Нелегка задача путешественника по Италіи, который въ короткое время долженъ осмотрѣть многое и успѣть написать хоть кое-что изъ своихъ наблюденій и впечатлѣній. Ходить или ѣздить изъ одного музея въ другой, изъ одной церкви въ другую, я нахожу и утомительнымъ, и мало полезнымъ. Прежде осмотра подробностей, я всегда чувствую потребность напередъ ознакомиться съ мѣстностью въ главныхъ ея чертахъ, съ расположеніемъ улицъ новаго для меня города, особенно тѣхъ пунктовъ его, гдѣ находятся интереснѣйшія зданія или учрежденія. Затѣмъ уже я посѣщаю важнѣйшіе изъ памятниковъ или коллекцій.
Вопросъ: слѣдуетъ ли писать о странѣ, съ которою кратковременное въ ней пребываніе не позволяетъ ознакомиться основательно, — долго мѣшалъ мнѣ приняться за перо. Однако, желаніе подѣлиться нѣкоторыми впечатлѣніями съ моими соотечественниками, и особенно съ вами, заставило меня, наконецъ, преодолѣть эти сомнѣнія.
Незадолго передъ выѣздомъ изъ Россіи, мнѣ случилось прочитать въ одномъ изъ нашихъ журналовъ написанную лѣтъ шесть тому назадъ статью о современной Италіи. Авторъ охуждаетъ въ этой странѣ рѣшительно все, начиная съ климата, — нравы, учрежденія, бытъ, и сознается, что вынесъ оттуда совершенное разочарованіе. Я не могу съ нимъ согласиться, хотя нѣкоторые изъ его отзывовъ и справедливы. Правда, что самъ онъ не разъ выражаетъ надежду на разныя улучшенія вслѣдствіе объединенія Италіи и что со времени этого важнаго факта прошло болѣе пятилѣтія, но едва-ли въ правахъ народа, установившихся вѣками, могутъ совершаться такія быстрыя измѣненія.
Въ сношеніяхъ съ итальянцами разныхъ сословій я не могъ до сихъ поръ замѣтить той нечестности и склонности къ обману, въ которыхъ многіе ихъ обвиняютъ; напротивъ, я часто былъ пораженъ умѣренностью ихъ требованій и правдивостью при покупкахъ и другихъ сдѣлкахъ; конечно, съ ними можно торговаться, и они обыкновенно дѣлаютъ уступки, но таковъ ужъ ихъ обычай въ торговлѣ. За то сколько въ нихъ добродушія, веселости, привѣтливости, услужливости. Я прежде уже слыхалъ, что между итальянцами и русскими иного сходства (объ этомъ, помню, между прочимъ, печатное замѣчаніе Шевырева), но никогда не ожидалъ, чтобъ это сходство было такъ велико. Оно обнаруживается и въ національномъ ихъ характерѣ, напр. въ ихъ живости, общительности, и во внѣшнемъ складѣ, даже въ одеждѣ простонародья, особенно женщинъ, которыя носятъ платья того же покроя, изъ такихъ же матерій, такіе же платки на головѣ, и любятъ тѣ-же цвѣта, какъ наши деревенскія бабы. У итальянцевъ нѣтъ нѣмецкой аккуратности: это видно, напр., въ часахъ отхода и прихода поѣздовъ на ихъ желѣзныхъ дорогахъ; но зато у этого народа нѣтъ и нѣмецкой абсолютности и жесткости. Само собой разумѣется, что тутъ, какъ и вездѣ, есть исключенія, можетъ быть, даже исключенія нерѣдкія, но это все-таки не значитъ, чтобъ въ Италіи было одно дурное. Я долженъ упомянуть объ одномъ случаѣ довольно крупнаго плутовства, котораго самъ былъ жертвою. Въ отелѣ «Миланъ» приморскаго города Спеціи, между Генуей и Пизой, у меня ночью вытащили изъ бумажника лачку ассигнацій на сто франковъ слишкомъ. Пріѣхавъ въ этотъ отель поздно вечеромъ, я незамѣтилъ, что комната, которую мнѣ дали, была въ связи съ другою, куда входъ остался открытъ. Воръ подсмотрѣлъ, вѣроятно, какъ я укладывалъ свои деньги въ ящикъ ночного столика, и ловко воспользовался своимъ наблюденіемъ: покражу замѣтилъ я только, садясь на другое утро въ вагонъ; останавливаться, безъ надежды на возвратъ денегъ, я не рѣшился, и вмѣсто того написалъ изъ Пизы объ этомъ воровствѣ нашему вице-консулу въ Спеціи г. Лардону; онъ отвѣчалъ мнѣ, что разспросы его, какъ я и ожидалъ, остались безплодными. Впрочемъ, я былъ благодаренъ вору за его умѣренность: онъ могъ бы, еслибъ хотѣлъ, вытащить гораздо больше.
