Песни славянских народов (Миллер)/Версия 2/ДО

Песни славянских народов
авторъ Орест Федорович Миллер
Опубл.: 1871. Источникъ: az.lib.ru • Суд Марка-Королевича
Марко-Королевич пашет

ПОЭЗІЯ СЛАВЯНЪ

СБОРНИКЪ
ЛУЧШИХЪ ПОЭТИЧЕСКИХЪ ПРОИЗВЕДЕНІЙ
СЛАВЯНСКИХЪ НАРОДОВЪ

править
ВЪ ПЕРЕВОДАХЪ РУССКИХЪ ПИСАТЕЛЕЙ
ИЗДАВШІЙ ПОДЪ РЕДАКЦІЕЮ
НИК. ВАС. ГЕРБЕЛЯ
САНКТПЕТЕРБУРГЪ
1871

Судъ Марка-Королевича

Марко-Королевичъ пашетъ

СУДЪ МАРКА-КОРОЛЕВИЧА.

Какъ во чистомъ во Косовомъ полѣ,

Что у бѣлой церкви Грачаеицы,

Собралось четыре ратныхъ стана:

Первый станъ былъ Вукашина краля,

А другой — царевича Углѣгаи,

Третій станъ былъ воеводы Гойки

И четвертый — Урогаа младого.

Изъ-за царства ссорятся родные,

Загубить другъ друга умышляютъ,

Извести ножами золотыми:

Не рѣшатъ, кому сидѣть на царствѣ.

«Я наслѣдникъ»! Вукашинъ клянется;

«Мой престолъ!» въ отвѣтъ ему Углѣша;

«Нѣтъ, онъ мой!» имъ Гойка возражаетъ.

Лишь одинъ царевичъ недоростокъ,

Бѣдный Урошь, слова не промолвитъ:

Онъ троихъ своихъ боится братьевъ,

Братьевъ Марлявчёвичей несытыхъ.

Вукашинъ письмо проворно пишетъ

И съ гонцомъ письмо онъ посылаетъ

Въ Призренъ городъ, городъ бѣлостѣнный,

Къ старику Недѣлькѣ протопопу,

Чтобы прибылъ на Косово поле,

Указалъ, кому сидѣть на царствѣ:

Причащалъ-де онъ царя честного,

Причащалъ его и исповѣдалъ;

У него и книги староставны.

И Углѣша письмецо готовитъ

И съ гонцомъ письмо то посылаетъ

Въ Призренъ городъ, городъ бѣлостѣнный,

Къ старику Недѣлькѣ протопопу.

Пишетъ то жь я Гойко воевода

И гонцу письмо свое вручаетъ;

Пишетъ то жь и Урошь малолѣтній

И гонца тихонько отправляетъ.

Такъ-то братья письма тѣ писали,

И гонцамъ отвезть ихъ поручали,

Другъ отъ друга кроясь, укрываясь;

Но сошлись всѣ четверо посланцевъ

Въ Призренъ градѣ, градѣ бѣлостѣнномъ,

На дворѣ Недѣльки протопопа;

Только дома старца не застали:

Въ храмѣ божьемъ утреню служилъ онъ,

Утреню святую съ литургіей.

Возгордились посланные силой,

Что они сильнѣйшіе изъ сильныхъ,

Слѣзть съ коней своихъ не захотѣли —

Прямо въ церковь въѣхали съ конями

И плетьми ременными нещадно

Стали бить Недѣльку протопопа.

"Гей, проворнѣй, протопопъ Недѣлька!

Гей, проворнѣй на Косово поле —

Тамъ рѣшишь, кому сидѣть на царствѣ:

Причащалъ вѣдь ты царя честного,

Причащалъ его и исповѣдалъ;

У тебя и книги староставны;

А не то — прощайся съ головою. "

Ронитъ слёзы протопопъ Недѣлька,

Ронитъ слёзы, ронитъ, отвѣчаетъ:

«Отвяжитесь, сильные изъ сильныхъ!

Дайте справить службу по уставу —

Все тогда по правдѣ мы разсудимъ.»

И гонцы коней поворотили,

А какъ служба божья совершилась,

Стали вкругъ у паперти церковной,

И сказалъ имъ протопопъ Недѣлька:

"Богъ на помощь, четверо посланцевъ!

Какъ царя честного причащалъ я,

Причащалъ его я исповѣдалъ,

Не о царствѣ спрашивалъ его я,

А о томъ, чѣмъ грѣшенъ передъ Богомъ.

Вы ступайте къ городу Прилѣпу:

Тамъ живетъ питомецъ мой любезный,

Мой питомецъ, Марко-Королевичъ:

У меня письму онъ научился,

Былъ писцомъ онъ у царя Душана;

У него и книги староставны.

Онъ одинъ лишь знаетъ про наслѣдство.

Призовите Марка на Косово —

Онъ вамъ все по чистой правдѣ скажетъ,

Потому-что Марко, кромѣ Бога,

Никого на свѣтѣ не боится.

