Сочинил и читал
в Императорской Российской Академии
Член оныя
Князь Сергий Шихматов,
По случаю принятия его в Члены оной Академии.
В Санктпетербург,
Печатано в Императорской Типографии,
Восхвалим Вечного от века и до века,
Который, одарив таинственным умом,
И словом чувственным ущедрил человека;
Орган премудрости устроил в нем самом,
И темъ запечатлелъ душевны совершенства.
Благословен и ты, бесценный слова дар!
Тобою славим мы Создателя блаженства,
И можем изливать пред Ним сердечный жар,
И можемъ возвещать внимающей вселенной 10 Непостижимого, Царя творений всех:
Тобою, в жизни сей, привременной и пленной,
Вкушаем множество невиннейшихъ утех.
Тобой питаются науки и искуства,
Цветут, красуются, и украшают свет;
Являя ближнему все наши мысли, чувства,
И тайный глас души, и разума советъ,
Тобою мы растим и множим добродетель,
Сугубим, кажется, и наше бытие.
Но нет, небесный дар, небесных благ содетель! 20 Превыше всех похвал достоинство твое,
И сладостны как жизнь плоды твои драгия,
Словесным существам в подсолнечных странах
Тебя чествует мир, чествуетъ и Россия,
И зрит с веселием твой блеск в ея сынах;
Тебя прославила ея ЕКАТЕРИНА,
Владычица сердец на Севере земли,
Великому ПЕТРУ совместница едина,
Которой подвиги Россию возвели
На верьхъ величия, на трон всемирной власти; 30 Немолчным сотворив Российской славы звук,
Она желая вновь славнейшей Россам части,
Отверзла им стези в святилища наук,
Наполнила умы негибнущим богатством,
Воздвигла наконец и сей священный Храм,
Где польза мудрости объемлется с приятством,
Где Слову Росскому курится фимиам,
Где зрится в торжестве, гордящъийся собою,
Народа Росскаго божественный язык;
И ныне АЛЕКСАНДР, России Просветитель, 40 Наукам зиждущий блаженство и покой,
Святилища сего высокий Покровитель,
Его приосенил державною рукой,
В сей храм вступаю я — но робкою стопою;
Сретая сонм витий, и песнопевцев лик,
Которых стройный глас вливает в души сладость,
И чувствуя в себе незрелость лет и дум,
Вкушаю с трепетомъ живительную радость;
Стыдится сам себя, смущается мой ум.
О вы, ревнители Российскаго языка, 50 Отверзшие мне дверь святилища сего,
Признательность моя превыше слов велика,
Безсилен я явить огнь сердца моего!
Позвольте мне воспеть — и темъ хвалитесь сами,
Соотчичей драгих священны имена,
Которых вечными в витийстве чудесами
Россия стала вновь почтенна и славна;
Которые, весь миръ ея исполнив слухом,
Сплетаютъ ей венецъ свешлейший всех побед,
Которых подвигам ревнуете вы духом, 60 И быстрым их умам стремитеся во след.
Едва, пронзая мрак, коснулись свыше Россов
Божественных наук восточные лучи,
Воздвигся и восстал великий Ломоносов,
Блистающ как луна в мерцающей ночи.
Восстал, одушевил свою златую лиру,
До неба воспарил, и грянул как перун,
И жизнь и чувства дал бесчувственному миру;
Восторг в умы людей посыпался со струн;
Россию он воспелъ, воспелъ ЕЛИСАВЕТУ, 70 Воспел и сам себя и звук его хвалы
Раздался по всему дивящемуся свету;
Воскликнули земля и ветры и валы,
На глас его стеклись зверей пустынных роды,
Рифеи процвели, взыграли холмы, лесъ,
И песнию его прельщаяся народы,
Мечтали, что Орфей на Севере воскрес.
Красуйся сам собой, мудрец, певец, вития!
Сокровище утех! обилие отрад!
Тобой пред царствами красуется Россия, 80 Как первенцем своих пророчественных чад.
Когда, восторженный восторгами Давида,
Во струнах хвалишь ты вселенныя Творца,
Являешь смертным луч Божественнаго вида,
Духъ Божий на тебе; пылают в нас сердца.