Во время бѣглаго проѣзда черезъ Италію, я не могъ, къ сожалѣнію, заняться изученіемъ ея современной литературы, но я старался, по крайней мѣрѣ, насколько это было возможно, распространить свои познанія о ней чтеніемъ газетъ и посѣщеніемъ театровъ. Поселившись сперва на Лаго-Маджоре, въ Стрезѣ, я тамъ въ первый разъ сталъ читать миланскія газеты, и съ особеннымъ удовольствіемъ увидѣлъ, что наиболѣе распространенныя изъ нихъ (напр., "Il Secolo) по славяно-восточному вопросу рѣшительно на нашей сторонѣ: почти въ каждомъ нумерѣ была передовая статья, написанная въ этомъ духѣ. Тогда же я вычиталъ въ нихъ, что въ Миланѣ, по примѣру Рима, образовался комитетъ для пособія турецкимъ славянамъ. Такое же направленіе нашелъ я, при проѣздѣ черезъ Геную, въ тамошнихъ газетахъ, раскупаемыхъ на улицахъ и площадяхъ въ огромномъ количествѣ, а потомъ и во Флоренціи и въ Римѣ. Во Флоренціи говорилось о необходимости устроить и тамъ митингъ для выраженія сочувствія славянамъ, подобный бывшимъ до того въ Римѣ, Миланѣ, Туринѣ. Вамъ, конечно, извѣстно, что первый итальянскій митингъ съ этою цѣлью былъ 3-го сентября въ обширномъ театрѣ «Apollo», въ Римѣ. По пріѣздѣ въ этотъ городъ, я былъ обрадовавъ слѣдующимъ объявленіемъ, напечатаннымъ крупными буквами, которое еще остается наклееннымъ на стѣнахъ почти во всѣхъ улицахъ и переулкахъ. Я списалъ его и привожу здѣсь въ дословномъ переводѣ: «Комитетъ пособія Славянскому дѣлу (Comitato di soccorso per la causa Slava). Площадь Бишіоне, 95».
«Граждане! Комитетъ, вызвавшій народное собраніе, бывшее 3-го текущаго мѣсяца въ театрѣ „Apollo“, поручилъ нижеподписавшимся привести въ дѣйствіе его заключенія. Вы, испустившіе крикъ скорби о жестокостяхъ варварской войны и выразившіе чувство братства въ народамъ, желающимъ на Востокѣ защитить свою національность, дайте намъ средства исполнить возложенное на насъ порученіе. Не безплодными заявленіями, а великодушнымъ дѣломъ итальянскій народъ долженъ доказать свое сочувствіе страждущимъ и сражающимся. Комитетъ открываетъ публичную подписку на пожертвованія деньгами и вещами въ пользу сражающихся и ихъ семействъ: намъ предстоитъ сдѣлать эти даянія достойными Рима, Италіи и дѣла, лежащаго на совѣсти всѣхъ просвѣщенныхъ народовъ». Затѣмъ, слѣдуютъ подписи предсѣдателя (совѣтника Римской общины г. Біаджіо-Плачиди) и около 20 членовъ.
Въ связи съ этимъ нѣсколько дней тому назадъ, на одномъ изъ здѣшнихъ театровъ (teatro Valle) было дано экстренное представленіе въ пользу «Комитета пособія Славянскому дѣлу», за подписью котораго изданы и программы этого спектавля. Играли «Марію Стуартъ» Шиллера, въ извѣстномъ переводѣ Маффеи, причемъ роль королевы «любезно взяла на себя», какъ сказано въ афишѣ, «знаменитая артистка Гіацинта Пеццана Гвальтьери и театръ безвозмездно уступленъ содержателемъ его, г. Бараккини, а для оркестра обязательно предоставлена дивизіоннымъ начальствомъ военная музыка». Разумѣется, что я былъ на этомъ спектаклѣ и принесъ свою дань участія въ безконечныхъ рукоплесканіяхъ и превосходной артисткѣ, и отличной музыкѣ. Г-жу Гвальтьери я видѣлъ уже наканунѣ въ главной роли комедіи «Мессалина», недавно поставленной на сцену новой пьесы въ стихахъ г. Коссы, автора извѣстной трагедія «Неронъ».
