Въ Вѣстникѣ прошедшаго 1810 года въ 14 No читалъ я между прочимъ статью, подъ заглавіемъ: Картина Валахіи, въ которой сочинитель, предпринявши доставить сокращенныя свѣдѣнія географическія страны оной. Поступилъ почти такъ, какъ многіе поступаютъ въ частныхъ бесѣдахъ; начавши напр. разговоръ о Рафаеловыхъ картинахъ, немедленно входятъ въ облака Аристофана. — Сочинитель, представивши намъ въ немногихъ словахъ географическія свѣдѣнія, въ огорченій души своей, исполненной отчизнолюбія, ополчается поношеніемъ и хулою на Константинопольскихъ Грековъ, которые съ начала 18го столѣтія имѣютъ начальство надъ Валахіею. Онъ хочетъ открыть источникъ несчастнаго состоянія страны оной, и находитъ его въ безпрерывныхъ злоупотребленіяхъ и насиліяхъ, которыми ознаменовали себя управлявшіе тамъ, по назначенію изъ Константинополя. Князья и прочіе знатные Греки, согласно съ ними дѣйствовавшіе; разсуждаетъ далѣе, что, хотя бы между Волошскими знатными особами и были сыны отечества и истинные патріоты, усердіе ихъ по зависимости отъ Константинопольскихъ Грековъ ни къ чему не могло бы способствовать, наконецъ, что вельможи Валахіи, по совершенному уничиженію духа, дѣлались подлыми льстецами у важнѣйшихъ при Князьяхъ Грековъ. — Вотъ, по мнѣнію его, источники несчастія и погибели страны оной!
Не нужно, думаю, предлагать здѣсь вопроса: можетъ ли быть та страна счастлива, въ которой съ давнихъ временъ почти безпрерывное позорище войны? Ежели всякому человѣку вообще надобно приписать нѣкоторую мѣру наблюдательнаго духа; то опытъ конечно долженъ внушить и сочинителю отрицательный отвѣтъ на мой вопросъ; и объ етомъ общемъ замѣчаніи не слѣдуетъ больше говорить ни слова.
Ненужно также предпринимать опроверженія; или даже приклонять слухъ къ выраженіямъ, относящимся къ укоренію Грековъ. — Довольно на первый разъ замѣтить, что сочинитель въ описуемомъ имъ предметѣ былъ не довольно свѣдущъ. Онъ исчисляетъ жителей Валахіи и полагаетъ ихъ не болѣе пяти сотъ тысячъ[1] между-тѣмъ какъ есть ихъ до полутора милліона, и одинъ Бухарестъ содержитъ въ себѣ болѣе ста тысячъ душъ.
Есть присловіе: всякому свое хорошо. И въ самомъ дѣлѣ многіе хвалятъ или охуждаютъ что нибудь точно посему основанію. Но да будетъ увѣренъ читатель, что я честность и благородство души равно уважаю во всѣхъ націяхъ; что любя Грековъ, моихъ соотечественниковъ, удаленъ отъ того пристрастія, чтобъ любить, а тѣмъ менѣе хвалить, и худыя даже. ихъ качества; что подлостію и чернотою души равно гнушаюсь въ Грекѣ и Волохѣ: а потому и говорю, необинулсь, что между нынѣшними моими соотчичами, есть нѣкоторые дворяне склонные ко злу и лукавству, къ несправедливостямъ и грабительствамъ, и что дѣйствительно обнаружили безчестныя сіи свойства въ пребываніе свое въ Молдавіи и Валахіи. Но сіи уроды въ семьѣ должны ли внушишь намъ заключеніе, будто и всѣ константинопольскіе Греки таковы, и всѣ или грабили, или помогали грабить Валахію? — Есть извѣстное логическое правило: отъ частнаго къ общему не слѣдуетъ заключеніе. Разсуждая о чемъ нибудь, твердо надобно держать его въ памяти.
Между тѣмъ да будетъ позволено мнѣ обратить взоръ и на Волошскихъ дворянъ, и посмотрѣть на все честное и похвальное между ими. Ни кто, думаю, неможетъ оказать неудовольствія, когда мимоходомъ сдѣлаемъ замѣчаніе о тѣхъ учрежденіяхъ, которыя получили начало отъ преждебывшихъ князей изъ природныхъ Волоховъ, о заведеніе училищъ, объ учености и знаніяхъ, и о всемъ къ общей пользѣ относящемся.
Извѣстно, что Волохи, подобно другимъ невосшедшимъ еще на степень просвѣщенія и образованности народамъ, до сихъ поръ не могли составить собственнаго своего языка, имѣть на немъ книгѣ и сочинить отечественную исторію. И поелику языкѣ не приведенъ въ порядочную грамматическую систему; то можетъ быть это было хотя не главною, но довольно важною причиною, что они не въ состояніи были начертать собственныхъ законоположеній; и говоря вообще, невидно было у нихъ ничего такого, что свойственно народамъ благручрежденнымъ, имѣющмъ уставы соображенные съ духомъ національнымъ, съ выгодами мѣстными, съ побужденіями къ просвѣщенію и съ истинною любовію общаго блага.