Когда ты с Россами бежишь с весельем многим,
Как грозный исполин войной карать миры,
Ступаешь по горам и по вершинам строгим,
Трещат и рушатся кремнистые бугры,
Вьешь воздух вихрями, и бурей за собою, 90 В пыли лежат леса, природу зыблет страх;
Алкиду равен ты средь огненнаго бою,
Где съ прахом кровь кипит, дымится с кровью прах;
Где смерть из строя в строй бежитъ между полками,
3ияя челюстьми несытыми ничем,
И дух отъ тела рвет железными руками,
И вержет тысящи перуном и мечем.
Или, оставив брань, любуясь тишиною,
О счастии ея твой мирный глас звучитъ,
И сын оружия, дыхающий войною, 100 Роняет острый меч, роняет твердый щит.
Приемлешь ли ты кисть списать воздушны споры:
Се буря понеслась съ Атлантской высоты,
Искореняет лесъ, и раздирает горы,
Одела светлый день в ночныя темноты;
На бездны налегла — неистовствуют бездны,
Дождю на встречу дождь летит с кипящих волн,
Перунами грозы воюют своды звездны,
И весь пространный мир смятенья зрится полн.
Когда же ты звенишь на гуслях среброзвучных 110 Веселие души, чистейшую любовь,
И полк ея утехъ, красою златолучных,
Вливаешь в хладную, ветшающую кровь
Небесный, сладостный, животворящий пламень,
Лобзаясь горлицы являют нежну страсть,
Объемлются древа, и тает твердый камень,
Надъ всей природою любовь приемлет власть.
Когда ты пел хвалу великия Царицы,
Коль живо начертал величие Ея!
Наместница Творца! краснейшая денницы! 120 Которой тихий зрак — прекраснее рая;
И кроткая душа — кротчайшая зефира;
Природы радостной причина торжества!
Краса венчанных глав! и светлый Ангел мира!
Подобие ПЕТРА! и образ Божества!
Так часто преходя от грозных мыслей к мирным,
Являешься во всем единствен и велик;
Ты разум веселишь и учишь гласом лирным,
И в Россах первый ты возделалъ нашъ язык.
Но лиру отложив, в избытке дара многом, 130 Ты новою стезей снискал безсмертну честь;
Ты Цицеронов лавр стяжал немерным слогом,
Сей лавр от рода в род красуясь будет цвесть
Россию удивив и целый свет собою,
Любви к отечеству неся сердечну дань,
Ты возгласил ПЕТРА военною трубою;
Виргилий и Омир к тебе простерли длань;
Ты Россам воскрешал ПЕТРОВЫ дни златыя,
ПЕТРОВЫ подвиги, ПЕТРОВЫ чудеса,
Уже к твоим словам склонила слух Россия, 140 Внимала им земля, внимали небеса,
Но вдруг, на поле сем, прекрасном и широком,
По коему ты в храм ПЕТРОВОЙ славы тек,
Увы! завистливым, недоброхотным роком,
Преторгся навсегда твой славный Россам век;
Но глас твой не умолк. — Всевышнему Владыке,
Которому ты пел, витая на земли,
Сподобился воспеть в гремящем горнем лике.
И ты, своим трудам, безлестный стих внемли, Мальгерба-Пиндара совместник современный! 150 Изрядствами души ущедренный с небес;
Боримой истинны поборникъ неизмѣнный!
Ревнитель дел благих и муж благих словес!
Обильный разумом и сладостью витийской,
Из Россов первый ты дерзнул в Софоклов путь,
Потек — и стал отцем трагедии Российской;
Чтоб добродетели род смертных повинуть,
Героев древности воззвал из мрака гроба;
И се на зрелище, внимая оных глас,
Живится правота, трепещет, гибнет злоба; 160 Жаление и страх вселяя быстро в нас,
Ты знаешь силой их потрясть сердца железны;
Присвоив зрителей предлогу своему,
Изводишь из очей приятны капли слезны;
Приятнейшую дань таланту твоему.
