Петербургское письмо.
правитьНынѣшній осенній сезонъ начинается при исключительныхъ условіяхъ. Близость выборовъ въ Государственную Думу заставила и оппозицію и отчасти и революцію поторопиться возвращеніемъ «съ дача» и сразу пустить полнымъ ходомъ скрипучую машину общественной жизни. Никогда еще русская политическая мысль не работала такъ напряженно, никогда еще различныя общественныя группы не чувствовали громадной практической важности каждаго намѣченнаго шага, который легко можетъ стать непоправимымъ. И вмѣстѣ съ тѣмъ, никогда еще не обнаруживалось такъ ярко все жалкое безсиліе шаблонныхъ фразъ о необходимости единства всѣхъ прогрессивныхъ силъ Россіи и чувствительныхъ призывовъ въ забвенію междоусобныхъ распрей предъ великой задачей преобразованія самодержавно-бюрократическаго режима въ правовой, какъ теперь. То глубокое и непримиримое противорѣчіе интересовъ различныхъ общественныхъ группъ, на которое постоянно указывали сощалдемократы, становится въ настоящее время очевиднымъ фактомъ для самыхъ непроницательныхъ приверженцевъ внѣ-классовой и надъ-классовой политики. Общественныя труппы, еще недавно братски слившіяся въ туманѣ расплывчатыхъ резолюцій и неопредѣленныхъ «платформъ», уже вступаютъ въ оживленную перестрѣлку и готовятся къ открытой войнѣ. Всѣ политическія группировки, сложившіяся весною, находятся наканунѣ коренныхъ измѣненій. Но, чтобы эта эволюція была болѣе понятна и ясна читателямъ, необходимо, прежде всего, хотя въ бѣглыхъ чертахъ охарактеризовать тѣ позиціи, которыя занимали различныя общественныя группы къ началу нынѣшней осени.
Прошедшая весна была эпохой энергичной и бурной мобилизаціи русской демократіи. Всевозможные союзы, собранія и съѣзды захватывали самые дѣвственные черноземные пласты русской земли въ ея буржуазной части. Правда, они думали быть собирателями всей русской земли безъ различія классовъ, но эта химерическая задача немедленно была разбита жизнью. При всѣхъ стараніяхъ объединить политически мыслящіе элементы населенія на такихъ общихъ формулахъ, которыя никого бы не задѣвали и давали всякому возможность вложить въ нихъ собственное содержаніе, союзы должны были въ первые же моменты своей жизни рѣшительно и безповоротно покончить съ пролетарскимъ соціализмомъ, хотя нѣкоторые изъ нихъ я включили въ свои программы туманныя заявленія о необходимости поддерживать угнетенныя трудящіяся массы. Но ни одинъ изъ союзовъ не могъ и не хотѣлъ признать рабочихъ, какъ классъ, преслѣдующій свои собственныя политическія и экономическія задачи. Дѣло доходило до того, что когда на всероссійскомъ съѣздѣ журналистовъ (въ началѣ апрѣля) группа литераторовъ-соціалдемократовъ провела въ программу пунктъ, по которому союзъ долженъ былъ оказывать содѣйствіе борьбѣ рабочаго класса за его политическое и экономическое освобожденіе, то профессоръ Милюковъ заявилъ, что онъ поставленъ въ необходимость выйти изъ союза, такъ какъ онъ, Милюковъ, не соціалдемократъ и, вообще, не соціалистъ. Другой членъ съѣзда, видный и радикальный дѣятель земской оппозиціи, Колюбакинъ заявилъ о своемъ выходѣ изъ союза послѣ того, какъ соціалдемократы провели резолюцію о немедленномъ введеніи восьмичасового рабочаго дня. «Эти господа, — сказалъ онъ, — требуютъ введенія восьмичасового рабочаго дня не только для промышленныхъ, но я для сельскохозяйственныхъ рабочихъ. Помилуйте! Вѣдь, такимъ образомъ, у меня останутся неубранными покосы! Кромѣ того, какой же союзъ мы можемъ заключать съ ними, когда завтра же мы будемъ выступать въ народныхъ собраніяхъ въ качествѣ непримиримыхъ противниковъ. Я — практикъ, и, какъ практикъ, не понимаю и не допускаю такого союза». Подъ вліяніемъ подобныхъ заявленій союзъ журналистовъ рѣшилъ вычеркнуть изъ программы всю соціалдемократичеокую часть и остаться только при общей формулѣ о необходимости замѣны абсолютизма правовымъ государствомъ.
Такое гильотинированіе программы вызвало лишь одно заявленіе протеста, тотчасъ же взятое, однако, обратно. Приблизительно въ тѣхъ же расплывчатыхъ общихъ формулахъ составлены были и программы другихъ союзовъ. Повсюду интересы пролетаріата, какъ класса, не получили признанія. Естественно, что представители рабочей партіи должны были отколоться отъ буржуазно-демократическихъ организацій, становившихся крѣпостью противниковъ самостоятельнаго пролетарскаго движенія. Образованіе союзовъ провело, такимъ образомъ, рѣзкую черту между сторонниками пролетарскаго соціализма и буржуазной демократіей, склонной, въ лучшемъ случаѣ, къ соціально-реформаторскимъ заплатамъ капиталистическаго строя.
