Прежде нежели представлю вамъ, любезнѣйшій батюшка, журналъ свой, примите благосклонно нѣсколько сухихъ отрывковъ. О! еслибъ я могъ новой, удивительной свѣтъ сей описать съ такою живостію, съ какою силою дѣйствуютъ на меня здѣшніе предметы, то мое письмо вѣрно не навело бы вамъ скуки. Здѣсь все такъ ново для меня, все такую странную имѣетъ физіогномію, все такъ непохоже на предметы, которые мы привыкли видѣть въ Европѣ, что по неволѣ воображаешь себя дѣйствующимъ лицемъ въ Тысяча одной ночи.
Переплывъ узкія ворота надъ песчаною мѣлью, мы вошли въ пристань Нангазаки, которая мало по малу становится пространнѣе. Далѣе плывучи вдоль берега, съ котораго высокія горы бросаютъ на море тѣнь свою, мы приближились къ одному острову, или лучше сказать къ окруженной водою горѣ Така Яма, то есть бамбуковой. Христіянскіе Священники, принесшіе сюда сѣмена вѣры, во время гоненія, перенесли гору сію на море.
Чѣмъ далѣе мы плыли, тѣмъ прекраснѣе казался видъ Нангазаки и его окрестностей. Тамъ, гдѣ пристань имѣетъ самую большую широту, стоитъ городъ, въ видѣ полумѣсяца, на низкомъ берегу, окруженный горами не высокими, но крутыми и зелеными отъ подошвы до вершины. Великолѣпные, или по крайней мѣрѣ пестрые, храмы возвышаются на холмахъ и отлогостяхъ, посреди высокихъ насыпей и садовъ. За ними видно безчисленное множество надгробныхъ памятниковъ. Тучныя, воздѣланныя поля веселятъ взоры; все такъ пріятно, что и не кружась нѣсколько мѣсяцовъ на морѣ, можно чувствовать цѣну сего зрѣлища.
Вдоль берега видно множество грозныхъ бастіоновъ, которые однакожь походятъ на трусливыхъ храбрецовъ, ибо на нихъ нѣтъ пушекъ. Близь самаго города стоятъ два Императорскіе караула, одинъ прошивъ другаго, изъ которыхъ въ каждомъ по нѣскольку сотенъ солдатъ. Мы отдали имъ честь пушечными выстрѣлами; они отвѣчали взаимнымъ поздравленіемъ, выставивъ нѣсколько красныхъ лохмотьевъ,
Нангазаки стоитъ на открытомъ мѣстѣ, и омывается тремя рѣчками, выходящими изъ горъ сосѣдственныхъ. Иногда въ нихъ недостаетъ воды для напоенія полей, на которыхъ растетъ сарачинское пшено; иногда отъ дождей прибавляется къ нимъ столько воды, что обывательскіе домы становятся жертвою разлитія. Множество дурныхъ мостовъ построено на сихъ рѣчкахъ. Улицы, которыхъ болѣе осмидесяти, коротки, узки, кривы и почти всѣ лежатъ на косогорахъ. Домы выстроены довольно хорошо объ одномъ жильѣ и почти всѣ на одинъ образецъ; оконницы бумажныя, стѣны внутри обиты грубою матеріею, комнаты раздѣлены ширмами, и убраны не богато. Въ городѣ и его окрестностяхъ считается болѣе 60 храмовъ; въ нихъ жители молятся, а въ садахъ, ко храмамъ принадлежащихъ, гуляютъ.
Ками — если не ошибаюсь — старшій идолъ, вышелъ уже изъ моды, ибо имѣетъ теперь не болѣе пяти храмовъ: напротивъ того чужіе, заморскіе боги прославляются въ пятидесяти божницахъ! Не правда ли, батюшка, что люди отъ натуры получили склонность своему предпочитать чужое? Рѣчь идетъ не объ одномъ платьѣ, не объ однихъ людяхъ, но и о богахъ. Что дѣлается въ Европѣ, то и въ Японіи, и вездѣ.
Описывать ли наружность сихъ храмовъ? — Я пытался сдѣлать это въ своихъ дневныхъ запискахъ; но образъ ихъ такъ не ясно напечатлѣлся въ моей памяти, что лучше хочу пощадить васъ отъ скучнаго чтенія, и оставлю трудную работу сію одному изъ опытнѣйшихъ моихъ спутниковъ. Повторю только, что окрестности храмовъ, сооруженныхъ за городомъ на холмахъ, плѣнительны; что къ нимъ восходятъ по прекраснымъ лѣсницамъ въ алеяхъ, и что съ вершины холмовъ видѣнъ городъ, пристань и окрестности. Зрѣлище восхитительное! Удивляюсь, почему всѣ Яммабосы — такъ называются горные жрецы — не сдѣлаются Стихотворцами.