Сочувствіе въ славянамъ выражается также въ иллюстрированномъ сатирическомъ журналѣ «Papagallo» (попугай), который каждое воскресенье выходятъ въ Болоньѣ и продается, между прочимъ, на Старомъ мосту во Флоренціи, гдѣ я и купилъ нѣсколько нумеровъ его, изображающихъ въ лицахъ разные фазисы сербско-турецкой войны и европейской дипломаціи за послѣднее время. Крохѣ того, въ Миланѣ издается въ томъ же духѣ спеціально посвященный этому вопросу журналъ «La guerra d’Oriente, Cronica illustrata», съ весьма хорошими изображеніями. Очень жалѣю, что время не позволяетъ мнѣ приложить нѣсколько выдержекъ изъ всѣхъ этихъ столь интересныхъ журналовъ. Можетъ быть я сдѣлаю это впослѣдствіи.
Въ возбужденіи между итальянцами движенія въ пользу славянъ особенное участіе принималъ Джакомо Линьяна, профессоръ сравнительной филологіи въ римскомъ университетѣ, знающій славянскіе языки и бывавшій въ Россіи. Для разъясненія вопроса онъ напечаталъ, съ подписью своего имени, цѣлый рядъ писемъ озаглавленныхъ: «Римъ и Славяне», въ которыхъ популярно и увлекательно изложилъ историческія свѣдѣнія, нужныя для правильнаго пониманія дѣла (см. «Il popolo Romano», № 239—244). Благодаря одной нашей соотечественницѣ, бывшей въ Римѣ во время появленія этихъ писемъ, они переведены по-русски, и этотъ переводъ скоро выйдетъ особой брошюрой, которая, конечно, будетъ и въ вашихъ рукахъ. Покуда скажу только, что г. Линьяна, приступая въ дѣлу, очень ловко вводитъ своего читателя въ церковь св. Климента, гдѣ хранятся мощи св. Константина, и наглядно обличаетъ папскую политику, успѣвшую съ самаго начала раздѣлить славянъ на два враждебные лагеря; она и теперь осталась вѣрною себѣ: боснійскимъ католикамъ послано запрещеніе участвовать въ возстаніи своихъ братьевъ. «Ужели, спрашиваетъ профессоръ, мы, итальянцы, захотямъ продолжать эту политику? Ужели, въ славянскомъ вопросѣ, мы соединимъ въ одну телеграфическую нить политику квиринала (т. е. нынѣшняго королевскаго дворца) съ Ватиканскою?» Разсказавъ ходъ проповѣди Кирилла и Меѳодія и ихъ заслуги по просвѣщенію славянъ, авторъ упоминаетъ о призваніи ихъ въ Римъ и говоритъ: «Черезъ 40 дней Кириллъ скончался. Эта смерть дала тотчасъ понять Меѳодію, что воздухъ Рима нездоровъ для Славянскаго апостола, и онъ вскорѣ возвратился въ Моравію. Была ли цѣлъ Римской куріи достигнута, или напротивъ? Мнѣ кажется, ни того, ни другого нельзя утверждать безусловно. Но, между тѣмъ, оба апостола пришли ad limina Petri, и Кириллъ здѣсь умеръ, и гробъ его былъ освященъ въ базиликѣ преподобнаго Климента. Это, конечно, не составляло всего, чего хотѣлъ папа, но это было хоть кое-что. Въ церкви св. Климента, въ Римѣ, охраняется самое священное воспоминаніе славянъ». Показавъ, потомъ, что папская политика восторжествовала въ Чехіи и Польшѣ, но различно, такъ что первая изъ этихъ странъ все болѣе и болѣе примыкаетъ въ славянскому востоку, а вторая, сохранивъ свою религіозную исключительность, сдѣлалась неспособною къ политической жизни, г. Линьяна возвращается въ современному вопросу и кончаетъ такъ: "Римское духовенство, вмѣсто того, чтобы выйти изъ своихъ церквей и своихъ базиликъ и преклонить колѣна предъ гробомъ, стоящимъ направо отъ алтаря св. Климента; вмѣсто того, чтобы достопамятнымъ подвигомъ изгладить изъ памяти славянъ измѣну, совершенную имъ въ IX вѣкѣ, востеръ Іоанна Гуса и Іеронима Пражскаго, и козни, и раздоры, которые сѣялись въ Польшѣ, — римское духовенство повиновалось велѣніямъ Ватикана и молилось о дарованіи побѣды турецкому оружію и отвергло всякое чувство христіанскаго человѣколюбія. Если это несправедливо, если то, что утверждаютъ, — клевета, то пусть римское духовенство возвыситъ голосъ и откажется отъ солидарности съ Ватиканомъ. Но этого оно не сдѣлаетъ: мы, міряне, мы, итальянцы, наконецъ, объединенные въ Римѣ, убѣдимся, что настало время отдѣлить въ славянскомъ вопросѣ нашу отвѣтственность отъ отвѣтственности Ватикана. Базилика св. Климента заключаетъ въ своихъ стѣнахъ, въ своихъ иконахъ, въ своихъ гробницахъ идеалъ будущности христіанства. Мы знаемъ, что Россія въ своемъ историческомъ движеніи къ востоку исполняетъ великую задачу цивилизаціи, — знаемъ, что сердце Чехіи еще не умерло, — знаемъ, что Польша, исполненная религіознаго чувства, поэзіи, рыцарства, столько разъ обманутаго и преданнаго Ватиканомъ, — сумѣетъ найти способъ примириться, во благо всемірной цивилизаціи, съ своими славянскими братьями.
