КОНЕЧНО, изъ хутора было-бы естественнѣе писать о земельномъ вопросѣ, настроеніяхъ крестьянства, видахъ на урожай, а не объ исторіи, хотя бы и украинской. Но наша современная жизнь насквозь пропитана стихіей чудеснѣйшихъ случайностей и неожиданностей. И если авторъ этихъ строкъ нежданно—негаданно выбрался изъ петроградскаго „житія“ на житье-бытье украинскаго хутора, то немудрено, что мысли его по инерціи работаютъ въ старомъ направленіи, вынесенномъ съ насиженнаго мѣста, съ каѳедры, на которой прошли годы спокойнаго труда. Но какъ иначе работаетъ мысль тамъ — въ атмосферѣ академическаго безстрастія, и здѣсь — подъ аккомпаниментъ горячаго, лихорадочно возбужденнаго жизненнаго пульса. Сколько новыхъ, неожиданныхъ сомнѣній, недоумѣній…
Безъ всякой — привычной взгляду историка — эволюціонной постепенности, съ быстротой и неожиданностью фееріи выдвинулся изъ мрака небытія великій историческій фактъ — Украинская держава. Неожиданность эта была одинаково разительна и для старыхъ „украинофиловъ“ и для новыхъ „украинцевъ“ и для новѣйшихъ и крайнихъ „самостійниковъ.“ Ярко демонстрируетъ эту неожиданность такое явленіе, какъ бы правильное и необходимое, но въ тоже время поражающее своимъ несотвѣтствіемъ съ положеніемъ. Это явленіе: курсы украиновѣдѣнія, возникающіе во всѣхъ городахъ и городкахъ Украины.
Въ самомъ дѣлѣ, что такое «украиновѣдѣніе»? „Украиновѣдѣніе“ — терминъ, обозначающій то начальное состояніе „вѣдѣнія" о предметѣ — въ данномъ случаѣ объ Украинѣ, — когда это „вѣдѣніе“ только начинаетъ дифференцироваться на свои элементарныя отрасли: языкъ, географію, исторію. Украинское общество, сладывающееся въ Украинскую державу и въ то же время нуждающееся въ украиновѣдѣніи — вѣдь въ этомъ есть какое-то глубокое несоотвѣтствіе, внутреннее противорѣчіе. Для иллюстраціи возьмемъ такой примѣръ. Финляндія самоопредѣляется политически такъ же, какъ и Украина. Но придетъ-ли кому-либо въ голову предположить, что она нуждается въ курсахъ „финновѣдѣнія". Даже намекъ на такое предположеніе является въ глазахъ всякаго политически грамотнаго человѣка абсурдомъ, безсмыслицей. И однакожъ для насъ эта безсмыслица, есть вполнѣ необходимое и закономѣрное жизненное явленіе. Вотъ и еще новая загадка нашей фантастической дѣйствительности.
Немало лѣтъ тому назадъ, когда еще былъ живъ проф. Потебня, нашъ знаменитый харьковскій соотечественникъ, мнѣ пришлось услышать отъ него такія слова. Кто-то спросилъ его: „можно-ли считать украинскій языкъ за языкъ самостоятельный, а, слѣдовательно, и украинскую народность за самостоятельную народность?“ Мы жадно ждали отъ него въ отвѣтъ его обычной мудрой рѣчи, полной оригинальной мысли и глубокаго знанія. Но, къ удивленію, услышали только слѣдующее: „Да, если украинцы сами этого захотятъ“. Странны показались тогда намъ эти слова. Но привычно цѣня глубину ихъ источника, мы благоговѣйно замкнули ихъ въ сокровищницѣ своей памяти. И вотъ на нашихъ глазахъ произошло чудо, въ возможность котораго едва-ли вѣрилъ великій ученый, несмотря на всю свою горячую любовь къ Украинѣ и всему украинскому: украинцы захотѣли.