Теперь дозвольте мнѣ отъ священныхъ мѣстъ перейти къ оскверненнымъ. Въ этомъ слѣдую примѣру здѣшнихъ жителей, которые изъ храмовъ спускаются въ городъ и прямо идутъ въ предмѣстіе, называемое Казіемассъ, или обиталище нимфъ веселія. Въ низкихъ домикахъ, занимающихъ двѣ улицы, гнѣздятся сіи животныя. Случай, которой приводитъ ихъ къ гнусному ремеслу, еще безчестнѣе жизни, ими провождаемой; корыстолюбивые родители продаютъ дѣтей своихъ на десятомъ, или двенадцатомъ году. Не думаете ли, что они не знаютъ, какая судьба ожидаетъ дочерей ихъ? совсѣмъ напротивъ. Женщины, отправляющія сію ненавистную торговлю, набираютъ бѣдныхъ дѣтей столько, сколько помѣстить у себя могутъ, — иногда до тридцати. Несчастныя жертвы распутства живутъ въ опрятныхъ комнатахъ, учатся танцованью, музыкѣ и другимъ пріятнымъ искуствамъ; ихъ одѣваютъ пышно, съ большими или меньшими издержками, смотря потому, щедро или скупо природа одарила ихъ красотою. Большая часть изъ нихъ отличается пригожствомъ. Но — увы! весна скоро проходитъ, осень приноситъ недостатокъ, зима — отчаяніе, устарѣвшія прелестницы проводятъ ночи въ палаткахъ, разбитыхъ передъ домомъ на улицѣ, и угощаютъ мимоходящихъ простолюдиновъ. Иногда и молодыхъ, въ наказаніе за какой, нибудь проступокъ, посылаютъ въ палатки. Повѣрите ли? сіи явныя нарушительницы законовъ благонравія не рѣдко выходятъ замужъ, и почитаются честными женщинами! — Товарищи смѣются моему удивленію, и говорятъ, что у насъ въ Европѣ бываетъ еще хуже. Въ Нангазаки сей обычай основанъ на причинѣ, достойной похвалы. Чѣмъ виноваты бѣдныя дѣвки, проданныя своими родителями? не отъ нихъ зависитъ избрать родъ жизни, къ которому готовятъ ихъ съ дѣтства. Но у насъ — какъ увѣряютъ, ибо я, слава Богу, еще не обогатился такими опытами! — у насъ обыкновенно суетность, сладострастіе, легкомысліе толкаютъ жертвъ своихъ на скользкой путь, которой однакожь часто приводитъ ихъ къ объятіямъ какого нибудь простяка; и если онъ богатъ, силенъ, — то никогда не бываетъ недостатка въ другихъ простякахъ, которые не считаютъ за грѣхъ уважать его супругу. Впрочемъ, я на это не досадую; хочу только, чтобъ она вела себя такъ, какъ прилично честной женщинѣ. — Содержательницы такихъ домовъ страннопріимства, изъ которыхъ многія очень богаты, здѣсь у всѣхъ въ презрѣніи; ихъ вообще называютъ катзамау, то есть бабками дьявола. Онѣ причислены къ цеху зазорныхъ людей, которые въ Японіи обязаны исполнять уголовные приговоры; въ такихъ случаяхъ сіи женщины равнымъ образомъ должны посылать и своихъ работниковъ.
Я слишкомъ долго говорилъ о пригожихъ грѣшницахъ. Боюсь, чтобъ вы не подумали, что я не одно только состраданіе къ нимъ чувствую. Поворотимъ въ другую улицу, которая ведетъ къ срединѣ города и — въ адъ; городская тюрьма называется здѣсь гокуя, то есть адомъ, и очень справедливо! въ ней множество клѣтокъ, большихъ и малыхъ, хорошихъ и дурныхъ, соотвѣтствующихъ винѣ, а можетъ быть богатству и знатности преступниковъ, которыхъ рѣдко бываетъ менѣе ста, хотя мечь правосудія никогда не отдыхаетъ. Одно мѣсто назначено для пытокъ, другое — для скрытной казни. Я съ трепетомъ спросилъ переводчика, что онъ подъ симъ разумѣетъ, онъ, также съ трепетомъ, отвѣчалъ мнѣ, что здѣсь сживаютъ съ рукъ такихъ людей, которыхъ дѣвать некуда. Нашъ доброй Э., стоявшій подлѣ меня и замѣчавшій мои движенія, опять пошутилъ надъ моею чувствительностію, и повторилъ обыкновенной припѣвъ свой: «c’est tout comme chez nous! и здѣсь то же, что у насъ въ Европѣ!» — Нѣтъ! — я не знаю, что дѣлается въ другихъ земляхъ Европы; но увѣренъ, что онъ думалъ не о нашемъ любезнѣйшемъ Отечествѣ; гдѣ царствуетъ АЛЕКСАНДРЪ, Другъ людей, тамъ нѣтъ ни пытокъ, ни скрытныхъ казней.