Еслибы какому нибудь дѣеписателю настояла надобность освѣдомиться о происшествіяхъ, собывшихся за нѣсколько вѣковъ въ сей странѣ; то напрасно бы искалъ онъ удовлетворить любопытство свое и почерпнуть свѣдѣнія изъ подлинныхъ Волошскихъ источниковъ. Ихъ вовсе нѣтъ; надобно прибѣгнуть къ исторіи, сочиненной въ иной странѣ и на иномъ языкѣ.
Самая даже поезія, вдыхаемая природой въ человѣка, оживотворяющая душу и дикарей, одному только духу Волоховъ до сихъ поръ кажется чуждою: они довольствуются простонародными пѣснями, перенимаемыми у бродящихъ между ими цыганъ.
Ежели есть нынѣ въ Валахіи что нибудь похвальное; ежели жители озарены нѣкоторымъ лучемъ просвѣщенія; ежели находятся тамъ люди, начинающіе познавать цѣну наукѣ и занимающіеся ученостію: то, говоря до истинѣ, за все сіе обязаны они благодарностію не прежнимъ Князьямъ, своимъ соотечественникамъ, но княжившимъ тамъ изъ Грековъ Господарямъ, которые, какъ выше сказано, съ начала 18го столѣтія назначаемы и посылаемы были изъ Константинополя. Они, стараясь со всякимъ усердіемъ приводить въ лучшее состояніе страну сію, заведи Еллино-Греческія училища; ибо по причинѣ необработаннаго мѣстнаго языка не можно было завести отечественныхъ и скоро видѣть предполагаемую отъ нихъ пользу. Въ сихъ училищахъ образовались многіе иностранцы и нѣкоторые природные жители, которые co временемъ получили право на названіе человѣка просвѣщеннаго. — Сіи же, поносимые сочинителемъ Греки ввели въ оныхъ странахъ собраніе Греческихъ законовъ, Базиликами называемыхъ, которые суть единственные законы Валахійскихъ епархій. Они утвердила тамошніе обычаи непремѣнными уставами; они старались о переводѣ съ Еллинскаго языка на Волошскій всѣхъ находящихся нынѣ тамъ церковныхъ книгъ, служащихъ для Волоховъ руководствомъ къ разумѣнію Слова Божія; наконецъ ремесленныя заведенія, книгопечатня, и словомъ, всякое существующее тамъ полезное учрежденіе оными же Греками Господарями приведено въ бытіе.
А что касается до любви къ отечеству, доказано въ разныя времена и во многихъ случаяхъ; что Волохи не имѣютъ ни патріотической ревности, ни сожалѣнія къ своимъ соотчичамъ. Яснымъ служитъ тому доводомъ величайшія бѣдствія, претерпѣнныя Валахіею отъ природныхъ ея жителей при всякой перемѣнѣ княженія въ короткій промежутокъ времени предшественника и преемника. Ибо въ продолженіе такого междуначалія первенствующіе изъ Волошскихъ Бояръ не упускали пользоваться случаемъ къ разграбленію несчастнаго отечества, будучи чужды сердечнаго соболѣзнованія объ его разстройствѣ, и не чувствуя въ совѣсти своей угрызенія и упрековъ. Они имѣли единственною цѣлію частную корысть, и изъ источника общественныхъ бѣдствій съ радостію почерпали себѣ довольство и изобиліе.
Если бы Волохи были вѣрные сыны отечества; если бы души ихъ оживотворяемы были благороднымъ честолюбіемъ: то въ долговременное пребываніе между ими побѣдоноснымъ Россійскихъ войскъ, видя проливаемую кровь многихъ героевъ для защищенія сея земли противъ непрестанныхъ нападеній со стороны Турковъ, угрожающихъ ей прежнимъ покореніемъ, необходимо надлежало бы имъ вспомоществовать храбрымъ Россамъ, жертвуя всѣмъ, чѣмъ только возможно, для собственнаго спасенія отъ ига Агарянскаго. Польза и благо отечества требовали совокупнаго дѣйствованія и тѣхъ благородныхъ и безкорыстныхъ пожертвованій, какія видимъ мы въ событіяхъ, у народовъ истинно любящихъ отечество свое.