Да, конечно, это чудо своего рода. Украинская держава возникла „волеизъявленіемъ“, а не тѣмъ естественно-обычнымъ процессомъ, когда накопляющееся національное самосознаніе выдвигаетъ соціально-политическій организмъ на историческую сцену съ той же органической необходимостью, съ какой сѣмя даетъ ростокъ, съ какой завязь дастъ плодъ. Но въ наши фантастическіе дни кто будетъ удивляться чуду? Хочется вѣрить только, что это чудо есть дѣйствительно актъ своего собственнаго украинскаго „волеизъявленія“.
Какъ бы то ни было, „украиновѣдѣніе" есть въ данный моментъ неотложная острая потребность, настоящій духовный голодъ украинской жизни. Въ ряду пунктовъ, программы этого „украиновѣдѣнія“ украинская исторія занимаетъ необходимо одно изъ виднѣйшихъ мѣстъ. И всякіе курсы, и школы, и учрежденія для внѣшкольнаго образованія — всюду и всѣми отдается исключительное вниманіе украинской исторіи.
Надо сказать правду — безъ сорома казка — что подданные вновь народившейся Украинской державы совершенно не знаютъ своей исторіи. Не знаютъ — до анекдотическаго; и не только народная масса, для которой невѣжество есть неотвратимый рокъ, а и украинскіе интеллигенты. Да и какъ бы оно могло быть иначе? Вѣдь весь этотъ культурный верхній слой украинской народности пріобрѣлъ свое образованіе въ средней или высшей русской школѣ. Съ украинской исторіей приходилось знакомиться по учебникамъ русской исторіи, тщательно профильтрованнымъ Ученымъ Комитетомъ Мин. Нар. Просвѣщенія. Въ этихъ учебникахъ учащіеся находили и украинскую исторію — въ краткихъ по нѣсколько десятковъ строкъ, въ пространныхъ — по нѣсколько страницъ. Изъ этихъ строкъ и страницъ учащіеся узнавали о Люблинской и Брестской церковной уніяхъ, о казакахъ и Богданѣ Хмельницкомъ, какъ возсоединителѣ, объ измѣнѣ Мазепы, реформахъ Екатерины — и все. Въ послѣднее время въ нѣкоторыхъ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ — очень немногихъ — читался курсъ исторіи Западной Руси, куда входила исторія Украины, какъ составная часть, но читался какъ курсъ необязательный. Для любителей, которыхъ бывало больше или меньше, смотря по лектору. Конечно любители эти — исключительно, украинцы, патріотически настроенные, могли почерпать знаніе украинской исторіи также и изъ литературы. Но научная литература по украинской исторіи крайне скудна. Кто захочетъ наглядно убѣдиться въ этомъ, пусть заглянетъ хотя бы въ только что изданные „Матеріалы по вопросу о предметахъ украиновѣдѣнія въ учебныхъ заведеніяхъ (Изд. Кіевск. учебнаго округа. Кіевъ 1918 г.),“ гдѣ перечислена литература по украинской исторіи почти что исчерпывающимъ образомъ.
И вотъ на такомъ-то утломъ фундаментѣ приходится наспѣхъ создавать широкое ознакомленіе населенія Украинской державы съ его родной исторіей. И при какихъ условіяхъ! И безъ того незначительныя украинскія интеллигентныя силы, которыя могли-бы работать въ данной области, отвлечены политикой. Разрывъ съ сѣверомъ, лишая соціальный организмъ Украины обычнаго притока культурныхъ средствъ, создаетъ обезсиливающую анемію. Печатаніе крайне затруднено тѣмъ, что нѣтъ бумаги. Но самая большая трудность въ дѣлѣ распространенія знаній по украинской исторіи заключается на мой взглядъ, въ характерѣ самой исторіи.
Вѣдь исторія въ общепризнанномъ и специфическомъ смыслѣ этого понятія, имѣетъ своимъ содержаніемъ развитіе политическаго организма, государства. Но когда и при какихъ условіяхъ Украина жила политической жизнью, была государствомъ?