Не знаю, не охотнѣе ли согласился бы я находиться въ числѣ мертвыхъ въ аду города Нангазаки, нежели между живыми; ибо симъ послѣднимъ едва ли не хуже, чѣмъ первымъ. Ихъ принуждаютъ цѣлой день безъ отдыху прясть шерсть и конопель, или плести цыновки, кормятъ дурнымъ сарачинскимъ пшеномъ, и едва ли разъ шесть, въ году выпускаютъ ихъ гулять по тѣсной площади внутри темничной ограды. Иногда дозволяютъ имъ для освѣженія купаться въ вырытой большой ямѣ. Какъ ни люблю я купанье, однакожь никогда не согласился бы освѣжаться въ сей отвратительной лужѣ.
Теперь скажу вамъ нѣсколько словъ о жителяхъ Нангазаки. Вошедши въ городъ, съ перваго разу можно подумать, что онъ населенъ только нищими и собаками, одни безпрестанно кричатъ, другіе воютъ. Мудрено рѣшить, кто изъ нихъ безстыднѣй. Нѣкоторая часть нищихъ состоитъ изъ монаховъ и монахинь, которые сотнями ходятъ по извѣстнымъ улицамъ, носятъ рѣзныя изображенія, звонятъ въ колокольчики, и разными другими способами стараются возбудить состраданіе въ мимоходящихъ. Они одѣты въ черное платье, имѣютъ остриженныя головы, и добровольно изрекаютъ обѣтъ всегдашней нищеты. Собаки не имѣютъ нужды безпокоить прохожихъ, потому что ихъ кормятъ и берегутъ такъ, какъ Турки своихъ кошекъ; даже строятъ для нихъ на каждой улицѣ по одной конуркѣ, въ которыхъ больныя и старыя собаки живутъ до своей смерти. Умершихъ старыхъ собакъ погребаютъ на горахъ, съ наблюденіемъ извѣстныхъ обрядовъ. Прежде сего собаки пользовались еще большимъ уваженіемъ; примѣръ тому данъ былъ отъ самаго Государя, которой родился подъ знакомъ Пса. Сіи животныя могли кусать всякаго, кто имъ не нравился, и горе прохожему, которой осмѣлился бы поднять на нихъ палку! Одинъ только палачь имѣлъ право ихъ наказывать, предварительно испросивъ дозволеніе отъ правительства. Нынѣ это не наблюдается; мнѣ самому случалось обороняться.
Кромѣ нищихъ, собакъ и дѣвокъ въ Нангазаки находится множество мѣлочныхъ торгашей и ремесленниковъ, по большой части голодныхъ; впалыя щеки и глаза служатъ тому доказательствомъ. Прибавьте къ тому людей, торгующихъ съѣстными припасами, матросовъ, Китайцевъ, жрецовъ, полицейскихъ служителей, и вообразите себѣ, какою пестрою смѣсью наполнены тѣсныя улицы. Надобно зажать уши, чтобъ не оглохнуть отъ шуму. Въ одномъ мѣстѣ торгашь предлагаетъ свой товаръ, въ другомъ ремесленникъ свое рукодѣлье, въ третьемъ садовникъ свои плоды, тамъ крестьянинъ свое дерево, здѣсь стрѣлокъ свою дичь; въ то же время сторожа стучатъ палками, монахи читаютъ молитвы, собаки лаютъ и воютъ. Это еще не все. Если человѣкъ умираетъ, или умеръ, — то родственники его и жрецы страшными голосами поютъ при колокольномъ звонѣ. Если, по несчастію, къ тому еще случится Китайцамъ отправлять торжественное шествіе во храмъ съ ихъ идолами, то звукъ трубъ и бубенъ, соединясь съ общимъ шумомъ, производитъ музыку, совершенно адскую.