Сербы, народъ сосѣдственный Волохамъ, представляютъ имъ прекрасный и подражанія достойный примѣрѣ. — За долго прежде нежели Россійскій Орелъ простеръ крыла свои надъ оною страною для приосѣненія свободы ея, Сербы сами собою, почти безъ оружія, безъ денегъ, неимѣя часто самаго необходимаго, безпрерывно сопротивлялись стремительнымъ Турецкимъ ополченіямъ, не щадили крови своей, и лучше хотѣли всѣ учиниться жертвою свободы и спасенія отечества, нежели уступить тѣснящему ихъ со всѣхъ, сторонъ бѣдствію, и отдаться безъ сопротивленія удручительному деспотизму Оттомановъ, волохи, по видимому, не трогаются симъ примѣромъ. Поступки ихъ ясно доказываютъ, что любовь къ отечеству не согрѣваетъ сердецъ ихъ; въ противномъ случаѣ они, подобно Сербамъ, давно отличились бы возможнымъ возстаніемъ противъ утѣснителей свободы своей, противъ общихъ враговъ Христіанства.
Если бы бѣдствующая Греція была по своему мѣстоположенію столько счастлива, чтобы съ удобностію принять могла въ страны свои непобѣдимое Россійское воинство; еслибы Провидѣніе, руководствующее геніемъ наслѣдниковъ Петра и Екатерины, открыло для Сѣверныхъ ироевъ поле брани въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ Милтіады и Ѳемистоклы, поражая безчисленныя полчища варваровъ, защищали цѣлость и Свободу отечества своего: потомки оныхъ великихъ мужей, съ одной стороны возбуждаясь отголоскомъ древней славы, съ другой не въ состояніи будучи терпѣть позорное бремя рабства, безъ сомнѣнія употребили бы остатки силъ своихъ, дабы содѣйствовать великодушнымъ покровителямъ въ низложеніи разбойниковъ, изшедшихъ ордами изъ степей и похитившихъ священный тронъ Константиновъ. — Греки съ воздыханіемъ ожидаютъ таковыхъ счастливыхъ минутъ; для Волоховъ онѣ давно уже настали. Почему же неупотребляютъ они ихъ для блага отечества своего? — Потому что частная польза, занимая духъ ихъ, препятствуетъ соединиться въ общее благомысліе. Ихъ ни мало не трогаетъ разореніе отечества, ежели только удачны личные ихъ разсчеты, ежели могутъ они жить весело и роскошно въ огромныхъ домахъ, наряжаться въ пышныя и богатыя одежды, гордиться великолѣпными колесницами, пресыщаться дорогими яствами, какъ между тѣмъ простой несчастной ихъ соотечественникѣ угнетенъ, пресмыкается въ рабствѣ и гибнетъ гладомъ. — Пристойно ли, или лучше сказать, можно ли оставаться безпечными въ тѣ минуты, когда иноплеменное воинство отъ дальнихъ странѣ притекло на помощь противъ общаго жестокаго врага? — Сколько знаю Исторію, не могу вспомнишь образца такому косненію, какое обнаруживаютъ Волохи. — Подозрѣвать даже можно, что они охотно бы желали отсрочить спокойствіе и благосостояніе отчизны своей; лишь бы только въ общемъ смятеніи и замѣшательствѣ своекорыстные замыслы или же смѣшались въ своихъ расчисленіяхъ.
Таковы суть славные сіи патріоты, разоренные, по словамъ К., злоупотребленіями прежняго въ оныхъ странахъ княженія Грековъ! Заключеніе, или лучше, таковый отзывъ и мои противуположныя примѣчанія отдаю я на судъ просвѣщенному и свѣдущему читателю; и между тѣмъ ни мало не сумнѣваюсь призвать во свидѣтели пребывающихъ тамъ пятый уже годѣ военачальниковъ Россійской арміи и прочихъ управляющихъ, по назначенію Великаго и Благотворительнаго МОНАРХА, чиновныхъ Особъ. — Впрочемъ нѣтъ сомнѣнія, что могущественный и правосудный Герой Сѣвера, присоединивъ въ назначенное Провидѣніемъ время къ пространнымъ владѣніямъ благоденствующей: Имперіи своей и сію терзаемую насиліями страну, даруетъ ей, равно какъ всѣмъ покоящимся подъ державою Его народамъ, то непоколебимое блаженствъ, которое истекаетъ изъ мудраго и кроткаго законоположенія, и изъ порядка Правительства, дѣйствующаго для соблюденія общаго блага.
2 Декабря, 1811 года.
Кіевъ.
Негри А. Ф. Письмо к издателю Вестника Европы: [По поводу ст. «Картина Валахии» Н. Р. Кантакузена] / Александр Негри // Вестн. Европы. — 1812. — Ч. 62, N 5. — С. 51-59.
- ↑ Вѣроятно дѣлана о семъ выправка по Словарю Лангера: ибо тамъ точно стоитъ до полумилліона. Но на словари такого рода полагаться надобно съ великою осторожностію. О готическихъ зданіяхъ, числѣ монастырей и высотѣ колоколенъ говорить они довольно исправное. Н.