Письмо къ Издателямъ.
правитьНаконецъ защитники Отечества, свершившіе великій подвигъ во славу Россіи, во благо Европы, возвратились на родину свою, въ объятія мира и тишины, отдыхать въ кругу ближнихъ своихъ на лаврахъ и трофеяхъ. — Простѣе скажу: Корпусъ гренадеръ расположился по квартирамъ своимъ: въ Виленской, Рижской, Ревельской и Санктпетербургской Губерніяхъ. Каждый, пришедши въ домъ къ своимъ, подъ кровъ одноземца, гдѣ языкъ, голосъ, лице самое, какъ бы сказать, знакомѣе, пріятнѣе чужеземнаго — сколько почувствовалъ радости, восторга!.. Раговоръ касался недостаточнымъ: заимствовали объясненія у тѣлодвиженій, взглядовъ, улыбки. Сколько разсказовъ о видѣнномъ и испытанномъ!.. Сколько съ другой стороны восхищеній, удивленій, трепета и ужаса! — Герои наши прошли чрезъ огнь и воду — терлись съ смертью бокъ о бокъ, и, какъ бы сказать, одолѣли ее!..
По истинѣ, ни фаланги Македонскія, ни легіоны Римскіе ни полонны Французскія того не творили, что полки Рускіе. — Правда, Македонскія войска доходили до степей Адемонскихъ, Римляне шагали въ Палестину, Французы перелетали въ Египетъ. Измѣрьте же разстояніе ихъ съ нашими походами: изъ Грузіи въ Швецію, изъ Камчатки въ Италію, съ границъ Китая до границъ Испаніи, отъ Чернаго и Каспійскаго морей за Бальтійское — ихъ Петербурга въ Парижъ!… И въ какое короткое время, безъ многостоящихъ приготовленій, безъ сверхъестественныхъ происшествій — ни на мраморѣ, ни на мѣди не вырѣзывая сихъ походовъ — словомъ, наши пѣшіе Аргонавты первые о своихъ трудностяхъ забывали и переставали говорить о томъ, что въ древности бы и лиры и самыя скрижали передали намъ въ чудодѣйномъ видѣ…
Примѣръ нашимъ походамъ покажу я вкратцѣ одного своего полка (Кіевскаго гренадерскаго), какъ мнѣ оный извѣстнѣе другихъ и тверже на сей разъ въ памяти. И то упомяну только съ послѣдней стоянки (квартиры) до нынѣшней, то есть, съ 1805 по 1815 годъ.
Въ 1805 году полкъ сей находился въ заграничныхъ походахъ въ Галиціи, Моравіи, Австріи, Баваріи и употребляемъ былъ у Князя Багратіона все время въ авангардѣ; въ сраженіяхъ же находился при Энсѣ, Кремсѣ, Анштетенѣ, Шеперабенѣ, Аустерлицѣ.-- Въ 1806 году былъ оный полкъ въ походахъ въ Молдавіи, Валахіи, Бессарабіи; въ сраженіяхъ же при крѣпости Хотинѣ. — Въ 1807 году въ походахъ въ Юго-западной Пруссіи, въ сраженіяхъ при Остроленкѣ. — Въ 1808 и 1809 годахъ былъ, въ походахъ въ Старой и Новой Галиціи.-- Въ 1810 и 1812 годахъ находился въ походахъ и сраженіяхъ по берегамъ рѣкъ Днестра и Дуная, при взятіи крѣпостей: Силистріи, Шумли, Рущука, Никополя, Джумаи. — Въ 1812 году обошелъ всю Россію, былъ въ сраженіяхъ при городахъ: Смоленскѣ, Рогачевѣ, Пинскѣ, Слуцкѣ, Борисовѣ, Маломъ Ярославцѣ, Красномъ, при селеніяхъ Бородинѣ, Красной-Пахрѣ, Вороновѣ, Тарутинѣ, Ушѣ… — Въ 1813 году ходилъ по Пруссіи, Австріи, Богеміи, Саксоніи и по берегамъ Рейна; въ сраженіяхъ же находился: при городѣ Люценѣ, при селеніяхъ; Герсдорфе, Кенигсвартѣ; за симъ, при городахъ: Бауценѣ, Пирне, Донау, Теплицѣ, Лейпцигѣ.-- Въ 1814 году прошелъ съ Рейна до береговъ Сейны, былъ въ сраженіяхъ на поляхъ Бріенскихъ, у города Арсиса — и наконецъ, явился подъ стѣны Парижа! — Полкъ сей получилъ за храбрость и неустрашимость свою: серебрянныя трубы за взятіе Берлина во время, лѣтней войны; Георгіевскія знамена за сраженіе при Шенграбенъ, гдѣ пробился штыками черезъ многочисленную непріятельскую силу (Французовъ); на киверахъ знаки отплытія за взятіе Парижа 18 Марта 1814 года.
Вотъ, ровно десять лѣтъ гренадеры мои были, такъ сказать, на ногахъ и съ головы до ногъ во всеоружіи своемъ. Конечно, большую половину сего времени жили подъ сводомъ небеснымъ: въ кущахъ, шалашахъ или на бивуакахъ и два, три, много четыре мѣсяца жили на одномъ мѣстѣ! Казалось бы, что и ноги подкосятся, и хребты подъ тяжестью согнутся, и головы отъ трудовъ посѣдѣютъ; но, посмотрѣть на нихъ, то, какъ говорится, кровь съ молокомъ — промаршируютъ лучше каждаго придворнаго — вытянутся прямѣе каждаго Нѣмецкаго щеголя — а хоть голова и съ просѣдью, но за то усъ, какъ винновой тузъ!..