Въ пристани менѣе шуму, однакожь и тамъ не пролежишь на койкѣ. Не жалуюсь на крикъ матросовъ, ибо я привыкъ къ нему; но ревъ ночныхъ сторожей и вопли Китайцевъ, сожигающихъ по ночамъ бумагу — нестерпимы.
Здѣсь ѣдятъ довольно хорошо, хотя лакомые Европейцы во многомъ находятъ недостатокъ, а особливо въ приготовленіи. Прекрасныхъ плодовъ, овощей, дичи, рыбы, раковъ — весьма много. Я никакъ не могъ привыкнуть къ напитку, дѣлаемому изъ сарачинскаго пшена, и предпочитаю ему чистую воду, текущую изъ горы Татты. Это и не удивительно: всякой мореходецъ дорожитъ свѣжею водою.
Въ старину Португальны играли здѣсь важную роль. Кротостію и смиреніемъ они пріобрѣли себѣ благосклонность знатныхъ и любовь простолюдиновъ. Но кротость и смиреніе суть такія добродѣтели, которыя исполняются Католическимъ Духовенствомъ только до времени; скоро спадаетъ съ нихъ личина. Португальцы накопили сокровища — и возгордились. Одинъ знатной чиновникъ Японской ѣхалъ къ Императору; на дорогѣ встрѣтился съ нимъ Португальской Священникъ, которой, вопреки старинному обыкновенію здѣшней земли, не почелъ нужнымъ выдти изъ своихъ носилокъ. Оскорбленный такою неучтивостью Японецъ донесъ о томъ Императору, представя, что сіи чужестранцы сушь люди опасные. Маловажное произшествіе подало поводъ къ гоненію на Христіянъ въ Японскомъ Государстявѣ, и даже къ истребленію ихъ.
Надобно признаться, что обряды Японской религіи весьма занимательны. За нѣсколько дней передъ симъ въ нашемъ присутствіи совершалось празднованіе въ честь Сувы, бога покровительствующаго Нангазаки. Вмѣсто проповѣди представлено было театральное дѣйствіе. Постараюсь описать его, какъ могу. Многаго я не понялъ, хотя и спрашивалъ, что оно значило; можетъ быть нѣкоторыя обыкновенія дѣйствительно не значатъ ничего, или покрайней мѣрѣ никто уже не помнитъ, къ чему онѣ относятся. За нѣсколько дней передъ праздникомъ отправленъ какой-то дурацкой торжественной ходъ. Впереди вели двухъ тощихъ лошадей, которыхъ хозяиномъ стыдился бы назваться послѣдній изъ нашихъ извощиковъ. За ними несли множество пестрыхъ знаменъ и разныя древности: позолоченное копье, жезлъ съ привязаннымъ къ нему пучкомъ нарѣзаной бѣлой бумаги, и пару тяжелыхъ гигантскихъ сапоговъ. Потомъ слѣдовали ящики для собиранія милостыни, и пышные, поддерживаемые на шестахъ, наметы, въ которыхъ живутъ Японскіе идолы. Наметы сіи имѣютъ фигуру осмиугольную, края позолоченные; къ каждому привѣшены металлическія зеркала, и къ верхушкѣ каждаго прикрѣпленъ золотой журавль. Потомъ несли два деревянные стула, употребляемые при Дворѣ Японскаго Папы; далѣе, опять вели пару живыхъ лошадиныхъ скелетовъ; жрецы и народъ заключали шествіе.
Въ такомъ порядкѣ пришли къ одному изъ главнѣйшихъ храмовъ, стоящему на горѣ Титтѣ, на которую ведетъ прекрасная лѣстница о нѣсколькихъ сотняхъ ступеней. Внутренность ограды украшена статуями и картинами, къ которымъ набожные люди имѣютъ великое уваженіе, и которыя вообще отъ всѣхъ жителей почитаются мастерскими произведеніями. Вы можете судить объ ихъ изяществѣ, взглянувъ на ящики, привозимые съ чаемъ изъ Китая.
Когда вся процессія остановилась въ надлежащемъ порядкѣ, явились четыре Депутата Губернаторскіе; передъ ними несли двадцать копей съ пестрыми развѣвающимися пучками перьевъ. Всѣ сіи господа, съ важностію умывъ руки въ тазу, вошли во внутренность храма. Что они тамъ дѣлали — я не знаю; но сказывали мнѣ, будто пили дурной напитокъ изъ сарачинскаго пшена, въ память своихъ бѣдныхъ предковъ. Мнѣ пріятно, если въ самомъ дѣлѣ гордые Японцы воспоминаютъ о прежней своей бѣдности.