Или влечешь в позор коварные пороки,
И кажешь зрителям их вред и срам и студ,
Увеселяя нас читаешь нам уроки,
И над развратами свершаешь строгии суд,
Иль сердцем возлюбя пастушеские нравы, 170 Стремишься к пажитям, долинам и лесам,
Творишь нас чувствовать невинности забавы,
И кажется тогда пастушествуешь сам;
Въ еклогах ты явил со всею лепотою
Издреве славныя, златыя времена,
Искуство сочетал с любезной простотою,
И слогом их одел цветущим как весна.
Или, уединясь съ елегией плачевной,
Рыдаешь на гробах и стонешь от души,
Оплакиваешь тамъ удары смерти гневной, 180 Стучащейся равно в дворцы и в шалаши.
Или чтоб умудрить надменнаго невежду,
И правдой вразумить вельможей и царей,
Ты правду нарядил в приманчиву одежду,
В одежду вымысла — и словом птиц, зверей,
Советы разума даешь тебе подобным.
Но мне ли все твои достоинства исчесть,
И восхвалить тебя хвалениемъ подробным?
Тебе Россия вся дает достойну честь,
Хвалу тебе плетут Европа и потомки, 190 И в сем святилище гремят, гремят еще
Беисмертной сей хвалы беисмертны звуки громки;
Мой глас не слышен в них, и песнь моя вотще:
Здесь славу обновил твою в несчетны роды
Споспешник оныя, и чтитель твой и друг;
Вознесшись как орел в свои преклонны годы,
Тебя и сам себя с тобой прославилъ вдругъ.
Светися в вечности, светися, Сумароков!
Зане ты мудростью ум смертных осветил.
Благословен и ты, нещадный бич пороков, 200 Прекрасная заря прекраснейшихъ светил,
Щит добродетели, и честности учитель.
Правдивый Кантемир! друг праведных сердец,
Противник всех лукавств, и острый обличитель,
Безумиям людским смеющийся мудрец,
Смеешься им в стихах, но в сердце плачешь слезно:
Ты совесть испытавъ берешься за перо,
И обществу твое писание любезно,
Для злобных мнится зло, для добрых же добро.
Подобяся пчеле имеешь мед и жало. 210 Не из тщеславия, но ближняго любя,
Ты нравы злых людей, представив им зерцало,
На смотр подробнейший выводишь пред себя,
И тут пятнаешь их, пятнаешь неотстудно;
Венчаешься венцем невиннейших побед:
От метких стрел твоих укрыться злобе трудно,
Во внутренность души, оне находят след.
Так срамом ты покрыл Невежество и Чванство
Болтливость глупую, нахально Хвастовство,
Лжесвятость, Зависть, Лесть, и мерзостное Пьянство, 220 И Скупость скаредну, и буйно Мотовство.
Но в вас, пред прочими, отцы семейств почтенны!
Да чтится Кантемир; — он щедро предал вам
Испытнаго ума богатства несочтенны:
Последуйте его премудрейшим словам,
И зрите чад своих благословенных Богом
О ты, Российских стран Гораций, Буало,
Ты вечно будешь нов, хоть пишешь старым слогом;
Ликует Истинна, и ясное чело
При имени твоем подъемлет к небу смело.
230 Но что? какой трубы я слышу стройный шум?
Какое новое витийство возгремело?
Какое пение в восторг приводит ум?
Къ живейшим радостям тобою возбужденной,
Тебя стремлюся петь, певец Казанских дел,
И пакибытия России возрожденной!
Ты дару своему всю тварь приял в удел,
И храм ему воздвиг во век неразоримый:
Отважной мыслию, быстрее чем Зефир,
Обтек и облетел незримый мир и зримый; 240 И разуму людей представилъ сладкий пиръ
К победам по бедам ведя своих героев,
Во всем величии явил их доблий дух;
И звуками войны, и громом ратныхъ строев,
Наполнивъ, устрашив трепещущий наш слух,
Венчался лаврами и славой бесконечной;
Творил и созидал несчетны чудеса,
Дерзнул во мрачный ад и в бездну казни вечной,
Оттоле воспарив проникнул в небеса,
Открылъ сокровища небеснаго чертога, 250 И там очистилась как огнь твоя душа.