"Каковъ будетъ способъ этого преобразованія христіанства, этого объединенія славянъ въ будущемъ, мы не знаемъ; славяне въ исторіи прошли черезъ нѣсколько формъ, и почему имъ не найти такой, которая соотвѣтствовала бы ихъ характеру, ихъ историческому опыту, ихъ призванію въ дѣлѣ всемірной цивилизаціи… Ватиканъ отвѣтственъ передъ славянами въ ихъ прошломъ, мы — въ ихъ будущемъ.
«Россія не требовала у насъ отчета въ томъ, что со стороны Ватикана замышлялось противъ славянъ, но она обратилась къ намъ съ тѣмъ, чтобы мы своими симпатіями, своимъ живымъ національнымъ чувствомъ, составляющимъ наше право, приняли иниціативу въ соглашеніи Европы, въ содѣйствіи къ прекращенію кровавыхъ ужасовъ, которыми запятналъ себя исламизмъ, къ возстановленію правъ юго-славянскихъ народовъ. Россія, конечно, не забыла, что Галатская башня въ Константинополѣ построена итальянцами и что на этой башнѣ можетъ еще разъ водрузиться торговый флагъ Италіи. Средиземное и Черное моря должны быть открыты всѣмъ европейскимъ народамъ. На этомъ условіи почему бы Англія отказала въ своемъ содѣйствіи дѣлу мира и цивилизаціи? Россія и Англія — двѣ великія колоніальныя державы: одна изъ нихъ въ центральной Азіи, другая въ Индіи достигаютъ предѣловъ своего политическаго и торговаго распространенія, и въ то же время обѣ служатъ въ рукахъ Провидѣнія великимъ орудіемъ просвѣщенія азіатскихъ народовъ, и дѣло это совершается ими во благо и во славу всей Европы».
Экземпляръ газеты, откуда я перевожу эти мѣста, полученъ мною отъ самого автора писемъ, у котораго я провелъ, вмѣстѣ съ нѣсколькими друзьями его, вчерашній день въ Фраскати, но объ этомъ въ другой разъ.
1) Славян. Сборникъ, т. II, 1877 г. съ слѣдующ. примѣчаніемъ его редакціи: «Это любопытное письмо нашего высокоуважаемаго соотечественника, академика Я. К. Грота, даетъ намъ случай вспомнить другой, не менѣе знаменательный фактъ, характеризующій современное направленіе исторической жизни объединяющагося италіанскаго народа и отношенія его къ славянству. Разумѣемъ новое религіозное движеніе, проявившееся въ южной Италіи, именно, въ Неаполѣ. Какъ этимъ религіознымъ движеніемъ, такъ и движеніемъ, описываемымъ Я К. Гротомъ, часть итальянскаго народа сознательно противодѣйствуетъ духу папской гордыни, выразившейся въ провозглашеніи догмата непогрѣшимости папы, духу всякаго коварства, которымъ проникнуты всѣ дѣйствія папской политики, постоянно сѣющей между христіанскими народами вражду и употребляющей всѣ усилія держать ихъ въ духовномъ рабствѣ. Въ Неаполѣ образуется католическая народная итальянская, независимая отъ папской власти, церковь, которая стремится примкнуть къ православной греко-восточной церкви, имѣетъ уже свыше 10-ти т. членовъ, постоянно пріумножается и крѣпнетъ. На мѣсто недавно скончавшагося представителя этой церкви, о. Прота-Трабуко, единогласно избранъ ею Людовикъ Прота-Джіорлео, и возбуждено ходатайство, чтобы онъ былъ поставленъ во епископа соборомъ (синодомъ) русско-православныхъ іерарховъ. Органъ народно-итальянской церкви „Emancipatore Cattolico“ напечаталъ рядъ статей, подъ заглавіемъ „Римско-католическая и греко-русская православная церковь и въ чемъ онѣ разлчаются между собою“. Въ этихъ статьяхъ православной церкви оказывается величайшее уваженіе, основательно выяснено ея вѣроученіе и доказывается, что въ ней одной сохранилась апостольская церковь. Въ то же время авторъ указанныхъ статей съ безпощаднымъ осужденіемъ относится къ Римской куріи, которая, по его словамъ, поддерживаетъ и даже возбуждаетъ и распространяетъ тѣсный союзъ креста