И гонцы не медля поскакали,

Поскакали къ городу Прилѣпу,

Къ бѣлымъ сѣнямъ, къ Марковымъ хоромамъ,

И едва подъѣхали въ воротамъ,

Принялись стучать кольцомъ тяжолымъ.

Услыхала Евросима матерь,

Стала Марка сына докликаться:

«Сынъ мой Марко, чадо дорогое!

Посмотри, кто тамъ стучитъ въ ворота?

Не гонцы ль отцовскіе примчались?»

Вышелъ Марко, отворилъ ворота,

И сказали посланные Марку:

"Богъ на помощь, Марко-Королевичъ!

Отвѣчалъ имъ Королевичъ-Марко:

«Въ добрый часъ, ребята удалые!

Всѣ ль здоровы сербскіе юнаки,

И цари и короли честные?»

А гонцы ему съ поклономъ низкимъ:

«Господинъ нашъ, Королевичъ-Марко!

Всѣ во здравьи, да не въ добромъ мирѣ:

Загорѣлась ссора межь князьями

Во Косовомъ во широкомъ полѣ,

Что у бѣлой церкви Грачаницы.

Изъ-за царства ссорятся родные,

Загубить другъ друга умышляютъ,

Извести ножами золотыми:

Не рѣшатъ, кому сидѣть на царствѣ.

Приходи къ намъ на Косово поле,

Укажи, кому сидѣть на царствѣ.»

Входитъ Марко во свои хоромы

И зоветъ онъ Евросиму матерь:

«Евросима, мать моя родная!

Загорѣлась ссора межь князьями

На широкомъ на Косовомъ полѣ,

Что у бѣлой церкви Грачаницы.

Изъ-за царства ссорятся родные,

Загубить другъ друга умышляютъ,

Извести ножами золотыми:

Не рѣшатъ, кому сидѣть на царствѣ;

И зовутъ меня въ Косову полю,

Чтобъ рѣшить, кому сидѣть на царствѣ.»

Вѣкъ свой бился Царко изъ-за правды,

А старуха Марка заклинаетъ:

«Милый Марко, сынъ единородный!

Коль боишься материнской клятвы.

То — отцу и дяденьямъ въ угоду —

Не держи отвѣта ямъ по кривдѣ,

А по правдѣ истиннаго Бога.

Не губи души своей безсмертной!

Лучше лечь за правду головою,

Чѣмъ принять злой грѣхъ такой на душу!»

Вынулъ Марко книги староставны,

Снарядился въ дальній путь-дорогу,

Вывелъ Шарца, всунулъ ногу въ стремя

И понесся на Косово поле.

Какъ подъѣхалъ къ ставкѣ королевской,

Взговорилъ такъ Вукашинъ владыка:

«Благодать мнѣ послана отъ Бога!

Сына Марка вижу предъ собою —

Онъ присудитъ царство Вукашину:

Сынъ отцу наслѣдуетъ на царствѣ.»

Слышитъ Марко, слова не проронитъ,

Головы къ шатру не поворотитъ.

Какъ Углѣша Марка запримѣтилъ,

Взговорилъ онъ таковое слово:

"Благо мнѣ! племянникъ мой пріѣхалъ!

Онъ присудитъ сербское мнѣ царство.

Присуди мнѣ сербскую корону —

Станемъ вмѣстѣ царствовать мы братски. "

Слышитъ Марко, слова не проронитъ,

Головы въ шатру не поворотитъ.

Только Гойко Марка запримѣтилъ,

Взговорилъ онъ таковое слово:

«Благо мнѣ! племянникъ мой пріѣхалъ!

Онъ присудитъ сербское мнѣ царство.

Той порой, какъ Марко былъ ребенкомъ,

Я его и нѣжилъ, и голубилъ,

Согрѣвалъ за пазухой шелковой,

Словно персикъ, яблочко-румяно;

На конѣ куда бы я ни ѣхалъ,

Все, бывало, Марка призахватишь!

Присуди мнѣ царство, Королевичъ,

Будешь самъ ты властвовать надъ царствомъ,

Я же буду княземъ подневольнымъ.»

Слышитъ Марко, слова не проронитъ,

Головы къ шатру не поворотитъ,

Прямо ѣдетъ въ бѣлой ставкѣ княжей,

Въ бѣлой ставкѣ Уроша младого,

Ставитъ Шарца прямо противъ входа

И у царскихъ ногъ съ него слѣзаетъ.

Какъ его завидѣлъ юный Урошъ —

Быстро всталъ съ шелковаго дивана,

Быстро всталъ и такъ ему промолвилъ:

«Благо мнѣ! мой милый кумъ пріѣхалъ,

Малый кумъ мой Королевичъ-Марко!

Онъ рѣшитъ кому сидѣть на царствѣ.»

И юнаки стали миловаться,

Цаловались, нѣжно обнимались,

О юнацкомъ здравіи справлялись,

И усѣлись рядомъ на диванѣ.

Вотъ немного времени минуло,

День прошолъ и ночь затѣмъ настала,

Но едва взошла заря на утро

И къ господней службѣ зазвонили,

Все боярство къ утренѣ сошлося,

Отстояло въ храмѣ литургію

И, толпою высыпавъ изъ церкви,

Тутъ же все усѣлось за столами,

За меда и сахарныя яства.