Пролетарскій соціализмъ и демократическое народовластіе — съ одной стороны, соціальное реформаторство и правовое государство — съ другjй, — вотъ, что стало опредѣлятъ политическую позицію каждаго человѣка со времени образованія союзовъ. Кто же остался по одну и кто по другую сторону черты? Здѣсь то и выяснилась классовая подоплека различныхъ общественныхъ группъ. На лѣвой остались только соціалдемократы, на правой — вся либеральная и демократическая оппозиція и… соціалисты-революціонеры. Они вошли въ союзы, которые, одинъ за другимъ, примкнули въ Союзу освобожденія. При этомъ, разумѣется, соціалноты-революціонеры утратили послѣдніе слѣды соціализма и даже политическаго радикализма. Они растворились въ Союзѣ освобожденія, такъ что освобожденцы съ гордостью называли на публичныхъ собраніяхъ свой союзъ партіей англійскаго типа, т. е. такого типа, при которомъ, въ противоположность нѣмецкому, въ партійной организаціи объединяются люди различныхъ соціально-политическихъ взглядовъ. Конкретнымъ результатомъ англофильства нашихъ политическихъ противниковъ было полное исчезновеніе соціалистовъ-революціонеровъ, какъ самостоятельной политической группы, съ политической сцены. Они потеряли личность, какъ говорятъ китайцы.
Во время многочисленныхъ, почти ежедневныхъ, собраній прошлой весны не было случая, когда соціалисты-революціонеры выступили бы въ качествѣ представителей особой политической линіи. Всегда и во всемъ они поддерживали освобожденцевъ противъ соціалдемократовъ, при чемъ очень часто поддерживали самые правые, отсталые элементы оппозиціи, возбуждая ропотъ даже на освобожденской лѣвой. Мертвая петля блока не давала соціалистамъ-революціонерамъ уклониться ни на одну линію отъ освобожденскаго русла, и каждое голосованіе было торжествомъ соединенной «партіи англійскаго типа» надъ партіей рабочаго класса. При этомъ, соціалисты-революціонеры не стѣснялись даже «проектомъ» своей программы и поддерживали освобожденцевъ даже тогда, когда послѣдніе въ той или иной формѣ проваливали соціалдемократическія резолюціи о демократическомъ народовластіи, или тогда, когда освобожденцы посылали привѣтствія земскимъ съѣздамъ, написанныя туманнымъ стилемъ канцелярскихъ бумагъ. Только во время этой весенней кампаніи можно было оцѣнить столь часто возбуждавшую неудовольствіе мягкосердечныхъ людей резолюцію II съѣзда Р. С. Д. Р. П. о соціалистахъ-революціонерахъ. Плохіе соціалисты и плохіе буржуазные революціонеры, они путались подъ ногами у послѣдовательныхъ политическихъ партій и мѣшали всѣмъ, поскольку либералы не успѣвали обратить ихъ въ домашнихъ животныхъ. Но либералы охотно мирились съ маленькими неудобствами союза. Соціалисты-революціонеры лишились политическаго значенія и перестали, въ сущности, быть политической партіей, но они остались, какъ «боевая организація» интеллигенціи. Разорвавъ съ пролетаріатомъ, боевая организація стихійно была отброшена къ либераламъ и стала служебнымъ органомъ оппозиціи. Оппозиція получила, наконецъ, возможность тономъ хозяина говорить правительству: уступи намъ, а то они будутъ стрѣлять. Этимъ объясняется тотъ значительный притокъ денежныхъ средствъ и тотъ ростъ интеллигентскихъ симпатій которыми съ нѣкоторымъ основаніемъ хвалятся теперь соціалистыреволюціонеры.
Такимъ образомъ, къ лѣту этого года въ Петербургѣ мы наблюдали только два лагеря. Въ одномъ расположились всѣ оттѣнки либерально-демократической оппозиціи съ боевой организаціей въ качествѣ исполнительнаго органа, въ другомъ — соціалдемократы. Безъ сомнѣніи, въ первомъ лагерѣ были огромныя разногласія. Но моментъ историческаго развитія способствовалъ сліянію, а не распаденію буржуазіи, и она преодолѣвала всѣ тренія, чтобы двигаться впередъ сплоченной массой противъ абсолютизма и противъ пролетаріата.
Борьба этихъ двухъ лагерей и составляетъ содержаніе политической жизни Петербурга въ теченіе истекшей весны. На содержаніи борьбы я не буду останавливаться: она извѣстна читателямъ. Теперь борьба вливается въ новыя формы. Законъ о Государственное Думѣ раскололъ «партію англійскаго типа» на составныя части. Еще немного, — и она превратится въ аморфную массу, отдѣльные атомы которой снова соберутся затѣмъ въ новыя политическія тѣла.
Процессъ этого образованія и составитъ содержаніе моихъ дальнѣйшихъ писемъ[1].
- ↑ Продолженія этихъ писемъ въ «Искрѣ» не послѣдовало въ виду вскорѣ послѣдовавшаго превращенія изданія «Искры» заграницей, когда уже въ Россіи смогла открыто (увы, кратковременно!) выходить соціаідемократическое «Начало».