Созвучно повторив глаголы вечны Бога,
И пламенной к нему любовию дыша,
Высоки таинства таинственнейшей веры,
Ты сердцу чистому представить ясно мог,
Верьховной святости представить мог примеры,
И тем себе создал беcсмертия залог.
Чему касаешься златымъ своимъ искуствомъ,
Творится златомъ все, и блещетъ красотой,
Приемлет стройный вид, живится жизни чувством, 260 И смертнаго ведет ко благости святой.
Я зрю, как Иоанн, одним злодеям грозной,
Востав от ложа нег, поправ коварну лесть,
Неся в деснице смерть для гидры смертоносной,
За подданных своих подвигнулся на месть:
Сотрудники его, России всей подпоры,
Горящи мужеством, отечества сыны,
За веру, за царя на смерть готовы, скоры,
Летят, летят сломить рог вражеской страны.
Вотще подземный ков умножил им напасти; 270 Вотще враждуют им Зима и Зной и Брань,
Падет со треском в прах престол Ордынской власти,
Россия в торжестве, разрушилась Казань.
Я зрю Владимира: сей Россов обновитель,
Достойный по делам державы и венца,
Еще блуждающий, еще кумиров чтитель
Достоин видится познания Творца.
Россию разширив, исполнив благоденства,
Познал в себе и в ней неведения тьму;
Стремится с жаждою ко свету совершенства, 280 И Вышний споспешилъ стремлению сему.
Напрасно темные, всезлобны силы ада,
Перун и Чернобог, и Позвизд и Услад,
Купало, Волос, Ний, и Дажбо, Знич и Лада,
Претят его стопам несчетностью преград.
Живый на небесах смеется их советам,
Дает Владимиру непобедиму мощь,
Душей противостать лукавым их наветам,
И свеять мрачную с лица России нощь:
Упали капища; разсыпались кумиры; 290 И храмы Вечному возносятся до звезд:
Уже, Отец щедрот! Россияне не сиры —
Ликуй, ликуй, Андрей! процвелъ твой ветхий крест. —
Уже, сидевшая во тьме и сени смертной,
Узрела велий светъ полночная страна;
И свышней правдою, и верою усердной,
Как солнцем с высоты до днесь озарена.
Но что я вижу там? Коль страшные позоры!
Жилище вечныхъ зол! болезней, стонов, скверн!
Метется дух во мне, мои темнеютъ взоры, 300 Главы моей власы исправились как терн!
Здесь муки вечныя — и вечно нетъ надежды —
Грызут рабов греха, Всещедраго врагов,
Имъ совесть вечный бич; увы! сокроем вежды;
Бежимъ узилища душъ злобныхъ и духов.
И се! оставив мир, взвиваюсь за тобою,
Быстрее времени, превыше звездъ парю,
Уже зрю Божiй градъ отверзтый предъ собою,
Падемъ со страхомъ ницъ, поклонимся Царю —
3десь миру, радости, блаженству — вечность мера; 310 Я в лике Ангелов! на жизнь раждаюсь вновь!
Зрю славу Божию! прешла, минула вера,
Здесь царствуетъ одна безсмертная любовь!
Не то ли чувствую, чего отнюдь, отъ века,
Ни око видело, ниже услышалъ слух,
Ниже когда взошло на сердце человека?
Помедлим здесь; но ах! незрел, незрел мой дух!
Так ты и разумом и словом плодовитый,
Так мною властвуешь, божественный певец!
И я твоей хвалой еще, еще несытый, 320 Без пользы силюся сплести тебе венец,
В тебе Омира чтя и вещаго Бояна.
Спасенный Новоград, и Кадм и Полидор,
За счастьем Путники, Чесма, Бакхарияна,
Твой свет от запада пленяютъ умный взор,
Дерзаю наконец, гнушаяся притворства,
Присвоить в сих стихах прекрасныя слова:
Прекрасны правдою, игрою стихотворства,
О коих не молчит хвалящая молва:
„Пускай от зависти сердца в Зоилах ноют, 330 Хераскову они вреда не нанесут;
Владимир, Иоанн, щитом его покроют,
И в храм беcсмертия с собою проведут.”