съ полумѣсяцемъ, Христа Сына Божія — съ обманщикомъ Магометомъ, преемника Петра — съ калифомъ Османовъ». «Emancipatore Cattolico» печатаетъ много статей о современномъ положеніи славянскаго міра. Въ одной изъ такихъ статей, между прочимъ, говоритъ: «Въ самомъ дѣлѣ, во имя какого принципа вступаетъ теперь въ войну и на первомъ планѣ колоссальная сѣверная держава — Россія? Во имя свободы христіанскаго народа, угнетаемаго и подавляемаго втеченіе вѣковъ ордою варварскихъ завоевателей, которыхъ религія состоитъ въ чувственности, моральность — въ обманѣ, будущность — зависитъ отъ слѣпой судьбы и которыхъ стремленія заключаются въ истребленіи всякой цивилизаціи и прогресса. Что же такое христіанство, т. е. религія угнетеннаго народа, который Россія желаетъ освободить? Это христіанство — истинная свобода, равенство всѣхъ предъ вѣчнымъ закономъ чести и правды, наука, неотъемлемое право разумнаго существа, неусыпное Провидѣніе Божіе, которое все установляетъ и управляетъ совершеннымъ образомъ. Это христіанство есть, наконецъ, религія взаимной любви, которая дѣлаетъ изъ человѣческаго рода одно общее семейство, установленное вѣчнымъ опредѣленіемъ, въ которомъ сосредоточивается равновѣсіе всѣхъ интересовъ матеріальныхъ и моральныхъ: не дѣлай другимъ того, чего не желаешь самому себѣ».
Затѣмъ, упомянувъ о возможныхъ замыслахъ, приписываемыхъ Россіи различными органами европейской печати, и высказавъ свои предположенія относительно возможнаго исхода какъ-будто приближающейся на востокѣ борьбы, «Emancipatore Cattolico» заключаетъ: «Итакъ, остается только распространеніе политическаго протектората Россіи надъ союзомъ христіанскихъ государей, которыя, естественно, должны возникнуть на развалинахъ Турецкой имперіи. Теперь этотъ протекторатъ, оказываемый христіанскимъ княжествамъ державою существенно христіанскою, прежде чѣмъ быть опасностію для свободныхъ европейскихъ учрежденій, служитъ однимъ изъ ручательствъ болѣе прочныхъ и надежныхъ, такъ какъ христіанство, какъ уже было замѣчено, есть факторъ свободы, а не рабства, въ противоположность латинскому папству, которое есть самая сильная опора послѣдняго и даже его воплощеніе.
„Прибавляемъ, что только при помощи благодѣтельнаго вліянія этого протектората возможно допустить общее переустройство національныхъ католическихъ церквей на нашемъ Западѣ, составляющихъ болѣе прочное основаніе свободы политико-національной. Вотъ почему мы остаемся благодарными и признательными великой и христіанской мысли Россіи о войнѣ противъ самаго лютаго и грубаго врага христіанскаго имени и всякой цивилизаціи, и напутствуемъ нашими благословеніями, составляющими благословеніе всего цивилизованнаго міра, ополченія креста. Желаемъ великой православной имперіи тѣхъ побѣдъ и тріумфовъ, какіе Богъ даровалъ фалангамъ Константина Великаго надъ его врагами-язычниками, такъ какъ эти побѣды и тріумфы — побѣды истинной вѣры, цивилизаціи и разумнаго прогресса надъ тьмою и варварствомъ исламизма и папства“.
Словакъ, Людевитъ Штуръ, одинъ изъ благороднѣйшихъ и даровитѣйшихъ славянскихъ дѣятелей недавняго прошлаго, обозрѣвая „Славянство и міръ будущаго“, въ своемъ замѣчательномъ сочиненіи подъ этимъ заглавіемъ, говоритъ: „Католическая церковь далеко, очень далеко отстала отъ требованій христіанства, даже отъ требованій лучшаго образованія нашего времени. Она истощилась, окаменѣла, не пользуется вѣрою и довѣріемъ народовъ: безжизненная, холодная и мертвая, идетъ она на встрѣчу своей судьбѣ къ разложенію и паденію“ („Славянство и міръ будущаго“ Москва, 1867 г., стр. 105)».