскихъ племенъ въ низшихъ слояхъ народныхъ. Въ нихъ, а не въ буржуазіи, не въ городскомъ населеніи и не въ классахъ такъ-называемыхъ культурныхъ должно искать правительство свой истинный центръ тяготѣнія. Здравый смыслъ и инстинктъ народный — вотъ настоящій регуляторъ административныхъ вѣсовъ, вотъ что должно служить компасомъ во всѣхъ предлежащихъ государству путяхъ. — Въ Европѣ совсѣмъ иное. Направленіе, съ каждымъ днемъ болѣе распространяющееся въ конституціонныхъ земляхъ Запада, состоитъ въ томъ, чтобъ присвоить власть классу доктринеровъ и теоретиковъ (die Literaten въ Германіи): во имя лживаго принципа «народнаго верховенства», они стремятся подчинить народъ игу самому тиранническому изо всѣхъ, т. е. деспотизму своихъ доктринъ, и направлять корму государственную по прихоти ихъ политическихъ страстей и преходящихъ фантазій. Примѣръ современной Франціи въ высшей степени поучителенъ: жалкое меньшинство въ своей землѣ, превозносясь титуломъ «представителей націи», опираясь на парламентскій излишекъ нѣсколькихъ десятковъ голосовъ, дерзаетъ, во имя народа, наизаконнѣйшимъ порядкомъ ругаться надъ вѣрованіями истиннаго народнаго большинства/
Русскій идеалъ — болѣе или менѣе общій всѣмъ племенамъ Славянскимъ, — это мѣстное самоуправленіе безъ всякаго политическаго характера, поддерживаемое и завершающееся верховною и центральною властью, — властью единоличною, вполнѣ откровенною и свободною въ сферѣ правительственной. Сельская автономія въ Россіи такъ велика, что русскія общины похожи на маленькія республики, управляющіяся своимъ обычаемъ. Народъ не хочетъ верховенства и вовсе не домогается управленія государствомъ; но чего онъ несомнѣнно требуетъ, это — такого правительства, которое бы внушало ему довѣріе своею энергіею, силою, безкорыстіемъ и національнымъ характеромъ. Причина, почему Русскій народъ такъ держится за Царя — въ томъ, что Царь въ Россіи вовсе не первый дворянинъ своей земли, какъ бывало во Франціи (le premier gentilhomme da pays): Царь не принадлежитъ ни къ какой партіи, ни къ какому сословію, ни къ какому подраздѣленію общественному, онъ внѣ и поверхъ всѣхъ, — онъ первый человѣкъ своей страны, — онъ для народа какъ бы олицетвореніе его самого. Верховная власть въ Россіи не есть ни снарядъ, ни коллективное лицо, ни какая-либо юридическая и отвлеченная комбинація, какъ въ конституціонныхъ государствахъ. Чего желаетъ Русскій народъ, это — прежде всего власти, одаренной человѣческимъ сердцемъ; это — существа живаго, чья душа и умъ были бы властны восполнять формализмъ бюрократіи и мертвую букву законовъ. До Петра Великаго, который первый ввелъ въ Россію западныя понятія объ отношеніяхъ правительства къ народу, ревнивость власти была совершенно чужда русскимъ государямъ. У нихъ водился добрый обычай созывать уполномоченныхъ отъ земли (изо всѣхъ классовъ общества) для совѣщанія съ ними — или по вопросамъ болѣе или менѣе важнымъ, или же когда они признавали нужнымъ обезпечить себѣ искреннее содѣйствіе всего народа. Они не почитали себя непогрѣшимыми, хотя и были самодержцами, и признавали открыто необходимость для правительства вѣдать мысль своей страны. Эти собранія, само собою разумѣется, были только совѣщательными и оказывали воздѣйствіе на направленіе дѣлъ силою чисто нравственною, безъ ущерба достоинству и власти Царя. Этому и предлежитъ возобновиться въ Россіи въ болѣе или менѣе близкомъ будущемъ.
Мнѣ думается, Ваше Высочество, что этотъ очеркъ теоріи государства у Славянскихъ племенъ или точнѣе въ Россіи можетъ-бить нѣсколько и пригодится Вамъ для вашихъ политическихъ соображеній. И такъ: демократія въ основаніи, — самостоятельность общинъ, — народъ, истинный народъ — центромъ тяжести, — первенство интересу и духу народному, — умѣнье снискать популярность, — частое совѣщаніе съ страною, — уваженіе къ религіи, почтительное отношеніе къ духовенству, — и съ Божьей помощью удастся Вахъ сдѣлать Болгарію я мощною я счастливою.
Благоволите, Князь, извинить длинноту моего писанья, внушеннаго мнѣ глубокимъ моимъ участіемъ въ преуспѣяніи страны ввѣренной Вамъ судьбою, и примите выраженіе моей искренней и почтительной преданности.
Москва
80 іюля (12 августа) 1881.