Передъ Маркомъ книги староставны;

Онъ въ нихъ смотритъ, смотритъ и вѣщаетъ:

"Гой, отецъ мой, Вукашинъ владыко!

Аль тебѣ твоей всей власти мало?

Мало, что ли? чтобъ она пропала!

О чужомъ тягаетесь вы царствѣ.

Гой, ты деспотъ, дядя мой Углѣша!

Мало что ли твоего деспотства

И тебѣ? О, чтобъ оно пропало!

О чужомъ тягаетесь вы царствѣ.

Гой ты дядя, Гойко воевода!

Мало что ли воеводской власти

И тебѣ? О, чтобъ она пропала!

О чужомъ тягаетесь вы царствѣ.

Загляните — чтобъ Господь забылъ васъ —

Въ это книгу: Урошево царство!

Въ ней стоитъ; такъ, значитъ, царство

Отроку завѣщано въ наслѣдство.

Вотъ кому самъ царь его оставилъ,

Въ смертный часъ свои смѣжая очи.

Какъ слова тѣ Вукашинъ услышалъ,

Мигомъ онъ вскочилъ- на рѣзвы ноги

И за ножъ схватился золочёный,

Чтобъ убить возлюбленнаго сына.

Отъ отца бѣгомъ пустился Марко,

Потому-что сыну не пристойно

Со своимъ родителемъ сражаться.

И бѣжитъ вкругъ бѣлой церкви Марко,

Вкругъ той бѣлой церкви Грачаницы,

Все бѣжитъ, а краль за нимъ въ догонку.

Ужь они три круга обѣжали

Вкругъ той бѣлой церкви Грачаницы;

Догонять ужь сталъ его родитель;

Вдругъ слова изъ церкви раздалися:

«Въ церковь Марко, въ церковь поскорѣе,

Или часъ твой пробилъ — ты погибнешь,

Отъ руки родительской погибнешь,

Изъ-за правды истиннаго Бога!»

Тутъ предъ нимъ разверзлись двери храма,

И едва успѣлъ вбѣжать онъ въ церковь,

Какъ за нимъ онѣ тотчасъ закрылись.

Подбѣгаетъ краль къ дверямъ церковнымъ

И ножомъ по нимъ онъ ударяетъ —

Глянулъ — кровь закапала изъ двери.

Сталъ тогда онъ ваяться невольно

И такое выговорилъ слово:

«Горе мнѣ, о Боже милосердый!

Погубилъ я сына дорогого!»

И раздался голосъ изъ-за двери:

«Краль могучій, Вукашинъ владыка,

Знай, не сына поразилъ ты Марка,

Поразилъ ты ангела Господня!»

Сталъ тутъ краль пѣнять на сына Марка,

Проклинать и клясть его нещадно:

«Порази тебя рука Господня!

Будь лишонъ и гроба, и потомства!

А душа въ тебѣ пусть заживется,

Чтобъ султану вдосталь наслужиться!»

Краль клянетъ, а царь благословляетъ:

«Кумъ мой Марко, Богъ тебѣ на помощь!

Чтобъ лицо твое сіяло въ думѣ,

А копьё въ бою не уставало!

Чтобъ сильнѣе не было юнака,

И, пока луна и солнце свѣтятъ,

О тебѣ жива была бы память!»

И сбылося — какъ сказали оба.

О. Миллеръ.

МАРКО-КОРОЛЕВИЧЪ ПАШЕТЪ.

Пьётъ вино нашъ Марко-Королевичъ

Съ Евросимой, матерью старухой,

А какъ оба выкушали вдоволь,

Сыну Марку мать возговорила:

«Милый сынъ мой, Марко-Королевичъ,

Откажись, родной, отъ богатырства:

Не къ добру ведутъ твои затѣи;

Надоѣло старой мнѣ что вечеръ,

Мыть-стирать кровавыя одежды.

Ты возьми-ко лучше плугъ съ волами,

Да вспаши-ко горы и долины,

Позасѣй ихъ бѣлою пшеницей —

Было бъ чѣмъ съ тобой намъ прокормиться.»

Какъ велѣла, такъ и сдѣлалъ Марко:

Впрегъ воловъ онъ въ старый плугъ отцовскій,

Сталъ пахать — не горы и долины,

Сталъ пахать онъ царскую дорогу.

Глядь — дорогой ѣдутъ янычары,

Ѣдутъ съ грузомъ сёребра и злата;

И сказали Марку янычары:

— «Эй, ты, Марко, не паши дорогу!»

— «Эй, вы, турки, не топчите пашню!»

— «Эй, ты, Марко, не паши дорогу!»

— «Эй, вы, турки, не топчите пашню!»

А какъ спорить Марку надоѣло,

Ухватился онъ за плугъ отцовскій

И всѣхъ турокъ положилъ на мѣстѣ.

Взялъ съ собой онъ сёребро и злато

И отдалъ ихъ матери старухѣ:

«Вотъ что я на пашнѣ заработалъ!»

О. Миллеръ.