Въ самый старый періодъ своего историческаго существованія, такъ называемый Кіевскій, южнорусскія (украинскія) земли были въ общей политической связи съ землями западнорусскими (бѣлорусскими) и сѣвернорусскими (великорусскими). Затѣмъ онѣ вошли въ составъ Литовско-Русскаго государства. Далѣе, актомъ Люблинской уніи украинская территорія обратилась въ провинцію Польши, въ какомъ видѣ она и существовала до великой украинскои революціи 1648 г. Вслѣдъ за нею промелькнула метеоромъ самостоятельная Украинская держава. Уже черезъ шесть лѣтъ, въ 1654 г. ея дальнѣйшее развитіе въ направленіи государственной самостоятельности было задержано присоединеніемъ къ Московскому царству. Если это присоединеніе до поры до времени можно разсматривать какъ формальное, не стѣснявшее существенно свободы самоопредѣленія, то едва-ли можно остаться на той же точкѣ, зрѣнія, когда Московское царство обратилось въ Россійскую имперію. Общеизвѣстно, какъ наступательно ставила себя эта имперія по отношенію ко всякимъ самоопредѣленіямъ. Съ реформами Екатерины II украинскія земли окончательно превратились въ русскія намѣстничества и губерніи.
Такимъ образомъ, историческая жизнь Украины тѣсно переплеталась — и сплеталась по типу зависимости и подчиненія — съ жизнью цѣлыхъ трехъ политическихъ организмовъ, государствъ. Но мало этого. Говоря выше, я употребляла терминъ— украинскія земли, Украина. Можно подумать, что дѣло шло дѣйствительно о территоріи всей украинской народности. Ничуть не бывало. Слово „Украина" употреблено лишь для упрощенія: на самомъ дѣлѣ рѣчь шла не объ Украинѣ, въ смыслѣ территоріи всей украинской народности, а каждый разъ лишь объ ея части, и въ иныхъ случаяхъ — небольшой. Напр. въ силу договора Богдана Хмельницкаго фактически вошла въ составъ Московскаго государства лишь такъ наз. Малороссія, Лѣвобережье, — Гетманщина. Исторія этой Гетманщины — самая яркая, выразительная часть украинской исторіи. А между тѣмъ въ исторію Гетманщины; — украинскую исторію par excellence — не входятъ даже сосѣднія, соприкасающіяся, части украинской территоріи, не уступающія ей по размѣрамъ — правобережная Украина и Слобожанщина. А сколько еще есть украинскихъ земель, исторія которыхъ идетъ внѣ главнаго русла исторической украинской жизни. На первомъ планѣ — Галичина, затѣмъ Холмщина, дальше Угорская Русь, Буковина. Да и Запорожскую Сѣчь, съ ея огромной, хотя и пустынной территоріей, приходится разсматривать особо, такъ какъ она не смогла пріобрѣсти положенія устойчиваго политическаго равновѣсія между Московской Русью. Польшей, Татарскимъ ханствомъ. Сопоставьте въ умѣ всѣ эти сдѣланныя мною элементарныя указанія, и вы легко поймете, какія практическія трудности вытекаютъ изъ этихъ особенностей украинской исторіи и для лицъ, руководящихъ ея изученіемъ въ той или иной формѣ, и для самихъ учащихся.
Мнѣ приходилось много лѣтъ заниматься украинской исторіей, то разрабатывать отдѣльные ея вопросы, то составляя систематическіе обзоры, то, наконецъ, читая лекціи и руководя семинарскими работами на Петрогр. В. Ж. Курсахъ. Такимъ образомъ, помимо знаній, получился и нѣкоторый педагогическій опытъ. По мѣрѣ силъ и возможности, хотѣла бы я подѣлиться пріобрѣтеннымъ багажемъ съ читателями „Внѣшкольнаго Просвѣщенія“. Боюсь, что мои добрыя намѣренія будутъ парализоваться отсутствіемъ подъ рукой библіотеки и вообще книжныхъ пособій. Но — попытаюсь.
Волчанскаго у.