Какъ часто жалѣлъ я, для чего васъ нее было со мною, когда представляли здѣсь драму и балеты! — Сія процессія уже не походила на ту, о которой упомянуто выше. Вмѣсто негодныхъ клячь, шествіе открыто великолѣпнымъ зонтикомъ, на которомъ большими буквами написано имя улицы, пожертвовавшей издержками для праздника. Не нужно сказывать, что жрецы даютъ пышныя зрѣлища на чужія деньги; они увѣряютъ простодушныхъ людей, что весьма спасительно расточать имѣніе на дѣла, столь богоугодныя; слѣдственно никогда не бываетъ недостатка въ проступкахъ, которые стараются одни другихъ превзойти въ пышности. — Вокругъ зонтика шли переряженные музыканты; одни играли на флейтахъ, другіе били въ маленькія бубны, третьи пѣли. Увѣряю васъ, что сія проклятая музыка можетъ нравиться только Японскимъ идоламъ. За музыкантами несли театральныя машины и декорація. Потомъ показались актеры въ богатомъ уборѣ, и танцовщики; послѣдніе, идучи, медленно танцовали. Шествіе заключали городскіе жители въ праздничномъ платьѣ, по два въ рядъ, подлѣ каждаго слуга шелъ со стуломъ.
На дворѣ храма, гдѣ надлежало быть зрѣлищу, всѣ заняли мѣста свои, по чину и званію. На верхней лавкѣ сѣли два настоятеля храма въ черномъ одѣяніи подъ покрывалами, держа по одной короткой палкѣ. Нѣсколько ниже, помѣстились четыре жреца; въ бѣломъ платьѣ и въ черныхъ шапкахъ. Еще ниже на послѣдней лавкѣ, заняли мѣста прочія духовныя особы въ бѣлыхъ вылощенныхъ гранодерскихъ шапкахъ. За нами чужестранцами присматривали, но не дѣлали намъ никакого принужденія. Мы протѣснились впередъ, и смотрѣли стоя; ибо никто не пригласилъ насъ къ себѣ на лавку. Полицейскіе служители наблюдали за порядкомъ.
Среди двора сооруженъ театръ, на которомъ, вмѣсто нашихъ кулисъ, поставлены были разныя декораціи, довольно хорошо намалеванныя. Домы, сады, колодези, мосты, горы, лѣса, все было такъ представлено, что глаза обманывались. Зрѣлище перемѣнялось очень скоро, и машины дѣйствовали исправнѣе, нежели на нашихъ театрахъ. Актеровъ и актрисъ я насчиталъ до двенадцати. Послѣднія взяты изъ улицъ веселія, о которыхъ писано выше; актеры же набраны изъ молодыхъ мущинъ той улицы, которая на свой счетъ сдѣлала зонтикъ. Слѣдственно, здѣсь господствуетъ предразсудокъ, нѣкогда бывшій у насъ въ Европѣ, а именно, что женщинамъ безчестно играть комедіи, а мущинамъ ни мало. — Великолѣпныя платья нарочно сшиты для сего случая; ибо здѣсь почитается за стыдъ на зрѣлищахъ показывать что-нибудь не новое.
Содержаніемъ драмы была героическая любовная исторія въ стихахъ, перерываемая хорами и балетами; если я что нибудь понялъ, за то обязанъ благодарить значительной игрѣ актеровъ. Два Принца, братья, ссорились за престолъ. и за любовницу, которая лишена жизни, думаю, по приказанію матери Принцевъ. — Содержаніе театральныхъ представленій обыкновенно берется изъ отечественной древней исторіи; это, по моему мнѣнію, весьма похвально. Если бъ у насъ принято было сіе обыкновеніе, то каждой безъ труда могъ бы узнавать произшествія, случившіяся съ нашими предками. — Между прочими были сцены трагическія, въ которыхъ актеры громко выли и сильно размахивали руками. Игра дѣйствовала на зрителей; я видѣлъ, какъ у многихъ на глазахъ блистали слезы. Странно, что во время печальнѣйшаго дѣйствія внезапно являлся шутъ, и смѣшилъ публику арлекинскими кривляньями. Ни въ актерахъ, ни въ танцовщикахъ не примѣтно было замѣшатаельства, и казалось, будто игра театральная составляла все ихъ упражненіе. Дѣйствіе продолжалось около двухъ часовъ, и окончилось передъ полуднемъ. Настоятели храма, вставши съ мѣстъ своихъ, важно подошли къ Губернаторскимъ Депутатамъ, и поблагодарили ихъ за удостоеніе зрѣлища своимъ присутствіемъ. Процессія началась въ прежнемъ порядкѣ, и зрители разошлись по домамъ своимъ.