Исторія походовъ каждаго полка весьма любопытна и можно сказать, весьма полезна; Господа Офицеры напрасно не займутся оною. Они употребили бы въ пользу свой досугъ, пріучили бы себя къ упражненію въ Словесности, а другихъ къ чтенію, и наконецъ, полку своему оказалибы услугу; со временемъ можно было бы составить изъ всего онаго общую военную Исторію. Пусть пороются въ архивахъ Ростовскаго полка, что нынѣ Графа Аракчеева, въ полку Лейбъ-гренадерскомъ, Таврическомъ, Малороссійскомъ, Фанагорійскомъ, Екатеринославскомъ, Черниговскомъ, Псковскомъ, Казанскомъ, Пермскомъ, Бутырскомъ. Тутъ бы вмѣстѣ описались и походы Петра Великаго, подвиги Князя Менщикова, Шереметева, Голицына, Румянцова, Суворова… Сверхъ сихъ великихъ мужей сколько бы еще открылось героевъ! Сколько бы нашлось новыхъ подвиговъ, новыхъ происшествій и сколько бы обогатилась наша военная Исторія!…
Весьма желательно такъ же было бы, чтобы описаны были подвиги достойныхъ и знаменитыхъ нашихъ Генераловь сей войны: 1812, 1813, 1814 годовъ; я знаю, что при каждомъ изъ нихъ есть люди на то способные, отъ которыхъ Отечество въ правѣ ожидать всего полезнаго и важнаго: они всѣмъ одарены: познаніями, благородствомъ души, свѣденіями въ самихъ дѣлахъ чегоже имъ не достаетъ?.. Наименовавъ сихъ достойныхъ людей, обяжемъ ихъ, какъ бы сказать, симъ великимъ дѣломъ: — При Князѣ Смоленскомъ фельдмаршалъ Кутузовъ находился нѣкоторое время въ прошедшую войну отличный своими дарованіями Г. Старинкевичъ.[1] Подвиги военные и важныя препорученія, которыми обязанъ былъ въ сей войнѣ П. П. Коновцынъ, могутъ быть описаны Гг. Тарасовымъ и Апшарумовымъ, справедливо описавшимъ намъ войну 1812 года. При Н. Н. Раевскомъ находился Г. Б. извѣстный своими прекрасными стихотвореніями. При А. П. Ермоловѣ находятся Полковникъ Вельяминовъ, участвовавшій въ изданіи военнаго Журнала. При Графѣ Милорадовича Ѳ.Н. Глинка, Сочинитель писемъ Рускаго Офицера.[2] Сколько бы одолжены были военные люди трудами сихъ чиновниковъ, и сколько бы нашлось Соревнителей Плутархамъ, Квинтамъ-Курціямъ!… Тогда бы и у насъ появились свои Фабіи, Эпаминонды, Камиллы, Коріоланы… Баярды!… Всѣ удивлялись францѵзскимь Генераламъ въ жизнеописаніяхъ ихъ (Galerie militaire), то почему же не удивятся Графу Витгенштейну, разбившему многихъ изъ сихъ Французскихъ Маршаловъ-Героевъ! (При Графѣ Витгенштейнѣ находится Полковникъ Горчаковъ) трудившійся въ изданіи военнаго Журнала). — Благодарное Отечество, удивляясь подвигамъ сихъ великихъ мужей, признательно было бы и къ ихъ дѣеписателямъ! Генералъ Койленскій свершиль отчасти важный сей трудъ изданіемъ Журнала военныхъ дѣйствій со времени перемирія, по окончаніи войны 1813—1814 годовъ; хвала и честь усердію и дарованію его!.. Военные люди и политики съ нетерпѣніемъ ожидаютъ драгоцѣнныхъ записокъ нашего Марльборуга — Графа Беннигсена (я слышалъ, что онъ нѣкоторымъ своимъ знакомымъ читалъ уже оныя записки) и мы, наконецъ, не позавидуемъ твореніямъ Монтекукули и Тюреня. Г. Г. (Докторь Медицины) имѣетъ многія бумаги Князя Багратіона. Какое предстоитъ ему блестящее жизнеописаніе сего спутника Рускаго Алкида — Суворова Рымникскаго!… Я читалъ въ рукописи записки послѣдней Молдавской войны, писанныя истиннымъ героемъ, Алкивіадомъ, служившимъ въ сей войнѣ, Генераломъ Паскевичемъ: замѣчанія Кесаревы, лѣтопись Тацитова служила ему образцами…
Предпринимая писать исторію походовъ Императорской Россійской гвардіи (отрывокъ вступленія сей исторіи напечатаны въ военномъ журналѣ Рахманова и въ журналѣ Гна Санглена) и истинно пришелъ въ удивленіе, прочтя гигантскіе подвиги сихъ тѣлохранителей царскія особы; и естьли бы позволили мнѣ время и обстоятельства, то ручаюсь, что исторія сія, по важности содержанія своего и событій, едва не была бы любопытнѣе и отличнѣе Римскихъ войнъ. Вотъ предметы для рѣзца Фукидида и Ксенофонта и вкупѣ для лиры Пиндара и Горація — или — для пера нашего Ломоносова и для лиры Державина!…
Естьли не прекратится Журналъ вашъ, Сынъ Отечества съ новаго года, то я, можетъ быть, смотря по досугу моему пришлю нѣчто о полкахъ нашихъ; у меня много есть заготовленнаго по сему предмету, и я весьма бы желалъ изъ онаго составить что нибудь общее, особенно же исторію гвардіи, которая почти до половины своего времени у меня написана; но, что дѣлать съ обстоятельствами, съ недосугомь!… Я, подобно чолну, плыву по морю и не вижу еще пристанища — или — тоже скажу по армейски: иду безъ привала весь переходъ…
Октября 1814 г.
Крѣпость Перновъ.