Так солнцы умные, витийством свtтозарны,
Предали нам свой блеск, и каждый день и час
Гремят им похвалы и плески благодарны,
Но их самих, увы! сокрыла смерть от нас.
Еще единое сияет пред очами,
Приносит небу честь, и красоту земле,
И полночь всю златит всесветлыми лучами; 340 К сему единому прострем свои криле:
Певцев Российских вождь, Державин досточестный!
Неподражаемый, и вечный им пример,
Пиндару громкому созвучный и совместный,
Парящий мыслями, и хвальный паче мер
Чудесной смелостью извитий слов чудесных,
Довольный сам себе для славы своея,
Не шедший с лирою среди путей известных,
Но сам их проложил — и шум от струн ея,
Какъ ехо по лесам грохочет по вселенной, 350 Разносит сладости и сердцу и уму!
Позволь душе моей, твоим изрядством пленной,
Коснуться песнию таланту твоему.
Непостижимаго постигнувъ верой правой,
Того, кто все что есть, создалъ из ничего,
Возжен и восхищен Его всеместной славой,
Ты извитийствовал Божественность Его;
Смятен и удивлен Всевышняго делами,
Возносишься горе, восторгом восперен,
Ширяешься меж звезд ефирными крилами, 360 И духом мудрости обильно умудренъ,
Восходишь до Творца по лествице творений,
В безмерной разности теряешься умом,
И льешь потоки слез, как дань благодарений.
Так чудо Божества, явив в себе самом,
В сердечной простоте беседуеш о Боге.
Или от высоты низпрянув долу к нам,
Фелицу ты поешь в забавномъ Руском слоге,
И добродетели ея гласишь странам,
Позоришь буйные безумцев сильных нравы, 370 И образом их дел самих ввергая в стыд,
Отъемлешь правдою у роскоши отравы.
Или съ Рафаелом Фелицы пишешь вид;
Роскошной кистию, горящими чертами,
Представя вид ея как солнце, как луну,
Представил въ ней векамъ, лучащу красотами,
Богоподобную, великую жену,
Пред волей Вышняго смиренну и покорну,
Творящу правый суд как древле Соломон,
И злобным и благим как небо благотворну, 380 Дающу подданным на совести закон,
Повсюду и всегда доступную народу,
Лиющу на него премудрости лучи,
Пленяющу рабов в сыновнюю свободу,
Подвижную во дни, недремлющу в ночи,
Во всех ея делахъ единственну Фелицу,
Небесну Истину и Благость во плоти,
Пример Царям земным, и Россов ту Царицу,
Какой ни днесь, ни впредь, во веки не найти
Ни в царствах Запада, ниже в странах Востока, 390 Ни в мразном Севере, ниже где дышет Юг;
Толико всем добра, и нет в ней, нетъ порока,
На троне человекъ, и человековъ друг.
И се! она грядетъ на подвиги геройски:
Какъ мать отечества — своихъ спасаетъ чад,
Какъ царств Владычица — на гордость движет войски,
Какъ дщерь Всесильнаго — свергает злобу в ад.
Ея к вельможамъ глас — глас правды в горнем мире,
Молитва к Вечному — венецъ ея изрядств;
Но мне ли за тобой успеть на слабой лире 400 Сочесть сокровище души ея богатств?
Начнешь ли воспевать полки орлов победны?
Уже они летятъ разрушить Измаил,
Где дышут пламенем, и ржат драконы медны,
Где тысящи и тьмы враждебных лютых сил
Сретают их войной — и тысящьми и тьмами
Ужасных, пагубных, болезненныхъ смертей;
Как градом сыплют въ них несчетными громами;
Но льзя ли устрашить безстрашия детей?
Пред Росским мужеством разсыпались твердыни, 410 Упал, упал полмертв, высоковыйный град,
Стамбул потупил взор, поникнул от гордыни,
Петрополь восплескал — и слава Росских чад
Исполнила собой страны земли далеки;
Но песнию твоей, сей грозный славы шум,
Гремя от рода в род не умолчитъ во веки,
И будет восхищать великих смертных ум.