Сего дня за столомъ одинъ изъ нашихъ спутниковъ сдѣлалъ замѣчаніе, что у насъ мало обращаютъ вниманія на странствующихъ комедіянтовъ, которыхъ можно бы съ пользою употребить для просвѣщенія черни.
Я хотѣлъ бы еще разсказать вамъ о многихъ странныхъ обыкновеніяхъ, но любопытство мое занято такимъ множествомъ предметовъ, что не остается времени для описаній. — Японцы весьма страннымъ образомъ лѣчатъ людей отъ боли въ желудкѣ. Взявъ тонкую острую иглу, золотую или серебряную, прокалываютъ ею брюхо съ помощію молотка, которымъ бьютъ по иглѣ, какъ мы вколачиваемъ гвозди въ стѣну. Не понятно для меня, какъ больные отъ сей мучительной операціи не лишаются жизни, а еще удивительнѣе, что они въ самомъ дѣлѣ, получаютъ скорое облегченіе. Я слыхалъ, что у насъ въ деревняхъ иногда лѣчатъ такимъ образомъ скотину, однакожь человѣкъ не скотина — по крайней мѣрѣ: не всегда на нее походитъ. Искуство дѣлать лѣчебныя иглы еще труднѣе, нежели вколачивать ихъ въ тѣло. На нихъ употребляется чистѣйщее золото или серебро, которымъ надлежитъ дать чрезвычайную твердость. Безъ, особенннаго дозволенія отъ Императора никто не можетъ дѣлать лѣчебныхъ иголокъ.
Японцы любятъ героическія врачеванія. На одно изъ нихъ я не могъ смотрѣть безъ ужаса, хотя и увѣряютъ меня, что оно не причиняетъ великой боли, и что въ Европѣ иногда употребляется. Взявъ связку сухаго чернобыльника, крутятъ до тѣхъ поръ, пока онъ не сдѣлается мягкимъ, подобно шерсти, потомъ кладутъ его больному на голое тѣло — и зажигаютъ. Чернобыльникъ горитъ медленно и ясно, — изъ чего заключаю, что опытъ требуетъ не малаго терпѣнія. Сей способъ лѣченія называется мокса; изъ него дѣлаютъ здѣсь такое злоупотребленіе, какое нѣкогда было въ Европѣ изъ кровопусканія, Многіе жители каждой мѣсяцъ лѣчатся моксою, для предотвращенія болѣзней. Мнѣ случилось видѣть на улицѣ одного молодаго человѣка, которой для забавы сжегъ на тѣлѣ своемъ небольшую связку чернобыльника.
Здѣшніе городскіе врачи увѣряютъ, что мокса помогаетъ отъ всѣхъ болѣзней, а особливо отъ подагры. Обыкновенно жгутъ чернобыльникъ на становой кости, или около почекъ; отъ того спина у Японца всегда кажется сѣченою розгами. Мода требуетъ почти ежеминутно сбрасывать верхнее платье, если оно мѣшаетъ что-нибудь дѣлать; слѣдственно всегда можно видѣть слѣды ненавистной моксы не только у мущинъ, но и у женщинъ. Для успѣха въ лѣченіи, надобно чтобъ рана отъ обожженія загноилась; еслижь она сама собою заживаетъ, то прикладываютъ лукъ, чтобъ разтравить ее. Теперь представьте себѣ пригожую, полуобнаженную женщину, съ гноящимися ранами, и въ добавокъ съ отвратительнымъ запахомъ луку! — Японцы, впрочемъ не очень сострадательные къ заключенымъ въ тюрьму своимъ одноземцамъ, не смѣютъ лишать ихъ удовольствія пользоваться моксою. Важнѣйшій преступникъ, обремененный цѣпями, свободно можетъ жечь свое тѣло, когда ни захочетъ, и въ этомъ ему не льзя отказывать,
Надобно окончить, завтра отправятся наши письма. Если я не сказалъ вамъ ничего новаго, или если старое разсказалъ дурно, то простите молодому человѣку, которому все кажется новымъ, и которой, плавая по морямъ, не имѣетъ случая упражняться въ слогъ повѣствовательномъ. И проч.