Но се! ты мещешь взгляд во мрак годины злыя,
И зришь те страшныя, сердиты времена,
Когда бичем Татар терзалася Россия, 420 Когда раздорами снедалася она:
Лежит в печали Росс, как темна ночь в пустыне,
Добыча лютых змей и гадов без числа,
Лежит окован вкруг на тернистой долине,
И засыпает в смерть под смертным игом зла.
Кто, кто его спасет отъ пагубы толикой!
Уже изсякла вся геройская в нем кровь!
Но Бог к нему призрел — и дух его великой
Прославил, увенчал к отечеству любовь:
Востал великий Росс, как холм из мглы туманов, 430 Пошел — и кто против? Онъ орды пхнул ногой,
Своею цепию сковал своих тиранов,
Европе дал закон, вселенной всей покой.
Когда ты с грустию сидишь у водопада,
Где сыплется с высот алмазная гора,
Где веетъ на тебя весенняя прохлада,
Где бездна под тобой жемчугу и сребра,
И вкруг себя собрав пустынны, мрачны виды,
Угодные тоске и горести прямой,
Ты плачешь ранню смерть смирителя Тавриды, 440 Который дивомъ был и храбрости самой,
Который взвесить смел и дух ЕКАТЕРИНЫ,
И сильну Росса мощь — и опершись на них,
Хотел вознесть их гром на те, на те стремнины,
С которых древний Рим тряс твердость царств земных.
О как искусен ты унылой лиры звоном
И дух наш умилить, и прослезить нашъ взор,
И сердце окрушить, и грудь наполнить стоном!
К земному счастию посеять в нас презор,
Представив счастия ничтожество и бренность, 450 И краткость жизни сей, текущей как поток;
Как громом с высоты смиряешь в прах надменнность,
Являя сильнаго со слабым общий рок.
Или с Суворовым, богатырем полнощным,
Пред коим молнии сверкают из очей,
Шумящим бранию, безстрашным, быстрым, мощным
Стремящимся как вихрь против стены мечей,
Геройством дышущий, летишь на сопостатов,
Как буря грозная, пред коей дрогнет свет,
Ударил местию в бунтующих Сарматов, 460 И царство их прешло — и имени их нет!
Или по высот, скрываясь в тучах черных,
С сим Витязем парит поверьх Алпийских гор,
Карать цареубийц, чудовищей безверных,
От человечества отъять студа укор;
По безднам, крутизнам, и дебрям непреходным,
Где с многой трудностью чуть ветры могут дуть,
Несомый верою и мужествомъ природным,
Россъ храбрый за вождем течет опасный путь.
Напрасно злой Гигант, как некая громада, 470 Пред храбрым востает на трудном сем пути,
Главою до небес, ногой касаясь ада,
Претит, как адский страж, ко святости итти:
Снег вечный на челе, и с ребр стремятся реки,
Ни буря, ни гроза, его не двигнет век,
Стоит угрюм как нощь; пред ним мелькают веки;
Но Росс, презрев беды, как вихрь его претек:
На каждом шаге ад сретая пред собою,
И тысящьми врагов в разселинах борим,
На Альпы наступил Атлантскою стопою, 480 И Альпы зыбнулись и треснули под ним.
Как сильный, смелый лев уловленный в засаду,
Отторжен от своих, любимых им детей,
Дерзает с яростью на всякую преграду,
Бросая огнь изъ глаз, бежит на тьмы смертей,
Так Росс, и Росса вождь, разрушив все препоны,
Пронесши свой перун до Галлии дверей,
Рукой своей прикрыл небесные законы,
На троны воцарил низверженных царей,
Победой возгремел над злыми царств бичами, 490 Святыню защитил от их разженных стрел,
И небо поддержал могущими плечами,
И славу от небес России приобрел.
Так ты, певец побед! бия в живыя струны,
С победой носишся за северным орлом;
Его ужасные подземной всей перуны,
Безсмертными творишь — и славы вашей гром
Раздастся въ вечности, как гул воздушных споров,
Прокатится, пройдет, промчится, прозвучит:
Кто были на земли Державин и Суворов, 500 Один — России Бард; другой — России щит.
Чемъ дале я теку по поприщу хвалений,
Темъ паче множится чудес твоих собор,
Тем больше видится чудеснейших явлений.
Но се! какой призрак страшит мой дух и взор?
Зрю смерть: глядит на всех — и на царей всевластных,
На силу и умы, на прелесть и красы,
На царства целыя, на сонмы звезд прекрасных,
И точит лезвее победныя косы.
Но ты разрушив сам насильство смерти зверской, 510 И многих одарил годами без числа;
Тобою Бибиков, Орлов, Репнин, Мещерской,
Когда приветствуешь дитя порфирородно,
Для блага севера вступающее в мир,
Мечтание твое, живительно, всеплодно,
Велит природ всей ему устроить пир:
Растаяла зима, сокрылася лихая,
Земля красуется лишась своей коры,
Весна къ нему спешит зефирами дыхая,
И небо на него посыпало дары. 520 С какою силою ты ратуешь коварства?
С какою смелостью выводишь всем в посмех
Лишенное заслуг надменное боярство?
Шутя над счастием, смешишь и учишь всех.
Когда послание слагаешь ты к соседу,
Вмещаешь с шуткою и строгость мудреца;
Когда зовешь друзей к непышному обеду,
Вливаешь простоту, умеренность въ сердца;
Какими правдами ты полнишь душу нашу
Когда ценишь себя смотря на свой кумир? 530 Подносишь ближнему веселий чистых чашу,
Когда пируешь ты при звукак сладких лир.
Когда же ты поешь безсмертие словесныхъ,
Во грудь Безбожия вонзаешь острый меч;
Род смертных видится в лучах изрядств небесных,
И ты безсмертнее — коль смею такъ изречь.
О как пылаю я, согласно Россов плеску
Гремящему тебе, воспеть твои плоды!
Но гласъ мой утомлен — и от избытка блеску
Мерцаетъ зрение — вотще мои труды. 540 Не смею льстить себя надеждой любочестной
Что славы твоея хоть лучь вместил в себе.
Лишь словом истинны пророческой, безлестной,
Спешу провозвестить, провозгласить тебе:
„Ты памятникъ себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид:
Ни вихрь его, ни гром, не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
Достойно возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, ты сам тех презирай; 550 Непринужденною рукой, неторопливой,
Чело твое зарей безсмертия венчай.
Какою радостью и теплотой сердечной,
Я слухом черпаю глаголы жизни вечной,
Пию с веселием сладчайший веры свет.
О вы подвижники, распявшиеся миру,
Грядущи в тесный путь под бременем креста,
Душевной чистотой подобные эфиру,
Которых щедрыя и кроткия уста
Льют знания струи, и ведения реки, 560 И укрепляют нас на страшну с миром брань,
Земные Ангелы, небесны человеки,
Примите отъ меня усерднейшую дань,
Ты перьвый, Феофан! достойный проповедникъ
Святыни, мудрости, и благости Творца!
Великаго в царях сотрудник, собеседник,
Хвалитель ревностный отечества отца,
Столп благочестия, защитник веры правой.
И сердцем и душей нельстивый богочтец,
Боритель ереси безумной и лукавой, 570 Высокий богослов, витийства образец!
Звенят, звенят нам в слух слова твои драгия,
Слова, чистейшия разженнаго сребра;
Сугубо чрез тебя светлеется Россия,
Любовью к Вышнему и славою ПЕТРА.
Благословись и ты, Платон благоязычный!
Учитель истинны, наставник делъ святых,
И духа высотой, и разумом отличный
В соборе пастырей, между светил златых!
Ты книгу Божию разгнул пред наши очи, 580 Сие яснейшее зерцало Божества,
Да мраки оттрясем греховной мрачной ночи,
И вновь приимем вид благаго Существа.
Хвала немолчная пребуди вечно с вами,
Премудрый Гедеон! премудрый Самуил!
Которых сильными, разумными словами,
К блаженству нас зовет Бог разумов и сил.
Поведав имена Россиян незабвенных,
Которым в похвалу восплещет земный круг,
К словесным подвигам природой вдохновенных, 590 Тебя ли премолчу, наставник мой и друг!
Делами разума в потомстве досточтимый,
Почтеннейший Шишков! по чувствам сердца Росс!
Языка Рускаго оплот необоримый!
Тобою сей язык прекраснее возрос;
От терния вокруг освобожден тобою,
Он ветьви новыя далеко пронзнес,
И новою своей хвалящийся судьбою,
Плодами испещрен восходит до небес.
Ты важность мудреца скрывая простотою, 600 С невинным возрастом играя и шутя,
Вселяешь ум в него с душевной чистотою;
Чтоб умудрить детей, сам кажешься дитя.
Нежнейшей юности даришь честные нравы,
Любовь, любовь к добру, и ненависть ко злу;
Искусно сочетав уроки и забавы,
Из уст младенческих свершил себе хвалу.
Незлобные сердца, вместив твои советы,
Премудрость обретут, спасутся от страстей,
Которых в мире сем безчисленны наветы, 610 Как серна от тенет, как птица от сетей.
Отцы и матери, и вся Россия с ними,
Смотря на доблести своих любезных чад,
Твоею благостью соделанных благими,
Возносят твой талант, на верьх честей, наград.
Доколе сладостна России добродетель,
Потомки будутъ чтить и чтить хвалу твою;
Как сын отечества, грядущих бед свидетель,
Ты перьвый поразил стоглавою змию,
Дерзнувшую точишь отравы ядовиты 620 На нравы чистые, на чистый наш язык;
И ковы злобные, коварствами увиты,
Испытной мудростью постигнул и проник.
Разсудкомъ, остротой, ученостью обильный,
Искусенъ ты ценить словесный всякий трудъ;
Читатель строгий книг, во всяких книгах сильный,
Ты смело судишь их, и праведен твой суд;
Стыдишься ты ловить плывущи сверьху плевы,
Но перлы достаешь ныряя в глубины.
Умов блуждающих в ничто вменяя гневы, 630 Ты правдой обличилъ нелепость новизны;
И слову Росскому во храм всемирной славы,
И к лавру вечному Россиянам самим,
Ты уготовил путь, стези соделал правы,
И Зависть раздражил достоинством своим.
Но презри навсегда хулы ея безместность;
Твой подвиг ревностный, безсмертный в род и род,
Венчала в сих стенах Российская словесность.
Хвались и торжествуй вкушая славы плод,
Потомству позднему предстань во блеске новом, 640 И Россов к доблести склоняя вновь и вновь,
Вдыхай в нихъ пламенным, отечественным словом,
Неугасимую к отечеству любовь.
Еще я многих зрю в чертоге сем священном,
О коих вечности словесность возгласит,
Достойных возсиять в потомстве просвещенном.
Овидий, Фенелон, Бартелеми, Тацит,
Явились северу во славе обновленной,
Отселе новое прияли бытие;
Отселе многие, в России удивленной, 650 Под солнцем утвердят безсмертие свое;
Витии громкие! певцы высокопарны!
Я жажду вас воспеть. — Но лар мой оскудел;
Немеют и уста и струны благодарны;
Да будет вам хвала изрядство ваших дел:
И я ли вашему избраннейшему лику,
Едва настроив глас, толь рано сопричтен?
Вчинен в служение Российскому языку,
И туне честию толикою почтен?
Ищу — но тщетно — слов, душевным чувствам равных; 660 Блаженным чту себя, что в юности своей
Сподобился иметь наставниковъ толь славных
Лиющих от себя лучи России всей.
Ревнуя вашему прехвальному примеру,
И мудрости от вас заимствуя струи,
Исполнить поспешу надежды вашей меру,
Возделать слабыя способности мои:
Да я, обоготясь богатством ваших знаний,
И вами в таинствах витийства вразумлен,
И вами умудрен в суждении писаний, 670 Явлюся наконец достойный вам сочлен.
